Десять дней августа (гет)

Не имею представления, как это случилось, но я умудрился заснуть с Грейнджер под мышкой. Благо проснулся я раньше и успел смыться, сделав вид, что меня и близко не было возле дивана.

Я как раз пытался пожарить бекон с яичницей, когда услышал шаркающие шаги, а потом плеск из ванной. Прекрасно понимая, какая жажда будет мучить её после пробуждения, я оставил на столике стакан с водой. Спустя пятнадцать минут Грейнджер прошаркала на кухню и плюхнулась на стул. Стакан стукнулся донышком о столешницу.

От вида сгорающей от стыда Грейнджер мне стало смешно. Я больше не мог на неё злиться.

— Как спалось? — весело поинтересовался я.

— Тебе мало того, что я в глаза тебе смотреть не могу после вчерашнего? — огрызнулась Грейнджер, всё ещё замотанная в плед. — Спасибо за воду, кстати.

Она кивнула на стакан.

— Всегда пожалуйста, — ответил я уже совершенно иным тоном, чем накануне. — Завтрак?

Я поставил перед ней тарелку с беконом и яичницей.

— Спасибо, — промямлила Грейнджер и выпростала руку из-под пледа, чтобы взять вилку.

Белые шрамы попали в поле моего зрения, и я резко отвернулся, а улыбка сползла с лица. Ладно, этого уже не изменить. Лучше притвориться, что вовсе не заметил. Наполнив тарелку беконом, я развернулся и устроился за столом напротив неё.

— Извини, не держу дома антипохмельного зелья.

Грейнджер мрачно воззрилась на меня из-под сведённых бровей.

— Ой, да перестань. Ты впервые, что ли, напилась? С кем не бывает.

Она потыкала вилкой бекон.

— Честно говоря, не представляю, как я умудрилась к тебе трансгрессировать в таком состоянии. Я бы сразу ушла, но сомневаюсь, что смогу повторить этот подвиг.

— М-да. Вряд ли Уизли оценит содержимое твоего желудка, которым ты окатишь его при своём появлении.

Грейнджер прожгла меня взглядом.

Покончив с завтраком, я осушил стакан апельсинового сока и поднялся.

— Сегодня выходной, так что можешь побыть здесь, пока не придёшь в себя. Если не полегчает, вызовем автобус. Этот… как его…

— «Ночной рыцарь».

— Точно, — я щёлкнул пальцами.

Грейнджер ещё потыкала бекон, потом отложила вилку и глотнула сока.

— Можно я воспользуюсь твоим камином?

— Ты думаешь, камин будет лучше трансгрессии?

— Нет, мне не для этого. Мне надо… позвонить.

— Разумеется, — бесстрастно отозвался я. — В гостиной рабочий камин.

Уж не с Уизелом ли она собралась связаться? Такого унижения я не переживу. Но вида я не подал и принялся взмахивать палочкой, убирая со стола посуду.

Грейнджер выбралась из-за стола и побрела обратно в гостиную. А я стоял и думал о том, что я больно весёлый для столь невесёлой ситуации.

Я совершенно не собирался подслушивать.

Вру. Ещё как собирался.

— Значит, сегодня вас не будет?

— Да, идём с Джинни в оперу. Представляешь, ни разу не был в опере! — из камина раздавался радостный голос Поттера. — Всё в порядке, Гермиона?

— Да, конечно.

— Ты бледная.

Надо же, рассмотрел через камин. А что парень у неё — набитый навозом мешок, ты не разглядел за столько лет?

— Немного приболела. Вчера ушла раньше. Ничего, за выходные отлежусь.

Да, приболела кретинизмом, раз до сих пор встречаешься с Уизли.

— Может быть, хочешь с нами? — участливо поинтересовался Поттер. И было слышно, что он спрашивает не из вежливости.

— Нет-нет, что ты. У вас свидание, я ведь понимаю. Ладно, Гарри, мне пора принять лекарство.

Где бы найти такое лекарство, чтобы ты наконец вспомнила о гордости и бросила этого недоумка.

Связь с шипением отключилась, и наступила тишина. Я выждал около минуты и вошёл в гостиную. Грейнджер сидела на диване, просматривая оставленные мной свитки.

— А, нашла свои документы?

Грейнджер удивлённо посмотрела на меня.

— Так вот зачем я вчера… — Она резко осеклась, покраснела и уставилась в очередной свиток.

