21 закат нашей любви (гет)

Люмин неуверенно проснулась, открывая отяжелевшие глаза и оглядывая знакомое окружение, когда первые лучи утреннего солнца проникают в окно ее спальни. Она медленно потянула руки вверх, громко зевая, села и посмотрела сбоку на тумбочку, чтобы проверить время. 6:40 утра. С рабочего режима перестроиться трудно. В учебном году она просыпалась в это время даже в выходные, потому что организм уже привык. Легкий вздох сорвался с ее губ, и она протёрла усталые глаза. Воспоминания о прошедших экзаменах медленно вернулись к ней и заставили ее съежиться. Как хорошо, что всё это позади, а впереди её ждут целых три месяца отдыха! Свобода и релакс! А значит, Люмин может позволить себе еще немного понежиться в кровати.

Однако ее желудок внезапно громко заурчал, и это напомнило ей, что она ничего не ела со вчерашнего утра и очень голодна. Вчера она сдала последний экзамен, а после него пришла домой и просто провалилась в сон, так и не поужинав.

Люмин неуверенно встает, подходит к своему шкафу и достает свою домашнюю зеленую футболку и серые спортивные брюки. Одевшись, она взяла телефон с прикроватной тумбочки и заметила сообщение от матери.

Мамочка❤

Я уже ушла на работу, но оставила для вас с Итэром завтрак на столе. Постарайся не приклеиваться к телефону на весь день, Люмин. Сходи погуляй, найди себе занятие, а то в телефоне все каникулы просидишь. А вечером у меня для вас обоих будет хорошая новость!

ЛюминСпасибо. Новость? А может, сейчас скажешь? Не доживу до вечера!

Но мама, видимо, была уже слишком занята работой и не видела сообщения дочери. Что ж, делать нечего, придется мучиться от любопытства до самого вечера.

На кухонном столе стояла большая тарелка с блинчиками, накрытая сверху крышкой. Приятный аромат заставил желудок снова заурчать, и Люмин с нетерпением взяла блюдце и достала из холодильника сгущенку, чтобы полить ею блинчики сверху.

Рука снова потянулась к телефону, что лежал в кармане брюк. Уминая блинчики, Люмин листала ленту новостей. То и дело ей попадались посты одноклассников с их фотографиями: на море, в походе, просто в парке с большой компанией. Люмин ставила всем лайки и чувствовала укол зависти. Пока все весело проводят время, она вынуждена сидеть дома, ибо единственная подруга Сахароза уехала на все лето к бабушке в деревню, а Итэр, что сейчас всё ещё сладко спал, наверняка предпочет провести время со своей компанией, оставив сестру в одиночестве.

Она всегда завидовала Итэру. Как будто ему везет во всем, а её природа решила обделить. Они же близнецы! Так почему же Итэр общительный, популярный, получает всевозможные комплименты… а Люмин — полная противоположность во многих вещах. Она тихая, неуклюжая, непопулярная, и никто не делает ей комплиментов. Иногда она задается вопросом, каково было бы поменяться жизнями с Итэром, обладать его обаянием, харизмой и популярностью? Иногда это просто кажется несправедливым! Особенно ее бесили и немного обижали всевозможные шутки в стиле: «А вы точно близнецы?»

В кухню вошёл Итэр, принюхался и закрыл глаза от наслаждения ароматом блинчиков, а затем сладко потянулся и уставился на Люмин.

— Доброе утро. Люмин, ты опять сидишь за столом в телефоне. Оторвись от него хотя бы на пару минут! Родители постоянно делают тебе замечание!

Люмин слегка закатывает глаза и кладет телефон обратно на кухонный стол, бросая раздраженный взгляд и саркастически говоря:

— О, прости меня, Итэр, за то, что я была приклеена к своему телефону на пару минут. Позволь мне провести остаток лета в одиночестве и тоске, в то время как ты проведешь его со всеми своими друзьями, хорошо?

— Что за агрессия с самого утра? — удивленно спросил Итэр и сел напротив, приступая к завтраку. — Что я уже натворил? Или у тебя ПМС?

Люмин молчит некоторое время и немного сердито накалывает свои блинчики вилкой, чувствуя некоторое раздражение от того, что она такая раздражительная. Может быть, она просто капризничает из-за недосыпа и стресса на экзаменационной неделе.

— О, совсем ничего, — язвительно отзывается она. — Ты не успел проснуться, и первое, что я от тебя услышала — это ворчание по поводу того, что я сижу в телефоне. Могу я хотя бы в отсутствие родителей не получать замечаний, особенно от тебя? У тебя там наверняка грандиозные планы со своими друзьями, вот и следуй им, а меня оставь в покое.

Она сердито отодвинула тарелку и встала из-за стола, направившись в свою комнату. Сейчас она быстро найдет себе для просмотра какую-нибудь дораму или аниме и убьет на это весь день.

Люмин взяла ноутбук со стола и расположилась с ним на кровати. Она закуталась в одеяло и начала смотреть сериал, наслаждаясь теплом и уютом своей комнаты. Ее глаза блестели от увлеченности, а лицо выражало полное сосредоточение. Постепенно Люмин погружалась все глубже в сюжет сериала, забыв обо всем, что было вокруг. Время, казалось, остановилось, пока она находилась в мире вымышленных персонажей и захватывающих событий, и Люмин не заметила, как наступил вечер. Именно голос мамы, пришедшей с работы после долгого тяжелого дня, вернул её в реальность:

— Итэр, Люмин, идёмте ужинать!

Люмин вошла на кухню и села за стол, начиная лениво ковырять еду в своей тарелке. Вскоре вошел и Итэр, и Люмин слегка нахмурилась, вспомнив их утренний конфликт. Но мысли об этом быстро улетучились, когда мама произнесла:

— Кстати о новости, о которой я упоминала утром, — загадочно начала она. — Мы взяли вам путёвки в летний лагерь! Это лагерь в сосновом лесу на побережье моря! Разве не здорово? Мы с папой подумали, что это будет прекрасная возможность для вас обоих завести новых друзей и насладиться летом.

Люмин всегда мечтала побывать на море, но мысль о том, что ей придется провести три недели в компании своих сверстников, ее совсем не радовала, поэтому она не очень обрадовалась этой новости. И почему мама сначала не спросила её мнения? Но Люмин попыталась скрыть свое разочарование, чтобы не расстраивать воодушевленную маму. Она бросила короткий взгляд на Итэра, который выглядел восторженным. Конечно, ему хорошо!

— Можно мне не ехать? — осторожно спросила Люмин.

— Что значит «можно не ехать»? Не ты ли хотела море увидеть? Это будет замечательный отдых, ты заведешь новых друзей и нормально отдохнёшь! Не говори глупостей. По крайней мере, это лучше, чем сидеть целыми днями в телефоне

Люмин слегка закатила глаза в ответ на этот комментарий, уже зная, что поездка будет пыткой в обществе людей. Она тяжело и раздраженно вздохнула и пробормотала себе под нос: «Целых три недели… Я просто знаю, что это будет ад».

Но Люмин знала, что уже ничего не может поделать, поэтому следующие пару дней прошли за упаковкой вещей. Люмин делала это без особого энтузиазма. Она совсем не в восторге от поездки и едет только потому, что ее мама забронировала места, не спросив ее. Ее единственной мотивацией является тот факт, что лагерь находится на берегу моря.

* * *

Солнечные лучи едва проникали сквозь полузатянутые шторы и нежно покрывали комнату бледным, дневным светом. Широко зевая, Люмин медленно поднялась с кровати, всё ещё надеясь, что через несколько секунд все окажется всего лишь страшным сном. Она попыталась улыбнуться, но на её лице отразилось только холодное безразличие. Она специально поспала перед поездкой днем, боясь, что не сможет уснуть от волнения в поезде.

В отличие от неё, Итэр излучал энергию и желание познавать мир, и Люмин чувствовала себя маленькой и незначительной рядом с ним. Она не разделяла его энтузиазма и безудержного желания встретить новые приключения. Вместо этого, она была окружена предчувствием неизбежного беспокойства и неудовлетворенности.

Школьные каникулы представлялись Люмин как время отдыха и расслабления, когда она могла заниматься своими увлечениями, дома. Лагерь же казался ей тюрьмой без стен, где она лишится свободы выбора, и была обречена на бесконечные занятия и коллективные развлечения.

Неизвестность впереди, новые лица и незнакомая обстановка вызывали у Люмин ощущение тревоги, которое отягощало её настроение. Она понимала, что нужно было принять эти изменения и встретить их с открытым сердцем, но вместо этого она отвергала всё вокруг с гневом и неприятием.

Всю поездку до железнодорожного вокзала, где их заберут сопровождающие, Люмин надеялась, что проснется в своей постели и никакого лагеря вовсе не будет. Но, к сожалению, реальность была жестокой. И вот, она уже стоит на платформе рядом с Итэром и прощается с родителями на целый двадцать один день…

— Не переживай, Люмин, — прошептала мама и аккуратно отодвинула волосы с ее лба. — Возможно, этот лагерь будет незабываемым приключением для тебя. Ты увидишь новые места, познакомишься с интересными людьми и, возможно, откроешь в себе что-то новое. Поверь в себя и наслаждайся каждым моментом.

«Легко сказать — наслаждайся», — подумала она про себя с горечью.

Вскоре их забрал сопровождающий и отвёл близнецов к общей группе подростков. Сейчас не было понятно, кто в какой отряд попадет, здесь были все: от самых маленьких до старших ребят, и на первый взгляд не у всех можно было определить возраст. Люмин была так занята своими мыслями, что даже не услышала объявление о посадке в поезд и не заметила, как ее чемодан покачнулся и упал на чью-то ногу, и тут же рядом с собой она услышала болезненный мужской возглас.

Она быстро наклонилась и подняла свой чемодан, чувствуя себя немного взволнованной и виноватой.

— О боже, прости за это! — быстро сказала она и подняла на незнакомца извиняющийся взгляд и… На пару секунд потеряла дар речи, очарованная его поразительной внешностью и яркими волосами. Его небесно-голубые глаза встречаются с ее собственными, и она не может не почувствовать трепет в груди от его теплой улыбки. Она открывает рот, чтобы заговорить, но на мгновение не может произнести ни слова, так как изо всех сил пытается найти, что сказать такому красивому незнакомцу.

— Ты можешь следить за своими вещами, чтобы они не падали на прохожих? — раздраженно сказал парень и оглядел Люмин с ног до головы. — Хотя неудивительно, что такая спичка, как ты, не может справиться с таким огромным чемоданом. Давай помогу донести эту громадину до поезда.

Ощущение порхающих бабочек быстро исчезает, сменяясь уколом обиды от того, как парень разговаривал с ней. Хотя у Люмин, возможно, и не самое мускулистое телосложение, несмотря на то, что она занималась легкой атлетикой, она определенно не была спичкой! И кто этот парень, чтобы отпускать такие грубые комментарии в сторону незнакомой девушки?

— Я вполне могу сама донести свой чемодан, спасибо, — скрипя от злости зубами, процеживает Люмин.

— Не упрямься. Я помогу, пока ты тут всех не передавила.

Парень нагло хватает её чемодан и несет к поезду. Люмин смотрела на незнакомца с ошеломленным выражением лица. Она слегка покачала головой, бормоча себе под нос, но достаточно громко, чтобы он услышал:

— Какой напористый придурок… Кто, черт возьми, так разговаривает, зная человека две минуты?!

Но что-то менять уже было поздно — рыжеволосый не обратил на её слова ни малейшего внимания и скрылся в поезде, и всё, что могла Люмин — побежать за ним. Тот поставил её чемодан в купе и театрально откланялся.

— Не благодарите меня, миледи, можете считать меня рыцарем, — и так же быстро ушел, как и появился.

Люмин смотрела вслед незнакомцу, совершенно сбитая с толку его странным поведением. Кто этот парень? Его рыжие волосы, небесно-голубые глаза и раздутое самомнение — такого сочетания она, конечно, никогда раньше не видела.

«Рыцарь, да? Больше похож на придурка, который слишком много болтает…» — подумала она.

— Люмин, ты уже обрела фаната? — голос Итэра неожиданно раздается около уха, отчего сама Люмин вздрогнула.

— Поверь мне, это было далеко не фанатство, — раздраженно пробормотала она. — Он был напористым, грубым и назвал меня спичкой. Кем он себя возомнил?!

— Знаешь, а он прав. Ты действительно спичка. Ни сисек, ни задницы.

Люмин густо покраснела от комментария Итэра и быстро шлепнула его по плечу, пытаясь прекратить подобные разговоры.

— Заткнись, Итэр! Что это за брат, который так комментирует внешность своей сестры! Конечно, ты никогда не будешь на моей стороне! — обиженно сказала Люмин и села на нижнюю кровать в купе.

— Ладно, пойду пройдусь, может, с кем познакомлюсь, — ну, конечно, Итэр не был бы Итэром, если бы в первые секунды не пошел знакомиться со всеми подряд.

— Итэр, тебе обязательно идти искать друзей прямо сейчас? Я снова буду сидеть одна! — грустным, граничащим с легким раздражением, голосом пробормотала Люмин.

— Извини, Люмин, но я действительно хочу прогуляться. Не волнуйся, я уверен, ты найдешь, с кем поговорить! Давай потусуемся сегодня попозже, хорошо?

— Угу, как обычно… — пробормотала себе под нос Люмин и уставилась в окно. Она снова одна…

Она смотрела в окно, погруженная в свои мысли и испытывая чувство одиночества. Она хотела бы быть такой, как Итэр, легко заводить друзей и ладить с людьми, а не быть такой… застенчивой и интровертной.

— О, а вот и свободные места! — со стороны послышался голос, и в купе вошел тот самый рыжеволосый парень с грудастой, фигуристой девушкой под ручку. — О, спичка, снова привет! Мы ненадолго расстались, ты скучала по мне?

Люмин мгновенно ощетинилась от приветствия парня, не в силах не почувствовать раздражения от того, что он снова назвал её спичкой. Она слегка повернула голову и ответила с оттенком сарказма:

— О, как бы я могла выжить без тебя и твоих очаровательных оскорблений? Я с нетерпением ждала твоего возвращения, о блистательный придурок.

Грудастая девушка удивленно посмотрела сначала на рыжеволосого, потом на Люмин и надула губки, наивно хлопая густо накрашенными ресницами.

— Чайльд, кто это?

Значит, рыжеволосого придурка зовут Чайльд…

— О, это? Просто девушка, которая случайно уронила на меня свой чемодан и не может вынести небольшого поддразнивания, — Чайльд повернулся к к Люмин с дерзкой ухмылкой, явно забавленный ее расстроенной реакцией на его комментарий.

Люмин заметила, как пристальный взгляд спутницы Чайльда прилипает к ней, оценивающе скользя от пяток до самой макушки, и почувствовала смесь раздражения и возмущения. Сама девушка выглядит так, словно могла бы стать моделью с ее соблазнительной фигурой и идеальным макияжем, в то время как Люмин ощутила себя вдруг неловко и неуместно в своей свободной одежде с растрепанными волосами. А может, это отличный шанс познакомиться? Вот Итэр удивится! Набравшись смелости, она выдохнула из легких весь воздух и произнесла:

— Привет. Меня зовут Люмин.

— Ясно, — безразлично бросила девушка, отбивая у Люмин охоту с кем-либо знакомиться.

Она чувствовала укол разочарования из-за того, что ее попытки представиться так легко отвергают. Может быть, у нее просто нет природного обаяния и привлекательности?

— Не обращай внимания, спичка, Кэ Цин сегодня просто не в настроении, — ободряюще улыбнулся Чайльд.

И снова это прозвище… Она скоро начнет откликаться на «спичку», доведет ведь… Значит, холодную и неприступную красотку звали Кэ Цин… Люмин изо всех сил старалась оставаться спокойной и собранной, но трудно игнорировать язвительное прозвище Чайльда и безразличную реакцию Кэ Цин.

— Ясно… — Люмин тоже фыркнула, как бы пародируя Кэ Цин, и отвернулась к окну, пытаясь отвлечься от неловкой ситуации, любуясь меняющимся пейзажем за окном

Пышная зеленая сельская местность с ее пологими холмами и разбросанными фермами предлагала гораздо более веселое зрелище, чем неловкая атмосфера в купе поезда. Люмин не могла не испытывать смесь разочарования и жалости к себе. Почему ей кажется, что все здесь такие пугающие и недосягаемые?

Когда Люмин снова перевела взгляд на пару, с ошеломлением обнаружила, что Кэ Цин сидела на коленях у Чайльда и игриво тянулась к его губам. Люмин театрально откашлялась, привлекая внимания разгорячившихся любовников.

— Извините, что прерываю ваш маленький флирт, но вы не единственные в этом купе, знаете ли, — её голос сорвался от разочарования и обиды, и она свирепо посмотрела на Кэ Цин и Чайльда.

Кэ Цин приподняла бровь, явно раздраженная тем, что их прервали. Ну извините уж, ледяная королева! Чайльд, кажется, совсем не расстроился и лишь ухмыльнулся.

— Расслабься, маленькая спичка. Не нужно так ревновать и ворчать, — подразнил он, и его губы растянулись в самодовольной улыбке. Люмин почувствовала, как ее щеки вспыхивают от его неожиданного комментария, но попыталась взять себя в руки.

— С чего бы мне ревновать такого придурка, как ты? — казалось, от этого вызывающего комментария, улыбка Чайльда стала еще шире.

Люмин сжимает кулаки, прикусывая язык, чтобы не сказать еще чего-нибудь, о чем она могла бы пожалеть. Ее самооценка и так достаточно хрупка, а колкие слова Чайльда подобны соли на открытую рану.

— Думаю, я здесь лишняя, — обиженно сказала Кэ Цин, вернув к себе внимание. — Тарталья, тебе, кажется, интереснее возиться с этой... чем со мной. Так что я ухожу!

Кэ Цин гордыми шагами уходит из купе, оставляя Чайльда наедине с новой знакомой, и Люмин испытала смесь замешательства и удовлетворения от внезапного ухода девушки, хоть на одну проблему меньше…

— Что ж, похоже, теперь только ты и я, спичка. Мне кажется, ты чувствуешь себя одиноко… — произносит уже изрядно поднадоевший Чайльд.

Люмин ощутила внезапный укол смущения, и к ее щекам прилил жар. Она быстро отвела взгляд, пытаясь скрыть свое взволнованное состояние. Для Люмин этот разговор похож на пытку — быть вынужденной взаимодействовать и отвечать кому-то такому несносному и раздражающему, как Чайльд. Она сделала глубокий вдох и взяла себя в руки, пытаясь сохранить самообладание, несмотря на непреодолимое чувство дискомфорта.

— Тебе бы лучше сходить за своей девушкой, — порекомендовала Люмин, чтобы перевести тему. — Она казалась оскорбленной.

— Не беспокойся об этом. Кэ Цин быстро обижается, но так же легко и остывает. На твоем бы месте я бы не прогонял такого очаровательного парня, как я, — Чайльд подмигнул Люмин, явно забавляясь ее дискомфортом.

— Боже, ты действительно самовлюбленный придурок!

— А ты чувствительная маленькая спичка. Не можешь вынести немного поддразниваний? Не волнуйся, я пойду поищу Кэ Цин специально для тебя, если тебе от этого станет лучше. Хотя не могу обещать, что она захочет вернуться к тебе, — снова подразнил он, наслаждаясь эффектом, который произвели на нее его слова. Несмотря на его легкомысленное отношение, Люмин не может избавиться от чувства раздражения из-за его насмешливого поведения.

Когда этот надоедливый тип покинул купе, Люмин наконец позволила себе немного расслабиться. Солнце начинало садиться, и небо за окном приобретало глубокий оттенок сумерек. Люмин застелила себе кровать и легла под одеяло. Несмотря на свои опасения не заснуть ночью, Люмин закрывает глаза и засыпает под звуки поезда. И всё же это было не так плохо… Для Люмин этот день был похож на вихрь эмоций, но, наконец, в этот спокойный момент она могла получить столь необходимый отдых. А ведь лагерь даже еще не начался… Засыпая, Люмин задалась вопросом, что принесет завтрашний день и встретит ли она снова того же несносного рыжеволосого парня…

* * *

На следующий день они вышли из поезда после обеда, а потом их на автобусе довезли до территории лагеря, где все дети и подростки сначала проходили процедуру медосмотра, а затем их забирали вожатые.

Люмин выискивала в толпе Итэра и с удивлением обнаружила, что тот идет рядом с Кэ Цин, помогая нести ей чемодан. Судя по расслабленной обстановке между ними и хохоту Кэ Цин, Итэр смог найти общий язык даже с ледяной королевой…

Внезапно перед ней возник Тарталья. Люмин тяжело вздохнула, ожидая очередную порцию «гениальных» шуток. Однако… Казалось, что от вчерашней легкомысленности и шутливости не осталось и следа. Теперь от него исходили гнев и угроза, и Чайльд прошипел:

— Скажи своему брату, чтобы он отвалил от моей девушки, или это будет плохо для вас обоих, спичка!

Люмин удивленно и растерянно заморгала при внезапном и угрожающем появлении Чайльда. Она была удивлена его холодным, пугающим выражением лица, непохожим на его прежнее беззаботное поведение. Его угроза звенела у нее в ушах, и по спине прошла дрожь.

— Ч-что ты имеешь в виду? — её голос немного дрожал, выдавая ее нервозность.

— Устрою вам «весёлую» жизнь в лагере, — чуть ли не выплюнул Тарталья.

От зловещих слов по спине Люмин пробежал холодок, и ее сердце замерло от волнения. Она нервно сглотнула, делая шаг назад и глядя на Чайльда со смесью страха и замешательства.

— Какое это имеет отношение ко мне?! — осмелилась выдавить из себя Люмин. — Почему сам ему не скажешь?

— Ах, Люмин, — улыбнулся Чайльд с ноткой насмешки в голосе. — Ты немного туповата, да? Ты сестра Итэра, у тебя больше на него здесь влияния, чем у всех других вместе взятых. Я не хочу пока устраивать лишних конфликтов и разборок, поэтому для твоего же блага тебе лучше спокойно объяснить своему чудесному близнецу, что так дела не делаются, и чужих девушек уводить нехорошо, — Чайльд сделал шаг вперед, а в его глазах появился зловещий блеск. — Так что просто будь хорошей девочкой и держи своего брата в узде, ладно? Мы же с тобой не хотим, чтобы произошли какие-либо… инциденты с не очень хорошими последствиями.

Люмин молча стояла в шоке после его зловещего предупреждения и не могла выдавить ни слова. Чайльд неторопливо ушел, а она не могла избавиться от чувства беспомощности и уязвимости, неуверенности в том, как справиться с ситуацией и что делать дальше.

Когда Люмин вышла из оцепенения, она поняла, что отстала от остальной группы. Она огляделась и заметила их вдалеке, уже приближающихся к главному входу в лагерь. Люмин ускорила шаг и вскоре увидела Итэра, весело болтающего с другими отдыхающими.

— Итэр! — окликнула она брата. — Можешь подойти сюда?

Девушки, до этого беседующие с Итэром, оглядывают Люмин с презрением, бросая в ее сторону быстрые, но пронзительные взгляды. Люмин могла чувствовать, как они молча осуждают ее, их глаза изучают ее внешность. Она знала, что, вероятнее всего, сейчас они мысленно выделяют каждый недостаток её внешности. Однако Итэр уже стоял перед ней, ожидающий причины, по которой она его позвала.

— Итэр, перестань общаться с Кэ Цин! — прямо, без особых церемоний, сказала Люмин.

Итэр был потрясен и смотрел на сестру в замешательстве, явно не понимая причин такого негативного отношения к Кэ Цин.

— Люмин, в чем дело? Если тебе не нравится Кэ Цин из-за вашей стычки в поезде, то это только твои проблемы…

— Откуда ты знаешь, что я контактировала с Кэ Цин в поезде? — удивленно спросила Люмин.

— Кэ уже всё рассказала мне, так что я в курсе. В общем… Не реагируй слишком остро, как ты всегда это делаешь, — Итэр говорил пренебрежительно, и его тон ясно давал понять, что он считает опасения Люмин необоснованными и чрезмерными, как она и ожидала. Он оглянулся на Кэ Цин и других девушек, явно больше заинтересованный их разговором, чем тревогами Люмин.

— У Кэ Цин вообще-то уже есть парень, — укоризненно вымолвила Люмин, надеясь, что хоть это ограничит общение между ледяной королевой и её братом. — И поверь мне, её парень не из тех людей, с которыми хочется иметь проблемы.

— Да ладно тебе, Люмин. Мы просто болтаем, ничего особенного. Мы даже не прикасаемся друг к другу, не говоря уже об объятиях и подобному. Нет причин так волноваться по этому поводу. Если ты будешь продолжать в том же духе, ты испортишь мне удовольствие от отдыха в лагере. Расслабься и перестань поднимать шум из-за пустяков, — Итэр улыбнулся и отбросил опасения Люмин небрежным пожатием плеч. — И давай договоримся: ты не будешь доставать меня своим безосновательным нытьем всю смену.

— Как всегда, тебе наплевать на мое мнение! — с обидой высказала Люмин.

— А ты, как всегда, не прислушиваешься к голосу разума и действуешь на эмоциях. Ты всегда делаешь из мухи слона. Перестань быть таким параноиком и просто дай мне немного развлечься, ради всего святого! — голос Итэра стал раздражительным, и этим он ясно дал понять Люмин, что разговор окончен.

Люмин разочарованно вздохнула, наблюдая, как Итэр развернулся и снова вернулся к девчонкам. Она больше ничего не могла поделать, кроме как позволить Итэру принимать свои собственные решения и самостоятельно сталкиваться с потенциальными последствиями своих действий. Она надеялась, что угрозы Чайльда были всего лишь пустыми предупреждениям и что с Итэром и с ней ничего плохого не случится.

Люмин следовала за всеми, с тяжелым клубком нервозности в груди. Она чувствовала легкую тошноту и головокружение от долгой дороги и событий, которые на неё навалились. Когда они, наконец, вошли на территорию лагеря, два медицинских работника встретили их, чтобы осмотреть.

Люмин чувствовала себя незащищенной и потерянной среди незнакомых людей, и она не знала, куда идти после осмотра врачей. Всех, кого она успела узнать — Кэ Цин, Чайльда и Итэра — уже не было в ее поле зрения. Но ее спасение пришло в виде девушки с необычными инеевыми волосами.

— Привет. Меня зовут Камисато Аяка. Я буду вожатой первого отряда, — она приветствовала Люмин с широкой улыбкой и обаянием, которое немедленно развеяло ее тревогу. Она сразу же почувствовала себя комфортно рядом с ней, словно они давно знакомы. — Пойдем, я покажу тебе корпус и твою комнату.

Люмин молча кивнула и последовала за ней, пробираясь сквозь множество высоких сосен, которые спасали от солнца. По дороге она ощущала неведомое смешение из возбуждения и тревоги. Что ее ждет в этой непонятной среде?

— Твоя комната под номером два, — сказала Аяка, махнув в сторону двери.

Люмин благодарно улыбнулась и прошла к помещению. Однако она лишь вошла в комнату, как грубо наткнулась на кого-то. Ее сердце пропустило удар, и она быстро отскочила назад. Люмин не могла избавиться от ощущения, что вся вселенная в заговоре против нее, ведь той, которую она сбила с ног, оказалась Кэ Цин. Ледяная королева сидела на полу с разбросанной одеждой вокруг, которую она уронила из-за столкновения.

— Мне так жаль! Я не хотела… — начала Люмин, чувствуя, как её щёки горели от стыда.

— Смотри, куда прешь! От тебя одни проблемы! Ты же сестра Итэра?

Люмин лишь кивнула и молча начала наблюдать, как Кэ Цин собирает свою одежду с пола. Может ли этот день стать еще хуже? Или хуже уже некуда?

— Ну, в семье не без урода… Итэр много рассказал мне о тебе, и я уже знаю, какая ты бываешь странная, и попросил меня присмотреть за тобой. Но я не собираюсь быть твоей нянькой. Просто не раздражай меня, и с тобой все будет в порядке.

Люмин сжала кулаки, пытаясь сохранить хладнокровие, несмотря на неприятные слова.

— Это я странная, да? — вызывающе выпалила Люмин. — Посмотрела бы на своего бойфренда. Объясни ему ситуацию с Итэром, а то он безумно ревнует и кидает мне угрозы!

— Чайльд угрожает тебе? Ты уверена? Возможно, ты неправильно поняла ситуацию? — Кэ Цин посмотрела на неё с раздражением и снисходительностью. — Итэр сказал мне, что у тебя есть привычка раздувать из мухи слона. Я так понимаю, это одна из таких ситуаций? Так что, пожалуйста, не устраивай ненужной драмы во время нашего пребывания здесь, и у тебя не будет никаких проблем со мной или Чайльдом. Тарталья не мог тебе угрожать, он не из таких людей, — сказав это, Кэ Цин бросила на Люмин ещё один взгляд, полный презрения, давая понять, что она совсем не высокого мнения о ней.

Кэ Цин собрала одежду и направилась к шкафу, чтобы положить. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошли еще две девушки. Было очевидно, что это их соседки. Кэ Цин, увидев одну из них, кое-как запихала свои шмотки в шкаф и бросилась ей на шею:

— Моночка, дорогая, как я рада тебя видеть! — верещала Кэ Цин, а затем окинула презрительным взглядом, таким же, каким осматривала Люмин, и вторую девушку. — Не могу поверить, что Розария тоже будет с нами в одной комнате!

Розария, с ее черными нарядами, цепочками и крестами, выглядела как настоящая готическая королева. Она презрительно бросила взгляд на Мону и Кэ Цин, чья одежда была яркой и привлекающей взгляд и, безразлично отвернувшись, направилась к самой дальней кровати у окна, так и ни с кем не поздоровавшись.

Нервозность Люмин достигала своего предела. Она и так чувствует себя не в своей тарелке и встревожена в присутствии Кэ Цин, а появление еще двух девушек только усилило ее беспокойство.

«Мона точно в подручных у Кэ Цин, с ней лучше не связываться. А вот Розария, хоть и выглядит пугающей, кажется относится к Кэ Цин с неодобрения, как и я. Мы могли бы подружиться, наверное…» — рассуждала в мыслях Люмин. И, набравшись смелости, повернулась к Розарии и произнесла:

— Привет, меня зовут Люмин. А тебя Розария, как я поняла?

Девчонка была явно удивлена, что с ней кто-то решил поговорить, еле заметная радость мелькнула в её глазах, но она скрыла её за безразличной маской.

— Обычно люди предпочитают со мной не разговаривать. Будь осторожна, — советует Розария, ее слова холодны как лед. — Я ведь могу наслать и проклятия. Если ты начнешь общаться со мной, то ты можешь стать изгоем.

— Знаешь, мне не страшно, — слабо улыбнулась Люмин. — Моя жизнь будто бы давно проклята, иначе я не могу объяснить, почему ко мне постоянно липнут проблемы. И быть изгоем тоже мне не впервые. Так что… Не напугала. А почему люди, начиная общаться с тобой, становятся изгоями?

