Диагност (джен)

Внешность у очередного пациента оказалась примечательная: левая часть лица скособочилась, кожа стянулась, сморщилась, словно кто-то подержал заговоренную куклу над огнём — Андромеда пару раз видела такие ритуалы в детстве, когда ещё жива была бабушка Розье.

— Как давно это у вас? — задумчиво тянет она, одновременно "набрасывая" на него тончайшую "сеть" прощупывающих заклятий.

— Третий год, — криво разевая изуродованный рот, невнятно говорит он. — А с полгода еще и трясучка...

Андромеда хмурится. Точки приложения вроде и есть, но поймать их не удаётся. Они нестабильные, шаткие, скользкие. А если приглядеться...

— У кого-то из родни такое было? — строго смотрит она в глаза мужчине. В его актах генеалогическое древо расписано до пятиюродных племянников и ничего подобного не значится, но люди часто скрывают семейный характер болезней, думая, что диагносты и целители из простой прихоти за такие не берутся. На самом же деле давно уже доказано: бесперспективное и неблагодарное это дело, фамильные заболевания лечить. Сил тратится много, а толку ноль. С такими лучше к знахарям и зельеварам идти, травки-экстракты-смеси ещё могут обратить какие-то симптомы вспять, а вот магия, увы, бессильна против того, что заложено ещё до рождения, течёт в крови, чем пропитана каждая клеточка тела.

— Не было! Клянусь, не было! — с отчаянием утверждает мужчина.

Андромеда вздыхает. Точки приложения никак не сходятся в цельную картинку. "Все-таки семейное, только, наверное, у других слабо проявлялось. Или же, как говорит целитель Луриа, каждый десятый отец воспитывает не своего ребёнка..."

Мужчине приходится долго объяснять, почему у неё ничего не выходит. (1)

— Тогда позовите кого-то постарше и поопытнее! — наконец сердится он. — Мне обещали, что здесь точно помогут! Я за приём деньги платил! Вы тут не жульничайте! Вы вообще знаете, кто я?!

Андромеда не знает. В "Списке двадцати восьми" и среди их близких родственников его фамилии точно нет, а иные генеалогии её не заставляли учить наизусть.

— Я позову старшего целителя Луриа, — вежливо отвечает она.

Пациент продолжает сердито бурчать, и Андромеда поспешно выскальзывает в коридор.

— Конфету будешь? — суёт ей в карман пробегающая мимо Айрис О'Фланаган. — Это Бенджамен угостил.

Бенджамен Яксли — ещё один диагност, новенький, его взяли вместо Фрэнка Лонгботтома. Фрэнк, говорят, собрался в авроры податься, да ещё жену за собой тащит. В такие неспокойные времена только аврором и становиться! Если б её Теду пришла в голову настолько дурацкая мысль, то Андромеда бы не погнушала и Обливиэйтом... Да что там, она бы и на тёмные заклятия покусилась бы — не зря её фамилия Блэк, всякой ерундой про запятнанные души не испугаешь! Она-то с детства знает: если заклятие тебе или твоим близким помогает, то оно хорошее, а если нет — то какой с него толк, будь оно хоть трижды светлым?! Тед, конечно, смеётся над её рассуждениями, подкалывает: "Сразу видно твоё происхождение". Ну и пусть. Андромеда не собирается отворачиваться от своих корней, пусть даже родичи отвернулись от неё.

— Там к тебе какая-то девица, — внезапно выглядывает из проема коридора уже было скрывшаяся с глаз Айрис. — По-моему, у неё слоновье проклятье, я сказала направить её сразу к Гликемии, но она требует диагноста и все тут... — многозначительно кривится она.

Андромеда хмыкает. Многие пациенты почему-то уверены, что без предварительной магической диагностики точного диагноза не поставить, хотя на самом деле это не так — многие болезни запросто распознаются по внешним признакам, и тратить на всякую ерунду свои силы Андромеде совсем не хочется. Поэтому дамочку — которую она сходу по типу лица определяет как принадлежащую к славному семейству Гойл и не ошибается — Андромеда, конечно, принимает, но возиться с ней долго не собирается...

— А ещё я кашляю постоянно, — вдруг упоминает девица, и Андромеда резко меняет своё решение. Приходится бодро тараторить уже заученные наизусть фразы о "пользе и рисках" магической диагностики. Девица внимательно слушает и соглашается подписать "информированное согласие".

— А можно мне копию? — интересуется она, и приходится доставать самопишущее перо, которое споро копирует текст, а так же росписи Андромеды и пациентки.

Наконец с формальностями покончено и девица укладывается на кушетку. "Стернум, левая туберозитас тибиэ, назион", — выхватывает Андромеда. Дальше идёт сложнее, Андромеда даже призывает атлас анатомии и, чихая от пыли, на которую неумолимо рассыпаются старые страницы, пытается соотнести увиденное с тем, что интуитивно ощущает в теле пациентки. "Так, карина трахеи... Альвеолы... Нет, это дальше", — но тут ее охватывает озноб, и она видит-ощущает-чувствует чувствует то, отчего волна брезгливости и отвращения накрывает её: там, в теле пациентки, живёт и разрастается нечто неприятное, извращенное... "Канцер!" — понимает Андромеда и надеется, что не слишком меняется лицом.

