С почти чистого листа (гет)

До поступления его сына в Хогвартс Люциус Малфой знать не знал, кто такая Гермиона Грейнджер.

После первого года Драко в школе он знал куда больше, чем хотел. «Воронье гнездо на голове», «бобриные зубы», «заучка», «выскочка», «подружка Поттера» и, конечно,«грязнокровка» — этими словами изобиловали полуобиженные письма Малфоя-младшего, и Люциус был готов лично прикончить эту девчонку, лишь бы больше о ней ничего не слышать.

Потом он увидел её во «Флориш и Блоттс». Собственно, именно так он её себе и представлял. Да ещё и в окружении Уизли — красота. Отличная компания для грязнокровки.

Потом... Потом она разбила его сыну нос, встречалась с Крамом, билась с Люциусом в Министерстве и сдалась без сопротивления за неделю до Рождества.

Отличный подарок, что сказать.

Люциус не ожидал такого поступка — в отличие от Волдеморта, который сразу же запретил трогать шайку злосчастных сопротивляющихся. Грейнджер придёт сама, сказал он и оказался прав. А остальные ему были без надобности.

Когда Люциус увидел её в тот день, даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: Гермиона изменилась. Во-первых, она сильно похудела — полгода на вынужденно вегетарианской пище ни на ком не сказались бы положительно. Во-вторых, в её красивых карих глазах теперь была почти потухшая боль. В-третьих, она неуловимо повзрослела.

И в ту ночь она впервые приснилась ему — с этими своими огромными глазами, удивлённо спрашивающая: «Вы разве не собираетесь меня убивать?»

Когда он проснулся, то долго лежал, уставившись в потолок и ожидая, пока неожиданный сон бесследно уйдёт на задворки подсознания.

Это же Грейнджер. Однокурсница его сына. Грязнокровка Грейнджер.

Потом всё стало только хуже.

Грейнджер поправилась, её щёки приятно порозовели, а блестящие волосы мягко обрамляли нежное лицо. И она носила джинсы и блузки, которые совсем не скрывали её стройную фигуру — о, Повелитель, ну зачем ты отменил дресс-код?

Он как-то отправил ей цветы — разумеется, приложив все усилия, чтобы она не узнала, от кого они.

Волдеморт как-то раз меланхолично заметил, что Люциус стал рассеянным. Малфой не сомневался, что Тёмный Лорд в курсе его странной привязанности, но тот почему-то ничего не сказал, только задумчиво посмотрев на него.

А через пару дней сделал Люциуса начальником Гермионы.

Теперь он стал видеть её чаще, что усложнило и без того непростую ситуацию — для него непростую. Грейнджер он был, судя по всему, совершенно безразличен.

Краем сознания он помнил, что, вообще-то, у него была жена, но Нарцисса в последнее время всё чаще и чаще наведывалась во Францию, и у Люциуса не было сомнений, что скоро к нему в мэнор приедет её адвокат с бумагами на развод.

Признаться, он был бы только рад. Они сильно отдалились друг от друга, и от прежних отношений не осталось ни следа. Правда, это огорчало Драко, но тот молчал, за что Люциус был ему благодарен.

Билеты в театр на балет «Пер Гюнт» совершенно случайно попались ему под руку.

И вот он уже быстрым шагом идёт к кабинету Грейнджер — быстрее, быстрее, пока не мозг не очнулся, — и из-за двери явственно слышит рыдания.

Потом он что-то говорит, он уже не помнил, что именно, в его памяти осталась только хрупкая фигурка у шкафа с блестящими от слёз глазами и кривящимися губами. Платок, вода, и вот он уже держит её маленькую ладошку в своей, чувствуя аромат жасмина, которым пахнут её волосы.

А потом она прошептала своё имя, и Малфой понял, что ещё секунда — и он окончательно утонет в её глазах.

И он сбежал. Как последний трус. Как настоящий слизеринец.

Но теперь он был почти уверен — может, до симпатии к нему Гермионе ещё далеко, но вот безразличия уже нет и в помине.

И у неё остался его платок. А у него — два билета на балет.

Конечно, вряд ли это будет просто, но ведь надо поступать так, как велит сердце?

А многолетним принципам можно и изменить.