Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

От полёта по грязной и круто заворачивающейся трубе я заорал — ничего не сумел с собой поделать. Мне не разрешали кататься на общественных аттракционах, хотя я и видел их много раз, но, думаю, спуск напоминал какие-нибудь русские горки — и я решил, что никогда не хочу повторять ничего подобного. Когда я шлёпнулся на пол, усеянный мелкими, противно хрустящими косточками, оба взрослых уставились на меня с изумлением.

— Мистер… — начал декан, но я его торопливо перебил:

— Рядом с вами безопаснее, чем просто ждать здесь, сэр. Обещаю не мешаться!

Я читал по выражениям лиц: если бы только у них было лишнее время, они непременно отправили бы меня наверх. Но времени не оставалось: чем дольше Гарри, Рон и Гермиона находились в подземелье, тем меньше были шансы… Я запретил себе даже думать о том, что с ними могло случиться. Зубы стучали так громко, что, наверное, все это слышали — но справиться с дрожью я бы сейчас не сумел даже под угрозой какого-нибудь проклятия.

— Идите следом. И не вздумайте мешаться! — рыкнул декан, внимательно оглядываясь в свете яркого «люмоса». Мы находились в чём-то вроде стока — сюда сходилось несколько труб, все меньше той, из которой мы выбрались, и той, куда нам предстояло пройти. Основной проход нельзя было ни с чем перепутать: я не представлял, какого размера был василиск, но здесь даже Хагрид сумел бы пробраться, пусть и согнувшись. И это пугало.

Сводчатое, проложенное листами почерневшего металла подземелье пахло сыростью, плесенью и гнилью. Стены заросли илом, с них сочилась влага.

Отсветы от палочек то и дело отражались в красных крысиных глазах.

Гарри и Рон прошли здесь. Прошли, не боясь того, что ждёт их впереди, не стали ждать подмоги, потому что понимали — каждая минута промедления может стать для Гермионы фатальной. Я шёл, вздрагивая каждый раз, когда наступал на что-то, будь то камень, комок грязи или крысиный скелет, и думал: а я бы смог? Я бы пошёл? Один?

Гарри и Рон открыли все проходы. Возможно, пригодилась способность Гарри говорить на парселтанге — всё вокруг было декорировано змеями: они скалились со стен и с распахнутых, больше напоминающих люки дверей. Мы двигались по длинному глубокому тоннелю, расположенному, наверное, на несколько миль под замком, чуть ли не под озером, и напряжённо прислушивались — но до нас доносилось только отдалённое журчание воды. Наши шаги отдавались в тоннелях гулким эхом. В какой-то момент мы нашли на полу блестящие шлемы от рыцарских доспехов — они выглядели удивительно чисто, и я, неуместно, нервно хмыкнув, представил себе Гарри и Рона в этих вёдрах на головах. Последняя дверь была огромной — круглый люк, украшенный змеями с изумрудными глазами.

— Любое движение, любой лишний звук — зажмуривайтесь, — велел декан. — И стойте смирно.

Декан замер, а я быстро нагнулся, чтобы видеть хоть что-то, и забыл, как дышать. Тайная комната оказалась размером немного меньше Большого зала. В дальнем от входа конце стояла, возвышаясь до потолка, позеленевшая каменная статуя бородатого длинноволосого волшебника в просторной мантии. У ног статуи лежала маленькая (такая маленькая!) фигурка. Возле неё на колени упал Рон, приметный благодаря рыжим волосам, а над ним нависал незнакомый юноша. Но разглядеть их я едва ли сумел, потому что слева от них шло сражение: Гарри, вооружённый мечом, который наверняка увидел впервые в жизни, сдерживал натиск огромной змеи.

