Хорошее желание (джен)

— Кто эта девочка? — спросила мама, стоило двери закрыться, а ей самой и Ремусу отойти на шаг в сторону от входа.

— В парке встретились, — тихо ответил Рем. — Ну, и разговорились...

В целом, он привык к тому, что матери можно рассказать обо всем. Но как она отреагирует на то, что ее сын поделился подобной тайной с абсолютно чужим человеком? Вероятнее всего, поймет, как бывало всегда. И, окончательно убедив себя тем, что, в общем-то, больше всего разглашение или неразглашение секрета касается именно его самого, а не кого-то другого, мальчик добавил к оконченной было речи:

— В основном о... наших болезнях, — голос был до крайности невинным, взгляд скользил по чему угодно, но только не по матери, замершей рядом с недоумением на лице.

— Ты что, рассказал ей? — в голосе Элен не было злости или недовольства, только лишь крайняя степень удивления.

Люпин замялся на пару секунд, словно бы еще раз осмысливая свой воистину геройский поступок.

— Эм... Ну, да, — наконец, он встретился взглядом с матерью.

Теперь та хмурилась, но все также удивленно. Насколько она заметила, девочка и ее сын разошлись друзьями, улыбаясь друг другу. Если бы незнакомка отрицательно отреагировала на откровение Ремуса, то сейчас она, мама несчастного оборотня, утешала бы его. А Рем только убедился бы еще раз в том, что нельзя рассказывать никому... Однако все было иначе. Всегда все идет не по сценарию. Хоть чуть-чуть да по-другому.

— И... что она? — осторожно поинтересовалась Элен, желая удостовериться в правильности своих догадок.

Ремус улыбнулся, вспомнив слова Анны: «Я верю тебе».

— Она магла, мам, — начал издалека Люпин. — Но при этом совсем не удивилась. И поверила!

— А дальше? — мать была настроена узнать все до последней детали.

Снова повисло молчание. На сей раз несколько более долгое, чем прежде. Рему — странное дело — не хотелось рассказывать о том, в чем убеждала его Анна. Однако испытующий взгляд Элен словно бы заставил говорить, не контролируя себя.

— Я сказал ей, что я — монстр... — опустил голову Ремус.

И, как он ожидал, раздался резкий оклик:

— Рем! Ну сколько тебе повторять — не говори так!

Люпин вздохнул.

— Вот и Анна примерно тоже сказала, — мать не ответила, молча вымогая подробности, и он продолжил. — Сказала, что я был бы монстром, если бы получал удовольствие от... этого. И что чудовище — не я, а волчья сущность.

Слова девочки, словно клеймо, горящими буквами отпечатались в сознании. Но не обжигали, а тепло грели своим присутствием.

Мама ласково улыбнулась, присев на корточки рядом с Ремусом.

— Хорошая девочка, — она глянула на дверь, за которой недавно была на дорожке Анна. — Как ее зовут?

— Анна, — хотя бы на один вопрос он мог ответить легко, быстро и не задумываясь.

— А фамилия?

— Она не говорила, — пожал плечами Рем. — И я свою не назвал.

Элен кивнула, приняв слова сына к сведению.

— Пойдем в гостиную, чего тут-то стоять, — предложила мать, первой шагая в распахнутую дверь и усаживаясь на диван.

Последовав за мамой, Ремус опустился рядом с ней. Он нутром чувствовал — расспросы еще не закончены. И решил перехватить инициативу, спросив:

— А где остальные? — в доме ведь и правда было слишком тихо.

Элен, поправляя одну из подушек, ответила:

— Папа с дедушкой ушли к соседу. Зачем — не знаю. А бабушка в магазине.

Ремус кивнул.

— Рем, а с ней-то что случилось? — спросила Элен, прекращая теребить бахрому на шве подушки.

Люпин, грустно глядя в окно, за которым все сильнее темнело летнее небо, вздохнул:

— Машина сбила...

Миссис Люпин сочувственно посмотрела на сына. Она чуяла, как сильно понравилась Анна ее сыну. И, соответственно, понимала, что тот за нее переживает.

— У нее операция на днях, — шептал Люпин, вспоминая слова Анны.

Девушка не была обречена на врачебное вмешательство. Выбрала это сама, неся всю ответственность на своих израненных осколками и перевязанных плечах. Она умела выбирать, чему и попыталась научить за несколько минут самого Ремуса. Не преуспела. Мало, слишком мало времени дала им на встречу судьба.

