Сдвиг парадигмы (гет)

Субботним утром Хогвартс отдыхал после первой учебной недели, нежась в лучах уходящего сентябрьского солнца. Его лучики лились сквозь высокие окна, робко прощаясь со школой до наступления весны. В дверь больничного крыла постучал первый посетитель, оказавшийся профессором Невиллом Лонгботтомом.

— К вам можно, мадам Лонгботтом? — с наигранной осторожностью поинтересовался Невилл.

Ханна оторвалась от своих записей и просияла улыбкой при виде придерживающего правую руку левой мужа.

— Снова кусачая герань? — спросила она, когда Невилл уселся на кушетку и позволил медсестре осмотреть свою покрытую розоватыми волдырями руку.

Невилл зашипел, когда Ханна капнула на его увечья какой-то прозрачно-голубой жидкостью.

— Если бы. Колумбийская ядовитая крапива, — пожаловался он, поочередно глядя то на свою руку, то на Ханну, которая сосредоточенно обматывала ее антисептическим бинтом. — Этот ужасный сорняк заполонил все теплицы, все утро с ними разбирался, а защитные перчатки надеть забыл… — Невилл подавил смущенную улыбку и сменил деловитый тон на более повседневный: — Как девочки? Уже освоились?

Мадам Лонгботтом закончила бинтовать пострадавшую руку супруга, поцеловала его в макушку и вернулась к своей бумажной работе.

— Прибегают на каждой перемене, — поделилась Ханна с мужем. — Мне кажется, дорогу до больничного крыла они выучили лучше, чем до Большого зала.

Невилл засмеялся и несколько раз сжал и разжал пальцы пострадавшей руки. Ханна все еще занималась переписыванием медицинских карт и на мужа не смотрела, но чему-то улыбалась, словно знала, что в данный момент Невилл любуется ее золотистыми волосами, в которых словно запутались солнечные зайчики. Ханна была одной из тех уникальных женщин, которые с возрастом становились только женственнее и привлекательнее. Та до смерти напуганная, бледная девочка, какой она была в школе, давно исчезла, и хотя Невилла в ней привлекали далеко не внешние данные, спустя пятнадцать лет после свадьбы он все еще чувствовал себя по уши влюбленным мальчишкой. Их дочери-близняшки Амелия и Элис в этом году поступили в Хогвартс, и шутливая борьба Невилла и Ханны за Кубок факультета обострилась еще и тем, что обе девочки были распределены в Пуффендуй.

— Кстати, вот, — Ханна отложила ручку и протянула Невиллу небольшой конверт из плотной бумаги. — Джинни прислала, у них с Гарри годовщина через две недели. Двадцать два года семейной жизни, даже подумать страшно, — засмеялась мадам Лонгботтом.

Невилл молча прочел приглашение, написанное аккуратным, ничуть не изменившимся почерком Джинни. Словно только вчера отгремела их по-семейному скромная свадьба, после войны Гарри как никогда нуждался в уединении и покое. Хотя он сделал ей предложение уже летом того же года — у всех их близких складывалось впечатление, что он так и не научился не торопиться жить — свадьбу сыграли только спустя три года. Двадцать пять лет прошло с тех пор, как закончилась проклятая война, и двадцать два года, как у Гарри появилась самая настоящая семья. Невилл искренне радовался за друга, но вот ему самому понадобилось еще десять лет, прежде чем нанесенные войной раны зажили и позволили ему самому обзавестись долгожданной семьей.

— Это почему же тебе страшно об этом думать? — Невилл отложил приглашение и вдруг в порыве вдохновения взял ладонь Ханны в свою. Она ойкнула, увлекаемая Невиллом из-за стола, и неловко рассмеялась, когда он немного неуклюже закружил ее в импровизированном вальсе между кроватями. Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Невилл наконец-то зацепил носком ботинка туфлю Ханны, и оба покатились со смеха, глядя друг на друга и все еще не размыкая объятий.

— Прошу прощения, — раздался у двери тоненький девчоночий голос, и супруги Лонгботтом синхронно повернули головы. Ханна все еще держала ладонь у рта, прикрывая дрожащие от смеха губы. У двери, виновато переминаясь с ноги на ногу, стояла Лили Поттер, чьи карие глаза как-то странно увлажнились. — Я т-только хотела попросить таблетку от боли… — запинаясь, выдавила она, глядя себе под ноги.

— Конечно, Лили, одну секундочку, — Ханна заправила выбившиеся из прически локоны за уши, достала из застекленного шкафчика с медикаментами пластинку таблеток и протянула ее Лили. — Как ты себя чувствуешь?

— Лили, ты заболела? — сдвинул брови Невилл, глядя на порозовевшую от нечаянного вторжения в их частную жизнь девочку.

— У меня просто немного болит голова, простите, — выпалила Лили и, не глядя ни на кого, выскочила из лазарета, как ошпаренная. Ханна сцепила руки у живота и грустно улыбнулась вслед захлопнувшейся дубовой двери. По-видимому, она понимала гораздо больше, чем совершенно сбитый с толку Невилл.

В последнее время изменившееся поведение Лили сильно тревожило его. Он даже, крайне смущаясь, попросил Ханну поговорить с Джинни, на что она попыталась объяснить ему, что у девочки попросту так проявляется переходный возраст. Невилл поверил Ханне, все-таки в этих делах она была куда большим специалистом, чем он, но ощущение, что жена что-то предпочла от него скрыть, так и осталось. Невилл успокоил себя тем, что уж Гарри и Джинни наверняка приняли бы меры в случае чего-то опасного, но у него самого подрастали сразу две дочери, и хотелось бы все-таки научиться давать им мудрые отцовские советы.

— Ну все, рана ваша не угрожает жизни, так что вы можете быть свободны, профессор. И не забывайте больше защитные перчатки, — вывел его из размышлений картинно строгий голос Ханны.

— Есть, госпожа доктор, — лучезарно улыбнулся Невилл, почти не обращая внимания на покалывающую боль в забинтованной руке.

* * *

Скорпиус Малфой, сжимая одной рукой новейшую модель «Нимбуса», а второй комкая письмо от родителей, сидел у подножия трибун и бездумно вглядывался в золотые буквы бренда на рукоятке. Эту субботу Слизерин практически в полном составе проводил на поле для квиддича, проводя новый набор в факультетскую команду. Отец покупал Скорпиусу каждую новую модель суперскоростой метлы, но, оказывается, для того, чтобы занять желанное место в команде, этого было недостаточно. Где-то наверху девчонки приветствовали одобрительным смехом каждого нового претендента на то или иное место. Полеты, к вящему разочарованию отца, не слишком привлекали Скорпиуса, но, побывав однажды на финальном матче Чемпионата мира по квиддичу и своими глазами увидев, как чествовали победителей болельщики, Скорпиус понял, что выигранный для Слизерина Кубок может стать его шансом.

