Ведьмины будни (джен)

Крепко сбитая, большеносая женщина лет сорока, прикурив сигарету, распахнула окно. Холодный, не по-весеннему, воздух, ожёг лицо и закружил по комнате, выдувая остатки тепла из комнаты. Затянувшись, она облокотилась о сбитый подоконник и без интереса уставилась на мужиков, копошащихся у дома напротив. Только один из них занимался делом, орудуя бензопилой и пытаясь раскурочить полувыкопанную корягу, отсекая узловатые корни. Остальные бестолково суетились вокруг, создавая видимость бурной деятельности.

Наблюдательница не отводила взгляда от ревущего агрегата, плюющегося опилками и щепками, и её мутно-зелёные глаза стекленели с каждой секундой.

Наткнувшееся на камень железо противно взвыло, отскочило и тут же морозный воздух разорвал пронзительный крик, полный боли. Грязный, ноздреватый снег густо окропило алым.

Ещё раз, окинув безразличным взглядом истеричную беготню, женщина щелчком отправила окурок в полёт и спокойно прикрыла фрамугу.

* * *

Тёмная вода заливала рот и ноздри, накрывая с головой и мерзко плюхая в ушах. Нет, не вода. Густая слизь, тошнотворная и зловонная. Отчаянно дёргаясь всем телом, задирая лицо к невидимому небу, я шлёпала ладонями по клейкой, комковатой массе. И думала: «Как это глупо — утонуть в прокисшей манной каше…»

— Подъём! — рявкнуло нечто, в виде размытого светлого пятна, прямо мне в лицо.

— А-а-а! — отчаянно отбиваясь обеими пятками и чем-то, зажатым в правом кулаке, я завалилась на бок, и с жутким грохотом свалилась на пол.

— Дурная баба! — заполошно завопили над моим павшим в неравной битве с жутью и отбившим бочину, телом. — Чуть мне глаз не выбила! И себя чуть насквозь не пропорола! Хочешь геройски покончить жизнь самоубийством, прыгни жопой на кол!

— На фига?! — спросила я, отлепляя щеку от половицы, морщась от боли и режущих уши воплей.

— Порадуй местного патологоанатома! Таких спецэффектов он в своей практике ещё не наблюдал!

— Дурында ты, Галюня! Чего разоралась как чайка над помойкой?

— Я — «чайка»? — судя по выражению лица подруги, её воображение явно заклинило, и она соображала, не стоит ли обидеться в качестве профилактики. — Не, я ранний гость.

— Который диким ором будит добрых людей ранним утром.

— Добрые люди не спят на кухне, поджав ноги, на столе, с открытыми настежь дверями! — парировала подружка, забыв про меня, деловито выкладывая из необъятной сумки пакетики с чем-то съедобным на освободившуюся столешницу.

— К добрым людям сегодня ночью бабушка в гости приходила! — мрачно оповестила я, подтягивая поближе пепельницу.

— Да ладно! — Галюня выпучила глаза. — Да ты чё!

Правда, на этом шок от ужаса — или чего там у неё было, тут же и прошёл. Вонючую, полную окурков и давно не мытую стекляшку у меня отняли. Так же, как и сигареты.

— Не кури на пустой живот. Хоть чаю хлебни! — перед носом появилась щербатая кружка с кипятком, в котором одиноко тонул пакетик с опилками, гордо именуемый чаем. Зато на разделочной доске уже темнели коричневыми боками домашние пирожки.

— Жениться на тебе, что ли? — зажимая в кулаке сдобу и стараясь всем видом выказать крайнюю степень признательности, я подула на мутную водицу.

— Однополые браки у нас запрещены! — хихикнула девица «ну очень давно на выданье». По-бабьи подпирая кулаком щеку, она с умилением наблюдала за скоростным пожиранием гостинцев. — Что ты там, на счёт бабуськи говорила?

Пережёвывая пирожок с капустой, я, улыбаясь, смотрела на подружку. И судорожно размышляла.

Знала я её не долго. Вот только познакомились мы при довольно специфических обстоятельствах. Прокляли девку. Вечно неунывающая, с открытой улыбкой на красивых, тонких губах Галюня стремительно чахла, желтея пергаментной кожей и пугая окружающих запавшими большими карими глазюками. Не особо полагаясь на своё мнение о происходящем, часто ошибочное, я сделала проще. Привела её к себе домой и познакомила с Мурзиком.

Реакция была предсказуемая. Даже более чем. А вам бы понравилось, если в полутёмной комнате чужого дома вам начали б тыкать в нос старый кошачий череп?! А потом ваша новоявленная знакомая села б на пол в обнимку со страшной костяшкой и начала что-то бормотать?! Вот-вот, только я и увидела, открыв глаза, как Галькины пятки сверкнули за порогом!

