Око за око, зуб за зуб (джен)

Глава 10. Немезида, „Алекто”. Наблюдатель.

Будучи погруженным в свои мысли, Наблюдатель не заметил приближения еще одного зрителя картины, которую можно было видеть на огромном мониторе.

Этот монитор парил над уменьшенной голлограммой городка с длинными, пересекающимися улицами, усеянными одинаковыми двухэтажными коттеджами. По одной из улиц стайкой бежали крохотные фигурки мальчиков размером с муравья, гоняясь за таким же миниатюрным сверстником с копной черных, лохматых волос. Монитор имел опцию приближения любого участка голлограммы по желанию; в настоящий момент он показывал бегущих по улице детей.

На носу темноволосого мальчишки болтались сломанные очки-кругляшки, которые держались на честном слове. Выражение полного непонимания происходящего наряду с удивлением и страхом искажали правильные черты его лица. На мальчике была поношенная одежда на два размера больше, чем нужно. Она состояла из серых штанов с зеленой полоской и футболки, доходящей почти до колен, а на ногах он носил грязные кеды неопределенного цвета, у которых подошва почти оторвалась.

Казалось, он вот-вот оторвется от преследователей, которых возглавлял светловолосый жиртрест.

— Пооотеер, хватит убегать, мелкий говнюк! — кричал тот, размахивая бейсбольной битой в правой руке. — Все равно ведь далеко не убежишь и мы поймаем тебя ...

В следующий момент подошва кедов оторвалась-таки, сыграв с бегуном злую шутку: она резко повернулась назад, заставив мальчика споткнуться, тем самым погасила набранную скорость бегуна. Тот, попрыгав несколько шагов по инерции, плюхнулся лицом вниз. Его очки, наконец, не выдержали такого издевательства и разбились.

Наблюдатель встрепенулся, когда рука женщины легла на его плечо и отвлекла на секунду от созерцания неминуемой расправы над черноволосым мальчиком.

Некоторое время они оба смотрели в тишине, пока женщина не заговорила:

— Как ты думаешь, Гарри, то, что мы делаем с Дамблдором, правильно?

— Однозначно — да. Своим наплевательским отношением к моей судьбе он позволил этим обезьянам издеваться над здешним Гарри, как было и со мной, когда я тоже был невинным и несмышленным ребенком. Мне тоже пришлось терпеть все это, не понимая кому из богов молиться, чтобы тот прекратил мои страдания и дал, наконец, умереть. Не жалей его, Герми, пусть старый паук пожнет то, что посеял.

Мужчина невидящими глазами смотрел на то, как черноволосый мальчик на мониторе валяется на земле, прикрыв голову руками, а его недруги бьют того ботинками по почкам и что-то при этом выкрикивают.

— Я его не жалею, Гарри, больше не буду, никогда. Но я боюсь, что мы становимся чем-то похожими на Волдеморта, наслаждаясь пытками ребенка...

— Какой он, к Мордреду, ребенок, Герми? — плечи мужчины вздрогнули, словно ему вдруг стало холодно. — Не позволяй его внешности обмануть тебя. Он давно уже старый-престарый ста-с-лишним-летний колдун, который поломал судьбы многих хороших людей. Я хочу, чтобы он на своей шкуре познал то, через что пришлось пройти хотя бы мне.

Чтобы посмотреть в глаза Гарри, женщина сделала маленький шажочек вперед и слегка наклонила голову. Из ее нетуго собранного на макушке пучка курчавых волос выпала длинная прядь-завитушка, которую он рассеянно заправил за ухом, пока та пристально смотрела на растерянное выражение лица мужа.

Шайка мелких бандитов достаточно, по их мнению, наказав тощего задохлика, пошла дальше по улице, оставив того лежать полуживым на траве. Они толкали друг друга и ржали, пародируя его попытки спастись от их ударов.

— Думаешь, мы уже в достаточной степени преподали урок старому хрену и пора его возвращать обратно? — сказав это, Наблюдатель повернулся на полоборота и встретился с ней взглядом.

Она всегда была для него чем-то вроде голоса совести и одергивала, когда в своих играх он перегибал палку. Не за игрушки мужа переживала она, призывая его задуматься, а за совесть. Парк „Немезида” был его игровым полем, построенным в специально созданном с помощью передовых технологий и магии пространственном кармане. Фигуры на поле — его куклы, только внешне были похожы на людей. В действительности, это были лишь машины, роботы последнего поколения, которые собирались в подземных лабораториях парка по заказу Наблюдателя. Большинство из них были лишь „массовкой” и ничего особого из себя не представляли, програмировали их только для эпизодического выступления.