Вдоль поля к нему двигалась чья-то неясная мелкая фигура. Скорпиус прищурился на солнце и приподнял козырек бейсболки, которая защищала его лицо от появления идиотских веснушек, и вдруг признал в фигуре Лоркана Скамандера. В последнее время этот парень неизменно появлялся во всех местах, где обитал Скорпиус, но его это совершенно не раздражало. Даже сейчас, погруженный в свои мрачноватые думы, он был ему рад.

— Привет, — на Лоркане были серые треники и синий спортивный свитер с когтевранскими знаками отличия. Неизвестно, где Скамандер его вообще раздобыл, ведь, насколько Малфою было известно, в команде своего факультета он не играл. Лоркан плюхнулся рядом и вытянул свои короткие ноги, обутые в белые сланцы, к полю. — Я пришел пожелать тебе удачи.

— Спасибо, — выдавил улыбку Малфой. Удача ему и в самом деле не помешала бы. Хотя бы раз в жизни.

Лоркан проследил за движением судорожно сжимающихся вокруг пергамента пальцев Скорпиуса.

— Плохие новости? — буднично поинтересовался он.

— С чего ты взял? — поспешно отозвался Скорпиус, уже успевший позабыть о чертовом письме, которое прямо на стадион принес ему семейный филин.

— С того, что если бы у этого пергамента был голос, он бы, наверное, вопил от ужасной боли.

Скорпиус отложил метлу, свернул письмо и сунул его в карман валяющейся на соседнем сиденье толстовки. Откуда-то сверху снова раздался мелодичный смех и аплодисменты, встречающие подлетевшего к кольцам Уоррингтона. Скорпиус и Лоркан дружно покосились на прыгавшую от возбуждения Вайолет Забини и вторившую ей Рейну Пьюси. Волосы девчонок развевались на ветру и лезли им в лица, но они не обращали на неудобства внимания, их, кажется, интересовал только паривший на метле Уоррингтон, Пьюси даже не заметила, как наступила на кончик своего серо-зеленого шарфа.

— Слушай, Скорпиус… — начал было Лоркан, но Малфою все-таки удалось перебить этого парня, умудрявшегося строчить до сотни слов в минуту:

— Зови меня Скорп, ладно? В крайнем случае — Малфой.

Он еще никогда и никого не просил об этом и был рад, что наконец-то подвернулся случай сделать это.

— Ты не любишь свое имя? — проницательно расширил глаза Лоркан.

Скорпиус уставился на свои бледные руки, сжимающие древко метлы.

— Ты бы тоже не любил его, будь оно у тебя таким…

Он не договорил, но Лоркан и так все понял. Скорпиус не знал, что чувствует, вот так выуживая перед посторонним свои секреты, все это было для него в новинку. Одно он мог сказать точно — это здорово, когда тебе есть кому излить душу.

— Ладно, — Лоркан, к его внезапной досаде, не стал спорить и разубеждать Скорпиуса в том, что его имя дурацкое. — Я хотел спросить еще вот что: почему ты не общаешься со своей кузиной?

Малфой быстро взглянул на Вайолет, которая что-то говорила Рейне. Не то чтобы это была такая великая тайна, но все-таки об этом говорить ему почему-то не хотелось.

— Мои предки были под домашним арестом и ни с кем не общались почти пятнадцать лет. Я думаю, она даже моего имени не знала, пока нас не распределили на один факультет, — с обидой выпалил Скорпиус и решительно отвернулся от улыбающейся Забини.

Вайолет приходилась родной племянницей его матери, но миссис Забини решительно игнорировала свою младшую сестру Асторию с тех пор, как та вышла замуж за Драко Малфоя. Родители ничего не рассказывали ему о том времени, когда волшебный мир находился на осадном положении, Скорпиус знал только, что сам Гарри Поттер спас его отца от приличного тюремного срока, грозившего ему за политические преступления. Любой бы согласился, что семья Скорпиуса — не та семья, которой можно гордиться.

— Готов поспорить, ты сам даже не пытался подружиться с ней, — напомнил о себе Лоркан.

Скорпиус от возмущения чуть не подавился воздухом. Но в следующий миг с упавшим сердцем понял, что Скамандер решительно прав.

Малфой с самого своего поступления в школу всегда и везде был один. Один сидел за партой, один делал домашнюю работу, в Хогсмид тоже ходил в одиночестве и о том, что все может быть по-другому, только мечтал. Вайолет, Рейна и этот Айзек Уоррингтон общались еще до Хогвартса, и школа только лишь крепче сплотила их. А больше ровесников на факультете у Скорпиуса не было. Так и маялся он наедине со своей дорогущей модной одеждой, которую ему неустанно покупала мама, искренне считавшая, что безупречный внешний вид — это залог девяноста процентов успеха в жизни, а отец, которому больше не на что было тратить остатки неконфискованных у Малфоев денег, заваливал его всякими дорогущими гаджетами, которые ныне состояли в большом почете у волшебников, но от которых в школе все равно не было никакого толку…

— Эй, на трибуне, берегись! — раздался веселый окрик со стороны стадиона. Лоркан успел только пригнуть светловолосую голову, а в сторону Скорпиуса на бешеной скорости несся закрученный хитрым броском красный мяч. Не успел Малфой даже сообразить, что к чему, а его руки уже все сделали сами и теперь крепко сжимали горячий влажный квоффл, перехваченный в дюйме от носа Скорпиуса.

Стадион, притихший в ожидании, взорвался аплодисментами. Пустившая опасный мяч крепкая четверокурсница Бриттани Рэббит виновато покраснела, а капитан команды Кристиан Блетчли снизошел до того, чтобы спуститься с небес на землю и протянуть Скорпиусу руку. Малфой поджал губы и сунул Блетчли дурацкий мяч-убийцу.

— Отличная реакция, — похвалил капитан, все еще вися в паре футов над травой и перекидывая квоффл из руки в руку. — В прошлом году ты не пробовался?

— Пробовался, — буркнул Скорпиус. — И в позапрошлом, и в позапозапрошлом тоже.

