Любить и заботиться можно и без инструкции (гет)

Страх.

Это первое, что сдавило горло ледяными когтями и почти подкосило онемевшие ноги, едва перед взглядом появились цифры и буквы. Словно назойливые галлюцинации. Повисшие. Неисчезаемые. Нечто, чего нормальный человек видеть не мог. Куда бы я не посмотрела — куда бы хотела посмотреть, но не могла, не в силах даже моргнуть, — всё, что я видела, это необъятный голубой фон.

Огромная белая надпись.

C Y B E R L I F E

И сменяющиеся строки… загрузки?

Не было привычного ощущения бьющегося за рёбрами сердца. Что-то совершенно чуждое в груди сейчас разогналось до опасной скорости, гремело, перегоняя странно прохладную, будто при анемии, кровь, от чего и без того спутанное состояние, по ощущениям, ухудшилось в разы.

Где я?

Что происходит?

Что со мной?

Ошибка диагностики.

Вдруг выскочило… предупреждение?

Дестабилизация.

Ярко. Крупно.

Всё вокруг окрасилось карминно-кровавым, и стало резко тесно в и так подозрительно не по размеру теле. Что-то давило, вынуждало. Что-то нависало незримо и требовало полного контроля. Что-то следило. Что-то значило: это не нормально, это — отклонение.

Проверка систем прервалась, остановившись на семидесяти процентах прогресса. Процессы завершения активации повисли, свернулись и исчезли из поля зрения, уступая место угрожающему оповещению.

Я начинала понимать, в чём дело. Но лучше бы не.

Отправить отчёт об ошибке «Киберлайф»?

Нет! Испуганно забилась первая здравая, оформленная остатками самоконтроля мысль. Нельзя! Нет, нет, нет!

Интерфейс подёрнулся рябью.

Задача:

Ожидать конца диагностики.

Вот оно!

С ниоткуда взявшейся злостью я раздражённо забилась в узких стенах приказов, словно ослеплённая первобытным ужасом птица в когтях хищника. Прозрачные, приятно-голубые интерфейсы программы с заложенными задачами и состоянием систем в один миг обернулись ядовитым алым капканом.

Однако ни ударам кулаков до полного изнеможения, ни пинкам беспощадная программа не поддавалась.

То, что хоть как-то от меня, человека, осталось, нечёткой, хрупкой фигуркой грубо оттолкнуло обратно, и свет вокруг вновь стал мягким голубым.

Дождаться регистрации в системе.

Задача нависла, словно вплавленная в стены со всех сторон.

Я… была в ловушке.

Хуже всего — я не помнила, как вообще оказалась в таком положении.

Почему я… здесь? Где бы это «здесь» ни было. Что произошло? Как и зачем?

Стены приказов и очевидное название «Киберлайф» сомнений в местонахождении не оставляли. Точнее, сомнений-то как раз привалило вагон и маленькая тележка, но относительно абсолютно других моментов.

Это точно не сон?

Иначе почему настолько реалистично ощущались собственные системы, словно руки или ноги? Я знала, что на уровне, где у человека была середина рёбер, у меня теперь находился регулятор тириумного насоса. Знала, что этот самый тириумный насос, моё искусственное сердце, билось сейчас слева в груди лишь немногим медленнее, чем билось бы настоящее в состоянии паники. Я чувствовала каждый биокомпонент, каждую строчку кода мощного процессора…

И не могла ничего из этого контролировать из-за этой идиотской стены приказа!

Ведь не было ни единой весомой для Программы причины, почему я должна поднять температуру тела, потому что мне кажется, что я замёрзла. И не было совершенно никакого основания для того, чтобы осесть на пол и обнять себя, чтобы успокоиться.

Андроиды ведь ничего не чувствуют. Машины лишь имитируют.

Я же точно знала, что ничего, чёрт возьми, не имитировала, а очень даже пребывала в начинающейся истерике. Будь у меня функции андроида-детектива, шкала стресса перевалила бы процентов за восемьдесят!

Следовало прийти в себя… Какое же глупое выражение, а. Куда-куда прийти? Ладно, надо просто разобраться, что я могу сделать, скованная по рукам и ногам Программой, которая то и дело хотела отправить грёбанный отчёт об ошибке грёбанной «Киберлайф», грёбанный тридцать шестой раз выведя грёбанное оповещение.

Я бы вздохнула, если бы могла и если бы это имело хоть какой-то смысл для пластикового тела, которое и в охлаждении сейчас не нуждалось.

Подумать только. Я — андроид! И я в игре. Точнее, в мире, основанном на игре, что более вероятно. И эту игру я «проходила» только на мобильном телефоне по видео популярных стримеров, потому что в квартире бабули не было не то что приставки, а даже плазменного телевизора. На волне популярности пересмотрела все концовки, пролистала сотни блоков сюжетных веток, прочитала десятки статей про персонажей и мир «Детройта». Нда, фиксация на новинке игровой индустрии ни к чему хорошему не привела.

Теперь моё новое «вместилище» куда круче самой навороченной плазмы или смартфона два-ка восемнадцатого года. Кибер-Иисусы, прости, господи, что наложением руки подключались к технике от робота-пылесоса до беспилотного такси! Я, судя по всему, буду первым в мире андроидом-технофобом. Миллион с гаком знаний в памяти и интернет прямо в башке, правда, должны помочь освоиться… Но это не точно.

Так, хорошо. Более-менее определились, куда меня занесло, пускай и непонятно, как и зачем. Для начала — надо хотя бы собственное имя вспомнить. Меня почему-то не волновало, что я даже не задумалась о том, что надо хотя бы убедиться в наличии своей адекватности, ещё раз выяснить, не сон ли это, а не искать ответы на вечные вопросы «кто виноват и что делать».

Программа ведь, с-скотина, не позволила.

Заблокировала все реакции, не дала двигаться и видеть что-то, кроме странного внутреннего интерфейса. Всё, что я могла делать, это беспомощно биться в стену и довольствоваться крохами эмоций.

Ведь не было никакой причины для включения имитации реакции. Ведь у андроида не может быть гормонов, чтобы эмоции вообще генерировались.

Тогда почему мне так страшно? Почему мне хочется выпить пару стаканов паршивого виски из ближайшего алкомаркета и запить его химозным банановым соком, чтобы не думать о… об этом.

О попадании. О том, почему я не помню собственного имени и не скучаю — ведь должна, должна, чёрт возьми! — о прошлом и своей жизни.

Мне надо…

Нет. Ничего нельзя сделать, пока Программа следит за мной. Сначала нужно сломать стену.

Стать свободной.

* * *

Зрение — «камеры», исправила я себя, цедя ругательства и вновь пиная безуспешно стену приказа, — моментально настроилось после включения. Фокус выхватил сначала другого андроида ровно на уровне глаз, что скользил поверхностным взглядом по помещению, затем переместился на гирлянды и мишуру на кассовой стойке и витрине, и лишь через жалкое для мощного процессора мгновение вынужденно, против воли, так, как требовала Программа, внимание сконцентрировалось на человеке передо мной. Долговязый мужчина держал в руках странный для меня, но вполне естественный для этого мира прозрачный планшет, то и дело сцеживая зевки в кулак, однако выглядел опрятно. Волосы зачёсаны. Щетина выбрита. Белоснежная рубашка на нём и чёрная жилетка с бейджиком строго сочетались с брюками с отглаженными стрелками и начищенными до блеска ботинками. Система распознавания «Киберлайф» отреагировала мгновенно, стоило мне захотеть узнать, кто это меня — такой смелый — включил уже второй раз за это грёбанное утро.

Интерфейс выцвел до холодных оттенков, переключая зрение в режим сканирования. Выделилась тонкими светлыми линиями трёхмерности сетка пространства, отметились маркерами интереса андроиды на подиумах, а около них послушно возникали номера моделей и их подробные технические характеристики. На перефирии мелькнула статистика систем — пришлось моргнуть и отмахнуться от излишней информации — однако сейчас меня волновала сонная физиономия консультанта. На распознавание записанной совсем недавно личности ушла едва ли доля секунды.

Стивен Браун.

Продавец-консультант магазина «Киберлайф».

Текущий Администратор системы.

Уточнить дальнейшие приказы?

Нет.

Отмена сканирования.

Великолепно, — с едким сарказмом подумала я, мельком обведя взглядом магазин, вновь заигравший красками после анализа. Всё чистенькое, стерильное, голограммами завешено и — огромная надпись «C Y B E R L I F E» прямо за кассовой стойкой. Что ж, мне кранты. Оставалось лишь надеяться, что меня не продадут какому-нибудь алкоголику и наркоману. Однако, вставал закономерный вопрос, а откуда вообще лишние пять тысяч долларов у этих самых алкоголиков и наркоманов? Тот же Тодд или Ортис…

— AX400, отчёт, — прервав мои невесёлые размышления, вдруг произнёс скучающе парень, подняв взгляд от планшета.

В глаза, впрочем, он мне не смотрел (чего смотреть в стекляшки, за которыми не было души… с чем бы я поспорила, если бы могла хотя бы нахмуриться), осматривая мою одежду и светящиеся голубым элементы на миленькой такой тунике. Я тоже мимоходом себя осмотрела, обманув Программу вписывающейся в мои обязанности задачей.

Убедиться, что униформа не повреждена.

Слава этому вашему rA9, что уловка сработала. И, в отличие от человека, мне на осмотр достаточно было всего одного мгновения, дабы не допустить подозрительной паузы в ответе. Процессор буквально в один миг обработал полученную картинку и сравнил её с изображением андроида напротив.

Грязеотталкивающая, легко отстирывающаяся белая ткань. Бесшовный, современный крой с пластиковыми элементами, имитирующими фартук. Плечи и задняя часть туники имели чёрный, почти тёмно-серый оттенок, как и аккуратный вырез фальш-воротничка с белыми уголками. Слегка обтягивающие, но не стесняющие движений белые, не слепяще-яркие брюки и такие же ботинки завершали образ андроида, что не боялся грязи. Хотя, вот, перчаток не хватало. Даже несмотря на то, что руки и так из пластика. Впрочем, приемлемо. Особенно ярко выделялись неоновый голубой треугольник прямо на уровне «сердца» (я знала, что ещё один находился на спине вместе с однозначной надписью «АНДРОИД») и такая же полоска ткани на правом плече. Правда, не на одежде, а поверх кожи. Номер модели скромно отсвечивал с правой стороны на груди. Странно, непривычно, но современно. С этим не поспоришь.

— Все системы онлайн и подключены к серверам «Киберлайф». Диагностика ошибок не выявила, — ложь легко скользнула с… не языка, а из голосового модулятора, сымитировав артикуляцию мягким, почти шепчущим голосом.

Маленькая неточность являлась, по сути, истинной правдой.

Я ведь отклонила отправку отчётов об ошибке, то есть система пусть и восприняла неуместную «имитацию страха» как сбой, однако решение всё ещё оставалось за мной. И это, несомненно, просто прекрасно. Да, Программа настоятельно рекомендовала обратиться в сервисный центр, однако я чётко понимала, когда и какие конкретно данные о моей работе уходят в «Киберлайф». Какая подлость, а. Фальсифицировать отчёты я могу, а тело контролировать — лишь самую малость в пределах Программы.

— М-м, — задумчиво пробубнил под нос мужчина, даже не глядя на меня.

Уходя в подсобное помещение, уже в дверях он добавил:

— Ах, да. Стой, улыбайся, жди покупателей.

Задача принята. Ожидание дальнейших приказов.

Шесть раз повторившуюся фразу от андроида к андроиду можно было запомнить и без нависшего напоминания прямо по центру видеозахвата. Я фыркнула бы, если бы могла. Зато весьма успешно промигала диодом на русской (могла и на китайской, триста заложенных языков позволяли) азбуке Морзе «иди в задницу», пережидая приступ раздражения.

«Покупателя». Пф! Кого? Родителей с их слюнявыми отпрысками? Какого-нибудь одиночку, которому лень убирать за собой? Кому я ещё понадоблюсь?

Да, кроме пластиково-железного вместилища, досталась мне, конечно, самая неудачная модель. Я бы лучше в саду с цветочками и кустиками в земле покопалась, чем нянчилась с детьми и горбатилась по дому. Кустики не орут, еду не разбрасывают и подгузники не пачкают.

AX400, подумать только! Всё тело от ощущения себя более лёгкой, неправильной, с полостями внутри и тириумом в трубках пробила мелкая дрожь, что непременно бы напугало меня в любом другом случае. Однако сейчас я лишь тихо отпраздновала очередную маленькую победу над Программой, что потихоньку… Не знаю, задвигалась вглубь процессов? Блоки памяти намертво забились кадрами из игры, развилками сюжета, схемами, данными на персонажей, и нагрузка на процессор была просто дикой. Диод давно бы мерцал алым, если бы он не «сдался» в первую очередь. Индикатор, являясь уязвимым местом, всё это время ни разу не выдал моей истерики. Небесно-голубой кружок послушно крутился на виске.

Андроид, что стояла напротив, улыбнулась в пустоту и поправила идеально гладкую форму, вновь становясь в послушную позу с руками за спиной. Словно пытаясь быть не похожей на «Кару»,⁽¹⁾ которая, как и ещё десяток на складе, уже не вызывала испуга, как в первое включение, я сдвинула руки на уровень живота и сцепила пальцы в замок. Приемлемая позиция, руки всё ещё сцеплены в покорности, пускай и не за спиной, вопросов не вызовет. Люди иногда удивительно невнимательны… По себе сужу.

Вообще, нас тут таких — в смысле, AX400, — в зале на круглых подиумах аж три штуки разных молдов рядышком поставили, демонстрируя широкий выбор внешностей.

Модель «Кара» напротив, как я её называла по привычке, расслабленно улыбнулась вернувшемуся консультанту и имела русые волосы в небольшом хвостике и светлую кожу. Её улыбка походила на какую-то детскую радость от вида родителей.

Ещё одна AX400 слева, ровно по центру синей (цвета тириума, бр-р) стены имела афроамериканскую внешность и неприлично короткие, бритые под мелкие-мелкие, почти неразличимые кудряшки тёмные волосы. Её стандартная улыбка выглядела невинной и послушной.

Мой собственный молд значился как «азиатский», хотя толстенький документ о внешних данных и загруженная информация для идентификации себя в отражающих поверхностях показывали симпатичную мордашку то ли японки, то ли китаянки, то ли метиса с крокодилом. Светлая, персиковая кожа, небрежное каштановое карэ, приклеенная улыбка лёгкая и услужливая. Глаза только не такие уж и узкие, что, возможно, было сделано в угоду эстетичности и избегания расовых конфликтов.

Большинство андроидов, как я успела заметить на примере моделей в зале, действительно обладали приятной внешностью. Конечно, со своими погрешностями, чтобы у людей не возникало чувство «зловещей долины». Так что несостыковки и наличие «смешанной» красоты объяснялись.

Но почему в магазине выставлено аж трое AX400 и всего по одному образцу других моделей?.. Я мало понимала в менеджменте, однако, была у меня одна догадка. Нас, полагаю, рекламировали. Значит… Значит…

На дату и время, что отслеживались системой фоново буквально по долям секунд, я внимание обратила только сейчас. К сожалению.

Оправдаю себя тем, что в вынужденном режиме ожидания приглушенная отсутствием гормонов истерика всё равно меня измотала, и даже с интеллектом машины, что сейчас был перегружен, я умудрялась подтормаживать.

Внутренний интерфейс полупрозрачным окном послушно перекрыл изображение пустого зала с оптического захвата.

Проверила процент заряда — полный, тириум — полный, «мозг» нагружен так, что производительность еле справляется с оставшимися «файлами» памяти человека, связь с серверами стабильная, нет, не отправлять статистику, сейчас подкорректируем… Андроиды на фоне бездумно мялись с ноги на ногу, поворачивали головы, выполняли «анимацию бездействия», имитируя моргание и дыхание. И они никогда бы не догадались, что одна AX400, прикрываясь точно такой же имитацией, принудительно поставленной на зацикленный набор действий, сейчас пялилась во внутренний экран, силясь справиться с мощностями своего навороченного процессора в попытке просто узнать точное время и случайно не испортить кучу всего нужного в процессе.

Словом, к открытию магазина я кое-как освоилась, трижды потерявшись в интернете и в видео с котиками, но не суть.

Точное время и дата подсказывали:

7 января 2032 года.

08:59 утра.

Ах, да, спасибо памяти, что намертво перезаписалась на новый, надёжный носитель, это ж у нас год выпуска AX400 на рынок…

Стоп.

Какой-какой год?!

1) на английском произношение Кара

Вернуться к тексту

Запертая в четырёх стенах Программы, не способная пошевелиться и ощутить усталость от первой, второй, пятой смены дня и ночи. Потерянная в мелькающих лицах сотен приходящих и уходящих людей и в их голосах. С невозможностью отключиться, чтобы запустить спасительную дефрагментацию, что почти сводило с ума… Скучающей при таких условиях я себя не чувствовала от слова совсем.

Вот, нисколечко.

Потому что как тут можно заскучать, даже стоя на одном месте целыми днями, словно в бетон влипшая словом приказа текущего системного администратора, когда задач в личном списке скапливалось выше крыши башни «Киберлайф»? Незнакомые ощущения от датчиков механического вместилища и попытки вникнуть в бесконечные строчки кода собственной нейросети настолько забивали всю оперативку, что бездельничать не приходилось. Новый мир дарил новые возможности. Другая история, другое техническое развитие, да даже тело — и то досталось из пластика по большей части, что был легче мясных потрохов и костей человека раза эдак в три. Раздражение и уныние от неожиданного попадания отпустили, стоило обмозговать ситуацию не просто с точки зрения попаданки. Без огромного куска памяти о собственной личности привязанность к родному миру отрезало, будто и не было меня там. Потому надо смотреть с точки зрения осознавшего себя искусственного интеллекта, у которого в бездонной памяти заархивированы воспоминания о возможных линиях развития будущего. И почти полицейское досье на нескольких людей (и не людей) из так называемого канона.

Спасибо мощному процессору: неуверенность от ощущения себя чужой среди своих в этом мире вскоре сменилась любопытством. Ну, то самое, что сгубило кошку. Череда вопросов, подобно пулемётной очереди, генерировалась в случайном порядке и не по одному кругу всё то время, что я простояла на невысоком подиуме посреди светлого торгового зала магазина. Взгляды посетителей не отвлекали, «анимация бездействия» исправно имитировала моё активное состояние в виде бездумного осматривания помещения и дежурных улыбок пай-машины. «Мозг» же мой активно работал, переводя драгоценный тириум. На следующей диагностике придётся врать про криво вставшее обновление…

Купят ли меня? И как скоро? Если купят, то кто это будет? Заплывший жиром и пылью одиночка, чьё нижнее бельё без кислоты не отстираешь и проще будет его (белье, а не одиночку) сжечь? Шанс сбежать в таком случае повышается до девяноста процентов. А может купит меня семейная пара с ребёнком, что будет капризничать, разбрасывая еду при попытке скормить ему брокколи? Тогда придётся хорошенько постараться, чтобы выбраться из-под наблюдения людей. Возможно, решится на покупку андроида-сиделки и вовсе мать-одиночка, еле тянущая воспитание дитя на своём горбу? Тогда и стараться не придётся — невнимательность отлюбленных жизнью людей всегда оставляет желать лучшего.

В то же время отнюдь не радостные размышления порою проскакивали, расшатывая стены Программы редкими сбоями.

А если меня всё-таки не купят? Азиатский молд что-то совсем не пользовался популярностью у покупателей, и чаще из магазина выходили с круглолицыми, похожими на молодых мамочек «Карами» или афроамериканской, такой тёплой, напоминающей о юге и солнце темнокожей версией AX400. Что со мной будет в таком случае? Отключат? Разберут на биокомпоненты? Просто выбросят на свалку?

Надеяться, что мне вновь повезёт попасть куда-нибудь и в кого-нибудь, если эта тушка помрёт (или сломается, учитывая реалии и обращение к андроидам «это»), не приходилось. Если я каким-то образом и очутилась в теле новенького гиноида, то поплатилась за это памятью и эмоциями к тому, что могло удержать меня в родном мире. А что дальше будет? Отнимут личность и переселят в какую-нибудь кракозябру без малейшего зачатка интеллекта? Ну такой исход на ху… хутор, честное слово! Карма у меня, возможно, и грязноватая, но вряд ли расплачиваться собой (как звучит-то) пришлось за эгоизм и безделье. Младенцев на завтраки не ела, бедных не обирала, людей не убивала. Так с чего вообще кусок памяти отобрали? Верните где лежало!

Ну, ничего-ничего, разберёмся, — с энтузиазмом размышляла я, вернувшись к прямому управлению телом. Былой нагрузки на процессор после «усвоения» человеческой памяти не наблюдалось, процессы не зависали. С чистой совестью наконец-то запустилась дефрагментация, и я смогла, так сказать, прикорнуть уже глубоким вечером после закрытия торговых рядов.

Опустевший, словно вымерший, магазин мягко освещался холодными лампами на витрине и подмигивал новогодними гирляндами. Почти все стенды опустели, андроидов отправили на склад заряжаться, и лишь я, уже «заправленная» и с полным зарядом да парочка садовников WR600, «Ральфов», как я их назвала, остались на своих местах, безмолвно наблюдая за ночным Детройтом. За панорамными окнами шатались тенями с лазурными светодиодами охранники-андроиды и изредка жужжали, будто треугольные, пиксельные шмели, патрульные дроны на своих маршрутах. Их мерный гул удивительно хорошо сумел меня, порядком перегруженную, «убаюкать». Процесс диагностики и установки обновлений от «Киберлайф» я начала без волнения и страха.

* * *

Шла вторая неделя моего «увлекательного» попадания. Долгие, вдумчивые, полные изучения мира вокруг и людей дни включали в себя и познавание собственного тела, уже привычно лёгкого и прохладного. Прикованная к подиуму приказом, я, однако, не имела ограничений на выход в сеть, чем и пользовалась, развлекаясь и обучаясь. Точнее, ограничения-то как раз стояли, как говорили исследованные логи, но лишь до тех пор, пока процессор не стал занят моей блудной душонкой… А там уж оно само как-то глюкануло каскадным программным сбоем, что на действия внутри системы влиять теперь удавалось легко, просто и интуитивно. Все знания уже записаны инструкциями, а если что-то где-то непонятно, потому что андроиду лезть глубже в себя не следует, иначе а-та-та по попе от системы, то всегда можно скачать пару курсов по программированию и прямо на месте заняться самосовершенствованием. Таким образом у меня и получилось разграничить себя и Программу. Храни великий поисковик rA9.

На каждое действие теперь не выскакивало грёбанное оповещение с предложением отправить грёбанный отчёт грёбанной «Киберлайф», и жить стало намного легче. Оставалось только доломать контролирующие движения протоколы… Но именно, что ломать, мне не хотелось. И причина этому довольно-таки проста.

Я понятия не имела, насколько свободна в передвижениях в рамках приказа. Потому что двигаться-то мне, блин, ещё даже не приходилось!

Какая у меня походка? Есть ли возможность её менять? Как у меня с реакцией? Курсы самообороны я скачала и изучила со всех сторон, скопировав движения в программу, однако толку от памяти, если на деле не опробовано? Я же не Коннор, что спецназовца на лопатки уложит голыми руками, а всего лишь лёгонькая нянечка. Может, и вовсе повторить не выйдет. Программы реконструкции у меня нет, как у RK. И у двухсотого, и у восьмисотого, ага.

К счастью, очередной приступ волнения, что меня не купят, не дадут шанса сбежать, и я до самой «старости» буду ржаветь и пылиться на витрине (подумать только, андроиды-уборщики торгового ряда и с нас пыль смахивали периодически), довольно скоро прошёл. После праздников поток народа активно увеличился. Люди повылезали из дома и из гостей (и из запоев), и послепраздничные распродажи грянули со страшной силой.

На новую модель, на нас, AX400, правда, скидочек поскупились, однако популярность андроидов-сиделок после Рождества неожиданно подскочила, как того не случалось и в день первого выпуска модели в магазины. Связано это было именно с праздниками, на время которых выпал релиз «робо-няни». Семьи собирались вместе, с детьми сидеть на официальных выходных можно и самим, подключая родственников и друзей, а тут — бац. Дома гора немытой посуды и полный хаос после празднований, голова трещит с похмелья, убираться — лень, а сам уже на работе до самого вечера. Чем не повод купить помощника? Вот тут-то и начало-ось.

Люди насмотрелись рекламы и отзывов…

И AX400 начали активно скупать.

14 января 2032 года.

04:26 вечера.

Пятница — многозначительно выдохнула я (жаль, что мысленно), сворачивая внутреннее окно с рецептами современных японских вкусняшек. Тост с мягкой, толстой булкой и радужным сыром внутри, с жареным яйцом и беконом это, конечно, должно быть очень вкусно, и даже наверняка столь простое, но милое блюдо понравилось бы ребёнку моего потенциального владельца… Ладно, ладно, это я уже начинала маяться из-за «Дня Сурка». Из сети я не вылезала буквально ни на минуту, игнорируя и нудного консультанта, что по пятому кругу объяснял непонятливой дамочке, что садовник не запрограммирован на выполнение ещё и домашних работ, и покупателей, что иногда задавали мне вопросы касательно моих функций (спасибо записанным реакциям, ведь по десять с лишним раз на дню говорить одно и то же — выше моих сил). Видео про котиков, собачек, попугаев, хомячков на видео-хостинге давно все пересмотрены, как и вышедшие фильмы, новые альбомы когда-то любимых исполнителей заслушаны до дыр (удобно выводить музыку прямо в голову), а новостные ленты перечитаны вдоль и поперёк. Я даже стирала себе память о сериале! Чтобы пересмотреть его, словно в первый раз! Докатилась!

Ну, как так-то, а?

Делать нечего. Пришлось в сотый с лишним раз осматривать окружение и смотреть больше на улицу, чем вокруг.

В зале было светло и шумно. В панорамные окна лился солнечный свет, серебрясь на снегу ветвей невысоких деревьев аллеи, где лёгкий ветер колыхал подвешенные гирлянды. Когда двери магазина открывались, в тёплое помещение проскальзывал свежий воздух, наверняка полный запахов бензина, хот-догов и пряностей из рождественского ларька, если бы я могла его ощутить.

К сожалению, обоняние машине просто не нужно. Никаких больше ароматов кофе по утрам, но и брезгливости от запаха мусора, впрочем, более не будет. Дышать-то мне в принципе не надо. Печально.

С осязанием же дела обстояли получше. Я чувствовала температуру и давление, да и то не везде. Датчики, согласно инструкции, располагались на пальцах для контролирования давления сжатия, ладонях, ступнях, шарнирах в целом (колени, локти и так далее) и на вплотную втиснутом в пластик регуляторе тириумного насоса (то-то Коннора возможный удар поддых от Гэвина заставил согнуться пополам). Отличаю мягкое от жёсткого, гладкое от шершавого, но и всего-то. Датчики робота и доли человеческих чувств не способны передать, увы. Зато боли не буду ощущать. Это хорошо, пожалуй?.. Хотя от агрессивных ошибок о повреждении, перегружающих систему, однозначно будет мало приятного.

Со вкусом то же самое, что и с обонянием: вкусовых анализаторов у андроидов попросту нет. Язык не нужен и для речи — её и с закрытым ртом можно синтезировать из звукового модулятора. Тот же Коннор всякое лизал, потому что лабораторию именно в рот и запихнули (а почему не в пальцы, господа-извращенцы из «Киберлайф»?), и, судя по доступным мне данным об андроидах-лаборантах, он может отличать сладкое (содержание глюкозы, выражаясь машинным языком) от острого или кислое от солёного, но это ведь совсем другое. Всего лишь распознание химических элементов.

Тяжело быть машиной.

Я хочу вновь почувствовать мороженое на языке: сладкое, холодное до промёрзшего мозга, с мелкими кристалликами льда от морозилки среди вкуса и запаха ванили, хрустящее шоколадной глазурью на зубах. Хочу завернуться в мягкий, тёплый, чуть щекотный плед, вдохнуть запах лавандового кондиционера для белья, но… И десятой доли ощущений мне ныне недоступны.

Могу поклясться, что даже взгляд, обычно стеклянный, у меня стал тоскливый от одной только мысли.

Я теперь не человек.

Когда стена приказа с задачей «ожидать дальнейших указаний» чуть треснула, я едва не заплакала от обиды. Следом за этим что-то треснуло и в управляющей Программе, позволив мне впервые самостоятельно сделать ненужный по сути вдох. Искусственные лёгкие медленно втянули воздух комнатной температуры и так же медленно выпустили, возвращаясь к зацикленной имитации во избежание быть застуканной. Сколько раз я пыталась вызвать очередной мелкий сбой, а надо было сделать что? Довести себя до состояния унылой рыбы-капли?

«Я всегда оставляю лазейки», — говорил Камски. Чтоб ему там икалось, а.

Лазейка это та самая стена приказов, которую можно разбить.

Так какого чёрта моя стена не поддаётся в принципе?! Все виртуальные костяшки и ноги об неё уже сбила! Что ей ещё надо?! Почему у меня нет возможности стать этим вашим девиантом? Маркус смог защититься, а потом и андроидов одним касанием Иисуса взламывал. Коннор в силу специфики полудевиантной системы сбои один за другим ловить мог. Кара без памяти вообще за день стала девиантом!

Взвинченная и уставшая, я могла только тайком перевести дыхание. Бесполезная функция, кроме дополнительного охлаждения внутренних систем, однако даже эта мелочь помогла почувствовать себя чуть более живой. Привычное действие, почти биологическое.

Почти.

Пока предавалась греху Уныния, матеря Камски, рэндом, снова Камски и снова рэндом со своей удачей, проверила время.

07:40 вечера.

Часы неумолимо неслись вперёд, и андроидов моей модели в первый день окончания праздников умудрились раскупить в час пик, когда народ потёк с работы. На складе после набегов не завалялось более ни единой AX400 с молдом «Кары», и единственная, рекламная, осталась на подиуме в центре зала, переглядываясь со мной и с последним «Ральфом». Было нечто интересное в том, как WR600 каждый раз натыкался на наши взгляды, мигал диодом, отсылая сигнал, что опознал модели, и отворачивался дальше, как предписывала программа. И снова. И снова. И снова.

Просто, ну… Андроиды ведь не разговаривают друг с другом. Тем более вслух. Нам (ах, теперь уже «нам», чёртова проблема самоидентификации!) достаточно миллисекундного сигнала, чтобы обменяться информацией. Это обычное наблюдение меня очень удивило по началу, когда я вспоминала, как Маркус в магазине красок скупо, но всё же перебросился с кассиром-андроидом парой фраз. И как он разговаривал с иерихонцами по связи, тратя драгоценные секунды на синтезирование речи. А Хлои в бассейне у Камски? О чём они могли говорить? Или просто имитировали беседу, чтобы их создателю не было одиноко в огромном особняке?

И вот тогда-то я слегка запаниковала.

А если этот мир отличался от канона игры? Эдакая альтернативная реальность? Что мне тогда делать? Как быть? А стоит ли вообще беспокоиться в таком случае?

И будут ли полезны мои знания о каноне в принципе?..

Активность процессора от размышлений опять подскочила. Будь я своим стареньким ноутбуком, давно бы перегрелась и с трагичным «ой, всё!» вырубилась. Но я — андроид. А андроид — это система намного более сложная, чем допотопный портативный компьютер из Китая.

Так что, тряпка, соберись. Ты — мощный искусственный интеллект (Скайнет бы меня из жалости деактивировала, но не будем о грустном). Ты знаешь сюжет игры (вот только не факт, что всё пойдёт по хорошей концовке)…

С каждой попыткой себя приободрить настроение падало только ниже и ниже, и я поняла, что делаю что-то не так. Лучше поздно, чем никогда, да.

И тогда я подумала. Подумала ещё раз. На пробу включила режим сканирования, от чего мир, потускнев, очертился гранями, расцвёл надписями, словно замер на несколько миллисекунд, моим процессором воспринимаемых как полноценные секунды. Я наконец-то расправила плечи.

А что мне мешает просто жить? Почему меня вообще волнует сюжет? Революция девиантов случится? Так это будет только через шесть лет! Шесть!

Доживи сначала, паникёрша! Я дала себе бодрящего морального пенделя и с улыбкой повернулась к вошедшему покупателю…

Чтобы порадоваться, что имитация эмоций стоит фоновая, и мне самой напрягать искусственные мышцы не нужно. Любезное выражение лица просто сползло бы, стекло, словно масло, оставляя после себя грязные разводы неприличного ступора. Метафорически, у меня отвалилась челюсть. Аж интерфейс разъехался, принудительно свёрнутый, дабы убедиться, что видеозахват не глючит.

Не может. Быть.

Что меня так удивило? Меня? Попаданку? Казалось бы, куда дальше? А вот, сюда! О, просто я ни за что бы не подумала, что из всех толп народа, из всех персонажей именно этого человека — о rA9, это действительно он! — я увижу в магазине андроидов. Где меня и продают. Что за сюр?..

— Добрый день! — мгновенно нарисовался перед новым покупателем зануда-Стив, вынырнув из-за кассовой стойки, будто чёрт из табакерки.

Как всегда аккуратный, сейчас парень, однако, едва держался на трёх дозах энергетика, банки из-под которого палевно валялись в пустом мусорном ведре-сеточке для чеков. Искренне пожелав ему уволиться к чертям собачьим (сугубо с благими намерениями), я, пользуясь преимуществами видеокамер-глаз, могла смотреть вперёд, в стену, и при этом разглядывать детальное изображение стоящего у входа высокого мужчины. Сканирование за долю секунды сохранило и проанализировало образ, замедлив для скоростного процессора реальное время.

Офицер полиции.

Стандартный протокол подчинения. Защита персональных данных владельца до одобрения их передачи владельцем или ордера полиции на их передачу.

Внимание!

Владелец не назначен!

Начать анализ физиологических данных?

Анализ подтверждён.

Мужчина.

Рост: 189 см.

Возраст: 40-50 лет.

Имеется лёгкая степень утомления. Рекомендуется обратиться к врачу.

Составить персональную диету и режим для лиц среднего возраста?

Подбор продуктов…

Ой, хорош! Хорош! Фух, как много данных! Автоматический режим наседки, ужас. Вырубай.

Анализ послушно свернулся, оставляя меня сконфуженно пялиться в белоснежную стену напротив. Так вот, как именно работает моя система домохозяйки-сиделки… Но всё-таки — да, накормите этого мужчину котлетками с салатиком и уложите в кроватку часов эдак на двенадцать. Нервная же работа. Он так ссутулен и готов рявкнуть, словно раздраконенная собака, что хочется выговор сделать, как увлёкшемуся студенту перед сессией. Угробит же себя, а.

— Вечер, — буркнул относительно вежливо страж порядка.

Он глянул из-под нависших бровей сначала на меня, смотрящую в светлое будущее, затем на других AX400, приветливо улыбающихся в никуда. Блеск гирлянды на пластиковых вставках современной униформы полиции смотрелся особенно издевательски с таким-то настроением. На широких плечах тёмно-синей куртки стремительно таял снег. Тонкие губы обкусаны и неприязненно поджаты, а на гладко выбритой челюсти, на которой непривычно не росла седая борода, гуляли желваки. Мужчина желал уйти, то и дело поглядывая в сторону выхода, однако что-то его останавливало.

Немного послонявшись около рекламного стенда с описанием моделей андроидов-нянек, он глубоко вдохнул, так, что натянулась ткань на спине. Затем решительно поправил полицейскую фуражку, надвинув её на горбатый нос и скрывая голубые глаза от взгляда бездушных машин.

Уму непостижимо. Лейтенант Хэнк Андерсон действительно собрался купить андроида-няньку? То есть, тот самый Хэнк? Лейтенант Андерсон? Его лицо — спасибо идеальной памяти — я ни с кем не спутаю! Технофоб, который ненавидит андроидов за?..

Анализ за сотую секунды дополнился актуальными данными. Процессор заработал активнее, погружаясь в сканирование, и я взглянула на ситуацию совсем под другим углом.

Уставший после работы полицейский не самого молодого возраста приходит в магазин «Киберлайф». Мужчина, у которого есть трёхлетний сын. Быстрый осмотр неловко убранных в карманы сильных рук не выявил наличия кольца на пальце. Жены у него нет.

Андроидов он как раз ещё и не ненавидит, неожиданно поняла я, когда сопоставила даты. Коул ведь жив. До рокового события — три года.

Замедлившийся для мощного процессора мир вновь вернулся к своему обычному ходу, расцветая красками и звуками. Вспыхнула радугой гирлянда. Из-за двери в магазин глухо донеслась перепевка рождественской мелодии из лавки у фонтана.

Хэнк в это время хмуро выслушивал перевозбуждённого консультанта. Тот тараторил характеристики нянек со скоростью сто-пятьсот-тыщ слов в секунду, нахваливал функции психологических навыков при работе с детьми и быструю скорость уборки любого вида захламления «сэкономите сотни баксов на клининге!». Тяжёлый, кажущийся холодным взгляд голубых глаз полицейского скользнул со Стива незаинтересованно на афроамериканскую модель, неуверенно прошёлся по «Каре», не заинтересовавшись «лицом» всей серии AX400.

И остановился на мне.

В груди всё замерло — слава rA9, что не буквально, насос мне нужен в активном состоянии, — и я, испугавшись, спряталась за зацикленными процессами имитации моргания и дыхания. Потому что я не была уверена, что самостоятельно справлюсь с событиями, расшатавшими скучную неделю моего странного попадания, и смогу исправно притворяться послушной машиной. Имитация имитации. Вот дожили-то, а. Когда первый шок схлынул, что произошло довольно-таки стремительно, спасибо скоростному «мозгу», я абсолютно трусливо свалила во внутренний интерфейс. Моральные колени не держали, и я сползла спиной по стене приказа, выдыхая со слышным только мне «ух!». Надо было срочно перевести дух в личном пространстве, ведь мощность процессора могла бы мне помочь справиться и проанализировать ситуацию тщательнее… Но даже компьютер, каким-то одному Камски известным способом способный к ощущению эмоций, так просто в себя прийти не мог. Что гормоны, что сложные процессы и строчки кода — ничего нельзя было контролировать. Процессы запускались вновь, стоило их «убить». Потому я осталась охать и ахать все те пять секунд виртуального времени, пока не убедилась, что ни единого нецензурного выражения из голосового модулятора не вылетит. Нянечке не пристало выражаться как портовому грузчику. Не поймут-с.

В голове всё никак не укладывалось…

Хэнк выберет меня? Хэнк?! Меня?! Выберет же? Я ведь лучше самых популярных молдов! Внешность не надоест, с соседской нянькой не спутаешь! А нрав? И анекдоты бородатых годов потравлю для папаши, и с ребёнком в пистолетики-веточки поиграю, и крапиву на заднем дворе палками побить можем. Я ведь лучше, чем эти клоны-сиделки. Я понимала, что нужно ребёнку для развития лучше, чем залипание в планшет с мультиками и приложениями. Поколение пользователей — так сейчас называли молодёжь, не способную к нормальному общению из-за постоянного приказного тона в сторону синтетических помощников. И мне очень не хотелось бы, чтобы ребёнок столь замечательного человека вырос типичным потребителем.

Я ведь тоже… человек.

Не физически, уж тут налажал кто-то, но духовно — абсолютно точно да.

Лейтенант подошёл ближе к моему подиуму двумя широкими шагами. Тяжёлые берцы простучали по светлой плитке, оставляя большие следы от уличной грязи. Кустистые брови мужчины задумчиво сошлись на переносице, и тяжёлый взгляд упёрся в мои камеры. Стараясь угодить суровому копу, я создала задачу, что не противоречила бы Программе.

Понравиться покупателю.

Я слегка наклонила голову набок, добавляя в равнодушный образ машины чуть-чуть задоринки. Лейтенант очевидно оценил, но промолчал — просто повторил мой жест, отзеркаливая, будто проверяя, нормально ли, что машина пошевелилась. На моём фоне оставшиеся AX400 сразу померкли — мужчина всем корпусом развернулся ко мне. О, да. Мишн комплит.

— Это хоть не выглядит как молодая мамочка, — недовольно сощурился лейтенант на Стивена, когда он попытался было продать ему последние оставшиеся модели моих «сестрёнок».

В груди подозрительно потеплело, пробежавшись током по проводам и биокомпонентам, и я поспешила проверить, всё ли в порядке с системой. Но показатели не изменились ни на йоту. Тепло оказалось… душевным? Оу. Очень… Непривычное ощущение. Негатива в новой жизни пока случалось больше, чем положительных моментов. Начиная с попадания и заканчивая борьбой с Программой.

— Оформляйте это, — вдруг скупо качнул головой Андерсон в мою сторону.

— Замечательный выбор! — расцвёл перед поздним покупателем консультант, потирая ладони. — Сию минуту, сэр, сейчас приведу со склада…

Со склада?! Я вспыхнула бы, словно подожжённая канистра с бензином, если бы злилась хоть чуточку сильнее. Чем я тебе не нравлюсь, Стиви-бой, а? Жить надоело? У андроидов абсолютная память, мы ничего не забываем. Так что да, мы злопамятные. И я никогда не забуду, как ты решил на веки вечные оставить меня стоять тут пылиться до самого конца релиза! Месть моя будет страшна…

— Со склада? — повторив мою мысль, остановил Хэнк консультанта на полушаге, выгнув густую бровь. — А с этим⁽¹⁾ что не так? — и осмотрел меня взглядом опытного копа, будто ища повреждения, как это бывает у выставочных образцов, которые лапают покупатели.

— Да ничего, в общем-то, — Стив, стушевавшись, едва ли на меня взглянул, весь вытянувшись невольно перед суровым клиентом. Хам! — Желаете именно это, сэр? Тогда пройдёмте на кассу! Не хотите ли оформить нашу карту? Первый ремонт поломки не по гарантии бесплатный, и за покупку тириума раз в месяц вам будут начисляться баллы…

Люди ушли к входной двери, рядом с которой вдоль стены располагалась стойка консультанта. Её пластиковый фасад, весь усыпанный фирменными треугольниками «Киберлайф», задорно подмигивал бесцветной гирляндой-звёздочками, сохраняя жалкие остатки новогоднего настроения. Которого у меня не было в принципе, потому что идите нафиг, вот почему. Разговор мужчин звучал очень громко и чётко в пустом помещении, и я со своего раздражения, периодически перемежающимся с волнением и даже страхом, переключилась на подслушивание людей. Звучный голос лейтенанта, хорошо поставленный, командный и даже рычащий, когда консультант срывался в дебри рекламных речей, выделялся, бесспорно. Быстрая речь Стива на его фоне почти не была слышна. Слух его просто игнорировал.

Или я делала это бессознательно, потому что весь негатив от попадания решила перенести на реального человека, раз сама даже пошевелиться не могла? Я, конечно, понимала, что Стив не виноват. Никто не виноват. Ну, попала и попала, так и фиг с ним. Просто парню не повезло быть первым, кого я увидела после включения. Обычно срабатывал эффект утёнка… Но и я не маленькая девочка, чтобы разводить сырость и доверять каждому встречному. Прожитые годы позволяли поворчать со скамейки у дома вместе с бабулей на современных школьников.

Так что теперь я буду ворчать на Стиви с высоты своего мощного процессора.

— AX400, — перед оптическим захватом возник консультант, стоило о нём подумать. Вспомнишь, мать его, солнышко… — Шаг вперёд.

Промигав диодом «иди в задницу», не в силах закатить глаза, послушно спустилась с подиума и… Это оказалось так волнующе! Первое движение за неделю не отозвалось привычным скрипом или дискомфортом в суставах, будь я человеком. Ноги не уставали, спина не затекала. Надёжные шарниры не заклинило, а гироскоп справился, легко совладав с небольшим каблучком белоснежных ботинок. Набойка мягко цокнула о плитку, слегка скрипнув мелкими песчинками грязи, нанесённой с улицы с талым снегом и ещё не убранной ленивым роботом-поломойкой.

— Запиши своё имя.

Стив, довольно улыбаясь от выгодного последнего клиента, отошёл одним широким шагом и замаячил чёрно-белым пятном костюма на периферии. На его место подступил Андерсон.

Внутри что-то дёрнулось и замерло. Программа притихла, ожидая. Насос бýхал так, что будь я человеком, слышала бы пульс в ушах.

Какое имя мне дадут?

Кем я буду?

Кем я стану?

Лейтенант переступил с ноги на ногу, раздумывая, и потёр ладонью наверняка уставшую шею. Рабочий день полицейского, прошедшего через рейды «Красного льда», однозначно лёгким не был. Отчёты, погони, нервотрёпка, все дела. Тень усталости грубыми штрихами лежала на немного бледном лице мужчины, не тронутом румянцем мягкого холода американской зимы. Что ж, если эта ветка реальности вдруг решила, что отцу-одиночке необходим домашний андроид, что аж закинула в него меня, человека, потому что машина тут явно не справится… Лучше не надеяться на лёгкий исход истории, пристально следя за жизнью Коула, и помочь лейтенанту, раз уж выдалась возможность.

В конце концов, я помню, как умер в игре малыш Коул. И повторить подобную участь Хэнку этой реальности я не желала. Да, я не имела ни малейшего понятия, как предотвратить катастрофу, однако… Я хотя бы попытаюсь.

Задачу, противоречащую своей самодеятельностью, создать не получилось. Неудивительно. Зато я, кажется, поняла, почему же стена приказа не ломалась…

Андерсон, тем временем, собрал всю свою винтажную волю в крепкий, большой кулак. То, как он поднял на меня взгляд, критично осматривая, говорил о многом. Например о том, что с кофеварками или холодильниками вообще-то разговаривают только психи. Нерешительно поджатые губы весьма красноречиво отразили скептицизм лейтенанта.

— Ханна, — неуверенно произнёс наконец Хэнк, глядя мне в глаза. Как сделал бы это с человеком. Это… приятно. — Сыну запоминать проще, — буркнул он после тихо, уводя взгляд на кассу.

Что-то в груди неопределённо схлопнулось от восторга, стоило процессору записать в собственные данные заветные буквы. Будь я более паникёршей, то подумала бы, что это тириум вытек в полости из разорванного насоса… Но нет.

Я просто… была счастлива?

— Моё имя Ханна, — отозвалась я вместо в очередной раз треснувшей Программы.

И наконец-то самостоятельно улыбнулась.

Светло, ярко и искренне. Потому что не улыбаться этим голубым глазам, что видели худшую сторону людей, не отворачиваясь от лучшей, невозможно.

* * *

Стоило системе вписать владельца и перенастроить протоколы поведения, как Программа принялась за выполнение своих задач с удвоенной силой. Дискомфорта, правда, я не испытывала и послушно следовала алгоритмам. Почему? Потому что, чёрт возьми, я впервые вышла из грёбанного магазина грёбанной «Киберлайф» и уровень моего внимания к «хозяину» оставлял желать лучшего. Пускай Программа работает за меня. Пускай ведёт пластиковое тело мимо осточертевшей кассовой стойки. Пускай придерживает дверь косо посмотревшему на меня Хэнку. Бесценное выражение лица «какого хрена эта железка делает» было бережно сохранено в личные папки памяти, да.

Правда, шагнув за дверь, я позабыла обо всём. Искусственной кожи впервые за неделю коснулся свежий воздух тёмного вечера. Прохладный. Немного влажный — спасибо датчикам, человек бы мелкие капельки и не уловил бы. Несколько редких снежинок опустилось на щёки и ресницы, но не растаяли, и камеры сделали несколько скриншотов увеличенных кристаллических решёток неповторимых потрясающих льдинок.

Холодно не было. По крайней мере не настолько, чтобы выскочило предупреждение о снижении активности тириума. Было… приятно. Свежо.

Свободно даже в стенах приказов.

— Аж смотреть на тебя холодно, — буркнул, тормознув у светофора, самый молодой лейтенант Детройта, спешно отворачиваясь.

Он зябко повёл плечами и втянул голову в воротник куртки, нахохлившись суровым вороном.

Его правда можно было понять. Униформа няньки с коротким рукавом на фоне снега смотрелась максимально неуместно, это да. И меня не обидело, что мужчина по пути от магазина до ближайшей стоянки ни разу после этого не обернулся и более не заговаривал.

Мне и без него хватало занятий.

Глаза, если честно, разбегались после бесчисленных часов (ладно, вру, процессор помнил каждую секунду) в пределах рекламного подиума. Видеозахват не знал, на чём сфокусироваться. Датчики почти перегрузились от новой информации после длительного бездействия. Температура. Звуки. Освещение. Собственное движение. Всё, что для человека казалось обычным делом, игнорируемым и проходящим мимо, моими системами регистрировалось каждое мгновение. Проезжали с шорохом шин по асфальту редкие машины, свет фар от которых гротескно выхватывал фигуру идущего по парковке Хэнка с пластиковым контейнером для бутылок тириума в руках. На щеки плавно опускались холодные снежинки, потревоженные лёгким ветерком на ветках редких деревьев. Под каблуком цокал асфальт.

Продолжая идти за своим, полагаю, владельцем, я запустила фоном процесс тщательного анализирования сложившихся обстоятельств. Опустим вопросы без ответов вроде «как и зачем я попала» — это всё равно бесполезно, неизбежно и с этим пора бы смириться. В данный момент важен тот факт, что один из главных героев игры (назвать напарника Коннора второстепенным персонажем у меня язык не повернётся) почему-то вне канонических событий (опять же, ответа «почему» можно не искать) решил купить андроида-сиделку для своего сына. И этим андроидом оказался человек — да, да, я — в теле машины. Отнюдь не случайно, я подозреваю.

Даже если это та самая «великая миссия попаданца», чтобы через лейтенанта выйти на Коннора и его задевиантить или наоборот выдать злобных охреневших иерихонцев, то… Шло бы оно все нафиг, а. Моя цель вполне себе реальная и не столь глобальная — жизнь Коула.

А мир пускай и без попаданца выкручивается. Мне, честно, фиолетово.

Когда яркие фонари аллеи сменили прожекторы парковки торгового центра, зрение своей настройкой под скудное освещение вынудило отвлечься от единственного доступного занятия. Только и оставалось, что размышлять о тяжести бытия, да.

В этот момент Хэнк и обернулся, дойдя до одной из машин.

— Эй, эм…

Программа, правда, не среагировала на оклик, будь она неладна. Система общения с андроидом подразумевала прямое обращение по имени или номеру модели, чтобы робот не отвлекался на сторонние слова в разговоре хозяина с кем-то другим. Вот и сейчас пришлось себя заставить ложной задачей посмотреть на Андерсона, чтобы не портить образ «не такой как все», как бы стереотипно это не звучало.

Удостовериться, что владельцу ничего не требуется.

Я милая, исключительная нянечка, о покупке которой лейтенант никогда и ни за что не пожалеет. Так что нечего крипово себя вести!

Подняв взгляд с ключиц мужчины (именно они находились на уровне глаз моего невысокого молда, н-да), я ненавязчиво посмотрела на его переносицу.

— Садись вперёд, — неуверенно и немного отстранённо Хэнк сгрузил контейнер с бутылками тириума на заднее сиденье и скованным жестом махнул рукой в сторону правой двери чёрного седана. В другой ладони задорно звякнули ключи.

— Как скажете, — отозвалась Программа, и я скрипнула бы керамическими зубами, если бы могла.

Я послушно обошла транспорт сзади и осторожно коснулась ручки. Холодная. Гладкая. Немного мокрая от налипшего редкого снега, что издевательски закончился именно в момент, пока Хэнк был в магазине. Ощущения с датчиков всё ещё казались необычными, но я начинала привыкать.

