Моя Маргарита (гет)

Гаара чувствовал неладное, но пока придраться было не к чему. На следующий день Темари связалась с Чоджи и Каруи. Чоджи был плотным упитанным парнем, но тот невзрачный толстячок, с которым ещё со школы дружил Шикамару, со временем превратился в крепкого накачанного стажёра полиции, который мог постоять за себя даже перед своим требовательным отцом. Единственное, что осталось из школьных привычек — Чоджи успокаивал нервы за расследованием гамбургерами и чипсами. Его рыжеволосая подруга Каруи была под стать ему — такая же крепкая, плотная, простая девушка без комплексов на почве диет — она ела все, что ей нравилось, и вообще, казалось, пришла не из мира фитоняш. Она была просто няшей. Одним словом, Темари, Шикамару и Гаара душевно посидели с друзьями, вот только тема для разговора была невесёлой. Дело из архива подняли, но пока не добились никаких фактов, только объявили в розыск ещё и Таюю. Хидан сходил с ума. Но остальные потихоньку забывали падшую душу, к тому же осенние ливни и желтые листья сменились кружащимися в воздухе снежинками и предновогодней суетой. Приближалось Рождество и торжественный прием, на котором высокие чины — в том числе отцы Гретты и Гаары — должны были быть с семьями. Гаара надеялся там увидеться с Греттой.

Гретта ненавидела семейные застолья, от которых совсем некуда было деться, но её немного успокаивало, когда рядом были посторонние. Когда к ним приезжали гости, она всегда надеялась, что они останутся с ночёвкой, и тогда, если родителей опять накроет горячка, то рядом будет хоть кто-то, кто мог бы их успокоить. И хотя тем вечером они приедут домой лишь втроём, её утешала мысль, что Гаара и Темари тоже придут. Скорее всего, там будут и другие заложники родителей, строящих картинку идеальной семьи при публике, но новенькая ещё никого не знала лично, только слышала изредка из разговоров человека, зовущего себя отцом.

В своей немецкой школе она слышала шутки про «сына или дочь маминой подруги» от одноклассниц, которые рассказывали про своих соседей, родственников или знакомых и пытались представить, что получится, если собрать всех этих детей в одной комнате. Гретте же и представлять не приходилось. В Германии им уже доводилось встречаться на банкетах. Одни были точной копией своих родителей, нахваливая себя и свои успехи, достигнутые путём беспрерывной продуктивности даже в ущерб отдыху, другие стояли всё время в зажатой позе и вымучивали улыбки. У кого-то речь текла бурной и красочной рекой, кто-то зажёвывал слова, заикался или говорил тихо и неуверенно. Но все они, как заметила Гретта, постоянно так или иначе оглядывались на своих родителей — кто-то прямо, кто-то исподтишка, мимолётно. Вряд ли она увидит на новом торжестве иную картину. Доноры своих энергетических вампиров, они будут слушать хвалебные речи от гостей и родителей, зная, что за закрытыми дверями дома они в любом случае всегда будут ущербными и недостойными.

Гаара традиционно не доверял родителям друзей, друзьям друзей, друзьям партнёров, партнёрам друзей. Это недоверие немного разбила компания Наруто и появление Гретты. Но появиться на празднике выпендрежа ему не очень хотелось. Правда, скорее всего, кроме Темари и Гретты, там может быть Хината со своим знаменитым отцом — тоже чиновником. Но от ее брата Неджи особенной доброты ждать не приходится. В преддверии мероприятия Гаара решил прибраться в комнате. Внезапно его внимание привлекла тетрадь, упавшая с антресолей. «Этот дневник принадлежит Яшамару». Дядя Яшамару! Это то, что осталось от человека, который, казалось, искренне любил Гаару, и который его предал. Гаара не мог устоять перед соблазном разгадать эту тайну, и открыл дневник. С первых же строк он почувствовал, как слезы жгут его глаза.

«Я никогда не забуду свою любимую сестру. Бедная Карура, она не знала, что станет жертвой интриг Расы. Но от неё остался сын, ее продолжение. Его душа так же чиста, как и душа Каруры, и я сделаю все возможное, чтобы защитить Гаару. Раса хочет его убить. Убить собственного сына. Он испугался, что Шуукаку выйдет из-под контроля, и решил, что лучше убить бедного мальчика, пока он ещё маленький, словно дикого зверя. Я сделаю все, чтобы отвлечь огонь на себя. Я вызову ярость Шуукаку, а Расе скажу, что если он меня убьёт, то не стоит к нему лезть лишний раз. Прости меня, Гаара. Прости, что не уберег Каруру. Прости, что все, что я могу сделать для тебя, это предать тебя. Жаль, что я никогда не смогу тебе сказать об этом лично».

Гаара швырнул дневник через всю комнату. Слезы уже вовсю катились по лицу. Знакомая волна ярости затопила его душу, грозя окутать и вновь превратить в монстра. Гаара перевернул стол и стул.

— Так это он! Он убил мою мать и дядю! Он отнял у меня все! Будь ты проклят, Раса!

Никого не было дома, никто не мог его услышать. Отчаянные крики бедного мальчика постепенно превращались в рычание зверя.

Но он ошибся. В это время Гретта, как они и договаривались, собиралась зайти к нему домой, чтобы отдать некоторые материалы по учёбе, заодно хотела угостить его чем-то вкусным перед тем, как они сядут заниматься домашними заданиями. Ни о чём не подозревавшая девушка напевала что-то себе под нос и уже подходила к дому парня, как из полуоткрытой форточки услышала подозрительный шум. Ноги мгновенно прибавили скорость, она влетела в двери и до неё донёсся полный боли вой.

— Гаара! Шуукаку! Я здесь! Ты где? — прокричала она на весь дом.

Навстречу ей, пошатываясь, вышел песчаный демон. Увидев Гретту, он заскулил, словно раненый зверь, и доверчиво, неожиданно для такого огромного и страшного создания, сунул голову ей под руку, прося погладить его.

Поставив пакет с вещами и угощения на стол, Гретта обхватила его голову.

— Всё хорошо, я с тобой, — тихим голосом успокаивала она демона, ласково и ободряюще проводя рукой по песчаному телу. — Расскажешь, что случилось?

Шуукаку обнял ее в ответ и заскулил, уткнувшись ей в плечо, точно заплакал. Махнул огромной лапой в сторону валявшейся на полу тетради.

Гретта потянулась к тетради, не выпуская из объятий Шуукаку, и начала листать у него за спиной.

С каждой строкой кровь в жилах то покрывалась льдом, то бушевала горячей лавой гнева. Не переставая поглаживать беззвучно плачущего демона, она еле сдерживалась, чтобы не вскочить и не побежать на поиски Расы. Она уже не раз задумывалась над тем, чтобы скормить эту тварь своему зеркальному демону, но всё время было не до этого, к тому же Раса редко оставался один. И не только в этом было дело. Обычно Гретте было плевать на тех, кто искал других предыдущих жертв и переживал за них, но ей было важно, чтобы Гаара и Темари сами дали ей прямое согласие на то, чтобы она расправилась с их отцом. Пора бы уже рассказать им свою тайну, но не прямо сейчас... Для такого нужно собраться. Конечно, желательно не оттягивать, но Гаара так неожиданно открыл новую тайну об отце и дяде... «Какой же позор меня ждёт, когда он разочаруется и во мне. Неужели вот так бесславно и закончится наша история? Столько планов и обсуждений, и всё Расе поганому под хвост. Но сейчас важнее благополучие Гаары и Темари. Чем дольше они проживут с этим упырём, тем скорее свихнутся. Нужно будет выбрать момент, когда ему станет хоть немного лучше, — девушка обречённо вздохнула. — Ну да... Чтобы сделать ещё хуже. Гениально, Гретта. И тем не менее, согласятся они на похищение Расы или нет, мне, возможно, придётся исчезнуть из их жизни, и уже не имеет значения как».

— Мне очень жаль, — силилась подобрать слова она, но любое из них не помогло бы повернуть время вспять и всё исправить. К тому же этот самый корень проблемы пока ещё топчет эту землю и отравляет жизни двух дорогих ей, Гретте, людей. Она обязана заставить этого дьявола в человеческом лике заплатить за всю боль. Гаары, Темари и её.

— Побудь со мной... — прохрипел Шуукаку, цепляясь за Гретту, словно утопающий за соломинку.

— Я и так собиралась остаться, — Гретта прижала его к себе крепче так, будто от этого и правда зависела вся его жизнь. — Я ведь и горячий шоколад с шарлоткой принесла. Хотела пообедать с тобой перед учёбой. Будешь?

— Да… — горячо закивал Шуукаку.

— Как мало иногда нужно для счастья, — улыбнулась Гретта. — Давай тогда на диван сядем, там поудобней будет плакать и злиться.

Шуукаку покивал, в глазах теперь светилась вполне человеческая благодарность. Он сел на диван и вновь прижался к Гретте.

— Собственно, что и требовалось доказать, — Гретта погладила его.

Шуукаку крепче обнял Гретту и попробовал горячий шоколад с шарлоткой.

— На тебе нет и не было никакой вины, что бы ты ни думал, — продолжала говорить Гретта, чтобы он вернулся к самому себе. — Ты самая чистая душа.

— Я всю жизнь винил себя за смерть матери и дяди... — прохрипел Шуукаку. — А теперь оказывается, это было спланировано. Мой родной отец хотел убить меня... Избавиться от меня, как от позора...

