Идеальная пара (гет)

Всего одна композиция:

Tired Pony — All things all at once

Желаю приятного чтения🦉

Если б вы мне сказали одно слово, одно только слово — я бы осталась. Вы его не сказали.

Иван Тургенев, «Ася»

В тот раз мы не сказали друг другу ни слова. Поттер великолепно делал вид, что меня не существует, а я всячески пряталась и сторонилась его. Если орденцы замечали какие-то изменения в наших с Поттером взаимоотношениях, то старательно не показывали этого, за что я была им очень признательна. Полагаю, никому бы не понравилось, если бы посторонние лица совали свой нос в его личные дела. Что до Джеймса, то выглядел он непривычно сурово, хоть и улыбался репликам Сириуса. Под глазами Поттера залегли едва заметные круги, а взгляд стал колючим и до невозможности циничным. Собственно, таким я и помнила его по Хогвартсу, разве что он чаще смеялся и выглядел ещё более надменным. Я списывала такое равнодушное отношение на обиду, нанесённую мной, и думала, что со временем и моя, и его жизни наладятся. Через два дня вечером кто-то постучал в мою дверь. Я по наивности подумала, что это мог быть Поттер. Почему бы и нет? Я распахнула дверь, преисполненная надежды увидеть бывшего парня, но вместо него встретила совершенно другого человека. Окутанный майским вечером и державший в руках букет ромашек, на пороге стоял Ричард. Вот так сюрприз! Уж кого-кого, а его увидеть я не ожидала. Он неуклюже сжимал несчастные цветочки и взволнованно улыбался. Я решила нарушить неловкое молчание и заговорила первой.

— Здравствуй, Ричард.

— Привет, Лили, — негромко отозвался он и протянул мне букет, который я, поколебавшись, взяла. — Давно не виделись.

— Да, давненько.

Светловолосый парень смущённо смотрел на меня, и я понимала, что по всем правилам приличия была обязана пригласить его в дом, однако не спешила этого делать. Мы не слишком красиво расстались, и последнее посещение Гейтом моего скромного жилища оставило неизгладимый след в памяти. Я не хотела повторения истории, но воспитанность всё-таки одержала верх над страхами.

Мы сидели на кухне, мерно потягивая чай из сервиза моей покойной матушки. Ричард был крайне молчалив, но мне думалось, он просто не знал, каким образом ко мне подступиться. В конце концов, он не выдержал и затеял новый разговор.

— Как поживаешь?

— Спасибо, потихоньку. — Ещё бы я стала ему рассказывать о расставании с Поттером, как же. — Сам как?

Гейт задумчиво пожал плечами и без обиняков ответил:

— Бывало и лучше, но и сейчас вполне сносно. — Он скрестил руки на столе и опустил взгляд. — Ты уж прости, что я пришёл без приглашения. Мне просто показалось, тебе нужна помощь.

Я непонимающе нахмурилась. Неужели я произвожу столь жалкое впечатление, раз даже Ричард так подумал?

— У меня всё в порядке, спасибо, что справился обо мне.

— А мне показалось, что нет, — исподлобья взглянув на меня, мягко настоял на своём Гейт. — У тебя глаза какие-то…

— Какие? — полюбопытствовала я, когда повисла пауза.

— Пустые, что ли. Как будто ты вовсе разучилась радоваться чему-то.

Выходит, моя тоска была видна невооружённым взглядом каждому желающему. Как бы я ни пыталась скрыть от посторонних свою боль, она буквально бежала впереди меня, держа в руках транспарант с надписью «Глядите, у неё проблемы!». Ричард, отчасти знавший меня, без труда это понял и поступил как настоящий друг — пришёл и прямо обо всём спросил. Он заслуживал более радушного отношения с моей стороны, пора было двигаться дальше.

— Возможно, ты прав. Это очень похвально, что ты навестил меня, но я просто обязана тебя предостеречь, чтобы не вышло чего ненароком… Я не хочу, чтобы ты думал, что я восприняла тебя как-то неправильно… — Я с трудом подбирала слова, чтобы не сболтнуть лишнего, ведь теперь во всех подробностях знала, к чему могут привести необдуманные фразы. — Ты хороший человек, Ричард. Правда, ты надёжный и добрый. Но я не испытываю никаких романтических чувств. И я бы не хотела тебя обнадёживать, ведь это было бы подло по отношению к тебе.

Гейт разочарованно кивнул, но не дивнулся с места.

— Коли так, то ладно, — он робко улыбнулся. — Может, мы могли бы стать хорошими друзьями. Ты хороший человек, Лили, и я рад, что мы с тобой знакомы.

