Свобода взаперти (гет)

Когда я проснулась, мы уже прибыли. Зуко все еще сидел у самых бортов, моя голова мирно покоилась на его коленях, а рядом крутился странно активный Зор, похоже взявший за обязательство оберегать меня от посягательств коварного принца. Парень что-то бурчал себе под нос, расхаживал туда-сюда и нервно косился на чрезмерно довольного Зуко. Брюнет аккуратно перебирал в пальцах мои волосы, изредка задевая ухо или висок и пуская по коже табуны мурашек. Я затаила дыхание, старательно имитируя сон, но все равно невольно подвинулась ближе к теплому животу и подалась навстречу горячим ладоням. Зуко едва слышно фыркнул, склонился так, что его отросшие волосы защекотали мне щеку, и выдохнул в самое ухо:

— Вставай уже.

Все мое естество вздыбилось, внутри поднялась волна жара, опаляя щеки. Мне показалось, что еще немного, и из ушей повалит пар; я подскочила как ужаленная, сопровождаемая задорным смехом поднимающегося принца. Открыла рот в порыве высказать наглецу все, что о нем думаю, и ахнула, оглядевшись.

Вокруг были скалы. Точнее мы находились в чем-то типа огромного каньона, уходящего так глубоко, что внизу была видна только чернота. Прямо в скалах были вырезаны дома с балконами, ходами и лестницами. Высокие каменные стены зияли темными провалами окон, кое-где проемы светились тусклым в вечернем свете светом ламп и свечей. Совсем рядом слышался смех множества голосов, и я поняла, что все остальные давно сошли на землю.

Рыжее вечернее солнце отражалось от каменисто-красных стен и придавало воздуху потрясающее огненное свечение. Весь каньон, куда хватало глаз, как будто светился, впитывал в себя теплое закатное солнце и выпускал наружу мягким рассеянным туманом, пыльцой оседающим на кончике носа.

Зуко подошел сзади, осторожно взял меня за руку, легко чмокнул куда-то подбородок, но так и не смог отвлечь меня от созерцания невероятного пейзажа. Я переплела с ним пальцы, повела плечом, опьяненная, огорошенная невероятной картиной пылающих светом камней. Сердце колотилось где-то в горле, грозилось выскочить, оставить меня так и стоять навсегда среди застывших каменных скульптур, сделавшись частью мирного потока, день за днем неспешно текущего через все сущее. Дыхание перехватило, и я снова смогла вдохнуть, только когда Зуко потянул меня в сторону, отворачивая от завораживающего зрелища.

— Это наша страна, — он говорил так уверенно, что мне оставалось только кивнуть, согласившись.

Черно-зеленый вихрь налетел на меня, едва не сбивая с ног, обхватил за пояс и носом уткнулся в солнечное сплетение. Тоф, а это была именно она, подрагивала, как будто плакала, комкала на спине надоевшую тюремную рубашку и, кажется, едва слышно всхлипывала. Я осторожно обняла ее за плечи, смаргивая набежавшие слезы, потрепала по волосам, путаясь пальцами в чернильных прядях. Зуко обошел нас, подмигнул и двинулся вперед, оставляя наедине.

Мы стояли обнявшись, пока солнце совсем не село, погружая каньон в серебрящийся последними отсветами сумрак. Только тогда, когда я почти перестала различать арку входа вдалеке, Тоф отпустила меня. Девочка всхлипнула последний раз, кулаком утерла мокрые щеки и премило топнула ножкой. Схватила меня за руку и уверенно потянула правее от черного провала арки в едва заметную расщелину в скале. Она казалась небольшой только снаружи — стоило войти внутрь, как проем расширился, открывая взору просторный коридор, изредка подсвечиваемый светящимися в темноте камнями. Я хотела остановиться, но подруга тянула меня вперед, так что мне оставалось только крутить головой и рассматривать необычайную картину с открытым ртом. Кажется за один вечер я повидала едва ли не больше, чем за всю свою не слишком длинную жизнь.

Остановились мы перед огромными дверями, больше напоминающими ворота; они были пусты, только голый камень пестрел разноцветными вкраплениями тут и там. Одна крошечная надпись привлекла мое внимание. Она была словно выжжена и намертво отпечатывалась на веках; маленькие буквы в углу плясали перед глазами и как будто перескакивали с одного места на другое. Я видела слова в углу, но стоило мне отвести взгляд — они снова возникли передо мной.

— Первые дети природы, — невольно прочитала я вслух, — дети мира.

Внутри определенно было что-то, что мне просто необходимо увидеть прямо сейчас. Меня тянуло, звало, просило открыть дверь, освободить и отпустить. Странное заклинание, которое я ни за что не смогла бы повторить, скользнуло с губ, магия всколыхнулась, касаясь запертых створок. Я смотрела, как врата передо мной отворяются бесшумно, не издавая ни единого скрипа, а за ними простирается пустота. Я уже хотела было сделать шаг, но меня дернули назад. Пелена спала с глаз, я увидела распахнутые двери со странным сиянием впереди, гневно пыхтящую Тоф, держащую меня за край рубашки, и собственные руки, протянутые в пустоту.

— Что происходит? — обескуражено и немного обиженно спросила Тоф.