— Кричащие о позоре и неблагодарности всегда кричат лишь сами о себе. Но я и до этого знала, что ты не виноват. И жизни в этом доме достойны только вы с Темари, — твердо сказала Гретта.

— Наверное, ты права... — Шуукаку постепенно уменьшался, слои песка вокруг него таяли, пока не превратился обратно в Гаару. — Но все равно тяжело. Он же мой отец. Когда-то я хотел, чтобы он меня любил. Темари в глубине души хочет до сих пор. Она у всех спрашивает, как выглядит идеальная семья.

— Отец тот, кто вложил свою любовь. Здесь любви я не вижу, прости, — Гретта взяла его за руку. — И ты не обязан его прощать. Вы с сестрой. Прощение приходит естественно и само собой, а не под пытками над самим собой. Иногда полезно не прощать, тем более если оно не нужно обидчику.

— Наверное, ты права, — Гаара отвернулся, чтобы она не видела, что серые глаза стали мокрыми от слёз. — Но если в нас никто не вложил любовь? Значит, у нас нет отца? Никого нет?

— Ты есть у себя. Мы есть друг у друга, — голос Гретты предательски дрогнул. «Если ты потом не отвергнешь меня, конечно».

— Ты есть у меня, — эхом повторил Гаара и крепко прижал ее к себе, точно боялся, что она растает, ускользнет, как ночное видение. — Ты все для меня. Ты моя жизнь.

Гретта всё же протянула руку, чтобы смахнуть горючую влагу с его лица.

— И ты для меня. Ты и сам любовь.

Гаара доверчиво прижался к ней, словно одинокий брошенный котёнок, которого нашли на улице.

— Ты тоже любовь. Любовь похожа на тебя, как в турецком сериале. Ты сила, ты красива, ты любовь. А ещё меня любил дядя Яшамару. Он не предавал меня. Он пытался меня защитить. Он был братом моей матери, а не отца, и любил нас, как мог. Постараюсь утешиться этим и пережить это.

— Я сочувствую твоей утрате, это и правда больно — всё это осознавать. Но ты справишься с этим. Всё проходит, пройдёт и это, — попыталась Гретта утешить его.

— Да. А ещё у меня есть самая лучшая в мире сестра. И я не имею права раскисать ради неё. Я должен ее защищать, не все ей меня оберегать, — вздохнул Гаара.

— Ты ей расскажешь? — осторожно спросила Гретта.

— Наверное, нужно. Я бы на ее месте хотел знать правду, с кем живу, — вздохнул Гаара. — Но это будет нелегко. На некоторые разговоры непросто решиться.

— Что верно, то верно, — нерешительно сжала губы Гретта. — Ещё банкет этот... Не представляю, каково вам будет...

— Тяжело. Но если ты будешь рядом, я все выдержу. Только ты не уходи, Гретта. Если ты уйдёшь, я умру, — в голосе Гаары звучала мольба, словно он умирал уже сейчас.

— А я разве не говорила, что тоже приеду с родителями? — удивилась Гретта.

— Я знаю. Я вообще. Никогда не уходи от меня. И живи вечно. Я не выдержу, если однажды тебя потеряю, — признался Гаара.

— Буду с тобой, пока не прогонишь, — искренне пообещала Гретта. — Но как мне жить вечно, если ты сам не бессмертный?

— Это просто такое выражение. Я опять тревожность словил, боюсь тебя потерять, — вздохнул Гаара, словно извиняясь. — Я никогда тебя не прогоню. Ты мой икигай.

— Ну это мы ещё посмотрим в дальнейшем. Может, я посуду за собой не сразу убираю и носки по всему полу раскидываю? — пошутила Гретта.

— Буду и посуду мыть, и носки собирать, и фондю готовить, и работать буду, хочешь — дома сиди, хочешь — с подружками тусуйся, все тебе можно, только будь рядом, — серые глаза вновь стали цвета мокрого асфальта.

— Что, даже совершать противозаконные действия? — Гретта наклонилась вперёд, зависнув всего в сантиметре от его лица. Что-то сверкнуло в её темных глазах.

— Ну если тебя кто-то обидит, думаешь, Шуукаку будет договариваться по-хорошему? — Гаара усмехнулся и притянул Гретту к себе. — Если уж я убил мать и дядю, — усмешка стала горькой, — разве я пожалею твоих обидчиков?

— А кто сказал, что обижать будут меня? — возразила Гретта.

— А что тогда ты имеешь в виду? — удивился Гаара.

— Думаешь, я не могла бы обидеть? — прижатая к нему вплотную, она едва ли не сидела на нём сверху, но боялась пошевелиться.

— Девушка — это нежное и хрупкое создание, от которого невозможно спастись, — Гаара прижал ее к себе крепче. — Пока ты только доводишь Шуукаку до инфаркта, и это все твои грехи.

— Ну не скажи, сегодня я его точно не доводила, даже наоборот, — улыбнулась Гретта.

— Спасибо, что сегодня была рядом, — Гаара стал серьёзным. — Будь рядом всегда.

Не успела Гретта ответить, в хватком плену его рук равновесие в следующую секунду подвело её и она присела на его колени. И особенно неловко было ощутить, как что-то настойчиво впивается ей в зону паха.

— Это... зажигалка? — усугубила ситуацию Гретта вырвавшимся идиотским вопросом.

— Это ты у нас зажигалка, — Гаара стал одного цвета со своими волосами и нежно коснулся губ Гретты своими губами. В этот момент в двери щёлкнул ключ и раздался голос Темари:

— Голубки, что вы тут делаете? Как подготовка к банкету?

Руки Гретты в этот момент обхватили Гаару за шею, поощряя его действия. Внизу живота всё тянуло и пылало, а голова знатно кружилась, хотелось большего. Но всего хорошего должно быть, видимо, понемногу: услышав голос сестры своего парня, запыхавшаяся Гретта попыталась молниеносно спрыгнуть с него, да только не успела.

— О-о-о, — протянула Темари, входя в комнату, — кажется, я не вовремя?

— Вы меня точно с ума сведете, плохие девочки, — пробормотал Гаара, красный до корней волос. Он осторожно отстранил от себя Гретту. — Так, профилактика самовозгорания...

— А-а-а... Мы как раз с-собирались обсудить, какие блюда там будут подавать, — не глядя в глаза им обоим, поправляла школьную форму Гретта.

— И как, готовы покорить Токио? — хитро улыбнулась Темари.

— А куда деваться с подводной лодки? — тяжело вздохнула Гретта. — Но вообще мы собирались позаниматься, но тут случилось кое-что, — она посмотрела наконец на Гаару, безмолвно спрашивая о разрешении намекнуть. В любом случае говорить с ней придётся именно ему.

— Я кое-что узнал про нашего отца. Предупреждаю, знание болезненное, — Гаара протянул Темари тетрадь. Сестра погрузилась в чтение, с каждой минутой ее лицо бледнело.

Когда та отодвинула от себя тетрадь и несколько минут смотрела в одну точку, Гретта забеспокоилась.

— Темари, ты как?

— Лучше убрать это с глаз долой. Если отец увидит, будет плохо, — Темари ничем не выдавала своих истинных чувств. — Гаара, ты ведь знаешь, какой он. Будь он нормальным отцом, не заточил бы в тебя монстра, не использовал бы в своих играх. Как говорит Гретта, ты же не станешь принимать всерьёз мнение того, к кому не пойдёшь за советом? Ты правильно делаешь, что давно уже не считаешь его близким человеком.

— Лично я его вообще за человека не считаю давно, извините, — несмотря на невозмутимый вид старшей подруги, Гретта всё же подошла и заключила её в объятия. — Как я уже говорила Гааре, мне очень жаль, что вам приходится жить с этим существом. Я бы хотела забрать вашу боль, но пока не могу ничего сделать.

— Спасибо тебе, Гретта, — Темари обняла её в ответ, и лед в ее глазах немного растаял. — Мы исчезнем из его жизни, и никогда больше его не увидим, это я тебе обещаю, — Темари сжала руку Гаары. — Мы уедем далеко-далеко, и он не сможет нас достать.

— И я с вами, — грустно отозвалась Гретта. — Я тоже не хочу оставаться со своими родственниками. Если, конечно, вы потом не передумаете... через время.

— Куда же передумать? Мы всю жизнь мечтаем уехать. Кстати, Шикамару сделал мне предложение, — Темари продемонстрировала изящное кольцо на пальце. — Мы очень хотим пожениться и завести детей. Только подальше от Расы, чтобы не лез.

— Да ладно! — захлопала в ладоши Гретта и снова обхватила руками Темари. — Поздравляю вас! А когда расписываться будете?

— Может, лучше и до Норвегии, легче уехать. После вашего выпускного тогда, — улыбнулась Темари, обнимая ее в ответ.

— Поздравляю, сестра! — Гаара тоже обнял Темари.

— Я все думаю, а на какие деньги мы уедем отсюда? — задалась вопросом Гретта.

— Родители Шикамару помогут, да и мы подрабатываем ведь, накопили кое-что, — отозвалась Темари.

— Не хотелось бы сидеть у вас на шее, — вздохнула Гретта. — Но меня не пустят ни на какие подработки. А там, в Норвегии, как нас примут пока ещё без документов о гражданстве? Надо визу ещё делать, наверное.

— Все сделаем, к счастью, семья Шикамару на нашей стороне. И ты найдёшь себе подработку там, обязательно. Ни о чем не волнуйся, — подбодрила ее Темари.

— Они не против, что он уедет из страны? И прямо все документы нам сделают? — с недоверием уточнила Гретта.

