Повязки на наших пулевых ранах (гет)

Прошло пять месяцев с тех пор, как «Призрак» вернулся с охоты на работорговцев, длившейся почти восемь месяцев. Три с половиной — с тех пор, как он снова уплыл без своего капитана.

Прошло шесть месяцев и шестнадцать дней с тех пор, как в последний раз видели Каза «Грязные Руки» Бреккера, Ублюдка Бочки.

Разница почти в пятьдесят дней, в течение которых Инеж, не торопясь, развезла всех спасенных пленников по домам, лично помогая отследить членов их семей. Она даже около месяца провела со своими родителями в караване в нескольких часах от порта.

Пятьдесят дней. Эти пятьдесят дней преследовали ее — пятьдесят дней до того момента, когда она вообще узнала, что Каз в опасности. До того момента, когда она получила шанс спасти его.

Даже Нина добралась сюда раньше.

Инеж не могла вспомнить, говорила ли когда-нибудь Казу, что это работает в обе стороны — что она всегда придет за ним и, если ей сломают ноги, она подтащит себя к нему дюйм за дюймом. Хотела бы она, чтобы говорила. И почти надеялась, что не говорила: Каз ненавидел пустые обещания и красивую ложь.

Потому что она не сможет прийти за ним, не зная даже, куда он пропал, или кто его схватил.

В итоге всё обернулось полным провалом: пятьдесят дней — вполне достаточный срок, чтобы след остыл. Проклятье, даже девять дней, которые понадобились Уайлену и Джесперу, чтобы узнать, что что-то не так, были слишком долгим сроком для получения какой-то информации. Не было ничего.

Призрак вновь появилась на улицах Кеттердама, и мельница слухов жужжала — говорили, Грязные Руки умер, и она здесь, чтобы отомстить за него, вымещая гнев и горе на любом, кто когда-либо перешел им путь.

Инеж думала, что они не слишком далеки от истины.

Что еще она могла сделать, кроме как охотиться на каждого из их врагов, каждого, кто мог бы желать навредить им? Что она могла сделать, когда у нее не было никаких зацепок? Никто не требовал выкупа, ни одна банда не хвасталась тем, что свергла короля Бочки, не было никаких притязаний на власть среди Отбросов, не было трупа, который можно найти — и ни трости, ни перчаток, коли на то пошло. Личное пространство Каза оставалось нетронутым: ни единого признака борьбы или хотя бы того, что что-то не так, ни в его комнате, ни в его кабинете в Клепке, ни в его кабинете в «Клубе ворона» — ничего. Во всех отношениях всё выглядело так, будто Каз просто… Исчез в клубе дыма.

Он мог быть уже мертв. Он мог быть мертв несколько месяцев, а Инеж не знала об этом.

Единственное, что удерживало Инеж от того, чтобы сравнять весь проклятый Святыми город с землей, так это мысль, что, возможно, осталось еще что-то, что можно узнать, еще один последний не перевернутый камень. Каз мог находиться прямо у нее под носом, а она не знала об этом.

Она бродила по городу ночами, прыгая с крыши на крышу, подслушивая разговоры, проникая в здания — всё наугад. Случайно. Казу это не понравилось бы.

Святые, решила Инеж, должно быть, наконец услышали ее молитвы, поскольку она наконец-то что-то уловила. Зацепку, намек…

Ответ.

— …Ублюдок наконец-то заткнулся, поверить не могу, — смеялся работник склада в переулке, через который Инеж как раз собиралась перепрыгнуть.

Она остановилась, устремив взгляд вниз, не слишком сильно надеясь. Вероятно, они просто разговаривали о каком-нибудь коллеге или начальнике. Не в первый раз ее внимание вот так привлекалось, и скорее всего не в последний.

Это быстро изменилось.

— Думаю, он в конце концов перестал верить, что его шлюха придет за ним, — хихикнул второй рабочий.

Этому по крайней мере хватало мозгов, чтобы говорить тихо, но недостаточно тихо, когда Инеж подкралась ближе с Санкт Петром в руке. Однако что-то в нем было знакомым, в сочетании с его словами…

— Уверен, босс наконец убедил его, что она мертва, — поправил более громкий, пихнув его локтем. — Слышал, что всемогущий Грязные Руки сказал на прошлой неделе, когда босс испробовал новый наркотик?