Правда, до этого я успела разглядеть странное серое пятно у неё на спине. Экстрасенсы называют это, пробой в ауре, кажется. А у нас — проклятье в спину. Кто-то пожелал ей сдохнуть быстро и в муках. Тот, кто обладает дурным характером, «чёрным глазом» и сильной энергетикой. Сказал в спину, ото всей души, со всей своей злобой и ненавистью. Словно выстрелил, пробивая в тонком теле, «внешней душе» огромную дыру, куда теперь и истекали все жизненные силы проклятого.

Говорят, есть лекари, что умеют сращивать такие дыры. Только вот даже не представлю, где искать того, кто сможет очистить края «раны» и стянуть разрыв, латая своей жизненной силой, отдавая самое светлое и чистое. А как иначе? Сольешь свой донный осадок в чужую душу, считай, что заразил пациента. Сепсис, шок, гниль по всему тонкому уровню. Ну, и уж точно не ко мне за таким лечением. У нас свои методы. Мало приятные, но действенные. Вычислить маму очередного Галюниного ухажёра, которая была так недовольна выбором сынка, что пожелала недоброго его пассии (спасибо Мурзику). Сотворить обряд на крови, сбив чужое проклятье своим, не навредив носителю, и переместить его на незнакомую сглазливую тётку (спасибо яркому сну с чёткими инструкциями). Промыть руки в проточной воде. А потом в порыве раскаяния рассказать всё как-то под чай с плюшками той, кто пришел порадовать меня своим цветущим видом.

Могла промолчать? Конечно! Но очень хотелось, что бы хоть кто-то знал о вечном угле, что тлеет у меня где-то под рёбрами, припекая многострадальное нутро, требуя действия и не давая мирно сидеть на месте. Неделя — это максимальная передышка по времени, что бывает. Потом начинается персональный ад от непрерывного усиливающегося ощущения медленного прожаривания на внутреннем огне. Хоть бегай по с плакатом по улицам. «А вот кому услуги ведьмы?»

Лечить не могу. Проклясть тоже. Вот и бабка пришла сегодня не чаи гонять. Ей, видите ли, спокойно не лежится, зная, что я все её накопленный опыт и мощь профукиваю на глупости. Ну, извините, нужно было как-то учить, что ли. Или хоть в книгу рецепты — инструкции записать. Что в какой ситуации делать следует.

Легко сказать: «откройся и прими»! Еще бы объяснила, как это сделать!

Как сказать розовощекой девахе, что мне нужно что-то посерьёзнее плевков в спину и могильной земли под ковриком в спальне. Что-то такое, от чего приобретенная силушка «запела» бы в унисон с разумом, слилась с душой и стала неотъемлемой частью меня.

Рассказать Галке, как покойница клюкой стучала мне по хребтине, требуя послушания? Как грозила кривым пальцем, бубня что-то о потере последней в роду могильных ведьм и пугая надиранием ушей, которое растянется на том свете лет так на тыщу?

Вот и на фига девчонке всю эту ерунду знать?

— Галюнь, у меня к тебе вопрос интимного плана! — пирожок закончился, пора разговоры разговаривать.

— Ух, ты, давай! — почему-то обрадовалась подруга. — Только про свой интим ничего сказать не могу, ибо у меня его нету!

— Тебя не пугает, что я ведьма? — меня давно подмывало спросить это. — Неужели нигде не ёкает, что с такой особой дружбу водишь? Что люди косо на тебя смотрят, за спиной шепчутся?

— Какая ж ты ведьма?! — всплеснула руками Галюня, едва не снеся со стола чайник. — Ты ж людям помогаешь! Много они чего понимают, люди эти твои! К кому они пойдут, когда припрёт? Когда зад припечёт? Брось, люди всегда бояться того, чего не понимают! Боятся, а по ночам, огородами крадутся к таким, как ты, помощи просят и в ногах валяются! Кстати, когда я пришла, у тебя телефон надрывался. Может, уже кто-то горазд в ногах поваляться?!

Не совсем, но рядом. Звонила клиентка, — ну та, с земелькой под ковриком.

— Что-то случилось? — спросила я. Судя по количеству пропущенных звонков, к ней в огород явно высадились инопланетяне.

— Вы не могли бы подъехать ко мне? — зачастили в трубке. — Я знаю, кто это делает! Знаю!

— Спокойнее, не надо так переживать! — причесаться не мешало бы, а то тётка подумает, что я к ней на метле прилетела. — В течение часа буду у вас!

Понятливая подруга уже тащила Мурзика, крайне бесцеремонно пакуя его в целлофановый мешок. Никакого уважения к магическим артефактам, бедняга же даже мяукнуть не может, что бы выразить своё негодование.

