Осколки битого стекла (гет)

Ночь. Дафна не любит ночь. Шорохи, запахи, аллюзии на стыке реальности и бреда. Она прижимается лбом к оконному стеклу и смотрит вниз. Ненастоящее. На улице не бывает так темно и тихо. Будто люди вымерли, будто Дафна одна. Может, она умерла?

Дафна смотрит на свои руки. Такие же бледные и тощие. Не склизкие, не в трупных пятнах как у инфернала. Синяя вена на сгибе локтя судорожно бьется. Она жива. Тогда чистилище? Между светом и тьмой? Вот только Дафна — тьма.

Резкий свет бьет по глазам, она вскакивает и хватается за первое, что попадается под руку. Газета.

— Тише, тише, девочка, — целительница выставляет перед собой руки и чуть улыбается. — Все хорошо.

Дафна опускается на кровать и замирает. Она не знает ее. И не может доверять. Она щурится, присматриваясь внимательнее. В глазах рябит, «картинка» смазывается. Будто ее уводят насильно. Будто не хотят, чтобы она вспоминала. Будто Дафна на самом деле знает целительницу.

В мозгу раздается щелчок. Едва слышный, но набирающий силу с каждой секундой. Он превращается в оглушительный колокольный звон. Дафна падает, падает, падает...

Над головой солнце, под ногами комья грязи, а в руках то ли кирка, то ли лопата. Ладони стерты в кровь, наглая блондинка только ухмыляется и цедит мелкими глотками воду. Спасительную воду, которой так не хватает Дафне. Она тает, тает, тает...

В висках стучит кровь, гомон голосов раздражает. Легкомысленный смех, неуместное бахвальство, заискивающие ужимки. Дафна идет между людей так быстро, насколько позволяют приличия. Она хочет скрыться, чтобы не видеть никого. Особенно противных девчонок, не дающих ей выдохнуть свободно. Легкие сковывает стальной обруч корсета. В ушах стоит пронзительный издевательский смех. Смеются над ней, над Дафной Гринграсс. А она даже не может отвесить мерзавке пощечину, выдрать волосы, выцарапать глаза. Как кто-то смеет насмехаться над Дафной? Она злится, злится, злится...

Светлые волосы, голубые глаза, четко очерченные губы, прямой нос, высокие скулы. Идеальная нордическая красота. Такую хотят все, такая нравится всем, за такой все ухаживают. Она улыбается и кивает. Чистокровная мразь. Убить, убить, убить...

Из горла вырывается сдавленное рычание, Дафна подпрыгивает и кидается к колдосестре. Она должна ее обезвредить. Дафна чувствует силу блондинки и опасность. Перед глазами плывут круги, она сильнее сжимает руки на шее, но этого недостаточно. Дафна не думает, инстинктивно подается вперед и впивается сестре зубами в плечо. Вкус крови на языке вызывает головокружение и легкую тошноту. От железистого привкуса ломит зубы, но она терпит. Чувствует, как в груди поднимается эйфория. С кровью жертвы к Дафне перетекает ее сила, знания, опыт. Воспоминания.

Темные глаза. Влюбленный щенячий взгляд. Парень, стоящий на одном колене. Блеск бриллиантов. Кольцо. Обручальное кольцо. Улыбка. Торжествующий смех и пренебрежительная ухмылка.

Она пришла показать, какое Дафна ничтожество! Она пришла издеваться! Она пришла унизить и растоптать, будто того, что Дафна в Мунго недостаточно. Она пришла забрать единственное, во что Дафна еще верила.

Она пришла сказать, что забрала ее Тео.

Убить, убить, убить! Зубы впиваются в кость, ногти сдирают кожу с шеи. Дафна безумна. Ей все равно. Эта дрянь сама напросилась. Эта мерзавка получит по заслугам! А после... Дафна будет упиваться жалостью к себе и вспоминать Тео. Вспоминать, упиваться жалостью и ждать наказания. За глупостью всегда следует наказание.

Кто-то кричит, по коленям бьет каменная крошка, красный свет на секунду ослепляет, хотя Дафна и так ничего не видит. Ее отбрасывает к стене, и она ударяется затылком. Мир погружается в темноту. Снова наступает ночь. Дафна задыхается. Она видит бесовской оскал и злобный взгляд блондинки. Она обещает расправу, обещает убить. Откуда ей знать, что каждый день для Дафны — маленькая смерть. Каждый приступ — новая жертва. Каждый вздох как семь казней египетских.

Дафна уплывает. Еще один раунд за безумием. Оно поедом пожирает уязвленную душу. Оно отступает только перед самой древней магией. Самой странной и неизведанной. Самой непостижимой. Но Дафна не желает знать об этом. Отрицает и прячется за маской беспамятства. Убегает, пока ей это еще позволяют.

