Длиною в жизнь (гет)

1

Утро для начала сентября выдалось слишком морозным, и в купе поезда тоже царила прохлада. Гермиона зябко куталась в видавшую виды шерстяную кофту, связанную заботливыми руками ее мамы, и читала свежий номер «Пророка». Содержанием статей была разная ерунда, словно после падения Волдеморта в магическом мире не осталось никаких новостей, но это было лучше, чем с замиранием сердца пролистывать страницы в страхе увидеть заметку о нескончаемой череде смертей.

Гарри растянулся на сидении напротив, положив голову на колени Джинни, и наслаждался ее пальчиками в своих волосах. Они оба выглядели донельзя счастливыми, и никакие тяготы мира не имели для них значения. Рон сидел по правую руку от Гермионы, отодвинувшись на противоположный краешек сиденья и засыпав пространство между ними горой шоколадных лягушек и тыквенных пирожков, будто стараясь тем самым заполнить висевшую между ними напряженную пустоту. При встрече на вокзале они ограничились лишь сухим приветствием, а затем Рон принялся увлеченно обсуждать с Гарри новую модель метлы, которую они видели в Косом переулке. Вопреки ожиданиям МакГонагалл, Гермиона совершала покупки в одиночестве.

По поезду быстро разнеслась весть о том, что всем известная троица вновь отправляется в Хогвартс, и в купе то и дело заглядывали раскрасневшиеся первокурсники, чтобы своими глазами взглянуть на Гарри Поттера и его друзей. Гермиону раздражал непрекращающийся скрип дверей, и даже Рон не был рад свалившейся на его голову популярности. Он что-то бурчал себе под нос, шелестя обертками от лягушек, и украдкой косился то на Гермиону, то на воркующих Гарри и Джинни.

Чем дальше мчался поезд, тем сильнее Гермиона ощущала напряжение, которое невидимыми пластами ложилось на ее плечи. Наконец, она не выдержала, отложила газету и поднялась, разминая затекшие от долгого сидения ноги.

— Пойду, куплю еще шоколадных лягушек. — Рон бросил быстрый взгляд на горку еды рядом с собой, нахмурил брови, но ничего не сказал, Гарри с Джинни что-то неопределенно хмыкнули в ответ, казалось, они вообще не заметили ее ухода.

В коридоре стоял невообразимый гвалт. Малышня носилась вокруг Гермионы, путаясь под ногами, толкаясь локтями и периодически наступая башмачками на ее туфли. Гермиона попыталась навести порядок, однако ее голос потонул в общем галдеже. Тогда она выхватила из кармана палочку и выпустила в воздух сноп красных искр, которые, ударившись о потолок поезда, осыпались на плечи всех находившихся поблизости. Залп получился таким мощным, что по звуку напоминал пушечный выстрел. Все замерли, кто-то испуганно пискнул, и даже сама Гермиона вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки и, воспользовавшись секундной тишиной, рявкнула: «Всем разойтись по вагонам! Скоро прибудем в Хогвартс, все должны быть в мантиях, иначе ваш будущий факультет лишится баллов еще до того, как начнется праздничный ужин!». Конечно, она лукавила. Баллы не могут быть сняты впрок, однако первокурсники этого знать не могли и немедленно захлопали дверьми своих купе.

Наслаждаясь воцарившимся спокойствием, Гермиона прислонилась лбом к прохладному окну, за которым сгущались сумерки, и прикрыла глаза. Так же, как все последние недели, ее мысли блуждали где-то рядом с Роном. И почему он такой нерешительный? Она же видит, чувствует, что он хочет помириться, что он тоже нуждается в ней. Может, стоит завести разговор первой? Ведь где-то в глубине души живет ощущение того, что именно она не права, и что вина за их ссору лежит на ее плечах. Но как только она собиралась начать разговор, перед глазами немедленно возникал образ Лаванды. Рассудок твердил, что ревновать как минимум глупо, ведь Рон и Лаванда не виделись уже уйму времени, но сердце не желало ничего слышать. Наверное, сказывалась неуверенность Гермионы в себе, в своей привлекательности, как девушки, ведь отношения — это не нумерология, где все логично и просто, отношения — это… Она не знала, что такое отношения. В этом-то и заключалась проблема.