— Эта сучка, — Розария кивнула в сторону Кэ Цин, которая продолжала что-то активно обсуждать с Моной. — В прошлом году сделала все, что могла. Она позаботилась о том, чтобы любой, кто не соответствовал ее идеальному маленькому миру или осмеливался высказаться открыто, был изолирован и избегался обществом.

Тон Розарии был пронизан презрением, было понятно, что она не в восторге от Кэ Цин и ее способа «улаживать дела». Люмин могла только представить, какие события и групповая динамика, должно быть, происходят в этом лагере каждое лето.

— Я просто не думала, что эта стерва поедет в лагерь и в этом году. Она прошлым летом вся обнылась и обжаловалась насчет условий. То еда в столовой не такая, то комары её кусают постоянно, то холодно, то душ раз в два дня. Единственное обоснованное неудобство, которое я вижу в этом лагере — это то, что туалет находится на улице.

— Мне тоже не нравится Кэ Цин, я уже успела попасть у нее в черный список, как и ты, — Люмин заметила, как зрачки Розарии удивленно расширились. — И обычно у меня плохо получается заводить друзей, так что… Мы можем помочь друг другу? Давай хотя бы держаться вместе.

Глаза Розарии светятся новообретенным интересом, легкой искоркой интриги и чем-то наподобие сочувствию в ее обычно ледяном взгляде.

— Ну, если ты не умеешь заводить друзей, мы можем, по крайней мере, держаться вместе и найти общий язык в нашей неприязни к Кэ Цин. Всегда лучше иметь несколько союзников на недружественных территориях. — намек на ухмылку озаряет уголки губ Розарии, как будто идея временного союза таит в себе какие-то обещания.

Люмин ощутила в себе искру надежды на возможность дружбы с Розарией. Несмотря на холодную, пугающую внешность последней, в ней есть что-то такое, что Люмин находит интригующим и даже достойным восхищения. Возможно, в Розарии есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, и Люмин не может не надеяться, что их общая неприязнь к Кэ Цин может привести к подлинной связи и дружбе.

— Первый отряд! — послышался мужской крик с улицы. — Выходим на улицу!

Кажется, это был вожатый. Странно, ведь Аяка должна быть. Выйдя на улицу, Люмин с удивлением обнаружила высокого симпатичного парня, который очень был похож на Аяку.

— Меня зовут Камисато Аято, и я буду вашим вторым вожатым вместе с Аякой, — объявил вожатый. — Сейчас мы пройдем по территории лагеря и познакомимся с основными объектами.

Лагерь был красив, с его живописным ландшафтом и удобствами на открытом воздухе. Несмотря на свои первоначальные сомнения по поводу пребывания здесь, Люмин не может отрицать красоту этого места. Аромат сосны наполняет воздух, создавая умиротворяющую атмосферу среди шума и суеты повседневной деятельности. Вожатые показывают столовую, главную площадь и спортивную площадку, волнение смешивается с затаенной тревогой. Медицинский центр и административное здание еще больше усиливают ощущение безопасности и организованности лагеря. Сочетание красивых окрестностей и компетентных вожатых лагеря позволяли Люмин чувствовать себя все более непринужденно.

— В свободные часы вы можете прогуляться по лагерю, но, скорее всего, у вас почти не будет свободного времени, мероприятия в этом лагере запланированы на каждый день, и все дни очень загружены, — объявил Аято. — А сейчас мы пойдем к корпусу обратно. Аяка кое-что для вас приготовила.

Мысль о насыщенном лете, наполненном различными мероприятиями, одновременно интригует и немного пугает Люмин. Она представляет себе лето, наполненное новыми впечатлениями, дружбой и, возможно, даже испытаниями, которые вытолкнут ее из зоны комфорта. Несмотря на свои первоначальные сомнения, Люмин чувствует, как в ней растет небольшое предвкушение. Может быть, это место и впрямь не так плохо?

Когда они снова добрались до корпуса, на площадке перед ними их уже ожидала Аяка, которая тут же попросила отдыхающих выстроиться в две отдельные шеренги: мальчиков и девочек. Люмин следует инструкции, становясь около других девочек, любопытствуя о причине такого расположения. Она украдкой бросила взгляд на Итэра, который стоял в шеренге с мальчиками и подумала, что несмотря на то, что у них с ним натянутые отношения, его присутствие здесь добавляет спокойствия.

— Сейчас мы узнаем друг друга получше, — начала объяснять Аяка. — Вы по очереди называете свои имена — одна девочка, один мальчик, затем вторая девочка, второй мальчик и так далее. Пытаемся запомнить имена друг друга, потом мы проверим, у кого в отряде лучшая память!

Люмин чувствовала смесь волнения и нервозности, ожидая своей очереди представиться. Она надеялась, что не запнется в своих словах и не выставит себя дурой перед всеми. Когда дошла очередь до Итэра, он вышел вперед, смешно всем раскланялся и назвал свое имя. Люмин заметила, что в этот момент Чайльд бросил на него убийственный взгляд. Видимо, ему не нравилось, что Итэр привлекает к себе столько внимания, хотя в лучах славы должен купаться он.

Мона, Итэр, Кэ Цин, Скарамучча, Ёимия, Сяо, Розария, Чжун Ли... Имён было настолько много, что они начали смешиваться в голове Люмин. Кого она точно запомнила — так это своих соседок по комнате и Чайльда.

Когда, наконец, приблизилась ее очередь, Люмин почувствовала, как ее сердце трепещет от смеси волнения и нервозности. Она делает глубокий вдох, готовясь представиться группе.

— Люмин, — тихо произносит она, в ее голосе слышатся нотки застенчивости и неуверенности.

— Извини, — мягко сказала Аяка. — Но не могла бы ты сказать погромче?

Люмин ощутила, как её щеки снова заливает краска до самых кончиков ушей. Её голос, наверняка, был настолько тихим, что никто не услышал её имени. Даже вожатые.

— Люмин, — повторяет она, на этот раз ее голос более уверенный и ясный. Она надеется, что теперь все ее слышат, и ей не придется повторяться снова.

Люмин настолько погрузилась в мысли о своей неловкости, что последующие имена своих товарищей не слышала, и они словно пролетели мимо неё. В реальность её привлек только вновь послышавшийся голос Аяки:

— А теперь, как я и обещала в начале нашей небольшой игры, проверим, у кого самая лучшая память! Давайте очередь уступим дамам. Девчонки, кто из вас попробует назвать имена всех мальчиков?

Люмин невольно сделала шаг назад, как бы показывая, что она не готова к такому испытанию, но она с любопытством смотрела на своих товарищей по лагерю, гадая, кто примет вызов. Сделает ли кто-нибудь уверенный шаг вперед и продемонстрирует свои навыки запоминания? Или все они будут колебаться, не уверенные, что смогут вспомнить все имена?

— Давайте я попробую, — вперед из строя вышла Кэ Цин и уверенно улыбнулась парням.

— Отлично! — с улыбкой зааплодировала Аяка. — Попробуй.

Казалось, Кэ Цин была безупречной в своей способности запоминать имена, поэтому сейчас она блистала перед ними во всей своей красе. Она была несомненным центром внимания.

Парни смотрели на Кэ Цин с полным восхищением в глазах. Они не могли поверить, что такая красивая девушка запомнила каждого из них. Их взгляды провожали ее, когда она проходила мимо них. Люмин, глядя на её уверенность и харизму, не могла не почувствовать в груди горечи и зависти. Несмотря на то, что она уже невзлюбила Кэ Цин, она всё равно хотела бы быть такой же очаровательной и уверенной, как она…

— Умничка! — похвалила Аяка и повернулась к парням. — А теперь кто из мальчиков назовет все имена дев…

— Я! — тут же выпалил Чайльд, перебив вожатую, и вышел вперед.

Люмин была уверена, что Чайльд рассматривает этот вызов как возможность покрасоваться и потенциально привлечь внимание девушек. Люмин не может не испытывать смесь удивления и легкого раздражения, поскольку кажется, что Чайльд всегда готов оказаться в центре внимания…

Не хуже Кэ Цин, он начинает впечатляюще перечислять имена каждой девушки без ошибок. Однако когда он останавливается напротив неё, его лицо озаряет дерзкая ухмылка.

— Та-а-ак… — наигранно тянет он. — А это у нас… Спичка… Ой! То есть, я хотел сказать, это Люмин.

Люмин была уверенна, что Чайльд намеренно ошибся, еще больше разжигая кипящий в ней гнев. Она сжимает кулаки, ее брови хмурятся от разочарования. Похоже, что намерение Чайльда состоит не только в том, чтобы запомнить ее имя, но и в том, чтобы спровоцировать ее.

Раздражение Люмин еще больше усиливается, когда она слышит, как Кэ Цин смеётся над грубой попыткой Чайльда пошутить. Осознание того, что Кэ Цин находит развлечение в этой ситуации, только подливает масла в огонь, горящий внутри Люмин.

Наконец, Чайльд оставил её в покое и направился дальше, позволяя Люмин выдохнуть с облегчением. Она не понимала, почему он к ней привязался. Неужели это только из-за этого чертового чемодана?!

— Ты тоже молодец! Девчонки в восторге! — посмеивается Аяка.

«Ага, особенно я», — раздраженно подумала Люмин.

— Предлагаю усложнить задачу. И мальчики, и девочки сейчас меняются случайным образом. И кто же будет у нас смельчаком, который попробует назвать имена всех своих товарищей?

Идея захватывающая, но в то же время пугающая, поскольку Люмин задается вопросом, смог ли кто-то запомнить все имена. Она оглядывает сверстников и замечает, что многие общаются между собой, видимо, уговаривая друг друга осмелиться и выйти вперёд.

— Ну, хорошо, хорошо… Я постараюсь… — наконец, из строя вышел темноволосый паренёк с бирюзовыми прядями впереди. Насколько Люмин запомнила, его звали Сяо…

Он шёл по кругу, но называл имена не так хорошо, как Кэ Цин или Тарталья: часто путался, запинался, долго думал, но большинство имён назвал правильно. Но когда дошла очередь до Люмин, он нахмурил брови и никак не мог припомнить, как её зовут. Кажется, во второй раз она всё-таки недостаточно громко представилась, чтобы все её запомнили.

— Не переживай, всё в порядке, — К Сяо подошла Аяка и с улыбкой положила ладонь на его плечо, а затем повернулась к остальным ребятам: — Давайте попробуем все вместе вспомнить её имя.

Люмин ощущала, как оглушающая тишина давит на ее моральное состояние. Никто не произносил ни звука. Она не могла поверить, что ее никто не запомнил. Она чувствовала себя самой незначительной и незаметной персоной во всем лагере.

Единственным человеком, который мог спасти ситуацию, был Итэр. Взгляд Люмин скользнул по его лицу с надеждой, и это мгновение стало для нее самым долгим мгновением жизни. Но близнец намеренно молчал, словно играя с ее чувствами.

И тут Люмин почувствовала, что сжигается ее последняя искорка надежды. Она уже готова была принять роль невидимки в этом лагере и просто забыть о том, что здесь происходит. Но тут что-то случилось.

— Люмин… — послышался голос Розарии, нарушающий тишину и приносящий некоторое облегчение уязвленному состоянию Люмин. — Её зовут Люмин.

Смесь благодарности захлестывает её, и чувство одобрения наполняет душу, когда она поняла, что кто-то потрудился запомнить ее имя…

— У тебя довольно сложное имя, не так ли, Люмин? — произнесла Аяка с улыбкой, чтобы развеять неловкий момент, а затем повернулась ко всем. — Чтобы лучше запомнить, давайте все вместе хором повторим ее имя!

— Люмин!!! — выкрикнули все вместе.

Лёгкий румянец покрыл щеки девушки. Звук ее имени, повторяемого хором, наполняет ее уши и служит напоминанием о том, что, несмотря на первоначальную забывчивость, ее личность теперь признается. Хотя Люмин не может не испытывать чувства уязвимости, есть также определенное очарование в том, что все повторяют ее имя, напоминая ей, что она действительно является частью этого отряда, и ее присутствие не так-то легко забыть…

— Все молодцы! У вас есть пятнадцать минут до ужина. Мы собираемся в столовую через десять минут

Люмин делает вдох, чтобы осознать вихрь эмоций, которые она испытала сегодня, в ее голове кружатся смешанные чувства. Она оглядывает толпу, лениво бредущую к корпусу и замечает Итэра. Она тут же бросается вперед и разворачивает его к себе.

— Итэр, почему ты не назвал меня по имени, когда все молчали? Я стояла как дура, пока не вмешалась Розария!

На ее лице читалась смесь раздражения и обиды, ей было обидно, что она осталась одна наедине с неловкостью в тот момент, столкнувшись с забывчивостью группы и искренне не понимала, почему Итэр не помог ей.

— Потому что это было бы несправедливо, — немного раздраженно отозвался Итэр. — Это игра для знакомств, цель которой — узнать имена друг друга. Я уже знаю твое имя, потому что ты моя сестра, тогда в чем смысл игры, если я назову твое имя?

Люмин ожидала другого ответа, возможно, извинения или знака поддержки, но слова Итэра раскрывают более глубокое намерение, стоящее за его молчанием. Первоначальное разочарование Люмин уступает место чувству понимания, но обида всё равно никуда не делась.

— Твои мысли вполне справедливы… Но ты хоть понимаешь, что я чувствовала, когда казалось, что никто меня не помнит?! Ты мог бы поддержать меня!

— Ты снова драматизируешь. Мы только что прибыли в лагерь, и ты ожидаешь, что все сразу запомнят твое имя? На это нужно время. Так что будь проще и забей на это огромный болт, Люмин.

Она почувствовала снова укол раздражения, она не могла поверить, что Итэр даже в такой ситуации отмахивается от ее эмоций, обвиняя ее в драматизме и слишком больших ожиданиях от новообразованной группы. Она надеялась на понимание и сопереживание, но реакция Итэра только усилила ее разочарование и ощущение того, что ее неправильно поняли. Пренебрежительный комментарий Итэра заставлял чувствовать себя отвергнутой в своих чувствах…

И вдруг, усиливая раздражение Люмин, к Итэру подошла Кэ Цин и прервала их разговор, игриво беря близнеца за руку…

— Итэр, пойдем к нам в комнату? Мы с ребятами собираемся поиграть в карты до ужина.

— Эй, ничего так, что я вообще-то разговаривала с Итэром! Разве ты не знаешь, что невежливо так вмешиваться в разговор?

В ответ на обвинения Кэ Цин лишь посмотрела на Люмин с озорной улыбкой и намеком на вызов в глазах. Вместо того, чтобы отступить или извиниться, она отвечает на вызов Люмин остроумным замечанием:

— Сильно ревнуешь?

Люмин сжала кулаки, ее сердце бешено забилось, когда она встретилась взглядом с Кэ Цин, чувствуя вызов и неожиданно возникшее соперничество.

— Я согласен со спичкой, — резко вмешался в разговор Чайльд, появившийся за спиной Люмин. — Итэр, тебе не кажется, что ты слишком часто крутишься рядом с моей девушкой?!

В воздухе повисло напряжение. Опасные молнии метались между Итэром и Чайльдом, между Кэ Цин и Люмин. Гнетущая обстановка не сулила ничего хорошего и явно окончилась бы рукоприкладством, если бы не голос Аяки:

— Первый отряд, строимся в столовую! Встаньте парами, пойдем красивым, ровным строем. Покажите, что вы действительно старший отряд!

— Люмин, — окликает её Розария. — Мы вроде как союзники, так что встанем вместе?

На душе стало тепло и уютно вдруг. Дело в том, что когда Люмин собиралась в лагерь, она была уверена, что ей будет суждено ходить одной в конце строя. Но теперь она не одна… Даже если они с Розарией не станут настоящими подругами, они хотя бы смогут создать видимость, что у них всё хорошо с взаимоотношениями.

Люмин наблюдала за своими товарищами, идущими впереди. Солнце ярко сияло, отражаясь от их полных энергии лиц. Она могла видеть, как подростки активно общались, шутили и смеялись. Люмин смогла заметить, что в отряде уже начали появляться небольшие группки и даже парочки… Например, тот самый Сяо, который не смог вспомнить её имя, нежно держал за руку девушку с нежно-голубыми волосами, меж которых виднелся ободок в виде больших рожек.

Люмин задумалась: а выглядят ли они хотя бы с Розарией со стороны как подруги? Она еще раз осмотрела других девчонок. Кэ Цин и Мона что-то активно обсуждали. Скарамучча и Чайльд наполняли пространство басистым гоготом. Затем Люмин посмотрела на Розарию. За весь путь не перекинулись ни словом. Наверное, со стороны они выглядят, как две девушки, которых заставили встать вместе…

В столовой все подростки расселись за столы и, несмотря на предостережение вожатых не разговаривать во время приема пищи, в помещении стоял шум от активных разговоров. Воздух пронизывали громкие голоса и звонкий смех множества детей.

На каждом столе лежали разноцветные тарелки с разнообразными блюдами, от которых веяло привлекательными ароматами. Некоторые подростки уже смаковали первые ложки еды, делая паузу между глотками, чтобы вовлечься в обсуждение своих планов на эти летние каникулы.

Вожатые, сидящие рядом со столами, пытались поддерживать порядок и напоминать подросткам о правилах. Но упорные попытки привести группу подростков в порядок были бесполезными, и шум продолжал захватывать все больше территории столовой. Несмотря на бурлящее общение, взгляды вожатых первого отряда оставались мягкими и понимающими. Они понимали, что в их возрасте общение между друг другом очень важно.

Когда все поели и построились парами, чтобы пойти обратно, Аято поднял руку, чтобы привлечь внимание ребят. Он начал говорить с твердостью в голосе:

— Сейчас все собираемся в игровой комнате. Это крайняя комната в корпусе. Никто никуда не разбегается. Аяка, иди вперед, приготовь там всё, — попросил он, и вожатая с кивком умчалась вперед.

— Интересно, что сейчас будет? — вслух поинтересовалась Люмин.

— Вечерняя свеча, — послышался сзади голос, и Люмин, обернувшись, увидела высокого шатена с длинными волосами, закрепленными в тонкий хвостик. Он выглядел старше своих лет, и Люмин могла бы даже подумать, что он вожатый.

— Ненавижу «свечки»! — раздраженно выпалила Розария.

— А что это? — удивленно спросила Люмин.

— Мероприятие, на котором тебя заставляют говорить перед всеми. Настоящая пытка для интровертов! — довольно нелестно высказалась Розария.

— Ну, не преувеличивай, — усмехнулся шатен. — «Свечка» нужна, чтобы проанализировать прошедший день, и там обычно царит атмосфера доверия, и сказанное на «свечке» по правилам не выносится за пределы мероприятия.

— Ага, как же… — недоверчиво промямлила Розария. — Ты Чжун Ли, кажется? Видимо, для тебя незнакомо, когда твои слова, сказанные на «свечке» переворачивают и потом заставляют за них ответить…

Розария резко закрыла рот и отвернулась, замолчав. Видимо, она сказала что-то лишнее. Что-то, о чем она не хотела бы, чтобы знали остальные.

В игровой комнате по просьбе вожатых все расселись на мягком ковре по кругу, плечо к плечу. Аяка зажгла свечку, мягкий теплый свет озарил её лицо. В тишине, пронизанной ожиданием, каждый ощущал напряжение и волнение.

— Ребята, вы сегодня прибыли в замечательный лагерь, чтобы отдохнуть. И в нашем лагере есть замечательная традиция. Мы хотим, чтобы наш отряд был дружным и сплоченным, а для этого необходимо учиться открыто высказывать свои чувства и мысли. Для этого существует такое мероприятие, как «Вечерняя свеча». Это возможность высказать не только свои положительные эмоции от прошедшего дня, но и ваши обиды, проанализировать то, что вас расстроило. Есть несколько правил: во-первых, говорит только один человек, тот, кто держит свечу, все остальные должны молчать. Во-вторых, сказанное на свече не должно выноситься за пределы этой комнаты. Если сказали что-то, что вас задело, есть отличная возможность об этом сказать, не затаивая обиды. Ведь для этого мы и собрались здесь. Я понимаю, что вы в лагере пробыли меньше, чем полдня, и еще не успели зарядиться впечатлениями. Поэтому сегодня, на нашей первой «свечке», я предлагаю вам еще раз представиться и сказать, что вы ожидаете от нашей лагерной смены. Я начну. Меня зовут Аяка Камисато, я буду вашей вожатой. Я ожидаю, что стану для вас опорой и поддержкой, человеком, к которому можно будет обратиться за помощью, человеком, который будет организовывать ваш отдых так, чтобы от него оставались только положительные эмоции. Передаю слово следующему…

Аяка передала горящую свечку рядом сидящему Аято. Свет танцевал в комнате, создавая теплую атмосферу и причудливые тени на стене.

— Меня зовут Аято Камисато, я буду вашим вторым вожатым. Я ожидаю от этой смены, что мы будем с вами дружными и сплоченными, будем занимать призовые места во всех мероприятиях и, конечно же, не ругаться и поддерживать уважение друг к другу и достойную дисциплину. Ведь на то мы и первый, самый старший, отряд. Передаю слово…

— Всем привет. Меня зовут Кэ Цин. Но думаю, меня и так все запомнили, — высокомерно сказала она. — Я соглашусь с вами, Аято, я тоже хочу участвовать во всех мероприятиях и занимать только призовые места. Признаюсь сразу — я люблю внимание, я лидер по своей натуре. Поэтому я также ожидаю, что стану командиром отряда. У меня всё.

— Привет. Я Мона, и мы с Кэ Цин уже второй год ездим вместе в этот лагерь. Познакомились в прошлом году! И если Кэ Цин будет командиром отряда, то я бы хотела быть заместителем. А вообще, я умею гадать. Если что, можете обращаться.

— Моё имя Чайльд. Я человек подвижный, люблю повеселиться. Поэтому я хочу ходить на все дискотеки и надеюсь, что нам, как старшему отряду, разрешат оставаться на них подольше. Если нужны победы в спортивных соревнованиях, обращайтесь ко мне, я готов всех порвать. Спасибо за внимание!

— Привет! Меня зовут Итэр. Я ожидаю от этой смены много общения. Я люблю знакомиться с людьми, ведь каждый из нас уникален, интересен. Мне хотелось бы больше узнать о вас всех и подружиться с каждым. Я очень надеюсь, что у нас это с вами получится, и мы так сдружимся, что продолжим общаться даже после окончания лагерной смены.

— А меня зовут Люмин… — неуверенно начала она, когда до неё дошла очередь. Свеча в ее руках дрожала, и ей казалось, что это всем было заметно, судя по дрожащим теням на стене. — Я всегда мечтала увидеть море. И ожидаю от этой смены, что она исполнит мою мечту. Также я надеюсь, что смогу подружиться хоть с кем-то, и еще я играю в теннис, хотела бы побольше мероприятий с ним… Ну… Все на этом…

Люмин скорее передала свечу дальше, надеясь, что в темноте незаметно того, как пылают её щеки.

— Розария. Ничего не ожидаю. Просто надеюсь, что меня никто не будет сильно раздражать, — быстро и отстраненно произнесла она и тут же передала свечу дальше.

Повисла неловкая тишина, которая, кажется, давила на всех присутствующих. Все были так ошеломлены выступлением Розарии, что до конца думали, что она сейчас рассмеется, скажет, что это шутка и расскажет о своих ожиданиях нормально.

— Давайте продолжим, — с улыбкой напомнила Аяка, разруливая ситуацию.

— Меня зовут Альбедо. Я художник. В последнее время у меня не было вдохновения. Я хотел нарисовать что-то на летнюю тематику, но ничего не пришло в голову. Именно поэтому я решил поехать в лагерь — чтобы зарядиться новыми эмоциями и вдохновением. Спасибо.

— Ох, меня зовут Чжун Ли, и я представляюсь на лагерной свечке уже седьмой раз. Да, я семь лет подряд ездил в этот лагерь. Сейчас мне 17 лет и, к сожалению, этот год для меня последний. Я очень люблю этот лагерь, каждый год здесь придумывают что-то новое. И я с нетерпением ожидаю узнать, что приготовила для нас эта смена.

— Ого! — вырвалось у Аяки. — Ничего себе. Думаю, это показывает, что наш лагерь очень хороший, если люди приезжают не только во второй, но даже в седьмой раз! Очень здорово! Продолжайте.

— Меня зовут Гань Юй. К сожалению, у меня очень строгие родители. И если бы я осталась в городе, они бы заставили меня заниматься учебой. Я ожидаю от смены отдыха и немного свободы.

— Я Сяо. Приехал со своей девушкой Гань Юй. Сам в лагере никогда не был, но хотел бы поддержать любимую. Ожидаю, что ей будет здесь весело. Спасибо.

— Ну что, пацаны и девки, на связи Скарамучча! — прогремел парень с пирсингом в ухе и татуировками на руках. — История простая: мать достала дома, свалил от нее, чтобы нервы не трепала. Я смотрю, мне очень повезло, тут все девушки такие красивые. Я открыто заявлю: я обязательно завоюю одно из ваших сердечек, малышки. Думаю, вы меня запомнили точно!

— Какие тут все хорошие ребята! Меня зовут Ёимия. Я очень позитивный человек. Я приехала в лагерь, чтобы получить море впечатлений, эмоций, радости, новые знакомства. Очень надеюсь со всеми поладить. Спасибо за внимание!

— Ну… — начал неуверенно паренек. — Меня зовут Ка Мин. Мне, честно говоря, надоело сидеть дома. Надеюсь, что в этом лагере будет не скучно. Люблю танцевать, поэтому дискотеки будут для меня самыми ожидаемыми мероприятиями. Всё.

— Привет, ребята! Меня зовут Ноэлль. Я впервые приехала лагерь, и для меня здесь все в новинку. Хочу узнать, что же это такое, поэтому буду стараться участвовать везде и всегда!

— Ребятки, всем привет, разрешите запечатлеть этот момент, — девушка с розовыми волосами достала фотоаппарат и сделала пару снимков. — Простите, не смогла удержаться. В общем, меня зовут Шарлотта, и я веду свой инстаграм. Фотографирую людей, пейзажи. Теперь хочу сделать куча фотографий в летнем лагере. Это моя главная цель пребывания. Спасибо!

— Меня зовут Беннет… Моя история покажется грустной… Я недавно расстался с девушкой, из-за чего чувствую себя подавленно. Надеюсь, что лагерь поможет мне отвлечься от грустных мыслей, и я обрету здесь поддержку. Спасибо вам, ребят.

Свеча снова вернулась в руки Аяки, и она с усталой улыбкой осмотрела всех подростков.

— Сколько историй мы услышали! Грустных, веселых, немногословных… Мы все с вами разные, это и делает наше общение насыщенным и интересным. Давайте постараемся, чтобы все наши ожидания от этой смены нашли свое исполнение! На этом я хочу завершить нашу вечернюю свечку. Давайте встанем в круг. Подойдите ближе. На счёт три задуваем свечу. Один… Два… Три…

Все одновременно подули в сторону огонька, и в комнате повис приятный мрак. Почему-то именно сейчас все почувствовали усталость и пожелали поскорее лечь в постель.

— Спокойной ночи всем, ребята. Если что-то понадобится, вожатская за первой дверью. Сейчас чистите зубки, через десять минут проверю, чтобы все были в постелях.

Люмин уже в полусонном состоянии занималась вечерними гигиеническими процедурами и в таком же состоянии прошла к своей кровати. Она ожидала, что будет еще долго ворочаться, но уснула, как только её голова коснулась мягкой подушки, но перед этим она мысленно вычеркнула этот день из календаря...

Примечания:

Глава на 29 страниц...

---

В лагере начался новый день, Люмин и другие девочки пошли в ванную, чтобы почистить зубы. Корпус наполняется шумом лагерной жизни, все занимаются своими утренними делами. Собираясь у раковин, девушки обмениваются улыбками и болтовней, создавая оживленную атмосферу, несмотря на ранний час. В мужской общей уборной царит похожая атмосфера: звуки смеха и болтовни наполняют воздух, когда ребята приводят себя в порядок, готовясь встретить испытания дня…

— Кто закончил с утренними процедурами, выходим и строимся на зарядку! — слышится голос Аяки с улицы.

— Какая нафиг зарядка? Мы не в детском саду и не в младшей группе! — восклицает вдруг Скарамучча в шоке и раздражении. Его вспышка гнева вызывает несколько смешков и понимающих кивков со стороны других отдыхающих.

— Утренняя зарядка — это не признак незрелости. Утренняя зарядка нужна всем: и взрослым, и детям, поэтому мы готовимся к зарядке без каких-либо возмущений! — отрезала Аяка, уперев руки в бока, решительно повышая голос на пол тона.

— Ну, мисс Аяка, — шутливо тянет Скарамучча. — Может быть, вы, как лучший вожатый лагеря, сделаете исключение?

— Раз я лучшая вожатая, по твоим словам, значит, ты будешь стоять в первом ряду и делать все упражнения без исключений! — с иронией ответила Аяка.

— Но почему? — жалостливо и раздраженно спросил Скарамучча.

— Потому что хорошие вожатые заботятся об организации досуга своих подопечных, следят, чтобы они не пропускали мероприятий. Это плохие вожатые позволяют идти всему на самотек, потому что им лень заниматься подростками и детьми. Так, всё, построились в колонну по два человека и идем на главную площадь лагеря!

Зарядка в лагере проходила под веселую музыку, заставляя всех встрепенуться и окончательно проснуться. На небольшой сцене стоял один из вожатых и показывал упражнения. Скарамучча смущенно стоял впереди с младшей группой и выполнял все упражнения, как и требовала Аяка, с весельем оглядываясь то и дело на своих сверстников. Те смеялись и иронично показывали ему пальцы вверх, некоторые окидывали его сочувствующими взглядами, мол, «держись, чувак».

В ритме музыки, которая заполняла всю площадку, маленькие ребятишки активно двигались, радуясь каждому движению, в то же время старшие ребята выполняли упражнения с неохотой.

— Первый отряд, это что такое?! — возмущенно воскликнул Аято, увидев, что подростки кое-как передвигают конечностями. — Какой пример вы показываете малышам? Не стыдно, что младший отряд лучше вас делает упражнения?

— Они маленькие, им легко, — с весельем отозвался Тарталья. — А мы уже старые, песок сыплется с нас.

Аято тяжело вздохнул, попытался как-то заставить ребят быть более активными, но потом махнул рукой, подумав о том, что их простое присутствие на зарядке — уже неплохо.

После зарядки все отдыхающие направились на общий завтрак. Солнечные лучи играли на зеленой траве, создавая особую атмосферу утренней свежести. Вокруг царило оживление — дети с нетерпением бежали к расставленным столам, заполняя воздух смехом и голосами, подростки плелись где-то сзади, до сих пор не до конца проснувшись.

