Брат Оби-Ван (джен)

И скрываются до срока

Даже рыцари в лесах:

Кто без страха и упрека -

Тот всегда не при деньгах!

(с) Высоцкий

Брат Оби-Ван с наступлением зимы начал отвечать в отряде Робин Гуда за продовольствие. Даже когда Шервудский лес засыпало снегом, Оби-Ван уходил на охоту и неизменно возвращался с кабаном или оленем на плечах.

— Вот это мой ученик, — довольно говаривал на задании учитель Квай-Гон, с усмешкой глядя на остальных спутников. — Ушел в самоволку, встретил спидер, вернулся на спидере. Встретил аборигена — вернулся с информацией. Встретил ранкора — вернулся с вырезкой.

(«Встретил поселянку — вернулся с засосом», — смеясь добавлял Квай-Гон, если Оби-Ван без лишнего шума возвращался сразу в их палатку. А однажды, когда ему пришлось защищать Оби-Вана после годичного отсутствия, Квай-Гон с гордостью заявил Совету: «Год ходил, но вернулся с победой!»)

Оби-Ван улыбнулся, вспоминая учителя, и зашлепал дальше по раскисшей зимней дороге. Снег в Англии не ложился надолго, постоянно тая и превращаясь в грязь, что делало охоту и последующее возвращение с многопудовой тушей на плечах намного труднее. Оби-Ван по-прежнему ходил на охоту без лука, предпочитая световой меч, а потому уходил подальше, чтобы никого не встретить.

Двигаясь своим обычным бодрым шагом, Оби-Ван с оленем на плечах догнал всадника, который ехал по лесной дороге, отпустив поводья. На всаднике была хорошая, но очень поношенная одежда, а на поясе у него висел добрый меч, на рукояти которого отсутствовало несколько бывших там когда-то драгоценных камней.

— Добрый человек! — крикнул Оби-Ван печальному рыцарю. — Помоги довезти добычу!

Оби-Ван сам был не местный, а потому не знал, что леса и дичь в них принадлежат кому-нибудь из местных аристократов, а не оборванцам вроде него, и показываться рыцарю на глаза со свежеубитой тушей на плечах небезопасно. Впрочем, у Оби-Вана под плащом болтался верный световой меч, который позволял ему не заморачиваться о местных обычаях.

— Давай, — просто ответил рыцарь, спрыгивая в грязь и словно радуясь тому, что нашлось дело, способное отвлечь его от его мрачных мыслей.

Оби-Ван закинул тушу на спину коню и немного встряхнул его Силой, потому что конь начал хрипеть и артачиться от запаха убоины. Рыцарь взял своего коня под уздцы и пошел рядом с Оби-Ваном по раскисшей дороге.

Некоторое время они прошли в молчании, пока Оби-Ван не увидел знакомое дерево, по которому он замечал дорогу.

— С меня причитается за помощь, — сказал Оби-Ван, сворачивая с дороги, и рыцарь повернул за ним. — Сегодня мы с тобой хорошо попируем.

— Я смотрю, Оби-Ван сегодня вернулся с действительно богатой добычей! — крикнул Робин, завидев Оби-Вана в компании убитого оленя и живого рыцаря.

— Со мной гость! — крикнул Оби-Ван в ответ, но отец Тук уже встал перед рыцарем, опираясь на палицу.

— Пожертвуй братству святого Дунстана, путник, — потребовал отец Тук.

— Я бы рад поделиться с тобой, чем имею, монах, — с невеселой усмешкой ответил рыцарь. — Но у меня нет ни пенса.

— Не обижайся, я поищу, — сказал отец Тук и охлопал рыцаря своими ручищами, отчего рыцарь несколько раз скривился.

— Пустой! — крикнул отец Тук, прекратив тормошить рыцаря, и вольные стрелки ответили разочарованным улюлюканьем.

— Я всегда думал, что что-то не так в нашей стороне, если даже честный рыцарь может остаться без денег, — сказал Робин Гуд, подходя к спутнику Оби-Вана. — Я Робин из Локсли, по прозванию Робин Гуд.

— Доброго дня тебе, Робин, и твоим людям, — отвечал спутник Оби-Вана, который явно не разделял неприязни своего сословия к вольным стрелкам. — Я Ричард Ли из Барнсдейла.

