Из огня да в полымя. Тайны Гвартариума (гет)

Агатат Аль Марид

В Храме было сумрачно и холодно. Я ступал по истрескавшимся каменным плитам, и мои шаги гулким эхом отдавались от закопчённых гранитных стен. Никогда не любил приходить сюда. В этом мрачном склепе пахло гарью и смертью, и казалось, что тебя окружают призраки замученных душ, принесённых в жертву безжалостному Пламени.

Ещё будучи принцем Империи, я часто обсуждал с братом целесообразность устраиваемых Жрецами жутких оргий, когда осуждённых на смерть преступников отдавали на заклание огню. И если бы только преступников! Сотнями гибли в объятиях Пламени и простые граждане — за неосторожные высказывания или действия, угрожающие подорвать власть религиозных фанатиков. Неудобных и инакомыслящих казнили без суда и следствия, а их имущество и накопления плавно перетекали в руки жрецов в виде пожертвований. Разрушить эту систему пытались не раз, но жрецы держали власть железной рукой, моментально пресекая революцию в зародыше. Даже император был бессилен что-либо изменить, не рискуя развязать в обществе гражданскую войну и тем самым погубить всю Империю разом. Кроме того, религиозные догмы были так сильны, что мало кто всерьёз задумывался над тем, чтобы бросить вызов Святому Пламени и рискнуть пойти против нерушимых законов. Пожалуй, только одни жрецы знали истинную тайну Чистого Пламени, но, разумеется, они не собирались делиться ею ни с кем.

Однако время от времени в Империи происходили загадочные события, о которых просачивались слухи и которые лишь подтверждали то, что в неоспоримых догмах и непреложных законах тоже бывают исключения. При попустительстве служителей культа странным образом выживали те, кто при всём своём желании не должен был выжить. И наоборот: внезапно сгорали в Пламени честные и порядочные граждане. Связанный Пламенем со своей женой богатый купец внезапно сохранял жизнь и обретал свободу после смерти своей половинки. А неподкупный судья сгорал дотла, как лжец, вынося оправдательный приговор несправедливо обвинённому и ранее приговорённому к сожжению. И таких случаев было много, и каждый раз процесс активно лоббировали представители церкви. Они же и объясняли подобные казусы народу тем, что Пламя само решало, заслуживает ли гражданин смерти или нет. Если Пламя пощадило беднягу, значит, тот безгрешен и достоин второго шанса. Дескать, не держите в голове злых помыслов, не идите против правил, и будет вам счастье…

Размышляя над всем этим, я почти не заметил, как в зал вошла жрица. С головы до ног укутанная в кроваво-коричневый саван, она бесшумно подплыла ко мне и остановилась, вперив в меня полубезумный взгляд своих красных глаз. Стало не по себе, и я невольно поёжился.

— Чистого Пламени, благородная Фатима! — я поспешил поклониться, чтобы отогнать неприятные ощущения. — Меня прислал Светоносный Фализ Аль Ифрит. Он был так добр, что разрешил мне помолиться Святому Огню, который просил вас разжечь. Верховный жрец также упомянул, что ваше присутствие на моём бдении усилит мои молитвы, — я поднял глаза, посмотрев на жрицу с надеждой и трепетом, одновременно думая о том, что старый облезлый козёл Фализ просто побоялся оставить меня наедине с Пламенем.

Сразу возник законный вопрос: а почему, собственно? Ну что я мог сделать Пламени? Броситься в него? Осквернить? Залить водой? Или захотеть поджарить на нём мясо? Странно всё это! Тут же вернулся к мысли о том, что жрецы слишком многое скрывали и неплохо бы выяснить, что именно.

Я снова взглянул на жрицу, которая, не произнеся ни слова, отошла к стене и нажала там на какую-то панель. Заскрипели скрытые механизмы, и я поспешно отступил к стене, наблюдая, как разъезжаются плиты пола, образуя ровное круглое отверстие. Чернота в открывшемся провале была густой и непроницаемой и напоминала жерло спящего вулкана. Но не прошло и трёх минут, как бездна задышала, захлюпала, и из глубин поднялось и стало разгораться неистовое пламя. Огонь вздыбился, взметнулся к потолку, лизнул стены и с шипением опустился, превращаясь в оранжевое озеро, исходящее тяжелыми волнами жара.