Я облегченно перевела дух и по-доброму ему улыбнулась. На дружбу я была согласна, о чём сразу же сообщила заметно повеселевшему Ричарду. Беседа потекла бурным потоком. Гейт рассказывал о том, что с ним произошло за эти несколько месяцев. Оказывается, у него был мимолётный роман с одной из фанаток, но, по его личному признанию, они поняли, что не подходят друг другу, после чего всё закончилось. После изменений в Паддлмир Юнайтед Ричарду приходилось каждый раз доказывать, что он достоин быть в стартовом составе на следующую игру, и за это место он усердно сражался с Поттером, которого стали выбирать всё чаще.

— Я уже подумываю о переходе в другую команду, — честно признался Гейт. — Возможно, после чемпионата попрошу агента подыскать мне новое место.

— Может, ты рано сдаёшься? — Я попыталась его приободрить. Во-первых, он спортсмен и у него в крови должен быть огонь борьбы, чтобы побеждать. А во-вторых, надо было дать понять Поттеру, что его мания величия имеет хоть какие-то границы и достойное сопротивление. Пусть не думает, что ему всё дозволено и подаётся на блюдечке с голубой каёмочкой. — Тебя ведь не просто так взяли в Паддлмир Юнайтед!

— Уоллсон похлопотал в своё время. Ведь наши отцы дружат ещё с Хогвартса.

Кажется, о чём-то таком когда-то обмолвился Поттер. Впрочем, нынче это не имело никакого значения.

— Это неважно, — отмахнулась я, намереваясь замотивировать упавшего духом Гейта. — Главное, что ты в команде, и у тебя такие же шансы, как и у остальных. Вдобавок к этому у тебя есть некоторые преференции со стороны тренера.

Я в шутку стукнула его в плечо и подмигнула, чем вызвала смешок у Ричарда. Но внезапно его лицо преобразилось, став более сосредоточенным и угрюмым.

— У тебя ведь что-то было с Поттером, да?

Я не понимала, как мне следовало себя вести при подобных допросах. Возможно, в этом любопытстве не было ничего кощунственного и чрезмерно личного, но мне стало не по себе. С другой стороны, мало ли что Поттер натреплет всему честному народу. Уж лучше защититься и представить случившееся в свою пользу, чем потом узнавать о себе много нового.

— Можно и так сказать, — невнятно ответила я, комкая края футболки. — Было и прошло.

— Прости, если задел за живое… — начал бормотать Ричард, словно оправдываясь. — Я просто спросил, чтобы не получилось потом конфуза какого…

— Всё нормально, — делано небрежно сказала я. — Кто старое помянет, тому глаз вон.

Мы улыбнулись и продолжили пить слегка остывший чай.

На моё счастье, в мае состоялась лишь одна игра моей подопечной команды, да и та прошла относительно гладко и без каких-либо увечий квиддичистов. Я, как и прежде, сидела в ложе, но в этот раз следила за игрой. Поттер снова играл в основном составе и выглядел чрезвычайно целеустремлённым и собранным. Никогда бы ему в этом не призналась, но я очень волновалась за него, когда он дважды чуть не сорвался с метлы, заходя на виражи. Я старалась не выдавать своих чувств, ведь рядом со мной сидел увлечённый происходящим на поле Ричард, то и дело комментировавший ход матча, да и Поттер ничего не должен был заподозрить. Раз я для него отныне пустое место, значит, и он должен был стать для меня никем. Однако думать и делать — далеко не одно и то же, и моё сердце не спешило расставаться с надеждой на потепление в наших отношениях. Что до нашей ссоры, с каждым днем я всё больше винила в ней себя. Теперь мне казалось фатальной ошибкой не дать Джеймсу ничего мне объяснить. Предосудительное поведение ещё никогда прежде не помогало в развитии крепких и тёплых отношений, а я поддалась этой дурацкой стратегии поведения. Мной овладел целый шквал негативных эмоций: злость, обида, досада. Я чувствовала себя глубоко оскорблённой, уязвлённой в самое больное место и отвергнутой. А теперь я больше не сердилась на Джеймса и понимала, что вовсе не испытывала ненависти к нему — ни тогда, ни теперь. Это всё были лишь хлёсткие слова, высказанные от отчаяния, однако за каждый поступок рано или поздно наступает расплата.

Я стояла в необыкновенно длинной очереди в лавке зелий на Косой аллее. Как правило, одновременно здесь собиралось от силы два человека, но в тот день я была вынуждена подождать, пока обслужат семь постетителей, пришедших в магазинчик до меня. Я остро нуждалась в волосе единорога и ещё парочке ингредиентов. Вот уже два месяца пребывать в относительно нормальном состоянии и не рыдать каждую ночь мне помогали только ударные дозы Умиротворяющего бальзама. Я выпила все запасы подчистую, а теперь пришла в лавку, чтобы докупить ингредиентов для новой партии. Когда наступила моя очередь и я, получив вожделенный свёрток с необходимыми компонентами будущего зелья, расплатилась с продавщицей, мой взгляд наткнулся на упавший рядом с кассой пакет. Оглянувшись, я заметила выходившего из лавки невысокого мужчину средних лет. Вероятно, это он выронил покупку и даже этого не заметил. Я устремилась за ним. Нагнав мужчину на Косой аллее, я окликнула его и вручила бумажный пакет со снадобьями. Увидев его, он радостно хихикнул и горячо поблагодарил меня за помощь и расторопность.

