Новая Кровь (джен)

По полу комнаты гулял холодящий кожу сквозняк, проникающий через распахнутое окно, открывающее вид на аккуратный до тошноты сад, в котором, казалось, листочек был приклеен к листочку, лишь бы непокорные растения не нарушали выдуманной неким садовником композиции. Небо было темно-серым от облаков, которые не сходили с него уже несколько недель, изредка роняя на землю скупые капли редкого дождя, а вокруг было тихо-тихо, настолько, что иногда мог быть слышен собственный стук сердца, как если бы некто отбивал на барабане громкий и четкий ритм ударов. А вот неясным силуэтом среди туманных облаков пронеслась неизвестная птица, одиноким и пронзительным криком разрезав казавшуюся незыблемой пелену тишины.

Том, не открывая глаз, тяжело оперся о подоконник, вдыхая пьяняще-чистый сырой воздух, который бывает только в местах, близких к природе.

Солнце еще находилось за горизонтом, и лишь чуть тронувшая кромку облачного неба желтизна у самого края земли подсказывала, что скоро рассвет, а вместе с ним и новый, не самый приятный день.

Неожиданно тишина вновь была нарушена — оглушительный хруст снега, на самом деле почти неслышимый, ломал иллюзию замершего на одной-единственной секунде мира, когда еще не начался новый день, но и не закончился старый — самая граница еще не наступившего будущего.

Том раскрыл глаза, тяжелым взглядом проследив за грязно-рыжим пятном, что трусцой бежало по ослепительно белому снегу — лисица в столь ранний час возвращалась с охоты, уставшая и замерзшая, она явно потерпела неудачу, и ей никто не попался. Легкая, только кажущаяся расслабленной улыбка тенью легла на губы Риддла, неся в своем тонком изгибе лишь мрачное удовлетворение и скрытую угрозу.

Как же похожа эта несчастная лисица в своем разочаровании на маленьких и противных, жадных до денег существ, что в очередной раз возомнили себя всех умней. Кто бы что ни говорил, кто бы их не защищал или, не дай Мерлин, жалел — гоблины всегда были, есть и будут самыми подлыми темными существами, которых знали маги. Ядовитая смесь из коварства, жажды наживы и непомерной гордыни порождала нечто совершенно озлобившееся и, как неприятно бы это ни было осознавать, сильное. Но волшебники оказались прозорливей и умней, хотя, конечно же, если бы не дюжиные усилия, проклятым карликам бы удалось провернуть гибельную для магов операцию.

Им захотелось подгрести под себя все деньги, что их банк хранил.

Много поколений зеленых кожей сморщенных карликов прошло с тех пор, как был создан банк Гринготтс — самый надежный в мире банк. Банк гоблинов. Сначала существа просто хотели накопить через эту золотую жилу сил, суметь оправиться после сокрушительного поражения очередному предводителю мерзких волшебников, но после, когда изначальные условия мира между магами и гоблинами были забыты, последние возжелали восстать вновь, в этот раз действуя более тонко и более продуманно.

Лишить магов средств к существованию, а также отобрать у древних родов их артефакты, книги и прочее, оставляя людей лишь с одной-единственной волшебной палочкой в руке, да в некоторых случаях и с небольшими накоплениями на стороне — но этого все равно было бы ничтожно мало, чтобы те смогли противопоставить что-то воинственно настроенным существам.

Риддл, плавным шагом отходя от окна, пятясь, лишь шире улыбнулся.

Ошибка гоблинов была одна — они укусили руку, которая их кормит. И Темный Лорд не терпит предателей. Потому на днях был выпущен очередной законопроект, ограничивающий гоблинов в правах, заставляя и так живущих почти в тюрьмах-городах существ подвергаться все новым и новым проверкам и санкциям со стороны параноиков-магов.

Том еще помнил те полные страха перед открывшимся им будущим маленькие глазки на сухом и сморщенном лице нынешнего главы Британского клана гоблинов, полные осознания ситуации. И Том точно помнил, что руки у того старого-старого волшебного существа тряслись, когда он сам, Темный Лорд, с тихим смехом рассказал в красках то, что он собирается сделать с ними… Если, конечно, те откажутся сотрудничать с ним.

Завеса утреннего сумрака зыбко задрожала, рассеиваясь под ослепляюще яркими лучами восходного солнца, которое выжигало своим светом тьму, в панике прячущуюся в листве деревьев, за камнями и укромных углах, чтобы дождаться нового заката, когда она вновь сможет выйти наружу, накрывая собой все.

Глупых зеленокожих животных нельзя было уничтожить одним ударом — тогда бы раненым зверем взвыли борющиеся за их права, тогда бы возмутились и общины других магических рас, что, в свою очередь, могло бы повлечь за собой множество неприятных последствий как для самого Темного Лорда, так и для Магической Британии в целом, да и само по себе полное и безоговорочное уничтожение противника было бы слишком скучным, ведь гораздо интересней наблюдать за смертельной агонией врага… Но вот организовать сокращение питания, зарплаты, после заказать цикл статей в различных изданиях на тему восстаний гоблинов и исследований их расы — естественно, в них будет тонкая пропаганда расовой ненависти — и все. Через некоторое время волшебники сами начнут возмущаться наличию этих существ на рабочих местах в их стране, а за этим следом можно будет выпустить несколько поправок в законах, которые будут лишь ухудшать состояние этих тварей…

Конечно же те согласились содействовать новому, пусть и негласному правителю Магической Британии. Раньше они умудрялись балансировать на тонкой грани, сохраняя нейтралитет, но теперь же они просто были вынуждены поступить так, как угодно ему, Волдеморту, из-за своей же ошибки. Предложение Темного Лорда оказалось для них спасением, ведь все остальные власть имущие настаивали на наказании мерзких тварей.

Риддл сел в кресло, с удобством откидываясь на высокую спинку. По правде говоря, настроение у него было преотвратное.

Конечно, было бы глупостью заниматься геноцидом такой расы, как гоблины, — они все же были весьма полезны и талантливы, к тому же, вместе с ними в тень прошлого уйдет и масса других, слишком нужных волшебникам вещей, но вот обострить положение гордецов было бы полезно, дабы напомнить тем, какое именно место они занимают, однако, благодаря ему, теперь у тех будет минимум проблем — разве что чуть ухудшатся отношения с их клиентами, не более, но это весьма и весьма малая цена за ту чудовищную ошибку, что они совершили.

В комнате послышался хлопок, заставивший Темного Лорда на мгновение схватиться за свою палочку, но после, с раздраженным хмыканием отпустить — это был лишь домовой эльф, который, поджимая руки, что-то сбивчего говорил неприятным уху голосу.

— Г-господин, хозяин приказ-зал Гофри разбуд-дить ув-важаемого г-гост-тя, — запинаясь, пролепетало существо, все трясясь и сжимаясь, отчего Том лишь неприязненно скривился. Ему было попросту противно наблюдать такое поведение — не важно, был то человек или существо какой-либо другой расы. Это вызывало… отторжение.

Окинув ледяным взглядом испуганную фигурку эльфа, Риддл неприятно ухмыльнулся.

Как это похоже… на Люциуса. Одетого в форменную мантию Пожирателей Смерти, сгорбившегося и трясущегося от боли, вызванной Круцио, но упорно сжимающего челюсти в бесплодных попытках не издать ни звука. И сжавшегося от тихого, первобытного ужаса перед своим Господином.

Порой Темный Лорд скучал по войне. Но после вспоминал ее цену, и отказывался от глупой и абсолютно безумной идеи развязать ее вновь. У него как раз таки противоположная цель.

— Передай своему хозяину, что гость давно проснулся и не желает завтракать в компании хозяев, предпочитая им компанию самого себя, — резким тоном ответил немо ожидающему приказаний слуге, махнув рукой.

Эльф с гулким хлопком мгновенно исчез.

Риддл недовольно нахмурился, раздраженно поведя плечом — он ненавидел эльфов за их умение беспрепятственно пробираться почти в любое помещение. Паранойя внутри него рычала, скаля клыки, каждый раз, когда он оказывался в помещении, в создании защиты которого он не принимал ни малейшего участия — а Малфой-менор, очевидно, таковым местом как раз и являлся. Личное пространство было очень важно для Темного Лорда, любые не позволенные им самим попытки проникнуть в него вызывали у него сильную неприязнь и, пожалуй, злость — а комната, в которой он остановился, конечно же становилась его личным, собственным пространством, пусть и на время, и любой нежеланный посетитель лишь вызывал глухое раздражение и досаду.