Или, точнее, не совсем змеи. Василиск был толще любого питона, с тёмной, почти чёрной шкурой, покрытой наростами, с каким-то нелепым, непропорционально-коротким хвостом и длинным гребнем, идущим от головы вниз до середины туловища. Голова размером с прикроватную тумбочку, с оскаленными длинными клыками, двигалась неуклюже. Я прижал руки ко рту, чтобы не завопить: Гарри рядом с тварью казался совсем крошечным, и всё-таки он сдерживал её, раз за разом взмахивая мечом прямо возле носа. Над ними кружила крупная птица с красным оперением. Присмотревшись, я понял, что она тоже помогла в битве — у василиска больше не было его смертоносных глаз. Не сговариваясь, декан и миссис Морелли взмахнули палочками, и змею отбросило назад. Между ней и Гарри вспыхнул полупрозрачный щит. Гарри обернулся, Рон вскрикнул — и кинулся к нам.

— Уизли… — начал декан.

— Это надо уничтожить. Срочно! — крикнул Рон и сунул Снейпу в руки дневник Тома Риддла.

— Нет! — закричал юноша, оборачиваясь к нам, наставил на декана палочку — но не произнёс заклинания.

— Он не может колдовать, это просто привидение! — торопливо сказал Рон. — Скорее!

Не говоря ни слова и продолжая удерживать за щитом беснующегося василиска, миссис Морелли кинулась к Гермионе. Снейп, отпихнув Рона в сторону, швырнул дневник на пол и взмахнул палочкой. Из её кончика вырвалась огненная плеть и впилась в дневник. Юноша закричал снова, на этот раз — от боли; палочка выпала из его рук и покатилась по полу, плюясь разноцветными искрами. Юноша будто растрескался, и из трещин хлынул ослепительный свет. Плеть, обвивающая дневник, обратилась в столб пламени. Юноша закричал в последний раз и рассыпался — не осталось даже пепла. А пламя ударило в потолок, и тот пошёл трещинами.

— Назад! — крикнул профессор. Я вдруг увидел на полу почти под ногами какую-то тряпку и осознал, что это Распределяющая Шляпа. Схватил ее, сам не знаю, зачем, а другой рукой вцепился в плечо Рона. Миссис Морелли левитировала Гермиону, постепенно приходящую в сознание. Гарри бежал к нам с мечом наперевес, подхватил палочку с пола — и вдруг обернулся. Трещины на потолке становились всё больше, поползли по статуе; хлынули первые, ещё слабые потоки воды. Щит, сдерживающий василиска, истаял, тварь зашипела, почувствовав свободу, но прямо перед её мордой упал кусок каменного потолка. Василиск, издав жалобный, совсем не подходящий рептилии стон, развернулся и нырнул куда-то в трубы.

А мы побежали прочь. Снова, в который раз за этот день — во всяком случае, для меня. Мы бежали, а за нами рушилась Тайная комната, и только заклинания взрослых сдерживали своды. А впереди, указывая путь и распространяя мягкий золотистый свет, летела чудесная птица — феникс.

* * *

В кабинете директора Дамблдора было тихо, только жужжали какие-то неведомые приборчики на изящных тонконогих подставках. В высокие окна светило мягкое закатное солнце. Мы все, перемазанные грязью и илом, стояли напротив директорского стола. С меча Гарри упала капля крови и с шипением разъела ковёр.

В присутствии директора никто не пытался суетиться, кричать или ругаться: Дамблдор будто распространял невидимую, но весьма ощутимую ауру спокойствия и несомненной уверенности в том, что ситуация под контролем. На столе перед ним лежал дневник Тома Риддла в чёрной кожаной обложке — весьма точная копия, которую декан создал заклинанием. В углу стояла, держась за сердце, профессор МакГонагалл. Она несколько раз делала такое странное движение, будто хотела обнять своих студентов, но не решалась, и в итоге спросила первой:

— Вы спасли мисс Грейнджер. Но как?!

Дамблдор сотворил нам всем удобные кресла. Гарри посмотрел на директора, осторожно поставил меч в угол, сел и заговорил. Он рассказывал о том, что мы все и так знали: о бесплотном голосе, о вылазке в Запретный лес, об общении с дневником Тома Риддла и о том, как Гермиона оставила нам подсказку — книгу, открытую на странице, посвящённой василискам. Потом он перешёл к тем событиям, которые я пропустил.