— Знаете, я бы даже не заметил, что чего-то не хватает, когда в руках так много всякой всячины, — добродушно признался он, приподняв кучу пакетов, которые с трудом удерживал.

Немудрено, что он выронил один из них и тут же его не хватился!

— Меня зовут Айзек Беллами, — представился улыбчивый незнакомец. — Как я могу вас величать?

— Лили Эванс, сэр.

Мой новый знакомый поставил пакеты на пол и горячо пожал мне руку.

— Очень рад, очень рад! Можно пригласить вас на чашечку чаю в Чайном пакетике Розы Ли? — Он вопросительно приподнял брови, не прекращая улыбаться. — Умоляю, соглашайтесь! Эти ингредиенты столь дороги для меня, что я просто обязан вас отблагодарить за помощь!

Мистер Беллами оказался чрезвычайно приятным человеком. Он умудрился расположить меня к себе всего за каких-то две минуты! Я с удовольствием приняла его предложение, ведь в нём не было ничего предосудительного, и мы отправились в кафе. Сидя в чайной, попивая ароматный напиток, приправленный сладковатыми сливками, мы завязали беседу. Айзек, как он просил себя называть, был волшебником «в самом расцвете сил». На его голове красовалась густая копна недлинных рыжих волос, а серо-голубые глаза излучали невероятное тепло и жизненную энергию. Беллами обладал очень подвижной мимикой лица и активно жестикулировал, рассказывая о чём-либо, и я не могла оторвать от него взгляда. Единственным человеком, столь же ярким и харизматичным, который так же, без особого труда, завладевал всем моим вниманием, был Поттер. Однако, несмотря на оживлённую манеру повествования и некоторую схожесть, в Айзеке не было ни йоты самовлюбленности, он был весёлым и простым, что чрезвычайно меня подкупало. Поначалу меня смущала разница в возрасте, но чем больше я узнавала о новом знакомом, тем меньше её ощущала.

— Ты очень приятная девушка, — сказал он мне, облокотившись на столик. — Редко можно встретить хорошего человека, с которым так легко общаться.

— Благодарю! Это взаимно.

Я улыбнулась, смущённо отведя взгляд. Где-то внутри меня сидела мысль, что Беллами привёл меня в чайную и начал рассказывать о себе не просто так. Однако мои опасения оказались пустой выдумкой, не более. И я очередной раз укорила себя за недоверие к людям, которые не желали мне ничего дурного.

— Наверняка тебя смущает, что я, взрослый волшебник, сижу здесь и беседую с прелестной молодой леди, вроде тебя, — Айзек понимающе усмехнулся и одарил меня многозначительным взглядом, отчего я расслабилась и улыбнулась в ответ. — В наше время люди склонны фантазировать о различных небылицах, и ещё больше — искать смыслы там, где их нет.

Если бы он только догадывался, насколько был прав.

— Я человек порядочный, — продолжал он, — поэтому скажу без утайки — ты мне очень понравилась, Лили. Я бы хотел, чтобы мы общались, как добрые друзья, потому что мне приятно твоё общество. Мне кажется, у нас достаточно тем, которые можно обсудить. Не находишь?

— Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться, — честно ответила я. — А тем и вправду предостаточно. На много разговоров хватит.

Мы рассмеялись и спустя некоторое время засобирались на выход, предварительно сложив все покупки Беллами в один из пакетов, увеличенный внутри заклятием незримого расширения по моей инициативе. Айзек предложил проводить меня до банка, и я без раздумий согласилась. Мы шли и хихикали над какой-то неимоверно глупой, но забавной вывеской, на которой унылый тролль бегал за грюмошмелем, призывавшей «спастись от меланхолии» с помощью нового сорта огневиски. Дойдя до Гринготтса, мы стали прощаться.

— Предлагаю встретиться через неделю и прогуляться, — с надеждой произнёс улыбчивый волшебник, обняв меня напоследок. — Что на это скажешь?

— Отличная идея! — поддержала я. — Условимся на десять утра, идет?

— Лучше не придумаешь! — просиял Айзек и, на прощание махнув рукой, направился к входной двери в банк.

