Шепот Пламени (гет)

Ветер крепчал, нагоняя тучи на бледно-голубое небо, волны накатывались на берег, разбиваясь о валуны и скалы, слизывали песок в море, принося взамен ракушки, а иногда даже водоросли и несчастных рыбин, которым не повезло оказаться так близко к суше. Солнце трусливо попряталось за облаками и теперь тускло высвечивало сквозь их полупрозрачную толщину, прямыми лучами-столбами падая на поверхность земли и моря, едва охватывая стены Черного Замка, что стал еще мрачнее и неприветливее в последнее время.

Зябко укутавшись в плед, она потерла мокрые ноги, облаченные в мягкие башмаки, которые уже успели насквозь промокнуть из-за волн, что бесновались рядом и рассеянно уставилась на линию горизонта, которая уже не искрилась голубизной и чистотой как раньше, а потемнела и укрылась непроглядной пеленой штормов и бурь, по-прежнему обходящих остров стороной.

Близилась осень. Потому погода так поменялась.

Отныне здесь были частые дожди, иногда сопровождаемые громом и молниями, а порой выли холодные, даже ледяные ветра, завывающие так, будто пришли из самого сердца зимы, в спешке переступив через осень, и почти всегда небо было белым из-за сплошной проседи облаков, неуловимо надвигающихся на юг, предупреждая о скорой смене времен года.

Впрочем, здесь никогда не наступит обычная осень, зима или весна, а всегда будет стоять лето, приправленное оттенками остальных своих спутников и спутниц, когда подходит их пора. Магия драконов защищала этот остров даже от сил Матушки-Природы, устанавливая здесь свои законы и порядки, однако, они не были так же сильны, как и их Великие Предки, утратив древнюю магию через века и потому, дуновение приближающейся осени, все же, чувствовалось очень остро.

Достаточно посмотреть на небо, чтобы это понять.

Но нужно отдать Азеру должное — он очень постарался, укрепляя этот замок, не жалея ни сил ни времени, чтобы он был уж если не совершенен, то хотя бы близок к этому.

Обернувшись на Черный Замок, чьи глазницы были задумчиво устремлены куда-то в неведомую даль, она подумала о своем муже с легким беспокойством, придавленное другим, более болезненным и глубоким чувством.

Он часто куда-то улетал и не говорил ей куда и зачем. Особенно в последние дни.

И ей не хотелось в этом признаваться, но… Она думала, что у них больше нет секретов.

Но как оказалось, все же есть. Иначе куда он все время отлучается самого утра и возвращается только вечером?

Тягостно выдохнув, она развернулась и побрела по скалам, внимательно глядя себе под ноги, не без причин опасаясь упасть, — в лучшем случае в воду, — и что-нибудь себе сломать, а это было вполне возможно, поскольку море стало столь же коварным не только к суше, но и ко всему живому, что обитало на нем.

И иногда ей казалось, что оно только и ждало момента, когда наконец-то сможет утянуть ее на дно. Хотя зачем ему это — непонятно.

Скалы были скользкими от грозных волн, которые атаковали берег практически постоянно и теперь обувь была не такой уж и хорошей защитой от соленой воды. Все же, босиком ей было привычнее, но Азер не хотел, что бы она поранилась или заболела, и ее слова о том, что ей вполне комфортно и так, его не переубеждали.

Впрочем, если дальше будет держаться такая же погода, то без обуви тут никак не обойтись, как бы ей не хотелось обратного.

Взобравшись на самый большой валун, она остановилась и снова поглядела на пенившуюся внизу воду, тянувшую к ней свои многочисленные руки с крючковатыми пальцами, похожими на тени и ее опять посетило ощущение, что они хотят забрать ее с собой в глубины моря. Она прямо почувствовала это — их намерение, когда холодные капельки воды оросили и без того мокрый и потяжелевший подол ее темно-синего платья…

Резко дернувшись в сторону, будто от удара, она поспешила уйти отсюда, перепрыгивая с камня на камень и больше не оборачиваясь.

