Золотая Звезда (гет)

Дис задумчиво смотрела, как Эла крутится возле зеркала, рассматривая новое платье. После первой ночи девушка вообще присмирела, будто кто-то вынул шило из её пятой точки. Ну или наоборот… Хмыкнув, принцесса мысленно посочувствовала брату. Златоглазая явно его заездила, что было нонсенсом! Но факт остаётся фактом — Торин первые три дня после свадьбы ходил с кругами под глазами и постоянно зевал.

— Дис? Дис! — принцесса вздрогнула, вынырнув из мыслей. — Всё хорошо?

— Да, Эла. Как тебе платье?

— Прекрасно, как и всегда…

Златоглазая с нежностью разгладила складки на подоле и крутанулась вокруг себя. С тихим шорохом взметнулся шёлк, чтобы тут же опасть снова.

Гномки и правда в очередной раз превзошли сами себя, если такое вообще возможно. Поправив браслеты и ожерелье, Эла взглянула в зеркало последний раз и с тихим вздохом сделала шаг в сторону.

— Готова, наконец?

— Да.

— Тогда идём.

Кивнув, златоглазая направилась за принцессой. В происходящее до сих пор не верилось. Усмехнувшись своим мыслям, девушка расправила плечи и, горделиво приосанившись, ступила в знакомый до последнего камушка Чертог.

На её коронацию собралось такое же количества народа, что и на коронацию Торина. С тем лишь изменением, что эльфов стало в разы больше.

Опустившись, как когда-то Торин, на одно колено у подножья трона, Эла подняла взгляд на усмехающегося мужа. Еле слышно фыркнув, златоглазая обратила своё внимание на Балина, который, опять же, ничего не сказал о нарушениях традиций.

— Ареллен Лауренель, именуемая Элой. Клянёшься ли ты следовать традициям и законам народа наугрим?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты чтить память наших предков и приумножать богатства своего народа?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты словом и делом оберегать и защищать Королевство-под-Горой?

— Клянусь.

— Клянёшься ли ты править мудро и справедливо, как того требует честь подгорного народа?

— Клянусь своим пламенем!

— Есть ли в этом Чертоге кто-то, кто может оспорить право Ареллен Лауренель править Королевством Эребор бок о бок со своим мужем, Торином Дубощитом?

Торин, насмешливо вздёрнув бровь, обвёл взглядом замершую толпу, однако самоубийц не нашлось. Балин, облегчённо выдохнув, потянулся за короной.

— Раз нет никого, кто осмелился бы выступить сегодня, я, Балин, сын Фундина, нарекаю эту девушку, Ареллен Лауренель, Королевой-под-Горой!

За спиной уже привычно грянуло «свидетельствуем», а на голову опустилась тяжёлая, ещё пахнущая дымом дальних кузниц, корона. Оперевшись на заботливо протянутую руку Торина, Эла поднялась на ноги и повернулась к подданным. К подданным… Вздохнув, девушка на секунду прикрыла глаза. Мысли, летающие в голове с невероятной скоростью и то и дело переплетающиеся между собой, потихоньку начали успокаиваться. Почувствовав, как Торин сжал её пальцы в своей ладони, Эла мягко улыбнулась, открывая глаза. Обвела толпу перед собой взглядом. И медленно поклонилась народу, который уже давно считала своим.

В Чертоге на краткий миг повисла тишина. Даже Торин, привыкший к чудачествам своей наречённой, опешил. Но вот удивление сошло на нет и зал потонул в восторженных криках.

— Ты молодец, золотко. Даже я так не смог бы.

— Спасибо, Торин. Только вот я не сделала ничего такого.

— Мне кажется, ты будешь замечательной королевой.

— А мне кажется, что нет. Я боюсь, Торин. Очень боюсь.

Узбад, усмехнувшись, обнял жену за талию и притянул к себе. Ткнувшись губами в висок девушки, Торин тихо рассмеялся, вспоминая свой собственный страх в самом начале этого, несомненно, долгого пути. Вспомнились и бессонные ночи, и уроки отца с дедом, и трясущиеся руки. Но теперь этот путь подходит к своему логическому концу. Эребор освобождён, все, кем так дорожил Король-под-Горой — живы. Рядом стоит самая прекрасная женщина, которую только мог подарить ему Эру.

