Исход земной цивилизации. Апокалипсис (гет)

Древний Египет. 3554 г до н.э.

-…Этого мало, Мардук, атмосфера снова начинает разрушаться, необходимо больше золота. Ану недоволен, — мрачно сказал Нинурта, остановившись под тенью пальмы; лоб его покрыла испарина. — Жара здесь еще более невыносима, нежели в моих землях.

— Тогда мне нужно больше рабов, — задумчиво протянул Мардук, сцепив руки за спиной. — Необходимо больше продовольствия, чтобы человечество могло плодиться. И я не говорю о жалких подачках, которые моя супруга раздает на улице. Необходимо нечто глобальное — рисовые поля и пастбища. Но, как видишь, кормить скот в этих землях нечем. Мы в пустыне.

— Не хватает второго глобального потопа, — сказал Нинурта с иронией.

— Боюсь, что Ану не захочет вкладывать деньги в Египет, ведь страна живет только для обеспечения связи с Нибиру. Изначально Египет существовал для отправки золота на Нибиру, но теперь космопорт перенесен. Сейчас мы начали постройку пирамиды. Но что будет, когда мы закончим ее?.. Это значит, нам нужно как-то самим вертеться. Если ты заметил, мы все здесь живем довольно скромно, — Мардук демонстративно оглядел свою одежду.

— Не пытайся пустить мне пыль в глаза, брат, дело ведь лишь в этой жуткой жаре, заставляющей тебя ходить полуобнаженным, подобно рабу, — он отодвинул ветвь жасмина, с интересом наблюдая за девушкой, смеющейся над собственными неудачными попытками выстрелить в мишень из лука. — Кажется, мода Египта начинает мне нравиться, — добавил Нинурта, глядя на едва прикрывающее все прелести племянницы платье.

— Я бы и тебе посоветовал сменить наряд на что-то более легкое, — с наигранной заботой предложил Мардук, глядя на его длинное одеяние из плотной ткани.

— Всегда считал ее милым маленьким ребенком. И когда это моя племянница так выросла? — Нинурта издал неопределенный звук, свидетельствующий о нешуточной мозговой активности. — Вот уж у кого совсем нет забот!

— Инанна долгие годы прославляла нас, богов, и надо отметить, что благодаря ее стараниям нас чтят и от нас зависят, — расщедрился на похвалу Мардук. — Но я думаю приобщить ее к какой-нибудь полезной деятельности, чтобы не сидела без дела. Твоя матушка говорила, что во время пребывания в Эрехе Инанна исследовала множество земных трав и растений и даже нашла их применение в медицине. Может, стоит доверить ей развитие медицины Египта на уровне снадобий? — затем он задумался. — Но после ее последней выходки мне кажется, что она все еще недостаточно зрелая для чего бы то ни было серьезного.

В этот момент Инанна, увидев, как споткнулась на камне служанка, тут же бросилась ее поднимать.

— И мягкосердечная… — добавил Нинурта, почесав отросшую бородку. — Могу устроить ей инструктаж по поводу того, как обращаться с рабами, — глаза его наполнились хитростью; Нинурта оценил изгибы ее оголенного торса и грудь, едва скрываемую парой широких кусков ткани, спускающихся от шеи до юбки. — Думаешь, она всё ещё невинна?

Мардук только хмыкнул, вновь посмотрев на неё, теперь уже оценивающе.

— Она воистину прекрасна и наверняка снискала внимание мужчин Нибиру, — расценил он, но тут же спохватился, так как затронутая тема была предосудительна: — Я бы посоветовал тебе смотреть на нее не более, чем как на ребенка.

— Такая красота опасна для нее самой, — не слушая его, выдал свои мысли Нинурта. — Смотри лучше за своим сыном, — указал он на противоположную аллею, с которой, подобно им самим, за Инанной наблюдал принц Набу.

Взгляд сына на Инанну Мардуку совсем не понравился. Набу не заметил отца и дядю, он, увидев, что стрела Инанны упала к ее ногам, сделал нерешительный шаг по направлению к ней, но замер. Нинурта с гадкой улыбочкой похлопал брата по плечу и сказал:

— Поздравляю, кузен, кажется, Набу уже начал в нее влюбляться, не ровен час, как за ней будет носиться весь дворец.

— Хорус, — позвал Мардук советника, находившегося поблизости. — Маду, кажется, не слишком справляется со своими обязанностями по присмотру за Набу, — перешел он на наречие Египта, — и тебе, мой друг, придется взвалить эту ношу на свои плечи. Приглядывай за ним и Инанной.

На миг на лице Хоруса появилось возмущение, однако молодой человек в цилиндрическом головном уборе только поклонился и, не поворачиваясь к господам спиной, отошел назад.

— Не слишком-то он доволен новым назначением, мне казалось, вот-вот — и он посмеет возразить тебе. Ты разбаловал слуг, — заметил Нинурта.

— Вернее Хоруса никого не найти, ведь он родной брат Сарпанит. В них я никогда не сомневался, — проигнорировав издевку, ответил Мардук. — Предлагаю пойти в мои покои для обсуждения дальнейших действий, — он указал в сторону аллеи, бросив последний взгляд на Набу, который все же отправился к Инанне, устав наблюдать за ее неудачами в стрельбе.