— Миртл сказала, что умерла, посмотрев в сторону раковины. Мы с Роном решили её изучить и увидели, что на одном из кранов выгравирована змея. Я обратился к ней на парселтанге, и проход открылся, — в этот момент Гарри слегка покраснел, но продолжил. — Мы ждали помощи. Но потом решили хотя бы попытаться найти Гермиону, потому что время шло, и…

— Я думаю, — веско заметил профессор Дамблдор, — что вы поступили верно, хотя и, пожалуй, безрассудно.

— Вам даже на пришло в голову, Поттер, что… — начал декан, но замолчал, поймав взгляд Дамблдора. Гарри дёрнул плечом и продолжил рассказ. О том, как в Тайной комнате они с Роном встретили Тома Риддла — хозяина дневника. Как Рон, не желая слушать разговоров, попытался проткнуть его алебардой, но оказалось, что Том — не более, чем призрак.

— Хотя палочку Гарри он смог удержать! — недовольно заметил Рон, как-то очень хитро уклонившись от закономерного вопроса — откуда там взялась алебарда. Я вспомнил несчастные рыцарские доспехи и с трудом сдержал неуместный смех.

— Северус! — мягко заметил директор, будто спохватившись. — Ведь теперь, когда стало известно, что в нападениях виноват василиск, вы легко приготовите лекарство. Миссис Морелли, если это допустимо, могу ли я попросить вас помочь коллеге?

— Это и в моих интересах, — улыбнулась она, тряхнув волосами. Почему-то одну её вся эта грязь только украшала, делая похожей на воительницу из кино. — Чем меньше Блейз пропустит, тем меньше мне с ним заниматься летом. Пойдёмте, Северус! К ужину я хочу обнять сына.

Я подумал, что директор специально их прогнал, просто сделал это так вот, любезно. В бабушкиной манере.

— Прости, Гарри, что я уменьшил твою аудиторию.

— Да ладно, — Гарри слегка улыбнулся. — Но я так и не понял, как дневник оказался у Гермионы…

Вместо ответа она тихо всхлипнула, и директор заметил:

— Мисс Грейнджер, если вы пожелаете рассказать эту историю только мне и профессору МакГонагалл…

— Нет, — быстро сказала Гермиона, нервно заламывая пальцы, — я не смогу это повторить дважды. Пусть ребята останутся. Пожалуйста! И… Профессор, я заслуживаю исключения!

— Мисс Грейнджер! — охнула профессор МакГонагалл. — Что вы говорите?

— Это правда, — дрогнувшим голосом продолжила она. — Потому что за нападениями стояла я. С самого начала… Если бы я только немного подумала!

— Прежде, чем вы продолжите, мисс Грейнджер, — заметил Дамблдор негромко, — я скажу, что не намерен вас исключать или как-то наказывать. Учитывайте это.

— Но… — воскликнула Гермиона. — Но я же…

— Обещаю. И ваш декан, разумеется, подтвердит мои слова.

— Конечно, мисс Грейнджер! — согласилась профессор МакГонагалл, которая так и продолжала стоять, хотя директор сотворил кресло и для неё.

— Я не сразу поняла, что это дневник, — собравшись с силами, заговорила Гермиона. — Как-то в начале года мы столкнулись с Джинни Уизли — не то она налетела на меня, не то я на неё… У меня разлились чернила, и несколько тетрадок оказались испорчены. Джинни считала, что она виновата, и подарила мне этот дневник. Сказала, что сама хотела вести в нём записи, но ей всё равно некогда из-за… — Гермиона слабо улыбнулась, — задания Альберта: он попросил её и Колина Криви пофотографировать замок. Сначала я думала, что это обычная тетрадка, записала туда несколько своих расчётов по трансфигурации и рецепт зелья, которое плохо получилось. И вдруг на соседней странице появились мои же расчёты, но с исправлениями и примечаниями. Я подумала, что это какая-то учебная тетрадь. Мне стало совестно, я решила, что такую ценную вещь надо вернуть хозяйке. Но…

— Не стоит винить себя за тягу к знаниям, мисс Грейнджер, — понятливо произнёс директор. — Вы решили попользоваться ей ещё немного?