Абрахас был в разы проницательней и умней своего потомка. Он бы никогда не осмелился даже подумать, даже допустить хоть тень мысли о том, чтобы пригласить на завтрак самого Темного Лорда Волдеморта через домашнего эльфа. Нет, он бы сам встал ни свет ни заря, дабы подняться к комнате уважаемого гостя, зная, что тот даже в столь раннее время обычно не спит, и постучался бы, вежливо прося разрешения войти, а после приглашая на завтрак. Именно поэтому Люциус никогда не был и не будет правой рукой, он просто не способен к такой должности — когда-нибудь он бы разозлил господина настолько, что тот метнул бы в него Аваду. А то, что нынешний лорд Малфой удостаивается “чести” иметь непосредственный доступ ко многим важным бумагам и документам — так то должность простого секретаря, при надобности Том бы смог найти где-нибудь другого, даже более образованного в этой сфере работ мага, но из-за уважения к памяти безвременно почившего друга не стал этого делать. Хотя уже пару раз думал над этим.

С легким стуком на массивный стол опустился поднос с завтраком, левитируемый магией домашнего эльфа, и Том, откинув ненужные рассуждения, приступил к еде. Чисто механически, даже не задумываясь, он сначала вдыхал запах горячего чая, прежде чем сделать глоток, и лишь пробовал на вкус, не жуя, пищу, мысленно отмечая, что лишних добавок в завтраке нет. Это уже вошло в привычку.

Сегодня предстоит посещение Хогвартса и, поскольку Темный Лорд изъявил желание также отправиться вместе с группой проверки, у него оставалось всего час свободного времени перед тем, как ему следует отправиться к аппарационному залу Малфой-менора, откуда, по ранней договоренности, отбудут все. Школа… Риддл поморщился, вспоминая о необходимости иллюзорных чар, ведь его внешность слишком приметна — как же, сам Темный Лорд посетил Хогвартс, с чего бы это? К тому же, его истинная личина бы только мешала его общению со своим партнером, тот бы старался пуще прежнего строить из себя того, кем он не является — такое поведение свойственно всем нижестоящим перед более могущественными людьми.

И потому в Хогвартс отправится всего лишь Том Марволо Риддл, такой, каким бы он был, если бы не стал Темным Лордом Волдемортом. Темно-каштановые волосы и лишь слегка бледнее обычной кожа, а также серые глаза, достаточно мягкие, не тронутые возрастом черты лица — ничего бросающегося в глаза.

* * *

В небольшом помещении находились трое человек. Высокий блондин стоял, подпирая спиной стену и недовольно поджимая губы, его глаза были прикрыты, хотя каждый из присутсвующих мог, не гадая, сказать, что в обычно по-ледяному спокойных светло-серых глазах сейчас плескались злость и раздаржение, что, вкупе с общей надменностью поведения, выражавшуюся даже через каждый случайный жест, составляло достаточно редкую картину — искренне сердитый Люциус Малфой. Для него было обычным имитировать эту эмоцию, но вот сам он злился весьма редко, ведь ничто его так сильно не задевало, однако, в этот раз не очень удачно сложились несколько факторов, среди которых потеря времени из-за опаздыващего сыграла решающую роль.

Александр Нотт, стоявший посреди весьма малого зала сложив руки за спиной, чуть насмешливым взором окинул напряженную фигуру лорда Малфоя, будто бы все происходящее было весьма нелепо — хотя, так все оно и было.

Риддл же, стоя у окна и наблюдая за только-только начинавшимся дождем, не обращал и малейшего внимания на происходящее — не было никакого смысла выражать каким-либо образом свое неудовольствие сейчас, а вот лорду Поттеру он все же отошлет письмо с просьбой обучить сына хотя бы самым основам этикета, да и просто приличного поведения. Так как такая безосновательная трата личного времени многих весьма уважаемых людей настраивала этих самых людей не самым положительным образом.

Громкий, почти оглушительный хлопок аппарации не мог не заставить поморщиться каждого в комнате, но вместо ожидаемого Джеймса Поттера стояла… его жена, Валерия Поттер.

— Какая приятная неожиданность, миссис Поттер, — едко усмехнулся Люциус, с готовностью голодной акулы вцепившийся в так удачно подставившуюся жертву. Сначала он был вынужден ждать того сопляка, а теперь ему подсунули его кошмарную женщину. — Позвольте поинтересоваться, что привело вас в наше скромное общество? — Яд так и капал со слов Малфоя, изо всех сил старающегося показать свое недовольство ситуацией каждым своим движением — обычно такое манерное поведение вгоняло в панику неподготовленных, особенно часто маг использовал его на служащих отелей и прочих мест, которые ему приходилось посещать и которые умудрились ему не угодить.

— Я прибыла вместо моего мужа, — мягким тоном ответила Валерия, как и всякая другая леди ответила бы, — Джеймс умудрился подхватить где-то болезнь, что буквально за день свалила его с ног, — прикрыв ладонью рот и покачав головой, сообщила она, выражая всем своим видом обеспокоенность и сожаление.

Вот только слова были подобраны неверно.

— Ох, какая досада, — Люциус, кажется, после слов женщины лишь больше воодушевился, — неужто болезнь настолько ужасна, что ваш дорогой и уважаемый муж не смог сообщить об этом заранее, дабы мы, те, с кем он обещал на днях встретиться, не ждали его почем зря?

Это была почти откровенная грубость, но, учитывая обстоятельства, он имел право возмущаться. Все же они потратили без малого час на ожидание Джеймса.

Валерия в недовольстве поджала губы, впрочем, никак более не выражая того, что ее гордость была уязвлена, ведь она осознавала, что сейчас для нее лучшим решением будет промолчать.

— Боюсь, что да, лорд Малфой, — натянув кривую улыбку, парировала миссис Поттер, злыми глазами прожигая неприятно ухмылявшегося блондина.

Но тут в разговор вступил Нотт.

— Слабоват Поттер, а? — жутковато усехнулся Александр, вздернув подбородок и все также не меняя позы, которая упорно навевала мысли о военных временах своей строгостью и скрытой враждебностью.

Валерия возмущенно подняла голову, но ответить ей не дали.

— Как бы то ни было, — подметив обернувшегося к ним Темного Лорда, сказал Люциус, вовсе не желающий навлекать на себя гнев господина бесполезной болтовней, — миссис Поттер, мы все люди, что ценят свое личное время и, боюсь, мы не можем позволить вам растрачивать его столь бездарно, так что, думаю, нам пора, — говорил он все это со своей фирменной тонкой улыбкой, которую многие за глаза прозвали “змеиной”, благо что нечто эдакое в мимике мужчины частенько проскальзывало.

Волдеморт, скрестивший руки на груди, подавил надменную усмешку, видя замешательство уже почти открыто оскорбленной женщины, которая лишь могла возмущенно глотать воздух от подобной наглости и грубости собеседников. Валерия была неприятной представительницей волшебниц и, как Риддлу всегда казалось, это было семейным — хоть сейчас она была и Поттер, но в девичестве она Розье, а ведь девушки именно этого рода всегда были не самого лучшего характера, да, что греха таить, весь род имел не лучшую репутацию, знаменитый своей двуличностью и изворотливостью чуть ли не наравне с Малфоями.

Том хмыкнул.

Хотя Абрахас, пожалуй, был неким исключением из правил — он был истинно предан Тому Марволо Риддлу, Лорду Волдеморту. Он доказывал это на деле множество раз, последний из которых стал для него летальным.

“Такой сильный и влиятельный волшебник из богатой семьи погиб от обычной драконьей оспы, кто бы мог подумать!” — Темный Лорд досадливо поморщился, а лицо его помрачнело. — “Бред”.