Фатима подошла ко мне и жестом указала на адскую сковороду, давая понять, что я могу приступать.

Опустившись на колени, я молитвенно сложил руки и прикрыл глаза. Однако мысли мои были далеки от происходящего, и вместо положенной отрешённости я испытывал внутреннее возбуждение и даже некоторый азарт. Назойливые мысли о том, что жрецы скрывают ото всех истинную сущность Пламени, породило непреодолимое, почти безумное желание разгадать эту тайну. Я чувствовал, что именно она поможет мне победить в предстоящей схватке и навсегда покончить с кровавой традицией в отношении Кашири. У меня была вся ночь, и потому я не торопился, сосредоточенно и во всех подробностях обдумывая зревший в голове план. Жрица стояла рядом, но теперь я был откровенно рад её присутствию. Судьба сама давала мне шанс, и, наплевав на предосторожности, послав подальше возможные последствия, я пошёл ва-банк. Подождав, пока Фатима потеряет бдительность, резко вскочил на ноги и схватил её за горло. Она не успела даже вскрикнуть, как в следующее мгновение уже висела над огненной бездной, в ужасе дрыгая ногами и безуспешно пытаясь набрать в лёгкие хотя бы глоток воздуха.

Продержав жрицу над жаровней почти минуту и прилично подпалив ей пятки, я развернулся и припечатал её к стене, поймав в свои сети взгляд полностью обезумевших красных глаз. Прикосновения и зрительного контакта вполне хватило, чтобы быстро и беспрепятственно погрузиться в глубины её сознания…

Не особо церемонясь, я перетряхивал чужую память, забираясь всё глубже в её недра и извлекая факты, заставляющие меня содрогаться от ужаса. Деяния жрецов были чудовищны, но не менее страшной была их ложь, которой они, вот уже столько тысячелетий, удерживали в подчинении весь мир Гвартариума. Сказать, что я был шокирован открывшейся мне истиной — это не сказать ничего! Я был в ярости, растерян, ошарашен, выбит из равновесия, и едва не обезумел, забыв даже о жрице, которую всё ещё жёстко прижимал к стене. Мои пальцы на её горле непроизвольно сжались, с хрустом ломая тонкую шею. Я застонал от ненависти, понимая, как много можно было бы изменить, если бы не эта ложь! Сколько бы жизней можно было спасти!..

Зарычав от переполнявшей меня злобы, я в бешенстве швырнул безвольное тело жрицы в самый центр адской жаровни.

* * *

Таис

— Где ты была?

Марк сидел в кресле и, едва я показалась в дверях, тут же пронзил меня испытующим взглядом.

— Гуляла! — буркнула я в ответ, не понимая, как теперь нужно себя вести.

Говорить с Зорком не хотелось. Видеть его — тоже. О том, что могло случиться уже завтра, старалась просто не думать. Поэтому я поспешила уйти в свою комнату, в надежде, что Марк не пойдёт за мной туда.

Однако моим надеждам показали большой кукиш, и не успела я переодеться, как в комнату вошёл мой так называемый «наставник».

— Нам надо поговорить, Таис.

Твёрдость в его голосе и брошенный на меня мрачный взгляд отбили всякую охоту дерзить. Захотелось просто послать его к чёрту и огреть чем-то тяжёленьким. Поискав взглядом что-то подходящее, я схватила в руки шкатулку.

— Таис…

Марк шагнул было ко мне, но я замотала головой и выставила вперёд руку, чтобы не приближался.

Зорк остановился, наблюдая за мной с какой-то усталой обречённостью. В его солнечных оранжевых глазах сейчас было темно и холодно.

— Просто выслушай меня, — сделал он ещё одну попытку, больше не пытаясь приблизиться.

