Зови меня Психея // Call Me Psyche (гет)

.

Гермиона начала просыпаться от того, что ей было холодно, словно она провела ночь, как и раньше, в маггловской палатке. Одеяло на ней было тонким, жестким, пахло пылью, и она чувствовала каждый его грубый дюйм на своей коже, как будто была одета… «Вообще ни во что», — осознала Грейнджер, когда сонный туман начал рассеивался в ее голове. Прежде чем она вспомнила, где находится и «почему», то уже поняла, что счастлива, будто проснулась в рождественское утро перед самым рассветом. И по мере того, как Гермиона все больше и больше приходила в себя, она вспомнила, что это было лучше, чем Рождество, — в одной кровати с ней был Малфой.

Драко спал рядом, лежа на боку, бледной спиной к ней, свернувшись калачиком, как будто ему тоже было холодно, и он так же, как и она, не привык к тому, чтобы делить постель с кем-то, кто мог бы обнять и согреть. Их бессознательные, спящие разумы еще не знали, что нужно тянуться друг к другу — и Гермиона с удовольствием переучила бы их.

Скользя по матрасу, прохладному из-за воздуха, проникающего через разбитое окно, Гермиона придвинулась под одеялом достаточно близко, чтобы почувствовать ауру тепла Драко. Когда Грейнджер пошевелилась, ее тело напомнило ей, что многое изменилось с тех пор, как она просыпалась в последний раз, — теперь она разделила это тело с парнем, со своим мужем, и все еще могла это чувствовать.

Улыбаясь, Гермиона обхватила Малфоя за талию и положила пальцы на его предплечье. Ее ноги повторили его изгиб, и он издал взволнованный стон, не проснувшись, но пробудившись. Она коснулась губами его лопатки и задышала на позвоночник, чтобы согреть Драко. Ее сердцебиение участилось, и на кончике носа запах кожи Малфоя был немного сильнее, чем обычно, — после всех его усилий прошлой ночи. Она вдыхала с открытым ртом, прижимаясь губами к коже, и ее щеки сами по себе теплели, пока Грейнджер вспоминала все, чем они занимались... Когда они впервые оказались вместе, его влажные от дождя волосы касались ее плеча, что ощущалось трогательно и сладко, но для нее действо было больше похоже на священное посвящение, чем на что-то приятное. А вот в другие разы…

Гермиона предполагала, что после всех ночных трудов, Драко, должно быть, изнемогал от усталости и поэтому так тяжело просыпался.

Она потерлась щекой о его спину, крепче обняла за талию и скользнула ногой по его ноге. Малфой был так страстен и так чутко реагировал на нее, что Грейнджер не могла понять, как вообще он надеялся реализовать свою идею о половинчатом браке, если сдался всего через несколько часов после свадебной церемонии.

«Он не смог продержаться и дня». — Она захихикала ему в спину, и Драко, издав еще один громкий сонный вздох, прижался к ней поближе.

Его затылок был покрыт предельно короткими, слабо завитыми волосками, и с каждым мгновением, по мере того как за окном светлело, становилась все более заметной маленькая, плоская, светло-коричневая родинка чуть ниже линии роста волос. Гермиона провела по ней пальцем, и он вздрогнул. Возможно, ее прикосновение было скорее пугающим, чем по-настоящему приятным, из-за того, что они находились в продуваемой ветром комнате, но у нее был способ выяснить это.

— Акцио волшебная палочка, — прошептала Грейнджер, и с туалетного столика к ней со свистом устремилась палочка Беллатрисы Лестрейндж — уверенно и быстро.

Отодвинувшись от Малфоя, она направила палочку на свою пустую подушку и прошептала согревающее заклинание. Вместо того, чтобы вспыхнуть, как опасалась Грейнджер, подушка осталась лежать как ни в чем не бывало, но стала теплее на ощупь, — она проверила это, потрогав ее.

— Ну, наконец-то! — Гермиона откинулась на постель, сделала глубокий вдох и крепче сжала палочку.

Во сне Драко повернулся, положив руку ей на живот, и прижался губами к ее плечу. Он был заспанным, но довольным, как кот; его светлые волосы были в полном беспорядке.

— Весь мой? — прошептала она, целуя его в лоб на счастье.