У Дафны дрожат руки и подгибаются колени. Остаются считанные минуты до того, как она выйдет к гостям. Первый бал. Первый выход в свет. Так волнительно!

Она будет скользить пальцами по перилам, спускаясь по лестнице. Прямая спина, высоко поднятый подбородок, надменный взгляд. Она должна быть такой. Царствовать надо всеми: пленять одним видом, поражать одним взглядом, влюблять одним прикосновением. Она Дафна Гринграсс — наследница внушительного состояния. Чистокровная, богатая, изысканная невеста. Толпы поклонников должны волочиться за ней по пятам, а девицы завистливо перешептываться в своих будуарах. Она Дафна Гринграсс, она должна быть лучшей.

Этого от нее ждут родителями. Так наставляет ее мама. Так хочется непослушному сердцу. Но в реальности все будет по-другому. Дафна понимает, хоть еще на что-то надеется.

Ладони потеет от скорой встречи с Тео, а не дебюта в высшем обществе. Дыхание перехватывает от страха, что ему не понравится платье или, что еще хуже, сама Дафна. Мышцы сводит судорогой от мысли, что она поскользнется, кружась с ним в танце. Слезы наворачиваются на глаза, стоит подумать, что он может прийти не один.

— Дочка. — В комнату заходит отец и улыбается. Дафна выпрямляется и присаживается в реверансе. — Какая ты все-таки хорошенькая. — Он треплет ее по щеке, рассматривая с ног до головы. — Не хватает только одной детали.

Дафна знает, о чем он говорит, и послушно поворачивается спиной.

— Семейная реликвия. — Ожерелье ложится на грудь, драгоценные камни переливаются всеми цветами радуги в свете свечей. — Еще вчера под стол пешком ходила, а теперь уже невеста. — Мистер Гринграсс утирает скупую слезу. — Через минуту можешь спускаться.

Вдох. Выдох. Дафна сжимает руки в кулаки, пытается собраться с духом перед прыжком. Первый шаг во взрослую жизнь. С сегодняшнего дня она сможет на равных разговаривать с Тео. Дебют. Она ждала и верила, что все изменится. Именно сегодня. Он увидит, какая она. Он откроет глаза, будто пробудится от долгого сна. Он рассмотрит сокровище, которое не замечал столько лет.

Вдох. Выдох. Дафна закрывает глаза. Детство подходит к концу с каждым движением. Гости увидят новую Дафну: взрослую, красивую, умную. Завидную невесту.

Она подходит к зеркалу и смотрит на себя будто со стороны. Простое кремовое платье, плотно обтягивающее фигуру, намекает, что придраться не к чему. Чуть покатые плечи, небольшая округлая грудь, тонкая талия и узкие бедра. Все при ней: тонкость костей, хрупкость, миниатюрность. Талию подчеркивает тонкая полоска тесьмы, чуть темнее самого платья, спускается каскадом по подолу и теряется в мелких складках сбоку. Чуть массивное для ее фигуры, но нарочито неброское ожерелье гоблинской работы подчеркивает ключицы и изящную шею. Камни подстраиваются под платье и отливают хрусталем и бирюзой, играя в локонах, намеренно не забранных в высокую прическу.

Сегодня она маленькая фея. Лесная нимфа, случайно оказавшаяся на празднике, по счастливой случайности устроенном в ее честь.

Дафна улыбается своему отражению и уверенным шагом идет к дверям. Ничто не испортит ее дебют, она искренне верит. Наконец Тео станет ее.

Перед глазами плывут красные пятна. Красива — красна — каленое железо. Дафна выгибается. Упирается ногами в кровать и почти встает на голову. Она мягкий, пластичный металл, плавящийся под ударами умелого мастера. Ей обжигающе больно, но скоро будет хорошо. Она хрупка и безвольна, она беспомощна, она открыта.

Она топит страх во вспышках боли. Дафну раздирают на части и собирают вновь. В тело втыкаются иголки. Проникают под кожу и крутятся, крутятся, сами по себе или повинуясь чужой воле. Ток пробегает по нервным окончаниям и она дергается. Выгибается на кровати, хватает ртом воздух и ждет избавления, облегчения, покоя. Да чего угодно. Она знает, что блаженное забвение придет, и ей неважно сон или смерть это будет. Уже неважно.

В висках кровь бухает набатом. Бац-бац-бац. Живи-умри-живи-умри-живи-СДОХНИ!

Дафна взлетает над скомканным постельным бельем и парит в воздухе. Невесомость. Она даже улыбается или думает, что улыбается. Во рту привкус крови и зелий. Время течет, жизнь изменяется, но не у нее. У нее есть воспоминания и боль, боль и воспоминания. Это она мазохистка или целители-садисты?