— Т… — Люциус споткнулся на имени человека, которого всю жизнь звал только “мой Лорд” и никак иначе, но данная ситуация требовала иного обращения. А Риддлу лишь на мгновение почудилось, что на месте нынешнего лорда Малфоя стоял, как всегда ехидно ухмылявшийся, почти-старик Абрахас, который из-за темного проклятия начал стремительно терять время, отведенное ему на жизнь. — Том, мы отправляемся.

Риддлу оставалось лишь кивнуть и дотронуться до портключа вместе с остальными.

* * *

Очередное утро очередного дня началось для всех учеников необычно рано — их всех подняли старосты, которые, хмуря брови, объяснили, что день проверок в Хогвартсе был перенесен на сегодняшний, потому всем ученикам необходимо соблюдать максимально возможную дисциплину и, в общем-то, не сильно отсвечивать. Потому ничего не было удивительного в том, что уже в семь утра Большой Зал был битком набит студентами, который с заспанными и недовольными лицами вяло ковырялись в завтраке, по-видимому, решая — есть или не есть. Сам Гарри не испытывал сильного дискомфорта от раннего подъема — обычно именно в семь утра он и завтракал, просто в этот раз решил полежать подольше, так как умудрился каким-то образом заранее сделать все домашнее задание, а, соответственно, ему ничего делать не надо было.

Тут взгляд равенкловца неожиданно уловил фигуру, подозрительно решительно направляющуюся к нему, и, что огорчало, этот человек также вовсе не был сонным, как и Гарри, что обещало мальчику долгие муки от расспросов. Это была Гермиона Грейнджер. И мальчик совершенно не представлял, зачем мог понадобиться гриффиндорской заучке.

— Гарри, передай, пожалуйста, соль… — попросил еще не проснувшийся Терри Бут, протирая глаза.

— Вингардиум Левиоса, — пробормотал равенкловец, так как дотянуться самостоятельно, не протерев грудью половину стола, также бы не смог. Получивший в руки заветную солонку первокурсник благодарно улыбнулся Гарри и, кивнув ему, приступил к завтраку, сыпя соль почему-то в свою чашку с тыквенным соком, а не на яичницу. Впрочем, быстро заметив свою оплошность благодаря толчку в бок и ехидным смешкам, Терри чертыхнулся и проворчал что-то смутно похожее на “Эванеско”, которое, однако, сработало верно.

— Эванс! — ударив ладонями ни в чем неповинный стол прямо перед лицом первокурсника, воскликнула Гермиона, в упор смотря на безразличного к такому ее подходу равенкловцу, хотя справедливости ради стоит отметить, что очень многие равенкловцы на подобные мелочи вообще никак не реагируют. Вот если бы кто-то попробовал превратить чей-то завтрак в крысу — еще возможно это бы и отвоевало каплю внимания орлов, но не факт.

Гарри тяжело вздохнул.

— Да, Грейнджер? — Спросил он, подперев голову ладонью и спокойно отпивая чай из своей чашки.

— Эванс, давай сравним наши домашние задания по Зельеварению! — Упорно не замечая хихиканья и шепотков со стороны студентов, говорила она, явно собираясь добиться желаемого.

Мальчик плавно опустил чашку на стол и, наконец, взглянул в лицо Гермионы — девочка забавно насупила брови, пытаясь таким образом выражать свою решительность, а волосы ее, как и всегда растрепанные, упрямо лезли в глаза, вынуждая каждый раз сдувать непослушные прядки. Гарри сложил руки замком и, смотря поверх них в глаза сокурсницы, легкомысленно хмыкнул.

— Зачем?

Гермиона, похлопав глазами и оторопело уставившись на равенкловца, кажется, растерялась. Возможно. Совсем чуть-чуть.

Гарри решил сдержать вырывавшийся наружу смешок, он был бы здесь ни к месту.

— К-как же… — пробормотала она, — ну, сравнить... Мы однокурсники, мы должны помогать друг другу! — С каждым словом голос девочки вновь креп, а уверенность в собственных утверждениях вновь возвращалась к ней.

— О? — в этот раз Эванс решил изобразить недоумение, мысленно неприязненно морщась от формулировки со словом “должны”, — а разве мне нужна твоя помощь?

— Эм…

Лицо Гарри будто бы озарилось догадкой.

— А, так это тебе нужна моя помощь! — будто бы искренне радуясь своей несложной логической цепочке, он улыбнулся. Лицо Гермионы пошло красными пятнами, определенно точно обозначающими крайнюю степень смущения — или злости? — ей явно было не по себе.

Она попыталась вяло возразить.

— Н-нет же, Эванс! — Грейнджер возмущенно взмахнула руками, случайным движением опрокидывая на кого-то стоявшую на столе кашу, отчего этот кто-то недовольно воскликнул, очевидно, обожегшись. Что интересно, возмущенные крики Гермиона проигнорировала. — Просто я…

Гарри предположил, что закатить глаза здесь будет как раз кстати.

— И вообще, с чего бы это я тебе что-то “должен”? — поинтересовался он, выжидательно и как будто бы с настоящим интересом смотря на замешавшуюся девочку.

— Я…

— “Ты”, все “ты”… это весьма эгоистично с твоей стороны, знаешь? — Мальчик мягко улыбнулся, что никак не сочеталось с его хлесткими, как прутья, словами. — Почему бы я должен был давать тебе списывать? — Спросил он, с трудом удерживая на лице простую, полную вежливого любопытства улыбку, которая так и норовила перерасти в полноценную издевательскую ухмылку.

— Я не просила тебя дать мне списать! — Уже запутавшаяся Грейнджер отрицательно затрясла головой, медленно впадая в панику. Кажется, она и сама уже забыла, что именно хотела получить от Эванса.

— Да, — просто согласился равенкловец, с тихим удовольствием осознавая, что все слышат это, — ты не просила, ты обязала меня. Ведь я якобы должен тебе, да, Гермиона? — А голос его был полон какой-то странной нежности, ее имя он почти прошептал, склонившись к ней.

— Я… я не..!

— Что ж… — с дружелюбным выражением лица Гарри достал свою сумку и, вытащив из нее тетрадь по Зельеварению, протянул ее гриффиндорке, — держи.

— Что..? — Девочка ошеломленно уставилась на толстую и в некоторых местах подшитую нитками тетрадь, которая мелькнула у ее лица.

Гарри ухмыльнулся, чуть склонив голову, и тряхнул рукой, в которой он держал все свои работы по Зельеварению.

— Бери. Списывай.

Из широко раскрытых карих глаз девочки крупными каплями начали падать слезы, и она, трясущимися руками утирая лицо, взревела и убежала из Зала, разрушая царящую тяжелую тишину в помещении оглушительным грохотом двери.

Гарри состроил удивленное лицо и, пожав плечами, он убрал конспекты обратно в школьную сумку да вновь сел на скамью. Все смотрели на него.

— Это было весьма жестоко, Эванс, — обронил Голдстейн, оторопело смотря на однокурсника.

Мальчик перевел не менее оторопелый взгляд на Энтони.

— Я? Жесток? Я всего лишь дал ей то, что она так просила.

Падма ожесточенно оскалилась и, вздернув подбородок, окатила Эванса презрительным взглядом.

— Да? И что же? — Ее звонкий голосок был полон возмущения и какой-то скрытой обиды. Кажется, последняя возникла из-за разочарования… в нем?

Гарри улыбнулся.

— Друзей.

Патил недоуменно нахмурилась, но после ее лицо просветлело и напряжение схлынуло, хотя общее выражение так и не потеряло жесткости. Каждый за столом Равенкло, получив удовлетворяющий их ответ, попросту кивнул сам себе, принимая ситуацию такой, какая она есть.

— Ужасный способ.

Гарри вновь лишь пожал плечами, легкомысленно улыбаясь.

* * *

Шагая по грязному снегу, Риддл со странным чувством ностальгии рассматривал открывшийся перед ним пейзаж Хогвартса. Небо было все тем же: облакам не было видно ни конца ни края, они затягивали бледную голубизну грязно-серым полотном, скрывая собою неяркое желтое солнце. Голые темные деревья неприветливо скрипели под завывания бушующего ветра, так контрастирующие с черно-белой от снега землей.