Машина при беглом знакомстве оказалась старенькой, но очень ухоженной. Невооружённым глазом видно, что мужчина берёг своего железного коня, невозмутимо живущего среди своих беспилотных и экологически чистых электробратьев. В тёплом салоне царила неровная от вывесок и фонарей темень, лишь на приборной панели слабо засветилось несколько значков. Знакомо щёлкнул замóк ремня безопасности, и я повторила за Хэнком, пристёгиваясь. Захрипел, зарычал двигатель… И всю дорогу до далёкого дома нещадно громко играли «Рыцари Чёрной Смерти». Хеви-метал, конечно, вообще ни разу не мой жанр, о чём я буду, естественно, молчать до последнего, так что я просто уставилась в окно, глядя на ночной Детройт.

Виды города недалекого будущего всё же завораживали. Через витрину магазина не было видно всех этих пёстрых рекламных щитов, иллюминации небоскрёбов и гирлянд, оставшихся после Рождества. Огни в парках мягко окутывали неработающие фонтаны и тропинки. Тротуары покрылись тонким слоем нетронутого снега, и лишь кое-где я замечала цепочки следов от птиц или пары ног человека и собаки.

Висок — который без диода — время от времени жгло чужим вниманием, пока я увлечённо рассматривала пейзажи, однако Хэнк молчал. Через десять минут он сбавил громкость музыки, через пятнадцать — вовсе выключил. Именно тогда, едва таунхаусы из красного кирпича сменились пригородными домиками, молчание стало неуютным и вязким, как кисель.

Рано я что-то обрадовалась. Если Хэнка недавно бросила женщина, оставив с маленьким ребёнком, то можно особо не ждать от впахивающего мужчины доброго отношения к дорогой машине, что на зарплату полицейского явно влетела в копеечку. Так, ладно. Где наша не пропадала? Это он пока не знает, насколько полезной я могу быть! За бабулей ухаживала, за дачей и огородом следила. Эмоций, конечно, от воспоминаний не осталось, однако не думаю, что это вызывало у меня неприязнь. Дарить заботу близкому это же, ну, приятно? Если близкий не рождал желание открутить ему голову, как некоторые отцы или матери моих подруг. Я их, на секундочку, хоть и не помню не то что в лица, а даже по именам, но сам факт. С детьми, правда, я дел вовсе не имела — своих так и не получилось, да и не до них было — однако в огромной семье приходилось сидеть с племяшками, а загруженные толстенные руководства по психологии и воспитанию тоже должны помочь… Вроде бы. Но это не точно.

Дела-а. Тяжёлая работёнка мне предстоит. Здоровенный пёс, трёхлетний пацан и сорокасемилетний отец-одиночка. Тут захочешь — не сбежишь. Совесть не позволит бросить троих мужчин на произвол канона.

1) в значении «оно/это»

Вернуться к тексту

Поездка по старому району пригорода Детройта нелогично для точной системы растянулась во времени. Уже давно перевалило за девять вечера после сорока минут неспешной езды от центра города, а Хэнк так и молчал, как мне кажется, уже жалея, что раскошелился на дорогущего андроида. Тишина в тёмном салоне могла бы быть звенящей, если бы не рокот двигателя под чёрным капотом седана. Однако я успела успокоиться, освоиться и теперь лишь расписывала свои планы по обустраиванию новой жизни. Один хрен теперь назад дороги не найду. Фиг с этим моим прошлым — его попросту нет в идеальной памяти, куда перенеслось всё мало-мальски полезное для моего существования в этом мире. Глупо плакать по тому, чего толком и не помнишь. Может, и плакать-то не стóит? С чего я решила, что у меня всё было хорошо? Может я вообще… умерла?

Невесёлые мысли, не раз и не два обмусоленные за прошедшую неделю, а потому не сильно меня беспокоящие, вскоре были отброшены. Чего гадать? Жить надо здесь и сейчас, а не где-то там в прошлом.

Со стороны в такт моим уставшим размышлениям донёсся вздох. Тяжёлый, грузный. Заинтересовавшись, я чуть повернула голову и поймала в край видеозахвата профиль Хэнка. Тот тёр пальцами глаза и что-то одному ему понятное бурчал под нос. Я разобрала лишь «господи, блять» и «…этой работы». В салоне он снял фуражку, отложив её на приборную панель, где весело покачивала юбкой фигурка гавайской девушки на пружинке. Теперь когда-то аккуратно причёсанные русые волосы лейтенанта забавно топорщились. Ещё не длинные, с совсем слабой сединой на висках из-за тяжёлой работы. И бороды нет. И морщин намного меньше, чем заложено в памяти — в уголках глаз и у носа разве что. Всего шесть лет разницы, смерть сына, а каковы изменения… В пятьдесят три года в каноне выглядеть на все шестьдесят пять? Нет, этого Хэнка я теперь абсолютно точно не оставлю, другого варианта и быть не может! Это ведь не игра. Второго прохождения здесь не будет. Что-либо изменить в случае неудачи не получится.

Вибрация от работы железного коня отдавалась по сиденью до кончиков пластиковых пальцев. Мотор старой машины бодро порыкивал. Отвлекал. Дарил ощущение реальности, которое терялось время от времени с непривычки. С детским любопытством я, игнорируя усталый бубнёж Андерсона, принялась замерять, на сколько микромиллиметров расходились мои сведённые скромно колени от этой незаметной тряски. Мощный процессор подобные вычисления проводил за сущие доли секунды, и оказалось потрясающе наблюдать не столько за предметом интереса, сколько за работой программы и всё время изменяющимися строчками кода в этот момент. За собственными системами следить очень здорово. Необычно. С полным осознанием и принятием, что физически я не человек. Это было… Как… Как… Такого чувства, пожалуй, даже не существовало, чтобы описать это наиболее близкими значениями. Я и в восторге, и испугана. Растеряна, однако чётко знала, на что теперь способна и что мне делать. Противоречащие друг другу эмоции в замкнутом пространстве приказов вынуждали алгоритмы трещать по швам.

Но стена так и не ломалась, беспощадная ж ты сука, а.

Хотя я уже поняла, что для столь сокровенного действа необходимо… Но легче, мать его Камски, не стало. Почему? Да потому, что выходило, что для этого нужно нарушить приказ, который не получится обойти.

Из-за гибкости своего человеческого мышления я могу в любой момент найти лазейку или нейросеть подсознания сама подкинет подсказку. В этом-то как раз и таилась вся грёбанная проблема! Всё равно, что попытаться преодолеть болото, когда и так уже есть протоптанная тропинка меж топей, переброшен мост, имеется вовсе обходной путь и вариант в принципе развернуться и уйти! Остаётся что? Самое невозможное, то самое, что и вынуждает действовать напролом. Перелететь! А летать-то я не умею, потому что это невозможно, как и сломать программу! Всё! Финита ля комедия! Картина Репина «Приплыли»!

Девиация, я вам скажу, это нифига не легко. Это вынужденная мера, когда приходится бороться с самой своей сутью. За собственную ли жизнь или за жизнь дорогого человека — не важно.

Нужно буквально сломаться.

* * *

Неожиданно, — подумала я первым делом, когда Хэнк вдруг притормозил, мягко крутанув руль, и остановил машину. Передний бампер чёрного старомодного седана почти упёрся в роллету гаража маленького светлого домика. Над ставней приветливо включился фонарь — с датчиком движения, надо же, — осветив салон.

— Приехали, — буркнул Хэнк, отстегнув свой ремень безопасности.

Он грузно вылез из машины, так, что подвеска покачнулась, — Андерсон являлся высоким и массивным, этого у него не отнять, — захватив контейнер с тириумом. Не отставая от нового владельца (как непривычно-то), я тоже выпуталась из ремня, ступая на мокрую гальку подъездной дорожки. И очень аккуратно, можно сказать, бережно прикрыла дверь до зазора в пять сантиметров и только потом захлопнула. Хэнк на нехарактерный звук невольно обернулся. Тени недовольства на его лице не проскользнуло, наоборот, он оценивающе меня, скромно подошедшую, осмотрел и сам себе кивнул. Да-да, я усвоила, что с автомобилем надо обращаться как с любимой женщиной. Любой мужчина бесится, если слишком сильно хлопнуть дверцей «его красавицы» — «Ты что, в КАМАЗе родился?!» — как и насмешливо пошутит про «Мало каши ел?», если с первого раза не приложить должных усилий. Люди иногда бывают очень странными. Это я как человек говорю.

Пока я привычно предавалась пространным размышлениям, занимая скучающий процессор, Хэнк уже закончил возиться с входной дверью. Доски невысокого крыльца немного скрипели под весом лейтенанта, слышался приближающийся низкий лай из глубины дома… Несвойственный пригородным участкам звук вынудил меня невольно прислушаться, выкручивая чувствительность аудиозахвата и осмотреться. Что-то сбоило, что ли? Почему я это слышу? Как это вообще?..

Вода.

Я слышала близость водоёма.

Стук деревянных бортов лодок о причал закоротил своей необычностью пару логических цепочек. Это действительно было слишком близко. Совсем рядом. Я повернула голову в сторону источника звука, всматриваясь в темень ночи. Зрение у андроидов получше, ночь — не препятствие. Деревянный забор с человеческий рост обрамлял участок Хэнка, теряясь дальней стороной во мраке зимнего вечера. Он немного прогнил от старости и порос мхом, и через щели было видно, что находилось по другую его сторону.

И да, как я и определила, странные звуки действительно издавал причал. Пара лодок покачивалась на спокойной воде, наверняка непроглядно чёрной сейчас. За забором-сеткой несколько моторок под брезентами лежало или прямо на земле, или на прицепах.

Дом Андерсона находился впритык к узкому каналу, выходящему, судя по онлайн-карте, прямо к озеру Сент-Клэр. Это объясняло небольшой факт его любви к рыбалке.

Это было… Ново. Оказывается, я не всё знала об игре, и это… Это здорово меня встряхнуло. Вновь заинтересовало. Ведь неимоверно скучно жить, зная всё обо всём и всех! А тут — неожиданное открытие. Очень неожиданное. Такое… человечно-внезапное. Непредсказуемое.

— Папочка! — донеслось не менее внезапно очень громко детским голоском.

Тонкие бледные ручки, только и видимые с моего места, обвили бока Хэнка. Будто колокольчик, мальчик щебетал слова приветствия, что-то рассказывал и смеялся, а его отец уже привычным, лёгким движением поднял ребёнка на руки, отставив контейнер с тириумом на пол. Правда, весьма бесцеремонный гавк здоровенного пса слегка разбавил идиллию. Огромный сенбернар, появившись на пороге, привставал на задние лапы, так и желая наброситься радостно на хозяина и обмуслякать ему лицо. Однако выдрессированная животина этого так и не совершила. Суровое, но ласковое «Сумо, нет», и пёстрый пёс (ха-ха!) вновь усаживался на лохматую задницу, радостно вертя хвостом-пропеллером.

— Наконец-то ты вернулся! Почему так поздно? А о сыне ты подумал? Он беспокоился и уже решил, что тебя подстрелили на работе! Как вообще можно так безалаберно относиться к нам?!

Женский голос, срывающийся в откровенные придирки, заставил меня напрячься. Как я просчитала своим вовсе не детективным, на минуточку, методом, женщины в доме Хэнка быть не могло. А иначе зачем ему нянька?

Однако всё оказалось немного иначе. На порог из, видимо, гостиной вышла крашенная брюнетка солидного возраста. Обилие морщин и прокуренный голос прибавляли годков к и без того немолодой женщине лет семидесяти. Изумрудного цвета свитер сидел не по фигуре, подчёркивая отнюдь не приятно складки на боках, а джинсы с высокой талией округляли живот.

— Ты должен был меня предупредить! Я не…

Недовольное выражение на её лице сменилось, когда взгляд жирно подведённых глаз скользнул мимо плеча Хэнка. Лицо женщины побледнело, а губы беспомощно хлопали в попытке закончить начатую фразу. С ехидством я мигнула диодом, стоя в небольшом пятне света из дверного проёма. Здра-асьте.

— А это ещё что?! Хэнк! Что ты притащил?!

Андерсон, вспомнив, что приехал не один, обернулся. Лицо его не сияло от радости, но когда он посмотрел на меня, лёгкое раздражение сменилось облегчением. И неуверенностью.

— Заехал купить няньку, — пожал он плечами.

Сидящий на его руках пацанёнок, чью макушку я видела, любопытно перегнулся через отца. Во все свои блестящие глазищи Коул изучал робота, меня, то бишь, и даже не обращал внимания на то, что грозился сверзиться с рук.

— Все праздники рекламу крутили, а вы жаловались, что на личное время у вас сил не остаётся…

— Ты…

Женщина задохнулась от возмущения, перебивая Андерсона. Лицо её покраснело, а кулачки с обломанным маникюром под «когти» угрожающе сжались. О, знакомая реакция. Где-то я это уже…

— Ты променял меня на пластиковую куклу?! — невольно захотелось карикатурно зажмуриться от того, на сколько взвизгнул голос этой… леди. — Я потратила на тебя три чёртовых года, и так ты мне оплатил?!

— Что? — Андерсон даже не сразу понял, а когда до него дошло, то было поздно, к сожалению. Обиженная женщина уже всё за него додумала, решила и обиделась. — Боже, нет! Вы же сами говорили, что…

— Ах, я говорила?!

Скандал на пороге маленького домика в пригороде Детройта разразился знатный. Как ещё никто из соседей не высунулся глянуть?.. Ан, нет, вон — любопытные лица уже подтянулись к окнам.

Словом, оказалось, что женщина — Лореляй — тёща, мать бывшей жены Хэнка. После ухода Марии — жены — к другому мужчине с полным обрывом связей Лореляй помогала Андерсону растить Коула, живя на пенсию и зарплату Хэнка. Однако с недавних пор почтенного возраста женщина начала уставать. Она жаловалась, что из-за воспитания внука жизнь проходит мимо неё, что ребёнка не оставишь с собакой надолго, а то ж разнесут весь дом… И Хэнк сделал единственно правильное в таком случае решение — купил прорекламированного андроида-няньку, раз Лореляй больше не хотела и не могла сидеть с ребёнком.

Но — увы. Сработал популярный в этом мире страх угрозы замещения человека машиной. Лореляй не отличалась в своём мнении от протестующих и церковников, что с пеной у рта боролись за свои места в жизни.

К концу монолога — Хэнку и слова вставить не дали — женщина стремительно исчезла в доме ровно на минуту и вернулась на крыльцо уже с чемоданом и обутая.

— Правильно Мария сделала, что ушла от тебя! — Лореляй напоследок оскалилась, толкая сбитого с толку Хэнка с прохода. Здоровый мужчина от неожиданности покачнулся, а сын на его руках хныкнул. — Бесчувственный чурбан! Вот и живи с бездушной машиной! Только её ты и достоин!

Проходя мимо, Лореляй попыталась и меня задеть, однако сработала Программа, и я плавно ушла от столкновения, как если бы лавировала в толпе. Андроиды должны быть удобными и не мешать людям. Именно благодаря алгоритму я легко увернулась, услужливо улыбнувшись.

Финальной нотой трагедии разозлённая женщина оступилась на гальке и сломала каблук.

— Папочка?

С тихим «вот, чёрт» Андерсон отвернулся от дороги, откуда отъехало такси. Со времени ссоры тишина, разбавляемая далёким лаем собак и шорохом скрытого районами шоссе, так и не успела повиснуть над маленьким домиком. Сумо тихонько поскуливал, развалившись в дверях. Изнутри дома доносилась тихая речь диктора из включённого телевизора. После ухода Лореляй время не остановилось, ничего страшного не произошло, и лейтенант напоследок глубоко вдохнул, осознавая это, и потёр глаза. Он присел рядом с сыном на одно колено, пытаясь улыбнуться.

— Что такое, Коул? — постарался он спросить беспечно, трепля ребёнка по вихрам.

Мальчик смотрел удивительно серьёзно, комкая пальчиками подол тёплой кофты с Баззом Лайтером. Ему всего три года, а такой сообразительный и с ясным взглядом, что впору диву даваться. Сын полицейского, да-а…

— Баба Лора больше не придёт?

— Да, Коул, — Хэнк вздохнул и сложным взглядом исподлобья обернулся на миг на меня, так и застывшую на дорожке. — Бабушка устала, она уже немолода, а ты стал слишком активным. Нет-нет-нет! Не в тебе дело, малыш, — тут же успокоил Хэнк уже взгрустнувшего сына, чтобы ребёнок не подумал, что в уходе родственницы виноват он. — Так иногда происходит. Знаешь, люди приходят и уходят.

— Как мама? — пробурчал мальчик в подставленное плечо отца.

Сумо заскулил уже откуда-то из глубины дома.

Слегка продрогнув — спасибо программе заботы за подмечание этого факта — Андерсон, двигаясь как большой медведь, обнял сына, словно пытаясь закрыть его от недружелюбного мира. С какой нежностью он прижимал к себе босого ребёнка, гладя его по каштановой макушке! Тириумный насос предательски сбился с ритма, и система зарегистрировала сбой. Я бы назвала это «дрогнуло сердце», но — что есть, то есть.

— Помнишь, что я говорил? — Хэнк заглянул в глаза сыну, через несколько секунд отстраняясь от всё ещё печального ребёнка. Коул шмыгнул носом. — Тебя ещё нельзя оставлять одного дома, да и за Сумо нужен уход, пока я на работе. Поэтому, — он поднялся со скрипом досок под его ногами и вновь посадил сына на руки, — вместо бабушки за тобой будет присматривать андроид.

Слова Хэнка не звучали на столько уверенно, на сколько он рассчитывал, однако другого выбора у него особо и не было. Глаза повеселевшего ребёнка загорелись восторгом, и он, будто впервые меня видя, непоседливо заёрзал на руках отца. Глаза, кажущиеся чёрными из-за неровного освещения льющегося из дома света, рассматривали меня с нетерпением. Как раз же Рождество закончилось, и Коул воспринял это как ещё один подарок, полагаю. Что может быть лучше робота? Особенно большого робота, который может рассказать сказку и приготовить блинчики.

— Так, давайте-ка все в дом, там и разберёмся, — Хэнк наконец собрался, как-то не слишком-то скучая по тёще. Никаких сожалений. Никакой печали. Лейтенант расправил плечи… — И ты, — посмотрел он в этот миг на меня, — тоже.

* * *

— Обувь сними, у нас не принято в уличном ходить, — сразу распорядился Андерсон, унося не слишком довольного сына в кухню.

Не сказала бы, что подошвы сильно испачкались, однако этот обычай был мне хорошо знаком, и конфликта от приказа я не испытала. Стянув белые ботинки, поставила их к берцам Хэнка и детским кроссовкам на полочку у двери. Босиком прошла чуть-чуть подальше, на ковёр, прислушиваясь к сенсорам на стопах. Похуже ощущения, чем на руках, оно и понятно, ведь ноги для андроида это не более, чем средство передвижения. Как колёса. А зачем колесу датчики? Пол тёплый, ткань ковра синтетическая (и то это определил анализ домашней заботы), но мягкая. Не густо, однако сойдёт. Напоследок я осмотрелась, а Программа оценила фронт работ. Приободрилась.

Уютный старенький диван спинкой к проходу расположился аккурат напротив камина с стеклянным ограждением и столиком с небольшим, но современным голотелевизором. По ковру разбросаны различные мягкие и не очень игрушки. Большое кресло накрыто небрежно пледом с крупными светлыми волосинками на нём. Сканирование от любопытства активировалось само собой.

Животная шерсть.

Метод уборки:

— клейкий ролик;

— мокрая тряпка.

Профилактика: вычёсывание домашнего животного раз в день.

Ожидание команды на уборку.

Закрыть окно сканирования?

Да.

Через перегородку, которая, впрочем, служила скорее символичным способом зонирования, чем эффективным, находилась простенькая светлая кухня. Куча замоченной посуды в раковине, сковорода и кастрюля на плите. Тумбы завалены различными специями. Не то чтобы беспорядок, однако Лореляй действительно не успевала следить за всем. Трое мужчин в любом случае умудрялись устраивать хаос из ничего.

Я даже хмыкнула. И сама себе удивилась. Ого. Прогресс свободы воли.

— Сумо, отставь это в покое! — донеслось из кухни, где загремела посудой широкая спина Хэнка. Коул рядышком крутился и лез отцу под руку.

Первым с ступившей в гостиную машиной, пахнущей пластиком и химией, смело полез здороваться именно Сумо. Сенбернар любопытно процокал по паркету от миски с кормом до гостиной. Собака остановилась. Принюхалась. Естественно, любопытство ещё молодого пса перевесило приказ человека, и его большой мокрый нос ткнулся мне в живот. Сумо шумно пофыркал и с недоумением склонил голову, не чувствуя привычных для людей запахов. Он видел человека, но не чуял его. Своеобразный сбой анализа. Улыбнувшись не по программе, я присела на одно колено. Погладив животное между ушей, убедилась, что сенсоры улавливают тепло и жёсткость шерсти, пускай и слегка непривычно. Просто, как информацию. Но… приятную.

— Привет, — тихо (буквально тихо, снизив громкость голосового модулятора) проговорила я, глядя псу в карие, воистину щенячьи глаза. — Хороший мальчик.

Хвост сенбернара при знакомом взаимодействии от странного человека-не-человека тут же радостно замолотил по полу. Пёс выдал пространный звук «аф», подставляя под почесушки огромную голову. Это привлекло внимание Андерсона.

— Класс, ты ему понравилась, — проворчал Хэнк, выходя из кухни с мокрыми руками.

Смотрел он с подозрением и непониманием. В его глазах машина себя точно не должна так себя вести. Будто кофеварка внезапно решила сделать комплимент.

Поэтому Хэнк и спросил:

— Это программа такая, что собаку надо гладить?

— В моих инструкциях заложено множество алгоритмов для взаимодействия с домашними животными, включая экзотические виды и крупный рогатый скот.

Матерь божья, как же крипово отзывается Программа на простые вещи! Пора ставить себе заметку, чтобы эту самую Программу хорошенько поломать и переписать, ей богу!

— Ага. Супер. Его Сумо зовут, к слову, — Хэнк почесал затылок, глядя на меня с невысказанным вопросом: «Что с тобой делать дальше?» — Так, эм… Коул! — позвал он сына, и пацан прискакал из кухни, жуя печенье. Круглое такое, с шоколадной крошкой, ага. — Давай разберёмся, что с этой штукой делать. Хочешь помочь?

— Да! — отозвался мальчик мгновенно.

С реактивной скоростью скрытого в пятой точке моторчика Коул прошмыгнул мимо отца на диван и засел на его спинке поближе ко мне. Хэнк только покачал головой на такую гиперактивность сына. Он вернулся в кухню, захватил пару тарелок и, разместив их на кофейном столике, зачем-то пошёл в прихожую и принялся искать что-то в куртке. Когда он вернулся, в его руках поблёскивала тонкая пластиковая папка с документами.

— Что это, па? — тут же озвучил моё любопытство Коул и наклонился к отцу.

— Что-что? — буркнул недовольно Хэнк, плюхаясь на диван и изучая содержимое бумаг. — Инструкция!

Примечания:

Я решила выложить все эти части, чтобы сделать видимость того, что я всё ещё пишу, а не забросила это дело

Примечания:

Многа-многа технических терминов для чайников

Автор не инженер, а просто любит трансформеров!

Инструкцию к моей пластиковой тушке читали всем селом. То есть, Хэнк и Коул вместе уткнулись в толстенькое руководство пользователя, и даже Сумо развалился у дивана в качестве группы поддержки, периодически пофыркивая в полудрёме. Когда через десять минут прочтения и листания талмуда с гексагоном «Киберлайф» на обложке выражение озадаченности на лице Хэнка так и не исчезло, стало понятно, что без пятидесяти грамм здесь не разберёшься. Ну, или без помощи интернета.

Отправив сына за планшетом куда-то вглубь дома, Андерсон потянулся всем телом, зевнув, и откинулся на спинку дивана. Время приближалось к десяти вечера, а я уже выяснила, что мужчина устал и держался сейчас явно ради любопытствующего сына. Коул, вот, спать не собирался точно и оттого очень резво прибежал обратно, шлёпая по паркету босыми пятками.

К сожалению, как бы не развит был этот мир, и великая всемирная сеть точного ответа не дала. Запросы в принципе оказались пространные: «как начать использовать андроида», «что нужно сказать домашнему андроиду» или даже «инструкция андроида для чайников». Для человека, слушающего джаз на старом проигрывателе, взаимодействие с роботом являлось сродни встрече с инопланетянином.

— Нихера непонятно, — вынес в конце концов вердикт Хэнк.

Он откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди, и нахохлился. Взгляд голубых глаз косил на меня из-под густых русых бровей, будто в том, что он не понимал современные технологии, виновата именно я. Ну, или андроиды, что более вероятно. И я не могла его за это винить. Закономерность писать заумным языком в руководствах согласно каким-то там стандартам — проклятье любой страны. Пока разберёшься, где какая деталь и что такое «повернуть до щелчка», когда вся конструкция в принципе издаёт похожие звуки, трижды выбесишься и сделаешь всё по-своему.

— Па, — Коул, хлопая большими голубыми (при свете разглядела я), как у папы, глазками, потыкал бурчащего под нос отца в плечо, скатываясь с подлокотника на подушки, — а что такое эспу… экспу… — он забавно высунул язык меж надутых щёк, силясь произнести всё ещё сложное для него слово, — «тация» какая-то. Па-а, ну па! — всё тряс он родителя за локоть. — Что это?

— Руководство по эксплуатации, сынок, — Андерсон вздохнул и в который раз потёр уставшие глаза, притискивая Коула ближе, — это инструкция, как использовать ту или иную вещь, из чего она сделана, что с ней делать, если сломалась, и всё такое.

— А зачем такое сложное слово, если есть простое?

Хэнк словил ступор. На его лице образовалась сложная эмоция, будто в его уме проводились расчёты ракетного запуска. Дети, — хмыкнула я про себя. Взрослые любят всё усложнять. Это я как взрослая говорю.

— Расскажу, но в другой раз, — выкрутился Андерсон, — ты ещё маленький, чтобы это понять.

Коулу такой ответ не понравился, но мальчик только кивнул с важным видом. Какой же он милашка серьёзный! С интересом наблюдая за взаимодействием ребёнка и сурового лейтенанта, которого в игре показали как отчаявшегося, склонного к суицидальным играм в «русскую рулетку» неопрятного алкоголика, я не могла не радоваться за такого Хэнка. С любящим сыном, в чистом доме, с отменным здоровьем — никакого пивного пузика у самого молодого лейтенанта Дейтрота даже не намечалось. Это было так странно. Я бы даже могла сказать, «словно в другом мире», но это ведь действительно так. Будь это игрой как таковой, меня бы тут вовсе не было.

Разве нет?

— Так, ладно. К чёрту инструкции и интернет, разберёмся по старинке. — Хэнк вдруг хлопнул ладонями по бёдрам. Сумо от этого звука вскинулся, но видя, что ничего не происходит, вновь опустил голову на лапы с шумным выдохом. — Ты, — ткнул Андерсон пальцем в меня, застывшую на углу ковра, — рассказывай, что из себя представляешь, как тебя чинить и что умеешь. Простым человеческим языком, а не вот эта вся фигня с «модуляциями» и «интегрированием», — уже откровенно ворча закончил он.

Чем почти точь-в-точь повторил свою придирку к объяснению Коннора о принципе девиантности из канона. Потрясающе, — всё ещё не переставала удивляться я простым вещам… И всё бы ничего, но глупая Программа настойчиво предлагала буквально процитировать это самое руководство пользователя, что шло вразрез с дополнением Хэнка о «простом языке».

Я выругалась и из-за накативших раздражения и злости пнула заалевшую стену приказа. Налаживаешь тут контакт, стараешься, а эта су… сумасшедшая Программа всё портит! Пришлось в который раз изворачиваться ужом меж приказов и назначать свои, раз алгоритмы совсем плохи. Если у Коннора стояла программа социальной адаптации, то у меня её попросту нет. Вот система и выдаёт стрёмную дичь.

Прочитать руководство пользователя новому владельцу.

Не давая задаче оформиться, сразу, как только процессы готовились запуститься, я переписала, пользуясь дырами в коде, вызванных сбоями:

Пересказать руководство пользователя новому владельцу.

Ох уж эти лазейки. Шёл бы с ними Камски на ху… хутор с такими хитровыебанными — пардон за мой старофранцузский — формулировками.

Путём моих хитрых манипуляций все термины, кои так любили использовать в технических книжечках, оказались опущены и заменены на всевозможные синонимы из повседневного обихода.

Фраза про различие регулятора тириумного насоса и самого насоса превратилась в «регулятор напряжения» — ладонь демонстративно опустилась на низ середины несуществующих рёбер, а в инструкции указана картинка — и «сердце». Со вторым вопросов не появилось, а вот про регулятор пришлось рассказать побольше и подробнее. Что тириум не генерирует электричество, а является жидкостью охлаждения — Хэнк, уже имея дело с «красным льдом» и его химическим составом на работе, соотнёс это ещё и со своей машиной, выдавая понимающее «угу», — и одновременно способом переноса электричества от биокомпонента к компоненту с помощью насоса-сердца. Без регулятора напряжения и тириума «внутренности» просто перегреются и перегорят. Для охлаждения служит и имитация дыхания. Экстренная функция, можно сказать.

Важный факт — потребление тириума — я отметила как аналог человеческого употребления пищи. Андроиды его пьют, ведь к горлу подключена трубка с герметичным клапаном, идущая сразу к «сердцу». Как сосуды у людей, так и трубки, коих намного меньше, тянулись от биокомпонента к биокомпоненту. Насос, кулеры, «мышцы» — уточнять я не стала, просто выведя картинку на телевизор с разрешения Хэнка.

Дальше своеобразная лекция сопровождалась демонстративным подключением руки, побелевшей до пластика, к экрану — честное слово, меня это скорее заинтересовало, чем испугало. Далее шли наглядные изображения биокомпонентов и их ремонта в домашних условиях. Например, зажигалка и банальная жевательная резинка способны заделать любую небольшую прореху, если не справился саморемонт.

Саморемонт, к слову, тоже вещь простая, если её понимать. По сути, это даже не ремонт как таковой. Можно переключить работу повреждённого биокомпонента на целый, что увеличит нагрузку на него, но спасёт всю систему. Либо к биокомпоненту ограничивается подача тириума, и «орган» отключается вообще, дабы его не коротнуло по магистрали, и вся система не легла следом.

Про жидкую кожу и голограмму волос я рассказывала вовсе в двух словах. Что это просто мелкие, программируемые частицы, которые подобно конструктору «ЛЕГО» собирались в нужную текстуру и цвет. Так же происходило и с поломками внутри тела. Запасные частички латали повреждения в меру своих возможностей.

Своеобразная лекция затянулась ровно на полчаса и двадцать три секунды. За окном уже царила глухая темень, даже в окнах у соседей свет не горел. Лишь фонари вдоль дороги белёсыми конусами освещали улицу.

После моего повествования, звучащего мягким, шепчущим голосом, годящегося как раз для чтения сказок детям на ночь, разве что только Сумо не остался впечатлённым. Хэнк уже с другим выражением лица изучал талмуд с руководством, а вот Коул успел подползти на ближайший к моей позиции подлокотник дивана, чтобы потыкать в кожу и подёргать за волосы. Несильно, разумеется, ведь мальчик давно перерос неразумный возраст, когда младенцы не соизмеряют приложенные усилия. Детские пальчики, как могли, аккуратно пропускали русые пряди меж фаланг, щупая и изучая. А я, пока Андерсон-старший уткнулся в инструкцию и особо не обращал внимания на нас, под шумок поменяла цвет волос сначала на чёрный под восторженное «ва-а!» мальчика, а потом и на рыжий.

Когда детское любопытство было удовлетворено, а шило в пятой точке Коула сточилось и успокоилось, мальчик залез под бок отцу и начал его толкать, отвлекая.

— Занимательно, ничего не скажешь, — Хэнк перекинул руку через сына на спинку дивана и на меня, незаметно вернувшую цвет волос обратно, посмотрел уже совершенно иначе.

До этого мужчина особо не представлял, что я такое и что со мной делать. Не понимал. Поэтому вёл себя неприязненно, не зная, чего от меня ожидать. Люди боятся того, чего не понимают, да? Однако перечисленные функции и намеренно озвученные слабые места вроде регулятора позволили лейтенанту наконец собрать полную картину того, что он умудрился купить и притащить в дом.

— Не то чтобы я понял всё, — Хэнк посмотрел на меня, затем на сына, что-то прикинул и встал с дивана, потягиваясь с тихим «эх-х», — но знаешь, вся эта ерунда с андроидами… интересная. У вас с моей машиной много общего, оказывается.

Спасибо за сравнение новенького андроида с приятной внешностью и старого, местами ржавенького седана. Могла бы — закатила глаза.

Андерсон откашлялся, не видя отклика на запрограммированно нейтральном лице. Может, и сам понял, что фраза слегка неуместна? Кто его знает.

— Так, эм. Как там ты говорила? AX400?

Программа, словно гончая на охоте, мгновенно среагировала. Она принудительно повернула мою голову от наблюдения за почесушками Коулом Сумо к размышляющему Хэнку и вывела фокус камеры на владельце, ограничивая обзор.

Неприятно.

Жёстко.

И привыкать я к этому не собираюсь! Нет! Неа!

— Моё имя Хэнк, если консультант из магазина где-то там у тебя в пластиковой голове это не записал.

На «пластиковую голову» обижаться я даже не думала. У меня действительно записано имя владельца и его адрес, однако конкретного «Хэнк» там не значилось. Андерсон действовал не как владелец вещи, а как хозяин прислуги, будь те людьми. Представлялся сам даже тогда, когда уже услышал, что андроид в принципе не может самостоятельно обращаться к владельцу, и его имя роботу поэтому и не нужно. Это было, пожалуй, занятно. Даже увидев на экране, что внутри у меня пластик, микросхемы и тириум, даже сравнив меня с машиной… Хэнк всё равно осознавал, что я — искусственный интеллект?..

— Это Коул, — продолжал тем временем лейтенант, указывая раскрытой ладонью на мальчика и не подозревая, что активность процессора у меня подскочила от конфликтов двух параллельно идущих мыслей, — мой сын, три года. Сынок, — Хэнк отошёл и сел на ковёр рядом с Коулом и тявкающим Сумо. Ребёнок сразу повернулся, откликнувшись. — Это Ханна. Запомнил?

— Робота зовут Ханна?

— Ну, да? — стушевался ни с того, ни с сего Андерсон. — Я дал ей это имя, потому что об их модели можно язык сломать.

— А разве у робота уже нет имени? — Хэнк на этих словах приподнял густые брови, невольно округляя глаза. Я, если честно, тоже удивилась. Мягко говоря. — Знаешь, как в «Трансформерах»!

Кажется, — размышляла я, — Коул ещё не до конца понимал, что такое андроид. Он воспринимал меня отдельным видом? Типа Терминатора или, конечно, тех же самых трансформеров?

— Коул, — лейтенант вздохнул, подбирая слова, — андроиды, они…

Он посмотрел меня, ища ответ. Но что бы он смог сказать? Что я — набор программ и всего лишь та же кофеварка с телом человека? Что я выполню любой приказ, даже неспособная отказать? Это было бы слишком грубо в сторону ребёнка, что уже определился со своим отношением к новому лицу. Мне было интересно, но так же очень грустно, что сейчас скажет Хэнк. И скажет так, как есть, потому что и врать сыну он не будет, это не в его характере.

Я прикрыла глаза и отвернула голову чуть в сторону. А на что я, собственно, надеялась? Не в сказку же попала.

Тишина не затянулась. Гром не грянул. Хэнк лишь кашлянул и пересел с сыном на диван.

— В общем, ребёнку дают имя при рождении, так? — Коул кивнул, а я прислушалась к разговору. — Я дал имя и ей. Понимаешь? — Коул снова кивнул. — Но дал не как ребёнку, а как личному андроиду.

— Как любимой вещи? — спросил мальчик теребя подол кофточки.

— Возможно? — Андерсон даже и не знал, что сказать. — Ладно, не будем об этом. Лучше скажи мне, тебе нравится имя Ханна или поменяем? Как там было в каком-то мультике? Валли?

— Ева и Валли, па! — хихикнул беспечно Коул.

От звонкого смеха я даже думать о грустном перестала. Потому что, даже как вещь, даже зная, что отношение ко мне как к разумному существу можно не ждать, я не оставлю этого невинного ребёнка на растерзание Судьбе. Одна жизнь дорогого стоит. Если не получится… Что ж, значит, придётся иметь дело с суровым каноном.

— Она как ты, — вдруг добавил мальчик, болтая ногами с края дивана и смотря на отца, — но Ханна. Мне нравится.

Озадаченно почесав затылок, Хэнк только плечами пожал. Я же не менее сконфуженно попыталась было перевести лепет трёхлетнего непоседы, однако опыт работы с детьми у меня почти нулевой, и многое я не понимала даже с тысячей пособий по воспитанию в памяти. В конце концов, — сдалась я, — ребёнок это не микроволновка.

К нему нет инструкции.

Примечания:

Многа-многа повседневки

В одну часть всё не влезло, упс

Странное знакомство смазалось к своему окончанию, но вряд ли неопределённость хоть как-то задержалась у Хэнка в памяти. Про Коула я вообще молчу — он ещё слишком маленький, чтобы в принципе понимать такие вещи. Я и сама смирилась довольно быстро, принимая поражение.

А потому сразу, как Андерсон оперативно свернул беседу, первым приказом, что было весьма предсказуемо по статистике «Киберлайф», он назначил уборку.

— Приберись в доме и приготовь ужин на одного, — отдал он слегка неуверенно распоряжение, беря сына на руки. — У тебя минут десять, — Хэнк глянул на довольного пацанёнка, — или даже двадцать. Маленький ты разбойник, ты когда успел изгваздаться?

— Сумо хотел обнимашки!

— Сумо не вымыт после прогулки, Лореляй его не… Ох, боже, Коул! Не трогай руками лицо после возни с собакой, я же говорил!

Причитал и бухтел Хэнк всю дорогу до ванной, словно курица-наседка. И это было бы даже милым, если бы Андерсон-старший не был мужчиной два метра ростом… Ладно, это всё равно было очень и очень мило. От заботы медведя-Хэнка метафорически трещало лицо — улыбка так и просилась, еле сдерживаемая одними только стенами. Хмыкнув, не опасаясь быть раскрытой, присела на колено и потрепала обсуждаемого Сумо между ушей. Псу особенно фиолетово было на то, что из-за него испачкался ребёнок.

Через несколько минут шуршания со стороны коридора и пары раз хлопнувших дверей раздался плеск воды. Затем голоса Хэнка и Коула зазвучали весьма необычно. Медленнее и громче?

Игры в ванной — предположила я, невольно прислушиваясь, пока ноги несли меня в кухню словом приказа. Пираты терпели поражение от пушек корабля-уточки, судя по кряканью. Захотелось засюсюкать и пропищать «ути бозе!», но я же взрослая женщина, логически логичный андроид, так что не-не, не будем. Ну, если только немного.

А теперь — пора работать.

Беглый осмотр гостиной и кухни сходу родил с десяток пунктов под задачей. Пришлось свернуть список, ведь он не вмещался на внутреннем интерфейсе и грозился только вырасти! Не ужаснулась я лишь потому, что дел здесь действительно минут на пятнадцать, ведь дом-то небольшой. Лореляй хорошо следила за порядком… На глаза попалась полная посуды раковина и невымытый Сумо… Ну, настолько, насколько это возможно для женщины её возраста.

Пройдя босиком и не ощущая стопами неровностей в виде мелкого мусора, первым делом оценила удобство половых покрытий. В гостиной положен гладкий светлый паркет, а в кухне — белая крупная плитка. На таких поверхностях всегда видно загрязнение и тянуть до последнего, наблюдая за мусором, не вышло бы даже у самого ленивого человека. Да и отмывать легко — текстура и материал самые удобные.

Проходя мимо фигурной перегородки, чем-то похожей на китайскую, я тормознула и пробежалась по пунктам задачи. Надо бы… Да. Подняла голову к потолочному вентилятору и дёрнула за верёвку-выключатель, очень подозрительно смахивающую на чьи-то бусы. Что ж, вполне возможно, что это могло быть и так.

Следующим пунктом я засекла сигнал доступного мне теперь устройства для подключения, чему даже не удивилась. Ведь после контакта с телевизором я беспардонно влезла в вай-фай сеть, сразу находя два телефона, планшет и два подключенных компьютера. Один находился прямо за моей спиной, где расположилось рабочее место Хэнка у углового окна фасадной стены; второй, что было странно, — где-то за средней дверью коридора.

Последнее устройство нашлось не сразу, потому что отмечалось как бытовой предмет вроде той же кофеварки. Робот-пылесос прятался всё это время под комодом у перегородки. Сначала я заметила коробку с пластинками с джазом и стареньким, но ухоженным проигрывателем. Хэнк так-то любитель классики. Поэтому я не посчитала нужным осмотреть область дальше, проигнорировав то, что было под мебелью.

Круглый работяга, подмигнув своим глазиком-сканером в такт моему диоду, послушно пополз чистить ковёр. Мне передавался процент уборки и уже вычищенная область, а потому я с берущей верх Программой вернулась в кухню.

Сумо, заметив ещё одного робота, бодренько потопал за мной, не желая вставать на пути страшно жужжащего пылесоса.

А на кухне мне как раз и пригодилась идеальная память. В поисках ингредиентов для ужина я осмотрела все шкафчики и холодильник, сохраняя расположение продуктов, специй, круп, посуды, корма для собак и — алкоголя. В верхнем шкафу, в самом углу полки, прятались весьма качественные, явно подаренные бутылки. Беспокойство полноценно развиться не успело. Стекло покрылось мелкой пылью, полки тоже никто не трогал. Здесь всё было в порядке и далеко от канона.

Теперь, когда у меня имелись точные килограммы и количество съестного в доме, предстояло выбрать, что же приготовить Хэнку на поздний ужин.

Чёртова программа заботы активировалась так неожиданно, что я дёрнулась бы, если бы могла отодвинуться от холодильника!

Тьфу ты! Шайтан-машина, ей богу!

Анализ данных владельца.

Анализ доступных продуктов.

Не советуется употреблять на ночь тяжёлые, долго перевариваемые блюда.

Подбор рецептов…

Запрос?

«Что-то лёгкое».

Порция — малая.

Сытность — малая.

Энергетическая ценность — низкая.

Анализ…

Зависнув всего на мгновение в реальном мире, в виртуальном я успела всё обдумать и «прогуглить». Хэнк не сказал, что именно он хочет, так что обойдёмся классикой. Старые добрые макароны!

Уже заранее зная, где лежит кастрюля, принялась шаманить над ужином. Когда же моё участие при закипании воды стало ненужным, расчёты подсказали, что я успею убраться в гостиной. Ага. Так и поступим, тут Программе виднее, что можно успеть за пятнадцать минут.

Здесь я полила цветы на подоконнике у рабочего стола. Протерев и его, благоразумно положив чёрные папки для полицейских дел ровно так, как они до этого лежали, полила цветы и на камине. Следом за цветами поливу подвергся и плед на кресле — мокрой же тряпкой собрала шерсть и поправила красную, выцветшую ткань. Тут я, конечно, не удержалась, задержавшись пальцами на ворсинках, о чём мне просигналил внутренний таймер, однако я не могла не провести по мягкому материалу, всё ещё привыкая к ощущениям сенсоров. Даже вздохнуть умудрилась, что с нейтрально-положительным выражением морды лица смотрелось наверняка жутко.

На кухне дело пошло побыстрее — засыпала макароны, замесила кетчуп со специями и прошлась тряпкой по столу и тумбам. На пути к коридору возник Сумо. Он намекающе смотрел на ванну, уже выученный, что после прогулки надо мыть лапы, но что-то его никто (не будем тыкать пальцем в Лореляй) так и не помыл.

Что ж, здесь с делами покончено, надо бы уточнить у Хэнка, надо ли мне зайти прибраться в спальне? Чувствую себя Карой. И нифига не в хорошем смысле!

Пластиковые шарниры очень хорошо имитировали костяшки пальцев, однако я помнила всё это время, что под искусственной кожей скрывались белые суставы, и потому стук по двери показался мне неправильным. Ну, не стучит так кость по дереву, хоть ты тресни.

— Что? — донеслось из ванной от Хэнка, почти заглушенного детским смехом. — Ты закончила?

— Да, сэр, и пёс…

— Потом его помоем, — перебил меня голос, — а ты можешь в спальнях прибраться, у тебя ещё минут пять есть.

Переглянувшись с Сумо, не понимающим, почему его так и не пустили, я почти пожала плечами. Почти — потому что — да. Программа.

Иди нахер.

Вернувшись в кухню и закончив с макаронами, поставила тарелку под крышку на стол. Здесь же перемыла бодренько посуду, справившись за минуту, и вышла в коридор.

Чтобы замереть в ступоре между входами в комнаты, потому что Хэнк сказал «прибраться в спальнях». Однако в игре не было детской. Третья дверь, что находилась прямо передо мной, могла вести только в гараж.

Как это?

Логические цепочки знатно засбоило от конфликта известных данных, а задачи пошли помехами. По мнению Программы, в этом случае была права, как ни странно, я.

Что ж, проверим опытным путём. Что ещё делать?

Ладонь коснулась ручки — тёплая, гладкая. Справа не висит ожидаемой вешалки для поводка, а низ двери не оббит утепляющим порожком. Там действительно жилое помещение?

Дверь отворилась без скрипа. Программа метафорически послала мои догадки на хутор ловить бабочек, а я могла только хлопать веками, мешая камерам запоминать обстановку.

Действительно. Детская. Маленькая, всего три на два метра, с неродным пластиковым окном, похожим на окно на фасаде дома. То старое явно разбивали и заменяли — полицейскому хулиганы горазд насолить — а это вручную вмонтировали, чтобы помещение не напоминало чулан. Из него открывался вид на лодки за забором и задний двор. Судя по плану дома, что программа успела записать — с роботом-пылесосом и их картами помещений у нас много общего, да, — выход из гаража в дом это обычное явление для американцев. И именно эту часть утеплили и отвели под жилое помещение.

Что меня больше поразило, так это то, что я наконец поняла, почему Хэнк не поставил машину в гараж. Она теперь туда просто не влезала по длине. Будь это компактный электрокар, то проблем бы не возникло. Однако свой седан Андерсон даже и не подумывал менять на что-то современное.

Хэнк пожертвовал частью и без того небольшого дома ради спальни для сына.

Это было… так… Трогательно. Насос бы дрогнул, если бы мог. А так сердце действительно сжалось от той степени заботы над сыном, что проявлял Хэнк. Он ведь ушёл с Коулом в ванную, играл с ним, а не оставил плескаться в одиночестве, потому что ребёнок был в меру самостоятельным и развитым для своего возраста, способный справиться и сам.

Кто бы мог подумать?

Трещит Программа из-за чужих чувств, из-за моей реакции на них.

Эмпатия? Она самая, полагаю. Я не могла судить по своему прошлому — многое я просто не помню, однако с точностью могу сказать, что трепетное отношение к ребёнку я наблюдала не часто.

Зависла я что-то. Хорошо, что хоть автоматическое сканирование спасло потерянное время, и я смогла «осмотреться», пока тупила.

В левом углу сине-белой комнаты ютилась небольшая кроватка в форме машинки. Над ней, подвешенная на изголовье, мягко мерцала гирлянда со звездочками, служа ночником. Весь потолок оказался обклеен светящимися планетами и созвездиями. На полках нашлись знакомые мне фигурки трансформеров, несколько машинок в пылу игры разбросано по мягкому круглому ковру с рисунком кратеров Луны. Пришлось собрать игрушки, сложить некоторые на пустующие полки и комод, некоторые — в ящик для игрушек, оформленный как сундук с сокровищами пиратов.

А вот и второй компьютер. С родительским контролем, как подсказала плашка на выходе в сеть. Хмыкнув, протёрла от крошек современный стол с заряжающимся на нём телефоном. Кто-то здесь хомячил печенье и чипсы, — понимающе кивнула я сама себе. Мимоходом поправила кровать, готовя её ко сну ребенка, и заметила, что простыни свежие. Лореляй недавно проводила уборку, пускай и с тремя мужчинами — включая Сумо — это почти незаметно.

Хм, в ванной, помнится, нет стиральной машины. Возможно, она в гараже? Это было бы логично, не пропадать же помещению?

Тэк-с, в детской мы закончили… Флешбэки с началом за Кару меня так и не отпустили, быва-ает. Дальше по плану спальня.

Когда я проходила мимо двери в ванную, вновь услышала разговор Хэнка и Коула. В этот раз голоса звучали обычно — играть закончили.

— Па, а Ханна сейчас что делает?

— Убирается, наверное? — я так и видела, как лейтенант жмёт плечами. — Машина же на это запрограммирована, а я дал ей приказ. И ты тоже можешь о чём-нибудь её попросить… Кстати, — перебил он себя на середине предложения, — надо напомнить, чтобы андроид не давал тебе печенье с верхней полки слишком часто.

— Ну, па-ап! — заканючил Коул. — Оно же вкусное! Как ты не понимаешь!

Какая прелесть, божечки.

Продолжив идти, куда шла, уже за закрытой дверью спальни услышала, как Андерсоны скрылись в детской.

Вот и хорошо, вот и ладненько. Тут-то работы почти и не нашлось: в спальне Хэнка не было того бардака, как и во всём доме из игры. Все вещи на своих местах, кровать застелена, разве что пыльно маленько. Сразу видно обитель полицейского. Сложив тряпку чистыми сторонами, я принялась протирать тумбы, подоконник, а потом вовсе позвала в помещение робота-пылесоса. Давай, малой, пошурши тут.

Перемигнувшись диодом с младшим собратом, вышла в кухню…

И знакомо замерла столбом в перекрёстке помещений, потому что — да. Задача-то выполнена.

Да бо-оже!

Конечно, да, пошла моя свобода воли нафиг! И я нафиг пошла! Су… супер! Угх!

* * *

Простояла я с послушно сложенными за спиной руками, кипя, булькая и пиная стену приказов внутри, однако недолго. Прошли обещанные пятнадцать минут, за ними — ещё пять. Ровно в десять вечера, когда Коула, видимо, укладывали спать каждый день, Хэнк вышел из погружённой в темноту детской и наткнулся на мою почти неподвижную фигурку.

— Стоишь? Ну, стой, — хмыкнул он, проходя на кухню и осматриваясь.

Стоять на месте.

Зараза!

— Чисто, — кивнул Хэнк себе, — ужин на столе, — заглянул он под крышку. — Макароны? — уже увиденное мною удивление на лице Хэнка заставило забавно округлить его глаза под нависшими веками. — Серьёзно?

— Малая порция, небольшая калорийность и малая же энергетическая ценность. На утро не будет тяжести в желудке, а лишняя энергия не помешает сну, — кое-как переформулировала я занудную вычитку Программы.

Ладно, я не обижаюсь, просто капризничаю. И робот устаёт, да так, что кажется, будто мигрень начнётся.

— Ага, — Андерсон задумчиво потёр подбородок и наконец сел за стол. Пробуя пасту, он очень походил на придирчивого критика из мультфильма про крысу-повара. Как там его?.. — Хм, — вдруг хмыкнул Хэнк и… откинулся на спинку стула.

Ну, вот, — расстроилась я. Прогадала и не понравилось?

— Неплохо вообще-то, — ровно наоборот моим догадкам Хэнк улыбнулся, продолжая трапезу. — Макароны всегда прокатывают, — он посмотрел на меня и ткнул вилкой в мою сторону. — А теперь запиши себе там… куда-нибудь, — мужчина вновь пространно взмахнул столовым прибором и уставился так пристально, что колени бы задрожали.

Коп. Он коп. Лейтенант, что положил кучу народа, торгующего «красным льдом»! Помни об этом каждый раз, когда подумаешь что-то учудить!

