Размен (джен)

Вот так и началось мое бесконечное пребывание в стенах лаборатории. Камера, в которую меня поселили, была небольшой, около двух метров в ширину и трех в длину. Белоснежные стены начали вызывать резь в глазах уже на третий день моего заключения, но со временем я привык и к этому. Самым страшным в заточении оказалось чувство одиночества, которое по истечению месяца уже пропитывало меня насквозь. Мои надсмотрщики явно не спешили, и около трех месяцев после первой процедуры меня абсолютно никто не трогал, заставляя меня вновь и вновь размышлять о рухнувшем магическом мире.

То, что поражение окончательное и магов оставят максимум в роли ручных зверушек сильных мира сего я понимал совершенно отчетливо. Власти обычного мира явно не станут отказываться от возможностей, которые может дать им наследие магического мира, так что оставить в живых часть магически одаренных им выгодно. Поэтому при захвате особое внимание уделялось детям, которых можно воспитать в соответствии с нынешними мировыми порядками. Остальные же подвергнутся геноциду. Маги Англии стали лишь первой попыткой властей обычного мира совладать с неизвестной ранее силой. Подготовка к этому шла долгие годы и, к сожалению, мы оказались далеко не так сильны, как они думали. Маглы опасались рассказов предателей, переметнувшихся на их сторону, о запретных знаниях аристократов, о скрытых от обывателей магических техниках Отдела Тайн, маховиках времени, и подготовка рассчитывала множество неучтенных факторов. Каково же, видимо, было их удивление, когда победа получилось практически мгновенной и бескровной. Я думаю, не меньше, чем наше, когда мы в полной мере осознали всю военную мощь нашего противника. В последние дни защиты полуразрушенного Хогвартса мы сумели связаться с магами из других стран и услышанное еще сильнее подорвало дух защитников замка. Через несколько дней после начала массированной атаки на магов Англии, такие же нападения стали совершаться на магические общины по всему миру. Третья мировая война действительно разразилась, только воевали страны теперь не с друг другом. Появление на мировой карте, вроде бы уже давно изученной и не несущей никаких сюрпризов, нового игрока в виде магов всколыхнуло мировое сообщество и принесло нам практически полное уничтожение. Теперь уже неважно, кто отдал приказ о раскрытии нашего мира, важно было то, что мы оказались абсолютно не готовы к открытому столкновению с военными силами маглов. Периодически я чувствовал и свою вину, ведь именно мои приказы были направлены на снижение атакующего потенциала боевой магии посредством уничтожения знаний о самых разрушительных магических техниках. Мы хотели мира, но забыли подтвержденную веками истину: «Si vis pacem, para bellum» — хочешь мира, готовься к войне. Мы не готовились, мы наслаждались послевоенным спокойствием. Мы уничтожали любую возможность повторения гражданской войны настолько хорошо, что оказались совершенно неготовыми к ведению войны внешней. Это и стало окончанием существования мира магов, ведущего свою историю с времен, когда нынешнее летоисчисление даже еще не существовало. Стоять на пороге разрушенной цивилизации и понимать, что ты косвенно являешься причиной этого невероятно тяжело. А осознание того, что я знал, должен был знать возможности маглов, потому что я жил с ними на протяжении достаточно долгого времени, чтобы понять, что они опасны, усиливало чувство вины. Вся наша магия, все наши умения были абсолютно бессильны против их техники. Фиделиус, считавшийся последним шансом, оказался пустышкой — маглы просто сравнивали фотографии ландшафта, совершенные с помощью усовершенствованных спутников и при обнаружении изменений, просто сбрасывали на скрытое место бомбы. Не выживал никто. Физике все равно на наличие у нас магии, на нашу войну. Взрывами уничтожались дома с находящимися внутри магами, детьми и прочими обитателями, нашедшими в этих зданиях приют. Надежда просто спрятаться и отсидеться была безжалостно разрушена на корню, бежать было некуда, смерть царила повсюду. Маглы научились определять наличие магических способностей на расстоянии посредством изучения особого излучения, выделяемого магами. Опыты на предателях сильно продвинули их в изучении вопроса нашей поимки. В их мире усилилось влияние церкви, резко вспомнившей о своем инквизиторском прошлом. Люди стали добровольно записываться в возрожденный отряд инквизиторов, мир начал полыхать ненавистью к одаренным.