Рядом шагали остальные маги. Впереди всех с высоко поднятой головой шел Люциус, как всегда стремящийся вырваться вперед всех, очередной раз даже такой мелочью показать всем, что Малфои преуспевают везде и всегда. Рядом семенила в домашних туфлях Валерия Поттер, поспешно накладывающая на себя согревающие чары — женщина, видимо, не планировала прогулок по улице, хотя это было несколько странно, учитывая то, что прямиком в школу переместиться никогда было нельзя, и так или иначе им пришлось бы пройти некоторое расстояние пешим ходом.

— Здравствуйте, — неожиданно миссис Поттер сравнялась с Томом, начиная разговор, — боюсь, мы еще не знакомы, — женщина мило улыбнулась, — и мне хотелось бы исправить это досадное недоразумение. Мое имя Валерия Элионор Поттер.

Темному Лорду вовсе не хотелось с кем-то разговаривать, но миссис Поттер, судя по всему, считала иначе.

— Том Риддл, — ответно представился он, вежливо склонив голову в знак приветствия. Всегда быть вежливым очень полезно, пусть зачастую такое поведение обременяет.

Волшебница улыбнулась чуть ярче, показывая белоснежные зубы.

— Риддл? — проговорила она, стараясь, видимо, поддержать разговор, — не слышала такой чистокровной фамилии…

Том дернул уголком губ, показывая намек на легкую улыбку, будто бы миссис Поттер только что удачно пошутила, хотя внутренне он не мог не скривиться от очередного напоминания о его прошлом.

— Очевидно потому, что такой чистокровной фамилии не существует, — Розье были ярыми сторонниками чистоты крови, потому Риддл втайне надеялся, что, как одна из бывших представительниц этого рода, Валерия брезгливо сморщится, а факт нечистокровности собеседника отвадит ее от попыток завести разговор.

Как бы ни так.

— Что ж, весьма похвально то, что вы смогли выбиться в общество столь уважаемого мага, как Люциус Малфой, — миссис Поттер понятливо кивнула, чуть прикрывая рукой как будто бы смущенную улыбку, хотя Том был готов с полной уверенностью заявить, что в изящном изгибе губ явно угадывалось ничем не скрытое превосходство и насмешка.

Мерлин. Как грубо.

— Хотя вы кажетесь более воспитанным человеком, в отличие от того же Александра Нотта, — продолжала гнуть свою палку Валерия, еле поспевая за широкими шагами Риддла, который в желании легкой мести решил не следовать правилам этикета беспрекословно. Проигнорировать факт того, что вежливым было бы с его стороны подстроиться под темп ходьбы собеседницы — самое оно. — Не в обиду тому будет сказано, но кавалер из него просто кошмарный…

Интересно то, что Нотт пусть и был чуть более груб с Валерией, чем все они, но оскорблял Поттер все же именно Люциус. Видимо, женщина боялась Малфоев.

— А…

— Боюсь, вам придется прерваться, так как нам пора, — с вежливой, будто приклеенной улыбкой проговорил Риддл, холодным взглядом окидывая вздрогнувшую от непонятного, смутного чувства на задворках сознания, лишь отдаленно напоминающего страх, Поттер.

— Д-да, конечно, — кивнула она, чуть запнувшись от неожиданности.

Том не протянул руки, чтобы помочь ей забраться в карету.

* * *

Вяло проведя вилкой по тарелке, Гарри устало вздохнул. И зачем он вообще помог Грейнджер? Ему же это только в минус. Он пожертвовал собственной репутацией для того, чтобы та, наконец, открыла глаза и нашла себе друзей.

Подцепив столовым прибором кусочек яичницы, Эванс положил его в рот. Если честно, завтрак был постоянно один и тот же. Конечно, он был вкусным, но от бесконечно повторяющейся еды начинало подташнивать.

Конечно, в ситуации было два варианта и, если уж Грейнджер не совсем дура, то она обретет друзей, но если она вновь со всеми рассорится из-за своей гордыни и наглости, то Гарри вернется прежнее отношение однокурсников и, быть может, оно даже улучшится — как же, он ведь поставил на место эту грязнокровную задаваку. В общем, волноваться о сделанном поздно, а любую ситуацию, как бы то ни было, можно повернуть себе на пользу.

К примеру, можно было бы показать себя с более человечной стороны, подкинуть какую-нибудь сопливую подробность о Гарри Эвансе, дабы вызвать понимание и сожаление у сокурсников.

Скрипящий звук открываемой двери заставил мальчика оторваться от размышлений и обратить взгляд к источнику звука.

Гости пришли.

Эвансу очень хотелось вновь встретить отца. Просто так, чтобы тому напомнить о существовании ненавидящего его Гарри. К примеру, столкнуть Джеймса на исчезающую ступеньку на двигающихся лестницах.

Первым вошел, как и в прошлый раз, Люциус Малфой. Он чеканил шаг с гордо поднятой головой, его взгляд будто бы промораживал что-то внутри, заставляя поежиться. Кажется, он чему-то был недоволен. После Люциуса шел чему-то своему ухмылявшийся Александр Нотт, хотя нельзя было не заметить судорожно сжатых кулаков. Заканчивали своеобразный строй двое — незнакомые Гарри мужчина и женщина. Последняя поймала взгляд мальчика и, осмотрев его, с презрением фыркнула, более не обращая на него внимания.

Эванс толкнул локтем Падму, которая в ответ вопросительно посмотрела на него.

— А кто эти двое, позади Нотта и Малфоя? — шепотом поинтересовался он.

Патил удивленно моргнула. Она бросила мимолетный взгляд на указанную сокурсником пару и вновь взглянула на мальчика.

— Ты чего, Гарри? Первый же еще в прошлый раз приходил. — В этот раз настала очередь Эванса удивляться. — Том Марволо Риддл.

Эванс удивленно приподнял брови — насколько он помнил, Том Риддл выглядел по-иному. Кожа его не была практически белоснежной, а волосы были темно-каштановые — вовсе не угольно-черные. Да и глаза… темно-темно серые, в которых изредка мелькали красные искры, но не рубиновые.

— А вторая, если я правильно помню, Валерия Элеонор Поттер, — продолжила в то время первокурсница.

Равенкловец вскинулся и нахмурился, будто что-то вспоминая.

— Поттер? — Скептически протянул он. Падма проигнорировала этот тон.

— Да, она жена Джеймса Карлуса Поттера, — кивнула девочка, переводя взор на гостей и замолкая.

Гарри ядовито ухмыльнулся и прищуренным взглядом вновь осмотрел прибывшую женщину. С достаточно высоким ростом, тело ее было худощавым и тонким, но плечи были довольно сильно развиты, что придавало некоторую мужеподобность фигуре. Черные с проседью волосы, темные, глубоко посаженные глаза, тяжелые брови и нос с легкой горбинкой делали миссис Поттер отдаленно напоминающей сороку. Внешность женщины отталкивала своей хищностью и какой-то напускной надменностью.

В принципе, Эванса не волновала Валерия Поттер, пока та не трогает Лили и его самого. Она ведь вроде не виновна в уходе Джеймса Поттера, хотя, конечно, и такой вариант исключать не стоит. Впрочем, ему сейчас и не до нее.

Залпом допив тыквенный сок, Гарри лишь чуть поморщился, скрывая неудовольствие от отвратительного вкуса — он все никак не мог заставить себя примириться со здешними напитками, подаваемыми к завтраку, обеду и ужину. Даже дешевый виски, который он случайно выпил из отцовской бутылки в возрасте семи лет не был так отвратителен — тот просто напоминал спирт на запах, да и, как Эванс помнил, на вкус. Било все это по мозгам просто ужасно, он тогда просто свалился, ошеломленный крепостью алкоголя.

И, подхватив школьную сумку, Гарри удалился из Зала, спеша, как и многие другие студенты, на урок.

* * *

Том медленно брел по пустующим в это время коридорам Хогвартса, которые казались бесконечными из-за постоянных поворотов и особенно длинных проходов. Каменные высокие стены ничуть не изменились с того времени, когда Риддл здесь учился — серый кирпич был все таким же удивительно ровным и, пожалуй, угрюмым, от него даже на расстоянии чувствовался холод.

Каждый шаг раздавался бесконечно бегущим по помещению эхом, которое отскакивало от стен и темного потолка. Неяркий свет магических факелов бросал на камень рыжие блики, которые придавали школе мрачности, а из-за угла, казалось, мог в любой момент кто-нибудь неожиданно выпрыгнуть, нападая.

