Тёмные искусства (джен)

— Прошу! — Дин распахнул дверь, которую он же и открыл ключом, взятым у Ванессы, пропуская вперёд младшего брата. Винчестеры вошли.

— Ну, давай, ты направо, я налево, — Сэм повернул из холла в правый коридор, который вёл к классам истории и скульптуры и лестнице на второй этаж в отдел администрации, а Дин пошёл в противоположную строну, где находились класс композиции, живописи и лаборантская.

Из левого коридора вдруг бахнули два оглушительных выстрела, а потом ругань Дина:

— Твою ж мать!

Сэм тут же бросился на помощь брату, а когда прибежал, тот стоял с опущенной винтовкой и разглядывал что-то на стене при свете фонарика.

— Что.?!

— Ложная тревога, брат. Просто у здешних маляров ненормальная фантазия. Принял кем-то нарисованную монахиню за призрака.

Сэм подошёл к брату и увидел на стене работу, на которой было стилизованное изображение неестественно бледной монахини, опустившейся над книгой. Бумага была пробита множеством очень маленьких, но различимых дырочек.

— Надо будет забрать это отсюда, а то преподаватели завтра с утра очень удивятся, — сказал Сэм. — Ладно, пошли дальше искать.

Дин ещё раз покосился на рисунок, словно бы не веря, что эта монахиня и вправду нарисована. Братья разошлись.

Дин достал из рюкзака магнитометр. Стрелка танцевала возле самой критической отметки на шкале, как и в прошлый раз, когда они тут всё обшаривали. Дин сунул бесполезный прибор в карман, толкнул дверь в класс композиции.

От двери два ряда парт, составленных по две квадратами, шли до конца комнаты, возле дальнего окна стоял учительский стол, а дверь в левой стене вела в подсобку. Здраво рассудив, что там всегда бардак и на неё можно потратить кучу времени и ничего не найти, Дин двинулся между партами к учительскому столу, подсвечивая себе фонариком.

Винчестер сел на стул, протянул руку, чтобы открыть шуфлядку. Правая нога Дина словно бы онемела, и только в следующий миг он осознал, что что-то в кармане джинсов жутко обжигает его бедро. Он выхватил визжащий и дымящийся уже прибор из кармана, тут же бросил его на пол, обжёгшись. Прибор минуты две поискрил, постонал и затих, окончательно сбив Дина с толку:

— Ну и что бы это могло значить? Класс композиции — концентрация зла? — сам с собой поговорил Дин и открыл верхнюю шуфлядку. Какие-то бумажки, квитанции, толстая тетрадь. Дин открыл её — классный журнал.

Парень перешёл ко второй шуфлядке. Тут лежали кисти и какие-то шпатели, коробочка с каким-то мусором типа палочек, сломанных пластиковых карточек, грязных губок и обрезанных стирок. Всё это было вымазано краской, как если бы этой фигнёй рисовали. Дин в который раз подумал, что не понимает этих свихнувшихся художников и открыл третий ящик.

В ней были снова какие-то бумажки, картонная папка. Дин открыл её — в ней оказались карандашные и акварельные наброски. Несколько пачек каких-то таблеток, старенькая резная шкатулка. В потёртостях и вмятинках на её крышке выднелось что-то жёлтелькое. Дин пригляделся повнимательнее в свете фонарика. Сера!

Узоры, вырезанные на крышке и боковых стенках, повторялись, складывая орнамент, были составлены в основном из дуг, перерезанных отрезками. Дин достал из рюкзака блокнот, вырвал лист, приложил его к крышке и заштриховал взятым на столе карандашом. Рисунок с крышки шкатулки остался на листе в виде белых линий. Так же Дин перенёс орнамент с боковой стенки шкатулки и убрал её обратно в стол.

Парень поднял с пола отживший, верно служивший ему магнитометр и положил в рюкзак, в надежде починить. Затем настала очередь целой связки отмычек. Дин посветил на замок двери, ведшей в подсобку. «Так, замок достаточно старый, ключ к нему должен быть с массивной головкой… Ага, должно подойти», — Дин выделил длинную металлическую загуголину, поковырялся ею немного в замке, что-то щёлкнуло, и дверь со скрипом приглашающе приотворилась. «О, мне даже рады», — Дин открыл дверь пошире, осветил фонариком небольшое помещение, до невозможности заваленное работами, законченными и незаконченными, коробками с красками, банками с кистями и шпателями странного вида (Дин вспомнил, что ребята называли это мас-ти-хин, или как-то так).