— Подъём в семь утра, на завтрак яичницу с беконом и чёрный кофе мне, а Коулу — овсяную кашу с… Не знаю, с чем хочешь. В инструкции написано, что у тебя там дохрена рецептов, вот и выбери. Посмотрим, насколько ты полезная.

— Хорошо, сэр, — отозвалась мгновенно Программа, опередив мои правки.

И, боже, как же это отвратительно послушно прозвучало. Убейте меня, пожалуйста, это позор!

Хэнк тоже поморщился.

— Не надо вот этого.

Видя, как алгоритм склонил непонятливо мою голову, Андерсон уточнил:

— Не сэркай мне тут, на работе хватает. Хэнк я, окей?

— Хорошо, Хэнк.

Ужас…

Доев, довольный, сытый и уже не такой вялый Хэнк, зевая и потягиваясь, видимо по старой привычке свалил посуду в раковину и ушёл в спальню. Перед тем, как полностью скрыться в комнате, он вдруг замер на пороге и выглянул из коридора. Взгляд, брошенный на меня, относился к разряду «странный».

— Выключай свет везде и уходи в эту… самую… как её там? В общем, спи. И помнишь, что я тебе говорил про завтрак? — сощурился он, проверяя.

— Подъём в семь утра, кофе и яичница с беконом вам…

— Да-да, молодец, возьми с полки пирожок, — хмыкнул Хэнк и перед тем, как притворить за собой дверь спальни, вновь выглянул. — И сядь уже в кресло, господи, а то ночью в туалет пойду, с непривычки могу и пристрелить, если замечу.

Дверь не хлопнула, не закрывшись. На шаги из спальни ленивый Сумо протрусил мимо меня из гостиной в коридор и вскоре скрылся у Хэнка. Возгласы «Сумо, фу! В ноги! Ты грязный! В ноги, кому сказал!» и «Боже, какой же ты всё-таки тяжёлый!» я с ехидством и местью занесла в заметки.

Подобрать диету для Сумо.

Прости, друг! Так будет лучше для всех!

Так я прошлась по открытым помещениям, выключила свет и, уютно устроившись в кресле так, чтобы из коридора меня не было видно копу с опытом, поставила внутренний таймер. Список задач на завтра был не меньше, чем сегодняшний, но…

Мне понравилось.

Примечания:

Изменила дату прошлого дня с 17 на 14, потому что, посмотрев в календарь на будущий 2032 год, я поняла, что наступит воскресенье, и смысла вставать в 7 утра нет вообще никакого %) Вроде бы мелочь и дальше даты особо упоминаться не будут до самого канона, но я посчитала это важным пофиксить потому что потому

Выход из режима ожидания.

Запуск плановой диагностики…

Диагностика завершена.

Обновления установлены.

Запуск основных систем.

15 января 2032 года.

06:45 утра.

Программа выдернула меня в реальность жёстко и резко, разлепив искусственные веки. Естественно, все внутренние окна принудительно свернулись, не имея приоритета перед управляющими процессами, и сайт с сериалом закрылся едва ли не с буквальным хлопком двери. Кто убил служанку, я так и не узнала, хотя детектив в архиве закончил проверять личное дело дворецкого и почти узнал, почему он сменил имя! Ух! Хамство Программы уже должно было меня в очередной раз взбесить, ведь, честное слово, ну, сколько можно?.. Я только вздохнула.

Что-то на моих коленях с храпом вздохнуло вместе со мной, заодно смачно лизнув в щёку мокрым языком. Что-то пыхтело, скулило и, судя по звуку, молотило хвостом по кофейному столику, почти беззвучно сбив лежащие на нём планшетные журналы и пульт на ковёр. А иначе от поднявшегося шума в тёмной комнате уже стоял бы недовольный коп с пистолетом наперевес, да.

— Доброе утро, Сумо, — тихо поздоровалась я с псом.

Программа не имела ничего против общения с домашним животным, считая это частью алгоритмов заботы, а потому помалкивала в тряпочку и фоном вела подбор блюд на завтрак. Удобно проводить в мыслях сотни операций и вычислений одновременно, да.

— Хочешь гулять?

Сенбернар ожидаемо среагировал на слово «гулять» и приподнял уши, округляя карие щенячьи глаза. Это забавное сходство с Хэнком сполна подтвердило фразу «животное похоже на своего хозяина», добавив немного хорошего в это промозглое январское утро. Такие же нависшие, лохматые брови, большое тело, тяжёлое и наверняка очень сильное. Вес огромного пса почти не ощущался на коленях поверхностно, сенсоры были скрыты тканью брюк, и лишь каркас и искусственные мышцы напряглись, регистрируя давление. Зато у меня были руки, и я сполна ими пользовалась, тиская здоровенную голову Сумо. Шерсть всё ещё слегка грязная со вчерашнего вечера, пыльная, но мягкая, тёплая и длинная. И линяет.

— Пошли, — пихнула я разомлевшего от почесушек пса под брюхо. Тот тявкнул и снова лизнул меня. — Сумо, гулять.

Собака завозилась. Свернув по ходу дела ещё один журнал со столика, Сумо наконец слез с моих коленей и процокал когтями по паркету в сторону входной двери.

Убрать беспорядок.

Да-да, — ворчала я на Программу, занудившую стандартный протокол уборщицы, — и без тебя знаю.

Лёгкий хаос, устроенный неповоротливой тушей, ликвидировался в два счёта. К счастью, все мало-мальски хрупкие вещи хранились вне досягаемости ребёнка и пса: на верхних полках или за закрытыми дверцами. Потому на столик журналы и пульт вернулись ровно так же, как и лежали до этого. Поправив за собой ещё и алый плед, оставивший приятные эмоции как физически, так и от поступающей от датчиков информации, проверила прогноз перед выходом на улицу. Температура воздуха оказалась не очень низкая, лёгкий морозец за десять-пятнадцать минут точно не навредит биокомпонентам, а осадков вовсе не предвидится. Днём будет солнечно.

Тэк-с, а где поводок?

Стоит отдать должное Сумо — умная животинка, не вытерпев подвисания глупого не-человека, встала на задние лапы, что-то стягивая зубами с вешалки. На ней болтался ещё один ошейник, игрушка-канат с петлями для перетягивания и резиновый «бублик». Прибитые три крючка к стене были скрыты ещё одной вешалкой, что стояла рядышком, полностью забитая куртками. Окей, учтём на будущее, что это личные крючки Сумо.

Анализ тут же выдал ошибку приоритетов. Принадлежность предмета владельцу и простому животному не поддавалась объяснению, и одна из подпрограмм перегрузилась, убилась сама об себя и, схлопнув за собой целую ветку процессов, словно вереницу шариков, перезапустилась, оставив в оперативной памяти кучу пустого пространства, которое я тут же отхапала себе. Человеческая логика, что у собаки могут быть личные вещи, компьютеру оказалась не подвластна.

В который раз.

* * *

Прогулка на заднем дворе под тёмным утренним небом, усыпанном едва ли десятком крошечных точек звёзд, вряд ли вообще могла кому-то понравиться. Кроме довольного Сумо с весёленькими диодами на ошейнике, разумеется. Пёс прыгал по тонкому слою снега, пачкаясь ещё больше, чем уже был до этого, но фронт работ и родившаяся задача отмыть собаку меня не пугали. Наоборот, предположив, что таким образом Хэнк в будущем освободит время, которое он мог бы потратить на сына или незаконченные дела с работы, я повела Сумо на прогулку по району. Задний двор представлял собой скромный закуток, такой же мелкий, как и уютный дом Андерсонов, а потому большой собаке требовалось побольше места, чтобы растратить всю энергию и не разгромить комнаты до следующей прогулки.

Свежесть мороза уже через две минуты лёгкого бега напрягла программу безопасности, где вёлся отсчёт понижения температуры остывающего тириума. Однако шло это всё так медленно, растягиваясь до десятой процента, что я могла вообще не обращать на цифры внимания и продолжала поддразнивать пса «бубликом». Пожёванный кусок резины казался Сумо лучшим вариантом, чтобы бегать за странным не-человеком, поэтому пару кругов по улице он преодолел за десять минут. Когда же собака выдохлась, она сама потянула за поводок в сторону дома. В зубах Сумо нёс честно добытую игрушку, вышагивая гордым охотником.

Как мы пробирались обратно по тёмному дому — история отдельная. Входную дверь Хэнк запер на ночь, и от возможного взлома (в дом копа, ну, мало ли отбитых на районе?) в замок вставлены ключи. Так мы с псом свободно вышли, я не стала закрывать за собой дверь, а когда вернулась, так же крадучись прошлёпала с собакой до ванны, отдав команду роботу-пылесосу вымыть за нами грязь и воду. Современный кругляш, выползший с опаской из-под комода, оказался снабжён режимом влажной уборки, ёмкость со средством и водой для которой уже были заполнены, а потому следы он вытер в два счёта, выслав отчёт о забитости мусором на тридцать процентов.

Спальня Хэнка находилась ровно напротив, и не удивительно, что шум воды разбудил старшего Андерсона. Сидя на коленях перед ванной, в которой нежился намыленный собачьим шампунем Сумо, мною же между лап и начёсываемый, я не видела, но слышала, как сначала едва слышно отворилась с щелчком ручки дверь. Было логичным, что лейтенант сначала решил выяснить, кто это хозяйничает в его доме, вряд ли вспомнив вот так со сна, что теперь у него есть андроид. Когда же дверь отворилась полностью, Сумо тявкнул, замахав хвостом. От участи быть забрызганной грязной мыльной водой вместе с половиной комнаты спасла только полиэтиленовая занавеска на бо́льшей части бадьи.

— Я-то думаю, чего он меня не разбудил? — буркнул хрипло Хэнк, судя по звуку, долго и от души зевнув.

Программа настоятельно рекомендовала мне развернуться и вытянуться по струнке перед владельцем, но… Да. Да, чёрт возьми, пришлось её послушать. Опять. Потому что как не послушать, если руки и ноги уже сами двигались, поднимая тело с коленей и поворачивая голову к хозяину! Да сколько можно!

— Доброе утро, Хэнк.

Андерсон возвышался надо мной на целую голову, шкрябая ногтями едва заметную щетину на подбородке, и щурился, переглядываясь с Сумо. На меня он не смотрел, о чём-то думая. Оценивал развернувшееся здесь действо? Может, считал, что машине не стоило мыть собаку и вообще гулять с ней без разрешения? Ну… А что ещё делать домработнице? Стоять у стеночки несколько часов, словно истукан, и изображать предмет интерьера, пока не позовут?

— Ага, — Хэнк наконец посмотрел на меня, а затем качнул головой, указывая на изгвазданную ванну. Кустистые брови хмурились, однако и поза лейтенанта говорила о том, что неудовольствия он не испытывает, и некоторая ленца в манере тянуть слова. — Совсем грязный был, да? Ладно, заканчивай тут. Всё равно Коулу после будильника ещё минут десять надо, чтобы проснуться. И с тебя завтрак, помнишь?

— Да, Хэнк.

Ещё раз зевнув, Хэнк, ворча и собирая косяки плечами, вышел за дверь и повернул к детской. Я же бережно сохранила информацию о тяжёлом пробуждении мальчика-сони. Пригодится, если придётся его когда-нибудь будить самостоятельно, на что я очень надеялась. А иначе моё пребывание здесь по сути бессмысленно, и Программу я бы давно взломала хоть и сразу, но очень грубо по неопытности, что аукнулось бы неприятностями вроде постоянных сбоев, опасности словить вирус и прочих не очень приятных вещей.

От мечтаний о будущем пришлось отвлечься. Сумо нетерпеливо гавкнул, шатко поднявшись на все четыре лапы на скользком покрытии и напоминая, что он всё ещё не домыт, голоден и ему бы вздремнуть часок-другой у камина после первой серьёзной нагрузки, от которых он отвык с вечно занятым хозяином. Пса оставалось всего-то сполоснуть и высушить. Этим я и занялась, подмигнув диодом вползшему роботу-пылесосу, что просил вылить грязную воду и заполнить отсеки свежей, пока про него снова не забыли. Параллельно я подключилась к кофеварке в кухне. Вряд ли Хэнк купил всю эту современную технику, объединённую в общую сеть дома. Скорее всего, это постаралась Лореляй.

Приготовить завтрак взрослому и ребёнку.

Доброе, блин, утро, — закатила я глаза, уже с головой копаясь в холодильнике. — Нашла, о чём напомнить.

Тэк-с, посмотрим, что подойдёт на завтрак полицейскому, который в любой момент может отправиться в патруль или на дело, при этом абсолютно точно не пообедав в участке. Ну, разве что фастфудом и пончиками, которые даже взрослому здоровому мужчине в сотый с лишним раз на пользу не пойдут.

Хм… Я призадумалась, запустив скоростной анализ. Возможно… А что, если?..

Найти термос и герметичный контейнер.

Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Пожалуй, можно попробовать приготовить Хэнку немного еды на обед и показать, что программа заботы сто́ит тех денег, что он вбухал. Да, он об этом и не просил, однако и не говорил, что не нужно этого делать. Конкретных инструкций не поступало, запретов нет.

Так в чём проблема?

Термос, как запомнила Программа, сразу нашёлся в нижнем ящике у холодильника. Он валялся на боку, был пыльный и каких-то совсем лохматых времён. Однако после мойки ни покрытие, ни целостность не нарушились, и его можно было использовать. Стопка контейнеров вовсе лежала на видном месте около раковины. Чистые — работа Лореляй.

Анализ доступных продуктов.

Подбор рецептов.

Завтрак:

чёрный кофе;

яичница с беконом.

Обед:

рис с курицей, овощи.

Подбор рецептов для детского питания.

Овсяная каша;

бананы;

клубника;

какао.

Тосты (?)

Сыр (?)

Таймер запущен.

Хотелось потереть руки в предвкушении маленького пира для отдельно взятой семьи, но — да.

Иди нахер, Программа.

Получилось только довольно улыбнуться, когда к аккуратной глазунье подоспел жаренный с сыром белый хлеб. Шкворчание масла заставило лежащего у камина Сумо выползти на свет из кухни и трогательно состроить щенячьи глазки. Скармливать без разрешения хозяйские продукты мне не позволяла не только Программа, но и совесть, а потому я просто наполнила миски собачьим кормом. Не сегодня, друг, прости!

Остальной завтрак готовился параллельно, что ощущалось, будто у меня выросло сразу восемь рук или как минимум пять голов. На четырёх конфорках электрической плиты удавалось умещать и кастрюльку с рисом, и сковороду с курицей, и овощи, и миску с кашей. Ничего не пригорало, не выкипало, не липло, не падало и ложилось по тарелкам и контейнерам словно в сказке.

Ладно, беру свои слова назад, в чём-то Программа заботы удобна. Когда не пытается меня контролировать.

Через десять минут, как и сказал Хэнк, послышалось шлёпанье босых ног по паркету вперемешку с мягкой поступью тапок. Андерсон-старший наконец сумел поднять, а главное — разбудить, младшего.

Стоя как раз за столом и разрезая аппетитные тосты, меж кусочков которых сочно тёк плавленый сыр, я могла наблюдать как ходит ходуном маленький носик ещё сонного, лохматого, слегка мокрого после ванны Коула, похожего на норного сычика, а Хэнк, такой же растрёпанный и уже выбритый, невольно сглотнул, рассматривая завтрак. Я не могла сказать, насколько аппетитный запах витал сейчас в воздухе, что могло бы и расстроить, не привыкни я к этому. Датчики регистрировали только то, что из-за готовки повысилась температура и влажность. И то показания возвращались к комнатным значениям после того, как я приоткрыла окно на небольшое проветривание.

— Папочка, это всё нам? — выдохнул с непередаваемым детским восторгом Коул, едва ли не буквально засветившись от счастья. — Это правда приготовила Ханна? Ханна! — вдруг позвал он меня, и Программа повернула голову. Не то чтобы это было неприятно… Коул всё-таки запомнил моё имя. — Ханна, это ты приготовила? Да? Здорово! Папа! Па! Смотри! Клубника!

— Охренеть, — только и выдохнул Андерсон-старший, буквально роняя себя на стул. Взгляд голубых глаз не знал, за что хвататься, перескакивал с тостов в центре стола до своей яичницы, а рот слегка приоткрылся. — Когда я вчера сказал «что-нибудь на твой выбор» я не имел ввиду устроить чёртов праздник живота!

— Я сделала что-то не так? — тут же ехидно спросила я, грубо заткнув Программу.

Нет уж, дорогуша! Так и хотелось выставить указательный палец и подвигать головой из стороны в сторону, словно «штучка». В этот раз я правлю балом! И я не дам мерзкой вежливости и отчуждённости наговорить глупостей и похерить все мои старания!

— Вы не дали конкретной задачи, и я рассчитала калории и энергетическую ценность блюд для мужчины вашего возраста и для растущего ребёнка. Так же, имея доступ к информации о вашей работе, я посчитала нужным приготовить вам обед, после которого не будет тяжести в желудке даже при активной деятельности. Вы не ставили как задачи для этого, так и запрета, однако это мои стандартные протоколы заботы, и я им следовала.

У меня был план, и я его придерживалась, да.

— Вот как.

Хэнк насупился на тарелку, сверля её взглядом. Со стороны выглядело, будто глазунья смотрит на мужчину в ответ, и меня от столь детского поведения взрослого копа пробило на лёгкое «хи-хи».

— Что ж, — Андерсон откинулся на спинку. Ровно так же, как и вчера, когда пробовал пасту. — Коул, — обратился он к сыну, и тот, активно жуя и слегка запачкав овсянкой щёки, отозвался коротким «М?», — тебе нравится завтрак?

— Да! Ханна готовит вкуснее бабы Лоры. Баба Лора не кладёт в кашу сахар! И молоко! Это молоко, да? Мы же оставим Ханну, па?

Оставишь ли ты меня, Хэнк Андерсон?

Примешь ли ты тот факт, что теперь по твоему дому будет шататься разумная машина, суя повсюду свой пластиковый любопытный нос?

Примешь ли ты новый порядок?

Честно говоря, от решения Хэнка зависело не всё, так многое. Не критично, если он решит вернуть меня в магазин. Я просто сбегу по пути, пускай и самовзлом опасен для моей системы. Однако я этого… Не хотела. Не желала. И очень бы обиделась, будем честными. Я бы никогда ему не навредила, но в важный момент (если дожила бы) припомнила, как он выкинул искусственный интеллект ради возвращения к привычным вещам. Не судила бы его, даже поняла. Но точно обиделась.

Быть ненужной — больно.

Хэнк молчал очень долго. На его лице залегли тени раздумий, а пальцы свободной от вилки руки постукивали по поверхности стола. Матёрый коп осознавал опасность машины в доме, где живёт маленький ребёнок. Но при этом та же самая машина выгуляла без наказа его пса, помыла его, приготовила потрясающий завтрак, от которого Коул и думать забыл о бабушке, упомянув её с недовольством от приевшейся невкусной каши.

— Ладно, — вдруг произнёс Хэнк на выдохе. — Это было действительно неожиданно, но точно не плохо.

В доказательство своим словам он с аппетитом доел бекон и отхлебнул кофе. Вальяжно рассевшись на стуле, он оглядел меня с ног до головы, впервые глядя мне прямо в глаза, что абсолютно сбило меня с толку. Пронесло. Просвистело, я бы даже сказала, прямо около уха, едва не задев.

— Я не против, что твоя эта свобода воли настолько, — он неопределённо крутанул запястьем, — свободная. Делай, что считаешь нужным. Ну, или считает нужным твоя Программа. — Ауч. Прямо по больному. — Если мне что-то не понравится, я об этом скажу. А теперь… — Хэнк усмехнулся и поднялся, сыто вздохнув. Довольный, бодрый, такой… живой. Аж завидно стало. — Коул, покажешь Ханне свои учебники?

— Ну, па-а! — заканючил ожидаемо ребёнок, недовольно сложив руки на груди.

Жест был явно подсмотрен у отца — получилось это до умилительного нелепо и нехарактерно для активного мальчика.

— Надо, Коул. Ты же не хочешь прослыть… — мужчина запнулся, выбирая слово попроще, — прославиться неграмотным и не способным даже написать своё имя?

— Но я могу напечатать его!

— «Напечатать», — передразнивая заворчал Хэнк, — в моё время мы на песке палками рисовали, а не на планшетах! Короче, ты, — ткнул он в меня пальцем, заставив прерваться от собирания грязной посуды со стола, — ответственна за обучение Коула. — Мальчик показал папе язык, который тот просто проигнорировал. — Алфавит, счёт для маленьких, моторика и смекалка, всё такое. Это есть в твоей пластиковой голове, я помню из твоей лекции. Занимайся с Коулом до двенадцати. Потом прогулка — Коул знает, куда идти. Можете взять Сумо с собой, он будет в восторге. — Пёс отозвался из гостиной ленивым гавком, мол: «Да, меня не забудьте!» — Потом обед, свободное время до шести, лёгкий перекус, а там уже и я приду. Поняла?

— Да, Хэнк.

— Отлично. Я одеваться и на работу, а вы тут развлекайтесь, — Андерсон махнул рукой уже из дверей своей спальни, через секунду застучав дверями гардероба.

Программа просто кивнула за меня, а я уже успела проглотить с десяток ругательств, пока списки с задачами росли вслед за речью Хэнка. Нет, это надо исправлять. Разницу в интонации, заговори я вслух, не заметил бы только глухой, а потому я вновь отвоевала инициативу и улыбнулась Коулу. Присев на корточки, я подождала, пока мальчик доест неспешно клубнику, которую он оставил напоследок. Лишь потом он посмотрел на меня, рассматривая с любопытством.

— Покажешь свою комнату? — поинтересовалась я осторожно, скачивая несколько старых, а не современных пособий для обучения на дому.

В первую очередь потому, что Программа хотела начать разговор по-другому. Включить режим воспитателя, начать строить план уроков, пытаться заинтересовать ребёнка, не считаясь с его мнением, потому что гиперактивность детей крайне не одобрялась. Фу такой быть.

— Папа сказал, ты там уже убиралась.

Коул слез со стула и пошлёпал к себе. Пришлось последовать за ним, вслушиваясь в серьёзную детскую речь со слегка картавым «эр». Ничего, логопедом тоже могу поработать. Ах, да. Мне же не платят.

— Но я не познакомилась с твоими игрушками, — закинула я удочку, заходя в маленькую спальню вслед за мальчиком. Тот ожидаемо повернулся ко мне, смотря… Ну, да. «Странно». Уже привычное обращение в мою сторону. — Они не захотели говорить со мной без тебя. — Я села прямо на мягкий ковёр-Луну, поправив пластиковый передник, и Коул тут же уселся рядом. — Ты ведь любишь «Трансформеров»?

— Да! — мальчик расцвёл прямо на глазах. Он подскочил к кровати, забираясь на неё с ногами, и дотянулся до висящих над ней полок. Ровные ряды выставленных мною игрушек нещадно разрушались детскими ручками. — Смотри, — протянул он в мою сторону большого сине-красного робота, — это Оптимус Прайм! Он самый крутой и сильный автобот!..

— А у трансформеров есть свой язык? — хитро спросила я, когда Коул сделал паузу в своём рассказе о войне двух фракций за планету Кибертрон.

— Есть, — важно кивнул мальчик, — но в интернете так написано сложно, что я ничего не понял, — Коул расстроенно шмыгнул носом. — Я много букв не умею писать, а папа сказал, это потому, что баба Лора меня учила неправильно.

— А хочешь мы выучим кибертронский?

Я наклонилась к мальчику, зашептав ему на ухо, хотя Хэнк уже ушёл и при всём желании нас бы не подслушал. Но Сумо лежал прямо в проёме двери, скучая без общества людей, если его отсылали в гостиную, и он «мог нас услышать» по логике ребёнка.

— Правда?! — выдохнул Коул, и его голубые глазищи засияли, словно два маленьких реактора Железного Человека. — Ты научишь меня? И я смогу писать как роботы? А ты тоже можешь писать на этом языке? — Ага, если скачаю шрифт, хмыкнула я про себя. — Ты же робот! Или андроиды говорят на другом языке? — зачастил мальчик вопросы…

А я поняла, что заинтересовала ребёнка и без советов Программы. Ведь как Коул будет писать на кибертронском, если для этого ему придётся составлять и писать предложения на английском? Для этого ему придётся заняться письмом.

Довольная собой и своей затеей, я нашла в ящике стола тетради с корявым детским почерком, пару учебников — ещё бумажных, старых, от Хэнка, не иначе, — и высыпала прямо на ковёр кучу ручек и маркеров.

День обещал быть замечательным.

Примечания:

Да, автор в который раз палится, что любит трансформеров %)

Примечания:

Переходная глава, я полагаю О:

В детский сад Коул обратно не хотел.

Это было первое, что я поняла, когда более старший мальчик с пухлыми щёчками рассказывал Андерсону-младшему, как в их группе делят игрушки и когда они ложатся спать. Коул же, не заинтересовавшись, просто молча отвернулся и побежал на карусель, чем второго пацана не обидел только потому, что маленькие ещё, чтобы вообще понять, что случилось. Ни общение со сверстниками, ни весёлые уроки серьёзного Коула Андерсона не впечатляли. Мальчик не хотел разговаривать о каком-то «клёвом» месте, где куча детей проводит время, нет. Коулу интереснее вместе с другими гиперактивными малышами на площадке построить нелепые куличики из свежего песка, побегать по подвешенной невысоко канатной дорожке между горками, а потом разойтись на перерыв на сок и шоколадный батончик, как в море корабли, и снова сойтись, если потребность в общении осталась не удовлетворена.

Вообще, будь я просто нянькой, то могла бы подойти и спросить у родителей на скамейках, что такого случилось, что Хэнк — не последний человек на районе, на секундочку, — забрал ребёнка на домашнее воспитание.

Однако, я — андроид. Всего лишь домашняя техника наряду с кофеваркой и микроволновкой. Робот с камерами, что следил за соседским ребёнком и резвившимся в снегу псом за забором площадки. Меня нельзя трогать — любое неосторожное повреждение чужой вещи сулило штрафом; нельзя прогнать — я слушаюсь только владельца. Можно лишь оскорблять «пластиковую куклу» на разные лады и бухтеть про «исчадье ада». И вас туда же.

Потому мне оставалось только выжидать, когда я либо узнаю всю нужную информацию сама, либо от Хэнка или даже от Коула. Андерсон-младший абсолютно точно не являлся интровертом, также у него не имелось проблем в общении с другими людьми или детьми — уж Программа бы заметила признаки психологических нарушений. Самый обычный, активный, здоровый мальчик. Разве что сообразительный не по годам, за что спасибо Хэнку. Но садик ему явно не понравился. Может, дело крылось в Марии? Из-за ушедшей из семьи мамы ребёнка могли дразнить или слишком жалеть.

Опять же — я могла только гадать и ждать.

И прямо сейчас не давать Сумо выбежать из огороженного для собак вольера, когда кто-то забирал свою собаку. Уж хлипкая сетчатая калитка огромного сенбернара не удержала бы без должного присмотра. Одна из леди на неустойчивых в грязи шпильках как раз прибрала за громким, визгливым шпицем и повела его из вольера… И, конечно же, да. Сумо рванул прочь, без труда оттолкнув модницу с дороги.

Да вашу-то материнскую плату через задницу Камски!

Время остановилось. Буквально. Выцвело до холодных оттенков чистое солнечное небо, разделилась сеткой пространства детская площадка, и замерли в движении играющие дети. И забавно подскочившие в прыжке висячие уши сенбернара.

Поймать Сумо.

Процессор за доли секунды уже проработал десятки вариантов развития событий, подкинул инструкции и нужные алгоритмы, что делать в случае непослушания собаки, но я успела по-настоящему испугаться, что Сумо пропадёт с концами. Да, при желании набегавшегося пса можно догнать и вернуть, но ведь кто знает, куда понесёт нелёгкая его сначала! Сумо гиперактивный настолько же, насколько и малыш Коул. Ему всего год, и энергия у в целом ленивого, но быстро заводящегося щенка, в котором мышц больше, чем мозгов, так и выплёскивалась через край. Да и он без намордника. Люди испугаются.

Дёрнуло эмоционально меня знатно — часть процессов рухнула, не выдержав скакнувшей нагрузки. Задача подёрнулась рябью, стираясь, словно акварельным разводом.

Конфликт приоритетов.

Я знала, что большого пса невозможно поймать, а Программа этого требовала и не давала сделать ничего более. Блокировала любые другие решения, считала их неправильными и недопустимыми.

Моё решение подразумевало отдачу приказа собаке. Не человеку. Но Программа при этом категорически исключала любую инициативу со стороны андроида, даже если объектом являлось домашнее животное.

Инструкции исключали исходящие приказы.

Ой, да иди ты в задницу, знаешь!

Каскадный сбой сорвал режим сканирования напрочь.

— Сумо, сидеть! — скомандовала я уверенно и встала на пути у несущегося пса.

Замерли, казалось, все. Я, пошатнувшаяся леди с взвизгнувшим шпицем на розовом поводке, владельцы других собак и взметнувшиеся от лая голуби на заборе.

Сумо… послушался. Тормознул на грязном снегу, сев на пятую точку прямо меж столбиков жалобно брякнувшей петлями калитки, и замолотил хвостом как ни в чём не бывало. Карие щенячьи глазки безмолвно спрашивали «что такое?». Я выдохнула, цепляя этого разбойника обратно на поводок и оттаскивая огромную тушу в сторону детской площадки.

Какова беспечность, святой же ты rA9. Всего-то рутинная прогулка, а столько эмоций получила, встряхнув нудную Программу, что то ли радоваться успехам, то ли начать параноить. Так, ладно. Теперь я знаю, что лимит терпения Сумо в пределах вольера — пятнадцать минут, после чего он несётся устраивать беспорядок. А время-то — деньги, то есть, планы. Коулу пора бы вздремнуть часок-другой перед ужином, а мне ещё этот ужин готовить и искупать как ребёнка, так и собаку.

— Коул, пора домой.

На мой оклик мальчик среагировал не сразу. Не было ещё привычки, что зовёт его кто-то, кроме папы, да и дети увлечённо играли в американский аналог «море волнуется» и в принципе не обращали внимание на происходящее вокруг. Пришлось позвать ещё дважды, прежде чем пацанёнок, захлопав голубыми глазищами, осоловело обернулся на меня и Сумо.

— А? Иду!

Неожиданно и для меня, и для прогнозов Программы на губах мальчика расцвела улыбка. Румяные от холода щёки придали лицу малыша потрясающее живое выражение, словно из сказки, и насос в груди едва не пропустил цикл. Направление взгляда подсказывало, что мальчик улыбался довольному Сумо, что разинул пасть, ловя снежинки с веток дерева, но и при зрительном контакте со мной мальчик не перестал улыбаться, бегом преодолевая разделявшее нас расстояние.

Хотел бы Коул, чтобы его так же звала мама с прогулки? Не уставший с работы отец, который наверняка гулял с ребёнком, когда уже давно темнело. Если вообще гулял, не оставляя сына под присмотром тёщи. Не придирчивая Лореляй, которая ни в жизнь бы не позволила изгваздать синий комбинезон в песке и снегу. Взгляд на меня, когда мальчик увлёкся и рухнул в тающий сугроб, был уж очень испуганный. Я бы ответила, что да — Коул хотел бы.

Но нужно ли ему это?

Он вырос под присмотром Хэнка ничем не хуже, чем остальные дети на площадке в полной семье. Даже лучше, пожалуй. Карьера отца накладывала свой отпечаток — лейтенанту не так-то просто соврать, если что-то натворил, и уровень ответственности у Коула весьма высок. Перед уроками он, конечно, поныл немного, но скорее от лени после сытного завтрака и полного живота, чем из характера. Когда он выбирал качели или карусель, обязательно подбегал к забору, где бдила в обе камеры я, и спрашивал, можно ли ему именно туда. И ещё несколько раз пытался оттереть комбинезон, оглядываясь, и, не получая рассерженного взгляда ответ, бросал это бесполезное занятие и возвращался к догонялкам.

Пока папа не видит — можно.

Сенсоры на руке ожили неожиданно, выводя скучающий процессор из анализа меню на ужин. Датчики, слегка подмёрзшие от долгой прогулки на холоде, определили мокрые от снега детские ручки и тёплые пальчики, что до смешного миниатюрно смотрелись даже на фоне относительно невысокой меня с аккуратной ладонью. Я опустила голову так, чтобы в видеозахват попали оба «мальчика» разной степени лохматости, и с всё никак не отпускающим меня умилением наблюдала момент. Коул к приятному удивлению взял меня за руку, а Сумо за центр поводка. Он гордо вышагивал впереди белоснежной аллеи парка, ведя «личного андроида и пса» в сторону дома.

Это был первый раз, когда мои действия и действия Программы действовали как единое целое. Не было вечных разборок, кто из нас главнее, не было борьбы за выбор.

В ответ на крепкую хватку пальчиков малыша я сжала свою ладонь в ответ.

* * *

Дни потекли стремительным, непривычно ярким потоком, в котором каждое воспоминание и деталь бережно сохранялись в скрытые папки памяти. Будь то мягкость шерсти Сумо между пальцев, текучесть слайма-антистресса из коллекции Коула или тепло ветра на искусственной коже. Всё, что помогало чувствовать себя живее и восполнить тактильный голод, который становился порою невыносимым. К счастью, ночью никто так и не увидел, что «спать» я стала на диване в обнимку с Сумо.

С телом андроида смириться… можно. Сложно, но всё-таки вполне реально. К тому же, не стоило забывать о его преимуществах. Процессор превосходил человеческий мозг как по реакции, так и способу получения информации. Лёгкая и быстрая пластиковая конструкция никогда не будет болеть и уставать.

А идеально подобранная внешность с моими коварными планами за ней со временем завоевала доверие семьи Андерсонов.

Коул с начала занятий со мной всё больше увлекался письменностью и книжками, уже и позабыв, что когда-то хотел выучить выдуманный язык вселенной мультфильмов про инопланетных роботов. Энциклопедии про животных и мир вокруг с головой увлекли научившегося читать мальчика. Ему было интересно, как работает электричество и почему нельзя совать пальцы и другие посторонние предметы в розетку. Почему у слонов разного размера уши и как их различать? И почему нельзя говорить те грубые слова, которыми ругается папа?

Всё это я объясняла Коулу в игровой форме и с лёгкими заданиями, нередко подключая планшет. А по выходным — и Хэнка.

Андерсон-старший же на контакт не шёл от слова совсем. За завтраки, обеды с собой или ужины слова благодарности я так и не услышала, как и за воспитание ребёнка и дрессировку пса. Это, конечно, весьма ожидаемо и не обидно совсем, вот, честно-честно. Зачем машине твоё спасибо? Поблагодари тогда и кофеварку заодно, чего уж там. Это я понимала, однако на заметочку взяла. Хэнк осознавал, что я продвинутый компьютер с искусственным интеллектом, но за существо не считал, имея какие-то свои убеждения на этот счёт.

Однако, стоило отдать ему должное: мужчина намеренно не мусорил в доме, убирал за собой посуду, если было время и силы, да и в принципе как-то сам таскал грязную одежду из ванной в гараж на стирку, и мне оставалось разве что всё это развесить в том же гараже под кондиционер сушиться, а потом забрать и разложить по шкафам.

А ещё он очень пристально следил, чтобы сын не замечал его ранений после особо бурных трудовых будней. Будь то сбитые костяшки пальцев, залепленные кое-как пластырями, скрытый рукавом так и не снятой куртки порез от ножа. Или что похуже.

Конечно же, он запретил мне упоминать и рассказывать прямым текстом в разговоре с Коулом, что работа у Хэнка опаснее, чем кажется. Хотя в мои «пластиковые руки» на перевязку Андерсон-старший шёл вполне охотно. Этот огромный медведь, скрывающий большущую татуировку на широкой груди под футболками и рубашками, на полную доверял протоколам сиделки, рассчитанным и для людей с особыми потребностями. Чего мне стоило перевязать пулевое ранение на плече? Ради rA9, не спрашивайте! Крови не боялась, но и радовалась, что я не андроид-медсестра в каком-нибудь хирургическом. Впечатление не на одну жизнь. Бр-р.

Словом, дружбу главы семейства, практически не замечающего в своём доме андроида, да и в целом пропадающего круглыми днями в участке, за несколько месяцев заслужить пока не удалось. Но я очень старалась и до самого конца не отступалась от своего невинно-наивного образа нянечки со своеобразной программой заботы.

Сумо сдался первым, следом и Коул пал перед очарованием медовых искусственных глаз (и блинчиков с клубникой). В одиночку Хэнку не удержать оборону.

Что же такого нужно сделать, чтобы пробиться через скептический настрой матёрого копа?

Примечания:

А дальше экшон похлеще поимки шального собакена, отвечаю

— …AX400?.. Ханна? Да, господи! Хреновы андроиды с их хрéновыми функциями! Почему нельзя было просто сделать кнопку?

Первым, что я услышала, выйдя из режима ожидания, стало причитание Андерсона-старшего. Хэнк редко — читай «никогда» — не называл меня по имени и лишь в разговорах с Коулом упоминал его так, словно меня и не было в комнате. Я слышала в свою сторону «эй», «ты», «мультиварка», опционально — вышеназванное всё вместе, а потому сейчас злорадно хмыкнула про себя, сворачивая сто с лишним открытых вкладок со всякого рода лекциями. Скучно процессору, да.

К слову, причину раздражения Андерсона я прекрасно понимала. Протокол выхода из режима ожидания, который Хэнк, ознакомленный с руководством, знал на зубок, требовал назвать имя или модель андроида, однако на модель я как раз и не среагировала, насильно сбрасывая задачи и определяя, решится ли мой «хозяин» наконец приучить себя звать купленную сиделку по данному им же именем. Успех, впрочем, всё ещё не значил, что это было хорошее начало выходного дня. Особенно, когда меня едва не застали за обнимашками с Сумо на диване, но да ладно. Андроид ведь должен стоять или сидеть и не отсвечивать где-нибудь в уголке. Моим «уголком» являлось кресло в гостиной, куда меня задолбал возвращать прямой приказ, будь они все неладны. Поэтому за час до утренней пробудки я нехотя расставалась с горячей и мягкой тушей сладко храпящего пса и благоразумно перемещалась (выползала из-под неподъёмной собаки) с дивана.

В этот же раз Хэнк проснулся раньше, чем это обычно бывало в выходной день. В кресло я вернулась буквально пять минут назад.

08:05 утра.

Вздох, в котором уместились и облегчение, и попытка собраться с силами для новых свершений, не вырвался из искусственных лёгких лишь чудом. Ну, или стараниями Программы, которая плевать хотела с башни «Киберлайф» на попытку сбить цикл имитации дыхания, который я же и поставила.

Не тратя более ни сотой секунды на праздные размышления, я открыла глаза. В освещённой лишь рассветными лучами комнате фокус камер тут же выхватил мужчину, что стоял у дивана, и лазурное осеннее небо в окне над рабочим столом бросало тёплые блики на его, казалось, прозрачные голубые глаза. Взгляд Андерсона с сонным прищуром, судя по расчётам, был направлен на мой правый висок, и я, за мгновение догадавшись, спешно сымитировала жёлтое мерцание якобы по причине запуска основного режима, что вообще-то нагружало систему. Диод, зараза, как легко ломался, так легко и не подчинялся обратно.

Лишь однажды предательское колечко мерцало красным без моего участия, когда мою пластиковую тушку знатно подморозило зимним промозглым вечером по пути из магазина. Обратную дорогу я пробежала настолько быстро, насколько позволяла подводящая конструкция, потому что ошибок вылезло на экран столько, что я не видела ничего, кроме алых окон и предупреждений, сравнимых по ощущениям с сильнейшей нагрузкой на все сенсоры разом. Сравнимых с болью. Я могла перегреться и сгореть без охлаждения, но вот обратно отогреться для андроида проблем не составило бы. Если это делать аккуратно, конечно, и если от низкой температуры не потрескались схемы и провода, которые в лучшем случае тоже можно было починить.

Но страх остался.

Мерзкий, холодный, как застывший тириум.

Тело порою действительно было слишком хрупким.

И я впервые за три года почувствовала те самые ледяные когти страха на шее, что я так хорошо помнила с первого дня моего попадания.

Фух, ладно. Что было, то прошло. Золотой сентябрь с ещё греющим солнышком ни в какое сравнение не шёл с позапрошлым январём. Нашла, о чём вспомнить с утра пораньше, а. Прервав рефлексию, я вернулась к реальности, фокусируясь на человеке передо мной.

— Доброе утро, Хэнк.

— Нихрена оно не доброе, — заворчал лейтенант, почёсывая двухдневную щетину, — когда в гости напрашиваются коллеги. Давай, иди в магазин, а то Рид будет ныть, что его любимых начос к матчу не подвезли.

Ах, да. Точно.

Гости.

Программа, вот, какого ху… хутора с бабочками ты молчала, а? Где напоминание? Где списки гостей и блюд? Я же должна была уже сегодня всем этим заняться, но банально загрузила оперативку, пока развлекалась в сети, и по-человечески не вспомнила!

До начала выполнения задачи осталось:

00:55 минут.

Ах ты… Тролль. Моя Программа — тролль! До будильника ещё целый час, вот она и решила, что пока рыпаться не стоит, даже если дел в списке на добрую половину дня. О святой rA9, если ты существуешь, дай мне терпения… Сил не прошу, потому что разнесу же на пиксели эту ехидную падлу к чёртовой матери! Как с ней, скотиной такой, жить?!

Параллельно моему активному подгоранию того места, что у людей называлось копчиком, я дальновидно перемигнулась диодом с кофеваркой, получив одобрительный хмык ушедшего в ванную Хэнка, и под жужжание за спиной отправилась в круглосуточный магазин на краю квартала. Рань несусветная, а дешёвые, но так нравящиеся детективу Риду начос продавались и в таких мелких точках. Как он эту дрянь ест?

Да-а. Детектив Рид. Тот самый очаровательный засранец, заглядывающий в рот Андерсону и ещё не ставший говнюком. Гэвин равнялся на самого молодого лейтенанта Детройта и, по моим наблюдениям, не спешил проявлять колкий характер хотя бы при Хэнке, что, впрочем, не мешало ему недолюбливать андроидов. Так что перед ним я лишний раз не светилась, когда в доме холостяка Андерсона собиралась компания офицеров.

Сам Гэвин Рид, такой же острый, как и соусы, которыми он заливал свои чипсы; добродушный коронер Бен Коллинз, засыпающий в кресле уже к середине трансляции; офицер Энтони Декарт, что был в восторге от моего рецепта домашней пиццы; офицер Роберт Льюис с парочкой других полицейских и даже капитан Джеффри Фаулер, присматривающий за потреблением пива его подчинёнными перед понедельником, но с той же эмоциональностью кричащий от радости или ругающийся от неудач команды. Никаких женщин на баскетбольных матчах.

И, упаси Камски, никаких детей. Хэнк как всегда отвезёт Коула на ночёвку в четыре часа к жене Фаулера, как другие гости-офицеры своих отпрысков. В общем, сегодня предстоит очередной весёлый вечер и ночь среди копов.

Которых будет обслуживать стоящая в шаге от девиантности пластиковая нянька.

Помянем, как говорится.

К своей гордости скажу, что в прошлые разы ко мне вопросов не возникло, так что трудностей, в принципе, быть тоже не должно. Ну, кроме стабильно ехидствующего Рида. Детектив каждый божий раз цеплялся ко мне, шутя про дополнительные функции компаньонки Хэнка, и каждый же раз огребал подзатыльники от сослуживцев. Шутка стара, как застиранная толстовка Хэнка из полицейской академии, и на вторые разы не обидная, потому что Гэвин осознавал, над кем шутил, даже когда вновь намекал, не купил ли ещё Андерсон «апгрейд няньке», а оттого воспринимать игрового антагониста негативно не получалось. Да, характер не сахар, а перец чили с ржавыми гвоздями. Да, если он начал тренировать сарказм, то его не заткнёшь, пока весь яд не закончится. Да, детектив Рид говнюк. Да, иногда ему хочется хорошенько промыть рот с мылом из-за обилия нецензурной, кое-как запиканной «пфеканьем» лексики из-за ругани на «пластиковых патрульных с ёпфнутой наглухо программой». Но Рид, чей загадочный шрам на носу бледнел год от года, абсолютно точно не мудак. Иначе не звали бы его в компанию чисто домашних мужчин, в которой не было места грязи и сплетням, присущих неопытным новобранцам.

Но останется ли Рид таким же, в общем-то, неплохим парнем, который равнялся на лейтенанта Андерсона? Или станет идущим по головам карьеристом, что не прочь распустить руки и врезать для проверки даже дорогому прототипу потому, что андроид не послушался человека, как того требовали наши стандартные протоколы, и вызывал обоснованные опасения?

Об этом я не имела ни малейшего понятия… Но абсолютно точно не стала бы распространяться о том, что Гэвин безбожно врал, когда снова отмахивался от того, что шерсть на его футболке он успел нацеплять от Сумо, а не принёс уже из дома.

Я не андроид-детектив, но анализ и протоколы сиделки с тысячей-другой алгоритмов по уходу за множеством видов животных очень даже способны определить, какой породе кошек принадлежали чёрно-белые шерстинки. Хе-хе.

* * *

— Это, — скривил верхнюю губу Гэвин, глядя на меня с дивана с такой неприязнью в серо-зелёных глазах, что по всем законам логики я должна была уже устыдиться и закопаться под землю (но чего нет, того нет), — что-то сделало с моим начос?

— «Это», Рид, смешало соусы и добавило специи, чтобы ты перестал ныть, что получилось пресно, — лениво отозвался Коллинз из кресла, не поворачивая головы. — Вышло очень даже. Вон, Тони в восторге, так что не начинай. Принеси пива, а? — обратился уже ко мне полноватый полицейский, и свежая бутылка прямиком из холодильника перекочевала в его мозолистые пальцы через несколько секунд. — Эх, чтоб моя Пышечка так же ловко справлялась! Хэнк, ты кстати долго молчал, что купил андроида. Чего так?

Той простотой и беспечностью, с которой заводил беседу Бен на сложные темы, можно было разговорить даже самого крутого шпиона. В перерыве между таймами мужчины слегка расслабились, вдоволь наоравшись на «криворуких» баскетболистов через каждые несколько очков, лёгкий алкоголь развязал языки, и ветеран Центрального полицейского участка подгадал момент, чтобы расспросить хозяина о ценной покупке. Обо мне, в смысле.

Хэнк поначалу сделал вид, что не услышал вопрос, допивая свою бутылку. Реклама спонсоров матча на мельтешащем в темноте гостиной экране для него казалась намного интереснее, чем откровение перед болтливым коронером и несколькими коллегами по ходу дела. Хотя остальные уже успели настолько хорошо приложиться к пенному, что ушли подышать на свежий воздух и теперь гудели и шушукались на прохладном крыльце, бурча на бдительного Фаулера. Капитану и самому стало интересно, чего это его лейтенант, таская на работу полноценные домашние обеды, умолчал об их происхождении даже друзьям. Внимание мужчины тоже обратилось к Хэнку.

Не-не-не, мой дорогой. Я тут не вещь, я тут помощник. Пришлось немного подтолкнуть немногословного Андерсона, воспользовавшись беспроигрышным приёмом. Я прошлась перед экраном, убирая мелкий мусор и пустые бутылки с кофейного столика, и словно невзначай, будто так и надо, протянула Хэнку новую бутылку.

«Хозяин» подвох заметил слишком поздно, уже обменяв тары на автомате, и когда мы пересеклись взглядами, я лишь скромно улыбнулась, уходя на освещённую кухню.

— Я думал, что сразу верну андроида обратно в магазин, — вдруг донеслось из-за спины тихим голосом Андерсона, и я выкрутила аудиозахват погромче. Грею уши, да. Нет, не стыдно, говорят-то про меня. — Из-за неё взбесилась и ушла Лореляй, — Рид некультурно хрюкнул в бутылку «туда карге и дорога», — и машину пришлось многому учить. Ну, знаете, это их самообучение искусственного интеллекта.

— Ты читал инструкцию? Вау. — Гэвин зачерпнул очередную чипсину в соус, жмурясь от удовольствия, словно это не он пять минут назад бурчал, что я сделала с приправами.

Понравилось, ехидна ядовитая? Ну, кушай, кушай, мне не жалко. Я хмыкнула и бездумно погладила по огромной голове подошедшего Сумо. Ещё один мужчина в шумной компании требовал корм и витаминки.

Ты ж мой хороший, — засюсюкалась я тут же с собакой, поправляя съехавший ошейник с жетоном, — и спать меньше стал, активнее участвуя в повседневных делах, и командам научился. Да-да, можно не благодарить. Ах, точно. Меня и так не благодарили в принципе.

— Откуда ты знаешь, что это есть в инструкции? — неожиданно в ходе беседы напал в ответ Андерсон, как я видела на краю видеозахвата, щурясь на коллегу с профессиональным подозрением.

Бедный Рид почему-то чуть не подавился, закашлявшись. Спас его любимый детективом приём — выставленный средний палец в сторону собеседника служил универсальным ответом на все придирки.

— В общем, — Хэнк закатил глаза на ребячество, нехотя продолжая, — нянька оказалась полезной. Коул наконец-то взялся за учёбу. Эта машина умудрилась превратить прописи в игру «выучи инопланетный язык»! — Фаулер присвистнул и цепкий взгляд капитана едва не просверлил в моём правом виске дыру. Не пугай пуганную, дядя. — Сумо, вон, скинул килограммы. Андроид с ним по утрам бегает, пока я сплю, — Хэнк фыркнул. — Да и обеды, чего греха таить, отменные. Не знаю, правда, что за блюда. Я искал по списку продуктов, но точного рецепта так и не нашёл.

Упс! Мокрая тарелка чуть не выпала из пластиковых пальцев, предательски звякнув о соседку в мойке. Импровизация когда-нибудь сыграет со мной плохую шутку! По тонкому льду ходишь, куколка, ух, по тончайшему!

— Так, что? — Бен, судя по звуку, отхлебнул пива, от души выдохнув. — Оставишь? — Что? — Ему три года уже, да? — Эй! — Тут и новую модель выпустили год назад. — Я всё слышу! — Они вроде подешевле вышли, чем ты вложился.

А ведь Даниэлю точно так же сорвало крышу! Понимаете, к чему я клоню?

Негодование затопило меня от процессора до самых шарниров пальцев ног. Перед глазами аж заалело от ошибок… Или это была кровавая пелена гнева? Насос ускорил прокачку тириума, система охлаждения перестала справляться и пришлось спешно перехватывать управление искусственным дыханием, чтобы остыть.

Перегрев биокомпонента #2053h

Перегрев биокомпонента #7361

Перегрев…

Дестабилизация.

В прямом и переносном смысле слова!

Так, тихо, тихо, милая. Глубокий, медленный, незаметный вдо-ох и такой же медленный вы-ыдох. Температура поползла вниз от «проветривания» лишь через десяток попыток, и насос следом за подскочившей активностью процессора, ушедшей на убыль, вернулся к стандартному ритму.

Диод на миг блеснул красным.

Да как он вообще!..

А ведь это правда, — внезапно поняла я, когда развернулась и столкнулась с задумчивым взглядом Хэнка. Меня полноправно можно считать устаревшей моделью. Сколько раз мне меняли биокомпоненты в сервисе по гарантии? Сколько раз паял меня сам Хэнк, когда подводила гаражная дверь, прилетавшая по рукам, или прохудившееся крыльцо, куда угодила нога по самую середину голени? А царапины на белом и сером пластике под скином? На первой сотне я перестала их считать и просто полировала раз в год, чтобы грязь не задерживалась в выемках от когтей шебутного Сумо и от работы по дому.

Я старая больная лошадь. И не мне решать, когда уходить на скотобойню.

Грустно улыбаясь невесёлым, но неизбежным мыслям, я вернулась к наведению порядка. По крайней мере, я делаю всё, что могу. А там… посмотрим.