В моей жизнь самым неожиданным образом появилось целых два мужчины, готовых предложить свою дружбу: Ричард и Айзек. Гейт периодически заглядывал ко мне, мы мило беседовали, иногда даже смотрели какой-то фильм. Порой мы выбирались на прогулку куда-нибудь. Однажды даже посетили музей квиддича, в котором от скуки я чуть не отдала богу душу. Что до моего нового знакомого, Беллами быстро стал моим другом. Мы виделись с ним с определённой периодичностью и обсуждали всё на свете. Он интересовался зельями, много читал. Оказалось, что Айзек работал в департаменте по регулированию и контролю магических существ и знал Люпина-старшего, о котором отзывался как об уважаемом профессионале своего дела. Может, мы бы встречались с Айзеком и чаще, но ни работа, ни деятельность в Ордене не давали мне такой возможности.

Я довольно быстро поняла, что мне категорически нельзя было оставаться в одиночестве: я сразу начинала грустить, тут как тут объявлялось слегка приглушённое чувство вины, начинавшее с нескрываемым удовольствием меня душить. Посему я с невиданной доселе рьяностью бралась за дополнительные смены и ночные дежурства на работе, всё чаще появлялась в Ордене. Поттер по-прежнему игнорировал моё существование, и я отвечала ему той же монетой. На собраниях в штабе, на вылазках и на матчах я вела себя так, словно меня нисколько не задевало равнодушие Джеймса, а потом тихо переживала и роняла несколько слезинок, когда никто не видел. Ко мне как-то раз приезжала Петунья и не преминула рассказать о её «досадно несвоевременном» знакомстве с Поттером. Она сокрушалась о том, что мы могли бы обставить всё по-человечески, а не заставать её врасплох дурацкими играми в прятки после ссоры, а ещё ввернула шпильку, сказав, что нужно быть приземлённее в выборе молодых людей. Я слушала нравоучения сестры молча, а после призналась, что мы уже расстались. Петунья с небывалым рвением стала меня утешать, явно обрадовавшись такому исходу.

Май прошёл очень быстро, словно его и не было. В июне на матче за честь команды в качестве ловца выступал Ричард. Я чувствовала, что мои подбадривания не прошли для него даром. Он стал несколько увереннее и, по его словам, на тренировках показал результаты лучше, чем у Поттера. В день матча против команды их Уганды, Поттер сидел вместе с остальными запасными игроками и хмуро наблюдал за игрой. Я то и дело посматривала на него против своей воли, втайне надеясь, что моё внимание не заметно остальным. Джеймс был сдержан в эмоциях, хоть и перебрасывался фразами с товарищами по команде. Немыслимо! И куда подевалась страстная натура Поттера? Он же был готов порвать кого угодно, переспорить хоть самого Мерлина, лишь бы только играть на поле, а не сидеть неподвижной скалой на скамье запасных во время игры. Даже пребывая в запасе, он никогда не лез за словом в карман, активно обсуждая происходившее на поле. А что теперь? Поттер изменился, и не в лучшую сторону. Впрочем, я тоже не могла похвастаться обратным. Пронзительный свисток отвлёк меня от созерцания бывшего парня, и я переключила внимание на Ричарда. Он методично летал по полю, выискивая снитч, который спустя три часа всё-таки поймал. Игра была окончена. Отпросившись у мистера Уоллсона, я быстрым шагом направилась к выходу, стараясь не встретиться лицом к лицу с Поттером. Мы заранее условились с Гейтом, что, если Паддлмир Юнайтед выиграет матч, я составлю ему компанию в пиццерии. Памятуя о данном обещании, я ожидала его у выхода из раздевалки добрых пятнадцать минут. Всё это время я встречала уже более-менее знакомые лица из числа курируемых мною членов команды. Больше всех мне симпатизировал Эдвардс, широко улыбнувшийся мне перед тем, как слиться с толпой болельщиков. Когда Ричард показался из раздевалки, я с облегчением перевела дух и направилась с ним к выходу. В кафе мы ели «Маргариту» и пили лимонад, поднимая бокалы за победу Паддлмир Юнайтед, обсуждали матч. По правде говоря, в основном разглагольствовал удовлетворённый результатом игры Ричард, я же чаще слушала и про себя сравнивала двух ловцов — Гейта и Поттера. Они так по-разному играли на поле и рассказывали о квиддиче. Если первый был в целом спокоен и делал упор на тактике, то Джеймс ловил момент и с упоением разъяснял особенно искусные или смешные моменты, от которых либо волосы вставали дыбом, либо на глазах проступали слёзы и болели щёки. Эти двое были такими непохожими. А ещё мне до боли в лёгких не хватало Поттера. Того самого Джеймса Поттера.