Никогда раньше она бы и не подумала, что будет так бояться моря…

Неожиданно ее стопа соскользнула и она упала, несильно ударившись коленом о край скалы, подвернувшейся так «удачно» прямо ей под ноги. Вытянув пострадавшую конечность, она зашипела от острой боли и часто-часто заморгала от выступивших на глазах слез, затем задрала платье, уже успевшее испачкаться кровью и взглянула на коленную чашечку, на которой образовалась небольшая выемка, к счастью неглубокая и оцарапанная лишь слегка и то, кровоточила из пореза повыше, уже над коленкой.

Снова вздохнув, она поправила платье и устроившись поудобнее, подтянув здоровую ногу к груди, обняв ее руками, осталась сидеть на сыром камне, устало глядя на море, не думая ни о чем.

Но на самом деле, это была не совсем правда.

Мыслей было много и очень, просто она не хотела поддаваться им, позволять управлять собой… ворошить прошлое…

Тем более после всего случившегося чуть больше месяца назад.

Слишком многое произошло тогда… Внезапно нагрянувший отец, который, как выяснилось позже, никогда ей таковым и не был… Его жестокость, безумие и даже одержимость из-за которых он и отправился вслед за ней, едва окончился Обряд… Та безжалостная и ужасающая правда о драконах, которую он обрушил на нее, пытаясь сломать и подавить, при этом избивая ее, насмехаясь над ней и будто, в тоже время, сожалея обо всем этом…

А потом отчаянное бегство и еще более отчаянный поступок — собственноручно проведенный Обряд, чтобы призвать дракона… Битва на реке, в которой они оба чуть не погибли, она — от бессилия, он — от потери крови… И после же битва на поляне, в которую так же внезапно вмешался ее дедушка, наконец-то прекративший этот невозможный кошмар…

И под конец, слезы и страдания Элбана, до человеческой стороны которого смог достучатся его отец… Последовавшая правда о ее матери и…

…о ней самой…

Поднеся руку к лицу и перевернув ее ладонью вверх, она посмотрела на свои тонкие, длинные пальцы. Они мелко дрожали.

Она никогда бы не подумала, что и сама является отчасти драконом… даже полукровкой, пришедшей в этот мир из чрева матери, а не взятой на руки Отцом из пепла.

Полукровкой, что возможно, однажды, сможет обратится в полноценного дракона.

Тут она снова посмотрела на море и вспомнила многие странности, что происходили с ней в течение всей ее недолгой жизни. Особенно то, что произошло тогда на реке, тот внезапный прилив сил и тот зов, который она слышит каждый раз, когда оказывается рядом с водой, просящей ее подойти, прыгнуть и распахнуть свои крылья… Отныне она знала, кто она такая и почему все оборачивалось именно так…

Она — полукровка. Человек и дракон, и этого ничто уже не изменит. Ей остается только принять это и смириться, что ей практически удалось…

Если бы не произнесенные вслух слова о Ритуале.

Теперь-то она знала, как на самом деле у драконов рождаются дети и понимала, почему Азер об этом умолчал и не спешил рассказывать ей… Узнай она обо всем сразу, наверняка сбежала бы в лес или еще куда-нибудь… А впрочем, может и не сбежала бы…

Сейчас она уже не могла с уверенностью ответить на этот вопрос…

Однако несомненно была рада, что эта чудовищная участь обошла ее стороной и ей не пришлось сгорать заживо под когтями дракона, хотя она и настраивалась на скорую смерть еще с первых же минут проведенного над ней Обряда…

Но именно эта темная сторона всех драконов и пугала ее, вынуждала сторонится моря, в котором и была заключена ее истинная сущность — сущность Морского дракона. Она боялась… Очень боялась, что даже если когда-нибудь и пробудит в себе того, кто все еще спит в ней, глубоко внутри, то может запросто ступить на ту же тропу, что и все остальные драконы… Она не хотела, чтобы собственное же животное «я» подавило ее, — человека, — подчинило Ритуалу, превратив в монстра…