Но Том все равно чувствовал себя так, будто вернулся в давным-давно покинутый дом — парадокс.

Внутри замок был сконструирован так, чтобы он казался как можно более легким и менее давящим на сознание учеников, но что-то такое всегда присутствовало в ауре этого места, что очаровывало, дарило ощущение какой-то тайны и истории ушедшего во тьму прошлого. Добавляло этой атмосферы также и внутреннее убранство, состоящее в основном из высоких колонн, скамей, барельефов и живых картин, что, казалось, неустанно следят за тобой — хотя с последними все именно так и обстояло. Но, несомненно, это все были игры глупого и нелогичного воображения.

Мужчина остановился, вслушиваясь в то, как звук его последнего шага устремляется вперед него самого, обгоняя, и задумчиво прикоснулся к прохладной стене раскрытой ладонью. Да, все осталось тем же, пусть и учителя, да и ученики другие — Хогвартс не меняется. Кажется, именно здесь когда-то Том Риддл разговорил Серую Леди, что всегда скользила печальной тенью по школе, не замечаемая никем, кроме него — Наследника Слизерина. Именно в этом коридоре происходили самые важные события школьной жизни мужчины.

Легкая ностальгическая улыбка тронула тонкие губы Тома, когда он прислонился лбом к серому камню.

Этот коридор редко кем посещался, так что Риддл предпочитал проводить свое время именно здесь — сначала он, безвестный грязнокровка, прятался здесь от задир и обидчиков, а после он просто стремился скрыться от надоевшего общества. Но два человека из окружения Тома здесь бывали немало — Абрахас и Антонин всегда находили его, где бы он ни прятался с книгой в обнимку, заставляя выбираться из собственной скорлупы из ненависти и страха.

Два самых дорогих человека в его жизни. И еще один в скором времени должен появиться.

Его магический партнер.

Возможно, Тому стоит придерживаться этой случайной традиции и пригласить того для разговора сюда? Может быть, но не сейчас — не время.

— Том?

Риддл резко обернулся на чуть скрипучий голос, чисто рефлекторно направляя палочку на источник звука.

Чертова картина, он и забыл об этом пейзаже. Но эта встреча действительно неожиданна.

— Мистер Дамблдор, — Том расплылся в ядовитой улыбке, приветствуя бывшего директора чуть склоненной в насмешливой пародии на уважение головой. — Какая неожиданная встреча.

Светло-голубые глаза за неизменными очками-половинками были холодны, хотя на дне них прятался упрек и странное сожаление. Вероятно, сожаление о поражении своему бывшему ученику.

— Как дела, Том? — миролюбиво поинтересовался старик, оставаясь все также непоколебимо спокоен, хотя на лице его будто сама собой расцвела улыбка, — что нового в мире?

Брови Риддла насмешливо приподнялись.

— Будто вы не знаете, Альбус, — поигрывая палочкой в руке, сказал он, — вы же портрет директора, с вами должен весьма регулярно общаться действующий директор, мистер Колдуэлл?

На стеклах очков сверкнули блики, скрывая выражение глаз бывшего преподавателя Трансфигурации. Риддл готов был поклясться, что в них мелькнуло разочарование.

— Возможно, оно бы все так и было, если бы вы не поставили на это место своего человека, — печально покачав головой, грустно произнес пожилой волшебник, не отрывая взгляда от собеседника, — но мне действительно любопытно, что твориться за пределами этих величественных стен.

Лукавая улыбка украсила лицо Темного Лорда, когда тот, склонив голову чуть набок, хмыкнул.

— А как вы думаете, Альбус? — как бы невзначай спросил он.

— Я не смел бы судить об этом, коль не видел бы и не слышал всего того безобразия, что творится в школе с началом твоего правления. Власть аристократии губит молодых волшебниц и волшебников, — голос старика был непривычно тверд, а в тоне проскальзывали металлические нотки.

— В таком случае я вынужден заметить, что и при вашем “правлении”, — Том фыркнул, — в школе творилось абсолютно то же самое, — парировал он, — обидчики просто куда лучше скрывались.

— С твоей помощью, не так ли? — Голос Дамблдора окреп и стал громче, в нем отчетливо слышалось обвинение.

— Не все вертится вокруг меня, Альбус, — хмыкнул Риддл. — Да и правлю я, если верить общественным опросам за последние три года, весьма и весьма хорошо. Маги довольны, притом, не только аристократы и чистокровные.

— Ты опасен, Том, — внезапно севшим голосом сказал бывший директор школы, и весь он как-то ссутулился и сжался, являя свой почетный возраст, сбросив вечную маску всесильного и мудрого старца, — твои эгоистичные побуждения разрушат этот мир.

Неожиданно Темный Лорд вскинул голову, а по коридору разлился звук высокого, холодного смеха, заставляющего кровь стынуть в жилах. Казалось, ему действительно было смешно, но что-то этакое было в том, как он смеялся, отчего к горлу подкатывал комок страха.

— И кто бы говорил, профессор? — высокомерным тоном поинтересовался Волдеморт, окидывая пренебрежительным, но, вместе с тем, понимающим взглядом старика, как если бы он все видел и даже чуточку одобрял.

Дамблдор вздрогнул всем телом и склонил голову, пряча взгляд. Его пугало то, что он видел в глазах своего бывшего ученика. Он боялся того, что этот монстр может его понять, ведь то бы означало, что и сам он, Великий светлый волшебник, похож на это чудовище.

— До свидания, Том, — старик повернулся спиною к собеседнику, показывая, что более не хочет говорить.

Риддл ухмыльнулся.

— Прощайте, профессор.

А по пустому коридору еще долго гуляло эхо от звука удаляющихся шагов.

* * *

Четверо шли по широкому коридору, в котором изредка они наталкивались на спешащих кто куда студентов. Люциус Малфой медленно прогуливался вместе с Томом Риддлом и Валерией Поттер, а рядом с ним бодро шагал его сын, натолкнувшийся на пути из кабинета Истории Магии на отца, который вместе со “знакомыми”, как лорд Малфой сам и сказал, двигался в сторону кабинета директора — в скором времени волшебники должны были уже отбыть, завершая очередной осмотр школы. Александр Нотт же отправился в лазарет из-за того, что плохо себя чувствовал.

— Что интересного происходило за последнее время, Драко? — мягким голосом поинтересовался Люциус, хотя глаза его все равно оставались жестки и холодны, показывая сыну то, что тот обязан ответить верно, ведь наследник благородного рода обязан снабжать лорда всей необходимой тому полезной информацией, так что подобный вопрос нес в себе двойной подтекст — мужчина на самом деле желал узнать последние новости, которые сам пропустил вследствие различных событий, и, конечно же, показать присутствующим магам навыки своего сына.

Драко прекрасно понял, что же хотел от него получить отец.

— Ничего сверх того, о чем я писал тебе в письмах, отец, — начал он, — в основном то были ничего не значащие трения между нуждающимися в Новой Крови и теми, кто последних презирает. Насколько я знаю, не так давно завхоз имел счастье получить несколько рабочих рук в свое пользование после особенно громкой стычки, — размеренно и правильно, как его учили, говорил мальчик, чувствуя себя при этом, однако, несколько глупо — никогда в жизни никто так не говорит. Но раз того требуют традиции…

Драко ненадолго замолчал, о чем-то задумавшись. Люциус мысленно похвалил сына за выдержку и умение в правильном виде подать информацию, хотя и сделал пометку о том, что следует отучить мальчика от излишне снобистского поведения, ведь то может в будущем немало помешать наследнику Малфой в налаживании дружеских связей.

— Хотя я не могу не отметить одного ученика, — вдруг вновь вскинул голову блондин, говоря это отцу, при этом смотря тому прямо в глаза, — после того самого инцидента он… несколько изменил свое поведение, оно вызывает любопытство.

Люциус вопросительно приподнял бровь, выражая свою заинтересованность.