Я прошёлся до кресла, уселся и с наслаждением вытянулся.

— Что интересного было в камине?

Грейнджер слегка вздрогнула, а потом бледно улыбнулась.

— Да ничего, я по работе… Слушай, спасибо за свитки. Я, пожалуй, пойду. Трансгрессировать не смогу, так что вызову автобус. — Она поспешно поднялась, удерживая в одной руке кучу свитков, а второй пытаясь снять с себя плед. — Извини, что опять тебя потревожила. Просто недоразумение. Спасибо за гостеприимство, но мне пора возвра… Ой!

Свитки посыпались на пол. Грейнджер кинулась их подбирать.

— Куда возвращаться? — тихо спросил я, наблюдая за ней.

Грейнджер замерла, а потом всё же взяла последний свиток и выпрямилась, держа свитки на руках, как поленья.

— Подслушивал.

Она не спрашивала.

— Да. — А я не видел смысла отпираться.

Она перехватила свитки одной рукой и утомлённо прикрыла ладонью глаза.

— Я разберусь, — наконец сказала она и прошла мимо, направляясь в переднюю.

Я облизал губы. Была не была. Я вскочил на ноги.

— Или ты можешь остаться.

Она остановилась и повернулась ко мне.

— Я просто предложил, — пожал плечами я. — У меня тоже гора документов. Можешь просмотреть свои свитки здесь. Твоя сумочка при тебе, так что наверняка всё необходимое у тебя есть. А как справишься, уйдёшь. — Я говорил непринуждённо, стараясь, чтобы мой голос звучал незаинтересованно. — Я всё равно никуда не собирался, — добавил я. — Просто предлагаю.

Грейнджер опустила взгляд в пол и покусала кончик ногтя на большом пальце. Я ждал.

— Ну, наверное, я могу немного задержаться, — наконец протянула она.

И только тут я понял, насколько был напряжён. Я чуть мотнул головой, надевая на лицо беззаботную полуулыбку.

— Тогда я к себе в кабинет. Ты можешь устроиться в гостиной. Кажется, здесь вполне удобно.

Грейнджер кивнула, а я развернулся и пулей вылетел из гостиной. Заперся в кабинете и принялся нарезать круги. Морганова матушка, что я вообще вытворяю?! То злюсь на неё, то предлагаю остаться у себя… Даже если бы сам министр сидел у меня на плечах, я бы не смог сейчас работать. Руки дрожали. Конечно, я злился на неё вчера. Потому что она заявилась ко мне как к себе домой и решила, что я подхожу на роль лучшей подружки, а потом попросила молчать обо всём. Да мне медаль надо дать за то, как хорошо я держался! Больше не собираюсь терпеть её нытьё из-за Уизли. С этим — к Поттеру. Но мы, видите ли, не хотим никого беспокоить! А меня, значит, беспокоить можно.

Я остановился посреди кабинета и с силой потёр лицо ладонями. Нет, не могу так. Когда она там, а я тут… Не могу, когда она так близко, а прикоснуться нельзя. Не могу видеть её в своём доме и знать, что она не моя. И никогда не будет моей.

Мои метания прервали странные звуки. Я оглянулся на камин. Он потрескивал, как бывает, когда пытаются установить связь. Я уже шагнул к камину, как вдруг треск прекратился, а из гостиной до меня донёсся голос.

Этот голос.

Ярость забилась у меня в висках. С трудом взяв себя в руки, я распахнул дверь и размашисто прошагал до гостиной. Меня встретила светящаяся Грейнджер в обнимку со свитками.

— Уходишь? — только и смог произнести я.

Грейнджер вдруг как будто смутилась.

— Да, я… По-моему, мне значительно лучше.

Я сунул руки в карманы.

— Ну что ж, не смею задерживать, — отчуждённо вежливо сказал я.

— Тогда… тогда я пойду. Спасибо за всё и ещё раз извини.

Она неуверенно улыбнулась. На моём лице не дрогнул ни один мускул. Она уже повернулась по направлению к передней, когда я уронил:

— Я, конечно, не против гостей порой, но, надеюсь, твои внезапные визиты в мой дом больше не повторятся.

Её улыбка увяла. Она молча кивнула и скрылась в передней. Через мгновение послышался хлопок входной двери.

Со стоном я опустился в стоящее рядом кресло и спрятал лицо в ладонях. Да что не так со мной?..

Весь день прошёл словно в тумане. А вечером на моём пороге снова появилась она.