— Ты меня сюда привела, тебе лучше знать, — снова глядя вперед, ответила я.

Что-то там все еще звало меня, но теперь едва слышно, словно на задворках сознания звенел тоненький колокольчик. Я не могла оторваться, стоило бросить взгляд вперед, и меня снова затягивало, а звон становился громче. Все громче и громче, пока не стал просто невыносимым колокольным грохотом, сносящим все на своем пути.

— Она попросила меня привести тебя! — снова выдернула меня Тоф.

Звон не прекратился, но стал чуточку тише, так что я смогла расслышать слова подруги. Я покрутила головой, но так и не увидела никого, кроме нас двоих.

— Она?

Словно отвечая на мой вопрос из ниоткуда появилась женщина. Невероятно красивая, одетая в белоснежные одежды, она парила над полом и была как будто полупрозрачная — я отчетливо видела чернеющую пустоту позади нее. Ее длинные светлые волосы развевались, хотя никакого вера не было, а руки были сложены в молитвенном жесте и прижаты к пышной груди. Всего на мгновение меня пронзила зависть, но я одернула себя. Полупрозрачные люди точно не могут быть живыми, а я пока еще не стремлюсь стать мертвой, но красивой.

— Она! — воскликнула Тоф, уловив появление красавицы. — Она здесь, но ее нет. Это странно.

Бандитка обиженно надулась и сложила руки на груди. Женщина окинула ее взглядом и слегка улыбнулась, разводя руки в стороны. Я понимала, о чем говорит Бейфонг — женщина не ощущалась ни как живое существо, ни как сгусток магии, ее просто напросто не существовало, но в то же время она была прямо перед моими глазами, висела в воздухе и чувствовалась прохладным ветерком и шепотом забытой родной магии.

— Это правда, — выдохнула женщина, — я попросила юную дочь Земли привести тебя.

Стоило ей заговорить, и ее лицо сделалось печальным, а голос заструился трелью колокольчиков. Почти такой же, как та, что все еще звенела на периферии сознания.

— Откуда вы меня знаете? — я пристально смотрела на блондинку и, кажется, хмурилась.

— Дорогая, — снова заструился звон, — конечно я знаю всех своих братьев и сестер. А ты, признаться, одна из моих любимиц.

Ее странный голос не давал мне сосредоточиться, и я только и могла, что озвучивать сиюминутные вопросы. Женщина же улыбалась и протягивала мне руки.

— Кто вы? — я не могла думать, но вопросы сами срывались с языка.

— Я первое дитя Ветра, дорогая, — она снова замолчала, словно ожидая следующего вопроса.

— Что это значит?

— О, дорогая…

— Вы продолжите перебрасываться вопросами и ответами, или ты уже все расскажешь? — Тоф нагло перебила женщину, ткнула в нее пальцем и топнула пяткой так, что стены задрожали.

— Вот почему я не слишком люблю детей Земли, — вздохнула дитя Ветра и раздосадовано покачала головой.

— Не юли, дамочка! — выкрикнула подруга, подходя ближе и едва ли не касаясь пальцем полупрозрачного платья.

В моей голове застучало, как будто западали камни, зашелестели несуществующие листья, и рядом с женщиной возник мужчина. Черноволосый и черноглазый, одетый в зеленое платье, он внушал гораздо больше опасения, чем его товарка, хотя и был точно такой же полупрозрачный. Он посмотрел на женщину хмуро, улыбнулся Тоф и остановился на мне долгим сканирующим взглядом.

— Аасса, — обратился он к женщине, — нас наконец-то выпустили, так почему ты стоишь здесь и праздно болтаешь?

Аасса мгновенно надула пухлые губы, тряхнула копной призрачных волос и лукаво склонила голову набок.

— О, дорогой Тереф, не мешай мне знакомиться с нашей дорогой старшей кузиной, — женщина махнула рукавом свободного платья и подмигнула мне.

— Старшей кузиной?! — воскликнули мы с Тоф в один голос.

Я совсем ничего не понимала и только и могла, что смотреть перед собой в ожидании разъяснений. Кажется, Тереф правильно понял мой отсутствующий взгляд, потому что, обернувшись на хихикающую Аассу, подплыл ближе и слегка наклонился. Странно было смотреть, как прозрачный человек просто плывет по воздуху без всякой магии, но все происходящее настолько кружило голову и запутывало, что я перестала удивляться после того, как меня назвали чьей-то старшей сестрой.

— Это сложно объяснить кому-то, кто совсем ничего не знает о нас, — после долгой паузы обреченно выдохнул мужчина.

— А ты попробуй! — ехидно фыркнула Тоф. — Не всю ночь же нам тут торчать.

— И правда, — призрачный мужчина потер переносицу, — мы, я, Аасса и еще трое, зовемся первыми детьми природы или по-другому детьми стихий.

— А есть вторые? — нагло перебила его Тоф.

— Есть, ты, например, — невозмутимо ответила Аасса, чем заслужила гневный взгляд, как выяснилось, родственника.

— Все, кто не обладает магией или может повелевать единственной стихией, также зовутся детьми природы.

— То есть, технически, они наши младшие братья и сестры, — подытожила женщина. — И если остальные наконец вылезут, ты, милая, сможешь познакомиться со старшими родственниками, — она прикрикнула в пустоту и ткнула пальцем в Тоф.

