Игра окончена (гет)

* * *

Школа, в которой учился племянник Джона, находилась неподалеку от набережной. Тратить деньги на такси, чтобы доехать до учебного учреждения, Стэтхерсон не стал. За место спокойной поездки на автомобиле, Джон выслушивал рассказы директора о тяжелых буднях работников общеобразовательных школ. Ватсон терпеливо молчал, пропуская мимо ушей речи Стэтхорсона и лишь изредка мотал головой в знак согласия, когда собеседник озадаченно на него смотрел. Ватсон думал лишь о произошедшем в школе, а нудные рассказы директора его совершенно не увлекали.

Джон ушел в себя на столько глубоко, что даже не заметил ступеней, которые вели к школе, находившейся на возвышенности. Споткнувшись о первую ступень, доктор упал на лестницу, разбив в кровь одну из ладоней.

— Ну что, вы, доктор Ватсон, — удивился полный мужчина. — Давайте я вам помогу!

— Не нужно! — немного повысив голос, произнес Джон. Он быстро встал и отряхнул колени и ладони от пыли.

Ступени лестницы были неровно положены, а некоторые из них были покрыты трещинами. Черный гранит, со временем выцветший на солнце до цвета грязного асфальта, слегка блестел, а перила, ведущие от самого подножия холма до его вершины, сделанные из того же материала, что и ступени, покрылись легкой изморосью.

В воздухе было заметно дыхание Джона, быстро поднимавшегося по лестнице. Порядком устав, доктор начал хватать ртом воздух. Ватсон совершенно не хотел останавливаться на своем пути. В голове прокручивались одни и те же мысли, не дающие покоя мужчине. Ведь, когда Джон упал у подножия холма, к нему в голову закрался ранящий сердце вывод: Причина всех бед, обрушивающихся на людей, окружающих его — он сам. И эта мысль постоянно проигрывалась, как старая мелодия, въевшаяся в память и начинавшая разъедать рассудок.

Ватсон не заметил, как поднялся на возвышенность. Он чувствовал себя отвратительно: сильная отдышка и нарастающая головная боль вызвали в надорванной душе Джона раздражение. Доктор пытался всеми силами сдерживать свои эмоции, чтобы не упустить из своих рук дело, которое играло важную роль как для него, так и для его сестры с племянником.

* * *

Общеобразовательная школа выглядела прекрасно. Здание было выложено красным кирпичом в четыре этажа и располагалось в самом центре возвышенности, в форме немного вытянутой буквы "п". Рядом со школой очень много зеленой растительности: от небольших кустарников, аккуратно и с любовью постриженных, до высоких деревьев, не менее пяти метров высотой. Справа от основного корпуса располагалось одноэтажное здание — маленькая копия школы, предназначенная для факультативных занятий. Именно там и нашли тело учителя естествознания.

Стэтхэрсон совершенно не обращал внимание на недовольное лицо Джона. Он постоянно говорил, казалось, еще немного и его разорвет от информации, накопившейся внутри. Директор нервно жестикулировал, словно выступал на сцене, рассказывая какую-нибудь душещипательную историю, иногда резко останавливался и одергивал Ватсона, чтобы он хоть немного обратил на него внимание. Когда Стэтхерсон еще раз остановил Джона, доктор не выдержал и сквозь зубы произнес:

— Мистер Стэтхерсон, вы не забыли, что мы идем на место преступления?

— Нет, что вы, мистер Ватсон, я все понимаю...— немного осунулся мужчина. На его лбу все так же красовались капельки пота, а на полных щеках проявился легкий румянец. — Просто вы не представляете, какая это мука работать с детьми, особенно с неуправляемыми!

Джон лишь нервно выдохнул, сдерживая желание не завыть от раздражения, и прибавил шагу. Дойти до второго корпуса школы оставалось несколько метров и злоба, копившаяся в глубине души доктора, постепенно ослабевала, из-за осознания того, что путешествие с этим неугомонным директором подходит к концу.

* * *

К несчастью для Джона, тело убитого учителя естествознания уже давно увезли в морг, а самого доктора даже не подпустили к месту преступления. Полицейские лишь непонимающе пожимали плечами и не хотели верить в рассказы Джона о существовании консультирующего детектива, раскрывавшего все дела со скоростью ежели не пули, то со скоростью гоночного болида Формулы-1. Ватсон чувствовал себя аквариумной рыбкой, которая открывала рот, но ее никто не слышал сквозь толстые стенки сосуда, под названием непонимание.

Выйдя из корпуса, в котором было от силы три стража правопорядка, Джон осмотрелся. Прямо перед его глазами открывался прекрасный вид на закат. Красное светило медленно опускалось к Ла-Маншу. Казалось, когда солнце коснется воды, то оно тихо зашипит и от него будет исходить пар, словно оно остывает. В стороне, по небу медленно плелись розовые от заката облака, вторя им, летели чайки, нервно гаркая, как будто бы предвещая окончание дня.

— Неужели я так долго пробыл здесь, в школе? — произнес мысли в слух Джон. Он лениво потянулся, да так, что позвоночник слегка хрустнул.

— Джон! Джон! — в стороне раздался голос Стэтхерсона.

Ватсона охватило чувство злобы и неприязни. Его не прельщала компания директора-таратора, постоянно говорящего обо всем и одновременно ни о чем, повторяя некоторые фразы несколько раз. Доктор прибавил шагу и как только его ладонь оказалась на перилах лестницы, его схватили за плечо. Он натянул улыбку на лице, и повернувшись, ответил напряженным голосом:

— Что вы хотели, мистер Стэтхерсон?

— Если это очень важно для вас, то тело увезли в ближайший морг! — восторженно произнес директор, почесывая себя по лысой макушке.

— А ближайший морг... — вытягивая фразу проговорил Джон, терявший терпение. Он сложил руки на груди, тем самым ожидая ответа от Стэтхерсона, который поначалу не вник в суть вопроса. У директора школы, вдобавок, была и некоторая заторможенность. А самым интересным было то, что медлительность Стэтхерсона проявлялась только тогда, когда мужчине задавали вопрос, а говорить он мог бесконечно, ежели его не перебивали в лекции. Ватсон, по своей долгой, а точнее экстремальной врачебной практике в Афганистане, мог с легкостью отличить знатного алкоголика от наркомана. Но, вот, в болезни директора он не был уверен. С одной стороны симптомы относились к алкоголизму, а с другой некоторые из них относились и к легкой форме наркомании.

" Неужели директор балуется и тем и другим в перерывах между уроками?" — иронично заметил в мыслях Джон.

— Вы спрашиваете про адрес? — округлив свои маленькие глазки, ответил Стэтхерсон. — На улице Холборн, 345 дом.

— Спасибо. — быстро спускаясь по ступеням, прокричал сомнительному собеседнику Ватсон.