— Она сказала, что либо вылечится, либо... — произнести страшное слово Ремус не сумел.

Вместо этого он резко подался назад, упершись спиной в спинку дивана, подтянув колени к подбородку и опустив на них голову. Мама подсела ближе к нему и приобняла, прижав к себе. Люпин не сопротивлялся, тут же уткнувшись лицом ей в плечо.

— Мам, почему так? — грустно говорил он, сдерживая слезы. — Она же такая хорошая!

— Чш-ш-ш, не волнуйся, с ней все будет хорошо, — прошептала мама, целуя его в макушку.

Рем сдавленно всхлипнул.

— А если не будет?

— Будет-будет, вот увидишь.

На какое-то время повисла напряженная тишина. Ремус справлялся с неожиданно подступившими слезами, мать просто чуть покачивалась из стороны в сторону, увлекая за собой и сына.

А когда минутная стрелка на больших настенных часах перешагнула границу цифры шесть, в дверном замке заскребся ключ. Встревоженно глянув на Рема, мать поднялась с дивана и направилась в прихожую. Вскоре оттуда раздались голоса дедушки и отца. Последний, в компании Элен, зашел в комнату к Ремусу, несколько устало опустившись на диван.

— Ну и тяжелые же эти доски! — простонал он. — Как прогулка, Рем?

Люпин, подняв взгляд на отца, тихо ответил:

— Нормально.

Второй раз вдаваться в ее подробности было бы слишком. Впрочем, на сей раз отец не стал выпытывать, почему сын опять грустит или спрашивать о подробностях. Занятый собственной спиной, которая, видимо, немного болела, он повернулся к миссис Люпин:

— Элен, дорогая, не принесешь водички?

Та молча кивнула и ушла в сторону кухни. После того, как она вернулась, а Джон напился достаточно, чтобы почувствовать себя лучше, отец повернулся ко всё еще сидящему рядом с ним сыну и заговорил:

— Завтра уже уезжаем.

— Куда? — нахмурился Рем. Ему хотелось бы еще побыть в доме бабушки и дедушки.

— В Баррхед (1), — ответил папа. — На экскурсию, так сказать. Заночуем там у друзей бабушки, а потом вернемся снова сюда.

Ремус кивнул, удовлетворенный ответом, а особенно — последним уточнением. Ему хотелось подольше побыть в этом месте, где всегда чувствуешь себя любимым. Тем более, вдруг он сможет еще раз встретить Анну... Эх, надо было спросить, где она живет.

Вечер пролетел быстро. Все пять Люпинов сидели в гостиной, разговаривая большей частью ни о чем, но и в этой пустой болтовне была своя прелесть, позволявшая чувствовать себя настоящей семьей. Часов около девяти мама отправила Ремуса спать, пожелав спокойной ночи.

А на следующее утро она же разбудила его ни свет ни заря, с улыбкой говоря, что они поедут на магловском автобусе, а это будет надолго. Не до конца еще проснувшись, Рем собрался и вышел следом за родителями из бабушкиного дома, попрощавшись с вышедшими их проводить Элизабет и Диком.

Обычный, не волшебный транспорт, ужасно долго трясся по пустынной загородной дороге, своей качкой не давая Люпину как следует проснуться. Впрочем, после того, как автобус подпрыгнул на очередном ухабе так, что Рем на секунду оторвался от сидения, сна не было уже ни в одном глазу. Лениво смотря в окно на проплывающие за ним леса и поля, он думал о вчерашней встрече. И чем больше думал, тем большей симпатией проникался к Анне, так чутко себя с ним поведшей. Удивительно сильная духом девушка.

Он еще не понимал до конца, как сильно похожи ситуации, в которых они находятся. Но то, какие они разные, понимал вполне отчетливо. Рем был не в состоянии по-настоящему понять, как может Анна так относиться к случившемуся с ней. Откуда такая покорность? Будто бы свыкалась с мыслью долгие годы — если не десятки лет. Тем временем, раны ее были достаточно свежи, чтобы не предполагать того, что авария случилась столь давно.