Я провел около месяца размышляя об этом. Тему своих друзей я пытался не поднимать в разговорах с самим собой. Я не знал, кто из них жив, кто мертв, а учитывая нынешнее положение, то и надежды на то, чтобы их когда-нибудь увидеть практически не было. Вероятнее всего, многие из них нашли свою смерть в горящей башне Хогвартса, мгновенно погибнув от невероятного взрыва.

После месяца одиночества мне сильно хотелось поговорить хотя бы с кем-нибудь. Через два месяца тишины это стало моей самой сильной мечтой, через три — манией. Три месяца тишины и одиночества могут свести с ума кого угодно, а учитывая произошедшие перед пленением события, сложно сказать, как я еще держался. Однако всему когда-нибудь приходит конец и моему бесконечному ожиданию он тоже пришел. В один из очередных бесконечных дней невидимая ранее дверь камеры открылась и в нее вошли трое вооруженных охранников, которые мгновенно окружили меня и вкололи мне какой-то препарат, по всей видимости, наркотик. Пытаясь осознать реакцию организма на введенный препарат, я безуспешно попробовал пошевелиться, без какого-либо эффекта. А вскоре и сознание покинуло меня.

Всемирная исследовательская лаборатория. Швейцария.

Препарат, с помощью которого меня погрузили в беспамятство, обладал, как выяснилось, и успокаивающим эффектом. Я проснулся резко, словно вынырнул из ледяной воды, в просторной комнате с белоснежными стенами, в которой все вокруг просто кричало о стерильности. Мои эмоции казались мне чуть приглушенными, я ожидал от себя более сильной реакции на происходящее. Доктор Джейн, я прекрасно запомнил ее имя, с интересом склонилась надо мной.

— Интересно, зрачки расширены, замедленное сердцебиение, — вполголоса, не обращая никакого внимания на меня проговорила она, — Действие препарата? Надо будет проверить.

Она отошла к стойке с компьютерами и неизвестными мне медицинскими приборами, и я получил возможность осмотреться. Кроме знакомой мне Джейн в помещении находились несколько одетых в белые врачебные формы людей в достаточно солидном возрасте. Все они с умеренным любопытством смотрели то на меня, то на показания медицинским приборов, которые, как я обнаружил, фиксировали с помощью проводов, покрывающих мое тело, множество различных, практически непонятных мне показателей функционирования моего тела. Из всего перечня показателей, который я мог краем глаза видеть, было всего несколько знакомых мне наименований вроде частоты пульса и температуры тела, однако остальные показатели я даже не смог прочесть.

— Вам понравилось ваше заключение, мистер Поттер? — внезапно отвлеклась от изучения мониторов Джейн. — Может быть вы хотите улучшить условия вашего здесь пребывания?

— Я хочу знать, что произошло за этот период в мире, — прохрипел я. За месяцы молчания снова говорить оказалось неожиданно сложнее, чем я полагал.

Доктор, переглянувшись со своими коллегами, рассмеялась.

— Хорошо, — внезапно ответила она. — Но нам тоже хочется многое у вас узнать. Мы можем устроить обмен информацией. Согласитесь, что добровольный, правдивый рассказ о том, что мы хотим знать, будет выгодней и приятней для вас, чем такой же, но по принуждению. Насколько дорого вы оцените информацию о ситуации в мире, мистер Поттер?

— Спрашивайте, — медленно произнес я, думая о странной снисходительности в мой адрес. Предложения обмена информацией я явно не ожидал, подсознательно готовясь к более жестким методам допроса.

— Итак, — протянула моя собеседница, — мне известно, что в вашем Министерстве существовал учет, некий реестр всех волшебников, проживающих в стране. Какова точная численность населения магов на момент начала наступления объединенных войск?