— Бедный мальчик, — только посетовал Нинурта, покачав головой в приступе мнимого сожаления и, конечно же, пытаясь снова задеть Мардука. — Боюсь, Ану найдет для нее более достойную партию, нежели полукровку…

Мардук сдержал ярость, понимая, что не в его интересах идти на конфликт с Нинуртой, который выше него по статусу. Старый Ану постепенно начинает отпускать вожжи правления, возлагая надежды на Энлиля. Невзирая на желание хорошенько врезать кузену за явное унижение его сына, Мардук промолчал в который раз, копя в себе недовольство. Он не отвечал на провокации и старался общаться с Нинуртой только по делу. Энлилю не суждено было бы стать наследным принцем Нибиру если бы не ошибки Энки. Нинхурсаг родила Энлилю сына, Нинурту, которого долго скрывали. Нинхурсаг могла бы сесть на трон царицы, если бы не запрет Ану выходить замуж.

Нинурта вполне возможно станет наследным принцем, хотя и являлся ребенком вне брака. Влияние Энлиля на царя ставило Нинурту на ступень выше Мардука — сына бастарда, потерявшего доверие царя. Энлиль был законным сыном Ану, и ему удалось перетянуть одеяло на себя, оставив сводного брата с носом. По закону наследным принцем должен будет стать Син, отец Инанны, но в последнее время в это с трудом верилось. Мардуку и вовсе остаётся довольствоваться малым, в сравнении с кузенами. Ему уже пришлось многое потерять — власть над Лахму перешла в руки Нинурты, позднее ему же была вверена и Месопотамия. Египет пока числился за сыном Энки, однако надолго ли?.. Нинурта постепенно прибирает к рукам всю власть и на Земле, отец потакает ему, доверяя больше, чем Сину, а старый Ану уже практически не касается политических дел и дележки между своими детьми и внуками…

— ...Если вы будете так долго держать тетиву, то у вас сведет мышцы. Немудрено, что стрела не долетает. Вам элементарно не хватает сил. И понятно — стрельба — не женское занятие.

Инанна обернулась на голос, опустив лук и выронив стрелу, которую тут же подобрала служанка. Набу стоял перед ней, с надменным видом сложив руки на груди. Она выключила переводчик, чтобы говорить на нибируанском и только он понял ее речь.

— Я никогда не стреляла из этого варварского оружия, — хмыкнула она. — Просто хотела попробовать. Держал ли ты когда-нибудь в руках бластер?

— Варварское? — Набу, казалось, оскорбился. — Неужели вы думаете так обо всем здесь? Египет кажется вам отсталым?

Она только наклонила голову набок, пытаясь понять, сколько он знает о Нибиру. Невзирая на то, что Набу сын Мардука, он является полукровкой, а это необратимо понижает его статус.

— Признаюсь, некие вещи кажутся диковинными, однако от того не менее привлекательными, — примирительно сказала она, одарив его обаятельной улыбкой.

— Людям слишком рано знать о нибируанских технологиях — так говорит отец. Только у нибируанской стражи есть бластеры. Мы стараемся не шокировать людей…

— …Сажая в зиккурате шаттлы, которые они потом изображают на стенах, как крылатые колесницы, — засмеялась Инанна, радуясь, что Набу идет на контакт и знает многим больше, чем она ожидала. — Я догадываюсь, о чем речь: если люди начнут понимать, что никакой магии и ничего божественного не существует — и все это лишь шагнувшая далеко вперед наука, они перестанут подчиняться. Знал бы ты, сколько легенд я придумала сама, когда обитала в Эрехе, чтобы сохранить их слепоту, — вздохнула Инанна и решила сменить тему: — Так как же стрелять из этой штуковины? Помню, у меня в детстве была рогатка…

— Не думал, что в вашем возрасте можно помнить свое детство, — задорно подколол Набу, заставив ее открыть рот в изумлении.

— Принц Набу! — Инанна пихнула его локтем в плечо. — Ты намекаешь на то, что я старуха?

Он оглядел ее с головы до ног.

— Если так, то вы вовсе неплохо сохранились, — в зеленых глазах поселилась хитринка.

— Никогда прежде комплимент по поводу моей красоты не облачали в столь недостойную форму! — она вскинула бровь и приняла новую стрелу, протянутую Рит.

Но он, как оказалось, совсем не был подвержен смущению.

— Кто сказал вам, что вы красивы?

Рука Инанны, не ожидавшей подобных слов, дрогнула; стрела ушла в сторону, и Инанна замерла, прикусив костяшки пальцев: стрела попала прямиком в гаркнувшего в недолгой предсмертной агонии белоснежного павлина. Слуги схватились за голову и понеслись в сторону рухнувшей наземь птицы в надежде, что ее, возможно, еще удастся спасти.

— Браво! Какое меткое попадание, госпожа Инанна! — саркастично сказал Набу, одарив ее жидкими аплодисментами. — Жаль, матушка расстроится, она очень любила эту птичку. Отец привез ее с Нибиру. Красивая, но как начнет ночью истошно орать, я самолично хочу ее пристрелить. Спасибо за услугу!

— Принц Набу, у меня создается впечатление, что тебя воспитывали волки! Ты настоящий дикарь! — Инанна сжала кулаки, кипя от гнева; и как, спрашивается, она будет держать ответ за случайное убийство несчастного павлина?

Слуга Набу нес окропленное кровью белое тельце некрупного павлина, словно трофей.

— Можете сделать из его перьев украшение, и, кажется, я знаю, что ждет нас на ужин, — небрежно бросил Набу, совсем не жалея несчастную тварь.

— Его сердце еще бьется, — увидев, как вздымается грудь павлина, сказала Инанна, но Набу неожиданно схватил птицу и тотчас свернул ей шею. — Принц Набу! — не сдержавшись, воскликнула она, сделав шаг назад. — Я бы, возможно, могла вылечить его!

