Салажий рейс (джен)

Майлз твердо решил, что будет прилежно учиться всему, что ему ни подкинет многообразный мир боевого корабля. Надо сказать, о некоторых вариантах он прежде и помыслить не мог. Например, ни его статус на родной планете, ни хрупкие кости не давали прежде шанса попрактиковаться в работе простого грузчика.

Впрочем, здесь надо по порядку.

Офицер-тактик — на корабле сам по себе универсал, но гардемаринам не давали заскучать и ограничиться этой более-менее понятной специальностью. Майлз с девочками постоянно держали пари на грошовые суммы, кому из них на следующий день достанется самое неожиданное назначение. Офицер по вооружению — это было еще ничего, а как вам понравится вместе со взводом морских пехотинцев отрабатывать процедуру боевой посадки в катер? Решать задачки по астрогации с выходом крейсера в гиперполосу «дзета», куда он по определению не в состоянии подниматься? Работать санитаром в медотсеке? Последнее обрадовало только Вербену, которая, оказывается, разбиралась в медицинском оборудовании не хуже, чем в устройстве малого бортового гразера.

Сегодня к этому списку добавилась логистика, и Майлз всерьез рассчитывал, что вечером монетки со всего кубрика посыплются в его карман. Вот что представляет нормальный человек при слове «логистика»? Экономику, запутанные схемы, множество всякой математики и таблицы для пересчета, словом, все то, что Майлзу неплохо давалось. А достались им на пару все с той же Вербеной автопогрузчик и куча ящиков, тюков и коробок, которые следовало провести через скучнейшую процедуру под названием «инвентаризация», а потом в идеальном порядке снова уложить на складе.

Вот здесь Майлз оказался на высоте. Точнее, в высоком седле погрузчика, на долю Вербены же оставалось подлезать под упаковки, которые он захватывал манипуляторами и ворочал, и считывать маркировку. Он по-джентльменски намеревался распределить роли наоборот, но пришлось уступить: Вербена бодро заметила, что если «кое-кто не справится с захватами и уронит ящик», ей самой грозит максимум синяк, а ему — близкое знакомство с корабельным врачом. От последнего она и сама бы не отказалась, но уж точно — не в роли эскорта, доставляющего в лазарет пострадавшего. Так что она села прямо на пол с ручным сканером и планшетом, не боясь испачкать рабочий комбинезон, и скомандовала Майлзу начинать.

— Жаль, что погрузчиков нам дали не два, — заметил Майлз философски. — Мы могли бы… ну я не знаю, устроить соревнование.

— Ты еще скажи — гонки, — Вербена хихикнула.

— А что, бывало и такое. Отец рассказывал, в бытность мичманом ему дали взвод рядовых едва из учебки и отправили как раз на склад, так его солдатики принялись носиться на погрузчиках наперегонки и раздолбали бочку с ракетным топливом, пришлось обеззараживать… — Майлз вдруг подумал, что это прозвучало так, будто он хвастается своим происхождением из военной семьи, и быстро свернул тему. — Давай в сторону! Я сейчас тот синий ящик опущу.

Синий контейнер утвердился на полу, и Вербена опустилась возле него на четвереньки, чтобы считать сканером код. Комбинезон туго обтянул ее ниже пояса. Майлз непроизвольно сглотнул; он умел вести себя не как варвар, то есть держать язык за зубами и не пялиться на своих прекрасных и грозных сокурсниц открыто при всяком удобном случае, но полностью игнорировать их округлости пока был не в силах. Это был дзен высшей пробы, недоступный в его двадцать лет.

Вербена пробормотала под нос шаманское заклинание вроде «бейкер-альфа-два-два-ноль-слэш-четыре нуля-восемь», проверила пломбу и поставила в своем списке галочку.

— Лосось охлажденный в гермопакетах, — она перебиралась от упаковки к упаковке и периодически, задирая голову, расшифровывала маркировку для Майлза. — Замороженный зеленый горошек. Рис. Картофельные чипсы с острым сыром, да ну? А неплохо кормят на Королевском флоте.