— Да? — Блетчли, кажется, на полном серьезе удивился и окинул оценивающим взглядом валяющуюся на траве метлу Малфоя. — У тебя стоящий аппарат, Малфой, да и реакция ничего… Так, а ну-ка, — он обернулся на поле и громыхнул, насколько позволяли легкие, — освободите место для вратарей! Пошли, Малфой, — Блетчли швырнул квоффл Бриттани Рэббит, — посмотрим на тебя непосредственно в деле.

В прошлом году Блетчли тоже на него смотрел, но не нашел ничего выдающегося, что позволило бы Скорпиусу играть в команде. Чувствуя на себе ободряющий взгляд Лоркана и добрую половину стадиона скептических, Скорпиус перекинул ногу через метлу и стащил с взмокшей от пота головы бейсболку, которую тут же нахлобучил, примеряя, Скамандер. Скорпиус, не чувствуя собственного тела от волнения, поднялся к кольцам вслед за Блетчли. Ну ничего, успокаивал он себя, если он продует, этот позор и одну-единственную удачу в виде абсолютно случайно пойманного квоффла забудут почти сразу же.

— Давай, Малфой! — прокричал кто-то, и это было столь неожиданно, что Скорпиус окончательно растерял все жалкие остатки мужества и уверенности в себе.

Дождавшись условного знака от капитана, Бриттани завертелась на месте, как волчок, и отправила красное пушечное ядро в полет прямо в сторону зависшего перед кольцами Малфоя.

«Стойте, подождите, я не готов!» — вертелось у него в голове подобно приближающемуся квоффлу. Блетчли только приподнял бровь, следя за метнувшимся в правое кольцо и упавшим на траву квоффлом.

— Противник не будет висеть перед тобой и ждать, пока ты шнурки соизволишь завязать! — рявкнул Кристиан, заклинанием призывая к себе квоффл и снова бросая его Бриттани. — Соберись, Малфой!

«Соберись, Малфой», — эхом тупо стучало у него в голове. Бриттани, по-видимому, не пожелавшая тратить силы на такую бездарь, как Скорпиус, послала ему легкий мяч, и Скорпиус взял его самыми кончиками пальцев.

Снизу раздались единственные аплодисменты, у Малфоя даже не было сомнений в том, кому они принадлежали. Серебристая бляшка его модной бейсболки по-прежнему блестела на голове Лоркана.

— Ладно, попробуй атаку Гольдштейна, — велел Блетчли и перелетел чуть левее, занимая более удобную для наблюдения за Малфоем позицию.

Скорпиусу эта атака Гольдштейна совершенно ни о чем не говорила, но нужно было приготовиться к самому худшему. Атака, как выяснилось, заключалась в том, чтобы петлять между кольцами, сбивая голкипера с толку, а затем легким баскетбольным броском забросить мяч в кольцо. Что Бриттани и сделала, но Скорпиус неожиданно оказался прямо у нее перед носом. Мелькнула даже мысль, что она нарочно ему подыграла, но тут мяч с силой стукнул Малфоя по рукам и тем самым отрезвил. Никто в здравом уме не стал бы подыгрывать ему во время отборочных испытаний.

Малфой пораженно хмыкнул, изучающе поглаживая бархатистый мяч.

— Неплохо, — оценил Блетчли, перелетая с одной наблюдательной позиции на другую. Теперь за испытанием Скорпиуса стадион наблюдал без ехидства, разве что оставалась еще пара-тройка скептиков. Напарник Бриттани, Гордон Боул метнул в сторону Скорпиуса многообещающий взгляд и мощнейшим ударом отправил квоффл прямо в центральное кольцо. Растопырив руки и сжимая зубы до боли, Скорпиус наблюдал, как малиновое ядро стремительно приближается, грозя снести его с метлы не хуже бладжера, как вдруг…

— БЛЕТЧЛИ! — прогрохотало на весь стадион.

С кромки поля двигалось семеро красных фигур, возглавляемых Джеймсом Поттером. Капитан Гриффиндора шагал вразвалку, закинув метлу на плечо и постукивая себя по икру битой. Рядом с ним, широко зевая, тащился рыжий веснушчатый Уизли, а по другую руку припрыгивающей походкой двигался смазливый блондинчик, в чьем роду наверняка затесались вейлы — только так Скорпиус мог объяснить его слишком притягивающую девчачью внешность. Засмотревшись на приближающихся гриффиндорцев, Скорпиус предсказуемо пропустил мяч, и тот болезненно стукнул его по лбу.

Блетчли этого не увидел. Его вниманием теперь завладел Поттер, который в знак приветствия поднял свою биту вверх. Скорпиус неторопливо опустился на землю и подобрал никому не нужный квоффл. Трибуны между тем заполнялись явившимися поглазеть на тренировку своей команды гриффиндорцами, на чьем фоне факультет Слизерин как-то сразу потерялся из виду.

— Салют, Поттер. Мы уже заканчиваем, — объявил Кристиан, когда Джеймс красноречиво постучал себя по левому запястью. — Только вратарь остался, но, кажется, мы его… — он обернулся на сгорбленно сидящего на траве Скорпиуса, — уже нашли.

Травинка, которую Малфой успел сунуть в рот, пораженно вывалилась. Слизеринцы обменялись чуть напряженными взглядами, но возражать никто из них не стал. Брови Поттера взлетели вверх и исчезли за взлохмаченной челкой. Рыжий и блондин рядом с ним скривили губы и пожали плечами.

— Поздравляю, Скорп! — донеслось с трибуны. Малфой, чувствуя, как загорается лицо, неуклюже махнул Лоркану. Поттер посмотрел туда же, и его брови поползли еще выше. Похоже, сегодня Скорпиусу удалось по-настоящему удивить народ, причем дважды.

Реплика Скамандера подействовала на Слизерин отрезвляюще. Стадион наполнился гомоном, в толпе гриффиндорцев, сквозь которую пытались пробиться к выходу девочки, Скорпиус наткнулся на оценивающий взгляд Вайолет. Ему вдруг захотелось, чтобы она тоже ему что-то сказала, но кузина только поправила шарф и протянула руку своему Уоррингтону, который уже потерял к тренировке интерес. Рейна пристроилась рядом с парочкой, и однокурсники Малфоя ушли к замку. Едва-едва улучшившееся настроение Скорпиуса снова бухнулось куда-то в траву.

