Кодовое имя "Комар" (джен)

Уже закончив трапезу и с удовольствием похлебывая маленькими глотками разбавленное вино, в такой пропорции к воде скорее напоминавшее виноградный сок, Фроуин в очередной раз задумался, правильно ли сделал, что пришел в этот шатер. По всем его рассуждением выходило, что это было верное решение, даже если дьявол наврал ему о настоящем положении дел. Ибо никто другой, кроме него, исключая, разве что, Бога-отца и Бога-сына, не смог бы ему помочь. А как попросить об этом божеств так, что б они наверняка услышали и исполнили его желание, он не знал. Пробовал, много раз, но то ли он неправильно молился, то ли вносил не достаточную плату в храм (много он дать не мог, когда сгорела его деревня, сгорело и все его имущество, а на работу брали только разнорабочим, где много не получишь), но это не помогало.

А тут вон оно как сложилось! Да если Сатанаэль выполнит его просьбу, он с радостью отдаст ему свою душу, даже если придется ради этого испытывать вечные муки в Аду. А если слова про перерождение правда, то они даже не будут вечными. А уж пострадать какое-то время он согласен. Настрадался уж вдоволь за последние годы, так и ничего, еще потерпит. Он силен духом.

За этими размышлениями он сразу и не заметил, как свечи, пылавшие за креслом хозяина шатра вдруг резко потухли, погружая во мрак, разогнать который безуспешно пыталась единственная оставшаяся гореть свеча при входе. Не успел Фроуин подивиться подобному и понять, что произошло, как ответ был получен.

«Фроуин, я сейчас занят, поэтому садись на мое место и прими гостя. Выслушай, что он желает и почему. Если решишь, что его желание глупо и не достойно выполнения, на твой взгляд, то прогони его, сказав, что подобной ерундой не занимаешься. Если желание будет благородное, вроде твоего, скажи, что б пришел к закату. То же самое скажи, если желание алчное, корыстное или злое. Все ясно?» — прозвучал у него в голове голос Сатанаэля. Мужчина так растерялся, что даже не подумал возражать, а лишь кивнул, надеясь, что ангел поймет его согласие.

«Вот и хорошо, приступай тут же», — велел голос, все так же звучавший в голове. — «Ах да, как уйдет, можешь вернуться на свое место. Я буду где-то через полчаса. Постарайся к моему возвращению все разрешить. Если вдруг посетитель буйный попадется, щелкни пальцами, от этого свечи позади зажгутся, они на этот звук настроены. Этот трюк всех впечатляет.»

Фроуин поспешил послушаться. Стараясь как можно быстрее оказаться на том конце стола, мужчина пролез под столешницей, больно ударившись о нее затылком. Сдавленно ойкнув, он приложил руку к голове, прикидывая, насколько сильным был удар, но тут же забыл о боли, поскольку полог шатра приоткрылся, являя его взору дородного мужчину, примерно одного с ним возраста. Бывший староста поспешил сесть в кресло.

Посетитель, в свою очередь, с недовольным видом оглядывал убогую обстановку, заметно брезгливо скривив нос, когда взгляд наткнулся на лавку для посетителей и стол (тут бывший староста с удивлением обнаружил, что посуда со стола куда-то пропала). Выглядел он явно не нуждающимся в средствах. Одних массивных перстней на его толстых пальцах насчитывалось три, и все золотые. «Купец, наверное», — подумал Фроуин.

— Есть кто? — спросил новоприбывший густым баском, по-прежнему держась у входа и не закрывая полог.

— Есть, есть, — подражая манере речи Сатанаэля, ответил бывший староста с ленцой. Он уж забыть успел, что кресла, на котором он сидит, а значит и его самого, не видно. — Проходи, коль пришел. И полог задерни, чудеса выпускаешь на волю, — от себя ляпнул он, беспокоясь, чтоб его не заметили.

Судя по лицу пришедшего, это хоть и не убедило его в приятности обстановки, но все же произвело некоторое впечатление, ибо тот поспешил задернуть полог.