— Ну что ещё?

Грейнджер выглядела уже не так понуро, как утром. Она явно хлебнула антипохмельного. А кроме того, весь её вид выражал решительность и даже некоторую воинственность.

— Малфой… Драко, давай поговорим… По душам.

— О чём?

— О войне. У нас с тобой есть общее прошлое. Я знаю, вы с Гарри иногда говорите… обо всём этом.

Я стиснул зубы.

— То, что мы обсуждаем с Поттером, касается только меня и Поттера…

— Я знаю, что тебе часто снятся пытки. — Она покусала губу. — Мы могли бы поговорить об этом. Если хочешь.

Я смерил её скептичным взглядом. Это её «если хочешь» было больше похоже на «выполнять!».

— Ты же вроде помирилась с Уизли.

— Опять подслушивал?

— Не без этого.

Она помолчала.

— Честно говоря, я не понимаю тебя, Драко. То ты приветлив, то язвишь, то весел, то злишься. Я, конечно, знаю, что нас мало что связывает. Но всё же мне бы хотелось, чтобы мы смогли установить… что-то вроде нейтралитета.

— И ты решила, что ничего лучше, чем обсудить наше общее военное прошлое, придумать нельзя, да?

— Да, — прямо ответила она.

Я задумчиво постучал пальцем по губам.

— То есть ты просто поболтать зашла, я правильно понимаю?

— Да, — с явным раздражением повторила она. — Просто поговорить, Мал… Драко. Кстати, ты не против, что я зову тебя по имени?

Я состроил гримасу.

— Как мило, что ты решила уточнить. Спустя — сколько там? Пять лет?

— Да боже ж мой, ты впустишь меня уже или нет?!

Я оценивающе посмотрел на неё. Я не понимал, зачем она явилась, но мне было невероятно приятно, что она так сильно жаждет попасть в мой дом, чтобы пообщаться. В этот момент мне было плевать, что она чужая девушка и на меня никогда не взглянет. Потому что мне попросту нечего предложить такой девушке, как Гермиона Грейнджер.

— Ладно, уговорила, — лениво протянул я и шагнул в сторону.

— Премного благодарна, — прорычала она, входя и снимая с шеи платок.

Прикрыв глаза и досчитав до десяти, я последовал за ней в гостиную.

Она стояла у комода. Когда она обернулась, сердце у меня упало: в руках у неё оказалась фотография моих родителей.

— Как поживает твоя мать? — спросила Грейнджер, пристально глядя на меня.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не подбежать к ней и не выхватить у неё рамку.

— Я передумал.

— Что?

— Не хочу говорить о войне.

— Но, Драко, нам нужно говорить об этом. Мы все пережили одинаковый ужас…

— Грейнджер, это мой дом, ты явилась ко мне без приглашения, а я тебя впустил. Поэтому позволь мне решать, о чём мы будем говорить, а о чём нет.

Произнося это, я до боли стискивал дверную ручку. Я знал, чем чревато подобное обращение с Грейнджер: она не любила, когда ей перечат. Но если из-за этого она решит уйти — скатертью дорога.

Грейнджер поджала губы, явно недовольная моим ответом. Но рамку всё-таки вернула на место, и я немного расслабился. Подойдя к дивану, она опёрлась руками на спинку.

— На вопрос о матери-то ты можешь ответить? Он ведь не касается войны напрямую. Почему ты не взял её с собой, когда переехал? Она же теперь совсем одна в вашем поместье.

— Не хочу говорить о личном, — отрезал я.

Вот уж чего я делать точно не собирался, так это разъяснять ей причины моего переезда из жуткого, насквозь пропахшего пытками, кровью и страхом мэнора в пыльный давно позабытый Малфоями и самим Мерлином особняк. И рассказывать о долгих и порой громких разговорах с матерью, которая наотрез отказалась покидать поместье, тоже.

Грейнджер снова поджала губы. Я сделал вид, что не заметил, и призвал с кухни поднос с заварочным чайником и чашками.