Как превратил ее собственного, пусть и не по крови, отца, хотя тот даже еще и не был драконом по-настоящему…

То, каким он был тогда, как вел себя, что говорил… В каждом его взгляде, в каждом жесте и в каждом слове проскальзывал он — монстр, что рвался наружу…

И то, каким был в нем человек — сломленный, раздавленный, почти уничтоженный… Держащийся только благодаря своей любви, но даже она была извращена до такой степени, что обратно уже нельзя было свернуть…

Дракон внутри довел его, свел с ума… Сделал все, чтобы убить то человеческое, что еще оставалось… Извратить, погубить, заставить сдаться… и окончательно поглотить…

И вероятно, она была последним, что помогало человеку держаться, не сдаваться, бороться с монстром внутри себя… Но в тоже время, дракон, которому он так противился, пытался убить ее, сыграв на отчаянии Элбана, воспользовавшись его обидами, гневом и болью… Его страданиями, навечно поселившимися после смерти ее матери, Лотты, извратив и их…

Это все рассказал ей Азер, когда следующим вечером, после того как более менее пришли в себя, они сидели в беседке на свежем воздухе и просто отдыхали… от всего… И он же успокоил ее, стоило ей признаться в своих страхах об истинной сущности спящей глубоко в своей душе, и убедил, что бояться ей нечего, что она не станет чудовищем, с которым ей пришлось жить вместе столько лет, даже не подозревая о настоящей причине его сумасшествия…

И заверил, что ей тем более не следует бояться Ритуала…

Ведь она женщина, а Песня привязана только к мужчинам.

Его слова звучали искренне и она поверила ему, отбросив все сомнения и страхи… Однако кое-что ей все-таки не давало покоя…

Почему Элбан так сильно изменился в лучшую сторону после ее рождения, если уже тогда он был монстром?

Азер не дал ей точного ответа на этот вопрос, только предположил, что горе, утрата и действительно сильные чувства выстроили такую мощную стену, через которую дракон попросту не смог пробиться и остался только человек, перенесший всю свою необъятную любовь на единственное самое дорогое после смерти жены — на свою дочь…

Но смог пробиться, когда и в самой Амэе пробудилась драконья кровь… Только уже чужая, не его.

Что и свело его окончательно с ума, разрушив эту стену и бросив Элбана в самый глубокий омут, из которого того смог бы вытащить только его отец…

Единственный, кто еще мог хоть как-то на него повлиять.

В тот же миг, едва услышав о дедушке, она расплакалась, не выдержав воспоминаний о их первой и последней встрече спустя три недели, после проведенного Обряда, разлучившего их и сделанного ею выбора.

В то, что она последняя, Амэя не сомневалась, хоть и не хотела этого признавать всем своим сердцем… Однако пришлось.

Они больше не встретятся. Никогда.

Может, оно и к лучшему.

Теперь дедушка всегда будет рядом со своим сыном, помогая ему преодолеть в себе зло и ей лучше не появляться в их жизни, чтобы не сделать только хуже… Не напоминать и просто исчезнуть.

Он прав: теперь у нее своя дорога, не связанная с ними.

Тем более, что она все равно им не родная.

Ей остается только пожелать им счастья и смело смотреть в будущее, надеясь, что все у них будет хорошо… Что ее приемный отец, все же, сможет остаться человеком…

Дедушка же смог…

Это понимание вселило в нее надежду… Ведь раз смог дедушка, сможет и она, верно? Даже Азер смог, а он — истинный…

Тогда же она поняла, что все-таки не ошиблась, считая Азера одиночкой — он действительно другой, не такой как другие его сородичи… Пошедший против правил, изменивший сам себе, своей истинной сути, жаждущий повидать мир и изменить свой… В чем его, — что действительно странно и невероятно, — поддержал сам дракон, который, по природе своей, должен был поступить иначе и подавлять в себе человека, вместо того, чтобы благоволить ему и на равных делить с ним одно тело… Он и вправду необычный человек… Они оба необычные… Очень необычные…

Ее губы тронула мягкая, влюбленная улыбка.

