Последняя битва (джен)

Мягкой посадки не получилось. Самолет рухнул на верхушки деревьев и с треском поехал вниз по склону. Гокудеру впечатало спиной в стену возле пилотской кабины, голова Ямамото врезалась ему в живот, Десятый растянулся на полу, утонув ладонями в ковре. Самолет подпрыгнул несколько раз; Гокудера увидел в иллюминатор, как отвалился, врезавшись в толстое дерево, кусок крыла. Потом, после особенно сильного толчка, самолет пошел юзом, накренился — Гокудеру бросило вбок, но его удержал Ямамото.

Под днищем заскрежетали камни. Реборн выстрелил в пассажирский люк, вышибив его к чертям, заорал:

— Все вон, живо! — и вышвырнул Десятого, вздернув его с пола за ворот футболки.

Гокудера толкнул Ямамото:

— Не стой, придурок!

Выпрыгнул наружу следом, подвернул ногу, попав в россыпь сыпучей гальки. Над головой, почти задев, пронеслась серая плоскость крыла. Самолет пер вниз по склону, оставляя за собой полосу изломанных деревьев, взрытой земли и вывороченных камней.

— Эй, Гокудера!

— Гокудера-кун?

— Все в порядке, — Гокудера сел, потер ушибленное колено, ощупал ногу. Болело, но вывиха не было. — В порядке.

— Раз в порядке, иди сюда, — Реборн сидел на огромном валуне, разложив на коленях карту. — Все идите ко мне.

Морщась, Гокудера прихромал к остальным.

— Глядите, мы сейчас вот здесь. Нужно нам, — крохотный детский палец завис над огромным бумажным листом, — туда.

Судя по линейке масштаба, они не дотянули до цели совсем немного, но во что это «немного» выльется, если добираться своим ходом, трудно было сказать.

К счастью, они могли лететь — Десятый, конечно, быстрее и дольше остальных, но даже обычно не летавший Ямамото не хотел отставать, поэтому все выжали максимальную для них скорость. Над верхушками кривых от ветра деревьев, над расщелинами, оползнями, обрывами и крутыми склонами — пешком они застряли бы, наверное, на первом же километре. Да и нога продолжала ныть.

Кроны деревьев сливались в размытые зеленые пятна, с одной стороны прикрытые оранжевым шлейфом пламени Десятого, с другой — голубой дымкой Дождя. Гокудера пытался смотреть во все стороны сразу: Виндиче в любую минуту могли напасть. Но небо оставалось ясным и чистым, от однообразного унылого вида наваливалась сонная усталость, и в какое-то мгновение Гокудера понял, что сбавил скорость и снизился и что поддерживать нужную концентрацию все труднее.

Он сжал кулаки и поднялся вверх отчаянным рывком, так что ураганный щит под ногами завибрировал от напряжения. Пламя Десятого сияло двумя огненными кляксами далеко впереди, Ямамото держался между боссом и Гокудерой — привычка работать в команде, конечно же. Оглянулся, заложил вираж — голубое пламя изогнулось тремя широкими полосами и просыпалось вниз мелкой моросью.

— Эй, Гокудера!

— Чего тебе? Все нормально.

— Наперегонки?

— Нашел время играть, — Гокудера прищурился, оценивая расстояние, и рванул вперед, так, чтобы обогнать придурка сверху и не попасть под его Дождь. Ямамото будто того и ждал: уклонился немного вниз, подождал, пока Гокудера окажется впереди, и усилил пламя. Перевернулся лицом вверх, послал Гокудере одну из своих дебильных улыбочек — еще бы рукой помахал, придурок! — и, очертив пламенем очередной дурацкий вираж, полетел за Десятым.

Тот притормозил и ждал их, зависнув над узкой поляной между обрывом и рекой.

— Подходящее место для ночевки, как думаете, ребята?

— Я поищу веток на растопку, — Ямамото развернулся и полетел к лесу.

Гокудера опустился на траву. Нога болела все сильней, он поддернул штанину и начал растирать опухшую щиколотку. Десятый присел рядом:

— Гокудера-кун?

— Все в порядке, — Гокудера надеялся, что его улыбка вышла не слишком жалкой. Какой он боец, если получил травму еще до начала драки.

— Сходи за водой, Цуна, — Реборн швырнул Десятому непонятно откуда взявшийся котелок и толкнул вставшего было Гокудеру обратно на траву. — Сидеть. Руки убери.

Гокудера совсем забыл, что у великого киллера Реборна пламя Солнца и он может лечить.

— Не сочетается с имиджем, — ответил на незаданный вопрос Реборн. Золотое пламя обнимало ногу, боль уходила, отек спадал на глазах. — Ты слишком психуешь, Гокудера. Это вредно для дела.

— Реборн-сан…

— Все, хватит разговоров. Разболтались.

Поужинали консервами, и Реборн скомандовал отдыхать. Десятый заснул сразу, Гокудере даже стыдно стало за свою усталость: разве можно сравнивать! Вот уж кому сегодня досталось…

Ямамото пытался о чем-то трепаться, но Гокудера и слушать не стал. Не время отвлекаться на болтовню. И вообще отвлекаться. Вот уделают Шахматномордого, тогда…

— Спи, — буркнул он и отвернулся.