— Перед тем как отправиться с Гарри искать крестражи, мне надо было обезопасить своих родителей. Я применила к ним сложное заклинание для изменения воспоминаний. Когда я закончила, они свято верили, что их зовут Венделл и Моника Уилкис и их самая большая мечта — жить в Австралии. О том, что у них есть дочь, они, разумеется, тоже забыли. После победы мне пришлось ждать целый год, прежде чем я смогла вернуть им воспоминания, потому что боялась мести бежавших Пожирателей. Думала, когда верну им память, всё наконец-то закончится. Но они так обиделись на меня за то, что я с ними сделала… Я понимаю, они просто беспокоились, ведь они любят меня… Всех страшных подробностей наших с Гарри и Роном приключений мне скрыть не удалось. Ещё полгода мы не разговаривали. А потом Рон съездил в дом моих родителей и пообщался с ними. Наверное, пристыдил. Потому что когда я встретилась после этого с мамой, она постоянно краснела и заикалась на каждом слове. Папа пробурчал извинения. Немного погодя всё наладилась. До сих пор благодарна Рону за то, что он сделал.

Я сидел в кресле, опёршись локтем на подлокотник и прикрыв ладонью подбородок.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — глядя на неё исподлобья, спросил я.

— Чтобы ты знал, что у тех, кто оказался на стороне победителей, тоже не всё гладко. Война скидок не делает. Досталось всем.

— Изящная философия, — заметил я. — Не то чтобы я против твоих душевных излияний посреди моей гостиной, но можно обойтись без упоминаний об Уизли? Без обид, но из вас троих он меня раздражает больше всех.

— Рон очень помог мне, когда я не знала, как решать ситуацию с родителями, — без смущения отозвалась Грейнджер и с превосходством добавила: — Даже хорошо, что ты узнал об этом. Может, изменишь наконец своё предвзятое мнение о нём…

— Один вопрос. Если Уизли такой замечательный, чего вы без конца ссоритесь?

Лицо Грейнджер застыло маской.

— Ты прав. Не будем о личном.

Я развёл руками, как бы говоря: о чём и речь.

— А у меня сегодня именины, — вдруг выпалила Грейнджер.

— Хочешь выпить по этому поводу?

Грейнджер качнула головой из стороны в сторону. Потом нахмурилась.

— А давай, — наконец сказала она. — Обычно я их не праздную, но почему бы не начать?..

Я докончил остатки чая, отставил кружку и поднялся. Бутылка доброго эльфийского вина хранилась в погребе. Вернувшись в гостиную, я наколдовал два бокала и разлил вино. Протянул один Грейнджер. Она обошла диван и приняла бокал.

— За именины! — я отсалютовал ей бокалом.

Мы выпили. Я подлил нам вина и сел в кресло.

— Эй, ты полегче, — посоветовал я, когда Грейнджер осушила второй бокал в два больших глотка. — Оно, конечно, слабенькое, но если так пить, в голову даст.

Губы Грейнджер расползлись в ухмылке.

— Не волнуйся так, Малфой. То есть Драко. У меня всё под контролем.

Она дотянулась до бутылки и налила себе ещё. Я хмуро смотрел на неё поверх своего бокала. Что же с тобой делает этот тупоголовый Уизли, что ты надираешься в доме Драко Малфоя, которого, держу пари, ещё пару лет назад и за человека не считала.

Грейнджер, между тем, отставила бокал и прошлась по гостиной.

— Это что, стереосистема?

Я обернулся в кресле.

— А, — я махнул рукой. — Поттер подарил на день рождения пару месяцев назад. Удивлён, что он в курсе, когда я родился. Хотя, может, судебные отчёты читал… Там и не такое можно найти.

— А диски тебе тоже Гарри подарил?

Я глотнул вина, поставил бокал на столик и поднялся.

— Нет. Месяц назад встречался с одной девицей. Оказалась полукровкой. Она и натаскала. Я-то этой штукой даже пользоваться не умею.

— Надеюсь, ты расстался с ней не потому, что она оказалась полукровкой.

Я убрал руки в карманы и пристально посмотрел на Грейнджер.

— А это имеет какое-то значение для тебя?

Грейнджер не выдержала взгляда и принялась перебирать коробки с дисками.

— Просто хотела узнать, в какую сторону изменилось твоё мнение о чистоте крови за это время. И изменилось ли вообще.

— Подвижки имеются, — коротко ответил я.

— Романтичной натурой была эта твоя девица-полукровка, — резюмировала Грейнджер, разглядывая список на обратной стороне одного из дисков. — Целый сборник «Белых танцев».

— Сборник чего?

— «Белых танцев». — Она показала мне коробку, как будто это всё объясняло. — У вас в мире магии нет такого понятия?