Люмин не могла не заметить, что всё утро Кэ Цин крутилась около Итэра. Они общались, смеялись, она всё время прижималась к его руке. Даже сейчас, в столовой, она продолжала что-то доверительно говорить Итэру, и всё это неимоверно выводило Люмин из себя. И не только её. Переведя взгляд, она заметила, что напротив развеселившийся парочки сидел Тарталья и, плотно сжав челюсти так, будто они вот-вот сломаются от напряжения, кидал озлобленные взгляды на Итэра и Кэ Цин.

— Чего это ты весь завтрак любуешься на Чайльда? — игриво спросила Розария. — Понравился?

— Не-е-ет… — смущенно протянула Люмин. — Я смотрю на Кэ Цин и Итэра. Мне не нравится, что они так близко общаются.

— На твоем бы месте я тоже переживала бы. Кэ Цин — та ещё вертихвостка. Я в прошлом году с ней попала в один отряд, она за лагерную смену сменила три парня… Кажется, следующим, кому она разобьет сердечко, будет как раз-таки Чайльд. А новым ухажером, который попадется в её сети, будет твой брат. Но и это ненадолго. Сейчас Итэр ей надоест, и она переметнется к кому-нибудь другому.

— Вот же… — Люмин еле удержалась от оскорблений. — Я не хочу, чтобы Итэр грустил из-за такой, как она. Я с ним поговорю! Сразу же после завтрака!

К счастью, после трапезы Итэр стоял на улице один, Кэ Цин куда-то умотала, и близнец, очевидно, ждал её.

— Итэр, мы можем поговорить? — подойдя к нему, скромненько спросила Люмин. Тот повернулся к ней, выглядя одновременно любопытным и раздраженным.

— Да. Что такое?

— Я уже говорила тебе это, но повторю еще раз: прекрати общаться с Кэ Цин! — яростно воскликнула она, схватив Итэра за руку.

— Люмин, — вымученно вздохнул он. — Мне кажется, мы это уже обсудили. Я понимаю, что тебе не нравится Кэ Цин, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы быть с ней друзьями.

— Она шлюха! — твердо сказала Люмин, не заботясь о том, что это выглядело, как безосновательное оскорбление, а не как констатация факта.

Итэр взглянул на сестру с легким раздражением на лице, устав от ее зацикленности на его общении с Кэ Цин.

— Люмин, мне не нравится, что ты так говоришь о моих друзьях. Я понимаю, что вы с ней не ладите, но навешивать на нее такие уничижительные ярлыки несправедливо! Ты можешь просто успокоиться и смириться?!

— Это не ярлыки, Итэр, это правда. Розария была с ней в летнем лагере в прошлом году, и она сказала, что Кэ Цин сменила трех парней за смену!

Итэр вздохнул, чувствуя разочарование из-за того, что Люмин продолжает обсуждать эту ситуацию, несмотря на его попытки сменить тему.

— Прошлые отношения людей не определяют, кто они сейчас, — запротестовал Итэр. — И даже если у Кэ Цин действительно было несколько парней летом прошлого года, это не наше дело. Может, она просто не определилась со своим выбором и ищет свое счастье методом проб и ошибок.

— Значит, для тебя нормально осознавать, что она, находясь в отношениях с Чайльдом, клеится к тебе?

Итэр хмурит брови и снова вздыхает, чувствуя, что сыт по горло беспокойством Люмин по поводу его взаимодействия с Кэ Цин, особенно по поводу ее отношений с Чайльдом.

— Люмин, ты делаешь поспешные выводы, не зная всех деталей. Да, у Кэ Цин отношения с Чайльдом, но это не означает автоматически, что, общаясь со мной, она предает его. Не говоря уже о том, что ты откуда-то взяла, что она ко мне клеится. Мы друзья! Пожалуйста, перестань строить предположения на тех вещах, которые не до конца понимаешь!

— Значит… Я запрещаю тебе общаться с Кэ Цин! — внезапно сказала Люмин.

Итэр взглянул на Люмин как на дуру, со смесью удивления и разочарования, ошеломленный ее требованием. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не наорать на неё прямо здесь и сейчас.

— Ты не можешь просто запретить мне общаться с Кэ Цин. Люди свободны выбирать себе друзей и отношения, и твоя просьба переходит все границы. Я ценю тебя, Люмин, но в последнее время твоё поведение просто невыносимо, ты как будто с цепи сорвалась. Я не позволю тебе диктовать, с кем я могу дружить, а с кем нет! Я же тебе не запрещаю дружить с кикиморой, как Розария, вот и мне позволено дружить с Кэ Цин. Тебе это никак не мешает, так что, будь так добра, просто оставь нас в покое!

— Но Чайльд угрожал мне, из-за вас, — призналась Люмин. — Он сказал, что устроит нам «веселую» жизнь, если ты не прекратишь общаться с его девушкой!

— Хорошая попытка, Люмин, но я это уже слышал, — скептически ответил Итэр. — Кэ Цин рассказала мне, как ты несла бред об угрозах Чайльда. Это уже слишком. Ты пытаешься обвинить уже два невиновных человека. Значит, по твоим словам Кэ Цин шлюха, а Чайльд шантажист? А что потом? Окажется, что Аяка и Аято — пришельцы, которые пытаются захватить наш разум, и нам нужно валить из лагеря? Люмин, я не знаю, в чем твоя проблема, но прекращай. Я знаю, что ты не умеешь заводить друзей и, возможно, это твоя попытка привлечь внимание, но поверь и послушай своего брата: это только отталкивает людей, но никак тебе не помогает завести хорошую дружбу.

— Но Итэр, я…

— Люмин… — уже более твердо и грозно сказал он. — Не надо. Я не хочу даже слушать твои доводы по поводу Кэ Цин и Чайльда. Даже больше не подходи ко мне с этой темой.

Вожатые объявили построение, и Люмин пришлось занять свое место в строю. Пока они шли, Аяка объявила:

— Сейчас мы придем в корпус, нам нужно будет придумать название отряда и девиз.

Отдыхающие по приходу сели вокруг большого стола на площадке перед корпусом и начали думать над названием. Многие вносили свои предложения, но ничего необычного не было. Некоторые предлагали «Солнечные лучи», «Веселые путники» или «Радуга», «Команда Победы». Но это все звучало слишком обыденно, не привлекая особого внимания. Звуки постепенно смешались в одну неразборчивую массу, и от этого голова начала кружиться.

Люмин сидела молча, чувствуя неуверенность и колеблясь, стоит ли делиться своими идеями относительно названия отряда. Она боялась, что другие могут высмеять или отвергнуть ее предложения, в результате чего она почувствует себя униженной. При мысли о том, чтобы выступить перед всей командой, у нее потеют ладони и пересыхает в горле, и она задается вопросом, не лучше ли будет отмолчаться и позволить другим вести дискуссию…

Внезапно, на первый взгляд серьезный Чжун Ли, громко выносит свое предложение:

— Давайте наш отряд будет носить название «Май Литтл Пони»!

Несоответствие названия с атмосферой группы вызывает у ребят искорку юмора, и все начинают посмеиваться.

— А давайте реально возьмём этот девиз, — внезапно вступил в дискуссию Ка Мин.

— Мы что, в младшем отряде, чтобы брать названия из детского мультфильма? — надувшись, проворчала Кэ Цин, в её голосе слышались нотки раздражения и превосходства. Будто бы она показывала, что она выше этого.

Люмин внезапно ощутила симпатию к предложению Чжун Ли. Просто потому, что оно раздражает Кэ Цин. Она заметила, что все, что раздражает эту самовлюбленную королеву, ей начинает нравиться.

— А мне нравится, — вдруг расхрабрилась Люмин. — В этом и прикол. Мы старший отряд, все ждут от нас серьезного названия, и представьте реакцию остальных, когда они спросят у нас название, и мы все закричим: «Май Литтл Пони!»

— Вау, Люмин, ты мысли мои читаешь? — с усмешкой спросил Чжун Ли. — Ведь я думал именно об этом контрасте между детским названием и старшим отрядом, когда предлагал это.

— Вы гении! — вдруг восхитился Скарамучча. — Давайте рил назовемся так.

Люмин наблюдала, как многие ребята начинают одобрять эту идею, их реакция варьируется от первоначального шока до растущего согласия с предложением. Люмин мельком замечает выражение лица Кэ Цин, ее раздражение и неодобрение этого имени были видны на лицо. Люмин пытается подавить легкую улыбку, ее удовлетворение растет от осознания того, что желаниям Кэ Цин не суждено сбыться… Также Люмин замечает, что Итэр остается безучастным, как и Чайльд. На их лицах можно было тоже прочитать неодобрение этому названию. Подпевалы Кэ Цин или челики без чувства юмора — с ними всё было ясно. Не одобрили названия также Гань Юй и Сяо — эти личности оставались пока непонятными для Люмин, но проблем не доставляли. Розарии как обычно, с её пофигистическим отношением ко всему, было все равно.

— Ну, раз уж большинство у нас «за», значит оставляем «Май Литтл пони», — подытожил Чжун Ли. — Теперь надо придумать девиз, — он задумался, приложив пальцы к подбородку. — Май Литтл Пони…

— Мы большие кони! — внезапно выкрикнула Люмин прежде, чем успела подумать.

Сердце её замерло, когда она поняла, что произнесла это вслух. Вдруг все вокруг начали смеяться, и Люмин чувствовала, как жар опаляет её щеки. Лучше бы молчала!

— Охренеть, Люмин, оказывается, не тихая серая мышка, которой казалась вчера. Она умеет говорить! — хохотнул Скарамучча. — Ребят, мне нравится! Мы изначально хотели сыграть на противопоставлении. А здесь как раз… Вроде бы детское название про маленьких пони, но в то же время мы подчеркиваем, что мы уже взрослые!

Люмин испытала смесь облегчения и признательности за поддержку Скарамуччи, благодарности за его неожиданное вмешательство в разгар ее смущения.

— А знаете, мне тоже нравится, — согласно кивнул Чжун Ли.

— Мне как обычно всё равно, — равнодушно отозвалась Розария.

— Ну, в принципе, нормально… — неуверенно сказал Чайльд, с опаской покосившись на Кэ Цин. Ну и подкаблучник…

— Боже, ребята, вы такие классные! — заверещала Ёимия, хлопая в ладошки. — У вас такие крутые идеи! Я уже уверена, что эта смена будет веселой! Давайте и правда оставим такой девиз. Только вам не кажется он каким-то коротким?

— Да, — согласилась Шарлотта. — Давайте добавим еще такие строчки, — она взглянула в свой телефон, видимо, что-то найдя: — Пони выиграют везде: и на суше, и в воде!

— Как-то глупо, — фыркнул Скарамучча. — Может лучше: Пони выиграют сейчас — вся Вселенная за нас?

— Ну или так, — пожала плечами Шарлотта и взяла свой фотоаппарат, чтобы сделать снимок. — Это будет кадр с названием: «Рождение команды!»

— Ребята, собираемся на пляж! Берем полотенца, надеваем купальники, плавки, берем сланцы, — объявил Аято, выйдя из вожатской. — На сборы даю десять минут!

Подростки с нетерпением бросились в корпус, издавая веселые визги. Они были в полном восторге от мысли окунуться в море в такую жару! Особенно счастлива была Люмин, ведь она никогда раньше не видела моря. Ребята суетились, переодевались, искали свои полотенца, бурно обсуждая предстоящее купание.

И все же, Люмин испытывала особенную радость. Для нее, родившейся в городской суете и никогда ранее не видевшей моря, это было что-то невероятное. Она представляла огромные просторы моря, его силу и мощь, и не могла поверить, что сегодня ее мечта осуществляется.

Когда они вышли за территорию лагеря и ступили на пляж, море предстало перед Люмин во всей его красе — непостижимая красота, лишенная границ и пределов. Оно было готово принять Люмин и окутать ее своими ласковыми объятиями. Шум прибоя наполнил ее уши, а легкий морской ветерок приятно щекотал кожу.

— Вау… — вырвалось из её груди. — Море и правда потрясное… Я не верю, что я правда у моря… Моя мечта сбылась!

— Люмин, ты как ребёнок, — беззлобно усмехнулась Розария. — Поумерь-ка свои эмоции, а то на тебя все оборачиваются.

Люмин смущенно улыбнулась, но всё же немного успокоилась, но внутри все продолжало трепещать от восторга. Море было безгранично, но не для детей и подростков летнего лагеря. Буйки располагались примерно чуть дальше пяти метров от берега. На спасательной вышке сидел мужчина с зажатым в губах свистком и строго выглядывал на всех из-под козырька кепки.

Люмин стояла, обхватив руками свою фигуру, словно защищаясь от взглядов посторонних. Она всегда стеснялась своего тела, порой сомневаясь, что оно достаточно привлекательно. Все вокруг казались такими идеальными — подтянутые фигуры в открытых купальниках, раскрепощенность и уверенность в себе. Люмин тайно завидовала Кэ Цин, которая так непринужденно себя чувствовала в открытом купальнике, будто у нее совсем не было комплексов. Она красиво вышагивала по песку, ловя восхищенные взгляды других отдыхающих.

— Люмин, ты чего? — поинтересовалась Розария. — Плавать не умеешь? Такая зажатая и испуганная стоишь.

— Нет-нет, всё нормально, я умею плавать, — Люмин попыталась расслабиться, но у неё это плохо выходило.

Морской ветер обдул их лица, и она всё же поймала момент, чтобы немного расслабиться, прекращая на секунду думать, как она выглядит со стороны.

— Сейчас вами будет руководить инструктор, — начала объяснять Аяка. — Без его разрешения никто к воде не подходит. Сейчас вы разделитесь на две группы и будете меняться. Первая группа по команде инструктора войдет в воду и будет купаться пять минут, по команде же и выйдет из воды, и начнет готовиться вторая группа…

— Ну Аяка Камисато… — с разочарованием встрял Скарамучча. — Ну что опять за детский сад? Нам необязательно придерживаться этих глупых правил. Можно мы просто пойдем и искупаемся, как нормальные люди?

— Скарамучча, правила одинаковы для всех, — строго возразила вожатая. — Они созданы не просто так. За меньшей группкой людей следить нам, вожатым и инструктору, легче, а также установленное время помогает избежать переохлаждения. Если тебе что-то не нравится — можешь вообще не купаться.

— Какая же вы… Вредная, — усмехнулся он.

— Сочту за комплимент, — с иронией ответила Аяка.

— Сестренка, я скоро вас шипперить начну, — со смешком в голосе шепнул ей Аято, отчего та округлила глаза и покраснела.

— С ума сошёл?! — воскликнула она.

— Первая подгруппа, приготовьтесь к входу в воду. Кто не будет меня слушаться, вообще больше не придет к морю до конца лагерной смены, — прервал перепалки громкий голос инструктора, который говорил в рупор. — Возьмитесь за руки и на счет «три» заходим. Один… Два… Три…

На счет «три» отдыхающие лагеря, держась за руки, с визгом вбежали в море, оставляя после себя кучу брызг. Их радостные крики расплескивались по всему побережью, создавая веселую атмосферу. Они испытывали неподдельное удовольствие от холодной воды, наслаждались своим временем в море. Они прыгали, плескались и громко смеялись, создавая музыку, которую слышал весь пляж.

Люмин, плескаясь рядом с Розарии, раскрыла рот, чтобы высказать свои впечатления, как вдруг почувствовала, что под водой её ногу кто-то схватил, и она завизжала от страха. В ту же секунду рядом с ними из-под воды возник Скарамучча.

— Кажется, я поймал русалочку, — усмехнулся тот.

— Ты?! Зачем ты это сделал?

— Чего такая нервная? Я просто пошутил, — Скарамучча поднял руку и с силой ударил по воде, отчего соленые брызги разлетелись во все стороны и попали Люмин на лицо, в рот, в глаза.

— Больной?! — вдруг вступилась за неё Розария. — Тебе ноги переломать что ли?

— Девочки, всё нормально? — послышался со стороны знакомый голос, и, повернувшись, девчонки увидели Сяо. Его мокрые волосы симпатично обрамляли его лицо, а идеальная подтянутая фигура выглядывала из воды. Люмин даже и не замечала до этого, насколько Сяо симпатичный… — Скарамучча, у тебя плохие приёмы подката. Хватит приставать ко всем подряд.

— Ц… Какие вы скучные, — ворчит тот в ответ. — Просто поднять настроение красоткам хотел, а они огрызаются…

— Выходим из воды! — объявляет инструктор, прерывая как перепалки, так и купание.

Парни начинают идти к берегу, а Люмин бесстыже пялиться на их красивые спины. Причем, несмотря на характер Скарамуччи, тот тоже был невероятно красив.

— Давай попросим мяч и поиграем в волейбол, — предложила Розария, когда они вышли на берег.

— Волейбол? Я в деле! — девчонки обернулись и увидели Чайльда, что беззаботно улыбался. Он выглядел так, будто совсем не угрожал вчера Люмин, та даже невольно задумалась: а не причудилось ли это ей? Может, он так подшутить хотел?

— Я тоже хочу, — присоединился Скарамучча. Ну прямо-таки лучшая компания… Шантажист и пугало. Потому что пугает.

— Я в деле, девочки, — внезапно на плечи Розарии и Люмин бесцеремонно накидываются руки Моны, как будто они давно были подругами.

— Руки убрала от меня, — холодно огрызается Розария, освобождаясь из «объятий» Моны.

Люмин ошеломленно оглядывается по сторонам, ожидая, что на них внезапно накинется Кэ Цин, но ледяная королева сидела под зонтиком, скрываясь от лучей солнца и общалась с Гань Юй.

— Тогда нам ещё один парень нужен. Сяо, может ты?

— М… — он окинул взглядом Гань Юй и, убедившись, что она занята, нехотя произнес: — Ну давайте.

— Отлично, девочки против мальчиков! — восторженно выкрикнула Мона.

Люмин была рада, что так быстро удалось найти желающих играть в пляжный волейбол. Однако, у нее возникла серьезная проблема — она играла в эту игру далеко не идеально и перестала даже пытаться после того дня, когда мяч нечаянно угодил ей в нос. В итоге Люмин стала избегать игр, исключив таким образом любую возможность подтянуть свои навыки. Но, несмотря на это, Люмин не могла отказать своим товарищам, которые нашли в ней часть команды. Она решила, что самое главное — это участие, несмотря на свои неудачливые выступления.

Первыми подавали команда парней. Чайльд ловко сделал подачу, которую отбила Розария, Люмин же имитировала на поле бурную деятельность, бегая по полю и молясь, чтобы мяч не полетел в её сторону. Также она заметила, что Мона постоянно обворожительно улыбалась Скарамучче и выпячивала свою пятую точку, когда ходила по песку под сеткой.

— Люм, принимай! — голос Розарии оглушает Люмин, и она каменеет, будто в нее летит не мяч, а метеорит. Опомнившись, она вытянула руки, но было уже поздно: мяч пролетел мимо.

— Кажется, мы нашли слабое место вашей команды, — хохотнул Чайльд и указал пальцем на Люмин, отчего та покраснела.

— Она просто поддалась, чтобы мы не чувствовали себя неудачниками, — возразил Скарамучча и… Подмигнул Люмин, отчего та почувствовала, что начала плавиться, как пломбир.

Они доиграли до счета 15:15 и шли вровень, но решили на «ничью», поскольку инструктор снова объявил заход в воду для первой подгруппы. За все три подхода плавания для каждой подгруппы ребята успели утомиться и смориться на жаре. Уже не хотелось никакого купания, хотелось в прохладную комнату корпуса.

— Купание закончилось, — объявил инструктор в рупор. — Кто не искупался — я не виноват.

Подростки начали собирать свои вещи в сумки и строиться парами перед Аякой и Аято, что тоже обмахивались панамками, чтобы хоть немного освежиться. Люмин вытирала вспотевший лоб и мечтала принять прохладный душ.

— Похоже русалочке жара не по вкусу? — посмеиваясь, спросил Скарамучча с игривым блеском в глаза и бесцеремонно встал в строю рядом с Люмин, хотя она ждала Розарию. — Давай понесу твою сумку.

— Спасибо, но не нужно. Я стою в паре с Розарией. Так что не мог бы ты отойти? — как можно вежливее произнесла Люмин.

— Как хочешь, только не говори, что я тебе не предлагал помощь, — он подмигивает и показывает ей язык.

— Скарамучча, скажи честно: с чего ты вдруг начал приставать ко мне?

— Я? Приставать? Я просто выражаю свое очарование твоим покрасневшим личиком. Ну что я могу поделать, если у тебя такое милое выражение лица каждый раз, когда я тебя поддразниваю?

— Эй, Скарамучча, ты еще не понял, что тебе следует отстать от Люмин? — наконец, появилась Розария и поравнялась с ними двумя, собираясь встать в строй.

— А, вот и Роза. Прости, что занял твое место рядом с Люмин. Мы с Русалочкой просто немного побеседовали. Но теперь прошу… — Скарамучча смешно поклонился и выставил руку, как бы приглашая Розарию встать рядом с Люмин.

— Боже, ну и придурок, —прокомментировала Розария и наклонилась к Люмин, чтобы прошептать: — Не обращай на него внимания.

Люмин тихонько вздыхает, одновременно удивленная игривым поведением Скарамуччи и втайне польщенная его подшучиванием. Она поворачивается к Розарии и что-то шепчет в ответ, на ее губах играет легкая улыбка:

— Я знаю, что он кажется немного придурковатым, но я не могу не найти его поддразнивания… — она краснеет и еще больше понижает голос. — довольно милыми, на свой странный манер. Только не говори ему, что я это сказала!

После того, как все построились, вожатые объявили взять чистую одежду из корпуса и отправиться в душевую, которая оказалась в совершенно другом здании. Это выглядело необычно и вызвало у ребят некоторое удивление. Однако, когда они пришли в душевую, их ожидало еще большее потрясение — там не было перегородок.

Конечно, душ был отдельный у мальчиков и у девочек — в отдельных небольших зданьицах, стоящих рядом. Однако внутри каждого здания была комната, где можно раздеться и положить одежду, и потом можно было заходить во вторую комнату — где висели душевые шланги с сетчатыми наконечниками и… Все. Никаких отдельных кабинок, и девочки оказались перед необходимостью принимать водные процедуры в неком общественном пространстве.

Люмин нервничала из-за предстоящего приема душа. Она всегда стеснялась своего тела и не хотела, чтобы ее недостатки стали явными для всех девочек в отряде. Особенно она беспокоилась из-за своего нулевого размера груди. Отвергая стандарты красоты и женской привлекательности, Люмин ощущала себя неполноценной и отличной от других. Она переживала, что ее грудь (или точнее, ее отсутствие) станет поводом для насмешек и в глазах сверстниц. Каждый раз, когда Люмин видела свое отражение в зеркале, она ненавидела свою непропорциональность и желала себе больше уверенности. Она понимала, что красота и самооценка не должны зависеть от размеров груди или внешности вообще, но все же не могла избавиться от негативных мыслей, которые продолжали тревожить ее.

Однако душ в любом случае принять надо было, и она придумала план: раздевшись, она обмоталась полотенцем и повесила его на крючок прямо перед входом. Плюсом для неё было то, что в душе был полумрак, хотя можно было включить свет. Видимо, другие девчонки тоже чувствовали себя неловко. Прикрываясь от случайных взглядов, Люмин проследовала к самому дальнему душевому шлангу и начала мыться, отвернувшись лицом к стене. Она слышала, как другие девушки резвились и смеялись, кажется, Кэ Цин и её подруги нашли в этом что-то забавное, в отличие от зажатой Люмин.

Максимально быстро приняв водные процедуры, Люмин выскочила из темной и влажной комнаты и сразу же обмоталась подготовленным полотенцем и постаралась поспешно одеться. Кажется, никто и не думал смеяться над ней, к счастью, всем окружающим было всё равно, и Люмин облегченно выдохнула.

Когда ребята вышли из душа, они не могли не почувствовать, как их охватывает коллективное чувство усталости. Это было долгое утро, наполненное активными мероприятиями на свежем воздухе, и столь необходимый душ заставил их почувствовать усталость. Но как раз вовремя вожатые объявили о предстоящем обеде, которого они с нетерпением ожидали. А после обеда из ожидал тихий час. Мысль о еде и отдыхе вызвала легкую улыбку на измученных лицах подростков и детей, подарив им краткий момент облегчения.

Все радостно расположились за столами, где горячий обед уже ожидал их. Ароматы свежего хлеба, вкусного супа и горячих вторых блюд заполнили зал столовой.

В этот раз разговоров за столами не было: было лень даже разговаривать, все набросились на еду и с удовольствием уминали свой обед.

— Аяка Камисато, — вдруг обратилась Кэ Цин к вожатой. — А нам обязательно спать на тихом часу?

— Постарайтесь поспать, вам это нужно. Можете тихонечко пошептаться, но не шуметь. Есть ребята, которые уже клюют носом.

— А можно мне в комнату к Гань Юй пойти? — с умоляющим взглядом спросила Кэ Цин. — Или она ко мне. Мы хотим пообщаться.

— Хорошо, только ведите себя тихо, — строго предупредила Аяка, на что обе девушки кивнули и переглянулись между собой с улыбками.

На тихом часу Кэ Цин ушла в комнату Гань Юй, а Мона, словно её хвостик, поплелась следом. Это местами выглядело забавно — наблюдать за тем, как Мона всюду таскается за ледяной королевой. Но Люмин была и не против, наоборот рада, что осталась в комнате лишь с Розарией.

— Люмин, я надеюсь, что у нас на тихом часу не будет этих типичных глупых разговоров о мальчиках и симпатиях? — с надеждой осведомилась Розария.

— Я согласна. Я еще в школе устала слушать сплетни одноклассниц между собой об их симпатиях. Я боялась, что в лагере мы будем тоже разговаривать об этом. Поэтому рада, что ты такого же мнения, что и я. Честно говоря, я бы хотела просто поспать.

— Я тоже, — ответила Розария, и Люмин показалось, что она на мгновение улыбнулась…

В это же время, пока некоторые ложились спать, Мона, Кэ Цин и Гань Юй сидели в одной комнате и беседовали. Атмосфера в комнате была уютная и тихая, что создавало идеальные условия для женских сплетен. Кэ Цин расположилась на кровати вместе с Гань Юй, а Мона устроилась на подоконнике,

— Ну что, девоньки, — начала Кэ Цин. — Обсудим нашу любимую тему: кто кому нравится и кто бесит. Заодно Гань Юй посвятим. Скажите, пожалуйста, что меня не одну раздражает Люмин…

— О да… — вторила ей Мона. — Люмин еще та ходячая проблема. Раздражает одним своим присутствием.

— Ну, не знаю, — пожала плечами Гань Юй. — Мне Люмин кажется нормальной.

— Это пока, Ганечка. А вот теперь послушай. Короче, эта тупая Розария для нее отличная подружка, два сапога пара. В общем, Розария ей разболтала, что в прошлом году я сменила три парня, а Люмин рассказала это Итэру, представляете?

— Уф, Люмин не знает, когда нужно закрыть рот, что ли? Она всегда лезет не в свое дело, как будто она какая-то королева сплетен. А Розария… ну, она почти такая же. Они как две капли воды похожи, эти двое. Вечно что-то помешивают и устраивают драму, куда бы они ни пошли… — раздражённо покачала головой Мона.

— Ну и как отреагировал Итэр? — заинтересованно спросила Гань Юй.

— Он, конечно, позадавал мне раздражающие вопросы, но мы пришли к выводу, что мое прошлое не имеет никакого значения. Хотя бы Итэр адекватный в этой семейке…

— Он тебе нравится? — подперев ладонью щеку, игриво поинтересовалась Мона.

— Да, нравится, — без колебаний ответила Кэ Цин. — Думаю, мы с ним повеселимся на этой смене.

— А у тебя же есть Чайльд, или я что-то путаю? — удивилась Гань Юй.

— Чайльд? Он ничто по сравнению с моей влюбленностью в Итэра. Если бы Итэр проявил ко мне хоть каплю интереса, я бы бросила Чайльда в мгновение ока. Но на данный момент он — это просто увлечение, способ скоротать время, пока Итэр наконец не поймет, насколько я хорошенькая.

— А я смотрю, у всех парней в этом году глаза нацелены не в ту сторону, — раздраженно фыркает Мона. — Вот мне, честно говоря, нравится Скарамучча, но ты видела, как он флиртовал с Люмин?!

— Серьезно? — недоверчиво усмехнулась Кэ Цин. — Этот парень тоже сеет хаос везде, куда бы он не пошёл. Ты уверена, что он тот, кто тебе нужен, Мон?

— Конечно! Вы видели его тело? Я чуть не потекла прям на пляже! — бесстыже заявила Мона, еще больше распаляясь. — И ты прикинь, сегодня, пока мы играли в волейбол, я ему во всю строила глазки и выпячивала задницу, чтобы привлечь его внимание, а он даже не посмотрел в мою сторону!

— О, Мона, ты слишком привлекательна, чтобы тратить время на Скарамуччу. Посмотри на себя — ты абсолютно сногсшибательна. Думаю, Скарамучча просто тупой, заглядывается на какую-то фальшивку Люмин, пока рядом маячит настоящий бриллиант! — раздраженно промолвила Кэ Цин. — А что насчет тебя, Гань Юй? Каковы твои любовные интересы? Ах, да, ты же с Сяо встречаешься. Ничего не планируешь менять?

— Нет, мы с Сяо уже полгода вместе, я его люблю, он меня тоже, и мне никто больше не нужен.

— А ты не видела, как твой Сяо сегодня заступился за Люмин перед Скарамуччей? — подливала масла в огонь Мона. — Ты уверена, что у вас все в порядке в отношениях?

— Ну… — Гань Юй поджала губы. — Сяо просто такой человек — не может бросить товарища в затруднительной ситуации и стремится всем помочь. Поэтому не думаю, что в этом есть что-то подозрительное…

— Ты уверена или просто пытаешься саму себя убедить? — уточнила Кэ Цин, выглядящая недоверчиво по отношению к словам Гань Юй. — А может, мы сразу поставим Люмин на место? Она доставляет неприятности всем нам, я уже молчу о том, что она назвала меня шлюхой перед Итэром. Это переходит все границы моего терпения. У меня даже есть план.

— Извините, девочки, но я откажусь от этой авантюры, — опустив взгляд вниз, пробормотала Гань Юй. — Я уже говорила, что у меня строгие родители. Если они узнают, что я плохо себя веду, то они просто прибьют меня!

— Гань Юй, где твоя тяга к веселью? — посмеиваясь, игриво спросила Кэ Цин. — Я не говорю о травле Люмин; речь о том, чтобы отомстить Люмин за все ее вмешательство и причинение неприятностей. Не волнуйся, я придумала такой план, в котором ни за что никто не поверит, что это сделали мы. Мы будем осторожны и убедимся, что все пройдет гладко. Кроме того, это всего лишь безобидная шутка. Что вообще может пойти не так? Да еще всю грязную работу беру на себя, вам остается лишь подыграть… Действовать будем завтра…

* * *

После полдника в виде молока и печенья, вожатые повели всех на главную площадь лагеря, где собрались все отряды.

