Любить и заботиться можно и без инструкции (гет)

«Да, конечно, позаботься обо мне, пожалуйста!»

Хотела бы я так ответить Маркусу как в лучших традициях японских мультиков.

Потому что как вообще можно отказаться от помощи этого потрясающего андроида, когда терпение медленно, но верно кончается, стоит ему нарушить мои личные границы? Как можно даже пытаться игнорировать нелепое, но тёплое чувство, которое я испытывала к этому харизматичному и эстетически-приятному существу, стоило его увидеть вживую? Никаких бабочек в животе, конечно, и дурацкого хихиканья, словно пятнадцатилетняя школьница в День Всех Влюблённых, нет.

Просто голова была забита только Маркусом. Его тёплого оттенка кожей, похожей на нежный капучино, на крепких, словно вылепленных греками, руках. Мягким, но сильным голосом. Широкими плечами. Задорным характером, не прогнувшимся под обязанностями и бременем лидера революции.

Я могла бы справиться и сказать ему и себе «нет».

Могла бы успокоиться, «переболеть».

Ведь вся суть в том, что любовь у андроидов и любовь у людей — вещи разные. Например, тёплая, семейная привязанность Алисы и Кары. Откуда этот материнский инстинкт вообще взялся? Камски подразумевал его в андроидах-няньках или как? Трогательно-невинная любовь парочки Трейси? Вопреки отсутствию необходимых желаний, они всё равно не расставались друг с другом и держались за руки при любом удобном случае. Сложно сказать, заходили ли они дальше, потому что подобными подробностями в обществе делиться не принято. А ведь интересно.

Я сама всё ещё чувствую то, чего чувствовать не должна. Тактильный контакт мне не доступен, и привычные мне желания — чисто человеческие. Они — не более, чем обман сознания, запертого в механизме. Я, честно говоря, даже не представляла, что такое «любовь» в понимании роботов, у которых не было потребности в физической близости в принципе.

Я ведь не андроид в полном понимании этого слова.

Даже когда Коул или Хэнк обнимали меня, я это не чувствовала. Лишь осознавала давление на шарниры и мышцы чисто на уровне информации.

И, в лучшем случае — лишь предположим! — разве на моём месте не должна тогда быть Норт?

Рыжеволосая бестия с идеальным во всех смыслах слова телом, только чудом укрощённая нашей мирной политикой, вместе с остальными была «спасена» с полуразвалившегося корабля в тёплые склады имени Златко. Она импонировала не только Маркусу за свои пылающие энтузиазмом идеи по спасению девиантов.

Яркая, дерзкая и активная.

Её многие любили, и, стоило ей прийти с разведки со свалки, народ стремился провести с ней побольше времени, чтобы завладеть её вниманием. Она могла бы быть лидером. Та часть андроидов, что, мягко выражаясь, не любила людей, слушалась лишь её, и именно влияя на Норт, мы влияли на более агрессивную часть девиантов.

Я почти отказалась. Открыла было рот — что может быть легче, чем отправить короткий сигнал по соединению?.. Но именно в этот момент сотни предупреждений заполонили внутренний экран, подобно вспышке взрыва.

Алыми пятнами и назойливыми звуками уведомления едва не перегрузили запросы системы, и я намеренно прервала соединение, чтобы скакнувшей нагрузкой не задело Маркуса. Едва ли несколько минут прошло за этот разговор, но даже так мне казалось, что я умудрилась пробежать десятки километров и выдохнуться. Тело будто потяжелело втрое, а несуществующий желудок свело от голода.

Я же не?.. Ан, нет.

Пронесло.

Системы не перегрелись, как я опасалась. Это из-за нехватки энергии и тириума биокомпоненты медленно, но верно переходили в энергосберегающий режим. Другими словами — меня дико клонило в «сон», а самодиагностика настойчиво и едва ли не с руганью на нерадивую голову с бедами в процессоре рекомендовала пополнить заряд и тириум до полных ста процентов.

Внимание!

Уровень энергии находится…

Внимание!

Уровень тириума…

Внимание!

…

От муторной очистки командной строки для закрытия предупреждений у меня, выражаясь человеческим языком, заболела голова.

Кажется, я достигла своих лимитов, насколько бы тщательно не отслеживала своё состояние…

— Зараза! — выругалась я, чувствуя, как тело ожидаемо начало «деревенеть».