Грейнджер произнесла согревающее заклинание во второй раз, и волшебная палочка не произвела никаких искр, создав только легкое дуновение теплого воздуха.

— Драко, мы сделали это! — Ее рука нежно коснулась его лица.

Все еще с закрытыми глазами, он медленно, сонно улыбнулся, уткнувшись губами в ее ладонь.

— Да, и не один раз.

— О! Я не это имела в виду, — засмеялась Гермиона, снова толкая его. — Волшебная палочка — смотри! Я использовала ее, чтобы согреть нас…

Малфой открыл глаза и посмотрел, но не на палочку. Слегка приподняв голову, он рассматривал Грейнджер рядом с собой в тусклом свете рассвета.

— …Это та самая палочка Триады, которая поможет мне защитить Гарри, чтобы он смог закончить войну и обезопасить тебя! Мы были правы насчет гобелена, и теперь палочка работает именно так, как мы и надеялись!

— Превосходно, дорогая. Действительно превосходно, — пробормотал Драко, довольный, но еще сонный и безнадежно отвлеченный от того, что она ему рассказывала. Он переместился так, чтобы оказаться лежащим на ней.

— Эй, откуда ирония? — игриво возмутилась Гермиона, и у нее перехватило дыхание, когда Малфой начал целовать ее шею. — Именно эта палочка и привела нас сюда, помнишь?

Он рассмеялся, и его голос отдался вибрацией в ее кожу.

— Нет, я помню все совсем не так, — возразил Драко; его пальцы выхватили палочку из руки Грейнджер и засунули ее под подушку. — Это не палочка, а ты привела нас сюда, чтобы иметь возможность поступать со мной по-своему. Что ж, ты преуспела, но теперь тебе придется жить с последствиями.

Гермиона снова рассмеялась и толкнула его в грудь. Он легко скатился с нее и упал на спину, а она последовала за ним.

— И какие же будут последствия? — спросила Грейнджер, сама теперь похожая на кошку, стоя на четвереньках и нависая над ним.

Широко раскрыв глаза, Малфой посмотрел на нее и попытался пожать плечами, как будто его не ошеломила та легкость, с которой она пошла на контакт: они оба были голыми и то, как Гермиона сидела на нем, вызывало в его теле совершенно определенную реакцию.

Он прочистил горло.

— Ну, для начала, вот так проводить время вместе каждое утро, до конца наших дней.

Ее дразнящая поза смягчились.

«…до конца наших дней…»

План проникновения в Гринготтс вместе с Гарри, Роном и гоблином был почти завершен, и, учитывая риск, с которым это было сопряжено, остаток ее жизни мог продлиться всего неделю.

Грейнджер замолчала, наблюдая, как Драко разглядывает ее в золотистом свете раннего утра, проникающем сквозь рваные пологи кровати. Утро было тихим, если не считать сквозняка из окна и почти не слышного звука учащенного дыхания Малфоя, предвкушающего, как он снова окажется в ней. Момент для признания был идеальным. Она закрыла глаза, словно передернула затвор фотоаппарата, желая навсегда запомнить, как он смотрел на нее прямо сейчас.

— Я люблю тебя, Драко Малфой. И скажи мне, что ты это знаешь.

— Я знаю, — сказал он, положив руку ей на щеку, проведя ладонью по ее лицу, чтобы заправить прядь волос за ухо. — Но я бы хотел, чтобы ты заверила меня в этом хотя бы еще раз, прежде чем мы покинем этот дом…

Гермиона снова заулыбалась, наклоняясь к нему.

— О, определенно…

* * _ ? ? ? _ * *

В животе у Драко заурчало, пока они одевались.

— Нужно отвезти тебя обратно к Андромеде, пока ты не зачах, — сказала Грейнджер, потянувшись за своей сумкой. — Хотя, может, у меня где-нибудь завалялись крекеры…

Малфой вздохнул и обнял ее сзади, пока она продолжала возиться с содержимым своей бездонной сумки.

— Я в порядке, мне и раньше случалось пропускать приемы пищи. — Он зарылся лицом в ее волосы. — А зачем мне идти к Андромеде, если ты не хочешь пойти туда со мной? —Драко легко раскачивал их обоих.