— Хм… — протянул я и притворно задумался. — Дай подумать. Зелёные водяные есть, семейные мётлы «Синяя муха» есть, красные колпаки есть… Но белых танцев нет. Что это вообще такое?

— Ой, это очень мило, — вдруг совсем не по-грейнджерски защебетала она, и на щеках у неё появился розовый румянец. — У маглов бывают дискотеки, где звучит разная танцевальная музыка, — принялась объяснять Грейнджер, вытаскивая диск из коробки и пристраивая его на выскочившую из системы плоскую подставку. — Когда начинает играть медленная мелодия, объявляется белый танец, и девушки приглашают юношей...

— А разве не наоборот? — удивлённо спросил я.

— Нет, так… принято.

— Всё у вас у маглов шиворот-навыворот, — хмыкнул я.

Грейнджер нажала на какие-то кнопки, и подставка уползла обратно в систему вместе с диском, а в следующую секунду гостиную наполнили звуки рояля.

— А что из себя представляет этот танец? — спросил я, когда вместе с роялем запел мужской голос. У меня по спине побежали мурашки, а в висках всё сильнее пульсировала разгорячённая алкоголем кровь.

— Да ничего особенного: она кладёт руки ему на плечи, он обнимает её за талию, и они медленно движутся вокруг себя… Что ты делаешь?

Она в недоумении уставилась на мою раскрытую ладонь, протянутую ей.

— Приглашаю на этот твой белый танец. Правда, я не девушка, а ты не юноша. Но вряд ли ты догадалась бы меня пригласить. — Щёки Грейнджер залились румянцем пуще. — Да брось, ты танцевала с Крамом. Мне интересно, что он в тебе нашёл, раз решил пригласить на Святочный бал. Должно быть, ты супер-танцор.

— Ну… я…

Сердце уже колотилось у меня в глотке. Рука вот-вот начнёт дрожать.

— Ну же, Грейнджер. Или мне надо станцевать перед тобой с бубном, чтобы соблюсти ещё какую-нибудь дурацкую магловскую традицию?

Она ещё помялась, но наконец её холодные пальцы коснулись моей ладони.

Я вывел её на середину гостиной. В этот момент предыдущая песня завершилась и началась новая. Вновь звуки рояля поплыли по комнате. За музыкой уже было не слышно шума дождя за окном. Парящие в воздухе свечи догорали, и мы оказались в полумраке. Глядя ей в глаза, я остановился и положил её руки себе на плечи.

— Ну вот, совсем и не сложно, — тихо сказал я, и мои ладони осторожно легли на её талию.

Капли дождя падают отовсюду...

Я тянусь к тебе, но тебя нет рядом.

Я стою в темноте и жду

С твоей фотографией в руках.

История разбитого сердца...

Мы медленно двигались в такт музыке, а мне одновременно хотелось, чтобы она отвернулась — и никогда не отворачивалась.

С каждым шагом она была всё ближе и ближе ко мне. Я боялся дышать. И не хотел ни о чём думать. Только о её руках на моих плечах и о моих ладонях на её талии. Зачем всё это? Что потом? Наплевать. Есть сейчас. К чёрту всё. К чёрту всех. Есть только я и она. Кто такой этот Уизли вообще? Его не существует.

Только я и она.

Останься со мной,

Не покидай меня,

Потому что я не могу быть без тебя.

Просто останься со мной

И держи меня в объятиях.

Потому что я построила свой мир вокруг тебя.

Я не хочу знать, как это — быть без тебя.

Так останься со мной,

Просто останься со мной.

Мы сблизились настолько, что она прислонилась лбом к моему плечу, а я прикрыл глаза, обвивая руками её талию. Я знал, что она не оттолкнёт. Просто знал. Потому что тоже заворожена тем, что происходит сейчас между нами. Не может отрицать, что ничего не происходит.

А внутри всё холодело и трепетало. Боже, что же ты со мной делаешь…

Я искала повсюду

Очень-очень долго,

И мы с тобой — как эти звёзды,

Что освещают небо каждую ночь...

Ты обещал, что мы всегда будем вместе

И ты никогда не уйдёшь.

Вот почему мне нужно, чтобы ты остался.

Вот почему мне нужно, чтобы ты осталась, Грейнджер. Ты так близко, что не можешь не чувствовать, как колотится моё сердце, как горит всё моё тело, как дрожат мои руки. Ты спрашивала, изменился ли мой взгляд на чистоту крови. Вот тебе мой ответ. В моём пересохшем горле, в моих объятиях. В этом танце. Нашем танце.