— Мисс Аяка, а у нас сейчас будет Открытие Смены, верно? — догадался Чжун Ли. Хотя… Вряд ли догадался, он это знал.

— Да, совершенно верно. Я надеюсь, все помнят название отряда и девиз? Вы выбрали командира?

— Ой, нет… — запаниковал Ка Мин. — Мы как-то не подумали об этом…

— Хорошо… — сдерживая свое разочарование, сказала Аяка. — Тогда кто из вас будет сейчас стоять впереди и командовать отрядом?

Все начали переглядываться между собой, все боялись ошибиться или сказать что-то неправильно. Кэ Цин хотела было поднять руку, как Аяка заявила:

— Чжун Ли, так может ты? Ты сам говорил, что в лагере был семь раз. Думаю, все знаешь. Ребята, послушайте меня внимательно, — вожатая стала перед отрядом и начала объяснять. — Когда Чжун Ли говорит: «Наш отряд», мы все громко и одновременно должны выкрикнуть «Май Литтл Пони». Потом он говорит «Наш девиз», и вы должны четко произнести слова девиза. Повторите пока мысленно его, чтобы не сбиться в ответственный момент.

— Здравствуйте, ребята! Мы рады вас видеть в нашем лагере! Нас ждет много веселых приключений, игр, мероприятий, и я уверяю: на этой смене вы не заскучаете. Объявляю официальное открытие смены! — после этих слов ведущего зазвучала торжественная музыка. — Вы уже наверняка придумали названия своих отрядов и девиз. И сейчас мы прослушаем каждый отряд. Начнем с самого младшего, с шестого отряда!

Маленький мальчик, лет семи вышел вперед и закричал громким тонким голосом:

— Наш отряд!

— Чемпионы! — окликнулись все остальные такие же маленькие детки.

— Наш девиз!

— Мы команда — чемпионы!

Побеждать всегда готовы!

— Молодцы! — похвалил их ведущий. — Далее, пятый отряд! — в этом отряде были уже дети постарше, девяти-десяти лет.

— Наш отряд!

— Апельсин!

— Наш девиз!

— Словно дольки апельсина

Мы дружны и неделимы!

— Какое вкусное название! — прокомпрокомментировал ведущий. — Четвертый отряд!

— Наш отряд!

— Двести двадцать вольт!

— Наш девиз!

— Мы не можем без движенья —

Мы всегда под напряжением!

— Как опасно! — театрально напугался ведущий. — Ну а мы двигаемся дальше: третий отряд!

В третьем отряде были уже подростки тринадцати-четырнадцати лет. Первый отряд смотрел на них с улыбками, ожидая от них какое-то пафосное название. Ведь подростки всегда стремятся привлекать внимание.

— Наш отряд! — громко выкрикнул голосистый мальчик.

— Торнадо!

— Наш девиз!

— Наезжать на нас не надо!

Потому что мы Торнадо!

Разрушаем все преграды

Мы ребята — то, что надо!

— Здорово! — восхищенно отозвался ведущий. — Постарались ребята на славу! Будем ждать от вас побед, Торнадо! Второй отряд, ваш звездный час!

— Наш отряд! — выкрикнул пятнадцатилетний юноша.

— Львы!

— Наш девиз!

— Львы по жизни кубок держат,

Ведь они — Цари Зверей!

Нас болельщики поддержат,

Чтобы выиграть быстрей!

— Молодцы! Старшие отряды сегодня зажигают! Не терпится услышать, что приготовили наши самые старшие ребята! Первый отряд!

— Наш отряд! — рявкнул Чжун Ли на всю площадь.

— Май Литтл Пони! — выкрикнули все юноши и девушки, а по площади прошелся смешок.

— Наш девиз!

— Май Литтл Пони —

Мы большие кони!

Пони выиграют сейчас —

Вся Вселенная за нас!

— Воу-воу, подобного названия я ожидал от малышей! — посмеиваясь, признался ведущий. — Но есть в этом что-то креативное! Молодцы! А теперь я готов объявить нашу первую игру! Она очень важна для каждого отряда. Ведь благодаря этой игре вы сможете собрать себе клич.

По правилам участники лагеря делятся на две команды — Красные и Синие, вся территория лагеря — на две половины и ограждается яркой лентой. По всей территории разбросаны карточки с буквами алфавита. Половина букв — синие, они находятся на территории красной команды, другая половина — красные, на территории синей команды. Каждая команда делится на «ловцов» и «искателей».

Ловцы ловят вражеских искателей, которые зашли на их территорию в поиске букв. Если ловец поймал искателя, то этот искатель выбывает из игры. Если искателя поймали с буквой в руках, то он должен положить ее на место. Ловить искателей на их территории нельзя, только на своей. Цель игры: найти и собрать как можно больше букв своего цвета, разложенных на территории противника. На поиск букв отводится тридцать минут, еще десять минут — на сбор клича из собранных карточек. Буквы нельзя прятать, только раскладывать на территории. Соревнуются по очереди: в первую очередь шестой отряд с пятым, далее четвертый с третьим и, наконец, второй отряд с первым. В то время, пока одни отряды соревнуются, другие могут сходить в корпус или на пляж отдохнуть.

— Сейчас мы идем на пляж, — объявила Аяка. — Полотенца и купальники брать не нужно. Мы просто посидим, полюбуемся морем и окунем ножки. Купаться у нас уже нет времени.

— И можно обсудить стратегию игры! — предложил Чжун Ли, кажется, взяв на себя роль лидера. — Мы же хотим выиграть! Не дадим малышне победить нас.

— Почему малышне? — засмеялся Аято. — Во втором отряде ваши сверстники, только чуть помладше — пятнадцать лет и те, кому только-только исполнилось шестнадцать.

— Ну нам-то по шестнадцать-семнадцать лет, — гордо заявил Чайльд. — Мы все равно старше! И мы их порвем!

— Ты недавно заявлял, что с тебя песок уже сыпется, — рассмеялась Ёимия, поравнявшись с Чайльдом и невзначай коснувшись его руки. — Уже не тот возраст, чтобы бегать, развалишься.

— Итэр, я надеюсь, что ты пойдешь в ту же часть команды, что и я? — с надеждой спросила Кэ Цин. — Без тебя было бы скучно.

— Конечно, — нежно заявил тот, а затем игриво пролепетал. — А Чайльд не заревнует тебя?

— Давай сделаем так, — игриво шепнула Кэ Цин. — Мы дадим Чайльду первым выбрать команду, а мы пойдем специально в другую.

— Слушай, тебе не кажется, что эта наша беседа похожа на план двух любовников, которые скрываются от законного мужа? — рассмеялся Итэр.

— Ну почти так и есть, — Кэ Цин очаровательно сверкнула глазками. — С таким любовником, как ты, Итэр, я бы любому мужу изменила.

— И после этого ты её всё ещё не считаешь… Девушкой легкого поведения? — раздражённо спросила Люмин, которая плелась сзади и слышала весь разговор.

— Ты дура? — оскорбленно откликнулась Кэ Цин. — Я просто безобидно шучу. А ты воспринимаешь всё в штыки. Итэр, твоя сестра опять драматизирует, — раскапризничалась она, будто маленькая девочка, которую обидели.

— Люмин, сейчас же перестань! — строго, едва ли не срываясь на крик, воскликнул Итэр. — Я тебя уже предупреждал. Хоть ты мне и сестра, с каждым нашим разговором мне становится неприятно с тобой находиться. Ты отстать не можешь от нас?

— Могу, — буркнула Люмин себе под нос и обернулась к Розарии. — Мой брат — настоящий идиот!

— Это Кэ Цин морочит ему мозги, — пояснила Розария. — И переубедить его уже будет очень сложно. Кэ Цин будет сама не своей, если за смену не перецелуется с половиной отряда.

— Что ты там бормочешь, Розария? — зашипела Кэ Цин, обернувшись к ним. — Повтори громче, раз такая смелая.

— Я могу крикнуть на весь лагерь, что ты шлюха, — не отступила и не испугалась Розария. — Так что помалкивай в тряпочку и не лезь в разговоры двух адекватных взрослых людей.

— Роза, ты нарываешься, — угрожающе процедила сквозь зубы Кэ Цин. — Подружку завела и осмелела?

— Эй, там, сзади, что у вас там происходит? — осведомился Аято, заметив какой-то переполох между девчонками.

— Ничего, просто Розария не совсем поняла правила игры, пыталась объяснить ей доступным языком, — со зловещей ухмылкой оправдалась Кэ Цин. Но только им троим — Кэ Цин, Розарии и Люмин было понятно, что под «игрой» подразумевалось не предстоящее лагерное мероприятие, а наступающий серьезный конфликт и внутриотрядная война. Но пока ссора получила отсрочку…

Когда отряд пришел на пляж, море заметно оживилось. Волны, словно пробужденные из глубокого сна, стали с новой силой разбиваться о берег, создавая прекрасное зрелище и приятный шум. Они, словно музыканты, исполняли свою грандиозную симфонию, которая казалась настоящей музыкой для ушей.

В такой волнующей и вдохновляющей обстановке вести дискуссию было вдвое приятнее. Звуки прибоя и бескрайний горизонт, на котором сходятся небо и вода… Идеально!

Вдохновленные этим природным пейзажем, ребята уселись в круг на песок и приготовились к обсуждению. Все смотрели на Чжун Ли, словно признавая в нем своего лидера, хотя капитан отряда еще не избирался.

— Итак, давайте кратко изложим правила игры еще раз, — безоговорочно приняв свою роль, заговорил Чжун Ли. — Мы должны разделиться на две команды — «ловцов» и «искателей». Искатели ходят на вражескую территорию и собирают карточки, а ловцы защищают нашу территорию и ловят вражеских искателей. С правилами все понятно? — после единогласного кивка он продолжил: — Я думаю, обе команды должны быть сбалансированными, нельзя отправлять в одну самых быстрых ребят, в другую самых медленных.

— Я согласен, — поддержал Беннет. — Я по своей натуре очень неуклюжий и неповоротливый человек, мне было бы комфортно, если бы был рядом товарищ, который смог бы помочь.

— Ну и у нас половина отряда — это девчонки, они физически слабее парней, — вступил в беседу Скарамучча. — Нас шестнадцать человек, причём парней и девушек поровну. Давайте в каждой команде по восемь человек: четверо девчонок и четверо пацанов.

— Я думаю, это будет наиболее рациональное решение. Я согласна со Скарамуччей, — поддакивала Мона и обворожительно улыбнулась ему, но тот проигнорировал её улыбку.

— Скарамучча прав, — подтвердила Кэ Цин.

— Я того же мнения, — вторил ей Итэр.

— А я не согласна, — вдруг воспротивилась Люмин, и пятнадцать пар глаз устремились в её сторону удивленно, ведь всем казалось, что решение было уже принято.

— Если отвергаешь — предлагай, — высокомерно заявила Кэ Цин.

Люмин тяжело вздохнула, ей было непривычно выступать перед публикой, но в голове возникла стратегия игры. Рискованная, но попробовать стоило.

— В правилах не было сказано, что команду нужно обязательно делить пополам, — начала Люмин. — Поэтому вам не кажется, что посылать половину отряда на вражескую территорию — все же не рационально?

— И что ты предлагаешь? — раздраженно и резко спросил Итэр. — Сестренка, лучше не лезь в это. Стратегическое планирование — не твоё. Ты приведешь нас всех ко дну!

То, что Итэр в нее не верил и так оскорбил её на глазах у всех, пошатнуло уверенность Люмин, но она все же нашла в себе силы продолжить.

— Я предлагаю увеличить количество ловцов и отправить на вражескую территорию маленькую группу. Не забывайте о цели игры. Цель — собрать как можно больше букв. Я соглашусь с тем, что чем больше людей мы отправим на вражескую территорию, тем больше букв мы соберем. Но не забывайте, что противники также собирают наши буквы! Мы не можем позволить им собрать больше карточек, чем у нас. Следовательно, ловцов должно быть больше, чтобы оставлять им как можно меньше шансов. Не забывайте, что мы можем ловить вражеских искателей. Чем больше человек у них мы поймаем, тем меньше у них будет шанс собрать карточки.

— Теоретически это звучит воодушевляюще и обнадеживающе, — задумался Чжун Ли. — Но что, если всех наших искателей поймают?

— В правилах игры не сказано, что мы обязаны отправлять всех искателей сразу. Мы можем парочку оставить на нашей территории, на всякий случай.

— И по сколько человек ты предлагаешь разделиться? — всё ещё скептически спросил Итэр.

— Десять ловцов и шесть искателей. И в искателях всё-таки должны быть самые быстрые и ловкие ребята, ведь нам придется не только собирать буквы, но и убегать от врагов. Я хочу быть искателем, если никто не против.

— Ты? Искатель? — усмехнулся Чайльд. — Такая спичка? Еще и девчонка? Не смеши. Может, у тебя принципиально есть желание привести нашу команду к проигрышу, а ты просто сладкие речи заливаешь?

— Я занимаюсь легкой атлетикой и теннисом с детства. Я хорошо бегаю, — возразила Люмин.

— Агрх, ладно! — прорычал Тарталья. — Но если из-за тебя, спичка, мы проиграем, я тебя прибью! Я иду в искатели! Я баскетболист.

— Мы с Итэром в ловцов, — в ту же секунду заявила Кэ Цин.

— Я в искатели, — вынес свою кандидатуру Чжун Ли.

— И я в искатели, — откликнулся Скарамучча.

— И я! — тут же заверещала Мона, за что получила от Кэ Цин непонимающий взгляд, но та лишь ей подмигнула, видимо, показывая, что это лишь для привлечения внимания Скарамуччи.

— Ладно, давайте ещё я, — нехотя согласился Сяо, увидев, что больше никто не проявляет желания быть искателем.

Дискуссия закончилась, и все начали общаться между собой небольшими группками. Люмин направилась к морю ближе и неторопливо окунула ножки в прохладную воду. Волны ласкали ее ступни, принося впечатление умиротворения и спокойствия. В этот момент она так нуждалась в покое, отдыхе от напряженного обсуждения. Сложно взваливать ответственность за всю группу на себя, а именно это Люмин и сделала, предложив всем свою стратегию. С каждой минутой ей казалось, что она приняла глупое решение, и лучше бы она молчала, позволяя всем событиям плавно течь без её вмешательства. А что, если они и правда проиграют? Все будут обвинять её…

Глядя на безмятежную гладь моря, Люмин уверяла себя, что это обычная игра, для развлечения и веселья. Однако, даже сама атмосфера подготовки к ней казалась нагнетающей напряжение и тревожность. Все вокруг суетились, бурно обсуждали тактики и стратегии будущей игры. Они подошли к этому вызову с таким энтузиазмом и решимостью, словно готовились к настоящей войне.

Подступившая к ее ногам вода казалась настоящим бальзамом для души, успокаивающим ее думы и смягчающим тревогу. Игра будет сложной, но свежий ветер с моря, приятно гуляющие волны и спокойствие мыслей делали ее готовность к битве более твердой и решительной.

— Первый отряд! — призвал всех Аято. — Строимся. Четвертый и третий уже заканчивают игру. Скоро наша очередь.

Люмин ощущала, как у неё начинали потеть ладошки и подрагивать кончики пальцев. Ожидание и предвкушение были наиболее мучительными, чем обсуждение стратегии и сама игры вместе взятые…

— Люмин, ты чего так нервничаешь? — поинтересовалась Розария. — Из-за этой глупой игры?

— Как бы это глупо не было, но да, — сдавленно ответила Люмин. — Ведь это я навязала всем свою стратегию. А что, если она не сработает? Все отвернутся от меня!

— Адекватные люди не будут осуждать человека из-за какой-то детской игры. Расслабься, это всего лишь развлечения. Тебе и всем остальным нужно относиться к этому проще. Но большая часть отряда почему-то к этому относятся так, будто их отправляют на игру на выживание, где ставка — миллиарды.

— Ну… Я согласна. Но всё равно разжигается азарт и дух соперничества. Каждый отряд хочет выиграть, и мы не исключение. Наверное, мне не стоило вмешиваться!

— Люмин… Если тебе станет спокойнее, я могу тебе дать обещание. Знаешь, какое? — Розария поймала её любопытный взгляд и продолжила: — Даже если все отвернутся от тебя, я поддержу тебя и останусь рядом.

— Такие обещания дают обычно друзьям… — усмехнулась Люмин.

— Ну а мы кто? Разве мы не друзья, Люмин? — со слабой улыбкой спросила Розария.

— Правда? — ошеломлённо воскликнула она, распахнув глаза. — Друзья? Я… Я так рада… Просто изначально был договор просто держаться вместе, я и не думала, что ты считаешь меня своим другом… Спасибо, Розария. Это очень ценно для меня. Я рада, что нашла себе подругу… Мне и правда стало легче…

— Ну вот, видишь? — гордо воскликнула Розария. — Как могу воодушевлять людей!

Первый и второй отряды собрались на центральной площади, ожидая начала мероприятия. Они были рады увидеть, что им уже подготовили футболки, распределенные по цветам. Каждый участник первого отряда получил красную футболку, а каждый участник второго отряда — синюю. Эти футболки стали не только униформой, но и символическим отличием каждой команды.

— Сейчас каждый отряд получит пакет с карточками, у вас есть пять минут, чтобы разложить буквы по своей территории, — объявил ведущий.

Чжун Ли получил пакет с красными картами, на которых были черным шрифтом напечатаны буквы. Наиболее часто используемых букв было, конечно же, больше. Он распределил карточки между каждым из своих товарищей, и все отправились в разные точки для равномерного распределения букв по территории.

— Внимание! Игра началась! — объявил ведущий через громкоговоритель. — У вас есть тридцать минут, чтобы собрать как можно больше карточек.

— Итак, мы не определились, кто в первую очередь пойдет на вражескую территорию, а кто останется в запасных, — подметил Чжун Ли.

— Я пойду, — тут же отозвалась Люмин. — Я предложила эту стратегию, мне и рисковать собой.

— Да куда ты лезешь, спичка?! — мгновенно вспылил Чайльд. — Ладно, придется с тобой переться, чтобы ты не натворила нам проблем…

— Я тоже пойду, ведь я был согласен с планом Люмин. Не могу позволить ей взвалить всё на себя одну, — сказал Чжун Ли. — Тогда Сяо, Скарамучча и Мона, оставайтесь пока здесь. А мы пойдем.

Ребята быстро подошли к яркой ленте, которая оградила противостоящие между друг другом территории. Они обменялись взглядами и решили сначала произвести осмотр и выяснить, с какой стороны лучше вторгнуться на землю противников.

Тихо и предусмотрительно двигаясь, они обошли всю ленту, исследовали каждый ее уголок, стремясь найти слабое место. Несколько минут они перебирали в голове различные стратегии и тактики, прорабатывая каждую возможность с минимальным риском для своей команды.

— Давайте разделимся, — предложил Чжун Ли. — И зайдем с краёв. Я пойду влево, а ты, Чайльд, с Люмин в правую сторону. В центр, я думаю, лезть опасно.

Отдав молчаливое соглашение кивком, ребята направились в противоположные стороны. Чайльд и Люмин спрятались за деревом и аккуратно из-за него выглядывали, стремясь выследить противников. Но было тихо и чисто.

— Пойдём! Быстрее! — скомандовал Тарталья. — И старайся обходить кусты — там может быть засада.

Они решительно вторглись на территорию противников, несмотря на опасность, и начали осматриваться в поисках карточек с буквами. Внезапно Люмин высказала свое радостное открытие:

— Смотри, несколько карточек!

Эти небольшие, но столь важные сейчас предметы сковали их взгляды. Ощущение надежды и возбуждения вспыхнуло в глазах каждого из них.

— И лежат кучкой около куста, подозрительно, — прошептал Тарталья.

Чайльд вдруг наклонился ближе к Люмин, его дыхание нежно щекотало её ухо, и он откинул в сторону ее золотистые пряди. Тихим шепотом он поделился своим планом, его голос был едва слышен, но полон решимости. Люмин кивнула и пошла в сторону от него. Со стороны могло показаться, что из стратегия заключалась в том, чтобы разделиться.

Чайльд бесстрашно зашагал в сторону карточек с буквами. Но стоило ему наклониться, как из куста выскочили два вражеских ловца, и он бросился бежать. В это же время Люмин, воспользовавшись моментом, появилась сзади убегающих противников и схватила с земли все карточки, которые не смог собрать Чайльд.

Их преследователи оказались быстрыми и хитрыми, но Чайльд знал, что справится с ними. Он метко уклонялся от их рук, которые пытались его поймать и прыгал через препятствия, не останавливаясь на мгновение. Ловцы весьма настойчиво преследовали его, но Чайльд не сдавался. Он знал, что на кону стоит нечто большее, чем просто карточки с буквами. Стоит честь их отряда, их победа. Все его навыки и тренировки приходили ему на помощь. Он был готов к таким испытаниям и ничто не могло его остановить.

Когда он вбежал за яркую ленту на их территорию, где ловцы его уже не могли поймать, Люмин уже ждала его с карточками в руках. Улыбка на ее лице говорила о том, что она справилась со своей задачей.

— Ты в порядке? — с легким беспокойством поинтересовалась Люмин.

— Да, но я был на волоске от провала. Спасибо, что так оперативно среагировала. Я даже не думал, что ты можешь быть достойным союзником, спичка.

Теплая улыбка появилась на лице Люмин, когда она услышала уже привычное произвище. Обычно она находила это раздражающим и насмешливым обзывательством, которое использовалось, чтобы принизить и спровоцировать ее. Однако в устах Тартальи это внезапно прозвучало по-другому — почти ласково, как будто произнесенное с оттенком доброты и ласки. Ее сердце дрогнуло, когда она задумалась над внезапным изменением тона.

— Давай отнесем карточки ребятам, — предложила Люмин, чтобы нарушить неловкую атмосферу.

— Нет времени ходить туда-сюда, — возразил Чайльд. — Давай буквы мне, а ты иди попробуй еще что-то собрать.

Люмин кивнула в знак согласия и передала собранные карточки Тарталье. Собравшись с духом, она снова отправилась на вражескую территорию, полная решимости максимально использовать свое время и собрать как можно больше букв до того, как закончится игровой таймер.

Люмин увидела карту, висящую на дереве и сразу же бросилась к ней. Но когда она подбежала, внезапно заметила девушку из команды соперника, ловца, стоявшую неподалеку.

Люмин и девушка-ловец сразу же бросились друг к другу, их взгляды встретились в жарком столкновении. Люмин стремилась схватить букву еще до того, как противница успеет отреагировать. Тем временем девушка-ловец, яростно настроенная защитить карточку и помешать Люмин получить ее, сокращала разрыв между ними, движимая необходимостью поймать своего противника.

Люмин удалось сорвать карточку с дерева как раз в тот момент, когда девушка-ловец приблизилась к ней. Теперь, когда драгоценный приз был у нее в руках, Люмин немедленно помчалась прочь, противница последовала за ней по пятам, отчаянно размахивая руками и пытаясь схватить ее прежде, чем она успеет убежать.

Сердце Люмин бешено заколотилось в груди, паника и адреналин заструились по ее венам. Она боролась с желанием оглянуться через плечо, потому что боялась увидеть приближающуюся девушку, шаги которой с каждым шагом становились все громче и ближе. Напряжение тяжелым грузом повисло в воздухе, и на мгновение время, казалось, замедлилось, поскольку Люмин довела себя до предела, полная решимости не допустить, чтобы ее усилия были напрасны. Ощущение надвигающейся опасности только обострило ее концентрацию и укрепило решимость сбежать, чего бы это ни стоило.

Пока Люмин продолжала свое отчаянное бегство, ее взгляд уловил вдалеке знакомую фигуру: Чжун Ли, которого тоже преследовали вражеские ловцы.

Полная решимости помочь своему другу и товарищу по команде, Люмин ускорила бег, преодолевая усталость и страх, которые угрожали замедлить ее движение. Она преодолела боль и затрудненное дыхание, ее взгляд был прикован к фигуре Чжун Ли вдалеке.

Она бежала с такой скоростью и настойчивостью, что непреднамеренно приближалась к пути других вражеских ловцов, которые гнались как раз за Чжун Ли, потенциально попадая в их руки. Зажатая между необходимостью дистанцироваться от преследующей ее девушки-ловца и риском попасть в руки противников впереди, Люмин лихорадочно думала, как ей поступить.

За доли секунды Люмин быстро изменила свой курс, свернув в сторону как раз в тот момент, когда преследующая ее девушка-ловец и ее спутники приблизились. Ее внезапная смена направления застала преследователей врасплох, заставив их столкнуться друг с другом и упасть на землю. Это неожиданное столкновение вызвало краткий момент замешательства и хаоса среди противников, дав Люмин несколько драгоценных секунд, чтобы продолжить свое бегство и вырываться вперед.

Тяжело дыша, она прислонилась к ближайшему дереву, ее тело взывало о передышке. Ее конечности слегка дрожали от напряжения и страха, а сердце все еще колотилось от адреналина. Прижавшись спиной к крепкому стволу, она позволила себе минутную передышку, пытаясь выровнять дыхание и собраться с мыслями.

— Смотри, там «красная», — крикнул кто-то сбоку.

Глаза Люмин метнулись в направлении звука, и она приготовилась бежать, но как только она сделала свой первый шаг, ее нога зацепилась за выступающий корень дерева, в результате чего она потеряла равновесие и с глухим стуком упала на землю. Страх и разочарование охватили ее, когда она лежала там, уязвимая и беззащитная, а вражескик ловцы подбирались все ближе.

Посреди этого хаоса Люмин внезапно обнаружила, что ее схватили за ткань футболки и грубо поставили на ноги. Когда она повернулась, то столкнулась лицом к лицу с Тартальей, его глаза были полны решимости. Крепко схватив ее за руку, он потянул ее, настойчиво призывая бежать и спастись от преследующих их ловцов.

— Черт возьми, спичка! Сейчас не время расслабляться. Давай, шевели своей задницей!

Отчаянные голоса других вражеских охотников, все еще приходящих в себя после предыдущего столкновения, разнеслись в воздухе, когда они узнали Люмин, держащую карточку.

— Это она! У нее наша буква! Не дайте ей уйти!

Пока они мчались по местности, Тарталья обратил внимание на хаос, разворачивающийся позади них, и ухмыльнулся.

— Что ж, похоже, у тебя появились поклонники, спичка. Или, лучше сказать, враги. Ты как будто разворошила осиное гнездо.

— Так и есть, просто ты пропустил всё самое интересное, — с таким же весельем ответила Люмин.

— Ах, так ты прекрасно проводишь время без меня? — притворно обидчивым тоном воскликнул Чайльд. — Я думал, ты будешь подавлена без моего блестящего присутствия.

— О, узнаю твою придурковатость, — Люмин бросила на Тарталью саркастический взгляд, в ее голосе слышалось игривое раздражение, когда она уколола его в ответ.

— О, как обидно, спичка. Я думал, ты оценишь мое неотразимое обаяние и остроумное подшучивание.

Игривое подшучивание между Люмин и Тартальей резко прекратилось, когда перед ними внезапно появились еще два вражеских ловца. Нельзя было терять ни минуты, и их дуэт оказался вынужден свернуть в сторону, поспешно маневрируя в направлении безопасности своей территории.

— Смотри, — Люмин указала на несколько карточек с буквами, разложенных впереди.

— Похоже, наши «фанаты» немного увлеклись, — широко улыбаясь, подметил Чайльд. — Они так зациклились на том, чтобы поймать нас, что забыли защитить свои карточки. Нам повезло, Спичка. Давай схватим их и увеличим счет, пока они не осознали свою ошибку.

Воспользовавшись неожиданной возможностью, Тарталья и Люмин умело разделились, каждый метнулся в противоположные стороны почти идеально синхронно. Быстрым, ловким движением они одновременно схватили с земли несколько букв, их ловкие пальцы проворно и решительно подхватили ценные карточки.

За короткий момент передышки, пока они собирали их, преследующим противникам удалось сократить разрыв, их шаги были неприятно близки. Ловцы, преисполненные решимости вернуть четыре драгоценных карточки, которые, теперь были почти рядом с ними, их разочарование и решимость ощутимо витали в воздухе.

Их безопасная область становилась всё ближе. Яркая ленточка казалась спасением. Когда они, наконец, пересекли ленту, их охватило чувство облегчения от осознания того, что они вернулись в безопасность на своей собственной территории. Однако один из ловцов в своей спешке и попытке замедлиться тоже непреднамеренно пересек границу, бросившись вперед и коснувшись спины Люмин кончиками пальцев. Неожиданный контакт заставил Люмин споткнуться и рухнуть на Тарталью, их тела столкнулись с мягким стуком. Неожиданное столкновение между Люмин и Тартальей привело к непредвиденной и неловкой ситуации… Их губы случайно соприкоснулись. Контакт был кратким, но на мгновение время, казалось, замедлилось, когда они оба осознали неожиданный поцелуй.

Момент был прерван внезапным появлением Чжун Ли, который, казалось, возник из ниоткуда. Его голос раздался из-за спин Люмин и Чайльда, в его тоне был намек на веселье, когда он обращался к ним:

— Неужели вы двое не можете взять себя в руки? Надеюсь, вы не забыли, что мы должны убегать, а не целоваться?

Люмин быстро высвободилась из объятий Тартальи, густой румянец разлился по ее щекам, и она нежно провела пальцами по губам, как будто не могла поверить в неожиданный поцелуй, который только что произошел. Ее лицо вспыхнуло от смущения, а глаза нервно забегали по сторонам, избегая прямого зрительного контакта с Тартальей.

— Всё в порядке, спичка, — с ухмылкой успокоил её Чайльд. — Несчастные случаи случаются, верно? Кроме того, я не возражаю против неожиданного поцелуя. На самом деле, это было… в некотором роде мило.

— О, ты не возражаешь? — Чжун Ли поднял бровь и скрестил руки на груди. — Так мне рассказать об этом твоей девушке Кэ Цин?

— Нет, ни в коем случае! — мгновенно запротестовал Тарталья. — Клянусь, это была просто безобидная случайность. Давай просто оставим этот маленький инцидент между нами, хорошо?

— Ладно-ладно, на первый раз сделаю вид, что я ничего не видел, — подмигнул Чжун Ли. — Пойдемте отнесем буквы. Я собрал шесть, у вас в руках вижу четыре, а вместе мы собрали целых десять. Молодцы! А еще ваши три лежат там, у ребят. Уже целых тринадцать букв! Думаю, мы выполнили свою часть работы, пора загрузить вторую половину искателей.

Воссоединившись с остальными членами группы, Чжун Ли задал вопрос, обращаясь к ловцам, которые патрулировали их территорию:

— Как все прошло? Вам удалось поймать кого-то из вражеских искателей?