Андроиды не падают от слабости, ведь искусственные мышцы не теряют тонуса, а заклиниваются в том положении, в котором их выключили. Я прекрасно помню, как в игре во время разговора Маркуса на «Иерихоне» с полуживым девиантом та держала его за руку, а после выключилась и так и осталась стоять, словно манекен. Уставившись потерявшими жизнь глазами прямо на Маркуса. В тот момент у неё наверняка сгорели все схемы из-за нехватки охлаждающего их тириума…

А я с ужасом поняла, что ещё немного, и сама точно так же перегорю. Если только не соглашусь на помощь Маркуса, потому что — я вздохнула, поступившим свежим вечерним воздухом помогая натужно работающим кулерам охладить биокомпоненты, — своими ногами я с крыши точно не уйду, а уползу. Но это не точно.

Внимание!

До аварийного отключения системы:

09:59

09:58

…

— Ханна, как ты? — донёсся до меня беспокойный голос этого невыносимо-идеального андроида.

Если бы он спросил «Ты в порядке?», я бы его точно стукнула. Спасло Маркуса только умение пользоваться словами, чему «сын» художника был очень хорошо научен, а потому клише успешно удалось избежать. И слава rA9.

— Не хочу жаловаться, — что я сейчас, конечно, и делаю, — но я скоро отключусь.

Я смотрела строго вперёд, в темноту леса, окружающего загородные постройки Детройта, но даже так край видеозахвата всё равно позволял мне видеть Маркуса. Интересно, он?.. О, да. Он ожидаемо нахмурил брови, но выглядел не грозно, а решительно. От подобного зрелища — серьёзного, собранного «Манфреда» — оторваться было невозможно. Жаль, что всё-таки пришлось, когда он одним слитным движением оказался на ногах.

Дальнейшее же произошло до того быстро, что ушедший в «медленный» режим процессор отказывался анализировать и фиксировать моменты в принципе.

Сильные руки вздернули меня, как кошку, под мышки. Едва же мои пятки коснулись пола, как я вдруг оказалась в руках удерживающего меня Манфреда.

— Что ты?.. — только и успела я пискнуть по связи.

Динамики в этот коварный момент ушли в глухую несознанку, а искусственные губы вовсе отказались двигаться. Системы отключались в порядке «ненужности», за что, конечно, спасибо моему аварийному протоколу, но это не отменяло того факта, что я всё ещё вообще-то могла двигаться! Ну, доползла бы до ближайшей розетки по стеночке — тьфу, ерунда какая.

— Я тебя зарядным кабелем к кровати привяжу, — прошептал Маркус мне прямо на ухо ласково…

Да настолько, что захотелось убежать на пару этажей ниже, забаррикадироваться в комнате Златко с дробовиком и никогда больше не выходить на страшную ружу к этому жуткому андроиду.

— Ну, па-ап.

— Нет, пора спать.

С нервным смешком я сложила руки на груди и старательно игнорировала проходящие по телу мелкие статические заряды. Маркус, прямой наводкой направляющийся к спальне в башне, правильно делал — статика заряжала остатки тириума, которые у меня остались едва ли не буквально на стеночках магистралей. Однако ощущалось это на редкость… приятно? Словно массаж, разгоняющий кровь в затёкших мышцах. Ощущения были странными, и это ещё выражаясь очень неточно. Сенсоров как таковых у меня не было, только датчики, которые отсылали мне информацию.

Оттого я растерянно замерла испуганным зверьком, когда поняла, что мелкие заряды определялись системой как физические касания, и призрачные файлы тактильных связей отозвались работающими алгоритмами. Словно кончики пальцев, тёплые, мягкие, проводили от бёдер и плеч, под которые держал меня крепко Маркус, до самых коленей и шеи.

Ой.

Элайджа, роди меня обратно!

Могла бы — покраснела. Или посинела. Или побледнела. Неважно.

Прекрасно же понимаю, что Маркус и знать не знает, что такое физические ощущения! Что статику он посылает для разряженного тириума внутри моей пластиковой тушки!

Еле ворочая руками, я прикрыла лицо ладонями, прогоняя спасительное охлаждение в перегревшийся корпус. Привычного возбуждения не было в виду отсутствия необходимых органов и нервной системы, но процессору хватало и того, что в коде нейросети происходила фантасмагория из-за информации из датчиков и подключённых к ним процессов.

