Лабиринт души (гет)

— Есть одно условие, — заявил Гарри. Зеленые глаза оценивающе уставились на Драко, сидящего по другую сторону стола в комнате для допросов. Помолчав, он продолжил: — Ты ведь легилимент?

Драко сузил глаза. Хотя вопрос казался неуместным, он знал, что на самом деле, тот таковым не являлся. В течение минуты слизеринец склонялся к тому, чтобы соврать или дать уклончивый ответ на него, но, скорее всего, в таком случае ему не удастся выбраться отсюда.

— Да, — осторожно ответил он.

— Хороший?

Мерлин, как он сейчас жалел о том, что не может схватить тощую шею Поттера и сжимать ее до тех пор, пока его лицо полностью не покраснеет, включая его чертов шрам. Вместо ответа он презрительно изогнул бровь.

К его удивлению и ужасу, Поттер выглядел лишь слегка изумленным:

— Я думаю, это был глупый вопрос. Разве ты признаешься, что не идеален в чем-либо.

— Только в том случае, если я действительно буду в чем-то не идеален, — парировал Драко.

Гарри не ответил. Вместо этого он обменялся многозначительным взглядом с другими обитателями комнаты, двумя самыми молодыми отпрысками клана Уизли, которые больше всего раздражали Драко. Слизеринцу показалось, что на самом деле Поттер не собирался произносить последние слова. Гриффиндорцы выглядели напряженными и отчасти…отчаявшимися. И в то же время полными надежды.

Наконец, Поттер снова повернулся к нему и спокойно спросил:

— Ты ведь не знаешь, что случилось с Гермионой?

Драко безразлично пожал плечами, однако в душе он был весьма любопытен. Он был невероятно заинтригован тем, будучи запертым в штабе, в компании чуть ли не четверти членов Ордена, он ни разу не приметил лохматой головы Грейнджер среди них. Ее отсутствие заинтересовало его еще больше после того, как он заметил странную реакцию членов Ордена на упоминание имени грязнокровки.

Он был уверен в том, что она не умерла. Но что же с ней тогда произошло? Ее ранили? Захватили в плен?

Как бы Драко не ненавидел девушку, он искренне надеялся, что его последнее предположение не оправдается. Он был наслышан о вещах, которые Пожиратели Смерти проделывали со своими пленниками, приспешники Лорда были особенно жестоки в отношении грязнокровок, и Драко никому не пожелал бы подобной участи.

Гарри сделал глубокий вздох:

— Это произошло около шести недель назад. Я не знаю, известно ли тебе о том, что у нас состоялась довольно неудачная стычка с некоторыми Упивающимися…— Когда Драко покачал головой, подтверждая, что ему известно об этом, Гарри продолжил:

— Мы все еще не знаем, как произошло в точности, но Гермиона находилась в плену у Воландеморта одна…очень долго. Слишком долго. Мы думаем, что он заранее спланировал это. Как бы то ни было…он достаточно пытал ее Круцио, так что у него получилось сломать…у него получилось применить к ней легиллименцию. Он смог завладеть ее разумом. Когда мы нашли Гермиону, она пронзительно кричала и держалась за голову. Мы доставили ее в безопасное место; ее физическое состояние было почти нормальным, но вот душевное… — Гарри печально покачал головой. – Она сошла с ума. Она не двигается, не разговаривает, ни на что не реагирует…хотя иногда она кричит во сне. Но это всего лишь бессвязные фразы. Теперь, когда Орден лишился Дамблдора и …Снейпа, наиболее опытный легилимент, находящийся в нашем распоряжении – это Люпин. Он пытался пробиться к ее разуму несколько раз…и теперь нам известно от него, что Гермиона еще здесь…все еще жива, но ее разум где-то далеко, — это все, что Ремус может сказать. Мы не знаем точно, что именно сделал Воландеморт, но он существенно…, — гриффиндорец тяжело сглотнул, — …повредил ее рассудок. Она сильно пострадала и ее, разум, кажется, уже не функционирует.

Он посмотрел Драко в глаза:

— Мы хотим, чтобы ты попытался найти ее. Помоги ей…Верни ее, если можешь.

В течение нескольких секунд Драко неверяще смотрел на гриффиндорца.

— Не может быть, чтобы ты говорил это всерьез, — произнес он, наконец, однако на этот раз в голосе не прозвучала насмешка, в нем слышалось лишь явное недоверие.

— Разве ты не слышал, что я говорил о нехватке умелых легилиментов? Ремус неплохо справился, но он не мастер, он сказал, что ему не хватает природных способностей и интуиции, которая необходима в таких случаях. Темные маги славятся своим мастерством окклюменции и легиллименции. Я знаю, что твоя тетка раньше учила тебя; ты сам признавал, что обучался последнему. – Лицо гриффиндорца ожесточилось. – Я не хотел просить тебя, но ты – единственный, кто сейчас может помочь нам.

