Time after time (гет)

Coldplay — Paradise

Гермиона шла на ощупь в абсолютной темноте. Словно издалека доносились резкие звуки и непонятные шорохи, долетали незнакомые запахи. Внутри, там, где она находилась, было очень сыро, а потому холод чувствовался явственнее. Осторожно ступая вдоль высоких бесконечных стен, слабо касаясь рукой влажных плотно уложенных камней, Гермиона не испытывала страха. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что стена была одна, а она сама всё это время ходила по кругу. Все звуки исходили от неё самой. Осознав это, Гермиона отстранилась от стены и вытянула руки вперёд. Руки ни на что не наткнулись. Затем она сделала несколько шагов вперед, вправо и влево — вокруг неё была пустота. Любопытство Гермионы моментально улетучилось, ей стало страшно. Застыв на месте и затаив дыхание, она внезапно остро почувствовала, что опасность неотвратимо приближается. Она собиралась закричать, снова вытянула руки вперёд, будто выстраивая защиту, когда на её плечи сзади легли сильные мужские руки. Крепко схватив Гермиону, они дёрнули её к себе... Сон оборвался.

По-видимому, было еще рано, а солнце только взошло. Его слабые лучи, проникшие в больничное крыло сквозь незащищенное шторами окно, рождали удивительную игру света: освещали помещение лёгким серебристым светом, оживляли старые комоды и тумбы, заставляя многочисленные пузырьки в них легонько звенеть, взбивали подушки и отдергивали ткань на ширмах у кроватей.

Наблюдая за такой красотой, Гермиона не сразу заметила, что её бьёт озноб, а щеки пылают, испаряя со своей поверхности недавние соленые капли. Таинственный ночной кошмар по-прежнему сжимал её в стальных тисках ужаса.

— Мисс Грейнджер, всё хорошо? — Мадам Помфри спешила к своей подопечной, на ходу завязывая передник и поправляя колпак на голове. — Вы чем-то напуганы...

Колдоведьма достала из бокового кармана густое светло-зеленое зелье и предложила его Гермионе, чтобы та ещё поспала. Но Геримона вежливо отказалась, успокоив мадам Помфри и пообещав не вставать с кровати раньше времени. Потом она долго лежала, всматриваясь в потолок. Фрагменты сна, с каждым мгновением, казались призрачнее и уходили всё глубже в подсознание, как и воспоминание о руках, которые спасли её.

Прошло несколько минут, возможно, даже час. Гермиона не спеша села на кровати и увидела на тумбочке объёмный сверток, как оказалось позже, с новыми вещами, стопкой книг по основным предметам, чернилами, перьями, палочкой и запиской от Дамблдора:

«Мисс Грейнджер, здесь Вы найдете всё, что Вам понадобится в ближайшее время. Волшебная палочка временная, в следующие выходные Вам следует посетить Оливандера — он что-нибудь подберет. Остальные книги по дисциплинам, которые Вы выберите для себя при определении на факультет, сможете заказать совиной почтой, как и другую одежду. На Ваше имя в Гринготтсе открыт небольшой счет.

Желаю Вам удачи. Альбус Дамблдор».

* * *

До этого утра Гермиона считала самым волнительным моментом вечер, когда она впервые увидела Хогвартс наяву. Теперь нервная дрожь владела каждой клеточкой её тела, а горло сдавливало при одной только мысли о предстоящем. Стремительной походкой, крепко прижимая к груди книги (на самом деле, Гермиона схватила первые попавшиеся, просто, чтобы занять чем-то руки), шла по узкому, плавно изгибающемуся коридору по направлению к Большому залу. Столько раз она бродила и бегала по коридорам любимого замка, что, казалось, не было уже ничего, что она могла бы не заметить. Но вот что поразительно — Хогвартс оставался прежним, безостановочно меняясь. Мерцающие факелы на чёрных кованых держателях заливали всё пространство мягким оранжевым светом и озаряли высокие стены, удаляющийся пол, простирающийся в неизвестность потолок, открывая взору Гермионы очарование родного дома, который всегда откроет перед тобой свои двери, защитит, отразит зло. И так и произошло — Гермиона была в безопасности. Колени же продолжали подводить из-за неотвратимости знакомства с нынешними обитателями Дома. Поэтому хоть в коридоре уже было пусто, Гермиона то и дело нервно озиралась по сторонам, с тревогой ожидая встречи с будущими однокурсниками. Ей так никто и не встретился. Наконец, она подошла к дверям Большого зала. Перед глазами все плыло, тревога бушевала внутри...

В Большом зале было, как обычно в утро воскресенья, шумно и оживлённо. Если бы Гермиона отпустила себя, то заметила бы, что первокурсники-рэйвенкловцы с искренним восторгом, доступным лишь детям, распечатывают свою почту, а староста Гриффиндора рьяно спорит о чем-то со своим коллегой из Хаффлпаффа. Но она брела вдоль столов, выстроенных в ряд, дышала вполсилы и готова была кричать от одиночества, которое набросилось на неё с первым взглядом на стол родного факультета и больше не отпускало. Да она и не противилась этому.