В моей голове снова зазвенело, загрохотало, показалось, что откуда-то мощным потоком хлынула вода, снося все на своем пути, и затрещал, опаляя открытую кожу, безжалостный огонь. Двое возникли рядом в одно мгновение; огненно-рыжая женщина, оголившая острые клыки в предвкушающем оскале, и темноволосый юноша с ярко-синими затягивающими глазами. Они гневно глянули друг на друга, словно заклятые враги, и отвернулись в разные стороны, — женщина теперь смотрела точнехонько мне в глаза, а юноша поджал губы и украдкой обернулся. Протиснувшись между ними, вперед вылез мальчуган в черном с задорными каштановыми кудряшками и серыми, как грозовое небо, глазами. Он оглядел присутствующих, устало вздохнул и сложил руки на груди.

Шум в голове все не затихал, кроме того в груди защемило от странного предвкушения, словно прямо сейчас должно было случиться что-то невероятное — еще более невероятное, чем происходило до этого! В висках стучало, странный ком подкатывал к горлу, а похолодевшие пальцы мелко подрагивали. Я не видела, как удивленно смотрит на меня Тоф, как призраки подбираются и напрягаются, я смотрела как будто сквозь них, куда-то далеко-далеко, и сама не могла понять, что я вижу. Перед моими глазами рождалась Вселенная, вспыхивала и рассыпалась сияющей пылью магия, складывалась из мельчайших кусочков планета, и расцветала и разрасталась жизнь. Магия тонкими нитями пропитывала все естество, обнимала призрачными руками само живое и проявлялась всплесками, фонтанами и водопадами ярких брызг, застилающих взор.

Повинуясь неощутимому толчку, я обернулась — позади не было пещерного прохода, не было каменных стен, усыпанных письменами, а были только еще одни громадные ворота. И так же единственная надпись плясала вслед за взором, так и прося, чтобы ее произнесли вслух.

— Дитя магии, — сорвалось с языка серебристым облачком.

Набаты в голове успокоились и затихли, шум и грохот отошли на дальний план, а на их место пришла тишина. Невероятная, упоительная тишина, сама суть спокойствия и умиротворения с головой захлестнула, отрезая от внешнего мира, погрузила на дно и укутала в сладкую пьянящую негу. Передо мной возникла женщина — ослепительно прекрасная, воздушная, словно состоящая из самой магии, она нежно улыбалась, в тонких пальцах перебирая обернувшую пояс ленту. Я смотрела на нее, и я не могла видеть ничего, кроме нее. Она занимала собой все от пола до потолка, от одной стены до другой, и ни пола, ни стен не существовало, а было только тусклое сияние, окружающее ее.

— Мама, — не знаю, почему назвала ее так, но было что-то в ней такое теплое и родное, что я всегда остервенело выискивала в собственной матери.

— Нет, милая, — колокольчиками зазвенел ее голос в тишине, и переливчатый смех отразился от несуществующих стен, — всего лишь сестра.

Ее голос обволакивал, гладил меня по голове успокаивающе, убаюкивал мысли и чувства. Я еще никогда в жизни не чувствовала себя так — словно меня вовсе не существовала, но одновременно с этим я была всем миром, каждой частичкой живого и неживого. Ощущения обескураживали, сбивали с толку, и я снова и снова терялась в теплом тусклом свечении, исходящем от женщины.

Мир содрогнулся, выводя меня из оцепенения, и в следующий момент я поняла, что меня яростно трясут за плечи. Свечение осыпалось острыми осколками, у самых ног превратившимися в каменную крошку; один из каменных кусков больно стукнул меня по макушке, окончательно приводя в себя.

— Что происходит? — прохрипела я, едва различая Тоф перед собой.

В глазах плыло и двоилось, стены рябили, а пол проваливался прямо под ногами. Я едва ли могла бы стоять, если бы подруга крепко не держала меня; колени ходили ходуном, а сами ноги были подобно колоскам — тонкие и неустойчивые.

— Это я у тебя хочу спросить! — закричала бандитка, перекрикивая грохот падающих стен. — Сначала болтала с этими, которых нет, а потом как обернулась и застыла. А потом бах, и коридор начал рушиться. Идем отсюда быстрее!

Последние слова Бейфонг выкрикивала уже на ходу. Она упрямо тащила меня за собой, даже когда я спотыкалась и почти падала, мы лавировали в камнепаде, а когда впереди забрезжил свет, я едва различала что-то перед собой из-за клубившейся пыли.

Снаружи творилось что-то еще более невообразимое. Страшный грохот закладывал уши, камни сыпались и взрывались и, что поразило меня больше всего, было уже утро. Солнце висело над горизонтом, отражалось от скал и вместе с каменной пылью окутывало все вокруг ало-золотым маревом. Это было совершенно не похоже на вечернюю раскраску; сейчас каньон заволокло дымкой, он как будто все еще был окутан сном, поутру расцвечивающимся яркими красками. В глазах рябило, и мне казалось, что сама магия вырывается наружу, покидает вынужденное пристанище и растекается по миру с золотистыми отблесками солнца.