— Ни фига себе! — сказал сам себе Дин, оценив масштабы работы на ночь. Взял телефон, набрал номер брата:

— Да!

— Иди в класс композиции, — и сел за парту возле двери, подперев щёку и то ли любуясь этой кучей, то ли грустя о потерянной ночи сна.

— Что? — Сэм пришёл.

— Нашёл что-нибудь?

— Да ничего особенного. А у тебя что?

— Есть кое-что, — ответил Дин, — но сначала смотри, — и показал рукой на открытую дверь и заваленную кладовку и спросил: — Будем разбирать?

— Да ну её к чёрту, даже не упомним, что где лежало, потом миссис Адингтон ещё заметит, что кто-то здесь копался… Что у тебя? — ещё раз спросил Сэм.

— Вот, — Дин отдал брату два листка со скопированными узорами. — Такой орнамент вырезан на шкатулке, которую я положил обратно в стол. А на шкатулке — сера.

— Демоны?

— Больше некому.

— Какого рода шкатулка?

— Вроде… табакерки, что ли.

— Ещё что-нибудь?

— Только кучка мусора и лекарство от запора. Нет, больше ничего.

— Тогда уходим?

— Да, у нас ещё место, где убили парня.

* * *

— Смотри, — Сэм развернул ноутбук в сторону Дина, который сидел тут же и ел многоэтажный сэндвич. В ту ночь они ничего не обнаружили на дороге, по которой в последний раз прошёл Райан Кэндалл. Теперь Сэм, похоже, нашёл кое-что про символы, что были на шкатулке.

На экране было много изображений орнаментов, не в точности повторяющих найденный вчера Дином, но аналогичных по рисунку. А нижний был уж очень похож на узор со стенок шкатулки.

— «Служат для завлекания отторгнутой души», — прочитал в слух Дин. Потом пролистал страницу чуть вниз. Там изображения чем-то неуловимым менялись и напоминали больше узор с крышки табакерки: — «Помогают удержать отторгнутую душу в физическом вместилище». Что это должно означать?

— Эти орнаменты позволяют заточить человеческую душу в каком-то сосуде, «вместилище», но сначала душа, отделившаяся от тела, должна «залететь» в этот сосуд. Для этого и служит узор, как на стенках.

— Мой магнитометр накрылся как раз тогда, как я наклонился к столу.

— Точно, Дин! — ошеломлённо промолвил Сэм, — наверное, именно его и фиксировали наши магнитометры и приборы Эллин.

— Ну не знаю… Эллин говорила, что излучение во всём городе. Каким бы сильным ни был артефакт, способный удерживать в заточении человеческую душу, маловероятно, что магнитные волны будут распространятся по всему городу в радиусе шести-семи километров. Нужно было бы по крайней мере пяток таких же. Сомневаюсь, что они валяются здесь на каждом углу.

— Согласен. — Сэм с задумчивым видом закрыл крышку ноутбука. — И потом, неизвестно, использовалась ли эта шкатулка. Может, миссис Аддингтон и не знает о назначении этих орнаментов, а принимает табакерку просто за симпатичный антиквариат?

— Но во время прошлого обыска этой шкатулки не было. Зачем нужно приносить её к себе на работу?! Она туда ничего не кладёт, да и что можно было бы положить?

Сэм в недоумении пожал плечами. Ему не приходило в голову, что этой странненькой, но в общем вполне симпатичной старушке, так сокрушавшейся сегодня утром насчёт пропавшей куда-то работы одной из своих лучших учениц (рисунок этот, к слову, стоял тут же, у изножья кровати, монахиня с грустными и немного укуренными глазами), может зачем-то понадобиться человеческая душа.

— А нельзя ли как-то выяснить, была ли недавно душа в этой шкатулке?

— Пфф, легко. Кто там из спасителей душ к нам ближе всего?

* * *

— Кас, нужна помощь.

— Как мне вас найти? — спокойный безэмоциональный голос в трубке.

