Ad gloriam (гет)

Что-то с грохотом разбилось на втором этаже, послышался гневный вопль, и я, вздрогнув, выронила вязальный крючок.

Люблю вязание, вы знаете? Не потому, что с его помощью можно сотворить маленькое волшебство собственными руками, не-а. И вовсе не из-за того, что это интересно, весело или еще как-либо. И даже не из-за экономии на одежде. Не-а. Не угадаете никогда.

Каждый раз, когда я сажусь вязать, мама понимающе хмыкает, а отец углубляется в газету. Когда я сижу с вязанием в Хогвартсе, вокруг меня пустота на полметра и никто не решается со мной заговорить. Причина этого крайне проста и прозаична — я вяжу только тогда, когда я зла, и от темного, неконтролируемого и разрушительного бешенства меня отделяет всего один шаг.

Знаете, почему? Потому что каждый раз, затягивая петельку, я представляю, что это пеньковая веревка, и что я затягиваю ее на горле своего обидчики или своей проблемы. Медленно, с хрустом и удушьем. В такие моменты я почти слышу хруст и треск ломающейся подъязычной кости, позвонков, почти вижу, как виртуальное горло обидчика опухает и наливается изнутри темной, мертвой кровью.

Я вовсе не такая кровожадная, честное слово. Я же Лили Эванс, мне полагается быть со всеми милой и веселой, в меру язвительной, и до тошноты правильной — я же староста, понимаете ли, староста. Пример для подражания, объект обожания и все такое прочее. Этот статус налагает чуть более чем дофига обязанностей, например, отличную учебу и идеальное поведение, а также де-факто означает, что я принадлежу к школьной "элите". И это...

Это бесит меня до крайности, если говорить честно.

В тот вечер меня выбесили сразу две вещи. Перебирая свои вещи для отправки их в чемодан, я просматривала письмо из Хогвартса — и тут заметила за общей информацией еще один листик, в котором темным по желтому было написано, что мисс Л. Эванс удостоена чести стать старостой Школы. Значок, мол, изменится самостоятельно и менять его не нужно. И все это я, как самый везучий человек, конечно же, прочитала в последний перед школой день.

Когда я все это углядела, я так и села на жопу. Мысли разбежались по голове жуками-навозниками, и эти мысли были гадкими. Мне отчаянно хотелось заорать и высадить оконное стекло, а потом сплясать на осколках босиком.

Меня. Это. Бесило.

Семья, конечно же, отреагировала восторгом. Все, кроме сестрицы Туни, которая ожидаемо сморщилась и пробормотала что-то про тупых уродов. Туни приехала навестить родителей из Коукворта, где снимала квартиру — она похудела, побледнела и осунулась, несмотря на то, что у нее,в роде бы, все складывалось весьма благополучно — хорошая работа, уютное жилье и кавалер с идиотской фамилией Дурсль, за которого сестра, кажется, всерьез вознамерилась выскочить замуж. Тунья, между нами говоря, отреагировала искреннее всех. За что и люблю ее — она всегда искренняя, что бы ни говорила и ни делала.

Мало мне было родительских восторгов, мало. По-настоящему плохой день завершился еще хуже, когда я увидела, что рядом с нашим домом ошивается Снейп. Он заделался сталкером после пятого курса, когда мы поссорились, и регулярно наблюдал или находился неподалеку. Это происходило слишком часто — настолько часто, что считать это простым совпадением могли только полные идиоты.

Черт. Лучше бы я была полной идиоткой.

Знать, что за твоим окном неотрывно наблюдает твой бывший лучший друг — отвратительно. Знать, что этот самый бывший лучший друг, после того, как вы порвали с ним все отношения, ударился в плохую компанию и завяз там с головой — еще хуже. Ну, а самое хреновое — это понять наконец, что все это время твой бывший лучший друг был влюблен в тебя по уши. И — о, кошмар, ужас, пиздец! — ничегошеньки на этот счет не почувствовать.

Знаете, что? Если вы когда-нибудь услышите про мисс Эванс-Королеву-Везения, то знайте, что разговор идет обо мне. И что он идет в саркастическом ключе.

Ну так вот. Я уронила вязальный крючок, и в тот же самый момент мое раздражение достигло своего предела. Но не успела я ни рта открыть, ни пнуть что-нибудь, ни просто выскочить из дома, как в окно постучалась клювом сова. Сова принесла "Ежедневный Пророк. Специальный выпуск", и меня отчетливо замутило. Желудок словно бы сжала огромная ледяная рука, и причиной этому была вовсе не огромная, неаппетитная фотография растерзанного трупа, сочащегося кровью.

"ОБОРОТНИ В МАГГЛОВСКИХ КВАРТАЛАХ. ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ СОБИРАЕТ АРМИЮ МАГИЧЕСКИХ ТВАРЕЙ".