— Это полный провал, Чжун Ли! Кэ Цин и Итэр просто бродят вокруг, сплетничая, как парочка бесполезных придурков, а Гань Юй просто сидит под деревцем! — Скарамучча, со своей обычной едкостью, вмешался, несмотря на то, что сам не был ловцом. — Это откровенный позор! Шарлотта, Ёимия, Розария, Ноэлль, Ка Мин и Альбедо хотя бы пытались… но их темп медленный, и они быстро устают. И в результате эти чертовы вражеские ищейки уже стащили у нас семь букв! Хорошие новости, да?

Скарамучча обратил свое внимание на Люмин и продолжил, обращаясь к ней со смесью недоверия и раздражения.

— Люмин, что не так с твоим братом? Какого черта он тусуется с Кэ Цин вместо того, чтобы стараться, защищать наши карты и играть в эту чертову игру, как ему положено?! — раздражение Скарамуччи переросло в ярость, когда он выплеснул свое раздражение резким тоном. — Это бесит! Некоторые люди надрывают свои задницы, прилагая все усилия и борясь за победу, а некоторым похуй на собственный отряд! Если бы я знал, что ситуация с нашими ловцами будет такой, я бы вызвался присоединиться к ним, просто чтобы привнести немного чертова здравого смысла и компетентности! Зачем Кэ Цин вообще приехала в лагерь? И Гань Юй, о боже, продолжает ныть, что бегает слишком медленно, поэтому даже не пытается. Эти двое — пара полных идиотов!

Внезапно голос Сяо загремел смесью гнева и оборонительности, и он вмешался в разговор, чтобы защитить Гань Юй.

— Следи за своими словами, когда говоришь о моей девушке! Не проявляй к ней неуважения, или я заставлю тебя пожалеть об этом!

— О, как романтично. Давай, беги к своей драгоценной подружке. Может быть, ты сможешь научить ее хорошим манерам и навыкам командной работы. Если только ты не хочешь, чтобы я продолжал говорить о ней неприятности! — Скарамуча, ничуть не смущенный гневом Сяо, насмешливо парировал, его слова сочились сарказмом.

— Э-э, прошу прощения, но я думаю, вам, ребята, пора отправиться на вражескую территорию и поискать букв, — театрально откашлившись, сказала Люмин. — Нет смысла ссориться между собой, пока у нас есть другая цель.

— Хорошо, я воспользуюсь шансом побыть искателем и выпустить пар, — согласился Скарамучча, немного успокоившись. — А вы трое отдыхайте, вы это заслужили. Сяо, Мона, просто не путайтесь у меня под ногами!

Сяо пошёл в противоположную сторону, а Мона поплелась за Скарамуччей. Всю дорогу она пыталась с ним пофлиртовать, но тот лишь огрызнулся и убежал на поиски карточек. Не успела Мона выразить свое возмущение, как её окружили вражеские ловцы… И вскоре после этого ведущий объявил по громкоговорителю:

— Искатель из команды «Красных» был пойман. Он выбывает из игры…

— Вот же чёрт! — разочарованно воскликнул Тарталья, сидящий пол деревом и услышавший объявление. Он осмотрелся и увидел, что Итэра нигде нет, поэтому воспользовался возможностью поговорить со своей девушкой. — Кэ Цин, а почему ты реально не играешь?

— А что, ты ожидал, что я буду бегать и изматывать себя? — беспечно ответила Кэ Цин. — Я здесь для того, чтобы получать удовольствие, а не для того, чтобы вспотеть. Если ты имеешь ко мне какие-то претензии, может быть, нам стоит просто расстаться? А то уже достал, честно!

На лице Тартальи промелькнуло удивление и недоверие из-за того, что Кэ Цин выразила свое недовольство и объявила о разрыве отношений.

— Я сыта по горло твоей ревностью, твоим чувством собственности и твоими нарциссическими наклонностями! — решительно продолжила она. — Между нами все кончено! И знаешь, что еще? Итэр лучше тебя! Мы расстаемся!

— Мы с тобой встречаемся уже полгода, приезжает какой-то Итэр, и ты бросаешь меня ради него, пообщавшись с ним пару дней?!

— Совершенно верно! Мы встречаемся уже шесть месяцев, но как только появился Итэр, я осознала его лучшие качества. Он добрее, внимательнее и относится ко мне лучше, чем ты когда-либо! И да, я выбираю его, а не тебя.

— Какая же ты… Сука! — не смог сдержать своё разочарование Тарталья.

Кэ Цин, сузив глаза в ответ на его оскорбление, ответила с таким же пылом:

— О, как оригинально. Ты теперь прибегаешь к обзывательствам, жалкий придурок? Давай, называй меня как хочешь. Это не изменит того факта, что я предпочла Итэра и не жалею об этом.

За этим спором никто даже не заметил, что голос ведущего объявил о поимке вражеского искателя красной командой. Но затем голос Розарии прорезал напряженную атмосферу, привлекая всеобщее внимание, и она сделала свое заявление будничным тоном:

— Да, да, драма, несомненно, захватывающая, но у меня есть новости. Я поймала вражеского искателя!

Тарталья, воспользовавшись возможностью еще больше уколоть Кэ Цин, не смог удержаться от саркастического комментария.

— О, ну хоть кто-то в нашей команде полезен. В отличие от некоторых людей, которые предпочитают бездельничать, а не играть.

Итэр, вернувшись из уборной, в которую и отходил, подошел к собравшимся, совсем не подозревая о жарком споре, который разгорелся в его отсутствие. Но видя нерадостные лица ребят, он не мог не спросить:

— Что происходит?

Тарталья, все еще уязвленный расставанием и чувствующий обиду на Итэра, отпустил саркастическое замечание:

— О ничего особенного, на самом деле. За исключением, может быть, того факта, что ты, мистер Идеальный Итэр, нагло украл мою девушку! Ты появился из ниоткуда, Кэ Цин внезапно начала тусоваться с тобой, говорить о том, что ты относишься к ней лучше, чем я к ней, а теперь она бросает меня ради тебя!

— Кэ Цин, это правда? — ошеломленно и растерянно уточнил Итэр.

— Да, это правда, — ответила Кэ Цин угрюмо. — Я действительно решила порвать с Тартальей. Он всегда был чрезвычайно ревнив, и его собственническое поведение изматывало меня. А потом появился ты, Итэр. Честно говоря, я была влюблена в тебя с самого первого дня в лагере. Ты не похож ни на одного парня, которого я когда-либо встречала раньше…

Она больше не могла сдерживать свои эмоции и с внезапной смелостью обхватила его щеки и запечатлела поцелуй на губах.

Гнев Люмин вспыхнул при виде неожиданного поцелуя. Она не могла не выразить свое разочарование по поводу кажущегося непостоянным поведения Кэ Цин.

— Что это значит, Кэ Цин? Ты только что порвала с Тартальей, а теперь целуешься с моим братом?! Очнись, Итэр! А ты, Кэ Цин, планируешь использовать моего брата и избавиться от него точно так же, как ты сделала с Тартальей?! Это совершенно невероятно! Ты думаешь, что можешь просто отбросить в сторону одного человека и мгновенно перейти к следующему?! Ты хоть представляешь, насколько это обидно и неуважительно как по отношению к Тарталье, так и к Итэру?! А ты, Итэр, почему ты позволяешь с собой играть таким образом?!

Кэ Цин, столкнувшись с язвительными обвинениями Люмин, почувствовала укол вины, но ответила оборонительным тоном.

— Люмин, ты, блядь, задолбала защищать своего брата, как маленького ребенка. Дай ему возможность принимать собственное решение. Нас обоих тошнит от твоего возмущения. Просто держись от нас подальше!

— Люмин, ну правда… — начал было Итэр, но его перебили.

— Мы вернулись. К сожалению, нам удалось собрать всего лишь пять букв. Ситуация выглядит мрачной… — разочаровано поведал Скарамучча. — А Мону поймали…

— Внимание всем, игра подходит к концу, — объявил ведущий по громкоговорителю. — У вас есть десять минут, чтобы сформировать из собранных вами букв ваш клич.

Собрав и упорядочив буквы, которые они собирали на протяжении игры, ребята составили по кусочкам странное, но забавное предложение: «Лещ Саня хранил овощи».

— Что, черт возьми, не так с этим предложением? — воскликнул Скарамучча. — Что это вообще значит?

Гань Юй, пытаясь разобраться в этом странном предложении и внести хоть какой-то вклад в игру, предложила:

— Может быть, нам стоит попробовать переставить буквы так, чтобы получилось что-то логичное?

— Нет, давай оставим все как есть. Так забавнее. «Лещ Саня хранил овощи» — кто бы мог подумать, что в итоге получится что-то настолько абсурдное?

Вскоре игра закончилась, и первый и второй отряды собрались на главной площади. Атмосфера на главной была напряженной от предвкушения, две соревнующиеся команды стояли лицом друг к другу, ожидая, когда ведущий объявит победителя соревнования.

— Итак, по нашим подсчетам, второй отряд одерживает победу! Они собрали двадцать букв!

Скарамучча, кипящий от раздражения после поражения, дал волю своему разочарованию по отношению к Кэ Цин и Итэру:

— Какая великолепная работа! Результаты говорят сами за себя. Влияние бездействия, особенно со стороны определенных лиц, явно имело ужасные последствия…

— А мы с Итэром сказали, что стратегия Люмин — полная чушь! — язвительно сказала Кэ Цин.

Скарамучча, уставший от постоянной критики Кэ Цин, вмешался твердым и раздраженным тоном:

— Кэ Цин, тебе пора заткнуться. Твои замечания совершенно нелепы. Вместо того чтобы постоянно принижать Люмин, может быть, тебе стоит задуматься о своей собственной бесполезности!

— У нас не было командной работы, — подвел итог Чжун Ли. — И это привело нас к проигрышу. Но давайте сильно не расстраиваться из-за этого, в конце концов, у нас впереди еще много мероприятий! А сейчас, насколько я знаю, мы идем ужинать, а потом на дискотеку!

* * *

До этого Люмин никогда не бывала на дискотеке… Светодиодные шары мелькали разными цветами, a выключенные фонарные столбы были украшены пестрыми флажками. Розария поделилась, что дискотеки — это не просто танцы, и на них обычно происходит все самое интересное. Именно здесь знакомятся, общаются и влюбляются. Поэтому все уделяют внешнему виду для похода на дискотеку особое внимание. Девчонки выглядели так, как будто пришли на очень важное светское мероприятие. Диджеем на дискотеке был Аято, но почему-то пока мало кто выражал желание потанцевать, скорее, все пока приглядывались друг к другу.

— Первый отряд, чего стоим? — недовольно окликнул нас вожатый. — Для кого музыку включаю? Бегом танцевать!

Первый отряд плетется в середину площади, на которой и проходила дискотека. Все держатся в своем кругу, отдельно все танцевать стеснялись. Люмин и Розария, не испытывающие особо восторга от этого мероприятия, оделись в обычную удобную одежду и сидели на скамейке, пока не желая потанцевать.

Но в одно мгновение свет становится приглушенным, и люди на танцполе начинают разбиваться по парочкам. Люмин не знала, куда деть глаза, боясь столкнуться взглядами с кем-то из парней. Она была уверена, что никто не собирается её приглашать, но было всё равно нервозно…

— Почему мой первый отряд самый тухлый? — продолжает выражать свое недовольство Аято.

— Прекращай… — пытается остановить его Аяка, но вожатый не на шутку разошёлся.

Он покинул свой пост диджея и уверенно подошёл к отряду. Он схватил Розарию за руку и внезапно поставил её в пару с Итэром… Она беспомощно оглянулась на Люмин, но та лишь улыбнулась и показала ей палец вверх. Но в то же мгновение оказалась в такой же неловкой ситуации. Аято схватил её за руку, и Люмин чуть не столкнулась лбом со Скарамуччей…

Ноги Люмин окаменели от волнения. Скарамучча взял её за руку и провел до середин танцпола, затем затормозил и уверенно положил руки на её талию. Люмин, в свою очередь, неловко и неуверенно кладет свои онемевшие ладони на его плечи, и они начинают качаться из стороны в стороны.

— Ты и правда русалочка, — усмехнулся Скарамучча. — Злая волшебница забрала твой голос в обмен на ноги? Поэтому ты вдруг молчишь?

— Нет, я бы никогда не заключила подобную сделку с ведьмой, — хрипло отозвалась Люмин из-за того, что у нее пересохло в горле.

— Даже ради любви?

После этого уточняющего вопроса, который так и остался без ответа, Скарамучча вдруг наклонился вперед, и Люмин почувствовала, как его волосы щекочут её щёку. Сердце её стучало настолько громко, что, казалось, Скарамучча может его услышать. Хоть Люмин и нервничала, ей хотелось, чтобы этот момент продлился как можно дольше…

Однако счастье её длилось недолго. Светодиодные лампы снова стреляют разноцветными цветами, а из динамиков играет ритмичная музыка. Скарамучча слегка поклонился и поблагодарил за танец и удалился. А Люмин чувствовала, что ей срочно нужно укрыться откуда-то от всех и пережить этот неожиданный опыт общения с противоположным полом…

Солгав Аяке, что у неё разболелся живот, Люмин вернулась в корпус. Всю дорогу и время, которое она сидела в комнате, она прокручивала танец со Скарамуччей. Почему сердце бьется так быстро?

Люмин перевела взгляд в окно. Закат почти угас, на темно-синем небе виднелась лишь ярко-розовая полоска. Вскоре все ребята возвращаются с дискотеки, и вожатые объявляют отбой.

Наконец-то этот сумасшедший день закончился…

---

Примечания:

Вопрос к вам, читатели. Вам понравилось читать такую длинную главу? Или было бы лучше, чтобы я делила подобные главы на две небольшие части?

Когда утренний солнечный свет заструился в окна, послышался громкий голос Аято, явно усиленный рупором: «Подъём! Подъём!». Некоторые медленно сели, потирая заспанные глаза, в то время как другие упрямо оставались под своими одеялами, желая еще хотя бы нескольких минут отдыха.

Члены отряда, все еще пытаясь стряхнуть с себя сонливость, один за другим неторопливо направились в ванную. Некоторые медленно двигались с полуоткрытыми глазами, другие стонали и бормотали жалобы себе под нос. Здание первого отряда эхом отдавалось от шаркающих шагов и невнятных жалоб, все пытались умыться и подготовиться к предстоящему дню.

Во время утренней зарядки все было относительно спокойно, за исключением того, что администратор лагеря попросил задержаться вожатых первого и второго отряда, в результате чего ребята вынуждены были сами идти в столовую. Но в тот момент, когда Скарамучча и Сяо переступили порог, началась катастрофа. В какой-то комично неуклюжий момент они споткнулись, их ноги запутались, из-за чего они оба чуть не упали. Остальные разразились смехом над этой неловкой сценой, дразня этих двоих за отсутствие координации.

Люмин, вспомнив медленный танец со Скарамуччей на дискотеке, решила себе позволить немного подразнить его. С дерзкой улыбкой, игравшей на ее губах, она спросила:

— Скарамучча, ты не выспался после нашего вчерашнего танца? Ты не спал всю ночь, думая обо мне?

— Ага, если бы… — проворчал он, раздраженно потирая виски. — Это все из-за Чжун Ли и его бесконечных приготовлений к этой чертовой встрече с Дотторе. Клянусь, одержимость этого человека планированием заставит кого угодно не спать по ночам! Он не мог никак заткнуться!

— Что?! Дотторе тоже приедет в этом году?! Фу, это будет настоящий кошмар. Этот человек — воплощение двуногого хаоса! — вскрикнула Мона, в мгновение проснувшись, словно её окатили ледяной водой.

— О, нет… Пожалуйста, нет, — почти хныкала Кэ Цин. — Что угодно, только не Дотторе. Он последний человек, которого я хотела бы здесь видеть!

Люмин, почувствовав всеобщий ужас при упоминании незнакомого имени, ощутила неподдельное и непреодолимое любопытство.

— Кто такой этот ваш Дотторе? — спросила она.

Чжун Ли, Мона и Кэ Цин обменялись взглядами, на их лицах читалась смесь страха и раздражения. Скарамучча закатил глаза, явно не желая выслушивать очередную порцию историй об этом типе.

— Это высокомерный, несносный и абсолютно невыносимый человек, который переворачивает всё с ног на голову, где бы он ни был, — раздраженно объявила Мона.

— Кроме того, он сын директора лагеря, и все его проделки, конечно же, сходят ему с рук, — добавил Чжун Ли.

— А мне нравился Дотторе, — с ухмылкой вмешалась Розария. — Хотя бы потому, что он приводил в бешенство Кэ Цин и Мону в прошлом году. На это зрелище стоит посмотреть.

Люмин, которую позабавили слова Розарии и упоминание о способности Дотторе создавать проблемы Кэ Цин и Моне, не могла не почувствовать себя немного заинтригованной.

— Он мне уже начинает нравиться, — усмехнулась она.

— Тебе бы лучше заткнуться, — резкие слова Кэ Цин прорезали воздух, явное раздражение сочилось в её голосе. — Завела одну подружку и обрела смелость? Всё равно никто, кроме Розарии, с тобой не хочет дружить. И то, вы подружились, потому что обе сами по себе одиночки.

— Ты хочешь поговорить о популярности? — не отступила Люмин, хотя голос её слегка подрагивал. Она просто не хотела молчать в тряпочку, когда её пытаются опустить. Она стремилась стать как Розария, которая никогда не даст себя в обиду. — Как насчет того, чтобы обсудить твое великолепное участие во вчерашней игре? Ты была так полезна, но что-то не вижу, чтобы с тобой все так жаждали пообщаться.

— Это твоя глупая стратегия привела нас к поражению, Вина лежит исключительно на тебе! — Кэ Цин, не в силах сдержать свой гнев, вскочила на ноги, ее голос был полон ярости и разочарования.

— А кто вчера, вместо того, чтобы нормально играть, тусовался с моим братом? То же самое я могу сказать и о Гань Юй, которая тупо сидела под деревом. Даже от овоща было бы больше пользы, чем от неё.

— Не смей оскорблять Гань Юй, — внезапно яростно вмешался Сяо. — Она не сделала ничего плохого и не заслуживает твоего сурового осуждения.

Скарамучча, терпение которого иссякло, решил тоже вмешаться, направляя свои собственные обвинения в сторону Сяо:

— Избавь нас от этого голубиного шоу, Сяо. Мы понимаем, ты влюблен в Гань Юй, но тебе не обязательно заталкивать свою привязанность всем в глотки. Тошнотворно наблюдать, как ты на каждом шагу ведешь себя как влюбленный верный пёс.

— Розария, Люмин, Скарамучча! — рявкнул Итэр, которого эта перепалка уже изрядно утомила. — Вам больше заняться нечем? Может, хватит цепляться к нашей компании?!

— О, даже не начинай, Итэр, — раздраженно запротестовала Люмин. — Ты всегда защищаешь свою драгоценную Кэ Цин, как будто она центр вселенной. Она ничем не лучше нас, так что не веди себя так, будто она какая-то святая. Она постоянно первая цепляется к нам, но ты этого не видишь, конечно же…

Чжун Ли, с присущим ему спокойным поведением, попытался вмешаться, надеясь ослабить растущее напряжение внутри группы и призвать всех успокоиться. Однако его спокойный голос был заглушен громкой перебранкой и криками.

Наконец, в столовую вернулись вожатые и увидели, как большая часть ребят ругаются и спорят. Были и те, которые оставались равнодушными, но большинство орали, пытаясь перекричать друг друга. Аято, не потерпевший такого безобразия, подошел к столу и стукнул по нему кулаком.

— Что вы тут устроили?! Ну-ка, быстро все сели на свои места!

Ребята сразу же примолкли, глядя на него с удивлением и легким испугом. Постепенно они начали усаживаться на свои места, хотя гневные взгляды и шепот продолжали летать по столовой, как пчелы вокруг улья. Аято прошелся вдоль рядов, пристально смотря каждому в глаза, проверяя, что все действительно успокоились.

— Так-то лучше, — сказал он, убедившись, что наступила тишина. — Теперь объясните, что здесь произошло.

— Это она! — одновременно выкрикнули Кэ Цин и Люмин, указывая пальцами друг на друга.

— Я не просил указывать, кто начал спор, — строго сказал Аято. — Я просил объяснить, что произошло.

— Мы с Розарией общались, а Кэ Цин вмешалась и сказала нам заткнуться. С этого все и началось, — сказала Люмин.

— Я так сказала, потому что они обсуждали то, как Дотторе в прошлом году доставал меня, и сказали, что это было весело! — с обидой начала оправдываться Кэ Цин.

Вожатый нахмурился и посмотрел сначала на Люмин, затем перевел взгляд на Розарию, а после на Кэ Цин.

— Ясно, — вздохнул Аято. — Ситуация неприятная, но думаю, ничего нет катастрофического, чтобы устраивать такой шум. Теперь поймите одно: ваши слова могут сильно ранить окружающих. Кэ Цин, ты не должна реагировать так остро, каким бы обидным тебе не казался их разговор. А вы, Люмин, Розария, научитесь думать о последствиях своих слов. В нашем лагере мы должны поддерживать атмосферу уважения и взаимопонимания. Теперь извинитесь друг перед другом и постарайтесь избежать подобных ситуаций в будущем, — завершил беседу Аято, наблюдая за девочками, надеясь, что они последуют его указаниям.

Но они молчали. Никто не хотел извиняться. А что даже не подозревал, что этот конфликт — лишь вершина айсберга, и на самом деле обида уходит своими корнями куда глубже. И никто из них не хотел переступать через свою гордость, чтобы извиниться.

— Я не собираюсь перед ней извиняться, — твердо сказала Розария. — Кэ Цин постоянно вмешивается в наши разговоры, хотя мы её не приглашаем говорить с нами.

— Я вмешиваюсь, потому что вы в крысу обсуждаете меня. А в глаза слабо сказать?!

— Не слабо. Хочешь скажу, что я о тебе думаю?! — ощетинилась Розария, вскочив с места.

— Стоп! — рявкнул вожатый. — Не хотите жить дружно — ваш выбор. Только потом не удивляйтесь, когда наш отряд будет всегда на последних местах из-за отсутствия сплоченности.

Розария и Кэ Цин недовольно поглядывали друг на друга, но их спор был временно утихомирен вмешательством Аято.

— Мы думали, что вы уже взрослые ребята, вас можно оставить одних. И что в итоге? Оглянитесь вокруг: все другие отряды давно поели, а вы никак не можете позавтракать!

Подростки виновато опустили глаза, кто-то разглядывал свои тарелки, кто-то смотрел в сторону окна, избегая прямого взгляда.

— Кроме того, — добавила Аяка. — Другие отряды еще вчера выбрали командира, а мы даже это не начали обсуждать!

Возникла гнетущая пауза. Было слышно только, как ветер шевелит занавески, и как за окном поют птицы.

— Значит так, — Аято поставил руки на стол и навис над ребятами, как хищник. Его глаза блестели холодной решимостью. — Мы не пойдем на пляж, пока вы не выберете командира. Так что быстрее заканчивайте свой завтрак, и мы идем в корпус.

Подростки переглянулись, в их глазах читалась смесь стыда и раздражения. Несмотря на громкие возмущения, они начали торопливо доедать свою кашу и убирать тарелки. Ясно было, что никто не хочет затягивать неприятный момент.

Солнце уже стояло высоко, напоминая о жарком летнем дне, и мысли о прохладном море манили всех, как оазис в пустыне. В тишине, прерываемой лишь звоном посуды, каждый из них внутренне готовился к напряженному обсуждению выбора командира. Вожатые были правы: без четкого лидера отряд не сможет нормально функционировать.

— Итак, вы сами обсудите и выберете достойного командира отряда? Или мы с вами будем кидать жребий, как в детском саду? — строго спросил Аято, когда все разместились на стульях в игровой комнате.

Подростки замерли на мгновение. Никто не ожидал столь категоричного подхода со стороны вожатого. В глазах собравшихся отражались как волнение, так и доля любопытства.

— Сами, — пробормотал Скарамучча, раздражённо потупив взгляд. — Жребий ещё непонятно на кого выпадет.

Аято пристально посмотрел на каждого из подростков, словно оценивая их реакцию. Он знал, что кто бы ни стал командиром, это решение важно для сплоченности и организации отряда, ведь все будут следовать за командиром, а значит, ребята должны избрать его сами.

— Вот и отлично. Обсуждайте. Пока не выберите командира, никакого вам пляжа! — с этими словами вожатый резко повернулся и вышел из комнаты, оставляя за собой ауру решительности и неотвратимости.

Начались перешептывания. Ребята глядели друг на друга, оценивая, кто же из них может быть лучшим лидером. Вопрос выбора командира оказался не таким простым, как могло показаться на первый взгляд.

— Может, проведём голосование? — робко предложил Беннет. — Или пусть каждый скажет, кого бы хотел видеть командиром.

— Я считаю, что командиром должен стать Чжун Ли, — первая начала дискуссию Ёимия. — Вспомните предыдущие два дня. Именно он проявлял лидерские качества.

— Я тоже думала о кандидатуре Чжун Ли, — поддержала Шарлотта. — Именно он предложил название отряда и несмотря на первоначальное несерьезное отношение к этому, он смог нас убедить. Именно он командовал нами вчера на церемонии Открытия Смены, когда нам нужно было предоставить название и девиз. Чжун Ли организовал обсуждение тактики вчерашней игры. Кроме того, он в этом лагере уже седьмой раз, у него много опыта.

— Я соглашусь, — кивнул Беннет. — Еще хочу отметить, что Чжун Ли не конфликтный и спокойный человек. Многие не видели, но именно он в столовой пытался успокоить девочек…

— А я против, — воскликнула Мона. — Кэ Цин должна стать командиром.

— Аргументы? — кратко потребовал Скарамучча. — Или ты предлагаешь её только потому, что она твоя подруга?

— Нет! — вспыхнула Мона. — Я считаю, что командир — это лицо отряда. А Кэ Цин красивая и привлекательная.

— Да какой она командир?! — вспылил Скарамучча. — Она с презрением относится ко всем событиям в этом лагере. Вспомните вчерашнюю игру. Как ты думаешь, мы предпочтем красоту Кэ Цин вместо явных лидерских качеств Чжун Ли? Что за глупость, Мона?! Я за Чжун Ли!

— Я тоже за Чжун Ли, потому что, если Кэ Цин станет лидером, тогда у нас будет не команда, а клоунада, — вмешалась Розария, в своей обычной резкой и прямолинейной манере. — Ребята, вы серьезно? Эта высокомерная, самовлюбленная выскочка на роль лидера? Не смешите. На самом деле мне все равно, кто станет командиром, если это будет не Кэ Цин.

— Объективно, Чжун Ли — лучший командир, — внезапно и неожиданно слышится голос Тартальи, который со вчерашнего расставания с Кэ Цин не обмолвился ни словом. И его голос вызвал у некоторых легкое удивление. — У Кэ Цин очень сложный и высокомерный характер, и, честно говоря, не всем приятно общаться с кем-то вроде нее!

— Я за Кэ Цин! — пылко воскликнула Гань Юй. — Вы можете называть мое решение глупым, субъективным, но это только потому, что Кэ Цин — моя подруга. Я не хочу голосовать против неё!

— Я тоже за Кэ Цин, потому что моя девушка проголосовала за неё.

— С какими же идиотами я нахожусь в отряде… — с обреченным вздохом выразил свое разочарование Скарамучча. — Детский сад, ей-богу. «Мы подружки, поэтому я проголосую за тебя». О Сяо я вообще молчу. Подкаблучник.

Казалось, напряжение в комнате росло на глазах. У каждого из них были свои причины для голосования, но никто не мог убедить остальных в своей правоте. Это была не просто внутренний конфликт отряда, а настоящая битва характеров, где личные убеждения словно водовороты смешивались, создавая хаос.

— Просто некоторые не понимают, что при обсуждении таких вопросов нужно включать мозг, а не эмоции и личные привязанности, — высказался Тарталья вновь, и все посмотрели на него так, будто задавали немой вопрос: «Ты снова научился говорить»?

— Я за Чжун Ли, — наконец, сказала Люмин. — Все аргументы были уже озвучены до меня, и я с ними согласна, поэтому не вижу смысла повторять еще раз.

— За Чжун Ли, — пробормотал Альбедо, рисуя что-то в своем скетчбуке простым карандашом.

— Ну, ребята, мне кажется, тут уже решать нечего, — робко подытожил Ка Мин. — Большинство проголосовали за Чжун Ли.

— Но мы его даже не спросили, хочет ли он сам быть командиром, — хихикнула Ноэлль.

— Я не против, — тут же отозвался Чжун Ли. — На самом деле, за семь лет я был командиром отряда уже два раза, так что для меня это уже почти как обыденность.

Все ребята вздохнули с облегчением. Никому не нравилось, когда на них ругались. Вот и им хотелось поскорее закончить с этим и отправиться на пляж.

— Ну что, негодники, выбрали командира? Или снова ссоритесь, как дети? — строго спросил Аято.

Толпа ребят слегка замялась, переглядываясь друг с другом. В конце концов, из середины шагнул Чжун Ли, как новый лидер.

— Мы выбрали, — с достоинством произнес он. — Я буду командиром.

Аято внимательно смотрел на него, оценивая его решимость и уверенность. Наконец, на его лице появилась одобрительная улыбка.

— Хочу, чтобы вы помнили: теперь вы — команда, — сказал он мягче. — Время споров и разногласий прошло. Чжун Ли, ты за всех в ответе. Понимаешь?

Он кивнул, чувствуя, как ответственность тяжёлым грузом ложится на его плечи. Остальные ребята ощутили ту же перемену настроение — от радостного облегчения к серьёзному осознанию важности поставленной задачи.

— Тогда марш собираться на пляж! — сказал Аято, резво развернувшись и уходя в вожатскую.

— Камисато Аято, — обратился Чжун Ли. — А можно взять надувной матрас на пляж?

Аято на мгновение остановился и взглянул на него, а затем кивнул, чуть улыбнувшись.

Первый отряд вслед за вожатыми отправился на пляж. Яркое солнце, теплый песок и шум волн, разбивающихся о берег, создавали живописную картину. Все остальные отряды давно уже наслаждались отдыхом. Кто-то уже собирал красивые ракушки, а кто-то, смеясь, плескался в прибрежных волнах. Некоторые расположились под зонтиками, стремясь скрыться от жаркого солнца.

— Нужно накачать матрас, пока не пришел инструктор, — прояснил Чжун Ли, доставая из рюкзака небольшой насос. — Предлагаю по очереди, я начну первый. Что скажете?

Отряд, как обычно, разделился на несколько группок. Кэ Цин в компании Моны, Итэра, Гань Юй и Сяо фыркнули и спрятались под зонтиком, начиная обильно мазать кожу кремом для загара. Альбедо сел под другим зонтиком и принялся рисовать, Ноэлль присела рядом и молча следила на процессом, изредка с улыбкой что-то комментируя. Шарлотта носилась с фотоаппаратом и выбирала лучшие кадры для фото, Ка Мин и Беннет, кажется, подружившиеся, беспомощно оглядывались по сторонам, не зная, к кому присоединиться, и в итоге решили, что будут сами по себе.