Рон часто говорил ей те три заветных слова, которые мечтает услышать любая девушка, и она, не задумываясь ни на секунду, отвечала ему тем же. Вот только Гермиона не была уверена, что вкладывает в них тот же смысл, что и он. Конечно, она его любила. Рон был другом, незаменимым в ее жизни, ей нравились его крепкие объятия, несмотря на то, что порой они душили ее чрезмерной заботой, словно тиски, рядом с Роном было спокойно и уютно. И смущало во всем этом лишь одно: рядом с Гарри Поттером тоже было спокойно и уютно, как и с родителями, как со всей семьей Уизли. Разве такая любовь обычно бывает между двумя молодыми людьми? Где бешено бьющееся в груди сердце, шум в ушах и ослепительное чувство счастья, обещанное всеми любовными романами?

Впрочем, Гермиона повидала слишком много трудностей жизни для своего юного возраста и больше не верила всему, что пишут в книгах. Быть может, истинная любовь и должна быть такой: размеренной и тихой, без душевных встрясок и терзаний?

Когда темнота за окнами поезда окончательно вступила в свои права, за спиной Гермионы послышался звук открывающейся двери, несколько неуверенных шагов и тяжелое сопение. Два взгляда пересеклись в отражении стекла. Гермиона ждала, Рон мялся, не зная, как начать разговор. Наконец, он глубоко вздохнул, то ли набираясь смелости, то ли привлекая к себе внимание, и Гермиона обернулась.

— Гермиона, я… э-э-э… ну, в общем, прости меня, ты знаешь, в словах я не силен. — Он сделал какой-то неуклюжий взмах ладонью и опустил взгляд на мыски своих ботинок, его уши порозовели. — Я же не знал, что ты так отреагируешь, если не хочешь, то не надо…

Гермиона улыбнулась и прислонила к его губам свою холодную ладошку, давая понять, что не таит обиды. Он притянул ее к себе и зарылся носом в кудрявые непослушные волосы. Так они стояли, счастливые, под мерное покачивание поезда, пока не почувствовали, что тот начал снижать скорость. И даже, когда Гермиона увидела мелькнувшую в конце коридора долговязую фигуру с надменным лицом, она, дабы не разрушить сокровенное мгновение, постаралась отогнать от себя вопрос: «Почему же МакГонагалл дала еще один шанс именно этому человеку? Чем он его заслужил?»

Хогвартс-экспресс с протяжным гудком затормозил у платформы в Хогсмиде. Пальцы Рона крепко сжимали ладонь Гермионы. Все, наконец, налаживалось, и думать о Малфое было совершенно ни к чему. Но она, все же, думала.

2

Хогвартс встретил приветливым светом в окнах и распахнутыми настежь тяжелыми дубовыми дверьми. Величественный замок был полностью восстановлен, словно и не было никогда той страшной ночи, полной огня, разрухи и человеческих страданий. Нетронутой оставили лишь одну покрытую трещинами горгулью без головы — в память о павших в той жуткой битве волшебниках. К ней часто подходил кто-то из учеников разного возраста и, задержавшись около нее пару минут, отправлялся в замок. Проходя мимо, Драко заметил, что все они оставляют у подножия цветы. Ни одну семью беспощадная война не обошла стороной.

Минерва МакГоннагал пыталась навести порядок в холле и расставить первоклашек шеренгами, они, однако, слушаться не желали, хлопали удивленными глазами и вертелись по сторонам. Парящий в воздухе Пивз, явно задумавший какую-то пакость, усугублял ситуацию еще больше.

— Здравствуйте, профессор.

— Здравствуйте, мистер Малфой. — МакГонагалл слегка склонила голову и посмотрела на него из-под очков. — Я очень рада, что вы приняли мое предложение.

Судя по интонации ее голоса, Драко сделал вывод, что чувства директора далеки от радости, однако вежливо улыбнулся.

— Я хотел бы поговорить с вами на эту тему, так сказать, уточнить детали.

— Конечно, мистер Малфой, но, быть может, мы могли бы отложить это до завтра? Я сейчас немного занята, как вы могли заметить.

— Не хочу показаться навязчивым, но я был бы очень признателен, если бы вы, все же, уделили мне немного своего времени сейчас.