— Ну чем-то помогут. Они уважают его выбор, и не хочу хвастаться, но я им нравлюсь, — усмехнулась Темари. — Иронично, что простая семья Шикамару делает для меня больше, чем богатый отец. У них вообще нормальные семьи, и у Шикамару, и Чоджи нашёл подход к родителям, и у Ино родители неплохие, вот только дочь подкачала. Они в трауре, конечно, что она пропала.

— В трауре? Думают, она мертва? — нахмурилась Гретта.

— Ну а ты как думаешь, если о ней несколько месяцев ничего не известно? — развела руками Темари.

— Быстро же они сдались, — задумчиво произнесла Гретта. — Другие годами ищут и не сдаются.

— Они ищут, но они в отчаянии. Подумай, что бы ты делала, если бы пропал Гаара? — вздохнула Темари.

— Я бы всю землю перетрясла, чтобы найти, — отозвалась Гретта.

— Но наверняка была бы в отчаянии, тебе бы было очень больно, разве нет? — Темари серьёзно посмотрела на неё.

— Я и не говорю, что не была бы в отчаянии, просто не носила бы траур, как будто уже похоронила. И не сдалась бы, — заметила Гретта.

— Я знаю, что ты меня любишь и никогда не сдаёшься, — Гаара улыбнулся и обнял Гретту. — Другая бы и не выдержала Шуукаку.

— Не знаю, я люблю Шуукаку, для меня он просто прелесть, которая любит, чтобы его гладили и кормили вкусным, — пожала плечами Гретта.

— Значит, демон милоты практически получился, — просияла Темари.

— Осталось избавить его от Расы, — кивнула Гретта.

Телефон Гаары пикнул, присылая сообщение.

— Хината пишет, что будет на банкете с Неджи и отцом.

— Постараемся быть к ней ближе, чтобы ей не было одиноко, — решила Гретта.

— Да уж, это точно. Ей это будет нужно, — кивнул Гаара. — Хотя мой отец с ее отцом не так чтобы дружны.

— Придумаем по ходу пьесы, как быть, — махнула рукой Гретта.

— Обязательно. Импровизация — наше все, — улыбнулась Темари.

— Кхм, возвращаясь к первоначальной теме, — смущённо кашлянула Гретта. — И кто же первый из нас пойдёт на роспись? Вы, как старшие?

— Думаю, да, — улыбнулась Темари. — А потом благословим вас.

— Слушай, ты будешь в порядке, если мы тебя сейчас оставим и пойдём заниматься к Гааре в комнату? — спросила Гретта у Темари.

— Да, конечно. Мне надо позвонить Шикамару, — кивнула Темари.

— А ты разве сейчас не от него пришла? — хихикнула Гретта.

— Не наворкуются голубки, — улыбнулся Гаара.

— Сами такие, — отозвалась Темари.

— Расскажешь ему про вашего...э-э...vater-arschloch? — Гретта, как обычно, чтобы зашифровать ругань, перешла на немецкий.

— Думаю, да, — кивнула Темари.

— Она случайно не знает немецкий? — шепнула Гретта Гааре, когда они отправились в его комнату.

— В медицинском языки проходят, — усмехнулся Гаара.

Гретта изобразила на лице выражение «Упс!».

Зайдя в его комнату, она в очередной раз изумилась, насколько же у него было чище и светлее пространство, чем у неё. Она всегда любила задвигать шторы, от чего её спальня видела больше полумрак, а стол она захламляла столькими канцелярскими товарами, картинками и фигурками, что стол Гаары казался ей каким-то голым и пустым, если не считать компьютера и аккуратной полки с учебниками, тетрадями и суккулентами.

— Я придерживаюсь стиля минимализм. У Какаши-сенсея, к которому я ходил углублённо изучать литературу, дома всегда был идеальный порядок, и я всегда говорил, что пойду к нему жить, — улыбнулся Гаара. — Кстати, именно он усыновил Наруто.

— Хорошо, что ты ещё не был в моей спальне, — фыркнула Гретта. — А Наруто повезло, да.

— Да, Какаши-сенсей — хороший человек и отличный учитель. До сих пор ему благодарен. Он и сам пишет книги, — улыбнулся Гаара.

— И о чем же? — заинтересовалась Гретта.

— Любовные романы, — рассмеялся Гаара. — И жутко стесняется этого.

— И выпускается под псевдонимом? — заключила Гретта.

— Да. Не спрашивай, под каким, он и нам не сказал. Шифруется, — улыбнулся Гаара.

— А как ты узнал тогда? — Гретта присела на второй стул.

— Наруто проговорился, что видел, как он пишет, сунул нос туда, но Какаши-сенсей ему по носу, — засмеялся Гаара.

— Что ж, каждый развлекается, как хочет. А нам сейчас, увы, не до забав, пора садиться за уроки, — вздохнула Гретта.

Гаара покивал. Некоторое время они усердно занимались, не поднимая головы от тетрадей.

Покончив со школьными заданиями, Гретта тепло распрощалась с Гаарой и ушла домой. По пути ей пришло сообщение от матери, что заказанные им обеим наряды недавно привезли домой. Ей уже не терпелось заняться примеркой, но её голову не оставляли мысли о предательстве Расы. Она наметила по дороге сотню тактик, как бы она хотела разобраться с горе-папашей своего возлюбленного, но каждый из способов казался ей недостаточно жестоким. Тяжело было вот так оставлять парня одного, но с ним, к счастью, этот вечер проведет Темари, а завтра Гретта постарается изо всех сил не оставлять их обоих ни на минуту. О, как бы ей хотелось сейчас всё бросить, отыскать эту тварь и заставить пожалеть, что он до сих пор топчет эту землю!

Проклиная мужчину самыми грязными словами, Гретта не сразу поняла, как она так быстро дошла до дома. У калитки её уже ждала Хваён с сигаретой в руке.

— О чём это ты так крепко задумалась? — усмехнулась женщина и сделала затяжку.

— Да так, о чудовищах, — буркнула Гретта.

— О каких это чудовищах? — удивилась мать и выдохнула еле заметные клубы дыма. Гретта поморщилась и замахала рукой, отгоняя его от себя.

— Которые бродят среди нас. Возможно, чьи-то друзья или родственники, — пожала плечами Гретта.

— А я думала, ты опять про этот свой сериал... Как его там? — нахмурилась Хваен.

— «Сверхъестественное», — отозвалась Гретта.

— На носу праздники, а ты о чертовщине всякой думаешь, — вздохнула мать и бросила сигарету в урну. — Ладно, пошли мерить. Только я кимпабы ещё не долепила. Поможешь мне потом?

Лицо девушки просияло.

— А то!

Поднявшись в свою спальню, она услышала, как мать крикнула, что платье лежит в пакете на кровати. Отписавшись Гааре, что она уже дома, девушка отошла переодеваться.

У тебя для грусти нет причины,

В зеркало так часто не глядись.

Замирают вслед тебе мужчины,

Если мне не веришь — оглянись.*

Хваён тем временем прибиралась на кухонном столе, оставив примерку своего наряда на потом. До возвращения мужа с работы оставалось где-то больше часа, и женщине хотелось успеть для начала приготовить ужин. Ей не хотелось портить своё приподнятое настроение от радостного предвкушения перед завтрашним банкетом непрерывным бубнежом этого вечно «голодающего с Поволжья», как раньше выражалась покойная свекровь, поэтому она заранее выложила продукты на столешницу и до прихода дочери налепила пару-тройку аппетитных кимпабов. И только она хотела продолжить нарезать нори, как со ступеней послышалось звонкое цоканье каблучков, сопровождаемое шуршанием ткани.

— Ну как тебе? — донёсся скромный вопрос.

Хваён подняла голову и застыла. На минуту ей показалось, будто перед ней предстала она сама, сошедшая с фотографий молодости, но отличала их небольшая разница в улыбке. Улыбкой Гретта пошла в бабушку, и как же Хваён всегда умиляли эти прелестные ямочки на щёчках.

— Ну-ка, покружись, — попросила женщина и, оставив ножик на столе, подошла ближе, чтобы приглядеться.

Девушка послушно покрутилась, расставив руки в стороны. Однотонное бордовое платье, выполненное из сверкающей ткани с пайетками и с шифоновыми рукавами в виде длинных шлейфов, ещё и с вырезом бандо, имело приталенный силуэт, который только подчёркивал изящную талию Гретты, а расклешённая юбка-рыбка ещё больше раскрывала в ней грацию и даже некоторую сексуальность.

— Ну так что, мне идёт? — смущённая тишиной, спросила дочь, заглянув в глаза матери.

— Ты так выросла, дочь, — тихо, мягко и даже с некой светлой печалью произнесла Хваён, оглядывая девушку с ног до головы. — А кажется, только вчера тебя родила.

— Мам, ты чего? — ещё больше смутившись, буркнула Гретта. — Тебе не нравится?

— Платье шикарное, — с трогательной улыбкой Хваён погладила её по плечу. — Тебе очень идёт. Просто я поверить не могу, в какую красавицу выросла моя маленькая девочка. Только ведь вчера тебя папа из роддома выносил...

Покраснев, Гретта мигом отвернулась и направилась к ступеням.

— Ну ладно, раз всё хорошо подошло, то сейчас переоденусь и спущусь к тебе. Не лепи там без меня! — протараторила она и вспорхнула наверх.

— Иди-иди, жду, — снова вздохнула женщина и, немного погодя, вернулась на кухню.

А ты опять вздыхаешь,

Печаль в глазах тая,

Какая ж ты смешная,

Девочка моя.