Удивительное дело: хоть горела всего одна свеча, но из кресла, каким-то непостижимым образом, было все хорошо видно. Чего не скажешь о противоположной стороне: купец, пытаясь пройти в полумраке к скамейке, запнулся и в итоге не сел, а скорее рухнул на нее. Та под его внушительным весом противно заскрипела, по выдержала.

— Как у тебя темно, — недовольно пробасил посетитель, — эдак и убиться недолго!

— Это не у меня темно, это ты подслеповат к старости стал, — внутренне дрожа, но не давая отразиться волнению на голосе, спокойно ответил Фроуин. — Чуть лавку мне не сломал, а она от деда досталась, всю его силу впитала. Где б я еще такую раздобыл бы? — вовсю фантазировал он, решив, что с такими как торговцы, пусть и предполагаемые, лучшая защита — нападение.

— Ну есть немного, подслеповатым стал, что правда, то правда, — пошел на попятную тот, не желая ссорится с «могучим колдуном». В его голосе было слышно легкое уважение: он явно не догадывался, что про плохое зрение его собеседник просто угадал. И тут же перешел к делу: — Так что, поможешь?

— С чем тебе помочь-то?

— А то ты сам не видишь! Про зрение-то сразу сказал, значит и остальное знать должен.

— Думаешь, так легко судьбы по глазам читать? — вспомнил разговор с Сатанаэлем Фроуин. — В мысли и подавно лезть не люблю, иногда такое увидишь, что и не развидишь опосля. Ты мне лучше сам расскажи. А то растрачу силу почем зря, а на действительно серьезную волшбу ничего и не останется, — выкрутился он, слегка взмокнув. Хорошо хоть фантазия у него обширная была, всегда сказки детям своим рассказывал. До чего ж тем нравилось!

Воспоминания об умерших детях, так не вовремя всплывшие, едва не подкосили его уверенность, но его отвлек купец, которого ответ не очень удовлетворил:

— Так про глаза ты мои сразу увидел, а тут никак? Мож, ты угадал все это? — неприятно сощурился тот.

— Так ты здоровье и судьбу не путай! Судьба она длинная да запутанная, что пряжа, с которой кот поигрался. Ее чтобы распутать сил нужно немеряно, а времени еще больше! А здоровье — то все на тебе словно рисунками расписано, — как можно более серьезным голосом сказал Фроуин, пытаясь побыстрее вспомнить на что жаловался когда-то его старший брат, что был примерно таких же размеров, что и человек перед ним. — Дышать тебе тяжело. Ходить тоже, оттого что ноги болят. На пекле летнем находится не можешь. Да и спина тоже болит. В боку постоянно колет. Что, хочешь сказать, я и все это угадал?

Купец смущенно пробормотал извинения и начал рассказ.

— Я торговец потомственный. Вожу ткани с юга. Этим и брат мой старший собирается. Отец когда преставился, наказал нам с ним поделить его дело поровну. Ну, мы так и поступили. Сначала вроде все хорошо было, жили в достатке, а потом несчастье у брата приключилось: мы пока в отъезде были, у него дом загорелся и все домочадцы его в огне том сгинули, никто не выжил. Он тогда долго сокрушался, что, мол, не уберег. Но пережил. Повторно женится не захотел, больно уж свою жену любил. А крайний раз, когда за товарами ездили, он в одну девчонку местную влюбился. Хоть и не мальчик давно уж, а выкрал ее из отчего дома да к себе привез.

Но последних словах Фроуин понял, что что-то не сходится и внимательнее присмотрелся к посетителю. И тут же понял, что не так — определяя предполагаемый возраст он сильно промахнулся со своим ровесником, купец был значительно моложе него, лет на десять минимум. По лицу это становилось отчетливо видно: хоть на нем и были незначительные морщины, но в целом становилось ясно, что тот еще довольно молодой. Возраст же сильно добавляла его богато украшенная одежда со старомодным, не пользующимся популярностью вот уже лет десять, узором вышивки. Ну, еще, конечно, лишний вес.