Сэм продиктовал адрес мотеля.

— Привет, — тот же голос без всякой эмоциональной окраски раздался уже за спиной младшего Винчестера.

Парни быстренько обрисовали Кастиэлю общую картину дела.

— Душа всегда оставляет след, особенно вырванная силой и измученная. -

— Измученная? — спросил Сэм.

— Душа, если она и находилась где-то вне тела и небесных сфер, испытывает муки, потому что это неестественно для её. У вас есть это вместилище?

— Нет, мы оставили его в художке.

— Вы же прикасались к шкатулке?

— Да, — ответил Дин, — и как это должно нам помочь?

— След души очень яркий, — ответил ангел, — протяни мне руку.

Дин с некоторой опаской выполнил его просьбу. Кас взял его за запястье и закрыл глаза. Постоял так полминуты, затем отпустил руку Дина.

— В чём-то из того, чего ты касался в последние сутки, точно остался след измученной души.

— Чудненько.

— Итак, — решил подвести итог Сэм, — что мы имеем: убивают каждый год, в этот раз мы застали убийство парня. Если ждать повторения ежегодной истории, последуют ещё двое. Мы нашли Держатель души, назовём это так, со следами серы, причём недавно использовавшийся. Нет никаких доказательств, что это связано с убийством или убийствами, — тут Дин позволил себе иронично хмыкнуть, — но в художке, и с миссис Аддингтон конкретно, явно не всё чисто. Кас… — Сэм обвёл комнату глазами, но серого плащика нигде не наблюдалось.

— Когда он… — ошарашенно хотел сказать что-то Дин. — Задолбал уже, англичанин хренов.

* * *

— Я тут уже лет десять… Да, вроде так. После художественного училища переехала в Клодервейл, просто потому, что осталась квартира от бабушки. Ну, вот… Спасибо! — сказала Ванесса бармену, который поставил перед ней бокал с каким-то коктейлем красноватого цвета и весёлой соломинкой.

Дин опрокинул в себя остатки виски в стакане и взялся за следующий, заказанный Ванессой ещё до того, как он пришёл.

— Дикий городок, — заметил Винчестер.

— Да, странно здесь всё как-то. Убийства эти… Самое прикольное в этом всём, что полиция даже не особо чухается, так, чисто имитируют хоть какую-то деятельность.

— И как родители всё ещё отправляют своих детей сюда учиться?

Несс пожала плечами:

— Да-а-а, как-то все привыкли… Уже больше любопытно, чем страшно,я думаю. И даже не думают, что следующими могут быть они или их дети.

Дин сделал глоток из стакана, не в силах понять это на совершенно трезвую голову.

— А ты? — спросил он.

— Что я?

— Не боишься?

Ванесса тоже поднесла бокал к губам, и то ли опустила голову, то ли неопределённо пожала плечами:

— Да не знаю. Я же не подросток и не учусь в школе искусств, так что… под контингент вроде не попадаю, — тут девушка позволила себе немного улыбнуться, то ли то сказанных слов, то ли от облегчения, которое они приносили.

Тут посетившая Дина мысль внезапно немного перекосила его лицо, и он спросил:

— Постой, сколько тебе лет, раз ты работаешь так давно?

— 29. В 20 закончила колледж.

Дин незаметно выдохнул от облегчения: он спал с нормальной девушкой, а не молодящейся тёткой бальзаковского возраста.

— А ты раньше где был, как жил?

— Долго рассказывать, — не соврал Дин.

— А ты в двух словах.

Дин на секунду задумался и ответил действительно в двух словах:

— Всякое бывало.

Ванесса краткость оценила, как-то странно усмехнулась и приложилась ещё раз к коктейлю.

— Сейчас вернусь, — встала из-за барной стойки и направилась в сторону туалета. Дин, скучая, принялся за стакан с виски.

Из-за аккордов AC/DC пробивались состукивания стаканов с пивом, звон посуды, пьяные и радостные крики подвыпивших мужчин и хихикания девушек. На двух стульях возле стойки, рядом с Дином, сидели совсем зелёные парень и девчонка (их, как казалось Дину, он вроде видел в художке) и морщились от каждого глотка чего-то, что было в их стаканах, но браво пили.