Побелевшие губы МакГоннагалл сжались в тонкую полоску, она окликнула Филча, вытиравшего грязные отпечатки ботинок с каменного пола, которые обновлялись каждую минуту:

— Мистер Филч, присмотрите за первокурсниками, пожалуйста, я вынуждена ненадолго отлучиться, — Минерва перевела взгляд на Драко и кивком головы приказала следовать за ней. Где-то позади раздался всплеск, вызванный брошенной в ведро воды тряпкой, послышалось недовольное бормотание.

МакГонагалл привела Драко в круглый кабинет. Он бывал здесь десятки раз, когда директором был Снейп, и ни разу, за те годы, что кабинет принадлежал Дамблдору.

МакГонагалл опустилась в кресло и жестом предложила Драко стул с противоположной стороны стола. Он присел на самый краешек и пригладил волосы ладонью. Минерва молчала, поэтому ему пришлось начать разговор самому.

— Директор, я бы хотел вас... попросить, — было видно, что это слово далось ему с трудом, Малфои не привыкли ни о чем просить. — Я бы не хотел, чтобы меня представляли за ужином в качестве преподавателя. Честно говоря, я бы вообще не хотел присутствовать за ужином сегодня.

МакГонагалл вопросительно выгнула бровь, и Драко продолжил:

— Вряд ли эту новость воспримут с радостью. Сын Пожирателя смерти, вы же понимаете…

— Мистер Малфой, но вам все равно придется вести занятия, учить детей. Вы вообще понимали, на что идете, когда принимали мое предложение, что это будет нелегко, что вам придется встретиться лицом к лицу со своими страхами?

— Это вовсе не страхи, профессор, — бесцветные губы Драко тронула кривоватая усмешка. — Я просто устал с дороги и не готов подставлять лицо под летящие в меня тыквенные пирожки.

Минерва некоторое время помолчала, пожевала губы, и, очевидно, решила, что хаос в Большом зале ей совершенно ни к чему. День и без того выдался слишком тяжелым.

— Хорошо. Можете сами представиться студентам на занятиях. — Взгляд зеленых глаз бегло скользнул по настенным часам. — Раз уж вы здесь, подпишите, пожалуйста, вот это.

Драко взял протянутый ему свиток пергамента и развернул. Бегло окинул взглядом текст, не вникая в смысл, и небрежно поставил свою подпись. Несмотря на небрежность, его почерк все равно выглядел аристократичным и каллиграфическим.

— Прекрасно. Вот ваше расписание. Я полагаю, нет надобности провожать вас в бывший кабинет профессора Снейпа, — Драко показалось, что он слышал, как скрипнули зубы МакГонагалл от ненависти, когда она произнесла это имя. Имя человека, который пожертвовал ради него своей репутацией и положением, и, несомненно, пожертвовал бы жизнью, если бы это потребовалось. Тогда он не смог оценить этой заботы, теперь ценить стало поздно. Кажется, в жизни Драко вообще было слишком много опозданий. Он словно сломанные часы, которые всегда отстают, сколько ни переводи стрелки вперед.

Драко понял, что пауза слишком затянулась, когда Минерва вежливо кашлянула, и быстро поднялся со своего места. Ножки отодвигаемого кресла царапнули пол. Звук вышел резким и неприятным, так скрипели ржавые решетки в Азкабане. В голове Драко всплыло воспоминание о посещении этого мрачного места, и спина покрылась мурашками. Каково там сейчас Люциусу? Рехнулся ли он окончательно или еще держится, ради него, ради Нарциссы? Противоречия грызли душу Драко. Он разрывался между сочувствием отцу и радостным облегчением от того, что не составляет ему компанию, подкармливая дементоров своими лучшими воспоминаниями. С мыслями об Азкабане неизменно приходило раздражение и злость, ведь своей свободой он обязан Поттеру. Драко невольно чувствовал себя должником, и понимал, что парочкой «отлично» по зельеварению здесь вряд ли отделаешься. Впрочем, он бы никогда не поставил Поттеру «отлично» и вообще не горел желанием лицезреть его на своих занятиях, но он видел Грейнджер и Уизли в поезде, значит Поттер вне всяких сомнений был где-то рядом. Драко про себя усмехнулся — у этой троицы снова свои привилегии.