Я застыла, чувствуя, как внутри всё переворачивается и сжимается в тугой, болезненный узел. Стало противно, тошно и ещё очень страшно. Пока я находилась вне стен академии, приближающаяся катастрофа не казалась такой реальной. Словно всё происходящее было лишь ночным кошмаром, из которого рано или поздно я смогу вырваться. Но теперь передо мной стоял Марк, и мой страшный сон быстро превращался в суровую явь. Захотелось кричать, топать ногами и биться головой о стену. Всё, что угодно, лишь бы не видеть, не слышать и ничего не чувствовать. Горечь, отвращение, разочарование, обида… Я не знала, чего больше было в моей душе. Чувства навалились все разом и теперь разрывали сердце, не давая дышать.

— Ненавижу! — беззвучно вырвалось у меня вместе с рваным выдохом, но Марк всё равно услышал. Смуглая кожа на его лице как-то разом поблекла, став похожей на выцветший пергамент. Он оцепенел, растерянно и беспомощно рассматривая меня потухшим взглядом. Казалось, он потерял нить разговора и больше не знает, что нужно сказать.

— Ненавижу! — повторила я, трясясь словно в лихорадке и прижимая ладони к лицу, пытаясь сдержать потоки бегущих по щекам слёз. Как же больно! Как противно! Как…

Обхватив себя за плечи, я отвернулась и без сил прислонилась к стене.

Марк стоял неподвижно и больше не смотрел на меня, опустив взгляд на мягкий пушистый коврик под ногами. Его кулаки были крепко сжаты, на шее напряжённо пульсировала венка.

— Ты можешь хотя бы выслушать? — после долгой паузы повторил он, не поднимая глаз.

Я замотала головой, подсознательно ещё больше вжимаясь в стену.

Марк постоял ещё немного, потом молча кивнул то ли мне, то ли своим мыслям и, сгорбив плечи, вышел из комнаты.

Из моих ослабевших рук с грохотом выпала шкатулка. То, что она пуста, я даже не заметила. Рухнула на кровать, мечтая повернуть время вспять или остановить совсем, чтобы завтрашний день никогда не наступил. Но часы тикали, отсчитывая минуту за минутой и приближая неизбежность. Я так и не смогла заснуть, только изредка проваливаясь в тяжёлую удушливую дрёму, погружающую меня в непрекращающийся кошмар.

* * *

Маркус Зорк Аль Ифче

Утро наступило слишком быстро, я даже не успел опомниться. Всю ночь дежурил возле комнаты Таис, боясь, что она что-то с собой сделает. Какое-то время до меня ещё доносились её всхлипывания, но потом всё стихло и лишь иногда ночную тишину нарушал тревожный стон. От него я вздрагивал, словно кто-то проводил лезвием по оголённым нервам. В конце концов не выдержал и вошёл в её комнату, стараясь даже не дышать, чтобы не оборвать хрупкую паутину сна.

Таис спала, сжавшись в комочек, время от времени резко вздрагивая и метаясь во сне. Я смотрел на неё и всё больше убеждался, что принял правильное решение. Пора это остановить. И не важно, победим мы или нет. Скорее всего, мы все умрём, но это почему-то совсем не пугало. Наоборот, мысль о том, что я перестану наконец считать себя мразью, дарила невероятное облегчение и прогоняла последние сомнения. Нестерпимой болью в душе жгли лишь воспоминания о том, что я уже сделал, но изменить чего-либо, увы, было невозможно. Странно, как за такой небольшой срок Таис, такая хрупкая и беззащитная девочка, смогла полностью перевернуть мою жизнь. Поставить всё с ног на голову, заставить переосмыслить происходящее вокруг меня… Что она со мной сделала? Почему теперь я не видел в ней врага? Она ведь Дриада! Одна из тех, кто каждый год убивал моих друзей в Эдеме! Раньше это знание оправдывало всё, но сейчас… Мы ведь тоже убивали их… Отбирали детей… Почему я раньше не думал об этом? Не спрашивал себя, кто из нас зло? Почему я понял это только теперь, когда уже слишком поздно?..

