Гарри Поттер и Лабиринт минотавра (джен)

— Профессор Макгонагалл, у меня очень важная новость!

Невилл зашел в кабинет, стараясь скрыть свое ликование. Однако его доброе лицо буквально излучало свет.

Директор Хогвартса сидела за столом и сосредоточенно писала что-то на очень длинном пергаменте, время от времени сверяясь с несколькими раскрытыми книгами, лежавшими перед ней. Она только негромко называла номера страниц, и старенькие фолианты послушно перелистывались и останавливались на нужном месте.

— Проходите, Невилл, — кивнула она и отложила в сторону красивое длинное перо. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Профессор, я знаю, что на свете нет человека надежнее вас, — начал Невилл взволнованно. — А еще я знаю, что для вас это так же важно, как и для меня, поэтому…

— Постарайтесь быть кратким, — нахмурилась Макгонагалл. Но Невилл ее перебил.

— Профессор! Гарри вернулся домой! — выпалил он торжествующим полушепотом.

Минерва Макгонагалл подняла на него удивленный взгляд.

— Да, я читала в «Ежедневном пророке», — сказала она печально. — Целители больше ничем не могут ему помочь, бедная Джинни забрала его.

Невилл улыбнулся.

— То, что там написано… В общем, это неправда, профессор. Дело в том, что Гарри почти здоров. Пока это решено держать в большом секрете, потому что те, кто стоит за нападением на него, до сих пор не пойманы, но вам я могу доверить эту тайну. Гарри настолько лучше, что его отпустили домой! Он, конечно, еще два или три месяца будет под особым наблюдением у целителей, ему нужен определенный уход. Но теперь точно известно, что с ним все будет хорошо. Сьюзен была у них буквально два дня назад на площади Гриммо, она сама говорила с Гарри. Он вернулся! Еще совсем немного, и он снова станет прежним, профессор!

Наверное, со времен битвы за Хогвартс никто не видел Минерву Макгонагалл такой взволнованной и потрясенной. Она стремительно поднялась с места и несколько мгновений смотрела в глаза Долгопупсу, не в силах произнести ни звука. Потом, прикрыв рот ладонью, опять медленно опустилась в свое высокое кресло.

— Спасибо, Невилл, — наконец проговорила Макгонагалл, переводя дух. — Мне трудно подобрать слова… Спасибо. Это самая прекрасная новость за последние годы. Невероятно. Просто непостижимо, сколько страшных испытаний выпало на долю этого мальчика. И то, что он снова обманул смерть и выкарабкался…

Она снова прикрыла ладонью лицо, пытаясь овладеть собой.

— Это же Гарри, профессор! — благоговейно произнес сияющий Невилл.

— Да, Невилл, — откликнулась директор с взволнованным вздохом. — Это наш Гарри. И он снова победил.

Она немного помолчала, потом снова подняла взгляд.

— Надеюсь, вы понимаете, почему я не могла открыто выражать свое отношение к сложившейся ситуации, — мягко произнесла Минерва. — Положение директора накладывает определенные ограничения… Я обязана соблюдать нейтралитет, я не могу открыто выказывать предпочтения. Но… Вынуждена признать, что, несмотря на все мои старания, мне не слишком это удалось. Надеюсь, наши студенты тоже все понимают.

— О, профессор Макгонагалл, не беспокойтесь об этом, — воскликнул Невилл, не переставая излучать счастливое сияние. — Все в Хогвартсе с первых дней знают о том, на чьей вы стороне. И те особенные уроки трансфигурации… Все прекрасно поняли вас, профессор.

Невилл умолк, улыбаясь. Макгонагалл смотрела на него взволнованно и радостно. Они одновременно вспомнили об одном и том же.

Начало мая, когда буквально сразу после уроков, которые Гарри, как обычно, провел в Хогвартсе в седьмую годовщину битвы за школу, пришла абсурдная и жуткая новость о том, что Гарри Поттер подозревается в двойном убийстве, что улики, найденные на месте преступления, делают его подозреваемым. «Ежедневный пророк» разразился статьей, в которой сообщал об этом с «крайним сожалением». «Прославленный мракоборец, легенда волшебного мира, мистер Гарри Поттер, судя по всему, все же не смог до конца справиться со своим тяжелым прошлым и, лишившись рассудка, напал на двух человек, чьи свидетельские показания полностью перечеркивали расследование дела, которое он вел, — писала газета. — Все мы очень любим нашего Мальчика-Который-Выжил и искренне сочувствуем его семье и друзьям. Но, понимая, насколько он может быть опасен, находясь на свободе в таком ужасном психическом состоянии, мы призываем всех оказать содействие в его обнаружении. Гарри Поттер, вероятно, совершил страшное преступление, находясь в состоянии тяжелого психического расстройства. Он нуждается в интенсивном лечении, и каждый, кому хоть что-нибудь известно о его местонахождении, окажет мистеру Поттеру большую услугу, если поможет властям изолировать его и оказать ему необходимую помощь…»