Но тех, которые в его постановках играли главные роли, ради которых и затевалась вся игра, специально „оживляли” в прямом смысле. Для них создавались полигоны, писались сценарии, в них автором и режисером был сам Гарольд Дж. Поттер — Наблюдатель — тридцатидевятилетний Маг был по уровню силы высшего октана. Здесь, в сектор „Алекто”, основной фигурой был маленький Гарри Поттер, МКВ, в которого вселили дух Альбуса Дамблдора, чтобы тот на собственной шкуре почувствовал, какого было магическому ребенку, которого оставили на попечение маглов, ненавидящих магию. Магглов-ханжей, которых не волновало, даже будь они тысячу раз кровными родственниками.

И Альбусу приходилось раз за разом проходить через все беды, что постигли оригинального Гарри в семье Дурслей. В конце каждого цикла его убивали. Иногда смерть настигала его еще в „Литтл Уингинге” от руки Вернона, иногда его загрызал Злыдень — любимая собачка сестры Вернона. Бывало, Наблюдатель изощрялся и загонял Альбуса за Грань, умертвляя того голодом, лихорадкой, вывихом шеи после подножки кузена Дадли и падения вниз с лестницы...

Каждый раз, возмездие над этим воплощением зла радовало Гарольда Дж. Поттера. Но на следующее утро он начинал все с нуля, потому что ему казалось, что отомстил не за всех Гарри Поттеров из всех изученных им параллельных миров.

— В каждом из нас живет свой собственный Волдеморт, Герми, — вздохнув, выдавил из себя мужчина, погладив щеку замеревшей перед ним женщины. — Если мы не позволим нашей темной стороне время от времени выпускать пар, она взорвется и завладеет нами навсегда. Поэтому мы должны принять нашу тьму, наш гнев и ненависть, но при этом держать их под строгим контролем, чтобы не превращаться, как ты сказала, в Волдеморта.

— Когда на Тёмную сторону смотришь, осторожным должен быть ты… Ибо Тёмная сторона смотрит на тебя тоже! — процитировала она знаменитые слова магистра Йоды из фильмов Звездные войны, и они оба засмеялись. Изумрудные глаза ее мужа загадочно сверкнули, но она не придала этому значения.

Потом они одновременно повернулись к экрану, чтобы и дальше следить за тем, что происходит на полигоне, а там уже наступил вечер. Маленький черноволосый оборванец только что заполз в чулан под лестницей, на свой тонкий матрас и от усталости упал на него лицом вниз. Лицо это было все в синяках и ссадинах, но слезы не текли из его глаз. Видимо, нелегкая жизнь в семье „любящих” родственников научила Гарри/Альбуса, что привлекать к себе внимание тех самых „любящих” родственников — не самая лучшая идея.

Вот, что и требовалось от обучения.

— А как там твоя тетя? -спросила женщина.

— Она, по-моему, уже готова к возвращению. Вернон, кажется, тоже...

— А остальные?

— Герми, зачем спешить? Время для извлеченного из того измерения духа здесь ничего не значит. Когда я их отпущу обратно, они вернутся в тот же отрезок времени, в котором я отделил их от тела. При этом я не забыл и подлечить их всех, так что пусть будут благодарны.

— А как же то место в парке, которое ты так старательно прячешь от меня, ну, куда мне запретили приближаться. Не приподнимешь ли хоть чуть-чуть вуаль тайны?

Глаза женщины искрились любопытством, когда она смотрела на него в надежде узнать что-нибудь. С некоторых пор ее муж, собрав своих самых лучших специалистов, работающих в парке „Немезида”, начал новый проект, который держал от нее в секрете. Где находится полигон этого проекта она не знала, что там готовится — тоже.

— Герми, не будь занудой, пожалуйста. Когда будут подвижки, я сам все тебе покажу. Ой, не дерись ты так! Ладно, ладно! Скажу лишь то, что там я воплощаю свою мечту.

— Какую мечту, Гарри? Я думала, что твоей мечтой было обзавестись семей. Вот, я перед тобой и мы...

— Да, это так, милая. Но уменя была еще одна детская мечта, и ее я тоже хочу воплотить, чтобы, — он указал пальцем вниз, — порадовать здешнего Гарри. Не спрашивай больше, не скажу ни слова! Лучше наберись терпения, тогда увидишь все сама.