С поправкой на нормальность (гет)

— Итак, начнём наше квартирное собрание, — звякнула двумя стаканами друг о друга Ника. Её высокий голос эхом отразился от стен крохотной кухоньки. Я вздрогнула, едва не разлив чай прямо себе на колени. Обычно все эти квартирные собрания не предвещали ничего хорошего. Чаще всего Ника затевала их тогда, когда я в чем-то провинилась.

— Может не надо? — жалобно пискнула я со своего углового стула, но было поздно. Ника уже поставила посреди и без того тесной кухни свой раскладной стул для переговоров. Я только обречено вздохнула.

Ника театрально достала из-за пазухи блокнот на кольцах, натянула на идеально ровный нос тонкие очки без оправы и, щурясь, начала вглядываться в якобы записи. Можно подумать, я не знаю, что у неё там чистые листы. Ну что за цирк?

— Первый вопрос на повестке дня: носки!

Это прозвучало настолько неожиданно, что я все-таки уронила чайную ложечку на пол. Она грустно звякнула в абсолютной тишине.

Я осторожно глянула на Нику. Та выглядела настолько трагично и помпезно, будто речь не о разбросанных носках, а, как минимум, об их неравном бое за свободу. Впрочем, можно сказать и так.

— Я ни в чем не виновата, — поднимая ложечку, вздохнула я. — Мы ведь договорились, что бардак я развожу только в своей комнате.

— Вот как?! — возмущено воскликнула моя соседка. — А это тогда что? Ника ловко извлекла из-за спины свою жертву. У неё там что, портативная чёрная дыра? Мой фиолетовый носочек в полосочку печально качнулся в её руках. Вид при этом у Ники все ещё был весьма драматичным, будто уничтожению подверглись не только носки, но и ещё пара цивилизаций нижнего белья. А я прямо прониклась их бедой.

— Ох, вот только давай ты не будешь разводить из этого конец света. Считай, что это маленький филиал меня.

Я постаралась улыбнуться как можно милей. Ника недовольно вскинула вверх своим рыжеватые брови. Я невольно отметила, что сегодня они нарисованы как-то несимметрично, но благоразумно промолчала. Вряд ли моя перфекционичная соседка готова была выслушать, что её брови неидеальны.

— Соня, я тебя, конечно, люблю, но избавь меня от филиалов себя моей комнате. Если я очень соскучусь, то сама приду к тебе и поговорю. Ладно?

— Это не зависит от меня, — развела я руками. — Если моя носочная цивилизация захочет захватить эту квартиру, то я не посмею встать у неё на пути. Себе же дороже.

Ника очень строго посмотрела на меня, но уже через полминуты начала улыбаться. Мой дурацкий юмор спасает даже самые безнадежные ситуации.

— Ты уж, Соня, постарайся выпросить у своих носков перемирие или пакт о ненападении. А то мы скоро беженцами станем.

— Я применю все свои дипломатические способности, но ничего не обещаю. Ты же знаешь всякие там примеры из истории. Есть ещё какие-нибудь вопросы для обсуждения на квартирном собрании?

Ника снова сверилась со своим пустым блокнотом. Потом подняла на меня хитрые лисьи глаза медового цвета, отметила, насколько я оценила её шоу строгий босс—нерадивый работник, и улыбнулась.

— Вторая проблема: твои разговоры с мебелью.

Если бы у меня был ещё чай, то я бы им поперхнулась. «Упс», —отчётливо раздался в голове твой голос.

— Что?

— А разве не так? Я уже несколько раз ловила тебя на оживленном споре с мебелью. Особенно со стулом, кроватью и креслом. И я даже не знаю, что думать: либо моя соседка по комнате тихонько сходит с ума, либо это мебель меня игнорирует. И, честно говоря, не знаю, что хуже. Но, если дело во втором, то ты узнай там, почему они меня игнорируют. Вдруг они, как твои носки, затеют революцию против меня.

— Обязательно передам, — постаралась я ответить как можно беспечней, но поскольку дела пошли совсем не так, как надо, вышло не очень. Ника сразу это почувствовала и стала действительно серьёзной.

— Если быть честной, то я правда переживаю. Знаю, что все эти разговоры со стулом — это такой психологический приём, но как-то ты слишком часто им пользуешься. Сонь, если у тебя что-то случилось, то ты всегда можешь придти ко мне. Я помогу. Или найду того, кто поможет.

Я напряженно посмотрела на подругу. Она так серьёзно предлагает мне психологическую помощь. И все это всего лишь из-за нескольких разговоров со стулом. Хорошо ещё, что не пытается разобраться в этом, решив, что мои беседы с мебелью — приём для решения проблемы.

— А у тебя брови асимметрично нарисованы, — внезапно выдала я и выскочила из кухни.

— Что? Не может быть! — раздалось за моей спиной. Потом топот босых ног, хлопок дверью в ванную и тихая ругань. Ох уж эти филологии!

— Проблемы, — снова прозвучал в моей голове твой насмешливый голос.

— Без тебя знаю, — раздраженно отозвалась я, пытаясь успокоить панику.