Он сам не заметил, как ноги донесли его до двери, и холод металлической ручки, на которой сомкнулись его пальцы, заставил вернуться в реальность. Он вдруг резко обернулся, практически нос к носу столкнувшись со следовавшей за ним МакГонагалл.

— Профессор, позвольте задать вам последний вопрос? — она кивнула, слегка приподняв тонкие брови. — Я видел Грейнджер и Уизли в поезде. Вы позволили им вернуться?

— Нет, мистер Малфой. Я не позволяла им вернуться. Я им это предложила. Такое же предложение я сделала…

— Поттеру, да? — в голосе Драко скользнула резкость. — Почему вы не предупредили меня, что они тоже будут в Хогвартсе?

— А это имеет значение? В таком случае вы бы отказались от предложенной вам должности? Неужели, вы так боитесь мистера Поттера?

— Я не трус! Мое решение было бы тем же, — Он точно знал, что не боится Поттера, но все же, мысль о встрече с ним заставляла желудок сжиматься в тугой комок. — Всего лишь хотел узнать, почему такого шанса не было у других? Где ваша гриффиндорская справедливость, профессор? Уж не начнете ли вы читать мне лекцию об «избранности» Поттера? Я достаточно видел этого в «Пророке».

Лицо МакГонагалл пошло пятнами.

— Если вы говорите о студентах вашего факультета, то Слизерин сделал свой выбор еще в ночь битвы.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. А, если вы боялись возвращения слизеринцев, то зря переживали. Никто бы все равно не вернулся. Думаете, кому-то хочется, чтобы в него тыкали пальцем и обвиняли в пособничестве Темному Лорду?

— То, что я взяла вас на работу, не дает вам права разговаривать со мной в таком тоне, — МакГонагалл открыла дверь, жестом руки пропуская Драко вперед и давая тем самым понять, что разговор окончен.

— Простите, профессор, — извинение вышло почти искренним в силу его воспитания.

Драко добирался до подземелий пустыми коридорами. Он ни от кого не прятался, просто все до единого ученики уже собрались в Большом зале.

С непонятным волнением он открывал дверь в кабинет зельеварения. В голову вдруг пришел наивный вопрос: где он будет спать? Действительно, Драко никогда не задумывался о том, где ночуют преподаватели. К его облегчению, ответ нашелся быстро — среди стеллажей, заставленных книгами, четко угадывалась дверная ручка, которую раньше он никогда не замечал. Вероятно, это было действие какой-то особой магии. Не мог же он в течение семи лет не замечать потайную дверь?

Он дернул за ручку, притаившуюся между двумя толстыми фолиантами, и шагнул в гробовую тишину спальной комнаты. Темнота стояла кромешная, пахло пылью и чем-то едва уловимым, но до боли знакомым. Комната еще хранила запах Северуса Снейпа.

Драко взмахнул палочкой. Два факела на стене и огарок свечи на каминной полке наполнили помещение тусклым светом. Даже в полутьме было видно, что камин давно не разжигали — тонкие нити паутины протянулись от края до края, опутывая полуистлевшие головешки. Вероятно, с момента смерти Северуса никто сюда не заходил. Слизнорт преподавал в другом кабинете, и даже домовые эльфы не сочли необходимым убирать пустующий кабинет.

Драко не стал разжигать огонь в камине, хотя холод и пробирал до костей, вместо этого он быстро принял горячий душ, который обнаружил в небольшой ванной комнатке, прилегающей к спальне, и лег на широкую кровать с резными ножками, закутавшись в зеленое покрывало. Прежде, чем сон окончательно сморил его, он развернул свиток с расписанием. Первым уроком стояло сдвоенное зельеварение Гриффиндор/Пуффендуй у седьмого курса. Драко слабо застонал. Кажется, МакГонагалл решила окончательно его добить. Он знал, что ему придется встретиться с Поттером, но не был готов к этому так скоро.

В ту ночь сны ему снились не самые радужные.