Обняв колени руками, обопершись подбородком о предплечья, она с радостью предалась другим воспоминаниям, более теплым и приятным, от которых у нее порхали бабочки в животе…

После всего произошедшего в лесу и окончательно разорвавшего ее с прошлым, их отношения стали только крепче, связанные неразрывными путами любви и исчезнувшими прочь недомолвками и тайнами, приоткрывшими для нее все свои двери, что только усилило уже существующее между ними доверие…

И хотя первое время ей было непросто осознать все произошедшее и свыкнуться с правдой, к которой она была попросту не готова, Азер не позволил ей провалится в эту пучину мрака и застрять в собственных страхах, непонимании и чувстве вины… Он не позволил ей справляться со всем одной, помогал разобраться в себе и расставить все точки над «и», отвечая на все ее вопросы, какими бы пугающими и сложными они не были и пояснял все моменты, что были ей непонятны, даже если говорить о них не хотелось от слова «совсем»…

Он больше ничего от нее не скрывал и рассказывал все, как есть…

В ответ же она старалась как можно быстрее справиться со всем, что на нее свалилось как-то сразу и одновременно, искренне прилагая к этому все усилия…

И, конечно же, этого было недостаточно, ведь он-то сделал для нее гораздо больше, ничего не прося взамен и даже не требуя элементарных вещей, хоть она и была его женой по праву Драконьих и Человеческих законов… Поэтому, осознавая эту разницу и чувствуя себя обязанной ему за все, она пыталась проявить свою любовь и благодарность так, как только могла и умела…

Во-первых, она начала с самого простого. Раз уж она была его женой, то и проводить ночи они должны были в общей постели, поэтому, выказав ему свою готовность отныне делать все по правилам, она предложила ему жить вместе, в одной комнате. Он явно не ожидал от нее такого, потому что стоило ему услышать эти слова, как он несказанно удивился и какое-то время молчал, задумчиво глядя ей в лицо. Но тем не менее, спорить не стал и согласился, чем снял с ее плеч большой камень, а то она уже начала думать, что перегнула палку или сделала что-то не то…

Во-вторых, это очень облегчило ей жизнь, потому что теперь было удобно обрабатывать его раны, раз уж он всегда был рядом, прямо под рукой, а не бежать искать непутевого муженька по всему замку с утра пораньше или кричать на него с просьбой спустится, пока он в облике дракона нежился над ее спальней, не обращая никакого внимания на ее крики, а если и обращал, то мог совершенно спокойно показать ей язык и отвернутся, помахав кончиком хвоста на прощание, чем вводил ее в полнейший ступор, плавно переходящий в еще больший гнев…

Однако несмотря на свои заскоки, он не мучил ее слишком долго и покорно возвращаясь, куда бы не уходил, позволял ухаживать за собой столько, сколько ей захочется, при этом явно испытывая, не сводя с ее лица горящих янтарем глаз, от которых у нее начинали предательски дрожать коленки, а затем и руки… И порой, лечебные процедуры по утрам как-то незаметно переходили в нечто совершенно иное и более тесное, после чего ей приходилось налаживать повязки заново, тихо ворча себе под нос…

Тут-то и началось творится нечто невообразимое — его раны заживали просто на глазах и не прошло и трех недель, как они закрылись полностью, превратившись в устрашающего вида шрамы, оставшихся вечным напоминанием о той жуткой ночи, которую им каким-то чудом удалось пережить…

На ее вопрос об этом невероятном заживлении он ответил, что драконы более выносливы и если бы их было так просто убить каким-то трех-зубчатым копьем, даже попав в грудь, туда, где бьется уязвимое сердце, то их бы уже давным-давно не осталось на всем белом свете и драконий род прервался бы еще лет сто назад… Тут же он добавил, что все же, такое копье хоть и очень тяжелое для метания из-за чего и не смогло его серьезно ранить, не задев никаких внутренних органов, но свое дело исполнит как надо — попав в дракона, оно тянет к земле, где его легко добить, сначала изрешетив крылья, чтобы не смог улететь, а после уже и добить, либо таки добравшись до сердца, либо отрубить голову, что более важно, потому что огонь, выдыхаемый крылатыми ящерами никуда не девается, как бы он не был ранен и изнурен, и большая часть незадачливых драконоборцев не знающих об этом успевают сгореть, прежде чем добьются своего…

