По ту сторону... Часть 2. Против Судьбы (джен)

Предупреждение: Канон, это, конечно же, святое, поэтому во избежание каких-либо нападок, напоминаю: прежде всего, этот фанфик — AU, так что претензии придержите при себе. В седьмой — и последней, слава Мерлину! — книге про Гарри Поттера, нам рассказывается, каким именно образом Регулус Блэк стал Р. А. Б.ом и как он подменил медальоны, но так как мне это не подходит, ситуация несколько изменена.

P. S. Да простят меня сценаристы второй и третьей части «Пиратов», ибо я нагло позаимствовала их идею.

* * *

Спустя некоторое время после Распределения.

— Альбус, в чём дело? К чему такая срочность? Всё равно ведь завтра собрание Ордена, — без стука войдя в кабинет директора — зачем стучать, если его и так ждали? — поинтересовался Алекс.

Надо сказать, в кои-то веки ему посчастливилось застать того не за работой, хотя скорее всего Дамблдор просто не хотел начинать никаких новых дел на ночь глядя, зная, что с минуты на минуту должен пожаловать профессор ЗоТИ собственной персоной. А профессор ЗоТИ выразил своё удивление только изумлённо приподнятой бровью, не спрашивая разрешения, прошёл к окну и устало присел на широкий подоконник, где и расположился с максимально возможным удобством.

— Чаю?

— Нет, спасибо. Мне хватило, — хмыкнул мужчина, отворачиваясь от окна и устремляя взгляд на старика. — Вы не ответили на мой вопрос, Альбус. К чему такая спешка?

— Том заходил.

Взгляд Уайта не изменился, отчётливо говоря о том, что Дамблдор своим бессмысленным вызовом оторвал его от срочного и интересного занятия.

— Волан-де-Морт.

— Что?! — Алекс от неожиданности аж поперхнулся. — Какого чёрта он здесь забыл?! — с трудом откашлявшись, просипел он.

Мирно спящий феникс вздрогнул и передёрнул светящимся огненно-красным оперением, но головы из-под крыла так и не вынул. Директор заботливо покосился на притомившегося любимца и понизил голос.

— То же, что и в прошлый раз: хотел устроиться на работу.

— Ну и как успехи? — скривил губы Алекс, вспомнив, с какой одержимостью Тёмный Лорд жаждал обладать Хогвартсом.

Ответный взгляд директора весьма красноречиво объяснил ему, что «Томми» отправился восвояси, мягко говоря, будучи сильно не в духе, и, следовательно, теперь им стоило ожидать новое нападение Пожирателей уже в ближайшем будущем.

— Тогда я навещу Грюма, — подумав, сообщил Алекс и, дождавшись согласного кивка Дамблдора, стремительно поднялся из кресла, но, так и не дойдя до двери, обернулся ещё раз. — Я вот чего не могу понять: на что он рассчитывал, когда пришёл к вам? Неужели думал, что и впрямь сможет здесь работать?

— Сейчас уже мало кто помнит, что некогда Волан-де-Морта звали совсем иначе. Как Том Реддл, он вполне мог бы стать преподавателем Защиты.

— Но Министр…

— А запугивание и подкуп или же, например, шантаж, Алекс, редко подводят, а Том прекрасно разбирается и в том и в другом. А сейчас извините, у меня ещё много работы.

Уайт понимающе кивнул.

— До свиданья, профессор. Я предупрежу Орден?

Когда он вышел, Дамблдор задумчиво посмотрел на пустой портрет Финеаса Найджелуса и, словно снова к чему-то прислушавшись, склонил голову набок.

— Но проверить замок всё-таки будет не лишним. От подземелий и до самых башен.

* * *

За неделю до сентября.

Спуск к морю казался ещё более крутым и выглядел гораздо опаснее, чем в прошлый раз. Вряд ли здесь что-то могло измениться за прошедшее время, тем более что прошло его совсем немного, так что худенький черноволосый парнишка, незнакомо как очутившийся на самом краю обрыва, списал свои опасения на боязнь высоты. Впрочем, мало кому удалось бы сохранить невозмутимый вид при взгляде на бурые от водорослей волны, с силой истерично бившиеся об острые камни располагавшегося далеко внизу побережья.

Парень плотнее закутался в тёплую мантию, надёжно защищавшую его от пронзительного морского ветра, то бьющего в грудь, заставляя отступить на несколько шагов, а то наоборот, усиленно подталкивавшего его к самому краю.

Регулус — а черноволосым юношей был именно он, ещё раз боязливо огляделся по сторонам и, когда его взгляд упёрся в грозно нависавшую над ним кручу, судорожно сглотнул. Слизеринец не без оснований полагал, что аппарировать близ тайника Повелителя как минимум опасно для жизни, поэтому добирался до этого скрытого от прочих смертных места он с помощью незарегистрированного и, следовательно, незаконного портала.

Рядом что-то жалобно проскулил Кричер, с великодушного дозволения молодого хозяина вцепившийся в край мантии перебинтованными пальцами. Неправдоподобно круглые глаза со следами полопавшихся от недавнего напряжения сосудов, с неприкрытым ужасом глядели куда-то в сторону побережья, где — Регулус в этом не сомневался — и находилась та жуткая пещера, рассказ о которой с таким трудом он выбил из вернувшегося на Гриммо 12 домовика.

Юноша понятия не имел, что это за место и в какой части света оно вообще находится, но темнело здесь с поразительной скоростью. Казалось, только что солнце стояло высоко в небе, а уже сейчас — всего пару минут спустя, небо было иссиня-чёрным, как пролитые нерадивым студентом чернила. Неровные выщербины, видимо игравшие роль жутковатой пародии на ступеньки, едва виднелись в сгустившейся темноте, а использовать заклинание для того, чтобы осветить себе дорогу, Регулус не решался, помня как о Лорде, так и о Министерстве с его треклятым запретом на применение магии несовершеннолетними волшебниками. Однако решение этой проблемы он нашёл довольно быстро.

— Кричер, доставь нас к пещере, — скомандовал он, сверху вниз глядя на дрожащий у его ног серый и морщинистый комочек плоти, одетый в тунику с фамильным гербом. Дабы никто не смел покуситься на ИМУЩЕСТВО семьи.

Воздух на секунду уплотнился, когда эльф покорно выполнил отданный ему приказ, и Регулус затаил дыхание, впервые на собственной шкуре ощутив магию домовиков. Ощущение было не то чтобы неприятным, но просто очень непривычным и совершенно непохожим на аппарацию волшебников. На счастье Регулуса, его предположения оправдались: Тёмный Лорд и подумать не мог, что какой-то домовой эльф — безвольная прислуга и, по его мнению, низшее существо, решит проникнуть в пещеру, всячески защищённую от обычных магов и колдунов. Что ж, на подобной недооценке противников он однажды и погорит.

Низшее существо, домовой эльф, преданно глядя на обожаемого хозяина и не ослабевая своей хватки, с лёгкостью преодолел антиаппарационный барьер Волан-де-Морта, оставив позади склизкие стены узкого тоннеля, но проникнуть внутрь зачарованной пещеры ему оказалось не под силу. Впрочем, Регулусу больше и не было нужно, а как открыть вход он, благодаря сбивчивому и постоянно перемежавшемуся всхлипами рассказу побывавшего здесь раньше домовика, знал заранее.

Окрасившийся кровью камень засверкал нестерпимо ярким, режущим глаза светом, а затем просто растворился в возникшей на его месте белоснежной арке. Образовавшийся проход зиял такой непроглядной тьмой, что было невозможно разглядеть, что же находилось на его противоположной стороне. Времени на размышления было не так уж и много, поэтому, отбросив все свои сомнения, Регулус решительно шагнул внутрь. Домовик, разумеется, последовал за ним…

Все, что было дальше, запомнилось юноше в виде коротких обрывков, а то, как ему удалось забрать хоркрукс Тёмного Лорда и как он выглядел, вообще почему-то стёрлось из его памяти. Также как и то, куда этот хоркрукс потом делся.

Кричер, конечно, мог бы ему рассказать, что именно произошло, после того как они, чудом избежав гибели от рук сотен мёртвых инфери, выбрались из подземной пещеры на свежий воздух, но строгий ПРИКАЗ лохматого черноволосого мальчишки, поджидавшего их у выхода из тоннеля, не давал ему сказать ни слова.