Совсем тихий стук в дверь прервал невесёлые мысли. Я на цыпочках покинул комнату, чтобы открыть дверь Джохару. Друг тоже не спал и выглядел усталым и измученным.

— Привет, — коротко бросил он, плюхаясь в кресло и отворачиваясь, словно хотел избежать моего взгляда. — Как у тебя дела?

— Не очень, — ответил я осторожно, чувствуя, что друг с трудом держит себя в руках. Впрочем, как и я сам, и тут не было ничего удивительного.

— Вот-вот, — хмыкнул Джохар, понуро кивнув. — Кажется, они всё наконец поняли, Марк…

— Ты о девушках?

— О них. Витара молчала целый вечер, словно боялась не удержаться и всё мне высказать. А взгляд у неё был такой… — Джохар поморщился, словно от боли, потом сжал кулаки. — Я пытался с ней поговорить, но она не стала слушать. Ушла в свою комнату и больше не выходила оттуда. Только под утро уснула.

— С Таис было так же, — я понимающе кивнул. — Только она ещё и плакала…

— Что будем делать? — Друг всё-таки взглянул на меня. Серьёзно, задумчиво, с грустью и надеждой одновременно. — Нужно ведь как-то им сказать… Предупредить… Или нет?

— Боюсь, что слишком поздно, Джо. Нам уже нет веры. Мы ведь Зорки, забыл? Для девушек мы хитрые лживые мрази, которые пойдут на всё, лишь бы отделаться от последней Кашири и спасти свою задницу.

— Тогда бессмысленно их разубеждать, — Джохар тяжело вздохнул. — Наверное. так даже лучше. Пусть считают нас мерзавцами, так больше шансов, что их не прочтут менталисты, а мы сделаем то, что решили. Ведь ты не передумал?

— Нет. Наоборот, мне жаль, что мы не сделали этого раньше, Джо… Ты говорил с парнями?

— Говорил. Все дали клятву и полны решимости разнести обе академии в пух и прах. План действий уже готов… — и Джохар коротко и чётко изложил мне стратегию.

Обдумав придуманный Зорками план и уточнив детали, я полностью поддержал друзей. План был хорош, хоть и не давал никаких шансов на победу. Все Зорки это понимали, но их целью сейчас было не победить, а жестоко отомстить. За рабство, за смерть друзей, за все погубленные и исковерканные жизни. Смести как можно больше врагов, чтобы те надолго нас запомнили. Чтобы не смели больше считать себя хозяевами, а Зорков — безропотной скотиной. Но самое главное, чтобы Зорки больше сами не считали себя мразью!

* * *

Агатат Аль Марид

Как же я ждал утро! Едва забрезжил рассвет, покинул проклятый храм и незримо кружил возле академии Кашири, дожидаясь момента, когда снимут усиленную ночную защиту. Мои нервы были на пределе, но я запрещал себе думать о плохом, понимая, что от моей выдержки сейчас зависит слишком многое. Жрецы всё ещё находились в академии и, судя по всему, они в ней и останутся до конца бала, а значит, исчезновение главной жрицы в храме пока никто не заметит. Напряженная ночь дала мне время и возможность всё хорошенько обдумать и избавиться от растерянности, охватившей меня накануне. Теперь в моей душе была только решимость, и я жаждал использовать это чувство на всю катушку, несмотря ни на что. Не заботясь больше о том, что могу себя выдать, потому что терять уже было нечего, я наплевал на запрет не появляться в академии до бала, прошёл внутрь, едва солнце поднялось над горизонтом. Мой медальон, что принадлежал королевскому роду, позволял мне проникнуть куда угодно, почти не повреждая защиту. Вчера я не мог им воспользоваться, боясь подставить под удар Виту и Таис, но сегодня медлить уже было нельзя. Сегодня всё равно всё решится так или иначе — я это чувствовал и знал. Поэтому уверенно шагал по коридорам академии, почти не заботясь о том, как буду оправдывать своё там присутствие в неурочный час. Моя ненависть к жрецам была так велика, а в душе бушевала такая ярость, что попытайся меня кто остановить — ему бы не поздоровилось. Я готов был крушить, жечь, убивать, лишь бы достичь своей цели.