3

Двери Большого зала распахнулись, и Гермиона резко обернулась на звук, задев локтем кубок с тыквенным соком Рона. Рон заворчал, вытаскивая палочку и удаляя пятна сока со своей одежды и липкие лужицы со стола. Гермиона, кажется, не заметила своей неловкости, ее пальцы напряженно сжимали вилку, пока она всматривалась в очередную толпу вошедших, очевидно, кареты еще продолжали прибывать. Сама того не осознавая, она оборачивалась каждый раз, когда кто-то входил в Большой зал. Ее глаза выискивали знакомую светлую макушку. Зал заполнялся гулом голосов и смехом, двери открывались все реже, а Малфоя, по-прежнему, нигде не было видно. Гермиона даже начала сомневаться в том, что видела именно его. Мало ли высоких блондинов учится в Хогвартсе? Однако сердце подсказывало, что она не ошиблась, слишком уж хорошо изучила его за время учебы бок-о-бок, за моменты постоянных стычек в коридорах, чтобы спутать.

— Гермиона! — Рон щелкнул пальцами перед ее носом. — Ты вообще с нами? О чем ты думаешь весь вечер?

— Да, так, ни о чем... — она неуверенно отвела взгляд и пожала плечами. Она решила пока не говорить мальчишкам о Малфое, чтобы не накалять обстановку.

— Ты меня соком облила и даже не заметила! — Рон с недовольным видом продемонстрировал свою мантию, в которой зияла дыра. Его навыки по домоводству всегда были минимальными.

— О, извини! Сейчас я все исправлю, — Гермиона выдавила улыбку и одним взмахом палочки залатала дыру в мантии. — Я просто подумала, что они слишком затянули с распределением. Начинаю переживать, не случилось ли что.

Ложь далась на удивление легко, и Рон с готовностью в нее поверил.

— Тут ты права. Умираю с голоду, им бы поторопиться с ужином. Хорошо хоть эльфы подали напитки, — Он сделал несколько больших глотков.

— Вы заметили, что МакГонагалл нет? Наверное, поэтому и не начинают, — Подал голос Гарри, высунув голову из-за плеча Рона. Они с Джинни были так заняты друг другом, что Гермиона почти начала забывать, что у нее есть лучший друг. Конечно, у нее еще был Рон, но их теперь связывали совсем другие отношения. Все они выросли слишком быстро и незаметно и разбились на парочки. Гермиона была рада за Гарри и Джинни, она всегда знала, что между ними что-то есть, и хотела, чтобы у них все сложилось, но жертвовать дружбой она готова не была.

Мысли о собственной эгоистичности настойчиво лезли в голову, и Гермиона пыталась заверить себя, что дело вовсе не в ее зависти чужому счастью. Но Гарри и Джинни выглядели такими счастливыми и безмерно влюбленными! Гермиона и Рон тоже были парой, но тепла между ними было гораздо меньше.

Наконец, двери зала отворились, впуская МакГонагалл, в ее неизменной остроконечной шляпе, и вереницу первокурсников.

Неужели, они тоже были такими крошечными и напуганными, когда впервые вошли в этот зал?

Распределение шло быстро, даже песня шляпы показалась Гермионе короче, чем обычно. МакГонагалл произнесла приветственную речь, поздравив всех с окончанием войны и победой над Волдемортом. Смотреть в сторону факультета Слизерин в тот момент она старательно избегала. В заключение МакГонагалл представила всем нового преподавателя по ЗОТИ — профессора Лоис Берг. Она была высокой стройной женщиной, с черными волосами, собранными в тугой конский хвост, и широкими скулами. Глаза ее, поразительного голубого цвета, манили своей глубиной, но взгляд не излучал ни капельки тепла, когда она улыбалась. Она была молода, возможно, лет тридцати и безупречно красива. Ее можно было отнести к разряду тех людей, которые, несмотря на свой молодой возраст, повидали в жизни слишком много и были закалены и несгибаемы, как кусок стали.

Гермиона не могла понять, нравится ей профессор Берг или нет. Не могло не раздражать, что половина мальчишек со старших курсов уставились на нее, как на восьмое чудо света, когда она элегантно, с ноткой небрежной лени, поднялась со своего места для приветствия. Подол фиалковой мантии распахнулся, демонстрируя всем тонкую лодыжку, обтянутую черным чулком и высокие каблуки. Гермиона недовольно поджала губы, заметив восхищение в глазах Рона, и еще сильнее расстроилась, увидев, что Гарри удостоил нового преподавателя лишь секундным взглядом и снова повернулся к Джинни.