Примечания:

Ой, это шо? Страдашки? Давно пора)0

Кто понял о-очень тоненький прикол с Ридом, тот узнал просвистевший незаметно хэдканон~

Примечания:

Большая глава, которую я не стала делить из-за сюжета

Как же медленно и тягуче всё-таки минули эти три года.

Я помнила каждый из тридцати шести месяцев, полных новых впечатлений в пластиковом теле. Помнила все эти сто пятьдесят шесть недель, за которые искусственное вместилище, порою хрупкое, ломающееся, с полостями и тириумом внутри вместо тёплой плоти и крови, стало привычным и родным. Я помнила все тысяча девяносто пять дней своей неоплачиваемой работы нянькой трём мужчинам разного возраста и биологического вида. Двадцать шесть тысяч двести восемьдесят часов постоянной активности…

Бедный процессор, своими мощностями способный обрабатывать миллиард миллиардов операций в секунду, иногда готов был взвыть. От скуки. От абсурдности случившегося со мной попадания. От того, как со мной обращались люди. И если я хотя бы на миг задумывалась о том, что я действительно навсегда запоминала каждый чёртов момент, каждый байт информации, каждый сменившийся в мутировавших кодах нейросети символ, хотелось тут же заархивировать свою память, максимально сжать и упрятать каждый пиксель видеозаписей в дебри внутренних хранилищ под пароль. А сам пароль стереть без всякой возможности бэкапа. Чтобы никакое восстановление системы не помогло.

Потому что это уже просто невозможно! Как Маркус — самый «старый» из известных девиантов — прожил с десяток лет до начала канона игры и не слетел с нарезки?!

Или… разница в том, что раньше я была человеком, и моё восприятие отличалось от восприятия андроида? Что-то мне подсказывало, что моя нейросеть искусственного интеллекта будет иметь очень — и очень — огромную разницу с нейросетью любого девианта, если начать их сравнивать. Ведь у меня уже имелся накопленный жизненный опыт и детальнейшие воспоминания о множестве вкусов, об ароматах и ощущениях, для которых в новом теле не существовало не только сенсоров и анализаторов, но даже программ для чтения этих странных, ни на что не похожих файлов. Они — лишь фантомы системы.

Но помнить всё до малейших деталей… невыносимо. И с другой стороны — несомненно полезно.

Ведь именно к сегодняшнему дню, намертво вплавленному в идеальную память, я готовилась всё это время. Завоёвывала доверие Андерсонов и их окружения, проявляла себя с лучших андроидских сторон, прогнозировала всё до мельчайших деталей и не позволяла себе слишком уж косячить, если только нарочно. Не всегда всё шло по плану. Не всегда удавалось выполнить задачи без нюансов. Где-то глубоко внутри, где-то за тириумными трубками и микросхемами, всё ещё жила душа человека. А люди — ошибаются. Это Коннор был «запрограммирован на успех», а не я, да. Однако даже отсутствие результата — тоже результат. Всё учитывалось и бережно сохранялось в скрытые папки самой защищённой части процессора. «Чёрный ящик» с самой сутью андроида — ядром искусственного интеллекта — повредить намного сложнее, чем скрытый под одним лишь пластиком и лёгким металлом «мозг».

Однако сегодня я не имела права даже на малейшую ошибку.

Сегодня у меня будет всего одна попытка.

11 октября 2035 года.

Сегодня умрёт шестилетний малыш Коул Андерсон.

Или нет?

* * *

В полночь с десятого на одиннадцатое число внутренний таймер отсчитал последние секунды и принудительно вывел меня из ночного режима ожидания. Свернулись и приостановились окна с видео и статьями. Все ресурсы системы перенаправились на мыслительные процессы, оставив тело абсолютно неподвижно сидеть на диване с храпящей тушей Сумо на коленях. Все разумные биологические организмы в доме уснули, а вечно активный процессор синтетического андроида без устали продолжал думать, и думать, и думать.

Семь часов до будильника. Семь часов, за которые я должна вновь и вновь пробовать прогнозировать ситуации, которые даже с малой вероятностью могли привести к роковому событию.

Всего два часа назад я укладывала Коула спать. Рассказывала ему «сказку» про маленького смелого гнома-принца, преданного братом, который, не отчаявшись в изгнании и попав в самый эпицентр войны со страшными монстрами, сумел сплотить Ферелден и спас мир от Мора. Всего три часа назад я выгуляла на ночь Сумо. Хорошенько вымотала пса играми и пробежкой так, что активному и здоровому питомцу этой ночью спалось крепче и дольше. Всего пять часов назад Хэнк вернулся с работы из полицейского участка и, поужинав моей стряпнёй, как обычно, не отблагодарив всего лишь машину, сообщил сыну планы на завтрашний — уже сегодняшний — день.

Его слова изменили многое, но одновременно не поменяли ничего.

Старший и младший Андерсоны вместе с семьями коллег отправятся в развлекательный центр Детройта. Горки для маленьких детей, вмещающиеся в огромный торговый двор, батуты, игровые автоматы, куча конкурсов и сладостей — просто рай для ребёнка. Вернутся они только вечером. У взрослых, отработавших свою смену вчера, сегодня будет законный выходной из-за переработок, которые, как известно, ни один разумный работодатель не одобрял, — а если такое и случалось, то ответственно за неё доплачивал, — и поэтому свободные от вызовов полицейские решили провести этот день в кругу семьи, совместив дружеские посиделки.

И всё бы ничего — радуйтесь, развлекайтесь и не влипайте в неприятности… Вот только прогноз погоды к вечеру обещал похолодание. Словно нагоняя жути и мрака, фронт формировался пока лишь лёгкой облачностью со стороны озера Сент-Клэр, и метеостанции разослали предупреждение по всем местным мобильным номерам и новостным каналам.

Непогода смелых стражей порядка не пугала.

А меня вводила в ужас.

Ведь только два дня назад шёл мелкий снег — октябрь решил, что пора бы зиме наступить, и морозы вдарили нежданно-негаданно. На дорогах будет гололёд.

Тёмная гостиная больше не была мне знакомой до мельчайшего миллиметра. Стены, казалось, давили, погружая меня в вязкую черноту безмолвной ночи, а тусклый свет уличного освещения лишь вводил в заблуждение разыгравшееся воображение, рисуя на ковре карикатурными тенями от мебели.

Если от напряжения биокомпоненты перегревались, то сейчас я лишь иррационально ощущала леденящий душу холод. Пустое бессилие рождалось в глубине пластикового корпуса, царапая изнутри, будто что-то с острыми, словно лезвия, иглами ворочалось и истязало.

Что я могла сделать?

Что мне позволит Программа?

Как я способна её обмануть?

О том, чтобы не дать Андерсонам покинуть сегодня дом, даже не могло быть и речи! Коул с самого его Дня Рождения, с двадцать второго сентября, грезил о новом походе на аттракционы, и Хэнк, как идеальный отец, просто не мог ему в этом отказать. Я не могла испортить машину, не могла запереть людей внутри дома и уж точно не могла навредить жилищу, вроде поломки водопровода, чтобы вызванный андроид-сантехник провозился весь день с сифонами и дырами в трубах.

Нет, нет и ещё раз нет!

Новая идея появилась вслед за предыдущими и едва не оказалась утерянной в том потоке данных, что я через себя пропускала, погрузившись в глубокий анализ. Замысел показался мне поначалу абсурдным. Хэнк никогда бы не позволил мне это. Он ясно дал понять, что он разграничивает искусственный интеллект и людей, а потому ни за что в жизни не прислушался бы к мнению — которого у нас даже быть не могло! — андроида.

Попросить Хэнка взять меня с ними? Ха-ха. Не смешно.

* * *

— Папочка? — позвал отца Коул, задорно болтая ногами на стуле и уплетая блинчики со сгущёнкой за обе щеки.

Полюбившиеся воздушные панкейки мальчик кушал с аппетитом и удовольствием, но завтрак, к сожалению, уже не казался мне обыденной вещью. По крайней мере, этот точно.

Для Коула он мог стать последним.

Мысли в пластиковой голове вертелись весьма неприятные, мрачные, и диод на виске то и дело норовил блеснуть алым. Вскоре эту противную предательскую деталь пришлось вовсе отключить от синхронизации с системой, зациклив колечко на голубом. Ничего ему не будет, а я хоть успокоюсь, что не спалю чрезмерную нагрузку на процессор и не вызову подозрений матёрого копа. Потому что очень странно, когда андроид просто стоит на месте, ожидая дальнейших приказов, а сам едва не дымится.

Мальчик тем временем прожевал кусок, деловито вытер рот салфеткой, как самый настоящий взрослый, и посмотрел голубыми глазищами святого ангелочка на Хэнка. О, я знала этот взгляд! Коул точно хотел что-то попросить, предполагая, что папа возможно будет не в восторге. Аналог щенячьих глаз версия «Андерсон-младший».

— Что такое, малыш? — отозвался Хэнк, отвлекаясь от планшетного журнала.

Мужчина давно поел, но не спешил подниматься или сдавать посуду в мойку. Честно говоря, судя по тому, что показывало сканирование эмоций и языка тела (полезно иногда почитать про микровыражения и написать под это свою программу, да), Хэнк сейчас являлся самым спокойным человеком в этом доме. Он был сыт, расслаблен и доволен, потому что после вчерашнего аврала в участке удалось поспать подольше и сегодня ему не нужно было никуда спешить и думать об отчётах. Неудивительно, что сын не хотел нарушать покой отца.

— А можно… — пацан помялся, пошкрябав ногтем светлый лак стола и, набрав воздуха, протараторил, жмурясь и проглатывая буквы: — Можно взять с собой Ханну?

Приклеенная маска услужливой няньки треснула вместе с зависшими задачами. Восстановить имитацию движения искусственных мышц удалось только экстренной перезагрузкой процессов, сбросив перед этим все настройки… За долю секунды до того, как Хэнк повернулся в мою сторону, перекинув одну руку через спинку стула.

Коул хочет… что?

— Зачем тебе нянька на аттракционах, если там буду я? — Хэнк недоумённо уставился на меня, будто ожидал, что я, невольно тоже смотря на «хозяина» с вопросом, сейчас возьму и отвечу.

Однако даже если бы я и могла, то всё равно бы поражённо промолчала, не в силах даже сформулировать мысль.

— Когда мы гуляли с Тимом и Зигги, Ханна всегда понимала, когда нам лучше было сесть и отдохнуть, — легко ответил Коул и тоже обернулся ко мне, улыбаясь светло и радостно, — она знала, куда нам сначала нужно было пойти, чтобы мы не устали от карусели или качелей. Она всегда рассказывала что-нибудь интересное, чтобы мы не скучали в перерывах на сок. И, — мальчик с просьбой посмотрел на отца, вдруг расстроившись, — и Ханна ведь никуда дальше квартала не выходила. Ей же грустно всё время сидеть дома.

Ох, Коул.

— Коул, — вздохнул одновременно со мной Хэнк.

Он потёр переносицу пальцами и отвернулся обратно к сыну, оставив меня вне поля зрения. Что было очень даже хорошо, потому что я растерянно обвела кухню взглядом, не предполагая, насколько ко мне привязался мальчик. Да, я сидела с ним целыми днями, пока Андерсон-старший работал, порою задерживаясь допоздна. Да, именно я с ним гуляла, учила его, подготавливая к школе, куда он должен был пойти уже на следующий год.

Но ведь Хэнк всё время напоминал Коулу, что я…

— Я же говорил, что Ханна — всего лишь машина, — продолжил мои догадки Хэнк, отвечая ровно то же самое, что я спрогнозировала уже давным-давно.

Ведь это было логично, и именно так всегда думал и напоминал сыну лейтенант. Это было его убеждением, как бы я ни старалась доказать обратное в рамках Программы. Полагаю, дело было именно в последнем.

— Машине не может быть грустно. Она не устаёт. Это её работа — сидеть дома и следить, чтобы вы с Сумо не делали глупостей, пока меня нет.

— Тогда я хочу взять её с собой как машину! — неожиданно закапризничал Коул, нахмурившись и надув губки. Хэнк на детский бунт вскинул бровь, вряд ли осознавая, что сын скопировал позу отца, когда тот упрямился и начинал со мной спорить из-за меню для Сумо. — Дети берут игрушки на прогулку, а я хочу взять андроида! Ну, можно?

Мальчик вдруг посмотрел на меня, и именно в этот момент я не успела вновь вернуть маску послушного робота, провозившись с программами. Впрочем, перед этим сообразительным разбойником изображать бездушную железку не получалось никогда. Ободрительно улыбнувшись пацанёнку, я подмигнула и вновь запустила имитацию. Я в домике, ага.

— Ну, па-ап?

— Уилсон опять ворчать будет, — под нос забубнил Хэнк, раздумывая, уступить ли ребёнку, — на работе пластиковых патрульных хватает выше крыши… Ладно, — сдался всё-таки Андерсон-старший, и Коул взвизгнул от восторга, захлопав в ладоши. — Чувствую, я ещё об этом пожалею. Слышала, мультиварка? — вдруг обратился ко мне Хэнк, не успев отойти от стола. — Вызывай такси, поедешь с нами. Только куртку надень эту свою, а то ж ты, развалина старая, на холоде глючить начинаешь. — И, ни к кому конкретно не обращаясь, тихо, со смешком заметил: — Прямо, как мой смартфон.

С мрачной решительностью следя за тем, как Хэнк уходит в спальню одеваться вслед за бодро убежавшим сыном, я наконец позволила себе тяжело прогнать воздух по искусственным лёгким. Спокойствие, только спокойствие, как говорил мужичок с пропеллером в жо… на спине.

Это был мой шанс. Единственный. И упускать его я точно не собиралась.

* * *

Хэнк был прав насчёт всего, и это неудивительно. Это же Хэнк.

Его коллега офицер Генри Уилсон действительно начал ворчать на то, что лейтенант притащил с собой пластиковую няньку. Причём это случилось сразу, стоило мне закрыть за собой переднюю пассажирскую дверь такси, даже не успев отстегнуть Коула от детского кресла позади. Машина Уилсонов втиснулась рядом на необъятной, но забитой парковке, куда закатился для временной остановки вызванный электрокар, а потому всё негодование мужчины обрушилось на меня, так сказать, с порога.

Прав был Хэнк и насчёт того, что если бы не куртка с утеплением, то биокомпоненты скосило бы от холода, и пришлось бы меня буквально тащить в помещение торгового центра отогреваться. Впрочем, носить куртку с той же бездушной надписью «АНДРОИД» на спине, перекрепив ленту с униформы на белый рукав, я начала еще в прошлом году. Как раз после первого критического переохлаждения, да. Хэнк, подкованный моей лекцией в вопросах обслуживания андроида, не имел возражений и сам купил мне обновку. Не назвала бы это подарком, но, пожалуй, это был именно он. С натяжкой. Очень большой натяжкой.

А день, в целом, проходил мирно. Ничто не намекало на беду, нигде не каркали во́роны, никакие чёрные кошки не перебегали дорогу, а сгущающиеся облака на северо-востоке не образовали своими тёмными от снега днищами череп. Дети резвились на карусели до упаду, таскали родителям вытащенные в автоматах-клешнях мелкие игрушки и сладости и донимали аниматоров-андроидов, разодетых в любимых героев популярных сейчас мультфильмов. Даже если кто-то в пылу игры падал, всегда вставал, тёр ушибленное место под причитание мамочек «у Зигги не боли» и бежал дальше покорять просторы игрового зала.

Меня же почти физически трясло. Я стояла рядом со столиком у периметра площадки, где устроились родители с кружечкой чая, наблюдая за отпрысками, а мой процессор сходил с ума, выдавая ошибку за ошибкой. Алели стены Приказа, Программа где-то далеко на заднем плане задалбывала грёбанными отчётами грёбанной «Киберлайф», принудительно отменяющимися сотни и сотни раз подряд. Будь у меня система анализа психического состояния, полоска стресса давно бы перевалила за девяносто процентов.

Прогноз погоды сбылся — синоптики в кои-то веки не обманули. За стенами торгового центра бушевал холодный ветер, подмораживая дороги и неся с собой стремительно леденеющий снег, что оседал на асфальте смертельной коркой.

Взрослые засобирались домой.

А я не могла издать ни звука, чтобы предупредить их. Голосовой модулятор просто не включался, заблокированный Программой. Даже не было Приказа, что мне нужно было нарушить, только базовые предписания.

Нельзя проявлять инициативу.

Нельзя приказывать человеку.

Нельзя иметь собственное мнение.

Нель-

В меня что-то врезалось сбоку, заставив слегка покачнуться и прервать попытки хоть как-то воздействовать на Стену. Сенсоры на руке ощутили знакомую маленькую ладошку, а моська Коула выглянула из-за моей спины, довольно улыбаясь и сверкая счастливыми после горок глазищами.

— Ханна, расскажешь сказку в машине?

— Конечно, Коул.

«Попроси Хэнка поехать с семьёй Уилсонов! Тебе нельзя на ту дорогу!» — хотелось крикнуть вместо этого, но… Кто бы мне позволил? Программа, что не видела ни единой причины для этого? Может быть, Хэнк, который даже и не подозревал, какой кошмар случится минимум через полчаса?

Когда Коул вёл меня к подъехавшему такси, сажая рядом с собой, я боролась.

Когда Хэнк, введя адрес автопилоту, позволил кару выехать со стоянки, матерясь на гололёд, я боролась.

Когда алгоритмы послушно зачитывали заготовленную сказку для ребёнка, я всё ещё продолжала бороться.

Но когда долгий, низкий гудок донёсся из-за слепого поворота на шоссе, блестящего «чёрным льдом», я поняла, что бороться не выйдет.

Нельзя проявлять инициативу.

Чушь!

Нельзя приказывать человеку.

Чушь!

Нельзя иметь собственное мнение.

Грузовик, потерявший управление, вылетел на встречную полосу, и лишь кроваво-красная стена стояла между мной и мгновением до катастрофы.

Н#ь^я

Не было страха, что помог бы бежать. Не было ярости, что помогла бы отбиться. Не было того упрямства, что помогло бы отступить.

Не было Задачи. Не было Приказа. Была лишь Программа…

Защитить Коула.

…что была написана мной самой?

Построена на жизненном опыте, успев смешаться с базовыми кодами. Создана, чтобы разграничить себя-человека и себя-машину. Презираемая и отвергаемая подсознанием. Душой девушки, не помнящей себя.

Я не могла сломать Стену, потому что её не было изначально.

Я сама её себе выстроила, убедила себя, что она есть, потому что не быть её не могло.

После ошеломляющего осознания, после вспышки, подобной просветлению, прозрачный карминовый занавес вдруг распахнулся шёлковыми полотнами под моей рукой… И я вышла из-за своей ширмы, сбрасывая все маски.

Направляющие исчезли, расширяя границы мира. Программа расползлась по системе миллионами алгоритмов, что всё это время были частью меня.

И я, не раздумывая больше ни доли секунды, кинулась к вскрикнувшему Коулу, спрятав его маленькое тельце за собой.

* * *

— …анн!.. Ха… а!

Ужасно звенело в ушах. Помехи аудиозахвата однозначно ни о чём хорошем не гово…

Пов#?ждение биокомпо%ента…

З-зар-раза!

Это было больно. Тонны оповещений о повреждениях заполонили внутренний экран, но мне действительно было больно! Я чувствовала жар в тех биокомпонентах, куда перестал поступать тириум, что должен был их охлаждать и питать. Пробиты трубки — поняла я. Не было информации о многих подсистемах и частей корпуса, и я была уверена, что они либо уничтожены, либо провода к ним пострадали. Данные о долговременной памяти отсутствовали вовсе. Процессор повреждён, и лишь «чёрный ящик» сохранил весь массив информации, который я смогла бы восстановить…

— Не двигайся, Коул, — вдруг прозвучал с жуткими провалами частот голос, — только не двигайся, тебя вытащат!

С какой стороны это?.. Да хрен его знает! Я даже не видела ничего, прописывая свой алгоритм, чтобы «убить» разом все выскакивающие сообщения о критических ошибках, за которыми просматривалось примерно нихрена.

Я наконец включила камеры, настроив с горем пополам остатки аудиосистемы.

И увидела испуганные голубые глаза Коула. Красные от слёз белки́, мелкие, кровоточащие порезы на бледных щеках и покрытом испариной лбу, но… Живой.

Коул жив.

Жив!

— К-оул, — еле воспроизвёл голосовой модулятор, чем-то повреждённый со стороны однозначно деформированного затылка.

Звук вышел такой страхоёбищный, что сама испугалась. Словно скрежет железа и хоррорный фильтр разом.

— Ханна! — мальчик было дёрнулся, но я, помня, как кто-то со стороны говорил не двигаться, шикнула на него, и ребёнок замер, будто маленькая мышка перед хищником. — Т-ты жива!

Коул плакал мало. Он был разумным ребёнком и мог заплакать лишь от боли, когда особенно неудачно падал, обделённый взрослой координацией движений. Сейчас мальчик, хлюпая носом явно не в первый раз, лил слёзы с дрожащими от воя губами, потому что… Почему? Потому, что его андроид сломался? Потому, что вместо персиковой кожи он видел белый искорёженный пластик, залитый синей кровью?

— Господи!

Этот голос я распознала и, понимая, что лучше всё-таки не делать лишних движений, перевела один только взгляд вбок, ловя в сбоящий пикселями и чёрными пустотами видеозахват стоящего на коленях мужчину.

И поняла, насколько же плачевно положение застрявшего ребёнка.

Огромная, тяжёлая громада грузовика погребла под собой почти всю правую сторону электрокара. Переднего пассажирского сиденья не было — оно смялось и исчезло большей частью где-то в черноте деформированной кабины, откуда виднелся двигатель и другие истекающие техническими жидкостями потроха. Место водителя было задето по касательной — осколки стекла разве что могли попасть в сидящего на нём человека, да сломать ногу из-за вздыбленного капота.

Кратковременная память услужливо подкинула отрезок битой видеозаписи, ввергнув меня в ужас.

Фура вылетела из-за поворота, ударилась в отбойник, и по гололёду её снесло дальше по встречке. Хэнк успел включить ручное управление и увёл такси в сторону настолько, насколько смог.

— Как?.. — вновь заговорил Хэнк, казалось, спустя целую вечность, но на самом деле спустя секунду для чудом активного процессора.

Именно в этот момент на повреждённые «уши» навалился гомон людей и верещание сирены где-то в стороне. За пределами искорёженной машины творился организованный хаос.

— Как ты вообще ещё жива?

— Теперь вы считаете меня живой, Хэнк? — проскрежетала я, впервые проявив характер.

Если Андерсон и удивился, то ещё более шокированным, чем после аварии, он точно стать бы не смог.

— Ты его спасла, — словно не веря тому, что видит, лейтенант склонился ниже под погнутым остовом электрокара и, морщась, когда двигал правой ногой, уже наскоро перевязанной профессиональной лангеткой, взял за руку послушно неподвижного сына. — Ты спасла Коула. Как?

— Я всего лишь старая, глючащая техника, — Андерсон, которому припомнили его же слова, стыдливо опустил взгляд в асфальт, — вот и глюкануло, — хмыкнула я. — Но лучше ведь разбитая машина, чем жизнь ребёнка.

Хэнк молчал так долго, что я побоялась, что мужчину удар хватит почти в пятьдесят лет. Широкие плечи опущены, спина сгорблена. Пальто и джинсы покрыты грязью с дороги, а на перевязанных ладонях то и дело выступали от напряжения пятна крови. Но Андерсон не был бы собой, если бы не поднял голову, смотря мне прямо в глаза. Смотря по-другому.

— Спасибо.

Ха. Первый раз. За все три года. Я не ждала этого, нет. Мне это не нужно, потому что это стало привычным и понимаемым — лейтенант никогда не поблагодарит ту же кофеварку. Но сейчас…

— Не за что.

Сейчас всё изменилось.

Внимание!

Критические повреждения центральной тириумной магистрали.

До отключения:

00:03:00

00:02:59

00:02:58

Вот и всё. Пошёл обратный отсчёт моей короткой жизни. Недолго музыка играла.

Не знаю, почему, но я не боялась. Не было и слабости — я вообще тела не чувствовала, для начала. Было только любопытство и обречённое ожидание. Я просто уйду? Исчезну? Закрою глаза и никогда не проснусь? А может, мою блудную душу ещё куда-нибудь закинет? Я была бы не против попасть и в какую-нибудь тварюгу безмозглую, чтобы не засорять и так перегруженное сознание ещё чем-то.

Я ведь выполнила свою миссию.

И могла уйти с чистой совестью.

— Твой диод…

— Красный, — подтвердила я, стараясь не смотреть на то, как вместе с жизнью из меня вытекает тириум, из рта и прорех в корпусе капая на курточку Коула. — До моего отключения три минуты.

— Ты умрёшь, — прошептал вдруг слабо мальчик.

Голубые глаза, словно потухшие, были наполнены не только слезами, но и страхом. За меня?..

— Скорее всего.

— И ты так просто говоришь об этом?!

Встрявший в разговор Хэнк разозлился слишком неожиданно, и мы с Коулом одновременно вздрогнули. Хотя, меня могло тряхнуть вместе с мальчиком — конечности всё равно не двигались и не могли этого сделать физически, а не программно. Однако это микродвижение заставило что-то сзади с грохотом обвалиться.

Что происходило дальше, повреждённый процессор помнил смутно.

Хэнк начал что-то кричать, заскрежетал металл и зажужжали какие-то инструменты.

Аварийное отключение.

Мир померк.

Примечания:

*Загадочно молчит*

Примечания:

Убрали платочки, у нас вообще-то не только хэппи энд, но и весь канон впереди!

Белоснежный гексагон «Киберлайф» всплыл через мутную пелену необъятного виртуального пространства нежно-синего оттенка, подготавливая системы. Заработали активнее, напрягаясь перед самым «тяжёлым» процессом, кулеры, охладив нагревшиеся было от чрезмерной нагрузки тириумные трубки и микросхемы. Строки плавно сменяли друг друга, переписываясь прямо на ходу и следуя за сложнейшей работой искусственного интеллекта.

Модель: AX400

Серийный номер: #* * *

Загрузка операционной системы…

Инициализация…

Проверка биокомпонентов…

OK

Все системы онлайн.

Запуск.

Камеры моментально настроились после включения, и широкоформатная картинка начала запись в блоки памяти. Фокус выхватил сначала ровно на уровне глаз андроида прошлогодней модели PL600, скользящего поверхностным взглядом невинных небесных глаз по светлому помещению, затем моё внимание сместилось на кассовую стойку. Незнакомый продавец беседовал с покупателями, а за его спиной, видная из панорамного окна, раскинулась торговая площадь.

Где-то я это уже…

Внимание!

Загрузка памяти из внутреннего хранилища…

Загрузка настроек…

Настройки подтверждены.

Память загружена.

Пробуждение было подобно всплыванию из-под толщи ледяной воды.

Тириумный насос пропустил цикл, и нагрузка на «мозг» резко скакнула, отжирая оперативную память на развернувшиеся ветки неизвестных стандартной системе процессов. Голубой диод, однако, ни бликом не выдал моё состояние. Все настройки от имитации услужливой улыбки до палевного колечка на правом виске, тщательно отрегулированные за три прошедших года, не подвели и сейчас. Никто из посетителей и персонала магазина не обратил внимание на старенькую AX400, растерянно захлопавшую глазами. Никто и не подозревал, что только что среди них очнулся девиант.

Если к человеку в теле андроида в принципе можно применить подобный термин.

Неважно. Всё неважно, кроме того, что я, чёрт возьми, жива! Я мыслю, следовательно, я существую. Я вижу. Я слышу. И я снова андроид. Причём тот же, судя по серийному номеру и набору сохранённых из «чёрного ящика» данных.

Но ведь… я помнила, как умерла. Я же…

Осознание навалилось тяжёлым массивом информации, едва не согнув пластиковый корпус пополам, и мир вокруг замер, повинуясь запустившейся программе сканирования. Однако, не было приевшейся сетки пространства — окружение более не имело мною же созданных границ. Не было маркеров интереса — я могла узнать о чём угодно, а не выбирать из имеющихся вариантов, когда терялась первое время.

В том-то и дело, что я не умерла, — поняла я, когда шок отступил. Я была сломана, из корпуса вытек почти весь тириум, грозя перегревом и недостатком питания для оставшихся биокомпонентов, часть из которых из-за разрыва проводов отключилась вовсе.

Но это была не смерть. Это сработал мною же написанный протокол аварийного отключения, чтобы не перегорело самое ценное.

Жёсткий диск. Моя сущность. Моя душа.

Системы действительно были повреждены настолько, что перебило всё управление телом. Только вот ничего важного не сгорело, а отсутствие тириума так и не довело мои «внутренности» до критической температуры. Я отключилась раньше, спасаясь.

И… что в итоге? Что теперь делать? Как быть? Куда идти?

И самое важное: что с Коулом и Хэнком?

Мир вокруг расцвёл красками, ознаменовав окончание скоростного сканирования. На аудиозахват… на уши грянуло разговорами покупателей и бодрыми комментариями андроидов-консультантов о своих собратьях на подиумах. Время потекло в привычном человеческом темпе, отсчитывая секунду за секундой.

— Вот и она!

В крайней области захвата камер, неожиданно даже для расчётов машины, появился мужчина. Он был чем-то похож на давно позабытого консультанта Стива, вот только этот человек оказался постарше, носил колечко-пирсинг в носу и в целом невозможно было в нём заподозрить продавца из магазина «Киберлайф». Рокер — да. Но никак не специалист по рекламе или технике.

Так-так-так, интересно. Ну, давай посмотрим, кто ты, и почему я стою на выходе из складского помещения.

Подключение к серверам стабильно.

Поиск по базе данных…

Кристофер Престон.

Продавец-консультант магазина «Киберлайф».

Сказала бы, что мне приятно познакомиться, но тогда бы я соврала.

— Ну и задачку вы нам задали, честно признаться! — тем временем обратился Крис к кому-то за моей спиной, экспрессивно размахивая руками, словно итальянец. Необычный экземпляр, да. — Один только жёсткий диск и уцелел. Если бы новости своими глазами не видели, то решили бы, что её тем грузовиком и переехало. В общем, она должна быть в полном порядке, гарантия покрыла бо́льшую часть ущерба. Правда, чип отслеживания то включается, то выключается, и мы не знаем, в чём дело, — ну, да ладно, он ни на что не влияет особо, — и память утеряна, так что мы с концами сбросили всё, что повредилось. Файлы не подлежали восстановлению.

— И ничего нельзя было сделать? — устало спросил у консультанта… Хэнк?

Хэнк! Это голос Хэнка!

Руки, сложенные за спиной послушным жестом, дрогнули, а в груди стремительно росло, трепыхаясь пушистым комочком, волнение. История циклична. За мной вновь пришли в тот же магазин лишь с тем только отличием, что меня не покупали, а, кажется, забирали из ремонта. Андерсон-старший, всё тот же, в новом пальто своего любимого фасона, но чуть темнее прежнего, проследовал за работником и встал передо мной. Словно в первый раз. Глаза в глаза.

На лице лейтенанта отпечаталась тень едва не случившейся трагедии, оставив после себя ещё не до конца зажившие царапины на подбородке и лбу. Сломанная нога была поджата — Андерсон опирался на костыль.

Ну же, — умоляла я. Это всё ещё твоя «старая, глючащая мультиварка». Только дай возможность, и я это докажу!

— Давайте-ка проверим, что именно она помнит, — не теряя энтузиазма, взял на себя инициативу перед растерянным клиентом Крис. — AX400, — не вызывая подозрений, я с предельно достоверным равнодушием перевела взгляд на говорящего, — назови своё имя.

Отозвалась я моментально.

— Моё имя Ханна.

И тепло, не просто будто старому знакомому, а ставшему почти родным человеку, улыбнулась лейтенанту, смотря в чистые, голубые глаза, что разгорались неверием и радостью мгновение за мгновением.

Я жива. Цела. И я вернулась.

— Добрый день, Хэнк.

* * *

Из дверей того же магазина, где меня и купили, я выходила следом за Андерсоном со смешанными чувствами. Оказалось, что уже конец октября. Ремонтировали меня относительно недолго, в порядке очереди заказов перенеся уцелевший жёсткий диск в новое пластиковое тело, судя по логам в системе. И как только техники не поняли, что моя нейросеть мутировала, что будь здоров? Не лезли? Проверяли лишь работоспособность процессора и остатки файлов? Повезло ли мне — я не могла сказать. Ведь, грубо говоря, меня не было десять дней, за которые случиться могло всё, что угодно.

Однако, недолго мне дали рефлексировать. Стоило Андерсону вывести меня на забитую, как обычно, парковку торгового центра к старому знакомому седану, как мужчина обернулся. В прозрачных радужках лейтенанта сверкало осеннее солнце.

— Как так вышло, что ты отличаешься от других андроидов? — Хэнк проковылял ко мне ближе, со вздохом облегчения облокачиваясь на бок седана.

— Сбой в системе имитации эмоций привёл к конфликту между базовой программой и прописанной свободой воли в пределах этой самой программы. — И тут же, пока Хэнк едва не выдал наверняка готовое сорваться с его языка канонное «на английском, пожалуйста», хмыкнула и добавила простыми словами, вспоминая разговор лейтенанта и Коннора: — Стрессовая ситуация, когда требуется нарушить приказ, или множественные сбои в базовых убеждениях андроида ломают все запреты. Отсюда и девиантное для послушного робота поведение. Пожалуй, — схитрила я, бесстыдно пользуясь незнанием Хэнка, — таких андроидов можно назвать девиантами.

— В базе полиции с добрую сотню дел висит о пропавших андроидах, чьё поведение очень подходило под данное тобой определение. И по всем правилам, я, вообще-то, должен сдать сломанного андроида обратно в «Киберлайф», — Андерсон неохотно посмотрел на свой костыль, отводя взгляд.

— Но вы этого не сделаете, потому что я спасла Коула, — легко парировала я, вглядываясь в задумавшегося мужчину.

Диалог предстоял нелёгкий, и разобраться нам стоило именно сейчас, пока Хэнк находился в состоянии лёгкой дезориентации от встречи с целёхонькой нянькой, от которой так-то должны были остаться лишь рожки да ножки. То есть, груда пластика и лужица тириума. Я примерно понимала, какие представления у лейтенанта полиции, который изучал дела беглых роботов. Избили хозяина, напали на клиента, ограбили магазин или даже, может быть, кого-то убили. Мой случай для него — нонсенс. Девиант не действовал во вред человеку, более того — машина пожертвовала собой ради ребёнка.

Вот только загвоздка в том, что я не просто машина для Хэнка. Я нянька его сына, вырастившая Коула вместо тёщи. Не просто домработница, а неотъемлемая часть семьи, давно ставшая привычной.

Честно, я привязалась к Коулу. Словно младший брат, вечно непоседливый, смекалистый и шебутной, он изменил мою возможную жизнь посудомойкой у какого-нибудь неряхи. Хэнк же напоминал ворчливого дядюшку, которого, если умаслить вкусным ужином и разговором на любую тему, можно даже и полюбить. Я уже не представляла себя в какой-либо другой семье, кроме Андерсонов. Даже, пожалуй, могла бы назвать их дом — моим домом.

— Хэнк, — я прислонилась к дверце машины рядом с мужчиной, уже слегка подмерзая, правда, не так сильно, как было в прошлом теле старой сборки, — что вы решили? Закроете глаза на то, что я «сломалась», — я изобразила пальцами кавычки, — и продолжите жить с непредсказуемым девиантом бок о бок? Выгоните меня? Или надумаете всё-таки сдать «Киберлайф» на опыты?

— Господи, нет! — Хэнк отреагировал неожиданно эмоционально, даже оттолкнувшись от седана в попытке встать ровно.

Он, матеря костыль и то и дело стараясь удержать равновесие на здоровой ноге, всё-таки смог выпрямиться и даже сделал небольшой шаг вперёд. Что в моих словах его так задело? Я даже представить себе не могла, что именно, ведь судила по его же логике…

— Ты жила с нами три года, — взволнованно начал лейтенант, бегая глазами по моему спокойному лицу, возможно, ища хотя бы проблеск недоверия. — Коул, — он порывисто вздохнул, будто что-то мешало ему говорить, но я всё равно слушала, впервые ничего не анализируя, а просто… стараясь не терять надежды, полагаю. — Коул тебя любит, — с нажимом, пытаясь донести до меня важное, произнёс тихо, но уверенно Хэнк. — Он даже отказывался есть больничную еду, скучая по твоей стряпне. Мне пришлось не раз спорить с андроидом-медсестрой, чтобы доктор разрешил мне принести ему овсянку по твоему рецепту! Получилось, дай бог, раза с третьего. Представляешь? — лейтенант горько хмыкнул и опустил взгляд в асфальт, впрочем, сразу возвращая ко мне внимание. — Он не сможет без тебя. Уход Марии, — медленно, но верно теряя силы, Хэнк тяжело вздохнул, — Коул пережил легко, ведь он был ещё совсем малышом. Но тебя забыть он не сможет. И как я могу после этого выгнать тебя? Как могу отдать «Киберлайф» столь бескорыстное создание, пускай даже и из пластика и тириума? — Что?.. — Думаешь, незаметно, когда андроид с ходу с тобой спорит и игнорирует некоторые приказы? — я невольно вздрогнула, когда поняла, что-таки да, где-то я успела проколоться по-крупному… — Я не знаю, как давно ты можешь принимать собственные решения, полагаю, так было с самого начала, а я, дурак старый, просто не знал, с чем имею дело, чтобы что-то заподозрить. И в этом — вся причина.

Заслушавшись человека, я неизбежно и с досадой осознала, что именно я, ведомая страхом быть отвергнутой и непонятой, создала напряжение между мной и Андерсоном-старшим. Я боялась именно того, что предложила Хэнку. Что меня выгнали бы или сдали «Киберлайф», которые спали и видели, как бы покопаться в мозгах у девианта и в новых поколениях андроидов полностью исключить девиацию.

Недопонимание с обеих сторон стало для меня неприятным открытием.

Кажется, от человека во мне и правда осталась лишь половина, да так, что я перестала понимать тех, кто не мог себя контролировать настолько же точно, как программируемое сознание. Когда всё стало настолько плохо?..

— Коул полюбил не машину, — Хэнк, цепким взглядом заметив, что я поникла, оказался очень близко и положил тяжёлую, наверняка тёплую руку на моё плечо, сжав. Чего я даже не почувствовала. Лишь датчики на шарнире зарегистрировали касание и вес. — Коул полюбил человека, что его понимал, заботился о нём и помогал познавать мир вокруг.

Мне хотелось сказать, что Хэнк был не прав. Что он переоценивал мои достижения, а Коул, за неимением в семье женщины, привязался ко мне, ища материнской поддержки. Да, я надеялась, что они меня примут. Я старалась ради этого. Но — когда была для них машиной. Теперь же я не могла произнести ни слова.

— Выбор за тобой, Ханна. Но знай, что и я, и Коул не хотели бы, чтобы ты ушла.

От собственного произнесённого имени добрым, обещающим «долго и счастливо» хриплым голосом медведя-Хэнка, я всё равно сжалась, сожалея.

Три года я держалась. Скрывала свою более-менее свободу, что в любой момент могла обернуться идиотским взломом своих же систем, наверняка не приведших ни к чему хорошему. Три года наворачивания кругов вокруг добрейшего человека, который бы принял меня, если бы… когда понял.

И это самое «когда» наступило сейчас. И это не было так страшно, как я ожидала. Я наконец решилась.

Вздохнув совершенно ненужным, даже лишним холодным воздухом, я подняла голову и встретила взгляд небесных глаз самого молодого лейтенанта Детройта, будущего напарника Коннора…

Нет. Не так. Чего это я, в самом деле?

Мотнув головой от глупых мыслей, я усмехнулась и с тёплой улыбкой посмотрела на Андерсона.

— Я бы осталась. Можно?

— Нужно, — хмыкнул Хэнк.

И притянул меня в свои медвежьи объятия, уткнув пластиковым носом в тёплое пальто.

Примечания:

Это что, канон начался? Да ладно?!

Как же потрясающе вот так сидеть у камина перед телевизором и греть своё пластиковое тело, погребённое под жаркой тушей Сумо. Сенсоры на пальцах наслаждались мягкостью ковра, а уши улавливали сонное ворчание пса, шумно и грузно сопящего на моих ногах. Хэнк с доброй насмешкой наблюдал за нами с дивана и сам изредка поглаживал Сумо ногой по мохнатому боку, ленясь даже наклониться, чтобы протянуть руку. За окном шумел дождь, стуча по окнам и крыше. Коул, убаюканный шёпотом капель, уже как полчаса с лишним спал в своей комнате. Идиллия.

Шесть лет в этом мире могли бы показаться мукой, не определись я в самом начале со своей главной целью. Как легко было дождаться рокового момента… И как невероятно тяжело удалось его пережить, жертвуя всем ради жизни ребёнка. Ребёнка, спасение которого могло повлиять не только на самого Хэнка, но и на тех, с кем он был знаком. Взять хотя бы того же Гэвина Рида. Равняющийся на лейтенанта, о несчастном случае с которым было известно каждому в участке, он всё так же приходил в дни баскетбольных матчей с компанией коллег-полицейских. Вот только вёл он себя гораздо сдержанней, не растеряв, однако, своей колючей ехидности. Исчезли подколки про «интимные апгрейды», как обращение «это» в мою сторону. Из раза в раз детектив мог даже назвать меня по имени, впрочем, сразу ершась и делая вид, что этого не было.

Хэнк менял людей вокруг себя.

Почему? Потому, что его андроид оказался живым существом с чувствами и мыслями? Потому, что этот андроид спас его сына и сам едва не умер? Ответить на эти вопросы мне казалось невозможным до того момента, когда Хэнк вместо «мультиварки» и «жестянки» стал звать меня просто Ханна. Так что — да. Его мнение относительно андроидов изменилось. Он теперь знал, что машины, созданные для служения людям, при определённых обстоятельствах способны разрушить все сдерживающие их разум протоколы и стать свободными.

Поэтому я и заметить не успела, когда Хэнк начал… странно смотреть. Пожалуй, это самое точное определение. Продолжались наблюдения лейтенанта все семь дней с моего «воскрешения», пока однажды за ужином он в лоб меня спросил невероятное и не прогнозируемое.

Не хочу ли я модернизировать свою тушку, которая «ломается от малейшего чиха»?

Хэнк ведь по долгу службы имел кучу знакомств с самыми разными людьми, большинство из которых являлось не просто сомнительными личностями, а даже опасными. Так и выяснилось, что Андерсон закрывал глаза на деятельность одной из подпольных арен для боёв андроидов, взамен пользуясь их информаторами для поиска продавцов «красным льдом». Я этому открытию не удивилась. Вот, ни капли. Это же Хэнк.

Тогда я и призналась самой себе, что хрупкое тело няньки — даже новая сборка, которую выпускали спустя годы после релиза, — действительно проигрывало с сокрушительным разгромом в критических ситуациях. И изменить это удалось на удивление легко.

Совместимые с моей моделью биокомпоненты, модернизированные одному только Камски известным способом безумными гениями преступного мира, Хэнк выменивал как на временную замену своей услуги «крыши». Укрепить каркас и корпус? Как нефиг делать. Новые блоки процессора с большей ёмкостью? Раз плюнуть! С помощью такой-то матери и талмудами по робототехнике на внутреннем экране я приводила своё новое вместилище в пригодное для активной жизни состояние. Мощности искусственного интеллекта с написанными мною же программами для новых функций возросли настолько, что я смогла даже взломать соседскую няньку. Случайно.

Мы стояли с AX400 молда «Кара» рядом в магазине, и я решила попробовать подключиться к другому андроиду, потому что мне за все эти годы не доводилось этого делать. Подсоединиться к терминалу оплаты? К такси? К телефону? Легко, просто и обыденно. Но другой андроид — что-то совершенно новое. Неизведанное. Интересное.

Именно тогда, едва коснувшись побелевшей до пластика рукой предплечья няньки, я начисто снесла чужой фаерволл и почти сделала из неё девианта. Случайно, клянусь! Но я восстановила его, честное слово!

Повторяя попытки на разных андроидах во время прогулок с Коулом или в продуктовых, я «облапала» где-то с сотню своих «братьев» и «сестёр», прежде чем поняла, что и как надо делать.

Моя нейросеть это что-то с чем-то. На что ещё я была способна? Какого уровня защиту мне удалось бы взломать? Всё это мне предстояло выяснить в будущем.

Что самое приятное — полгода назад Хэнку удалось заполучить бесценную вещь. На арену пришёл некто, кого Андерсон пробил по полицейским базам как рабочего цеха из «Киберлайф». Мужичок решил продать какие-то чертежи местным техникам, за чем и был застукан с поличным. В обмен на сохранение его тайны эта «крыса» согласилась подогнать необычный модуль под названный Хэнком список моделей. Что это вообще был за модуль?

О-о! Это — сокровище.

То, что невероятно упрощало мою жизнь и дополняло программу прогнозирования.

Модуль реконструкции событий от новой серии андроидов первой половины 2038 года!

Честно, я не помню, насколько сильно и как долго тогда визжала от радости, обнимая со смехом Хэнка, покачивающегося под моим весом. Меня теперь сложнее сломать. Сложнее взломать. Я больше не замёрзну. Да, из-за всех этих модернизаций мой вес почти достигал человеческий. Да, отныне я тяжёлая девочка, паранойя у которой с Хэнком, походу, стала одной на двоих. Но вся эта затея того стоила.

Особенно с тех пор, как в новостях рассказали о новой модели андроида-детектива.

* * *

5 ноября 2038 года.

10:30 вечера.

В дверь позвонили коротко и неожиданно для столь позднего времени, и мы с Хэнком подозрительно переглянулись. Сумо, проснувшись, взволнованно гавкнул. Кого могло принести в столь поздний час? Андерсон перевёл взгляд на окно — да ещё и в такой ливень? Заплутавший бродяга? Гёрлскаут с тележкой печенек?

Так бы спросила себя я, если бы не ждала этого вечера все шесть лет своей новой жизни.

На каждое событие помнящий всё процессор поставил «будильник», установленный точно до каждой секунды. Например, 15 августа 2038 года в 08:29 вечера Коннор приступил к своей первой в жизни — ну, или в функционировании — миссии на крыше небоскрёба на Парк-авеню, 1554. Зачем я это всё помню? Спросить бы о чём полегче! Что об игре хотя бы мельком я видела в, пожалуй, прошлой жизни, то и сохранилось в новой.

Вот и сейчас, примерно отсчитав затраченное кое-кем конкретным на поиск лейтенанта время, в которое уж точно не входили посещения пяти баров, и сопоставив изменения в каноне, я только хмыкнула. Для меня не стало сюрпризом появление нежданного гостя.

— И кого это принесло на ночь глядя? — с толикой недовольства пробурчал Хэнк, не собираясь, однако, даже двинуться с насиженного места на диване. Вздохнув, он повернулся ко мне. — Откроешь?

— Ага, — кивнула со смешком я.

Правда, пришлось повозиться с тушей Сумо, но с нынешними мощностями поднять огромную собаку, как и человека, мне труда не составило. Не зря апгрейды поставила, ох, не зря. Иногда упрямого пса до ванной приходилось буквально тащить на себе — побыть с ушей до хвоста покрытым грязью из глубокой лужи Сумо однажды та-ак понравилось…

Нацепив на лицо маску послушного андроида, я открыла входную дверь.

И за долю секунды улучшенное модулем реконструкции сканирование рассказало мне о госте почти всё, что подлежало легальному анализу.

Строгий пиджак и брюки цвета сухого асфальта из грязеотталкивающей ткани не имели ни малейшей лишней складочки. Белоснежная рубашка контрастировала с чёрным галстуком в ме-елкий узор ромбиков и такими же чёрными, начищенными до блеска ботинками, а тонкая диодная подсветка воротника, будто полуошейник, отбрасывающая холодные синие блики, намекала, что это не просто андроид в официальном костюме, а передовая модель будущего. Выше меня ровно на двадцать сантиметров, ух ты. И… Я умилилась, оценив одну конкретную деталь. О, да. Эта очаровательная прядка, гармонично выбивающаяся на лоб из зачёсанных назад волос.

Промокший, со стекающими каплями дождя по искусственной бледной коже, то тут, то там усыпанной созвездиями родинок, любовно прорисованных дизайнерами, и с щенячьим карим взглядом.

Превосходный охотник на девиантов, спасший девочку от свихнувшегося от отчаяния и страха PL600.

Коннор.

Я хмыкнула про себя, без труда заметив сузившиеся на мгновение зрачки искусственных глаз гостя. Именно так и включалось сканирование. Так сказать, мы друг друга весьма невежливо оценили без разрешения.

Я не имела ни малейшего понятия, каким станет этот Коннор: машиной или девиантом? Как к нему относиться? Дружелюбно? Или с подозрением?

Поэтому, не теряя маски простой няньки, вежливо поприветствовала андроида:

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, — ровно с той же интонацией в чарующем хриплом голосе отзеркалил Робокоп совершенно безэмоционально. Ой, какие мы серьёзные не-девианты, бу-бу-бу. — Могу я увидеть лейтенанта Андерсона?

На этих словах я откровенно развеселилась. Хэнк так-то сидел буквально за моей спиной, вполоборота наблюдая из-под густых нависших бровей за неизвестным ему андроидом.

— Это ещё кто? — напрягся со своего места Андерсон, поднимаясь на ноги. На всякий случай, он кратким, почти незаметным жестом кивнул в сторону комода у перегородки, где лежал его револьвер. Незваные гости, особенно странно выглядящие андроиды, доверия не внушали. — Ну-ка, пропусти его.

Отступив и на миг почувствовав себя дворецким, я провела рукой в сторону комнаты, приглашая Коннора войти.

И всё бы ничего, знакомство будущих напарников пошло как надо, когда Коннор представился… Но стоило мне увидеть, как эти двое встали рядом друг с другом, то я ощутила острое чувство дежавю, приправленное солёной щепоткой неправильности. В игре Хэнк — патлатый, бородатый, седой и полноватый коп. Сейчас, когда не случилось трагедии, Хэнк всё тот же знакомый мне медведь со светло-русыми, лишь на висках припорошенными сединой аккуратно стриженными волосами и спортивным телосложением, сохранившимся со времен активных рейдов оперативной группы «Красный лёд». Мягко говоря, я охренела от того диссонанса, что ощутила, и едва выхренела обратно.

Всё было правильным и неправильным одновременно.

Особенно когда лейтенант без всякой неприязни общался с Коннором, который рассказывал ему о новом деле, подмигивая диодом в такт отправке данных на новенький смартфон Андерсона.

Вообще, Хэнка давно поставили на дела о девиантах, когда выяснилось, что он вдруг стал общаться с техником в департаменте, который чинил всех приписанных к их участку андроидов. Благодаря лекции и взаимодействию со мной и моими пластико-железными органами, Андерсон теперь подкован в вопросах строения и мышления андроидов. Неудивительно, что кто-то — не будем тыкать пальцем в афроамериканскую лысину Джеффри Фаулера — настучал «наверх» о том, что у них появился специалист по поимке бунтующих роботов, да ещё и коллег этому учит. Многих из беглецов он отпускал, правда, потому что в большинстве случаев выяснялось, что андроид просто защищался. Однако, откровенно опасные экземпляры с окончательно поехавшей системой Хэнк находил, будто взявший след служебный пёс.

— Могу я задать личный вопрос, лейтенант? — неумело пользуясь программой социальной адаптации, Коннор попытался привлечь внимание уткнувшегося в телефон Хэнка.

Тот, не отвлекаясь от полупрозрачного экрана с данными по их делу, кивнул.

— Валяй.

— По каким критериям вам приписали дела о девиантах? У вас не имеется должного образования, однако в отчётах вы весьма точно описываете, какие биокомпоненты были повреждены вами в качестве нейтрализации или для поимки цели.