Гермиона фыркнула.

— Может, ты предпочитаешь пойти со мной в Ракушку и устроить завтрак новобрачных за одним столом с моим бывшим и его семьей?

— Ладно, ладно! — заулыбался он. — Лучше пойдем оба к Андромеде.

Она изо всех сил старалась быть благоразумной, но, по правде говоря, это было слишком приятно — позволять ему вот так обнимать ее и лелеять. Грейнджер подняла глаза к потолку, словно молясь о том, чтобы у нее хватило сил удержаться и не забраться обратно вместе с ним в пыльную и жесткую постель.

— Я приду к ней, но не раньше вечера. Ты же понимаешь, что мне нужно поговорить с мальчиками. И чем скорее я закончу свои дела в коттедже, тем скорее мы снова сможем быть вместе. К тому же, Драко, и у тебя сегодня есть дела, которыми нужно заняться.

Он испустил долгий, полный боли вздох: ему, и правда, нужно было пойти к Снейпу и узнать, что случилось с родителями, после того, как он не ответил на зов Темного лорда. Малфой знал, что они живы. Если бы это было не так, было бы объявлено о передаче поместья, что, безусловно, повлияло бы на него. Но ничего не происходило. Это было облегчением, но просто продолжать игнорировать ситуацию было нельзя.

Драко взял Гермиону за руку и повел ее к выходу. У подножья лестницы он воспользовался волшебной палочкой Андромеды, чтобы спрятать лицо Грейнджер на гобелене.

— Мое изображение не выжжено, как у Сириуса, — сказала она, бросив виноватый взгляд на черное пятно рядом с его именем, а потом туда, где было ее собственное лицо, — но если кто-нибудь взглянет, то все равно не узнает твой маленький грязный секрет.

Он поджал губы.

— Не смей так говорить о себе.

— Почему бы и нет? Я, как ты любил повторять, грязнокровка и не стыжусь этого, — заявила Гермиона, высоко подняв подбородок.

Малфой съежился.

— Конечно, тебе нечего стыдиться. А вот мне есть: когда ты произносишь это слово, я вспоминаю, как говорил его — тебе и другим. Так что, пожалуйста… — попросил он, прижимаясь лбом к ее лбу.

Она кивнула.

— Хорошо.

Драко кивнул в ответ.

— А что ты думаешь о том, чтобы спрятать и мое лицо на гобелене? Чем больше я на него смотрю, тем нелепее оно мне кажется.

— Мой тщеславный дорогой муж, — Грейнджер тихонько рассмеялась, взяла его голову в свои ладони и поправила непослушную прядь волос, которая торчала у него над ухом, — ты прекрасно знаешь, что твое лицо должно оставаться вместе с остальными. Его исчезновение породит слишком много вопросов.

— Эх, но нам нужно уходить, — сказал он, с беспокойством поглядывая на пыльные солнечные зайчики, висящие в воздухе вокруг них и становящиеся все ярче. — Здесь небезопасно.

— Даже с моей новой палочкой?

Малфой усмехнулся.

— Может быть, теперь особенно — у меня такое чувство, что она не перестает взывать к своему последнему владельцу.

Она покачала головой.

— Верность волшебной палочки работает по-другому. Мы поговорили об этом с Олливандером и…

— И он сказал тебе быть осторожной, — закончил за нее Драко. — Олливандер уточнил, что это очень опасная палочка, и мы не уверены в том, что конкретно это означает. Так что давай отведем тебя в безопасное место.

* * _ ? ? ? _ * *

Гарри стоял у кухонного окна и допивал утренний чай, когда мистер и миссис Драко Малфой аппарировали недалеко от крыльца Ракушки. Он невольно застонал, став свидетелем того, как Гермиона, все еще одетая в красное платье, в котором была на свадьбе Билла и Флер, горячо поцеловала Малфоя.

Поттер отвернулся, глянув на завтракающих за столом друзей.

— Они вернулись, — сообщил он.

Рон поник, его глаза забегали по тарелке, как будто ища, куда бы выплюнуть недожеванную еду, которую Уизли вдруг не смог проглотить. Луна взяла его за руку, поднимая на ноги.