Как будто что-то знаешь,

Чего не знаю я,

Какая ж молодая

Ты, доченька моя.*

— Ого, ты что, ещё и пельмени сделала? — заглянув в холодильник, обрадовалась Гретта.

— Да когда бы я успела? — цокнула Хваён. — Сама не так давно домой пришла, как последнего клиента отпустила. Купила по дороге. А кимпабов захотелось домашних, так что прикупила то, чего не хватало. Садись давай, а то не успеем.

— А ты что, куда-то спешишь? — закрыв холодильник и сев на стул рядом, Гретта урвала один листик нори.

— Эй, ты всё-то не съедай, как мы лепить будем, по-твоему?

— Да я же только один, — с наигранной обидой выпятила нижнюю губу Гретта и потянулась к ложке. — Давай сюда рис.

— Ага, чтобы ты и его слопала? — засмеялась женщина и шутливо хлопнула дочке по протянутой руке. — Для чего тебя позвала?

— Так давай возьмём и слопаем всё сами сейчас, а отец пускай пельмени ест, — пожала плечами Гретта и дурашливо состроила коварную улыбку.

— Какая же ты жестокая, дочь, — покачала головой Хваён, наблюдая, как та, сосредоточенно хмурясь и вздыхая, раскладывает начинки на листики.

«Картина точно как на её восьмилетие, — поддавшись ностальгической волне, задумалась мама. — Астор на работе, играет музыка...»

Да, они тогда вернулись с салона, где маленькой Гретте прокалывали ушки. Хваён ей сама предложила и девочка с интересом согласилась, выбрала свои первые серёжки и терпеливо, как могла, просидела на стульчике, а потом они пошли в магазин и купили всё для кимпабов и огромный торт.

— Не больно тебе было? — спрашивала молодая женщина, держа малышку за руку.

— Ни капельки! — гордо ответила девочка. — Только немножко страшно.

— Но зато какой красавицей в школе будешь.

И вот они уже сидят на кухне, по радио играет песня одной известной певицы, Гретта помогает маме и изо всех сил пытается не мусорить на столе. Иногда они пританцовывают и подпевают, шутя и смеясь.

Посмотри-ка на свои ладони,

Ясно ж всё, гадалок не зови.

Это ангел нам не посторонний

Начертил там линию любви.*

Маленькая Гретта весело показывает маме ладошки, все в муке и рисе. Хваён улыбается и ласково стирает с них следы кулинарных творений.

— Поварёнок ты мой, — задорно целует она дочкины ручки и мысленно благодарит бога за то, что он спустя столько лет попыток и почти погасших надежд всё же подарил ей это чудо. Ещё и так похожее на неё, с заразительным смехом и этими до ужаса милыми ямочками. Столько лет молитв и слёз, похожие на вечность, определённо стоили того.

Мы с тобой уедем этим летом

В город, где магнолии цветут.

Я раскрою все свои секреты,

Только ты потом их не забудь!*

Ссоры с Астором выматывают так, что хочется взвыть, бросить всё и исчезнуть с лица Земли. Но Хваён есть ради кого жить. Она собирает вещи, берёт дочку за руку и они идут. По пустырям, по бесконечным улицам. Хваён снимает обувь, чтобы отдохнуть от натираний, и молча босиком идёт дальше с дочкой за руку. Благо, она ещё слишком маленькая, чтобы понять, как мама устала. От скандалов, ревности, манипуляций, грубости, измен. Но как же она лишит дочь отца? Ребёнок ведь должен жить в полной семье, об этом все твердят. Как она будет тянуть всё на себе без мужа? Родители тоже не смогут всё время сидеть с внучкой, и денег не всегда хватает. Да и что скажет мама, если она снова подаст на развод?

Хваён оставалось только проглатывать обиды и терпеть. Ради дочери она сделает всё, даже если потеряет саму себя. А там, может быть, когда Гретта вырастет, Хваён расскажет ей свою историю. Она ведь сможет понять? Должна понять, это же ради её блага.

А ты опять вздыхаешь,

Печаль, в глазах тая,

Какая ж ты смешная,

Девочка моя.

Как будто что-то знаешь,

Чего не знаю я,

Какая ж молодая

Ты, доченька моя.*

Но как расскажешь почти 18-летнему подростку, когда он всё больше замыкается и проводит больше времени с друзьями? Подростки ведь народ такой — не слушают ничего из того, что им говорят старшие. Смотрят всегда дерзко, огрызаются, ты им слово — они тебе десять, и вечно уставшие, вечно в депрессии.

Что ж, стоило ожидать, что и её тихая и скромная кроха однажды станет такой же.

И Хваён молчит. Молчит, даже когда Гретта выдёргивает её из омута памяти, спрашивая что-то про оставшийся лосось.

— Сделай бутерброд, — отрешённо машет рукой женщина и выходит на улицу, когда с улицы раздаётся скрип колёс, означающий, что домой вернулся муж.

Вечер перед праздником у Гаары дома прошёл довольно уныло. Как всегда, он заперся в комнате ещё до прихода Расы, но теперь рядом с ним сидела Темари. Она, конечно, всегда была внимательна к брату, но только сегодня в полной мере, как могла с высоты своей жизни здорового человека, заглянуть в бездну его одиночества. Да, мягко говоря, им не повезло с отцом, но Темари хотя бы всегда могла уйти и не приходить домой хоть до ночи. Отец потом орал, но, право же, когда он не орал? Зато это того стоило. Семьёй Темари были друзья, а потом и Шикамару. Гаара же все время запирался в комнате, так что закрытая дверь стала практически его второй натурой. Гретта немного открыла эту дверь, и это радовало, и все же Темари боялась за психику брата. Стремление к одиночеству и недоверие — плохой знак, а если ещё учесть и Шуукаку... А то, что Гаара доверяет редко и допустил до себя одну лишь Гретту, только подтверждает тот факт, как остро он нуждается в этом одном-единственном человеке. Нет, больше нельзя оставлять Гаару одного.

Пришел Раса. Как и следовало ожидать, ему было все равно, как дети провели сегодняшний день, лишь бы только не мешали работать. Но на всякий случай он постучал в дверь комнаты:

— Эй, Темари там, с тобой?

— Да, — отозвалась Темари, — мы с Гаарой смотрим фильм, он не очень хорошо себя чувствует, — специально сказала, чтобы отец побоялся докапываться. А ещё Темари никогда не называла папу папой. Это была тоже часть ее бунта.

— Ладно, но, я надеюсь, на завтра ты выбрала нормальное платье? Смотри не опозорь меня, — буркнул Раса.

Темари закатила глаза.

— Я знаю. Всё будет нормально, — буркнула она ничего не выражающим тоном.

Гретта собиралась на банкет с опаской, по привычке прокручивая в голове заранее, как будет возвращаться домой с родителями, если те сильно захмелеют. Обычно она старалась вести себя очень тихо, как мышка, лишь бы не напомнить о себе ни звуками шагов, ни дыханием, но выходило это не всегда, если у этих двоих пьянчуг уже было подпорчено настроение. Ситуацию спасали мысли о том, что однажды они с Гаарой уедут. Это стало её молитвой и заменой всем иконам, которые она когда-либо видела в соборах.

«Но как же ты оставишь мать одну, с отцом? — отозвался в ушах тягучий шёпот. — Разве тебе не жалко её? Она тебя вырастила, вложила столько труда. Даже платье ты носишь, купленное исключительно ею».

Разумеется, Гретте было жаль её. Она знала по маминым рассказам, как непросто ей приходилось, да и сейчас приходится. С таким-то мужем.

«И с такой-то дочерью?» — любезно добавил голос.

— Я не виновата, что у неё тяжёлое детство, и не я заставляла её выходить за отца, а потом рожать меня, — возразила Гретта, но сосущая пиявка в лице постоянного чувства вины не исчезла.

«Да, но ты могла бы спасти её, — не унимался голос. — Ты просто недостаточно старалась. Она заслуживает более понимающую дочь».

— Каким образом? Изобрести машину времени и ворваться в её прошлое? Где я тебе такое найду? Рожу, что ли?

В эту минуту в комнату вошла мать.

— Ты с кем тут разговариваешь? — оглядела она углы, будто была уверена, что сейчас обязательно вылезет полуобнажённый любовник.

— Сама с собой, — буркнула Гретта.

— А может, ты тайно, пока мы с отцом не видим, позвала к себе Гаару? — подозрительно нахмурилась Хваен.

Гретта устало посмотрела на мать.

— Он сейчас дома готовится к торжеству, некогда ему под кроватью у меня пыль собирать.

— А! Так значит, в другие дни ты бы его туда засунула? — Хваён подошла к шторам и раздвинула их. — Как ты ещё не устала в этом полумраке?

— Мне так нормально. Не беспокойся, там он тоже не стоял.

— Ну, и проверять шкаф твой смысла нет, там сам чёрт ногу сломит.

«Знаешь, она права, — задумчиво откликнулся демон в голове. — Я бы там даже труп не спрятал — его сразу обнаружат благодаря его бесконечным чиханиям. И как ты ещё собиралась туда прятать своего рыжего?»

Гретта утомлённо закатила глаза и, взяв сумочку, последовала за уже принарядившейся матерью.

— О, ты всё-таки взяла то самое молочно-белое платье с цветами сакуры? Ещё и рукава такие пышные, с красивым разрезом, — Гретта на ходу пощупала ткань на рукавах. — Такой приятный материал.