— Это — одна из самых нелепых идей, которые я когда-либо слышал от вас, кретины, — изрек Драко. — И перед тем, как вы, Уизли, перестанете держать себя в руках, я объясню. И я постараюсь использовать самые примитивные слова, чтобы быть уверенным, что до вас дойдет хотя бы что-то из моего объяснения. Если Воландеморт проник в разум Грейнджер, то, скорее всего, урон, который он причинил, является обширным и непоправимым. Меня не волнует, что вам наговорил оборотень. Если же все, что с ней сделал Воландеморт, можно исправить, то для этого потребуется гораздо более опытный легилимент, чем я. Мне приходилось работать только с теми волшебниками, которыми были в здравом уме…ну или…в относительно здравом. Я знаю ничтожно мало о легиллименции, поэтому отстаньте от меня со своими безумными идеями. И даже если у меня были бы какие-нибудь соображения на этот счет, я все равно не подходил бы для этого. Я слышал, ты ни черта не разбираешься в окклюменции, Поттер; так вот, могу сказать, что одной из причин для этого является Снейп. Ты ненавидел его, он-тебя, и потому ваши рассудки отторгали друг друга. Точно так же и разум Грейнджер не будет взаимодействовать с моим. Мое вторжение еще больше травмирует его, если такое вообще возможно. И, наконец, главная причина моего отказа в том, что у меня попросту нет никакого желания пытаться сделать это. Я не Пожиратель, но почему, во имя Салазара, я должен пытаться помочь грязнокровке?

Драко едва успел договорить: в тот же миг донельзя разъяренный Рон Уизли схватил его и прижал к стене. Черт! Он даже не заметил, как гриффиндорец преодолел разделявшее их расстояние.

— Ты — сукин сын! – с ненавистью выкрикнул гриффиндорец. – Я знал! Я знал, что ты нисколько не изменился! Ты все тот же грязный отвратительный лицемер. Говоришь, ты не Пожиратель Смерти? Ха! Только потому, что ты слишком труслив…

Драко грубо оттолкнул гриффиндорца. Он был слизеринцем, а потому находил глупой попытку драться, будучи безоружным и одиноким в стане врагов. И все же, его гордость была настолько оскорблена, что он был не в силах стерпеть это.

Джинни метнулась к брату, пытаясь оттащить его от слизеринца:

— Хватит, Рон, — она умоляюще посмотрела ему в глаза. – Поверь, я не меньше тебя хочу проклясть этого слизняка, но он – единственный, кто может помочь Гермионе. Отойди.

Поттер же не сделал ни единого шага в их сторону. Он посмотрел на слизеринца и их взгляды встретились. Он обратился к Драко спокойным, но не терпящим возражений тоном:

— Если ты откажешься помочь Гермионе, то я лично поспособствую тому, чтобы ты полностью заплатил за все свои преступления.

В другое время эта угроза заставила бы Драко рассмеяться или ухмыльнуться, но сейчас предупреждающие интонации, прозвучавшие в голосе Поттера, немало обеспокоили его. Сейчас перед ним стоял не тот подросток, которого он видел каждый день в течение шести лет. Этот, нынешний Гарри Поттер был старше, мудрее и суровее. Драко удалось скрыть свою растерянность от осознания этого: он вел себя надменно с детства, и потому ему не составило особого труда процедить:

— Прибереги свои угрозы для тех, кого они могут напугать, Поттер. Вы можете упустить шанс найти хоркрукс, так как я не собираюсь помогать вашей всезнайке.

По губам Поттера пробежала равнодушная усмешка, на миг сделавшая его необычайно похожим на Люциуса. «Не самое приятное сходство», — промелькнуло в голове у слизеринца.

— Твои извинения годятся только для поступков, которые ты совершил на шестом курсе, — произнес гриффиндорец. — Я уверен, что у тебя за душой еще много преступлений, за которые ты должен заплатить.

Драко вызывающе посмотрел на него, обрабатывая в уме только что полученную информацию. Он не сомневался в том, что Шрамоголовый выполнит свою угрозу и позаботится о том, чтобы он пострадал, если он не сделает то, о чем его «попросили». Он мог бы сказать что-нибудь в ответ, и потом, скорее всего, ввязаться в поединок с гриффиндорцем. Вот только время квиддичных матчей и дуэлей в коридорах Хогвартса прошло. Шла война, и Драко не мог себе позволить играть в бессмысленные игры с Гарри-Черт-бы-Его-Побрал-Поттером. Если победит Волан-де-морт, они с матерью погибнут. Если же выиграет Светлая сторона, то его будущее зависит от того, насколько хорошо он сможет сотрудничать с Орденом. Драко не собирался ломать свое будущее из-за Гермионы Грейнджер.