— Подождите минутку, мне надо посоветоваться со старшим целителем, — как можно непринужденно говорит она девице и выскакивает за дверь — отдышаться.

Целитель Хантингтон — Луриа был занят — вдребезги разбивает надежду Андромеды, что она ошиблась.

— Это, определённо, канцер, — говорит он ей с глазу на глаз, после того, как сам осмотрел пациентку. — Да и все симптомы налицо. За полгода сбросила десять фунтов, по ночам сильно потеет, кашель этот... Элефантиазис, возможно, с канцером никак не связан, так, просто совпало... Хотя, может, и паранеопластический. Или тромбоз... Или... — вслух размышляет он. (2)

Андромеду тошнит. Канцеры она плохо переносит.

— Меда, там к тебе ещё одна, она в зале ожидания, — докладывает инфериор Лукас, с которым у Андромеды сложились приятельские отношения. Хантингтон кивает:

— Идите, мисс Блэк. С мисс Гойл я дальше сам разберусь.

"Ещё одна" оказывается совсем не тем, что ожидала Андромеда. Потому она пару секунд просто молча смотрит. "Ещё одна" тоже молчит.

— Цисси... — наконец удивлённо говорит Андромеда.

Нарцисса неуверенно переминается с ноги на ногу. Невысокая, худенькая, болезненно-бледная, очень хорошенькая в белом пушистом манто... Андромеда подходит ближе:

— Что ты тут делаешь? — не самая приветливая фраза, но Цисса не давала о себе знать уже больше года. Как и остальные.

— Здравствуй, — говорит Нарцисса отстранённым тоном. — Рада тебя видеть...

— Зачем ты пришла? — холодно повторяет Андромеда.

Нарцисса молчит.

— Ты заболела? — предполагает Андромеда.

Отрицательное движение головой.

— Кто-то из... — Андромеда чуть было не говорит "наших", но они уже давно не "свои". С тех самых пор, как её выставили за дверь и выжгли с родового гобелена. — Кто-то из остальных заболел?

Нарцисса снова качает головой. Эта угадайка начинает нервировать.

— Что случилось?

Нарцисса упрямо молчит.

— Ты просто пришла тут постоять? Посмотреть на меня?

Молчит.

— Ладно, раз не хочешь говорить — и не надо, — раздраженно пожимает плечами Андромеда. В душе нет больше ни капли любви, ни капли привязанности к младшей сестре.

— Приятно было повидаться, — с сарказмом говорит Андромеда и делает шаг к двери.

Нарцисса судорожно вздыхает.

"Сейчас истерику закатит", — понимает Андромеда. Оборачивается. Так и есть — глазищи большущие, губы бантиком...

— Цисси... — Андромеда и сама не замечает, как оказывается рядом с Нарциссой, та секунду колеблется и кидается ей на шею. Все же не плачет, хотя и вздрагивает, как от рыданий.

— Цисси... Ох, Цисси... Я тоже так рада тебя видеть, — прочувствованно лепечет Андромеда, шмыгая носом.

Они обнимаются пару минут, затем Нарцисса отстраняется.

— Родители знают, что ты здесь? — на секунду у Андромеды вспыхивает совершенно безумная надежда, что Блэки простили её и приняли обратно.

Но Нарцисса в который раз качает головой.

— Ясно, — поджимает губы Андромеда. Ну и не надо.

— Как же ты решилась? — удивляется она поступку обычно такой осторожной и опасливой сестры, которая всегда была трусишкой.

Нарцисса улыбается:

— У меня есть одна новость...

За её улыбку Андромеда готова выслушать хоть сто любых новостей.

— Люциус Малфой сделал мне предложение.

А вот к этому Андромеда не готова.

— Что?

Нарцисса повторяет. В глазах — счастье, голосок звенит, на щеках пробился румянец. Андромеда пытается заставить себя радоваться за неё. "В конце концов, Малфой — ещё не самый худший вариант".

Нарцисса замечает её состояние и дуется:

— Тебе он не нравится, я знаю.

"Ничего ты не знаешь", — хочется огрызнуться Андромеда. О Малфое у неё со школьных лет не самые приятные воспоминания.

— Поздравляю, — говорит она. — Я уверена, ты будешь с ним счастлива.

Нарцисса делает вид, что приняла её слова за чистую монету, благодарит. Затем спохватывается:

— Мне пора бежать, а то заметят! — наспех целует Андромеду в щеку и... аппарирует.

"Точно, ей ведь уже семнадцать, имеет право", — понимает сперва ошарашенная Андромеда.

— Ты не занята? Поможешь мне с одним интересным случаем? — не даёт ей времени на размышления Бенджамен Яксли. Андромеда кивает. Надо будет все обдумать дома, после работы.

1 — за основу взят синдром Пэрри-Ромберга, чей этиопатогенез не совсем ясен (предполагается аутоиммунная и/или генетическая причина заболевания). Выражается в прогрессирующей вначале и зачастую стабильной впоследствии атрофии мягких тканей одной половины лица. "Трясучка", которую упомянул пациент — эпилептические приступы, которые иногда встречаются при этом синдроме.

2 — элефантиазис, особая форма лимфэдема, зачастую доброкачественное заболевание. В сочетании с опухолями как сопутствующий (паранеопластический) симптом встречается крайне редко, потому это и не было первичной диагностической гипотезой Андромеды.