Ненадолго очнувшись от воспоминаний, она дотронулась до своего плеча, на котором красовалось такое же вечно напоминание о жестокости ее отца… То есть, того, кто когда-то им был…

Если бы и ее раны заживали так же быстро…

И говоря о ранах, она имела ввиду совсем не тело…

Чуть подавшись вперед, она вытянула ноги, поморщившись от боли, что не торопилась проходить и обоперлась ладонями о камни, любуясь робко выглянувшим из-за туч солнцем, освещая землю не в полную силу. Но даже так стало значительно светлее и теплее…

Интересно, где он сейчас? Куда улетел? Что делает там, где-то далеко, в местах, о которых ей ничего не рассказывает?

Она ведь и в самом деле считала, что у них больше нет секретов. Так почему же он не спешит ей отвечать?

Почему молчит?

Сегодня он снова улетел. Она проснулась, едва ночь сменилась утром и обнаружила, что другая сторона постели пуста, а его самого нет. Только записка на столе, придавленная склянкой с мазью, будто в насмешку, в которой говорилось, что он вернется поздно и чтобы она не ждала его к обеду…

— Вот же дурак… — пробубнила она, привычно закусывая губу, нахмурив лоб.

И куда это он только постоянно летает? Не поевший, толком не отдохнувший и не убедившийся, что ни один едва закрывшийся рубец не откроется в пути и вновь не начнет кровоточить… А такое уже бывало пару раз, за что она его, конечно же, ругала. Вот только он всерьез ее слова не воспринимал, только загадочно улыбался и говорил, что все будет хорошо…

В такие моменты ей очень хотелось его прибить и наконец узнать, что же он от нее скрывает и почему так упорно делает вид, что ничего не происходит? Неужели это и вправду такой страшный секрет, что знать ей об этом — смерти подобно?

А разве может быть что-то страшнее, всего того, что она пережила и узнала?

Она сильно в этом сомневалась и была уверена, что ее уже вряд ли что-то испугает или удивит.

И тем не менее, ей было тревожно.

Что ж… Остается только надеяться, что ее тревоги напрасны и ничего такого ужасного не случится.

Она очень на это надеется…

* * *

Азер остановился на краю плоской скалы, на которой когда-то располагалась смотровая площадка, сейчас превратившуюся в груду камней и подойдя вплотную к уцелевшим колоннам, гордо смотрящим вверх и глянул вниз, на хрупкую фигурку своей жены, сидящей на камнях, предусмотрительно подстелив шаль и неотрывно смотрела на море, о чем-то глубоко задумавшись.

Присев на корточки и сцепив руки замком, он тоже задумался. Тем более, было о чем.

В последнее время Амэя была… подавленной. Мало ела, мало говорила, мало двигалась… Могла часами стоять и смотреть в одну точку или без остановки бродить по пляжу или городу, словно призрак… А еще плохо спала по ночам. Все время ворочалась и норовила слететь с кровати, если бы он не успевал ее поймать и не без повода опасаясь очередного такого выверта, поплотнее прижимал к себе…

В такие моменты он иногда жалел, что согласился ночевать с ней в одной постели, а не как обычно забираться на уступ над ее спальней и мирно засыпать в своем привычном для сна облике…

Но он не хотел ее обидеть. Видимо, для нее это очень важно, раз она так настаивала на этом… К тому же, его всерьез беспокоило ее нынешнее состояние и ему лучше держаться поблизости, если ей вдруг станет хуже…

Особенно сейчас, когда столько всего о себе узнала и едва не погибла, от отчаяния проведя Обряд без подготовки и нужных знаний… Ей еще повезло, что в ней самой течет драконья кровь, иначе такой рисковый шаг стоил бы ей жизни.