— Зачем заставлять страдать бедную птичку? — не согласился он. — Это избавление, а не убийство. Убивать, кажется, по вашей части.

Инанна надулась, понимая, что это ее вина, но Набу не должен был так вести себя с ней — правнучкой царя Нибиру! Что себе позволяет этот мальчишка, которому от силы сто лет? Он даже не нибируанец! Откуда столько надменности? И что теперь делать с несчастной птицей? Инанна включила переводчик, надеясь договориться со слугами, чтобы они умолчали о причинах гибели павлина, как сзади раздался голос:

— О, великий Амон Ра, что случилось с Архет? — Сарпанит, в ужасе глядя на тело любимого питомца и стрелу, торчащую из него, приложила ладони к щекам. — Как это произошло, Набу?

Тот будто бы осунулся и, взглянув на замершую Инанну, что была не в силах произнести и слова, ответил:

— Матушка, прости, я целился в мишень, но эта тупая птица пробегала аккурат перед ней, — он, вернув тело слуге, ласково коснулся предплечий матери, изображая подлинное сожаление.

Инанна стояла как вкопанная, не в силах поверить, что Набу взял вину на себя. Она проглотила язык, не в состоянии признаться, что это по ее вине погибла птица, лишь только смотрела в его хитрые зеленые глаза, в которых искрились смешинки. Сарпанит, конечно же, расстроилась, но не сильно горевала. Отчитав сына, она приказала слугам унести тушку.

— Госпожа Инанна, будьте аккуратнее с этим, — глядя на лук у нее в руках, произнесла Сарпанит, ничего не подозревая. — А может, и вовсе не стоит играть с оружием.

— Да, царица, лучше не стоит, — косясь на Набу, согласилась она, передав лук Маду. — Я покину вас, у меня назначена встреча с принцессой Нинхурсаг.

И Инанна, кивнув, быстрым шагом пошла ко дворцу. Рит и пара служанок, что теперь находились в ее обществе днями напролет, засеменили следом, как всегда, не поднимая взгляда. Инанна прекрасно знала, что обо всех ее передвижениях теперь докладывают фараону, и его гнев волновал ее гораздо больше, чем расстроенная Сарпанит. Ах, как это мужественно со стороны Набу взять всю вину на себя! Но к чему такие жертвы? Ведь ему наверняка достанется больше, чем ей, ведь Инанна была неприкосновенна, и Сарпанит наверняка не смогла бы выразить недовольства в ее сторону.

— Какой стыд! — буркнула она, проходя сквозь анфиладу статуй «богов» Ану, Нинурты, Мардука, Энки, Нинхурсаг и Энлиля, краснея не то от гнева, не то действительно от стыда.

Бубня себе под нос, Инанна не замечала ничего вокруг и не услышала предупреждающих возгласов служанок, когда носом встретилась с чьей-то полуобнаженной грудью. Потеряв равновесие, она чуть не завалилась назад.

— Племянница, нельзя ли быть немного аккуратнее? — Нинурта, поймав ее, поставил на ноги, однако не отпустил; его широкие ладони покоились на ее плечах. — Что случилось, что ты идешь, не разбирая дороги?

Инанна выпрямилась и, стараясь скрыть волнение, подарила дяде нежную улыбку, прежде чем выдать небольшую ложь:

— Задумалась над тем, что я могу сделать для Египта и принца Мардука, пока я нахожусь здесь.

— Приятно, когда столь юные особы становятся полезными, вместо того, чтобы, к примеру, отстреливать павлинов из лука.

Глаза Инанны расширились в удивлении. Неужели Нинурта видел это?

— Вы… Фараон тоже стал свидетелем моего?..

— Казуса? На твою удачу — нет, — Нинурта подмигнул ей. — Но мне повезло больше, я стоял в это время возле окна и насладился тем, как хладнокровно ты застрелила бедную птицу.

Губы Инанны превратились в тонкую линию. Она опустила взгляд и соединила ладони на животе.

— Набу взял вину на себя, — сообщила она так тихо, что Нинурта мог ее не услышать. — Но боюсь, Сарпанит сильно расстроилась. Дядя, скажите, что мне делать?

Ее виноватые глаза развесили его еще больше. И вот, Нинурта уже смеялся в голос. Он провел пальцами по ее золотым волосам, затем коснулся щеки.

 — Никогда не думал, что могу произнести это вслух, но ты безобразно мила, дорогая. Твои виноватые глаза просто бальзам для моего сердца.

Инанна отстранилась, ей вдруг стало неуютно от его невинных прикосновений. Возможно ей показалось, но похоже, он смотрел на нее как на женщину, а вовсе не на племянницу, которую в отрочестве катал на спине.

— Мне приятно вас порадовать, дядя. Я бы хотела навестить вашу матушку, она ждет меня. В таком случае… — она склонила голову в почтении и улыбнулась, пряча окутавшее ее чувство неловкости.

Он проследил за ней, горделиво, но чересчур быстро зашагавшей в сторону покоев Нинхурсаг. Тонкая талия, округлые бедра и длинные стройные ноги — Инанна воистину стала лакомым кусочком, да таким желанным, что от ее присутствия Нинурта ощущал, как жар разгорается в его теле. Она больше не была ребенком и повзрослела как-то слишком внезапно, или он просто стал замечать это только сейчас. Даже дворцовая стража провожала ее восхищенными взглядами, хотя не имела права смотреть на нее.

* * *

— Набу, не проходит ни одного дня, чтобы ты что-то не натворил! — Мардук не мог злиться из-за такой очевидной глупости, как гибель птицы, но Сарпанит попросила его отчитать сына, надавив авторитетом.

