Бэтмен (джен)

Северус мгновенно открыл глаза, еще не понимая, что же стало причиной его пробуждения. Шея затекла от неудобного положения — все же мастер зелий уже вышел из того возраста, когда можно провести полночи в кресле, не ощущая при этом дискомфорта. Прямо на него смотрела пара ярко-зеленых глаз, василиск, не иначе... Ах да, парень же не видит ничего без очков, ночник вот опрокинул.

— Простите меня, я случайно. Вроде не разбил ничего.

— Не обращай внимания. Очки...

— А, они сразу упали, как только эти меня на землю повалили... Не до очков было.

Зельевар уже собирался расспросить Гарри, что именно привело его вчера к столь плачевному финалу, но вовремя сообразил, что юноше, скорее всего, следует наведаться в ванную, а спросить напрямую, где же расположены в чужом доме все столь необходимые человеку удобства, он может и постесняться.

— Ванная прямо по коридору. Давай, обопрись на меня, я тебя доведу.

— Да я сам, мне...

— Не мямли. Ты сильно ударился головой, можешь упасть. Так что не спорь.

Время для разговоров пришло позже, когда юноша, едва поклевав завтрак, откинулся на подушки, уверяя, что ему абсолютно ничего не нужно. Да, пожалуй, если влить в него еще обезболивающее, то жизнь вновь покажется ему чуть ли не раем.

— Мне было бы крайне любопытно узнать, как вы вчера оказались в той треклятой машине, молодой человек.

— А вы? — Гарри резко повернулся, и тут же зашипел от боли — еще не полностью сросшиеся ребра давали о себе знать. — Вы откуда появились? Знаете, ну... как Ужас, Летящий На Крыльях Ночи!

— Бэтмен, что ли? — уточнил Северус.

— Ну, — Гарри с трудом подавил смешок, — можно и так сказать!

Вероятно, мастер зелий, не слишком разбирающийся в хитросплетениях маггловской киноиндустрии, что-то напутал, но вдаваться в детали он не стал.

— А говоришь, не видишь ничего.

— Так эти, ну, которые меня... они вдруг так завопили! Мужик, говорят, на дороге стоит! Я исхитрился голову приподнять — фары прямо на вас светили. Черная фигура — а потом... Я не понял, как машина так сразу остановилась.

— Хорошо. Пусть я Бэтмен. Что с тобой-то случилось?

— Со мной? — юноша пожал плечами. — Да я и сам толком не успел сообразить. Они приехали, уже довольно поздно было, зашли к нам, начали права качать, мол, мы им бензин не долили. Либо пьяные, либо под кайфом, либо и то, и другое. А в зале в это время были только я и Кейт, Джеф, ну, он у нас типа охранник, покурить отошел. Ну не Кейт же с ними разбираться. Я только вышел, а они... у меня сережка в ухе была... стали смеяться, что я пид... извините... А она у меня просто так, мы с приятелем в школе на спор... ну, а потом... Я, как глаза их увидел, понял — все, мне не жить. Они...

— Все, хватит, — от Северуса не укрылось, что Гарри мучительно и стыдно вспоминать подробности своего вчерашнего приключения. — Тебя избили и затолкали в машину. В лучшем случае выбросили бы по дороге.

Мальчик опустил глаза, вероятно, худшие сценарии он тоже представлял себе неплохо.

— Меня теперь, наверное, с работы выгонят. Получается, что я вышел из зала и пропал. Никто же ничего не видел.

— Разве на заправке не стоят камеры?

— Стоят, конечно, но то место, где все произошло — его на записи трудно разглядеть. К тому же начальник смены вместо меня кого-то взять хочет. Так что дядя Вернон меня убьет... Ой!

Ага, наконец-то племянник вспомнил о своих несчастных родственниках.

— Я им позвонил, не волнуйся.

— Но как? Вы же даже не знали, кто я!

Наверное, у него после вчерашней встряски такой сумбур в голове, что он пока не осознает всей абсурдности ситуации. Он легко соглашается, что незнакомый мужчина, которому под силу одним мановением руки остановить машину — Бэтмен, его не смущает, что этот самый Бэтмен очутился в нужное время и в нужном месте. А вчера ведь испугался...

— Ты Гарри. Гарри Поттер. Я знаю твою тетку. Я учился в школе с твоей мамой. С дядей, признаться, не знаком.