Уже после того, как всё было кончено, Регулус с помощью преданного Кричера переместился домой, чтобы обработать полученные во время бегства ссадины и привести в порядок собственные мысли — расплести клубок, в который хаотично сбились все его воспоминания. Обратись он со своей проблемой в св. Мунго, ему после немедленного обследования — негоже заставлять ждать Блэков — непременно сообщили бы, что неприятные ощущения — побочный эффект неправильно наложенного Obliviate. А потом, в довершение к уже сказанному старый целитель, чем-то неуловимо смахивавший на Дамблдора, — наверное, бородой, — добавил бы, что юному мистеру Блэку очень повезло в том, что таинственный недоброжелатель не сделал из него подобие растения. Да, всё это Регулус узнал бы, если бы решил обратиться в Мунго, но он не стал рисковать, предпочтя некоторое время отлежаться у себя в комнате, и сам не заметил, как заснул.

Говорят, что во сне человек может увидеть отдельные эпизоды из своей прошлой жизни, а некоторые исследователи, специализирующиеся на заклинаниях памяти, даже утверждают, что именно во сне многие из их пациентов, некогда подвергшиеся Obliviate, вспоминали насильно отобранные у них картины своей жизни. Регулусу повезло: чары, наложенные на него, были выполнены чересчур поспешно, грубо и непрофессионально и, наверное, именно поэтому, пока он мирно спал, клубок его воспоминаний медленно расплетался нить за нитью. Нить за нитью.

…Подземная пещера, в которой они с Кричером очутились, пройдя через арку, оказалась просто невероятно огромной: свет, исходящий от поднятой высоко над головой волшебной палочки, разгонял тьму, но не позволял увидеть противоположного конца пещеры, а высокие своды вообще находились на недосягаемой высоте. Вдобавок ко всему увиденному, подземное озеро, перед которым внезапно оказался Регулус, сделав всего два шага не в ту сторону, гораздо уместнее было назвать небольшим морем. Впрочем, купаться в нём всё равно было нельзя: в такой ледяной воде сердце не выдержало бы и нескольких минут.

Путь до лодки, к которой вёл его домовик, занял около получаса, зато потом Регулус получил сомнительное удовольствие полюбоваться на магическое творение Повелителя. Лодка, вытянутая эльфом из недр озера, вся светилась холодным призрачным зелёным светом и со следами тины на невысоких бортиках казалась миниатюрной копией легендарного «Летучего Голландца»…

Сознание спящего порой выкидывает разные и даже странные фортели, и вместо того, чтобы «распутывать клубок», Регулус вдруг принялся вспоминать, как в не столь уж и далёком детстве мама перед сном частенько рассказывала им с Сириусом подлинную историю о кошмарном капитане и его судне.

Оба Блэка были тогда ещё совсем мальчишками и с лучащимися восторгом глазами взахлёб слушали, как мама, оставив гореть в их комнате только одну свечу, таинственно-завораживающим полушёпотом уже в который раз по просьбе Регулуса читала сыновьям об одержимом поисками бессмертия древнем волшебнике, заключившем сделку с самим дьяволом и теперь обречённом до скончания времён — до самого Судного дня — скитаться по морям, вербуя на вечную службу гибнувших моряков. А однажды Вальбурга, раздражённая тем, что её старшенький — Сириус, никак не желает успокаиваться и ложиться спать, поведала им о том, что у магглов тоже есть своя интерпретация «Летучего Голландца». И не выдержав дружного напора заинтересованных мальчишек, рассказала, что в маггловском варианте капитан корабля-призрака по имени Дэйви Джонс влюбился в прекрасную языческую богиню моря — Калипсо. А та, чтобы не видеть, как стареет её возлюбленный смертный, наградила его бессмертием и сделала капитаном корабля, чтобы он мог переправлять души погибших в море людей в загробный мир.

Дэйви Джонс честно выполнял возложенную на него миссию, но когда десять отведённых на плавание лет истекли и наступил день, когда он смог ступить на землю, чтобы обнять любимую, её не оказалось в условленном месте — Калипсо, как и стихия, над которой она властвовала, оказалась слишком переменчивой и ушла, устав его ждать. Джонс пришёл в ярость, но боль его была столь сильна, что он вырезал из груди своей сердце и запер его в сундук, а сундук тот спрятал так, чтобы ни один смертный не смог его найти. Желая отомстить обманувшей и предавшей его языческой богине, он подсказал первому совету пиратского братства способ усмирить Калипсо — заточить её в человеческом теле. Пираты согласились, и после того как богиня была покорена, наступила эпоха расцвета пиратства — ибо теперь люди, а не высшие силы управляли непокорной стихией. Что же касается Дэйви Джонса, то он стал страшной легендой, проклятьем, загубившим немало людских душ. Хотя ведь в каждой легенде есть крупицы истины, — глубоко задумавшись, добавляла здесь мадам Блэк и, взъерошив до неприличия короткие волосы младшего сына, прежним загадочным голосом продолжала: — Правда, говорят, что люди и поныне видят в морских портах жуткий трёхмачтовый бриг с чёрными парусами, который растворяется в воздухе, стоит им ненадолго закрыть глаза. Вот только после этой встречи они всегда быстро умирали один за другим, не всегда успевая рассказать кому-нибудь об увиденном. И ещё, — женщина, как несколько минут назад над Регулусом, наклонялась, чтобы поцеловать в лоб вяло сопротивляющегося Сириуса, — говорят, что капитан «Летучего Голландца» уже не Дэйви Джонс.

Понятное дело, что столь резкое — неправильное — окончание интереснейшей истории не способствовало спокойному сну, так что либо братья засыпали, чтобы потом всю ночь воображать себя бравыми пиратами, борющимися за правое дело и грабящими торговые фрегаты, либо после ухода матери устраивали бой подушками, пока на поднятый ими шум в комнату не входил кто-нибудь из родителей, либо Вальбурге приходилось уже на ходу придумывать продолжение своей истории…

Регулус, нежно улыбнувшись мимолётному детскому воспоминанию, перевернулся на другой бок, подтянув подушку себе под голову.

…Блестящая, словно зеркало, чёрная гладь озера, рассекая которую, медленно, без каких-либо усилий со стороны Регулуса и плыла лодка, не только не становилась светлее или прозрачней, когда на неё падал слабый луч света, а наоборот, будто бы даже поглощала его. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что за этим кажущимся спокойствием в озёрных глубинах таится неведомая опасность. Пока лодка плавно скользила по воде, не оставляя за собой даже лёгкой ряби, Регулус не отводил глаз от постепенно становившегося всё ближе и ближе небольшого островка. Теперь даже можно было разглядеть, что это и не остров вовсе, а плоское каменное возвышение, на котором не было ничего, кроме влёкшего к себе источника зеленоватого света — точно такого же, каким светилась и эта жуткая лодка.

Несмотря на быстрое приближение к цели, беспокойство домового эльфа, с самого начала плавания испуганно вглядывавшегося в воды озера, передалось и Регулусу. К тому же за свою сравнительно недолгую карьеру Пожирателя Смерти он успел в полной мере ощутить на себе недовольство Лорда, и поэтому подобное спокойствие и полнейшая — гробовая — тишина только ещё больше усиливали ощущение надвигающейся опасности. Даже летучие мыши, любившие ютиться в подобных местах, покинули облюбованную Повелителем пещеру, причём покинули они её уже довольно давно: Регулус определил это по следам засохшего помёта на полу и стенах.

Когда до островка оставалось всего несколько метров, слух Регулуса потревожил еле слышный, но в то же время такой отчётливый в давящей тишине пещеры всплеск. Кричер всхлипнул и забился под скамью, а парень, и сам напуганный не меньше своего домовика, увидел, как мелькнула и тут же скрылась под водой синюшняя ладонь. Человеческая!

— О Мерлин! Кричер, ты не сказал, что здесь полно инфери! — выдохнул Регулус, по одной только руке опознав этот вид нежити. Спасибо нынешнему преподавателю ЗоТИ, благодаря урокам которого он по крайней мере знал способ борьбы с ними.