— Хинаи! — что есть мочи закричали справа.

Зуко выскочил из-за поворота взмыленный и запыхавшийся, обсыпанный пылью с головы до ног. Он подбежал ко мне, хватая за руки, и крепко обнял, облегченно выдыхая мне в волосы.

— Да, ребята, это самое подходящее время, чтобы пообниматься, — недовольно буркнула Тоф.

— Где вы были всю ночь? — встревожено тараторил Зуко, проигнорировав бандитку. — И почему на тебе все еще эта одежда?

Сам он уже не был одет в одежду заключенного. Вместо этого на нем красовались привычные для народа Огня багровая с черным и золотым рубашка и черные штаны. Я оглядела себя, облаченную в помятую и грязную арестантскую робу, и пожала плечами. В груди неприятно щемило от обеспокоенного взгляда принца, а я ничего не могла поделать, только сжимала подол рубашки и неловко улыбалась.

— Мы были там, — отчеканила Тоф, ткнув пальцем в пещеру; в следующее мгновение ее с грохотом завалило, — не больше часа. И я так и не поняла, что там произошло.

На последних словах она белесыми глазами заглянула мне в глаза, явно желая знать, что же за чертовщина с нами приключилась, и понимая, что мне известно чуточку больше. Зуко перевел удивленный взгляд с меня на нее и обратно, и рядом обвалился еще один коридор, обдавая нас волной вековой пыли и грязи.

— Давайте обсудим это позже! — перекрикивая грохот, заорала я. — Что здесь происходит?

Зуко сначала уверенно кивнул и потянул меня вперед вдоль пропасти, но на вопрос едва не споткнулся и виновато потупился. Тоф, успев во время заминки занять место ведущего, усмехнулась и одним ударом расчистила нам путь.

— Ты что-то натворил, горячий парень? — не отвлекаясь от дороги, ехидно спросила она.

Зуко на мгновение потупился еще больше, а после посмотрел ей в спину с вызовом.

— Ну, в общем, нас нашел наемник, которому я поручил убить Аанга, — первые слова он говорил громко, но в конце снова стушевался и прошептал едва слышно. — Это было до того, как мы подружились! — словно в оправдание, краснея, выкрикнул он.

— Ага, — в один голос протянули мы с Тоф, заставляя парня смущаться еще больше.

Я на время позабыла о своей обиде на принца, но вовсе не собиралась прощать его так просто. Точнее не то чтобы я не собиралась его прощать, просто что-то вроде незримой нити доверия между нами истончилось, почти разорвалось, и, хотя Зуко очень старался ее восстановить, с моей стороны она все еще была тонкой, и малейшее неловкое движение могло вовсе ее порвать. Я приглядывалась к нему, выискивала мельчайшие изменения, и то, что я видела, мне несказанно нравилось. Зуко становился все больше и больше похожим на обыкновенного подростка, не боялся больше показывать эмоции и постепенно открывался «посторонним» людям. Заводил все больше друзей, больше улыбался и все чаще держал меня за руку. Одновременно с этим я все еще видела в нем старого Зуко, закрывшегося в себе принца, отталкивающего всех и вся и не приемлющего помощи. Того Зуко, который готов был предать самого себя, чтобы заслужить признание отца. Я до сих пор не знала, что точно случилось в тот день, когда Азула поймала меня, но только одни размышления об этом уже доводили до нервной трясучки, так что я старалась вовсе не думать, сосредотачиваясь на сиюминутных делах.

— Правильно, милая, не думай о плохом, — ласково промурлыкали мне на ухо.

Я дернулась, краем глаза замечая мелькнувший подол полупрозрачного платья назвавшейся сестрой женщины, прежде чем нас буквально подхватил Аппа. Пол под ногами провалился, все, что я успела подумать, это что не хочу упасть с такой высоты и разбиться, когда еще не успела даже нормально поздороваться с Аангом. Я крепко зажмурилась, сосредоточившись на этой мысли, и мягко приземлилась на что-то пружинистое. Ступенька из воздуха возникла прямо под ногами, я приоткрыла один глаз, чудом успела схватить пролетающих мимо Тоф и Зуко за вороты, снова зажмурилась и пошла вверх. Ступени появлялись там, куда я хотела ступить, друзья были невероятно легкими, и я без труда несла обоих, пока не услышала совсем рядом рев летающего бизона и приглушенный крик Аватара. Снова слегка приоткрыв глаза, я развернулась и по тем же незримым ступеням дошла до седла. Стоило ступить на твердую видимую поверхность, и я рухнула как подкошенная, едва успевая разжать пальцы. Зуко крепко сжал мою ладонь, обеспокоенно вглядываясь в клубы пыли, а Тоф с другой стороны обхватила предплечье, прижимаясь к плечу щекой.

Что-то взорвалось совсем рядом, на мгновение ослепляя вспышкой, и, разгоняя марево, вверх выплыл дирижабль. Я успела разглядеть на нем суетящегося Зора и одергивающего его За Руна, прежде чем он накренился, сдал вниз и скрылся за скалой. Аанг дернул поводья, и мы по широкой дуге повернулись в другую сторону, оставляя внизу рушащиеся храмы воздушных кочевников. Я только успела подумать о наемнике, как увидела внизу пять призрачных силуэтов: мужчина в зеленом, юноша в синем, женщина в алом, еще одна в белоснежном и мальчик в черном. Они улыбались и шептали одними губами, но я прекрасно слышала. Они желали счастливого пути и обещали позаботиться о наемнике; мальчуган задорно махал руками и просил не беспокоиться. Аанг на мгновение обернулся, пораженно смотря вниз, и улыбнулся.

