Волки и Овцы (джен)

С самого утра Руди не находил себе места. Он метался из угла в угол, словно зверь в клетке. То ли предчувствие, то ли жажда действия. Что бы это ни было, оно не позволяло и пары минут усидеть в кресле. Рабастан, глядя на него со стороны, ехидно посмеивался:

— Ты так в ковре проплешины вытоптаешь. Люциус тебе не простит.

— Угу. Ковёр… Люциус... Что? — Рудольфус резко остановился и непонимающе уставился на брата, отчего тот бесстыдно рассмеялся в голос.

— А ты чего такой весёлый? Тебя вообще ничего не беспокоит?

— Я уже устал беспокоиться! Хочу уже что-то сделать! Сколько мы уже возимся со всем этим? И ничего не делаем.

— Поправочка, братец: Это ты, лентяй, ничего не делаешь. Остальные всё это время усердно работали.

— Я бы попросил! Я тоже в стороне не стоял! Но это же всё не то. Да кому я говорю? Ты и сам ведь чувствуешь. Хорош прикидываться! А то я тебя не знаю.

Возразить было нечего. Рудольфус устал от всего этого вяло текущего процесса в купе со своими демонами неимоверно. Ему просто необходимо было встряхнуться. О том, что следует быть осторожней в своих желаниях, он вспомнил, едва они встретились нос к носу с Неуловимым Поттером. Тот, похоже, был удивлён не меньше, но реакция у него была неплохая. Правда, с Рудольфусом ему тягаться не стило. Одно ленивое движение — и Мальчик — который — выжил валяется на пожухлой траве под Петрификусом. Но тут откуда-то сбоку в Лестрейнджа полетело заклятие, которое ловко отбил Трэверс. Отлично. И друзья очкарика тоже здесь. Это может быть даже на руку.

Не успел Руди сказать ни слова, как ощутил то самое, мерзкое, леденящее внутренности чувство, что и тогда, в своём сейфе. На груди Грейнджер болтался источник этих неприятных ощущений. Своим открытием он тут же поделился с остальными. «Вот, значит, почему Поттер рыщет по стране! А Дамблдор всё же хитрец. Кто бы ещё мог доверить такую работу детишкам? Никому и в голову бы не пришло, что Поттер не просто скрывается от неминуемой расправы, но выполняет столь важную миссию. Умно. И так просто».

Оставалось решить, что с ними делать. В плену они могут быть полезны либо как разменная монета в случае необходимости, либо в качестве козыря в будущем. Всегда можно повернуть всё так, чтобы общественность увидела в их действиях некую праведность. «Защитники «героя» идут против своего Лорда и соратников, рискуя собой во имя всеобщего блага». Обывателю нравятся такие истории с преодолением себя, изменением в «лучшую» сторону. Но Рудольфусу подобные игры, хоть и казались прагматичными, были неприятны. Можно было стереть память и отпустить? Они ведь и сами неплохо справлялись до этого момента. Может, даже пользы было бы больше. Ну, или так:

— У тебя есть выбор, девочка: твой драгоценный друг или этот миленький кулон на твоей шее. Выбирай. — Рудольфус направил палочку на обездвиженного подростка. — Я упрощу тебе задачу. Круцио.

Не успело заклятие набрать силу, как Грейнджер, вскрикнув, ожидаемо, швырнула медальон под ноги Пожирателю и метнулась к другу.

— Третьего нигде нет. — Из ветхого сарая показался его брат.

— Что с ними делать будем?

— А зачем они нам сдались? Мы уже получили то, за чем пришли.

— Предлагаешь их убить? — Голос Рабастана неожиданно дрогнул. Руди прекрасно знал, что Басти терпеть не может эту чёрную работу. И ещё сильнее ненавидит смотреть, как её выполняет брат. Так что он поспешил его успокоить:

— А что нам даст их смерть? Похвалу Тёмного Лорда? Просто сотрём им память, и пусть идут, куда шли.

Его даже позабавило, как изменилась в лице храбрая гриффиндорка. Секунду назад она собиралась стоять насмерть против злых и коварных Пожирателей Смерти, а тут внезапно такой шок. Интересно, эти детишки действительно верят, что на них ведётся открытая охота? И то, что они так умело скрываются от бдительного ока Волдеморта — целиком их заслуга?

— Погоди, Рудольфус. Они ведь могут нам пригодиться.

— Я тоже об этом подумал, Малфой. Но скажи, где ты собираешься прятать их от Тёмного Лорда и наших вездесущих соратников?

— Быть может, у вас? Лестрейндж-холл даже после вашего ареста найти не смогли.