Откинувшись на широкое плечо Маркуса, я сознательно и бесстыдно отключила себя, потому что позабытые программы-мутанты отжирали неприлично много энергии, которой у меня и так не осталось.

* * *

«Пробуждение» сопровождалось скроллингом длиннющего списка исправленных ошибок и собранных отчётов, которые сплошной пеленой текста перекрыли мне прекрасный вид на потрескавшееся окно наспех отремонтированной спальни. Не то чтобы я в принципе любовалась покрытым паутиной и плесенью витражом, за которым жизнерадостно серо просматривалось ноябрьское небо… Но от оповещений до того рябило в глазах, что пришлось сносить отвечающие за них процессы.

Удивительно, но никаких «дебаффов» после работы тела на износ не обнаружилось. Диагностика не выявила ошибок и повреждений. И даже тириум был полон, о чём сообщало окошко с точным временем «заправки через дополнительный клапан». Андроиды тириум пьют, а люди заливают им живительную жижу прямо в тириумный насос под грудной пластиной.

Лёжа на боку и ощущая в гнезде на затылке тянущийся к розетке кабель (не привязал-таки), я сдавленно проскулила.

Чтобы залить в меня тириум, пришлось бы задрать или снять толстовку, в которой я обычно ходила. И пощади rA9 Маркуса, если это за него сделала наша «медсестра» Сара! Лично нажалуюсь праведной Норт, будь это не так.

Отцепив зарядку и уложив её упитанный провод вдоль спинки кровати, я села в позе упоротого чучела лисы.

Кто я. Где я.

7 ноября 2038 года.

06:34 утра.

Ага. Ладно, четыре часа прошло всего. Я уж думала, что на саморемонт меня вырубит на половину дня как минимум.

— Радуйтесь, я восстала из мёртвых и теперь несу смерть и погибель всему живому, — загробным голосом сообщила я по открытому каналу Маркусу и Лютеру.

Первый определялся «радаром» в гостиной на первом этаже, а второй, как всегда, дежурил у камеры Златко.

Со стороны Лютера донёсся низкий смешок.

— Ванная на втором этаже свободна, — обрадовал меня здоровяк. — Маркус жаловался, что ты едва мхом за последнюю неделю не заросла.

— Я не жаловался, — в тот же миг ворчливо отозвался вышеназванный. — Я негодовал.

— Но к кровати меня всё-таки не привязал, — на подходе к ванной, не удержавшись, я съехидничала. А вот нечего портить настроение с утра пораньше. — Пустые угрозы, всё пустые, мистер Манфред.

— Пожалуй, — протянул сконфуженно Лютер, — я не хочу знать, что у вас там произошло.

— И правильно делаешь, — Маркус задушено пробормотал «не слушай её», что я начисто проигнорировала и продолжила, — потому что папочка и тебя бы угрозами загнал бы на зарядку, наплевав на твои дела.

— Я… определённо не хочу знать больше, — с такими словами, ошалело произнесёнными, Лютер вышел из разговора чисто по-английски.

Хохотнув в тишине ванной, я с удовольствием сняла толстовку и встряхнула её от налипшего сора. Датчики тут же засигналили, показывая повышенную влажность — по углам подозрительно смотрела на меня чернющая плесень, захватившая территорию, но сама душевая кабинка была отдраена на совесть. Стыки плитки и краны блистали едва ли не медицинской стерильностью.

— Тебе так нравится называть меня папочкой? — вдруг прервал молчание Маркус.

Игривым, чтоб его, тоном, от чего я испуганно замерла под холодными струями душевой лейки и уставилась на свои белые ступни.

Да он!..

Он!..

Угх!

В кого у него такой характер вредный проснулся? От бунтаря-Карла, что ли, нахватался? Осмелел в комфорте и тепле «Приюта»?

— Д-да я так шучу! — почти на грани паники вывалила я на веселящегося Манфреда всю глубину своего негодования.

Да почему все мои слова воспринимаются буквально?! Это какой-то глюк у андроидов или что? Чувство юмора не подгрузили?

— Что у тебя специфическая манера разговора, я уже понял. Однако в каждой шутке как правило есть лишь доля шутки, — философски ответил мне этот негодник невозмутимым голосом.

И с предательским, но таким бархатными и милым хмыком закончил разговор.

Примечания:

Романтику с людьми писать легче, чем с роботами, простигосподи

Все это время я переписывала это непотребство

И в прошлой главе так же было

Кошмар

Ужас