Dark matter (гет)

МГУшники в лице завлаба и прихвостня чином помладше имели собственный план осмотра Москвы. Настаивать на нём великодушно не стали. В качестве компромисса Слоана повели в итоге… на Красную площадь.

Первые полчаса профессора оккупировала Даша (дамы вперед!). Олег шёл рядом, вслушивался. Дарья добросовестно продвигала тему шефини, но откатав обязательную программу, коснулась и собственного проекта. Добрели до Василия Блаженного. Слоан рассеянно кивал, не отлипая от фотоаппарата. Сказал только: «Это надо рисовать».

Вадим включился в беседу с комментариями «обратите внимание, по правую руку/по левую руку…», почерпнутыми целиком из путеводителя — приложения для телефона. Олег знал это, потому что сам накануне установил себе такое же. Ещё он знал, что в их компании «гидов» минимум трое — коренные москвичи. Добавить им, однако, было нечего.

Слоан поинтересовался отношением «местных» к мавзолею и вообще к Ленину/Сталину/Путину. Потом отдельно расспросил про Горбачёва, говорил о нём с некоторым пиететом, противопоставляя когорте тиранов. Узнав мнение русских («разное, но в основном негативное»), выразил недоумение. В отместку Олег упомянул некстати, что в России «зато» весьма популярна Маргарет Тэтчер. Недоумение возросло.

МГУшники держались в тени.

На выходе из Александровского сада Дарья полностью уступила Слоана коллегам.

— Итак, молодой человек… Олег, верно? Чем же вы занимаетесь? — «турист», похоже, смирился со своей участью, преамбулы можно пропустить. Давайте, мол, сразу к делу, юноша.

Твой звездный час, Капранов. Не нервничай. Забудь сейчас о профессоре. Представь, что объясняешь свою работу понравившейся тёлке. Расскажи так, чтобы её это зацепило. Не паниковать! Ты не выбирал для себя эту роль, позицию, ситуацию. Тебя вообще здесь нет. Ты где-то далеко. С Дашкой, на берегу озера. От его мутной поверхности одна за другой с кряканьем отрываются утки и устремляются косяком, нет — вереницей — в тёплые края. На запад.

Так чем ты тут занимаешься, уродец?

«Здравствуйте, я нищий, младший, научный. Возьмите меня в Лондон хотя бы лаборантом».

Олег коротко изложил Слоану «тёмную материю».

Профессор загадочно улыбнулся: «Interesting», и отвернулся к скульптурной композиции фонтана «Четыре времени года» (в народе — «четыре коня на Манежке»).

У Олега упало сердце. Он на секунду закрыл глаза, а когда снова открыл, наткнулся на Дашин прямой взгляд. Она не смеялась. Произнесла только что-то неразборчивое.

Остальные гиды молча ждали, пока гость налюбуется. Все давно нагулялись, утомились и мечтали об обеде/перекуре. Даже спускаться на несколько ступеней, чтобы профессор мог снять коней с морды лица, было лень. Слоан поколебался, но фотографировать лошадиные задницы не стал. Олегу вспомнилась выставка тёзки, современного художника Олега Кулика. Один из экспонатов представлял собой корову в натуральную величину из папье-маше с тряпочным хвостом и концептуальным (наверное) внутренним содержанием. Посетителям предлагалось заглянуть корове под хвост. Называлась инсталляция «вглубь России».

МГУшники предложили выпить где-нибудь кофе.

В пределах Манежной приличного «где-нибудь» не нашлось, и компания снова двинулась… на Красную площадь. В ГУМ.

Проходя в сотый раз за день мимо кремлёвских стен, Слоан задал вопрос, явно давно его мучивший:

— Почему у вас до сих пор звёзды на башнях?

Вопрос вогнал гидов в ступор.

Олег смотрел на гладкую физиономию стареющего, но ухоженного британца. Думал о чём-то постороннем: об идеальном цвете лица, идеальных зубах — наверняка вставных — мысленно примерял всё это на среднестатистического затраханного жизнью русского пенсионера, и не мог понять, что не так. С нами, с нашим прошлым. И какого лешего мы должны его стыдиться. Что, блядь, не так со звёздами? Это же не свастики.

Последние две фразы он произнес вслух. По-русски, конечно.

Слоан только сморгнул вопросительно и пожал плечами.

Даша взяла Олега под руку:

— Не переживай.

Мысли снова унеслись в дальние дали. На берег озера.

В ГУМовской Шоколаднице компания, наконец, осела. Дали отдых ногам, заказали перекусить. Слоан вынул из внутреннего кармана куртки записную книжку.

«Автограф-сессия на прощание?» — подумал Олег.

Раскрытый блокнот и ручку профессор протянул Даше. Уверенно, открыто и прямо сказал, чего хочет. Окончание фразы потонуло в гумовском шуме, но начало расслышали все:

— Your mobile…

Четыре пары глаз вперились в девушку. Младший МГУшник присвистнул.

Дарья совершенно растерялась. Оглядела всех, словно ища помощи, остановила взгляд на Капранове. Он не знал, что сказать. Опять думал о постороннем. О том, что утки, вытягивающие шеи на лету, выглядят весьма комично.

Слоан (Паскудник! Старый хрен!!) придвинул к Дарье блокнот — come on, типа. Just do it. Неуверенно, словно в прострации, она начала выводить свой… мейл вроде, как успел разглядеть сидевший почти вплотную Олег, потом решительно перечеркнула. Несколько раз.

— Нет, не может быть.

— Your mobile elements, — повторил Слоан отчётливо.

Вадим хмыкнул. Даша, безудержно краснея, набросала на листе схему встраивания мобильного элемента в какой-то там ген. Сидевший уже совсем вплотную Олег отметил, что левой рукой она нервно и безуспешно пытается натянуть ультракороткую юбку на голые колени. Незаметно для остальных он завел свою руку Даше за спину. Позволил себе одну маленькую утешающую ласку. Легкое касание. Кончиками пальцев вдоль позвонков:

— Не переживай.

На обратном пути всё больше молчали. Вадим вручил альбом и откланялся. МГУшники отчалили сразу после кафе — им ещё вечером везти гостя в аэропорт. Едва отзвучали последние взаимные благодарности, и за Слоаном закрылись двери отеля, Олег с Дарьей закурили как по команде.

Она продолжала одёргивать юбку.

— Тебе холодно? — спросил Олег.

— Да. Поехали домой. Ко мне.