Пока что мерзкие твари вели себя довольно-таки смирно, но вряд ли Тёмный Лорд поместил их сюда как украшение озера. Это стража.

Дно лодки скрипнуло, мягко коснувшись илистого дна, но парень, только сейчас осознавший, во что он вляпался и что, скорее всего, вернуться домой живым у него не получится, вздрогнул, с перепугу решив, что этот звук издают когти живых мертвецов, чей покой он столь опрометчиво собрался потревожить.

— Кричер, за мной! — не позволив собственному страху просочиться в голос, чётко приказал Регулус, в этот момент ставший ещё больше похожим на старшего брата, и домовик, отчаянно боясь вылезать на берег, но не осмеливаясь нарушить прямой приказ, медленно зашевелился под своей скамьёй.

Эльф не слишком торопился, и Регулус, сам не ожидавший от себя такого поступка — в конце концов, Кричер, по его мнению, был самым лучшим из служивших Блэкам домовиков — изо всех сил пнул слугу, дабы тот поторопился.

— Живо, я сказал!

Увидев, что домовик, явно вознамерившийся наказать себя за свою медлительность, попытался биться головой о борт лодки, Регулус схватил его за грязный размотавшийся бинт и бесцеремонно потащил за собой, не обращая внимания на виноватое бормотанье безостановочно кающегося эльфа.

Оставшееся расстояние до возвышавшейся на пьедестале каменной чаши Регулус преодолел за пару шагов и, дав волю своему любопытству, заглянул внутрь.

Медальон, тот самый хоркрукс, что удерживал Волан-де-Морта на земле, не давая ему умереть, лежал на самом дне чащи, помимо инфери, защищённый ещё и каким-то светящимся зельем. Регулус взглянул на замершего у его ног домовика, зачерпнул кубком — с созданием вещей из ничего у него всегда был напряг, так что пришлось трансфигурировать прибрежную гальку, — малопонятную и без сомнения опасную жидкость и безжалостно протянул его Кричеру.

— Пей. Это приказ.

Судя по дрогнувшим ушам, эльф ещё помнил, что с ним было в прошлый раз, когда этим же зельем его поил Тёмный Лорд, но приказ хозяина — это закон.

Первая порция. Вторая. Эльф вяло стонал и плакал, но воля хозяина была сильнее. Третья порция. Четвёртая.

Когда уровень фосфоресцирующей жидкости снизился настолько, что самодельный, немного кривобокий глиняный кубок стал царапать о дно чаши, Регулус отбросил его в сторону, — кажется, тот отлетел куда-то в воду, — и дрожащими от напряжённого ожидания руками подцепил золотую цепочку.

Не ударила молния, не грянул гром, Волан-де-Морт не соизволил явиться, чтобы покарать вора. Не произошло ровным счётом НИ-ЧЕ-ГО.

Выложенная мерцающими в свете палочки зелёными камнями — юноша безошибочно определил их, как изумруды, — змееподобная буква «S» едва заметно шевельнулась… Нет. Регулус моргнул. Слава Мерлину, показалось, всего лишь обман зрения, игра теней. Положить на место медальона свой собственный, купленный в Косом Переулке, и восстановить прежний уровень зелья было делом одной минуты.

— Кричер?.. — молодой волшебник обернулся в поисках эльфа.

— Кричер, нет! Стой!

Поздно. Умирающий от жажды, вызванной проклятым волан-де-мортовым зельем, обессиленный эльф подполз к озеру и, зачерпнув в горсть ледяной воды, поднёс мокрые ладони ко рту. И тем самым пробудил затаившихся инфери. Вытянувшаяся из глубин белая рука — Регулус почувствовал, как его затошнило — с остатками облезшего ярко-алого лака на острых ногтях мгновенно схватила замешкавшегося домовика за шею. Тот даже не закричал, когда его неумолимо потащило в воду.

Ныне покойного Ориона Блэка при желании можно было бы назвать миролюбивым человеком, но в своём отношении к домовым эльфам он во многом сходился с мнениями других чистокровных магов и не раз объяснял детям, что несмотря на то, что домовики — всего лишь вещь, имущество семьи, не стоит превращать их во всякую ерунду, в конце концов, они не кролики, плодятся не так быстро… Сириус во всём остальном был полностью не согласен с родителями, но его нелюбовь к маленьким ушастым уродцам в общем, и к Кричеру в частности, просто зашкаливала. Регулус, почему-то вдруг вспомнивший этот эпизод, больше не колебался ни секунды, забыв о постыдной мысли бросить домовика и, пока инфери будут заняты им, попытаться незаметно смыться из пещеры вместе с хоркруксом.

— Accio Кричер!

Инфери, тянувший за собой эльфа, подобного финта определённо не ждал, потому что белая рука вдруг разжалась, и домовика моментально рвануло прочь из холодных объятий. Регулус среагировал в самый последний момент, отскочив в сторону от траектории полёта хрупкого тельца слуги, и вместо того, чтобы врезаться в него, эльф на полной скорости пролетел мимо и шмякнулся о пьедестал.

Проверять, жив ли тот вообще после такого-то удара, времени не было, так что парень просто схватил эльфа за порванную и безбожно испачканную тунику и, забросив его в лодку, повернулся к тянущим к нему свои лапы инфери.

Когда дело дошло до сражения за свою жизнь и жизнь своего слуги, страх вдруг куда-то ушёл, и Регулус на удивление хладнокровно различал среди инфери мужчин, женщин, детей… Бледные лица утопленников и злобные красные глаза, как у их создателя.

— Insendio!!!

Вырвавшееся из палочки пламя голодно взревело и набросилось на мёртвые тела, торжествуя, сжигая, обращая в пепел… Ярость магического огня была столь сильна, что галька и откуда-то взявшийся здесь мелкий песок, раскалившиеся от запредельной температуры, начали превращаться в стекло, а быть может, дело было в магии самой пещеры… кто знает? В любом случае Регулус не стал с этим разбираться и, пожелав «доброму» Повелителю окончательно сломать мозги, пока тот будет пытаться выяснить, что же здесь случилось, находчиво впрыгнул в лодку, на всякий случай держа палочку наготове. Но инфери, даром что мертвы, глупцами не были, после повторной — и уже окончательной — гибели нескольких десятков своих сородичей успокоились и теперь плавали на дне озера, выжидая, когда наступит подходящий момент для повторной атаки чужаков.

Обратный путь показался Регулусу бесконечно долгим. В крови кипел огонь, сравнимый разве что с тем, который только что уничтожил тех инфери. Руки, державшие хоркрукс Тёмного Лорда, дрожали от всплеска адреналина. В глазах двоилось и плясало. То по эту, то по ту сторону лодки чёрная гладь озёра подёргивалась рябью, когда на поверхность всплывали особенно нетерпеливые в своём ожидании мертвецы. Молодые ещё, наверное, свежие… А на дне мини-версии «Голландца», всего в нескольких дюймах от располосованной острыми когтями мантии, которую Регулус, брезгливо и болезненно кривясь, уже успел с себя сбросить, сломанной куклой неподвижно лежал домовой эльф.

— Кричер?! Кричер… — юноша нерешительно дотронулся до безвольного плеча и с облегчением услышал, как тот застонал, когда он перевернул его на спину. — Чёртов эльф, какого дьявола я о нём забочусь? Бросил бы тут и дело с концом. Episkey. Enervate, — маскируя свой страх недовольным ворчанием, парень быстро — скороговоркой — забормотал исцеляющие заклинания, водя палочкой над телом домовика. Тот зашевелился уже чуть активнее.

— Хозяин Регулус… хозяин…

Младшему Блэку стало почти стыдно, когда старый слуга, едва очухавшись, устремил на него полный слепого обожания взгляд.

Звякнула невидимая цепь, и лодка причалила к спасительному берегу. Инфери не высовывались.

Арка, через которую они с Кричером проникли внутрь пещеры, уже куда-то делась, и Регулус, догадавшись, что заплатить здесь надо не только за вход, но и за выход, наспех обмазал выступавший из стены камень кровью, которой почему-то была испачкана его мантия. Напомнив себе о необходимости проверить царапины на наличие яда — с Лорда вполне могло статься устроить и такую пакость в подарок — они перебрались в тоннель и уже оттуда с помощью домовика переместились на прежнюю скалу.

