Доска треснула, фигуры разлетелись на куски... (гет)

В кабинете Дамблдора время словно остановилось. Еле слышно гудели сложнейшие магические приборы, весело трещал огонь в камине, искрясь и переливаясь оттенками радуги. Тихо перешептывались портреты бывших директоров. Казалось, эта комната и есть единственное настоящее место в мире, а там, за дверью, не реальность, нет, просто бесконечная навязчивая фантазия. Ожившая шахматная партия титанов.

Сам хозяин кабинета, удобно развалившись в кресле, с доброй улыбкой смотрел на Северуса. Северус, в свою очередь, даже не пытался изобразить улыбку, тем более добрую.

— Вы позволите этому типу и дальше вытворять подобные вещи? — раздраженно воскликнул Снейп. — Между прочим, ваш драгоценный Поттер вчера тоже мог серьезно пострадать.

— Ну-ну, Северус, — успокаивающе произнес Дамблдор. — Не горячитесь. Я уже пообещал вам, что лично займусь профессором Квиррелом. Совершенно очевидно, что кто-то наложил на него заклятие Империус. Бедный юноша, он и без того был таким нервным... — директор тяжело вздохнул. — Но сейчас меня намного больше беспокоят другие вопросы, — он многозначительно посмотрел на своего собеседника. — Гермиона Грейнджер.

— В чем вы видите проблему, Альбус? Думаете, девочка всем растреплет то, что видела? Насколько я успел заметить, мисс Грейнджер вовсе не дура.

— Дело вовсе не в этом, — Дамблдор тяжело вздохнул и поднялся с кресла. — Посмотрите на этих детей, Северус, — сказал он глядя в окно.

Снейпу пришлось подойти и встать рядом. На квиддичном поле, несмотря на холод и накрапывающий дождь, разминались игроки.

— Посмотрите на этих детей, — повторил Дамблдор. — Они думают, что у них есть выбор. Они думают, что их будущая жизнь зависит от решений, которые им предстоит принять.

— А это не так?

Директор оторвался от созерцания игровой площадки, чтобы пронзить Северуса холодным взглядом ясно-голубых глаз:

— Нет.

Снейп промолчал. Он не совсем понимал к чему клонит директор, но, в любом случае, все это ему откровенно не нравилось.

— На самом деле, по отдельности их жизни — ничто, — после долгой паузы заговорил Дамблдор, вновь усаживаясь в кресло. — Лишь вместе, соединяясь и переплетаясь, они образуют грандиозный узор, вытканный на полотне жизни, картину существования, которую дано увидеть далеко не каждому, и уж совсем редким избранным дана власть самим встать за ткацкий станок и управлять процессом создания этого судьбоносного полотна.

Он говорил вдохновенно и долго, глаза его мерцали и переливались отблесками каминного пламени. Снейп почти не слушал, он, как загипнотизированный, наблюдал за фанатически горящим взором старика и ощущал, что больше всего на свете желает сейчас выскочить из этого кабинета, из этой школы. Из этой жизни. Бежать, не останавливаясь, как можно дальше, туда, где нет ни одного знакомого лица, ни одной знакомой травинки, где нет ничего, что напомнило бы все это жуткое сумасшествие.

Свобода.

Но он был привязан. Привязан незримыми прочными нитями. Его жизнь так же, как и жизни всех остальных, была вплетена причудливым узором в рисунок судьбы на личном полотне Дамблдора.

— К чему эта пламенная речь, Альбус? — тусклым голосом спросил Северус.

На самом деле его совсем не интересовал ответ. Ему хотелось уснуть и больше не просыпаться. Или проснуться в каком-нибудь другом мире, где все проблемы волшебным образом решены, вопросы улажены, и жизнь начинается с чистого листа. Но, вместо этого, он уже который год вынужден просыпаться в привычный кошмар повседневности, безнадежный, бессмысленный и бесконечный.

— Я не вершитель судеб, друг мой, — с наигранной усталостью произнес Дамблдор, — отнюдь! Я лишь смиренный слуга незримых сил, управляющих нашими жизнями.

«Проклятый лицемер», — злобно подумал Снейп.

— Я, если угодно, чистильщик. Мне приходится выполнять всю грязную работу: подправлять ход событий то тут, то там, устранять недочеты, подгонять ситуации...

— Знаешь ли ты, Северус, для чего была предназначена Гермиона Грейнджер? Как сложно было направить ее таланты и возможности в нужное русло? Думаешь, ее ум — ее заслуга? Десятилетие кропотливой работы, чтобы создать из нее идеально подходящего помощника для избранного. Мягко подталкивать в правильном направлении... И вот она, наконец, в Хогвартсе, осталось только свести ее с Гарри. Вот тут-то и начинаются главные сложности. Этих двоих словно что-то отталкивает друг от друга. Возможно, я прогадал с мистером Уизли, но теперь поздно совершать рокировку...