— Если ранее он не представлял собой ровным счетом ничего, кроме его незаурядных оценок, теперь же следует упомянуть о том, что после того, как он оправился, — в то время как Драко размеренно сообщал все больше подробностей, Валерия Поттер откровенно скучала, настолько, что не постеснялась зевнуть, в то время как Том Риддл, наоборот, внимательней прислушался, решивший послушать словоизлияния сына Люциуса, — он начал стремительно набирать друзей. Его характер кардинально отличался от того, который был прежде: исчезла отчужденность, он потянулся к людям… исчезла его асоциальность, — пытаясь точнее подбирать слова, пояснял первокурсник, — и это странно. И это же имеет не менее странные результаты.

— Результаты? — переспросил лорд Малфой, склонив голову и слегка прищурив глаза.

— Да, отец, — мальчик кивнул, — вокруг него стали собираться люди.

— Например? — ведя своего сына в монологе, уточнил мужчина.

Драко приободрился, польщенный заинтересованностью и вниманием отца к, как казалось ему, нему.

— Падма Патил, Блейз Забини… — перечислял мальчик, — а с недавних пор… — он сглотнул, на мгновение задержав дыхание, — Теодор Нотт.

Люциус в удивлении замер на месте. Теодор Нотт… разве это не тот мальчишка, из-за которого лорду Малфою пришлось раскошеливаться на операцию тому грязнокровке, чтобы замять дело, в котором оказался замешан его наследник? Что тут вообще происходит?

— Нотт? Теодор?

— Д-да, — Драко чуть заикнулся. — Гарри Эванс, он…

— Эванс?! — Ошеломленно воскликнула Валерия, впившись цепким взглядом в глаза первокурсника, отчего тот еле-еле подавил непроизвольное желание поежиться. — Гарри Джеймс Эванс? — требовательно уточнила она.

— Да, это именно его имя, — кивнув, подтвердил мальчик, не понимая, что происходит.

Миссис Поттер обеспокоенно закусила губу и сложила руки на груди, сильно нахмурившись.

— Вы знаете этого мальчика, миссис Поттер? — сосредоточенно сощурившись, спросил Риддл.

Женщина чуть кивнула, однако, ничего не сказала вслух.

— Можешь прояснить момент с Ноттом, Драко? — прокашлявшись, попросил Люциус.

— Увы, я сам мало понял из того, что произошло, могу лишь отметить, что ожидал от Эванса чего-то более… — мальчик тихо хмыкнул, — злого? Жестокого? Возможно, поспешного. Не знаю. Его характер мне слишком не ясен — а ведь он вновь поменял свою манеру держаться. — Видя любопытство в глазах отца, слизеринец продолжил, — если до этого люди его окружали буквально всегда, то теперь круг его общения весьма сузился, хотя и все равно у него много хорошо относящихся к нему знакомых.

— Вот как… — протянул Люциус, — ясно. Хорошо постарался, Драко, — с этими словами мужчина потрепал сына по голове, на что тот возмущенного пискнул.

— Папа!

Лорд Малфой пустил легкий смешок.

Вся группа двинулась дальше.

— … тогда, на Зельеварении, это было кошмарно, — послышался мальчишеский голос из-за угла, а после группа студентов — а голоса все были детскими — рассмеялась.

Драко помрачнел.

— Вспомни дерь… — блондин запнулся, скосив глаза на внимательно слушающего его отца, — солнце, вот и лучик…

— Гарри Эванс, ха? — Насмешливо ухмыльнулся Люциус, прекрасно поняв, что именно хотел сказать сын.

За поворотом стояла группа первокурсников, среди которых лорд Малфой приметил наследницу Боунсов, с улыбкой до ушей что-то говорившей неизвестному ему мальчику, наследника Забини, который, скрестив руки на груди, чему-то хмурился, а также наследника Нотта, обособившегося ото всех с легкой улыбкой на губах. Остальные были не знакомы мужчине.

Риддл, все это время слушавший Драко Малфоя с отстраненным интересом, отмечая совершенно щенячью преданность сына Люциусу, заинтересованно пригляделся к мальчишке, который, по словам юного слизеринца, был весьма интересен. Судя по тому, что он помнил в прошлый раз, Гарри Эванс, напротив, был скучен, так как было видно, что он не способен искать компромиссы и прогибаться, если то надобно, под тяжестью судьбы.

Глупый, забитый щенок.

Дети уже заметили интерес взрослых волшебников к ним, так что молча ожидали их действий.

— Не познакомишь нас со своими однокурсниками, сын? — с невесомой полуулыбкой попросил-приказал Люциус, с ожиданием взглянув на еле заметно вздрогнувшего Драко.

— Да, конечно, — мальчик кивнул, — С Тео, Блейзом и Боунс ты уже знаком, а остальные — Джастин Финч-Флетчи, Падма Патил и Гарри Эванс, — указывая поочередно на каждого рукой, перечислил он имена, стараясь игнорировать пробежавшую по спине нервную дрожь от раздраженного взгляда равенкловца, который будто хотел прожечь дыру в голове блондина.

Том не мог не заметить слишком явные, но достаточно умелые для одиннадцатилетнего ребенка манипуляции Эванса. Незаметно дернул за рукав хаффлпаффца, не давая тому раскрыть рта в попытке что-то сказать, сделал полушаг вперед, заставляя детей вокруг него рефлекторно сделать такой же шаг назад, тем самым невольно ставя для них себя в более высокое положение, и многие прочие мелкие детали, что сами по себе не слишком бросаются в глаза, но вместе весьма и весьма заметны.

Это было… забавно.

— Здравствуйте, — коротко улыбнувшись, поприветствовал магов равенкловец, скрывая выжидающий взгляд за кажущимся спокойным интересом с легким оттенком настороженности.

Гарри не обрадовался неожиданным гостям, но он не смел высказывать никаких возмущений — не имеет смысла. Хотя, по правде говоря, он почувствовал нечто странное со стороны Тьмы за буквально несколько минут до того, как старшие волшебники наткнулись на них. Тьма будто бы… скреблась, мягко просясь наружу, но Эванс подавил непонятное стремление сделать неизвестно что, лишь бы избавиться от этого смущающего дискомфорта. Ему упорно казалось, что что-то не так, но что именно — он понять не был в силах.

— Я слышал, что с вами произошел один крайне неприятный инцидент, — состроив обеспокоенное лицо, прервал мысли мальчика Люциус, очевидно, стремясь надавить на больное, что у него вышло просто превосходно — Гарри внутренне напрягся, готовясь парировать словесные выпады мужчины, хотя и понимал, что его попытки будут откровенно жалкими.

— Право, не стоило, — равенкловец беспечно махнул рукой, — я уже пришел в норму, а все благодаря помощи некоего анонима, выплатившего круглую сумму за мое лечение, — Гарри глухо хмыкнул и ощутил некоторую степень злорадства, отметив, как заиграли желваки у лорда Малфоя при упоминании “круглой суммы”.

— Вам и правда крупно повезло, — прикрывая глаза и вежливо улыбаясь, добавил Малфой, хотя это звучало скорее угрожающе, нежели участливо. — Было бы весьма печально потерять столь одаренного студента, как вы — а я слышал, что ваши оценки весьма высоки…

Риддл не удержал слабой ухмылки, когда заметил брошенный мальчишкой взгляд на однокурсников, отчего те мигом встрепенулись, будто бы приходя в себя. Не любит свидетелей своей слабости, хм?

Хаффлпаффец — Джастин Финч-Флетчи, если Том не ошибался — неуверенно помялся и неловко улыбнулся.

— Эм, Гарри, — Эванс резко взглянул на сокурсника, из-за чего тот вдрогнул. — У нас скоро Чары, так что мы пойдем, так, Падма, Сьюзен? — настаивающим тоном произнес Джастин, намекающе посмотрев на названных детей. Те согласно кивнули.

— Хорошо, — равенкловец удовлетворенно качнул головой, и трое первокурсников поспешили покинуть этот коридор.

Это было почти смешно: все эти переглядывания, дерганья, своеобразные условные знаки. Мальчик еще совсем-совсем не умеет скрывать подобные грубые манипуляции людьми, для таких, как Люциус или Том, его маневры до обидного очевидны. Темный Лорд откровенно веселился, наблюдая за происходившей пантомимой.