— А ты ожидала обезвоженных полевых рационов? Ну, этих, которые «подошва»? КФМ богат, а расходы на содержание экипажа составляют такую ничтожную долю корабельного бюджета, что им нет смысла быть скаредными.

— Сушеные рационы — не самое худшее, что бывает на свете. Клон-сестры мне рассказывали, что только ими нас и кормили, когда везли. И ничего, выжили. Я маленькая была, сама не помню. — Она вздохнула, встряхнула головой и решительно сказала: — Ладно, доставай дальше. Вон там три одинаковых контейнера втиснуты, узкие такие, вытащишь?

— Сейчас я их подцеплю…

— Осторожней! — предупреждающе вскрикнула Вербена.

Майлз почувствовал, что рукоятки манипуляторов начинают скользить во взмокших от волнения ладонях. Если он уронит груз, случится большой «буммм!» — и вовсе не праздничный фейерверк. Он прикусил губу и опустил подхваченное на пол плавно, точно хрустальный бокал на мягкую подушку. Вот так! Никто не скажет, что сын Землевладельца — безрукий неумеха. «Мы, аристократы, народ работящий, мы ловко снимаем за ящиком ящик…»

— Как-то все… прозаично выглядит для настоящей службы, — посетовала Вербена, глядя на его манипуляции. — С пересчетом продуктов справились бы матросы. Все-таки это наш первый боевой поход, я другого ждала. А мы летим уже который день в пустом пространстве, задачки по математике решаем, а все симуляторы — в точности, как были в Академии… И тут еще эти консервы и мешки!

— Нам еще повезло, что нас отправили инспектировать провиант. Могли бы сидеть и пересчитывать подштанники.

— Подштанники?

— Утепленные, длинные, по два десятка в упаковке, артикул… Артикула не помню, упс. Но нехорошо флоту идти в бой с голым задом, согласись?

— Да ну тебя! — его напарница прыснула и снова склонилась над упаковками со сканером. — Молоко концентрированное. Сельдерей. Сахарный песок. Картофель гидропонический, размерность средняя. Дал. Мука… Черт, да тут еще маркировка разная!

От ее голоса у Майлза слегка кружилась голова. Разумеется, влюблен он был в Элли, но наедине с любой из своих девочек он как-то сразу чувствовал прилив вдохновения и чего-то неопределенного, но неподобающе романтического. Даже с Ливией; не знай он в точности, что эту стройную куколку интересует исключительно его титул ради пополнения коллекции, то не устоял бы и побежал за ней, теряя тапки на ходу, и только на следующий день опомнился бы. Наверное, сказывалось его грейсонское происхождение: на его родной планете многоженство не порицалось, а, напротив, было единственным способом выживания. А Вербена была такой милой... И синие волосы ей шли, и раскосые глаза были такие очаровательные. А еще она была потрясающей оптимисткой — не всякий на ее месте сумел бы вот так пережить всю жуть, что была в ее прошлом, и при том не жаловаться и не заработать кучу комплексов. Короче, на ближайший час все рыцарские порывы и пламенные взгляды Майлза были направлены исключительно на нее.

Только как, скажите, рыцарствовать, сидя за рычагами машины? Разве что смешить свою даму сердца, развлекать ее болтовней и выделываться, демонстрируя ей исключительное умение точно запихивать на место свертки и контейнеры. Задача неожиданно Майлза увлекла, особенно когда он понял, что сможет все уложить гораздо оптимальней, плотнее и более красиво, чем было. Эдакая игра в кубики для великанов. Вербена с увлечением подхватила ее, дирижируя планшетом и указывая, куда пристроить тот или иной груз, и хозяйственный наряд закончился для них быстрей и забавнее, чем можно было ожидать. И Вербена развеселилась, и офицер по снабжению определенно будет доволен.

