21 закат нашей любви (гет)

На следующий день Кэ Цин и Кэйю снова привезли в лагерь. Их состояние улучшилось, разве что бинты на некоторых частях тела указывали на ожоги от пожара, но в целом, они были в приподнятом настроении. Особенно Кэ Цин, ибо она подошла к Люмин и неожиданно по-доброму сказала:

— Значит, мы оба выкарабкались из последствий мести этой ненормальной, да? Знаешь, я рада, что у нас все в порядке…

Люмин не могла поверить своим ушам. Все две недели до этого они с Кэ Цин враждовали, и пусть последние дни они друг друга не трогали, в разговорах не обходилось без язвительности, а тут… Вполне искренний тон и теплая улыбка. Это было настолько неожиданно, что Люмин на мгновение забыла, что хотела ответить. Она лишь улыбнулась в ответ, чувствуя, как в глубине души появляется надежда на перемирие.

— Я тоже рада, Кэ Цин, — почти шепотом произнесла она. — Надеюсь, что теперь мы сможем… ладить.

— Почему бы и нет? — кивнула она с улыбкой. — В конце концов, мы пережили что-то ужасное вместе. Это должно нас объединить, а не разъединить.

— Знаешь… — Кэ Цин внезапно стала серьёзной. — Я должна извиниться перед тобой за все подставы, колкости и оскорбления, что были с моей стороны в твой адрес. Ситуация, которая произошла, заставила меня задуматься, что у каждого действия есть последствия. Я издевалась над девочкой пять лет назад, считая это безобидной шалостью, а во что это вылилось? В ненависть, жажду мести, которая чуть меня не убила. Ты же в курсе, что мы в том старом туалете чуть не сгорели заживо?

На несколько мгновений воцарилось гнетущее молчание, в котором казалось, что вся комната наполнилась тяжестью её слов. Её глаза, полные искреннего раскаяния, искали в лице Люмин хоть малейшие признаки прощения. Она чувствовала, как её разум постепенно переоценивает произошедшее. Страх и боль последних дней вновь захлестнули Люмин, но на этот раз я ощущала силу простить.

— Да, я это помню, — ответила тихо Люмин, стараясь удержать голос от дрожи. — Это было ужасно. Шарлотту нельзя выпускать в нормальное общество. Она чуть не убила троих человек. Я не знаю, что было бы со мной, если бы меня не нашли, а ведь меня реально могли бы не найти... И это действительно страшно. В такие моменты недопонимания и ссоры кажутся такой мелочью...

— Я тогда поняла, — продолжала Кэ Цин, её голос дрожал, — что я слишком долго уходила от ответственности. Но то, что случилось, изменило меня. Я хочу сделать всё возможное, чтобы исправить свои ошибки. Я не прошу прощения — я знаю, что его заслужить будет трудно. Но если ты сможешь хотя бы понять, насколько я сожалею…

Люмин подняла взгляд и встретила её глаза. В них отражалась искренность, которая начала распускаться в тени старых обид. Шаг навстречу, который она сделала, казался большим, и Люмин знала, как он важен для Кэ Цин, да и для неё самой, в принципе, тоже.

— Кэ Цин, осознать свои ошибки — это первый шаг. Ты изменилась, и это видно. Я вижу твоё искреннее раскаяние, и это важно. Не вижу смысла зацикливаться на обидах. Я прощаю тебя. И ты меня прости за то, что в ответ тебя оскорбляла и пыталась задеть...

Кэ Цин отвела взгляд, словно борясь с внутренним конфликтом, потом вновь взглянула на Люмин, её глаза теперь светились надеждой и благодарностью.

— Спасибо, — сказала она дрожащим голосом. — Для меня это многое значит.

— Мы не можем изменить прошлое, — продолжила Люмин. — Но мы всегда можем начать с чистого листа. Важно то, что ты осознала свои ошибки и готова их исправить. Это уже большой шаг вперёд.

Тяжесть прошлого медленно отступала, оставляя место для новой главы в истории их жизни и возможности новой потенциальной дружбы...