— Что же оставило тебя без пенса в кармане, Ричард Ли? — спросил Робин Гуд. — Если в Шервудском лесу завелись лихие люди кроме нас, мы вернем тебе потерю.

— Если бы меч мог сохранить мне мои деньги, я бы справился и сам, — ответил Ричард Ли, и по его взгляду собеседники поняли, что это отважный и гордый человек. — Три весны тому назад, после дождливого лета, когда урожай сгнил на корню, я взял у аббатства Девы Марии сто золотых монет, чтобы мои люди не умерли от голода. К следующей весне сто монет долга превратились в двести, через год к ним прибавилось еще триста. Я сегодня был у аббата и вытряс из себя все до последнего пенса, но аббат неумолим. К вечеру я стану бездомным, и место рядом с вашим очагом будет для меня хорошим приютом.

— Дорого же берет Дева Мария за свою помощь, — сказал Робин и махнул рукой отцу Туку. — Много ли ты остался должен аббату?

— Четыреста монет, — отвечал Ричард Ли, и отец Тук, который отправился за сундуком, только присвистнул.

Через несколько минут отец Тук притащил кованый сундук, в котором Робин насчитал всего двести тринадцать монет.

— Брат Оби-Ван! — крикнул Робин, который уже привык в затруднительном положении спрашивать его совета, но Оби-Ван уже шагал по дороге, идущей к аббатству Девы Марии.

По пути к аббатству Оби-Ван привычно переругивался с Живой Силой, которой опять стало не хватать общения.

«Джедаи — не защитники морали, — капала Живая Сила Оби-Вану на мозги, потому что ей намного больше хотелось просто поболтать, чем быть выкручиваемой в жгут в процессе восстановления справедливости. — Кодекс читал, падаван?»

«Переверни страничку, Живая, — предложил Оби-Ван. — В Кодексе сказано, что джедай может применять обман и мошенничество ради правой цели. А я всего-то полдюжины уродов прирежу».

«А если я скажу тебе, что цель не правая? — парировала Живая Сила. — Что об этом Кодекс говорит?»

«Вот видишь под горой монастырь? — спросил Оби-Ван, выходя из леса на берег речушки. — Хочешь, я его по камешку разберу?»

«Не хочу!» — тут же ответила Живая Сила, понимая, во что ей это станет.

«А вот я — хочу!»

Аббат монастыря Девы Марии в это время пировал с барнсдейлским судьей, празднуя получение замка Ричарда Ли вместе с двумя сотнями монет в обмен на ту сотню, которую аббат дал взаймы три года назад. Но очередной тост за крепкие стены замка Ричарда Ли был прерван громким хрустом, с которым распахнулись двери.

— Кто пустил тебя сюда, простолюдин? — в гневе крикнул аббат.

Вместо ответа Оби-Ван взмахнул своим тяжелым мечом и развалил пополам каменный столик, стоявший у стены. Аббат побледнел и встал со своего места.

— Вот скажи мне, аббат, в чем сила? — потребовал Оби-Ван, сгребая аббата одной рукой за грудки и встряхивая его с той силой, которой, по мнению отца Тука, было достаточно, чтобы в любом негодяе пробудился страх Господень. — Разве в деньгах? Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и что, сильней стал? У кого правда, аббат, — Оби-Ван поднес к лицу аббата бурый от крови клинок, — тот и сильней. Пятьсот монет на стол, живо!

Аббат сам не помнил, как он отсчитал Оби-Вану пятьсот монет, и очнулся только стоя на коленях перед распятием и жарко моля об избавлении от гнева Божия.

— Это дьявол, — прошептал смертельно бледный судья, смотря из окна, как Оби-Ван прокладывает себе путь к воротам, схватив повозку за оглобли и размахивая ей как цепом. Стрелы, летящие в Оби-Вана, падали к его ногам, словно он был сделан из железа.

— ...и всадник, имя которому Смерть, — шептал в горячке аббат, — и дана ему власть умерщвлять мечом... и ад следовал за ним...