Тем более, это даже может быть весьма занятным — пробраться в разум гриффиндорской всезнайки, — решил он наконец. Если бы Драко был честен с собой, то, скорее всего, посчитал бы Грейнджер достаточно привлекательной. Раздражающей, и в то же время привлекательной.

Он поиграет с ней, — решил он наконец, — как кошка, развлекающаяся с мышью: поддразнивая и подвергая грязнокровку различным испытаниям, пытаясь понять, как функционирует ее разум. Сейчас ему представляется возможность сделать это. Это будет достойным испытанием для его интеллекта и проверкой его таланта в легиллименции. Ну и, в конце концов, это станет очередным предательством по отношению к Волан-де-морту.

— Я попытаюсь, — отозвался он, наконец, недовольным тоном. – Только ни на что не надейтесь. Для меня это значит не больше, чем задачка по арифмантике…о, подождите – помнится, никто из вас не был настолько умен, чтобы записаться на этот предмет…У меня нет никаких гарантий, что я найду решение. Возможно, для этой ситуации вообще нет решения.

— Но ты попытаешься сделать все возможное, верно? – подсказала Джинни.

— Да.

— Это все, о чем мы тебя хотели попросить, — подытожил Гарри.

* * *

Спальня, в которой находилась Грейнджер, была заполнена вещами, которые, по мнению Драко, были барахлом. Постеры с членами гриффиндорской квиддичной команды, старые сочинения, невероятное количество книг, фотографий, которые, похоже, были сувенирами из Франции и Болгарии, карты по Арифмантике… Впрочем, любая из этих, дорогих для Грейнджер, вещей, могла вернуть ее к жизни.

Драко позволил себе осмотреть комнату более тщательно. Эссе по Древним Рунам с отличной оценкой. Маггловская, не двигающаяся фотография, на которой Грейнджер стояла с двумя уже не молодыми людьми, скорее всего, с родителями, на фоне Эйфелевой башни. Потертая копия книги «1942», написанной Джорджем Орвеллом. «Хм-м. А у нее неплохой вкус». Ему на глаза попалась фотография, сделанная в конце четвертого курса на Святочном балу. Даже Драко не мог отрицать, что она была на редкость привлекательна в тот день. На стуле развалился упитанный рыжий кот со свалявшейся в колтуны шерстью, который лениво разглядывал слизеринца. Наконец, Драко перевел взгляд на хрупкую фигурку, неподвижно лежавшую на широкой кровати с пологом.

Ее глаза были открыты. Это было первым, что он успел заметить. В голове неожиданно промелькнула нелепая мысль, что это не глаза Грейнджер. Конечно, они были прежнего невзрачного оттенка. Тем не менее, Драко был совершенно уверен в том, что в них чего-то недоставало. Грейнджер широко раскрыла глаза, бессмысленно уставившись в потолок, ее глаза были тусклыми и остекленевшими. Вот в чем было различие. Несмотря на то, что глаза Грейнджер были самого обычного цвета, они никогда не были тусклыми. В них постоянно горели или решимость, или радость или злость или…что-то еще. Смотреть в них и не замечать в них ничего было весьма…тревожащим.

В остальном, она выглядела относительно здоровой. Правда, лицо было побледневшим, и сама она, казалось, немного похудела с тех пор, когда он последний раз видел ее, волосы оставались такими же непослушными и она выглядела бы как обычно, если бы не застывшие зрачки и полная неподвижность. Она была похожа на человека, потерявшего рассудок.

Остановившись у изголовья кровати, Драко положил пальцы на ее веки. Ничего. Ни малейшего движения, ни одной искры в пустых глазах.

— Она ни на что не среагировала, – пробормотал он, пораженный.

— Как видишь, — негромко отозвалась Джинни. – Если мы сажаем ее в кровати и ставим перед ней поднос с едой, через некоторое время она начинает есть. Она ходит в душ сама, без чьей-либо помощи. Но это все, что она может делать.

— Мне нужно поговорить с Люпином.

Девушка нахмурилась, раздраженная требовательностью его тона, но промолчала, памятуя о том, что должна терпеть выходки слизеринца до тех пор, пока есть хотя бы один шанс, что он сможет помочь Гермионе.

— Хорошо, только он сейчас занят. Ты не можешь начать без него?