Далее, Дотторе сообщил, что Шарлотту забрали из лагеря, и дальше с ней будет разбираться подразделение по делам несовершеннолетних, а лагерную смену решили не закрывать досрочно. Во-первых, все проблемы уладили, во-вторых, осталась последняя неделя, и не все родители готовы к возвращению своих детей раньше запланированного срока. Дотторе также отметил, что со стороны лагеря будут предприняты дополнительные меры безопасности, чтобы подобные инциденты не повторялись в будущем.

И, казалось бы, хоть после этого последняя неделя в лагере должна пройти весело и спокойно, без лишних конфликтов и недопониманий. Но судьба, словно наблюдающая за всеми из-за угла и хихикающая, как злобный гений, решила, что живётся Люмин всё-таки слишком скучно, и подбросила новых проблем.

Всё началось с того, что ребята первого отряда решили сыграть в волейбол по всем правилам, а для этого нужно было минимум двенадцать человек. И чисто теоретически, они могли набрать людей из своего отряда и даже оставить запасных, но наблюдалась типичная картина — кто-то наотрез отказывался играть, аргументируя тем, что это неинтересно, и вообще они пришли на пляж, чтобы купаться, а не заниматься спортом, другие не вылезали из воды, так что просто предложить игру этим товарищам было проблематично. В общем и целом, им не хватало двух игроков...

И тут, пожалуйста! Хотели двух игроков? Получите! Только вот такие игроки за даром не нужны были, по крайней мере, Люмин.

Она услышала топот ног позади себя и обернулась, чтобы увидеть источник звука. К ним бежали две незнакомки в провокационно слишком открытых купальниках. Люмин и рта разинуть не успела, как эти две фифы с тайфуном пронеслись мимо и остановились около Тартальи и Итэра, сразу же начав обворожительно им улыбаться. Люмин кинула взгляд на Кэ Цин, она тоже была не сильно довольна этими вертихвостками.

— Привет! Вы же Тарталья и Итэр, да? Мы вас запомнили с игры с клонами, вы так круто сражались и ловили всех, что мы очень захотели с вами познакомиться. Я Нин Гуан, а это Бэй Доу.

— Ну, наши имена вы уже знаете, — ухмыльнулся Тарталья и обернулся на Итэра, который, кажется, слегка смутился от внезапного внимания со стороны таких красоток.

— Итэр, у тебя очень красивые глаза, — восхитилась Бэй Доу.

— Ой, как приятно, — расплылся тот в улыбке, слегка потупив взгляд в землю, а затем ответил шутливым тоном. — Видно, ты очень мудрая девушка, Бэй Доу, если говоришь такие правильные вещи.

Кэ Цин двинулась чуть вперед, загораживая обзор Люмин, словно пытаясь показать свое территориальное превосходство.

— И что это за... — Кэ Цин, вне себя от злости, двинулась вперед и остановилась рядом с четверкой, Люмин невольно двинулась за ней, словно ощущая невидимую поддержку от того, что они обе оказались в одной и той же яме из зависти и ревности. — А с нами не хотите познакомиться, девочки?

— О, Бэй Доу, Нин Гуан, познакомьтесь, это Кэ Цин и Люмин! — представил их Тарталья, мельком взглянув на девушек. — Не хотите, кстати, присоединиться к нашей игре? Нам как раз двоих не хватает.

— О, с удовольствием! — кокетливо ответила Нин Гуан. — И, я так понимаю, что мы будем играть против тебя, Рыжик. Но, надеюсь, результат игры не помешает мне пригласить тебя на танец на сегодняшней дискотеке.

— Посмотрим, — сдержанно ответил Тарталья.

Нин Гуан подмигнула и взяла под локоть Бэй Доу, и обе они, виляя бедрами, прошли на противоположную сторону от сетки.

«Что это за «посмотрим» такое?! — с горечью думала Люмин. — Это возможное согласие или вежливый отказ?»

