Шиповник (гет)

Сегодня должен был начаться прилив. Еще с утра прибрежные воды колебала мертвая зыбь, но ветер крепчал ощутимо быстро, так что когда Аберфорт выходил из дома подернутый ржавчиной флюгер уже беспощадно терзался порывами ветра. Издаваемый им скрип привычно полоснул слух и мужчина, в который раз, пообещал себе по возвращению разобраться, наконец, с ним, но этому обещанию был уже даже не один месяц — он думал об этом каждый раз, когда покидал дом, и напрочь забывал, когда возвращался. Так и в этот раз, отметив это дело про себя, он сделал это даже отчасти чисто по привычке, хотя сам прекрасно знал, что это вылетит из головы. Именно так на него действовали вылазки из дома на прогулки вдоль берега до пещер; складывалось впечатление, что гуляющий по открытым просторам ветер выметал весь сор из черепной коробки, и, пожалуй, это одна из причин, почему он был рад, что перебрался сюда.

С некоторых пор Аберфорту принадлежал старый маяк. Он возвышался на холме, подножье которого переходило в травянистый пляж, и имел пристройку, которая и служила старому волшебнику домом. Было очевидно, что она не уступает своему владельцу возрастом, однако, выглядела она все же весьма крепко, была предельно простой, и Аберфорт был доволен. Отсутствие людей и особых забот помимо ответственности за маяк были как раз тем, к чему он стремился; по окончанию войны он пытался продолжать как ни в чем ни бывало содержать «Кабанью голову», однако, со временем понял, что ему становится трудно находиться в тесной связи с познающим изменения миром, в котором он просто не видел себе места, кроме как в качестве своеобразного изгоя, каким он стал. Поэтому, когда один из тех людей, которых он когда-то давно называл друзьями (имена и события постепенно исчезали из его памяти, аккуратно стираемые ластиком времени), предложил ему «совершить выгодную сделку» — обменять его трактир (приносящий какой-никакой, но доход) на маяк в северо-восточном регионе Англии, — он согласился. Правда, его забыли предупредить, что протопить маленькую пристройку окажется нереально — холодный атлантический ветер и сырость, которая, казалось, навечно въелась в сами стены дома, не давали теплу долго держаться в помещении, возвращая ему привычную температуру, стоило только огню угаснуть. Через месяц такой жизни Абефорт понял, что его радикулит попал в благодатную почву, потому как стал напоминать о себе в три раза чаще, чем прежде. И он был даже готов пересилить свою глубокую неприязнь к целителям и обратиться к ним за помощью, если бы однажды, во время одной из своих прогулок вдоль побережья, не обнаружил пещеру, обитатели которой «торговали» особым сортом водорослей. Насколько знал Абефорт, из подобных водорослей некоторые ушлые маги готовили дурманящие вещества. Ну, а ему они помогали, пусть и не очень надолго, забыть про страшный недуг всех стариков.

В который раз русалки отказались перенести их встречу куда-нибудь поближе к отмели, объяснив это тем, что там их кто-нибудь может увидеть. И не то, чтобы Абефорту было совсем уж лень добираться до нужной пещеры (в конце концов, он мог просто трансгрессировать), но прилив, который должен был скоро грянуть, не прибавлял оптимизма.

— Чертовы русалки, чертово море, чертов радикулит, — ругань была обязательным ритуалом, сопутствующим удачной сделке. Абефорт верил в это так же сильно, как не верил когда-то, что мальчишка, который и школу толком не закончил, сможет победить величайшего темного волшебника и ужас всего магического мира. За весьма вялыми проклятиями всего белого света, солнца и старости, Абефорт не замечал, как проходит дорога, как болят ноги и ломит спину, как песок забился в сандалии и как резкие порывы ветра пытаются направить его куда—то в другую сторону от цели. Пятнадцать минут проклятий и борьбы с Бореем и Абефорт на месте.

— Так, что там в очередной раз...