Не зря же, в конце концов, люди выбирают для этого всегда по несколько жрецов или жриц, а не одного…

И он просто невероятно рад, что все тогда обошлось и река придала ей сил, не дав умереть, захлебнувшись в собственной же стихии. Ведь в отличие от нее он видел то свечение и прекрасно знал, что оно значит…

И все же, ее поведение было странным… Она казалась ему измотанной и обеспокоенной чем-то и это сказывалось не только на ее общем состоянии, но и на внешности: лицо осунулось, она похудела, взгляд потух… Да и аппетит у нее был не менее странный: ела то, что несовместимо и выплевывала обратно привычную еду, будто на дух не переносила…

Впрочем, он догадывался в чем причина такого ее состояния и поведения — на ее свалилось слишком много и ей нужно время, чтобы справится с этим, в чем он ей охотно помогает и будет помогать и дальше. Он же все-таки ее муж. Любящий муж, к тому же.

Он коротко, по-доброму усмехнулся. А она еще о нем беспокоится, глупая… Злиться, когда он не хочет принимать лекарства и обрабатывать раны ее умелой рукой, хотя там лечить-то уже нечего, все давным-давно зажило, чем он, к слову, иногда пользуется, переводя ненужное ему лечение в совершенно иное русло… Лучше бы о себе так беспокоилась, в самом-то деле…

Возможно, она ведет так себя еще и потому, что он частенько и «без повода», — особенно в последнее время, — покидает замок, оставляя ее одну, наверняка не понимающую что происходит, не торопясь рассказывать ей правду… Наверное, он даже немного перегнул палку со своими секретами, но здесь далеко не все зависело от него, а все, что он мог сделать, он уже сделал…

И сегодня его поиски наконец-то подошли к концу. Он даже вернулся раньше, чем рассчитывал…

Азер встал и бросил взгляд на далеко-далеко простирающийся лес за холмами и равниной, который старик со своим полусумасшедшим сыном уже давно покинули, неспешно возвращаясь домой, и чуть грустно улыбнулся, чувствуя невыразимую благодарность к этому дракону с душой человека, отрекшегося от первого и истинного себя.

Ему действительно осталось немного, всего десять лет… Если сравнивать годы жизни человека и дракона, то для первого — это целая книга, в течение которой может произойти все, что угодно и в большом количестве, полным событий и впечатлений, но для второго десять лет — всего ишь миг, равноценный одному году человеческой жизни…

Но как бы мало это ни было, Азер не сомневался, что старику хватит этих лет, чтобы уж сколько-нибудь да излечить своего сына или… если все-таки не выйдет… остановить его, пока тот не стал вторым Горсеваном, имея, при этом, все задатки для повторения пути этого чудовища… Хотя, это уже не его забота. По крайней мере, не сейчас…

Азер снова посмотрел вниз, на свою ничего не замечающую вокруг маленькую жену. Ну что ж, он и так тянул слишком долго и теперь, наконец, сможет раскрыть ей свой последний секрет… И очень надеется, что ей он понравится. Не может не понравится…

Спрыгнув на соседнюю скалу, он торопливо спустился вниз, держась за края и перескакивая с камня на камень, а оказавшись на берегу подкрался к ней со спины, уже представляя себе ее реакцию, которая наверняка его рассмешит. Последние футы он преодолевал нарочито громко, больше не скрывая своего присутствия.

Она вздрогнула, услышав его шаги и быстро обернулась, тут же, как он и ожидал, подскочив на месте, глядя на него во все глаза.

— Азер! Ты вернулся!.. — воскликнула она, немного растерянная, но оживленная больше, чем обычно, что не могло его не порадовать. — Я-я не ждала тебя, т-ты сказал, что придешь вечером, — засмущалась девушка, наверняка подумав о том, что ни еда ни питье не готовы, а мужа кормить и встречать надо.