Рассуждая подобным образом, Ремус не заметил, как автобус затормозил под тенью огромных дубов, росших за черным металлическим забором. А когда мама потянула его за собой к выходу, мальчик успел на ходу рассмотреть сквозь заднее стекло длинную улицу, по обеим сторонам от которой стояли многоэтажные дома.

Несмотря на обилие зданий, на тротуаре не было толпы. Только несколько прохожих с до крайности сосредоточенными лицами спешили куда-то на противоположную сторону дороги, к большому зданию со множеством окон.

— Рем, не зевай, а то потеряешься! — крикнула мать.

Повернувшись на ее голос, Ремус увидел, что родители уже стоят у высокого кованого забора, выжидательно смотря на него, замершего рядом с краем проезжей части. Отойдя в сторону родных, мальчик услышал что они уже говорят о чем-то. Прислушавшись, Рем уловил сквозь шум улицы слова отца:

— Мама говорила мне, что где-то здесь есть Колодец желаний... Пойдем туда, — предлагал он, указывая куда-то за забор, в зеленое царство.

Элен еще не успела ничего сказать, как голос подал сам Рем:

— Пойдемте! — он смотрел по очереди то на отца, то на мать.

Миссис Люпин, усмехнувшись, легко согласилась с сыном и мужем, позволив последнему увести и себя, и Рема, в лес за забором, который оказался окраиной большого парка, раскинувшегося на западе города.

Семья из трех человек шла по тропинке, что петляла между мощными деревьями. Ремус отрешенно оглядывался по сторонам, не прислушиваясь к тихому разговору родителей. Он придумывал желания, которые можно было загадать. Естественно, их было много, но самые важные и сильные — всего три. Или четыре. Четвертое желание то пропадало, то возвращалось, с новой силой мучая его. Все зависело от меняющегося настроения, конечно же.

И вот, когда мальчик уже подумывал о том, чтобы спросить у папы, долго ли еще идти до их пункта назначения, деревья расступились, открыв небольшую полянку. На противоположной ее стороне скрывалась — наполовину — под крышей леса небольшая деревянная хижинка, а в центре был серый каменный колодец под треугольной покатой крышей. Рядом с ним, на лавочке, сидел, облокотившись на спинку скамьи, старичок. Его пушистые седые волосы окружали голову словно бы ореолом света, делая его в чем-то похожим на одуванчик.

Рассмотрев все это, Ремус двинулся за уже почти подошедшими к колоду родителей. Мама рассматривала стоящий немного в стороне стенд, заголовком которому служила яркая надпись «Колодец желаний», под которой размещались различные легенды об этом предмете. А отец завел разговор с дедом.

— Здравствуйте, — сказал он, присаживаясь на лавку рядом с незнакомцем.

— И вам не хворать, — кивнул головой «одуванчик». — Желания накопились?

Папа усмехнулся:

— Мы проездом. Решили вот зайти, — он кинул взгляд на Рема.

Старик, еще раз кивнув — сильнее, чем прежде — воззрился следом за Джоном на Ремуса, стоящего совсем рядом с колодцем и всматривающегося в его темную глубину. Где-то там, внизу, чуть сверкала кажущаяся черной вода. Или это блестели погребенные на дне монетки?

— Загадай желание, кинь монету — и сбудется, — сказал, улыбаясь, «одуванчик», обращаясь к младшему Люпину.

Тот повернул голову на незнакомца.

— Хорошо, мистер... — он замялся, по привычке пытаясь назвать взрослого по его фамилии.

Старик отмахнулся:

— Какой я вам «мистер», — во взгляде мелькнула веселость. — Август я.

— Ремус, — представился Рем, услышав имя старика. — А вы здесь, вроде как, охраняете колодец?

Август, проведя рукой по небритому лицу, ответил:

— Я, вроде как, хранитель этого места, — и, увидев заинтересованность во взгляде мальчика, продолжил. — Я его построил когда-то, много-много лет назад. Место хорошее. И без колодца желания сбывались, да так сильнее чудо-то.

— Здорово, — с некоей долей энтузиазма сказал Рем, отворачиваясь от Августа и снова смотря в колодец.

— А сколько желаний можно загадать? — спросил Ремус у Августа, не поднимая головы. Его слова эхом откликнулись в колодце, словно бы пару десятков раз ударившись о его стенки.

— Одно, — убежденно сказал Август.

Ремус тут же погрустнел.

— Только одно?