* * *

«Аида» была маленьким, и, по меркам Флота, довольно тесным кораблем — на ее борту размещалось едва ли две сотни человек, если пересчитать всех — от шкипера до последнего матроса. Пропорционально скромным габаритам крейсера, обеденная капитанская каюта тоже не походила на концертный зал и вмещала едва ли десяток гостей, что делало приглашение туда особенно почетным. Капитанский обед был древней флотской традицией, а на военном флоте — еще и способом, каким командир мог ближе и под неожиданным углом познакомиться с офицерами под своим началом. Не на каждом корабле гардемарины могли рассчитывать на честь попасть в список приглашенных, но капитан Тейлор видел в салагах будущих офицеров, достойных этой привилегии.

Состав капитанских гостей постоянно сменялся. И, пускай среди курсантов Майлз считался старшим, первым за капитанский стол попал отнюдь не он. Хотя старпом и декларировал с самого начала полное равенство «инопланетного принца» с остальными гардемаринами, на деле Майлзу доставалось чуть меньше преимуществ, чем в среднем по статистике. Так что сначала в гости к капитану отправилась Марсия, с детства привыкшая к обществу старших офицеров в окружении своего отца, а в следующий раз — богатая наследница Ливия, тоже не имеющая проблем со светскими манерами. Майлз был только счастлив от такого выбора: он предпочел бы, чтобы его оценивали по результатам работы, а не по умению поддерживать застольную беседу с людьми, чей статус должен был вызывать у любого салаги трепет и почтение. В случае Майлза, увы, почтение было гораздо ближе к простому уважению, и отнюдь не благоговейному.

Однако он подробно расспросил обеих девушек о том, что каждая из них запомнила из своего визита в капитанскую гостиную.

По словам Марсии, на обеде корабельный доктор оказался неожиданным источником анекдотов, офицер связи Герельд — молчуном, распространявшим вокруг себя зону тишины, словно конус-»гасилка», а у помощника тактика обнаружился приятный и довольно сильный певческий баритон. И что обеденный набор посуды с золоченой эмблемой корабля вырезан из специального бронестекла и пережил в целости вроде бы уже лет десять боев и походов. Но вот чего-либо нового о взаимоотношениях в экипаже или флотских порядках она там не почерпнула.

Ливия же коротко отметила, что вино было неплохим, но ординарным, что (по ее чертовски просвещенному мнению) многое говорит о происхождении капитана. Что личный капитанский стюард обслуживала за столом сразу после шкипера вовсе не старпома, а командира корабельного десанта майора Свенсона, впрочем, к чему это, она понятия не имеет. И что лично ее лейтенант Герельд расспрашивал про обучение в Академии очень даже внимательно, никакой он не молчун.

Единственное, о чем Майлз начал догадываться в результате этих расспросов — что разведка не его стезя.

Но, в конце концов, на третьей неделе полета, капитан решил вспомнить, что на борту его корабля находится некий гардемарин Форкосиган, и тогда в планшете Майлза тоже появилось приглашение на обед.

— Расслабься. Обед — дело обычное, тебе совершенно не о чем волноваться, — жизнерадостно наставляла его Марсия накануне днем.

Майлз и не волновался, но он скорее откусил бы себе язык, чем сболтнул бы подобную бестактность, хвалясь своим происхождением. Он должен стать «офицером и джентльменом», но предпочитал учиться обязанностям первого, поскольку второго в его жизни и так хватало с лихвой. Отцовские приемы, на которых часто бывали иерархи Церкви, адмиралы Штаба, канцлер, а то и сам Протектор, стали для Майлза реальностью давным-давно, а умение молчать, жадно слушать, игнорировать удивленные взгляды гостей и машинально при всем этом брать нужную вилку перешло у него уже на уровень рефлекса.