— Да, и сидит удобно, — кивнула Хваён, весело поправляя кудри. Она обожала банкеты и не могла дождаться, когда же окунётся в шумную атмосферу, где двери всегда будут ей открыты.

У машины их ждали Фрид и Астор. Улыбнувшись их личному водителю, Гретта позволила себе немного расслабиться. Она думала, что поведёт отец, но если с ними будет хоть одно приятное лицо, то, может, её не сожрут с потрохами.

— Дамы, прекрасно выглядите, — поклонился Фрид и отворил дверцы машины.

— Ты ключи не забыла от дома? — перебил его Астор, обратившись к супруге. — Всё взяла?

— Да всё я взяла, не переживай, — махнула рукой та. — Поехали уже.

Тем временем Гаара и Темари собирались под ворчание Расы. Темари надела платье, переливающееся разными цветами, с длинной юбкой, зато открытым верхом, и по этому поводу бурчания Расы было не избежать. Гааре оказалось проще — всего лишь надеть смокинг. Ворот немного душил, и в целом в костюме было непривычно, но зато легче, чем Темари, которая вынуждена была слушать нотации отца по поводу самого приличного платья, которое у нее было. Так они и доехали до места самого празднества, где их уже ожидали. Одними из первых прибыло семейство Хьюга — отец Хинаты в таком же смокинге, как и Раса, Неджи — как Гаара, а Хината облачилась в серое платье в корейском стиле, подчеркивающее ее непосредственность и наивность. Раса и отец Хинаты обменялись рукопожатиями и одинаковыми змеиными улыбками, непроницаемые глаза Неджи смотрели так же хищно, а Хинате явно было здесь неуютно. Гаара смотрел на дверь, ожидая прибытия Гретты. Темари же было здесь совсем одиноко без Шикамару, но он, как сын простых родителей, не был сюда приглашён, да и вообще у него было дежурство на скорой — ведь он подрабатывал.

Наконец время сжалилось над нервами Гаары и в дверях показалась долгожданная троица — мужчина с отрешённым лицом, женщина, наряженная как сама весна, и девушка в грандиозном алом платье, с надеждой ищущая кого-то в толпе.

Увидев Расу, Астор что-то шепнул жене и поспешил к Расе. Хваён же с Греттой подошли к его детям.

— Привет, ребята, — Гретта рискнула обнять обоих, но сдержалась, чтобы не поцеловать Гаару на глазах у всех, боясь скомпрометировать и его, и себя. — А вы эффектно смотритесь.

«Ты хотела сказать, что он горяч?» — уточнил голос.

«Ты сегодня излишне болтлив, — мысленно обратилась к нему Гретта. — Пожалуйста, замолчи».

— Здравствуйте, дети, — кивнула Гааре и Темари Хваён. — Как поживаете?

— Привет, Гретта! Чудесно выглядишь! — просиял Гаара.

— Привет! — Темари помахала ей.

— Здравствуйте, фрау Винтер, — почтительно поздоровался Гаара, а Темари широко улыбнулась. — Все хорошо, а у вас как дела? — приветливо спросила сестра Гаары.

— Мы впервые на банкете в Японии, немного волнуемся, — улыбаясь им, ответила Хваён. — Давно приехали?

— Нет, фрау Винтер, совсем недавно, — улыбнулся Гаара.

— Я думаю, все пройдёт хорошо, вы с Греттой чудесно выглядите! — сделала комплимент Темари.

— О, благодарю, вы оба такие милые. Даже хорошо, что вы отличаетесь от своего отца, он вечно хмурый. Даже не знаю, как мой муж так долго может с ним болтать, — Хваён оглядела зал. — Мы же не опоздали? Людей не так уж много, как я ожидала.

— Нет, конечно, все только начинается, — заверил Гаара. Тем временем отец Хинаты со светской улыбкой, словно примерзшей к лицу в свете непроницаемых змеиных серых глаз, спрашивал Расу:

— Сын, наверное, пойдет по твоим стопам? Но не помешает ли ему болезнь, а то ходили слухи, — старший Хьюга скроил озабоченную мину, но сочувствия в ледяных глазах не было ни на грош. Рядом Неджи подобострастно ухмылялся, Хината виновато опустила глаза в пол.

— Ну что ты, Хиаши, слухи врут, — Раса так же неискренне улыбался в ответ. — Мой сын здоров, чего и вам желаю, и у него великое будущее.

Глаза Гаары потемнели. Отец стыдится его, хотя сам его таким сделал, и при этом самоутверждается за его счёт.

— Ну а что твоя дочь? Темари, наверное, сделает выгодную партию, вон какая красавица, — недобрые глаза Хиаши проследили за Темари. — И внуков принесёт.

— О да, она уже практически собирается замуж, а там и за детьми дело не станет. У нас в роду были близнецы, так что, думаю, наверстает упущенное время. И ее избранник — врач в частной клинике, — продолжал елейным голосом Раса.

Ногти Темари впились в ладони. Что бы они сказали, узнав, что Шикамару всего лишь интерн на скорой? Но какое им всем до него дело?

Изменившееся настроение детей не осталось незамеченным для Хваён. Она мало что знала о них самих, но, судя по реакции старшей дочери, смекнула, что что-то в словах их отца не так. Либо он лгал, либо их злило, что он вынес эти новости на публику без их согласия. В этот прекрасный день ей не хотелось, чтобы назревала какая-то ссора, она почувствовала, что нужно хотя бы сменить тему, но она обязательно разузнает, в чём проблема этой семьи, если дочь так неравнодушна к этому рыжему пареньку. Внешне он не показался ей блещущим пышным здоровьем, но его вежливость и тёплые взгляды на Гретту пока выглядели как добрый знак. Жаль, Астор давно не смотрел на Хваён так же... Прокашлявшись, она отошла к мужчинам и заговорила что-то о сегодняшнем меню.

Гретта положила руки на плечи Темари и Гаары.

— Как вы? — спросила она тихо.

— Нормально. Я знаю, что он меня стыдится, но все равно противно, — тихо произнёс Гаара. Серые глаза Темари выглядели как мокрый асфальт, она тихо плакала.

— Какое ему дело до того, где работает Шикамару? Я хочу семью и детей, к тому же очень хочу, но будто бы у меня не было всего этого намного раньше, если бы он не лез! Поэтому я и хочу уехать. Какая разница, из богатой семьи Шикамару, или же сам пробивает себе дорогу, это же, наоборот, хорошо, что он не мажор. Главное, что он меня любит, а я люблю его, разве нет? Я знаю, что никогда не угожу отцу, но все равно обидно. Хорошо, что Шикамару здесь нет, и он этого не видит.

Гретта молча выслушивала их и не нашла ничего лучшего, кроме как прижать этих двоих к себе. Терпение её становилось ещё меньше, чем яблоки, которыми её питало зеркало. Хотелось собрать несколько и воткнуть Расе во все доступные для этого места, а потом пусть демон сделает с ним всё, что пожелает. И она обязательно до него доберётся, когда он будет один в уязвимом положении.

Гаара и Темари обняли ее в ответ. Темари была слишком загружена своими проблемами, но Гаару, кроме слов Расы, беспокоило кое-что ещё. Он не сводил с Гретты встревоженного взгляда. С ней явно что-то происходило. И когда они вдвоем отошли в сторонку, Гаара внимательно посмотрел на Гретту.

— Ты сама-то в порядке? Ты изменилась. Взгляд стал более жёстким, ты стала уходить в себя, будто что-то просчитываешь. Тебя что-то беспокоит? — встревоженно спросил Гаара.

— Конечно, я в порядке. Просто ваш отец уже в печёнках сидит. И я часто задумываюсь о том, как мы улетим отсюда далеко-далеко, — отозвалась Гретта.

— Непохоже, что ты мечтаешь. Скорее уж, продумываешь идеальное преступление, — невесело усмехнулся Гаара. — Драться стала опять же. По справедливости, но... Раньше за тобой такого не водилось.

— А даже если и так, ты что, разлюбишь меня? — в темно-карих глазах Гретты вспыхнул на секунду вызов.

— Нет! — Гаара даже побледнел и испугался. — Как тебе такое могло в голову прийти? Ты моя жизнь! Ты моё все! Я спрашиваю только потому, что очень беспокоюсь за тебя. Если с тобой что-то случится... Я уже никогда не буду счастлив.

Гретта округлила глаза:

— Господин Сабаку, что я слышу? Вы готовы любить даже преступницу?

— Я буду всегда тебя любить. Если даже убьёшь человека, я не смогу жить без тебя, — без тени улыбки твердо произнес Гаара.

Сердце, полуобросшее каменным наростом, дрогнуло от его слов. Мозг подыскивал очередную шутку, но язык не желал озвучивать ни одну из них. Казалось, замерла даже маленькая девочка внутри неё, давно запуганная, заплаканная и злая на целый мир. Если бы это сказал какой-то другой парень, она бы усмехнулась и отошла, но это был Гаара. Он ходит по земле почти восемнадцать лет, но даже у её отца не было всего того, что она видела сейчас в этих серых глазах. Но что, если...

— Это ты сейчас так говоришь, — коротко покачала головой Гретта.

— Я всегда так буду говорить. Кого мне любить, кроме тебя? — теперь и глаза Гаары стали похожи на мокрый асфальт.

— Темари? — предположила Гретта.

— Темари да, но она рано или поздно выйдет замуж за Шикамару, нарожает детей, как мечтает, у нее будет своя жизнь. А я хочу, чтобы моя жизнь была навсегда связана с тобой, — тихо отозвался Гаара.