— Невелика потеря, — буркнул юноша.

— Они плохо к тебе относятся? — помня о том, какой зловредной гадиной была в детстве Петуния Эванс, Северус бы не удивился, если бы это оказалось действительно так.

— Да нет, я бы не сказал. Что значит — плохо? Вы бы обрадовались, если бы вам подбросили совершенно ненужного племянника?

— Не знаю, — уголки губ зельевара чуть заметно дрогнули, — мне ни разу никого не подбрасывали.

— У меня же родители в автокатастрофе погибли, дядя говорит, отец был пьяница, вот они и разбились. Но мне кажется, это он специально так говорит, мне назло. А они... они были хорошие, и мама, и папа.

— Думаю, ты прав, — не объяснять же ему, в самом деле, что Джеймс Поттер был безответственным засранцем... — Я знал твоего отца, не так хорошо, как маму. Алкоголиком он не был точно.

Гарри глубоко вздохнул, удобнее устраиваясь на подушке.

— Спасибо вам...

В их разговоре наступила пауза, и Северус чувствовал, что вот-вот, и будет вынужден коснуться того, о чем Альбус просил его никогда не рассказывать Гарри. Поэтому следует сделать очередной ход и увести беседу в иное русло.

— А ты вообще чем занимаешься? Школу-то закончил?

— Закончил, — отозвался Гарри без особого энтузиазма. — Тетка, она ко мне неплохо относится, говорит, надо бы дальше учиться. А дядя... ну, сами понимаете, учиться, то да се, за меня же кто-то платить должен.

— Можно хорошо сдать экзамены, получить стипендию от какого-нибудь фонда. Попробуй, так многие делают.

— Не с моими мозгами.

Мальчик явно не расположен обсуждать свое будущее, да и по его голосу ясно, что разговор его утомляет. Значит, спать. Сон и покой. Северус рассчитывал, что Гарри останется в Фарнэме еще на пару дней, но вечером позвонила Петуния, требуя вернуть племянника домой. Все, что смог выторговать зельевар у рассерженной дамы, это еще один день.

* * *

Северус остановил машину около дома номер четыре на Прайвет Драйв, открыл дверцу, помогая Гарри выйти: ему все еще казалось, что мальчик недостаточно окреп, стоило подержать его у себя хотя бы до конца недели, но Петуния была непреклонна. "Если не привезешь его сегодня же, так и знай, я обращусь в полицию. И мне наплевать, что ты позаботился о том, чтобы никто ничего не узнал. И не запудривай Гарри мозги всякой дрянью, слышишь?" Так и сказала. Гарри не возражал, наверное, ему тоже было неловко пользоваться чужим гостеприимством. Настораживало одно: с того памятного вечера, когда он оказался дома у Северуса, юноша ни разу не демонстрировал ни страха, ни беспокойства, не задавал лишних вопросов, как будто и вправду поверил, что мир до сих пор населяют всевозможные Бэтмены, Супермены, а также Люди-Х в столь огромном количестве, что их запросто можно встретить на дороге.

— Ты в порядке? — пока они шли к дому, Северус поддерживал его, он знал, что у Гарри все еще кружится голова.

— Да-да, я и сам дойду, — но вопреки своим собственным словам Гарри не спешил освободиться от опеки зельевара. Должно быть, и сам понимал, что пока что держится на ногах не очень уверенно.

— Прибыли наконец! — Петуния стояла в дверях, нервно теребя воротник теплой кофты. На улице было довольно свежо. — Гарри!

— Со мной все нормально, тетя!

— Я вижу, как с тобой "все нормально"! Немедленно в постель, я сейчас позвоню в больницу!

— Не стоит, Петуния, — голос Северуса звучал спокойно и ровно, но от Гарри не укрылось, что глаза тетки округлились, отчего она стала похожа на некстати разбуженную сову. — Я помогу ему подняться в спальню. Ему следует полежать еще пару дней. Лекарства для него я привез.

— То есть ты хочешь сказать, что пусть все остается в тайне? Пусть эти мерзавцы, которые на него напали, разгуливают на свободе! А что если им взбредет в голову...

— Им уже ничего в голову не взбредет, — равнодушно проронил Северус, ставя ногу на первую ступеньку лестницы.

— Так ты... — Петуния в ужасе прикрыла рот ладонью.