— Ну правда, заколебала уже. Она мне сегодня всё размыла к чёрту, жду не дождусь, когда вернётся миссис Булман.

«А, это она про художку», — подумал Дин про фразу девушки. Преподавательница живописи Эллен Булман болеет всего день, но эта девчонка не первая, кто жаловался на заменявшую её молоденькую преподшу, имя которой Дин даже не потрудился запомнить (очень уж страшненькая).

— Помнишь, Кэсси — эту учительницу все школьники называли просто по имени, такая она была маленькая и несолидная — заменяла у нас в прошлом году перед зимним просмотром, так она и тогда мне всё испортила, — продолжала жаловаться девчонка. Парень выслушивал это с умнейшим и сосредоточеннейшим видом, на забывая небрежно подносить бокал к губам и подавлять желание скривить губы от горечи алкоголя. — Жаль, что здешний маньяк, или кто там ещё, не убивает взрослых. Всем была бы радость.

Девчонка невесело усмехнулась, от досады загребла горсть орешков, стоявших здесь же, и сердито сжевала их.

— Миссис Булман рассказывала как-то, что её дочка училась вместе с Кэсси в университете искусств, и закончила хорошо, — сказал парень.

— Блин, я не говорю, что она плохой художник, — девушка обиженно, надув щёки прожёвывала орешки и невнятно рассказывала, — просто вмешивается в чужую манеру письма. В общем, да, она плохой учитель.

«Стоп, — с запоздание подумал Дин, — сколько же лет Эллен Булман,раз у неё дочка отучилась или учится ещё в универе?» Дин вспомнил элегантную молодую светловолосую женщину, которая, пожалуй, выглядела ненамного старше и точно не хуже той же Ванессы. Второй раз за день за вечер здешние женщины заставляют его удивляться их возрасту.

Справа от Дина кто-то поставил стакан на стойку. Пока он слушал эту псевдокрутую школоту, успел вылакать всё виски, и вернувшаяся Несс заказала новую порцию. Теперь она протягивала стакан Дину.

— Соскучился по мне? — Ванесса подсела к стойке, положила ногу за ногу и кокетливо потеребила соломинку так и не допитого коктейля.

— Ещё как. Слушай, а сколько лет Эллен?

— Это так ты по мне скучал, что думал о ней?! — возмутилась Ванесса. Дин сначала офигел, когда ему померещилась этакая чертовщинка в глазах девушки, но потом понял, что она просто шутит, играя в ревнивую дурочку.

— А ты ревнивая.

— А ты даёшь поводы для ревности, — Несс повела головой в сторону небольшой, но шумной компании за дальним столом. Одна девушка не принимала участия в общем веселье, только мечтательно посматривала на Винчестера.

— А почему ты спросил про Булман? — Ванесса наклонилась к нему, и Дину снова показалось, что она немного злится. Несс в приглушённом свете бара, смотревшая изподлобья на Дина, со своими просыпающимися чёртиками в глазах действовала на Дина как-то странно, немного дурманяще. «Наверное, виски», — подумал Дин. Но от этой мысли она не показалась менее притягательной

Он наклонился к её уху и вкрадчиво проговорил:

— У тебя дома я мог бы исправиться.

Через четверть часа они, уже не отлипая друг от друга, вваливались в квартиру Ванессы, едва не начав сдирать друг с друга одежду ещё за порогом.

Оставляя после себя дорожку из одежды, Дин и Ванесса добрались до спальни. Дина влекло, тянуло к Ванессе, будто что-то отвлекало его от чего-то, что осталось в прежней трезвой и здравой реальности. В голове всё перемешалось, помутилось, но какая-то важная мысль пыталась пробиться, из той реальности достучаться до Дина Винчестера из этой действительности, пока тот уже торопливо расстёгивал бельё Несс, захлёбываясь в предвкушении. Алкоголь окончательно вскружил голову Дину. Всё помутнело, расплывалось, кружилось в водовороте реальности, Дина уносило в эту воронку прочь от здравого смысла и от чего-то важного, что, он чувствовал оставшимся адекватным кусочком сознания, он должен оставить, запомнить. Дин куда-то летел, а момент падения потерялся в новой, сумасшедшей реальности.