Широко улыбаясь, любуясь ее румянцем, он подошел к ней и прижал к себе:

— Прости, я освободился раньше, чем думал и твоей вины в этом нет, — и ухватив ее за руку, потянул за собой. — Идем, я дико голоден, быстренько приготовим что-нибудь и поговорим.

— Поговорим? — переспросила Амэя, едва успев прихватить шаль и поморщившись от боли в колене, на котором уже успел расцвести большой синяк, а царапина перестать кровоточить и закупориться аккуратной корочкой.

— Да, — он бросил на нее взгляд через плечо, — ты ведь не понимаешь, почему я так часто отлучаюсь, верно? Вот об этом я и хочу с тобой поговорить.

Он спиной ощущал ее удивление и радость, и даже не глядя знал, что она заулыбалась, поняв, что не утратила его доверие и что ничего скрывать он от нее не собирался, по крайней мере, не больше, чем нужно.

— Хорошо… — только и сказала она, с трудом поспевая за ним и хромая на одну ногу, что, разумеется, не укрылось от его внимания.

— Что с твоей ногой? — настороженно спросил он, оборачиваясь к ней.

— Поскользнулась, — ответила она, потупив взгляд.

Он приглушенно вздохнул, а затем подхватил ее на руки, чем вызвал у нее изумленный вдох и понес по скалам, аккуратно переступая с одного на другой, негромко и почти без укоризны выговаривая:

— Я же говорил тебе, не залезай сюда, здесь опасно.

— Прости… — только и пробормотала девушка, ухватившись за его шею и снова потупив взгляд.

— Прости, — передразнил он. — Сегодня извинишься, а завтра опять на скалы… Ну ничего, завтра это прекратится.

— Что ты имеешь ввиду? — с непониманием взглянула она на него.

Он ответил хитрой улыбкой.

— Скоро узнаешь.

И так, с нею на руках добрался до замка, что уже ждал их с распростертыми объятиями, разумеется, в переносном смысле, и не теряя времени даром, начал ябедничать Азеру на то, какая Амэя плохая и не слушает его, замка, предостережений, поступая с точностью до наоборот. Вот и ногу поранила, потому что не слушалась.

В конце своей пламенной речи замок негодующее насупился, Азер косил на нее веселым взглядом, а Амэя краснела, дуясь на них обоих.

Ну, а вечером, когда это маленькое недоразумение осталось позади и они засели в его любимой комнате в замке, где была потрясающая коллекция книг, которые она в свое время перечитала от корки до корки, отбирая самое интересное, и еще более увлекательная коллекция картин, к которым она обожала придумывать истории, иногда дополняя их или придумывая нечто совершенно иное, и за поздней трапезой Азер рассказал ей то, что не мог сказать раньше, приготавливая это как сюрприз для нее.

— Путешествие? — переспросила она озадаченно, растерянно тараща свои аметистово-голубые глаза, едва он закончил заранее заготовленный рассказ, продумав его до мелочей. — Ты хочешь отправиться в путешествие… со мной?

— А что в этом такого? — притворно удивился он, подперев щеку рукой. — Скоро наступит осень и станет еще холоднее и это не говоря уже о том, что здесь будет творится зимой… Я хоть и зачаровывал замок, но моих сил недостаточно, чтобы изменить местный климат, а только задержать его.

— То есть… — начала Амэя, нахмурившись. — Даже под твоими чарами тут будет обычная осень и обычная зима? — выпалила она, окончательно растерявшись.

— Почти, — ответил он, выдержав короткую паузу. — Осень, зима и весна будут, но короткие. Для того, чтобы полностью остановить здесь время понадобятся столетия, а я столько не проживу, мне и так уже три сотни.

— Вот как… — произнесла она, удивленная и кажется, разочарованная услышанным.

— Ну так что, ты согласна? Отправиться со мной в путешествие? — немного нетерпеливо задал вопрос он, ответ на который имел для него куда большее значение, чем он показывал.

Бросив на него неуверенный взгляд, она закусила губу и поколебавшись, с сомнением уточнила:

— Почему ты вдруг захотел этого?.. Почему сейчас?