— Объединенные войска?

— Так называлась армия, воевавшая с вами, — вмешался в разговор зрелый человек, отслеживающий показания на одном из мониторов. — Не отвлекайтесь.

Мое сознание, не до конца отошедшее еще от наркоза, пыталось судорожно понять, какой ответ давать моим собеседникам. Точная численность была мне известна, проверка реестра проводилась практически перед нападением, но целесообразность правдивого ответа была под большим сомнением. Вдруг пришла мысль, которая должна была прийти сразу же, как только я услышал вопрос. Откуда они узнали? Существование реестра было одной из двух важнейших государственных тайн, охраняемых невероятными средствами безопасности. Всего два человека в стране знали об этих тайнах: Министр и Главный Аврор, то есть я и Кингсли, но сейчас меня об этом абсолютно спокойно спрашивают маглы, которые в принципе ничего не должны были знать об этом. Неужели Кингсли?.. Нет, невозможно, он погиб на моих глазах. Память о реестре автоматически стирается сразу после ухода с должности, прошлые посвященные в эту тайну не могли ничего рассказать в любом случае. Реестр — это не просто список всех живущих магов в Англии, это и огромная справочная информация, включающая в себя родственные связи, расчет потенциала каждого волшебника, запись о его палочке и другие важнейшие записи. Я помню мой шок, когда я в первый раз коснулся реестра и осознал, какая магическая энергия окружает его. Энергетические плетения можно было практически увидеть, настолько сильная концентрация магии была в реестре. Волдеморт в свое время пытался создать что-то вроде учета маглорожденных, не зная, что такая система уже существует, но включает в себя абсолютно всех волшебников, живущих в Англии. Если они знают о реестре, то есть вероятность того, что они знают и о второй тайне магического мира. Тайне, которая может изменить весь мир. Тайна, которая может уничтожить его. Или спасти. Но пока реестр…

— Откуда? Откуда вы знаете? — прошептал я. — Это не общедоступная информация.

— Количество, мистер Поттер, — со сталью в голосе произнесла Джейн. — Откуда мы это знаем вас волновать не должно.

— Семьдесят восемь тысяч пятьсот восемьдесят два человека, — медленно произнес я, судорожно раздумывая над ответом я. Настоящее количество было на пять тысяч больше, ложью я надеялся ввести в заблуждение моих пленителей и, может быть, спасти от бесконечного преследования тех, кто не входит в названную мной цифру.

Человек за одним из экранов радостно встрепенулся и заявил, что это ложь.

— Как интересно, — сказала Джейн, с ироничной усмешкой, — неужели вы думали, что мы будем верить вам на слово? Вы же знаете, что такое детектор лжи? Мы решили дать вам шанс на сотрудничество, но, видимо, вы не сотрудничать не желаете. Информация о ситуации в мире тоже останется для вас недоступной. И если уж вы так хотите узнать, откуда мы узнали о реестре, то я скажу вам.

Она подошла к микрофону и произнесла несколько слов на незнакомом языке. Через пару мгновений дверь открылась и зашел человек в черном костюме с красной лентой на плече. Его лица практически не было видно за капюшоном.

-Дин, открой лицо, тут тебе некого опасаться, — спокойно произнесла Джейн.

Человек медленно снял капюшон. Его изможденное лицо не выражало никаких эмоций, глаза были странно безразличными. Я узнал его лицо. Дин Томас. Еще один предатель. Я на секунду прикрыл глаза, примиряясь с действительностью.

Тем временем Джейн взяла со стола пузырек с прозрачной жидкостью и помахала у меня ею перед носом, напомнив мне этим жестом давно покойного Снейпа.

— Вы узнаете, что это, мистер Поттер? — медленно протянула она, рассматривая содержимое склянки. — Это одно из лучших изобретений вашего мира, которое очень пригодилось нашему.

Веритасерум я узнал сразу. Страха практически не было, все что я мог бы рассказать они и так, вероятнее всего, знают. А вот те тайны, которые я храню, даже сыворотка правды раскрыть не может. В моем сознании существует огромная, возведенная извне стена, делающая чтение воспоминаний об этих тайнах или рассказ под веритасерумом невозможным.