* * *

Лили выглядела ужасно. Даже не так. Эванс выглядела как жертва радиоактивного излучения или неудачных генетических экспериментов. Конечно, я не испугался её вида и даже понимал, что это было следствием долгих безутешных рыданий, но моё сердце разрывалось, когда я видел Лили такой измождённой. Её красивые глаза стали похожи на две припухшие щёлочки, кожа покрылась ярко-красными пятнышками. Заметив меня, она сначала удивилась, а затем разгневалась. Я всего лишь с ней поздоровался и аккуратно справился о её состоянии, как она тут же начала язвить. Безусловно, Эванс имела на это полное право, и я отнёсся к её реакции с пониманием. Я всё сильнее ощущал вину за случившееся и хотел во что бы то ни стало объяснить ей правду и помириться. В какой-то момент мне показалось, что Лили нужно было дать больше времени, чтобы побыть одной, что она ещё не была готова к встрече со мной и какому-то конструктивному диалогу. Мои сомнения подтвердились, когда она обозвала меня предателем и заявила, что не собирается меня прощать. Тогда я начал закипать. Пусть Лили злилась, ладно, но почему не дала мне возможности объясниться? Своим чёртовым упрямством и нежеланием признавать очевидное она рубила сук, на котором сидела! Но это ещё цветочки, а дальше начался самый настоящий индийский сериал. Эванс обвиняла меня в том, что это я целовался с Ингрид, даже не дав себе труда узнать от меня, что это было чистой воды подставой, зато якобы уличила меня в предательстве и лжи. И если с вменением мне в вину пари я был, по-честному, согласен, то всего остального принять никак не мог. Я какого-то чёрта повёлся на поводу собственных эмоций, у Лили же случилась настоящая истерика. Она ни в какую не признавалась, кто именно меня подставил, нарочно заявив, что меня это нисколько не касалось. Представляете, меня, Джеймса Поттера, по мнению Эванс, не касалось ни то, что какой-то скунс оболгал меня, словно последнего подонка на планете, ни сама Лили. Ещё раз. Она дала мне понять, что больше не была моей заботой. Сказать, что я был в ярости, значит ничего не сказать. Внутри меня всё заполыхало. Я неистовствовал, но сдерживал свою агрессию, как только мог, ведь, несмотря на неадекватное и абсолютно нелогичное поведение со стороны Эванс, я любил её. Последней точкой стало её признание, что она мне больше не верила. А вот это был самый настоящий удар под дых. Доверие и честность для меня — самые важные качества в людях. Без доверия невозможно выстроить отношений, а честность делала эти отношения надёжными. Выходит, раз Лили мне больше не верила, то о какой честности и каких отношениях можно было дальше вести беседу? Моё пребывание в её доме отныне стало бессмысленным. Прежде чем уйти, я всё высказал сполна, выразив свою обиду и разочарование в девушке, которую любил. Эванс надулась, обозвала меня последними словами, от которых стало настолько паршиво, что хотелось как можно скорее убраться прочь из её дома, что я и сделал, послав её куда подальше напоследок. Меня раздирало от душившего, словно удавка, чувства несправедливости. Я ненавидел предателей и теперь был вынужден испытывать это чувство по отношению к Лили. Неужели наши отношения были обречены на провал с самого начала и жизнь намеренно отводила меня от Эванс? У меня не было ответа. Я лишь знал, что отношениям настал самый печальный конец. Я словно потерял половину себя. Становилось только хуже, когда я понимал, что это никак нельзя было исправить. Я сделал всё, что мог, а Эванс рассудила по-своему. Как всегда говорила моя мама: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Может, оно и так, но почему же мне хотелось лишь отчаянно завыть?

Завалившись домой, я откупорил подарочную бутылку огненного виски и принялся её распивать в одиночку, даже не утруждая себя наливать это пойло в стакан. Мне стало безразлично происходящее, я будто погрузился в оцепенение. Я прокручивал в голове два последних дня и пыхтел, как разъярённый грифон. Какого чёрта я, Джеймс, мать вашу, Поттер, влюбился в эту чокнутую Эванс? Да кто она такая, чтобы так меня оскорблять и так паршиво со мной обходиться? Почему из миллиона женщин я выбрал эту святошу, занудствующую о какой-то двуличной морали? Чем она заслужила хорошее к ней отношение? Ничем. Я пришёл к неутешительному выводу, что должен начисто забыть Эванс, чего бы мне это не стоило, ведь назад дороги нет. Я больше не мог доверять ей, предавшей моё доверие и хорошее к ней отношение. А как я раньше распинался перед ней! Лили то, Лили сё. Тьфу, просто позорище! Аж самому противно! И какого соплохвоста я расклеился? Кто она такая, чтобы я о ней думал и страдал? Я влил в себя целых пол-литра алкоголя, когда ко мне заявился слегка взволнованный Сириус. Обнаружив меня, грозно сопящего и матерящегося на самого себя с бутылкой в руках, он без лишних изречений завалился ко мне на диван и составил компанию в распитии добротного огневиски. Я поведал ему о случившемся после матча и недавнем разговоре с Эванс. Выслушав мою эмоциональную тираду, полную нецензурной брани, он уточнил:

— То есть мало того, что ты не узнал, где она всё это время была, так ещё и разругался с ней в пух и прах?