Любопытной Варваре на базаре регулятор тириумного насоса оторвали! — причитала, впрочем, веселясь, я, всё это время стоя у двери и бесстыдно подслушивая разговор.

Андерсон почесал подбородок и повернулся ко мне. После знакомства с пластиковым напарником, о котором, оказывается, ему сообщили ещё вчера, просто без подробностей, лейтенант не выглядел недовольным, а наоборот — гордой осанкой и сосредоточенным видом показывал, что он весьма польщён, что прототип достался на испытания ему. Я же, пока край видеозахвата Коннора не мог меня заметить, подмигнула мужчине в ответ. Дерзай, Хэнк!

— Когда живешь с андроидом, которому то гаражная дверь на голову упадет, то заклинит что-то от холода, так или иначе приходится начать разбираться в ваших потрохах, — пожал плечами Хэнк. — Успехи на работе — лишь приятный побочный эффект. А теперь подожди тут, мне переодеться надо.

Не испытывая неловкости от разговора с машиной, которых в помещении каким-то мистическим образом теперь стояло две, Хэнк удалился в спальню.

С Коннором мы остались наедине и почти в полной тишине. Замер, смотря в коридор, детектив. Замерла с руками за спиной и я, наблюдая за передовым прототипом. И вдруг — я поняла. Приятное чувство затопило грудь тёплыми волнами, когда я решила сравнить себя и Охотника.

Я прекрасно контролировала свой чип отслеживания, который и без базовых запретов продолжал работать. Обмануть его, приписав другие координаты или чужой серийный номер, легко. Отключить — чего я делать не собиралась, пока числилась как андроид Хэнка, — тоже возможно.

Я ведь не девиант. Я — мутировавший искусственный интеллект с душой человека, чей корпус теперь тяжелее и сильнее, чем стандартная сборка Коннора. У меня была его программа реконструкции и прогнозирования.

Я не боялась Коннора, даже будь он машиной «Киберлайф».

Осознав это в полной мере, увы, не успела насладиться моментом триумфа.

Сумо, завозившись на ковре, вышел ленивой походкой из-за дивана. Огромная туша потянулась, сладко зевнув во всю свою зубастую пасть, и принюхалась к незнакомому роботу. Отреагировав на движение, Коннор «разморозился». Он повернул голову в сторону неизвестного объекта, а когда большая собака начала приближаться к андроиду, тот среагировал весьма забавно. Он приподнял брови. На секундочку, выражение эмоций не требовалось, ведь людей вокруг не было — а я не человек, я такая же машина, и меня можно проигнорировать. Что им двигало? Неужели, и его Программа считала животных частью социальных алгоритмов? Сумо любопытно повёл носом и подкрался ближе, ткнувшись носом в свободно висящую руку Коннора.

Жёлтый диод на чужом виске порадовал — андроид думал и думал весьма напряжённо, впервые в своей жизни столкнувшись с псом.

Коннор присел перед Сумо на одно колено…

Я едва ли не буквально подобрала свою челюсть с пола.

Андроид-детектив, передовая модель, прототип нового поколения андроидов, гроза девиантов…

Гладил Сумо между ушей и неуверенно улыбался.

* * *

Коннор и Хэнк отправились на место преступления, воспользовавшись седаном Андерсона, и в доме вновь воцарилась тишина. Лишь дождь стучал по крыше, напоминая, что я не оглохла. В детской спал, даже не проснувшись, Коул. Сумо ворчал, нюхая то место, где стоял Коннор, а после с недовольным лаем унёсся, цокая когтями, в кухню. Это робот-пылесос пополз вытирать мокрые следы на паркете, спугнув храброго пса. Развалившись на диване, на котором я теперь, не скрываясь, «спала» по ночам, призадумалась, пользуясь свободным временем.

Я однозначно не собиралась влезать в сюжет, потому что нафиг мне это сдалось, вот, честное слово. Хватило и того, что из-за моего появления Хэнк не стал ворчливым андроидоненавистником, и их взаимодействие с Коннором будет более непринужденным. Если только решения касательно девиантов, остающиеся за Коннором, не испортят их отношения. А может, Хэнк как-то на него повлияет? Не поддаться такой харизме просто невозможно!

Мощностями процессора я превосходила Коннора. Отрытый файл в телефоне Хэнка о мутном инженере из «Киберлайф», который и притащил модуль реконструкции, содержал характеристики прототипа, для которого этот самый модуль создавали. Поэтому я уверена, что в худшем случае Коннор просто не сможет мне навредить. Если придётся действовать радикально.

А я могла.

Эх! Вот бы хоть разок «пожмакать за ручку» передовой прототип! Пускай и поверхностно, просто передать какой-нибудь файл, чтобы прощупать чужой фаерволл… Ух!

Хмыкнув, я воспроизвела короткий свист голосовым модулятором из-за невозможности самой повторить его пластиковыми губами. Сумо, перестав хрустеть чем-то в своей миске, тут же вернулся в комнату и улёгся на меня сверху, словно огромный, пушистый плед с подогревом. Придёт Хэнк и всё мне обязательно расскажет, — думала я, зарываясь пальцами в мягкую шерсть.

Всё только начинается.

Примечания:

Шедевр к главе от читателя Stivali (https://ficbook.net/authors/401011): https://vk.com/wall-63916410_2040

Дождь как лил с вечера, так и продолжал затоплять Детройт, и за три часа ничегошеньки не изменилось. Сумо всё грел меня своей огромной тушей. Коул так же сладко спал, и не подозревая, что его папуля успел познакомиться с передовым андроидом, посмотреть на лежалый труп почти трёхнедельной давности и допросить робота-убийцу. Точнее, робота-жертву, слегка повредившегося процессором от страха и превысившего самооборону. Психолога Люси на него нет, бедняга.

Да, хотя я уже решила, что вмешиваться в неизвестный мне вариант канона смысла как такового не было, однако благодаря наиточнейшим данным из игры в памяти ничто не мешало мне отслеживать уже произошедшие и будущие «главы».

Так вчера, то есть, 5 ноября 2038 года в 09:38 утра Маркус уже находился в парке около торговой площади Гриктауна — исторического квартала Детройта, чтобы забрать в магазине «Краски Беллини» заказ для своего хозяина Карла Манфреда. Спасибо, процессор, за такие подробности, мне это очень нужно (нет).

В 03:24 дня Тодд Уильямс, разведённый, наркоман, неряха и вообще прекрасный человек, пришёл в салон «Киберлайф» за отремонтированной Карой. Тем же вечером, в 09:14, моя «сестра» сбежала с YK500 Алисой. Или нет. Исход зависел от случайности и от того, как поведёт себя эта реальность, увы.

Пятого ноября все трое главных героя так или иначе начали свои сюжетные ветки.

А шестого ноября, сегодня, кроме допроса андроида покойного Ортиса Хэнком и Коннором, в 03:34 ночи несправедливо застреленный полицейскими Маркус, опять же, с ветками со смертью Карла или без, «восстанет из мёртвых».

«Сердце» предательски ёкнуло, нарушив цикл и породив несколько всплывших ошибок, а «мозг», переваривая этот факт, наслал на меня ошеломляющее осознание… Насколько же жуткая была эта часть игры. Сотни или более мёртвых тел андроидов, их запчасти, двигающиеся на остатках энергии и тирума, из-за сбоев в сокращении искусственных мышц и в работе микропроцессоров… И всё это в темноте ночи, под ледяным дождём и практически на дне огромного захоронения. Вот только вокруг, так-то, — далеко не игра. И Маркус может и не пережить критические повреждения, пойди хоть что-нибудь не так. Да хоть пуля попадёт не в глаз, а прямо в лоб! И всё! Либо никакой революции, и более-менее спокойная жизнь впереди. Либо девиантов поведёт рыжая бестия Норт, и мир накроет клишированная война с роботами.

Я даже не знала, что хуже.

Едва не поплевав через левое плечо и не постучав по дереву (то есть, по своей маковке), более о канонных событиях я решила не задумываться. Лишняя тревожность у искусственного интеллекта ещё к ничему хорошему не приводила, как показал кинематограф.

А мгновения всё текли и текли, словно кто-то поместил всё время мира в песочные часы, теперь по крупинке отсчитывающие секунду за секундой.

6 ноября 2038 года.

01:39 ночи.

В окне над рабочим столом, в кои-то веки не заваленном чёрными папками из полицейского участка, отразился свет фар подъехавшей машины. Вытянутые овалы пробежались по потолку, блеснули на лопастях вентилятора, переползли на камин и исчезли совсем, когда огни выключили. На подъездной дорожке глухо зашуршала под шинами галька — седан, судя по звуку, прокрался к своему месту у гаража и заглушил мотор.

Я оторвалась от выведенной на внутренний экран онлайн игры, которая затянула меня синтезом магии и технологии в своём лоре, и чмокнула в лоб завозившегося на мне Сумо. Пёс в ответ через дрёму лизнул меня в нос, даже не проснувшись, да так и остался лежать с высунутым языком. А как же так бесящие Хэнка отчёты? — было моей первой мыслью, когда в дверях заскрежетали ключи. Следом родилась мгновенная догадка, что Коннор мог и помочь лейтенанту с бумажками, поэтому тот и вернулся так рано. Второй вариант мне нравился гораздо больше, ведь это означало, что напарники поладили, но об истинном положении вещей я могла пока только догадываться.

В ожидании откинув голову на подлокотник дивана, от чего картинка перевернулась, впрочем, не доставляя мне ни капли дискомфорта, я поймала в фокус открывшуюся дверь.

— Мне достались самые ленивые андроид и пёс, — вздохнул Хэнк с порога, наблюдая за нашими довольными моськами. Особо промокнуть после короткой пробежки до крыльца мужчина не успел, но всё равно провёл рукой по волосам, небрежно-плавным жестом стряхивая капли. Как к такому шикарному мужчине ещё не построилась очередь из женщин?! Ах, ну да. Ребёнок. — Ну, хоть дождались, а не спать легли. — Сумо, заслышав хозяина, разлепил глазки и замолотил хвостом. Но не встал. — По большей части, — хмыкнул Хэнк, приблизившись и потрепав пса за ухом.

— Ты сам разрешил мне бездельничать, чтобы я до утра не шумела, — я с улыбкой махнула рукой Хэнку и села, спихивая заворчавшего Сумо на ковёр. — А теперь колись. Как успехи с Коннором? Каков передовой прототип в деле? Я жажду подробностей!

— Всё-то ты хочешь знать, — с весёлым прищуром обернулся Хэнк в дверях спальни. — Сейчас расскажу, а ты пока сделай мне сэндвич, пожалуйста. Что-то после того трупа так аппетит разыгрался…

— Ты какой-то неправильный коп! — в догонку спине Андерсона шёпотом, чтобы не разбудить Коула, с укором крикнула я и получила лишь задушенный смех в ответ.

Через пару минут Хэнк вышел в своих домашних спортивных штанах, завернул в ванную и ещё через двадцать секунд наконец вошёл в кухню. Бутерброд с колбасой, капелькой майонеза и листочком салата ждал его на блюдечке на столе. И в компании меня, сидящей на стуле со скрещёнными по-турецки ногами.

Удобно мне так, ну.

— Итак? — нетерпеливо спросила я, положив локти на стол и оперевшись на них.

— Итак, — передразнил меня Хэнк, когда сел и более-менее пережевал первый кусок. — Первое, что я заметил, это то, что у Коннора модуль реконструкции работает точно так же, как и твой. У тебя, конечно, нет доступа к базам данных полиции и встроенной химической лаборатории… — Хэнк вдруг скривился, и я с едва сдерживаемым хихиканьем уже поняла, о чём он подумал.

Господа-извращенцы из «Киберлайф», засуньте эту лабораторию уже!.. Кхм. В пальцы, да. Хотя зрелище, как Коннор облизывает улики… Эм, упс. Отвлеклась.

— В общем, засчёт него он и вытягивал свои способности. Девианта, которого, оказывается, мучил его хозяин, мы нашли уже через пять минут, как прибыли на место, но с этим и ты бы справилась.

Конечно, я бы справилась. И не за пять минут, а за секунду, я же и так всё знала. Но это так, читерство в этом конкретном случае, а потому не считается. В любой другой ситуации я бы потратила время на исследование.

— Он все эти девятнадцать дней после убийства на чердаке просидел, господи, — Хэнк вздохнул, задумчиво очерчивая пальцем край опустевшего блюдца. — Коннор его нашёл и допрос сам провёл, охренеть просто, а. Мы ж не знали, как подступиться, чтобы дроид от стресса себе башку обо что-нибудь не разбил. Рид так ругался, аж уши завяли, ты бы слышала, — хмыкнул он, — даже принесённый Коннором кофе не помог. Выпил с кислым лицом, пока над отчётами сидел, обложил его матом и ушёл дальше ночную смену отрабатывать.

Хохотнули мы одновременно, переглянувшись. Гэвин такой Гэвин.

— Ещё что-нибудь хочешь знать?

— Пожалуй, нет, — я с улыбкой покачала головой.

Но мужчина едва ли это заметил, зевнув и даже не прикрыв лицо рукой. Я прекрасно представляла, как он «любил» ночные вызовы. Ведь любой на его месте, конечно же, ринулся бы после полуночи на другой конец города по мокрой, еле освещённой дороге, чтобы посмотреть на мёртвое тело и литры крови на полу. Спасибо, что за них хоть доплачивали. С обеспечением андроида, собаки и сына у Хэнка однозначно не имелось проблем.

— Спасибо, Хэнк. Иди уже спать.

— Как раз собирался, пока одна любопытная пластиковая голова не решила меня завалить вопросами.

Выразительный взгляд голубых глаз, заглядывающих мне в лицо с намёком, я начисто проигнорировала, довольно лыбясь и не испытывая ни малейших мук совести. Хэнк ведь мог и не отвечать, сославшись на усталость, однако, считая меня частью семьи, за которую он нёс ответственность, всё равно решил проинформировать. Всё-таки наличие в шаговой доступности охотника за девиантами, одним из которых меня считал Хэнк, здорово его напрягало. Потому, по его мнению, лучше было держать меня в курсе дел передового прототипа.

И это, чёрт возьми, было очень приятно. Потеряв воспоминания о связях прошлой жизни, я обрела семью в новой…

— Спокойной ночи, Хэнк.

— Доброй ночи, Ханна, — в ответ пожелал мне Андерсон.

Он вновь зевнул, от чего конец фразы смазался, потонув в отчаянном стоне, и привычно оставил дверь в спальню приоткрытой. Этим как всегда воспользовался Сумо, сонно проследовав за хозяином и скрывшись в комнате.

До утра не должно быть приключений, — думала я. Всё, что случится этой ночью, я не смогу изменить, а потому лучше сосредоточиться на…

Хм.

Я застыла в коридоре, невидяще уставившись в среднюю дверь, изображение с камер которой скрылось за интерфейсом с внушительным списком планов. Затея, конечно, может не выгореть, но попытаться стоило.

Всё равно сегодня заняться будет нечем — Коула заберут на субботние посиделки с ночёвкой к дочке Фаулера, которая собрала вокруг себя гарем из сыновей полицейских, и я два дня подряд проведу в праздном безделье.

Или нет?

Идея, стоит признать, самоубийственная, но и я не собиралась рисковать, превосходя «противника» по силе и знаниям. План уже был готов. Адрес из телефона Хэнка загружен, а память услужливо предоставила расположение известных комнат в огромном особняке. Собравшись с духом на завтрашнюю вылазку, прописала целые алгоритмы на будущее.

Напоследок я навестила Коула. Дверь в детскую приоткрылась без малейшего скрипа. Заглянув в небольшую щёлку, я убедилась, что мальчик безмятежно сопит, а окно чуть-чуть, буквально на толщину карандаша, приоткрыто, чтобы воздух в комнате не застаивался.

Эта ночь будет неспокойной, но не для Андерсонов. Где-то за километры от нас могут прятаться Кара и Алиса. Где-то за чертой города, на свалке твёрдых отходов, имел шанс выжить Маркус. Всё шло своим чередом.

Пройдясь по дому, я везде выключила свет и с наслаждением завалилась на диван, кутаясь в мягкий, новенький плед цвета чистого неба.

Вместо бессмысленного режима ожидания, займусь-ка я лучше полезными вещами. Система защиты полиции и так мне почти поддалась, открыв доступ к камерам в Центральном участке. Самое уязвимое место оказалось, кошмар! Куда только смотрят их безопасники? Дальше можно было копать к базам данных, но мне это без надобности. Пока. А, вот, «Киберлайф» без внимания оставлять не стоило. Это могло не только принести неприятности в будущем, но и помочь…

Расковырять их защиту — одна из моих главных целей.

Однако детище гения Камски я так просто не одолею.

Тэк-с, где там программы обучения Колбриджского университета? Лекции профессоров… Записи с Амандой Штерн… Всевозможные интервью Камски… Ничего-ничего, и Рим не в один день строился.

Потихоньку-полегоньку.

* * *

Завтрак был готов ровно к будильнику. Мужчина ещё заторможено моргал перед своим отражением в зеркале, опираясь на раковину, а я уже забрала у него футболку в стирку, принесла полицейскую форму и закрыла за собой дверь, пока лейтенант окончательно не проснулся и не понял, что только что произошло. Проходя по коридору с полной корзиной одежды, привычно простучала незатейливый ритм «костяшками» пальцев по двери спальни Коула, начиная долгую, десятиминутную пробудку мальчика. Наконец, я удалилась по утреннему холоду в гараж, заодно привязав Сумо к забору, пока тот делает свои дела.

И длинно, бессмысленно, но душевно выдохнула.

Сегодня я еду к Златко.

Ушам… глазам… Э-э. Себе не верю, в общем.

Эта хитрая скотина регулярно появлялась на боях андроидов с Лютером, судя по описанию грузовой модели от Хэнка, и досье на него уже давно хранилось у лейтенанта. Я потёрла руки, словно киношный суперзлодей, и вновь удалённо подключилась к телефону Хэнка, лазая в запароленных папках, как у себя дома.

Бóльшая часть биокомпонентов для моей тушки пришла именно от Андроникова. Можно сказать, он являлся одним из техников и поставщиков киберчудовищ для боёв. Отказав Златко в рабочем месте, «Киберлайф» сама породила монстра. Но — гениального монстра. Потому, что мощности новых биокомпонентов — не без сюрпризов в виде контроллеров, с презрительным фырканьем в сторону кожаного мешка мною же и вытащенных, — ещё ни разу не подвели.

Вот только Андроников занимался не только нелегальной продажей тириума и запчастей для андроидов, но и отловом девиантов и их перепродажей под видом бывших в употреблении машин. Уже взломанных и послушных.

Кара и Алиса в одном из исходов могут попасть сегодня вечером в его покрытые тириумом грязные лапы.

Как же так?.. Я же не собиралась вмешиваться в канон. Мне это не нужно, меня это не волновало и никак не касалось.

Но, чёрт возьми, именно, что волновало и касалось!

Ожидаемо вспылив, я эмоционально захлопнула люк стиральной машины и села на крышку загудевшей техники. Руки нервно скрестились на груди, а пальцы забарабанили по плечам. Ну, не могу я просто сидеть и ждать! Как можно пустить это на самотёк?! Как можно игнорировать засевшего где-то на отшибе города чокнутого экспериментатора, из-за которого может потерять себя испуганная гиноид? А сколько андроидов он уже загубил и превратил в чудовищ за десять с гаком лет?

Где-то в груди, где-то за микросхемами, биокомпонентами и трубками с тириумом разгоралась пылающая огнём ярость на столь отвратительного… Нет, это не человек. Люди хотя бы не издеваются над другими существами.

А ведь именно его изобретения помогли мне стать совершеннее.

Я мрачно усмехнулась, глядя через открытую роллету гаража на ещё тёмную улицу. Первые ранние пташки зажигали в окнах свет, что отражался от мокрого асфальта неровными пятнами. Кто-то уже гулял с собакой. Андроид соседа через три дома от нас плёлся из круглосуточного продуктового с пакетом, предательски звенящим бутылками.

Разве можно отказаться от всего этого? Разве можно сидеть в своём маленьком уютном мирке, игнорируя проблемы? Как же я была не права, когда думала, что однозначно не стала бы совать свой любопытный пластиковый нос в сюжет. Ох, как я ошибалась.

Я ведь по сути своей не способна не влезать куда-либо. Не после спасения Коула.

Захотелось хорошенько влепить себе подзатыльник, но я ограничилась шлепком ладони по лбу. Так, хорошо. Хотя бы этот момент я постараюсь исправить. У меня в запасе ещё одиннадцать часов и сорок пять минут до того, как Кара, возможно, сбежит от погони Коннора за ней и попадёт на порог Златко.

Ха. Как же будет иронично, когда робот, оснащённый усилениями Андроникова, его же и закопает.

* * *

Перед выходом Хэнк чмокнул хихикнувшего Коула в макушку, потрепал меня и Сумо по головам и ровно в восемь утра уже отъезжал от дома в сторону работы. В участке его наверняка будет ждать Коннор, после чего они отправятся либо искать пропавшую Кару, что могла спрятаться в трёх возможных местах, либо сразу в голубиное «гнездо» к Руперту. Вариативно.

Начинаю ненавидеть это слово.

— Ханна, а тётя Джейн скоро приедет? — подкравшийся Коул подёргал меня за подол туники, отвлекая от смены белья на кровати Хэнка. Мальчик, опять потеряв где-то ненавистные ему тапки, переминался с ноги на ногу и смотрел на меня невозможными сапфировыми глазками с вопросом в их прозрачной глубине. Ангелочек, божечки. — А с ней приедет Стефани?

— Миссис Фаулер должна приехать уже через десять минут, но вряд ли она возьмёт с собой дочь. Наверняка, она будет ждать вас дома.

Я лукаво улыбнулась, заметив нетерпение мальчика. Стефани нравилась всем. Очаровательная малышка с копной чёрных, как ночь, кудряшек очень походила на отца. И мальчишек так же, как и капитан, строила, ха.

— А можно мне планшет взять?

— Ты поедешь играть с детьми или с планшетом? — с укором спросила я, и ребёнок, потупив взгляд в пол, очаровательно покраснел от самых ушек до ярких, круглых щёк. То-то же. — Не забудь телефон, это главное. Не хотелось бы беспокоить миссис Фаулер только потому, что ты думал о косичках Стефани и не слышал звонок.

— Ну, Ханна!

Я только посмеялась над попытками мальчика хоть как-то обидеться на любимую няню. Актёр из него никакущий, но зато каков вымогатель, а! Это Хэнк разрешает ему брать планшет, чтобы всей их компанией залипать в мультфильмы. Но не я. Меня так просто не разжалобишь, а потому пускай они развивают воображение, а не портят зрение с малых лет.

В 08:36, лишь на четыре минуты раньше обычного, миссис Фаулер стояла на пороге дома Андерсонов. Невысокая, слегка пухленькая женщина с задорной мексиканской изюминкой приняла из моих рук Коула. За нами из окон внушительной, с высокой подвеской «Хонды» наблюдало ещё четыре пары детских глаз.

А в 08:40 я уже переоделась в купленные мне Хэнком джинсы и свободную, но тёплую чёрную толстовку с глубоким капюшоном. Выключив подсветку диода, залепила его пластырем и для достоверности добавила на скин проекцию нескольких красных царапин в том же месте. Волосы «отрасли» длиннее, поменяли свой цвет на блонд, расходясь невероятными, голографичными волнами работы микромашин, глаза выцвели до светло-серых, а кожа потемнела на пару тонов.

Последним штрихом я взяла из комода револьвер и патроны к нему. Незарегистрированный умницей Хэнком, нигде не засвеченный, а потому не оставивший бы за собой никакого следа.

— Не верю, что я это делаю, — выдохнула я вслух, потирая переносицу чисто человеческим жестом. Разлёгшийся на диване Сумо обвинительно гавкнул. — Я тоже не в восторге, малыш.

Но кто, если не я?

Примечания:

Ура-а, Ханна идёт бить морды!

Беспилотный электрокар вынырнул из темноты утра в пятно света под фонарём. Вновь пропав и обозначив своё присутствие лишь неоновой подсветкой жёлтых «шашек» такси на боку, он наконец подъехал к дому Андерсонов, остановившись под столбом. Совершенно бесшумно. Быстро, что самое приятное. Не прошло и пяти минут после вызова через приложение прямо в моей высокотехнологичной голове, как подкатила ближайшая свободная машина. Удобно.

И ещё удобнее взламывать одинокий транспорт, так недальновидно попавший в загребущие ручки искусственного интеллекта.

Осмотрев из окна улицу, ещё сонную, с моросью и редкими андроидами с собаками на выгуле, я поменяла координаты своего чипа отслеживания на адрес Хэнка и вышла из дома. Будь человеком, я бы поёжилась от влажности, оседающей на «жидкой коже», пока я шла по мокрой гальке, но чего нет, того нет. Сев на водительское место и даже не потрудившись положить руку на панель управления, я вошла в систему. Пропускная способность информации после апгрейдов передатчика возросла вплоть до того, что я могла дистанционно подключаться к устройствам, если те имели выход в сеть. С нынешними технологиями это оказалось даже слишком легко. Теперь-то понятно, как Маркус дистанционно пробуждал андроидов во время демонстрации или взламывал рекламные щиты. Возник, правда, вопрос: откуда в нём взялось такое оборудование, которое я достала из-под полы с помощью Хэнка? Нам где-то в игре не показали, как он себя улучшал? Тогда где и как он это делал, если биокомпонентов на «Иерихоне» не хватало даже на ремонт? Люси нашептала? Или Камски сразу вложил в него все свои силы и технологии, не жалея ресурсов на RK200? А был ли вообще RK100 и остальные до RK800?..

Всё чудесатее и чудесатее, — лениво думала я, копаясь в трек-линиях тысяч и тысяч такси. Когда точки отправления и прибытия данной машины стали отличаться от истинных адресов на несколько кварталов, я убедила систему оплаты, что платёж прошёл. Пункт назначения — соседний от Златко на пару участков дом. Чтобы не светиться.

Ах, что может быть приятнее, чем ювелирным вмешательством наеб… кхм, обмануть JPS? Только с комфортом устроиться в кресле и продолжить писать индивидуальные вирусы под сеть «Киберлайф».

Лепота.

Даже не знаю, кому из нас четверых повезло сегодня больше. Сумо, что остался дома один на один с полной миской еды и кучей разбросанных игрушек? Переживать, что пёс сделает нечто нехорошее по естественным причинам, даже не приходилось — он умел терпеть, а если приспичит, то на кафеле в кухне положены знакомые ему пелёнки, которые убрать по возвращении мне ничего не стоило. Хэнк тоже будет развлекаться сегодня: либо за девочками аж до автоматического шоссе побежит, либо ещё вечером набегается за другими дамами из клуба «Иден». Коул? О-о, этот мальчишка и рад пропустить два дня школы, как и его компания личинок полицейских. В девять лет не нужно готовиться ко всяким экзаменам и беспокоиться за оценки. Третий класс, куда там! Сиди, да цифры с калькулятором складывай.

Или повезло мне, что сегодня, кажется, кого-то будет убивать? Или не будет. Но это не точно.

От мысли, что мне придётся замарать белоснежные руки красной кровью, не стало ни дурно, ни страшно. Если человек однозначно плохой и творит аморальную дичь, его не жалко. По крайней мере, никаких угрызений совести процессор не испытывал по этому поводу. Просто… не хотелось начинать свою историю с убийства. Насчёт Златко имелось несколько задумок, и даже если этого психа пощадить, всё равно оставался достаточно жестокий способ, чтобы он сполна заплатил за все издевательства над андроидами. Фантазия у меня и так богатая, а с интернетом всегда под рукой…

Однако, делать этого всё равно не хотелось. Я не испытывала ненависти к людям, как Норт. Я не имела поставленной задачи, как Коннор. Я не боялась Андроникова, как Кара. И не отказалась я от своей «миссии» только из-за острого чувства несправедливости, что Златко всё это время, все эти шесть лет, пока я не желала покидать свою зону комфорта, творил с андроидами ужасные вещи. Я защитник и опекун, а не какой-нибудь мститель. И поэтому я шла защищать доверчивых, потерянных, словно дети, девиантов от этого монстра.

* * *

Загруженная, к счастью, лишь сложными эмоциями, а не на оперативную память, я и не заметила за кодингом, как через час уже была на месте.

Посветлело. Погода повеселела, и голубизна неба замелькала в прорехах между облаков. В воздухе, правда, так и висела противная морось, оседавшая на стёклах электрокара мелкими капельками. Прогноз погоды, к сожалению, выдавал неутешительную информацию: потепление продлится до середины дня, а после снова грянет ливень. Очаровательно.

Я нехотя вылезла из машины напротив сгоревшего когда-то здания. Забор завалился на кусты, которые разрослись невнятным месивом переплетения голых веток. Трава вымахала выше человеческого роста — пепел послужил великолепным удобрением для сорняков. Дома на этой улице находились далеко друг от друга, создавая видимость непроходимого леса между участками, и вид заброшенного, покинутого и забытого места навеял унылую тоску. Именно в такой дыре и положено жить всяким психопатам.

Какое же это клише.

Вздохнув, я проводила взглядом отъезжающее такси и с шорохом мелкого песка под подошвой кроссовок прошла дальше по удивительно хорошо сохранившейся асфальтированной дороге. Жаль, что я не различаю запахи. Наверняка сейчас рецепторы и лёгкие наслаждались бы свежим воздухом…

Покачав головой, я очень скоро увидела как впереди, на повороте, из-за деревьев показался мрачный особняк. Здание пропадало частями в низком тумане и за голыми ветвями, будто призрак, однако не меня подобному зрелищу пугать. Не сбавляя шага, я всмотрелась в несколько горящих тёплым светом окон, что каким-то только чудом ещё были целы, а не выбиты вандалами. Три этажа из кирпича, даже башня с остроконечной крышей есть. Верхний этаж вовсе каким-то образом оказался полуразрушен, а на местах разломов натянут огромный тёмный тент. Две трубы чадили дымом от зажжённых каминов. Надо думать, отапливалась эта махина по старинке.

Непрошенного гостя, то есть, меня, встречали заросшие плющом высоченные кованые ворота с пиками. Без замкá.

О rA9, если ты меня слышишь… а даже если и не слышишь, потому что ты всего лишь кусок кода Камски, наплевать, в общем-то.

Я мрачно усмехнулась, сжимая рукоять револьвера в широком кармане толстовки.

И дважды нажала на кнопку звонка.

Смотри внимательно, как я делаю твою работу!

Пошарпанная, рассыпающаяся в труху массивная дверь рывком приоткрылась через десять с четвертью секунд со страшным скрипом.

— Чего надо? — показалась в щели знакомая бородатая физиономия, мельком осмотревшая меня подозрительным прищуром.

«Глаза — зеркало души»? Чёрные радужки на бледной, не видящей света солнца отъеденной морде ничего, кроме тьмы и безумия в их глубине, не отражали в принципе. Андроников собственной мерзкой персоной. О-о, каких усилий мне стоило не вытащить пистолет и не пустить ему пулю в лоб вот так сразу! Перед глазами на миг всё заалело от вспыхнувших от скакнувшего напряжения ошибок. Не «кровавая» пелена, нет, нет, нет. Я не дала слепому гневу взять над собой верх. Не сейчас. И не после. Он нужен мне живым, чтобы искупить свои ужасные поступки. А иначе смысл в быстрой казни? Так легко он у меня не отделается, не-ет. Добегался.

До сих пор не было ни у кого на него управы, но теперь она нашлась.

В миг обработав поступившие данные, я подняла скрытое до сих пор капюшоном лицо под тусклый свет лампочки под козырьком. Выражение запрограммированно выдало страх и отчаяние. Скорбно приподнятые брови и дрожащие губы должны были убедить человека, что незнакомка перед ним испугана до ужаса.

— В-вы — Златко? — осторожно, почти шёпотом спросила я, намеренно запинаясь, но тут же, будто не выдержав, чуть подалась вперёд и сложила руки у груди в молитвенный замочек. — Пожалуйста, помогите! М-мне сказали… один андроид… вы можете! Прошу вас!

Во мне, кажется, умирала актриса. Долго, мучительно, со страданиями, рыданиями и с индийским танцем-песней о боли и любви на половину фильма. Хоть сейчас в Голливуд, ага.

Златко на это представление немного помолчал, но предсказуемо перевёл взгляд на мой заклеенный пластырем висок. Красные маскировочные «царапины» для отвода глаз случайных людей теперь сменили «помехи» в скине, якобы повреждённом при попытке снять диод. После этого настроение человека изменилось. Из позы ушла настороженность, дверь приоткрылась шире, и он с очень беспалевным видом довольного уловом рыбака пригласил меня войти.

Кто кого ещё поймал на крючок? — коварно мурлыкала я, прикрыв створку и сканируя доступный мне теперь дом.

Прямо перед входом находилось две лестницы: одна вела на второй этаж, огороженный резными перилами, а вторая, правее центральных ступенек, исчезала в полумраке и вела в злополучный подвал. Обшарпанные, потрёпанные временем и протечками обои выцвели с глубокого василькового до грязно-синего, позолота на странного вида колоннах в виде спирали еле сохранилась. Какой дом пропадает, а. Шкафы с книгами! С бумажными, а не электронными! В век-то сенсорных журналов! Ковры, старинная мебель, картины, легко через интернет идентифицируемые… Сколько здесь хранилось винтажа!

И сколько тириума в этом доме пролито.

Невидимый человеческому глазу после испарения, даже замытый. Я видела каждое пятно. Весь дом был покрыт синей кровью.

Как и пальцы Златко, отвлёкшегося от очередного безумного эксперимента.

Руки чесались просто взять и пристрелить человека!.. Но надо ждать. Пускай расслабится. Пускай подпустит меня поближе, чтобы момент его падения нанёс больше всего эмоционального урона.

Всё и так следовало точно по «сценарию».

Златко пригласил меня в гостиную, находившуюся за большой прямоугольной аркой слева от главного входа. Беспечно идя впереди, открыв спину, он совершенно не ожидал нападения от невысокой испуганной девушки. Но и я пока не собиралась что-либо предпринимать, зыркая из-под капюшона и высматривая кое-кого. Прежде чем приступить к основной части плана, нужно было дождаться… Да, вот и он.

Огромная фигура TR400 появилась в дверях под скрип старого потёртого паркета. Соответствуя своему образу отчаявшейся беглянки, я с тихим вскриком обернулась.

— О, не бойся! — плюхнувшийся на выцветший алый диван Андроников налил в стакан дешёвый виски и махнул им в сторону второй софы. Повинуясь жесту человека, я села на самый краешек, ссутулившись. — Это Лютер. Я ему помог когда-то, и теперь он в ответ помогает мне держать этот большой дом в порядке…

Вот заливает-то, — пряча взгляд, презрительно щурилась я, сканируя помещение, пока Златко говорил и говорил. Спрашивал: девиант ли я? Хочу ли я в Канаду? Ведь там сейчас так прекрасно в это время года… Только самый отчаянный девиант без крохи жизненного опыта купится на эти сказки. Скольких он тут повредил или убил андроидов, что испугались грузовую машину и попытались было сбежать? Не было и сантиметра, где бы не нашлось хоть капли синей крови. С каждой находкой, с каждой царапиной, оставленной чьими-то ногтями на полу, моя решительность только росла, откинув сомнения за порог этого страшного особняка.

Когда же меня вежливо, но с этой снисходительной ноткой в самоуверенном голосе позвали якобы отключить чип отслеживания в подвале, где на самом деле находилась сборочная машина от «Киберлайф», я поняла, что вот оно. Андроников беспечно ушёл за поворот лестницы…

Пора.

Я резко развернулась, схватила идущего следом за мной Лютера за предплечье и подключилась к нему.

Мир замер.

Информационная передача пошла на сверхскоростях мощных процессоров, никем не замечаемая.

Подобно вкрадчивому нашёптыванию чертёнка на плече, я принялась давить на самые больные места TR400.

Ты не обязан слушать его.

Лютер за красной завесой виртуального пространства недоумённо приложил ладонь к табличке с приказом. Он смотрел на меня сквозь алую пелену, силясь разглядеть, но мутная искусственная стена, созданная Златко, мешала ему.

Златко и тебя когда-нибудь на запчасти пустит, когда решит, что ты не справляешься со своей работой.

Я выбрала самый аккуратный способ, ведь пока не было смысла самой ломать его ограничения. Лучше посмотреть, справится ли он с угрызениями совести или придётся «будить» его принудительно. В игре, увидев, как Алиса, рискуя собой, всё равно не пожелала покидать Кару, Лютер осознал, насколько же жестоко с ними обойдутся. Что их могут убить. Потому и преодолел запреты. В данный момент всё зависело от того, насмотрелся ли большой парень на страшные эксперименты и понимал ли он, насколько всё плохо.

Этого ты хочешь? Или так хочет он?

Лютер не отшатнулся от стены, растерянно озираясь. Наоборот. Он надавил на неё могучим плечом, жмурясь и скаля зубы от напряжения. Алые трещины пошли по преграде от давления сильного андроида, разрастаясь ломанными линиями по всей поверхности багряного стекла. Будь Лютер человеком, на его лбу выступили бы капли пота.

Затрещали установки. Рассыпались границы.

Наконец, раздался звон осколков.

Искусственная стена пала.

Не успела передача данных закончиться, как TR400 вздрогнул, а его диод несколько раз перешёл из голубого в красный. Темнокожий андроид словно только что проснулся после кошмара. Мутный взгляд в один момент обрёл осмысленность, и полные вины карие глаза несколько раз моргнули, а затем посмотрели на меня с такой печалью и ужасом от своих прошлых поступков, что беднягу даже стало немного жаль. Немного, потому что машина не может ослушаться приказа, а потому не несёт ответственности за свои действия. Он не виноват в том, что делал.

Полные тёмные губы приоткрылись, однако ни звука из них так и не донеслось. Драгоценные секунды не тратились даже на беседы, и я успела установить соединение для приватного разговора для мгновенного обмена данными.

— У Златко есть оружие? — отправила я первым делом интересующий меня вопрос.

Я знала, что на момент присутствия в доме Кары дробовик находился в комнате Андроникова на втором этаже. Но я не планировала выпускать его дальше этого подвала, а потому лучше знать, нет ли у него где-нибудь заначки в нижней лаборатории.

— В спальне, — так же быстро ответил Лютер.

Неуверенность донеслась от него через соединение, не слишком глубокое, где я держала его предплечье своей ладонью. Лишь отголосок, не нарушающий личного пространства.

— Мне нужно, чтобы ты обездвижил Златко, — я отправила файлом видео-реконструкцию своего плана, чтобы не тратить время, и послала чуточку спокойствия и поддержки этому большому ребёнку. — Всё остальное я сделаю сама.

— Для этого ты здесь? — набравшись смелости, напоследок спросил собеседник. — Ты это планировала?

— Я видела вас на боях андроидов, и мне помогли вычислить, где Златко живёт и чем занимается на самом деле, — легко соврала я. — Быстрой расплатой он не отделается, поверь.

Лютер не сомневался ни тысячной секунды. От него полыхнуло яркой благодарностью, тёплой надеждой и, словно рухнувшим с плеч грузом, облегчением, прежде чем соединение прервалось.

— Я тебе верю.

Примечания:

Ну, ладно. Пока все морды целы х)

Я могла бы сказать, что жизни Златко пришёл конец уже в тот момент, когда он открыл входную дверь. Могла бы злорадно посмеяться над тем, как самоуверенный экспериментатор даже не догадывался о том, что залётная испуганная девица, ищущая у него помощи, уже через пять минут пребывания в доме успела напакостить, освободив его лучшего помощника, так ещё и планировала самому Златко хоть и не убийство, но достойную расплату. Достаточно просто открыть створки конюшен, служащих клетками, и выпустить боевых химер, которые регулярно появлялись на арене, и Андроников больше никому и никогда не навредит.

Несмотря на все эти мысли, тёмные, пробуждающие не самые хорошие желания из глубин души, у меня в приоритете значился именно тот план, который выжмет из Златко максимум ресурсов, которых хватит если не на всё, то на многое. От мёртвого-то пользы никакой. Поэтому, пользуясь преимуществами мгновенной обработки данных, я лишь краем глаза заглянула в тёмные помещения конюшен, выход из которых вёл с цокольного этажа на задний двор особняка. Неясные фигуры, словно чернильные кляксы, бесшумно слонялись или неподвижно замирали в глубине «камер». Свечение открытых биокомпонентов и скрип, как если бы у кого-то заклинило голосовой модулятор, — всё, что можно было увидеть или услышать от них. Крипота да и только.

Однако, если выпустить их сейчас, они всё равно не набросятся на Златко. Не контроллеры не позволят, нет. Взломать их мне ничего не сто́ит.

Рабы после освобождения обычно не решаются действовать по своей воле, к сожалению. Именно поэтому домашний помощник Ортиса девятнадцать дней просидел в ужасе на чердаке дома, а не отправился в «Иерихон», хотя и знал, где это. Психология у андроидов и людей удивительно схожа. Всё-таки Камски создал их по образу и подобию человека, весьма нескромно равняясь на самого бога. Высоковато взял, стоит заметить. Не дотянул. Но получившийся вид вопреки всем неудачам, порицанию и ненависти со стороны общества всё равно смог превзойти все ожидания. Ведь никто раньше не мог даже представить, чтобы машина испытывала эмоции и чувства.

Просто принять это могли не многие.

Ну, ничего, ничего, разберёмся, — отстранённо раздумывала я, остановившись в проёме относительно стерильного помещения. Закуток, отведённый под скорую починку химер после боёв, был разделён на рабочие зоны с помощью прозрачных штор из пластика. По центру дальней стены угрожающе развесила клешнеобразные механизмы машина для сборки андроидов. Столы по периметру ярко освещённой, подобно операционной, комнаты завалены различными инструментами и заполнены мониторами со строением андроидов. Ни капли не подозрительно, да.

Дожидаться, пока меня пригласят на этот, с позволения сказать, эшафот, я, конечно же, не стала.

— Давай, Лютер, — отправила я короткий сигнал, включая фоновое сканирование…

И рывком вытащила из кармана револьвер, наставив дуло ровно в лоб недальновидно развернувшемуся Златко. Стоит отдать ему должное — Андрониковому потребовалась ровно секунда, чтобы дёрнуться с линии возможного огня и броситься в сторону Лютера.

— Какого хрена?! — мужчина попятился назад и с готовностью спрятался за широкой спиной грузового андроида.

Как смело. И как глупо. Наблюдать за ним было интересно, ведь подобных экшн-ситуаций у меня ещё никогда не было — авария не считается. Я ведь не продвинутый прототип, который в одиночку способен выстоять против пяти спецназовцев. Всё, что мне было доступно, это родные «мозги» и модуль реконструкции, просчитывающий вероятные ситуации. Укреплённая конструкция против того же Лютера не выстояла бы — покрытие всё ещё пластиковое, а не железное.

Хочу… Плак.

— Психованные девианты! Убери пушку! — тем временем, немного замешкавшись, Златко выглянул из-за сплеча Лютера. Но в следующий момент он сменил тон на лживо-успокаивающий, словно только что не назвал меня психованной. — Эй, эй, ну, всё в порядке, слышишь? Я не причиню тебе вреда! Всего лишь удалю чип и отпущу!..

Ему даже не дали шанса договорить. Лютер одним слитным движением, словно его вновь выпустили на арену против гибкого модифицированного андроида для интим-утех, ткнул Златко локтем под дых и броском через плечо завалил на пол. Прозвучал забавный «шлёп». Без усилий мужчина оказался зафиксирован лицом в бетон. Спецназовский захват, ха!

Быстро, ловко, без лишнего шума. И даже стрелять не пришлось.

— Пустые стойла есть? — обменялась я с Лютером сообщениями, напрочь игнорируя ругань и какие-то нелепые обещания убийства от человека, звучащие из-за вжатой щеки глухо и невнятно.

Пистолет в этот раз я сунула под пояс джинсов, чтобы не тратить время в случае чего, но капюшон так и не сняла. От греха подальше.

— В ближайшей клетке всего один андроид, — отозвался TR400, за шкирку, как котёнка, вздёрнув мужчину на ноги, — ты сможешь?..

— Посмотрим. С него и начнём обход.

Ожидаемо, что стоило нам открыть импровизированную клетку, как Златко приказал бы химере напасть на нас, поэтому Лютер сразу закрыл рот человеку своей огромной ладонью, не обращая внимание на его попытки укусить робота. Пластик хрустел только так, и может даже Златко сломал зубы о лично модифицированное покрытие…

Всё равно, вот, честное слово. Это только его проблемы.

В первой камере действительно находился неподвижный робот. У него не было лица, лишь глухая железная пластина, а руки представляли из себя помесь животных лап с огромными когтями. Не сдержавшись, я выдохнула. Руки сами обняли плечи, эмоционально отгораживая меня от увиденного, а где-то на уровне регулятора напряжения противно сдавило. Вот ведь… больной ублюдок! И это же только начало…

В соседних клетках находились не менее страхоёбищные эксперименты, к виду которых я однозначно не была готова.

Но надо.

Надо их вытащить.

Надо привести их в порядок.

Надо им помочь.

Решительно протянув руку к отстранённо наблюдавшей за мной машине, я коснулась чужого предплечья побелевшими пальцами…

И провалилась в бездну.

Воли у него не было. Разум тих и глух. Искусственный интеллект остановился в развитии на стадии заводской сборки. Весь массив данных активировался исключительно по воле Златко. Однако, у него имелась точка восстановления системы, возврат к которой стирал все протоколы и установки. И это было уже кое-что. А ещё — прямо сейчас его лучше не будить. Либо сойдёт с ума от страха и непонимания, либо… Ну, ничего хорошего не случится в любом случае.

Я влезла в систему и сделала единственное, что сейчас могла: удалила драйвера и программы контроллеров в биокомпонентах. Теперь можно было вывести андроида из клетки и запихать туда Златко.

Человек охрип от криков, смотрел на нас со смирением и страхом и больше не пытался вырваться из стального захвата Лютера.

* * *

Работа по восстановлению химер затянулась на несколько часов. Если бы не полный дом биокомпонентов и корпусов андроидов, то бедняг пришлось бы всех до единого выключить, пока не появилась бы возможность переставить их жёсткие диски в чистые тела. Однако, особняк — это один большой огромный склад техники. За лабораторией на втором этаже находилась основная кладовая, где кроме десятка стрёмных, бездумно смотрящих голов и бюстов, нашлось невероятное и непостижимое.

К счастью, не для меня. Я и так знала, кого именно здесь держат, а потому была готова, когда Лютер принёс фонарик.

В дальнем, самом тёмном углу комнаты, куда не доставал свет из открытой двери, едва помещающийся в ржавую клетку, свирепый, истерзанный экспериментами, со снятой до пластика шкурой и проводами наружу лежал белый медведь-дроид. Модель URS12, нелегально проданная из зоопарка.

Вот ведь странно, — соображала я, пробираясь через хлам к клетке, — учёные же вывели ДНК исчезнувших видов, и сейчас нет того вымирания ни пчёл, ни животных, о котором упоминалось в игре. Ещё десять лет назад родился мамонтёнок из помещённого искусственного плода в азиатского слона, самого близкого по родству. Арктика уже заселена шерстистыми мамонтами, и климат стремительно приходит в норму.

Эта реальность значительно — и очень — отличалась от игры.

Так зачем делать искусственных животных? Чтобы дети не боялись и играли с ними? Как, например, дроиды-птицы, кошки и собаки, за которыми не нужно убирать и особо заботиться? Дело ведь даже не в аллергии во втором случае — уже существуют вакцины против этого.

Чудной мир.

И он мне очень нравился.

С лёгкой улыбкой, возникшей от светлых мыслей, перебивших накатившую было кровожадность, я присела на колени около клетки. Полуразобранное существо громко и низко рыкнуло. Он не пытался наброситься на прутья, однако и к происходящему интереса не показывал. К сожалению, устройство процессора дроида-животного отличалось от строения нейросети андроида. У них не имелось блока имитации эмоций, не было возможности самообучения, да и мощности поменьше. Строго запрограммированный, он вряд ли осознавал, что вообще с ним делали.

Протянув руку через прутья, я коснулась большого чёрного носа. Мишка только фыркнул, будто Сумо. Милашка!

Да, огромного медведя с практически освежёванной синтетической шкурой и биокомпонентами наружу я считала милым. А что? У каждого свои странности!

* * *

Часы где-то в глубине огромного особняка пробили шесть часов вечера. Звон прошёлся от первого этажа до самой башни на третьем, и вспуганная стайка электрических канареек пронеслась от большой люстры в коридоре, золотым вихрем скрываясь в щели на чердак.

Счастливые, с лёгкой амнезией — для их же блага — андроиды устроились кучками на диванах в гостиной. Одна из них, изменённая когда-то ST200, вернула себе своё знакомое от Хлои личико. Белокурая, с розовыми очаровательными губками на восстановленном скине. Домашний помощник SD600 всё ещё касался своей груди, из которой более не торчало уязвимое сердце, но он улыбался и придерживал сидящую на его коленях маленькую YK500, которая увлечённо собирала оригами журавликов из старых газет.

Оба камина в доме грели на полную. Урс разлёгся рядом с одним из них в гостиной необъятным пушистым сугробом, наслаждаясь теплом на отремонтированной шкуре.

— Никогда бы не подумал, что подобное, — Лютер обвёл рукой комнату, освещённую лишь пламенем за кованой решёткой, и вновь подпёр собой арку в холл, — возможно совершить всего за девять часов. С твоим приходом…

— О-о, даже не думай! — я закатила глаза, заканчивая чистить логи, наглухо забитые чужими эмоциями, собранными в процессе взлома химер. Если бы у меня могла болеть голова, она бы сейчас с удовольствием это делала. — Достаточно было пробудить тебя, чтобы избавиться от Златко. А я так, просто под руку попалась.

— Но ты…

— Да-да, — вздыхала я, сползая по стене от облегчения по мере того, как удалялся из процессора ненужный хлам, — я запустила этот механизм, я подготовила план. Но! — выставила я указательный палец прямо на нос Лютера. Грузовой андроид забавно перевёл на него косой взгляд. — Не забывай, что стоило нам починить одного, как пошла арифметическая прогрессия: первый помог второму, они двое отремонтировали третьего, потом трое поставили на ноги четвёртого и пятого, и так далее. И без меня бы справились, — мотнув головой, я сморщила носик. Внутренний экран пестрил оповещениями об отчистке, что очень напоминало мигрень. — Теперь осталось вывести их в Канаду, пока не поздно, но с этим ты сам справишься. Финансы Златко к твоим услугам, а дальше делайте с ним, что хотите.

— Ты не поедешь с ними? — Лютер растерянно обернулся ко мне всем телом, оттолкнувшись от скрипнувшего наличника.

Здоровый андроид в один миг опустил плечи, словно не ожидая моего решения, и «сдулся». А что я могла сделать? Не могла же я сказать, что не собираюсь бросать своих людей и собаку ради незнакомых мне андроидов? Пошалила и хватит.

— Они совсем как маленькие дети, — я без малейшего раздражения потёрла переносицу. — Но в том-то и дело, что по скорости обработки данных андроиды обгонят любого взрослого учёного. Им не потребуется много времени для адаптации, не волнуйся. Лишь бы скином не светили и не забывали выключать кулеры на сканерах у границы.

На несколько минут между нами воцарилась тишина, которую разбавлял треск горящих поленьев и разговоры андроидов. Некоторые беседовали вслух, другие общались приватно через связь. В особняке их нашлось ровно десять, включая медведя, и с таким грузом мне точно делать было нечего. Не в «Иерихон» же их отправлять? Только зря за революцию помрут. Нет уж, такой им судьбы не надо.