— Неужто твой брат настолько тебя старше? — решил уточнить бывший староста. Под определение «не мальчик» у разных людей всегда попадали разные возраста.

— Да нет, всего на две зимы. В прошлом году 34 стукнуло.

— Ну так не старый еще, что ж в этом такого? Некоторые мужчины из высшего сословия в этом возрасте только женятся в первый раз. А на восточных землях и вовсе, говорят, законом прописано после вдовства обязательно женится.

— Так упертый он, как осел! Раз сказал — и данному слову до конца действует! — эмоции из торговца били через край. — А он мне сам клялся, что больше не женится, очень уж жену свою покойную любил. А тут — раз! — и вдруг какая-то девка нищая, уж видел я ее дом да семью, вдруг вырисовывается. Что странно: он ее два дня подряд на базаре видел и внимания не обращал, а на третий день, как воды ему она поднесла, вдруг жить без нее не смог. Подозрительно это, сам понимаешь, я сразу тогда заподозрил, что тут что-то не так. А вернулись, он и вовсе странным стал — еду и питье только из ее рук берет, никуда почти не ходит, со мной не разговаривает. Даже дела не ведет!

Так вот, думается мне, что эта девка его околдовала. Ведьма она, как есть ведьма. Вот и пришел я у вас помощи просить: авось поможете чем, али чары с него снимите? А то он уж завтра женится на ней вздумал. В могилу она его сведет, ей богу сведет!

— А чем я помогу-то? Вдруг сделаю что, а девушка эта ни при чем? Доказательств то у тебя нет никаких, что она ведьма. А если и ведьма, то может так оказаться, что он просто в нее влюблен, бывает такое.

— Так он же похудел! От него одни кожа да кости остались, вся одежда старая с него падает, того и гляди ветром унесет. Я даже слыхал, сам не видал, эта девка к нему и близко не подпускает, что он уж в голодные обмороки падать начал. Разве любящая жена, пусть еще и не совсем законная, довела бы своего мужа до подобного состояния?

— А вот это уже и правда странно, — пробормотал Фроуин, задумчиво поглаживая бороду.

Посему выходило, что варианта два: либо эта девушка и правда ведьма и околдовала брата купца (правда, почему тот сразу не обратился к церковь, с требованием покарать ведьму, становилось не понятно), либо та вообще не причем, просто ее будущий муженек подцепил какую-то болезнь, что из него все соки высасывает.

— Брат твой человек богатый?

— Конечно, мы успешные торговцы.

«А вот и мотив: болезнь или колдовство, а если на ней успеет женится, все имущество ей перепадет в случае смерти», — думалось бывшему старосте. Однако, в слух он произнес другое:

— Чего ж тогда себе одежду новую не купит, коль старая большой стала?

— Так женка будущая не дает. Говорит, зачем деньги тратить, скоро опять на моей еде поправишься, мала же станет. Так поможете?

— Погодь, подумать надо. — Фроуин и правда задумался. Правда, не над решением проблемы купца, а над тем, стоит его к Сатанаэлю на прием посылать или нет. Поколебавшись, он все же принял решение. — Вот что, проблема у тебя не однозначная. Тут быстро решение принимать не стоит. Давай так договоримся: придешь ко мне на закате, тогда уж и скажу решение.

— А как с оплатой? — торговец не был бы собой, если б не задал этот вопрос.

— С оплатой тоже договоримся тогда же. А теперь ступай. Да занавесь поплотнее задерни, мне с духами посоветоваться нужно будет.

Торговец тут же закивал головой, соглашаясь. А потом его силуэт поплыл, словно туманная дымка над гладью озера утром, и перед озадаченным Фроуином оказался Сатанаэль собственной персоной, все в том же «шутовском наряде».

Тот щелкнул пальцами, зажигая все свечи. И в этот же момент они поменялись местами: Фроуин оказался на лавке для посетителей, а ангел — в кресле.