— Процедура отработанная. Смотри. Входишь последним, садишься на самое дальнее от капитана место, весь ужин держишь язык за зубами — с таким угощением это будет не трудно, поверь, — а после десерта как самый младший произносишь тост в честь королевы. Все! Я понимаю, что та часть, которая касается языка за зубами, будет для тебя самой трудной…

— Ты думаешь, я первым делом там напьюсь, а потом анекдоты из меня так и посыплются? Что за неверие в мое самообладание, право слово.

— Ты даже во сне говоришь, — припечатала Марсия.

— Не было такого! Она меня разыгрывает, ну скажите же! — Повисло молчание. Марсия фыркнула, педантично честная Харра покачала головой. — Что, правда?

— Не думаю, что Майлзу удастся долго хранить молчание на этом обеде, — встряла Элли. Ура, благословенная, прекрасная Элли! Увы, продолжение ее фразы оказалось не столь радужным: — Офицеры тоже люди, и им всем любопытно выяснить, кто — и что — он такое. После пятой рюмки кто-нибудь не слишком тактичный наверняка вылезет с вопросом, все ли у вас на Грейсоне такие недомерки. Так что готовься, Майлз.

— Надо понимать, тактичные всего лишь спросят, за какие именно ниточки я подергал, чтобы мне позволили поступить на флот? — Майлз чуть не состроил раздраженную гримасу, но сдержался. — Ладно, на этот вопрос у меня ответ есть.

— И какой же?

— Да просто на планете мне стало слишком тесно, — ответил он небрежно, — и исключительно ради благополучия родины меня упросили направить свою энергию куда-нибудь вовне.

Девушки рассмеялись. А Майлз подумал, что, хоть они и не догадываются, но в его шутке таится изрядная доля правды.

* * *

Разумеется, визит за капитанский стол был важным событием — для гардемарина, — но Майлз вроде бы и раньше не выказывал склонности вести себя на людях неподобающе: к примеру, дебоширить, заикаться от робости или тянуть в рот собственный ботинок. Поэтому вызов к старпому утром того же дня его удивил; впрочем, поскольку на приглашении стояла пометка «срочно», оно по настоятельности приравнивалось практически к Гласу Божьему и времени на размышления не оставляло. Майлз успел только захлопнуть свой файл с учебными задачами по тактике, оправить форму и бегом броситься по коридорам в сторону каюты старшего помощника.

Старпом ожидал его не один. Рядом с ним маячил офицер по снабжению, лейтенант Эндрюс — круглолицый, невысокий, улыбчивый и не разделяющий принципа, которого на этом корабле придерживались, увы, многие — что салагу следует держать в ежовых рукавицах для его же блага. Однако сейчас лейтенант не улыбался, а вертел в руках планшет и явно был чем-то озабочен.

Окончательно Майлз уверился в том, что его вызвали не из-за сегодняшнего обеда, когда в дверь каюты проскользнула запыхавшаяся Вербена. Она проделала весь путь бегом от машинного отделения, где сегодня утром стояла вахту — и на рукаве ее комбинезона красовалось подозрительное, наполовину оттертое пыльное пятно, а заколотые в пучок световым пером синие волосы растрепались.

Мантикорский устав разрешал козырять старшим по званию и без головного убора, но Майлз на мгновение пожалел, что гардемарины сегодня одеты в рабочую форму, и потому грейсонская голубая фуражка не прибавляет ему в эту секунду хотя бы пару сантиметров росту. Уж очень пристально глядел на него старпом, примерно с тем же выражением, как собственный майлзов дед, когда его внуку случалось совершить особенно выдающуюся глупость. Вопрос — что именно натворил гардемарин Форкосиган, который не припоминает за собой никакой особой вины?

— Мистер Форкосиган и миз Дюрона, — поздоровался с ними Янковский и жестом поманил подойти поближе. — Это вы проводили инвентаризацию в продовольственном складе номер восемь неделю назад?

— Да, сэр, — ответили оба немного вразнобой. «Ох, похоже, нам не стоит ждать за эту работу от старпома премиальный пряник», — догадался Майлз.