Она стоит на площадке у лестницы и смотрит на улыбающегося отца. Он протягивает ей руку. Дафна улыбается одними губами, вскидывает подбородок и делает шаг к мистеру Гринграссу. Еще один, еще, еще. Она смотрит ему в глаза, как подобает по этикету, но нестерпимо хочет поскорее обернуться. Увидеть, как глаза соперниц засверкают завистью, а парни замрут в восхищении.

Красивая, холодная, недосягаемая. Звезда. Такой представляет себя Дафна.

Отец берет ее руку и поворачивает к свету. Прежде чем сделать вдох, на секунду она замирает. Ступает во взрослую жизнь без колебаний. Это ее вечер, ее дом, ее праздник.

Дафна медленно спускается, глядя перед собой. Она не имеет права ударить в грязь лицом. Старшая сестра, первая невеста дома Гринграсс.

Дебют состоялся.

Она знает всех этих людей с детства, но теперь демонстрирует, что девочка выросла. Гадкий утенок оперился и готов выпорхнуть из родового гнезда.

Дафна снисходительно улыбается однокурсницам и ступает в зал. Вот он, момент истины. Где же Тео?

— Дафна, ты ослепительна! — Мальсибер появляется неожиданно, как всегда.

— Чего тебе? — Дафну мутит. Она не хочет с ним разговаривать. Он пустой, никчемный, ненужный. Когда же он наконец от нее отстанет?!

— Фи. Разве дама так выражается, да еще и на своем первом приеме? — он деланно кривится и тут же улыбается. — Даф, расслабься. Хочешь, я принесу тебе выпить? — Он заискивает, прогибается, а Дафне хочется хорошенько ему врезать.

— Дафна, дорогая, просто нет слов! — К ней подпрыгивают Милисента с Панси. Тупые курицы. Ни мозгов, ни манер, ни капли такта.

— Спасибо, Панси, Милисента. Вы и сами прекрасно выглядите. — Дафна улыбается краем губ, Мальсибер смеется в кулак. Никакого воспитания!

— Ты просто молодец, на твоем месте я бы тоже его игнорировала. — Первая порция яда Паркинсон проходит мимо. Дафна не понимает, что та имеет в виду.

— Не обращай внимания, он недостоин, — вторит Милисента, и Дафна оглядывается в растерянности. О чем они?

— Даф? — Она чувствует, что кто-то ее хватает за руку, но не понимает.

Тео! С другой! С ней! Как же так!

Хочется рухнуть на колени и зарыдать в голос. Зачем? Почему? Ради чего? На ее дебюте! Как он посмел! Но это Тео. Ему можно все. Сердце сжимается в бесформенный комок. Кажется, даже останавливается на долю секунды.

Он игнорирует ее. В очередной раз показывает, насколько она ему безразлична. И почему именно с ней? Почему с Фарли? Хочет показать, что Дафна слишком молода для него? Тогда Фарли старуха! На пять лет старше, а все еще не обручена!

Чего он хочет? Чего? Чего?!

Дафна пытается выглядеть равнодушной, но не уверена, что получается. Фарли виснет на Тео и заливается визгливым смехом, а он рад стараться. Руки целует, шампанское подносит. Дафне хочется выть от обиды. А еще лучше вцепиться в волосы мышиного цвета и рвать, рвать, рвать. Вместо этого она улыбается какому-то дряхлому лорду и кивает в нужных местах, совершенно не понимая, о чем он говорит.

Дафна молится Мерлину, чтобы этот вечер закончился. Триумф не состоялся, только очередное разочарование.

— Хорошо выглядишь. — Дафна глупо смотрит на сидящего рядом Поттера, озирается по сторонам, но все равно ничего не понимает. — Держи, это, кажется, твое. — Он протягивает ей лист бумаги, на котором яркой акварелью нарисовано солнце. Черное солнце, проткнутое раскаленным добела мечом. Это ее рисунок, но откуда тут Поттер?

— Зачем ты пришел? — Она начинает с главного. Или несущественного?

Он передергивает плечами и ерошит волосы. Как всегда лохматый и будто бы какой-то... Сморщенный.

— Могу уйти.

Дафна прищуривается и смотрит исподлобья. Изучает взглядом. Кажется, она просила его не приходить, а он пришел. Зачем? Посмеяться? Или это комплекс героя, о котором беспрестанно говорил Малфой, презрительно фыркая.

Гарри смущается и отворачивается. Смотрит то ли на пол, то ли на свои ботинки. Странный. Он не похож на героя.

— Ты не похож на героя, — озвучивает свои мысли Дафна и продолжает смотреть.

Гарри поднимает голову и часто-часто моргает. Удивлен. Дафна улыбается краем губ.