— Идём на пир, милая.

И снова эти невозможно любимые, цвета расплавленного золота, глаза. Кажется, что смотрит в самую душу, заставляя сердце стучать о рёбра. И молчаливый кивок.

~Тридцать лет спустя~

Рыжеволосая девушка одним текучим движением поднялась с ложа. Одёрнув ночное платье из тонкого шёлка, она повела плечами и потянулась за накидкой — с приближением зимы становилось всё холоднее. Или это остывал огонь внутри? Закутавшись в меховой плащ, Эла подошла к камину и подкинула ещё несколько поленьев, после чего села в кресло напротив очага.

Уже несколько десятков лет она — Королева-под-Горой, жена Торина Дубощита. И всё было хорошо, кроме одного момента. Который всё больше тяготил душу и заставлял сомневаться в себе.

На плечи вдруг опустились сильные ладони. Не отрывая взгляда от огня, девушка склонила голову набок, прижавшись щекой к родным рукам.

— Тебе опять не спится, золотко?

— Холодно. Не могу уснуть.

— Может, принести ещё одеял?

— Ты ведь знаешь, что это не поможет.

Дёрнув уголком губ, узбад обошёл кресло и присел перед девушкой на корточки. Взяв её ладони в свои, он чуть растерянно улыбнулся, глядя в любимые глаза. Уже не первый раз он просыпался от того, что не мог найти её в своей постели. Уже не первый раз он видел грусть во взгляде жены. И, хотя прекрасно догадывался о причине грусти, не мог ничего сделать.

А златоглазая не отрывала взгляда от огня, пытаясь понять, в чём же так провинилась. Перед глазами постоянно мелькало подтверждение того, что это её вина…

— Опять думаешь об этом?

— Я… — Эла вздохнула, прикрывая глаза. — Я какая-то дефектная, Торин. Неужели то, что я не из этого мира, так повлияло? Ведь даже у Кили с Тауриэль есть дочь. Да, это было сложно. Я помню, как она мучилась, рожая. Как тряслись над ней, пока она была беременна. Но ведь ребёнок есть, хотя все утверждали, что это невозможно. Унатиэль уже десять лет. Фили с Артой ждут уже четвёртого. И только я сижу, как сухая трава. Не могу дать жизнь, не могу поделиться огнём со своим ребёнком.

Судорожно вздохнув, Эла прикусила губу, сдерживая слёзы. Она замучила лекарей, которые только разводили руками. Она — здорова. Но почему-то ребёнка не было.

Торин только вздохнул. Он знал, что Эла по-доброму завидует остальным матерям. Она с удовольствием возилась с детьми Кили и Фили. Но что сделаешь, если Эру не даёт им такого благословления?

— Если бы только я могла обменять свою молодость на ребёнка…

— Не говори так!

— А что такого? — Эла выдернула свои руки из ладоней Торина и с силой сжала кулаки. — Ты думаешь, я не слышу, что говорят вокруг? Всё больше гномов начинают судачить о том, что я продала свою душу за молодость, оттого и не могу выносить ребёнка! Мне уже почти шестьдесят, Торин! А я выгляжу так же, как в день, когда появилась в Средиземье. Лучше бы я старела вместе с тобой, лучше бы я родила тебе наследников, чем смотреть, как ты угасаешь… Я не беспокоюсь за престол. Есть Фили и его дети. Но я чувствую себя виноватой перед тобой. Я знаю, как стареют гномы, Торин. Помню, как резко ушёл Дори. Вот мы отметили его юбилей, а вот мы уже его хороним. Не хочу видеть, как это происходит с тобой. Сколько у нас есть в запасе? И захочешь ли ты видеть молодую меня рядом?

— Ты говоришь редкостные глупости, моя королева. Я хочу видеть тебя рядом всегда. Если хочешь — мы можем послать весть в Эред Луин, взять на воспитание сироту. Он не станет наследником, но будет принцем наравне с остальными. Ну, или принцессой.