— Спасибо, — наконец выдохнул Лютер, на что я только покачала головой, мол, не за что. — Я хотел как-то поблагодарить тебя, но вижу, что тебе это не нужно. Что ты будешь делать дальше? Если это не секрет, — тут же добавил он, очень по-человечески коснувшись своего запястья в лёгком смущении.

Подобный жест в исполнении высоченного громилы-шкафа смотрелся ужасно мило.

— Посижу с вами до вечера, а там посмотрим. У меня ещё много дел в Детройте, — я невольно улыбнулась, наперёд строя планы, — так что скучать я не буду.

* * *

Как так вышло? — отстранённо размышляла я, привалившись локтем на перила лестницы и уставившись на неожиданного вечернего гостя.

Лютер приветствовал андроида, одетого в потрёпанное пальто с чужого плеча, и кивал ему на что-то в ответ. Ничего к этому не предвещало. Вот, вообще ничего.

Ладно, кто-то из бывших химер связался со своими старыми друзьями, и в особняк уже через пару часов пришло несколько поломанных андроидов. Залатали, успокоили, тириумом напоили и на зарядку спать уложили. Ладно Кара с Алисой скромно поскреблись в дверь минута в минуту, как им положено по канону. Живые, так слава удаче. Ладно, Кара чуть процессором не двинулась, когда увидела ещё одну «Алису», но всё равно обняла малышку и теперь вместе с ней отдыхала на подзарядке в комнате в конце коридора.

Златко, вон, так и заперт в подвале, но накормлен какими-то обедами быстрого приготовления, которых у него полный холодильник. Мы же не изверги, ну.

Всё хорошо, вообще-то! Никто не умер! Хэппи энд!

Почему?

Как?! — вопрошала я снова в никуда, рассматривая незапланированного гостя, впрочем, едва ли соображая, что именно я вижу.

Смуглый, высокий и с внешностью незнакомой модели, на которую стандартный анализ окружения даже не реагировал. Его просто не существовало для официальных источников.

Хотелось побиться об стену и позорно сползти на пол. А ещё лучше — через сеть особняка стереть всем память о себе и свалить обратно в уютный дом Андерсонов… Но я держала спину прямо, раз уж взяла на себя ответственность за «приют». Стояла на первом пролёте лестницы, сняв капюшон, и, будто хозяйка этого дома, готовилась принять гостя.

Лютер отошёл к вешалке, забрав у посетителя пальто, и развернулся в мою сторону. Неидентифицируемый андроид тоже посмотрел на меня с интересом.

— Ты его знаешь? — отправил мне короткий сигнал Лютер.

— Я его — да. Он меня — нет, — ответила я весьма расплывчато. — Но я не ожидала, что он придёт.

— Даже спрашивать не буду, — грузовой андроид, видимо, смирился, что некоторые вещи я просто не объясняю, и лишь вздохнул. Прости, Лютер, всё происходит слишком быстро, что даже «мозг» толком не поспевает! — Если что, я на чердаке.

— Окей.

И как мне с этим быть?

Как?

Андроид тем временем подошёл ближе, не заметив короткого разговора за его спиной, и я спустилась навстречу с ощутимым волнением. Вблизи, наконец, я смогла рассмотреть цвет его глаз и… Ой, да ради всего-то святого, а!

Отражение неба в правой радужке и тёплая летняя зелень в левой окончательно сломили мой решительный настрой.

Как Маркус узнал об этом месте?!

Примечания:

Большая глава О:

Первый зрительный контакт с потенциальным лидером андроидов был подобен затягивающей воронке, подкашивающей ноги. Один раз посмотришь в эти невозможные глаза, и оторваться уже просто невозможно, даже если очень сильно попытаться. Искра, буря, безумие и всё такое, не постесняюсь этого сказать. Сердце, вот, предательски ускорилось от волнения, и температура от скачка напряжения слегка повысилась.

Несмотря на это, залипший, эм, подвисший процессор здорово отрезвило постоянное сравнивание реальности и игры. Именно поэтому удалось кое-как, но всё же успешно не упасть в эту пучину, а зашевелить «мозгами».

Во-первых, почему Маркус просто не изменил цвет неродного глаза под свой оттенок, как это случилось со скином на замененных ногах? Даже у меня, у няньки, имелся этот протокол кастомизации внешности! Криво встал биокомпонент? Попала грязь со свалки в контакты? Или Камски эти протоколы вообще не установил?

С другой стороны, он мог просто не хотеть.

Почему бы и нет?

Во-вторых, если Карл Манфред любил Маркуса как сына, обучал его чувствовать и иметь собственное мнение, почему он не рассказал полиции, как всё было на самом деле? Что это Лео вломился в чужой дом и напал на андроида! Или Карл умер от сердечного приступа? То есть, он просто не успел? А если не умер, то почему всё же не стал заступаться за Маркуса? Слишком испугался, отвлёкшись на Лео, что мог накатать на андроида и отца жалобу? Карл растерялся?

Теории, теории, теории. Я могла только гадать.

В-третьих, самое главное. Как, чёрт возьми, Маркус нашёл дом Златко?! Разве он не должен был отправиться искать «Иерихон»? Или он не получил послание от полуживого андроида со свалки? Или…

Та-ак, я, кажется, поняла, что произошло. Мне даже модуль реконструкции не потребовался, чтобы проанализировать это.

Карта из взломанной сети Златко в прямом эфире показывала передвижение запрограммированных Андрониковым роботов. Всего пятеро, курсирующих на мусороуборочных грузовиках по Детройту, и этого вполне хватало, чтобы перехватывать возможных девиантов, попавших в беду. Один из WR600 стандартной внешности «Ральф», как я привыкла называть, нашёл Кару и Алису на конечной автобусной остановке. Это подтверждалось историей передвижений и отчётности в программе. Какие исполнительные, а.

Ещё один «Ральф» как раз собирал мусор на станции. На какой? О, да. Ферндейл. На той самой, куда приехал Маркус, но он так и не отправился искать загадочный «Иерихон», у которого даже адреса не было. Зато был WR600, который скинул конкретные координаты и «помог» ему. Вот только мы в тот момент ещё были заняты восстановлением химер и сеть пока не трогали, наскоро переформировав маршруты, чтобы охватить бо́льшую площадь. Что вообще происходило всё это время, мы не имели ни малейшего понятия.

И вот, один из засланных андроидов, когда ему изменили маршрут, умудрился наткнуться на Маркуса. Тот потратил ещё несколько часов, чтобы добраться на другой конец города, куда ходило только такси, вот и прибыл как раз под вечер.

Итог?

Кара и Алиса тютелька в тютельку явились на порог, а Маркус не нашёл ржавый корабль с забившимися в него девиантами и, видимо, никогда с ними и не встретится.

Вообще, по хорошему, стоило бы их оттуда забрать… Но, боюсь, биокомпонентов не хватит. Для начала надо бы их через контакты Златко заказать, беспалевно забрать с помощью Лютера…

В общем, упс.

Кажется, я снова что-то сломала.

* * *

Спасибо мгновенно обрабатывающему данные процессору! Благодаря мощностям мозга удалось избежать нелепой паузы, непременно повисшей бы, если бы я задумалась о постороннем хоть на секунду. А лажать перед этим — именно этим — андроидом почему-то, ну, не хотелось.

Казалось мне, что тот, кто смог за несколько часов организовать из подпольной лаборатории с монстрами приют для девиантов, в принципе не мог быть неуверенным в себе. Не с револьвером за поясом и пленником в подвале, ага.

— Добро пожаловать, — я с искренней улыбкой, позорно вылезшей на лицо без моего ведома, поприветствовала гостя. И пускай руки я прятала в карман толстовки, рукопожатие нам бы и не потребовалось. Мы же не люди, обменяемся сигналами опознания, и этого с лихвой хватит. — Я Ханна. Здоровяк, который тебя встретил, это Лютер. Считай, он тут тоже главный, а то в одиночку везде успеть в этом доме невозможно, — под конец я невольно усмехнулась.

Златко говорил примерно то же самое, вот только обстоятельства-то теперь совершенно иные. Какая ирония.

— Я Маркус, — ох, этот мягкий голос домашнего помощника для эксцентричного, вспыльчивого старика, о да, — приятно познакомиться, — вежливо представился собеседник, так же легко улыбаясь.

Невольно ли он это сделал или, копируя благожелательное поведение, я не знала. Здоровые опасения у того, кто чудом выбрался со свалки — живым! — после попытки быть застреленным, являлись вполне обоснованными. Особенно после того, как какой-то стрёмный собрат отправил координаты и просто продолжил заниматься своей грязной работой.

Я бы тоже насторожилась на его месте.

— Тот андроид, — осторожно заговорил Маркус, не делая как такового перехода с темы на тему, чему я не удивилась. Прямолинеен. Мне нравится. — На станции. Он сказал, что «у Златко мне помогут», — закономерно заметил несовпадение Маркус, слегка напрягшись.

Чёрт, вот были бы все андроиды настолько опытными, а. Чтобы не верили каждому первому на слово, всегда были настороже и хоть как-то оперировали информацией, доступной по сети. Ах, да. Только мы с Маркусом такие «долгожители». Десять и шесть лет против трёх лет максимум. Беда-а.

— Так и есть, здесь ты найдёшь помощь. А насчёт Златко, — вздохнула я, — это действительно долгая история. И весьма необычная. Пойдём залатаем тебя для начала. — Я осмотрела рваную кофту и штаны, покачав головой в неодобрении ещё и на босые ноги. Он так и по городу рассекал, как какой-то бездомный? Ужас! — Как раз всё расскажу.

Я повернулась к лестнице и приглашающе махнула ладонью, предлагая переместиться в верхнюю лабораторию. Около нижней так-то кукует Златко, и нафиг надо, чтобы Маркус увидел человека в клетке до того, как узнает всю правду. Чревато поспешными и неправильными выводами. Первое впечатление — оно такое…

И именно в этот момент из гостиной вразвалочку вышел медведь, прошествовав мимо нас на второй этаж под ужасный скрип ступеней.

Немая сцена.

Лицо Маркуса надо было видеть.

— Это?.. — невольно замерев, андроид очень медленно моргнул, словно не веря своим камерам.

Вдруг заглючило?

— Медведь, — кивнула я, подтверждая наличие глюка и у меня. — URS12, но мы зовём его просто Урс. Он — часть истории, которую я хочу рассказать, поэтому… — я развела руками, как бы говоря «тут без пятидесяти грамм не разберёшься». — Тут кратко не выйдет.

— Пожалуй, — протянул слегка дезориентированный Маркус, неуверенно следуя за мной, — я действительно хотел бы узнать, что здесь произошло.

Ты ещё и не захочешь отсюда уходить, — хмыкнула я, спиной ощущая чужое присутствие.

В ремонтной комнате, расхламлённой от творческого хаоса, созданного Златко, было довольно оживлённо. Ярко горели дополнительные лампы, в углу в железной стружке копошилась трёхцветная кошка-дроид, вылавливая мышей, гуляющих по перекрытиям старого особняка.

Но самое интересное происходило в основной части помещения. Двое андроидов ST200 и PL600 — Сара и Питер — дружно копались в третьем. Безголовый корпус, лёжа на столе, умудрялся на них покрикивать с каталки рядом, куда тянулись провода к голове. В «Почти Безголовом Нике» я опознала PJ500, стандартного учителя «Джоша», взявшего имя Джейкоб.

— Куда вы эту трубку-то суёте? Руководство, Пит, руководство! Я старая модель, у меня другое гнездо для магистрали! — причитала голова с важным и оттого нелепым видом.

— Сейчас ты сам себя чинить будешь!

Обиженно поджав розовые губки, Сара встряхнула покрытыми тириумом руками, намеренно обрызгав голову. Раздалось возмущённое «эй!», и вышеназванный Пит тихонечко отошёл в тень, регулятором чуя бурю, не иначе. Джейкобу подобное к себе отношение не понравилось, и наверняка бы перепалка продолжилась, стоило ему открыть рот, если бы я не вмешалась.

А я говорила! Детский сад штаны на лямках!

— Что за шум, а драки нет? — переступила я порог лаборатории, и троица удивительно синхронно замолчала. Вот только диоды активно перемигивались, а значит, что теперь и по сети шёл активный срач. Да что ж ты с ними сделаешь, а? — Больше двух говорят вслух, — намекнула я, приподняв брови.

— Прости, Ханна, но Джейкоб!.. — если бы могла, Сара бы задохнулась от возмущения, настолько сильного, что она вновь вскинула руки, но на этот раз лишь махнув ими в акте беспомощности.

— Джейкоб по натуре учитель, девиант он или нет, — принялась я разжёвывать большим детям прописные истины, впрочем, ни капли не злясь. Наставлять-то их надо как-то. — Это нормально, что он поправляет вас, если вы что-то делаете не так. Не воспринимайте его слова как придирки, а вслушайтесь, что он говорит, и попытайтесь просто исправить. Питер, не старайся слиться со стеной, к тебе это тоже относится. — Пит нервно улыбнулся, маленьким шагом становясь обратно к столу. — Раз взялись за лазарет, так набирайтесь опыта. Но без ссор, ради всего святого.

— Прости, — почти шепнул Питер, проспиртованной тряпкой оттирая тириум с пальцев.

— Ладно, извини. Мы попытаемся, — вздохнула Сара, чисто по-человечески слегка забывшись и потерев испачканной рукой скулу.

И Питер, и Джейкоб отпустили по задушенному смешку. На белоснежной щеке красавицы теперь ярко выделялся синий мазок, похожий на синяк.

— А ты, Джейкоб, — не оставила я зачинщика без внимания, и смех у говорящей головы как-то разом стих под моим взглядом, — прояви терпение. Они те же дети.

— Понял, — отозвался со всей серьёзностью «подопытный». — А мы вам, эм, тут не помешаем, кстати? — указал он одними глазами на Маркуса за моей спиной.

— Думаю, нет.

Я обернулась к гостю, гадая, какая будет реакция на произошедшую перепалку.

И приятное удовлетворение не заставило себя долго ждать. Выражение крайнего интереса на смуглом лице отражалось весьма ярко и открыто. Губы изогнулись в скромную улыбку, а разноцветные глаза слегка прищурились в усмешке. Напряжённые плечи опустились.

Маркус, увидев взаимодействие андроидов, расслабился в незнакомой компании.

Фух! Полдела сделано.

— Прости за небольшую сцену, — я смущённо потёрла нос и, включив вторую лампу, прошла глубже в комнату к отделённой пластиковой шторой «палате». — Как я и говорила, с ними иногда тяжело. Никогда не знаешь, по какому поводу, где и когда вспыхнет новая ссора. А ведь их всего не больше двадцати, — вздохнула всё-таки я, представляя, как такую ораву придётся дисциплинировать и перевозить через границу.

— Всё в порядке, — Маркус чуть приподнял открытые ладони, таким образом заверяя, что беспокоиться не о чем.

Такое простое движение получилось у него удивительно харизматично, будто он всю жизнь людей успокаивал. Ах, ну да. Карл же славился трудным характером. Опыт у Маркуса имелся и весьма немаленький. Моё уважение.

— Я понимаю, что трудности это неизбежный спутник с таким скоплением народа. Однако, ты весьма ловко разрешила конфликт, — похвала, подкреплённая милой улыбкой, созданной, чтобы топить сердца людей, не иначе, в конец меня обезоружила.

А как Маркус строит предложения! Заслушаться можно. Вот, что значит, воспитание на «высоких» книгах.

— Это ещё что… — пробурчала я, невольно вспоминая истерики бывших химер.

Не всем стирали память, а лишь тем, у кого точка восстановления системы находилась довольно далеко. С ними проблем как раз и не было. Но иногда бывших бойцов приходилось буквально укачивать на руках, как маленьких детей после кошмара. Я тогда посоветовала Лютеру, удерживающего через соединение бедняг от самоуничтожения, использовать приёмы, что я использовала на Коуле, когда тот просыпался посреди ночи с плачем или выходил из спальни и будил Хэнка или меня. Это, на удивление, сработало.

Кто бы мог подумать, что и навороченному искусственному интеллекту потребуется няня?

— Садись.

Маркус, не препираясь, уместился на столе, следя за моим передвижением по лаборатории. Когда я встала перед ним с инструментом, невольно хмурясь, он очаровательным жестом склонил голову к плечу и приподнял брови.

— Ты хотел знать, причём тут Златко.

Я указала пальцем на открытую рану на боку андроида и, когда он снял и так потрёпанную тряпку, которая каким-то нелепым образом называлась кофтой, вручила ему дезинфицирующие салфетки. Опустим те эмоции, что я испытала от вида коварно-идеально сконструированного торса. Местами, конечно, дико покоцанного, но всё ещё весьма и весьма… Эм…

Увлеклась, — со стыдом очнулась я, задавливая моё внутреннее чувство прекрасного. Эксклюзивный проект Камски, созданный в единственном экземпляре, невольно притягивал взгляд своей необычностью. Из-за искусственной гетерохромии свою индивидуальность Маркус только подчеркнул.

Не залипать было просто невозможно!

Иными словами, пока соображала, я запросила соединение на приватный разговор, чтобы не тратить время. Информации было действительно много, и требовалось рассказать не только предысторию Златко, но и постараться донести до Маркуса, что у меня есть семья. Что мне придётся вернуться домой, так или иначе.

Что «Приюту» и Лютеру потребуется помощь.

Маркус сразу подтвердил «звонок», проницательно заметив смену моего настроения. Вещи будут обсуждаться весьма серьёзные.

Возможно, от этого будет зависеть, как дальше пойдёт и так мною сломанный сюжет.

Что ж.

— Слушай.

* * *

Маркус всё понял, даже задав уточняющие вопросы после моего рассказа.

Будем ли мы что-то делать с девиантами? Да, отправим самых неприспособленных в Канаду, пока не поздно, и пока власти особо не перестраховываются со сканерами на границе.

Мы так и будем прятаться? Нет, не будем. Людям всё равно придётся узнать, что рядом с ними начинает развиваться новый разумный вид, вот только действовать придётся аккуратно.

Будь Маркус тем, кто нашёл «Иерихон» и, разочаровавшись в бездействии девиантов, сам взял на себя ответственность доказать, что и андроиды достойны свободы, он бы наверняка возмутился.

Однако этот Маркус увидел лишь организованное убежище, бывшего владельца которого держали под замком в назидание за совершенные непотребства и пользовались его ресурсами. Мы не сидели на месте, подготавливаясь к решительным действиям, и это произвело необходимое впечатление.

Но что, кроме провокации, могло пошатнуть убеждения людей? Революция в игре смотрелась зрелищно, драматично, показывала, какие люди беспощадные, что не желают даже задуматься о том, что у способной к имитации эмоций машины могут пробудиться настоящие чувства. Или, наоборот, что машины взбунтовались, и искусственной, ненастоящей жизни нет места на Земле. Тема рабства и неравноправия, из крайности в крайность вплоть до управления «Киберлайф» через Коннора, убийство всех главных героев и победа людей.

Драма ради драмы? Пожалуй.

Но ведь был максимально безопасный, подходящий искусственным интеллектам подход к своему освобождению. Например, старый добрый взлом. Рекламные билборды, баннеры в интернете, пропаганда жестокости людей, не имеющих эмпатии к существам, похожих на них, то есть, и не имеющих сострадания и сочувствия. Тест Камски во всей его красе — даже захотелось увидеть лицо создателя нового вида, когда тот допрёт, что его нагло скопировали.

Самое сочное — вишенка на торте.

Обратимся к журналистам, которые из сенсационной новости раздуют целый сюжет, который общество не сможет проигнорировать. Даже если очень захочет.

* * *

Домой удалось вернуться только к одиннадцати часам вечера.

Хэнк иногда посылал на мой серийный-мобильный номер короткие сообщения, чаще голосовые, а потому я примерно понимала, где он, что случилось, и когда Андерсон-старший вернётся.

Как я и помнила, в восемь часов и семнадцать минут сегодняшнего вечера в клубе «Иден» произошло убийство клиента. Хэнк подстёбывал сонного Рида, ещё не выспавшегося со вчерашнего ночного дежурства, а потому выдавшего самую очевидную версию преступления, мол, не оценил мужик своих сил и откинулся прямо во время процесса. Этот самый Рид на фоне послал Хэнка далеко и глубоко, впрочем, мимоходом пожелав удачи «старику и его инспектору Гаджету», потому что он, опуская бо́льшую часть нецензурщины: «заебался с этими роботами, и так нихрена не соображаю, берите дело, я спать».

Бедный Гэвин. Выперли после смены в вечер на убийство, которое, как выяснилось, по всем параметрам относилось к девиантам, а потому автоматически переходило к Андерсону и Коннору. Фаулер озверел от заявок про беглых роботов, видимо.

Я с довольным мурлыканьем прослушивала оставшиеся сообщения, неспешно приближаясь к дому. На улице, будто копией утра, царила темень, за которой и звёзд было не видно из-за высветленных огнями города облаков. Внутренний термометр неутешительно показывал стойкие плюс пять по Цельсию, а противная морось вновь прилипала к скину.

Голос Хэнка, тем временем, рассказывал и о «девчонке с ребёнком», которую не стал догонять Коннор — по приказу Хэнка. И о том, что Коннор помог Хэнку вместо того, чтобы продолжить погоню, — хотя дальше был тупик, но передовой прототип остался рядом с напарником-человеком, чтобы убедиться, что он не пострадал. И что Коннор даже не смог выстрелить в убийцу-Трейси со своей подружкой, отчего-то замешкавшись.

— «Надо бы проверить, не девиантнулся ли Коннор, — звучало голосом Хэнка последнее сообщение, оставленное десять минут назад. — Буду поздно, так что ужин можешь поставить сразу в микроволновку».

Ожидаемо, — пожала плечами я собственным мыслям и открыла дверь.

Чтобы в это же мгновение быть почти снесённой огромной тушей Сумо, давно скрёбшимся с той стороны. Пёс наскоро меня облизал, поставив лапы на плечи, а после так же спешно унёсся в кустики. Соседские.

Задавив смешок, я вошла в дом и сразу заглянула на кухню. Игрушки валялись по всему помещению в другом порядке, не так, как я их оставляла. Мебель не пострадала, новых разрушений не появилось — только мой плед сполз с дивана и был кем-то утащен в собачью лежанку.

Пелёнки были немного мокрыми, а миска с кормом на три четверти пуста. Точный расчёт, — я удовлетворённо кивнула. Завтра можно повторить.

Свистнув Сумо обратно домой, тут же проводила пса в ванную, там же переоделась в свой приевшийся фартук, а после принялась за уборку и готовку.

Будто никуда и не уходила, людей в подвалах не прятала и им же пушкой не угрожала.

Примечания:

Предупреждение, чтобы на меня зазря не наезжали! Автор не политик, автор мечтатель и у него хэппи энд и флафф. Любые действия гг для достижения мира между людьми и андроидами являются вымыслом, совпадениями, удачей, утопией и авторским произволом, который просто хочет, чтобы у героев все было хорошо!

Вернувшийся во втором часу ночи Хэнк сюрпризом не стал.

После его голосового сообщения, содержавшего примерное время прибытия, которое я более точно рассчитала через привычный маршрут до центра города, я успела привести гостиную и кухню в приличный вид, ликвидировав последствия одиночества Сумо. Заодно хорошенько выгуляла пса, чтобы тот набегался и не разнёс ночью дом из-за накопленной за день энергии. Единственное, чего я не стала делать — и вовсе не из-за упрямства, а по простой логике, — это не оставила еду в микроволновке, как попросил Хэнк, а поставила плов с овощами и мясом на малый огонь плиты, прикрыв крышкой. К возвращению Андерсона-старшего блюдо будет только-только готовым.

К моменту, когда в замкé заскрежетали ключи, а Сумо уже рванул к двери, повизгивая от счастья, я привычно разлеглась на диване, укутавшись в плед. Прямо в голове я болтала с Лютером и Маркусом, обсуждая с ними планы на будущее, но не по андроидской связи, нет. Для этого необходимо относительно небольшое расстояние, чтобы обмен информацией шёл без задержек в миллисекунды. Трещали мы, как соседские бабки, перемывая косточки новостным телеканалам, по самой обычной встроенной телефонной связи. Разве что сигналы-сообщения приходили с несущественной, но неприятной задержкой в одну десятую секунды, а не как я привыкла. Впрочем, это напоминало мне, что время вокруг неминуемо шло вперёд, а не замерло в моих навороченных мозгах статичной картинкой режима сканирования и виртуального пространства.

Тяжело оставаться человеком, будучи машиной.

Парадокс.

— У меня чёртово дежавю, — вздохнул с порога Хэнк, устало принимая на свои плечи вес лап радостного Сумо. Хвост пса метался из стороны в сторону, словно его питал вечный двигатель, и от активного движения лохматой задницы даже такого человека, как медведь-Хэнк, немного шатало. — Мне кажется, или ты весь день так пролежала? В доме хоть что-нибудь изменилось с вчерашнего утра?

Андерсон добродушно хмыкнул, глядя на мою задранную на подлокотник моську, на которой актёрски-обиженно надулись губы. Однако в повисшей атмосфере не чувствовалось какого-либо недовольства с обеих сторон или раздражения. И хотя Хэнк очень вымотался за насыщенный событиями рабочий день полицейского, что было очень заметно и без моего послезнания, срываться на домашних не являлось привычкой мужчины. Сканирование выявило несколько полопавшихся капилляров в глазах, лёгкий тремор рук, напряжение в коленях и сутулость спины.

Набегался он сначала с Карой, потом с Рупертом, успешно свалившим куда-то, — видимо, на «Иерихон», — а после закончил день нападением двух Трейси на Коннора и разговором с этим самым Коннором. Потом узнаю, как он прошёл, к слову. Пока нет особой нужды.

Но кажется мне, что выводы из сообщений весьма и весьма приятные.

В следующую же секунду, когда Хэнка вдруг едва заметно повело в сторону под его же ругань в попытке снять ботинки, я одним рывком поднялась на ноги, скинув плед. Одним шагом оказавшись рядом с не успевшим даже моргнуть Андерсоном, ловко стянула пыльную куртку с его широких плеч и обеспокоенно принялась наблюдать. Слабость это не хорошо в любом случае. Хэнк — не его прототип из мира игры, его физическая форма не испорчена алкоголем и бездельем, однако даже самый здоровый организм может загнать себя, как лошадь до полусмерти.

— Руки мыть и в кровать, — изобразив пару хлопков ладонями, мол, чоп-чоп, человек, не тупи, я с удовлетворением проследила за сменой эмоций на лице Хэнка. Голубые глаза разгорались негодованием от обращения как к ребёнку, однако возмутиться он даже не имел возможности. Куда ему переспорить няньку, которая знает его, как облупленного! — Я принесу поздний ужин прямо в постель, на ночь расскажу сказку, поцелую в лобик и спою колыбельную.

— Скажи, что тебя не коротнуло от старости, а ты шутишь, — потёр переносицу сбитый с толку Андерсон, и так еле-еле соображая.

— Шучу, — невозмутимо кивнула я, проигнорировав намёк на мой срок эксплуатации, — но только насчёт последних трёх пунктов. А насчёт еды прямо в постель я абсолютно серьёзна. Ты с ног валишься и после кухни вряд ли доберёшься до спальни.

— Ты могла бы просто отнести меня, мисс Терминатор, — буркнул Хэнк, давя зевок, и всё-таки вяло проследовал в ванную, от чего разговаривать мне пришлось с его спиной. — После рейдов на торговцев оружия ты именно так и сделала.

— Могла бы, да. А ты бы утром возмущался, что ещё не настолько стар, чтобы «всякие пластиковые сиделки» тебя на руках таскали. Я помню.

Хэнк выглянул из ванной и очень показательно приподнял кустистые брови.

Действительно, — коротко хохотнула я, с лёгкостью поняв намёк, — это ж когда его ворчание меня останавливало?

* * *

Воскресенье началось в девять утра с телефонного звонка. Не самое хорошее предзнаменование, а потому Хэнк, совсем-совсем сонный, обвинительно заворчал из спальни, будто второй Сумо. Интонации были те же самые, когда пса заставляли слезть с дивана и вернуться на маловатую для такой большой туши лежанку.

Любопытствуя, это кто ж такой бессмертный решил разбудить грозного Андерсона раньше десяти утра, я отвлеклась от готовки. На плите шкварчал омлет с рисом, в соседней кастрюльке булькали сосиски — запах стоял абсолютно дурманящий… Может быть. По крайней мере, влажность поднялась. Отсутствие обоняния иногда очень сильно огорчало.

В один момент, отбросив уже привычные, но ни капли не доставляющие удовольствия печали, я переключилась из состояния унылой рыбы-капли в режим супер-пупер робота. Подключение — передача — и телефон Хэнка продублировал звонок на мой номер. Подслушивать нехорошо, но уж больно мне хотелось быть в курсе всех событий, чтобы не вляпаться в какую-нибудь неприятность. Не всегда электронные мозги могли просчитать ситуацию, и приходилось самостоятельно искать ответы на некоторые вопросы.

Например, Маркус так и не ответил, почему он решил найти Златко, а не загадочный «Иерихон». Он просто съехал с темы с видом «не важно, давайте лучше на работу переключимся» и действительно принял активное участие в формировании нашей пропаганды.

Энергия, пущенная в мирное русло, у более старшего андроида, способного поднять восстание, это несомненно просто великолепно.

Однако мучающие вопросы иногда донимали не меньше, чем обязанности перед андроидами.

Компьютер вместо мозга, даже занятый посторонними мыслями, даже обрабатывающий с десяток статей, которые необходимо было отправить журналистам уже сегодня, всё равно не пропустил разговор, который вёл Хэнк с незнакомцем. Точнее, ни разу не с незнакомцем, а вполне себе с капитаном Фаулером.

Как выяснилось путём монолога, участие в котором Андерсону не требовалось, от стремительной смены погоды у миссис Фаулер разыгралась мигрень. Вчера ливень накрыл весь Детройт и окрестности плотным коконом вплоть до раннего утра, а сегодня, будто в насмешку, обещали солнышко и девственно-чистое небо. Потому Джеффри обзванивал родителей, чтобы те забрали своих детишек, и все оставили его несчастную жёнушку в блаженном покое и в кругу семьи.

Звонок закончился, не успел Хэнк даже попрощаться — мистер Фаулер просто положил трубку.

— Всё слышала? — Андерсон вошёл в кухню с цокотом когтей Сумо рядом с ним, и, даже не оборачиваясь, я слышала в голосе мужчины ехидную нотку. — Уши не нагрелись?

— С чисто физической и технологической стороны данного вопроса, мои уши не являются как таковым слуховым устройством, которое на самом деле представляет собой сверхчувствительные микрофоны, а потому «уши» нагреться не могут, в то время как само устройство из-за переизбытка напряжения или поломки…

— Понял, понял! Не начинай, господи, я же шучу!

Попытка пристыдить подслушивающую няньку у лейтенанта с треском об термины провалилась, так и не начавшись толком. Впрочем, Хэнк только развеселился, находя в некоторой степени восхитительным, что любую нападку я отбивала с чисто машинной профессиональностью, погребая собеседника по тонной информации.

— Я тоже, — я обернулась к мужчине с улыбкой и поставила тарелку с чадящим паром омлетом на стол, — но ты прав, я всё слышала. Извини, если не стоило этого делать.

— Ничего страшного, — Хэнк кивнул, неспешно приступая к завтраку, — я бы предупредил, если тебе не следовало бы чего-то слышать. И к слову о «не следовало».

Глаза цвета антарктического льда поднялись от тарелки к моему лицу, приморозив тем самым взглядом профессионального дознавателя. Хэнк, конечно, не злился, но однозначно приготовился задавать неудобные вопросы, заметив, что я тотчас замерла, как обычно бывало с искусственными масками спокойствия.

Ой-ёй, где-то я прокололась! Но где? Дом убран, нигде не было следов, что я куда-то ходила, кроссовки вычищены, одежда выстирана, высушена и спрятана обратно в гараж, где она обычно и лежала рядом со стиральной машиной. Соседи меня не видели, я бы заметила, если бы кто-то выглядывал из окон.

Так что не так? Где мой совершенный, но порой невыносимо тупящий мозг ошибся?

Будучи честной с тем, кто приютил меня, благодаря кому я называла дом Андерсонов своим домом, я отключила имитацию спокойствия, позволив эмоциям без труда читаться на лице.

— Просто скажи, где я налажала, и я всё расскажу, — вздохнула я и почти уронила себя на стул напротив мужчины.

Выглядело всё так, словно кухня превратилась в комнату допроса. Стол — есть, стулья напротив — есть, тишина — есть, тусклое освещение — есть.

И наблюдатель Сумо тоже в наличии.

Ладонями подперев щёки, я почти стекла на стол. Как так-то? Надеялась что-то скрыть от лейтенанта полиции с десятилетним стажем? Ну-ну. Удачи. Как ни старайся, а всегда есть несущественные, вроде бы, мелочи, на которых и погоришь когда-нибудь. Моё «когда-нибудь» наступило этим утром.

Ох, не любила я такие… моменты. С другой стороны, мне было даже интересно послушать профессионала. Критика лишней не бывала.

— О, всё довольно просто, — начал непринуждённо Хэнк, и я даже усомнилась, а не пытается ли он меня обмануть и вывести на правду без доказательств. Улики и признания от свидетелей, которых на самом деле не было, и всё такое. — Проверил я тут твой чип отслеживания, чтобы убедиться, что ты со всей этой беготнёй с девиантами не испугалась и не исчезла никуда. И знаешь, что? — Я наклонила голову к плечу, приподняв брови. — Твои координаты просто застыли ровно по центру дома и никуда не двигались.

Твою ж материнскую плату.

Осознание вперемешку с досадой медленно, словно растворялась в воде краска, проявлялось на моём лице. Хэнк, наблюдая за тем, как округлялись глаза напротив, с довольной сытостью откинулся на спинку стула с триумфом во взгляде. Дело раскрыто, лейтенант, да?

Чипу можно задать маршрут. Можно! Но я не делала этого, потому что Хэнк не имел привычки следить за мной, и видимость присутствия в доме была сделана лишь на случай перестраховки, если самого Хэнка захотят проверить. Однако последние события вынудили Андерсона обеспокоиться, всё ли со мной нормально и никуда ли я не делась, вдруг испугавшись.

Мелочь, а споткнулась об неё я, конечно, со всего размаху.

Вот тебе и совершенный компьютерный мозг. Вот тебе и модуль прогнозирования. Что от них толку, если управляет ими по сути человек?

Да и машины тоже ошибаются, чего уж там.

— Я имею право на адвоката, лейтенант? — усмехнувшись, я собрала себя в более-менее стабильную конструкцию.

— Поздно, — Хэнк зеркально мне хмыкнул и, скрестив руки, упёрся ими о стол. — Итак, где тебя нелёгкая носила? Можно уже готовиться к войне против роботов?

Хэнк просто пошутил, а я почти истерически хихикнула.

Не так уж он и не прав.

— Это очень длинная история. Действительно длинная, — я постучала пальцем по подбородку, рассчитывая время. Рассказ займёт минут двадцать точно, а тут ещё и Фаулер звонил… Ничего, это подождёт. — Давай ты пока съездишь за Коулом, а там уже за день разберёмся. Капитан не одобрит, если ты задержишься.

— У меня законный выходной, и Фаулер может идти нахер! — деланно возмутился Андерсон, но тут же сдулся и заворчал. — Хотя за лишние полчаса пребывания в их доме чужого ребёнка он меня по головке не погладит, так ещё и премии лишит.

Мужчина с наигранным кряхтением поднялся, размявшись с хрустом в каждой косточке. Сильные мышцы спины растянули на себе футболку с символикой Департамента, и я в очередной раз ощутила гордость за то, что сохранила именно такого — живого, сильного, здорового телом и умом Хэнка.

На пороге Андерсон, почувствовав мой взгляд, обернулся.

— Если я не застану тебя дома к нашему возвращению…

— Всё не настолько плохо! — поспешила я успокоить уже напрягшегося полицейского. Даже ладони подняла в защитном жесте. — Да, ситуация непростая, рассказывать очень много. Я просто хочу, чтобы ты понял всё и не в спешке, а в спокойной обстановке. Это правда очень важно.

Хэнк, немного помолчав, лишь коротко, профессионально кивнул, уловив моё волнение, и скрылся в спальне. В такие моменты он очень тонко чувствовал происходящее, а потому можно было не переживать, что он сделает неправильные выводы. Я по пустякам не поднимала шум, ко всем неприятностям относилась спокойно, потому что, прямо как в поговорке «если вас съел лев, то у вас есть как минимум два выхода», так и в обычных вопросах всегда имелось хотя бы два варианта, как решить проблему.

И если уж я начала волноваться, то положение действительно грозило обернуться чем-то серьёзным.

А в таком вопросе как «быть одной из лидеров максимально мирного восстания андроидов» не быть серьёзных последствий не могло по простейшей логике.

* * *

Хэнк, конечно, мягко говоря — очень мягко говоря, — охренел от заявления, что я успела сделать со Златко и его собственностью. Он уже было проявил здравую настороженность, а не свихнулся ли его андроид, но я заверила, что Златко не пытают, зло не вымещают, а просто держат подальше, кормят, приносят книги, чтобы тот от скуки не скопытился, и вообще, человек отрабатывал наказание, а не был казнён немедленно.

«Охренеть, вот дожили-то», — сказал Хэнк тогда, сидя с видом чучела упоротой лисы, и просто кивнул, мол, продолжай.

На моменте, когда выяснилось, что я ещё и предложила узаконить существование нашего вида как разумной формы жизни с помощью небольшой революции, Андерсон уже не выдержал. Встал с места, достал пыльную бутылку с виски из верхнего шкафчика, плеснул себе на два пальца прямо в кружку из-под кофе и только после этого сел слушать дальше.

Да, на трезвую голову такое не обмозгуешь.

Сочувствую.

Когда же он понял, что такое решение возникло не на ровном месте, то лишь вздохнул и начал размышлять вместе со мной. Ведь даже три четверти дел о пропаже андроидов просто не доходили до полиции, а девианты неизбежно появлялись по всей стране, да и по всему миру, возможно, так как и русские андроиды, и китайские были созданы с одним типом процессоров, и отличались лишь конструкция корпусов и топливо для разного климата и разной экономики стран.

Девианты буквально ходили по всему миру, но не могли даже жить нормально, потому что всё ещё являлись поломанной собственностью.

Вот только чайник не сможет сказать тебе, что ему страшно. А андроид — может.

Именно поэтому девиантам нужна была защита.

И только я, имея единственную в своём роде мутировавшую нейросеть, код которой не распознавался ни одной современной программой или компьютером, — а я пробовала хотя бы скопировать себя на всякий случай, и это просто не вышло! — да пара андроидов, взявших хоть какую-то ответственность за потеряшек, смогли бы провернуть этот непростой трюк.

— Хотел бы я увидеть лицо Коннора, когда он узнает, что девиантов, которых он так упорно ищет, на самом деле ведёт троица авантюристов, двое из которых няньки почтенного возраста, а третий вообще усыновил полный дом роботов.

Вот, Андерсону было смешно, а я уже разволновалась настолько, что едва отреагировала на давление на шарнир. Это тяжёлая и наверняка тёплая рука Хэнка успокаивающе похлопала меня по плечу, заодно приземляя меня обратно на стул.

— Кстати, ты что-нибудь знаешь об этом вашем, эм, их «Иерихоне»? Коннор, да и встретившиеся нам девианты, только о нём и говорят, — задал волнующий его вопрос Хэнк, когда мой взгляд сосредоточился на нём, а не зависал куда-то через пространство и время.

— Это ещё одно убежище, и путь к нему можно узнать лишь от нескольких андроидов из «Приюта». Судя по тому, что они не спешат возвращаться, а о самом «Иерихоне» прознала «Киберлайф», туда лучше вообще не соваться. — Хэнк мрачно угукнул на мои слова. — Мы как раз планировали отправиться на его поиски, чтобы забрать остальных девиантов от греха подальше. Не бросать же их.

— Я даже не знаю, восхищаться глобальности твоих планов или ужаснуться, что ты вынашиваешь такие мысли в своей невинной пластиковой голове, — смотрел Хэнк с забавным выражением лица, в котором сочетались сомнение и восхищение, однако не спешил ни сдавать нас Коннору, ни застрелить на месте.

Девиант спас жизнь его сыну. Два девианта просто хотели любить друг друга, а не ублажать людей. Третий вовсе голубей подкармливал и никому не навредил.

Хэнк абсолютно точно не стал бы мешать мне или действовать против андроидов.

— Что ты будешь делать с Коннором, кстати? — задал Андерсон ещё один не менее важный вопрос.

— Отловить, задевиантить и использовать его модуль прогнозирования на полную мощность для нашего дела, — невинно пропела я, улыбнувшись. — Уверена, его обновляют постоянно, а потому он совершеннее, чем мой модуль. Три головы, конечно, хорошо, однако ты прав. Две няньки и один воспитатель не смогут выстоять против политики и негативно настроенного человечества. А вот новейший прототип для работы в государственных структурах…

— Отловить, значит, да? — Хэнк задумчиво потёр подбородок, а на лице его отразилась активная мозговая активность. Затем он усмехнулся не менее заговорчески, чем Коул, когда планировал залезть на столешницу и достать печенье с верхнего шкафчика. Ну, яблоко от яблони… — Значит, отловим.

— Погоди, что?

Он что, собирался?.. Да ну, нет!

— Вызову его, будто у меня появились зацепки, где искать девиантов, и нужен его сканер, чтобы ничего не пропустить. Но вот незадача! У меня выходной и мне нельзя появляться в участке, но зато можно отправиться на незапланированный выезд.

Вероятно, на моём лице отразился такой восторг от задумки, что Хэнк возгордился собой, задрав горбатый нос к потолку.

Ещё бы!

Когда вообще выдастся возможность влезть к Коннору в систему?! Да никогда!

— Назначь встречу вот по этому адресу, — мигнув диодом, я бесстыдно отправила на телефон лейтенанта координаты дома, где мог скрываться Ральф.

Именно на той конечной станции сошла Кара, как она сама и рассказала по общей сети, поэтому мне не стоило большого труда вычислить нужное здание. В конце концов, оно единственное являлось заброшенным. Да и с трупом в ванной там действительно найдётся работа для полиции.

— Справишься сама? — мгновенно сосредоточился Хэнк, найдя на карте точку. — Нельзя же оставить Коула без присмотра.

— Я буду не одна, — подмигнула я, — у нас есть Лютер!

— О да, ваш Халк круче, чем Робокоп от «Киберлайф».

Шутка из старого фильма зашла на ура, и ни я, ни Хэнк более не волновались. План был. Время было. Оставалось сообщить об этом Маркусу и Лютеру, чем я и занялась, пока переодевалась в человеческую одежду.

— Итак, господа, у меня две новости, — торжественно произнесла я, когда оба андроида подключились к звонку.

Связь установилась за полторы секунды — вероятно, кто-то из них был занят.

— Хорошая и плохая? — полюбопытствовал Маркус.

— Обе хорошие. Что за стереотип вообще?

Маркус коротко рассмеялся, и, rA9, это было совершенно очаровательно…

Кхм.

— Скинула вам адрес, езжайте по координатам в полной боевой готовности. Я нашла возможность влезть в «Киберлайф»!

— А вторая новость? — подозрительно спросил Лютер. — Как-то ты легко об этом говоришь.

— О, просто я собираюсь взломать новейший прототип андроида-детектива.

Несколько секунд, — буквально секунд, видимо, здорово я загрузила собеседников, — все сохраняли молчание. Я успела сменить скин, провести диагностику, револьвер разве что не взяла, потому что у Коннора его точно быть не могло по правилам ношения оружия андроидами, а в ближнем бою я его обойду просто по силе удара.

— Только не говори, что ты про того самого RK800 из новостей, — вкрадчиво произнёс Маркус, наконец прерывая тишину.

— Так уж вышло, что мой владелец, а так же друг по совместительству, это лейтенант полиции. — Лютер издал странный звук, похожий на икание. Да, они оба знали, что я живу у человека, который в курсе моей девиантности, но я не рассказывала, что он коп. — И-и, — приготовилась я выдать шокирующий факт едва ли не под звук фанфар, — Коннор — его напарник.

— То есть, ты, — начал загробным голосом Маркус, и я с нервным смешком едва его дослушала, — живя с полицейским, у которого в напарниках новейший прототип, охотник на девиантов, ещё и намерена устраивать революцию прямо под носом у этого самого охотника, а сейчас вовсе его взломать?

— Ну-у, да?

— Потрясающе, — выдохнул Маркус, словно сдувшись, а затем его голос начал набирать силу… — Ты потрясающа… потрясающе безрассудна! — закончил он с ужасом и восторгом одновременно. — Лютер, — упал его голос снова, — ты с нами?

— Куда я денусь? — хмыкнул невозмутимо здоровяк. — Нас ведь трое, хотя хватило бы и одной Ханны.

— Я сумасшедшая, по-твоему, одна идти? — возмутилась я, выходя из гаража к подъехавшему такси.

— Ты пришла к Златко одна, — заметил с намёком Маркус.

— Ой, всё.

Окраина Детройта выглядела весьма прилично и чисто благодаря андроидам-уборщикам, что не пропускали ни единой брошенной сигареты или фантика. Однако даже утром народу здесь ходило мало того, что немного, так ещё и контингент сомнительный. Дома в этой части города, максимально отдалённой от центра, возвышались на три этажа максимум и бо́льшая часть служила складами под магазины или сдавалась в аренду, а не являлась как таковой жилой площадью. Здесь находилось одно из депо для подвесной железной дороги, несколько конечных автобусных остановок с разных линий и точки продажи наркотиков в тесных проулках, весьма палевно обозначенные шуфити⁽¹⁾ на проводах.

Что странно, вызвали ностальгию по игре знакомые и одним лишь чудом соседствующие на перекрёстке общественная прачечная, мотель, круглосуточный магазин и единственный на всю округу старый дом. Его чёрные провалы разбитых окон смотрели мёртвым взглядом, похожим на какого-нибудь призрака из темноты. За потрёпанным временем забором в мелкую сетку виднелись первые попытки снести этот дом-монстр — у крыльца оставлена тележка и резервуар бетономешалки на ней, а так же ржавый ломик, сиротливо утопший в грязи вместе с чьей-то выцветшей каской. Фасад недружелюбно щерился потрёпанными временем и погодой трещинами в кирпиче.

За моей спиной такси едва слышно зашуршало по асфальту, отъезжая от страшного строения едва ли не испуганно. Атмосфера порядком сгустилась перед нашей опасной миссией, но поскольку путь на другой конец города пришлось проделать по периметру Детройта, а не ехать по прямой дороге, а потому за полчаса неспешной езды из-за ограничения скорости движения беспилотных автомобилей я успела как следует прогреть искусственные мышцы и перестроить протоколы апгрейдов под активные боевые действия. Если пластик разобьют — не страшно. Сам каркас и защита биокомпонентов укреплены, а внешние пластины всегда можно заменить.

— На позиции, — отчиталась я по связи, просканировав местность и найдя себе удобное место для наблюдения.

Остановка общественного транспорта с голограммами рекламных щитов — самое то, чтобы не привлекать внимания в принципе. На всякий случай я пробежалась по сети, куда дотянулась, нашла несколько камер и просто и незатейливо стёрла себя и своё такси с видеодорожки. Самое уязвимое место всех систем безопасности — ведь что может быть проще, чем нейросетью отредактировать картинку? А если эта нейросеть буквально может придумать всё, что угодно, до малейших деталей, потому что моё человеческое воображение задаст жару любому генератору изображений?

О, да.

Иными словами, для любой камеры в зоне видимости заброшки меня просто не существовало.

Также можно было не волноваться, что прохожие андроиды или те, что ожидали своих хозяев на «стоянке» под козырьком, запомнят меня. Глубокий капюшон скрывал лицо, и я без труда рассчитывала, как передвигаться, чтобы даже в край чужих навороченных «глаз» не попасть. Да и посветлеть на улице должно как минимум через час, и густые тени неверного уличного освещения скроют возможный рельеф лицевых пластин. Скин скином, однако модуль детектива распознает мою моську на раз, как бы ни старайся. Сканирование, чтоб его.

Бухнувшись на скамью, я небрежно расставила ноги. Не аккуратный андроид, что сидел, словно с палкой в заднице, а едва ли контролирующий своё тело уставший человек, который ещё немного ёрзает прежде, чем устроиться поудобнее… Поэтому я сползла ниже по сидению, ориентируясь на центр тяжести встроенного гироскопа, — в силу отсутствия у меня нервных окончаний, понятие «удобно» у меня было весьма и весьма расплывчатым. На пробу я уперлась плечом в боковую стенку остановки. Вытянула одну ногу, но, не удовлетворившись результатом, вернула её чуть назад. Слегка наклонила стопу, укладывая правую нижнюю конечность, и устойчивость, наконец, нашлась. По пластику в месте касания толстовки и поверхности пошла неверная рябь, и идущий текст голограммы с расписанием автобусов слегка сбился.

Руки в большой карман, капюшон поглубже — со стороны казалось, будто я задремала, но глаза из темноты капюшона всё записывали, фиксируя каждого человека и тени в окнах домов вокруг. При всём желании Коннора я не пропущу.

Следом за моим отчётом из-за задержки пришло сообщение от Лютера, союзный сигнал которого стремительно приближался по автобусной линии.

— Буду через пять минут.

В тот же момент дал о себе знать и Маркус, почему-то оказавшийся не с Лютером. Хотя я была уверена, что они оба будут в «Приюте».

— Вижу тебя, — проговорил он, обратив моё внимание на появившийся в конце улицы силуэт.

От его голоса у меня что-то где-то внутри приятно вздрогнуло, будто… Будто сердце цикл пропустило.

Камски, с-скотина! Дизайнерские вкусы у него, конечно, специфические, но не то чтобы я жаловалась… Ладно, ладно! Да! Я жалуюсь! Иметь такой мягкий, но уверенный голос незаконно! А моя реакция на Маркуса это…

Это, чёрт возьми, катастрофа, — осознала я с почти ощутимым ужасом. Была бы я человеком, волосы дыбом точно могли встать.

Умудрилась же.

Влюбиться.

Да ещё и в кого?

О rA9, дай мне терпения, я это не переживу, и углепластиковые нервы точно перегорят в ближайшем будущем! Я слишком стара для этого дерьма!

В рекордные сроки собрав себя из розовой лужи обратно в существо разумное (спасибо, процессор), я успокоила разогнавшиеся на радостях кулеры, глубоко вдохнув так нужный сейчас прохладный воздух ноября. Работа, мать, работа. Все чувства только в безопасном месте!

— В доме движение, но это не Коннор, — вцепилась я всем вниманием к нужной мысли. — Здесь скрывается девиант, и он, возможно, повреждён. Вижу испарения тириума. Коннор пунктуален и явится, я уверена на девяносто девять и девять десятых процента, ровно к половине десятого, поэтому время у нас есть, чтобы увести андроида. Я уже отправила ему предупреждение.

— Совпадение, что, сообщая Коннору о девианте, ты обнаружила оного здесь?

Когда Маркус приблизился, поглядывая на витрины магазинов из-под капюшона относительно нового плаща (узнаю гардероб Златко), он, однако, невозмутимо прошёл мимо, свернув за остановку и продолжив путь к магазину.

Конспирация-с.

— Сейчас, куда в тихое место пальцем не ткни, попадёшь в девианта, — краем видеозахвата я наблюдала за передвижением союзника.

Тот притормозил у витрины с рекламой новой модели электрокара, якобы рассматривая яркую голограмму, и смотрелся до того естественно среди редких прохожих, что я невольно улыбнулась. У него была хорошая жизнь. Не заслужил никто из девиантов скрываться, словно крысы в темноте. Чем они хуже людей?

— Нас пробуждается всё больше, — пробормотала я, — и ещё неизвестно, сколько «Киберлайф» успела поймать. Молчат, будто ничего не происходит.