Люмин встряхнула головой, заставляя себя успокоиться. Вдруг они классные девчонки, а они с Кэ Цин плюются желчью от собственной зависти? В конце концов, то, что Тарталья нравится ей, вовсе не означает, что ему запрещено нравиться каким-то девчонкам ещё. Наоборот, Люмин удивлена, как его еще не вырвали из их компании с руками. Он же такой симпатичный!

Она тяжело вздохнула и почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Она старалась не смотреть в сторону Тартальи, но его пристальный взгляд уже прожигал её спину.

Тарталья обернулся, когда Нин Гуан и Бэй Доу заняли свои позиции. Он бросил беглый взгляд на Люмин, заметив её замешательство, и смягчил выражение лица, слегка улыбнувшиь, видя её волнение, но удержался от дальнейшей реакции.

— Готовы? — спросила Нин Гуан, поднимая мяч. Её голос звучал уверенно, и решимость светилась в её глазах.

— Всегда готов, — ответил Тарталья с усмешкой. Он занял свою позицию, и его внимание полностью переключилось на игру.

Игра началась. Сначала атаки были медленными и осторожными, обе команды изучали друг друга, намечали слабые места. Но затем темп усилился, и вскоре удары и маневры стали более агрессивными и стремительными. Люмин наблюдала, как Нин Гуан с удивительной грацией и ловкостью парировала удары её команды, а Бэй Доу добавляла своей игре мощные и точные удары.

Люмин заметила, что их синхронность и взаимодействие невероятно гармоничны. Она ловила себя на мысли, что эта игра была чем-то больше, чем просто состязанием. Это было выражением намерений, чувств и негласной борьбы за признание.

— Не расслабляйся! — выкрикнула Нин Гуан Бэй Доу, улыбаясь краем губ. Следующий мяч перехватил Итэр и, закрутившись в воздухе, послал его обратно на сторону Нин Гуан с изрядной силой.

Судьбоносный момент застыл в воздухе. Мяч летел слишком быстро, но перед тем, как он пересёк сетку, Нин Гуан и Бэй Доу обменялись коротким взглядом. На мгновение между ними пробежала молния, и едва видимый, но понятный знак согласия.

Бэй Доу, как тигрица, рванулась к мячу, отбив его с потрясающей точностью. Мяч коснулся земли на их стороне, и игра была завершена.

— Отличная игра, — вымолвила Нин Гуан, подходя поближе к Тарталье. — Надеюсь, ты всё же согласишься потанцевать со мной позже.

Тарталья ухмыльнулся, его глаза блестели озорством.

— Посмотрим, — снова протянул он, но его тон был гораздо мягче и теплее.

— Итэр, как насчет тебя? — спросила Бэй Доу, мягко коснувшись его плеча. — Составишь нам компанию на дискотеке?

— Почему бы и нет? — широко улыбнулся Итэр и кивнул. — Было бы неплохо пообщаться с новыми знакомыми.

Люмин стояла в стороне, ощущая смешанные чувства. Кэ Цин же была похожа на шарик от злости. Еще немного и лопнет. Только вот было непонятно, из-за кого она так переживает — из-за Тартальи или из-за Итэра?

* * *

Вечером, когда все собирались на дискотеку, Тарталья как-то очень надолго завис около зеркала и пялился на свое отражение.

— Ты чего? — изумился Дотторе.

— Да вот, думаю… — Тарталья наконец оторвал взгляд от одной точки и повернулся к другу. — Мне всё-таки нравится Люмин. Когда она пропала, я места себе не находил… Всё думал о том, что не рассказал ей о том, что чувствую. А сейчас не могу собраться с мыслями и даже не представляю, как начать разговор об этом… С каких пор я стал таким мягкотелым?

Дотторе рассмеялся, потрепав Тарталью по плечу, а затем сложил руки на груди.

— Это не мягкотелость, а признак того, что тебе не всё равно. Но, честно говоря, не думал, что услышу подобное от тебя, Тарталья. Ты всегда был таким решительным.