Златоглазая подняла на узбада глаза, в которых плескались недоверие и горечь. Она уже думала об этом, но никогда не поднимала вопрос усыновления.

— Не знаю, Торин… А вдруг я не смогу полюбить его? Не хочу, чтобы ребёнок страдал ещё больше. Прости, я и правда неважная жена.

— Глупости, золотко. Это вполне обычное опасение. Подумай, время есть.

— Хорошо. Хорошо…

~ Ещё сорок лет спустя~

Глядя, как носятся по Чертогу дети Фили, Эла иногда жалела о том, что так и не решилась усыновить ребёнка. Тогда она едва не свела себя с ума, раздумывая об этом. Но страх пересилил — златоглазая и правда до дрожи боялась, что не справится с эмоциями и не сможет дать ребёнку необходимую любовь и ласку. И поэтому изливала свои чувства на младших, которые во время их с Торином правления начали появляться, как грибы после дождя. Дис говорила, что гномы и так довольно плодовиты, но такого «бэби-бума» не было уже долгое время.

— Эла? — Златоглазая вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и перевела взгляд на Фили, замершего рядом. — Дядя зовёт тебя.

— Иду. Присмотрись к Имаре. Кажется, она пойдёт по моим стопам — вовсю отбирает мечи у старших братьев.

Кивнув, Эла поднялась с каменной скамейки и быстрым шагом направилась в покои Короля-под-Горой.

Сердце, гулко стучавшее в груди, уговаривало не идти. За последние пару лет Торин сильно сдал. Эла, всё так же сверкающая молодостью, чувствовала себя виноватой.

Правда, слухи и сплетни, блуждающие по Эребору не один десяток лет, были пресечены нежданно нагрянувшими Гэндальфом и Галадриэль. Маг, пропесочив гномов, задал один логичный вопрос: почему его никто не собирается изгонять? Ведь он так же, как и Эла, живёт непозволительно долго даже по гномским меркам. А Серого Мага помнили ещё прапрадеды тех, кто стоит сейчас перед ним. Галадриэль также добавила, что всё дело в толике эльфийской крови, не позволяющей златоглазой стареть. Так что, хоть гномы и не перестали неодобрительно ворчать вслед, но слухов стало меньше.

На миг замерев перед дверями, Эла глубоко вдохнула. Как бы не было больно, она не должна показывать свою грусть любимому.

Скрипнувшая дверь заставила чуть поморщиться. «Надо будет смазать петли...» Внимательно осмотрев покои, Эла кивнула дежурившему у ложа Двалину. Подбросив поленьев, девушка тихо вздохнула и шагнула к ложу. Отодвинув в сторону балдахин, златоглазая мягко улыбнулась, глядя на любимого. Присев на край кровати, Эла кончиками пальцев прикоснулась к щеке спящего Торина. Сердце привычно сжалось, когда девушка бросила взгляд на седые, почти белоснежные волосы, в которых не осталось даже одной чёрной прядки. Морщины на лице, ссохшаяся кожа на руках. Девушка не сразу заметила, что узбад проснулся и смотрит на неё с мягкой улыбкой.

— Привет, золотко…

— Торин. Как ты себя чувствуешь?

— Как старая развалина, золотко, — гном тихо рассмеялся, отчего у златоглазой встал ком в горле. — А ты всё так же красива. Это хорошо.

— Почему ты так говоришь? Ты ведь знаешь…

— Знаю. Но я уже слышу зов Махала. И только надеюсь, что ты найдёшь своё счастье после моего ухода, Эла. Уедь в Лихолесье. Не хочу, чтобы ты сидела, заперевшись в каменной клети.

Ареллен, не выдержав, всё-таки расплакалась. Сколько она не приходила к Торину — он всегда начинал этот разговор. Отсылал её в Лихолесье, к Трандуилу. Как будто мог Лесной Владыка заменить ей одного несносного гнома.

— Обещай. Обещай мне, Ареллен Лауренель, что уедешь из Эребора после моей смерти. Прошу тебя.

— Уеду, Торин. Обязательно уеду. А потом найду способ пробраться в Чертоги Мандоса, чтобы быть с тобой навек.