— Я не совсем понял, но, кажется, мы можем спокойно лететь, — глядя в небо, выдохнул он.

Мы остановились у самого моря на плато, с трех сторон оканчивающегося крутыми обрывами и с одной — густым непроходимым лесом. Мы улетели небольшой компанией — прежний состав команды Аватара, мы с Зуко и Суюки. Последняя с гордым видом вручила нам с Тоф по рюкзаку с нашими вещами. Оказывается бандитка хранила мои пожитки еще с того времени, как я, впавшая в ярость, отделилась от них. Я благодарно улыбнулась обеим девочкам (хотя Тоф и фыркнула, что не видит моих ужимок) и с удовольствием переоделась в привычную одежду. В рюкзаке сохранилось по комплекту одежду разных цветов, и я с легким чувством ностальгии выбрала черно-алый с золотом.

Летели мы почти весь день, только изредка останавливаясь перекусить, так что теперь все были уставшие от долгого сидения на одном месте и вымотанные длительной дорогой. Не прошло и получаса, как плато запестрело палатками, издалека наверняка напоминающими валяющиеся тут и там булыжники. Тоф на предложение Катары поселиться вместе только фыркнула и возвела себе собственный небольшой каменный домик. Домик состоял только из четырех стен и крыши, но зато внутри можно было спокойно развести костер и не замерзнуть ночью. Ко мне Катара даже не подошла, только посмотрела долго, и я со спокойной душой возвела нечто похожее на убежище подруги. Зуко примостил свою палатку рядом и тоже провожал меня долгими взглядами, но пока не подходил. Разговор не клеился, и все быстро разбрелись спать, запираясь в одиночестве переваривать произошедшее за сегодня.

Этой ночью я спала крепко, но снились мне почему-то недавние духи. Они ничего не говорили, только показывали странные картинки. Пролетающая комета, горящие леса, выходящий из берегов океан, штормовые ветры и люди, бесконечно убивающие друг друга. Я изо всех сил пыталась проснуться, но меня затягивало все глубже. Туда, где сталкивались звезды, рушил планеты метеоритный дождь, где солнца гасли и снова зажигались в ослепительной вспышке, выжигающей все на своем пути. Едва я хотела закричать, ослепленная пламенем, мне на глаза легла золотистая вуаль. Мягкие руки погладили скулы и утерли слезы; теплое дыхание согревало затылок и постепенно приводило мысли в порядок. Тихий шепот заставил меня проснуться, вырваться из кошмара, словно вынырнуть из толщи воды:

— Больше не бойся, милая, — шептала в моей голове сестра, имени которой я даже не знала, — теперь мы свободны.

Я отчаянно хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Мне было жарко и душно, ворот кофты душил, пот лился градом, заливая глаза. Каменный дом вернулся в землю, оставляя меня на голой земле, обдуваемую всеми ветрами, под холодными мерцающими звездами. Ночь еще не отступила, но солнце уже забрезжило на востоке. Оно медленно выползало, прогоняя прочь усеявшие небо серебряные точки и раскрашивая его в причудливые голубовато-розовые тона.

У самого обрыва, свесив ноги, сидел Аанг. Его спина была непривычно сгорблена, руками он вцепился в траву и весь был напряжен, словно натянутая до предела струна. Окончательно отдышавшись, я медленно встала и не спеша направилась к ссутуленной фигурке. Присев рядом с опустившим голову мальчиком, я вгляделась в бьющиеся о скалы темные волны. Они шумели, разбиваясь в пену, и собирались снова, чтобы снова разбиться.

— Я не знаю, что должен делать, — тихо заговорил Аанг, — я не смогу убить Озая, каким бы плохим он ни был.

Я надолго задумалась, завороженная бурлением внизу. А смогла бы я на его месте кого-то убить? Пусть это будет бесконечно необходимо, кто мы такие, чтобы просто так отбирать жизнь? От мыслей о смерти свело скулы; я сжала пальцы, комкая траву совсем как собеседник, и резко выдохнула, хлопая его по спине:

— Так не убивай! — Аанг дернулся и посмотрел на меня со смесью недоумения и облегчения в глазах. — Мы все с тобой, и мы что-нибудь придумаем.

Аватар отвел взгляд, посмотрел на тающие вверху звезды и улыбнулся. Он задышал ровнее и наконец откинулся на спину, подкладывая руки под голову.

— Спасибо.

От его улыбки на душе сделалось тепло, и я подумала, что я тоже не одна. Уже давно не одна, и уже давно не в цепях, я лечу по небу как птица, окруженная стаей, и нет дорог впереди. Есть только цель, но и перед ней нет ничего, что устанавливало бы рамки, вело по начерченному пути. Мы свободны, и мы можем делать все, на что способны.