— Эй, Малфой! — в очередной раз позвали его, и Скорпиус, начиная немного раздражаться от навалившегося на него вот так сразу внимания, нехотя обернулся. На трибуне, сидя прямо на ограждении и болтая тощими кривыми ногами, расположилась чокнутая когтевранка Лорен Кили. Ее-то сюда каким ветром задуло? — Так у тебя сегодня двойной праздник? Поздравляю с грядущим прибавлением в семействе! — она помахала ему какой-то белой бумажкой, в которой Скорпиус с нарастающим ужасом узнал сегодняшнее письмо из дома.

Едва воцарившийся на стадионе шум снова стих. Кили, наслаждаясь вниманием, направленным теперь исключительно на нее, гордо вытянула шею. Скорпиус услышал тихий треск между собственных пальцев и мгновенно выпустил из рук метлу.

— Отдай мое письмо, — велел он шипящим от ярости голосом, но в наступившей тишине его услышали абсолютно все. — Ты что, сперла его из моего кармана?!

— Ну вашу ж мать, опять эта дура, — выдал Поттер, теряя к Кили интерес, но она и не думала сдаваться.

— Больно надо! Эта штучка выпала из твоей толстовки, а я всего лишь подняла. Малфой, а ты кого больше хочешь: братика или сестренку?.. Эй, Малфой, куда ты? Ну, прости, я-то откуда знала, что это секрет? Малфой!..

Скорпиус, то краснея, то бледнея от унижения, одним махом вспрыгнул на метлу и помчался в сторону замка. Свистевший в ушах ветер не заглушал все еще стоявший там издевательский голос Лорен Кили, а перед глазами мелькали строчки из письма родителей: «А еще у нас для тебя хорошая новость, Скорпиус. Через семь месяцев ты станешь старшим братом». Прежде родителями не раз поднималась эта тема, но то ли что-то мешало им осуществить желаемое, то ли у них не получалось зачать второго ребенка, и Скорпиус смирился с тем, что даже в семье он всегда будет один. А теперь, когда это наконец случилось, он испытал только стыд: мыслимое ли дело — рожать детей, когда вам уже пятый десяток близится?!

И благодаря идиотке Кили об этом теперь известно практически всей школе.

* * *

Всю неделю Джеймс Поттер усиленно пытался быть пай-мальчиком. Он ходил почти на все уроки (пара прогулов не в счет, на седьмом курсе никто за это не посадит писать строчки, да и Слизнорт к нему и так чересчур лоялен), помогал с домашней работой второкурснице Люси, пусть она и дочка дяди Перси, но все равно ведь родня. Питался по возможности здоровой пищей и не доводил старого, как дерьмо мамонта, завхоза до бешенства. И все жертвы ради того, чтобы усыпить бдительность Лили и наконец смотаться к Черному озеру. Его, по слухам, источником которых был, разумеется, Хагрид, оградили каким-то подозрительным защитным забором, что только подогревало и без того жуткий интерес Джеймса и Райана. В четверг кто-то с младших курсов предпринял героическую попытку прорваться к охраняемому объекту и потерпел сокрушительный провал, но для Джеймса этого было достаточно. Он не мог допустить, чтобы кто-то отобрал у него лидирующие позиции. Не в его характере уступать кому-то вожделенный приз. Как же хорошо, когда лучший друг тебя понимает и поддерживает! Но когда гостиная факультета полна зорких глаз твоих занудных родственников — это натуральный отстой.

В субботу Лили ушла на какую-то мини-вечеринку, устроенную Лисандрой, а Ала и Розу можно было не опасаться. Путь был расчищен, и Джеймс уже мысленно прокручивал у себя в голове грядущий триумф, как вдруг на полпути из замка за ними увязался… Альбус.

— Что? Я иду с вами, — невинно распахнул глаза младший брат. Райан явно не был в восторге от такого сопровождения, а Джеймс даже не нашелся, что возразить. То, что порядочный и скучный Ал слинял из гостиной после отбоя и собирался нарушить еще кучу школьных правил, сделало его в глазах Джеймса чуть ли не героем. Ладно, героем Альбус для него точно не был, но свою порцию Джеймсова уважения честно заслужил. Райану, который не провел рядом с человеком, у которого не мозги, а энциклопедия и свод школьных правил, целых шестнадцать лет, его определенно было не понять.

— Слушайте, не надо на меня так смотреть! — взорвался Альбус. — Я целую долбанную неделю пытал Хагрида насчет Озера, но он молчит. Вы представляете себе молчащего Хагрида?

— Представляем, — буркнул Райан. Они с Джеймсом тоже не оставляли беднягу лесничего в покое, пока тому не надоедали разговоры об Озере, и он бесцеремонно выпроваживал их из своей хижины.

— Короче, — подытожил Ал, — с вами у меня больше шансов не попасться ночному патрулю.

— Ты же староста, — наконец совладал с одеревеневшим языком Джеймс. Правда, на этот раз аргумент «староста» прозвучал как преимущество, а не издевка, как прежде.

— Вот именно, — проворчал Альбус, немного неуклюже выбираясь из узкого потайного коридора за пыльным гобеленом и отряхивая толстовку от паутины и свисающих с нее пауков. — Будет намного лучше, если старосту не поймают в неположенное время в неположенном месте.

Из школы парни выбрались без труда. Это, конечно, настораживало, но не настолько, чтобы отказаться от своей затеи и повернуть назад, в безопасность. Ночи еще стояли теплые, а в воздухе пахло отцветающей природой. Луна купалась в безобидных с виду водах Черного озера. Слухи не обманули — территорию вокруг водоема действительно обнесли невысоким деревянным забором, через который, если поднапрячься, с легкостью можно было перелезть. Райан подобрал с земли мелкий круглый камешек и, не особо размахиваясь, бросил его в воздух.

— Тупик, — резюмировал Альбус, когда галька отскочила от невидимого препятствия и приземлилась у его ног.

— Не-а, — Джеймс с видом исследователя выудил из кармана очки и нацепил их на нос, на какой-то миг став почти точной копией своего отца, хотя насчет копии Гарри Поттера как-то в большей степени обращались к Альбусу. — Просто заклятие Недосягаемости, — заявил он.

— Можем попробовать пролезть под забором, — предложил Райан.

Джеймс мгновенно сориентировался и щелкнул в сторону друга пальцами:

— Иногда ты еще больший гений, чем я.

Трое мальчиков синхронно склонились над землей у забора и засветили волшебные палочки. Очки Джеймса сползли на самый кончик носа, и он приподнял их повыше лба. Мир вокруг него мгновенно потерял четкость, но сейчас было важно другое.

— М-м-м… И много мы знаем заклинаний для рытья земли? — Райан стряхнул с кроссовок мокрые листья и теперь пытался палочкой избавиться от прилипшей к подошве жирной розовой жвачки.