Морской воздух принёс неожиданное успокоение, и он едва не сполз на землю от нечеловеческой усталости, когда поддерживающий его адреналин резко схлынул, оставив после себя только ощущение полной беспомощности. Регулус закрыл глаза и скривил губы, во всей красе представив лицо Повелителя, когда тот наконец обнаружит подмену и прочтёт его наспех накорябанную записку. Р.А.Б. Звучит так… символично. Раб и есть.

— Хоз…

— Accio хоркрукс! — перебив шум прибоя и не дав договорить домовику, вдруг произносит новый — незнакомый — голос, и мгновенно вскочивший и тянущий из кармана волшебную палочку Регулус усиленно щурит глаза, пытаясь разглядеть невидимый в ночной темноте силуэт.

— Expelliarmus! — стыдно, но новоприбывший успевает первым. — Успокойся, Регулус. Я не причиню тебе вреда, мне нужен только хоркрукс.

Кстати, а где?.. Сволочь. Слизеринец яростно цедит сквозь зубы услышанное некогда от отца ругательство. Оно на гоблинском языке, так что он не совсем уверен, что это действительно именно ругательство, но звучит очень похоже. Из кулака незнакомца свисает и серебрится в лунном и звёздном свете золотая цепочка медальона.

Нерукотворная скала нависает над их головами подобно дамоклову мечу, препятствуя проникновению света на узкую каменную площадку, посреди которой неподвижно замерли два противника. Впрочем, они вполне могли оказаться и союзниками. Тем не менее, несмотря на старания утёса, луна нет-нет, а немного освещает лицо самого Регулуса и его неожиданного собеседника.

Младший Блэк, до того как он по вине старшего братца сверзился с собственной метлы от удара бладжером и на всю жизнь заполучил страх перед высотой, был успешным ловцом в своей команде — хотя обыграть Поттера ему так ни разу и не удалось, и поэтому сумел оценить скорость реакции незнакомца, когда тот лишил его волшебной палочки. О том, что тот в пору своей юности — не так уж и давно минувшей — тоже был ловцом — причём лучшим, Регулус просто не мог знать. А просвещать его в планы незнакомца не входило. Хотя погодите-ка… почему незнакомца?

Редкие тучки, неведомо когда успевшие затянуть собой небосклон, ненадолго расступились, и в лунном свете лицо противника стало видно чуть более отчётливо.

Регулус изумлённо ахнул и неосознанно сделал шаг вперёд. Узнанный незнакомец на всякий случай вскинул опущенную было палочку.

— Поттер?!

Тот вздрогнул и отшатнулся. Юноша даже сумел разглядеть, как расширились за круглыми линзами очков — и как сразу не заметил? — зелёные глаза. Зелёные, а не карие. Странно. Хотя что может быть более странным, чем встреча с бывшим «лучшим» другом Сириуса в этом месте?

— Поттер, у тебя совсем крыша поехала? Или это новая стадия преклонения перед Эванс? Отдай мне мою палочку и вали отсюда.

Не отводя взгляда от цепочки хоркрукса, свисавшей из кулака парня, Регулус на полном автомате нёс какую-то чушь, уже понимая, что тот, с кем он сейчас разговаривает — не Поттер, хоть и похож на него. За исключением глаз и ещё некоторых мелочей: не так стоит, не так двигается, не такое самоуверенное выражение лица, как у подлинного Джеймса Поттера.

— Кто ты? И как меня нашёл? Зачем тебе весь этот маскарад?

Парень неторопливо запихнул медальон Волан-де-Морта в задний карман джинс — небрежным таким, даже привычным движением, — и потянулся было к волосам, но поймав на себе пристальный взгляд младшего Блэка — всё-таки Поттер!!! — тут же отдёрнул руку и нагнулся, чтобы подобрать всё ещё валявшуюся у его ног палочку слизеринца.

— Знаешь что, Регулус? — нет, не Поттер. Голос тоже другой: не такой заносчиво-уверенный. — Я точно не знаю, как всё должно было произойти в первоначальном варианте, но тогда ты не выжил. Это факт.

Неудачная подделка под главного Мародёра теперь смотрела на Блэка точно так же, как он сам минуту назад смотрел на лже-Поттера, вот только выражение лица этой «подделки» навевало на мысли об отделении св. Мунго для сумасшедших. А спорить с психами себе дороже, особенно если у психа сразу две палочки.

— И из этого следует вопрос: почему на этот раз ты выжил? Я не менял будущего, а значит, это сделал кто-то другой. Кому ты так дорог, Регулус, что этот кто-то рискнул всем ради того, чтобы спасти тебя? Не знаешь? Кто мог вернуться в это время? Не знаешь или не хочешь говорить?!

«На этот раз… Не выжил… Дорог?..»

Регулус невольно задумался, всё ещё опасливо косясь на «Поттера». Вернее, это сознание невольно ухватилось за слова незнакомца, и мысли потекли уже в совершенно ином направлении. Он знал, на что шёл, пробираясь в эту пещеру. Знал ещё до того, как велел Кричеру — где этот чёртов эльф? Почему не вмешивается, ведь его хозяин в беде?! — отвести его сюда. Он готов был умереть: лишь бы лишить Лорда его вожделенного бессмертия, просто теперь ему было к кому возвращаться. Кто знает, что натворил бы Сириус, если бы его младший брат исчез, не оставив после себя ни следа?..

Додумать Регулус уже просто не успел, так же, как не успел он заметить и того, что незнакомец взмахнул палочкой в его направлении. Obliviate — заклятие памяти надёжно скрыло-стёрло-спрятало воспоминания о пещере, хоркруксе и этой встрече как от самого Регулуса, так и от того, кто мог покопаться в его мозгах.

— Кричер, — окликнул домовика незнакомец, пока младший Блэк не пришёл в себя успевший вернуть палочку её законному владельцу. — Верни его домой и приведи в порядок. И так, чтобы этого никто не видел.

— Да, хозяин, — проскрипел эльф и, щёлкнув пальцами, исчез вместе с ещё не пришедшим в себя другим хозяином. Хозяином нынешним, а не будущим.

Оставшись в одиночестве, парень с облегчением вздохнул и наконец-то взъерошил волосы.

— А теперь за мечом Годрика Гриффиндора. И за объяснениями. Пришло время встретиться с профессором Дамблдором.

* * *

За три месяца летних каникул Алекс успел совершенно отвыкнуть от детей — да он за это лето даже Джеймса с Ремусом видел всего пару раз, полностью посвятив себя делам Ордена Феникса. Лето получилось насыщенным и интересным и в итоге к осени принесло богатые плоды в виде сотрудничества с Блэром. Этот Пожиратель был, конечно, ещё тем подлецом и ублюдком, но всё же… Алекс встряхнулся, выбрасывая из головы все мысли об этом уб… и замирая перед дверью в класс Защиты от Тёмных Искусств, из-за которой до него уже доносились голоса студентов седьмого курса. Снова Гриффиндор и снова Слизерин.

Глубокий вдох, чтобы успокоиться и взять себя в руки, а затем, набравшись смелости, он непременно решительно войдёт внутрь. Вот только наберётся побольше смелости. В загон к драконам, высиживающим свои яйца, и то не так страшно заходить!..

…Буквально сбежав из Хогвартса сразу после окончания уроков — если бы это можно было сделать до занятий с Гриффиндором и Слизерином! — Алекс ну никак не ожидал увидеть в кабинете начальника Аврората то, что он там увидел. Точнее ТОГО, кого он там увидел.

Светлые, ещё больше выгоревшие за жаркое лето волосы, мощная спина, обтянутая тёмной мантией аврора. Чёрт, да ему даже лица этого человека не нужно было видеть, чтобы понять кто он! С Грюмом разговаривал Фрэнк Лонгботтом.

Алекс, на этот раз с помощью Оборотного зелья превратившийся в невысокого жилистого мужчину с короткой густой бородой — кожа под ней чесалась просто нестерпимо — глухо выругался и попытался незаметно закрыть за собой дверь, чтобы уже в коридоре дождаться, когда эти двое закончат свою беседу, но не тут-то было… Его заметили.