Мардук и сам понимал нелепость этой головомойки. Развалившись на подушках, тихо хихикал Нинурта. Энки пытался выглядеть строго, но и у него на лице поневоле образовывалась усмешка.

— Птичку жалко… — в попытке сдержать смех совсем не аристократично хрюкнув в пригубленное вино, прокомментировал Нинурта и зашелся в басовитом хохоте. — Кузен, разве дело стоит разбирательств? Царица Сарпанит, я лично доставлю вам еще сотню таких же павлинов с Нибиру, если того пожелает ваша душа.

— Благодарю за вашу доброту, — она вежливо склонила голову, — однако вы же понимаете, что дело вовсе не в павлинах и не в моей к ним любви. Набу должен быть более собран. Он принц Египта, что возлагает на него определенные обязательства. Но что, позвольте спросить, запомнит о нем народ? Что он бегает по улицам босиком и отстреливает из лука павлинов? — царица сделалась грозной, подобно мужу. — Он — сын Амон Ра — божественного правителя с небес. Бога солнца. Разве мой муж должен краснеть за своего нерадивого сына?

Набу молча стоял перед родителями, принимая все их недовольство, ему, наверное было не по себе от прилюдного бичевания. Инанна ощущала то же самое. В тусклом свете факелов не было видно, как пылает от стыда ее лицо. Ей претила несправедливость по отношению к принцу Египта, ведь он получал из-за нее не в первый раз. Нинурта периодически поглядывал на нее, ожидая, признается ли она в убийстве павлина. Но Инанна трусливо молчала, как и слуги, ставшие свидетелями свирепой расправы над бедной птахой.

— Дядя, царица Сарпанит, — неожиданно для себя вступила она, полностью завладев вниманием Нинурты, который, подобно зрителю спектакля, ожидал, когда же начнется кульминация. — Набу не виноват. Это я убила павлина. Он взял мою вину на себя.

О да, теперь к ней обратились взгляды всех присутствующих.

— Что вы несете, госпожа? — попробовал остановить её Набу, чье геройство оказалось напрасным.

— Царица Сарпанит, я прошу извинения. Это был случайный инцидент. Моя вина в том, что я совсем не умею стрелять из лука.

Инанна опустила голову, не желая встречаться взглядом с присутствующими. Она только с опаской поглядывала на Мардука, но он как назло не проронил ни слова, лишь чуть нахмурился. В наступившей тишине послышались чьи-то шаги, и ладонь легла на ее плечо.

— Что ж, смею заметить, что это весьма храброе признание, — с безобидной иронией сказал Нинурта, и его рука спустилась на ее талию. — Но достойна ли моя дражайшая племянница наказания из-за какой-то тупой птицы, не вовремя пробежавшей по стрельбищу? Мне кажется, здесь и разбирать нечего. Раздули из мухи слона, словно Инанна сожгла целый город дотла! А Набу, храбрый парень, стало быть, вообще достоин похвалы. И если на этом семейное разбирательство можно закрыть, то я предлагаю немного прогуляться, сидеть во дворце мне наскучило.

— Кузен, благодарю тебя за мнение, — спокойно произнес Мардук, поглядывая на смиренную Инанну, которая, похоже, ни на шутку испугалась его гнева. — Инанна, это все произошло из-за того, что тебе нечем заняться. Полагаю, чтобы исключить в будущем подобные инциденты, тебе стоит приобщиться к чему-то полезному. Дорогая, — он обратил свой взгляд на царицу, — возможно, тебе нужна помощь в подготовке пищи для голодающих или же в шитье одежды.

Сарпанит улыбнулась, довольная честностью гостьи.

— Кажется, мне и впрямь не повредит помощь. Госпожа Инанна, что вы на это скажете? Мне кажется, эта задача придется вам по душе.

— Да, царица, но с одним условием, — неожиданно заявила Инанна, чуть удивив присутствующих. — Если вы будете обращаться ко мне по имени и без всяких приставок.

Сарпанит будто расцвела, получив высокий дар, который отныне будет бережно хранить. Насколько успела заметить Инанна, она даже к мужу своему обращалась вежливо. Глядя на то, как ее ухоженные пальцы с аккуратно стриженными ногтями мягко лежат в его ладони, Инанна почему-то ощутила внезапное чувство зависти. Царицу любили все — и слуги, и домашние, и нибируанцы, гостившие в Малакате. Но зависть быстро прошла, оставив лишь чувство сожаления. Часы Сарпанит тикали в сотню раз быстрее, и с каждым днем она становилась все ближе к надгробной плите и все больше отдалялась от неменяющегося и все еще молодого супруга.

— Это было бы просто чудесно, дорогая! — зеленые глаза светились теплом.

Инанна улыбнулась в ответ и даже заметила на лице Мардука промелькнувшее уважение. Невзирая на эту крупицу одобрения, она все еще каждый день наблюдала заживающие шрамы на спине Рит, винить в которых могла только себя, а дядю — за неоправданную жестокость.

— Не расстраивайся, Инанна, — шепнул Нинурта, когда они выходили из залы для вечерней прогулки, — приезжай в мой дворец в Киш, я позволю тебе убивать даже слуг.

Она скривилась и отстранила его руку, все еще покоящуюся на ее талии.

— Дядя, похоже вам не хватило насмешек за сегодняшний вечер, — она, покачав головой, словно журила его за проказы, поспешила сменить тему: — Как поживают ваша дорогая супруга и сын?