— «Только пока не разберусь с зельеварением», — Гермиона нарочито язвительно процитировала сама себя и, шмыгнув носом, смахнула слёзы. — Потом — пока не пойму вот этот момент в трансфигурации. Потом — после того, как освою новые чары. Когда Том впервые написал мне, я уже не могла расстаться с дневником. Он оказался таким хорошим собеседником… Старшекурсник, увлечённый магическими науками... Он учил меня так, словно был моим личным наставником. Всё это время… Я не знала, что виновата в первом нападении, просто плохо помнила, что делала на Хэллоуин. Том сказал, это от переутомления... — Гермиона надолго замолчала, спрятав лицо в ладонях. Рон открыл было рот, но директор покачал головой. Я понимал его: надо дать подруге выговориться. — Даже когда я начала подозревать, что происходит, я не могла ничего рассказать: стоило мне открыть рот, как в голове туманилось. Я попыталась выбросить дневник, а потом сама же его и выкрала у Гарри из чемодана, потому что это было как… Директор, вы знаете, это было похоже на мамины рассказы о наркотической зависимости.

— Я понимаю вашу аналогию, мисс Грейнджер.

— Если бы я только сразу рассказала!..

— Но вы смогли дать друзьям подсказку.

— В Запретном лесу, когда на нас напали пауки, дневник был со мной. И я поняла, что он… Том не хотел, чтобы я пострадала. Я потеряла контроль над телом, только видела, как моя рука творит неизвестное мне заклинание. Это колдовство очень утомило Тома, и он слегка ослабил контроль. Я знала, что, если попробую заговорить, он меня остановит, поэтому оставила открытую книгу о василисках. И в этот момент он меня позвал. Больше я ничего не помню.

— Вам стоит знать, — сказал директор ласковым тоном, — что юноша по имени Том Риддл одурачивал и околдовывал людей куда старше вас. Вы сопротивлялись, вы сделали всё, что было в ваших силах.

— Кого ещё он околдовал? — прошептала Гермиона.

— Множество сильных ведьм и волшебников. Я помню этого студента под именем Том Риддл. Но миру он известен совсем под другим именем — Волдеморт.

Профессор МакГонагалл охнула, схватившись за грудь, Гермиона сгорбилась в кресле, и в кабинете воцарилось молчание. Феникс курлыкнул и перелетел на подлокотник кресла Гарри; тот принялся задумчиво поглаживать его по спине.

— Минерва, — произнёс директор, — мне кажется, мисс Грейнджер необходимо проводить в Больничное крыло. Также прошу вас организовать для неё встречу с родителями — они должны знать о произошедшем. И… — он улыбнулся, — как по мне, эта история заслуживает отличного пира. Не могли бы вы также поговорить с поварами?

— Разумеется, — ответила профессор МакГонагалл, слегка обнимая Гермиону за плечи. — Полагаю, вы разберётесь с Поттером, Уизли и Маунтбеттен-Виндзором?

— Несомненно, — строго ответил профессор Дамблдор и неожиданно подмигнул нам. Когда профессор МакГонагалл ушла, уведя с собой Гермиону, директор взял копию дневника и произнёс задумчиво:

— Что мне интересно, так это каким образом Волдеморт сумел околдовать мисс Грейнджер — ведь он, по моим сведениям, прячется сейчас в лесах Албании... Риддл всегда был талантливым учеником — я сам учил его здесь, пятьдесят лет назад. Окончив школу, он надолго исчез: скитался, всё глубже постигая тёмную магию, и подверг себя такому количеству чудовищных превращений, что, когда появился здесь снова, уже под новым именем — Волдеморт — его нельзя было узнать. Ничего не осталось общего между зловещим тёмным лордом и умным славным мальчуганом, старостой школы.