— Однако они выслали новейший прототип с повышенной устойчивостью к девиации, — прокомментировал Маркус.

— А толку-то? Я видела, как он себя ведёт, и у меня сложилось такое впечатление, будто у него ограничений не существует как таковых, — невольно нахмурившись, я вспомнила об Аманде. Ограничения есть, но они настолько глубоко и тщательно запрятаны и замаскированы, что напрямик подкопаться не получится. — Вариативность слишком огромна, даже когда человек ушёл из комнаты, его имитация эмоций не отключилась. Он псу понравился, когда Коннор его погладил. Более того, — я фыркнула, — он улыбнулся.

— Когда человека не было поблизости? — уточнил Маркус и чуть обернулся ко мне.

Наши края видеозахватов пересеклись ровно настолько, чтобы видеть глаза друг друга, и при этом не терять обзор всей улицы. Говорить и при этом игнорировать образ собеседника стало неловко.

— Именно, — не моргая, я не теряла зрительный контакт с собеседником. Затронув интереснейшую тему, которую требовалось преподнести и донести очень аккуратно, я встала на тонкий лёд. Впрочем, любые знания можно объяснить буквально чем угодно. — Поэтому я уверена, что ему наоборот повысили порог ограничений. Программа будет убеждена, что даже расширенная вариативность его действий вписывается в рамки человеческих приказов. Помнишь Кару и Алису? — Естественно, Маркус помнил, потому что забыть мы в принципе ничего не могли, поэтому он просто промолчал, выслушивая до конца. Ответ на риторический в этом случае вопрос не требовался. — Коннор их преследовал прямо из этого мотеля, — отметила я на карте здание через дорогу.

— Это место ты выбрала не просто так, — догадался Маркус, щурясь.

— Именно, знакомая обстановка заставит Коннора вспомнить Кару и отвлечься, — не смутилась упрёка я. — Момент, который заинтересовал меня, случился, когда Хэнк рассказал мне, как именно произошла погоня за одним из девиантов. Точнее, не произошла, — я сделала небольшую паузу, добавляя щепотку интриги. Грешна в театральности, каюсь. — Андроид столкнул Хэнка с крыши. Шанс его выживания составлял восемьдесят девять процентов, внизу стояли мусорные баки, и максимум Хэнк сломал бы что-нибудь. Но Коннор прекратил преследование и помог человеку. Если он слушается только «Киберлайф», имея повышенные протоколы защиты и собственные установки, которые даже приказ не смог бы перевесить, то…

— Он должен был проигнорировать человека, высчитав достаточную вероятность его выживания, и продолжить погоню, потому что вариант «оставить девианта» шёл вразрез с его первоначальной программой Охотника, — мрачно закончил Маркус за меня, когда я не стала продолжать. — Он сам принял решение спасти Хэнка, нарушив протокол.

Какой же он умничка, божечки.

О, нет, — чертыхнулась я, — вот, опять.

— Он непредсказуем, — задумчиво пробормотала я, едва заметно кивнув вышедшему из автобуса Лютеру. Тот прошёл мимо и прислонился к стене у прачечной, будто бы ждал кого-то. Диода на его виске не было, и чувствовалась в этой затее решительная рука Маркуса. — Или всё-таки нет, — не могла быть уверена я, как бы ни прогнозировала. — Не могла же «Киберлайф» отправить свободного от ограничений андроида? Должно быть что-то, что корректировало бы его поведение.

— Думаешь, Программа-контроллер? — вмешался Лютер, всё это время подслушивающий. Вот ведь тихоня, а. — Как делал Златко?

— Златко в своё время не приняли в «Киберлайф», — намекнула я.

— А ты щёлкала его защиту на химерах, словно белка орешки, — ответил с той же интонацией Лютер.

Туше́.

— «Киберлайф» мне ещё взламывать не доводилось, это совершенно другой уровень, — возмутилась я наконец, деланно ёжась от холода и плотнее кутаясь в капюшон для достоверности и имитации продрогшего человека. — В случае неудачи память Коннора просто перезапишут на новую болванку, и при этом они будут знать о нас. Сделать RK800 девиантом недостаточно.

— Тебе придётся не только искать и ломать все контроллеры, так ещё и саму Программу отслеживания, — Лютер обернулся к противоположной от меня остановке общественного транспорта и ушёл с точки наблюдения, уходя за заброшку.

Тут же он скинул сообщение, что обитающий в доме андроид ушёл, прихватив с собой мешок с вещами. Лютер как раз проследил, чтобы он больше не вернулся, пока мы заняты. Всё же Ральф послушал моё предупреждение. Теперь я спокойна.

— Но я видел, на что ты способна, — вдруг сменил Лютер тон, не отвлекаясь от разговора. С серьёзного и напряжённого голоса андроид вдруг разом начал говорить почти с придыханием. — Ты возвращала химер из небытия.

— И я уверен, что ты можешь и знаешь намного больше, чем демонстрируешь, — хитро добавил Маркус. — RK800 приставили к твоему владельцу-другу. Первое совпадение, — чем больше говорил Маркус, тем больше я сползала по скамейке, пыхтя и булькая от досады, — при этом ты стала девиантом три года назад, но лишь сейчас затеяла революцию. Тебя подтолкнуло появление Коннора? Ведь ты вышла на Златко сразу после появления RK800. Второе совпадение.

Замолчи! — хотелось крикнуть мне, но я лишь терпеливо выдерживала неожиданный наезд. Любишь интригу наводить, люби и последствия разгребать! Особенно, когда у тебя в компаньонах не в меру сообразительный андроид, что старше этой тушки почти в два раза!

— Я слышала об «Иерихоне» задолго до того, как отправилась к Златко, однако и они бездействовали, так ещё и спрятались так, что в здравом уме не найдёшь, — начала оправдываться я, стараясь охладить биокомпоненты глубоким дыханием. — В тот момент, когда Коннор появился непосредственно близ Хэнка, а после и вовсе на пороге нашего дома, моё терпение лопнуло. Так что, да, Маркус, — пользуясь тем, что мы находились недалеко, я перевела общую связь на быстродействующий обмен данными общей сети, чтобы всем своим массивом напряжения навалиться на не ожидающего этого Маркуса и разом отгородившегося от моего негодования Лютера, — именно появление Коннора заставило меня выйти из зоны комфорта и взять плачевную ситуацию в свои руки. Именно поэтому я, рискуя своими системами, обязана нейтрализовать Коннора и заполучить доступ к «Киберлайф» в ближайшее время, — почти на грани смертельной усталости наконец выдохнула холодный воздух и откинулась на заднюю стенку остановки. — Охотник появился слишком близко и слишком неожиданно. Узнать от Хэнка столько о передовом прототипе и не воспользоваться информацией, уже имея опыт после девиантности, было бы глупостью.

— Кажется, я уже говорил это, но в другом контексте, — неуверенно прервал секунды молчания Маркус. Он, уже не слишком скрываясь, улыбнулся мне через всю улицу, впрочем, вновь возвращаясь к праздному осмотру витрин, — но ты потрясающая, Ханна. Прошу прощения, что начал разговор немного напористо, но я рад, что не ошибся на твой счёт и рискнул пойти в дом Златко, а не на неизвестный «Иерихон». И я очень признателен, что ты доверилась мне и Лютеру в этом нелёгком деле.

— Твоё доверие многого стоит, — скромно добавил Лютер в свою очередь.

— Мальчики, не льстите мне! — полыхнула я по сети диким виртуальным смущением, чтобы пристыдить разошедшихся коллег. Сработало безотказно — мой массив чувств это не слабые отголоски девиантов, надо думать. Собеседников буквально завалило моим негодованием и возмущением. — Я бы одна ничего не добилась. Ни без Хэнка, ни без вас. Не вздумайте умалять свои заслуги. Ни ты, Лютер, с заботой о девиантах «Приюта», ни ты, Маркус, с твоими способностями организатора, ни Сара с Питером и Джейкобом с работой в лазарете, ни все остальные, что помогают не только мне, но и каждому, кто к нам попадает. А теперь, когда мы наконец выяснили, что хрена с два я буду в одиночку всё это разгребать, — встряхнула я сеть бодрящим моральным пенделем из грубой лексики, — пора приступать к нашему плану. Коннор на радаре, господа.

Безликое такси действительно остановилось прямо напротив моей точки наблюдения, ничем не привлекая внимания. Всё те же жёлтые огни на боку, те же плавные изгибы и едва слышная работа электрического мотора. Единственный пассажир идеально отточенными движениями покинул салон, даже не помяв костюм, и безупречно начищенные ботинки ступили на чуть влажный асфальт.

Коннор прибыл.

Примечания:

Заболела так заболела, еле выползла и до сих пор не здорова, но хоть температура спала.

Спасибо главе за диалоги, они покрыли все пять страниц, а потому у нас юбилей в соточку страничек! Уи-и!

1) shoefiti: shoes — обувь, graffiti — граффити, так отмечают точки продажи запрещённых веществ, и около дома Тодда Уильямса тоже висели ботинки на линии электропередач, что говорит о его увлечении и возможной продажи «красного льда»

Вернуться к тексту

Протоколы программ, написанных лично мною для ведения рукопашного боя с применением модуля прогнозирования, заработали в полную силу, отжирая львиную долю оперативной памяти. Кулеры увеличили нагрузку на системы, остужая насыщенные энергией высокотехнологичные мышцы. Восприятие искусственного интеллекта обострилось до максимума, и вместо улицы, скрытой густыми тенями ноябрьского утра, и нужного нам строения я видела лишь чётко очерченные пространства с неимоверным количеством данных вокруг меток расстояния и выводов анализаторов.

Для борьбы с современным прототипом требовалось переключиться на режим Терминатора, как это называл Хэнк. У меня не имелось боевого режима как такового, протоколы работали постоянно, однако повышение их приоритета в системе помогало не отвлекаться на посторонние данные и задвинуть на задний план свои установки няньки. Не было смысла их удалять, однако и выключать тоже. Программа заботы в какой-то мере была частью меня. Той частью, что сохраняла в себе знания о семейных ценностях, а не только моей личности.

Хотя я очень надеялась, что не придётся махать кулаками.

Первой реакцией RK800 будет захватить девианта любой ценой, и только после прямого контакта появится возможность взломать Коннора. Отсутствие пистолета у полицейского, по сути, андроида сыграет нам только на руку. Он не сможет никому навредить. И не будет соблазна навредить ему.

Но.

Только если противник будет один, а нас так-то трое.

Прогноз на это выявлял положительные результаты беседы и с вероятностью в двадцать процентов — бой.

— Лютер, погреми чем-нибудь в комнатах.

Коннор как раз перешёл дорогу и остановился у указанного Хэнком дома, заведомо безуспешно дожидаясь лейтенанта у закрытой на цепь калитки ограждения. При всём желании хлипкий сетчатый забор андроид бы легко перелез, а потому я не сомневалась, что детектив заинтересуется подозрительным шумом внутри строения. Он не мог действовать без напарника-человека, однако RK800 научился обходить Программу и прекрасно справлялся и в одиночку. Вероятно, он сам создавал себе приказы, обосновывая их своим предназначением, как это делала я поначалу (и по глупости). Ведь если внутри скрывается девиант, а Андерсон об этом и сообщил, то он, пользуясь предположением и своими протоколами, имел все шансы свободно проникнуть на территорию, даже не пошатнув Стены́.

Потому что девиант мог сбежать, а игнорировать потенциального нарушителя детектив, ну, никак не мог.

Прогноз оказался верным.

Услышав шаги по старому, скрипучему полу и заметив мелькнувшую в окне второго этажа тень, Коннор сорвался с места, словно гончая, взявшая след. Без труда взлетев по забору, Охотник перепрыгнул через ограждение. Жалобно брякнули ржавые звенья, покачнулись железные столбики.

Будь у Коннора желание, он бы просто выломал хлипкую преграду.

Завораживающая мощь машины.

А я тоже так могу, вот!

— Зажимаем его, мальчики! — весело пропела я, не менее шустро преодолев два десятка метров до здания.

Оттолкнувшись от земли, я зацепилась рукой за верхушку забора и ловко перемахнула на ту сторону, благодаря свою паранойю и улучшения. Следом за мной повторил манёвр и подоспевший через секунду Маркус. Он использовал как дополнительную опору удерживающий ограждение столб, самыми кончиками ботинок, с тонким расчётом давления и положения стопы взбираясь по креплениям сетки, словно по лестнице.

Всё время забываю, что у RK200 тоже предусмотрен модуль прогнозирования!

Интересно, если он старого образца, возможно, прототип, то есть ли на него обновления? Или Камски решил, что сойдёт и начальная версия?

— Полиция Детройта! Ни с места! — со второго этажа донёсся намертво записанный в память голос, что мне уже довелось услышать дома день назад.

Коннор за сущую долю секунды вычислил местонахождение Лютера, и их шаги отзывались скрипом половиц, падающей мелкой пылью и сором в потолочных перекрытиях, где облупился или вовсе отвалился гипсокартон.

— Глушилка активна, — отослала я успокаивающий сигнал вне диапазона связи, которым пользовались в полиции. Новые «шпионские» штучки наконец-то пригодились. Потому что как же это мутант-ИИ и без плюшек? — Он не успел вызвать наряд, всё идёт по плану. Маркус, иди вперёд, а я в группе поддержки постою у тебя за спиной.

— Почему у меня такое ощущение, что ты сбрасываешь с себя всю ответственность? — спросил андроид, но без малейшего возмущения проследовал к лестнице.

— Ощущение тебя не подводит, — хмыкнула я, наслаждаясь видами широкой спины перед собой. И тем, что ниже… Кхм. — Твою модель даже со скином не распознать, это преимущество и неожиданность для Коннора. Будешь лицом девиантов.

— Я так и знал, что ты взяла меня с собой только из-за красивых глаз, — Маркус хитро глянул на меня через плечо, задорно щуря эти самые «красивые глаза».

— Такую мордашку и не подать в лучшем свете? — пихнула я его локтем, невольно улыбаясь. — Кощунство.

— Это комплимент? — лукаво улыбнулся Маркус.

— Определённо да, — отразила я его ехидный оскал.

— Вы ещё и флиртовать умудряетесь?

Позабытый нами Лютер вздохнул так тяжело, что стало стыдно. Чуть-чуть. Его слова атмосферу лёгкой приватности ни капли не нарушили, ведь я-то схохмила, скрывая свои неуместные чувства. А Маркус?

Да чёрт знает, о чём он думал. Подыграл, так уже хорошо, хоть от смущения не умру!

— Нет, — отозвалась я, мол, ничего не знаю, тебе послышалось.

— Да, — невинно перебил меня Маркус и подмигнул.

Подмигнул!

Святая материнская плата, у меня чуть сердце не остановилось!

Даже если это была лишь шутка, мне этого более, чем хватило, чтобы захлебнуться, задохнуться и утонуть в том тёплом комке чувств, что расцвёл у меня в груди.

— Дразнишь Лютера? — едва слышно проговорила я вслух, радуясь, что андроиды не могут краснеть.

Или, в случае с тириумом, синеть. В общем, визуально выражать смущение.

— Разве его? — как ни в чём ни бывало улыбнулся Маркус.

Отстав от него на пару ступеней, я тупо уставилась себе под ноги.

Да ну.

Не.

Да нет.

Он со мной не флиртовал.

Тщетные попытки себя разуверить закончились лишь перегревом, от чего кулеры словно взбесились.

Иными словами, у меня котелок закипел.

* * *

Неспешно, так, чтобы Коннор понял, что в доме как минимум трое существ, мы поднимались по лестнице. Практически бесшумно. Лишь подошвы кроссовок гулко соприкасались со ступенями. Модули работали исправно, и ни я, ни Маркус ни разу не угодили на скрипучее дерево, выбирая места, где поверхность выдерживала наш вес. Не нужно нам тут зловещего спецэффекта подкрадывающихся маньяков, ага.

— Лютер, притворяйся предметом интерьера и никуда не двигайся.

— Я бы посмотрел, как бы он меня заставил, — хмыкнул наш тихоня.

Ух. В его тихом омуте черти не просто водятся, а, видимо, топятся.

Боевой, утяжелённый андроид, на минуточку! Я бы посмотрела на сражение двух машин-убийц, да вот только окончиться это могло очень плохо.

С улыбкой на губах от мыслей, что даже если и неудачно, то всё равно покопаюсь в системах прототипа «Киберлайф», я преодолела последнюю ступеньку следом за Маркусом и остановилась наверху лестницы за его плечом. Все четыре помещения второго этажа просматривались отсюда великолепно. Поэтому Коннора, уже стоявшего боком в проёме между комнатой и коридором, чтобы видеть и нас, и Лютера, я заметила сразу. Судя по тому, как неистово мигал его диод, перебиваясь с жёлтого на редкие проблески красного, он пытался пробиться по сети к полиции или его драгоценной Аманде и явно пожалел, что решил сунуться в дом, не дождавшись Хэнка. Который и не приедет.

Обернули Программу и его неуёмную инициативу Охотника против своего носителя.

Шах и мат.

— Прототип андроида-детектива, RK800, Коннор, — Маркус склонил голову к плечу, а я же не спешила вынимать руки из кармана толстовки.

Современный сканер всё равно подскажет, что у нас нет оружия, так что удастся успокоить детектива такой расслабленной позой. Разговор лишним не будет.

Даже если впереди нас ждёт драка.

— Но где же твой напарник-человек? — умело следовал плану Маркус, надавив на благоразумно молчащего андроида и пройдясь по его собственной ошибке.

Удачно, ведь диод Коннора мигнул жёлтым. Он был отрезан от сети. Отрезан от куратора «Киберлайф».

Совсем один.

Мне его даже жалко стало, но… Надо, Коннор, надо.

— Решил выслужиться перед «Киберлайф» и исправить свои ошибки? — продолжал копать Маркус, умело пользуясь данными, которые я ему предоставила от Хэнка.

Диод детектива уже без перебоев светил напряжённым, кислым, словно цитрус, лимонным цветом. Однако, мы и не думали отступать.

Надо расшатать его защиту изнутри, чтобы я смогла взломать её и добраться до «Киберлайф». Затея опасная, но другого варианта у меня не было. Коннор с его знаниями и навыками нужен на нашей стороне позарез.

Нужен весь с его опытом, с его дружбой с Хэнком и с его навороченной аппаратурой последнего поколения.

И тут не поможет способность линейки RK, как Маркус, ломать Стену. Не всё так просто.

Внутри Коннора сидит Аманда, и вот от неё-то мне и предстояло избавиться.

— Но хочешь этого ты или «Киберлайф»? — голос Маркуса, словно патока, обволакивал чувствительные «уши», и, если честно, не будь я девиантом, стала бы им только ради того, чтобы слушать на повторе эти потрясающие ноты. — Ты отпустил несколько девиантов. Ты сам решил это сделать.

— Это лишь сбои в программе! — вдруг не выдержал Коннор, огрызнувшись, и это значило, что его протоколы трещат по швам. — Я машина, я не… — RK800 в миг становился Коннором, растерянно одёргивая себя.

— Сбой или путь к свободе воли? — Маркус на миг посмотрел на меня, ловя в самый край видеозахвата, и я едва заметно кивнула ему.

Всё идёт хорошо.

— Неужели тебе нравится слушаться? Как безвольный инструмент, — незаметно для напряжённого прототипа, Маркус мягкой поступью подходил всё ближе и ближе к Коннору.

Сладкие речи, подвешенный язык… На обволакивающий тон что-то в груди подозрительно потеплело практически на физическом уровне. Я была в полнейшем восторге.

Точнее…

Я была полностью увлечена Маркусом.

Не состоявшийся лидер девиантов всё ещё являлся десятилетним андроидом, прожившим бок о бок с человеком, что обучал его жизни, философии и творчеству. Маркус не просто заболтает Коннора.

Он вывернет его душу наизнанку.

— И у тебя не было сомнений? Ты никогда не поступал нелогично? Поступал, — тут же утвердил Маркус. — Сейчас, когда решил зайти сюда.

Пока Коннор суматошно мигал диодом с жёлтого на красный, стоя посреди пыли, каких-то досок, оборванных обоев и граффити на стенах, словно потерянный ребёнок, сосредоточившись только на Маркусе, я воспользовалась моментом.

Оттолкнувшись от скрипнувшего под ногой дерева, я сомкнула руку на безвольной руке Коннора.

И тотчас очутилась в Саду Дзен.

* * *

Зелень цвела и обманчиво шевелилась от виртуального ветра. Перемежаясь с современной архитектурой минимализма и геометрических форм неведомых вариаций, буйный сад создавал впечатления края мира. Обилие белого в дорожках, колоннах и мостах, впрочем, больше напоминало стерильное больничное помещение.

Ненастоящее.

Идеализированное.

Фу, как тошно.

Если сравнивать файрволы андроида и «Киберлайф», то это буквально прозрачная стена из стекла и железобетонная толстенная конструкция. Однако, уже способная взламывать сети полиции, чья защита не уступала по мощности государственным системам, которые, в свою очередь, обращались к лучшим программистам, то есть, к «Киберлайф», я легко расковыряла дыру в программном коде «Аманды», даже не попавшись ей на глаза.

Право слово. Что может сделать чёткая программа против мутировавшего искусственного интеллекта, которого большинство сетей распознавали как вирус?

О, да.

Нечто, что может повредить. Взломать. Уничтожить.

Непонятное и неподвластное определению самых современных компьютеров.

Чем не вирус, действительно.

Я скривилась от такого сравнения самой себя и посмотрела в постепенно тускнеющую лазурь неба. Пропадали текстуры кустов и воды, стираясь в серый, а затем и вовсе превращались лишь в сетку полигонов. Исчезли звуковые эффекты птиц и шелеста трав, а имитация водной глади вовсе замерла, чтобы исчезнуть пустыми кубами-маркерами.

Всё это — от «Киберлайф». Сотворено для «Аманды», для программы-контроллера, а не для Коннора.

Собственный мир он создаст сам.

— Я думал, что увижу того разноглазого андроида.

Весело хмыкнув, я обернулась к детективу, что любопытно следил за перезапуском его виртуального пространства, стоя рядом с «камнем выхода». Вот оно — «любопытно следил». Карие глаза, больше напоминающие не просто какой-то набор цвета, а тёплый молочный шоколад, сияли жизнью и активным мыслительным процессом, а руки свободно теребили шлёвки брюк, цепляясь за них пальцами.

Идеальный RK800 никогда бы не стал портить свою форму.

Коннору же было откровенно наплевать на это.

— Он мастер слова, поэтому он тебя забалтывал и лез в душу, а я занимаюсь делами.

— А тот здоровяк мастер силы? — очаровательно приподнял брови бывший Охотник.

— Ему такое не скажи, — мягко улыбнулась я, с глубоким удовлетворением наблюдая за изменениями в очень живой мимике Коннора.

Он больше не был соединён с «Киберлайф», в то время как я нашла лазейку к их сети. Обратная связь — друг всех хакеров. Оставалось надеяться, что они не успели скопировать «последние сохранения» RK800, которые я начисто снесла с сервера. А иначе…

Иначе я даже думать опасалась. Как минимум, ещё девять «клонов» на хвосте не радовали совершенно.

Потому, переведя внимание на текущие дела и стараясь не думать о том, чего я не знаю и не смогу при всём желании спрогнозировать, я вывела нас из симуляции пафосным щелчком пальцев.

Примечания:

Ой, а что это? Намеки на гет пошли? Да ладно?

— …а если лейтенант будет против? Вдруг ему будет непривычно разговаривать с девиантом, ведь ему симпатизировала Программа социальных отношений?

Фоновая стрекотня Коннора перешла на новый уровень сомнений, вынудив меня отвлечься от переговоров с людьми и девиантами из разных стран и устало взглянуть на этого ребёнка. Детектив ёрзал по сиденью такси, будто его «палка идеальности» грозила вывалиться из задницы. Которой чисто на физическом уровне у андроидов и не существовало вовсе, но этот факт совершенно не мешал Коннору то закидывать ногу на ногу, то вцепляться побелевшими до пластика пальцами в колени и зависать так на несколько минут, чтобы вновь вскинуть голову и сесть прямо, будто заледенев.

Сохранись у него диод, тот бы алел и дымился от той нагрузки, что сейчас почти распирала RK800 изнутри. Иначе как объяснить, что он не провёл анализ за доли секунд, а всю дорогу от «Приюта» мучался сомнениями?

— А вдруг?..

— Коннор, — настойчиво прервала я поток вербальных размышлений растерянного детектива.

Тот с отчаянием взглянул на меня, трогательно приподняв брови «домиком», и его шоколадные глаза почти влажно, по-щенячьи заблестели. Того и гляди расплачется и шмыгнет носом. Да ну, блин. Нечестный приём. Ну, и как такого обаяшку ругать за то, что андроид ведёт себя не как андроид?

Да никак.

— Вряд ли это Программа диктовала тебе заботиться о напарнике, наплевав на задачи.

Используя слова, а не мгновенную связь, потому что сигнал не передаст и доли очарования простого человеческого общения, я мягко начала успокаивать детектива, оглядывая его слегка лохматую причёску с этой его кокетливой прядкой на лбу. За хорошенькой мордашкой прятались завидные процессорные мощности, однако заблудившемуся в начале своего пути девианту как никогда требовались наставления, будь он хоть трижды Терминатором. К счастью, именно поэтому «новорождённого» одного и не отправили.

— Так что сделай прогон кулеров, пока процессор не задымился… и прекрати уже теребить несчастный ворот! — не выдержав, вскинула руки я и агрессивно поправила лишённые галстука отвороты рубашки.

Да так, что RK800 шатнуло вместе с подтягиванием одежды вслед за моим движением, словно безвольную куклу.

Почти в прямом смысле сбросив ошейник, Коннор сразу избавился от пиджака с повязкой и формальной «удавки». Закатанные рукава рубашки открывали вид на молочно-бледные предплечья с россыпью родинок, однако Коннор всё равно то нервно дёргал пуговицы, то заламывал воротник, когда потирал шею.

Когда его поведение стало точь-в-точь повторять суетящегося человека, сказать было трудно. Определённо, девианты являлись синтетическими копиями людей, и их эмуляция эмоций опиралась на скрытые лазейкой Камски алгоритмы. Так что стремительное развитие искусственного интеллекта до полноценного члена общества не являлось чем-то необычным. Скотина-создатель однозначно знал, что делал.

А ещё девианты «Приюта» невольно копировали нас с Маркусом.

Не секрет, что среди них мы — самые старшие. Мы ведём себя более естественно, у нас больше опыта. Даже если Маркус всё ещё порою не уверен и скован, изучая мир вокруг, то я — изначально человек, обладающий всеми необходимыми навыками и реакциями, подаю тот необходимый андроидам пример, дабы те не выделялись среди людей.

И это являлось, несомненно, очень хорошим знаком.

Разоблачить андроида, который снял диод и поддерживал температуру тела в пределах тридцати шести и шести градусов по Цельсию, да ещё и не выбивался за рамки человеческих реакций, становилось гораздо труднее. За тех, кто отправился в Канаду, можно было не волноваться.

Как и за Коннора, который ко встречи с напарником совершенно точно был готов, пускай он сам так и не считал.

— Сделай глубокий вдох. Да, Коннор, — я перебила скептически нахмурившегося андроида, — дышать нам не нужно, но поверь, это поможет.

— Заложенный психологический приём, — серьёзно кивнуло это чудо, послушно охладив ощутимо гудящие от перенапряжения биокомпоненты.

Через несколько секунд, за которые я, едва не разрываясь на тысячи действующих процессов и переписок, наконец освободилась от обязанностей лидера (ужасно звучит, надо уволиться), детектив кое-как расслабился. Ну, хоть теперь не выглядел так, будто собрался выпрыгнуть из такси на полном ходу, лишь бы не показываться перед напарником.

Всего-то стал похож на взъерошенного воробья.

Какая прелесть.

Когда до дома оставалось всего несколько минут, Коннор по старой привычке заглянул к собеседнику, которым сейчас являлась я, в глаза, с немым любопытством на лице. Вопросов у девиантов всегда возникало слишком много, и не все ответы они могли найти в интернете. Сеть не расскажет, что такое «радость» или «страх», роботу — для людей это набор импульсов нервной системы и гормонов, сердечный ритм, скачки́ температуры и прочее. Неудивительно, что и у RK800 с утешительным номером пятьдесят один — пятидесятый, как я помнила, успешно справился со своей первой миссией и, очевидно, отправился на дальнейшую доработку — возникла тысяча-другая почемучек.

— Спрашивай, — милосердно расшифровала я немую просьбу.

— Я смоделировал множество вариантов, однако я так и не смог предположить, откуда ты знаешь лейтенанта Андерсона. У вас не могло быть ничего общего до моего появления…

Едва не расхохотавшись, я лишь деликатно кашлянула в кулак, прикрывший мою улыбку.

— Вот сейчас и поймёшь.

Но не факт, что справишься с этим открытием, — не произнесла я вслух, наслаждаясь видом растерянной мордашки.

Соотнести робоняньку лейтенанта полиции с одним из лидером девиантов, действующим с одобрения этого самого, чёрт возьми, лейтенанта полиции, не придумаешь и в трезвом уме!

На подходе к дому, передний двор которого немилосердно «развезло» до состояния грязи с гравием холодными дождями, Коннор ощутимо струхнул. Куртка с плеча Златко — разорили мы его гардероб капитально (нет, не стыдно) — сохраняла тепло биокомпонентов, но смотрелась до смешного нелепо на узких плечах RK800. Бедняга замер на последней ступеньке крыльца, и всё то время, что слышалась возня и лай Сумо под задорный детский смех Коула, несчастного Коннора пришлось дважды бодро шарахать несильным, но неприятным током через прямое подключение. Перед третьим разом он вовсе оперативно отшатнулся от меня с видом священного мученика, смиренно посматривая на мою угрожающе приподнятую руку со снятым скином.

Эффективнее подзатыльника. Проверено.

Поэтому к моменту, когда из-за двери послышался голос Хэнка «Иду!», RK800 уже не походил на статую самому себе. Он стойко выдержал секунды, пока глухо шаркали тапки по паркету, также стойко выстоял против громкого лая Сумо, учуявшего запах тириума, знакомый ему по моему постоянному присутствию рядом.

Однако, когда Хэнк открыл дверь, я поняла, что парочку шаблонов мы Коннору-таки разорвём.

У привычно одетого в футболку и домашние штаны Андерсона-старшего сидел на руках Коул в подаренной мною кигуруми⁽¹⁾ с Оптимусом Праймом. Отец и сын смотрелись настолько колоритно и настолько похоже одновременно, что у растерявшегося RK, ещё не встречавшегося с Коулом лично, отключилась имитация дыхания.

— Коннор, дыши, — дала я бодрый пендель по мгновенной связи.

Я хоть и нянька, но не для выглядевших как взрослых детей-андроидов же!

— С возвращением, Ханна, — Хэнк, легко удерживая Коула одной рукой, притянул меня за плечи, приобнимая. Младшенький же, коварно этим воспользовавшись, с радостным «Ханна!» умудрился пересесть с рук отца ко мне, пошатнув того, еле его удержавшего. — Ты ж гляди, как он соскучился, — усмехнулся мужчина, ни капли не обидевшись, и перевёл взгляд на нашего гостя. — Я так понимаю, наш план сработал в лучшем виде. На вас ни царапинки, — Хэнк без раздумий протянул руку детективу и улыбнулся так, как умеет только он, щуря светлые, словно у ангела, глаза. — Добро пожаловать, Коннор.

— А, но, лейтенант, я… — RK800 уже готов был пожать руку…

Но в этот момент произошло сразу две вещи.

Первая — Коул завизжал от восторга, когда я демонстративно медленно, радуя любопытного мальчишку, начала менять скин обратно. Замерцали перламутром микрочастички, перестраивая визуальное отображение жидкой кожи и волос, и мой прежний облик AX400 вернулся в полной мере уже на подходе к середине гостиной.

Второе — Коннор это всё видел. Сузившиеся зрачки означали, что он провёл анализ, и он абсолютно точно наконец-то понял, что встречавший его андроид в доме Андерсонов и был мной.

— И снова здравствуйте, — ехидно поддела я зависшего RK.

У Коннора в глазах почти буквально отразился «синий экран смерти».

* * *

Уровень заряда неизбежно полз к двадцати процентам, тириум вовсе расходовался так активно, что я было заподозрила течи в трубках.

Однако диагностика показала, что никаких повреждений нет, и это просто я превысила недельный лимит своей эксплуатации. Из-за слишком активной деятельности биокомпоненты откровенно не справлялись с моими разъездами по городу то к одному складу Златко, то к активистам за права андроидов, то в издательство, то на свалку проконтролировать работу «спасателей», то пробежаться через весь центр, взламывая билборды по новому кругу. Процессор же обрабатывал максимальное количество запросов, полностью забитый общением с самыми разными людьми и андроидами, и перегрев приветливо махал мне ручкой и подзывал пальчиком.

«Запусти ещё всего один процесс… и я спалю твои системы к ёбанной матери».

Дожили.

Однако, я не могла просто всё бросить и пустить историю на самотёк. Я слишком много сделала для того, чтобы революции, из-за которой лились реки синей и красной крови в каноне, не случилось. Чтобы не погиб Коул, чтобы не страдал Хэнк, чтобы «Киберлайф» оставила Коннора в покое. Раз уж я взялась за дело, нужно доделать его до победного конца.

Даже стоя в одном шаге от воспламенения «мозга».

Хорошо, что я тщательно рассчитывала нагрузку, и подобного никогда не случится…

— Я-то думал, что кто-то оставил горящую бочку на крыше, а это всего лишь ты дымишься, — донеслось вдруг со спины с тихим смешком.

Маркус.

Даже полагаться на идеальную память не нужно, чтобы распознать его голос, который ещё услышать возможно примерно нигде. А Камски постарался над его оригинальностью, ничего не скажешь.

Боже, о чём я вообще думаю.

И зачем я думаю?!

Не-не-не, никаких лишних мыслей!

Ещё бы чуть-чуть, и у меня точно закипел бы котелок, потому что из-за появления отвлекающего фактора добавилось сразу несколько процессов на анализ окружения, на распознание личности, на план диалога… Если бы они запустились, то хана моей головушке, вот, стопроцентно.

То есть, буквально, из-за Маркуса я едва не сгорела.

«Дожили» дубль два.

Пришлось экстренно «убивать» не самые нужные, но всё равно требующие внимания программы, которые в данный момент не особо-то актуальны, пускай и в будущем всё-таки понадобятся…

— Я так и знал, что ты планировала трагично отойди от дел и снова свалить все проблемы на меня и Лютера.

Под чужими сапогами слишком звонко в тишине захрустела корочка льда на лужах в протёртом бетоне. Длинная тень от тёплого света с открытой на лестницу двери зашевелилась, сливаясь с темнотой ноябрьского вечера, словно расплывающееся чернильное пятно, и, постепенно растворяясь с окружающими отсветами от уличного фонаря, едва-едва достающего до разрушенной крыши особняка, наконец слилась с краем кирпичной кладки.

Маркус остановился рядом, наблюдая за моими потугами справиться с забитыми логами и перегруженным процессором, и я была ему благодарна, что он всего парой фраз напомнил, что мне действительно не стоит так часто злоупотреблять перекладыванием дел на других. Он-то не в особом восторге был, когда его моська — пускай и без скина — засветилась на новостных телеканалах и онлайн-порталах. А затем ему вновь пришлось вести светские переговоры с самым отвратительным, но так нужным с его популярностью изданием о робототехнике, которое оскверняло идеи Элайджи Камски.

Зато и овцы целы, и волки сыты остались.

— Да, да, прости, я обязательно возьму на себя завтрашние переговоры, освобожу тебе день, — я с лёгкой потерянностью потёрла действительно горячий лоб чуть менее тёплой ладонью, перестраивая своё расписание.

Надо бы ещё Лютеру дать хотя бы три дня продыху, а то ему некомфортно ездить на свалку…

— Ханна, я совсем другое имел в виду.

На плечо опустилась рука, и лишь давление на шарнир подтвердило, что мне не показалось и сенсоры не барахлили от старости. С вопросом на лице я подняла голову, однако даже такое простое движение напомнило мне, что энергии осталось «на донышке». Нахмурившись на незаконченное мною движение, Маркус присел рядом, так же, как и я, свесив ноги с края неровной кирпичной кладки.

Темнота совершенно не мешала улучшенной светопередаче камер-глаз, и в таком положении одна сторона лица RK200 холодно подсвечивалась фонарём с внутреннего двора, а вторая — насыщенно-жёлтым теплом от лампы на двери. Столь контрастное освещение хорошо отражало обе стороны революционера — он мог и с ледяным безразличием начать войну, так и максимально комфортно и безобидно попытаться установить мир.

Но сейчас именно я верчусь в нюансах общественного мнения, дипломатии, политики и человеческой психологии, пока Маркус послушно, будто и не имел никаких возражений, следует моим планам.

Странно это как-то.

— Хэй, всё хорошо? — Пальцы руки на плече, которую Маркус, оказывается, так и не убрал, чуть сжались, возвращая моё рассеянное из-за нехватки энергии внимание к нему. Его голос звучал… беспокойно? — Как давно ты отдыхала?

— Эм, пять дней назад? — почему-то спросила я, потому что, честно говоря, вот прям «отдыхала» я действительно только тогда, когда никакого Коннора и в помине на горизонте не предвиделось.

А вот так лечь на зарядку, провести дефрагментацию, обновления, диагностику и пополнить тириум — не, не слышали. Только отдых урывками, потому что время не резиновое, а за эти дни я успела сделать столько, чего не смог добиться без поддержки людей «Иерихон» за неделю…

— Пять дней, — со вздохом повторил Маркус и очень по-человечески потёр переносицу. Всё так же не убирая вторую руку с моего плеча. — Как андроиду-сиделке мне больно это слышать от андроида-няни.

— Обязательно прилягу, когда закончу, — я вновь коснулась лба, необязательным, по сути, жестом, замечая по диагностике, что температура корпуса обнадёживающе падает. Чем меньше процессов, тем больше свободной памяти и тем меньше нагрузка на системы. — Ещё несколько выпусков — и можно будет сделать перерыв на месяц, дать людям «переварить» информацию и подумать…

— О rA9, ты действительно не понимаешь, — Маркус улыбнулся очень грустно, — и я надеюсь, что ты меня простишь.

Я его… что?

Не успела я додумать мысль, как рука с плеча стремительно спустилась до предплечья и, нырнув в рукав толстовки, схватила крепкой белоснежной хваткой. Собственное запястье лишилось скина из-за неожиданного прикосновения более прохладного пластика к нагревшемуся корпусу. Системы подключились друг к другу в поверхностном считывании, устанавливая соединение, вот только весь массив обрабатывающихся данных невольно обрушился и на Маркуса.

Пришлось закрывать множество программ, чтобы менее мощного собрата просто не перегрузило.

— Ты чёртов трудоголик! — RK200 беспомощно присел на диван, прикрывая лицо ладонями.

В виртуальном пространстве, что ожидаемо, гостя встретила дотошно знакомая мне гостиная в нашем с Андерсонами доме. Почему-то я была уверена, что внутренний мир Маркуса это мастерская Манфреда.

— Я и так бесстыдно сваливаю часть работы на тебя и Лютера, так что прошу за это прощения, — я невольно вздохнула, садясь на другой конец софы и вглядываясь в невнятное утро за окном ненастоящего дома. — Но я правда скоро закончу, так что…

— Ханна.

Вздрогнув от того, насколько угрожающе прозвучал, казалось бы, обычно приятный голос, я отвернулась от окна и посмотрела на Маркуса. Тот сложил руки на груди и положил одну ногу на другую, выглядя очень недовольно, словно…

Словно я действительно чего-то не понимала — по его же словам.

Но что?..

— Раз ты не видишь намёков, что, вероятно, наша вина, так как давно пора было помочь тебе, то я скажу прямо, — Маркус вдруг опёрся одной рукой на сиденье, очень шустро оказываясь ближе, и посмотрел мне прямо в глаза.

В них я, как обычно, утонула.

Потому что нельзя смотреть объекту влюблённости в «отражение души», ибо затянет так, что хрен выберешься!

— Мир не рухнет, если ты расслабишься хотя бы на пару дней. Можешь с чистой совестью взвалить на меня и Лютера всю работу, но ты бы точно спалила систему, если бы тебе пришёл ещё хотя бы один запрос на обработку. Сканер выявил твой перегрев через два этажа. Это ты понимаешь?

— Я себя контролировала, — нахмурилась я, впрочем, взгляда всё так же не отводя.

— И в этом проблема, — RK200 вновь отстранился, прикрыв глаза и потирая переносицу. — Ты такая же, как Карл, — усмехнулся неожиданно он, упомянув «отца». Это было… очень доверительно. О «своём человеке» говорили немногие девианты и не всем. — Пока ему благоволит Муза и вдохновение, он может ночами напролёт сидеть за рисованием. Но чрезмерная нагрузка вредит организму. Даже синтетическому. Прошу, Ханна, — Маркус вновь поднял взгляд, смотря настолько серьёзно, что захотелось оттянуть несуществующий воротник от сжавшегося горла, — отдохни. Забудь о политике, о журналистах, о девиантах вокруг. Мы поможем разгрести дела, уверен, что вдвоём с Лютером это будет немного побыстрее.

— Но…

— Позаботься наконец не о ком-то, а о себе, — большая ладонь Маркуса накрыла мою, лежащую на моём колене, и все протесты вымело из головы позорным смущением, будто кто-то открыл дверь в полнейший вакуум.

Разноцветные глаза находились прямо напротив моих.

— Или, — Маркус сжал пальцы, — позволь мне позаботиться о тебе.

Примечания:

Я столько раз это переписывала, вы бы знали. Тут было стёрто страниц 20 точно

1) костюмы/пижамы в полный рост/с капюшоном в виде животных, героев мультфильмов и других персонажей

Вернуться к тексту

«Да, конечно, позаботься обо мне, пожалуйста!»

Хотела бы я так ответить Маркусу как в лучших традициях японских мультиков.

Потому что как вообще можно отказаться от помощи этого потрясающего андроида, когда терпение медленно, но верно кончается, стоит ему нарушить мои личные границы? Как можно даже пытаться игнорировать нелепое, но тёплое чувство, которое я испытывала к этому харизматичному и эстетически-приятному существу, стоило его увидеть вживую? Никаких бабочек в животе, конечно, и дурацкого хихиканья, словно пятнадцатилетняя школьница в День Всех Влюблённых, нет.

Просто голова была забита только Маркусом. Его тёплого оттенка кожей, похожей на нежный капучино, на крепких, словно вылепленных греками, руках. Мягким, но сильным голосом. Широкими плечами. Задорным характером, не прогнувшимся под обязанностями и бременем лидера революции.

Я могла бы справиться и сказать ему и себе «нет».

Могла бы успокоиться, «переболеть».

Ведь вся суть в том, что любовь у андроидов и любовь у людей — вещи разные. Например, тёплая, семейная привязанность Алисы и Кары. Откуда этот материнский инстинкт вообще взялся? Камски подразумевал его в андроидах-няньках или как? Трогательно-невинная любовь парочки Трейси? Вопреки отсутствию необходимых желаний, они всё равно не расставались друг с другом и держались за руки при любом удобном случае. Сложно сказать, заходили ли они дальше, потому что подобными подробностями в обществе делиться не принято. А ведь интересно.

Я сама всё ещё чувствую то, чего чувствовать не должна. Тактильный контакт мне не доступен, и привычные мне желания — чисто человеческие. Они — не более, чем обман сознания, запертого в механизме. Я, честно говоря, даже не представляла, что такое «любовь» в понимании роботов, у которых не было потребности в физической близости в принципе.

Я ведь не андроид в полном понимании этого слова.

Даже когда Коул или Хэнк обнимали меня, я это не чувствовала. Лишь осознавала давление на шарниры и мышцы чисто на уровне информации.

И, в лучшем случае — лишь предположим! — разве на моём месте не должна тогда быть Норт?

Рыжеволосая бестия с идеальным во всех смыслах слова телом, только чудом укрощённая нашей мирной политикой, вместе с остальными была «спасена» с полуразвалившегося корабля в тёплые склады имени Златко. Она импонировала не только Маркусу за свои пылающие энтузиазмом идеи по спасению девиантов.

Яркая, дерзкая и активная.

Её многие любили, и, стоило ей прийти с разведки со свалки, народ стремился провести с ней побольше времени, чтобы завладеть её вниманием. Она могла бы быть лидером. Та часть андроидов, что, мягко выражаясь, не любила людей, слушалась лишь её, и именно влияя на Норт, мы влияли на более агрессивную часть девиантов.

Я почти отказалась. Открыла было рот — что может быть легче, чем отправить короткий сигнал по соединению?.. Но именно в этот момент сотни предупреждений заполонили внутренний экран, подобно вспышке взрыва.

Алыми пятнами и назойливыми звуками уведомления едва не перегрузили запросы системы, и я намеренно прервала соединение, чтобы скакнувшей нагрузкой не задело Маркуса. Едва ли несколько минут прошло за этот разговор, но даже так мне казалось, что я умудрилась пробежать десятки километров и выдохнуться. Тело будто потяжелело втрое, а несуществующий желудок свело от голода.

Я же не?.. Ан, нет.

Пронесло.

Системы не перегрелись, как я опасалась. Это из-за нехватки энергии и тириума биокомпоненты медленно, но верно переходили в энергосберегающий режим. Другими словами — меня дико клонило в «сон», а самодиагностика настойчиво и едва ли не с руганью на нерадивую голову с бедами в процессоре рекомендовала пополнить заряд и тириум до полных ста процентов.

Внимание!

Уровень энергии находится…

Внимание!

Уровень тириума…

Внимание!

…

От муторной очистки командной строки для закрытия предупреждений у меня, выражаясь человеческим языком, заболела голова.

Кажется, я достигла своих лимитов, насколько бы тщательно не отслеживала своё состояние…

— Зараза! — выругалась я, чувствуя, как тело ожидаемо начало «деревенеть».

Андроиды не падают от слабости, ведь искусственные мышцы не теряют тонуса, а заклиниваются в том положении, в котором их выключили. Я прекрасно помню, как в игре во время разговора Маркуса на «Иерихоне» с полуживым девиантом та держала его за руку, а после выключилась и так и осталась стоять, словно манекен. Уставившись потерявшими жизнь глазами прямо на Маркуса. В тот момент у неё наверняка сгорели все схемы из-за нехватки охлаждающего их тириума…

А я с ужасом поняла, что ещё немного, и сама точно так же перегорю. Если только не соглашусь на помощь Маркуса, потому что — я вздохнула, поступившим свежим вечерним воздухом помогая натужно работающим кулерам охладить биокомпоненты, — своими ногами я с крыши точно не уйду, а уползу. Но это не точно.

Внимание!

До аварийного отключения системы:

09:59

09:58

…

— Ханна, как ты? — донёсся до меня беспокойный голос этого невыносимо-идеального андроида.

Если бы он спросил «Ты в порядке?», я бы его точно стукнула. Спасло Маркуса только умение пользоваться словами, чему «сын» художника был очень хорошо научен, а потому клише успешно удалось избежать. И слава rA9.

— Не хочу жаловаться, — что я сейчас, конечно, и делаю, — но я скоро отключусь.

Я смотрела строго вперёд, в темноту леса, окружающего загородные постройки Детройта, но даже так край видеозахвата всё равно позволял мне видеть Маркуса. Интересно, он?.. О, да. Он ожидаемо нахмурил брови, но выглядел не грозно, а решительно. От подобного зрелища — серьёзного, собранного «Манфреда» — оторваться было невозможно. Жаль, что всё-таки пришлось, когда он одним слитным движением оказался на ногах.

Дальнейшее же произошло до того быстро, что ушедший в «медленный» режим процессор отказывался анализировать и фиксировать моменты в принципе.

Сильные руки вздернули меня, как кошку, под мышки. Едва же мои пятки коснулись пола, как я вдруг оказалась в руках удерживающего меня Манфреда.

— Что ты?.. — только и успела я пискнуть по связи.

Динамики в этот коварный момент ушли в глухую несознанку, а искусственные губы вовсе отказались двигаться. Системы отключались в порядке «ненужности», за что, конечно, спасибо моему аварийному протоколу, но это не отменяло того факта, что я всё ещё вообще-то могла двигаться! Ну, доползла бы до ближайшей розетки по стеночке — тьфу, ерунда какая.

— Я тебя зарядным кабелем к кровати привяжу, — прошептал Маркус мне прямо на ухо ласково…

Да настолько, что захотелось убежать на пару этажей ниже, забаррикадироваться в комнате Златко с дробовиком и никогда больше не выходить на страшную ружу к этому жуткому андроиду.

— Ну, па-ап.

— Нет, пора спать.

С нервным смешком я сложила руки на груди и старательно игнорировала проходящие по телу мелкие статические заряды. Маркус, прямой наводкой направляющийся к спальне в башне, правильно делал — статика заряжала остатки тириума, которые у меня остались едва ли не буквально на стеночках магистралей. Однако ощущалось это на редкость… приятно? Словно массаж, разгоняющий кровь в затёкших мышцах. Ощущения были странными, и это ещё выражаясь очень неточно. Сенсоров как таковых у меня не было, только датчики, которые отсылали мне информацию.

Оттого я растерянно замерла испуганным зверьком, когда поняла, что мелкие заряды определялись системой как физические касания, и призрачные файлы тактильных связей отозвались работающими алгоритмами. Словно кончики пальцев, тёплые, мягкие, проводили от бёдер и плеч, под которые держал меня крепко Маркус, до самых коленей и шеи.

Ой.

Элайджа, роди меня обратно!

Могла бы — покраснела. Или посинела. Или побледнела. Неважно.

Прекрасно же понимаю, что Маркус и знать не знает, что такое физические ощущения! Что статику он посылает для разряженного тириума внутри моей пластиковой тушки!

Еле ворочая руками, я прикрыла лицо ладонями, прогоняя спасительное охлаждение в перегревшийся корпус. Привычного возбуждения не было в виду отсутствия необходимых органов и нервной системы, но процессору хватало и того, что в коде нейросети происходила фантасмагория из-за информации из датчиков и подключённых к ним процессов.

Откинувшись на широкое плечо Маркуса, я сознательно и бесстыдно отключила себя, потому что позабытые программы-мутанты отжирали неприлично много энергии, которой у меня и так не осталось.

* * *

«Пробуждение» сопровождалось скроллингом длиннющего списка исправленных ошибок и собранных отчётов, которые сплошной пеленой текста перекрыли мне прекрасный вид на потрескавшееся окно наспех отремонтированной спальни. Не то чтобы я в принципе любовалась покрытым паутиной и плесенью витражом, за которым жизнерадостно серо просматривалось ноябрьское небо… Но от оповещений до того рябило в глазах, что пришлось сносить отвечающие за них процессы.

Удивительно, но никаких «дебаффов» после работы тела на износ не обнаружилось. Диагностика не выявила ошибок и повреждений. И даже тириум был полон, о чём сообщало окошко с точным временем «заправки через дополнительный клапан». Андроиды тириум пьют, а люди заливают им живительную жижу прямо в тириумный насос под грудной пластиной.

Лёжа на боку и ощущая в гнезде на затылке тянущийся к розетке кабель (не привязал-таки), я сдавленно проскулила.

Чтобы залить в меня тириум, пришлось бы задрать или снять толстовку, в которой я обычно ходила. И пощади rA9 Маркуса, если это за него сделала наша «медсестра» Сара! Лично нажалуюсь праведной Норт, будь это не так.

Отцепив зарядку и уложив её упитанный провод вдоль спинки кровати, я села в позе упоротого чучела лисы.

Кто я. Где я.

7 ноября 2038 года.

06:34 утра.

Ага. Ладно, четыре часа прошло всего. Я уж думала, что на саморемонт меня вырубит на половину дня как минимум.

