Преступление на почве любви (гет)

Кухня грозилась развалиться на части. Тонко дребезжали стекла, обещая вот-вот рассыпаться осколками. Громкими салютными хлопками стали взрываться тарелки, кружки… Ваза на столе лопнула и раскрошилась в пыль, ярко вспыхивая золотом в потоке света из окна. Глухой мерный стук сотрясал мир, выбивая почву из-под ног. Он шел по нарастающей, как дробная лавина. Роза встревоженной птицей кинулась ко мне, и её пальцы застыли в паре сантиметров от моего лица в знаке «Молчи!». Я послушался — и мир застыл в ответ. Ничего не взрывалось. Не падало. Не пыталось взлететь на воздух.

Так я узнал первое правило этого мира: «Ни звука!»

Мы стояли так близко друг к другу, что я мог ощутить тепло, идущее от её кожи. У Розы были усталые глаза. Я не мог понять, с каким выражением они смотрят на меня. Что-то знакомое. Что-то до боли знакомое. Но я не успел вспомнить.

Роза не убрала руку, все еще вскинутую в жесте молчания. Просто отвела её немного в сторону, чтобы коснуться моей щеки. Я только подумал, что у неё очень холодные руки, как у меня потемнело в глазах. Её прикосновение — как жалящий укол кинжала, оно раскалывает кости и вгрызается в нервную систему, парализуя болью. Рядом со мной раздался тихий сдавленный крик сквозь зубы. Я открыл глаза, которые успел зажмурить, и увидел, как Роза отшатнулась от меня, прижимая руку баюкающим движением к груди.

Второе правило: «Никаких прикосновений!»

Я застыл рядом, пытаясь поймать её взгляд. Наконец она посмотрела на меня, смаргивая слёзы. Мне оставалось лишь виновато улыбнуться и развести руками в стороны. К счастью, она улыбнулась в ответ. Иначе не знаю, что бы я делал…

Впрочем, слова были не нужны. Что я сказал бы ей, если б мог? Что мне очень жаль? Она уже слышала это от меня. Что рад её видеть? Это было понятно и без слов. Хотел бы я услышать, как Роза живёт без меня, запертая в другой Вселенной с моим двойником? Наверное, нет.

Останься я тем Доктором, который стоял на берегу Дарлек Ульфа, который в минуты прощания навестил всех тех, кто был ему близок — да, тогда это было бы нужно. Но новый Доктор не любил прощаний. Поэтому я предпочел забыть о том, что мы когда-то расставались. Быть может, мы просто заблудились, когда путешествовали при помощи этой синей… будки? И очутились в этом странном не похожем ни на что другое мире. Или всегда жили тут, в этой хижине посреди линии белого песка между скалами и бушующим океаном.

Я предпочёл забыть.

После этого решения всё в мире как-то сразу стало на свои места. Меня не беспокоил стук единственного сердца о ребра. Я не вспоминал о назначении слов и речи. Делал вид, что не замечаю, как дом меняется, стоит только отвлечься. Из углов выглядывают шкафы, опускаются на окна шторы, из-под пола вырастают диваны и торшеры. Поначалу я боялся, что Роза так же изменится, в ряде метаморфоз превратившись, к примеру, в Каменного Ангела. Я не помнил, кто это, просто в этом сочетании букв мне слышалась какая-то скрытая угроза — и большая печаль. Но Роза не менялась. Она оставалась клочком стабильной реальности в пугающе быстро трансформирующемся мире.

Мы быстро привыкли к существующим правилам. Мы поставили прозрачную перегородку на кровать, чтобы, просыпаясь, видеть друг друга и знать, кто никто из нас не исчез. Общались жестами и взглядами, научившись едва ли не читать мысли. Однажды я попробовал беззвучно выговорить слово, но мир резко отреагировал на эту хитрость. Я не знаю, сколько мы прожили так, считая, что знаем все правила (понятия времени здесь тоже не существует — нет ни солнца, ни луны, ни движения светил), но мир открыл перед нами еще не все свои секреты.

Третье правило мы узнали, когда в комнате, которую я условно считал гостиной, появился книжный шкаф. В отличии от появлявшихся ранее шкафов, в нем была не только посуда, продукты, одеяла и прочие насущные вещи, но и книги, настоящие книги! Подозрительно знакомые, будто я уже не раз держал в руках именно эти потрепанные томики на разных языках. Я решил предпринять последнюю попытку наладить менее зависимое от личного восприятия общение, достав с полки «Шпили в огне», единственную книгу, написанную на английском. Торопливо подчеркивая ногтем слова на странице, я составил более или менее читаемое предложение: «Думаете, может так говорил?», и протянул открытую книгу Розе. Она, уже поняв мой замысел, с опаской взялась за книгу и быстро, словно боясь передумать, посмотрела на страницы.

Я мог бы предсказать то, что произошло потом. На самом деле, мне не стоило даже пытаться обмануть законы этого мироздания, но с другой стороны — я не мог не сделать этого. Это было похоже на взрыв. От её взгляда буквы вырвались с бумаги и разлетелись по комнате, впечатываясь во все поверхности, оставаясь на бумажных обоях, шторах, стекле, на моей рубашке, на волосах Розы. Буква «В» отпечаталась на ее щеке, оставив размазанный чернильный след. Роза выглядела несколько ошеломленно. Полагаю, я имел такой же глупый вид.

Хорошо, что мир не воспринимает смех за нарушение первого правила, иначе мы бы уничтожили его за пару минут.

Я сказал, что мы узнали правило в тот раз, когда книжный шкаф впервые появился в нашем доме, но на самом деле это не так. В этот раз нам потребовалось несколько попыток, чтобы понять, что некоторые книги появляются прямиком из моего прошлого и читать их могу только я. Некоторые книги узнаёт она, и в этом случае мне лучше не открывать их. Мы ждем, когда появится книга, которую читали мы оба. А пока…

А пока правило третье: «Нельзя прочитать то, чего не читал прежде».

После него у меня не осталось иллюзий о том, что мы узнали всё об этом месте. Однако, я не подумал, что мир может сам нарушить одно из своих правил…