Брат Оби-Ван, хотя стрелки и считали его беглым монахом и даже, про себя, чудотворцем, никогда не ходил в церковь. Он с интересом слушал Евангелие, которое читал ему отец Тук, и хорошо запомнил историю с непорочным зачатием, намереваясь пересказать ее учителю Квай-Гону, которого он, несомненно, оживит, когда вернется. Кстати Оби-Ван прослушал и все истории с воскрешением мертвых, но остался недоволен раскрытием технической стороны дела.

«Все я тебе объясню, — зашептала однажды ночью Оби-Вану Живая Сила. — Всю правду расскажу, касатик. Если в момент смерти ты обо мне будешь думать, то останешься в полном сознании со мною навеки».

«В терминах отца Тука это будет ад, — заметил Оби-Ван. — А с раем у нас как?»

Живая Сила обиженно замолчала.

Робин Гуд, несмотря на все опасности, несколько раз в году ходил в ноттингемскую церковь и каждый раз приглашал с собой Оби-Вана. Оби-Ван беззаботно отказывался, и даже со временем научился просить Робина помолиться за него, но этим утром Оби-Вана томило странное предчувствие.

«Эй, Живая! — окликнул Оби-Ван Живую Силу. — Что там с будущим Робина, все спокойно?»

«Да-да, — отмахнулась Живая Сила, которой было по большому счету плевать на всех и вся. — Не видна взгляду ваша сторона, всегда в движении будущее, всех, кого любишь, отпусти, и все такое. Ты смотри, Йода на носу стоит, вот смешной!»

Разумеется, все, что не видно глазу, кончилось полным трындецом, о чем Робин догадался в тот момент, когда посреди службы в храм ворвался шериф Ноттингемский и его слуги. Робин в очередной раз попросил у Господа прощения за свой богохульный обычай входить в храм с мечом и заранее покаялся за всю кровь, которой он обагрит церковный пол. «Жаль, Оби-Ван не пошел со мной», — подумал Робин, вскакивая на лавку и рубя первого из нападавших.

Оби-Ван в свободную минуту пытался научить Робина своему любимому фехтовальному стилю Атару, но с некоторым удивлением выяснил, что пацаки на этой планете не умеют в процессе фехтования прыгать как балерины. Но кое-чему Робин все-таки у Оби-Вана научился, и в несколько минут уложил двенадцать человек, скача по спинкам лавок и нанося удары из неожиданных положений. Робин уложил бы и больше, если бы один его неудачный удар не пришелся на шлем шерифа. Шериф после такого угощения несколько минут чувствовал себя Царь-Колоколом, но меч Робина звякнул и обломился.

Маленький Джон и Мач стояли в это утро в дозоре и наблюдали с холма, как по дороге во весь опор скачет монах, стуча свою клячу пятками по пузу.

— Сдается мне, Мач, что-то тяготит душу брата нашего во Христе, — сказал Маленький Джон в полной уверенности, что так погонять будет только тот, кто везет с собой по меньшей мере половину монастырской казны. — Поможем же ему снять с души это бремя.

Маленький Джон, дождавшись монаха, выскочил на дорогу и остановил его клячу ударом кулака, а Мач подхватил монаха под руки.

— Пожертвуй братству святого Дунстана, — предложил Маленький Джон, и монах от страха лишился чувств.

Маленький Джон охлопал монаха и даже пару раз встряхнул его за ноги, но нашел всего десяток монет.

— Что-то тут неладно, — проворчал Маленький Джон, тщетно пытаясь привести монаха в чувство. — Надо бы кликнуть брата Оби-Вана.

Брата Оби-Вана нехорошие предчувствия томили настолько сильно, что даже Живая Сила почувствовала, что сейчас ей придется круто.

«Ну я вообще-то хотела сказать... — мямлила Живая Сила, оттягивая момент признания, что все-то про будущее Робина она знала, но не посчитала нужным сообщить. — Ты же знаешь, у меня нет эмоций... И тебе того же желаю...»

В этот момент на поляне появился Маленький Джон с бесчувственным монахом на плече.

«Нет эмоций, есть покой, — забубнила Живая Сила, предчувствуя реакцию Оби-Вана на мысли человека, предавшего Робин Гуда. — Нет страсти, есть спокойствие...»

— ... и денег нет, и ключей нет, — рассказывал тем временем Маленький Джон, пока Оби-Ван приводил монаха в чувство. — Только несся он через лес так, словно за ним черти гнались...