— Нет, я никого не убивал. Но вряд ли у них возникнет желание вернуться к своим подвигам.

— Тетя, все нормально, я бы тоже на их месте не стал рисковать, — Гарри даже пытался шутить. Он явно не желал, чтобы его приключение становилось достоянием широкой общественности. — Вообще бы носа из дома не высунул.

— Иди уже ложись, герой, — Северус втолкнул юношу в комнату, окидывая беглым взглядом ее нехитрое убранство. Какие-то постеры на стенах, старенький компьютер на письменном столе, разбросанные на стульях вещи, кроссовки, стоящие посреди спальни, о которые они оба едва не споткнулись. — Лекарства будешь пить утром и на ночь, еще три дня. По два флакона.

— Да, я помню, мистер Снейп. Спасибо вам за все!

— Если надумаешь поговорить или заехать, звони.

И, не желая больше слушать ни обещаний, ни благодарностей, мастер зелий притворил за собой дверь. Внизу его поджидала рассерженная и изрядно сбитая с толку Петуния Дурсль.

— Если я что-то делаю, Тунья, — он специально назвал ее тем самым "детским" именем, словно желая напомнить, кем является на самом деле, — то вмешательство полиции и вашей медицины уже не требуется. Ты меня поняла? — она упрямо молчала, поэтому Северус добавил: — Мальчику сейчас нужен покой, а не разбирательства в полиции, проку от которых не будет. Пусть отлежится. Я сделал все что нужно, поверь мне.

Нет, миссис Дурсль не была простой собеседницей. Вот сейчас она низко склонила голову, руки скрещены на груди, пальцы беспокойно пощипывают рукав аккуратного домашнего платья, а каблучок выстукивает по половице барабанную дробь. Тра-та-та-там, я призову тебя к ответу, Северус Снейп, чего бы мне это ни стоило.

— Я тебе все объяснил по телефону. Ты хочешь знать что-то еще?

Она явно не стремилась выпроводить его, но и начинать разговор отчего-то не торопилась.

— Я? — в ее голосе сквозила плохо скрываемая насмешка, почти презрение. — А ты, Сев? Ты-то ни о чем не желаешь меня спросить?

И она, резко развернувшись на каблуках, вышла в гостиную, чтобы уже через пару минут вернуться, сжимая в руках старенький измятый конверт, надписанный таким знакомым почерком — почти детским, с округлыми тщательно выведенными буквами. Так пишут отличницы и хорошие примерные девочки...

— На, читай! — Петуния резко дернула головой, не пытаясь скрыть раздражения, и отступила к лестнице: оттуда ей удобнее было наблюдать за своим гостем.

Северус бережно открыл конверт, из которого выпала сначала совсем короткая записка: "Тунья, пожалуйста, если в ближайшие дни ты не получишь никаких плохих известий обо мне, даже не читай то, что я там понаписала". К сожалению, ее надежды не оправдались: известие было получено, а письмо прочитано... Зельевар поднял голову, чтобы взглянуть на миссис Дурсль, но ее лицо практически ничего не выражало... ничего, кроме превосходства и какого-то детского упрямства: "Ну что, я же вам говорила!" И он развернул сложенный вдвое листок.

Дорогая Тунья! Если честно, я даже не знаю, правильно ли я поступаю, но я так запуталась, что не вижу никакого выхода. Да, я понимаю, ты обижаешься на меня, просто не можешь не обижаться. Скажешь, что я во всем сама виновата, что не слушала тебя, что... Но сейчас не время для упреков, я надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня за все, за все обиды, что я вольно или невольно тебе причинила. Скажешь, я предпочитала делать вид, что у меня вообще нет сестры. Но, кроме тебя, нет ни одного человека на свете, к кому я могла бы обратиться.

Речь идет о Гарри. На днях Альбус Дамблор — ты наверняка его помнишь, это директор той школы, где я училась — так вот, он сказал мне, что нам с Джеймсом и Гарри тоже грозит страшная опасность. Что якобы есть какое-то Пророчество...

Северус провел пальцами по бумаге: в этом месте лист казался неровным. Должно быть, Лили плакала, когда писала это...