— После того, как меня крайне невежливо обозвали самыми разными нелестными словами — да.

— Ты же понимаешь, что вы оба неправы? — ровным голосом поинтересовался Блэк, игнорируя мои возмущения. — Это же обычное состояние аффекта, Сохатый. Она на взводе что угодно могла сказать, ты тоже ерунды наговорил…

— Сириус, — не выдержав этой ахинеи, перебил я, — Ты меня не первый год знаешь. Я что угодно могу простить, только не предательство.

— Но Лили же не изменяла тебе ни с кем.

Блэк скептично фыркнул и приложился к новой бутылке. Я ещё сильнее ощетинился, а выпитый огневиски лишь подбросил дров в огонь.

— То есть, по-твоему, не верить ни единому моему слову после того, как я обнажил перед ней свою чёртову душу, это не в счёт? Ответь мне, Бродяга, ты бы простил Марлин, если бы после того, как ты ей многое о себе рассказал, по-настоящему втрескался в неё и сделал частью своей жизни, она наслушалась бы бредней какого-то сумасшедшего про тебя и послала бы куда подальше, обвинив во всех смертных грехах?

Изрядно захмелевший Сириус неодобрительно поджал губы и промолчал. Мне и не нужен был его ответ, я и так его знал. Я лишь хотел, чтобы он понял, что это была не просто ссора. Меня больше ничего не связывало с Эванс. Я не желал ни видеть, ни знать её. Весь оставшийся вечер мы говорили обо мне и разрыве с Эванс, но я остался при том же мнении, что и раньше. С тех пор так и повелось: утром и днем я тренировался, а вечером и ночью бухал. По-чёрному и со вкусом. Изредка друзья навещали меня, опасаясь, что я мог вляпаться в очередную историю, но я их немало удивил тем, что не зависал в клубах, не снимал легкодоступных девиц, а в угрюмом одиночестве напивался в стельку, как алконавт со стажем. Порой мне приходила в голову мысль, что после моей смерти на надгробии было бы написано:

«Джеймс Поттер

Ловец Паддлмир Юнайтед и не просыхавший алкоголик»

В любимом алкомаркете на меня даже стали негодующе коситься обыкновенно радушные и вежливые продавцы. В общем, выглядел я не ахти, да и вёл себя не лучше. Спустя месяц я всё-таки явился в Орден и снова приступил к заданиям. В первый же день я заметил Эванс, но прошёл мимо неё, не удостоив ни взглядом, ни приветственным словом. Я старался вести себя непринуждённо, будто ничего между нами не было. Мне так было легче. Это после собрания, войдя домой, я расколошматил всю мебель от распираемой изнутри злости за то, что всё сложилось таким примерзотнейшим образом, а когда успокоился — починил всё обратно. Я по-прежнему пил, но гораздо меньше. На плаву удерживала лишь мысль о квиддиче. У меня осталась лишь одна страсть, которая ещё давала силы каждое утро подниматься с постели и жить.

Игры плей-офф продолжались. Обыграв в прошлом месяце Городок Горгулий, в мае мы сразились с Воинами Вулонгонга. Австралийцы были не лыком шиты, создавали множество опасных моментов, но и наша команда не стояла в стороне. Мы слаженно атаковали сами и успешно отражали наступление противника. В этом была немалая заслуга Честертона, подобравшего для игры с сильной командой соответствующих игроков, в числе которых оказался и ваш покорный слуга. Мы играли, словно единый организм, чувствуя друг друга. Когда всем заправлял полудурочный Уоллсон, дела шли значительно хуже. В том матче я чуть дважды не слетел с метлы, но всё обошлось. Мы выиграли с хорошим счётом и были довольны своей игрой, даже тренер сухо буркнул: «Неплохо», что было для старого маразматика нехарактерно. Радость победы омрачало лишь одно. Я очень злился на Лили, а она ненавидела меня. Несколько раз я искал её взглядом на трибунах, но ни разу она не обратила на меня никакого внимания, занятая какой-то скучной беседой с вездесущим Гейтом. Этот недоумок снова подбивал к ней клинья, а это меня раздражало. Я упорно убеждал себя, что мне должно быть плевать на неё, на него и на них вместе взятых, однако сердце было со мной несогласно. Внутри меня шла постоянная борьба между тем, что я считал правильным, и тем, что чувствовал, и это противостояние отнимало много сил. Я топил своё отчаяние в алкоголе по ночам, а днём делал вид, что я в полном порядке. Я усердно пытался изгнать Эванс из своих мыслей, и у меня это стало постепенно получаться, но стоило её хоть раз увидеть, как приходилось начинать всё по новой.