Тон сенсационного газетного сообщения был притворно-сочувственный, от чего на душе становилось еще гаже. Хогвартс почти единогласно взорвался негодованием. Ученики видели Гарри буквально несколько дней назад, когда он блестяще провел серию уроков, пообщался со всеми желающими, рассказал о работе в аврорате и раздал море автографов. После этого в чушь про острое психическое расстройство, разумеется, почти никто не поверил. Рассерженные ученики, обожавшие Гарри и его великолепные уроки по защите от темных искусств, немедленно ополчились на министерство. Весь факультет Гриффиндор пришел на занятия со значками, на которых каждые несколько минут появлялись сияющие надписи красно-золотыми буквами вроде «Гарри, мы с тобой!», «Поттер наш герой!», «Любим Гарри!». Когтевранцы, поглядев на протест гриффиндорцев, в знак солидарности перекрасили свои мантии в арестантскую полоску, а те из слизеринцев, которые симпатизировали Гарри (а таких была примерно половина факультета), при каждом удобном случае звенели цепями, то и дело возникавшими у них на лодыжках и запястьях. Пуффендуйцы подошли к делу еще более творчески: они обучили полтергейста Пивза неприличным куплетам собственного сочинения. Песенка рассказывала о тупоголовом министерстве, которое несправедливо преследует прославленного героя. Факультет Пуффендуй с удовольствием горланил эти куплеты при каждом удобном случае. Их издевательская песенка стала настолько популярной, что профессор Долгопупс (который, к слову, в первый же день потребовал себе такой же значок, как у всех студентов-гриффиндорцев), сам нередко подпевал ее полушепотом. Более того, Невилл мог бы поклясться, что видел, как их напевают даже профессор Слизнорт и профессор Флитвик. Минерва Макгонагалл куплетов, разумеется, не исполняла, однако, наблюдая за бурным протестным творчеством своих школьников, не делала им ни единого замечания. Пятикурсник Джордж Уинстон, который придумал и трансфигурировал гриффиндорские значки с разными надписями, получил от директора сразу двадцать очков, факультет Слизерин — столько же за прекрасно выполненные исчезающие цепи, а Когтевран — за отличные полоски на синих мантиях. Пуффендуй, разумеется, тоже без внимания не остался…

Невилл, которому не давали ни минуты покоя с самого 2 мая, был вынужден забыть о своей застенчивости, собрать учеников в Большом зале и произнести речь.

— Хочу сказать вам несколько слов, — начал он, слегка запинаясь от волнения. — Все, разумеется, знают о том, что случилось. Министерство объявило в розыск моего лучшего друга, Гарри Поттера, обвиняя его в преднамеренном убийстве двух человек. Я знаю Гарри с 11-летнего возраста. Мы провели с ним в одной комнате шесть лет, мы учились за соседними партами, мы выросли вместе. Мы два года работали вместе. Мы дружим больше десяти лет. И я со всей ответственностью хочу объявить, что не знаю человека лучше. Честнее, добрее, великодушнее и отважнее. Все эти обвинения, выдвинутые против него, совершенно абсурдны, оскорбительны и нелепы. Гарри по самой своей природе неспособен к подобному насилию.

Невилл умолк. В Большом зале стояла абсолютная тишина. Он обвел глазами учеников, встретился взглядом с Хагридом, посмотрел на Макгонагалл, потом перевел дух и продолжил чуть тише.

— Гарри совершенно не умеет врать. Знаете, он солгал мне один-единственный раз в жизни. Это было в ночь битвы за Хогвартс. Я был единственным, кто видел, как он тогда уходил из замка в Запретный лес. Я спросил, неужели он собирается сдаться. И он солгал. Чтобы никого не встревожить, чтобы никто не пытался остановить его. Я до сих пор помню его лицо в ту минуту… Гарри было очень страшно и тяжело, но все, о чем он думал в это мгновение — это друзья, которых он оставлял. Незавершенное дело, которое нужно было довести до конца. Он не жаловался, не паниковал, не жалел себя. Он вообще не думал о себе — только о нас. О тех, кто оставался в Хогвартсе. Кого он хотел защитить и спасти ценой собственной жизни. И в этом — весь Гарри. Его всегда крайне мало занимали его собственные интересы и амбиции. Ради тех, кого он любит, он пойдет на что угодно. Невозможно найти друга более внимательного и верного, чем он. Поверьте мне, пожалуйста. У Гарри огромное, великое сердце, наполненное любовью к людям. Он совершенно неспособен на жестокое насилие. Тем более — убить ради каких-то личных амбиций. И уж тем более не ради карьеры. Он — единственный из волшебников, кто трижды пережил убивающее заклятие и остался жив, и Гарри никогда не применит его к другим. Ни при каких обстоятельствах. Даже в поединках со своим заклятым врагом, лордом Волдемортом, он раз за разом использовал другое, разоружающее заклинание.