Рядом с ревом приземлился Аппа, прерывая мои размышления, и по взгляду мальчика я поняла, что говорила вслух. Он улыбался мне благодарно, согревал внутренним теплом и как будто обещал всегда быть моим другом. Повинуясь секундному чувству, я протянула ему руку. Во время соприкосновения наших пальцев магия взбурлила, почти осязаемая закружилась вокруг, связывая, объединяя, и опустилась на землю золотыми бликами отражающегося в воде солнца. Мы смотрели друг другу в глаза всего мгновение, а после рассмеялись.

— Что бы тут ни происходило, мне это не нравится, — проворчал Зуко.

Катара стояла рядом с ним решительная, но со следами высохших слез на щеках. Ее волосы были растрепаны, а руки сложены на груди; всем своим видом она походила на воительницу, яростную фурию, уничтожащию, стоит только покуситься на то, что принадлежит ей.

— Хочешь тоже пожать мне руку? — с детской непосредственностью спросил ее Аанг.

Девушка слегка покраснела, но вложила в протянутую ладонь свою и осторожно пожала, не сводя глаз с соприкоснувшихся запястий и переплетенных пальцев. Аватар улыбнулся, прикрыв глаза, и повернулся к Зуко с таким же вопросом. Лицо принца вытянулось, но он принял протянутую руку и даже слегка потряс ее в приветственном жесте.

— Удивительно, — проговорил он вполголоса; мальчик покачал головой одобрительно и засиял еще ярче, — ничего не чувствую.

Аанг обиженно поднял глаза на чересчур серьезного брюнета и поджал губы так, словно вот-вот собирается заплакать. Зуко дернулся, расцепляя руки, и отступил на шаг назад, подозрительно оглядываясь сначала на меня, а потом и на Катару. Вылезший пару минут назад из своей палатки Сокка громко прыснул, развеивая странную атмосферу, и отвесил пару шуток, вгоняя всех в ступор и вызывая нервные смешки. Парень ничуть не смутился и, проходя мимо, с размаху стукнул обоих товарищей по спине. С победным гоготом шутник унесся прочь, Катара тоже исчезла, и я направилась к лесу, вспомнив, что совсем рядом протекает ручей.

Весь день прошел обычно — мы перебрасывались ничего не значащими фразами, Тоф потащила меня медитировать, Аанг пошел с нами, Катара как всегда была чем-то недовольна, Сокка шутил, и только Суюки вела себя непосредственно, много смеялась и пыталась собрать всех вместе хотя бы на время трапезы. С Зуко я не разговаривала. Стоило только увидеть его, как в груди поднималась странная злость, зубы непроизвольно сжимались, а на кончиках пальцев начинало плясать крохотное пламя. Я отворачивалась, как только мы встречались взглядами, и старалась уйти как можно быстрее и как можно дальше. При взгляде на него перед глазами вставала картинка их ночного путешествия с Катарой, и тогда я буквально взрывалась, опаляя все вокруг белым пламенем.

— Ты так забавно ревнуешь, — прошептали мне в ухо.

Невидимые руки обхватили за плечи, покрывая мой алый костюм золотистым свечением, и женщина, хохоча, чмокнула меня в шею, вызывая табуны мурашек и заставляя отскочить. Едва ли это помогло, потому что ощущение ее присутствия за спиной не исчезло, и чужое дыхание продолжало ветерком колыхать волосы.

— Я не ревную!!! — рявкнула я, безуспешно пытаясь сбросить липкое ощущение.

— Так вот, что происходит, — в один голос протянули Аанг и Тоф, с интересом следящие за моими действиями.

Я послала им испепеляющий взгляд, на что мальчик серьезно кивнул, слегка розовея, а Тоф и вовсе ничего не заметила. Зато мне снова хихикнули на ухо и дернули за волосы. Я остановилась, глубоко вздохнула и сосредоточилась на магических потоках вокруг. Она ощущалась очень ярко: как будто совсем рядом полыхает крохотное солнце, согревая все вокруг и грозясь сжечь, стоит лишь подойти слишком близко. Я оскалилась, мгновенно придумав план мести названной сестрице, и мысленно потерла ладошки, коварно хихикая.

Она завизжала так громко, что с деревьев взлетели все птицы, когда призрачное солнце оказалось залито призрачной же ледяной водой. Я хохотала уже в голос, наконец сбросив с себя ощущение чужого назойливого присутствия. Аанг недоуменно вглядывался, похоже, пытаясь рассмотреть прилипшего ко мне призрака, а Тоф хлопала в ладоши, пятками постукивая по земле. Призрак как будто растворилась, стекла под землю и забурлила там недовольно.

— Кто это? — проморгавшись, спросил Аанг.

Дух продолжала булькать в земле, явно не одобряя все происходящее от издевательств до такого обсуждения ее персоны.

— Дитя магии, вроде как, — я растрепала волосы и уселась на землю. — Черт, я же даже не знаю, как тебя зовут!

— Я, — громче забурлила женщина, восставая в виде растекающегося воском силуэта, — я Хиина.

Это все, что она сказала, прежде чем лопнуть, обдавая нас горячими брызгами. У меня задергался глаз, когда брызги собрались воедино и с громким воем взмыли ввысь.

— Ее зовут почти как тебя, — все еще моргая, пробормотал Аанг.