— Мисс Елена Менелая, — внутри у Гермионы всё радостно затрепетало, когда к ней обратилась профессор МакГонагалл, — директора сегодня, увы, не будет. Он поручил мне определить Вас на факультет. Прошу.

Она указала на пустой табурет и Шляпу на нём. Минерва МакГоналл смотрела на неё, слегка поджав губы, что всегда означало — слушать её стоит беспрекословно. Черты лица профессора Трансфигурации еще не обрели той жесткости, какую наблюдала Гермиона в своём любимом преподавателе. Однако каштановые волосы уже тронула седина, а руки почти так же сильно напоминали две ветви засыхающего дерева.

По мере наполнения Зала студентами шум только увеличивался. Гермиона попыталась зацепиться взглядом хоть за кого-нибудь, видя легкое недовольство профессора МакГонагалл. Но взгляд скользил по лицам, не запоминая их. И от этих бесплодных попыток Гермиону стало тошнить.

В этот самый переломный момент из задней двери появился Дамблдор. Все студенты поспешно заняли свои места, взгляды их устремились на директора. В Большом зале воцарилась тишина. Гермиона тоже замерла. Никогда прежде она не видела, чтобы Дамблдора так боготворили. Его боялись, его ненавидели, его возносили до небес. Это немного расслабило натянутые нервы. У Гермионы появился шанс увидеть профессора в высшей степени великим, на пике преданности и признания.

Дамблдор вышел в центр. Он пристально смотрел в глаза Залу, давал каждому его обитателю частицу своего внимания. Затем он заговорил:

— Прежде чем начать завтрак, я хотел бы поприветствовать новую ученицу Хогвартса. Она прибыла к нам из Румынии. Прошу любить и жаловать — Елена Менелая!

В одно мгновение Гермиона встретилась с сотней любопытных глаз. Тогда она взглянула на Дамблдора: директор ждал этого и чуть заметно подмигнул. Гермиона ощутила уверенность и робко улыбнулась в ответ — сначала ему, а затем и всем собравшимся в Зале.

— Прошу вас, мисс Менелая, подойдите ко мне, — попросил Дамблдор.

Неторопливым шагом Гермиона направилась к нему. Да, она преодолела скованность, но волнение никуда не ушло — так что, избегая встретиться взглядом с кем-то конкретно, Гермиона пересекла расстояние от центра Большого зала до преподавательского стола.

— Я в Вас верю, моя дорогая, — шепнул Дамблдор, передавая её в распоряжение несколько смутившейся МакГонагалл и молчаливой Шляпе.

Гермиона опустилась на табурет. Профессор Макгонагалл одела ей на голову Распределяющую шляпу. Шляпа встрепенулась и негромко воскликнула:

— Сколько достоинств! Здесь и острый ум, и индивидуальность, и отвага, и тайные помыслы...

Ненадолго Шляпа замолчала, словно задумавшись.

— В твоём сердце столько самопожертвования, что я, пожалуй, уже решила, куда тебя отправить, — возобновила речь старая Шляпа. — Тебе очень подойдёт Гриффиндор, — так тихо, что слышать её могла только сама Гермиона, закончила она.

Приключения остались позади, там, где Малфой чуть ни прикончил её в полузаброшенном коридоре. Гриффиндор означал новое погружение. Мародеры, Снейп, для которого Львиный факультет хуже красной тряпки... Все важные события обязательно затронут её, если она позволит определить её туда. Но что, если это всё было шансом понять, какая еще жизнь могла ждать одиннадцатилетнего ребенка, так сильно жаждущего спасать всех вокруг!

Гарри рассказывал им с Роном про Слизерин и самый важный в жизни спор со Шляпой. Гермиона точно знала, чего хочет.

— Прошу, отдай меня на Рэйвенкло, — заявила Гермиона еле слышно, но оттого не менее твердо.

— Зачем это? — удивлённо проскрипела Шляпа. — Тобой будет гордиться весь волшебный свет! Подумай, что стоит на кону, девочка...

— Я и через двадцать лет не пожалею о принятом решении. — Гермиона замолчала. Но всё внутри у неё ожидало приговора.

— Рэйвенкло! — на весь Зал выкрикнула Распределяющая шляпа.

Раздались аплодисменты. Сначала острожные, а потом настоящие, громкие. Профессор МакГонагалл сняла Распределяющую шляпу с головы Гермионы; последняя широко улыбалась на приветствия новых однокурсников. Она чувствовала, как благодаря тому, что очутилась так далеко от своего времени, сможет понять себя, сможет открыть в себе новую грань. Это вдохновляло.

— Поздравляю факультет Рэйвенкло с новой ученицей, — улыбаясь, сказал директор, салютуя золотым кубком.

Аплодисменты в Зале вспыхнули с новой силой, а на столах появилась еда. Застучали о тарелки столовые приборы, то там, то тут возобновились негромкие разговоры, разнося по периметру веселый смех и чьи-то громкие реплики. Гермиона, обосновавшись на новом месте, тоже взяла ложку и принялась за еду. Мир вокруг обретал очертания альтернативной реальности, и очень хотелось поскорее окунуться в неё, чтобы забыть, что путешествие сюда вряд ли будет безобидным. Директор, незаметно для Гермионы наблюдающий за ней весь вечер, с её появления в Зале, был в этом уверен.