Август понимающе усмехнулся, после чего пояснил:

— Настоящих желаний — их много не бывает. А на мелочи Колодец не разменивается, да, — протянул Август, смотря на колодец, как на живое существо. — Одно — но самое сильное — он исполнит. Поверь.

Ремус серьезно кивнул, а потом повернулся на подошедшую к нему вплотную мать.

— Мам, дай монетку, — попросил Рем, снизу вверх глядя на Элен.

Она молча порылась в сумке и выудила с ее дна маленький бронзовый кнат.

Август был либо очень нелюбопытен, либо просто настолько стар, что не видел мелких деталей. Иначе, он точно бы удивился тому, какие странные деньги в сумке у Элен Люпин.

Взяв в руки холодную бронзу, Рем замер, все еще глядя на колодец. Одно желание. А у него — три. Пусть говорит, что хочет, этот Август. А желания сердца, конечно же, три.

Первое — исцелиться. Какой бы оборотень не хотел этого? Чтобы злосчастное клеймо кануло в Лету, стало только ветхим прошлым. Чтобы не было больше дрожи при лунном свете. Чтобы всегда ты мог сказать, что делал той ночью.

Второе — чтобы семья жила вечно. Будучи умным ребенком, Рем понимал, что однажды родители, к горю его и несчастьям, покинут этот мир. И что будет тогда? Он же останется один. Кто захочет дружить с оборотнем? А водиться всю жизнь с маглами он не хотел. Не то, чтобы простецы были ему неприятны, просто хотелось находиться в том обществе, в котором он был рожден, каким бы ужасом всего существования не наградило бы его это самое общество.

И третье — чтобы исцелилась Анна. Желание это появилось совсем недавно, но было достаточной силы, чтобы стать желанием сердца. Наверное, все дело в том, что редко такие люди встречаются. Готовые все понять. Причем не такие, что на словах говорят «Я тебя пойму», а просто берут — и остаются, что бы ты им не сказал, какую бы страшную правду не открыл. Полночи Ремус думал о ней. И о ее болезни. Думал об этом и пока Люпины ехали на магловском автобусе сюда, в Баррхед.

Как определиться? Все важно. Выбрать первое, значит, осчастливить себя и семью; значит, обезопасить волшебный мир. Выбрать второе, значит, устроить себе жизнь, в которой много горя и разочарований, но в которой есть островок безопасности. Тихая гавань, к которой всегда можно причалить. Выбрать третье, значит, сделать счастливой доброго, светлого человека, которая, может быть, могла бы стать его другом однажды, как бы ни была велика их разница в возрасте — для него. Все-таки важны не возраст и пол, а душа и сердце.

— Определился? — спросила мама, прервав его серьезные раздумья.

Ремус покрутил в руках кнат.

— Почти...

И это было так. Вытянув вперед руку — так, что монетка повисла над темнотой колодца — Люпин закрыл глаза, понимая, как эгоистичны первые два желания по сравнению с третьим. Главное ведь, чтобы сбылось. А вдруг колодец откажется выполнять такие просьбы, которые были направлены на собственное благо?

Разжав пальцы, Рем подумал, пока летела к воде монетка: «Пусть исцелится Анна!»

Раздался где-то внизу тихий всплеск. Такой тихий, как будто кнат улетел уже в другой мир. Тот, где металл можно обменять на исполненное желание.

— Надеюсь, ты правильно все загадал, — подмигнул ему Август, тут же повернувшись к Люпину-старшему. — А что же вы? Неужели, нечего загадать?

Джон Люпин усмехнулся:

— Пусть лучше у Рема сбудется, — с этими словами он поднялся с лавочки и, взяв сына за плечо, потянул его обратно к той тропе, по которой пришли они к полянке Колодца желаний. — До свидания, Август.

— До свидания, — кивнул старик, провожая уходящую семью странным взором.

Непонятно было, о чем думал «одуванчик», повернувшись к колодцу и вытянув шею так, словно хотел рассмотреть сквозь тьму воды блестящую монетку, брошенную Ремусом.

— Ну, пусть сбудется... — пожал плечами он, вспоминая, каким серьезным было лицо ребенка, стоящего рядом с каменным колодцем.

С такими лицами не загадывают игрушку-паровозик.

(1) Баррхед — город в Шотландии в области Восточный Ренфрушир.