— А вы разве не пересекались на Нибиру? — поддержал он разговор, понимая, что она уклоняется от его прикосновений, но не желая отпускать ее от себя.

— Последний раз я видела их до того, как отправилась в Акнат. А вы, стало быть, совсем не навещаете царя?

— Кажется, последние пару сотен лет его существование скрашивала именно ты.

Инанна уже искала отступления, косясь на Набу, идущего без пары в обществе родителей. Энки и Нинхурсаг вели неспешную беседу, и вскоре, оставив их, Инанна сослалась на усталость и отбыла в свои покои, наказав служанкам приготовить ванну. Короткий разговор с дядей о его семье вымотал ее стократ сильнее, нежели признание вины за гибель птицы.

— Госпожа Инанна, — донеслось до ее слуха, когда она уже подходила к покоям.

На нее быстрой походкой шел Набу, почти переходя на бег. Его густые каштановые волосы вырвались из пучка и липли на лоб. Жара летом в Египте стояла невыносимая даже ночью.

— Что-то случилось? — спросила она, заполнив паузу, пока он приводил дыхание в норму.

— Почему вы признались? — неожиданно спросил он, заставив ее слегка опешить.

— Я должна поблагодарить тебя за то, что ты взял мою вину на себя. Но тем самым ты спровоцировал обострившееся чувство вины и во мне. Я не привыкла лгать, а очевидная несправедливость выводит меня из себя, — ответила она искренне, но встретила в его глазах непонимание.

— Я часто получаю от отца за свои ошибки, — сказал он очевидную вещь. — От меня не убудет. Если я решил защищать вас, то впредь прошу больше не поступать так. Вы не только раскрыли наш обман, но и задели мою гордость, — вполне серьезно заявил он, заставив ее решить, что это был обман слуха. — Надеюсь на ваше понимание, и спокойной ночи, госпожа, — и, развернувшись, Набу отправился к лестницам, ведущим на верхние этажи, где располагались его покои.

Инанна не знала, что и думать. Поступив по совести, она совершенно не представляла, что может задеть его чувства, полагая, что поступает правильно. Этот юный гордец, несомненно, удивил ее. Но что означали его слова «Если я решил защищать вас…»? Инанна думала о невольной симпатии к этому юноше. Он хоть и был совсем юн, но из числа его достоинств невозможно было не выделить храбрость, авантюризм и, о Ану, совершенно невероятные зеленые глаза насыщенного цвета хвои, которой Набу поди никогда и не видел, живя в таком климате.

* * *

— Пойди, отдохни, мне кажется ты уже достаточно потрудилась сегодня, — Сарпанит, оглядев ящики с провиантом и мешки с крупой, заметила, что Инанна уже клюет носом, склонившись над длинным списком.

— Да, наверное пора закончить. Царица, сегодня я выучила много новых египетских слов. В основном, это продукты, — похвасталась она, ведь список перед ней был отнюдь не на родном языке. — И я почти освоила числительные. Посмотрите, я поставила пометки сбоку на нибируанском, если вдруг ошиблась в написании.

Сарпанит удивилась ее старательности. Сейчас казалось, что юной особе перед ней на вид не больше двадцати земных лет, но царица всякий раз одергивала себя, чтобы не относиться к ней как к ребенку, ведь Инанна уже пережила ее на сотню с половиной тысяч лет, впрочем, это не мешало ей оставаться наивной. Удивительно, как долог век нибируанцев. Им не страшны болезни, любая простуда или же инфекции. Нинхурсаг, как главный медик Нибиру, рассказывала о медицине, и Сарпанит знала многим больше, чем от нее могли ожидать. Она с интересом заглянула в папирус, исписанный каракулями Инанны. Рисуночные буквы египетского алфавита выглядели детской мазней, в особенности те, в которых было больше деталей или если они схематично изображали животных или птиц.

Инанна, распрощавшись с царицей, наказала слугам устроить пикник под тентом возле искусственного водоема на территории дворца. Ее будни превратились в постоянную подготовку к празднику Хеб-Сед, ежегодному событию, когда египтяне прославляли своего фараона молитвами и песнями. Инанне и Сарпанит же предстояло организовать на центральной площади города раздачу продуктов, одежды и предметов домашнего обихода. Забота о простом народе очень увлекла Инанну, и Сарпанит не единожды замечала ее, помогающую слугам шить одежду. Как следствие — у девушки без навыков в этом деле пальцы оказались исколоты и все в мозолях.

Развалившись на подушках и попивая свежевыжатый сок, Инанна не оставляла попыток выучить египетский язык, чтобы не использовать переводчик. Обложившись свитками, она даже перестала замечать жару, хотя может, от нее спасали слуги с опахалами. Сменив уже десять поз, она попыталась произнести вслух предложение, но Рит, стоявшая тут же, спрятала смешок за покашливанием

— Как ты смеешь смеяться над госпожой? — возникший из ниоткуда Энки оказался возле служанки.

— Я заслуживаю смерти, господин! — тут же бросилась ему в ноги Рит.

— Принц Энки, все в порядке, — поспешила успокоить двоюродного деда Инанна, отложив кисть, которой записывала иероглифы. — Я лишь сказала кое-что забавное.

— Что из-за такой жары вы вспотели как свинья, госпожа Инанна, — Набу, что, оказывается, находился рядом, прижал кулак к губам, подавив смешок. — Отличное начало для изучения нового языка!

— Инанна, — Энки пристроился на топчане, — зачем ты учишь язык рабов?

Набу нахмурился, наверное, не понимая, почему его нибируанский дед позволяет себе подобную небрежность или, вернее будет сказать, неприязнь по отношению к Египту.