— И после проведения вами работ склад находится, — он повернул экран своего комма к гардемаринам, — в таком состоянии?

На экране было знакомое им помещение — но картинка вызывала оторопь. Пара контейнеров свалились с высокой полки стеллажа, словно вышвырнутые пинком; на полу расплывалась лужа, в которой валялась какая-то тряпка; но главное, что помещение было щедро усыпано серо-бурыми катышками, похожими то ли на козий помет, то ли — если подбирать более приличные аналогии — на гранулы собачьего корма.

— Н-никак нет, сэр, — выдавила Вербена.

— Лейтенант Эндрюс принял у нас работу, — осторожно заметил Майлз. Оправдываться, ссылаясь на имя вышестоящего офицера, было не лучшей тактикой, но он отчаянно нуждался в свидетеле, который бы доказал, что гардемарины не сошли с ума и не оставили за собой полный бардак и разгром.

— Тогда, — столь же обманчиво мягко предположил старпом, — может, у вас есть какие-то предположения по поводу его нынешнего состояния? Нет?

Майлз не дал сорваться с кончика своего языка предположению «Из мешка вылупилась неизвестная хищная форма жизни и нагадила по всему складу, сэр!». Шутить сейчас было определенно не время. Но присутствие в экипаже буйнопомешанного, в ярости разгромившего запертую кладовку с провиантом, было еще более неправдоподобным.

— Прискорбно, гардемарины. Может, вы облегчите нам задачу, сказав, что именно было в этих емкостях?

Покрасневшая Вербена отцепила от пояса планшет и принялась лихорадочно в нем шарить. Майлз напряг память — но все, что он вспоминал, это отрывочные реплики своей напарницы над инвентаризационной ведомостью. Про сырные чипсы и филе лосося.

— В контейнерах — замороженные овощи, — наконец сообщила она.

— Верно, — подтвердил старпом. Офицер-снабженец хмыкнул непонятно почему. — Ну, а в мешках?

На лице Вербены утвердилось непривычное выражение школьницы, проваливающей экзамен, а Майлза вдруг осенило.

— А в мешках — дал, сэр! — бодро отрапортовал он.

— Прекрасная память! — притворно восхитился Янковский. — Может, гардемарины будут так любезны, что сообщат мне, чем именно характерен дал и каковы условия его хранения?

Вербена затравленно оглянулась и одними губами проговорила: «А что такое дал?». Майлз постарался незаметно, но выразительно пожать плечами. Знать бы заранее, что на склад совершит набег неизвестный злоумышленник, они бы выучили наизусть тамошний продуктовый набор и всю книгу рецептов к нему заодно. Но — увы.

Наконец-то в разговор вступил Эндрюс:

— Модифицированный дал — это, чтобы вы знали, разновидность бобовых. Калорийный, с повышенным содержанием белка, обогащенный микроэлементами, он прекрасно переносит длительное хранение. Но, как любой горох, дал при впитывании жидкости — что? Правильно, увеличивается в объеме втрое.

— Поэтому мне очень хочется знать, — добавил старпом очень негромко и уже отчетливо свирепо, — каким образом вам двоим удалось добиться такого удивительного размещения груза. Вы весьма творчески подошли к вопросу. Переставили контейнеры с замороженным содержимым вплотную к батарее обогрева — образовался конденсат, механизм стал работать на износ, и, в конце концов, аккумуляторы термоконтейнера сели. Стопроцентное попадание! Но ему немало помогло то, что вы умудрились втиснуть мешки с далом как раз между этими контейнерами. По отдельности ни то, ни другое не позволило бы вам достичь столь впечатляющего результата, зато вместе! Вам в Академии не преподавали курс диверсионных операций, гардемарины?

Вон те козьи какашки на полу — горох? Заморозка растаяла, бобы размокли, и в результате к чертовой матери разнесло корабельную кладовую? Именно так, как сейчас разнесет их с Вербеной разъяренный старпом.