— И не страшно тебе будет жить, если я правда убью кого-нибудь? — прищурилась Гретта.

— Но ведь меня ты не убьёшь? — печально улыбнулся Гаара.

— Тебя нельзя ни в коем случае, — улыбнулась Гретта. Так хотелось обхватить его лицо руками, прижаться лбом к его лбу...

— Гаара, Гретта, — к ним подошла Хината и обняла девушку. — Я уж думала, ты не придёшь.

— Как мы можем пропустить наше первое мероприятие в Японии в таком кругу? — хмыкнула Гретта, обняв подругу в ответ.

— Идёмте, пора садиться за стол.

Тут их подозвала Хваён.

— Ребята, садитесь сюда с нами, — поманила она их рукой. — Да, вы все.

— Простите за моего отца,- успела шепнуть Хината ребятам.

— Ничего страшного, ты не виновата, — заверила ее Темари. Гаара и компания расселись за столом. Гаара подвинул стул Гретте.

Хваён тем временем не могла не обратить внимание на его жест.

«Жаль, что все вы поначалу такие добренькие. Свадьба вас всех меняет, как по щелчку пальцев. Подменит ли она и тебя? Не прибежит ли эта маленькая наивная дурочка ко мне с жалобами после тебя?»

Она помнила, как Гретта приходила расстроенной из-за каких-то мальчиков. Один влюбился в другую, второй обманул со встречей. Было бы из-за чего расстраиваться. Лучше бы сидела да уроки учила, чем страдать по всякой ерунде. Жизнь ещё успеет разбить ей сердце до самых руин.

Гаара тем временем лишь заботливо подкладывал Гретте еду в тарелку. Ее шутки не могли обмануть его. Она явно куда-то ввязалась. Ну и что с того? Гретта все равно лучшая и единственная девушка в его жизни. Он будет рядом с ней, чего бы это ни стоило. И несмотря ни на что, что бы она ни натворила, он постарается понять и принять, помочь и защитить. Но если с Греттой и правда случится беда... Гаара точно знал, что не сможет этого пережить.

— Кстати, Хината, мне нравится, как ты выглядишь сегодня, — обратилась к подруге Гретта. — А рядом с тобой был парень — не совсем его разглядела — это твой брат?

— Да, это Неджи, — кивнула Хината. — Нам все говорят, что мы похожи, но мы не очень дружны.

— Она влюбилась в Наруто, когда он настучал Неджи по голове, чтоб тот ее не обижал, — засмеялась Темари.

— Как ты с ним Лютика оставляешь? Он там жив еще? — не на шутку встревожилась Гретта.

— Жив, конечно. Я всё-таки с ним чаще, надолго не оставляю. А Неджи добрый... — Хината смутилась, — иногда.

— Просто ему Наруто голову оторвет, если вдруг что, — усмехнулась Темари.

— Что значит «Неджи добрый иногда»? — нахмурилась Гретта.

— Ну иногда не вредничает, — вздохнула Хината.

— Хината, прости, если прозвучу жестоко, и я ничего не имею против твоей семьи, но психопаты тоже бывают полезными и добрыми на какое-то время, пока им выгодно. Потому что люди не могут быть абсолютно злыми или абсолютно добрыми, но если этот человек причиняет вред, ты не обязана примиряться и прощать. Прощение, увы, не всегда приносит только благо. Особенно по отношению к тому, кто даже не просил этого прощения и не пытался исправить то, что натворил, — Гретта перевела дух после такого монолога.

Хината внимательно выслушала и покивала.

— Ты права, Гретта, — серьёзно сказал Гаара.

— Такое нельзя спускать, — подтвердила и Темари.

— Но что же мне с ним делать? — вздохнула Хината.

— От таких только абстрагироваться и сепарироваться. Если люди и меняются в лучшую сторону, то лишь частично, иногда лишь каплю. Ты когда-нибудь думала о переезде? — спросила Гретта.

— Наруто точно не будет жить с родителями, так что если мы... — Хината покраснела. — Если мы решим пожениться, то, конечно, он меня увезёт.

— А он не говорил, куда бы хотел? И куда хотела бы ты сама? — спросила Гретта.

— Думаю, он бы хотел в какую-то европейскую страну, — задумалась Хината. — Почему бы и нет?

— Ну а куда хотела бы ты? — не отставала от неё Гретта.

— Куда хочет Наруто... Я привыкла, что мужчина главный, — Хината опустила голову.

— Привыкай, что твоё мнение тоже важно, — заметил Гаара. — Наруто будет только рад тебя выслушать.

— Моя мама тоже так считала всю жизнь, — с безнадёжностью сказала Гретта, аккуратно зыркнув в сторону Хваён, не подслушивает ли та, но женщина в это время слушала других гостей. — Ещё с детства, живя с родителями. Отец, разумеется, это почувствовал и стал «стирать» её ещё больше. Конечно, Наруто может быть другим человеком, но даже он может привыкнуть к твоим поддавкам.

— Конечно, вот и я говорю, что необходимо иметь своё мнение, таких и любят больше, — кивнула Темари. — Наруто же долгое время просто не знал тебя настоящую, поэтому и не видел. Ты должна ему показать. Что ты любишь, чем интересуешься? Кроме того, чтобы радовать любимых?

Хината задумалась.

— Люблю хорошие книги, романтику, мистику и психологию. И хочу, чтобы мои дети в будущем пошли в школу в Скандинавии — там буллинг запрещен на законодательном уровне. А меня в начальной школе травили, Неджи в том числе. Не хочу, чтобы мой ребёнок через это проходил.

— Твои дети не будут счастливы с матерью, которая не знает себя, — в подтверждение сказанному кивнула Гретта. — Как и мне тяжело со своей.

— Ну вот, я уже понемногу отвечаю на вопрос, чего я хочу, — задумалась Хината. — Мне всегда нравилась Норвегия.

— Это хорошо, — улыбнулся Гаара. — А чем заниматься хотела бы?

— Может быть... — Хината покраснела. — Преподавать в школе искусств для детишек? Учить делать поделки, фенечки, рисовать и прочее? Или это глупо?

— И почему же это должно быть глупым? — внимательно посмотрела на нее Гретта.

— Потому что у тебя нет фантазии, все повторяешь за друзьями, — за спинами друзей послышался голос Неджи, он говорил, растягивая слова. — Что у вас тут за педсовет? Ну вы и зануды, вот я стану банкиром.

— Ну вот, Неджи говорит... — промямлила Хината.

— Пусть идёт куда шёл, и всё без остановок, — насмешливо посоветовала ему Темари.

— Деньги не заберёшь с собой после смерти, — холодно вмешалась Гретта. — И твоё имя не будет жить в сердцах тех, кому ты передал знания. В отличие от тебя, Хината проживёт гораздо дольше.

— Ну да, ну да, не в деньгах счастье, а в их количестве, — презрительно скривил губы Неджи. — Даже уважения без положения человек не будет иметь.

— Я и не говорю, что деньги не имеют значения, — терпеливо попыталась объяснить Гретта. — Но искреннее уважение можно и без них заслужить. Очень жаль, что ты строишь свою идентичность лишь вокруг монет и купюр.

— А вокруг чего ещё, по-твоему, можно строить? — фыркнул Неджи.

— Если в твоём окружении совсем не найдётся человек, который принял бы тебя в любом случае, просто за тебя самого, то ты беднее собственной сестры, — задумчиво сказала Гретта.

— Никто не принимает никого таким, какой он есть. Все любят других только за ту выгоду, которую они им дают, — свысока изрек Неджи.

— И ты думаешь, что можешь дать только деньги?

«Какого ёкая я вообще с ним церемонюсь? — раздражённо заёрзал в голове Гретты вопрос. — Могла бы незаметно подкинуть ему семена. Неужели это всё из-за Гаары?»

— А что ещё надо давать? — искренне изумился Неджи. — Остальное все слова, а слова ничего не стоят.

— От кого ты это узнал? — не отступала Гретта.

— Мой отец всегда так говорит. Иначе не добился бы влияния, денег и власти, — пожал плечами Неджи.

— И когда он тебе впервые это начал говорить? — спросила Гретта.

— Еще когда я ребенком был, — отозвался Неджи.

— Но он же не с бухты-барахты начал об этом говорить, что-то его натолкнуло на эту тему? — продолжала Гретта.

— Его работа и жизненный опыт. Думаешь, в высшем обществе мало предательства? — развел руками Неджи.

— Конечно, они есть, я с тобой согласна, — кивнула Гретта, стараясь сильно не стрелять по незримой броне, которую выстроил давным-давно Неджи. Она и так до этого сильно рисковала с предыдущими жертвами. — Но я говорю про ваше с отцом взаимодействие. Ты ведь был ребёнком, мог всего этого не знать, следовательно, вдруг сделать что-то, что ему не понравилось, но в чём, конечно же, ты не был виноват.

— В детстве я все время защищал эту неудачницу, — Неджи пренебрежительно кивнул на Хинату, которая смутилась и сжалась по привычке. — Отец сказал, что так дело не пойдёт, что она сама должна стать сильной, если хочет быть достойной нашей семьи.

— А почему защищал? — тут же вцепилась в его признание Гретта.

— Я... Ну... Она моя сестра, семья — это святое, разве нет? — самоуверенный Неджи в одну секунду стал выглядеть потерянным. Его глаза стали цвета мокрого асфальта, удивительно похожи на глаза Хинаты. — Мы были близки в детстве...