С усилием подняв руку, Торин ласково стёр с щеки Элы слезинку, после чего взял её пальцы в свою ладонь. Девушка не отводила глаз, с удивлением понимая, что яркая синева так и не выцвела. Видимо, Эру решил сохранить душу узбада, состарив только тело.

— Глупая… Сердце моё всегда будет с тобой. Веришь?

— Верю. Моё навсегда останется в твоих руках, Король-под-Горой.

Торин, покивав, тяжело вздохнул и прикрыл глаза, не отпуская руки любимой. Златоглазая с силой прикусила губу, стараясь не завыть от боли.

Двалин, вышедший было за двери, чтобы не мешать паре, вдруг ощутил, как сердце рухнуло вниз. И следом за этим странным ощущением — приглушённые рыдания за дверью.

— Эла? — распахнув дверь так, что она ударилась о стену, Двалин ввалился обратно в покои. — Торин?

Ответом ему был лишь вой девушки из-под балдахина. Сделав пару шагов вперёд, Двалин споткнулся и еле добрёл до кровати. Отодвинув ткань в сторону, гном сжал зубы, глядя на плачущую девушку, что тщетно пыталась отогреть холодеющие пальцы узбада.

— Золотко… Уже всё. Успокойся.

Мотая головой и глотая слёзы, Эла с силой растирала пальцы и ладони, помимо воли вспоминая ласку, которую дарили эти самые руки. Зашедшие Фили и Кили, переглянувшись, вздохнули и обошли кровать с двух сторон.

Фили, присев рядом с Элой, осторожно погладил её по плечу. Замерев, златоглазая медленно повернулась к старому другу. Видя, как гном качает головой, девушка разрыдалась в голос.

Обняв названную сестру за плечи, Фили притянул её к себе и заморгал, стараясь не расплакаться. Да, они были готовы к этому. Но никто не думал, что это будет настолько внезапно. Глядя на умиротворённую улыбку, навек замершую на губах дяди, Фили на миг пожелал, чтобы его конец был таким же. Рядом с любимой женщиной, в окружении детей. Спокойно, без боли и страха за жизни близких.

— Наверное, это самое сокровенное, о чём мог мечтать дядя. Уйти, держа тебя за руку, Ареллен, — голос Кили был тих и печален. — Надо позвать лекарей и маму.

— Зови, Кили. Сам видишь — Эла не…

— Смогу. Я сейчас… Дайте мне минутку, пожалуйста.

Освободившись из объятий Фили, Эла перевела взгляд на Торина. Создавалось обманчивое впечатление, что Король-под-Горой снова уснул.

Растянув дрожащие губы в подобии улыбки, девушка встала, заставляя ноги не дрожать. Заботливо поправила одеяло. Склонилась над телом, едва коснулась губами лба. И стремительно вышла, не решаясь оборачиваться.

* * *

— Фили, где Эла? — постаревшая после смерти брата, но всё ещё бойкая Дис обеспокоенно огляделась, — Где эта несносная девчонка?

— Ты же знаешь, мама. Мы все знаем, где она.

Вздохнув, Дис только молча покивала. Неделю назад были похороны Торина Второго, Короля-под-Горой. Королева Ареллен, выглядящая, как бледная копия самой себя, молчала весь вечер. А после просто исчезла. Кили нашёл её в усыпальнице, сидящей рядом с саркофагом Торина. Тихим, надломленным голосом девушка что-то рассказывала, прислонившись к холодному камню спиной. А на следующий день отказалась от титула Королевы, передав все права Фили и его наследникам. И каждый вечер гномы находили бывшую королеву рядом с могилой бывшего правителя. Раз за разом уводили оттуда не сопротивляющуюся девушку.

И сегодня, уже не удивляясь и только вздыхая, Фили направился в усыпальницу. Они только надеялись, что Эла отойдёт и сможет жить дальше. Лично ему, как наследнику, скорбеть долго не дали.

По пути в усыпальницу его нагнала Ара, старшая дочь. Молодая гномка искренне любила златоглазую, считая её старшей сестрой, и беспокоилась наравне со всеми за её благополучие.