«Он сумасшедший, — думал Снейп, — абсолютно и окончательно спятивший волшебник». А Дамблдор продолжал высказывать свои безумные мысли вслух. Северус был единственным собеседником, кому он мог открыть часть своего плана, ведь жизнь профессора висела на тонком волоске, еще одной ниточке судьбы в цепких руках великого директора Хогвартса.

— Вчера что-то пошло не так. Мы упустили грандиозный шанс свести их вместе... Один Гарри точно не справится... — речь старого чародея превратилась в сбивчивое бормотание.

Снейп смотрел в его глаза и видел ярко-голубую, словно безоблачное небо, бездну ужасающего безумия. Если бы не его способности в окклюменции и легименции, то он бы серьезно рисковал там утонуть.

Наконец, наваждение прошло и бездна в глазах Дамблдора исчезла. Резко, будто кто-то захлопнул дверь, отгораживающую повседневность от безумия.

— Значит, придется действовать грубыми методами, — деловито резюмировал он, — что с вашим зельем подмены?

Если происходящее до этого Северусу совсем не нравилось, то нынешний оборот дел заводил куда-то очень глубоко в дебри чертовски нежелательных вариантов развития событий.

Конечно, он помнил о зелье подмены, его собственном изобретении. Изобретении, несомненно, блестящем, но никому не известным, исключая чокнутого Дамблдора, по чьей, собственно, указке и было создано. Прознай о зелье какой-нибудь соглядатай из министерства магии, Снейпа тут же упрячут в Азкабан до конца его дней, а может, и сразу отправят в объятия к дементору. Зато вот он, еще один рычаг воздействия для директора. Северус и сам не замечал, как с каждым выполненным поручением все сильнее запутывался в паутине Дамблдора.

Принцип действия зелья был до гениального прост, но вместе с тем невероятно сложен: принявший его человек полностью открывался магу, управляющему процессом, и тот, по своему усмотрению, мог манипулировать памятью жертвы, блокируя, меняя и создавая новые воспоминания. Для подобных целей и раньше существовали самые разнообразные заклятия, но еще никто не доводил такие манипуляции до совершенного мастерства. Закладывая новые воспоминания и изменяя старые, стало возможным дотянуться до внутреннего стержня человека и исподволь влиять на принятие им решений и вынесение суждений. Действие зелья невозможно было обнаружить никакими методами и против него не существовало противоядий. Идеальное оружие Дамблдора.

— Старые запасы уже непригодны, а новое нужно варить не меньше двух месяцев, — ответил Снейп.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Дамблдор, вновь возвращая на лицо маску приторной доброты. — Значит после Рождественских каникул угостим мисс Грейнджер, а заодно и мистера Поттера с мистером Уизли волшебным напитком.

Снейп поспешно встал, он просто не мог больше находиться в этом помещении.

— Я могу идти? Не хотелось бы опоздать на занятия.

— Да-да, конечно, Северус. Я вас не задерживаю. Начните варить его сегодня же.

Снейп коротко кивнул и стремительно вышел из кабинета.

* * *

Весь урок Зелий у первого курса, Снейп ловил себя на том, что все время норовит перевести взгляд на Гермиону. После разговора с Дамблдором на душе было паршиво и гадко. Профессор понимал, что, возможно, собственными руками собирается разрушить жизнь этой маленькой девочки, сделать ее еще одним бессловесным винтиком в механизме глобального плана. Но есть ли альтернатива? Будто он рискнет пойти против воли Дамблдора. Да даже если и рискнет, что с того? Как будто бы директор не найдет, чем заменить его.

У Северуса вдруг возникло стойкое ощущение, что его судьба, так же, как и судьба этой девочки, была с самого начала выстроена чьими-то умелыми руками. Раньше ему казалось, что он сам погубил свою жизнь несколькими фатальными ходами, но очевидно, что в плане директора было не так уж много уязвимых мест.

Что, если..?

Что, если не он виноват в никчемной бессмысленности своей жизни? Что, если он так нужен был Дамблдору для выполнения его Плана, что тот сам сплел узор его судьбы?

Что, если Лили..?

Что, если не по своей вине он потерял Лили?

Снейп ощутил горечь, комом вставшую в горле.

Подавить эмоции ему помогло лишь снятие нескольких десятков баллов с Гриффиндора. Тяжелый ком затаился. До поры, до времени.

После урока Грейнджер искала встречи с ним. Он видел это по ее просящему взгляду, но постарался ускользнуть. Кажется, она еще несколько раз пыталась выцепить его в коридорах, но он умело избегал нежеланной встречи.

Что ей от него надо?

Вечером, подходя к своему кабинету, он вновь уловил тревожный сигнал защитных чар. Два вечера подряд? Студенты в этом году окончательно распоясались.

Он осторожно вошел с палочкой наперевес и увидел сидящую в кресле Гермиону Грейнджер. Спасибо, хоть не спящую.

— Что вы здесь делаете опять, — он угрожающе выделил слово «опять», — мисс Грейнджер?