Чжун Ли вызвались помогать Скарамучча, Люмин, Розария, Ёимия и даже Тарталья затесался в эту компанию. Видимо, освежил мозг после расставания с Кэ Цин и понял, с кем действительно нужно водиться. Жаль, что Итэр этого не понимает…

Когда надувной матрас надули, как раз подошел инструктор, и подростки бросились к нему:

— Можно сделать небольшое исключение из правил и позволить нашему первому отряду купаться десять минут, а не пять? А это у нас надувной матрас, мы с ним дольше провозимся… — умоляюще попросил Чжун Ли.

Инструктор с суровым взглядом окинул глазами радостную группу ребят, глядящих на него с надеждой и любопытством. Он не сразу ответил, будто раздумывая над предложением, а потом наконец улыбнулся, разом растопив всю свою строгость.

— Ну что ж, — сказал он, делая вид, что серьезно обдумывает вопрос, — если вы пообещаете быть внимательными и аккуратными, то, думаю, малое исключение можно сделать. Но ровно десять минут, ни секундой больше! Но еще одно условие: у вас будет только один заход в десять минут, второй заход пять минут, а третьего не будет. Устроит?

Чжун Ли кивнул и победно подпрыгнул, а остальные захлопали в ладоши. Инструктор сделал шаг назад и жестом руки указал им путь к воде. Надувной матрас уже ждал их, поблескивая на солнце.

— Спасибо! — закричали подростки в один голос и с еще большей энергией, чем ранее, понеслись к воде, не дожидаясь второго приглашения.

По команде инструктора все отряды бросились в море, оставляя за собой кучу брызг. Чжун Ли, Скарамучча и Тарталья тащили надувной матрас, пока Люмин, Розария и Ёимия громкими голосами указывали им путь. Вода ласкала их ноги, прозрачная и холодная, вызывая у всех ребят радостные крики и восторженные смехи. Волны захлестывали их, но они упорно продвигались вперед.

Когда все погрузились в воду по грудь, начали залазить на надувной матрас. Он был достаточно большим, чтобы на нем уместились шесть человек, но Ёимия отказалась и решила просто поплавать, оставляя матрас для Чжун Ли, Скарамуччи, Тартальи, Розарии и Люмин. Парни залезли на матрас с легкостью, затем, с некоторыми усилиями, забралась и Розария, а вот Люмин, при попытке залезть, соскользнула обратно в воду, вызывая у всех смех. Ее волосы раскинулись по поверхности воды, а лицо приняло забавное выражение удивления и досады.

— Эй, Люмин, демонстрируешь акробатические навыки? — поддразнил Скарамучча, когда она, пыхтя и кряхтя, попробовала снова. — Давай помогу.

Скарамучча протянул ей руки и, когда она ухватилась за них, потянул наверх, помогая Люмин забраться.

— Чайльд! — недовольно крикнула Аяка с берега. — Где твой головной убор?! Ну-ка быстро на берег, и не зайдешь в воду, пока на твоей голове не будет кепки

Тарталья осмотрел других ребят и убедился, что они все были в панамках и кепках, и пощупал свою голову, убеждаясь в отсутствии головного убора. Немного раздраженно он спрыгнул с матраса и поплыл в сторону берега. Висевшая на лице унылая гримаса отражала его настроение: не хотелось прерывать веселье ради каких-то условностей. Но он понимал, что спорить с вожатой бесполезно, особенно если подключится Аято.

Выбравшись на песок, он пробежал к своим вещам, которые беспорядочно лежали на полотенце. Рядом со своим рюкзаком он нашел яркую красную кепку. Нацепив её на голову, Тарталья рванул обратно к воде, плескание волн и весёлые крики товарищей звали его обратно в прохладную стихию.

Тем временем остальные оставшиеся на матрасе лежали, наслаждаясь солнышком, окунув ноги в воду, как вдруг послышалось жужжание. Люмин повернула голову и крикнула:

— Оса!

Остальные быстро взглянули на насекомое и, охваченные паникой, резко вскочили, с криками начиная спрыгивать в воду. Всё вокруг них запенилось, и надувной матрас закачался, чуть не опрокидываясь. Волны, созданные их суетой, уходили в разные стороны, а жужжание неизменно звучало всё громче.

Люмин, в панике пытаясь найти безопасное место, всё же заметила, что оса кружила над матрасом, но не спешила улетать. Она взглянула на своих друзей, которые отплывали подальше, пытаясь найти спасение.

Спасатель, следящий за всеми отрядами на вышке, увидел, как четверо ребят одновременно упали с надувного матраса, и подумал, что они тонут. Он дунул в свисток, привлекая внимание своих коллег и отдыхающих, и с молниеносной реакцией нырнул в воду, плывя на помощь. Его мощные удары рук рассекали воду, сердце бешено колотилось в груди. Все вокруг замерли, следя за происходящим, и водная гладь наполнилась ожиданием и волнением.

Подростки с опаской наблюдали, как наглая оса ползала по матрасу, будто предъявляя на него права. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, играли на её полосатой спинке, и каждый раз, когда она перемещалась на новое место, ребята инстинктивно вздрагивали, ожидая неизвестного. Все четверо переглянулись, понимая, что борьба за территорию, которую они считали своей, только начиналась. Оса же, словно ощущая себя полноправным хозяином, передвигалась медленно, методично, как бы исследуя каждый квадратный сантиметр мягкого убежища.

— Что тут происходит?! — строго спросил спасатель.

— Оса! — просто заявила Люмин, указав пальцем на насекомое, ползающее по надувному матрасу. Остальные ребята согласно закивали.

— Тьфу ты! — выплюнул спасатель. — Из-за одной маленькой осы столько шума! Она сама вас боится.

Спасатель подплыл к матрасу и махнул рукой, прогоняя осу. Но ей это не понравилось, и она опасно закружила над ним, подлетела поближе, словно оценивая свою цель, а затем стремительно ужалила его в нос.

С выражением боли и удивления на лице, спасатель резко отдернул голову назад. Он потер нос, почувствовав резкую жгучую боль, которая тут же стала невыносимой.

— Проклятая оса! — прошипел он, пытаясь удержаться на плаву и при этом не выглядеть растерянным.

Люмин смотрела на спасателя с лёгким сочувствием, но в её глазах можно было заметить и долю юмора.

— Может, теперь вы больше остерегаться будете? — поддела его Розария, пытаясь сдержать улыбку.

— Легко вам говорить, вы не сталкивались с этими маленькими террористами каждый день, — буркнул спасатель, пытаясь совладать с болью. Опухший нос начинал приобретать угрожающе красный оттенок.

Чжун Ли, заметив его состояние, слегка задумался и произнес:

— Вам надо бы обработать укус, — предложил он, указав в сторону пляжа, где стояла небольшая будка с красным крестом на крыше.

Он кивнул и поплыл к берегу, а ребята снова обратили свои взгляды на матрас, где до сих пор продолжала ползать оса. Теперь пляж казался не таким уж и безопасным местом, как раньше…

— Что мы стоим?! Давайте просто убьём её! — грозно предложил Скарамучча, снимая с головы кепку. — Давайте окружим её и прихлопнем!

— Ну, давайте попробуем, — неуверенно согласилась Люмин.

— Я не хочу быть ужалённой в лицо, как тот спасатель, — пробурчала Розария.

— Да ладно, попытаемся. Если она попытается напасть, мы просто нырнем в воду.

Все сняли кепки и начали окружать матрас, на котором продолжала ползать оса. Каждый, держа свою оружие наготове, напряженно следил за насекомым, готовясь нанести решающий удар. Внезапно, оса слегка взмахнула крыльями и едва приподнялась в воздух. Этот неожиданный маневр заставил всех в суетливой панике отпрыгнуть назад, бросая кепки и издавая полные паники крики. Оса, казалось, насмехалась над слаженностью их действий, кружась в воздухе, как в танце.

— Вы тут что, какую-то секту организовали? — рассмеялся Тарталья, который был не в курсе всей ситуации.

— У нас тут настоящая война за территорию! — воинственно воскликнул Скарамучча.

— Ага. Оса отняла у нас матрас, — хмыкнула Розария.

— Оса? Эта что ли? — Чайльд с усмешкой указал на маленькое полосатое насекомое. — Вы серьёзно её настолько боитесь? Смотрите!

Он взмахнул рукой и одним сильным движением прихлопнул осу. Опасность миновала, и все ребята смотрели на него с изумлением. Чайльд, осознавая эффект своего поступка, ухмыльнулся ещё шире.

— Ну вот, — сказал он, стряхивая останки насекомого с ладони. — Проблема решена.

— Ого! — восторженно воскликнула Люмин. — Ты вообще их не боишься?

— Одно время ко мне в окно постоянно залетали осы. Я уже приноровился их убивать, — объяснился Тарталья. — Можешь считать меня своим героем, спичка.

С этим словами он подмигнул Люмин, и она, покраснев, отвела взгляд. Остальные ребята понемногу расслабились, улыбки возвращались на их лица. Весёлый шум и смех вновь заполнили атмосферу, и друзья хотели было забраться на матрас обратно, как вдруг…

— Выходим из воды, первый отряд! Десять минут прошло! — крикнул инструктор, и все разочарованно вздохнули. Из-за глупой осы они не смогли как следует насладиться отдыхом.

Половина первого отряда угрюмо поплелась к выходу из моря, а вторая половина только приготовилась к купанию. Сейчас им можно было бы только позавидовать.

— Розария, где твоя кепка? — осведомилась Аяка.

Та в ответ пощупала свою голову и удивлённо оглянулась вокруг в поиске головного убора, а затем взглянула на море. Кажется, Розария обронила кепку, когда спасалась от осы, и головной убор уже утонул.

— Я, кажется, ее потеряла, когда плавала, — неуверенно ответила она. — Ладно, ничего страшного, у меня запасная есть. В корпусе.

— Тогда зайди в тень и не выходи на солнце, — проинструктировала Аяка и подошла ближе к воде, собираясь следить за другими ребятами во время купания.

— Да пофиг, — фыркнула Розария и обернулась к друзьям. — Пойдемте в волейбол снова сыграем.

Безжалостное солнце палило изо всех сил. Розария, пренебрегая головным убором, беззаботно играла в волейбол с друзьями. Песок приятно жег босые ступни, и все чувствовали себя полными энергии, несмотря на невыносимую жару.

Но в один момент Розарии стало не по себе. Сначала пришло легкое головокружение, которое она попыталась игнорировать, продолжая бегать за мячом. Затем в глазах начало темнеть. Она остановилась, пытаясь понять, что происходит. Мир вокруг нее будто бы стал размыт, голоса друзей эхом долетали до сознания, но казались неописуемо далекими.

Розария постаралась сохранить равновесие, но ноги стали ватными. Она медленно опустилась на колени и попыталась глубоко вдохнуть, но даже воздух казался тяжелым и вязким.

— Розария, все хорошо? — обеспокоенно спросила Люмин, опускаясь рядом с ней.

Она попыталась ответить, но из уст вырвался лишь бессвязный звук. Сознание стало ускользать, и она почувствовала, как её тело теряет контроль.

Рядом послышались встревоженные голоса. Кто-то поднял её голову, другой попытался защитить от неумолимых солнечных лучей, создавая тень. Ощущение парализующей беспомощности овладело Розарией, и последний образ, который она уловила, был перепуганный взгляд Люмин, склонившейся над ней.

— Камисато Аято! Камисато Аяка! Здесь Розарии плохо! — закричал Чжун Ли, привлекая внимание вожатых.

Аято подскочил к ней и перенес Розарию в тень, а затем схватил бутылку с холодной водой и начал брызгать на её лицо, пытаясь привести её в чувство. Вокруг все собрались и обеспокоенно переглядывались.

— Её нужно отнести в медпункт! — в панике вскричала Аяка.

— Давайте я, — мгновенно среагировал Чжун Ли и схватил Розарию на руки, быстро унося ее в сторону небольшого здания, где еще недавно скрылся спасатель с распухшим от укуса осы носом.

Его шаги были уверенными и быстрыми, а остальные ребята и вожатые бежали рядом. Кожа Розарии была накаленной, а дыхание неровным, явные признаки солнечного удара. Врачи немедленно принялись за дело, укладывая Розарию на кушетку и прикладывая холодные компрессы к ее лбу и шее. Ребята попытались ободрить друг друга, шепотом разговаривая о том, что все будет хорошо.

— Обильное питьё и покой в прохладной обстановке, и все будет хорошо, — сказал врач. — Пока мы оставим её здесь. Как только ей станет лучше, мы передадим её в ваш лагерный медпункт, где её оставят примерно на сутки.

— Хорошо, мы поняли, — кивнул Аято, на лице которого было заметное беспокойство. — Надеюсь, она быстрее поправится.

По приходу в корпус вожатый Аято еще раз прочитал подросткам нудную лекцию о важности головных уборов в жаркую летнюю погоду, подчеркивая, как опасно находиться под палящим солнцем без защиты и как это может привести к тепловому удару. Отдыхающие переминались с ноги на ногу, переглядывались, и время от времени бросали короткие вздохи, как будто пересчитывали секунды до окончания этого затянувшегося наставления.

— Всё, можете вернуться в комнаты. Обед у нас через десять минут. И сразу возьмите с собой вещи для душа, потому что после обеда мы пойдём туда.

* * *

На тихом часу начался какой-то переполох. Люмин хотела было поспать, как в комнату ворвалась добрая часть отряда.

— Это я всех позвала, — объяснилась Кэ Цин на удивленный и вопросительный взгляд Люмин, а затем сообщила. — У меня есть отличная идея! В общем, я считаю несправедливым, что нам урезали время пребывания на пляже, поэтому я предлагаю свинтить туда сейчас. В одном месте в заборе есть большая дыра, в прошлом году мы с подружками сбегали через неё на море. Я знаю один отличный дикий пляж, на котором никто не отдыхает. Там очень красиво и недалеко отсюда. Что скажете?

— Вы думаете, что вожатые тупые? — скептически поинтересовалась Люмин. — Будто бы они не заметят нашего исчезновения.

— Так я и не предлагаю бежать всем отрядом, — зашипела Кэ Цин. — Например, тихоням, таким как Альбедо, Ноэлль, Ка Мину и Беннету я вообще ничего не сказала, они останутся, Шарлотте тоже — слишком шумная, она нас спалит со своей вечной тягой к фотографиям. Розария в медпункте — автоматически отсеивается. И нас остается… — она окинула всех взглядом, мысленно пересчитывая. — десять человек. Но это все равно много. Засекут. Давайте сделаем, чтобы половина отряда осталась в корпусе. То есть два человека из нас не пойдут. Проведем жеребьевку. Я сейчас напишу на листочках ваши имена… Не переживайте, вы тогда пойдете в следующий раз.

— Меня не пиши, — отрезала Люмин. — Я не хочу.

Кэ Цин странно переглянулась с Моной, и последняя заулыбалась. Кажется, они были рады тому, что Люмин добровольно отказалась от побега.

— Не-е-ет, Люмин, не отказывайся… — протянул Скарамучча.

— Она сказала, что не хочет идти, значит, не хочет, — металлическим голосом проговорил Тарталья. — Не будем настаивать. Давайте скорее проведем жеребьевку.

Люмин поджала губы, почувствовав от слов Чайльда неприятный озноб, и не понимала, почему ей было так обидно. Да, она действительно сказала, что не хочет сбегать, но почему-то из уст Тартальи это звучало как-то пренебрежительно. Будто всем совершенно всё равно, что её не будет с ними. Хотя, наверное, так и есть. Кому вообще есть до неё дело?

— Чайльд, ты тоже не идешь на пляж, — невозмутимо проговорила Кэ Цин, вытащив из шляпки, в которую сложила все листочки, одну из записок. — Я вытащила твое имя.

— Да в смысле?! — возмутился Чайльд. — Ты наверняка нечестно вытягивала!

— О, не истери, как девчонка, — подкольнул его Чжун Ли и хлопнул по плечу. — В следующий раз.

Чайльд фыркнул и откинул его руку и вышел из комнаты, видимо, направляясь к себе. Остальные весело переглянулись и выскочили из помещения, забывая о существовании Люмин. Тишина… Как же давно её не хватало. Но сейчас эта тишина почему-то казалась давящей и недружелюбной.

Люмин сидела на краю кровати, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ощущение тревоги и беспокойства не давало покоя. Она ведь сама отказалась от затеи сбежать на пляж, сама уверенно сказала, что не хочет идти, хотя все её сверстники с радостью подхватили эту идею. Так почему же она сейчас чувствовала себя покинутой и ненужной?

Её мысли крутились вокруг того, что происходило с её друзьями на пляже. Она представляла себе их смех, шутки, разбегавшиеся в разные направления брызги воды. Каждый момент казался ей таким живым и весёлым, а реальность, где она осталась в одиночестве, — серой и тусклой.

Она не хотела нарушать правила. Было что-то в этом, что пугало её. Может, она боялась наказания? Она просто представляла, как Аяка и Аято обнаружат, что половины отряда нет, поднимут панику, начнут их искать, позвонят родителям. Они бы заставили волноваться всех… Люмин понимала, что даже если бы пошла со всеми, то не смогла бы спокойно насладиться купанием, ведь её терзали бы мысли о том, что происходит в лагере…

— Люмин, — звучно прокричал за спиной женский голос. Она обернулась и увидела Аяку, с беспокойством онлядывающую комнату. — А где остальные девочки?

— А… Э… Ну я… — из горла Люмин вырывались, какие-то нечленораздельные звуки, пока она пыталась сообразить, как выбраться из этой ситуации.

— Их нет на территории лагеря, туалет пустой. Шарлотта сказала, что они собрались в этой комнате. Куда они пошли? — настойчиво поинтересовалась вожатая.

— Я не знаю, — кое-как выдавила из себя Люмин, начиная нервничать. Краем глаза она заметила свой телефон, что лежал на тумбочке. Если она сможет позвонить Итэру и предупредить их, чтобы они вернулись как можно скорее…

— Пройдем со мной, — попросила Аяка. Рука Люмин потянулась было к телефону, чтобы написать хотя бы сообщение. Однако вожатая пресекла и это. — Телефон тебе не нужен. Оставь его здесь.

— Но я… — Люмин попыталась найти хотя бы какое-то оправдание, чтобы взять телефон. — Я хотела позвонить маме.

— Это подождет, — проницательно взглянув ей в глаза, строго сказала Аяка. — Пройдешься со мной? Вдвоем будет гораздо легче найти ребят, не находишь?

Деваться некуда, и Люмин, нехотя расслабив хват на своем телефоне, зашагала в сторону двери. Надо же было так встрять. Она не хотела выдавать ребят, но если Аяка начнет задавать вопросы, она вряд ли сможет выкрутиться.

— Администратор меня предупреждал о том, что некоторые из ребят могут устроить побег… Опыт прошлого года, скажем так. А тут обнаруживается, что их нет. Ты последний человек, который мог их видеть. Расскажи, пожалуйста, ты что-то знаешь?

«Дело — дрянь. Я попала!» — подумала Люмин. Самым надежный вариантом в данной ситуации будет уйти в отрицание. Сдать ребят — это последнее, что она может сделать.

— Я не знаю, в какое время они были в нашей комнате, — как можно увереннее начала Люмин. — У меня болел живот, и я пошла в туалет. Когда я уходила, в комнате были только Кэ Цин и Мона. А когда вернулась, в комнате уже вообще никого не было. И я подумала, может, они ушли к Гань Юй снова?

— Ты же врешь, — мгновенно считал Аято, появившись рядом. — В заборе, отделяющего пляж и лагерь, есть дыра. Я иду их искать. А вы с Аякой будете стоять около забора на случай, если они вернутся. Аяка, забери у Люмин телефон, чтобы она не смогла отправить им сообщение.

— Телефон у нее в комнате, — коротко сообщила Аяка.

Хуже и не придумаешь. Люмин хотелось вцепиться себе в волосы от ужаса. Жгучее чувство вины не давало ей покоя. Она перекатывалась с пяток на носки и обратно, стараясь унять дрожь в руках. Внутренний голос терзал её душу: «Почему я не смогла собрать силы в кулак? Почему не придумала что-то, чтобы запутать вожатых?»

— Понимаешь, Люмин, — голос Аяки смягчился, и она доверительно положила руку ей на плечо. — Пока вы в лагере, вы находитесь под нашей ответственностью. За пределами лагеря с вами может случиться всё, что угодно, в этом случае нас, вожатых, ждет серьезное наказание вплоть до лишения свободы, понимаешь? Кстати, а почему ребята не позвали тебя с собой?

Вопрос вожатой бил ниже пояса, и Люмин снова начала копаться в себе, снова чувствуя себя ненужной. Аяка словно читала ее как открытую книгу. Люмин могла только бороться с нахлынувшими сомнениями и пытаться понять, что ей делать дальше.

Люмин чувствовала, что Аяка пытается запутать ее, чтобы выяснить, куда сбежали из лагеря ребята. Она искала слова, которые могли бы защитить ее, притупить остроту этого пристального взгляда, но все попытки оправдаться тонули во внутреннем хаосе. Дыхание стало прерывистым, а сердце забилось чаще, отражая всю панику, которую она стремилась скрыть.

— Я же уже сказала, — дрожащим голосом ответила Люмин. — Что меня не было в комнате, я даже не знала, что они собираются куда-то. Может, они вообще никуда не сбежали, а решили прогуляться по территории лагеря.

— Слушай, Люмин, — тихо, но с нажимом произнесла вожатая. — Я понимаю, что ты, возможно, переживаешь из-за чего-то. Но сейчас самое главное — это безопасность всех в лагере. Если ты знаешь, где ребята, тебе нужно нам помочь.

Люмин подняла глаза, столкнулась взглядом с Аякой. Внутри нее бушевал ураган противоречий. Какая-то часть её хотела сказать, куда они пошли, но не могла решиться на предательство. Ведь ее собственное одиночество грызло ее изнутри, и она боялась потерять последних друзей.

— Я понимаю твои сомнения, Люмин. Ты не хочешь выдавать друзей, — наконец проговорила вожатая. — Но когда дело касается безопасности, иногда приходится принимать трудные решения. Я не хочу тебя ни к чему принуждать, но подумай о последствиях.

Послышалась возня за забором и звонкие голоса и смех. Аяка дёрнула Люмин за рукав, и они спрятались за деревом. Сердце Люмин словно сжалось и упало. Как только ребята перелезли через забор, из-за дерева вышла Аяка и преградила им путь.

— Ну что, нагулялись?! — очень строго и грозно спросила она.

Они резко остановились и переглянулись, их лица мгновенно побледнели от неожиданности.

— Мы просто… — начал было оправдываться Чжун Ли, но строгий взгляд Аяки заставил его снова умолкнуть.

— Никаких «просто»! — её голос звучал громче, чем обычно. — Вы знаете, что выходить за территорию лагеря строго запрещено!

Гань Юй нервно сжалась, чувствуя, что ситуация становится критической, но Сяо взял её за ладонь, как бы пытаясь поддержать её.

— Мисс Аяка, это была моя инициатива, я уговорила их на эту затею, — внезапно призналась Кэ Цин, шагнув вперед, чем очень удивила Люмин. — Остальные тут ни при чем, я просто очень хотела показать им одно место…

— Это не освобождает вас всех от ответственности! — продолжал грохотать голос Аяки. — Вы подвергли себя опасности, и если бы что-то случилось, помощь могла бы не прийти вовремя, — она сделала паузу, оглядывая виновников. — Сейчас соберём всё руководство лагеря, и вы все будете объяснять свои действия!

Скарамучча нахмурился, и его взгляд метнулся к дереву, где стояла, сжавшись, Люмин.

— Предательница! Ты нас сдала! — его голос отдавал ядом, от которого становилось не по себе.

Люмин дрожала, но не от холода, а от страха и обиды. Она смотрела в землю, стараясь не встречаться с ним взглядом. Его слова прозвучали как удар, и вокруг наступила гнетущая тишина. Все взгляды устремились на Люмин.

— Я не сдавала вас! Вожатые сразу обнаружили ваше отсутствие! Я не знала, как вас прикрыть! — отчаянно закричала она

— Не знала? — грозно повторил Скарамучча, скрестив руки на груди. — Ты просто нам позавидовала! Я видел, как помрачнело твое лицо, когда Чайльд пресек мои попытки уговорить тебя пойти с нами. Ты просто лезешь из кожи вон, чтобы всем понравиться и привлечь хотя бы немного внимания! Молодец, уважение вожатых ты заработала, а вот уважение отряда… Потеряла навсегда. Пойдемте, ребята, я не хочу разговаривать с крысами!

— Хватит! Я не потерплю оскорблений и обвинений, — прикрикнула Аяка, подняв руку вверх. — И я вас еще никуда не отпускала. Сейчас вы все идете со мной в здание администрации, и мы будем решать, что с вами делать! Люмин, свободна.

Ребята один за другим проходили мимо Люмин, кидая на нее осуждающие взгляды. Чжун Ли лишь обреченно вздохнул, Скарамучча ужалил взглядом, подобно той утренней осе, и намеренно толкнул плечом. Гань Юй почти плакала, Сяо обнимал её за плечи. Даже Ёимия шла с поникшим лицом.

— Завистливая гадина, — выплюнула Кэ Цин, проходя мимо.

— Тебе не место в нашем отряде! — вторила ей Мона.

— Я не думал, что моя сестра — стукачка, — прошипел Итэр, и это стало последней каплей. — Лучше бы ты не приезжала в этот лагерь!

Люмин смотрела им вслед, чувствуя, как её сердце сжимается от обвинений. Ей хотелось крикнуть, оправдаться, объяснить, что всё это недоразумение. Но силы покинули её, и она в очередной раз поняла, что её слова ничего не изменят. Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь сдержать слёзы. Её одиночество казалось непреодолимой стеной, и воспоминания о счастливых моментах в отряде разъедали душу изнутри. От неё все отвернулись, даже Итэр.

«Лучше бы ты не приезжала в этот лагерь…» — эти слова резали её душу как нож. Она обняла себя за плечи, чувствуя, что вся дрожит. Докуда этот кошмар будет продолжаться? Как она могла убедить всех, что не делала ничего плохого?

Опустив голову, она медленно поплелась назад к корпусу, решив, что теперь ее пребывание в лагере будет настоящим испытанием. Утешала только мысль о том, что скоро Розарию должны выпустить из медпункта. Но что, если ребята расскажут ей, и даже Розария отвернется от нее?

Пытаясь остановить слезы, Люмин решила прогуляться по территории лагеря, чтобы успокоиться. Она медленно шла по тропинке, вдыхая воздух и стараясь привести свои мысли в порядок. Но вскоре её одиночество было прервано.

— Ты плачешь? — мужской голос послышался со стороны, и Люмин обернулась, увидев незнакомого парня.

— Нет, — сквозь сдавленные слезы выдавила она, пытаясь вытереть покрасневшие глаза.

— Ты врушка, — хмыкнул он в ответ, его глаза были проницательны и немного насмешливы, но в них светилась мягкость и забота. — Почему ты грустишь? Тебя кто-то обидел?

— Я не грущу.

— Еще скажи, что у тебя просто глаза слезятся. Ладно, хочешь подарок? Чтобы больше не плакала.

— Н-нет, спасибо, — Люмин хотела было уйти от этого странного парня, но он, с улыбкой проигнорировав её отказ, засунул руку в карман и вытащил пачку жевательных конфет.

— Угощайся. Это тебе. Вся пачка.

Его красные глаза тепло улыбались, и Люмин, несколько ошеломленная, смущенно всё же приняла подарок. Приятная мелочь помогла отвлечься от дурных мыслей, а добродушное лицо незнакомца вселяла веру в то, что Люмин может еще с кем-то подружиться.

— Ты из какого отряда? — парень продолжил атаковать вопросами.

— Из первого, — смущенно ответила Люмин. — А ты?

— Пока что из второго. Но может все измениться. Я уже хочу попросить отца перевести меня в первый… Ты же Люмин, да?

— Откуда…

— Откуда я знаю твое имя? — с ухмылкой перебил он и сделал шаг вперёд. — Я знаю каждого в этом лагере, потому что мой отец — директор. Меня, кстати, зовут Дотторе.

— Д-Дотторе? — Люмин распахнула глаза, не веря своим ушам.

— Судя по твоему выражению лица, ты уже кое-что обо мне слышала. Но скажу так: многие преувеличивают, когда рассказывают обо мне. У меня просто немного больше привилегий, вот и все. Ладно, милашка, еще увидимся. Больше не плачь. Если станет грустно — возьми конфету. Вот увидишь — настроение сразу поднимется.

Дотторе подмигнул ей и начал удаляться в сторону корпуса второго отряда. Люмин опустила взгляд на конфеты, пытаясь разобраться в своих чувствах. Как так получилось, что обычный тихий час в лагере превратился в настоящий вихрь конфликтов и неожиданных знакомств? Она с трудом понимала, почему все в лагере так резко отзывались о Дотторе, ведь он казался довольно приятным человеком… Возможно, слухи о его характере были действительно сильно преувеличены. Если уж её теперь все ненавидят, возможно, было бы логично подружиться с человеком, который также вызывает ненависть практически у всех…

На полднике с Люмин никто не разговаривал. Ребята устроили ей бойкот. Скарамучча смотрел на Люмин с высокомерным презрением, отрывисто кивнув в сторону своих новообретенных «друзей» — Кэ Цин и Моны, к которым до этого относился с явным пренебрежением и презрением. Мона даже отважилась коснуться его руки, как бы подтверждая свое новое положение.

Люмин же, сидя в дальнем углу, чувствовала себя совершенно оторванной от остальных. Это было больнее, чем она могла себе представить. Полдник, обычно наполненный смехом и дружескими разговорами, превратился в тягостное и тоскливое времяпровождение. Она украдкой поднесла ложку ко рту, стараясь не встречаться взглядом с другими.

Скарамучча поднял бокал с соком и, посмотрев на Кэ Цин, проговорил спокойно:

— Ну, давайте выпьем за Кэ Цин. За то, что она не испугалась и взяла всю вину на себя.

— Ой, да ладно, — игриво отмахнулась Кэ Цин. — Как бы я не старалась руководство убедить, что это моя вина, наказали нас всех.

Всех ребят, сбежавших из лагеря, наказали дежурством в столовой. Они должны были в течение трех дней накрывать столы всем отрядам на все приемы пищи, после убирать тарелки и мыть посуду.

— Зато ты была честна и храбра, а не как некоторые, — громко сказал Итэр, кинув короткий взгляд в сторону Люмин. — Не переживайте, эти три дня надо просто пережить. Нас целых восемь человек, мы справимся.

— За нас, — тихо проговорила Кэ Цин, коснувшись губ бокала и одарив взглядом Люмин, который говорил больше, чем любые слова.

Атмосфера за столом стала еще более напряженной, если это вообще было возможно. Люмин, сделав еще один робкий глоток, опустила голову. Её сердце ныло от несправедливости и горечи.