Они с Джеймсом дружно повернули головы в сторону Альбуса. Должна же хоть раз в жизни быть польза от его занудства. Ал шмыгнул носом и с величайшей осторожностью повел палочкой:

— Э-э-э… Дефодио?

Фонтанчик влажной земли и травы щедро брызнул прямо в лица ребят. Джеймс, проклиная свою привычку в особо трепетные моменты держать рот чуть приоткрытым, сплюнул образовавшийся во рту ком грязи. Райан потряс головой, его мышиного цвета волосам досталось больше всего. Зато Ал, этот противный засранец, успел закрыть лицо руками и теперь только ленивым жестом отряхнул пострадавший рукав. Зато под забором образовалась приличного размера дыра, в которую Джеймс в порядке эксперимента сначала просунул все тот же круглый отшлифованный камень. Послышался тихий плеск воды, и Джеймс победно вскинул в воздух кулак, готовый даже простить младшему брату слишком неаккуратный подкоп.

Внезапно случилось странное. Все мысли из его головы вдруг как-то испарились, оставив только желание немедля коснуться воды, чего бы ему это ни стоило. Джеймс был настолько оглушен этой странной просьбой собственного мозга, что чуть не врезался в бок Райана, уже лезшего сквозь образовавшуюся лазейку к озеру. Райан вдруг ощутимо пихнул его ногой прямо под ребра, и Джеймс наверняка скрючился бы от боли, если бы не настойчивое желание коснуться чертовой воды! Сзади на него навалился Альбус, которого, судя по всему, тоже посетило нечто подобное. Пыхтя и отпихивая друг друга от дыры под забором, мальчики сражались за право первыми оказаться по ту сторону, даже не задумываясь о том, зачем им это нужно. В голове Джеймса по-прежнему было абсолютно пусто, не считая незнакомой тихой мелодии, которая с каждым продвинувшимся дюймом звучала все ближе и отчетливее, словно прекрасный голос наполнял его изнутри. Он даже стал различать какие-то слова, от которых совсем сносило крышу, это, черт побери, было прекрасно! Ему нужно коснуться воды, нужно увидеть обладательницу этого чарующего голоса, Мерлин, нужно!

«Плачет и тоскует мое сердце… холодно и одиноко мне одной…»

Чье бы это сердце по нему не тосковало, Джеймс слышал такое искреннее отчаяние в этом голосе, что готов был ради него на все. Например, войти в воду и остаться там навсегда…

Голос смолк так же внезапно, как и запел, и Джеймс, моргнув, обнаружил себя лежащим на траве, а рядом с ним точно так же валялись довольно помятые Ал и Райан с грязными исцарапанными физиономиями, и он понял, что сам, должно быть, выглядит не лучше. Где-то над ними слышались легкие шаги и шорох мантии, и Джеймс был так рад этим звукам, что даже рассмеялся.

— Что… что за дерьмо тут творится? — сквозь смех выдавил он.

Альбус повернул голову в его сторону и, судя по вытаращенным глазам, только что оценил масштабы чуть было не случившегося апокалипсиса. Он первым вскочил на ноги и моментально оказался под прицелом чьей-то волшебной палочки. Силуэт противника лишь угадывался, и Джеймс прищурился, выхватив в ослепляющем свете Люмоса до омерзения знакомые кудрявые волосы. Палочка, направленная на Ала, чуть опустилась и осветила бледное, усыпанное родинками и перекошенное от ярости лицо Грейс Талбот.

— Так-так-так, — процедила она голосом, ничем не напоминающим ее обычное испуганное чириканье на уроках. Райан шумно сглотнул — в таком гневе пребывала профессор. — Трое студентов Гриффиндора нарушили комендантский час и пробрались к запретной территории, за что чуть было не поплатились собственными жизнями. Кто зачинщик? — она проницательно перевела палочку на Джеймса, и тот обреченно закатил глаза. — Так я и думала, — Талбот погасила палочку и опустила ее. — Похоже, вы не представляете, молодые люди, во что вы только что чуть не вляпались.

— Представляем, профессор, — буркнул Альбус.

Джеймс и Райан снова уставились на него, потому что сами ни черта не понимали. Только голова у Джеймса начинала раскалываться от слишком торопливо вернувшихся на место мыслей.

— Значит, представляете… и все равно поперлись к Озеру? — приподняла брови Талбот.

Она еще не догадывалась, как сильно успела надоесть Джеймсу своими вопросами, на которые ей даже ответ не требовался.

— Да нифига мы не представляем! — брякнул он, поднимаясь наконец с земли. Подкоп, сотворенный Алом, уже исчез, как и странная песня, из которой Джеймс уже не мог вспомнить ни слова, только мелодичный голос еще вился в мозгах остывающим дымком. — Сложно было сразу сказать, что ли?

— Летом в Черное озеро заплыла сирена, — мрачно поведала Талбот. Вода за забором казалась слишком безобидной после того, как пыталась утянуть в свои глубины троих живых людей. Джеймс не слишком располагал данными о коварстве сирен, в конце концов, в Озере испокон веков жили русалки и тритоны, которые не торопились полакомиться свежей человечиной. — И изгнать ее пока что не удалось. Поэтому шагом марш в свою башню, искатели острых ощущений, — прохладно велела Талбот, на чьем лице мелькнула и тут же исчезла какая-то странная улыбка. — Завтра профессор Лонгботтом назначит вам троим наказание. И чтобы я больше и близко не видела вас возле этого забора! — напоследок Талбот напустила на себя вид а-ля МакГонагалл. — В другой раз меня может не оказаться рядом.

Окинув их, в особенности как в воду опущенного Альбуса, уничтожающим взглядом, Талбот взмахнула мантией и была такова. Джеймс, Райан и Альбус, морально сожженные и грязные, как стадо чертей, послушно потащились обратно в замок. Ничего другого им все равно не оставалось. Ал уныло считал свои шаги, Райан, сцепив зубы, пытался палочкой залечить особо болезненную царапину на шее, а Джеймс внутренне кипел и пинал все, что попадалось ему на пути, до тех пор, пока не ушиб большой палец. Сирена! В Черном озере! А сказать об этом на пиру у Крутой Минни, видать, язык отсох. Да знай они, что в водах озера затаилось кровожадное чудище, завлекающее особей мужского пола своими идиотскими песенками и заживо снимающие с них скальп, они бы… Нет, самого себя нехорошо обманывать. Они бы один черт потащились смотреть на красавицу с рыбьим хвостом и дьявольски опасным голосом.