— Потому что он уникален, — ответила Инанна, — он зародился пятьсот лет назад и стал самостоятельным. В других же государствах говорят только на шумерском, так почему бы не постичь столь удивительный египетский язык? В разных уголках Нибиру, к примеру, различия, боюсь, найдутся только в диалектах. Если бы возможно было постичь язык животных, я бы выучила и его.

— Зачем учить язык животных, ведь их можно научить выполнять простейшие команды… — с намеком на египтян заговорил Энки.

Инанна на миг задумалась, пытаясь постичь суть мыслей Энки. Он никогда не бросался пустыми словами, и это означало лишь, что он ожидает какой-то реакции. Проверяет, слушает, делает одному ему понятные выводы. Даже поначалу насторожившийся Набу присел по правую руку от Инанны, желая услышать, к чему же клонит Энки, в чьей мудрости не было сомнений.

— Кошка абсолютно искренна: разумные существа по тем или иным причинам могут скрывать свои чувства, но кошка — никогда, — процитировала Инанна. — Чтобы понимать, о чем думают люди, недостаточно одного лишь переводчика. Особая интонация или ударение в слове могут изменить суть сказанного. Переводчик несовершенен, он никогда не поможет нам почувствовать, что же на самом деле творится в душе человека. Я смогу доверять людям, только если буду знать язык, на котором они думают.

Долгие пару секунд лицо Энки ничего не выражало, однако затем он расплылся в благодушной улыбке.

— Ответ достойный правнучки царя Нибиру, Инанна. В таком случае я поддерживаю твои начинания.

Набу, казалось, чуть расслабился. В нем была четвертая часть человеческой крови и, как успела заметить Инанна, сопоставив его внешний облик с возрастом, этой четверти оказалось достаточно, чтобы доминировать над нибируанской кровью. Принцесса Нинхурсаг как-то сказала, что человеческие гены оказались доминантными над нибируанскими, и поставила в пример Набу, сказав, что если вдруг ему доведется жениться на Инанне, то их дети все равно не проживут более трех тысяч лет, невзирая на то, что человеческой крови в них будет только восьмая часть. Человек несовершенен, а его гены — как вирус, способный повредить нибируанскую ДНК.

Энки и Нинхурсаг, создавая человека, конечно же, не задумывались о том, что их изобретение в какой-то мере даже окажется опасным. У них самих были дети от людей многие тысячи лет назад, но почти всех их унес Великий Потоп, кроме потомков Энки, чей ген сейчас был практически в каждом человеке на Земле. Впрочем, и у остальных оставались потомки.

— Чего это задумали племянник и сын? — Энки поднялся на подушках, чтобы разглядеть, как двое по пояс обнаженных мужчин в одних только схенти, стоят друг напротив друга в боевой стойке с длинными изогнутыми хопеш в руках, чей металл ловил блики рыжеющего к горизонту солнца.

— Отец редко берет в руки оружие, что это с ним? — вытянув шею спросил Набу.

— Старинная нибируанская забава: кто сильнее, — расценила Инанна, поднявшись на ноги и расправив юбку. — Я хочу посмотреть поближе, кто со мной?

Энки поднялся с подушек и рука Инанны нырнула под его локоть. Нинурта с интересом осматривал явно незнакомое для него холодное оружие, оценивая его вес и степень заточенности. Инанне на миг показалось, что если на лезвие упадет волос, то попросту распадется на две части. И если в силе и ловкости Нинурты Инанна не сомневалась, частенько заставая того за отработкой ударов на мешке и с мечом, то Мардука она прежде некогда не видела с оружием в руках. Невзирая на это, он выглядел более чем убедительно, ловко перекручивая хопеш в руках. Однако с виду, несомненно, Нинурта был более мощным, мускулистым и, несомненно, закаленным в боях матерым воителем, Мардук же на его фоне выглядел вертлявым лисом, но нельзя было не заметить, что и он был в форме. Возможно, виною тому была верховая езда, а может, то, о чем Инанна и не догадывалась, ведь и сухие, но жилистые руки тоже казались сильными.

— Пришла поболеть за меня, племянница? — протянул Нинурта, глядя на нее с кривой ухмылкой.

Но она, только задрав нос, сообщила:

— Отнюдь, дядя. После столь гостеприимного приема, разве я не могу не поддержать властителя этих земель? Это было бы невежливо.

Мардук усмехнулся ненавязчивой игре родственников, и кивнул Инанне, принимая ее в стан своих болельщиков.

— Поступай по разуму, но я надеюсь, что твое сердце все же будет со мной, — Нинурта подмигнул и, указав на принесенные слугами тенты и топчаны, предложил ей наблюдать за действом с безопасного расстояния.

Соперники замерли, и в какой-то момент был слышен лишь отдаленный шум горячего ветра, подгоняющего солнце к закату. Битва началась с наступлением сумерек и собрала всех, находившихся поблизости слуг, визиря, наложниц фараона с их слугами. Инанна, наверное, впервые могла рассмотреть этих, несомненно, земных девиц экзотической внешности. Смуглые и кареглазые, чуть раскосые, но все как на подбор стройные, с длинными густыми ровно стриженными волосами. Быть может, это даже были парики. Они стайкой собрались на противоположной стороне, не мешая гостям дворца наслаждаться зрелищем.

— Интересный у дяди Мардука вкус, он держит подле себя человеческих женщин, предпочитая их нибируанским, — заметила вслух Инанна.