Останься со мной,

Не покидай меня,

Потому что я не могу быть без тебя.

Просто останься со мной

И держи меня в объятиях.⁽¹⁾

Замерев на минорной ноте, музыка со вздохом оборвалась, и наступила тишина. Диск с щелчком выскочил наружу. Я продолжал обнимать её, слушая шум дождя, тишину и бешеный стук своего сердца. Казалось, я окаменел. Но стоило ей слегка пошевелиться, и мои объятия распались. Ладони соскользнули и замерли на её бёдрах. Наши лбы соприкасались, её волосы щекотали мою кожу.

В этой тишине я отчётливо услышал, как она сглотнула.

— Драко, я…

— Не говори, не надо…

— Но… я…

Её ладонь всё ощутимее давила мне на грудь. Наконец она подняла голову так, словно в ней было полно расплавленного свинца. Мне никак не удавалось поймать её взгляд. Вывернувшись из моих рук, она отступила на шаг.

— Я… мне… Уже поздно, мне пора вернуться.

Грейнджер резко повернулась ко мне спиной. Она явно плохо соображала.

Я вдруг разозлился.

— Куда ты собралась? Домой? От тебя разит алкоголем, Грейнджер. Или у вас с Уизли принято возвращаться посреди ночи, источая алкогольные пары?

Она развернулась на пятках, её прищуренные глаза блеснули в свете камина.

— Замечательно, — отрывисто бросила Грейнджер. — Значит, я снова ночую у тебя!

С этими словами она почти бегом бросилась к лестнице. Я последовал за ней размашистым шагом.

— Что ты ему сказала? — крикнул я в темноту лестницы, где уже скрылась из виду Грейнджер. — Что тебе нужно поработать в выходные?

Лохматая голова появилась из мрака, и тёмные глаза прожгли во мне дыру.

— Не твоего ума дела, Малфой, — прошипела она.

— Да что ты! — Я взбежал вверх по ступеням вслед за ней. — Очень даже моего. Ты втянула меня во всё это, когда заявилась три дня назад в мой дом.

Вместо ответа Грейнджер схватилась за ручку и рванула дверь спальни на себя.

— Опять бежишь? — в отчаянии крикнул я. — От Уизли ты так же бегаешь, да? К кому теперь побежишь плакаться?

Я понимал, что говорю малоприятные вещи. Но обида душила меня и выворачивала наизнанку. Я хотел, чтобы она почувствовала, каково мне сейчас.

— Почему бы просто не признать в лицо очевидное? Хотя бы раз.

Я подошёл к ней в тот момент, когда она развернулась, так что мы вновь оказались слишком близко друг к другу.

Она нахмурила брови.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Понимаешь! Ты тоже была там! Ты почувствовала это!

На её щеках выступил румянец.

— Ты городишь какую-то чушь.

— Грейнджер, признай! Признай, что между нами что-то было! Только что, там, внизу!

Она извернулась, вновь демонстрируя мне свою спину. Я отпрянул от взметнувшихся волос. Грейнджер снова вцепилась в ручку.

— Я руку готов дать на отсечение, что у вас с Уизли никогда не было ничего подобного. Да посмотри же ты на меня! — Я схватил её за запястье и с силой развернул к себе.

Хлоп!

Я поражённо дотронулся до горящей щеки.

— Очень жаль твою руку, Малфой, — прошипела Грейнджер. — И я в последний раз тебя предупреждаю: не лезь в наши отношения.

Я стоял столбом и смотрел, как она открывает дверь и исчезает в спальне. Удар двери о косяк вывел меня из ступора.

— Грейнджер! — рявкнул я.

Ярость бешено колотилась в висках.

— Чёрт! — я пнул ногой дверь. — Чёрт! — кулак врезался следом.

Как, КАК вышло, что вместо хрупкой связи между нами выросла каменная стена?! Гораздо крепче и толще той, что образовалась за годы взаимной неприязни ещё в школе.

На меня вдруг накатила неподъёмная волна усталости. Опёршись ладонями о дверь, я уткнулся в неё лбом с тяжёлым вздохом. В голове вдруг разом стало пусто, а в груди — холодно.

Оттолкнувшись от двери, я развернулся и быстро пошёл к лестнице.

Никогда прежде мне не было так плохо.

---

1) Danity Kane — Stay With Me

Вернуться к тексту