— И вовсе не как меня, — отчего-то обиженно буркнула я, поднимаясь, — она чокнутая.

— Ты тоже, — громко засмеялась Тоф и покрутила пальцем у виска, — мы все тут того.

Хиина вернулась неожиданно, когда мы почти заканчивали ужинать. Появилась прямо посреди импровизированного стола и, заливисто смеясь, закружилась вокруг себя.

— Ты можешь снова что-нибудь с ней сделать? — недовольно пробурчала Тоф, притягивая ближе свою тарелку. — Она меня бесит.

— Она не кажется плохой, — пробормотал Аанг, чем заслужил лучезарную улыбку веселящейся Хиины.

— Ага, пока она к тебе не лезет, — фыркнула я, когда меня снова обняли, закрывая глаза призрачными рукавами.

Аватар неловко хихикнул, исподтишка наблюдая за моими попытками скинуть женщину. Все остальные смотрели удивленно, как смотрят на жителей дома моральной помощи пострадавшим. Несложно было догадаться, что они никак не ощущают присутствие Хиины, и мы выглядим для них разговаривающими о всякой нелепице сами с собой. Женщина встрепенулась, оглядела всех присутствующих и подлетела вплотную к Катаре так, что кончик ее носа самую малость погружался в нос девушки.

— Ты меня не видишь? — обиженно протянула Хиина.

Она пару раз облетела Катару по кругу, помахала рукой у нее перед глазами и громко сплюнула, поняв, что не добьется никакой реакции. Аанг на это дернулся, а Тоф расхохоталась. Хиина же подлетела к Зуко, проделала с ним такие же манипуляции, однако плеваться не стала, подозрительно покосившись на меня.

— А остальные и вовсе не маги, — обреченно вздохнула призрак, но быстро повеселела, — зато у меня есть моя дорогая сестра!

Хиина снова повисла у меня на шее, но я, кажется, уже почти научилась не обращать на нее внимание.

— Почему бы тебе не отправиться куда-нибудь еще? — флегматично спросила я у уткнувшейся мне в шею духа. — Почему ты прицепилась именно ко мне.

— Ты хочешь меня прогнать?! — обиженно возопила женщина.

Я поднялась, схватила ее за шкирку, не вдаваясь в подробности, как у меня это получилось, и быстрым шагом направилась в сторону леса, на ходу улавливая слова Катары:

— По-моему она совсем с ума сошла…

Разговор по душам с призраком получился не слишком долгим, но действенным. Она пообещала полетать по окрестностям, разведать обстановку и, если получиться, связаться с Айро, которого я описала как можно подробнее. Короче, я сделала из Хиины связного-разведчика. Тем не менее женщина была довольна тем, что ей поручили такую важную работу и улетела с улыбкой на лице.

Когда я вернулась, Катара смотрела на меня с подозрением, а Суюки тут же набросилась с расспросами. Я рассказала подруге о происшествии в пещерах и посетовала на назойливую женщину. Суюки покивала мне, посочувствовала, но по ее горящим глазам я поняла, что девушка в полном восторге. Не найдя в ней нужной поддержки, я отправилась искать Тоф и Аанга, как единственных, в полной мере понимающих, с чем я столкнулась. И застала я, кажется, очень интересный разговор.

— Ну, — мялась Тоф, сидя на траве, — это сложно объяснить. Я ее не вижу, естественно, скорее чувствую. Не так, как чувствую все остальное, — девочка почесала макушку. — Есть то, чем я могу управлять и то, чем не могу. Так вот, она вроде бы состоит из того, чем я могу управлять, но управлять ей я не могу.

Бандитка зарычала от невозможности правильно выразить собственные мысли и повалилась на спину. Аанг грустно вздохнул и ссутулился.

— У меня не так, — пробубнил он, — я ее вижу, но ничего не чувствую.

— Это говорит о том, что Тоф гораздо более искусный маг, а тебе еще многому предстоит научиться, — наставительным тоном проговорила я, садясь рядом.

Аанг вздрогнул, посмотрел на меня исподлобья и кивнул с такой уверенность, словно готов научиться всему прямо сейчас. Я рассмеялась и похлопала его по плечу, мысленно обещая сделать все возможное для того, чтобы Аанг стал величайшим магом современности.

Этой ночью на месте Аанга у обрыва сидела я. На глазах застыли мерцающие в лунном свете слезы, я подтянула колени к груди и обхватила их руками. В груди разливалась печаль, смешанная с горькой обидой, перед глазами мелькали детские воспоминания, плохие и хорошие, но слезы не желали литься, стеклянными шариками будто примерзнув к ресницам.

Сегодня был день смерти моей мамы. Небо было чистое, и звезд было слишком много; луна отражалась в спокойной воде, окрашивая ее чернильную гладь в благородное серебро. Я всегда злилась на маму, или заставляла себя злиться, вспоминая детские обиды и холод в ее глазах. Но кроме того я всегда помнила, как она, еще не потеряв рассудок, нежно смотрела на меня и ласково перебирала волосы, как дарила мне игрушки и как заботилась обо мне. Несмотря ни на что я всегда любила маму, и от этого мне было еще больнее, когда она отказалась от меня. Я не знала, почему она наконец ушла, и почему ей вынесли приговор, но продолжала цепляться за рассеивающиеся воспоминания о ее тонких пальцах и золотых глазах, порой заглядывающих слишком глубоко.