А если…

— Отчего же ваши друзья так быстро покинули нас? — невинным тоном поинтересовался Риддл, чуть улыбаясь. Люциус поежился — очень уж такое выражение лица Лорда напоминало о днях, когда Круцио швыряли во всех подряд только так. Именно это разительное отличие между весьма миролюбивым лицом и жестокой пыткой заставляло теряться и бояться, так как мысли этого волшебника предугадать практически невозможно — а ведь многие пытались.

Гарри слегка нахмурился, на что Темный Лорд только шире улыбнулся. Эвансу казалось странным, что ранее попросту не привлекавший особого внимания Том Марволо Риддл внезапно свободно, абсолютно ни о чем не волнуясь, оборвал фразу Люциуса Малфоя, известного своей немалой гордыней.

— Как вы уже слышали, они решили поспешить на Чары, — мягко пояснил мальчик, внутренне напрягаясь.

Том на мгновение замер, в удивлении расширив глаза, но он быстро взял себя в руки, вновь вернув беспечное выражение лица, хотя теперь в нем угадывалась настороженность.

Это что такое? Нечто внутри слабо заворочалось, заставляя чувствовать что-то не самое приятное — будто бы пустота в груди, которую хотелось немедленно чем-то заполнить.

Эванс также уставился куда-то в пространство с легким замешательством на лице, но мальчик достаточно поспешно взял себя в руки.

— Отчего же вы, мистер Эванс, — это что-то внутри Тома неприятно дрогнуло, вызывая недоумение с легким налетом раздражения, — не направились вместе с ними?

— Я…

— Эванс, ха… — Валерия Поттер, все это время стоявшая позади своих спутников, вдруг подала голос, — какая неожиданность, Гарри! — притворно обеспокоенно воскликнула она, поспешно подходя к мальчику ближе — настолько, что тот отшатнулся от презрительно дернувшей уголком губ женщины, что лишь пустила короткий смешок.

— Простите? — Мальчик чуть склонил голову, наблюдая за волшебницей исподлобья.

Риддл нахмурился, а глаза сквозь иллюзию на мгновение гневно блеснули алым.

— Я столько про тебя слышала! — продолжала тем временем миссис Поттер, — ты невероятно одаренный волшебник, — сказала она, но вдруг ее лицо озарила злая улыбка, — для сына грязнокровки, конечно.

Внутри Гарри все как-то похолодело, покрылось тонкой корочкой инея, а Тьма внутри злобно и хрипло зарычала, раздирая когтями нутро, надеясь получить свободу.

Темный Лорд дернулся и чуть пригнулся, сосредоточенно и угрожающе смотря на женщину, что не замечала этого. Не понятно, почему, но он чувствовал злость и отдаленное эхо чьей-то ненависти. Риддл прислушался к себе.

Чьей-то?

Эванс.

Лицо мальчика застыло непроницаемой маской, но он не покраснел и не скривился, наоборот — он был абсолютно спокоен. Ненормально спокоен. Но Том всем своим нутром ощущал кипящую в равенкловце лаву чувств, которые грозились выплеснуться наружу. Мальчику бы следовало держать язык за зубами, иначе у него могут быть проблемы.

Но почему он, Риддл, так отчетливо слышит эмоции мальчишки? Даже эмоции Захарии для него ощущаются слабее.

Нотт оторвался от стены, на которую облокачивался, и плавным шагом направился к однокурснику. То же сделал и Забини, перед этим как-то тяжело вздохнув и покачав головой. Последний же окончательно все для себя решил. Сейчас у него нет права на ошибку. И он сделал выбор.

— Что ж, — вдруг прервал затянувшуюся тишину Гарри, — ваше мнение — это ваше мнение, мэм, и я его учту.

Темный Лорд поразился тому безразличию в голосе оскорбленного Эванса и, пожалуй, если бы не его эмпатия, он бы и не догадывался, насколько тот был разгневан. Волдеморт заинтересованно подался вперед, впиваясь изучающим взглядом в мальчика. Хорошая выдержка: в словах не проскользило ни одного явного намека на оскорбление или угрозу.

Том прищурил глаза и улыбнулся.

Этот Гарри Эванс интриговал.

— Мальчишка! — Лицо леди вспыхнуло. — Грязнокровкин сын, недостойный того, чтобы носить в себе кровь одного из древнейших родов Англии… Ты позоришь нашу кровь своим существованием! — гневно вещала она. — Твоя грязнокровная мамаша посмела украсть кровь рода Поттер!

После такой тирады на лбу волшебницы выступила испарина, хотя сама она чуть успокоилась и приосанилась, с ничем не скрываемым превосходством смотря на мальчика.

— Это все, миссис Поттер?

Темный Лорд оскалился. Неплохой, очень неплохой ответ! Лучший из возможных.

Валерия задохнулась от возмущения.

— Прошу вас воздержаться от оскорблений Гарри Эванса и его матери, миссис Поттер, — неожиданно сказал Теодор Нотт, склоняя голову набок и улыбаясь.

Женщина фыркнула.

— С чего бы? — Надменности в ее голосе мог позавидовать и Люциус Малфой.

— Вы же леди, — каким-то приторным тоном, будто бы волшебница была не в себе, пояснил слизеринец.

На скулах миссис Поттер вспыхнул гневный румянец.

— Ха? Ты смеешь мне приказывать? — Женщина горделиво вздернула подбородок. — И как ты меня заставишь замолчать?

— Думаю, связей и власти моего рода хватит на подобную мелочь, — обнажив зубы в широкой улыбке, парировал мальчик.

— В крайнем случае, ему окажет поддержку род Забини, — хмыкнул Блейз, поймав внимательный взгляд Нотта.

— Вы…

— Теодор, Блейз, хватит, — неожиданно одернул однокурсников все это время молчавший Гарри.

Мальчики удивленно обернулись, но, подумав, синхронно кивнули, делая шаг назад.

— Ранее я и не предполагал, что у слухов о причине того, почему Валерия Поттер и Джеймс Поттер стали персонами нонграта на многих мероприятиях, устраиваемых аристократией, есть реальные основания, — хмыкнул равенкловец, — но теперь я вовсе не удивлен, что вас редко приглашают на общественные события. До свидания, — Гарри вежливо кивнул магам, проигнорировав ошеломленно застывшую Валерию. Его взгляд лишь на мгновение задержался, столкнувшись с красным — не серыми — глазами Тома Риддла.

А потом он ушел.

* * *

— …эй, ты меня слушаешь, Том? — высоким голосом воскликнул светловолосый первокурсник, возмущенно засопев, когда Риддл удивленно моргнул и виновато улыбнулся.

На улице лило, как из ведра, но, тем не менее, Смит сам выбрал прогулку в выходящем на улицу коридоре, пусть и было прохладно. Том же не имел ничего против — ему было принципиально все равно.

Риддл на самом деле не слушал — все его мысли занимал Гарри Эванс, странный мальчик, что разительно отличался от себя самого всего полгода назад. И все бы ничего, если бы интерес и любопытство вызывал необычный характер. Нет, настораживало то, как ярко и остро Том его чувствовал.

— Если уж захотел со мной проводить время, то хотя бы делай вид, что слушаешь, — пробубнил хаффлпаффец, скрестив руки на груди.

Даже Захарию, своего теоретического — хотя причин для сомнений в последнее время возникло немало — магического партнера, он так не ощущал. Эмпатия всегда действовала где-то на периферии сознания, почти никогда не тревожа, но в случае с Гарри она неожиданно ударила по нервам, активно вываливая массу информации об эмоциональном состоянии Эванса, что, конечно же, не могло не ошеломить.

Стоит приглядеться к этому мальчишке.

— Прости, пожалуйста, — мягко улыбаясь, извинился Том, смотря в светлые глаза Смита, который состроил на пару мгновений задумчивое лицо, но после кивнул. — Спасибо.

— Ох, хорошо, но больше так не делай, — на эти слова Риддл понятливо кивнул, хотя его выражение лица оставалось все таким же отстраненным. Захария улыбнулся, обнажая зубы и десны, и сощурил глаза, внимательно вглядываясь в лицо мужчины. Глаза его отражали льющийся на улице ледяной дождь, отчего при взгляде в них становилось не по себе.

Но Темный Лорд не смотрел.

— Знаешь, Том…

— Мм? — Риддл заинтересованно посмотрел на мальчика.