К счастью или нет, но на пути моём встречались только Зорки, которые настороженно косились мне вслед, одаривая хмурыми и мрачными взглядами. Быстро миновав холл и свернув в очередной коридор, я неожиданно налетел на совсем зелёного паренька, буквально столкнувшись с ним лбами. Чтобы не упасть, парень рефлекторно уцепился за мою руку, смешно размахивая другой, и стал заваливаться назад. Я машинально ухватил его за запястье, не позволив упасть.

— Извините! — выдохнул Зорк, побелев и в ужасе распахнув глаза.

Он хотел было отдёрнуть руку, но было слишком поздно. Моя магия менталиста сработала быстрее, чем осознал я сам. Хватка пальцев на запястье паренька стала железной и, поймав его затравленный взгляд, я тут же захватил власть над разумом. Пары секунд было достаточно, чтобы без особого труда понять, что в академии зреет бунт. А вот это уже интересно! Не ожидав подобного развития событий, я выпустил руку парня и отступил на шаг, обрывая зрительный контакт, пока Зорк ничего не заметил. Ещё не совсем понимая, выгоден мне этот бунт или нет, я продолжил свой путь, по дороге пытаясь обдумать ситуацию. Жаль, что я так мало узнал, но ничего, будет ещё возможность, в этом я не сомневался. Как не сомневался и в том, что девушки, скорее всего, ещё спят, а их надзиратели Зорки не спускают с них глаз. Так всегда происходило, когда приближалось время инициации. Как правило, к этому времени дриады начинали что-то подозревать, и потому риск, что они поведут себя непредсказуемо, был слишком велик. Для Зорков же инициация — очередной шаг к долгожданной свободе. И не важно, что многие до неё так и не доживут — выхода у них нет. Поэтому, идя сейчас в апартаменты Витары, я не надеялся на помощь Зорков в моём плане, а лишь хотел удостовериться, что с девчонками всё в порядке и жрецы до них пока не добрались.

Постучав в дверь, я замер, прислушиваясь к ощущениям, обрывкам мыслей и эмоций, донёсшимся до меня изнутри. Волнение… Страх… Ярость… Ха! Интересный набор!

Едва Джохар оказался на пороге, я, недолго думая, впихнул его обратно в комнату, одновременно схватив за горло одной рукой, сам ввалился следом, ногой захлопывая дверь.

— Подашь сигнал тревоги — убью! — процедил я сквозь зубы, одновременно начиная сканировать сознание парня.

Хлоп! Меня неожиданно отбросило на несколько метров, да так стремительно, что я влетел в стену и с размаху треснулся о неё головой. Из глаз посыпались искры, и я почти минуту отчаянно моргал, не в силах ничего рассмотреть. Этого времени оказалось достаточно, чтобы дверь с грохотом распахнулась и чьи-то руки скрутили меня, повалив на пол.

— Ты вовремя! — услышал я голос Джохара, но разглядеть его собеседника не успел, меня снова приложили головой, но теперь уже об пол.

Неприятное ощущение, словно в голове что-то лопнуло, и я на несколько секунд отключился, перестав контролировать события.

Когда очнулся, обнаружил себя сидящем на полу, крепко обмотанным верёвками и привязанным к сливной трубе. Не успел оглядеться, как кто-то сверху накинул мне на голову тёмную ткань а на шею тугую удавку.

— Нужно сразу его прикончить, — донёсся до моих ушей чей-то голос, и удавка ощутимо сжала горло. — Чем меньше этих тварей до вечера останется — тем лучше!

— Не делайте этого! — прохрипел я, начиная задыхаться. — Я не враг!

— Ну, конечно! — прошипел Джохар, пнув меня ногой по рёбра. — Кончай его, Марк! Он пытался меня просканировать! Он — чёртов менталист!

— Прошу, выслушайте! — попытался я снова, но удавка лишь сильнее сжала горло, да так, что я не мог больше говорить.