На этих словах монах пришел в чувство и понял, что черти его догнали — над ним склонилось лицо дьявола, разнесшего повозкой весь двор аббатства Девы Марии.

«А глаза-то добрые-добрые... — с надеждой подумал монах и тут же почувствовал, как взгляд добрых-добрых глаз штопором вкручивается ему в мозг. — Не думать о Робин Гуде, не думать о Робин Гуде...»

— Твои мысли выдали тебя, — хриплым голосом сказал Оби-Ван, чей гнев на монаха, выдавшего шерифу Робин Гуда, уже давно перешел ту точку, на которой Оби-Ван перепугал рыцаря Квай-Гона своей фехтовальной яростью во время показательных спаррингов. Поскитавшись по Галактике, Оби-Ван знал, что у редкого злодея в тюрьме можно лежать на нарах всей в белом и вдобавок хамить на допросах, оставаясь в живых и непобитых.

— Собирай всех ребят, — приказал Оби-Ван Маленькому Джону. — Робин Гуд схвачен и брошен в темницу Ноттингема. Стараниями нашего гостя.

— Прости меня, брат, — залепетал коварный монах, кидаясь Оби-Вану в ноги и пытаясь дотянуться до булыжника у него за спиной, но на его горле тут же сомкнулась невидимая рука. — Пощади... прости меня...

— Извинения приняты, — низким от гнева голосом сказал Оби-Ван, когда предатель затих у его ног.

«Оби-Ван, ты перейдешь на Темную Сторону!» — предупредила Живая Сила, чувствуя, что поздно, в общем-то, пить боржоми.

«А что, есть еще и другая Сила? — спросил Оби-Ван, чувствуя такое желание отпинать кого-нибудь ногами, что Джанго Фетту в далекой-далекой галактике неожиданно поплохело. — Я смотрю, она помолчаливее. Я согласен».

«Я одна!» — обиженно крикнула Живая Сила.

«А ну-ка, Живая, повернись к лесу Светлой Стороной, а ко мне Темненькой!» — приказал Оби-Ван.

Брат Оби-Ван процесс освобождения пленников представлял себе просто и незатейливо: сначала надо добраться до главного генератора и отрубить там все к ситховой матери, включая охрану, а потом ориентироваться по мусоропроводу. Однако ни того, ни другого в замке шерифа, похоже, не было.

«План замка мне, быстро!» — рявкнул Оби-Ван на Живую Силу.

«Ну ты прям как Экзар Кан, — попыталась подлизаться Живая Сила. — Ах, какой был мужчина! Настоящий Лорд Ситхов!»

«План замка!» — уже более угрожающе потребовал Оби-Ван.

«Ну хорошо, хорошо, — забормотала Живая Сила. — Всю правду расскажу, касатик. Здесь вход, два коридора. Направо пойдешь — коня потеряешь... А если выберешь быстрый и легкий путь, станешь слугою зла... Ой-ой! Да буду я все толком рассказывать, буду!»

— Со мной идут Маленький Джон и Вилли Статли, — сказал Оби-Ван, быстро рисуя план замка ножом на земле. — Остальные ждут у городских ворот. Встанете сбоку — здесь и здесь — на случай погони. Джон, Вилли, запоминайте — караульная, вход в подземелье, камера Робина. Храни нас святой Дунстан.

Вольные стрелки смотрели на Оби-Вана как на чародея. Отец Тук незаметно его перекрестил, чтобы проверить, обошлось ли тут без бесовщины, но Оби-Вану это было как слону дробина.

— Бегом! — приказал Оби-Ван, вскакивая на ноги.

Всю дорогу до замка шерифа, которую они, по меркам Оби-Вана, одолели шагом, а по меркам спорта — с олимпийским рекордом 1932 года, Оби-Ван переругивался с Живой Силой.

«Знаешь, в чем твоя проблема, Живая? — говорил Оби-Ван, перепрыгивая через канавы. — Ни эмоций у тебя нет, ни смерти нет. Чего ни хватишься — всего у тебя нет. Вот ты хочешь, чтобы все тебя любили, а ты сама кого любишь? О ком ты заботишься, кого спасаешь?»