— Папа, а Эла точно справится? Я хотела написать Леди Галадриэль, чтобы она забрала Элу в Лотлориэн.

— Не стоит. Ареллен справится, я верю в это. Она сильная.

— Как скажешь, папа. Я просто волнуюсь за неё.

— Все мы волнуемся, Ара. Не спеши, егоза. Никуда Эла не денется…

Стоило последним словам сорваться с губ, как Фили вдруг почувствовал сильнейшее беспокойство и невольно ускорил шаги.

И чем ближе они подходили, тем лучше слышали по-настоящему страшный вой, доносившийся из усыпальницы. Вой пламени.

Чертыхнувшись, Фили с силой дёрнул створки на себя, но тут же отшатнулся назад, закрывая Ару от потока жара, что вырвался в коридор. Внутри, рядом с саркофагом Торина, он заметил свернувшуюся в клубок златоглазую. Огненный кокон, полыхающий, словно факел, сжимался всё плотнее, не давая подойти ближе, чем на пару шагов.

— Эла! Эла! — Фили едва успел схватить дочь за руку. — Папа, ей надо помочь!

— Ей уже не поможешь, милая… Она сжигает саму себя.

Привыкнув к всполохам, Фили заметил, что Эла прижимает к груди свои мечи и венец, который Торин подарил ей на свадьбу. Кольцо на руке сияло не слабее огня.

Плюнув на безопасность, гном отодвинул дочь в сторону и шагнул к девушке, когда вдруг по усыпальнице разнёсся тихий, но отчётливо слышимый смех.

— Не бойся, Король-под-Горой. Ареллен отправится в новое путешествие… И кто знает, может, вы ещё увидитесь в будущем?

— Что? Кто ты?

— Та, что отправила её сюда. Та, что заберёт её отсюда. Не волнуйся, Фили. Там, куда отправится златоглазый феникс, пройдёт не одна сотня лет. Но Эла, наречённая Ареллен Лауренель, вернётся в Средиземье. И кто знает, может, это произойдёт завтра?

На миг задохнувшись от понимания, Фили вперился взглядом в кокон, начавший сиять всё ярче. А девушка внутри будто уснула, утомившись от слёз и горя.

Ара, вцепившись в рукав отца, дрожала от страха и непонимания. Но вот полыхнуло последний раз — и кокон исчез, оставив после себя лишь выжженное пятно на камнях.

— Идём, Ара. Надо объявить, что Ареллен покинула Арду.

— Папа… Но что всё это значит?

— Узнаем, милая. — Фили нахмурился, глядя на саркофаг дяди, — Мне надо отыскать Гэндальфа.

* * *

Эла проснулась от ощущения качки. Как будто её затащили на корабль, который идёт по беспокойному морю.

— Ты проснулась, Феникс?

— Где я? — златоглазая моргнула, но всё равно вокруг видела лишь золотое сияние, — И кто вы?

— Разве это так важно? Я лишь хочу уберечь тебя, дитя, от козней тёмных сил. Ты отправишься туда, где научишься не только управлять огнём, но и пробудишь в себе магию. А потом я верну тебя сюда. Хорошо?

— Зачем вам это? И кто всё-таки вы?

— Ты — великолепное создание, эксперимент великого учёного, который мог лишь разрушать. Мне интересно посмотреть, куда ты повернёшь дальше. Теперь — спи, Эла. Ты проснёшься и тебе придётся привыкать жить заново.

— Оставьте меня в покое! Оставьте меня рядом с Торином! Кто вы, чёрт бы вас побрал?

— Торина уже не вернуть. И если ты уж так хочешь знать...

Сияние, окружавшее Элу, вдруг стихло. Наконец ощутив своё тело, златоглазая подняла голову и вперилась взглядом в фигуру, стоящую перед ней.

Женщина. Не молодая, но и не старая. Прекрасная настолько, что даже Галадриэль и остальные эльфийки казались обычными. Эла, тяжело сглотнув, задохнулась от догадки, мелькнувшей в голове.

— Нет, Эла. Я не Владычица Валиэр. Я всего лишь Мэй. Спи, маленький феникс. Твоё новое приключение начинается прямо сейчас.