— Конечно, могу, — презрительно бросил он. – Если я согласился попытаться, то постараюсь сделать все, что смогу. Я хочу знать всю информацию о произошедшем. Но…Думаю, ей не станет хуже, если я начну без этого.

Он многозначительно посмотрел на гриффиндорку.

— Ты хочешь остаться один? – поинтересовалась Джинни.

-Великий Мерлин, а я-то думал, что Вислый — самый тупой в вашей семейке. Мне требуется полчаса или чуть больше. Поттер должен быть здесь, когда я закончу. Я все сказал, а теперь выметайся отсюда.

— Нет уж, сейчас тебе придется послушать меня, ублюдок, — прошипела Джинни. – Если ты продолжишь злить меня, мне придется применить на тебе некоторые очень неприятные заклятья…

— И собственными руками уничтожишь надежду своей подруги на выздоровление, — с усмешкой закончил Драко. – Ну-ну. Оставь эти угрозы для своего дружка, Уизля. Могу я, наконец, начать? – преувеличенно вежливо осведомился он.

Шагая к выходу, Джинни бормотала себе под нос проклятья; выйдя из комнаты, она с силой захлопнула дверь.

С легкой усмешкой Драко повернулся к девушке, лежащей перед ним. Он пододвинул стул к кровати, и, опустившись на него, помахал рукой перед лицом гриффиндорки. Никакого ответа. Что ж… Этот способ, вероятно, не поможет, но все-таки…

— Грейнджер! – прошипел он ей на ухо. – Эй, Грейнджер! Вставай, ты, глупая девчонка! Ты опоздаешь на урок!

Никакой реакции.

— Поттеру и Уизли срочно требуется твоя помощь!

Никакой реакции.

— Грейнджер, ты завалишь все экзамены, если сейчас же не встанешь!

Ничего.

Вздохнув, Драко решил применить иную тактику. Орденцы, скорее всего, испытали на ней все методы, которые он только что пытался осуществить, да и не только эти. Зная гриффиндорцев, Драко мог предположить, что они, рыдая, умоляли ее выздороветь, напоминали ей о счастливых моментах в ее жизни, и, может быть, подобно крайне чувствительным пуффендуйцам, пели или читали ей вслух. Никто из них, — подумалось ему, — не пытался вывести ее из себя.

— Грейнджер, ты, нечесаная занудная заучка с лошадиными зубами, быстро поднимай свою жирную задницу с кровати! – рявкнул он ей прямо в ухо, надеясь, что его тон получился достаточно оскорбительным.

И, по-прежнему, никакой реакции.

— Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас уязвима, Грейнджер.Я мог бы разорвать тебе глотку…или проклясть тебя так, что ты потеряешь рассудок…или лишить тебя девственности…

Черт. Ни малейшей реакции.

— Ну, давай же, ты, мерзкая грязнокровная шлюха; послушай, что тебе говорит твой хозяин, вставай уже, наконец. Ты мне надоела. А не пойти-ка ли мне и не разделаться с твоими дружками, пока ты спишь? Как заманчиво это звучит! Я начну, пожалуй, с Круцио для Поттера – что ты об этом думаешь, а? Я сделаю его таким же полоумным, какими стали Лонгоботтомы, а потом убью его. Для мелкой Уизли подойдет обычная Авада Кедавра, — она не стоит того, чтобы на нее затрачивали большие усилия, так ведь? Или, может быть, мне все-таки стоит доставить ее к Пожирателям, чтобы она стала их шлюхой? Уизел…думаю, я забью его до смерти голыми руками. Подобное плебейское насилие как раз для него, разве ты не согласна со мной? Тебя, грязнокровка, ожидают самые жестокие пытки…за то, что ты загрязняешь окружающий меня воздух своим присутствием…за то что ты загрязнила своим существованием школу, которую ты недостойна даже мыть…Возможно, я заберу у тебя всю магию, на которую ты никогда не имела права и сделаю своей персональной рабыней. Это единственное, для чего требуются грязнокровки…

И по-прежнему ничего. После того, как один из приемов, которым он владел в совершенстве – оскорбление – не дал никакого результата, Драко решил перейти к легиллименции. Мысленно подготовившись, он еще раз обвел взглядом комнату. Его взгляд остановился на одной из книг, еще одной маггловской книге, которую он прочитал, невзирая на строжайший запрет отца. Алиса в Стране Чудес. Он еще подумал, читая ее, что автор либо спятил, либо был под влиянием какого-нибудь маггловского наркотика.

В конце концов, он посмотрел Грейнджер в глаза, и начал произносить заклинание. Его последней мыслью было: «И я лечу вниз по кроличьей норе». (1)

Цитата из книги Л. Кэрролла «Алиса в Стране чудес».