— Вам двоим, — произнес Янковский с презрением в голосе, — было дано задание, с которым способна справиться любая домохозяйка. Пересчитать запасы провизии и расставить ее по местам. Задача, требующая навыков не больше, чем у неквалифицированного портового грузчика, и простого умения слушаться приказов. Я не знаю чего-либо более безобидного, чем провизия, но вы и с ней умудрились нанести прямой ущерб материальной части корабля. Я теперь серьезно сомневаюсь, стоит ли вас допускать к системам вооружения и боеприпасам.

— Виноват, сэр, — неохотно выдавил Майлз. Вербена эхом вторила ему.

— Как вы полагаете, с какой целью вы были направлены на это задание? Может, быть, мне было просто нечем вас занять? Или лейтенант Эндрюс сам не знал, сколько мешков картошки хранится у него на складе? — Едкая пауза. — Я жду ответа, гардемарины.

— Мы должны были на примере ознакомиться с корабельной системой логистики, — на этот раз первой успела сформулировать Вербена.

— То есть понять, что из провианта у нас хранится, где, в каком количестве и почему — верно, лейтенант? — Эндрюс кивнул. — А вы, судя по вашим действиям, даже не прочитали толком, что именно находится в той или иной упаковке. Чем именно вы занимались на складе, в таком случае?

«Я — любовался Вербеной и играл в кубики ящиками с едой», — вспомнил Майлз честно, и от этого признания мгновенно почувствовал, что даже уши у него покраснели. «Мне показалось, что стейки лосося, сырные чипсы и мороженое на борту крейсера — это забавно. И я понятия не имел, что такое этот дал и где в стене стоит батарея. Вот теперь и огребу по справедливости».

— Разрешите сказать, сэр, — твердо вставил он. — В происшедшем целиком моя вина. Гардемарин Дюрона зачитывала мне вслух всю расшифровку товаров, как и было положено. А повторным размещением груза на складе занимался я сам. Я был недостаточно внимателен в вопросе, который показался мне второстепенным для обеспечения военного корабля, и признаю, что это было недопустимо, сэр.

Старпом посмотрел на него в упор. Майлз ощутил себя так же неуютно, как мог бы разве что под дулами крупнокалиберных орудий.

— Позвольте полюбопытствовать, почему, мистер Форкосиган? Вы привыкли, что у вас дома кухней занимаются слуги? Или что отличать мясо от бобов — слишком низменная задача для человека вашего происхождения?

«При чем тут мое происхождение!» — обиженно взвыл Майлз, но, к счастью, только мысленно. А вслух повторил:

— Виноват, сэр.

— Скажите, — прищурился старпом, — может, вы по вашему грейсонскому обыкновению решили сейчас выручить девушку и взять вину на себя? Это было бы глупо с вашей стороны и как минимум оскорбительно для нее.

Только бы в Вербене не взыграло ненужное сейчас благородство, и она не полезла его выручать!

— Я надеюсь, сэр, ваши слова не значат, что вы обвиняете меня во лжи, — хрипло проговорил Майлз.

Янковский покачал головой и сделал какую-то пометку на своем комме. Гардемарины напряглись, ожидая его решения.

— Я принимаю вашу версию об ответственности, мистер Форкосиган. Обычное наказание для виновного в тех или иных неполадках — исправление последствий своей неосторожности под руководством начальника службы. Вы поступаете в распоряжение лейтенанта Эндрюса и помогаете ему, выполняя то, что он сочтет нужным. Два часа в день, в течение месяца. Во время, отведенное под ваши личные занятия.

— Так точно, сэр.

— Поскольку вы утверждаете, что миз Дюрона не виновата в произошедшем, ей остается легкое задание. Вы, — он повернулся к Вербене, — должны составить сводку по складской номенклатуре товаров различного хранения на борту корабля и ознакомить с нею ваших товарищей. На этом все, гардемарины. Можете идти!