...есть какое-то Пророчество, что мой сын представляет собой угрозу для одного темного мага (извини, я понимаю, ты уверена, что все это глупые россказни, и сейчас мне так хочется надеяться, что все в итоге так и окажется!). Что "ни один из них не может жить, пока жив другой"! Дамблдор объяснил мне, что смысл тут, скорее всего, в том, что мой мальчик должен убить этого ужасного человека, или тот сам убьет его! Сказал, что мой Гарри — единственная надежда для всего нашего мира! Представляешь? Ему чуть больше года! А они думают, что он сможет защитить всех и спасти! Это просто безумие какое-то, я сначала не поверила, сказала, что они ошиблись! А Джеймс... он считает, что мы должны гордиться! Понимаешь? Гордиться!!! Гарри только недавно начал говорить, так, отдельные слова — я сейчас пишу, а он сидит в своей кроватке и играет. А я плачу...

Джеймс уверяет, что нас смогут спрятать... Но... у меня такое чувство, что из этого ничего не выйдет. Тот человек, который нам угрожает, он слишком могущественный, он легко обойдет любую защиту.

А еще там была приписка... Лили, видимо, сначала написала ее, потом вымарала, но потом все же повторила те слова, которые ей самой казались кощунственными: Если бы я только могла повернуть время вспять, Тунья, если бы я только могла! Я бы, не раздумывая, отказалась от любой магии, и для себя, и для сына. Ты всегда говорила "просто дурацкие фокусы". Пусть это бы так и было. Фокусы, от которых никто не может умереть. Еще раз прости меня за все. Твоя Лили.

Северус безмолвно вернул письмо миссис Дурсль, ему надо сосредоточиться... Слишком неожиданно... Она не верила Альбусу, она покорно ждала смерти, а рядом чему-то радовался этот придурок, вечный младенец, которого она так опрометчиво выбрала себе в мужья. Гордился он... Она бы отказалась от любой магии для себя и для сына. Гарри вырос сквибом...

— Что, ты молчишь, Северус? Я бы на твоем месте тоже заткнулась и не посмела бы нос казать в дом к порядочным людям! Ей было всего двадцать! Двадцать, Северус! И она знала, что обречена! Что на ее глазах погибнет ее сын! Это что, стоит сладких волшебных перьев или квакающих жаб из шоколада?

— Ты... — но Петуния на этот раз не оставила ему шанса вставить и полслова:

— Какой-то маньяк ворвался в ее дом, чтобы перебить всю ее семью! Где тогда были все вы со своей дурацкой магией? Что, ваши палочки годятся только для того, чтобы пугать простых людей вроде нас? Где были все ВАШИ, когда этот ребенок чуть не умер?! Вы подкинули его нам на порог, а уже через несколько дней он оказался в больнице!

— Я... ничего об этом не знал.

— Конечно, где тебе знать? Разве тому могущественному старику, который обещал Лили помощь, было до нас дело? А теперь явился ты! Что вам опять понадобилось от Гарри и от нас?

— Постой... — Северус поднял открытую ладонь, пытаясь урезонить не на шутку разошедшуюся Петунию. — Ты говоришь, что мальчик чуть не умер. Когда это было?

— Когда? — она все еще была вне себя от гнева. — Почти сразу же после того, как вы его к нам притащили! Врачи сказали, что у него менингит, забрали в клинику. Целый месяц они говорили мне, что он вряд ли выживет.

"Вряд ли это бы тебя сильно расстроило", — подумал Северус, однако предпочел придержать свое мнение при себе. Хотя... она говорила так запальчиво... что, неужто привязалась к Гарри за эти годы? В конце концов, монстром Петуния никогда и не была.

— Семь раз у него останавливалось сердце! Семь раз! Мы с Верноном даже думали, что уж лучше бы ему умереть, боялись, что он останется слабоумным. Но он выздоровел! Но ни один из ВАШИХ даже не поинтересовался, жив он или нет. Мы ни пенса не получили, хотя тут любой бы догадался, на ребенка нужны деньги. Мы должны были одевать его, кормить. Куда там, разве ВАМ есть до этого дело!

Деньги, да, это тоже важно, с этим следует разобраться. Но... постой, она утверждает, что Гарри сильно болел... сердце останавливалось семь раз...

— Петуния, ты мне можешь сказать точно, когда мальчик попал в больницу?

— А вот прямо через три дня после того, как вы его нам всучили! Врачи разрешили забрать его из клиники только к Рождеству.