Когда Берг села на свое место, МакГонагалл пожелала всем приятного аппетита, и столы, наконец, заполнились едой. Рон и Гарри мгновенно набросились на куриные ножки, Джинни за обе щеки уплетала картофельную запеканку, только Гермиона вдруг напрочь лишилась аппетита. Настроение, изрядно подпорченное встречей с Малфоем, было еще сильнее испорчено новоиспеченной профессором по ЗОТИ.

Однако к утру к Гермионе вернулся аппетит в двойном размере. Все уже опустошили свои тарелки, а Гермиона накладывала третью порцию яичницы с беконом. Рон, справа от нее, лениво зевал, жалуясь на то, что ему, как важному лицу в войне с Волдемортом, могли бы разрешить не посещать первый урок.

— Мисс Грейнджер, — неожиданно раздавшийся за спиной голос директора заставил Гермиону подавиться кусочком бекона. — За вами и мистером Уизли сохраняются обязанности старост, поэтому раздайте расписания занятий студентам, будьте добры.

Гермиона, с набитым ртом, бросила жалобный взгляд на Рона, который, во время обращения МакГонагалл, старательно делал вид человека, внезапно лишившегося слуха. Притворяться еще и слепым было бы слишком глупо, и ему, волей-неволей, пришлось взять из рук МакГонагалл свитки с расписанием и отправиться вдоль стола.

— Профессор! — Дожевавшая, наконец, свой завтрак Гермиона, решила задать мучивший ее вопрос. МакГонагалл, уже отошедшая на пару шагов, остановилась и обернулась.

— Да, мисс Грейнджер?

— Я хотела бы спросить вас... — Гермиона уже стояла перед директором, отводя глаза и обдумывая свои слова. — Почему вы предложили нам пройти обучение на 7 курсе?

Вы многое сделали для всех нас. Я взяла на себя ответственность, считать вас достойными того, чтобы закончить обучение в Хогвартсе.

— Такой шанс получили только мы?

— Разве вы видите здесь кого-то еще? Только вам, мистеру Поттеру и мистеру Уизли. И на вашем месте я бы не задавала лишних вопросов и радовалась такой возможности. Поверьте, это первый случай за время моей работы в Хогвартсе. Вполне вероятно, что и за все время его существования.

Терпение МакГонагалл подходило к концу, и Гермиона хорошо знала, чем это может грозить. Она поспешно выдавила из себя улыбку:

— Мы очень рады, профессор, и благодарны вам. Я просто хотела уточнить, извините.

МакГонагалл слегка нахмурились и, ничего не отвечая, продолжила свой путь. Гермиона задумалась. Если МакГонагалл говорит, что в Хогвартс вернулись лишь они втроем, значит, так и есть. Неужели, глаза все же подвели Гермиону, и в поезде она видела не Малфоя?

— У нас зельеварение вместе с Пуффендуйцами, — Рон хлопнул Гермиону по плечу свернутым в трубочку экземпляром расписания. — Пора идти, говорят, занятия снова проходят в подземельях. Интересно, с чего вдруг Слизнорт решил перебраться из своего уютного кабинетика? Кстати, кто-нибудь видел его вчера за ужином? — Рон обвел взглядом преподавательский стол, уже наполовину опустевший.

— Может у него возникли дела, и он задержался? — предположил Гарри, поднимаясь со своего места и протягивая руку Джинни. Она вложила свои пальцы в его и встала со скамьи одним плавным грациозным движением. Гарри моментально обвил ее талию, она потянулась за нежным, почти отеческим, поцелуем в лоб. Они действовали, как единое целое, чувствуя друг друга, понимая с полуслова, предугадывая мысли и желания. Гермиона недоумевала: как, еще совсем недавно, эти двое созданных друг для друга людей могли сторониться друг друга, избегая случайных взглядов?

Кабинет зельеварения, некогда принадлежавший Северусу Снейпу, выглядел заброшенным. Полки шкафов покрывали толстые слои пыли, затхлый запах проникал в нос. Все расселись по местам, некоторые уже установили котлы на столах, а преподаватель все не появлялся.

— Было бы неплохо, если бы Слизнорт сегодня вообще не пришел, — сказал Рон, и несколько человек радостно заулюлюкало, поддерживая его.

— Он и не придет, Уизли.