— Вы хотели узнать, откуда мы знаем о реестре? Или о второй тайне, так тщательно скрываемой вами? Вы сами рассказали нам! Дин, приступай, — отдала команду она.

— Империо! Открой рот! — я почувствовал как пять капель сыворотки капают мне на язык. Почему пять? Не успел я удивиться этому обстоятельству прозвучало второе заклинание.

— Империо! Разрушь барьер! — произнес каким-то механическим голосом Дин. — Расскажи о реестре, — последовала команда уже от Джейн. Я пытался сопротивляться такому двойному натиску, чувствуя как я пытаюсь сломать барьер между воспоминаниями о государственных тайнах, одновременно под действием сыворотки пробую рассказать о реестре. Я почувствовал, как меня начинает просто разрывать под действием всех этих действие, совершаемых со мной.

— Круцио! — прозвучал еще один голос. — Еще один волшебник? Об этом я подумать не успел, все тело заполнила невероятная боль, которая в совокупности с легиллименцией, сывороткой правды и моими собственными попытками разрушить свой же барьер, разрывала меня на части. Вдобавок я почувствовал еще и удары током — это включились в процесс изъятия информации присутствующие в помещении врачи. Я не знаю, сколько этот процесс длился, я переставал существовать и снова возрождался в этой бесконечной череде боли, забывая о том, что от меня требуют и пытаясь им это отдать. Это было каким-то единением с болью, я стал ее олицетворением, а она была мной… Сознание то покидало меня, то возвращалось, ведомое безразличным приказом мага, неудовлетворенного результатами экзекуции. Выдержать это было невозможно, и я давно бы рассказал необходимую им информацию, если бы мог. Но я не мог… Но все заканчивается, закончились и ресурсы моего организма, не выдерживавшего такого над собой издевательства. В последний раз мелькнули перед глазами сосредоточенные лица людей, пытающих меня и все померкло.

Приходил в себя я с трудом, несколько раз практически сразу после пробуждения вновь впадая в беспамятство. После очередного такого пробуждения я почувствовал как мне вводят какой-то препарат. Резко стало лучше. Я попробовал открыть глаза. Вокруг меня все расплывалось, но я все-таки смог увидеть людей, стоящих вокруг меня. Все они участвовали в экзекуции и теперь внимательно изучали показания на мониторах.

— Мы узнали численность, — донесся до меня голос Джейн. — Реестр нас больше не волнует. Нужно добраться до второй тайны, которую он скрывает. Дин обнаружил что-то, касающееся маховиков времени.

Я прикрыл глаза. Значит это я рассказал им. И они уже узнали о реестре. И если информацией про него еще можно было пожертвовать, то вот информация о второй тайне должна остаться нераскрытой любой ценой. Возможность снять ограничители маховиков времени. Самая оберегаемая тайна нашего мира, которая не должна достаться никому. Иначе последствия невозможно будет предсказать. И сейчас я единственный, кто знает эту тайну. С моей смертью она станет навсегда недоступной. Что же. Один раз навстречу смерти я уже сходил. Второй раз будет легче. Решение было принято легко. После возвращения в камеру я должен самостоятельно прервать свою жизнь. На этот раз окончательно.

— Ах да, мистер Поттер, — обернулась ко мне Джейн. — Видите ли, это не первый такой допрос, проведенный с вами, и я прекрасно знаю, о чем вы думаете. Прошу извинить, но вы нам еще нужны, так что… Мистер Томас, прошу вас.

Внезапно я все понял. Вот почему я ничего не помнил и думал, что три месяца меня никто не трогал. Я поднял взгляд на направившего палочку на меня Дина. Его рука не дрожала.

— Обливиэйт! — последнее, что я услышал перед нахлынувшей тьмой.

Уже четыре месяца с момента пленения меня никто не трогает… Странно. Может быть я вообще им не нужен? Или про меня просто забыли?