— Ты считал, что семья — это тыл, верно? А что делают в тылу? Наверное, оберегают слабые места друг друга. Как думаешь? Ведь мир и так жесток, где ещё вы могли бы найти опору? Деньги не всегда могут быть рядом, но Хината всегда была благодарна тебе за защиту. Правда ведь? — обернулась Гретта к подруге.

— Конечно, — Хината вытерла набежавшие слёзы и слабо улыбнулась. — Мы ведь были очень дружны, Неджи. Почему ты сейчас отворачиваешься от меня?

— Мы разве не взрослые для такой детской ванили? — буркнул Неджи, но уже как-то неубедительно.

— Ей не нужны были от тебя деньги, — не отставала Гретта. — И сейчас ей нужен только брат, чью доброту она никогда не забудет.

Хината покивала.

— Все так и есть, Гретта. Ты очень чуткая.

Неджи опустил голову. Мальчики ведь не должны плакать, верно? Но на глаза навернулись слёзы.

— Прости меня, Хината, — неохотно пробурчал Неджи и обнял сестру. Хината обняла его в ответ и неловко похлопала по спине.

— Ну что ты, я не злюсь. Ты ведь мой брат. Гретта правильно сказала. Ты мне был нужен, ты, настоящий. Все это время.

— Ты — не твой отец, Неджи, — подытожила тихо и задумчиво Гретта, не уверенная, для кого именно это произносит. — У него, может, и нет никого, но ты брат, который защищал сестру, и у тебя есть сестра, которой всегда будет дорог Неджи в любом его положении.

Хината тоже прослезилась, обнимая Неджи.

— Это правда. Ты очень хорошо говоришь, Гретта. Тебе и правда надо стать психологом.

— Я горжусь тобой, Гретта, — добавил Гаара.

Гретта не знала, что в голове у затихшего Неджи, но почувствовала, что раздражение постепенно покинуло ее.

В это время в центр зала вышел ведущий и начал свою речь с благодарностями за то, что все почтили визитом данное мероприятие, включая новые лица. Не имея желания всё слушать, Гретта уставилась в свою тарелку и усилием воли подавила тошноту. Её и с утра не посещал аппетит, потому для приличия она выложила себе свой любимый салат, но и от его вида девушку замутило от отвращения.

«Проглоти хотя бы немного, на тебя смотрит Гаара, — велела она себе, боясь столкнуться с его пытливым взглядом. — Представь, что ты не ела вчера то проклятое яблоко».

Но в животе предательски запекло. Гретта, поигрывая с вилкой, со всех сил сжала челюсть, чтобы не изрыгнуть на глазах у всех остатки вчерашнего фрукта.

— Что-то не так? — Гаара, конечно же, заметил изменения, происходящие с Греттой, заметил едва ли не единственный — на остальных действовал морок, наведенный зеркальным демоном. — Ты вправе гордиться собой, Гретта. Ты помирила Хинату и Неджи после стольких лет, как профессиональный психолог.

Шумно сглотнув, она вздохнула и заставила себя обернуться в его сторону.

— Так уж и профессиональный, скажешь тоже, — фыркнула Гретта. — Не факт, что он прислушается.

— Как будто он на наших глазах ее не обнял впервые за много лет, — вступила в разговор Темари. — Хватит саму себя газлайтить.

— А завтра встанет не с той ноги и всё начнётся заново, знаю я таких, — недоверчиво буркнула Гретта.

— Посмотрим, но лёд тронулся. Ты все равно молодец, — Гаара ободряюще сжал руку Гретты.

Слабо улыбнувшись, Гретта отпила лимонад с бокала и заметила, как в его отражении на неё воззрилась крошечная маска демона.

«Ты только что оставила меня без пищи?» — прозвучал в голове ледяной голос.

Но не успела она ответить, как взрослые за их столом начали чокаться бокалами и произносить пожелания. Хваён слегка и со смешком пихнула дочь локтём в руку.

— А ты чего притихла?

— Да, Гретта, ты же дружишь с Гаарой и Темари, — подключился Астор. — Скажи что-нибудь господину Сабаку, он всё-таки их отец.

Гретта про себя поморщилась, но, вздохнув, привстала и выдавила из себя:

— Я знаю, что вы невероятно любящий родитель, так что в это прекрасное зимнее торжество я всеми фибрами души желаю, чтобы всё ваше отношение к ним вернулось к вам в десятикратном размере, и настолько сильном, чтобы вы задохнулись от... «счастья», — в конце Гретта натянула на себя самую блаженную улыбочку, на которую была способна.

«А если нет, то я сама этим займусь», — хотела она добавить вслух, но вовремя стиснула зубы и села.

Раса недоверчиво посмотрел на девушку, но он не привык воспринимать всерьёз чьи-либо эмоциональные слова — точно так же, как и отец Неджи. Ему стало не по себе, но он отогнал от себя смутное предчувствие. Мало ли, что придёт в голову этим зверенышам, коими он считал всех детей. Зато Неджи, сидевший поодаль вместе со своим отцом, задумался очень крепко после разговора с Греттой. А Хината, когда встречалась с Греттой взглядом, смотрела на неё с благодарностью. Темари попыталась абстрагироваться от всего и просто жить настоящим, что получалось у нее лучше всего. И лишь Гаара не сводил с Гретты встревоженного взгляда. Что-то явно было не так.

— Ах да, — спохватилась Гретта с не менее сладкой и благожелательной улыбкой. — Не беспокойтесь, господин Хиаши, вам обязательно светит то же самое.

Хиаши и Раса недоуменно переглянулись. Им стало не по себе, но право же, что может какая-то пигалица?

— Звучит то ли как благословение, то ли как проклятие, дочь, — рассмеялся Астор.

— А это не от меня зависит, дорогой отец, — уже с похолодевшей улыбкой ответила ему Гретта, и теперь в свою очередь нахмурился он.

— Ну что ж, дамы и господа, — прокашлялся он. — Отойдём ненадолго? Кто-то хочет закурить?

Хиаши и Раса последовали за ним. Хината тем временем повернулась к Гретте:

— Спасибо, что поговорила с Неджи и помогла нам все выяснить. Мне правда стало намного легче. Но круто ты, однако, со взрослыми говоришь, я бы так не осмелилась, — Хината округлила глаза в испуге. — Тебе не всыплют?

— Ты иногда похожа на Моану, которая любого демона превратит в милашку, а иногда — на Лайта, ангела мести, — с улыбкой заметил Гаара, но в его улыбке таилась толика тревоги. — Надеюсь, мне не уготована судьба Мисы.

— Да брось, — отмахнулась Темари, — нужен же кто-то, кто скажет взрослым то, что они заслуживают. Я бы сама сказала, если бы умела не только драться и шутить про ужасы.

— Даже если всыплют, мне есть ради кого и ради чего выдержать это. И с чего вдруг я похожа на Лайта? Я не прячу у себя тетрадь смерти, — нервно усмехнулась Гретта.

— Но ты угрожала им, как мафиози, — немного нервно улыбнулся Гаара. — Не скажу, что несправедливо, но... У тебя точно ничего не случилось? Я беспокоюсь за тебя.

— Я лишь пожелала того, чего они заслуживают, в моём тосте не было ни намёка, что я сама исполню своё пророчество, — нервно пожала плечами Гретта.

— Впрочем, ради тебя я готов принять и судьбу Мисы, разделить любые испытания, — без тени улыбки произнёс Гаара.

«Если я расскажу ему всё и спрошу согласия на устранение его отца, будет ли это считаться, что я действительно использую его, как Лайт — Мису? — кольнула болезненная мысль. — Но ведь им плохо с ним... Рано или поздно этот Кронос сожрёт их обоих и не подавится».

Гретта поморщилась и дёрнула руку ко лбу. Голова разболелась так, словно её со всей силы впечатали в стену. Девушка вытащила из сумки пластину с таблетками и, выудив одну, запила водой.

— Здесь так шумно, могу я выйти? — обратилась она к матери.

— Если ты на улицу, то оденься сначала. И далеко не уходи. И постарайся недолго.

— Ладно-ладно, — раздражённо проворчала Гретта и, попросив её выпустить, покинула зал.

«Нет, всё-таки что-то случилось, — подумал Гаара, заметив, как Гретта резко вышла. — Ну теперь она от меня не уйдёт, я все выясню». Он не хотел оставлять Гретту одну, поэтому последовал за ней. На улице снежинки кружились в свете фонаря, казалось, самый воздух был пронизан праздничной атмосферой. Но лишь тревожнее сжалось сердце.

— Гретта! — позвал Гаара. — Ты в порядке?

Гретта в это время сидела на корточках в двух шагах от лестницы и, загребая пальцами снег, остужала плавным массажем всё лицо. Услышав голос парня, она вздрогнула, привстала и нерешительно обернулась.

— Со мной всё нормально. А ты чего выбежал?

— Не могу же я тебя оставить одну, — Гаара покачал головой. — Ты так внезапно ушла. Тебе плохо?

— Голова разболелась, слишком шумно, — отмахнулась Гретта. — Хотя мама такое обожает. Иногда мне кажется, что даже больше отца.

— Любит шум? А я тоже не очень шум люблю. У меня от салютов иногда даже Шуукаку просыпается, — признался Гаара.

Когда Гаара спустился к ней, Гретта поправила воротник на его куртке и подняла глаза к тёмному бархату неба, осыпающему всю улицу крупными снежными хлопьями.