— А у меня есть гербарий, — вдруг сказал первокурсник, задумчиво прикусив губу, — мне это нравится. Знаешь, обрабатывать растения, расправлять их листья и прочее, а после сушить. — Смит шагал размашисто, излишне громко топая. — Это очень кропотливая работа — а вдруг какой-нибудь очень важный листочек расспыпется пылью, нарушая с таким трудом созданную композицию!

— Да?

— Ага! — Захария закивал. — А ведь необходимо искать подходящие растения. Какой-нибудь никому не нужный подорожник может себе дальше расти, а мне в коллекцию нужны только лучшие из лучших!

— Если хочешь, в следующий раз я могу привезти тебе терновую розу, — предложил Риддл, смерив хаффлпаффца снисходительным взглядом.

— Спасибо!

* * *

Низкий гул стоял в Большом Зале, полном учеников с каждого курса, пришедших пронаблюдать очередное отбытие комиссии проверяющих. Обычно многие студенты не приходят к началу очередного приема пищи, но в этот раз того требовали правила приличия и старосты. Стоит отметить, что слово последних сыграло решающую роль.

Том, который, как и все пришедшие вместе с ним маги, сидел за преподавательским столом, откуда открывался чудеснейший обзор на все помещение и, соответственно, на столы каждого из факультетов. Отсюда с легкостью можно было рассмотреть все подробности посадки учеников, разглядеть их манеру общения друг с другом, даже отношение их к правилам или учителям.

К примеру, Гриффиндор: кажется на первый взгляд, что никакого порядка за столом ало-золотого факультета нет, но если приглядеться, можно было заметить, что почти все они сидят группками, разделенными по возрасту и интересу — старшеклассники сильно обособлены от ребят с младших курсов, которые, в свою очередь, достаточно разрозненны в увлечениях, потому они и разбились в основном на пары и тройки. Также заметно, что именно старшие дети сидят на наиболее выгодных со взгляда студентов местах — по центру, где всегда находилась самая вкусная еда и где ты всегда находился в центре внимания. Главенство сильнейших.

Хаффлпаффцы сидят абсолютно противоположно гриффиндорцам — дети всегда в центре и с одной стороны, буквально сбившись в кучку, а с другой же сидят старосты и наиболее уважаемые на факультете ученики, и все это для того, чтобы новичкам не пришлось искать, с кем бы завести разговор или к кому бы обратиться за помощью. Коллектив превыше всего.

Слизерин всегда имел четкую иерархическую структуру, больше напоминавшую пищевую цепочку животных — от самых безобидных до тех, кто наступит и не заметит, как раздавит. При этом присутствует четкое деление на женскую и мужскую половину, где также имеется своя система. Девушки-слизеринки всегда были находчивей и хитрей юношей-слизеринцев, предпочитая располагать к себе новичков, подсаживая их в первую неделю всегда ближе к центру, где сидит староста — королева — которая старается мелкими уступками и услугами подкупать первокурсниц, а также отмечать будущих преемниц, а то есть подающих надежды. Мужская половина более жестка и менее изворотлива, ведь она не предусматривает прикармливания новеньких, а ставит жестким ударом на место, будто бы говоря: ты оцениваешься по делам своим, да по крови своей. В центре всегда сидит староста мальчиков, контролирующий дисциплину и, зачастую, слишком жестко пресекающий любую самодеятельность, будь та направлена на зло или на благо факультета. Нередки были случаи, когда дети просто ломались, однако те, что вырывались вперед, так или иначе преуспевали во всех своих начинаниях. Здесь правят кровь и ум.

Риддл хмыкнул и подавил легкую ухмылку. Он в свое время не вырвался вперед, но вырвался из системы, вывернув все правила наизнанку и поставив их так, как надобно было ему.

А Равенкло… Равенкло никогда не был похож ни на Хаффлпафф, ни на Гриффиндор и ни на Слизерин, хотя что-то от каждого из факультетов в нем наблюдалось. Структуры мест у них… не было. Вообще. Известный факт, что орлы несколько асоциальны, потому им зачастую попросту нет дела до того, где именно сидеть — не все ли равно, где именно ты будешь предаваться раздумьям? Хотя, если присмотреться, можно было заметить зачатки слизеринской системы, но они так и оставались зачатками, выражаясь лишь в том, что наиболее сильные — в понимании Равенкло, конечно же, — сидели ближе к центру, где всегда собирались самые говорливые, желающие обсудить ту или иную идею студенты. Социально активные, проще говоря. Старосты обычно сидят ближе к выходу, чтобы новички имели возможность быстро найти помощь. Анархия.

И сейчас не многое изменилось, но что подозрительно — социально активные начали сбиваться в одну группу, центром которой стал один-единственный первокурсник, сейчас что-то обсуждавший с девочкой индианской наружности. Гарри Эванс. Студенты не объединились вокруг него, как могло бы показаться наивному и недалекому человеку, нет, — они тянулись к наиболее доступному источнику общения, поневоле сближаясь. Их вовсе не интересовали дружба или выгода — хотя наверняка среди равенкловцев были и такие — их интересовала возможность поспорить.

Спор — любимое времяпровождение этих людей. Вести вежливые дискуссии для них — удовольствие, потому они довольно близко контактируют со слизеринцами, среди которых тоже немало заинтересованных в подобных действиях, пусть побуждения у змей были более корыстным, нежели сакраментальное “знания ради знаний”.

Том окинул прохладным взглядом стол факультета “умников”, как тот называли за глаза многие ученики, не понимавшие сути каждого, попавшего на Равенкло. Если знать, что искать, то можно увидеть немало интересного. Та самая девочка-индианка, все также продолжающая общаться с Эвансом, сидела от него на расстоянии полуметра, хотя к другим жмется — сторонится мальчишки. Вот и сам полукровка мягко и незаметно отстраняется от похлопывающей его по плечу руки, пряча недовольство за неловкой улыбкой, а после обращается к кому-то с другой стороны стола, из-за чего к нему тянутся, но, не дойдя и до того самого полуметра, отстраняются, будто обжегшись.

Риддл коротко усмехнулся, отводя от равенкловца взгляд. Что бы тот не делал, он навсегда останется чужаком. Изгоем.

Темный Лорд знал, каково это — быть чужим среди своих.

Сидящий неподалеку Люциус что-то сказал Валерии Поттер, которая, ехидно прикрыв глаза, нечто едко ответила. Глупая, гордая женщина, не могущая вытерпеть того, что ей — чистокровной — достались “объедки” грязнокровки. Джеймс Поттер ведь, насколько Том знал, был уже женат до этой Розье, причем его супругой была магглорожденная волшебница. Риддл отчасти понимал мотив попытавшейся отыграться на отпрыске той женщины Валерии — Гарри Эванс был своеобразным напоминанием бывшей Розье о том, кому она проиграла и кто именно ее опередил.

Но мальчик вырос и не дал себя обидеть, достойно ответив на каждый выпад миссис Поттер. Он изломан и искривлен, его разбили и заново собрали по кусочкам… И из-за этого Гарри потерял доверие к кому бы то ни было, он возненавидел мир, обвиняя его во всех своих обидах. Тот ребенок, которого Том видел в начале учебного года, такой старательный и искренний, пусть озлобленный и обиженый, умер.

И вспоминая того, сгорбившегося над каким-то пергаментом, старательно выводящего строку за строкой мальчика-равенкловца, Риддл... сожалел.

* * *

— …и, как мы надеемся, вы вскоре вновь навестите нашу школу!

Зеленые глаза столкнулись с темно-рубиновыми лишь на короткий миг, но что-то внутри магов вздрогнуло перед тем, как один из них исчез в воронке аппарации.

---

Примечания:

Автор псих, он вновь побил свой рекорд по объему глав. О,о 24, мать его, страницы.

Прошу прощения за долгое ожидание, но мне было необходимо старательно вылизывать этот текст, так как здесь центральным персонажем выступал Том. Кстати, мне любопытно, получилось ли у меня немного раскрыть его характер.

Глава может быть немного скучной, ибо никакого "экшона", хотя у меня почти весь фф такой. Также я вычитывала только пару раз, мне очень хотелось спать, так что опечатки и ошибки быть могут.

В следующей главе будет встреча с Лили и описание каникул, да-да.