Директор отложил дневник и посмотрел на нас троих.

— Меня не было рядом, чтобы помочь и защитить вас, — сказал он негромко, с глубокой печалью в голосе. — Если посчитать, сколько правил вы нарушили, наберётся достаточно для исключения, — вдруг усмехнулся директор и рассмеялся, глядя на наши ошарашенные лица. — Впрочем, вместо этого мне не остаётся ничего другого, кроме как выдать вам троим специальные награды за заслуги перед школой. И, пожалуй… по сто пятьдесят баллов каждому?

Не знаю, как я, а Рон стремительно покраснел, да и Гарри выглядел смущённым.

— А теперь, мистер Уизли, могу я попросить вас о небольшой помощи?

Рон быстро закивал.

— Пожалуйста, дойдите до совятни, попросите любую из школьных сов отправить вот это письмо в Азкабан. Хагрид, несомненно, оправдан, и ему бы лучше успеть на пир.

— Да, сэр! — счастливо отозвался Рон и быстро вышел из кабинета. А пристальный взгляд голубых глаз профессора Дамблдора сфокусировался на мне.

— Должен признаться вам, мистер Маунтбеттен-Виндзор, когда в школу поступил принц, да ещё и попал на факультет Слизерин, я решил, что мы приобрели очередного изнеженного аристократа, и боялся, что окружение быстро испортит вас. Я ошибался. А со мной это, поверьте, происходит нечасто, — он слегка улыбнулся в усы, — и, к сожалению, чаще всего мои ошибки обходятся дорого. Сегодня вы спасли своим друзьям жизнь — не в гриффиндорском стиле, нет, но вы привели помощь тогда, когда она была больше всего нужна. Когда ваши друзья отчаялись, и даже Фоукс, — директор указал на феникса, — не в силах был подарить им надежду.

— Никогда я ещё не был так рад Снейпу, — улыбнулся Гарри.

— Профессору Снейпу, — корректно поправил его директор. — О, точно, как я и ожидал!

За дверью раздался громкий звук — будто кто-то взорвал там хлопушку. Постучали, дверь открылась, и в кабинет вошли двое. Если бы я не видел их своими глазами, то ни за что не поверил бы, что два настолько разных существа могут оказаться где-то вместе. Первого я узнал сразу: высокий волшебник с платиново-белыми волосами, завязанными в низкий хвост, был одет в изумрудно-зелёную, отделанную драгоценными камнями, мантию с шёлковым кантом. В руках он держал элегантную прогулочную трость с серебряным набалдашником в виде змеиной головы. Если скинуть ему двадцать лет и убрать всю эту напыщенность, будет вылитый Драко. За ним семенило крошечное жалкое существо в грязной наволочке. Присмотревшись, я узнал и его: у него были похожие на крылья летучей мыши уши, сухая морщинистая кожа, и огромные, размером с теннисные мячики, глаза.

— Добрый вечер, Люциус, — произнёс Дамблдор самым светским тоном. Лицо старшего Малфоя перекосилось от бешенства, которые он даже не пытался скрыть.

— Значит, вы вернулись! — прорычал он, пересекая кабинет и нависая над столом. — Попечительский совет вас отстранил, но вы пренебрегли его мнением и сочли возможным вернуться в Хогвартс!

— Спешу известить вас, Люциус, — улыбнулся директор, — что ко мне обратилось одиннадцать членов совета — все, кроме вас. Узнав, что пострадала дочь Артура Уизли, а почти сразу после этого прямо из школы похитили магглорождённую ученицу, совет решил, что лучше меня директора в нынешние времена не найти. И вот что странно: некоторые члены совета намекали, что их согласие на мою отставку было получено, хм... не совсем корректным путём. Кое-кто даже намекал на заклятия, которыми угрожали их семьям.