— Пойдем со мной, Рон! Быстрее! — затараторила она. — Я заметила несколько гелиопатов, застрявших под крыльцом. Нужно, чтобы кто-нибудь помог мне их вытащить! Поторопись, пока они не прозевали утреннее солнце!

Пока они уходили, Билл подошел к месту у окна, которое до этого занимал Гарри.

— Там только Гермиона, Малфой, похоже, снова аппарировал и, вероятно, отправился к Тонкс.

— Ну, и правильно, — сказал Дин. — Я пошел за дровами. Гарри, поможешь мне?

Флер встала из-за стола, усмехаясь.

— Почему вы все ведете себя так, словно Гермиона побывала на собственных похоронах? Она не умерла! Наоборот, она теперь замужняя женщина, и к тому же счастливая. Это мило, не правда ли, Билл?

Это был не вопрос.

— Ну, ты же знаешь, я люблю хорошие браки, — признался Билл, обнимая ее за плечи, когда она присоединилась к нему у окна.

Поттер вздохнул и воспользовался предлогом, который оставил ему Дин, чтобы уйти до того, как Гермиона войдет в дом. Он вырвался, протопав мимо Рона и Луны, присевших на корточки и пытающихся разглядеть под ступеньками ее воображаемых существ.

Гарри по пути пнул ногой песчаную насыпь.

«Неужели я сделал неправильный выбор?» — вертелось у него в голове.

Через несколько дней Гермиона собиралась вместе с ним проникнуть в Гринготтс, и это означало, что она вполне могла прямо сейчас проживать последнюю неделю своей жизни, — безумно счастливую неделю и, да, он мог это признать, наполненную сексом с парнем, которого она, похоже, любила. Это мог бы быть выбор, который бы сделал и он. Почему же он снова не взял Джинни с собой? Что за дурацкая логика заставила его отказаться от нее? Конечно, она была несовершеннолетней в то время, когда они отправились на охоту за крестражами, но ее день рождения прошел уже пару недель назад. Почему бы ему было не пойти и не сказать ей, как отчаянно он в нее влюблен, и не забрать ее в коттедж, чтобы провести с ней хоть немного времени? Гарри не собирался соблазнять ее или делать что-то, чего она не захотела бы, но если бы он только мог услышать ее голос…

«Хотя какая разница, что нужно МНЕ? Ей лучше держаться от меня подальше, потому что через несколько дней я вполне могу быть убит в Гринготтсе вместе с ее братом и Гермионой».

— Эй, Гарри!

Он обернулся.

Рон стоял прямо за ним, на его голове была желто-зеленая корона из лютиков.

— Не пялься, — буркнул Уизли с серьезным видом.

— Тебе идет. — Гарри не смог сдержать улыбку.

— Это для того, чтобы выманить гелиопатов на открытое место. Они думают, что цветы — это крошечные солнца, так что заткнись! Луна приготовила такой же и для тебя.

Поттер стоял неподвижно и позволил Рону закрепить на своих спутанных темных волосах венок: Уизли аккуратно загибал зеленые завитки так, чтобы все ярко-желтые головки лютиков были обращены наружу, привлекая воображаемых существ.

— Ты ведь знаешь, что гелиопатов не существует, верно? — спросил Гарри, когда их лица оказались гораздо ближе, чем обычно.

— Да, это чушь собачья, — согласился Рон, продолжая поправлять его новообретенную корону, — но Луне это важно.

Гарри убрал руку Рона со своих волос.

Почувствовав на своих плечах всю тяжесть возложенной ответственности, Поттер произнес:

— На этот раз не сдерживайся. Не из-за меня.

— О чем ты?

— С Луной.

Уизли застыл, как будто его заколдовали, но его уши покраснели.

— Что ты имеешь в виду, говоря «с Луной»?

— Если она тебе нравится, не беспокойся обо мне. Я знаю, что это из-за меня у вас с Гермионой не было возможности и…

— Не начинай про это, Гарри. Только не сегодня! — оборвал его Рон. Его венок вдруг накренился на бок и чуть не соскользнул с головы. Он успел поймать его, но теперь тот «сидел» косо.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, Рон, я надеюсь, что ты поступишь так, как захочешь. Я буду чувствовать себя лучше, если ты будешь счастлив, друг.