— Вы что-то хотели?

Заметил его, естественно, сидевший лицом к входной двери сам хозяин кабинета. Фрэнк с любопытством обернулся взглянуть на вошедшего. Алекс процедил себе под нос особенно изощрённое ругательство и, не имея никакого желания встречаться с бывшим учеником в настоящем и другом, коллегой и напарником в будущем — что с того, что тот его не узнает под новой личиной?! — предпринял безнадёжную попытку улизнуть.

— Простите. Ошибся кабинетом.

Грюм чему-то кивнул и проницательно поджал губы.

— Нет, не ошибся. Входи, «икс», входи, ты и так уже опоз… — Грюм взглянул на часы и неохотно исправился, — раз как всегда пришёл вовремя, то не стой там столбом, подпирая мою дверь: она в этом не нуждается, а заходи и не заставляй других себя ждать.

— Как вы узнали, что это я? — недовольно поинтересовался Алекс, хмуро глядя на Фрэнка, чьё лицо пока по непонятной ему причине выражало бурный восторг, и, скрестив руки на груди, уселся в оставленное специально для него кресло. — Кстати, поздравляю с новым назначением, Лонгботтом, но лучше бы ты дома с женой сидел. А то гляди, из замужней женщины она быстро превратится во вдову.

Восторг молодого стажёра немного поумерился, но несмотря на далёкое от норм вежливости приветствие, полностью так и не исчез.

— Откуда вы знаете моё имя?

Алекс самодовольно улыбнулся в густую бороду.

— Мы встречались.

Заметив, что после этого его замечания Фрэнк с головой погрузился в размышления о правдивости этих двух слов, он переключил своё внимание на Грюма, молчаливо наблюдавшего за процессом их знакомства.

— Вы ничего не хотите мне объяснить?

— Нет, но всё равно придётся. Кстати, хорошо, что вы уже знакомы: будет легче сработаться, — улыбнулся старый аврор.

Мгновение тишины, а затем нерешительная реплика обычно такого решительного Лонгботтома, отчего-то терявшегося в присутствии начальника — грозы всех стажёров. Сам Алекс — тогда ещё Сириус — таким не был, это он помнил со стопроцентной уверенностью. Разве что наравне с прочими стажёрами из кожи вон лез, чтобы доказать, что он — лучший. Обидно, но Грюм упорно не хотел в это верить.

— Вообще-то МЫ как раз не знакомы, это ваш осведомитель откуда-то меня знает.

Судя по тону, Фрэнк не отказался бы узнать, откуда именно. В ответ он был вознаграждён «благодарным» взглядом «мистера икс» и выразительным — от шефа. После этого наступил черёд Алекса вставить своё веское слово, но тот не особо торопился с приговором. Медленно оглядел его с головы до сияющих лакированных ботинок (наверняка Алиса постаралась! Муженёк у неё всегда был тем ещё лентяем — Алекс это помнил ещё со времён собственной учёбы) и, скептически приподняв правую бровь, вновь перевёл взгляд на Грюма.

— Мне не нужен напарник.

Произойди этот странный во всех смыслах разговор ещё месяца три назад, Фрэнк, человек по натуре добродушный, хоть и немного грубоватый — настоящий гриффиндорец — непременно бы попытался доказать, что он не прав. Сейчас Фрэнк не сделал ничего, и это тоже наводило на определённые мысли.

— Я работаю один, — упрямо произнёс Алекс, с вызовом глядя на бывалого аврора.

Ситуация из запутанной и странной быстро трансформировалась в настоящий заговор, конечной целью которого было навязать ему вот этого самого стажёра, мать его! Алекс мысленно извинился перед миссис Лонгботтом и, яростно сузив глаза, отчеканил:

— Нет. Он. Мне. Не. Нужен.

— «Икс»… — Грюм, наконец, зашевелился и перестал изображать из себя жертву василиска. — Ты, как источник о действиях Пожирателей, очень важен для Аврората, и я не могу тебе позволить рисковать собой в обыденных каждодневных стычках.

— И причём тут Лонгботтом? — недоверчиво прищурился Алекс в ожидании продолжения. Грюм тянул — это невероятно, но он почему-то медлил с ответом! Алекс похолодел, прислушиваясь к зашевелившему внутри него плохому предчувствию: точно то же самое он испытывал перед тем, как Дамблдор — вот уж несомненный мастер сюрпризов! — вывалил на него сногсшибательную новость, что отныне он будет преподавать прОклятый предмет, на котором дольше года мало кто удерживался. Как показало время, директор не ошибся: Алекс не знал почему, но ему не просто удалось не вляпаться в неприятности, но и остаться преподавать Защиту второй год подряд.

Вопрос про Лонгботтома Грюм попросту проигнорировал, положив руки перед собой на край стола, плавно подходя к одному ему ведомой конечной цели этого разговора. Хотя спокойную уверенность Фрэнка вполне можно было объяснить его осведомлённостью: иначе зачем ещё Грюм стал бы рисковать раскрытием столь ценного осведомителя?.. Как есть заговор!!!

С каждым последующим словом Алекс, уже всё для себя уяснивший, хмурился всё больше и больше.

— У меня есть информация, согласно которой Пожиратели получили новый приказ: во что бы то ни стало найти человека, столь хорошо осведомлённого обо всех их планах. Вы это знали?

— Догадывался, — уклончиво ответил он, вспомнив о том, что поведал между делом Блэр об истинной причине смерти Ориона. — Информация проверенная?

— Разумеется.

Спрашивать, откуда и от кого старый аврор всё это узнал — причём очевидно, что узнал он гораздо больше, чем сказал, — Алекс не стал — и так ясно, что ответа он не дождётся.

— Но что хуже всего: среди моих людей появился предатель. «Икс», вас до сих пор не взяли лишь потому, что ваша информация поступала ко мне в самый последний момент, и у предателя просто не оставалось времени сообщить об этом куда надо.

— Хорошо, значит, так будет продолжаться и дальше, — скупо произнёс Алекс и взглянул на часы: до приёма следующей дозы Оборотного зелья оставалось ещё двадцать минут. Пока можно было не торопиться, главное, не пропустить момент, а не то Фрэнк сильно удивится, увидев здесь своего бывшего преподавателя Алекса Уайта.

— Я ещё не закончил, — теперь в голосе аврора звучала сталь. — С этого дня Лонгботтом будет следовать за вами в каждом вашем крестовом, — усмешка, — походе. И это не обсуждается.

— Это не обсуждалось бы, будь я вашим подчинённым. К счастью, это не так, и я всего лишь добровольно оказываю вам некоторую посильную помощь, — Алекс чувствовал себя на высоте. Глядя на выражение лица главы Аврората, ему казалось, что этими словами он сполна расплатился с будущим шефом за те выволочки, что он устраивал им с Джеймсом, угрожая понизить зарплату и лишить премии. И лишил ведь, гад этакий!

Старый аврор помолчал, мимолётно потёр старый шрам на щеке — самый явный признак крайней ярости и обернулся к внимательно ловившему каждое произнесённое здесь слово Фрэнку.

— Лонгботтом, выйди. И не дай Мерлин тебе проболтаться о том, что здесь было. Лишу премии.

Алекс фыркнул, не сумев подавить веселье, охватившее его после это угрожающей фразы. Фрэнк, внешне невозмутимый, — только в глазах плещется разочарование, — кивнул и молча выполнил приказ. И лишь после того как они остались в кабинете одни, Грюм снова вернулся к прерванному им же самим разговору.

— Ваше же счастье, что вы не мой подчинённый, ибо завись это от меня, вы бы всю свою жизнь проторчали в должности стажёра, перебирая бумажки. И даже будь вы сверходарённым волшебником, к настоящей работе я бы вас не подпустил. Хотите знать, почему?

Алекс молчал, стараясь не встречаться взглядом с разбушевавшимся аврором. Подобную речь он уже слышал много-много лет назад и примерно мог сказать, что последует дальше. Почти такой же разговор состоялся у них спустя полгода, после того как Грюм, скрепя сердце, сделал их с Джеймсом полноправными аврорами. После той беседы он долго был вне себя от ярости и, уже накачиваясь под завязку огневиски вместе с Джеймсом, которому тоже влетело за компанию, они дружно ото всей своей поттеровской и блэковской души отругали щедрого на сравнения и метафоры начальника.