Хорошо, что нынче будний день! Народу в маршрутке — ты, да я, да мы с тобой. Да-да, Галюня, проявив не хилую настырность, увязалась следом, требуя увидеть хоть раз всё своими глазами. Наверное, она думает, что я буду прыгать в шаманских плясках и стучать в бубен. Ага, если только в свой!

Довольная донельзя, подруга ёрзала на сиденье, обуреваемая жаждой деятельности. И с каждой секундой во мне крепла уверенность, что ой как зря я везу её с собой! Но остановить Галюню… Ну да, с детским совочком в атаку на танк! Ай, ладно! Убедиться, что ничего интересного, всё затрапезно и дико скучно. И не сунется со мной тогда, когда будет действительно опасно.

Клиентка уже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу на крыльце, вытягивая шею и всматриваясь в проходящих мимо. Заметив меня, замахала руками и почти побежала навстречу, но, посмотрев на лохматые шерстяные носки на своих ногах, благоразумно притормозила.

— Нет! — строго, как расшалившейся животине, рявкнула я, подходя ближе. — Не здесь!

Подруга, подпрыгнув от неожиданности, прижала сумочку, размером с чемодан, к груди и засеменила рядом, поглядывая на меня с удивлением.

— Это моя помощница, — бросила небрежно, проходя в дом. Что-то все сегодня вокруг меня радостные, сияющие и невероятно этим раздражающие. Клиентка, явно решившая, что, найдя источник неприятностей, разом разрубила Гордиев узел, и через полчаса всё пойдёт на лад, вызывала желание дать ей в лоб. И сдёрнуть за ноги с небес на землю. Что, вообще-то, крайне необычно для меня. И это настораживало.

Конечно, всё было, как и предсказано. Пришла ближайшая подруга, сочувствуя и переживая, ахая и вздыхая. А после её ухода хозяйка тщательно обыскала свой дом, осторожно обследуя пол и обшаривая стены.

Вот и сейчас, она отогнула уголок ковра и победоносно взглянула на посетителей, демонстрируя жиденькую горстку земли.

— Мурзика! — потребовала я, требовательно протянув руку в сторону Галюни, и замерла, прикрыв глаза. Что-то зудело возле уха, будто надоедливый комарик. И это тоже было новым. Привычно перехватила кошачий череп, засунув пальцы в глазницы. И чуть не отскочила назад, когда на меня резко надвинулась стена, грозя разбить лоб.

Распахнув глаза, и убедилась, что по-прежнему стою посередине спальни. Стараясь медленно дышать носом и не показать явного страха (перепуганная ведьма, отмахивающаяся черепом от жутких глюков — страшное зрелище), в качестве эксперимента вновь зажмурилась.

Тонкое жало иглы блеснуло в женских, ухоженных пальцах и, вонзившись в рифлёную бумагу, исчезло под обоями. И вновь стена понеслась мне навстречу со скоростью приближающегося поезда.

Ёперный театр, страшно-то как!

Вот теперь сдержать себя не удалось, и со сдавленным воплем я всё же, отпрыгнула спиной вперёд, налетев на замешкавшуюся подругу. Та, не ожидая нападения, взвизгнула мне в правое ухо, дезориентировав окончательно. И, видимо, решив добить, охлабучила меня по макушке своим комодом на ремешке, по недоразумению именуемый сумочкой…

* * *

Какой кошмар! Караул! Полное фиаско! Что б я! Ещё хоть раз!!!

Ну, Галька хороша как владелец сложной агентурной сети, раскинутой по всему городу и области в поисках клиентов. Как кормилец моей ненасытной утробы и утешитель душевных терзаний — тоже хороша. Но как помощник…

Голова трещит, в ухе звенит. Клиентка в шоке чуть под ковер со страху не залезла.

Укатившегося Мурзика с трудом достали из-под кровати. Стыдобища!

Ну да ладно. Могильную землю со всеми предосторожностями замели в бумажный пакет. Иголки, во множестве наторканные по всему дому, были найдены и припрятаны в другой кулёчек. Галюня, получив сто х..в за шиворот, по одному в каждую руку и барабан на шею, была спешно выпнута барабанить виртуальными органами по воображаемому барабану во двор. И я спокойно смогла пообщаться с домовым и дать ему очередные инструкции.

Потянувшись за сигаретами, я с удивлением услышала, как скрипнула входная дверь. О, подружка — киллер ползёт, грехи пирогами замаливать!

— Пирогов за такое мало! — как только за спиной раздались тихие, нерешительные шаги, я начала торговаться. — Твоё запечённое мясо и ещё…

Басовитое покашливание за спиной напугало до трясучки в руках и, спешно обернувшись, я со страхом уставилась на смущенного смущённого высокого парня.

— Здравствуйте! — мило улыбнулся незнакомец. — Я — оборотень!