* * _ ? ? ? _ * *

В коттедже Флер встретила Гермиону у кухонной двери и, схватив ее за руку, затащила внутрь.

— О, и как все прошло?!

— Ну, палочка работает, — сказала Грейнджер, склонив голову и покраснев.

— Значит «все было»?! И без дурацких обещаний про «половину брака»?

— Да… Все, — подтвердила она, вздыхая и опускаясь на стул.

Флер лучезарно улыбнулась ей.

— Когда я увидела, что ночной рубашки нет в ящике, то сразу поняла, что у него нет шансов!

Румянец Гермионы стал еще гуще, и она закрыла лицо обеими руками, тихо нервно посмеиваясь.

Флер сжала ее в объятиях.

— Очень хорошо! Поздравляю, теперь ты «женщина». — Флер отпустила ее и, шагнув к холодильнику, распахнула его. — Теперь тебе нужно выпить наше специальное зелье для новобрачных. Сердце сильнее тела, а тебе нужно что-нибудь, чтобы сохранить здоровье.

Флер достала высокий стакан темно-красной жидкости.

— Выпей это. А потом еще один за ужином.

Билл вошел на кухню, когда Гермиона сделала свой первый глоток.

— Ого, клюквенный тоник Флер? Поздравляю, Гермиона, похоже, брачная ночь прошла успешно.

Грейнджер больше не хотела смущаться: в конце концов у нее теперь было законное право заниматься с Драко сексом и не краснеть каждый раз, когда кто-нибудь мог упомянуть об этом.

Она покачала головой.

— Да, все отлично, спасибо. И мне не терпится показать Гарри и Рону, как хорошо теперь работает волшебная палочка!

— Но не раньше, чем ты съешь пару тостов и примешь ванну, — заявила Флер.

— Что касается тостов, — сказал Билл, поднимая свой ломтик с джемом и всем прочим, — за новую мадам Малфой!

— Вот, вот, — поддержала его Флер, и они постучали своими ломтиками о ломтик Гермионы, когда она поднесла его ко рту.

* * _ ? ? ? _ * *

Снейп, кипя от злости, стоял у окна директорской башни. Весеннее утро было прохладным и ясным, местность внизу казалась просто идиллической, и не было заметно никаких признаков суматохи. На данный момент все находилось в неустойчивом равновесии.

Темный лорд считал, что Драко Малфой мертв.

Новость уже начала просачиваться наружу, и Северус понимал, что скоро ему придется что-то сказать одноклассникам Драко, — хотя они уже привыкли к объявлениям о безвременных смертях.

Люциус был не в себя, а Нарцисса отдалилась от всех, прервав все контакты. Возможно, это было из-за горя, но Снейп слишком давно знал Нарциссу, и она, определенно, что-то скрывала.

Возможно, он был единственным, кто чувствовал это.

Директор задумывался, неужели женщина действительно отдала Драко свою волшебную палочку Сестринской триады только для того, чтобы он умер через несколько дней? И если он был мертв, то почему Нарцисса не потребовала жизни самого Снейпа в качестве компенсации за нарушенный обет защищать ее сына? Она не упомянала об этом, будто надеялась, что никто не вспомнит, что такой договор вообще когда-либо заключался.

Конечно, если Драко действительно был мертв.

Снейп мог предполагать, что волшебные палочки Сестринской триады Блэков были сильнее, чем знал кто-либо за пределами семьи, и, если Драко удалось собрать их, то он мог использовать их силу, чтобы отразить призыв Темного Лорда. У юноши так или иначе был доступ ко всем трем палочкам, и, возможно, он узнал, как найти нового хозяина для палочки Беллатрисы…

Но пока Драко не раскрыл себя, узнать это было невозможно.

Если же Драко был жив, то он поступал мудро, спрятавшись. Темный лорд заполучил Бузинную палочку и считал себя ее законным владельцем после того, как Северус привел его к месту ее захоронения, — к могиле Дамблдора. Но сам Снейп знал, что он не имеет законного права передавать палочку, потому что никогда не владел ею, — именно Драко обезоружил Дамблдора. Если Темный лорд когда-нибудь будет недоволен верностью палочки и почувствует, что должен убить последнего владельца, то по ошибке придет за Снейпом, а не за Драко. Но Северус был готов.