Большую часть тирады Алекс благополучно пропустил мимо ушей, однако Грюм, как раз только что обвинивший его в несдержанности, этого почему-то не заметил. А как же постоянная бдительность?..

— Почему вы не хотите брать с собой Лонгботтома? Считаете, что он — тот самый предатель?

Алекс от такого предположения (старина Фрэнки — и вдруг предатель?!) едва не рассмеялся. Это Фрэнк-то?! Да более честного человека, чем он, ещё поискать надо!!!

— Нет, конечно!

— Тогда в чём дело? Этот парень один из лучших, пусть осваивается, набирается опыта в процессе работы. У нас сейчас каждый человек на счету.

Алекс снова невольно вспомнил, что их с Джеймсом, несмотря на отличные оценки и характеристики, в стажёрах продержали почти целый год. Фрэнку повезло, его заметили почти сразу. Впрочем, зависть на его решение никоим образом не повлияла.

— Во-первых: потому что я работаю один. Во-вторых: потому что он мне не нужен. И в третьих: потому что я не хочу, чтобы его жена обвиняла меня в смерти своего мужа. Этого достаточно?

Судя по хмурому выражению лица и сошедшимся на переносице густым серым бровям, Грюму этого было недостаточно, но в одном Алекс был прав: приказывать ЕМУ глава Аврората не мог. Маг неохотно кивнул, и «мистер Икс» встал на ноги. До окончания действия Оборотного зелья оставалось всего несколько минут.

— «Икс», — окликнул его Грюм, когда он уже взялся за ручку двери, но ещё не успел её повернуть.

— Да?

— Запомни, — аврор вдруг перешёл на «ты», — я не потерплю обсуждения моих приказов. Тем более в присутствии моих подчиненных. Это ты пришёл ко мне — не я, так что в следующий раз делай то, что тебе сказано, или можешь проваливать к Пожирателям и докладывать уже им.

Алекс неприязненно поджал губы, впервые в жизни поймав себя на том, что сейчас искренне — всей душой — ненавидит этого мрачного и прославленного вояку.

— Если вам некуда деть этого горе-стажёра, сплавьте его в Орден, — категорично отрезал он, выходя в коридор. Ему даже удалось сдержать совершенно детское желание демонстративно хлопнуть дверью, что уже само по себе было немалым достижением.

Фрэнк, как ему и было приказано, ждал в коридоре, подпирая стену и от нечего делать прислушиваясь к болтовне нёсших караул авроров. К сожалению, несмотря на своё, вне всяких сомнений, интереснейшее занятие, вышедшего из кабинета Алекса он всё же заметил.

— Сэр, постойте!

Хорошо хоть, что додумался не назвать «иксом» по примеру своего шефа.

Один из авроров обернулся на голос, но поняв, что обращаются не к нему, на всякий случай пригляделся к худощавому бородатому мужчине, который послушно замер на месте. На преступника он мало чем походил, кроме немного лихого вида — да и какой разбойник добровольно сунется в Аврорат, где число бдительных служителей правопорядка на квадратный метр просто зашкаливает? Так что, не увидев в бородаче никакой угрозы, аврор продолжил отстаивать свою точку зрения перед скептически настроенным товарищем, безуспешно пытавшемся скрыть свою зевоту.

Алекс вздрогнул, обречённо закрыл глаза и, неторопливо досчитав до десяти, повернулся лицом к подошедшему Фрэнку.

— Мистер Лонгботтом, если вы думаете, что после разговора с ВАШИМ, — ударение на последнем слове, — начальником я изменил своё решение, то вы ошибаетесь. Повторюсь ещё раз: мне не нужен напарник, — совершенно спокойно произнёс он, глядя прямо в глаза гриффиндорца. Оказалось, что они с Фрэнком примерно одного роста, а он уже и забыл об этом…

В светло-голубых глазах восемнадцатилетнего парня не было осуждения или недовольства, к своему удивлению Алекс увидел в них понимание с лёгким оттенком обиды и яркую искру живого ума, которой через несколько лет предстояло навсегда затухнуть по вине пытавшей его и Алису Беллатрикс Блэк. Он видел её тогда, в Малфой-мэноре, когда был убит Орион. Грациозная соблазнительница в удивительно шедшем ей тёмно-бордовом платье. Падший ангел. Дьявол в женском обличье. Несмотря на сжигавшую его ненависть и неистовое желание отомстить за друзей, не восхищаться ею было невозможно. Алекс встряхнулся, прогоняя прочь воспоминание о тяжёлом бордовом бархате и иссиня-чёрных волосах, подобно водопаду, ниспадавших на открытые белые плечи. На смену захватывающему своей дикой красотой лицу Беллатрикс, перед ним возникло загорелое лицо Фрэнка с редкими веснушками на носу и щеках. Отрезвляющий контраст.

— Фрэнк… — наплевав на приличия, свою прежнюю манеру разговора и будущие последствия, приняв решение, начал Алекс, буквально бросаясь вниз головой в затягивающую воронку водоворота. — Мой тебе совет: держись как можно дальше от Беллатрикс Блэк и… — секунды колебаний, — …и от всех представителей этого семейства. А ещё лучше бросай эту работу ко всем чертям, хватай жену и уезжай с ней куда-нибудь загород, и вместе растите там сына.

— У меня нет сына, — от неожиданности ошеломлённо хлопая глазами, растерянно ответил тот, вызвав на лице Алекса — кстати, всё ещё жутко чешущемся под проклятой бородой — широкую ухмылку.

— Ну ведь у вас всё ещё впереди, — и забывшись, он панибратски хлопнул парня по плечу. — Вот родится пацан, и назовёшь в честь прадеда Невиллом, верно?

— Ещё не знаю…

Расслабившийся Алекс едва не заявил, что зато он — знает, так как Фрэнк сам ему это рассказал в будущем, но вовремя успел спохватиться. Так вовремя, что едва не прикусил язык. Лонгботтом выглядел как человек, которого кто-то сильно огрел по голове, и определённо уже прикидывал, кому из своих многочисленных знакомых он рассказывал, как звали его прадедушку.

— В общем, сделай, как я сказал, или остаток своей жизни ты проведешь, играя в кубики в св. Мунго, — на прощание добавил он, и пока Фрэнк приходил в себя после его откровений, скрылся за поворотом. Попыток догнать его парень больше не предпринимал: видимо, ему с лихвой хватило и первой.

Увидев на следующем собрании Ордена Феникса, рядом с приятно удивлёнными Джеймсом и Ремусом знакомую широкоплечую спину, Алекс понял, что его прощальный совет всё же достиг ушей главы Аврората. Так в Ордене стало на одного человека больше. Могло бы быть и на два, но на этот раз Лонгботтом проявил некоторое благоразумие и не стал притаскивать сюда супругу. В будущем Алекса он поступил иначе, хотя Уайт почти не сомневался, что как только Алиса выяснит, чем занимается её ненаглядный муженёк, то сразу же прибежит к Дамблдору с требованием включить её в ряды фениксовцев. Внешне такая милая полненькая девушка, а как вцепится… Наверное, именно поэтому в ту пору, когда она была старостой, количество и интенсивность мародёрских шалостей резко снизились до минимального уровня. Алекс ещё помнил, как он тогда радовался тому, что в этом плане Лили до неё было как до луны.

А когда, несколькими неделями позже, быстро сгруппировавшиеся Пожиратели, несмотря на оказанное им сопротивление, всё-таки сумели оттеснить и загнать в угол отряд авроров, в котором был и Алекс, он выяснил, что в отличие от Аластора, Фрэнк его прощальному совету не последовал.

Видимо, Грюм слишком близко к сердцу воспринял новость о предателе, потому что сразу после того разговора он отдал распоряжение, согласно которому отряд был немедленно расформирован, и из прежних его членов осталось лишь несколько человек, в которых он был уверен на 110%: бывший однокурсник и сослуживец и ещё двое. Так что, присматриваясь к новым лицам, Алекс совсем не был удивлён, заметив среди них знакомое лицо Фрэнка Лонгботтома: Аластор Грюм, в будущем более известный как Грозный Глаз, всё-таки нашёл выход из ситуации. «Мистер икс» отказался от напарника, но это не помешало главе Аврората поставить их в одну упряжку. Впрочем, когда Фрэнк блокировал предназначавшееся ему проклятье, Алекс волей-неволей, а посмотрел на идею с напарником уже под иным углом.

