Потрепанная колода (джен)

— Погадай мне.

Искры вечно отлетают от этой души, поджигают все вокруг.

— Для чего? — спрашиваю я с деланным равнодушием. — Ведь ты же в это не веришь.

Лежит передо мной, прекрасная, соблазнительная, но в глазах — не покорность, нет. Ярость, с трудом сдерживаемая; отчаяние, гнев вечного одиночества, запертые внутри — никого не впущу, не покажу, буду мучиться, все равно вы меня не поймете... Мне и вправду не понять, куда она рвется, да и сама она не знает этого.

Потягивается на постели — тонкая, неистово золотая, острая, напряженная. Дрожит, как струна, что мне делать с нею — смотреть? Или погрузиться в нее целиком и сразу — в эту бездонность, истекающую теплом?

Чувственный рот, капризный — что хочу, то и ворочу! — подбородок. Глаза лесного хищника. Кожа, пахнущая медом...

— А я рискну. Посмотрим, сумеешь ли ты доказать мне, что все это правда.

Что ж, тащи карту, моя прелесть, мой божественный капкан. Тащи — и наконец узнаешь то, что тебе и так хорошо известно, сделаешь выбор, который давно сделан, примешь решение, которое давно принято. И отвергнуто. И снова принято. И так бесконечно.

Длинные пальцы подрагивают на колоде. Она сама замечает это и демонстративно постукивает по стопке карт: да-да, все так и было задумано, я так и собиралась поступить — побарабанить по этим цветным картонкам...

— Вот, — она решительно выхватывает первую попавшуюся карту, резким движением шлепает ее о стол и отодвигается от меня. Сжимается, закрывается подушкой, напускает на себя строгий и независимый вид — толкуй, мол, глупости потом.

Я открываю карту. Шестой аркан. «Влюбленные». Я смеюсь.

— А почему они перевернутые? — спрашивает она, и в голосе ее слышится тревога, которую она даже не пытается скрыть. И сама себе отвечает: — Это потому, что все разрушится, да?

Замирает, замыкается в печальной настороженности, ссутулившись, словно горгулья. Живая, теплая, золотая горгулья с нечеловечески прекрасным лицом...

— Нет, — отвечаю я. — Всегда есть выбор. Ты возьмешь еще карты, дополнительные, и сама увидишь... потом.

— Потом, — соглашается она и наконец-то тянется ко мне. Медовый аромат, мягкие губы, нежный кончик языка... Что сравнится со сладостью откровенного поцелуя? Тепло усиливается и становится жгучим, нестерпимым, мучительным...

Потом.