Люмин сжала зубы, стараясь не показывать им свою боль. Она знала, что правду никто не узнает. Но справедливо ли это? Стоит ли ей пытаться доказать свою невиновность?

— Люминка-а-а! Привет еще раз! Мои конфеты не справились с задачей поднять тебе настроение? — голос Дотторе, прорезавший ее напряжение, заставил Люмин подпрыгнуть на стуле.

— Привет… Ты меня напугал, — с нервным смешком выдавила из себя Люмин.

— Неужели я такой страшный? — Дотторе очаровательно улыбнулся и запустил пальцы в свои голубые волосы. Его глаза, светившиеся любопытством и легкой насмешкой, смотрели прямо в ее душу, словно читали все ее тревоги и переживания

Люмин на мгновение задумалась, как ответить, пытаясь подобрать подходящие слова. Она почувствовала, как её сердце колотится, несмотря на попытку сдержать эмоции.

— Нет, ты вовсе не страшный, — она вздохнула, слегка расслабившись. — Просто я не привыкла к таким неожиданным появлениям.

Дотторе рассмеялся, и его смех, приятный и мелодичный, разлил в комнате ощущение лёгкости. Он подошёл ближе и присел на край стола, несмотря на то, что на столе все-таки была еда, игриво склонив голову на бок.

— Хмм, неожиданные появления — это моя специальность, — сказал он, подмигивая. — Впрочем, если тебя это так пугает, могу попробовать быть более предсказуемым. Хотя, где тогда веселье, правда?

Люмин улыбнулась в ответ, впервые за время с того сумасшедшего тихого часа чувствуя, что напряжение действительно постепенно отпускает её. Она посмотрела на Дотторе, видя в его глазах искорки озорства и доброты.

— А ты умеешь найти способ поднять настроение, — призналась она тихо, но с благодарностью.

— Это для меня честь, — сыграл вежливость Дотторе, положив руку на сердце. — Но, возможно, дело не в конфетах и не в неожиданных появлениях. Может быть, ты просто немного устала? Выглядишь еще хуже, чем пару часов назад.

Легкий и непринужденный разговор нарушил стук чьего-то кулака по столу. Люмин обернулась и обнаружила, что все ребята ошарашенно и неодобрительно смотрят на нее и Дотторе.

— Какого. Чёрта. Ты. Сюда. Подошёл?! — злобно проговорил по слогам Скарамучча, его глаза сузились от ярости, будто он был готов наброситься в любой момент.

Дотторе, слегка подавшись вперед, улыбнулся своей обычной язвительной ухмылкой. Его взгляд скользнул по лицу Скарамуччи, затем он заговорил, его голос разрезал тишину, как остро заточенный нож.

— О-о-о, — протянул Дотторе, всплеснув руками. — Вижу новые лица. Скарамучча, верно? Я так и думал, ты довольно… Неприятный тип.

Весь первый отряд смотрел на Люмин, округлив глаза, словно она еще больше в чем-то провинилась. В воздухе повиснуло неприятное напряжение, заставляющее желудок свернуться в узел.

— Дотторе, иди к своим, — Чжун Ли привстал со стула и кивнул в сторону второго отряда, стараясь держаться спокойно, но твердо, как и подобает командиру.

Тот в ответ никак не отреагировал, театрально огляделся по сторонам и, увидев пустые стулья около Люмин, пожал плечами и сказал:

— Тут вроде не занято.

Чжун Ли нахмурился, ощущая, как его терпение начало иссякать. Он медленно выдохнул, стараясь сдержать раздражение.

— Это стол первого отряда, — стоял на своём Чжун Ли. — Здесь тебе не рады. Не доводи до конфликта!

Глаза Дотторе сверкнули на мгновение, как если бы он собирался ответить резкостью, но затем он медленно оторвался от стола.

— Раз уж вы настаиваете, командир первого отряда, — с неприкрытым сарказмом произнес он, обходя Чжун Ли вокруг, — не хочу нарушать ваши драгоценные правила. А вообще, — Дотторе остановился. — Какие-то вы, ребятки, агрессивные. Я же просто с Люмин поздороваться подошёл, а то она совсем одна была и плакала тем более…

Люмин напряглась. Вот об этом остальным знать было необязательно. Хотя кому какое до этого есть дело? Она же ведь никто теперь в этом первом отряде…

— Интересные же у тебя товарищи, Люмин. Даже не поинтересуются, что у тебя случилось… — обратился к ней Дотторе, а затем невозмутимо стащил с тарелки Чжун Ли кусочек огурца и положил в рот. — Еще увидимся. На самом деле, скоро мы будем видеться гораздо чаще, чем вы думаете, первый отряд. Я приготовил для вас сюрприз…

Дотторе ушел к столу своего отряда, и почти все ребята уставились на Люмин, словно ждали от неё какого-то объяснения. Надо же, забыли о своем бойкоте и вспомнили о существовании Люмин? Как интересно. Взоры были напряженными, некоторые даже раздраженными. Люмин чувствовала, как неуютно стало в помещении, но старалась сохранять спокойствие. Она привычно выпрямила плечи и гордо вскинула подбородок, показывая, что не чувствует себя обязанной что-либо объяснять.

— Почему Дотторе с тобой общался так, словно вы хорошие друзья?! — нарушила тишину Мона, склоняя голову на бок.

Люмин лишь молча удерживала взгляд, полные уверенности золотые глаза смотрели прямо на неё. Это казалось даже более дерзким, чем любое возможное объяснение. Она знала, что её молчание только раздразнит их любопытство.

— Скажи хоть что-нибудь! — настаивал Скарамучча, уже не скрывая раздражения.

Однако Люмин оставалась невозмутимой, её тонкие пальцы нежно поглаживали бокал с компотом, а затем она неспешно поднесла его к губам и отхлебнула. Она не собиралась делиться своими мыслями с теми, кто так легко отвернулся от неё в трудный момент.

— Это не ваше дело, — сказала наконец Люмин просто и встала, взяв свою посуду и убрав её со стола за собой.

После полдника все отряды собрались на главной площади. Солнышко клонилось к закату, разливая мягкий свет по окрестностям и создавая волшебное настроение.

— Сегодня каждому отряду необходимо создать плакат для отрядного уголка и подготовить визитку, — объявила главная вожатая. — После ужина у нас будет торжественное мероприятие знакомства отрядов друг с другом.

Ребята с энтузиазмом загалдели, размышляя, как они могут представить себя и свой отряд. Каждый вожатый получил ватман и все, что необходимо для создания плаката: кисти, карандаши, краски и фломастеры.

— Я не представляю, как успеть всё до ужина… — обреченно вздохнула Ёимия, оглядывая всех своих товарищей в игровой комнате.

— Разделимся, — предложил Чжун Ли. — Те, кто хорошо рисует — будут работать над плакатом. Остальные будут думать над визиткой, — он проскользил взглядом по комнате и остановился на Альбедо. — Твой выход, друг. Есть идея для плаката?

— Ну… — Альбедо немного замялся и отложил свой скетчбук в сторону. — Можно нарисовать солнышко. В центре солнца будет название отряда, можно нарисовать этих пони мультяшных. От солнца, естественно, будут отходить лучи, между лучами можно нарисовать облака. На каждом луче и облаке будет имя каждого из нас и… Дату рождения можно еще написать. Внизу, под солнцем, можно нарисовать радугу, а на ней — наш девиз.

— Ты так это описал, что уже даже в моей голове это выглядит невероятно красиво! — восхитилась Ёимия, широко улыбнувшись. — Мне нравится идея. Я тебе помогу, я тоже неплохо рисую. Не художник, конечно, но, думаю, облака и лучи не составит мне труда нарисовать.

— А я помогу с раскрашиванием плаката. Можно? — робко спросила Ноэлль.

— Отлично. Альбедо, Ёимия и Ноэлль остаются здесь работать над плакатом. А мы давайте пойдем на улицу и подумаем над визиткой.

— Подожди, Чжун Ли, — на секунду притормозил его Альбедо. — Нас же шестнадцать в отряде? Вожатых надо писать?

— Вожатых можно где-нибудь отдельно, — внезапно ответил ниоткуда появившийся Аято. — А ещё, нас семнадцать в отряде… Скоро будет, возможно. К нам добавится еще один человек. С завтрашнего дня. Оставь пока семнадцатый луч пустым…

Все удивленно переглянулись и расселись на скамейки перед корпусом лагеря. Ещё один человек? Спустя три дня смены? Опоздал что ли?

— О не-е-ет… — простонала Кэ Цин. — Скажите, пожалуйста, что это не то, о чем я думаю.

— А о чем ты думаешь? — поинтересовался Итэр.

— Помните, на полднике Дотторе сказал, что у него сюрприз для нас, и что скоро мы будем видеться с ним чаще, чем мы себе можем представить? Неужели Дотторе переведут в наш отряд?

— Да, кстати… — внезапно в разговор вступила Люмин, в голосе которой звучала некоторая тревога. — Мы с ним общались, и он говорил, что хочет перейти в первый отряд.

Слова Люмин заставили всех присутствующих замереть. Все глаза ребят устремились на неё с осуждением, и она мгновенно пожалела, что проговорилась. Люмин казалось, что остальные обвиняют её в том, что Дотторе переходит в их отряд, будто это её вина, что он теперь станет частью их ежедневной жизни. В тишине, следовавшей за её словами, Люмин чувствовала, как нависла тяжесть.

Вперед вышел Чжун Ли. Ему всегда удавалось хотя бы притворно сохранять спокойствие. Он поднял руку, показывая, что пора прекратить панику.

— Давайте успокоимся и не будем делать поспешных выводов, — сказал он внятно. — В конце концов, еще ничего неизвестно. Давайте лучше сосредоточимся на создании визитки.

— Успокоимся?! — взорвалась Мона. — Как тут успокоиться, если эта Люмин скорешилась с Дотторе, и теперь из-за нее он может перейти к нам. Ну спасибо, Люмин! — ядовито выплеснула она. — От тебя слишком много проблем. Может, перейдёшь во второй отряд?

— Да уж… Люмин как ребенок, — упрекнула Кэ Цин. — Стоит на минуту оставить одну, и она уже нашла проблем нам на голову!

— Ребята, — начал было мягким голосом Чжун Ли, чтобы прекратить ссору, но его перебили.

— Когда мы с ним разговорились, я понятия не имела, что это Дотторе, ясно?! — приняла оборонительную позицию Люмин. — Он только в конце нашего разговора назвал своё имя!

— Так и скажи, что тебе понравился этот Дотторе, — прошипел Скарамучча. — Потому что сын директора лагеря? Или потому что плохой мальчик? Или вы, два ходячих хаоса, решили держаться вместе?

— Ты почти всегда несешь чушь, Скарамучча! — выпалила Люмин и встала со скамейки. — Раз уж вы так хотите, чтобы я ушла, я пойду и попрошу перевести меня в другой отряд!

— Подождите, давайте не будем действовать сгоряча, — всё еще пытался привести ситуацию в норму Чжун Ли, но, кажется, даже он был здесь бессилен.

Но Люмин не успела и двух шагов сделать, как её схватили за запястье и потянули обратно. Она готова была увидеть Итэра, который все осознал, Чжун Ли, который всё ещё предпринимал попытки всех помирить, да даже Скарамуччу, который решил извиниться, но никак не ожидала, что, обернувшись, встретится с небесно-голубыми глазами Тартальи…

— Люмин, присядь, пожалуйста, — он просит так мягко, что у неё едва ли хватает сил сопротивляться.

«Люмин»? Он назвал её по имени? Никакой «спички»? Это точно Тарталья или его подменили?

Люмин присела снова на скамейку, правда в этот раз рядом с Чайльдом, который всё ещё держал за запястье, будто бы боялся, что она снова предпримет попытки убежать. Но Люмин лишь схватилась за шнурок на своих шортах и начала нервно наматывать на палец. Еще вчера Тарталья казался самовлюблённым придурком, а сейчас она растаяла от одной просьбы. Надо же, настроение меняется как море…

— Вы чего на неё набросились?! — наконец, сказал Тарталья, сверля взглядом «вражескую» компашку. — Нашли беззащитного человека, на котором можно срывать свою злость? Вы сами сбежали из лагеря, это было на вашей совести, а вы, вместо того, чтобы принять тот факт, что вы сами виноваты в нарушении правил, решили найти крайнего. Вы не думали, что вожатые могли сами обнаружить вашу пропажу, и Люмин тут не причем? Чжун Ли, ты командир отряда, неужели тоже считаешь Люмин виноватой?

— Нет, я… — Чжун Ли хотел объяснить свою позицию, но был снова безжалостно перебит.

— А что, Чайльд, новую подружку нашёл? — мило пролепетала Кэ Цин, хотя её голос сочился гневом. — Чего это ты так защищаешь её?

— Надоели эти все ссоры, — буркнул Чайльд и встал со скамейки, раскинув руки в стороны. — Мы же коллектив. Ну отряд, вы чего?! Ладно, Кэ Цин и Мона, у этих токсичных баб свои тараканы в голове, а другие повелись на их трёп под влиянием эмоций, даже наш командир. А остальные, которые к побегу из лагеря никакого отношения не имеют — к вам вопросики есть. Вы просто засунули языки в жопу и приняли бойкот как должное? Беннет, например, ты не хочешь поинтересоваться, почему Люмин внезапно начали буллить?! Ты просто не хочешь выходить из зоны комфорта и ждешь, пока разрешится все само?! А ты, Итэр? Она твоя сестра, ты даже не хочешь своим дружкам ничего сказать, защитить её?! Люмин, как ты его терпишь?! Вы все — лицемерные жалкие людишки. У нас так команды никакой не выйдет…

Беннет покраснел, Чжун Ли почесал затылок. Тихони прятали глаза, словно боялись, что что-то скажут и о них, даже Итэр слегка смутился и нервно перебирал пальцы. Но были и те, что оставались упрямыми — Кэ Цин и Мона, которые лишь насмешливо переглянулись.

— Мы знаем прекрасно, что бежать из лагеря — это наш выбор, — нарушил тишину Скарамучча, встав со скамейки. — Но ни в одном коллективе крыс не любят. Если вожатые сами обнаружили пропажу, то почему решили, что Люмин всё знает и схватили её, когда отправились искать нас? Почему не обратились к тебе, например? Почему не взяли с собой того же Ка Мина? А именно вот Люмин им понадобилась. Вопросиков не возникает, Чайльд? Понимаешь, дело не в том, что нас наказали или поймали — похуй! Дело в том, что Люмин поступила как предательница. Таким в коллективе не место.

— А может, у нее были причины? — неуверенно сказал Чжун Ли. — Например, она испугалась, что с нами что-то может случиться и решила рассказать вожатым?

— Это ничего не меняет, — фыркнула Кэ Цин. — Ладно-ладно, если наш маленький Тарталья так уж не хочет, чтобы мы трогали его Люмин и устраивали ссоры — хорошо. Мы ни слова ей больше не скажем, в прямом смысле. Она для нашего коллектива отныне никто. Сделаем вид, что её просто не существует. Полный бойкот! Все, кто будет общаться с Люмин, тоже попадают под бойкот. Устраивает?

— Кэ Цин, это как-то неправильно… — возразил Чжун Ли. — Это слишком жестоко.

— Хорошо! — выпалила Люмин. — Пусть так оно и будет! Если вы готовы так просто вычеркнуть человека из своего коллектива, то ладно. Я переживу. В конце концов, мне не привыкать. Со мной никто никогда не общается! Приехав в этот лагерь, я думала, что наконец обрела друзей. Но, видимо, ошиблась. Делайте, что хотите! Вам все равно совершенно пофиг на то, что я ни в чем не виновата!

— Вот и отлично, — довольно хмыкнула Кэ Цин. — Надо пойти и сказать Альбедо, чтобы не вносил имя Люмин в плакат. Её же не существует в нашем отряде.

Люмин сжала губы, пытаясь сдержать слезы. Она никто. Её не существует. Она не такая сильная и уверенная, как Розария. Она не может дать отпор.

Люмин медленно развернулась и пошла прочь, чтобы бесцельно побродить по лагерю, её плечи тяжело опускались под невидимой ношей. В ушах звенели слова Кэ Цин, разъедая сердце. Но вдруг, словно маяк среди морской ночной бури, послышался голос:

— Кэ Цин, остановись, — это был голос Итэра. — Это уже слишком. Может быть, Люмин и провинилась, но она не сделала ничего настолько катастрофичного, чтобы её вот так полностью вычеркивать. Да и потом, как мы объясним вожатым, почему Люмин нет в списке? Ты хочешь рассказать им про бойкот? Мы тогда будем наказаны до конца смены.

— Ладно, ты прав, — нехотя согласилась она и присела рядом с Итэром, чмокнув его в щеку. — Что-то я слишком разгорячилась. Спасибо, что останавливаешь меня, когда я перехожу черту, любимый. А в визитке Люмин тоже будет участвовать?

— В визитке должны участвовать все, — сообщил Чжун Ли. — Давайте уже закончим ссоры и перейдём к обсуждению дела. Есть какие-то идеи?

* * *

Зал погрузился во мрак, и только яркие прожекторы скользили по сцене, создавая таинственную, почти магическую атмосферу. Шторы медленно раздвинулись, и перед зрителями появился главный ведущий мероприятия — в элегантном костюме, с блестящими, как космические звезды, глазами. Его голос звучал глубоко и уверенно, погружая всех в атмосферу предстоящего приключения.

— Дамы и господа, мальчики и девочки! Сегодня вечером мы отправимся в путешествие по Вселенной, встретим необычные планеты и познакомимся с их обитателями. Каждая планета — это особенный мир, со своими уникальными традициями, культурой и историями. Готовы ли вы к путешествию среди звезд? — с этими словами ведущий широко улыбнулся и сделал паузу, услышав одобрительный гул аудитории.

— Замечательно! Тогда начнем наше космическое путешествие. Первая планета, которую мы посетим, называется «My little pony». Это мир, где дружелюбие и взаимопомощь — главные законы. Встречаем — первый отряд! Поприветствуем их!

«Как жаль, что Розария не с нами…» — пронеслось в голове у Люмин прежде, чем их подготовленный номер начался. Кэ Цин вызвалась на главную роль в этом выступлении наравне с Чжун Ли, её точно все запомнят… А вот Люмин потеряется в массовке…

Из-за кулис вышел Чжун Ли, а за ним толпой весь первый отряд. Пока они выходили на сцену, командир развернулся к ним и поднес к губам микрофон.

— Мы будущее Тэйвата!

— Да! — все вместе закричали ребята и подняли руки вверх.

— Мы победим везде! — воскликнул Чжун Ли.

— Да! — также громко отозвался первый отряд.

— Командир первого отряда самый красивый? — шутливо произнес он.

— Да! — не теряли энтузиазма подростки.

— Но сейчас не об этом, — махнул рукой Чжун Ли, усмехнувшись. — Ведь мы первый отряд, мы лучшие! И самое главное — мы команда!

Микрофон передали Кэ Цин и включилась музыка. Все остальные подростки встали сзади, приготовившись танцевать.

«Мы верим и мечтаем.

Мы там, где нас так ждали.

Где на семи ветрах.

Один мотив в сердцах», — пела Кэ Цин, пока ребята позади нее делали плавные грациозные движения, синхронно поднимая руки и слегка покачиваясь в такт музыке. Их лица светились уверенностью и радостью, завораживая зрителей.

Светильники под потолком создавали игру света и тени, усиливая ощущение магии происходящего. Каждый участник выступления, несмотря на юный возраст, демонстрировал удивительную синхронизацию движений, словно они тренировались вместе годами.

«Через тернии и прямо к звездам.

Выше так же так легко и просто.

Мы начнем и только побеждаем.

Если падаем — то вновь взлетаем»⁽¹⁾

По мере того, как песня набирала обороты, движения танцоров становились все более энергичными и выразительными, но сохраняли свою плавность и гармонию.

Кэ Цин продолжала петь с такой страстью и силой, что казалось, ее голос пронизывал каждое сердце в зале. С каждой новой строчкой движения танцовщиков становились ещё сложнее и зрелищнее — они выполняли прыжки, повороты, что вызывало восторженные аплодисменты и восхищенные крики публики.

Финал номера был особенно грандиозным: все подростки, включая Кэ Цин, встали в круг и обнялись. Музыка достигла кульминации, мелодия заполонила всё пространство, и Кэ Цин завершила песню на высокой ноте, подняв руки к потолку.

Публика разразилась оглушительными аплодисментами, выражая своё восхищение и поддержку выступающим. Подростки стояли на сцене, дыхание сбивалось после интенсивного номера, но их лица озарялись радостью и удовлетворением.

— Прекрасно! — снова взял слово ведущий. — А теперь настало время познакомиться со следующей планетой! Встречаем второй отряд — «Львы».

Под аплодисменты на сцену вышел второй отряд. Их выступление было более спокойным, но невероятно красивым: они показали миниатюрное театрализованное представление о своей жизни в лагере с юмористической ноткой. Люмин внимательно смотрела выступление и отметила, что среди ребят второго отряда не было Дотторе. Значило ли это, что он действительно перейдет в первый отряд?

И так, одно за другим, отряды выходили на сцену, представляя свои планеты: загадочные, полные приключений и неожиданных открытий. Весь вечер зал наполняли смех, аплодисменты и восхищенные возгласы. Каждое выступление было уникальным и оставляло незабываемые впечатления. В финале ведущий снова вышел на сцену, чтобы поблагодарить всех участников и зрителей за этот удивительный вечер.

— Друзья, наше космическое путешествие подошло к концу, — сказал он. — Сегодня мы узнали, что наша Вселенная полна разнообразия и чудес. И в завершение нашего замечательного вечера приглашаем представителей всех планет отправиться на общелагерную дискотеку. До новых встреч, и пусть звезды всегда освещают ваш путь!

Зал разразился бурными аплодисментами, и участники отрядов, сияя от радости и гордости, побежали на главную площадь, где и проходила дискотека.

Отряды, которые прибежали

первыми, уже разбились по кучкам и танцевали в своих кругах. Люмин оглядывалась по сторонам, стараясь держаться около своего отряда, несмотря на то, что он не сильно дружелюбно относился к ней. Музыка гремела из колонок, разноцветные огни мелькали над головами танцующих, заливая главную площадь яркими вспышками. Люмин напряженно следила за ритмом, пытаясь поймать момент, когда она сможет влиться в танцевальный поток.

Её мысли плавали между ритмами музыки и переживаниями, которые терзали её с самого начала смены. Она знала, что в их отряде её считают странной и не особо доверяют.

В нескольких шагах от неё веселился второй отряд. Они смеялись, обнимались и подбадривали друг друга громкими выкриками. Люмин видела, как их лица светились счастьем и уверенностью. Неужели ей никогда не удастся почувствовать то же самое? Почему их первый отряд не такой дружный, как второй?

Врубился медляк, причём та самая песня, под которую на прошлой дискотеке Люмин танцевала со Скарамуччей. Как же было дискомфортно стоять в неловком молчании и делать вид, что асфальт под ногами интересует больше, чем происходящее вокруг.

— Потанцуешь со мной? — мягко поинтересовался Скарамучча, а сердце Люмин ушло в пятки. Неужели все снова становится нормальным?

Люмин медленно подняла голову, в надежде увидеть, как Скарамучча протягивает ей руку, но, как оказалось… Он приглашал на танец вовсе не Люмин, а Мону, стоящую рядом. Та, конечно же, согласилась. Они пошли на танцпол, а в груди Люмин почему-то неприятно защемило. Скарамучча и Мона улыбались друг другу и медленно покачивались из стороны в сторону. Его руки на её талии, от этого зрелища Люмин начала ковырять кожу около ногтя и нервно сглотнула.

Поглощённая своими мыслями, Люмин не заметила, как к ней подошёл Дотторе. Он кашлянул и постучал её по плечу.

— Эй, ты чего одна стоишь? — спросил он с неопределимой смесью заботы и неловкости.

— Просто осматриваюсь, — она попыталась не показать, как сильно нервничала.

— Твои товарищи уже во всю танцуют. Поссорились? — проницательно взглянув в глаза, спросил Дотторе.

— Чтобы ссориться, нужно сначала подружиться. А у меня дружбы с ними не было.

— Типичный первый отряд, я не удивлен, — хмыкнул Дотторе. — Хочешь присоединиться ко второму отряду? Там явно атмосфера дружелюбнее.

— Нет, спасибо, мне как-то неловко. Я из другого отряда и буду танцевать в кругу второго? Как-то не очень.

— Ну тогда… — Дотторе на секунду замолчал, а затем продолжил. — Может, потанцуешь со мной?

— А… — Люмин была настолько шокирована, что не сразу поняла, что он от нее хочет и зачем протягивает руку, игриво улыбаясь. — Ну… Ну давай

Люмин неловко протянула руку Дотторе, и он увел ее на танцпол. Люмин не знала, куда смотреть, но не хотела встречаться с ним глазами. Он мягко положил руки ей на талию, и они начали медленно покачиваться в такт музыки.

— Меньше недели прошло с начала лагерной смены, — начал Дотторе, его голос был едва слышен среди шепота музыки. — А твой отряд уже сделал тебя изгоем. Я не удивлен. Там такие токсичные личности…

Люмин стиснула зубы и попыталась не обращать внимания на неприятный укол в его словах. Она чувствовала себя уязвимой, но в то же время не желала показывать слабость. Слова Дотторе резанули Люмин по сердцу, но она понимала, что он только подчеркивает очевидное. Она закрыла глаза, чтобы хоть на миг забыться в мягком ритме мелодии, но мысли упорно возвращались к неприятностям, пережитым в первые дни смены.

— Знаю, — тихо ответила она, еле удерживая дрожь в голосе. — Но я не собираюсь больше прятаться. Пусть говорят что хотят. Они просто не понимают меня или не хотят понять…

Дотторе внимательно смотрел на нее, его глаза казались проницательными, как будто он видел сквозь все ее маски и барьеры..

— Это обычное дело для некоторых личностей, — сказал он с твердой ноткой в голосе. — Важно то, как ты себя ведешь в таких обстоятельствах. Ты должна научиться быть сильной, даже если вокруг все против тебя. Ты сейчас прогибаешься под их натиском, а ты должна уметь показать, что с тобой лучше не связываться. Я покажу тебе. С завтрашнего дня я официально числюсь в вашем первом отряде.

Люмин подметила в его словах что-то, схожее с предложением помощи или хотя бы советом. Она не могла понять его намерения до конца, но чувствовала, что Дотторе видит в ней что-то большее, чем просто еще одну девочку из лагеря.

Музыка продолжала звучать, и Люмин стало чуть легче от того, что она не была одна в этом вихре недопониманий и обид. В этот миг по площади эхом пронесся последний аккорд мелодии. Дотторе чуть наклонился к ней и тихо прошептал:

— Спасибо за танец, — он отстранился и направился в неизвестном направлении, уходя с площади.

Смущенная и всё еще не вернувшаяся к реальности, Люмин наконец позволила себе искреннюю улыбку

Она уселась на скамейку и начала следить, как веселятся её товарищи, не обращая никакого внимания на то, что она сидит тут в одиночестве.

Внезапно Люмин почувствовала, как кто-то крепко обнял ее сзади, вызвав у нее испуганный вопль. Следом раздался звонкий смех, и перед глазами появилась Розария, выглядевшая полной сил и здоровья.

— Ты уже выписалась из медпункта? — с радостью спросила Люмин.

— Да, я почувствовала себя лучше и мне разрешили уйти. Я даже успела на дискотеку, — объяснилась Розария. — А где Скарамучча и Чжун Ли? Мне казалось, мы сблизились…

— Ну…

Люмин даже не знала, с чего начать, ей и не дали, потому что к девчонкам внезапно подошла Кэ Цин и обратилась к Розарии, хотя обычно избегала с ней любых контактов.

— Можно с тобой поговорить на минуточку? Я не займу много твоего времени.

Розария удивленно подняла бровь, ее серые глаза недоверчиво уставились на Кэ Цин. Она редко общалась с ней, но все же встала и отошла в сторону, не ожидая ничего хорошего от этого разговора.

Кэ Цин, с другой стороны, выглядела совершенно серьезной. Ее обычно невозмутимое лицо было напряжено, а глаза сверкали решимостью.

— Что тебе нужно? — спросила Розария, ее голос звучал холодно и отстраненно.

— Буду максимально кратка. Люмин у нас в бойкоте. Если ты будешь с ней общаться, то тебя тоже будут игнорировать и делать вид, будто тебя не существует. Так что выбирай.

— Что за бред?! — фыркнула Розария. — Не знаю, что ты задумала, но я даже не собираюсь поддаваться твоим уловкам. Как я ожидала — бесполезный разговор.

Розария вернулась и, усевшись на скамейку, повернулась к Люмин со странным выражением на лице.

— Что случилось, Розария? Что она тебе сказала? — спросила Люмин, глядя на подругу с недоумением.

— Да это дура совсем свихнулась. Несла про тебя какой-то бред, что ребята тебе объявили бойкот. И если я продолжу с тобой общаться, то тоже попаду под это неприятное влияние.

— Это, к сожалению, правда… — сказала она, чувствуя себя обделенной и подставленной. — Все ребята решили сделать вид, что меня не существует. Я пойму, если ты решить перестать со мной общаться, Розария…

— Ты думаешь, что я так легко тебя брошу? — сказала она, взглянув на Люмин с укором. — Не важно, что говорят другие. Ты первый человек в этом лагере, который решил заговорить со мной. Я и не думала, что со мной кто-то захочет общаться. А теперь, если так уж вышло, то мы вместе понесём эту ношу. Согласна?

Люмин улыбнулась и обняла Розарию. Как она могла думать, что она отвернётся от неё? Это же Розария! У неё есть своя голова на плечах, и она сама может принимать решения, не поддаваясь влиянию мнения окружающих.

— Только ты мне объяснишь, что произошло, пока я лежала в медпункте, — шутливо потребовала Розария, улыбка играла на её губах.

И Люмин поведала ей обо всем. О том, как ребята сбежали из лагеря, как их засекли, как Аяка пыталась выудить из нее информацию, а в конце концов все подумали, что она сдала ребят и объявили предательницей и отвернулись от неё. Рассказала даже о Дотторе. Розария слушала с интересом, вглядываясь в глаза Люмин. Она была потрясена услышанным и не могла поверить, что Люмин столкнулась с таким несправедливым обвинением.

— Знаешь, — начала Розария после услышанной истории. — Я удивлена тем, что все, что ты мне рассказала, произошло за несколько часов моего отсутствия. Забей на них. Возможно, то, что ты сдружилась с Дотторе — не так уж и плохо. Может, он будет за нас, как думаешь? Хотя, он сам себе на уме. Ну ладно, поживём — увидим, ты главное не переживай сильно.

— Спасибо, Розария, за поддержку.