— Вот именно, — вздохнул Тарталья, нервно поправляя ворот рубашки. — Но с Люмин всё по-другому. Она особенная. Я чувствую себя беспомощным рядом с ней.

— Если она действительно так важна для тебя, — посерьезнел Дотторе, — то лучше не откладывать. Иди и расскажи ей всё, что у тебя на душе. В конце концов, ты заслуживаешь быть счастливым. И она тоже. Я вот набрался смелости сделать шаг навстречу Розарии. Видишь результат? Она теперь моя девушка!

Тарталья глубоко вздохнул, снова взглянув в зеркало, будто пытаясь найти там ответы на свои вопросы. Затем, слегка встряхнувшись, он повернулся к Дотторе.

— Ты прав. Нельзя тянуть с этим дольше. Она должна знать.

Они вышли из комнаты, чтобы дождаться девчонок, и Тарталья почувствовал легкое волнение, но в то же время и решимость. Однако, когда дверь открылась, оттуда вышла лишь одна Розария.

— А Люмин где? — удивленно поинтересовался Тарталья. Они же с Розарией не разлей вода.

— Она сказала, что не пойдёт на дискотеку, потому что еще не очень хорошо себя чувствует после инцидента с Шарлоттой.

— Она в порядке? Может, мне остаться с ней? — обеспокоенно спросил Тарталья, сделав было шаг к двери.

— Она легла отдыхать, — пояснила Розария. — Ей нужно ещё немного поспать. Всё-таки удар по голове битой — это не шутки.

* * *

Люмин лежала под одеялом с закрытыми глазами, как вдруг услышала всхлип. Они с Кэ Цин были единственными, кто не пошёл на дискотеку. Что-то в последнее время только на них двоих проблемы и сваливаются, что тут волей-неволей из врагов станешь друзьями. Вот и Люмин решила приподняться на кровати и спросить:

— Кэ Цин, ты в порядке? Что-то случилось?

Из темноты комнаты донеслось еле слышное шмыгание носом, а потом Кэ Цин тихим, но дрожащим голосом ответила:

— Прости, если разбудила… Да, случилось. Просто навалилось всё сразу, и я не могу справиться.

Люмин почувствовала, как в её душе возникло неожиданное чувство тепла и симпатии к товарищу по несчастью. Она знала, каково это — чувствовать себя беспомощной в мире, полном непонимания и сложностей. Люмин встала с кровати и подошла к Кэ Цин, осторожно дотрагиваясь до её плеча, предлагая свою поддержку, даже если та изначально могла показаться нежеланной.

— Хочешь поговорить об этом? — предложила Люмин, стараясь вложить в голос как можно больше мягкости и понимания.

Кэ Цин глубоко вздохнула и, кажется, решилась. Она повернулась лицом к Люмин, её глаза блестели в тусклом свете ночника.

— Почему я начинаю что-то ценить, когда понимаю, что начинаю это терять? — мрачно сказала Кэ Цин.

— О чем ты?

— Об Итэре. Мне казалось, что он для меня не более, чем развлечение. А сегодня, когда я увидела, как он флиртует с другими девчонками, я почувствовала странную горечь. И, честно говоря, я не пошла на дискотеку только потому, что знала, что Итэр будет тусоваться с этими девушками.

Люмин задумчиво посмотрела на Кэ Цин, её лицо выражало понимание и сочувствие.

— Ты любишь его? — спросила она осторожно.

Кэ Цин задумалась на мгновение, затем, опустив взгляд, тихо прошептала:

— Может быть. Я не знаю… Но это ужасное чувство. Я не хочу его испытывать снова.

Люмин протянула руку и осторожно коснулась плеча Кэ Цин.

— Знаешь, иногда мы не понимаем своих чувств до тех пор, пока не сталкиваемся с возможностью потери, — спокойно сказала она. — Это нормально, и ты должна себе позволить испытывать эти эмоции.

Кэ Цин прикрыла глаза, в глубоком раздумье обдумывая слова Люмин.

— Но что мне теперь делать? — спросила она наконец, её голос звучал сломленно.