Инеж застыла, услышав имя, кровь гремела в ушах. Она заставила себя дышать — ей необходимо было услышать всё.

Когда второй мужчина покачал головой, он засмеялся. Никогда еще Инеж не хотела убить кого-то так сильно, как в этот момент, но она сдержалась — она была хороша в этом. Теперь она нашла зацепку, и не собиралась ее профукать, поддавшись гневу.

— Начал орать, как сучка, зовя Джорди, — сообщил он, с издевкой произнеся имя брата Каза более высоким голосом. Ее затошнило. Она была в ярости. — Думаешь, у Призрака есть соперница, а?

Остававшиеся сомнения улетучились из головы, и Инеж спрыгнула позади мужчины, бесшумная как воздух.

— Ты так думаешь? — тихо спросила она.

И, прежде чем они успели отреагировать, она перерезала горло громкому, а второго пришпилила к стене, прижав предплечье к его шее и приставив окровавленный нож туда, где бился пульс. Теперь, увидев его лицо, Инеж узнала его: Дольф Веверс, бывший Грошовый Лев, который три года назад уехал в Новый Зем — и, по-видимому, вернулся в город так, что ни она, ни Каз об этом не знали.

Или, может, Каз знал. Возможно, он вышел на охоту на Льва — это объясняло бы, почему в его комнате всё было на месте. Он попал в ловушку или просто повел себя опрометчиво. Инеж не могла даже злиться, не когда испытывала такое огромное облегчение от того, что наконец всё поняла.

Дольф уставился на нее, его лицо побелело, а глаза расширились от страха.

— Призрак, — прошептал он.

— Ты узнал меня. Хорошо, — спокойно произнесла она тихим голосом, но по тому, как мужчина вздрогнул, можно было подумать, будто она кричит. — Если ты знаешь, кто я, значит, знаешь, чего я хочу. Лучше поторопись, если хочешь сохранить все придатки.

Дольф тяжело сглотнул.

— Босс убьет меня, — сказал он, покачав головой.

Инеж прицокнула языком, словно разочарованная мать.

— Неправильный ответ. И на твоем месте я бы не стала беспокоиться о Пекке. У нас с ним было соглашение, и он нарушил его. Он умрет еще до рассвета.

Казалось, Дольф побледнел еще больше, если только такое возможно.

— Если я скажу тебе, что знаю, ты позволишь мне жить?

Она пожала плечами, сильнее надавив кончиком ножа на кожу его горла, но пока не до крови.

— Есть только один способ узнать, Дольф.

Видимо, Дольф воспринял это как согласие, поскольку немедленно принялся выбалтывать информацию — большая ее часть была бесполезной, но он сумел довольно кратко сообщить Инеж то, что ей нужно было знать.

Каз был всё еще жив, когда Дольф видел его в последний раз. Его держали в подвале завода по производству каэльского виски на севере Сладкого Рифа. Пекка Роллинс оставался в загородном доме за Кеттердамом и появлялся только под покровом ночи. Они испытывали на Казе экспериментальные наркотики. И наконец, места, в которых держали Каза, регулярно менялись, и предполагалось, что следующей ночью его снова увезут из Кеттердама.

Снова. Каза привозили в Кеттердам и увозили из него несколько раз, и Инеж просто… Ни разу не заметила. Она пропустила это… Как она могла…

— Хорошая работа, Дольф, — сказала Инеж и, прежде чем он успел осознать ее слова, перерезала ему горло и уронила его как мешок картошки.

Нахмурившись, она посмотрела на карманные часы, которые подарил ей Каз. До рассвета оставалось всего несколько колоколов, но она управится. В любом случае пройдет еще несколько колоколов, прежде чем найдут тела, и она не стала тратить время и усилия, чтобы избавиться от них, только закидала мусором.

И устремилась вперед, прыгая с крыши на крышу с единственной мыслью в голове.

Я иду, Каз. Я иду вернуть тебя домой.