Вызвать русалок одним и тем же способом на поверхность два раза, как уже убедился Абефорт, было невозможно. Эти хитрые конспираторши, справедливо опасаясь, что бравые авроры могут прикрыть их «лавочку», постоянно придумывали новые пароли, позывные и кодовые слова. О новом пароле Абефорт узнавал за день-два до очередной встречи. Обычно русалки отправляли свои послания в бутылках. Дутых, зеленых бутылках из-под вина. Для Абефорта оставалось загадкой, где русалки брали бумагу и как они писали под водой. Как и откуда в не самый ходовой для мореплавателей век берут винные бутылки. Определенно, это были странные русалки.

— Кхм... Перламутровая чешуя, — ответа не было. Не первый раз за время этих нелегальных встреч, Абефорт почувствовал себя идиотом. — Чешуя. Перламутровая.

Вода поднималась медленно и неотвратимо, скоро пещерку должно было затопить по самый потолок и Абефорту хотелось покончить с этим поскорее, но чертовых русалок все не было.

— Перлам... — чуть дальше от входа, за грудой камней, как показалось Абефорту, раздалось хихиканье. Кажется, русалки решили разыграть его. Вот чертовы рыбы! — ...утровая чешуя.

Скрываться Абефорт не видел смысла, поэтому пошел к месту, откуда раздавались звуки, не таясь, и пусть устрашатся, нечестивые! Сидящий за камнями человек и вправду был похож на черта или его ближайшего родственника. Заросший, с дикими, подернутыми странной пеленой, глазами и в какой-то странной одежде, явно предназначавшейся для кого-то покрупнее. Когда Абефорт приблизился, мужчина поднял взгляд и, с трудом ворочая языком, выдал:

— Мерлин?..

Абефорт даже обернулся, чтобы удостовериться, что за спиной никого нет. Разумеется, там было пусто, и он сдвинул брови.

— Где?

— Что «где»?

— Мерлин где?

— А ты разве не он? — странный незнакомец был очевидно удивлен. Он смотрел на него во все глаза, будто пытаясь разглядеть сквозь скопившуюся в зрачках туманность.

— Да с утра вроде не был, — Абефорт озадаченно умолк, пытаясь найти крупицу смысла в этом абсурдном разговоре. Получаться упорно не хотело. — Ты кто такой?

— Пещерный человек, — после паузы и пары взглядов по сторонам отозвался мужчина.

— Что?

Аберфорт уже был склонен подумать, что над ним просто издеваются. Вот только незнакомец говорил, видимо, на полном серьезе.

— Ну, это же логично. Я нахожусь в пещере значит я — пещерный человек, — при этих словах он опустил взгляд, будто пытаясь оглядеть себя.

Эта убийственно простая логика, чем-то напоминающая Абефорту молоток, сражала наповал. Он неверяще посмотрел на мужчину. Судя по внешнему виду, ему было около тридцати. Хотя ничего нельзя было утверждать — ужасная борода старила его лет на пятнадцать, кроме того, насколько позволял разглядеть пробивающийся в пещеру свет, он весь был в ссадинах и одежда, болтавшаяся на нем и превращавшая будто в мешок с костями, местами была порвана. Честно говоря, за пещерного человека он вполне мог бы сойти, не будь это таким бредом.

— Я, по-твоему, тоже пещерный человек?

— Ты находишься в пещере?

— Э—э—э... ну, да.

— Вывод очевиден, — и он хрипло и сильно закашлялся.

Абефорт потряс головой, чтобы согнать с себя дурноту. Что за бессмыслицу они несут? Как будто Абефорт попал в один из своих старых кошмаров, где его окружает толпа идиотов и у него нет с собой палочки, чтобы трансгрессировать. Он склонился над мужчиной, твердо решив прекратить обмен околесицей.

— А теперь серьезно: кто ты такой? Как тебя зовут, для начала?

— На том свете звали Сириус.

— Н-на каком «на том»? — отчего-то Аберфорту совсем это все не нравилось.

— Это смотря на каком мы сейчас...

Парень то ли задумчиво, то ли отстраненно вперился взглядом в стену, как будто в самом деле пытаясь разобраться, в каком мире он находится. Стена с упорством, какое имеют только стены пещер, ответа не давала. Зато для Аберфорта будто бы появился яснеющий просвет.

— Подожди... Сириус? Сириус Блэк?