— Поговори с ним. Расскажи, что чувствуешь. Просто будь честной. Это лучше, чем мучить себя сомнениями и догадками.

Кэ Цин подняла глаза, полные благодарности. Она чувствовала, как на душе становится чуть легче.

— Честно, я не думала, что иногда легче выложить свои переживания человеку, с которым вроде как недавно враждовал, чем собственным подругам… — призналась Кэ Цин, горько усмехнувшись.

— Так ты не рассказывала это Моне и Гань Юй? — удивилась Люмин.

— Я просто не хочу казаться в их глазах еще слабее, чем показала себя уже. В нашей компании я была всегда инициатором, предлагала идеи, как насолить людям. А теперь, когда я решила исправиться, я чувствую, будто у нас нет общих тем. О чем говорить, если я о них даже почти ничего не знаю? Я ни разу не интересовалась у них их проблемами, наши разговоры сводились к распусканию сплетен или поливанию грязью кого-либо за спиной… Были ли мы когда-то действительно подругами?

— Может быть, тебе лучше поговорить с ними откровенно? — предложила Люмин, её взгляд был полон сочувствия и понимания. — Быть может, они думают о тебе так же, как ты о них? Возможно, они тоже чувствуют себя одиноко и отстраненно.

Кэ Цин задумалась на некоторое время, а затем вздохнула.

— Не знаю, Люмин. Мне это кажется пугающим. Я так долго играла роль самой уверенной из нас, что теперь трудно показать им свою настоящую внутреннюю неуверенность.

— Все мы люди, и у всех нас есть слабости, — сказала Люмин мягко. — Настоящие подруги должны понимать это и поддерживать друг друга. Возможно, тебе стоит сделать первый шаг и попытаться узнать их лучше. Может быть, они тоже хотят открыться тебе, но боятся.

Кэ Цин посмотрела на Люмин и неожиданно для себя почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она быстро стерла их рукавом, чтобы не выдать своих эмоций, но было уже поздно.

— А ты почему не пошла на дискотеку? — в свою очередь поинтересовалась Кэ Цин, стараясь скорее перевести тему.

— Почти по той же самой причине, что и ты. Ты уже знаешь, что мне нравится Тарталья, и я ему признавалась в своих чувствах, но он предложил остаться друзьями. Так вот, мне кажется, что сегодня, когда другая девушка предложила ему потанцевать на дискотеке, он ответил неоднозначно, вроде бы не отказался, но и не согласился. И мне кажется, что это из-за меня. Может, он подумал, что мне будет неприятно, если он согласится, хотя он ничем мне не обязан. Вот я и решила не идти на дискотеку, чтобы не мешать ему…

Кэ Цин на мгновение задержала взгляд на ней, потом задумчиво произнесла:

— Мне сложно это понять, потому что мне всегда было все равно, мешают ли мои чувства кому-то другому. Я готова была пройти по головам, чтобы достигнуть своей цели. Но знаешь, мне кажется, это была элементарная вежливость, и дело не в тебе.

— Наверное, ты права, — вздохнула Люмин. — Наверное, я преувеличиваю всё в своей голове. Но знаешь, когда ты влюблена, любые мелочи приобретают такое огромное значение. Я так боюсь, что ещё одна ошибка — и мы даже не сможем остаться друзьями.

— Знаешь... — Кэ Цин сделала паузу, будто подбирая слова. — Тарталья очень изменился с тех пор, как начал с тобой общаться. Он будто бы стал мягче... Его я помню очень наглым и задиристым, но видела бы ты, как он переживал за тебя, когда ты пропала, я впервые увидела его таким, словно я его никогда и не знала... Серьёзно, я ни разу не видела, чтобы он так волновался о ком-то... Мне кажется, что ты очень многое значишь для Тартальи...

— Ты так думаешь? — удивилась Люмин. — Считаешь, что мне стоит попытаться еще раз рассказать ему о своих чувствах?

— Нет, просто подожди. Тарталья — решительный парень. Если ты ему небезразлична, он скоро даст об этом знать...