— Я думаю, что это дань уважения к царице, ведь она не нибируанка, — задумчиво проговорил Энки; внезапно он дернулся, глаза его расширились от ужаса, когда лезвие прошло в сантиметре от лица Мардука.

Грациозные, словно ястребы, дерущиеся за добычу над водной гладью, казалось, соперники вовсе не касались утоптанной площадки. Поначалу они даже не поднимали песок, словно танцуя, однако когда борьба ожесточилась, их накрыли клубы пыли. Изогнутые мечи с металлическим звоном скрестились, и Нинурта, идя напролом, продвинул Мардука по песку. Вены вздулись на шеях соперников. Мардуку явно не хватало сил, чтобы отпихнуть мощного кузена, однако он не сдавался и не позволял взять над собой верх. В какой-то момент, извернувшись так неестественно, что у Инанны свело челюсти, Мардук нырнул под руку оппонента, оказавшись за спиной. Кровь тонкой струйкой стала сочиться из пореза на боку Нинурты, и Инанна вскрикнула, но, кажется, дядя и не заметил раны.

— Остановитесь сейчас же! — Инанна вскочила на ноги, но Набу неожиданно дернул ее вниз, попытавшись заставить сесть обратно; она разъяренно посмотрела на принца Египта.

— Госпожа Инанна, они сами разберутся, и рана несерьезная.

В следующий момент она замерла, приложив ладони к губам, когда Нинурта с разворота занес хопеш, и лезвие вспороло воздух. Мардуку едва удалось отклониться назад, чтобы не оказаться разрубленным пополам. Инанна уже ничего не замечала, лишь слышала биение своего растревоженного сердца. Наложницы, наблюдавшие за своим драгоценным фараоном ахнули в едином порыве, готовые рухнуть в обморок.

Соперники все же увеличили дистанцию и стали медленно двигаться по кругу, переводя дыхание.

— Еще немного, и Инанна лишится чувств, — заметил Нинурта с ухмылкой, готовый продолжать бой.

Мардук бросил на нее короткий взгляд, заметив как резко побледнели ее щеки.

— Хочешь благородно сдаться, чтобы не травмировать психику племянницы? — усмехнулся он, прокрутив хопеш в воздухе. — Или продолжим?

— Уверен в своем желании проиграть царю Месопотамии на глазах у слуг? — Нинурта дернул бровями, провоцируя кузена.

— Как бы не так.

— Дядя, может быть хватит? — воскликнула Инанна — единственная, кто ни на шутку перепугался. — Похоже, у тебя серьезный порез.

— Все в порядке, — бросил Нинурта. — Однако я рад, что ты за меня беспокоишься.

 — Нинурта, у тебя кровь! — раздался голос Нинхурсаг, которая тотчас выбежала на поле, встав между соперниками, невзирая на окликнувших ее слуг. — Что здесь происходит?

— Кажется, идея пофехтовать у всех на виду была не слишком удачной, — Мардук, воткнув меч в землю, оперся на него, будто на трость, и закатил глаза.

— Полагаю, что мы сможем продолжить в следующий раз, — буркнул Нинурта, но недовольство быстро исчезло с его лица, так как к нему поспешила взволнованная Инанна; ее серые глаза выражали подлинный испуг.

— Фараон, вы же не на поле боя! — возмутилась она на Мардука, который удивленно распахнул глаза. — Зачем же было использовать наточенные мечи?

— Инанна! — следом возмутился Энки. — Воинам присущ азарт, и потом, это лишь царапина.

— Если моя дорогая племянница будет так переживать, то я согласен на более серьезные ранения, — засмеялся Нинурта, разряжая обстановку, так как Нинхурсаг готова была наброситься на Энки за его слова. — Все в порядке, матушка. Инанна, обработаешь рану перед лечебным модулем?

— Да, дядя, — согласилась она, все еще глядя на фараона едва ли не с осуждением.

Нинурта прижал к ране принесенный слугами кусок ткани и без зазрения совести повис на Инанне, изображая умирающего.

— Полагаю, на этом наше недолгое развлечение окончено, — разочарованно сказал Мардук им в спину. — Но если считать по количеству нанесенных увечий, то я, несомненно, победил, — добавил он улыбнувшись, и вдруг скривился от боли; на его скуле уже начал образовываться синяк, полученный от удара локтем.

— О, Великий Ану, что за животное развлечение? Инанна абсолютно права, вы должны были взять тупые мечи. Что скажет Сарпанит? — Нинхурсаг была весьма недовольна тем, что ее сына ранили, в то время как Мардук остался невредим.

И лишь только Набу тихо признался отцу, что тот был великолепен, и он, в отличие от остальных, не верещал из-за раны Нинурты, полагая, что тому досталось за невнимательность. Игра была честной...

— ...Как можно было драться на острых мечах? — все причитала Инанна, ведя дядю в подземные помещения, где располагался небольшой шуруппак с необходимым оборудованием. — А что, если бы вы друг друга поубивали?

Нинурта остановился и развернул ее к себе, потешаясь над забавной складкой, залегшей меж ее бровей.

— Что? Такое впечатление, что ты и сама готова меня ударить!

Но она только покачала головой и указала на дверь, выделяющуюся из общего интерьера — она была выполнена из цельной металлической пластины и оснащена электронным замком, который отпирался только при помощи уробороса. За этой дверью будто было окно в будущее. Стерильная лаборатория, лечебный модуль, палата, оборудованные всем необходимым, и, о Великий Ану, генератор электричества!

— Хорошо бы еще душ принять перед модулем, — сказала она, глядя на его влажный оголенный торс, точно намазанный маслом.