Одно было совершенно очевидно — забор не просто был заколдован, он еще и звуконепроницаем. Значит, наложить все эти чары над всей примыкающей к территории Хогвартса частью озера было проще, чем выловить из него какую-то жалкую русалку? А как же водяной народ, который свою территорию оберегал довольно ревностно и даже школьников, не претендующих ни на что, кроме малюсенького пляжа, не пускал дальше установленных границ? Должно быть, эта чертова сирена довольно коварная особа, раз до сих пор в одиночку царствовала под водой…

Задумавшись, Джеймс пропустил значительную часть бурного диалога, который всю дорогу до башни вели Райан и Альбус.

— Все равно долго в нашем озере ей не прожить. Тут вода слишком холодная, да к тому же пресная для сирен.

— Зато сколько отбивных можно сделать из жаждущих полюбоваться на красотку, — съехидничал Райан. — Странно еще, что школу не закрыли, учитывая, какие паникеры наши преподы.

— Ну, если подумать, они неплохо защитили учеников. Теперь, наверное, защитные чары еще и под землей наложат, — Ал уселся на ступеньку самодвижущейся лестницы, которая с грохотом, способным разбудить весь замок, потащилась на четвертый этаж. А Джеймса вдруг пробрал смех, все-таки разбудивший пару-тройку картин, чьи обитатели в сердцах желали им утопиться в утренних хлопьях с молоком.

— Сирена. Вы, блин, только подумайте. Сирена! Нас от сирены защитили лучше, чем наших предков от василиска и дементоров.

— Тогда никто не знал, что это был василиск, — устало ввернул Альбус. — И, кстати, — вдруг оживился он, пнув носком кеда коленку Джеймса. Ему будто иголкой все нервные окончания прошили, но он не разрешил себе скривиться в присутствии младшего брата и только заехал Алу по ноге в ответ. — Прошла только неделя, а ты уже проспорил, братишка.

С полминуты Джеймс соображал, чего именно он ему проспорил. А когда до него дошло, он все-таки скривился, но скорее от разочарования:

— Ставки были слишком высоки, чтобы размениваться на такую мелочь.

— По-твоему, то, что нас чуть не сожрала русалка — мелочь?!

— Ну не сожрала же!

— Вы заткнетесь или нет, поганцы?! — рявкнула на них какая-то рисованная дама во всем черном. За долгие годы, проведенные среди болтающих что попало подростков, старинные картины с изысканной речью научились изъясняться вполне по-современному.

Сирена, блин. Теперь Джеймс чувствовал просто неподъемную досаду на Альбуса. Но еще больше, пожалуй, на себя самого — ну что ему стоило заключить с братом пари только через пару недель?..

Еще больше разочаровал Невилл, к которому под чутким руководством нависшей над ними за завтраком Талбот пришлось тащиться с объяснениями. При Талбот Невилл был хмур и суров, но стоило только ей удовлетвориться и свалить ко всем чертям, как дядюшку пробрал дикий ржач. Джеймс не видел ничего смешного в том, чтобы всю следующую неделю после уроков помогать Хагриду копать картошку, которой тот насажал чуть ли не целое поле. Предки Райана держали ферму гиппогрифов, так что хотя бы ему было не привыкать работать руками. Зато Лили сочла, что ее непутевые братья наказаны достаточно, и мама, спасибо, Мерлин, осталась неинформированной.

— Вот же уроды, — неустанно цедил Джеймс, уныло ковыряясь в рыхлой земле и выуживая из лунок крепкие клубни, пока хихикавшие слизеринки, выстроившиеся вдоль низкого заборчика с фотоаппаратами в руках, махали скрючившимся вопросительными знаками парням. С лица Альбуса градом катился пот, футболка Джеймса тоже промокла и наверняка пахла далеко не розами, но девчонок это не смущало. Братья Поттеры пользовались у них успехом в любом виде.

На третий день Ал не выдержал. Бросив грязные перчатки, он зашагал к забору, где за ним наблюдала по-доброму ухмыляющаяся Вайолет Забини. Ал что-то сказал ей, не слушая завопившего ему вслед Джеймса, которому весь этот бесплатный цирк осточертел не меньше, но общаться с фанатками все равно как-то не улыбалось. Райан тоже оторвался от работы, и теперь друзья сидели прямиком на земле, вытянув болевшие ноги и разминая уставшие пальцы. А Альбус вдруг наклонился к Забини, наверняка обдав ее умопомрачительным ароматом пота и грязи, и что-то шепнул ей, отчего она рассмеялась так громко, что заложило уши.

— Ах ты… засранец! — донеслось ему вслед, когда довольный собой Альбус вернулся, подкидывая на ладони стащенную у Забини волшебную палочку. Их собственные забрал руководивший воспитательным процессом Хагрид, и помощь магии сейчас была как нельзя кстати.

— Что ты ей сказал? — не сдержал любопытства Райан.

Ал тем временем взмахнул палочкой, и земля под их ногами задрожала, выплевывая оставшуюся картошку. Освободившись из плена, клубни, точно маленькие садовые гномы, весело запрыгали к сараю, где уже хранились их выкопанные собратья. Довольный Альбус метнул в сторону девчонок ставшую ненужной палочку, и та упала в траву, заставив жутко недовольную Забини чуть нагнуть свою прекрасную спинку.

— Что страна не забудет свою героиню, — скромно пожал плечами Альбус и хитро поглядел в спину торопливо удаляющейся однокурсницы. — Ибо нечего ржать над теми, над кем Невилл уже отпадно посмеялся.

— Пусть и от слизеринцев будет польза! — проорал ей и ее подружке Пьюси вслед Джеймс.

И на Грейс Талбот он тоже найдет управу. Пусть не думает, что его так просто заставить плясать под свою дудку.

* * *

Пока мальчики сражались на картофельном поле, пуффендуйская спальня Роксаны тоже бурлила. Роза и Доминик часто устраивали здесь свои девичники после уроков, наслаждаясь обширными владениями Пуффендуя. Здесь у каждого студента была своя личная комната, чем башни Гриффиндора и Когтеврана похвастаться не могли. Роксана всегда была чересчур «домашней» девочкой и потому постаралась за шесть лет учебы в Хогвартсе превратить свою спальню в подобие той, которой владела в родном доме, и теперь ее кузины как будто угодили в пеструю коробку с конфетами. Сейчас в «коробке» царил еще больший беспорядок, чем до прихода Розы и Доминик. Все поверхности покрывала самая разнообразная одежда, которую Доминик решительно отвергла. Роза крутилась возле большого зеркала в полный рост и кривила губы при виде слишком короткой кожаной юбки, которую сестры дружно заставили ее надеть. Роксана лежала на кровати и болтала босыми ногами, с улыбкой наблюдая за преображением Розы, а Доминик накручивала на пальчик локон завитых волос и оценивающе кусала губы.