В конце мая у меня случилось несчастье. Мой любимый Нимбус-1500, с которым я практически не расставался больше года, канул в небытие. Во время тренировки, за день до игры с Помелой Потонги бладжер сошёл с ума и основательно перебил древко моей метлы, когда я уже встал ногами на траву. От негодования я швырнул остатки Нимбуса прямо на изрядно измятый газон и громко неприлично выругался. Как нарочно в запасе тренерского штаба ни Чистомётов, ни Комет уже не осталось, а товарищи по команде не спешили делиться своими. Я их в какой-то степени понимал, как со всей ясностью осознавал и то, что не каждая модель удовлетворяла моим требованиям. То, что подходило вратарю, вряд ли годилось для ловца. Оставалось только одно — отправиться на Косую аллею и попытать счастья там. После этого вопиющего инцидента, где мне многое было неясно, ко мне подошёл агент. Он предложил отойти подальше, чтобы переговорить с глазу на глаз. Выйдя с поля в коридор, ведущий к раздевалке, мы остановились.

— Джеймс, ты талантливый ловец, — без предисловий заговорил мистер Честертон. Я молча внимал его речам, от которых внутри разливалось тепло, и испытал некоторую гордость. — Я не люблю ходить вокруг да около, поэтому считаю, что должен сказать тебе это лично.

Меня начало снедать любопытство.

— О чём, сэр?

— Откровенно говоря, если выбирать между тобой и Ричардом, я бы ставил на тебя. Но я не всесилен. Тренерское решение не всегда совпадает с моим, и мне приходится с этим считаться. Уоллсон лоббирует участие Ричарда, как ты понимаешь.

Он сделал красноречивый жест, и я настороженно кивнул.

— Завтра перед игрой я оглашу список игроков стартового состава, и вынужден тебя предупредить, что в нём не будет твоего имени.

От возмущения я чуть было не чертыхнулся прямо при представителе спонсоров команды, но вовремя удержался на этой зыбкой грани.

— Это всё из-за поломки метлы, сэр? — предположил я.

— Мне очень жаль твой Нимбус, Джеймс, — Честертон похлопал меня по плечу с некоторым сочувствием. — Очень не вовремя всё это случилось. Но дело не в нём. Я предлагаю сделать рокировку. Насколько мне известно, хорошие модели мётел сейчас в дефиците, ведь идёт чемпионат. Ты спокойно закажешь новую, а матч с Потонги проведёт Ричард. По моим подсчётам, мы должны пройти на следующий этап.

Что мне было делать? Я не привык распускать сопли и сетовать на жизнь, когда что-то шло не по плану. Да, я злился, но даже в таком состоянии стремился извлекать пользу из сложившихся обстоятельств. Честертон своим решением убивал двух зайцев одновременно — давал мне драгоценное время, чтобы приобрести новую метлу, а заодно сбивал спесь с Уоллсона и его недалекого протеже, предоставляя возможность Гейту сыграть против не самой сильной команды. Я поблагодарил мистера Честертона за честность и оказанную поддержку, а он заверил меня в том, что в будущих матчах он снова будет ставить на меня.

Косая аллея всегда казалась мне раем на земле. Если есть на свете место, где можно было получить всё, что только покупалось и продавалось, то это непременно была Косая аллея. Помимо магазинов различной волшебной утвари, здесь находились лавки приколов и, что было самым важным из списка, — магазин, где я мог купить всё, что мне было нужно для профессиональной карьеры ловца. «Всё для квиддича» предоставлял самый современный выбор мантий, мётел и всевозможных примочек к ним. Туда я и зашёл. Молодой парень-консультант сразу подлетел ко мне с воплем «Это же Джеймс Поттер! Ловец Паддлмир Юнайтед! Я ваш фанат!», едва я переступил порог магазина. Мне конечно, льстит такое внимание и приятно, когда меня узнают незнакомые люди. Я расписался на постере с эмблемой нашей команды и попросил сиявшего как золотой галлеон консультанта показать самые лучшие модели спортивных мётел. Он с энтузиазмом принялся показывать мне Комету-260 и Чистомет-6, но я их сразу отмёл. Недостаточно скорости и маневренности.

— Если вы раньше летали на Нимбусе-1500, то вам и в правду будет сложно на этих моделях, — согласился мой фанат и повёл к другим стендам.

Он показал ещё несколько мётел разных производителей, среди которых был новый, сияющий Нимбус-1700, который отложили для другого клиента, и Старсуиппер-20. Если в Нимбусах я был уверен как в самом себе, то насчёт второй фирмы мало что знал. На английском рынке они были новичками.

— Это американская марка, мистер Поттер, — пояснил парень, вручив мне в руки последнюю модель. — Она, конечно, дорогая, но американская сборная летает именно на этой фирме.