Спасло всех их тогда только чудо: чудо в лице Блэра, пока суть да дело, успевшем незаметно для уцелевших Пожирателей прикончить парочку своих сотоварищей, и нежданно-негаданно явившегося подкрепления во главе с самим Грюмом. Как потом, отдыхая после жаркой схватки, раскололся начальник, сообщение с просьбой о помощи ему принесла та же сова, что и сообщение о предателе. На вопрос Алекса, почему он в это поверил, Грюм в ответ проворчал себе под нос, что там была очччень интересная приписка. Дальше распространяться на эту тему он не стал, разве что уродливый шрам набух и налился опасной краснотой: то ли от смущения, то ли от гнева. Уайт неплохо изучил своего экс-начальника за годы службы, поэтому больше склонялся ко второму варианту. А так как Алекс не знал ни одного человека, который мог бы написать и отправить это письмо, то вывод был очевиден: помощь пришла с лёгкой руки предприимчивого Блэра — недаром он, видать, со Снейпом так много в будущем общался. Сказать «спасибо» Пожирателю Смерти у Алекса просто язык не повернулся бы, но тот особо и не настаивал. Только на следующий день, во время завтрака знакомая пепельно-серая сова уронила рядом с ним конверт с одним-единственным словом внутри.

«Не за что».

* * *

Человек сам строит свою судьбу, говорите вы? А так ли это? Уверены ли в своём ответе?

Что такое судьба? И властны ли мы над ней? Или это она правит нами?

Ответ на этот вопрос пытались найти многие мудрецы и философы древности, и у каждого — у каждого — была своя точка зрения, которую никто из них не сумел доказать.

Так что же определяет жизненную стезю человека? Судьба? Человеческая воля? Тюхэ? (п/автора: греческая богиня судьбы) Мифические Мойры? Не в этом суть: суть в том, как её обмануть.

— Видимо, такова судьба, — так говорят люди, тщась объяснить собственную слабость и неспособность сделать решающий шаг. Что ж, судьбе, конечно же, виднее, чем простому смертному. А что делать, если человек — не просто обычный смертный, а волшебник, сильный волей и духом?

Нельзя изменить будущее, не нарушив течения своей судьбы, нельзя изменить свою судьбу, не изменив при этом судьбы других людей в лучшую или же в худшую сторону. Далеко не все с этим согласны, но ведь не зря перед работой с Маховиками молодых магов предупреждают о соблюдении осторожности. Любое, даже самое незначительное вмешательство в историю находится под строгим запретом, так как способно уничтожить весь пространственно-временной континуум.

Человека — мужчину — рискнувшего всем, что у него было, такие «мелочи» не волновали.

Судьба — своенравная особа, она покровительствует храбрецам, но не любит наглецов, а тот пришелец из будущего, на которого она на этот раз обратила свой взор, вмещал в себя обе эти черты. Если ты готов рискнуть, будь готов и потерять. Алекс Уайт рискнул всем, и теперь пришло время расплачиваться за свою дерзость. Наказание было уже готово, и возможно, оно было страшнее всего, что иновременец успел пережить за всю свою жизнь. Пришёл ЕГО черёд познать гнев Богов. Также как и черёд второго иновременщика, до этого столь разумно державшегося в тени, а теперь вот тоже рискнувшего выбраться на свет божий. Но сначала нужно было решить Судьбу Сириуса Блэка — Алекса Уайта. Райден Блэр мог и подождать.

* * *

Воистину, дети — цветы жизни на могилах их учителей. Кара небесная. Алекс осознал, что значит это вроде бы ироничное изречение только к концу второй недели, а до этого он успел прожить четырнадцать дней в самом настоящем аду. Студенты РАСПОЯСАЛИСЬ и ни в какую не желали слушаться даже своих деканов, не то что простых учителей. Профессор Вектор была уже на грани нервного срыва и каждый раз перед началом занятий бегала в Больничное крыло за успокоительным. Алекс, искоса поглядывая на своих товарищей по работе и по «несчастью» либо за ужином, либо на пятничном педсовете, мог бы сказать, что зелье мадам Помфри ей не очень-то и помогало. Правда, вряд ли подобная информация обрадовала бы профессора Арифмантики, поэтому Алекс благоразумно держал язык за зубами и старался не думать о том, что он и сам уже не далёк от того, чтобы каждую провинность наказывать отработкой в Тёмном лесу и снятием сотни-другой баллов. Биннс, по дружному мнению коллег, был самым удачливым счастливчиком из всего преподавательского коллектива: ни для кого не было секретом, что на его уроках спали абсолютно ВСЕ. Чуть меньше повезло Синистре и Дэверо, зато остальным преподавателям оставалось только «расслабляться» и, как говорится, начинать «получать удовольствие».

Первый курс был довольно смирным: дети до сих пор с трудом ориентировались в громадном замке с его запутанными коридорами, исчезающими дверьми и перемещающимися лестницами, так что им элементарно не хватало ни сил, ни времени, ни знаний на хулиганства. Но это ничего, старшие курсы — шестой-седьмой — с лихвой компенсировали бездействие малышни. Особенно Слизерин — Гриффиндор. Особенно последний — и самый отчаянный курс в этом году, и то, что именно на этом курсе учились Мародёры, только ещё больше осложняло преподавателям жизнь.

Алекс до сих пор с содроганием вспоминал, как Джеймс, опять из-за какой-то ерунды взъевшийся на Сириуса, во время урока заклинанием заставил исчезнуть ножку стула, на котором тот лениво раскачивался, и в результате слизеринец не просто распластался на полу, по пути сбив сзади стоящую парту: он каким-то образом умудрился удариться виском об угол этой самой парты, из-за чего Алекс, не без оснований подозревавший возможность сотрясения мозга, был вынужден отконвоировать парня в Больничное крыло.

К счастью, его опасения оказались напрасными, и уже на Зельеварении Сириус, как ни в чём не бывало, крошил корешки вместе с Эйвери: Снейпа Слагхорн ещё в начале первого курса посадил с Лили.

Что конкретно потом произошло, Алекс узнал едва ли не позже всех, хотя сопоставить факты и сделать правильный вывод было совсем не сложно.

Видимо, Джеймс за полгода противостояния с бывшим лучшим другом успел совершенно позабыть о том, какая тот злопамятная личность. А вот Алекс помнил. И так как он был не менее злопамятной личностью и вдобавок ко всему очень любил вдоволь поспать, то неудивительно, что он во всех подробностях запомнил, как Джеймс посреди ночи пробрался к нему в кабинет с совершенно безобразной просьбой начислить Гриффиндору сто пятнадцать баллов. Причём в ответ на его вполне законный вопрос «с какой стати?», тот с совершенно идиотским выражением лица уверенно заявил «ну ты же мой друг!» Друг этого не оценил и разве что не пинком выставил Поттера в коридор к поджидавшему его там Люпину. Джеймс — король идиотов! — утром бросил взгляд на часы и, убедившись, что «друг» (уже в кавычках) не только не исполнил его ма-аленькую просьбу, но и наоборот, снял ещё двадцать баллов, обиделся и прогулял лекцию по Защите. Алекс в свою очередь тоже обиделся и, обидевшись, задал студентам такое количество домашней работы, что те едва не взвыли. Вот с тех самых пор они больше не разговаривали, то есть уже целых два дня. Но вернёмся к случаю в кабинете Зельеварения.