— Белла формально всё ещё моя жена. Я бы не рискнул предугадывать её действия. Вдруг ей взбредёт в голову сунуть нос в ненавистный ей дом. А если я закрою ей доступ, это будет выглядеть крайне подозрительно.

— Скажешь, что любовницу завёл.

— Трэверс, по себе-то всех не ровняй. И заводят собак.

— Да, это вызовет только больше вопросов.

— С чего это? Братец, чего мы о тебе не знаем?

— Смешно, Басти. Шутку оценил. Запомнил. Вдохновился.

— Нет. Давай без этого твоего креатива. Пошутили и забыли.

— Поздно. Моё творческое начало ищет выхода. Ты, главное, не переживай раньше времени. Я ведь ещё ничего не придумал. Но обещаю, будет интересно.

— Злопамятная сволочь.

— Так значит, дело только в месте. Можно ведь и у меня их оставить на время.

— Мальсибер, хочу напомнить, что Лорд свободно разгуливает по нашим поместьям, когда ему заблагорассудиться. И неровно дышит к твоей фамильной библиотеке.

— А зачем тогда Лестрейнд-холл предлагал? Условия-то те же.

— Те же, да не те.

— Не нравится ему наш дом. Видите ли, простора слишком много. Угла уютного не найти, чтобы там клубком со своей змеюкой свернуться.

— Он прямо в самое сердце тебя ранил, Басти.

— А ведь такой шанс может и не представиться больше.

Грейнджер от этих слов Малфоя сильнее прижала всё ещё неподвижного друга к себе, не уловив иронию в голосе Пожирателя. На что тёмные маги лишь усмехнулись. Рудольфус же времени зря не терял и успел покопаться в воспоминаниях обоих гриффиндорцев. Из присутствующих только они этого не заметили. Его соратники и брат сразу поняли, что он замыслил и зачем тянет время праздной болтовнёй. И если в голове Грейнджер ничего стоящего он не обнаружил, то Поттер его удивил.

«Так вот почему нить, ведущая к этому хоркруксу, оказалась толще остальных! Их просто два! И Поттер ни о чём не подозревает. А вот Дамблдор наверняка был в курсе». Теперь Лестрейндж отчётливо понимал, что с частями души Лорда не всё так просто. Если он умудрился подселить одну из них в своего врага, когда тот был ещё младенцем, то и с остальными вряд ли был щепетилен. Они-то, наивные, думали, что их хозяин, как обычно, пойдёт на поводу у своей трепетной любви к красивым эффектам. Реликвии Основателей неплохо вписывались в эту схему. Сначала чаша Хаплпафф, а это, очевидно, медальон Слизерина. Но раз он выбрал в качестве вместилища разумную форму жизни, стоило ожидать и других подвохов. «Хотя», — Руди задумался, — «Это как раз на него похоже. Тело врага в качестве своего вместилища. Звучит пафосно, даже грандиозно. Интересно, кода только он успел? Поттер всё время был под крылышком у добродушного дедушки. Или не всё время? А может, Люциус прав, и Дамблдор действительно замыслил куда более продолжительную партию, чем всем нам казалось?»

Как бы то ни было, Поттера стоило держать при себе, о чём Рудольфус тут же сообщил своим товарищам:

— Может, ты и прав, Люциус. Глупо было бы упустить такую возможность.

Если Малфой и удивился переменам в настроении друга, то виду не подал. Решив отправиться в Лестрейндж-холл и уже после разбираться в некоторых нюансах их, в общем-то, не сильно изменившегося плана, Пожиратели сняли с Поттера заклятие оцепенения. Разыгрывать этот фарс и дальше не имело смысла: Рудольфус узнал всё, что хотел, и даже больше, а подростки так и остались в неведении. Именно поэтому никакого сопротивления не оказали, и в будущем с ними проблем из-за этого быть не должно.

Однако не успели они аппарировать, сняв наложенную гриффиндорцами защиту, как наткнулись на ещё один сюрприз этого удивительного дня. Похоже, не они одни напоролись на след шрамоголового героя. Довольно большая группа егерей двигалась в их сторону. Можно было просто переместиться, но когда они обо всём доложат Лорду, Поттера придётся отдать, а Рудольфус не мог этого допустить. Отговориться не получится — свидетелей слишком много. Кто-нибудь обязательно разболтает, что видел Пожирателей с пленниками. Значит, выход всего один. Оглянувшись на своих соратников, Руди прочёл на их лицах те же выводы, к которым пришёл и он. Что ж, пока они ничего не подозревают. Пусть подойдут ближе.