Невилл снова умолк и вздохнул. Говорить было очень тяжело, но молчать — совсем невыносимо.

— Я совершенно уверен, что Гарри здоров и абсолютно невиновен, — твердо произнес он. — И прошу вас только об одном: давайте постараемся вести себя так, чтобы, когда мы снова встретим его здесь, в стенах нашей школы, ему не было стыдно за наше поведение. Если же кто-то из вас встретит Гарри на территории Хогвартса или Хогсмида, умоляю вас сразу же сообщить об этом мне, директору Макгонагалл или нашему лесничему Хагриду. В любое время дня или ночи. И ничего не бойтесь. Даже если предположить, что с ним действительно случилось несчастье и он повредился в рассудке, уверяю вас, что Гарри в принципе неспособен причинить вред кому-либо, в каком бы состоянии он ни находился. Девиз мракоборцев, провозглашенный одним из основателей аврората Элдричем Диггори — Tueri bonum, «Защищайте добро». Гарри считает это главным призванием своей жизни. Он дышит этим. Он живет только ради этого. Я прошу вас всех: постарайтесь поступать так же. Сохраняйте спокойствие, помогайте друг другу, следуйте здравому смыслу и не позволяйте ненависти отравлять ваши души. Я убежден, что рано или поздно все выяснится и правда восторжествует. И тот, кто стоит за всей этой чудовищной историей, несомненно ответит по заслугам.

Под оглушительные аплодисменты профессор Долгопупс вернулся на свое место за преподавательским столом. Коллеги горячо пожимали ему руки, Хагрид, сердито и взволнованно вздыхая, обхватил Невилла своими огромными ручищами и проревел:

— Каждое слово правда! Молодец Невилл! Гарри Поттер убийца! Да я за всю свою жизнь не слышал большей глупости!

В тот момент Невилл впервые за семь лет, прошедших с момента битвы за Хогвартс, заговорил об этих событиях вслух, публично. И его сбивчивый рассказ, его волнение и жар, с которым он произносил свою спонтанную пламенную речь, произвели на всех неизгладимое впечатление...

— Если вы увидитесь с Джинни или Гарри, не сочтите за труд передать им мои самые лучшие пожелания, — проговорила директор Макгонагалл с улыбкой, возвращая Невилла из воспоминаний к реальности. — Я буду очень рада увидеться с ними, когда позволит состояние его здоровья и обстоятельства.

— Обязательно, — кивнул Невилл, а потом добавил более тихим и нерешительным тоном:

— Профессор Макгонагал, я могу попросить у вас совета? Так скажем, неофициально? Не как у своего декана и директора?

— Разумеется, я помогу, чем только смогу, — немедленно откликнулась она.

Невилл чуть помялся и потом произнес:

— Те люди… Которые сделали все это с Гарри… Если они будут найдены… Всё, что им грозит по закону, — это Азкабан пожизненно. Но, мы все так считаем, этого недостаточно для того, чтобы отплатить им. Но у нас нет какого-то общего решения, как поступить с ними.

— Да, понимаю, — кивнула Макгонагалл. — Этого действительно мало… Знаете, Невилл, я, пожалуй, могу сказать вам только две вещи. Я давно живу на свете, я многое повидала на своем веку. И хотела бы только предостеречь вас от ошибки. Возмездие не может быть больше, чем само преступление. И всегда крайне трудно определить меру наказания. Кто-то склонен ее преуменьшать, а кто-то, под влиянием своих душевных переживаний, склонен ее сильно преувеличивать. И в таких случаях очень мало подлинной справедливости. И еще одно. Самое главное. В своем желании отплатить за все страдания, которые они причинили Гарри, постарайтесь не запачкаться сами. Когда слишком близко приближаешься к такой мерзости, всегда велик риск заразиться. Впустить зло в свое сердце. Позволить ненависти разрастись и покалечить, изуродовать душу. Вряд ли подобное возмездие придется Гарри по душе. Слишком уж велика цена. Подумайте над этим прежде, чем будете принимать решение. Разумеется, этот разговор останется между нами, Невилл. И я буду рада услышать, что эти негодяи получили по заслугам. Бедный мой мальчик… Как же я рада, что он выздоравливает!

— Спасибо, профессор, — ответил Долгопупс. — Тут и правда есть над чем подумать.