К Рождеству... Как раз в это время метки у него и остальных слуг Темного Лорда исчезли окончательно, и Дамблдор, сияя, как начищенный кнат, провозгласил, что гибель Волдеморта почти не вызывает сомнений. А Люциус — Северус был приглашен в мэнор на праздник — с ужасом показал ему странный предмет: что-то наподобие тетрадки, страницы которой были пропитаны кровью. И уверял, что эту вещицу оставил ему на хранение покойный Повелитель, причем все листы пергамента вплоть до середины ноября были девственно чисты, а потом... Они еще тогда, гадая, что же случилось, подумали о крестражах — так могла сгинуть только вещь, ставшая вместилищем для чужой души. Мальчик умирал семь раз... Что же за магию вложила Лили в своего сына, что тот, даже будучи младенцем, пребывая в беспамятстве на больничной койке, действительно исполнил Пророчество, пусть и не так, как это виделось Альбусу Дамблдору? Не стал Героем и Избранным — Лили не хотела, чтобы ее Гарри поплатился жизнью, спасая магический мир. Отдала свою жизнь, а ребенок... да, неудивительно, что после того, что произошло с ним в детстве, в нем не осталось ни капли магии. Он все-таки стал Спасителем, а вот получить благодарность ему было не суждено. "Сквиб, Северус, Гарри вырос сквибом. Вряд ли ему захочется жить в нашем мире и чувствовать себя ущербным. Так что разумнее оставить все как есть. Ты же согласишься со мной?"

— Да, мы его не баловали, — теперь голос Петунии звучал уже спокойнее, — но, быть может, оно и к лучшему. Мне непросто было убедить Вернона взять в дом нахлебника, сына сестры, которую он и в глаза не видел.

Интересно... сейчас как будто оправдывается. Боится, что Гарри успел поделиться с зельеваром подробностями своей жизни у Дурслей?

— Но мальчик вырос нормальным! НОРМАЛЬНЫМ, Северус, ты понимаешь? — кажется, сейчас она потребует представить себя и мужа к награде за то, что в парне нет и намека на волшебство. — Хотя и не таким, как Дадли — не всем же быть такими способными — но нам никогда не приходилось краснеть из-за него перед людьми.

— Где Гарри учился? И почему сейчас... разве ничего лучше автозаправки не нашлось?

Петуния надулась, словно вопрос Северуса каким-то образом уязвлял ее гордость.

— Видишь ли... — а теперь вот опять вздернула подбородок... — так как ВАШИ не расщедрились даже на подарочек к Рождеству, думаю, тебе вообще нас упрекнуть не в чем. Мы, знаешь ли, не такие богачи! Мы не могли оплатить двум мальчикам дорогие частные школы. Так что Гарри учился в муниципальной. Поначалу мы думали, что он не особо на что-то сгодится, но, когда ему было лет пятнадцать, его учителя вдруг стали твердить, что ему бы не помешало остаться в школе, что голова у него неплохая, что надо бы дать ребенку шанс... Мы с Верноном посоветовались — и решили, что пусть себе учится дальше, глядишь, и выйдет из него что-нибудь путное.

Да, разумеется... Скорее, им было неловко перед преподавателями или теми же соседями: забрать парнишку-сироту из школы в шестнадцать, при том что собственный оболтус, явно не блещущий интеллектом, — взгляд Северуса вновь скользнул по стенам, которые сплошным ковром покрывали фотографии "дорогого Дадлика" — отправлен в престижный университет.

— Он не захотел никуда поступать, — почти виновато сказала Петуния. — Объяснил, что ему надо немного подумать, осмотреться. Да и денег накопить — мы не в состоянии за него платить! А на этой своей заправке он еще в старших классах подрабатывал. Бог свидетель — ни за что его больше туда не пущу!

Гарри окончил муниципальную школу, пусть и полный курс... Насколько Северусу было известно, этого маловато для того, чтобы тебя приняли в действительно стоящее место. Желательно потратить еще год на подготовку, походить на занятия в кампусе выбранного университета, сдать экзамен, а уж тогда... И... да, деньги... это ведь тоже немаловажно. Разбежался: планы, планы... А ты, где был ты сам все эти семнадцать лет? И нечего строить из себя благодетеля.

— Я посмотрю, что можно сделать насчет денег. Если что-то понадобится, пусть звонит. Адрес мой у вас есть.

Видя, каким благосклонным взглядом Петуния провожает его маггловский автомобиль, Северус Снейп не удержался от кривой усмешки.