Запах его пота особенно ощущался в замкнутом помещении, и Инанна сдержалась, чтобы скривиться. Она взяла дезинфицирующий раствор и тампоны, чтобы обработать рану, благо с этим делом она справлялась легко, посвятив не одну сотню лет изучению медицины. Нинурта не издал ни звука, хотя раствор непременно должен был щипать.

— Ваши боевые навыки не могут не восхищать, однако это не было похоже на спортивную схватку. Вы сражались как на поле боя, дядя. Что происходит между вами и Мардуком?

Он неожиданно схватил ее за предплечье и вынудил на прямой взгляд.

— Мне казалось, и в твоих глазах был азарт, когда ты пришла посмотреть на нас. Так чем же ты недовольна? — его шероховатые пальцы расслабились и теперь поглаживали ее ладонь.

— Позвольте мне закончить с обработкой раны и излечить вас, — настороженно проговорила она, держа в руках водонепроницаемый пластырь, который позволил бы Нинурте принять душ и не истечь кровью.

Инанна, испугавшись после боя, совсем забыла то неловкое чувство, что настигало ее, когда он находился слишком близко. Он отпустил ее руку и, позволив закрыть порез, направился в душевую, прихватив из шкафчика чистое полотенце. Создалось впечатление, что он был здесь уже не впервые. Услышав, как перестала литься вода, Инанна настроила модуль и открыла его крышку. Она вздрогнула, почувствовав руки на своей талии. Нинурте удалось подкрасться к ней незаметно, точно хищнику, бесшумно настигнувшему жертву.

Он провел ладонями вверх до ее груди, и Инанна перестала дышать, почувствовав, как Нинурта прижался вплотную. Кожу ее покрыли мурашки липкого страха.

— Дядя, зачем вы это делаете? — сглотнув, спросила она, ощутив его теплое дыхание на своей шее и кое-что еще, упирающееся ей в ягодицы.

— Не могу понять, как я не заметил, что ты стала женщиной, Инанна, — прошептал он, касаясь губами ее кожи. — Весть о твоей красоте уже разлетелась по всему Египту, благодаря твоей вылазке в город. И знаешь, как называют тебя люди? Они зовут тебя Хатор, что означает любовь и красота. Забавно, как они умеют додумывать нашу божественную сущность.

Инанна попыталась вырваться, но Нинурта был слишком силен, он вынудил ее нагнуться и с глубоким вздохом потерся о ее бедра, словно кобель, жаждущий течную самку.

— Отпустите меня или я расскажу царю, — сдерживая желание завопить, спокойно попросила она, однако голос все же сорвался к концу фразы.

— Царю? — флегматично произнес он, склонившись над ней. — Не пройдет и пары сотен тысяч лет, как царем буду я.

— Мой отец станет наследным принцем и царем! — возмутилась она.

— Ты еще так юна, Инанна, но даже в твоем возрасте нужно не быть слепой и понимать, кому благоволит Энлиль. Я его старший сын!

— Вне брака!

— Бедная глупая Инанна, — цокнул он, — я сын обоих детей Ану. Боюсь, что совсем скоро все изменится.

Она приняла попытку вырваться, но Нинурта только развернул ее к себе, все еще прижимая к модулю. Он был обнажен и весьма хорош собой. Рельеф его груди и мощные руки наверняка могли вскружить голову любой девушке, но Инанна не воспринимала его как мужчину из-за детских воспоминаний. И она не понимала такого отношения к себе, чувствуя себя оскорбленной. Нинурта купался во вседозволенности и всегда брал, что хотел, а сейчас он хотел ее, даже невзирая на то, что она была дочерью его младшего брата Сина. И слишком близка была эта родственная связь, похоже, не значащая для него ничего. Он, как сын родных брата и сестры, не видел в этом ничего предосудительного.

— Лучше вам отпустить меня, дядя, тогда я сохраню это в тайне. И ваша рана кровит, — попыталась она отвлечь его внимание на побагровевшую пленку пластыря.

Ей это удалось, всего лишь на миг он взглянул вниз, ослабив захват ее рук, и тогда она вырвалась, одним движением содрав пластырь, из-под которого хлынула кровь. Нинурта зашипел от боли, схватившись за бок и согнулся. Инанне удалось добраться до двери и отпереть ее.

— Модуль включите изнутри, — злобно проговорила она, не собираясь снова обрабатывать его рану и останавливать кровь.

Проводив ее мрачным взглядом, Нинурта остался внутри, и Инанна прислонилась к прохладной двери снаружи, переводя дыхание. Кровь заляпала ее чудесное платье цвета охры, но это были меньшие потери в сравнении с тем, что едва не случилось.

Инанна попросила Рит, стоявшую у двери, выбросить это платье, как только она его снимет. Та, не задавая вопросов, только кивнула и отправилась вслед за госпожой вверх.

Как назло навстречу шел Мардук, наверняка тоже в шуруппак. Хорошо, что он не увидел того, что там происходило, и шел туда только сейчас, намереваясь подлечить раздутую щеку.

— Эй, Нинурта еще там? — дядя в сопровождении слуг остановился и заметил кровь на ее платье. — Его рана серьёзная?

— Выживет, — бросила Инанна резко и отправилась в свои покои, бормоча что-то себе под нос.

Только завернув к лестницам, она вдруг поняла, что, возможно, ее емкий ответ был довольно груб и фараон мог записать его на свой счет, а затем устроить ей трепку за недостойное поведение. Но более всего ее волновало, что Нинурта перешел от флирта и намеков к активным действиям, а это означало, что теперь от задуманного он не отступится…