Задёргавшись в путах, я попытался высвободиться, но сильные руки удерживали меня за плечи, прекращая сопротивление. От чужого прикосновения подсознательно сработала магия, и в голову хлынули разнообразные образы и обрывки мыслей. По их непримиримому настрою становилось совершенно ясно, что меня сейчас просто убьют. Я заставил себя забыть про панику и сосредоточиться. Сливная труба, к которой я был привязан, шершавой поверхностью раздражала кончики пальцев, упрощая задачу. Собрав в кисти рук приличную долю внутренней силы, я ударил магией, призывая родную стихию и одновременно накрывая себя непроницаемым коконом. Что было дальше, я не видел, но по тому, как со звуком пушечного выстрела взорвалась труба и меня волной отбросило куда-то в сторону, я понял, что магия сработала. Удавка тут же ослабла, тряпка слетела с головы и появилась возможность увидеть моих мучителей. Напором воды, которая вырвалась из разрушенной трубы и теперь хлестала из неё как взбесившееся цунами, парней выбросило из ванной комнаты и теперь заливало, словно котят в ведре, не давая им возможности встать на ноги. Пользуясь этим, я стряхнул с себя верёвки, которые от воды растянулись и размякли, расправил плечи и, глубоко вздохнув, вновь призвал магию. Не дожидаясь, пока вода затопит нижние этажи и всю академию, несколькими жестами заставил стихию покорно убраться восвояси.

Что-то забулькало, зашипело, и вода начала поспешно втягиваться обратно в трубу, пока не очутилась там вся до капли. Приказав стихии не выходить наружу, я магией просушил свою мантию и помещения вокруг, спокойно устроился в кресле, наблюдая за тем, как двое заговорщиков тяжело приходят в себя после купания. Что ж, они сделали свой ход, и теперь была моя очередь проявлять инициативу. Прежде всего предстояло решить, что делать с этими двумя горе-бунтовщиками и как использовать их энтузиазм в благих целях.

Взглянув на дверь комнаты в покои Витары, я наконец-то понял, почему та до сих пор не проснулась от того грохота, что мы устроили в ванной. На двери, как и на всех стенах вокруг был наложен полог тишины. А ребята-то не простачки, молодцы, позаботились! Это значит, чтобы никто не услышал, как они меня тут убивают! Даже зауважал их невольно. Однако бдительности терять не следовало, и потому я ни на секунду не ослаблял внимания, наблюдая за Зорками. Они, видимо, плохо пока понимая, чего от меня ожидать и чем обернётся для них неудавшаяся попытка нападения, держались настороженно, изредка обмениваясь между собой короткими мрачными взглядами.

— Не нужно со мной воевать, — почувствовав, что атмосфера накаляется, пресёк я очередную попытку Зорков взглядами скоординировать дальнейшие действия. — Я знаю про бунт, и я вам не враг. Жаль, что вы не дали объяснить…

По тому, что мне никто не ответил, я понял, что мне не верят. Зорки переглянулись, и теперь их взгляды стали ещё более красноречивыми. Воздух в комнате уже буквально потрескивал от напряжения и надо было с этим что-то делать, пока у парней не появилась идея, как ещё меня убить вместо того, чтобы потратить с пользой драгоценное время. Я понял, что убедить Зорков в своей лояльности будет практически невозможно. Передо мной были не новички. Эти ребята через многое прошли, чтобы безоглядно кому-то доверять. Тем более, преподавателям. Они ненавидели нас слишком сильно, хоть и научились скрывать свои эмоции. Но я-то знал. Знал, что у них на душе, потому что не раз ловил потоки ненависти и злобы в их мыслях и эмоциях. Их покорный вид не мог обмануть менталиста, особенно такого сильного, как я. Поэтому я решил идти напролом.

— Разбудите Витару и Таис! — негромко приказал я, оставаясь по максимуму спокойным.

Ребята вздрогнули и вновь обменялись быстрыми взглядами.

— Зачем? — сквозь зубы спросил Джохар, медленно сжав кулаки.

— Разбудите! Поговорим все вместе. Так будет проще.

И снова долгая пауза и зловещая тишина, не предвещающая ничего хорошего.