Вот уж трепло. Еще, наверное, улыбается сейчас. Как обычно: «Эй, Гокудера, что ты такой мрачный, это же всего лишь игра, и мы одна команда, здорово, правда?» Хотя, чего там, он даже привык. Без Ямамото было бы… не так.

С громким, похожим на выстрел щелчком треснула ветка в костре. Гокудера повернулся набок, подставив спину идущему от огня теплу, и уставился в темноту.

Он вымотался сегодня до предела, но толком заснуть не мог: едва проваливался в дрему, как чудились подбирающиеся к стоянке Виндиче. После нападения на самолет эти твари не показывались больше, но кто знает, что у них на уме. Да и Реборн сказал, что Бермуда, скорей всего, попытается и дальше следить за ними.

Хотя еще он сказал, что опасаться нечего: пока не выйдут к логову Шахматноголового, Бермуда не станет нападать. Вот тогда…

На этой мысли Гокудера в очередной раз провалился в короткую тревожную дрему.

Он просыпался за ночь еще несколько раз. Ни Виндиче, ни ночные хищники, ни йети их не побеспокоили, но тревога не уходила. В одно из пробуждений Гокудера увидел, что Ямамото обходит поляну, держа Шигуре Кинтоки наизготовку. Сел, спросил тихо:

— Что?

— Показалось, наверное, — Ямамото пожал плечами, спрятал катану и вернулся к костру. Признался: — Нервничаю. Как будто в спину кто-то смотрит. Спи, я покараулю.

И — будто Ямамото со своей катаной и правда мог отгонять дурацкие ночные кошмары, — Гокудера лег и провалился в сон, на этот раз крепкий и глубокий.

Утром Реборн сказал, что чувствовал неподалеку темное пламя, и что дважды за ночь его пустышка вспыхивала и тут же гасла.

— Думаю, — сказал Реборн, — он случайно столкнулся с самолетом, не рассчитал перемещения. Он следит за нами. Его цель — не мы, а Шахматноголовый.

— Что мы можем сделать? — спросил Десятый. Он был напряжен, как будто бой мог начаться уже в следующую секунду.

Реборн поправил шляпу и усмехнулся:

— Только победить. Или умереть, но тебя ведь это не устраивает.

— Не устраивает, — согласился Десятый.

— Значит, победим, — Ямамото потянулся, закинув руки за голову, Гокудера пихнул его кулаком в бок:

— Эй, это должен был сказать я!

Ямамото рассмеялся:

— Хорошо, Гокудера. Давай считать, что это сказал ты.

Ладно, решил Гокудера, высказать придурку все, что он о нем думает, можно и позже. Тем более что Реборн как раз развернул карту, и оказалось, что до цели им осталось всего ничего.

Когда Ямамото затушил костер, пустышка Реборна вспыхнула снова — и погасла, едва они изготовились к бою.

— Следит, гад, — Гокудера огляделся, высматривая других Виндиче. — Уроды, чтоб вам сдохнуть окончательно.

— Давайте поспешим, может, оторвемся от них, — Десятый посадил Реборна на плечо, зажег пламя и взлетел.

Ямамото закинул за спину Шигуре Кинтоки, достал короткие мечи:

— Вперед, Гокудера. И будем считать, что ты это сказал, да?

Вот же придурок! Нашел время… и улыбается так радостно, будто какой-нибудь дебильный кубок выиграл. Сам дурак, и шуточки дурацкие.

Десятый уже вырвался слишком далеко вперед, поэтому Гокудера не стал отвечать. Вот разберутся с Шахматномордым и Бермудой, тогда…

До цели и правда оставалось недалеко. Гокудера не смотрел вниз, пока летели, только на Десятого и по сторонам: чтобы не пропустить возможную атаку. Ямамото сегодня летел замыкающим, его взгляд щекотал спину, и приходилось сдерживать себя, чтобы не оглядываться.

Бермуды с его уродами видно не было, небо оставалось чистым, и примерно через час Десятый пошел на снижение.

Теперь Гокудера обратил внимание на местность внизу. Идеально круглая долина в обрамлении сияющих снегом вершин, невероятно синее озеро, белые и черные скалы — вид был бы прекрасен, если бы не площадка в бело-черную клетку и белоснежные колонны, за которыми угадывался темный провал пещеры. Посреди девственной природы выглядело это странно и нелепо. «Затерянный дворец самопровозглашенного бога», — как выразился Бьякуран.

— Зато не промахнешься, — пробормотал себе под нос Гокудера.

Из-за спины хлестнул крик Ямамото:

— Виндиче!

Гокудера развернулся, вгоняя в ствол динамитную шашку. В синем небе расцветала черная хризантема пламени Ночи, и это было настолько же неуместно здесь, как помпезные белые колонны и дебильная площадка в шахматную клетку.

— Десятый! Они здесь! Бермуда со своими уродами!