«Есть у меня родное дитятко на Татуине, — признала Живая Сила, которую начало пробирать. — Уж как я его люблю, кровинушку! Все для него сделаю, даже жениться разрешу! Только, боюсь, годикам к двадцати пяти он без рук-без ног останется, а к сорока пяти так и вовсе помрет, но зато потом сколько захочет призраком быть, столько и будет. Ну еще жену любимую он после трех лет несовместной жизни потеряет, детей увидит всего пару раз в жизни, и то взрослых... Ох, и люблю же я его, блондинчика!»

« ... через колено! — грязно выругался Оби-Ван, и Живая Сила почувствовала, что она сболтнула много лишнего. — Я парня сам обучу, но тебе, старой карге, не отдам! Тоже мне, судьба любимца Силы. Может, тебя никто не любит, потому что все ответной любви боятся?»

Живая Сила благоразумно промолчала и помогла Оби-Вану перелететь через городской ров. Но Оби-Ван, даже разрубив пополам стражников у моста, не прекратил учить Живую Силу гуманизму.

«Вот ты сколько лет с людьми общаешься, — сказал Оби-Ван, махнув рукой Маленькому Джону и Вилли Статли и забросив на стену замка свой любимый трос. — А ты знаешь, что такое боль? Знаешь, что люди чувствуют, ожидая смерти?»

«А давай я тебя одной штуке научу, — предложила Живая Сила. — Никогда больше боли чувствовать не будешь».

«Спасибо, не надо мне такого счастья», — огрызнулся Оби-Ван.

Как всегда, в процессе освобождения пленников Оби-Ван отправился шататься по коридорам замка, не имеющих к темницам никакого отношения, и, опять же как всегда, нарвался на интересную встречу.

В конце коридора второго этажа Оби-Вана ждал рыцарь Гай Гисборн во всех доспехах и с обнаженным мечом. Судя по его шумному дыханию, рыцарь собирался на бой в спешке.

— Я ждал тебя, Оби-Ван, — хрипло сказал Гай Гисборн. — Наконец-то мы встретились снова.

— Месье мазохист? — осведомился Оби-Ван, небрежно скидывая на Гая Гисборна гобелен.

Когда Гай Гисборн выпутался из гобелена, Оби-Ван уже стоял перед ним.

— Тебе не победить, Гай, — доверительно сообщил Оби-Ван, переворачивая меч плашмя и отгружая Гаю Гисборну по шлему с такой силой, что его доспехи загудели вплоть до самых пяток.

«Отрубить бы ему все выступающие части, — подумал Оби-Ван. — Но это не наш метод, это только пресветлая Сила придумать может.»

И гуманный Оби-Ван выдал Гаю Гисборну такого форс-пинка, что тот пролетел через весь коридор и проломил головой дверь спальни шерифовой жены.

«Кстати, а что это я сюда пришел? — задумался Оби-Ван. — Где тут, на минуточку, главный генератор? Ах да, это же примитивная цивилизация».

И Оби-Ван весело сбежал по ступенькам в подвал, где Маленький Джон и Вилли Статли уже разделались со всеми тюремщиками и вывели Робин Гуда из его камеры. Робин довольно твердо держался на ногах, хотя лицо и рубаха у него были в засохшей крови.

— Ну ты и выглядишь, брат, — сказал Оби-Ван. — Как Иисус после четырех Евангелий.

— Сравнения у тебя, — улыбнулся Робин. — Погоди, я сам идти могу!

— Походишь еще, — пообещал Оби-Ван, закидывая Робина на плечи. — Вилли вперед, Джон замыкающий.

Идея Оби-Вана закинуть Гая Гисборна в спальню шерифовой жены была остроумна и недурна, но Оби-Ван по незнанию не учел того, что жена шерифа страшна и сварлива.

— Плохой рыцарь! — закричала она, увидев Гая Гисборна рядом со своей кроватью, и ахнула его по шлему скамеечкой для ног. — Очень плохой рыцарь!

Шериф, проснувшись на шум, выглянул в окно вместо того, чтобы спешить к жене, и увидел, как Оби-Ван несет Робин Гуда через двор.

— К оруж..! — только и успел крикнуть шериф, прежде чем Оби-Ван в очередной раз нарушил Кодекс и применил Темную Сторону и форсгрип.