Вновь оглянувшись на Аберфорта, несчастный пещерный человек дернул головой, вроде как кивая. Самым невероятным было то, что удивление в этот момент одолевало старика меньше всего. Вроде как, когда растешь бок о бок с Альбусом, удивляться вскоре просто устаешь. Однако, озадаченным он был совершенно точно, и пытался судорожно сообразить, что ему делать.

По крайней мере, слова о «том свете» теперь обрели определенный смысл.

Он хотел было представиться и воззвать к памяти Блэка, потому как им доводилось встречаться ранее, но в последний момент передумал, с трудом выпрямляясь; спина неумолимо ныла, но это предсказуемо стало отходящей на второй план проблемой.

Сириуса следовало немедленно доставить в Мунго, потому что, не считая появления в подобном месте при его статусе погибшего, у парня явные проблемы с головой и, кажется, это передается воздушно-капельным путем, иначе почему Абефорт сейчас чувствует себя так странно? И ноги, к тому же, намокли.

Намокли?

За безумным разговором с Блэком, Абефорт совсем забыл о приливе, но прилив про него не забыл... И теперь весьма настойчиво напоминал о себе, затопив его ноги уже по щиколотку. Вода была ледяной. Абефорт с тоской подумал, что завтра у него наверняка заложит нос и поднимется температура. Блэка же происходящее вокруг не волновало — он снова погрузился в себя, не обращая внимания на робкие попытки Абефорта поднять его на ноги. На ощупь он, кстати, тоже показался сущими костями, обтянутыми кожей. Наконец, волшебник не выдержал.

— Блэк! А ну оторви свою задницу от земли!

То ли подействовал рявк, то ли будто напоминавшее о себе из прошлой жизни учение Грюма настолько засело в его голове, что он почти автоматически дернулся, пытаясь подняться. Аберфорту все же пришлось изловчиться и придержать его, потому как он совсем не выглядел как человек, способный удержаться перпендикулярно земле. Взгляд Блэка при этом более осмысленным не стал, но Абефорту это и не требовалось. Главное было умудриться поддержать его игнорируя боли в суставах и обратиться к уже полузабытому шагу в водоворот. Он слышал, как Сириус резко выдохнул, будто кто-то с силой дал ему под дых, но не успел еще разок подумать о том, перенесет ли внезапный жилец трансгрессию — через пару мгновений он уже ступил чавкающими мокрыми сандалиями на подсыхающий после очередного дождя асфальт в лондонском переулке. Несколько метров до нужной заброшенной витрины с навалившимся на плечо Блэком, который тяжело дышал, больше не сбивая его с толку странными репликами, Аберфорт преодолел удачно; куда труднее дался проход сквозь нее. Оказавшись в приемной Мунго, он добрался до привет-ведьмы, которая с приклеенной улыбкой, которой и манекен у входа позавидовал бы, осведомилась, нужна ли ему помощь.

— Мерлин, вы посмотрите! — он попытался перехватить явно теряющего и без того смутную связь с реальностью Сириуса поудобнее. — Конечно, мне нужна помощь, черт вас подери!

Тело, и спина в частности, ныли все сильнее и нетерпение начисто сметало любые признаки вежливости, излишком которой Аберфорт и без того никогда не страдал.

— Позовите уже кого-нибудь, у меня тут человек в непотребном состоянии!

Уточнять, что этот человек — Сириус Блэк, который считается погибшим вот уже с десяток лет, нужным он не посчитал. Они и без него разберутся с этим, лишь бы только уложили этого как всегда удивительно непутевого парня горизонтально и дали ему возможность ретироваться. Несмотря на весьма неопределенное состояние, одно Аберфорт знал совершенно точно — ввязываться в болото под заголовком «Сириус Блэк воскрес», напечатанным большими буквами на первой полосе Пророка, ему категорически не хотелось, поэтому надо было срочно делать ноги. Промокшие, ноющие ноги.

Прежде, чем появилось сразу несколько целителей в лимонных мантиях, он еще успел с досадой подумать, что пещеру наверняка уже совсем затопило и в этот раз ему придется обойтись без выменянных у русалок водорослей. А схема была хороша.