Чтобы узнать этот голос, Гермионе не потребовалось видеть ни пустых серых глаз на лице его обладателя, ни светлой челки, спадающей на лоб. Осознание пришло к ней раньше, чем все остальные обернулись на голос. МакГонагалл сказала, что предложила доучиться лишь им троим, но она ничего не говорила о том, кому предложила преподавать.

4

Он всеми силами старался сохранить уверенность в себе, шагая к преподавательскому столу под возмущенные возгласы за спиной. Взгляды его учеников вонзались в спину ножами. Он помедлил всего долю секунды, прежде чем повернуться лицом к студентам и принять на себя поток ненависти из их глаз.

Впрочем, ненависть исходила со стороны Поттера и Уизли, все остальные выглядели лишь слегка удивленными. Да и как здесь не удивиться? Совсем недавно они посещали одни и те же занятия, вместе обедали в Большом Зале, играли в Квиддич друг против друга и, порой, устраивали стычки в коридорах. Они никогда не дружили и даже не перекидывались парой фраз при встрече, но были на одном уровне, а теперь все перевернулось с ног на голову. Он — учитель, они — ученики. И зачем он в это ввязался? С уважением к нему будут относиться разве что первокурсники.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — Драко отметил, как пальцы Поттера сжали волшебную палочку, и напрягся, готовый в любой момент выхватить свою. Все самообладание уходило на то, чтобы заставить голос звучать спокойно.

— Я здесь по той же причине, что и ты, Поттер, — меня пригласили. Должен же кто-то научить тебя варить зелья, не беспокойся, на твой супергеройский талант это не повлияет.

— Заткнись, Малфой! Мой, как ты выразился, супергеройский талант спас и твою задницу тоже!

Это был удар ниже пояса. Драко почувствовал, что не может скрыть румянец, вспыхнувший на щеках. Он молил Мерлина, чтобы не сорваться. Если он на это подписался, то должен идти до конца. Доказать всем, а в первую очередь самому себе, что он еще на что-то годен, что может не только прислуживать Темному Лорду. Впрочем, прислуживать у него получалось из рук вон плохо. У него было единственное серьезное поручение, и Северус сделал это за него. Тогда Драко злился, что Снейп лез не в свое дело, но сейчас он был безумно ему благодарен.

«Будь преподавателем. Будь преподавателем, как Северус. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы дать возможность тебе», — мысленно общался Драко со своим внутренним голосом.

— Я не советую разговаривать с преподавателем в таком тоне. Гриффиндору повезло, что у него еще нет ни одного балла, иначе он бы уже лишился их всех.

— Ты угрожаешь мне снятием баллов? — Гарри делано хохотнул. — Думаешь, после всего, через что я прошел, это еще актуально?

Драко хотел было проигнорировать выпад, но в разговор вмешался Уизли, не обращая внимания на Грейнджер, отчаянно дергавшую его за рукав мантии.

— Да ты должен нам по гроб жизни, Малфой! Папочки больше нет рядом, чтобы тебя защитить, так что не нарывайся!

Руки Драко затряслись от злости. Сколько ему придется это терпеть? Если у него и был ничтожный шанс наладить отношения со студентами, то Поттер и Уизли рубили его на корню. Единственное, чего ему сейчас действительно хотелось, размазать их по стенке, но остатки здравого смысла помогали сдерживаться. Над ним уже был один суд, второго — за нападение на учеников — он точно не вынесет. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и подумал о том, что в такой ситуации сделал бы Снейп. Назначил бы отработку? Даже если Поттер и Уизли на нее явятся, что само по себе сомнительно, он не хочет видеть их лица еще и во внеурочное время. В конце концов, он решил, что наилучшим вариантом будет предоставить воспитательные беседы МакГонагалл.

— Поттер, Уизли, отправляйтесь к директору и сообщите ей, что вас не устраивает выбранная ей кандидатура. Таким звездам как вы, она, конечно, не посмеет отказать и уволит меня. Но, пока этого не произошло, я хотел бы начать урок.

Рон вскинул палочку, но произнести заклинание ему помешали пальцы Гермионы, сомкнувшиеся на его запястье.

— Рон! Прекрати!

— Ты заступаешься за него? За этого хорька?

— Я ни за кого не заступаюсь. Я всего лишь пытаюсь мыслить разумно, вы ведете себя, как дети!