«Если джедай может прекратить бой, не убивая противника, это только лучше», — тут же встряла Живая Сила, хотя Оби-Ван и не спрашивал ее совета.

«Сомневаюсь я в этом», — проворчал Оби-Ван, но отпустил шерифа.

Правота Оби-Вана выяснилась, когда вольные стрелки добежали до леса и услышали за собой конную погоню. Оби-Ван вспомнил, что учитель советовал ему в таких случаях использовать Силу, и использовал Силу так, что Светлая Сторона стала радужной, а Темная — фиолетовой в крапинку. Оби-Ван смутно запомнил, как он ухватил потерявших всадников лошадей и забросил на них Робина и Маленького Джона, раненого в колено, приказав двоим стрелкам сопровождать их к замку сэра Ричарда Ли, который всегда укрывал попавших в беду вольных стрелков.

Дружина шерифа Ноттингемского перегруппировалась и хотела возобновить преследование беглецов, когда среди деревьев блеснула полоса голубого цвета и зловещие желтые глаза. Лошади начали хрипеть и вставать на дыбы, и даже самые отчаянные головорезы испугались.

— Всех убью, один останусь! — заорал Оби-Ван на коррибанском диалекте, словно в него вселился дух Экзара Кана, и ринулся в атаку. Дружина шерифа бросилась наутек.

«Вот зачем, оказывается, ситхам нужны желтые глаза, — думал про себя Оби-Ван, бредя к лагерю вольных стрелков и считая свои боевые синяки и шишки. — Однако что-то давно я не слушал нотаций о вреде Темной Стороны».

Но Живая Сила потрясенно молчала, и только когда Оби-Ван с трудом устроился спать, решилась с ним заговорить.

«Ты ведь не станешь ситхом, яхонтовый мой? — заискивающе спросила Живая Сила. — С меня и двух достаточно, учителя и ученика. Ой, достали они меня, хорошо хоть Бейн на правило двух купился».

«Имена, явки, фамилии», — пробормотал Оби-Ван, вспоминая, что в своем мире он разрубил одного ситха пополам и пообещал найти второго и нарезать его на ленточки.

«Спи, сладкий мой, все завтра, — проворковала Живая Сила. — Я и раны твои полечу, и сон твой посторожу. Ты не обижайся на меня, ладно?»

Оби-Ван утвердительно и дружелюбно всхрапнул.

Проснулся Оби-Ван заполдень и тут же заметил большое оживление у костра. Оби-Ван неожиданно для себя легко встал на ноги — Живая Сила в кои-то веки сдержала свое обещание «Лёлик, я все исправлю!» и залечила за ночь его раны.

У костра, среди оборванных и заросших вольных стрелков, сидела действительно красивая молодая женщина. Шестым чувством записного героя и восстановителя справедливости Оби-Ван почуял, что она попала в беду и несомненно нуждается в его помощи.

— Я Оби-Ван, прекрасная госпожа, — представился Оби-Ван, галантно склоняясь перед гостьей. — Могу ли я чем-нибудь вам услужить?

«Не то колено, — съехидничала Живая Сила, почуяв, что Оби-Ван относительно добрый. — Она что, ситхский лорд?»

«Отвянь», — добродушно посоветовал Оби-Ван.

— Я Анни, жена сэра Ричарда Ли, — ответила гостья вольных стрелков, и Оби-Ван с разочарованием подогнул под себя и вторую ногу и уселся на земле по-турецки — хотя он не раз и не два нарушал Кодекс ради прекрасных женских глаз, он никогда не позволял себе заглядываться на женщин своих боевых товарищей.

— Люди шерифа схватили сегодня утром сэра Ричарда, Оби-Ван, — с отчаянием в голосе произнесла леди Анна. — А отец Герфорд осадил наш замок и грозит разрушить его, если мы не выдадим ему Робина и Джона.

— Я не знаю, чей отец этот отец Герфорд, — сказал Оби-Ван, вскакивая с земли, — но его дети скоро станут сиротами!

Пользуясь случаем, автор поздравляет своих читательниц с 8м марта и желает им, чтобы им всегда было к кому обратиться со словами "Помоги мне, Оби-Ван Кеноби, ты моя единственная надежда!" :)) И чтобы адресат был чем-то похож на Оби-Вана, например, лихостью и отзывчивостью :))