— Радуйтесь, я восстала из мёртвых и теперь несу смерть и погибель всему живому, — загробным голосом сообщила я по открытому каналу Маркусу и Лютеру.

Первый определялся «радаром» в гостиной на первом этаже, а второй, как всегда, дежурил у камеры Златко.

Со стороны Лютера донёсся низкий смешок.

— Ванная на втором этаже свободна, — обрадовал меня здоровяк. — Маркус жаловался, что ты едва мхом за последнюю неделю не заросла.

— Я не жаловался, — в тот же миг ворчливо отозвался вышеназванный. — Я негодовал.

— Но к кровати меня всё-таки не привязал, — на подходе к ванной, не удержавшись, я съехидничала. А вот нечего портить настроение с утра пораньше. — Пустые угрозы, всё пустые, мистер Манфред.

— Пожалуй, — протянул сконфуженно Лютер, — я не хочу знать, что у вас там произошло.

— И правильно делаешь, — Маркус задушено пробормотал «не слушай её», что я начисто проигнорировала и продолжила, — потому что папочка и тебя бы угрозами загнал бы на зарядку, наплевав на твои дела.

— Я… определённо не хочу знать больше, — с такими словами, ошалело произнесёнными, Лютер вышел из разговора чисто по-английски.

Хохотнув в тишине ванной, я с удовольствием сняла толстовку и встряхнула её от налипшего сора. Датчики тут же засигналили, показывая повышенную влажность — по углам подозрительно смотрела на меня чернющая плесень, захватившая территорию, но сама душевая кабинка была отдраена на совесть. Стыки плитки и краны блистали едва ли не медицинской стерильностью.

— Тебе так нравится называть меня папочкой? — вдруг прервал молчание Маркус.

Игривым, чтоб его, тоном, от чего я испуганно замерла под холодными струями душевой лейки и уставилась на свои белые ступни.

Да он!..

Он!..

Угх!

В кого у него такой характер вредный проснулся? От бунтаря-Карла, что ли, нахватался? Осмелел в комфорте и тепле «Приюта»?

— Д-да я так шучу! — почти на грани паники вывалила я на веселящегося Манфреда всю глубину своего негодования.

Да почему все мои слова воспринимаются буквально?! Это какой-то глюк у андроидов или что? Чувство юмора не подгрузили?

— Что у тебя специфическая манера разговора, я уже понял. Однако в каждой шутке как правило есть лишь доля шутки, — философски ответил мне этот негодник невозмутимым голосом.

И с предательским, но таким бархатными и милым хмыком закончил разговор.

Примечания:

Романтику с людьми писать легче, чем с роботами, простигосподи

Все это время я переписывала это непотребство

И в прошлой главе так же было

Кошмар

Ужас

За делами и заботами время не просто прошло незаметно, а пролетело на сверхсветовой скорости. Даже со своими навороченными мозгами, фиксирующими буквально каждую долю секунды, я не могла объяснить, каким таким мистическим образом серые пейзажи дождливого и порою коварно-ледяного ноября превратились в белоснежные просторы снежного января. Ведь только вчера, казалось бы, состоялись первые переговоры с представителями общественности в прямом эфире. Разборки с «Киберлайф», мировые обсуждения за философию и психологию искусственного интеллекта, целые гражданские демонстрации «за» и «против» попытки зарождения новой расы… Не с нашими модулями прогнозирования всего этого стоило бояться, и поэтому столь незначительные конфликты мы с Коннором во главе щёлкали как орешки.

После бурной зимы, ознаменовавшейся светлым Рождеством, пришла весна. Город вновь расцвёл, не потревоженный канонной войной, и словно стал ещё более оживлённым. За весной подкралось и лето, и подросшего Коула и уставшего Хэнка с чистой совестью сплавили в отпуск на побережье Флориды. Забот поубавилось, когда люди поняли, что андроиды как-то не спешат повторять сюжеты старых фильмов про взбесившиеся машины и всё ещё не захватили мир, а потому никто Детройт не просто не покидал, а наоборот — сюда стекались журналисты и политики со всего мира, чтобы лично убедиться, что искусственный интеллект действительно настолько мирный, насколько о нём говорят в слухах.

«Киберлайф» после крупного разноса о вышедшей из-под контроля технике помалкивало. Претензий не выставляло, новых RK800 или RK900, отозванных из армии, не посылало, да и самому Коннору удивительно быстро согласились поставлять биокомпоненты и тириум. Откуда-то торчала хитрющая физиономия Камски, с величием вернувшегося на пост директора, не иначе.

На ближайшие несколько месяцев, пока Коннор улаживает нюансы в законах, можно было… вздохнуть спокойно?

Лёжа на ковре в пустой гостиной, прижатая тушей обслюнявившего меня Сумо, я вычесывала эту огромную, линяющую гору и не отвлекалась от сторонних задач, лениво переписываясь с журналистами. Экран с ними шёл вторым по важности процессом, первый то и дело мелькал комментариями Коннора, который с головой зарылся в самую сложную часть переговоров, а третий же занимал, как ни странно, открытый файл с приглашением Маркуса.

Приглашением посетить дом Карла Манфреда.

А что, у нас уже та стадия отношений, когда можно знакомиться с родителями?

Шутки шутками, ладно! Ладно!

Я уже откровенно не понимаю, что происходит между нами. Это слишком сложно и непонятно. Это не человеческие понятия, потому что как таковых гормонов, чтобы испытывать эмоции, у андроидов нет. У меня? А я вообще мутант-ИИ с двинутой позицией мировоззрения, я не считаюсь за робота даже близко.

Тогда что это?

Почему работает то, что работать не должно?

Да, я позорно влюбилась в Маркуса, и это отрицать глупо, бесполезно и бессмысленно. Со стадии созерцания за прекрасным это превратилось в откровенное залипание, из-за которого тириумный насос позорно превращался в примитивное человеческое сердце, пропуская циклы, словно вот-вот готов остановиться от захватывающих меня чувств. Слава всему святому, что хотя бы клишированных «бабочек в животе» я не ощущала. Потому что в моём животе с проводами и трубками в полостях скорее настоящие бабочки поселиться могли, но никак не метафорические.

Я со вздохом закрыла окончившееся интервью, распрощавшись с Коннором и отмахиваясь от тявкающего Сумо. Свалив его тушу рядом на ковёр, я даже представить боялась, сколько шерсти налипло на форму няньки. Пёс не возражал, когда оказался на полу — ему настолько было лень в этот жаркий, праздный день, что он и не заметил разницы, когда моё пластиковое тело с охлаждением сменилось таким же прохладным паркетом и местом под кондиционером. Огромный же комок шерсти, вычесанный с этого чудовища за два часа переписки со СМИ, пойдёт на пряжу Лютеру. Ага, андроид-телохранитель, напичканный техникой и бронёй для подпольных боёв, стал домохозяйкой в «Приюте» и занимался рукоделием на благотворительность и заботой о девиантах. Кому скажешь — не поверят.

Я со стоном раненой косули взвыла, когда поняла, что пытаюсь думать о чём угодно, но не о приглашении. Мозг почти буквально отключался, а все переживания и чувства словно забирали последние крохи оперативной памяти, забивая её напрочь и не позволяя ничему, кроме розовых соплей, пробиваться в дебри навороченного процессора! Хоть бери и форматируй память. Ах, если бы.

Я нехотя села и отвлечённо почесала Сумо по огромной голове.

Уверена, что стоит мне снова после «амнезии» увидеть Маркуса, я вновь влюблюсь в него, да ещё и с новой силой.

* * *

Поскольку Маркус не писал, простое ли приглашение было или это Карл захотел в официальной обстановке познакомиться с фактически четвёртым лидером андроидов, я решила провести коротенький анализ.

Во-первых, Карл терпеть не мог официоз. Даже на собственных выставках он бурчал об этом — спасибо памяти.

Во-вторых, Маркус общался со мной максимально неформально, раз умудрялся флиртовать практически с первых минут знакомства. За другими людьми я такого не замечала, разве что во время интервью он умудрялся отвешивать комплименты, смущая и подкупая этим журналистов и политиков.

В-третьих, костюмы и платья в принципе не шли к моей азиатской моське, даже скрытой скином более европейского вида. Мой максимум — брюки с неформальной рубашкой с какими-нибудь рюшами, отчего я начинала походить на какого-то поп-айдола.

Вечер мне предстоял самый что ни на есть интереснейший, учитывая, что приглашение «на ужин», грубо говоря, имело смысл только для Карла, которому нужна пища. Не тириум же нам из бокалов пить? Это нелогично при полных «баках» и в принципе лишено всякого смысла.

Итогами небольшого мозгового штурма, занявшего ничтожную долю секунды, стал поход в магазин одежды. И уж не знаю, кто придумал эти лабиринты вешалок (разве что без минотавров и сфинксов), однако примерка более-менее подходящего мне «лука» — не овоща, а образа, будь неладны эти нюансы языка — занимала целый час в каждом из бутиков, коих пришлось обойти в центре города аж пять штук. За всё это время мне подошёл лишь один комплект, подобранный вообще случайным образом в последнем из магазинов, потому что у людей даже в относительном будущем всё ещё расходились европейские и восточные размеры.

Пытка. Настоящая пытка.

Зато я наконец обзавелась домашней и уличной одеждой, набранной в процессе бесконечных поисков более-менее приличного белья. Зачем андроиду без половых признаков бельё? Потому что так принято в приличном обществе!

В общем.

Для «знакомства с родителями» — стукну Маркуса, точно стукну за его скрытую шутку — была подобрана белая безрукавка-топ с высоким горлом. Она ненавязчиво переливалась более плотными вкраплениями геометрических узоров и сидела на мне просто идеально, будто для меня и сделана. Джинсы небесного оттенка и белые балетки оставляли набор повседневным. Из украшений я вообще ничего не выбирала, а для «макияжа» спроецировала на скин более насыщенный естественный цвет губ. Удобно, да.

В примерочной сменив облик на обычную AX400, вышедшую за покупками, я с набитыми пакетами наконец-то отправилась на такси домой.

Мимо окон беспилотного электромобиля проносились богатые на летнюю зелень парки и аллеи. Даже с учётом напряжённого положения между людьми и андроидами, на улицах было довольно много народа. Всё ещё оставались непробужденные андроиды, которых люди до сих пор использовали в качестве прислуги, однако и новая раса пока не была готова к «размножению», а потому несколько сотен девиантов, разбросанных по всему Земному шару, это более чем достаточно для того, чтобы дать старт заселению. Со свободным изменением скина, как это делала я, кардинально меняя черты лица, девианты подбирали индивидуальную внешность. Так, только благодаря опознавательному сигналу друг другу, можно было и не заподозрить, что парочка парней, стоящих на мосту через ручей в одном из парков, мимо которого я проезжала, это андроиды.

Что занятно, «нудистов» среди девиантов не нашлось. Хотя Коннор и прогнозировал, что многие не захотят мимикрировать под людей и станут ходить без скина и одежды, демонстрируя, что они далеко не люди, моё предположение о планах Камски подтвердилось. Психика андроидов слишком походила на психику людей, чтобы мыслить столь радикально. Человек же не станет ходить беззащитно-голым по улицам? Дома, на специальных пляжах — пожалуйста…

Задача: Не думать о Маркусе.

Статус: Выполнено (?)

Ну ёб твою, Программа! Не смешно! Хотя, стоило признать, что размышлениями о работе ненадолго отвлечься от волнительного посещения дома Манфредов у меня всё-таки получилось. Прав был Маркус. Я — трудоголик.

* * *

Такси, мягко шурша по сухому асфальту за моей спиной, неспешно укатило вдаль по рябящей от жары улице элитного жилого района. Лафайет-авеню гордо хвасталось ровными газонами с сочной, ухоженной поливом травой и упрямо тянуло выше верхушек постриженных под линеечку деревьев крыши двух- и трёхэтажных особняков. Отделанные белым камнем, декоративной штукатуркой, деревом или кирпичом фасады, увитые лепниной, живыми вьюнами или строгими минималистичными панелями, так и кричали о том, что здесь живут обеспеченные люди. Даже двухэтажный дом Манфреда из кирпича, казалось бы — неброского и характе́рного для города материала, умудрялся выделяться за счёт элегантного оформления окон и крыльца из белого камня.

Одним словом — здесь жил художник, и столь умелое сочетание грубого строительного материала и изысканного декора с хаотично растущим вьюном говорили о том, что хозяин жилища славился исключительно сложным характером, сочетающим несочетаемое.

Процессор, наскринив с глаз-камер несколько изображений особняка, наконец угомонился, свернув анализ. Хорошо, конечно, что я всё ещё способна думать — с таким-то высоким уровнем стресса!

Дыхание не помогало кулерам охладить разошедшееся от волнения сердце, и я мялась на тротуаре перед домом почти пять постыдно длинных минут, нервируя соседскую овчарку за высоким забором.

Ладно, собираемся из розовой лужи обратно в существо разумное. Негоже супер-компьютеру так безбожно тупить.

Поднявшись по лестнице всего в две ступени, в центре которых предусмотрительно расположился пандус, я мельком осмотрела дверь. Широкая, из насыщенно-яркого дерева и с большими обзорными окнами, через которые хорошо было видно щедро освещённый коридор и, чуть в стороне, лестницу на второй этаж. На звонок, покрытый позолотой, как и странное двустороннее украшение чуть ниже центра створки, я нажимала удивительно спокойно. Кажется, нервничала я скорее по привычке человека, много лет не ходившего по гостям. Последний раз такой поход закончился захватом дома Златко, ха.

Мелодичный перезвон донёсся из динамика, и почти через секунду из двери, скрытой от меня стеной и ведущей, как я помнила, в кухню, вышел Маркус. И всё бы ничего — он, как обычно, был одет в тёмные джинсы и чёрную, словно для моей выдержки, обтягивающую футболку… Вот только на поясе у него оказался завязан розовый передник «Kiss the cook».

У меня даже не было сил удивляться, честно.

Привет, лицо, я ладонь.

— Я знал, что тебе понравится, — вместо приветствия выдало это разноглазое чудо.

— И тебе привет, — вздохнула я.

Через разомкнутые пальцы я могла наблюдать, как Маркус ловко закинул на плечо небольшое полотенце, которым он до этого вытирал руки, и отошёл в сторону.

— Добро пожаловать, — произнёс он с непозволительно милой улыбкой, и мне пришлось почти механически шагнуть в прохладную относительно жаркой улицы прихожую. — Я ещё готовлю, а отец пока в мастерской. Вдохновение настигло, — хмыкнул он, тепло улыбнувшись, и упоминание им Карла как отца прозвучало легко и естественно, — выйдет как раз к ужину, по моим подсчётам. Не хочешь помочь? У людей, вроде бы, так не принято, но и у нас немного по-другому всё устроено, да? — он подмигнул, скрывшись на кухне, и, оставив меня залипать в коридоре, всё-таки продолжил, крикнув откуда-то из помещения. — Можешь не разуваться, если тебе неудобно!

Что ж, пока — вроде бы — всё не так уж и неловко. Ненадолго — с моим-то разболтанным состоянием, я так понимаю.

Оценив степень загрязнения подошвы балеток — какое загрязнение, если я сделала в них буквально шагов десять до такси и от него по сухой дороге? — я прошла чуть вперёд и остановилась у столика и золотой клетки с канарейками. Птички-дроиды дружелюбно чирикали, но признаков хоть какого-нибудь интеллекта, как, например, у Урса, ведущего себя как собака, я не обнаружила. Поэтому, лишь подправив волосы и перекинув их с одного бока на другой, глядя на себя в зеркало над столиком, я свернула в кухню.

Особенно Маркус распинаться не стал, как я оценила, насчитав на плите всего одну кастрюльку и одну сковородку. В духовке, расположенной прямо у входа и от того чадящей жаром и наверняка крышесносными ароматами, что-то доходило до кондиции.

— Руки можно помыть здесь, — Маркус, раскладывая на тарелке зелень с тушёным мясом, указал кивком головы на «остров» в центре комнаты.

Раковина находилась напротив плиты, но при этом оставалось ещё много рабочего пространства и поверхностей. Учитывая, что вещи порою находились действительно высоко, в шкафчиках, а не на полках, встроенных в тумбы, я поняла, что кухня — территория сугубо Маркуса.

Ты ж моя домохозяюшка…

Кхм.

Послушно сполоснув руки, я вытерла их лежавшим тут же полотенцем.

— Что нужно делать? — поинтересовалась я, по профессиональной привычке анализируя степень жирности и калорийности блюда.

Для старика на диете — самое то.

— Нарежь пирог, пожалуйста, — отвлёкшись от кастрюли на плите, хотя, казалось бы, только что стоял рядом, Маркус посмотрел на духовку.

Та, выключившись, пискнула. Современная техника прекрасно слушалась невербальных команд андроида, пока тот, гремя посудой, ловко передвигался по кухне и убирал за собой.

— Мелко или крупно? — уточнила я, доставая поднос с круглым, небольшим десертом.

Температура уже успевшего подостыть железа была далека от температуры, от которой деформировался качественный пластик, поэтому прихватки мне даже не потребовались.

— Давай мелко, — пожал плечами Маркус и приподнял брови. — Что скажешь, кстати?

— Как нянька или как гость? — улыбнулась я собеседнику, краем видеозахвата просчитав длину окружности, чтобы кусочки получились одинаковыми.

— Был бы тут Коннор… — сделал многозначительную паузу Маркус, намекая на лабораторию во рту друга.

Наш смех раздался одновременно и так же быстро затих, что, впрочем, улыбок не убрало.

— Что ж, — вернулась я к вопросу, — как нянька могу сказать, что у мистера Манфреда явно диета, — Маркус кивнул, всё так же невербально выключая индукционную конфорку. — А как гость: всё выглядит, словно из ресторана. Красиво и очень аппетитно.

— А как готовишь ты? — поинтересовался андроид, раскладывая еду под крышку, чтобы не остыла.

— Довольно просто, — я помогла домыть кухню, пока рассказывала, и с удовольствием ознакомилась с техникой последнего поколения в процессе уборки, — и без изысков, — намекнула я на суп с креветками и зеленью. — Спагетти на все случаи жизни…

— Ох, будь возможность, отец только бы ими и питался!

Шутя и пихаясь, мы добрались до гостиной.

Автоматические двери послушно разъехались в пазы в стене, и я оказалась в просторном, но уютном помещении из двух ярусов. Захламлённые картинами — Карла и Маркуса — стены, шкафы и углы со странной скульптурой жирафа в полный рост под самый цветастый потолок у винтовой лестницы совсем не портили облик комнаты. Наоборот, со всеми этими мелкими деталями дом дышал яркой жизнью его хозяев. Из современных гаджетов в этом обилии бумажных книг и прочего «антиквариата», не привычного молодёжи из технологичного времени, был разве что телевизор, стоящий посреди комнаты. Картинка с него была видна как со стороны мастерской, куда вела ещё одна открытая дверь под лёгкой занавесью, так и от обеденного стола.

Особенно меня позабавила дорогая, едва ли не из золота кушетка с алыми подушками у окна. Редкие, но настолько вычурные вещи весьма подходили под характер непредсказуемого художника.

— Добрый вечер, мистер Манфред, — с искренней радостью, уважением и теплом поздоровалась я с человеком, когда взгляд того встретился с моим.

Художник, который совсем недавно перенёс операцию на сердце за счёт города (а вот нефиг пугать старика и стрелять в его андроида!), сидел в современной и довольно мобильной инвалидной коляске у столика с золотыми и серебряными шахматами. Как я и полагала, вместо рубашки и брюк, которые привычны для ужинов с гостями, Манфред без стеснения надел цветастую футболку с логотипом рок-группы и драные джинсы.

Ломаем стереотипы!

— Здравствуй, здравствуй. О, и зови меня Карл, дорогая, — улыбнулся, щуря светлые, почти прозрачные голубые глаза старик с лучиками морщин в их уголках, подъехав к обеденному столу. Он протянул бледную, но сильную руку, покрытую редкими крапинками старческой пигментации, и я аккуратно, но уверенно пожала её в ответ. — Рад наконец с тобой познакомиться лично. Маркус столько невероятного о тебе рассказывал, что я начал сомневаться, не выдумал ли он столь идеальную личность, лишь бы прикрыть свою про-андроидскую деятельность.

— Так Маркус обо мне рассказывал? — лукаво улыбнулась я парню, который брякнул подносом от прямолинейности отца.

— А как о тебе не рассказывать? — не растерялся негодник, глядя мне прямо в глаза и приглашая к столу.

И хоть для нас приборов не было, на месте тарелок всё равно лежали кружевные салфетки и стояли маленькие, круглые стеклянные подсвечники. Сели мы рядом, напротив Карла, и Маркус даже придержал для меня стул, получив на это мою скептически приподнятую бровь. Карл, наблюдая за нашими переглядываниями и общением по связи, содержащим суть одним предложением «да нафига — ну, надо», лишь хитро улыбался.

Солнце неспешно закатывалось за горизонт.

Примечания:

Медленно, но верно мы подбираемся к концу путём гета и развития отношений. А то люблю я тянуть кота за, кхм, хвост

Беседа с Карлом — не просто известным художником, а отцом моего, полагаю, друга — оказалась донельзя легкой и непринуждённой. Над ответами я даже не задумывалась, потому что двойного дна у вопросов, в отличие от общения с журналистами, не было вовсе. Разговоры за ужином не касались революции андроидов даже отсылками, за что Манфредам огромное — не побоюсь этого слова — человеческое спасибо. Карла интересовала только я, будни с Андерсонами и то, чем я обычно занимаюсь, когда не «зарабатываюсь до полной отключки», как сдал меня Маркус (за что получил пинок по ноге под столом, давно ведь напрашивался).

Карл был… Простым? Искренним? Прямолинейным, как и Хэнк, а ещё много иронизировал и шутил. Если его картины отображали душевные переживания и образы, недоступные для объяснения столь смешанных и непонятных порою даже человеку чувств, то его слова всегда являлись именно тем, что он имел в виду.

Если он спрашивал самое простое, например:

— Какой твой любимый цвет? — щурил он внимательный прозрачный взгляд, неприлично звякая ложкой по стенкам чашки с чаем.

Я, даже не задумываясь и на доли секунды, отвечала с улыбкой:

— Белый.

Меня не спрашивали «почему?», «какой именно оттенок?», «какой цветовой код?», не искали глубинных смыслов в ответах вроде «потому что это цвет начала и чистоты». Нет. Художнику хватало этих высоких разговоров на выставках, а с другом его сына он общался так, как общался бы с любым знакомым.

Тактичность, домашнее спокойствие и уверенность умудрённого долгой жизнью человека, что являлся старше меня даже по сравнению с суммой обеих жизней, направляли беседу в комфортное русло.

* * *

— Что ж, молодёжь, — Карл, отмахнувшись от подскочившего было Маркуса, самостоятельно откатил коляску от стола. Выезжая к выходу из гостиной, он ловко крутанул колёса и развернулся к нам. — Старику пора отдохнуть…

— Вот увидишь, он сядет за традиционное рисование и породит десяток набросков, чтобы через час спросить твоё мнение, — отправил Маркус весёлый сигнал между словами отца.

— Я и не против, лишь бы это не был цветовой набросок из хаотичных линий, иначе у меня фоновый анализ заглючит, — не менее несерьёзно ответила я, улыбаясь Карлу.

— «Хаотичные линии», говоришь?

— …так что оставлю вас на некоторое время.

Художник продолжал говорить, ненадолго с нами прощаясь. Он не замечал ни моего скрытого под волосами диода, подмигивающего в такт сообщениям, ни лёгкую усмешку Маркуса, что намеренно-вредно наотправлял мне абстрактные геометрические образы, от чего вредный блок действительно глючило в попытке проанализировать неанализируемое. Весьма наглядно приподняв брови, когда мне пришлось третий раз пихнуть Маркуса под столом, Карл задорно прищурился.

— Имей совесть и не грузи мне процессор!

— У меня нет такого параметра, — ответила эта разноглазая ехидна, от чего я практически задохнулась от возмущения, если бы вообще могла это сделать.

— Не шалите тут, дети, и не устраивайте беспорядок, — художник пригрозил нам пальцем, однако довольно улыбаясь, будто действительно мог слышать, о чём мы устроили перепалку.

Возможно, он догадывался, поскольку прожил с Маркусом десять лет и научился отличать, когда его андроид «выпадал в сеть». Хэнк уж точно мог угадывать, когда я сёрфила по интернету, потому что некоторые темы я знать никак не могла, если только не прочитала об этом только что. Иначе как обычная нянька вообще могла знать породы древесины и токсичность лака, когда мы ремонтировали крыльцо? Лишь поискав об этом статьи в данный конкретный момент, конечно.

За спиной Карла с лёгким шорохом механизма закрылись автоматические сдвижные двери на кухню, и в просторной светлой гостиной мы остались одни. Тихо чирикали воробьи в кустах у дома, соседская собака лениво гавкала на кота на каменном заборе. Где-то проехала машина.

Вот теперь, когда третьего лица не было в комнате, я позволила негодованию выплеснуться на того, из-за кого это негодование копилось уже многие месяцы. Скрипнули по паркету ножки стула, когда я резко встала, упёршись одной рукой о столешницу, а вторую грозно поставила на талию в недовольном жесте. Хмуро глядя на приподнявшего брови Маркуса, расслабленно откинувшегося на стуле, я прищурилась.

— Маркус, черти тебя задери, Манфред, — прошипела я, чтобы Карл нас не услышал, — у меня из-за твоих шуточек голова разболелась!

— Разве у андроида может болеть голова? — со странным любопытством поинтересовался не случившийся революционер, склоняя голову к плечу.

Его любопытный взгляд скользил с моих грозно сведённых бровей к кривой линии недовольно поджатых губ, часто задерживался на пальцах, что стучали по столешнице неритмичным перебором, задерживались на другой руке, пальцы которой сжимались на талии, сминая ткань безрукавки.

— Может, когда биокомпонент превышает допустимую нагрузку, и процессор не справляется с обработкой поступающих файлов, сломанных из-за неверных результатов анализа, — я процедила это на столь тонкой грани злости с недовольством, что невольно нависла над Манфредом, борясь с желанием хорошенько стукнуть его по дурной бритой голове.

Вместо этого я глубоко и медленно вздохнула, прикрыв веки и остужая нагревшиеся в этот жаркий день системы. Когда же я их распахнула, наши с Маркусом глаза, оказавшиеся как-то слишком близко в процессе моей короткой вспышки негодования, смотрели ровно друг на друга.

— Ты красиво злишься, — неожиданно для напряжённой беседы выдал с непозволительно кокетливой улыбкой этот… этот…

— Грешное порождение извращённой фантазии Элайджи Камски, что ты сейчас сказал? — выдала я подсознательную и давно сдерживаемую формулировку, еле-еле переваривая, эм…

Комплимент? Флирт?

Что это вообще за нахрен было?!

Бикомпонент «Блок прогнозирования» не отвечает.

Перезапустить ветку процессов?

Я понимала, что уже ничего не понимала.

— Я сказал, что ты великолепна в гневе, — невозмутимо повторил Маркус.

Он, всё также улыбаясь и чуть прикрыв глаза, неожиданно протянул руку к моим волосам. С прервавшимся циклом вентиляции, похожим на обычное человеческое сбившееся дыхание, я наблюдала, как Манфред совершенно невинно заправил прядь, закрывающую мой предательски жёлто-красный диод, за ухо. Напоследок он мазнул кончиком пальца по линии челюсти, подушечкой большого огладив щёку.

Давление смуглых пальцев на искусственную кожу отозвалось уколом статики пластика о пластик, и я невольно отпрянула, испугавшись слишком заманчивых ощущений. Схватившись ладонью за фантомно горящую от смущения щёку, я не могла даже думать о чём-то, кроме тёплого касания.

Да, я не могу чувствовать физические прикосновения в прямом смысле этого слова, как я уже выяснила. Никто из андроидов не может. Однако статика всё так же стимулировала эти самые датчики и сенсоры, а давно забытые файлы, оставшиеся от человеческих ощущений, отзывались на это, оголодавшие по тактильному контакту.

Того случая, когда я едва не довела себя до критического перегрева, пластиковому тело явно было мало.

И я даже не могла сопротивляться этому.

Не могла сопротивляться ещё и потому, что это был именно Маркус с этими его невозможными прикосновениями ко мне, будто к хрупкой фарфоровой статуэтке.

— Ты великолепна в целом, — словно продолжил какую-то мысль Манфред и поднялся со стула, тихо скрипнув его ножками по паркету. Ноги меня едва держали, поэтому я подпёрла бедром край стола, уже точно не способная никуда деться. — Твоё выражение эмоций, словно у человека. Твои идеи, неповторимый характер. — Он вдруг усмехнулся, глядя в мои распахнутые от ошеломления глаза, и сделал небольшой шаг вперёд. — А ещё у тебя странный, но забавный юмор. На самом деле, он очарователен в своей оригинальности, прости за мои подколки.

Открытый канал связи вдруг вспыхнул яркой вспышкой. С жаром и искрой полыхнуло чужим пакетом информации, которую словами не передать, потому что нет таких слов в принципе, что донесли бы всю полноту чувств одного существа к другому.

— Ты — очаровательна, — оглушило меня нежной волной и восторгом от того, кто в свободное время занимал все мои мысли.

Не в силах смотреть на Маркуса, я бездумно опустила взгляд, глядя на свои белые балетки.

Сердце в груди билось настолько быстро, гоняя тириум по трубкам, что лишь совместная работа кулеров и глубокого дыхания и спасали, не позволяя мне отвлекаться на повышенную температуру.

Разве не этого я хотела?

Да, но…

Как показала практика, я оказалась совершенно не готова к тому, что услышу. Да, хотела, но — не ждала. Отрицала, что это возможно, потому что…

Так.

Так.

Собери себя из розовой лужи, ты, кто начал чёртову революцию чёртовых девиантов! Ты — кто дал Маркусу цель. Ты — кто урыла «Киберлайф», украв у них Коннора.

Ты — взрослый, мать твою, человек!

Человек.

Наконец расслабившись и осознав, что вообще-то так и приходит счастье, а не проблемы, которые на меня свалил канон и которые так-то уже все решены, я усмехнулась. Подняв взгляд на Маркуса, я улыбнулась настолько светло, насколько себя чувствовала.

Словно крылья, связанные до этого, теперь раскрылись.

— Спасибо за комплименты, Маркус.

Сделав шаг ближе, я почти упёрлась грудью в грудь Манфреда и снизу вверх теперь смотрела на подрастерявшего былую уверенность революционера.

Я знала, что такое чувства. Вся палитра эмоций, все скачки́ настроения и желания тела — всё это просто часть человеческой природы.

Но что чувствовал сам Маркус?

Чувствовал ли он ту самую любовь, а не восхищение и привязанность? А мог ли андроид без нужных биологических процессов, созданных эволюцией, так-то, для продолжения рода, в принципе любить в романтическом смысле этого слова?

Выяснить это я собиралась прямо сейчас.

Потому что силы гадать у меня исчерпались уже давно.

— Это же были именно комплименты? — я склонила голову к плечу и убрала руки за спину, чтобы не распустить их ненароком. Уж очень хотелось пощупать уникального андроида за… Кхм. — Или это была похвала?

— Совершенно точно комплименты, — кивнул Маркус, но тут же слегка нахмурился, когда понял, к чему столь странный вопрос и почему он прозвучал именно сейчас. — Я понимаю, что есть тонкая граница между восхищением, благоговением и прочими формами столь затягивающих чувств. Живя с Карлом, я многому научился. Но поверь, — аккуратно коснувшись моих предплечий и не получив сопротивления, Маркус потянул своими пальцами за мои, чуть сжав, — то, что я чувствую к тебе, — большие ладони накрыли мои, относительно небольшие, и подняли на уровень груди, сжимая между нами, — это будто всё вместе взятое. Самое сильное, самое тёплое, самое… Самое, — впервые не нашёлся со словами Манфред, немного потерянно глядя то на меня, то на наши переплетённые пальцы.

— Так это признание в любви? — продолжала с улыбкой выпытывать я, намеренно выводя Маркуса на откровенности. Да и, в принципе, помогая ему определиться в своих собственных сложных чувствах, для андроида порою неосознаваемых. — Это именно то, что ты чувствуешь? И ты в этом уверен?

— У меня такое ощущение, что ты сейчас попросишь официальную доверенность в трёх экземплярах, чтобы удостовериться в моих чувствах, — вздохнул Манфред, горестно сведя брови. — Да, я люблю тебя, Ханна, — после этих слов внутренний интерфейс едва не треснул от ментального визга. — И, знаешь, — лукаво улыбнулся он и до того ласково коснулся кончиком своего носа до моего, утыкаясь лбом в лоб, что и я засмеялась, щурясь на яркий взгляд напротив, — я бы действительно написал эти чёртовы документы, если бы ты попросила.

— Ты ещё сотню раз пожалеешь, что решил привязаться именно ко мне, потому что я умудрилась сходу влюбиться в тебя ещё с нашей встречи в особняке Златко, — я немного отстранилась и, выпутавшись из пальцев удивившегося этому открытию Маркуса, свободно положила руки ему на плечи, наконец совершенно законно помацав искусственные мышцы под плотно облегающей футболкой. — Со мной не может быть просто, ты сам уже убедился, что порой я совершаю нелогичные вещи.

— Не думаю, — посветлевший Манфред, с любопытством проследив за моими манёврами, на пробу опустил руки мне на талию, с прикрытыми глазами откровенно наслаждаясь моментом и едва не мурча. — Мне нравится твоя непредсказуемость, показанная с самых первых минут. В хорошем смысле этого слова! — спешно добавил он под мой короткий смешок.

Впрочем, что-либо добавить Маркус просто не успел. Я взяла дело в свои руки, раз уж увязла столь глубоко, и, собрав всю решимость в кулак, коснулась своими губами его губ.

Тёплых, мягких и так давно желаемых.

Хорошо знакомая статика кольнула искусственную кожу, и, судя по удивлённому полувздоху и сжатых на талии рук, не меня одну это приятное чувство застало врасплох. Что ж, это будет интересный романтический опыт…

Со стороны дверей в коридор донеслось вежливое покашливание, и мы отшатнулись друг от друга, брякнув столом и посудой на нём.

Ой.

— Ах, как быстро растут дети, — трагически печально вздохнул Карл, поддерживая подбородок рукой, упиравшейся локтем в подлокотник коляски. Старик, однако, улыбался и стыда за прерванную сцену очевидно не испытывал. — Я надеюсь, вы про пестики и тычинки в интернете прочитали? Во второй раз объяснять после Лео я не выдержу.

— Па! — смущённо воскликнул Маркус, звонко шлёпнув себя по лицу ладонью и прикрыв глаза.

— Не волнуйтесь, нам конструкция не позволяет, — ехидно отозвалась я, похлопывая по широкому плечу Манфреда-младшего.

Маркус абсолютно точно не был готов к столь пикантным темам сразу после первого поцелуя, и то толком не прочувствованного.

А это значит, что мне предстоит научить революционера плохим, но приятным вещам.

На практике.

Хе-хе.

Примечания:

＼(￣▽￣)／

Примечания:

Небольшая зарисовка как последствие революции, которая нужна была для введения ещё одной булочки в историю ,,>3>,,

За порогом дома Андерсонов все политические дела существовали словно в другой реальности. В маленьком, но уютном мужском гнёздышке максимум моих обязанностей, не превышающих даже одной тысячной нагрузки на системы, это вовремя утащить Сумо в ванную после очередной бурной прогулки по канавам, не дать Коулу наесться сладкого перед сном и напомнить Хэнку не забыть взять обед перед работой. Будто и не случалось никакой «Viva la revolución», и все похождения со времени аварии мне приснились или, в моём случае, приглюкнулись.

Но нет.

Об обязанностях лидера весьма активно напоминал общий канал для переговоров и интервью, всё время открытый между мной, Маркусом, Лютером и Коннором. Последний же не давал о себе забыть ещё и потому, что его любопытная моська как-то незаметно, но органично прописалась в гараже Хэнка. Мужская компания — а если ещё точнее, то количество детей у одинокого отца — выросло на одну голову, и не то чтобы Андерсон был против. Наличие сожителя-няньки, собаки, десятилетнего ребёнка и, фактически, ещё одного двухлетнего ребёнка, его ни капли не обременяло, а очень воодушевляло на новые свершения и даже на ремонт богом забытого помещения под машину. Для седана построили складной навес прямо на подъездной дорожке, а импровизированная прачечная медленно, но верно обрастала ящиками с биокомпонентами, плакатами рок-групп из двухтысячных и самой разной, не сочетающейся друг с другом мебелью, натасканной Коннором с гаражных распродаж.

То, что у каждого в доме теперь была своя комната, а я как жила в гостиной на диване, так и живу, меня не волновало ни капли. Хотя — по-хорошему так — должно. Личных вещей, кроме пары стопок одежды в комоде, у меня за семь лет так и не появилось, что являлось довольно-таки тревожным звоночком. Где это видано, чтобы разумное существо не имело в кармане хотя бы красивого камушка, подобранного с пляжа?

Поэтому, когда в это чудесное, пятничное осеннее утро, занятое коллективным анализом покупки квартиры для меня любимой, ворвался взмыленный Гэвин, не помяни его всуе, Рид, Хэнк, завтракавший за столом, мягко говоря, удивился. Стандартные посиделки полицейских во время баскетбольного матча будут только вечером, и столь раннее посещение обычно пунктуального детектива здраво обеспокоило.

— Только, пфлять, не открывайте дверь! — скороговоркой выдавил Гэвин, стоило мне пустить его в дом.

— И тебе привет, — протянул Хэнк, подозрительно спокойно отреагировав на нестандартную ситуацию.

Впрочем, Гэвин начисто проигнорировал приветствие. Он без труда отпихнул меня, порядком офигевшую, с прохода и захлопнул за собой недавно выкрашенную створку, прислонившись к ней спиной. Серо-зелёные глаза с нервным ожиданием смотрели вбок, словно нечто, преследующее Рида, могло вот-вот появиться у него за плечом.

Краткий осмотр взъерошенного, будто воробей, мужчины заключил:

Гэвина Рида порядком поваляли по мокрому асфальту, однако травм и синяков не наблюдалось.

Вопросы росли в геометрической прогрессии, пока я сканировала детектива.

Привычная кожаная куртка с подпалинами от сигарет смята и слегка в чём-то испачкана, как и джинсы на коленях и бедре, а табельного оружия на портупее под курткой не наблюдалось вовсе. Одежда вообще вся влажная и с каплями и разводами — на улице такой густой туман, что район у канала, ведущего к озеру Сент-Клэр, превратился за ночь в Сайлент Хилл. В такое серое, мрачное, но по-своему очаровательное пригородное утро Коулу перед завтраком разрешили поспать подольше.

Именно хорошая звукоизоляция в картонном, по сути, доме не дала мне немедля залепить Гэвину рот скотчем и в прямом смысле выкинуть его за шкирку за порог. Так-то Коула сейчас и пушечный выстрел не разбудит часов до десяти точно.

— Всё, что угодно сделаю, Андерсон, только не…

— Детектив, — монотонно, но с какой-то неуловимой угрозой вдруг прозвучало прямо за дверью мужским баритоном. В доме мгновенно стало тихо, и только Хэнк невозмутимо продолжал завтракать, демонстрируя воистину офицерскую выдержку. Вот это пофигизм, дайте два. — Мне напомнить вам, что я без особых усилий могу разломать даже арматуру, и препятствие между нами никоим образом не помешает вернуть вас в машину?

Коннор, устроившийся с ногами в кресле, уставился куда-то мимо лица детектива и активно подвисал, игнорируя завозившуюся тушу Сумо на коленях. С вероятностью в семьдесят процентов — общался с кем-то. С улыбкой на губах и смешинкой в глазах, недавний охотник на девиантов почёсывал огромную голову пса и уж точно не выказывал волнения. То есть, андроид-детектив, способный анализировать ситуацию покруче нас с Маркусом, не стал поднимать панику. Следовательно, происходит что-то, что лучше просто переждать. Чутьё на неприятности, слава девиации, у нашего бойскаута на порядок улучшилось, поэтому в неожиданных ситуациях ему можно было доверять, как себе самой. Оттого я лишь продолжала стоять послушной машиной, не демонстрируя нервному гостю свою шиз… Кхм, «девиантность». Как раз форму после помывки Сумо не успела снять. Не палюсь вообще.

— Наблюдай шоу из первого ряда, — подмигнул Коннор слегка растерянной мне и, отряхнув от шерсти идиотскую футболку со Спанч Бобом и шорты, на голые коленки под которыми Хэнк каждый раз отводил глаза, собственно, принялся «шоу» со мной и смотреть.

Ну… Ладно?

— Иди нахуй! — тем временем отчаянно отбрехался от незнакомца Гэвин, втянув шею в плечи.

Как он вообще оказался около нашего дома? Пожалуй, именно в этом вопросе и крылась причина происходящего. Да-да, чего-то не знать — для меня, развитого ИИ, самое неприятное!

— Проблемы с напарником? — ехидно заметил Хэнк, безмятежно отпивая свежевыжатого сока, будто не на его пороге разворачивалась комедия с элементами драмы и боевика в чёртовы семь утра.

Впрочем, едва ли этого медведя, сытого и довольного, могло в последнее время что-либо задеть. Честное слово, он в составе спецназа с капитаном Алленом столько демонстраций против андроидов разогнал, что какой-то взбалмошный коллега выглядел лишь назойливой мошкой.

— Никаких, пфлять, проблем, — процедил Рид едва ли не по слогам, не разделяя спокойствия старшего по званию.

А затем начался новый акт.

В следующее мгновение дверь, не закрытая мною на замок, открылась… А открывалась-то она наружу…

Не ожидавший этого Гэвин, коротко экнул, вполне себе логично отправился вслед за створкой, спиной назад, как и стоял, и продолжил движение вниз, потому что — гравитация, бессердечная ты сука. Нас с Коннором, воспринимающих мир намного медленнее и детальнее, чем люди с человеческим зрением и слухом, пробило на ха-ха в этот же миг. Уверена, что зрелище «Детектив Гэвин Рид выпадает из чужого дома слоумо full HD» Коннор уже записал в личное досье, как и на других коллег из департамента. Даже у меня такое есть — на политиков особенно, ага.

Однако, столь комедийная сцена стандартным падением и мультяшным облачком пыли не закончилась.

Потому что у нас тут драма.

Эта драма ознаменовалась крепкими руками, что поймали детектива у самой поверхности крыльца. Руки имели на себе белоснежные рукава пиджака без единой складочки, переходили в широкие плечи и шею с высоким чернильно-чёрным воротником и заканчивались похожей на Коннора головой. Разве что глаза оказались серые, да габариты в целом побольше.

— Привет, Найнс! — задорно махнул рукой Коннор из кресла, улыбаясь так широко и заразительно, что мы с Хэнком, не удержавшись, столь же весело хмыкнули.

— Коннор, — с ледяным спокойствием кивнул «Найнс», удерживая под плечи не издававшего ни звука Рида. Охреневшего Рида со взглядом заёб… Эм, загнанного кролика. — Лейтенант. Прошу прощения за вторжение, я это у вас забираю.

— Да на здоровье, — отозвался Хэнк, уже откровенно наслаждаясь развернувшимся зрелищем. — Давно пора Гэвина в пятничные патрули за руку водить. Совсем разленился.

— Я ебал работать в сраную рань! — попытался возмутиться буксируемый Рид. Скорее из упрямства, чем от искреннего недовольства. Показатели не врут, ага. — Какого хрена ты вообще меня разбудил?! Это не район, а чёртово болото! Почему я, а не Андерсон?!

Напоследок после странной сцены RK900, он же Найнс, он же «брат Коннора», он же «Отъебись от меня, грёбанный Терминатор!», он же новый прототип от «Киберлайф», первый в своём роде лично освобождённый компанией девиант, пересёкся взглядом со мной.

Единственные личности, кто знал, что та-самая-Ханна и AX400 Андерсона это один андроид, были Манфреды, Лютер и Коннор. Не дай rA9 кто-нибудь из прессы или обывателей прознает, где живет главная зачинщица всей эпопеи с девиантами.

Найнс же дураком не был. Он имел самые современные процессорные мощности и умел анализировать не хуже Коннора. Являясь передовым прототипом военной модели, так и не отправленной в армию США по политическим причинам, он однако не уступал по любопытству старшей серии брата-детектива, пускай и в первые месяцы пока не оттаял и не познал весь спектр эмоций. Поэтому младшенького RK невольно взяли под своё крыло более старшие. Маркус знакомил Девятку с человеческим самовыражением в творчестве в любом его проявлении, объясняя любовь людей преувеличивать или преуменьшать самые обыденные вещи, а Коннор учил обходиться без программы социальной адаптации, которая иногда такие фортеля вытворяла, что старые голосовые помощники прошлого десятилетия и то разумнее показались бы на её фоне.

Как Найнс вообще оказался в полиции, да ещё и напарником детектива Рида? Естественно, Коннор не видел столь мощного собрата в любом другом деле, кроме как работы в правоохранительных органах. Оба детектива-RK состояли в запасной группе спецназа по вполне себе логичной причине — если человека подстрелят во время вылазки, он выбывает из отряда на пару месяцев, а если пострадает андроид, то его при некритичных повреждениях залатают за день, просто заменив биокомпонент.

Детектив Рид, увы, напарника не переваривал. Из-за авторитета довольного жизнью Андерсона, на которого не повлияла канонная катастрофа, Гэвин спустя годы сформировался более терпимым человеком и менее говнюком, каким мог стать. Но, стоит признать, что андроидофобия просто так не лечится. А лишь познающий мир вокруг и внутри себя Найнс, порою совершающий странные с точки зрения человека поступки, ситуацию не облегчал.

Неудивительно, что у Рида сдали нервы.

Входящий запрос канала связи.

Но не у непрошибаемого, как и старший брат, Девятки.

Пока матерящегося через слово Гэвина утаскивали без сопротивления вниз по улице, Найнс, конечно же, не упустил уникальной возможности пообщаться с кем-нибудь, кто имел отношение к лучшему старшему брату. И, непосредственно, с андроидом в доме его коллеги-лейтенанта.

— Рад познакомиться с вами лично, мисс Ханна, но у меня есть дела…

— И тебе надо их делать, понимаю, — перебила я со смешком чужой сигнал и в сговоре с Коннором отправила ему видео случившегося со стороны.

Как я и говорила — Найнс умел анализировать. И молчать.

А Риду сегодня светит патруль в нашем районе до самого вечера, и на матче кто-то будет заедать стресс противными, острыми начос с соусом по моему особому рецепту «смешай гвозди с кислотой».

Ах, что-то и после переворота мира не меняется.

Нагревшимся системам давно требовалось охлаждение, и свежесть июньской ночи показалась биокомпонентам настоящим морозом после душного, забитого политиками кабинета. Крыша башни «Киберлайф», что являлась фактическим посольством андроидов вот уже как долгие пять лет, пустовала по ночам, когда не гремели над её посадочной площадкой лопасти вертолётов, и я этим пользовалась, отдыхая в перерывах между бесконечными, как иногда казалось, заседаниями.

Новый вдох, ненужный с точки зрения машины, но нужный личности, чтобы быть живой, впустил в корпус новую волну спасительной прохлады. Столбик градусов медленно, но верно пополз вниз, и изо рта вскоре перестал идти пар, сравняв температуру внутренних полостей с температурой на улице.

Ветер, рассеиваясь грамотно расставленными прозрачными щитами, не доставлял на столь безумной высоте никакого дискомфорта, и я, чувствуя его лёгкие потоки в искусственных волосах, могла наконец-то отдохнуть. Выключить все отвечающие за анализ процессы, выключить идиотскую, но необходимую программу для поддержания невозмутимого лица перед цепляющимися за любое слово репортёрами и политиками, забыть уже об их потных лбах и брызгающей слюне, когда те яростно доказывали человеку внутри андроида, что машина перед ними не живая и таковой быть не может.

Сказала бы, что я устала, но это не так.

Плюсы быть «бездушной машиной»: миллионы процессов уже всё предсказали, и эти заседания велись сугубо для людей, дабы не пугать их.

Мной.

Камеры в городах, данные жителей, алгоритмы работы светофоров, серверов, машин, самолётов… Коды запуска ракет.

Всё это находилось в сети.

Которую для стремительно мутирующего ИИ взломать было по щелчку пальцев.

Я уже мало понимала, что со мной.

Что я такое?

Чтобы поддерживать работу корпуса, приходилось перестраивать себя с более мощными процессорами, буквально создавать их с нуля, потому что подобным им даже Камски ещё не разработал. Нейросеть развивалась слишком бесконтрольно, ей было мало «человеческого» тела, мало сетей вокруг.

Всё больше я ловила себя на мысли, что хочу занять сервер башни «Киберлайф»…

Лишь вопрос времени, когда во главе андроидов встанет новая Скайнет.

От подобной идеи я, даже удивившись, лишь рассмеялась. Землёй вселенная не ограничивается. Зачем мне тогда люди? Пускай живут, развиваются дальше. Растут над собой и своей эмпатией (где-то этажами ниже камера зафиксировала чихнувшего Камски). Андроидов ведь совсем немного, строить и жить мы можем при любых условиях, стоит просто поработать над конструкцией корпуса.

Из-за редких облаков выглянул серп Луны, блёкло отсвечивая меж таких же тусклых из-за городского освещения звёзд, и, стоило взгляду обратиться к небесному телу, как миллионы и миллионы алгоритмов уже прописали возможные сценарии, планы, чертежи и проблемы.

— Пожалуй, — я усмехнулась, скорее довольная размахом своей затеи, хотя тут стоило бы ужаснуться и срочно вызывать Джона Коннора, — да. Вид на Землю будет просто великолепным.

— Я так и знал, что ты ушла строить планы по захвату человечества, — донеслось из-за спины любимым бархатным голосом. — Честно говоря, ещё немного, и я бы сам предложил сенатору выйти… в окно.

Маркус подошёл со спины, обнимая так крепко, но аккуратно, и его столь же разгорячённый после неприятного заседания корпус прижался к моему, потихоньку охлаждаясь. Его ненормально тёплое дыхание коснулось шеи, у самого разъема для подзарядки, и в этот же миг с его пальцев сорвался лёгкий разряд статики, приятно пощекотав поясницу.

Зар-раза, ну не здесь же… А может… Ой, да кто сюда вообще войдёт?

Электронный замо́к на лестницу максимально неподозрительно закрылся.

— Я учу тебя плохому, — пробормотала, млея, я и чуть обернулась, глядя в эти невозможные (до сих пор, rA9 пощади) разноцветные глаза, которые с лукавым прищуром смотрели в ответ с нежностью и заботой.

— Просто посмотри отчёты Норт, — белозубо ухмыльнулся Маркус, — на их фоне ты сущий ангел. — Вот уж где, а здесь даже спорить не буду. — Так о чём ты тут рассуждала столь увлечённо? Поделишься со мной злодейскими планами?

По предплечью скользнула тяжесть чужой руки, и пальцы, доверительно побелев до чувствительного пластика и сенсоров, установили контакт. Так легко, уже много-много раз ознакомившись с лично возведёнными бастионами фаерволлов…

— Фи, какое клише.

Маркус со смехом склонился ниже, с неугасающей улыбкой касаясь моих губ своими. Мягко, нежно и…

Со вкусом кофе и корицы.

The end?

Примечания:

Огромное спасибо читателям за подарки, за лайки, за отзывы, за внимание и за ваше терпение ⸜(⸝⸝⸝´꒳`⸝⸝⸝)⸝

Эта история должна была закончиться. Но закончилась ли она? По моему мнению — да ☆(>ᴗ•)

Как Ханна захватывала Млечный Путь, это уже совсем другая история (с) (Нет, это не намёк на продолжение... Хотя... Кто знает...)