Скрип времени (джен)

— Вы нас обманули!

Сколько я проспал? На часах всего два, и эта ночь не спешит завершаться болезненным рассветом.

Они вернулись, все трое, и смотрят с осуждением, даже слепая повязка на глазах судьи не скрывает презрения.

— В чём, позвольте поинтересоваться? — Задаю вопрос только для того, чтобы иметь возможность сосредоточиться.

— Не было никакого суда над Блэком! — Обвинитель торжествующе ухмыляется. — Вы намеренно ввели высокий суд в заблуждение!

— Нет.

— Требую занести в протокол! — провозглашает Обвинитель.

Судья и Защитник растерянно оглядываются в поисках того, кто бы смог заняться этими формальностями и, никого не найдя, пожимают плечами.

— Обвиняемый дважды сказал неправду, — заявляет Обвинитель.

— Подождите, почему дважды? Да, я признаю, что суд над Блэком состоялся лишь в моём воображении, но намерения обмануть уважаемого Судью у меня не было.

— И как это понимать?! — Волчьи глаза подернулись алчным блеском.

— Прошу меня простить, если присутствующие здесь сочли оскорбительными мои предыдущие показания, но я совершенно искренне полагаю, что, будучи плодами моей фантазии, вы вполне в состоянии допустить, что некоторые мои предвидения... как бы это сформулировать, вполне могли бы реализоваться при определённых обстоятельствах.

— Я всё ещё не понимаю! — голос Обвинителя срывается на фальцет.

— Я объясню, — вступает в разговор Адвокат и, елейно улыбаясь красивым полногубым ртом, продолжает: — Подзащитный полагает, что мы трое — некие сущности, порождённые его мыслями, а раз мы вышли из его головы, то можем смириться с существованием других мыслеобразов, которые он называет предвидениями. Мистер Дамблдор считает, что суд над Сириусом Блэком, если бы он в действительности состоялся, прошёл бы именно по тому сценарию, который он себе вообразил. Следовательно, суд над нашим обвиняемым, по его мнению, мог бы признать вышесказанное как данность.

— То есть он думает, что мы — галлюцинация? — Обвинитель картинно поворачивается к Судье, будто тот в состоянии распознать эмоции по жестам. — Какое неслыханное оскорбление!

Судья медленно и бесстрастно кивает.

— Обвиняемый дал ложные показания, полагая, что якобы одна галлюцинация сможет договориться с другой? — Обвинитель довольно хихикает до тех пор, пока Судья не делает властный жест рукой.

— Так что же на самом деле произошло с Сириусом Блэком? — мгновенно изменившись в лице, вопрошает Обвинитель. — Вы поведаете нам правду без увёрток, измышлений и двойного дна?

— Конечно, я готов, — делаю паузу, чтобы собраться с мыслями. — Так вот, предвидя исход, о котором высокому суду уже известно, я счёл необходимым предпринять некоторые действия.

— И в чём они заключались?

— Сириус отказался от защиты и готов был пожертвовать собой ради высшей, по его мнению, справедливости, а я решил сделать так, чтобы жертва Сириуса не была напрасной. Понимаю, что этот поступок меня не красит. Признаться в нём… чрезвычайно тяжело, ведь это фактически преступление против закона, элементарной человеческой порядочности и…

— Говорите яснее! Ну!

— Я предложил главе аврората свободу Сириуса в обмен на свободу Северуса Снейпа.

Слова упали, словно камни в омут. Сейчас пойдут круги.

— Предложи-ил? — Звериное торжество, льющееся из волчьих глаз, можно черпать руками. — Как это?

— Правильнее было сказать, что мы заключили сделку.

— Сделку с правосудием?

— Если происходящее тогда можно назвать правосудием, то… да, именно так. Мы скрепили её Непреложным обетом.

— Это потрясающе! Вы обелили преступника, а друга и соратника отправили в тюрьму! — восклицает Обвинитель, и меня не оставляет ощущение, что его возмущение — неискреннее.

— Я не ищу оправданий, но хочу лишь добавить, что действовал из стратегических соображений. Как только стало известно, что Риддл исчез, аврорат с той же рьяностью, с какой избегал любого противодействия Волдеморту во время войны, обрушился на виновников, мнимых и настоящих. Тем не менее, большинство Пожирателей осталось на свободе. Глупость, трусость и коррупция — вот как можно охарактеризовать кампанию по зачистке магического мира от сторонников Тёмного лорда. Сириус просто, как говорится, попал под раздачу и мог быть приговорён к смертельному поцелую дементора. Но благодаря мне, его просто упекли, спрятали. Фактически, эта сделка спасла ему жизнь и одновременно помогла вызволить из неволи хорошего человека. Северус должен был быть осуждён. Он не имел богатых покровителей и связей, только моё слово. Моё слово против многих обвиняющих свидетельств — увы, чаша весов уверенно склонялась к тому, что на суде нам бы не поверили. Но Северус был мне нужен, и я сделал всё что мог.

— И Снейп стал вам обязан по гроб жизни? Очень ловко!

— Да. — Не знаю, сколько я ещё выдержу. Пусть они уйдут. Пожалуйста…

— Мне интересно, когда вы смотрите Снейпу в глаза, что вы при этом чувствуете? — Обвинитель низко склоняется надо мной, я даже ощущаю его дыхание.

Что мне ответить? Все эти оправдания, предвидения, расчёты — лишь горсть песка в бескрайней трясине вины. Когда я умру, она поглотит меня, накрепко запечатав в себе. И не двинуться, не шелохнуться.

— Вы виновны в том, что подло и жестоко распорядились чужими судьбами, произвели размен одной пешки на другую, подвергнув страданиям…

— Нет. Северус — не пешка. Он куда более ценная фигура, — зачем и кому я это говорю? Но не могу остановиться: — И Сириус остался жить. Он бы и сейчас жил, будь я порасторопнее… Он должен был жить!

Трясина становится бездонной. Я захлёбываюсь в собственном шёпоте:

— Сириус умер из-за меня. Потому что я не успел.

— Вы признаёте себя виновным в смерти Сириуса Блэка? — В предчувствии скорой развязки Обвинитель довольно оскаливается.

Ему всё-таки удалось содрать с меня панцирь спокойствия. Я давно и прочно решил, что не стоит волноваться о вещах, которые не могу изменить. Но теперь чувствую себя так, словно получил пощёчину.

Какой смысл в признании вины? Она всегда рядом со мной, никуда не исчезнет и впредь. Признание лишь заставляет думать о ней, испытывать её навязчивую и неотвязную боль. Но пока я не могу позволить себе такой роскоши: раскаяться, чтобы стало легче. Легче не будет, да и не должно быть.

— Так признаёте?

— В смерти Сириуса Блэка есть моя… косвенная вина. На этом… я прошу вас меня оставить.

Обвинитель с немым вопросом оглядывается на Судью. Тот важно и покровительственно кивает. Мне кажется, под повязкой он видит всё.

— Но мы ещё вернёмся, — зловеще обещает Обвинитель.

— Заседание переносится на завтра! — вещает Судья и бьёт молотком по подставке.

Песня потревоженного металла прорезает воздух, словно громадная запятая с длинным острым хвостом. Звук медленно затухает, и я погружаюсь в горькое одиночество.