Джеймс исчез. Прямо посреди урока. Прямо из-за котла, в который он в тот момент ссыпал небрежно нарубленные коренья. Куда именно он делся, Ремус, пропустивший исчезновение друга из-за того, что как раз в этот момент он изучал рецепт зелья, смог определить только по упавшему откуда-то сверху ножу и негодующему восклицанию Джеймса. Всё это было бы весьма забавно, если бы не было так грустно: снять приклеившегося к потолку Мародёра получилось только специальным разъедающим зельем, которое Слагхорн, поняв, что стандартными способами они ничего не добьются, нашёл в шкафчике среди своих неприкосновенных запасов. Джеймс же, несмотря на то, что между ним и полом было не меньше пяти метров — потолки во всём Хогвартсе были очень высокими — успел заметить, каким заклинанием зельевар снял защитные чары, препятствующие студентам растащить особо редкие ингредиенты на собственные нужды. Даже Сириус, которого, разобравшись в чём дело, наказали мытьём груды котлов, потом так и не смог объяснить, как ему удалось провернуть этот фокус. Алекс, узнавший об этом забавном инциденте уже не от Слагхорна, а от Кеттлберна, отчего-то был уверен, что случившееся не было спланировано заранее, как опрометчиво считал Джеймс, а произошло совершенно случайно. Ремус не спорил: в конце концов, кому виднее?..

Сегодня была уже суббота, с тех пор миновало несколько дней, но смутная, непонятная до конца тревога, примерно тогда же поселившаяся в сердце Алекса, не оставляла его даже сейчас. И с приближением вечера всё острее становилось пришедшее извне странное желание сбежать из-за стола от коллег, студентов, друзей и спрятаться, запереться на ключ в своём кабинете, чтобы никто и никогда не сумел его там найти. Внутренний голос (отголосок здравого смысла или начальная стадия раздвоения личности?) сочувствующе и почему-то очень похоже на взрослого Снейпа прошептал, что ему это уже не поможет.

— …екс, а вы что думаете? — ввинтился в ухо чем-то недовольный женский голос. Поняв, что к нему обращается профессор Астрономии, Алекс вымученно, но от того не менее очаровательно улыбнулся. Ноль эффекта, никакой реакции. Синистра так же холодно, как и минуту назад, смотрела на него в ожидании ответа. Обиженная женщина — это страшная сила, но женщина оскорблённая страшнее вдвойне. Синистра не забыла ту страстную сцену в коридоре, как не забыла она и того, что Алекс так и не пришёл к ней, после того как Филч, примчавшийся на грохот упавших доспехов, нарушил их уединение. Видимо, как она и сказала на прощание, дверь в её спальню действительно оставалась открытой всю ночь, потому что когда на следующее утро Алекс попытался принести ей свои извинения, она ответила, что не понимает, о чём идёт речь, и, обдав оторопевшего коллегу ледяным презрением, удалилась с высокомерием королевы. Синистра тоже оказалась дамой злопамятной: несмотря на прошедшие месяцы, она заговаривала с Алексом только если у неё не оставалось никакого выбора, а её взгляду мог бы позавидовать даже василиск Салазара Слизерина.

— Простите, кажется, я задумался и прослушал вопрос. О чём вы говорили? — предельно вежливо переспросил Алекс, всей душой мечтая оказаться на месте крохи Флитвика: тот сидел на другом конце стола и находился вне досягаемости стервы, в которую, увы, благодаря ему, превратилась некогда такая милая, но назойливая преподавательница Астрономии.

Чувствуя, как под упёршимся в него негодующим взглядом он начинает покрываться каменной коркой, Алекс лениво ковырнул почти полную тарелку и перевёл взгляд на ужинавших гриффиндорцев. Мародёры, совершенно позабыв о том, где они находятся, о чём-то самозабвенно спорили. Джеймс, ни на что не обращая внимания, нацепив на вилку овощную котлету, активно размахивал ею для придания пущей убедительности своим словам, и даже Питер периодически вставлял в разговор какие-то свои замечания. К сожалению, даже острый слух анимага не мог помочь разобрать среди всеобщего гвалта, что именно тот говорил, но судя по сложенным на груди рукам и наклону головы, единственному здравомыслящему человеку в этой компании это «что-то» совсем не нравилось.

— Я спрашивала, что вы думаете о новом законопроекте Министерства? — повторила свой вопрос Синистра.

— Да, Алекс, какое у вас мнение на этот счёт? — упёршись грудью в край стола, с любопытством взглянул на молодого коллегу Дэверо, блестя тёмно-карими глазами, и профессор ЗоТИ мысленно поблагодарил Дамблдора за то, что тот додумался посадить их в некотором отдалении друг от друга: так семейное сходство бросалось в глаза не слишком сильно, по крайней мере вслух Алексу ещё никто, кроме Олливандера, этого не говорил.

— Законопроект — чушь, а Министра давно пора отправить в св. Мунго.

— Ну отчего же? — тут же отозвался родич, поддерживавший политику, проводимую Министерством, хотя, как и многие волшебники, несколько недолюбливавший нынешнего Министра магии.

— Потому что только полный болван или сумасшедший может рассчитывать на то, что он чем-то поможет. А так как Купер на болвана не похож, я делаю вывод, что он сошёл с ума, — категорично заявил Алекс, не став упоминать о том, что возможно Министр находится под заклятием Imperio, и переключил своё внимание на стол Слизерина. Аристократы, кичащиеся своими великосветскими манерами и происхождением, шумели ничуть не меньше магглорожденных студентов, но Сириуса с его новым приятелем Снейпом и ещё нескольких семикурсников на ужине почему-то не было, хотя Алекс был в этом не совсем уверен: вполне возможно, что, насытившись, те просто незаметно покинули Большой зал.

В горле было сухо, как в пустыне Гоби, и Алекс потянулся было за кувшином, но вместо этого едва не опрокинул его, каким-то образом умудрившись задеть локтём кубок МакГонагалл.

— Какого чёрта? Простите, профессор, я случайно, — тут же извинился он перед гриффиндорским деканом и перевёл взгляд на свои руки. Несколько раз сжал и разжал мелко дрожавшую ладонь. Посмотрел на кувшин, потом на кубок. Вернее на ДВА кувшина и ДВА кубка, на размножившуюся МакГонагалл. Открыл рот… и едва не завопил от внезапной боли в руке. Сердце, весь вечер, подобно африканским барабанам или азбуке Морзе, выстукивавшее о приближении беды, зашлось в крике. Когда боль стала чуть более терпимой и появилась возможность наконец-то вздохнуть, Алекс, из последних сил сохраняя равновесие, шатаясь на негнущихся ногах, выполз из-за стола. Тихого вопроса Дамблдора «Что с вами, мистер Уайт?» он попросту не расслышал.

Перед глазами всё поплыло, и когда стол с занудами-преподавателями и ужасно шумными студентами остался позади, за захлопнувшейся за его спиной дверью, он с облегчением привалился к холодящей кожу стене.

Боль накатывала волнами, с каждым разом становясь всё сильнее и сильнее, и Алекс, отстранённо подумав, что если сейчас не станет легче, он потеряет сознание, дрожащими руками поспешно закатал левый рукав мантии. Пальцы не слушались, и прежде чем ему удалось это сделать, миновало несколько бесконечно долгих, изматывающих минут, а потом… На испещрённой старыми шрамами и свежими царапинами коже темнел жуткий, неведомо откуда взявшийся ожог, который, очевидно и являлся источником всей этой боли.

Алекс окаменел, слепо уставившись на пятно. Пока что размытое, оно с каждой секундой становилось всё отчётливее, и Алекс, не в силах оторвать от него глаз, зачарованно смотрел, как на его коже медленно проступает Чёрная Метка.

Пришло и ушло смутное осознание того, что теперь-то он знает, куда подевался Блэк и его приятели…

Оглушённый чужеродной магией, организм отказывался работать, как положено, сердце билось с невероятной быстротой, заглушая все прочие звуки и, наверное, именно поэтому он не сразу услышал зовущий его обеспокоенный голос.

— Профессор? Профессор Уайт, вам плохо? Мне позвать на помощь? — «да разве тут чем-то можно помочь?» — полная немыслимого отчаяния мысль. — Что это? О Господи, это же…

Зелёные глаза с застывшим в них ужасом и неверием. Копна рыжих волос. Лили Эванс — мозг отметил всё это со странной заторможенностью, и Алекс похолодел, запоздало поняв, что о Чёрной Метке на его руке теперь знает не только он.

— Лили… поз…ви Дамблдора… — сухими губами прошептал он, а затем каменный пол стремительно рванулся ему навстречу, и одновременно со вспыхнувшими перед глазами красными звёздами Алекс, наконец-то, потерял сознание.