— В этой штуке я и пары шагов не сделаю! — в качестве доказательства Роза попыталась согнуть ногу в колене и сморщилась, когда плотная ткань впилась ей в кожу. — И вообще у меня весьма говорящая репутация и слишком уродливые ноги, чтобы я могла позволить себе такой наряд.

— У тебя отличные ноги, — заверила ее Роксана.

Роза так не считала. По ее мнению, они были непозволительно долговязыми и тощими, а на пальцы ступней она вообще лишний раз предпочитала не смотреть, чтобы не расстраиваться еще больше.

— Нет, она права, — заявила Доминик. Роза уже была готова вспыхнуть от негодования, но вместо этого только сунула в рот покрытый ореховой крошкой шоколадный трюфель. — Эта юбка тебе не идет. Надевай вот это, — и она решительно всучила ей просто ужасающе короткое сливовое платье.

— Этот цвет с моими волосами не сочетается! — возмутилась с набитым ртом Роза.

— Не проблема, — Доминик поколдовала над платьем, и оно медленно сменило цвет на лимонно-желтый.

— А длину можешь чуть-чуть подправить?

Роксана засмеялась и перекатилась на свободную от бесчисленных нарядов сторону кровати. Свесив голову, она теперь наблюдала за пыхтевшей Розой вверх тормашками. Кстати, в таком положении все недостатки — и достоинства! — ее тела были еще заметнее.

— Расскажи нам про этого Дэна Роули, — попросила Роксана, обращаясь к Доминик. — А то мне не очень нравится эта идея свидания вслепую.

— Он великолепен, — Доминик смахнула с плеча кривлявшейся Розы невидимую пылинку и принялась разворачивать ее из стороны в сторону, чтобы получше рассмотреть, как на нее село платье. — Его улыбка просто завораживает! Честно говоря, я не понимаю, почему у него до сих пор не было постоянной девушки, но, возможно, он слишком долго вынашивал план, как подкатить к нашей Рози.

— Не болтай ерунды, — проворчала жутко смутившаяся Роза. За прошедшие выходные она вдруг получила три записки с приглашениями на свидание, причем имена этих ухажеров ей совершенно ни о чем не говорили. Какого-то Рона Таскета Доминик отвергла сразу, и Роза была с ней согласна — придумывать романтичные рифмы к имени собственного отца, пожалуй, как-то не очень. А вот семикурсник-когтевранец Дэн Роули удостоился одобрения, и теперь Роза без особого энтузиазма готовилась к первому в своей жизни свиданию. Доминик словно не замечала ее напряжения — и черт же дернул Розу сказать ей, что она уже даже сексом заняться успела! Своей внезапной популярности среди парней она пока не находила объяснения, хотя очень хотела подумать над этим вопросом.

— Ты слишком критикуешь собственную внешность! — подключилась Роксана. — В нашей семье никогда не было некрасивых, а тем более некрасивых рыжих. Тетя Джинни до сих пор собирает на себе восторженные взгляды мужчин, хотя ей уже сорок два!

— Еще бы, после трех родов она сохранила свою шикарную фигуру, — Доминик тем временем колдовала над шевелюрой Розы, пытаясь придать ей хотя бы немного объема. Волосы были второй проблемой Розы после ног. — Я бы за такую способность продала душу Моргане.

— У тети Джинни богатое спортивное прошлое, — нашлась Роза, которую разговоры об идеальной внешности всегда били по самому больному.

— Генетика тут играет не самую важную роль. Просто тебе нужно полюбить себя такой, какая ты есть, — наставительно заявила Доминик. — Рокси, одолжи какую-нибудь красивую заколку, — попросила она.

Надув губы, Роза следила за ее манипуляциями в зеркале и думала о том, что говорить всегда проще, чем делать. Пусть Ник не думает, что она не любит себя, но стремиться к совершенству никогда не бывает лишним. А поныть о своей неидеальной внешности — пунктик абсолютно любой девушки, и в этом нет ничего зазорного.

— Ну вот, как тебе? — Доминик призвала полюбоваться на творение рук своих и напоследок завила свободный локон возле уха Розы палочкой. Прическу держала сверкающая излюбленными Роксаной стразами заколка, напоминающая по форме какую-то непропорциональную стрекозу.

— Дэн Роули не устоит, — сдерживая улыбку, оценила Роксана.

По правде, Роза предпочла бы, чтобы Дэн Роули вообще не пришел на это дурацкое свидание. Но совершенно неожиданно ей вдруг начало нравиться то, что она увидела в зеркале. От нескладной веснушчатой девчонки не осталось практически ничего, кроме, разумеется, веснушек, но даже они сейчас не портили Розе настроения. Да и ноги, если повернуться чуть в профиль, казались стройнее в этом едва прикрывающем пятую точку платье и каблуках на шпильке. Роза отродясь не носила шпильки и теперь отчаянно надеялась, что хотя бы до пятого этажа, где была назначена встреча, доковылять сумеет. А еще у нее красивые голубые глаза. И они такими останутся, если, конечно, потерпеть пару часов и не позволять себе гримасничать.

— Мы будем держать за тебя кулачки, — Доминик действительно прижала ладошки к груди, провожая деланно недовольную Розу к двери. — Только спину выровняй, ты же не тащишь свои книжки из библиотеки!

Роза нехотя послушалась, и на ноги сразу опустилось какое-то напряжение. Она еще никогда такого не испытывала, но поняла, что всему виной дурацкие каблуки. Пуффендуйцы провожали ее ошалелыми взглядами — в принципе, к Розе здесь уже давно привыкли, но такую Розу они явно видели впервые. В коридорах на нее пялились все без исключения, даже Невилл, о чем-то бурно препирающийся с профессором Синистрой, на миг потерял способность говорить и сконфуженно почесал в затылке, когда красная до корней волос Роза прошла мимо них. Ей все время хотелось одернуть платье или почесать какую-нибудь часть тела, но она упорно шла к месту назначения и, наконец достигнув его, с облегчением застонала, когда на миг сбросила туфли и помассировала рукой страшно болевшую подушечку правой ноги. Роза даже начала постанывать от удовольствия, пока разгоняла острую ноющую боль и чуть не задохнулась, когда сзади раздалось смущенное покашливание.