Недооценка подрастающего поколения — Драко, Поттера и остальных — была слабостью Темного лорда.

Так же, как и его неспособность осознать, на что способны родители этого поколения, чтобы защитить своих детей.

В свое время Лорд недооценил Лили Поттер и теперь, возможно, попадал в подобную же ловушку с Нарциссой Малфой — именно ради нее Снейп защищал Драко. Поддерживая обман о праве владения Бузинной палочкой, Снейп рассуждал, что, возможно, в конечном итоге именно так он сдержит свой нерушимый обет, данный ей.

Одно оставалось точным: независимо от того, выживет Драко Малфой или умрет, сам Снейп скоро будет потерян. Он знал это, и до этого хотел бы увести Темного лорда подальше от Поттера и немного приблизить его к аду, куда отправится и сам!

Директор резко втянул в себя воздух, отвернулся от окна и пошел прочь, вниз по винтовой лестнице, чтобы позавтракать и отвлечься.

* * _ ? ? ? _ * *

Снейп был неправ. Он был не единственным человеком, который подметил странное в горе Нарциссы Малфой по своему сыну.

Беллатриса тоже это почувствовала.

И в последнее время она чувствовала также странное притяжение, посещавшее ее по ночам. Белла боролась с этим, но сегодня рано утром Лестрейндж аппарировала на площадь Гриммо. Она не знала, что конкретно искала там, но, полагала, что поймет, как только отыщет.

Родольфус появился мгновением позже, хмуро глядя на семейный гобелен. Никто и никогда не спрашивал его, хочет ли он, чтобы на нем было изображено его лицо. Он пнул нижний край гобелена, и облачко пыли поднялось от старой тряпки. Беллатриса взвизгнула, как будто ее муж пнул любимого питомца.

— Держись подальше! — прорычала она. — Поднимись наверх и посмотри, не шныряет ли кто поблизости!

Рудольфус пошел по лестнице, а Белла наклонилась, чтобы посмотреть, не оставил ли он грязных следов на гобелене. И тут она увидела ЭТО.

Портрет Андромеды был восстановлен.

И что еще хуже, рядом с ней был этот грязнокровка Тонкс и их соплячка, девчонка-аврор, которая вышла замуж за… Нет, это было невозможно! На семейном гобелене Блэков, было покрытое шрамами лицо оборотня, за которого вышла замуж Нимфадора Тонкс! И теперь у них был собственный отпрыск! Мальчика они назвали Эдвардом в честь маггловской ветви семьи.

Прижав руку к сердцу, Беллатриса пошатнулась, присев на корточки у гобелена. Чтобы не упасть, она подняла руку, и гобелен оказался зажат между ее пальцами и стеной. Когда бешеное сердцебиение немного успокоилось, ее пальцы непроизвольно погладили ткань. Та была необычной по текстуре. Рядом с лицом бедного вероятно уже покойного Драко, ткань казалась пустой, но под пальцами она была гладкой, словно там присутствовала новая вышивка.

Там было что-то вышито, но умело скрыто от глаз.

Когда бесполезная палочка грязнокровки, которой Лестрейндж теперь пользовалась, не сумела снять заклятие сокрытия, кровь Беллатрисы застыла в жилах.

— Волшебная палочка Триады… — сказала она. — Нет, этого не может быть…

Рудольфус неуклюже спускался по лестнице.

— Наверху никого нет, — сообщил он, — зато я здорово ободрал голень: в комнате есть целая кровать, спрятанная посередине, о которую я запнулся…

Белла смачно выругалась.

— Здесь использовали палочку Андромеды!

И собственная палочка Беллатрисы оказалась в руках ее врагов!

Теперь она была почти уверена, что Нарцисса отдала Драко свою палочку.

«Но неужели кому-то удалось собрать их все три вместе?»

Лестрейндж вскочила на ноги.

— Нет! — завопила она.

Ведьма была уверена, что палочки Триады не могли бы победить Темного Лорда, но могли бросить ему вызов, чтобы выиграть время и дать защиту для того, кто МОГ БЫ победить ее господина.

Беллатриса готова была сделать все, чтобы остановить эту несправедливость.

.