Мне на плечо легла рука, и рядом приземлился Зуко. Он не смотрел на меня, хотя я поглядывала на него украдкой, а вместо этого вглядывался в мерное мерцание звезд над самым горизонтом, где вода сливается с небом. Парень молчал долго, достаточно, чтобы я немного привела в порядок мысли, и только когда я опустила голову ему на плечо, заговорил:

— Раз уж я тут пытаюсь заслужить доверие всех, — усмехнулся он, — сегодня посвящу это ночь тебе.

Я скомкано хихикнула от двусмысленности и озябшими пальцами обхватила его ладонь. Мы сидели так еще какое-то время, прежде чем Зуко поднялся и потянул меня за собой к посапывающему неподалеку Аппе. Меня осторожно посадили в седло, парень потрепал бизона по шее и запрыгнул вперед, хватая поводья.

— Куда вы летали с Катарой вчера? — когда мы уже взлетели, себе под нос буркнула я.

— Эти личное, Хинаи, я не могу тебе сказать, — услышав в ответ только мое сердитое сопение, он все же продолжил. — Ей нужно было кое-что решить для себя.

Мы летели над морем так низко, что можно было потрогать гладкую черную воду, но единственным моим желанием сейчас было скинуть в эту воду Зуко.

— Это личное, Хинаи, — скуксившись, передразнила я, — я не могу тебе сказать.

— Это ревность? — тут же подхватил отчего-то обрадовавшийся парень. — Ты ревнуешь?

— Нет! — рявкнула я, но так и не смогла сбить расцветшую на его лице улыбку. — И вообще, следи за тем, куда мы летим!

Щеки обдало жаром, а сердце забилось бешеной птичкой. Я приложила одну ладонь к груди, а вторую к пылающему лицу и поняла, что действительно ревную. Мне не нравилось, что Зуко куда-то возил Катару, мне не нравилось, что они были наедине, мне не нравилось, как они загадочно переглядывались утром. Но самому принцу я это ни за что не скажу.

— А ты повзрослел, — пробормотала я, лбом утыкаясь ему в спину, и почти увидела, как улыбка еще шире расплывается на его лице. — Только самую капельку!

Но Зуко уже рассмеялся, не шевелясь и позволяя мне полностью опереться о его спину.

Мы приземлились неподалеку от кладбища. Оно не было огорожено, поэтому мы легко смогли войти внутрь. Зуко взял меня за руку и уверенно повел вглубь, туда, где расположилась одинокая могила без надписей, только большая плита, поросшая виноградом, и подобие цветника. Стоило глянуть на лицо принца, и я поняла, чье это надгробие. Пальцы задрожали, колени подкосились, и я рухнула на землю, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Зуко сказал что-то, но я не слышала, только смотрела перед собой на голый камень и никак не могла вымолвить ни слова. Я запрокинула голову наверх, мутным взглядом вглядываясь в темное небо, и кое-как взяла себя в руки.

— Мама, — надрывным шепотом проговорила я, — мамочка, я столько хочу тебе рассказать. Ты даже не представляешь, что со мной приключилось, мам. Я нашла Аватара, ты знаешь, Озай поручил мне поймать его. Только вот мы подружились, я наконец-то нашла друзей, мам, ты рада за меня?

Слова лились из меня нестройным потоком, я сбивчиво пересказывала всю свою не слишком длинную, но насыщенную жизнь. Не знаю, когда снова расплакалась, но горячие слезы стекали по щекам и падали на землю крупными каплями.

— А еще я влюбилась, мам. Представляешь, я такая глупая, да? Ревную весь день, злюсь, а все равно люблю его больше всех на свете. Может быть даже больше, чем тебя, прости, мама. Или по-другому, совсем по-другому, я люблю и тебя, и его, и Аанга, и Тоф, и Суюки, и даже Катару с Соккой, потому что они мои дорогие друзья, мам. Я так хотела бы, чтобы ты была рядом, чтобы ты смотрела на меня как в детстве своими золотыми глазами. А знаешь, теперь на меня почти так же смотрит Зуко. Я раньше не замечала, но я люблю его очень сильно.

Я утерла мокрое лицо рукавом и оглянулась на терпеливо ожидающего меня принца. Небо постепенно светлело, пора было уходить, но я даже не могла заставить себя подняться на ноги. От противного бессилия слезы хлынули новым потоком, и я закрыла лицо руками, запрокидывая голову назад.

— Я так скучаю по тебе, мама, — прохныкала я, прежде чем сильные руки подхватили меня.

Зуко отнес меня к Аппе, аккуратно усадил в седло и попросил немного его подождать. С решительным видом он направился к маминой могиле, постоял у нее немного, после чего поклонился и вернулся к нам. Когда он вскочил в седло, слезы уже почти остановились, и я уловила покрасневшее лицо принца и его счастливую, чуть смущенную улыбку.

Возвращались мы в полной тишине, если не считать пары слов, которые я прошептала одновременно с поднявшимся над морем солнцем:

— Я тебя люблю.