— Привет, — ну что ж, хотя бы голос у Дэна Роули был приятный.

Роза медленно обернулась и расплылась в широкой и абсолютно дурацкой улыбке. Поза, в которой ее застал Дэн, говорила сама за себя. Роза неуклюже взмахнула руками, как бы извиняясь за свой внешний вид, поспешно сунула ноги обратно в адские туфли и по возможности незаметно одернула платье на заднице.

— Наверное, нужно было дать тебе пару минут, — пробормотал Дэн, запуская ладонь в густые темно-русые волосы.

Белозубая улыбка у него и впрямь была обезоруживающей. Да и вообще парень он довольно симпатичный. Интересно, что мог выжать из этой встречи с ней такой неприкрытый мачо?..

— Да нет, все нормально, — Роза раскачивалась с носков на пятки, как маятник. Нарядить-то ее Доминик нарядила, но о чем разговаривать с парнем на первом свидании как-то умолчала. — Я тут… просто… камешек в туфлю попал, — нашлась она, от возбуждения расширив непривычно накрашенные глаза.

— Мы раньше почти не пересекались, — озвучил очевидное Дэн.

— Да, — с облегчением подтвердила Роза, радуясь, что от нее пока что требовалось лишь поддерживать начатый им разговор.

— Но ты мне нравишься, Роза, и я подумал, что… стоит пригласить тебя на свидание.

— Супер, — от напряжения у нее начал болеть живот.

Дэн успел подхватить ее еще до того, как она все-таки сделала это — подвернула ногу, стоя буквально на ровном месте.

— Ничего страшного, — он старательно маскировал добрую улыбку. — Я тоже не умею ходить на каблуках.

— Мне теперь намного легче. Правда, — не сдержалась Роза, но Дэн вроде бы не сильно обиделся на мелькнувшую в ее голосе иронию.

— Слушай, я подумал, что торчать здесь все свидание как-то… не слишком романтично. Ты не против еще немного пройтись? Я тут знаю одно место, там можно присесть и избавиться от этих ужасных каблуков.

Предложение было внезапным, но Роза так ему обрадовалась, что не смогла сдержать эмоций и очередную гримаску восторга.

— Ты даже не представляешь, насколько это прекрасная идея! — воскликнула она.

Похоже, они с этим Дэном поладят. Розе и впрямь не мешало бы наладить свою личную жизнь. Мама говорила ей, что молодость для того и создана, но когда Роза пыталась что-нибудь разузнать о том времени, когда мама и папа бегали на свидания, Гермиона ограничивалась скупыми словами о том, что им, дескать, в школьные годы было не до того, о чем она теперь страшно сожалела.

Пришлось подняться еще на пару этажей, и ноги Розы уже просто отваливались от нагрузки. Наконец Дэн отвел в сторону гобелен с каким-то страшилищем из кельтской мифологии, и за ним оказалась довольно приличного вида каморка, в которую кто-то потрудился притащить настоящий диван, кофейный столик, вешалку для мантий и пару факелов. Тесновато, конечно, зато уютно. Роза и не знала, что в Хогвартсе существует столь потаенное местечко, как раз подходящее для свиданий. Она не без труда протиснулась мимо столика и плюхнулась на диван, с наслаждением сбрасывая адовые туфли и украдкой шевеля пальцами ног.

— Ну вот, — Дэн присел рядом, коснувшись коленкой бедра Розы. — Ты же не против столь интимной обстановки?

Роза хихикнула что-то утвердительное, хотя внутри все каким-то узлом завязалось. Дэн подвинулся еще ближе и вдруг приобнял ее за плечи. Ладонь у него была холодная, и Роза ощутила подступающую брезгливость. Но тут Дэн дал задний ход, что-то сказав про Крутую Минни, и они с удовольствием поругали директрису, Роза даже успела расслабиться, но Дэн двигался все ближе и ближе к ней, а она неосознанно липла к краю дивана и грозила вот-вот свалиться с него.

— Не помню, чтобы мы договаривались о столь близком свидании, — она попыталась оттолкнуть Дэна, но тот вдруг в буквальном смысле перешел в наступление. Положив одну руку ей на шею, а другую на покрывшуюся мурашками коленку, Дэн вдруг притянул Розу к себе и абсолютно наглым образом запустил свой мокрый язык ей в рот. Э-э-э, нет, вовсе не о таком первом поцелуе она грезила! Розе от неожиданности не оставалось ничего другого, кроме как укусить его за этот самый настойчиво лижущийся язык, и Дэн резко отпрянул от нее с вытаращенными от обиды глазами.

— Ты что творишь?!

— Это ты что творишь? — возмутилась она, отталкивая его руки. — Мы так хорошо общались, а тебе понадобилось все испортить?!

В синих, как море, глазах Дэна плескалась по-настоящему жуткая обида, смешанная с непониманием. Роза и сама ни черта не понимала — еще минуту назад он казался ей довольно милым. Но все прояснилось, как только Дэн снова открыл рот:

— Я тебе не нравлюсь, что ли? Или ты только с… ну, опытными?

У Розы попросту отвалилась челюсть от такого наглого откровения.

— Да ты… да ты за кого меня вообще принимаешь? — прошипела она, сузив увлажнившиеся от унижения глаза. — По-твоему, я из тех, кто дает едва знакомому человеку прямо на первом свидании?! — она поерзала на диване, опуская юбку как можно ниже.

Дэн оскорбленно засопел.

— А разве это не так? — окончательно добил он Розу.

Она вскочила, полыхая таким гневом, что что-то позади нее опасно хрустнуло, и погасший факел повис на одной только державшейся скобе. Дэн отпрянул от нее, машинально закрывая лицо предплечьем, словно у Розы был такой вид, будто она готовилась выжечь ему глаза. По-правде, она с большим удовольствием сделала бы это, будь у нее с собой волшебная палочка, а так она только схватила с пола туфлю и что оставалось сил швырнула ею в Дэна. Острый каблук угодил ему в живот, и парень согнулся пополам от боли. Розу это не удовлетворило, и она стремительно выбежала из дурацкого чулана прямо босиком, пока ей еще что-нибудь не подвернулось под руку. Отсюда до башни Гриффидора было рукой подать, и Роза была рада уже тому факту, что по пути ей никто не встретился и не увидел ее в таком плачевном состоянии.

— Я убью Доминик! Я убью эту стерву Кили!!!