— Знаешь, Гермиона, ты можешь оставаться, если тебе нравится его общество и занудствовать дальше, но я ухожу! А вы все оставайтесь! Пусть пожиратель смерти научит вас уму-разуму! — Он сбросил ее руку со своей и ушел.

Драко сделал вид, что не заметил, показанный в его сторону средний палец. Он равнодушно проследил за тем, как Поттер, взяв свои вещи и вещи Уизли, тоже вышел из кабинета. Одного его взгляда на Уизли-младшую хватило для того, чтобы она последовала за ним, словно маленькая рыжая собачонка. Грейнджер, к немалому удивлению, не двинулась с места. Еще несколько человек, пошептавшись, последовали их примеру. Пару раз слуха Драко достигло брошенное с презрением «Пожиратель смерти».

— Если занятие покинули все, кто хотел, то я начну.

Он крепко стиснул в пальцах мел и принялся записывать на доске ингредиенты для первого пришедшего в голову зелья — зелья спокойствия. Он мог бы сделать это одним взмахом палочки, но действовал вручную — это давало повод ни на кого не смотреть.

Спустя час напряжение, по-прежнему царившее в кабинете, оставалось таким густым, что его можно было резать ножом. Большинство гриффиндорцев, хоть и остались сидеть на местах, к изготовлению зелья так и не приступили, демонстративно откинувшись на спинки стульев и сложив руки на груди. Те, кто все же приступил, ограничились парой помешиваний в котле. Кое-кто из пуффендуйцев честно старался — так, во всяком случае, показалось Драко, но их было ничтожно мало, к тому же их зелья совершенно не удались.

Но среди всех нашелся один человек, который справился с заданием так быстро и безукоризненно, что сам Драко вряд ли бы смог. И этим человеком была Гермиона Грейнджер.

Это было странно и дико, но именно подруга Поттера стала его спасителем в эти минуты. Он избегал смотреть на десятки лиц, в глазах которых читалось презрение, а наблюдал лишь за ее работой. Кажется, он успел изучить все ее движения и жесты, будь то отброшенные с лица волосы или почесывание носа кончиком пера. Он отчаянно не желал этого признавать, но испытывал благодарность за то, что она, желая того или нет, оказала ему своего рода поддержку. В глубине души пряталось подозрение, что это не ради него, а просто в этом вся суть Грейнджер, ведь она всегда была помешана на учебе, но даже это говорило о том, что она приняла его, как преподавателя.

Когда она закончила с зельем и молча подняла голову, их взгляды встретились. Драко не заметил ненависти в карих глазах, и почему-то на душе стало легче. Зная, что работа выполнена идеально, он все же подошел к ее котлу и заглянул.

— Прекрасно, мисс Грейнджер, — Он немного помолчал, раздумывая, а затем добавил: — Пять баллов гриффиндору.

Честно говоря, ее зелье заслуживало как минимум двадцати, и они оба это понимали, но награждать гриффиндор очками итак пришлось скрепя сердце. А чтобы выразить его благодарность, не хватило бы и тысячи баллов.

Грейнджер, все так же храня молчание, потянулась к своей палочке, чтобы убрать котел, но Драко, наверное, слишком поспешно, вскрикнул:

— Нет! Оставь… я сам все уберу.

Она посмотрела на него таким внимательным взглядом, что он невольно вздрогнул. Она не знала о нем абсолютно ничего, но, кажется, в тот момент видела его насквозь. Драко отвернулся от нее, собираясь объявить, что все свободны, но в этом уже не было необходимости. Они остались вдвоем. Он терпеливо ждал, засунув руки в карманы и изучая трещинки на потолке, пока она соберет свои вещи. Наконец, Грейнджер закончила и, как-то неловко кивнув на прощание, оставила его одного. Ему снова показалось, что она все про него поняла, почувствовала его волнение и его слабость. Он уже начал жалеть о данных гриффиндору баллах.

Драко наколдовал из воздуха склянку и, зачерпнув зелье из котла Грейнджер, выпил его одним глотком. Спокойствие мгновенно разлилось по его венам, он прикрыл глаза, наслаждаясь.

А баллы… черт с ними! Он всегда успеет снять их. И не только пять, а все до единого, если это потребуется, чтобы поставить Поттера на место.