Люциус Малфой побледнел, и его глаза превратились в щёлки.

— И что, вы прекратили нападения? — с едкой издёвкой уточнил он. — Преступник пойман?

— Несомненно, — кивнул Дамблдор.

— И кто он?

— Знакомый нам злодей — лорд Волдеморт. Только в этот раз он действовал чужими руками, используя вот такой предмет, — директор поднял со стола копию дневника. — Знаете, что любопытнее всего, Люциус? Если бы не удивительное стечение обстоятельств, под действием чар этого дневника оказалась бы Джинни Уизли. Какое удобное совпадение, не правда ли? Уизли — одна из самых известных чистокровных семей в Британии, Артур — автор закона о защите магглов, и его дочь истребляет полукровок. Какой был бы скандал! Большая удача, что удалось этого избежать.

— Действительно, удача! — прошипел Малфой. А я все смотрел на него: в рассказах Драко он был чуть ли не идеалом во плоти, но я видел только неприятного человека, потрёпанного жизнью, но слишком уж молодящегося. Все его шелка и кольца не могли скрыть отвратительных манер и мелочной натуры. Он не обращал внимания на нас и смотрел только на директора, а я думал о том, что однажды нам придётся познакомиться — даже если мне этого очень сильно не хотелось.

— Мистер Малфой, — вдруг спросил Гарри, вставая из кресла, — а вы не знаете, как к Джинни попал этот дневник?

— Откуда мне знать, где эта паршивка его взяла!

— Да ведь это вы ей его подсунули! — резко возразил Гарри. — Во «Флориш и Блоттс». Я помню, вы взяли у неё из котла учебник по трансфигурации, а потом положили обратно. Вместе с дневником. Будете спорить?

Малфой стиснул побелевшие пальцы на трости и прошипел:

— Попробуй, докажи это!

— О, разумеется, — вмешался Дамблдор, улыбнувшись Гарри, — доказать этого никто не сможет. И всё же, Люциус, предупреждаю: не раздавайте направо и налево вещи Волдеморта. Если ещё хоть одна попадёт в невинные руки, — не сомневайтесь, Артур Уизли докажет, что это ваша вина.

Люциусу Малфою не хватило смелости даже попрощаться. Он вышел из кабинета, бросив лишь:

— Идём, Добби!

А Гарри, указав на поддельный дневник, торопливо спросил:

— Можно, я возьму это?

— Конечно, Гарри, — согласился директор, и Гарри схватил дневник и выбежал.

— Как мистер Малфой оказался возле кабинета? — спросил я.

— О, боюсь, мы только что нашли значительный пробел в системе безопасности Хогвартса. Разумеется, за лето мы его устраним. Видите ли, мистер Маунтбеттен-Виндзор, волшебники редко принимают во внимание возможности домовых эльфов.

— Это рабство, много сотен лет назад запрещённое на территории Великобритании, — заметил я.

— Знаете, в чём главная проблема борьбы с рабством? Нужно работать не только с хозяевами, но и с теми, кто никогда не умел самостоятельно мыслить. Наше поколение не справилось с этой задачей.

— Вы считаете, что наше справится, сэр?

— Кто знает, — хитро усмехнулся Дамблдор, — кто знает!

В коридоре загрохотало. Я вскочил первым. Директор отстал буквально на мгновение и опередил меня, выбегая из кабинета. Сбежав по винтовой лестнице, мы увидели, что мистер Малфой лежит на полу, запутавшись в своей длинной мантии, а рядом с Гарри стоит, гордо расправив уши, домовой эльф Добби. Мы не слышали, о чём говорили эти двое, но Добби крепко обнял Гарри за ноги и с громким хлопком исчез. А Гарри обернулся и подошёл к нам, довольно улыбаясь. Он взглянул на Дамблдора, и я сообразил, что нужно найти предлог оставить их наедине. Я решил, что визит в Больничное крыло как раз подойдёт.