— Ты похож на детей, которым мама уносила старую одежду тайком от папы. Вроде она это называла приютом. Там все ходили в бесформенных кофтах и мешковатых брюках. И такими же лохматыми. — Поттер снова тянет руку к волосам, но в последний момент останавливается. Виновато улыбается, пожимает плечами и трет шею. — Ты волнуешься?

— Для неадекватной ты слишком разумная, — грубовато отвечает Поттер, но тут же краснеет. Она зацепила его за больное, и он не сдержался.

— Бестактность за бестактность... Разумно. — Дафна улыбается и забирает свою картину из его рук. — Мне нравится рисовать, но иногда получается очень странно.

— Моя подруга говорит, что искусство должно быть странным. — Он хрустит пальцами и снова смущенно улыбается.

— Ты милый. — Дафна достает мелки и косо смотрит. — Я бы тебя нарисовала. — Гарри смешно округляет глаза и переводит взгляд с лица Дафны на ее руки. — Но сейчас я хочу спать.

Озадаченный он встает со стула и идет к двери.

— Так я могу прийти? — задает настолько глупый, неуместный вопрос, что она хихикает.

— Я умею хихикать, — тихо говорит Дафна и пораженно смотрит на Поттера. — Я знаю, что ты придешь. — Отворачивается к стене, обнимает подушку и закрывает глаза.

— О, Дафна, прелестное платье. — Фарли, изрядно выпившая, отвратительно скалится, опираясь на руку Тео. — Ты тоже ничего, но платье перекрывает, если ты понимаешь, о чем я, — она наклоняется ближе, и Дафну обдает запахом алкоголя.

— Как всегда сама честность и непредвзятость, — подытоживает Тео, смотрит прямо в глаза. Ждет реакции.

А Дафна кусает щеку изнутри, лишь бы не разреветься. Выдавливает скупую улыбку, которая никогда не обманывает, но держится. Она отказывается понимать, почему он так ее мучает, предпочитая... этой. Она даже не находит слов как без грубости охарактеризовать Фарли.

— С дебютом, девочка, — издевательски бросает на прощание Тео и уходит под руку с этой девицей.

Панси не дремлет, заглядывает Дафне в глаза и якобы переживает.

— Не расстраивайся из-за него, он...

— Уйди, — цедит Дафна, резко разворачивается на каблуках и идет в туалет.

Панси и сама бы не прочь получить доступ к Тео, хотя бы на одну ночь, да не получается. Как и у Дафны. Но Дафна не хочет быть одной из многих. Она должна быть единственной. Она же Дафна Гринграсс. Она знает его, как никто. Она любит его больше всех. Она, только она, имеет право на Теодора Нотта. Почему же он этого не понимает?

Холодная вода на горящих щеках чуть остужает. Дафна прикрывает глаза и не хочет возвращаться. Хочет сползти по стене и дождаться окончания торжества в тишине, жалея себя и проклиная всех на свете. Но она не может подвести родителей. Должна изобразить хотя бы подобие радости, чтобы не быть очередной униженной и оскорбленной в списке героя-любовника всея Слизерина. Она так просто не сдастся.

Холодные скользкие руки повсюду. Они хватают ее и куда-то тащат. Больно и противно. Они ее разрывают. Она пытается пинаться, но руки сильнее, не отпускают. Ей кажется, что с нее снимают скальп, но она будет бороться. Она должна. Она Дафна Гринграсс, инфернал вас утопи!

Стоит подумать о безжизненных трупах, она уходит с головой под воду. Легкие скручивает огненным жгутом, она задыхается. Вода заливается в уши, нос, горло. Она отплевывается, но воды все больше. Она болотная, густая, с привкусом гнили и тины. Дафна цепляется ногтями за руки, но они в струпьях. Ошметки давно мертвой кожи тянутся за ней под воду. Дафна пытается кричать, но не может. Кислорода почти нет. Выдох. Секунда, три, пять. Вдох. Десять, тринадцать, двадцать. Выдох.

Инферналы тянут ее за собой, к себе. Она сжимает кулаки и чувствует под ногтями струпья. Ей не страшно, давно нет. Смерть также естественна, как жизнь, но она должна бороться. Она не сдастся. Ради себя, ради папы, рады мамы. Ради Тео! Она докажет, что сильная, что справится, что не позволит кому-то играючи забрать ее жизнь.

Она продолжает брыкаться из последних сил. До слуха доносятся непонятные слова из другого мира «обострение», «не пускать», «из вне», «изоляция».

Становится тихо, пусто и темно. Как будто все разом выключилось. Может, ее целует дементор? Додумать Дафна не успевает, она проваливается вглубь чего-то, сама не знает чего. Зато ей уютно, и кушать не хочется. И ужасов нет, даже красные круги перед глазами исчезают. Дафну отбирают у безумия.