Посмотрев внутрь своей чаши, где поблескивал обычный травяной чай, он пояснил:

— Потому что осенью ливни заливают замок, вода сильно прибывает, затапливая даже нижние этажи, а зимой задувают такие снега, что мама не горюй, завалит с головой и весной все это потечет к морю прямо через крышу, поэтому лучше переждать где потеплее, до наступления лета. К тому же, — он подался вперед, поставив чашу обратно на стол, — ты и сама этого хочешь.

Она вскинула на него взгляд, перестав без интереса ковыряться в тарелке, явно только сейчас осознав, что их ждет впереди и что совершенно не готова к такому, а вот желание повидать мир у нее было и очень большое, о чем ему было хорошо известно.

— Нам это нужно. И тебе и мне… Нам обоим надо немного развеется. Отвлечься… — он не определенно махнул рукой, — от всего. И еще… — Азер откинулся на спинку, глядя на нее с улыбкой, — в конце нашего путешествия, а оно, кстати, будет не таким уж и большим, просто посетим пару-тройку больших городов, не углубляясь в континент и я познакомлю тебя со своим братом, его Невестой и ее родителями. Как тебе такой сюрприз?

— Ч-что? — почему-то покраснела она, даже выронив ложку. — Т-ты хочешь п-познакомить м-меня с… с… — замолчав, она схватилась за побледневшее и одновременно покрасневшее лицо, уставившись куда-то прямо перед собой.

— Не ожидала? — изогнул он бровь, довольный произведенным впечатлением. А ведь это еще не все, самое главное впереди.

— Н-нет…

— Так значит, твой ответ «да»? — снова спросил он, но она почему-то не спешила отвечать и не понимая причин ее молчания, он предположил: — Ты хочешь остаться здесь и увидеть замок в разные времена года? Если да, то мы обязательно придем сюда и ты своими глазами сможешь полюбоваться снегом, дождем и потопом… Или ты просто хочешь остаться здесь?

— Н-нет… — очнулась она наконец, глупо взмахнув руками, — просто я… немного растерянна и… и никогда не была в путешествиях… Я даже не знаю, что там делать и как себя вести… — Она снова схватилась за лицо, кусая губу и поблескивая влажными от слез глазами.

Он не удержался и коротко засмеялся. Вот оно что, а он-то уж думал…

— Все в порядке, это как раз таки и не проблема, — сказал он отсмеявшись и испытывая ни с чем не сравнимое облегчение, ведь если бы все обернулось иначе, пришлось бы придумывать другой план, а это лишняя трата времени, которого у него, к сожалению нет. — С тобой буду я, тот, кто много где бывал и путешествовал столько, сколько не путешествовал ни один человек. Доверься мне, хорошо?

— Хорошо, — улыбнулась она, будто через силу.

— Так ты согласна? — спросил он в третий раз, уже не сомневаясь в положительном ответе.

— Да, — подтвердила Амэя и вновь уткнулась в тарелку с безучастным видом, без аппетита тыкая вилкой. Азер это заметил, но был слишком в хорошем настроении, чтобы придавать увиденному особое значение, в очередной раз списав все на ее состояние после пережитого месяц назад. Однако смолчать не смог.

— Ты опять не ешь.

— Прости, я не голодна, — ответила она, тускло улыбнувшись, а затем встала и прихватив с собой немного фруктов, сложив их в тарелку, направилась наверх, в их общую спальню. — Пойду соберу вещи.

Он молча кивнул, провожая ее настороженным взглядом. И все-таки ее состояние беспокоило его. Она и в самом деле была слишком вялой в последнее время, даже слишком вялой. Приглушенно вздохнув, он надеялся, что путешествие приведет ее в норму, а заготовленный сюрприз поднимет ей настроение, в чем он ничуть не сомневался. Разве что, чуть-чуть, но это мало что меняет.

Главное, чтобы она наконец оправилась и забыла об этом кошмаре, оставив его позади.

Большего ему и не надо.