Передо мной возникла дилемма. Я очень пожалел, что не имел возможности протестировать обе метлы и выбрать ту, которая мне больше понравится. Но решение нужно было принимать сейчас. Я досконально изучил древко каждой из моделей, скрупулёзно осмотрел каждое из многочисленных прутьев, крепления, оценил вес и другие параметры и в конечном итоге сделал выбор в пользу нового Нимбуса-1700. Ждать новую поставку, чтобы забрать свой экземпляр, было слишком долго. Ладно посидеть один день, ещё куда ни шло, ведь я всё равно завтра не выйду на поле. Но у меня не было свободных восьми дней, в течение которых нужно упорно тренироваться для дальнейшего попадания в основной костяк, поэтому я намеренно пошёл на хитрость, предложив проход на грядущую игру с командой из Уганды в обмен на Нимбус-1700, который был предназначен другому человеку. Получив в руки свою новую крошку и отвалив за неё немалую кучу золотых, я проинструктировал парня по поводу завтрашнего матча и в приподнятом настроении пошёл в сторону Гринготтса, чтобы снять со счёта некоторую сумму, ведь все мои сбережения с последней зарплаты я только что оставил в магазине «Всё для квиддича». Мне оставалось каких-то сорок метров до владычества гоблинов, когда я увидел Лили. Она стояла рядом со ступеньками банка и мило беседовала с каким-то довольным как мартовский кот рыжеволосым мужиком, ростом с саму Эванс. Она была увлечена обсуждением какой-то темы и попросту не замечала меня. Я замер, словно вкопанный, жадно таращась на двух рыжих волшебников. Боже мой, как я скучал по такой Лили! Она лучезарно улыбалась и периодически хихикала, чем походила на себя прежнюю. На её лице не было макияжа, а волосы небрежными волнами ниспадали с плеч. Я любовался ею, пока у меня были эти бесценные несколько мгновений, оставаясь незамеченным. Со стороны ситуация выглядела и смешно, и грустно: я стоял в обнимку с метлой, Эванс — с каким-то мужиком. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но я так и не смог вспомнить, где бы мог его лицезреть. Я обратил внимание, что он был гораздо старше меня, я бы дал ему около сорока. Так, значит, Эванс потянуло на антиквариат? Я сверлил взглядом свою бывшую и никак не мог понять её выбора. А впрочем, чего я к ней прицепился? Пусть делает что хочет, это же не моя забота. Однако мужика через минуту ветром сдуло, и весёлость Эванс как рукой сняло. Она побрела к Дырявому котлу, отрешённо глядя куда-то под ноги, пока не скрылась с глаз долой. Опомнившись, я направился в банк, внутри которого я снова увидел рыжего самозванца, ворковавшего с Эванс. Он долго беседовал с одним из гоблинов всё то время, за которое я успел смотаться в своё хранилище, извлечь из него некоторую сумму и вернуться обратно. Этот мужик определённо кого-то мне напоминал, но я не мог понять, кого именно. Плюнув на попытки идентифицировать незнакомца, я вышел из банка. Однако, как показала потом жизнь, это была не последняя наша встреча.

Матч с Помела Потонги прошёл настолько нудно и неинтересно, что я был даже благодарен Честертону и команде за то, что не участвовал в этой буффонаде. Тупица Гейт, словно слепой, целых четыре часа летал мимо снитча, и это при том, что наши охотники играли вполсилы, с разгромным отрывом вытащив команду вперёд по количеству очков. Казалось бы, далеко не самый сильный соперник, но Гейт и здесь умудрился выставить себя полнейшим идиотом. Я откровенно скучал. Из развлечений был лишь спор с товарищами по команде, насколько долго продлится матч. В принципе, четыре часа — это ещё по-божески, ведь история чемпионата знавала матчи, длившиеся несколько дней. Поначалу я отлично отыгрывал свою роль задумчивого игрока со скамейки запасных, невинно смотревшего матч, а потом мне не хватило усилий воли, чтобы изредка не глядеть на Эванс. Я чувствовал её взгляды затылком, предательски горели уши, но я нарочно не поддавался на провокации. По-видимому, мы играли с ней в гляделки, только наоборот: я смотрел на неё, когда она отворачивала голову, а она — когда не видел я. По обыкновению, Лили быстро смылась после матча, и я увидел её, лишь когда выходил из раздевалки вслед за полоумным Гейтом. Краем уха я услышал, что они собирались отметить победу этого увальня, куда и трансгрессировали. А я остался стоять у выхода, думая о том, что всё начиналось сначала. Только теперь я должен был нарушить ход чёртовых событий, чтобы снова не стать жертвой предательства. И вскоре жизнь любезно предоставила мне такую возможность.