— Она раньше рассказывала, как в детстве на все праздники, даже на её собственный день рождения, её родители закрывались на кухне вдвоём и пили, пока она одна сидела в комнате или стояла у дверей и пыталась хоть немного подслушать разговоры. Братьев и сестёр у неё не было, только кузины, но жили они отдельно, поиграть с ними она не всегда могла, оставались одни безмолвные игрушки, — Гретта выдержала паузу, полную немого сострадания. — Поэтому на праздниках она всегда держит кухню открытой и меня всегда зовёт посидеть с ними. Меня и моих кузин, если они приезжали к нам. Только с возрастом с матерью и другими взрослыми сидеть за одним столом стало тяжелее, особенно когда они уже сильно под градусом.

— Это безумно грустно, — Гаара приобнял Гретту в ответ. — Но теперь, получается, ты проводишь праздники так же, как твоя мама в детстве? Я даже не знаю, как праздники проводил в детстве мой отец. Он не считает нужным говорить о таких мелочах. А маму я уже не могу спросить, — Гаара вздохнул.

— Я провожу праздники у себя в комнате по своей воле, — покачала головой Гретта. — А она наоборот рвалась к общению, ей всегда нравилось столпотворение гостей.

— Кому чего не хватило. Главное, что сейчас мы вместе. Я провожу праздник с самыми важными для меня людьми, — Гаара обнял Гретту. — Надеюсь, ты тоже.

— Уверена, твоя мама сейчас была бы счастлива за тебя, — приткнувшись своим лбом к его, тихо сказала она и обняла его в ответ. — И горда.

— А горда почему? — смутился и растерялся Гаара. — Я же демон.

— Тем, что ты не стал повторять за своим отцом. Стал настоящим человеком, несмотря ни на что, — тихо, но твердо сказала Гретта.

— Спасибо, — розовые пятна появились на щеках Гаары. — Для меня бесценны эти слова.

— Жаль, я не могу сказать ей спасибо за вас обоих, она сотворила настоящие шедевры, — вздохнула Гретта.

— Она бы прослезилась, услышав эти прекрасные слова, и была бы счастлива, что я целиком в твоих прекрасных ручках, — Гаара взял ее за руку и коснулся губами ее пальцев.

— Как ее звали? — тихо спросила Гретта.

— Карура, — вздохнул Гаара.

— Необычное имя, красивое. У вас дома я не заметила её фотографий. Неужели совсем утеряны? — спросила Гретта.

— Отец выбросил все, что связано с прошлым, — вздохнул Гаара. — Не знаю, то ли он ее любил и после ее смерти стал таким, то ли она была ему нужна лишь затем, чтобы произвести на свет оружие вроде меня.

«От него так несёт грехом, что любовью здесь совсем не благоухает. Бедный Гаара, всё ещё цепляется за остатки какой-то надежды и сам себя терзает».

В это время, точно на помощь, ей подоспела знакомая песня группы Sia. Плавными нотами она подняла руки Гретты и положила их на плечо скисшему Гааре.

— Don't cry, snowman, not in front of me,

Who'll catch your tears if you can't catch me, darling*... — тихо с улыбкой пропела Гретта первые строки в такт песне и поманила его за собой в танец.

Гаара улыбнулся, отгоняя грустные мысли, взял руку Гретты и закружился с нею в танце. Он и сам не знал, почему так старается все ещё оправдать отца. Темари, как казалось, давно приняла и смирилась, но только Гаара знал, что и в глубине души сестры все ещё живёт маленькая девочка, которая жаждет похвалы, хоть одного доброго слова от отца.

Казалось, подражая влюблённой паре, снег тоже кружился в танце с мягким голосом певицы. Гретта представила их с Гаарой фигурками, вальсирующими в снежном шаре, который подарили ребёнку на Рождество, и теперь он крутит этот шар в своих маленьких ручонках, заставляя снег осыпаться на густые ели и сосны, на дорожки и на танцующую пару.

If you can't catch me, darling.

Don't cry snowman, don't leave me this way.

A puddle of water can't hold me close, baby.

Can't hold me close, baby.*

— Люблю эту песню, — сказала Гретта, держась за руку с Гаарой и то отходя, то встречаясь с ним вплотную, а потом закружилась под его приподнятой рукой.

— Да, она очень красивая, — Гаара с удовольствием кружил Гретту в танце под чарующий голос певицы. — Прямо как про нас.

— Я приехала в Японию только весной, а уже в первое же Рождество танцую с самым прекрасным парнем во всей школе. Нет, вру, во всём мире, — улыбнулась Гретта.

— Ага, правда, немного так песочным, — Гаара смутился.

— Потому что ты самый вкусный пряник, — улыбнулась Гретта.

— И ты самая милая и прекрасная девушка во всей вселенной. Самая чуткая и добрая, — отозвался Гаара.

— Думаешь, такая уж я добрая? — усмехнулась Гретта, не прерывая танец.

— Ты ведь любишь даже Шуукаку, — ответил Гаара.

— Как я могу его не любить? — развела руками Гретта.

— Ну, никто же его до этого времени не любил, — заметил Гаара.

— Для меня он человечнее многих, — отозвалась Гретта.

— Это и показывает твою прекрасную душу, — улыбнулся Гаара, но его глаза вновь стали цвета мокрого асфальта. — Кто бы ещё увидел в монстре человека? Ты моя жизнь. Мой икигай.

— Вы не монстры, вы моя любовь, — Гретта прислонилась лицом к его плечу, заключив в кольцо объятий, и прикрыла глаза. Земля зашаталась.

— Гретта, что с тобой? — в панике закричал Гаара. Сердце как будто пронзила ледяная игла ужаса.

Гретта постаралась вздохнуть, но её мутило. До ушей, точно колыбельная, доносились приглушённые строки:

«I want you to know that I'm never leaving.

'Cause I'm Mrs. Snow, 'till death we'll be freezing.

Yeah, you are my home, my home for all seasons.

So come on let's go.

Let's go below zero and hide from the sun.

I'll love you forever where we'll have some fun.

Yes, let's hit the North Pole and live happily.

Please, don't cry no tears now, it's Christmas baby.

My snowman and me,

My snowman and me,

Baby».*

«Как же холодно...», — подумала Гретта, невидящим взглядом вперившись в широкие двери, но через несколько минут её засосало в темноту.

Ещё прежде чем Гаара успел что-то понять, в груди кольнуло — что-то не так. Но не успел он оглянуться, как Гретта упала без сознания на снег.

— Помогите! Помогите! — Гаара отчаянно звал на помощь. Как он раньше не понял, что надо было что-то делать? Только сейчас, в мерцающем свете фонарей, было заметно, как осунулась и побледнела Гретта, какие глубокие тёмные круги залегли у нее под глазами. Она давно не в порядке, каким слепым, каким эгоистом он был! Чувство вины грызло Гаару и после того, как прибежали родные и развили кипучую деятельность. Темари вызвала скорую:

— Шикамару сейчас приедет.

— Но тогда все узнают про твоего нищеброда… — начал было Раса.

— Плевать мне на всех! — яростно выпалила Темари. «Этот нищеброд делает для меня больше, чем ты», — но вовремя прикусила язык — Расе ни к чему знать об их планах. — Иди занимайся этими всеми, а я поеду с братом!

Шикамару приехал на скорой, уложил Гретту на носилки. Гаару трясло.

— С ней ведь все будет в порядке? Я умру, если с ней что-то случится!

— Не волнуйся, все будет хорошо, ей обязательно помогут, — Темари обняла Гаару.

— Похоже на анемию, — деловито кивнул Шикамару. — Мы поставим ее на ноги.

Двери резко распахнулись и из них стремительно выпорхнули Хваён и Астор.

— Почему ты не следила за ней? — зло выпалил мужчина на ходу.

— Она ведь просто сказала, что у неё болит голова, — пыталась оправдаться и без того перепуганная жена. — У неё всегда болит голова в шумных местах, и она выпила таблетку при мне.

— Scheisse! — прошипел Астор так, точно сдулась шина колеса. — Blindes Huhn.

Хваён проигнорировала оскорбление супруга и первой добежала до машины «Скорой помощи», куда уже погружали Гретту.

— Я поеду с ней, — заявила она, занимая место на кресле рядом с дочерью.

— Я вызову Фрида, мы позже вас догоним, — процедил всё ещё злой Астор и отошёл звонить шофёру.

— Я тоже поеду с ней! — Гаара тоже сел рядом с Греттой и сжал ее руку.

— Я не оставлю брата, — Темари приземлилась рядом с ним, отмахнувшись от ворчания отца.

— Не волнуйтесь, все обязательно будет хорошо, — Шикамару пытался успокоить близких Гретты, в одночасье из обычного раздолбая превратившись в уверенного в своём предназначении врача. — Скорее всего, некоторое время придётся полежать в больнице, но с ней все будет нормально. Главное, чтобы не забывала хорошо питаться.

Слушая вполуха друзей дочери, Хваён вглядывалась в её лицо и о чём-то думала. Она не заметила, когда двери закрылись и машина тронулась, оставляя за собой арендованное для банкета здание, на котором ещё играл свет гирлянд под удаляющуюся громкую рождественскую мелодию.

— Гретта, пожалуйста, не оставляй меня... — Гаара всю дорогу сжимал руку Гретты. Темари и Шикамару бормотали что-то успокаивающее, но внутри у него все похолодело и перевернулось от слов Шикамару. «Если будет хорошо питаться...» Значит ли это, что Гретта стала как Ино? А он даже не замечал ее изможденного вида... Ино так и не нашли, и Таюю тоже. Так что же здесь происходит?

* — из песни "Доченька"

* — из песни Sia — Snowman