Дискотека закончилась, и все отряды начали расходиться по корпусам. Музыка умолкла, оставив послевкусие веселья и танцев в воздухе. Свет мерцал и наступала тишина. Молчаливые тени скользили по стенам, словно призраки, оставляя за собой лишь последние признаки лагерной вечеринки. Вожатые первого отряда завели подростков в игровую комнату для проведения «Вечерней свечи». Ребята расселись в круг, прижавшись друг к другу для создания тепла. Некоторые взяли из комнат пледы, чтобы атмосфера была более уютной и дружеской. Аяка зажгла свечу, и этот жест заставил всех замолчать, соблюдая правила данного мероприятия.

— Дорогие ребята, — начала Аяка, устало поглядывая на мерцающую свечку. — Снова мы собрались, чтобы поделиться своими мыслями и впечатлениями. Вчера у нас не было «свечки», поэтому высказываться за вчерашний день тоже можно. Я напомню правила: когда говорит один человек, остальные молчат и слушают, не перебивая. Здесь вы можете свободно высказывать свои мысли, чувства и впечатления. Только культурным языком и без оскорблений. Договорились? — вожатая осмотрела ребят и, убедившись, что они всё поняли, начала. — Вчерашний день мне принес хорошие впечатления. Несмотря на то, что мы проиграли в нашей первой игре, мне было так приятно видеть, что вы самостоятельно собрались и начали обсуждать стратегию. Очень похвально, что у вас есть понимание, что такие вещи лучше обсуждать коллективом, чтобы результат был. Не расстраивайтесь по поводу проигрыша. У нас впереди ещё целая смена и, если вы будете дружными, то обязательно будете побеждать. Сегодняшний день меня немного огорчил. Во-первых, я была, мягко говоря, удивлена, увидев ссору в столовой у вас, моих ребят, которые еще вчера так дружно обсуждали важные вопросы между собой. Ещё и пренебрежение правилами сегодня было замечено. Все знают, думаю, за собой кто и что нарушил сегодня. Я надеюсь, что подобного больше не повторится, потому что ни к чему хорошему это не приведет. Честно говоря, работаю со старшим отрядом впервые, и я, наверное, слишком переоценила вашу самостоятельность. Вы почувствовали свободу, и вот к чему это привело. Теперь буду более внимательной. Спасибо за внимание.

— Соглашусь со всем сказанным моей коллегой, — начал Аято, взяв свечу. — У нас в коллективе начались уже ссоры и недопонимания, и почему-то девочки отказались наладить отношения между собой… Как я уже и говорил за завтраком, если у нас будут конфликты внутри коллектива, то этого коллектива не будет вовсе. А если не будет коллектива, но мы уедем из лагеря все с плохими впечатлениями. Давайте будем помнить, что мы должны быть дружными и находить решение конфликтным ситуациям. Если не можете разобраться сами, подходите к нам. Это не будет ябедничество, ни в коем случае. Это будет просьба о помощи. Думаю, каждый из вас не хочет ссор. Я надеюсь, что каждый из вас сейчас хорошенько подумает об этом. Я пока расстроен, скажу честно. Ну что ж, не все сразу, будем работать над сплочением коллектива. Спасибо за внимание.

— Я буду немногословен, — предупредил Альбедо, приняв свечу. — В лагере мне нравится, мероприятия интересные. Я получаю тонну вдохновения и не могу оторваться от рисования! Также я очень рад, что сегодня смог внести вклад в наш отряд — вместе с Ноэлль и Ёимией я рисовал плакат для нашего отрядного уголка. Конечно, ссоры между моими товарищами не самое приятное, что хотелось бы видеть на отдыхе в лагере. Особенно жалко Люмин, некоторые ребята к ней очень агрессивно относятся. Ребята, давайте не будем портить настроение друг другу. В конце концов, мы приехали сюда отдохнуть и зарядиться хорошим настроением. У меня всё.

— Я рада, что за эти дни в лагере я смогла найти такого друга как Альбедо, — смущенно начала Ноэлль. — Я очень переживала, что не смогу найти здесь друзей и влиться в коллектив, но судя по всему, видя все конфликты вчера и сегодня, я понимаю, что у всех есть такая проблема. Мы еще притираемся и привыкаем друг к другу. Каждый из нас так или иначе влияет на зону комфорта другого, и мы пока учимся мириться с этим и уживаться вместе. Поэтому я бы хотела успокоить немного наших вожатых. Я думаю, что скоро мы сдружимся, и конфликты у нас сойдут на минимум. Спасибо.

— Я столько впечатлений получила! — громогласно заявила Ёимия. — Игра вчерашняя — просто супер. У меня такой азарт был. Ты находишься там как на настоящем сражении, только эпичной музыки не хватало! Жаль, что я так и не смогла никого поймать, но главное — было весело, верно? И да… — Ёимия чуть поникла. — Мне очень стыдно, что я нарушила правила лагеря. На первый взгляд это казалось хорошей идеей, но потом я поняла, что с нами могло действительно случиться все, что угодно, и никто нам бы не помог. Я обещаю, я больше не буду нарушать правила. Спасибо за внимание.

— Я сделала очень много фотографий! — воскликнула Шарлотта. — Я слышала, что в главном здании есть компьютер и принтер. Я привезла флешку. Я надеюсь, в конце смены можно будет сходить туда и за денюжку распечатать фотографии? Я просто хотела бы подарить их всем вам на память. Еще хочу отметить, что в столовой очень вкусно готовят. Я в восторге от этого лагеря. Единственное, что немного огорчает — мало дают времени для купания. Я понимаю, если бы столько было для младшего отряда, но нам можно было бы и побольше дать времени. Но сегодня вроде бы Чжун Ли договорился на десять минут, но в итоге мы пробыли на пляже как обычно. Я приехала в лагерь отчасти из-за моря, а в итоге мы на пляже проводим полчаса в день и уходим. Может, в следующие дни это можно будет как-то исправить и ходить хоть бы два раза в день? На этом все. Спасибо.

— Все мероприятия в этом лагере мне нравятся, особенно мне было интересно ставить визитку сегодня. Мне кажется, наше выступление было лучшим, мы молодцы! — начала с хорошего Гань Юй. — Но мне крайне неприятно отношение некоторых ребят. А именно Скарамуччи и отчасти Люмин и Розарии.

Скарамучча, услышав свое имя, сел поудобнее и в упор уставился на Гань Юй с таким выражением лица, будто бы говорил: «Ну давай, попробуй раскритиковать меня, если смелости хватит».

— Люмин и Розария просто всё время конфликтуют с нашей компанией, но к счастью, лично меня это не особо касается. Там какие-то тёрки с Кэ Цин и Итэром у них постоянно. Но вот Скарамучча, — Гань Юй сделала акцент на его имени и тяжело вздохнула, будто говорила о совершенно несносном человеке. — Я ему ничего не делала, он постоянно поддевает меня и Сяо. На вчерашней игре я сидела под деревом, потому что у меня болел живот, и я не могла бегать. Но Скарамучча вместо того, чтобы спросить как настоящий товарищ, к примеру, «Гань Юй, у тебя все хорошо? Что-то случилось?» начал сразу, не разобравшись, наезжать на меня и оскорблять, называть меня бесполезной. Я не посчитала нужным после такого хамского отношения сообщать о причине своей пассивности, потому что понимала, что с таким человеком, как Скарамучча, невозможно нормально поговорить. Хорошо, вчера, может, я была в этом и не права. Но вот сегодня наступил новый день. И мы снова заводим ту же пластинку и вспоминаем то, как я вчера на игре сидела под деревом. Ну что за тупость, реально?! Вам поговорить больше не о чем, ребят? Я как будто преступление какое-то совершила. Давайте еще вспоминать этот случай до конца смены, вообще замечательно будет, да, Скарамучча? Кроме того, не всем нравятся подвижные игры, но за меня это еще скажут мои друзья. Простите, что так негативно, просто накипело. Спасибо за внимание.

— Я удивлен, что быстро обрел свою небольшую компанию в лице Кэ Цин, Итэра, Гань Юй и Моны. Ребята реально классные, — Сяо чуть улыбнулся, взглянув на своих друзей. — Я бы хотел больше подвижных игр с соревновательным уклоном, как вчера. Как сказала Ёимия, действительно находишься как будто на настоящем поле боя, есть азарт, и это невероятное впечатление. Но, наверное, понятно, что нас всех достали некоторые ребята. С Люмин и Розарией всё понятно. Но вот Скарамучча… Простите, но у меня тоже накипело, поэтому я тоже выскажу свои эмоции. Я не понимаю, почему он осуждает наши с Гань Юй отношения. Он говорит, что не всем приятно смотреть на наши телячьи нежности. Но вы нас с Гань Юй видели? Мы разве целуемся на глазах у всех или еще что-то? Мы прекрасно осознаем, что находимся в обществе и больше объятий себе не позволяем. А Скарамучча делает из этого такую трагедию, словно мы всё выставляем напоказ и заставляем его смотреть на это. Меня уже несколько раз называли подкаблучником. Но почему? Потому что я защищал честь своей девушки, потому что люблю её? Теперь парни, которые встают на защиту своих дам, автоматически считаются подкаблучниками, или что? Мне совершенно это непонятно. Даже сейчас, когда Скарамучча начал немного общаться с нами после инцидента с побегом, он не упускает возможности подкольнуть нас. Шутки шутками, но не всем они приятны. Очень надеюсь, что Скарамучча подумает о том, что говорить стоит, а что нет. Спасибо за внимание.

— К сожалению, у меня больше негативных эмоций за эти пару дней, — усмехнулась Кэ Цин. — Это связано всё с теми же личностями — Розария, Люмин и Скарамучча. Но со Скарамуччей мы уже помирились и подружились. Знаете, а нарушение правил сближает, хех… А что касается Розарии и Люмин… Этим двоим словно нечем заняться. У них других тем для разговоров, видимо, нет. Только нас и обсуждают. И ещё... Как же достало выслушивать упреки по поводу того, что я вчера не участвовала в игре. Ну не хотела я, понимаете?! Мне что, надо было через силу бегать? Я сюда отдыхать приехала или напрягаться? Я считаю, что если человек не хочет играть, то его не нужно заставлять. Я расстроена, что не стала командиром отряда. А главным аргументом было то, что я якобы с презрением отношусь ко всем лагерным событиям. Это так тупо! Да с чего вы сделали такой вывод?! У нас за все время было всего лишь одно соревнование, а на меня уже навешали ярлыки. Сегодня я ведь поучаствовала и, кстати, с удовольствием. Люмин… Это вообще отдельная тема, если я сейчас её подниму, то мы здесь до ночи будем сидеть. Она приносит слишком много проблем нашему отряду. И, простите, мисс Аяка и мистер Аято, как бы я не хотела дружный коллектив, некоторые люди мне просто неприятны, вряд ли я с ними найду общий язык. Спасибо за внимание.

— В лагере очень здорово, — с улыбкой начал Итэр. — Особенно когда вокруг такие замечательные друзья. Но я не думал, что у меня проблемы возникнут с собственной сестрой! За меня тут уже все сказали, не вижу смысла повторяться. И, Люмин, — Итэр перевёл взгляд на сестру. — Сегодняшняя речь Чайльда заставила меня задуматься. Я думаю, что я и правда немного погорячился. Прости, если обидел чем-то, но, честно говоря, ты сама постоянно лезешь не в свое дело, будто бы нарываясь. Но мы с тобой это тоже уже обсудили, думаю, понимаешь о чем я. Кстати, я надеюсь, что нам за победы в соревнованиях будут давать какие-то грамоты. Иначе ощущение, будто соревнуемся просто так. Хотелось бы в конце смены, чтобы был результат нашей работы. У меня всё.

— Пожалуйста, можно я не буду повторять еще раз то, что сказали мои друзья? — устало промямлила Мона. — Скажу кратко: Скарамучча красава, что наконец помирился с нами и начал нормально общаться. Тарталья, к сожалению, больше с нами не дружит из-за личных проблем с Кэ Цин. Но, думаю, он скоро отойдет и снова возобновит с нами общение. Ему нужно время, понимаю. Еще я расстроена, что, возможно, к нам переведут Дотторе. Мисс Аяка, это можно как-то предотвратить?

— К сожалению, нет, — покачала головой Аяка. — Это решение директора лагеря, и с завтрашнего дня Дотторе будет в нашем отряде. Крепитесь. Мы будем делать все возможное, чтобы он сильно не доставлял нам проблем. Давайте продолжим.

— Ох, я так понимаю, я стал звездой этого вечера? Так много людей про меня сказали. Что ж, я польщен, — хмыкнул Скарамучча. — Гань Юй, у человека есть навык членораздельной речи, чтобы им пользоваться, а не отмалчиваться, что у тебя болит живот. Я мысли твои читать не умею. Так что твои претензии неуместны. Сяо, я, возможно, слишком наседаю на тебя, но ты подкаблучник, потому что ты все время говоришь о Гань Юй. Стоит хотя бы косвенно что-то не так сказать о ней, ты сразу начинает обороняться. Поспокойнее будь. У Гань Юй язык есть, может сама за себя ответить, тебе необязательно все время защищать её. Это правда начинает раздражать. Мисс Аяка, у меня вопрос: а возможно перевести человека в другой отряд?

— Если это не Дотторе, то есть такая возможность, но там есть некоторые условия. А что?

— Смотрите, какая ситуация: вы сейчас наверняка услышали, что у многих ребят не получилось наладить взаимоотношения с Люмин. Возможно, мы просто характерами не сошлись. У нас постоянные конфликты с ней. От этого хуже и нам, и самой Люмин. Ей трудно будет находиться в коллективе, где она ни с кем не может найти общий язык. Может, перевести её в другой отряд? И…

— Хватит! — выпалила Люмин, вскочив.

— Люмин, по правилам… — начала было Аяка.

— Да наплевать мне на ваши правила! — рявкнула она, еле сдерживая слёзы. — Все подряд сейчас обо мне говорят так, будто я какая-то хулиганка. Но это совсем не так! Я не хочу это больше выслушивать! Скарамучча, ты общался со мной нормально, но после вашего побега резко объявил, что я вас сдала?! Да какого фига?! Вы хоть разобраться пытались?! Я не сдавала вас! Не сдавала! Мисс Аяка, ну хоть вы скажите им! Скажите, как всё было! Вам словно вообще наплевать на то, что одного человека в вашем отряде клюют со всех сторон за то, чего он не делал. Вы же знаете, я никого не сдавала! Я вам не сказала никакой информации! Но вы с чего-то решили, что я что-то знаю! Вы либо не видите, что творится в коллективе, либо не хотите видеть! А знаете ли вы, что изначально конфликт с Кэ Цин начался, потому что мне кидал угрозы Чайльд?! То есть это нормально?! Я никому ничего плохого не делала! Я просто хотела защитить брата! А теперь из меня сделали непонятно кого и даже хотят выгнать из отряда!

По щекам Люмин текли слёзы, и она выскочила из игровой комнаты. Она не знала, правильно ли поступила, но слишком все накопилось. Она не могла больше сидеть спокойно и выслушивать, как ее поливают грязью.

— Люмин, — голос Розарии окликнул её, но она никак не могла успокоиться и продолжила рыдать. Объятья подруги вызвали еще больше слёз. — Успокойся, все будет хорошо.

— Розария, я хочу уехать отсюда. Я хочу домой! Я завтра позвоню родителям и попрошу, чтобы меня забрали.

— Подумай хорошенько, может, Аяка и Аято что-то решат и разрулят…

— Что они разрулят?! Они не видят, что под их носом происходит. Они считают, что мы уже взрослые и можем сами разобраться. Надоело! Зря я приехала сюда!

— И ты так просто сдашься? — голос Тартальи стал неожиданностью, и обе девушки обернулись. — Ты, конечно, можешь уехать, убежать от проблем, но тебя запомнят как слабачку, которую легко сломить.

— А что ты предлагаешь, терпеть? И почему это ты вдруг волнуешься обо мне, Чайльд, это из-за тебя все началось! Из-за тебя! — кричала Люмин. — Если бы не ты…

— Признаю… — спокойно сказал Тарталья. — Виноват. Ослеп от ревности. Но с тех пор, как я расстался с Кэ Цин, я понял, с какой стервой встречался, и мне стыдно. Я тоже хочу поставить её на место. Поэтому предлагаю свою помощь. Если ты, конечно, хочешь бороться с несправедливостью, а не нюни распускать. Уехать ты когда угодно сможешь, но вернуться назад — нет. Так что хорошенько подумай над моим предложением, спичка…

— Наверное, ты прав… — со вздохом ответила Люмин. — Рано расклеиваться из-за первых проблем… Хорошо, если я заручусь твоей поддержкой и Розарии, то думаю, мне будет проще… Просто сегодня я была совершенно одна, и все слишком навалилось на меня.

— Но теперь мы втроём будем изгоями, — хмыкнул Чайльд. — Ведь я теперь с вами. А теперь пойдемте, вернемся, а то, кажется, дождь сейчас начнется…

Когда они снова ступили на крыльцо корпуса, из игровой выскочила Аяка и чуть не столкнулась с ними. Она выглядела обеспокоенной, но, увидев Люмин, с облегчением выдохнула.

— Люмин, если хочешь, можешь пойти отдохнуть, — заботливо сказала Аяка. — Мы обсудим все завтра, хорошо?

— Угу, — буркнула Люмин.

— Можно я тоже пойду? — попросила Розария и получила одобрение, и подруги вместе пошли готовиться ко сну. — Вот видишь, Люмин, Чайльд с нами.

— Да, может быть, всё не так уж и плохо…

* * *

В мраке ночи, когда весь лагерь уже давно спал, только иногда слышались тихие храпы детей и вожатых, на крыльце корпуса первого отряда появился загадочный человек в темном плаще. Дождь льющийся неистово смешивался с топотом его ног, создавая атмосферу таинственности и загадочности.

Человек подошел к плакату отрядного уголка и включил фонарик, освещающий его лицо с таинственной угрозой. Он достал замазку и начал внимательно рассматривать имена на плакате.

Человек решительно перечеркнул два имени на плакате, замазав их так, что они были практически неузнаваемы. Затем, когда замазка высохла, он написал на их месте корявыми буквами слова «Ничтожество» и «Шлюха».

Подняв ворот плаща, чтобы скрыть свое лицо и уйдя с места преступления, человек исчез во мраке ночи, оставив за собой загадку и страшное предчувствие…

---

1) Песня: Полина Гагарина — Команда

Вернуться к тексту

1 день. Заезд в лагерь.

POV: ?

Я неподвижно стою перед лагерем, ощущая, как тяжесть воспоминаний давит на грудь, словно старый и давно забытый кошмар. Лагерь распростерся передо мной, освещенный тусклыми лучами утреннего солнца. Легкий ветерок треплет мое лицо, но я не ощущаю его прохлады. Внутри меня бурлит чёрная неприязнь и неутолимая жажда справедливости. Другие дети и подростки с весельем входят на территорию, я тоже натягиваю на лицо счастливую улыбку, хотя внутри души я знаю, зачем я здесь — чтобы отомстить за то, что случилось пять лет назад. Вы будете страдать…

Я здесь, чтобы отомстить за всё, что было отнято у меня — доверие, вера в добро и любовь.

Каждая тропинка, каждый корпус, каждый уголок лагеря пропитан воспоминаниями, которые как ржавые гвозди царапали мою психику. Пришлось пройти долгий путь, чтобы на этот раз диктовать свои условия. В этот раз мне не нужно бояться. В этот раз все будет иначе…

Настоящее время, 4 день

Когда подростки после объявления подъема вышли из комнат и направились умываться, Кэ Цин заметила нечто необычное на плакате в их отрядном уголке. Её сердце дрогнуло, когда она увидела, что их с Моной имена были стерты замазкой, а на их месте были нацарапаны слова «Шлюха» и «Ничтожество». Гнев и обида захлестнули её, и она почувствовала, как кулаки её сжимаются. Как мог кто-то из своих так жестоко и неуважительно обращаться с их именами? Если только Люмин или Розария…

Несколько мгновений Кэ Цин стояла неподвижно, разглядывая оскорбительные надписи, чувствуя, как внутри нее растет буря эмоций. Тишину утреннего лагеря нарушили звуки умывающихся подростков, но для неё время как будто замерло. Глубоко вздохнув, она решила, что не оставит это без внимания. Она выяснит, кто это сделал! Но не сейчас, ведь по плану у них была, как обычно, зарядка и завтрак.

Люмин заметила, что Дотторе среди них всё еще не было, хотя он должен был присоединиться к их отряду уже сегодня. Но его не было в столовой и среди второго отряда. Видимо, сын директора имеет привелегию спать, сколько пожелает и даже не явиться на завтрак, за которым шеф-повар сделал объявление по громкоговорителю:

— Наши повара очень стараются готовить вкусные блюда, но мы заметили, что многие ребята не съедают свои порции. Поэтому мы объявляем конкурс, который продлится в течение всей лагерной смены. Отряд, который будет съедать все свои порции в столовой в течение всего пребывания в лагере, получит сладкий приз в конце смены.

Все дети и подростки в столовой насторожились и стали переглядываться, обсуждая между собой новость. Некоторым эта идея показалась отличной: они любили соревнования и были уверены, что смогут вместе достичь цели. Другие же вспомнили не самые любимые блюда и нахмурились, представив себе трудности предстоящего испытания.

— Как вы знаете, у каждого отряда есть своя кастрюля, в которую складываются все остатки после каждого приема пищи, — продолжал шеф-повар. — Каждый день мы будем записывать те отряды, у которых остается меньше всего еды, и записывать очки. Отряд, набравший наибольшее количество очков, победит. Конкурс вступает в силу с сегодняшнего обеда.

Аято, дослушав объявление, встал и поднял руку, стараясь привлечь внимание своих подопечных.

— Ребята, — сказал он, обращаясь к своему отряду, — давайте попробуем! Это отличная возможность не только хорошо кушать, но и сплотиться как команда. К тому же вы же не хотите, чтобы победил другой отряд?

— Легкотня! — выпалил Беннет. — Я всегда съедаю всё в столовой. Тут так вкусно!

— А мне не нравится эта идея, — недовольно проворчала Кэ Цин и скрестила руки на груди. — Если вы не заметили, в отряде есть девушки, которые не могут так много есть.

— Давайте доедим, потом соберемся в корпусе и всё обсудим. Сейчас не будем устраивать конфликты, — распорядился Чжун Ли, и все снова уткнулись в свои тарелки.

После завтрака подростки собрались в игровой комнате, шепотом обмениваясь мыслями и планами. Желание выиграть витало в воздухе, но не все были так воодушевлены этой перспективой.

— Я не хочу в этом участвовать, — заявила Кэ Цин, откинув длинные волосы назад. Ее глаза искрились неприятием идеи. — Я слежу за своей фигурой и боюсь потолстеть. Кроме того, мы серьезно будем бороться ради какого-то сладкого приза? Похоже на уловку для младших отрядов.

— Кэ Цин, — возразил Чжун Ли со вздохом. — Дело даже не в призе, а в самом факте победы. Мы же хотим победить другие отряды, верно? А сладкий приз можно считать бонусом.

— Я вижу, вы во всю обсуждаете новое соревнование? — мужской смешок послышался со стороны двери, и в комнату прошел Дотторе. — Всем привет. Меня зовут Дотторе, теперь я буду с вами, нравится вам это или нет. Я смотрю, у Кэ Цин ничего не меняется, всё такая же ворчливая зануда.

— А ты все такой же раздражающий, — парировала Кэ Цин со вздохом. — Давай хотя бы в этот раз обойдемся без твоих тупых розыгрышей.

— Неужели тебе не понравилось в прошлом году, как я спрятал твою одежду? Или как я намазал шлёпки Моны клеем? Или ручку двери в мужской комнате? Было же весело.

— Весело было только тебе, — раздраженно прошипела Мона. — Пора бы уже повзрослеть.

— О нет, моя дорогая Моночка, — с удовольствием протянул Дотторе. — У меня новая порция розыгрышей припасена.

— Это всё, конечно, очень здорово, — привлек к себе внимание Чжун Ли. — Но давайте не отвлекаться от дела. Итак, что делать, если некоторые девчонки отказываются съедать свои порции полностью?

— Я запихну им их насильно, — весело отозвался Дотторе.

— Я бы посмотрела на это, — хмыкнула Розария. — Кэ Цин, открою тебе секрет: лагерь не стремится сделать так, чтобы мы набрали вес. Мы много двигаемся и должны хорошо питаться, чтобы быть сильными и здоровыми. Это же оздоровительный лагерь.

— В любом случае порции очень большие, и я не могу есть так много, — жалостливо развела руками Ёимия. — Переедать тоже вредно, но и отряд подводить не хочется.

— У меня идея, — с улыбкой сказал Чжун Ли. — Давайте помогать друг другу. Если девчонки не смогут что-то съесть, парни помогут. Ведь главное, чтобы у нас осталось как можно меньше еды и неважно, кто её съест. Эта стратегия позволит девушкам сохранить свои диетические предпочтения, продолжая участвовать в соревнованиях и зарабатывать очки для отряда.

— Чжун Ли, у тебя как всегда потрясные идеи, — похвалил Скарамучча. — Не зря же ты наш командир. Я «за».

Это решение устроило всех: и парней, и девушек. Особенно был счастлив Беннет, который наслаждался едой в столовой и был совсем не против съесть дополнительную порцию.

Только все хотели встать и разойтись по комнатам, как в игровую вошла Аяка и попросила всех задержаться.

— Ребята, вчера произошло недоразумение. После того, как мы обнаружили ваш побег из лагеря, вы обвинили в предательстве своего товарища. Но хочу вас уверить, что Люмин ни в чем не виновата. Мы сами обнаружили вашу пропажу.

Ее слова вызвали в комнате шум: все заговорили одновременно, девушки и юноши обменивались недоуменными взглядами. Сидевшая в углу Люмин, бледная и с красными от слез глазами, подняла голову и посмотрела на вожатую с искренней благодарностью.

— Но как же так? — выкрикнул Скарамучча. — Почему тогда она была с вами, когда вы нас караулили?

Шум стал еще громче, большинство были согласны с доводами Скарамуччи, однако вожатая подняла руку, прося тишины.

— Дело в том, что директор лагеря меня предупредил насчет Кэ Цин, — Аяка посмотрела на девушку. — Ведь ранее были уже случаи побега, верно? А Кэ Цин живет в комнате с Люмин, и кроме неё никого не осталось. Вот я и обратилась именно к Люмин, в надежде, что она что-то знает.

Комната стихла. Подростки обменивались растерянными взглядами, постепенно осознавая несправедливость своих обвинений. Виноватое молчание повисло в воздухе, и наконец, Чжун Ли встал со своего места и подошел к Люмин.

— Прости нас, Люмин, — произнес он с чувством, глядя ей в глаза. — Мы были неправы. Я приношу извинения как командир за весь наш отряд.

Аяка смотрела на них с долей удовлетворения и гордости. Когда наконец все извинения были принесены, вожатая улыбнулась и сказала:

— Ладно, ребята. Теперь, когда все выяснено, давайте разойдемся по комнатам и начнем собираться на море. И помните: в следующий раз будьте осторожнее и внимательнее друг к другу.

Все подростки разбежались по комнатам, чтобы собраться на пляж. Вожатые ждали их на улице перед корпусом. Каждый стремился как можно быстрее собрать сумку, чтобы не упустить времени на солнце и купание.

— Я приношу извинения как командир за весь наш отряд, — смешным голосом передразнила Кэ Цин, пародируя Чжун Ли, пока крутилась перед зеркалом, выбирая купальник, прикладывая каждый по очереди к телу. — А нас этот командир спросить не хочет?

— Слушай, — раздраженно вмешалась Розария. — Принести извинения гордость не позволяет? Вы ведь виноваты перед Люмин.

Внезапно дверь в женскую комнату распахнулась, оставляя девушек в неподдельном ужасе. В коридоре промелькнула фигура Дотторе, отдалённо слышался его ехидный смех. Кэ Цин и Мона, которые в этот момент как раз были обнаженными, чтобы надеть купальники, завизжали, схватив ближайшие полотенца и пытаясь укрыться от посторонних взглядов. Розария и Люмин, которые давно уже стояли в купальниках и лишь натягивали сверху футболки и шорты, лишь вздрогнули от неожиданности, а затем насмешливо переглянулись. Затем в комнату вальяжно вошёл Дотторе, весело сверкая своими красными глазами.

— Понравился сюрприз?

— Супер, — усмехнулась Розария. — Видел бы ты, какой тут хаос начался.

— Вон отсюда! — пронзительно крикнула Мона, и глаза ее светились яростью.

Дотторе, всё ещё посмеиваясь, мгновенно сбежал, а двери с громким хлопком вернулись на место. Девушки, тяжело дыша и продолжая шептать друг другу возмущенные реплики, принялись наводить порядок. Мона скрестила руки на груди, прочищая горло и пытаясь как можно быстрее справиться с унижением.

— Вот же негодяй!

После минутной паузы Кэ Цин и Мона наклонились друг к другу, объединенные общим чувством негодования и смущения, и начали обсуждать случившееся в тоне, который одновременно выражал неприязнь и недоумение.

— Дала бы ему пощечину, если бы оказалась ближе, — пробормотала Кэ Цин, поправляя волосы, и слова ее прозвучали как горькое сожаление об упущенной возможности восстановить справедливость.

— Так вот, возвращаясь к нашему разговору, — между тем, продолжила Мона. — Мы, может, и виноваты в несправедливом обвинении Люмин, но помимо этого она виновата в том, что этот, — она кивнула в сторону двери, где скрылся Дотторе. — Теперь в нашем отряде.

— Я его не уговаривала перейти к нам, — огрызнулась Люмин.

— Да потому что вообще с ним не надо было разговаривать! — закричала Кэ Цин, пытаясь собрать волосы в пучок. — Дотторе такой — стоит ему почувствовать, что к нему кто-то хорошо относится, сразу тянется туда, где находится этот человек. В прошлом году так было с Розарией. Теперь ты, Люмин. Бесит, понимаешь?! К вам-то с Розарией он, конечно, хорошо будет относиться и учудит с вами если только безобидные приколы, а страдает весь остальной отряд!

— А ещё, Люмин, Розария, не подскажете, кто наши имена замазал и написал оскорбительные словечки? — с презрением спросила Мона.

— Понятия не имею, — ровно отозвалась Розария и отвернулась, показывая, что этот разговор её не интересует. — Пойдём, Люмин.

— Мона, подожди, — притормозила её Кэ Цин, видя, как она тоже направилась к двери. — Я уверена, что это Люмин или Розария сделали с нашими именами. Поэтому я хочу задействовать план, который придумала. Помнишь, мы сидели у Гань Юй на тихом часе, и я придумала план мести? Потом я его решила опустить, подумав, что Люмин и так получила по заслугам, но, видимо, она не знает, как остановиться. Поэтому сейчас, когда мы выйдем, не задавай глупых вопросов.

Через несколько минут из дверей корпуса начали выбегать первые готовые к морскому приключению группы. Сначала появились самые организованные и пунктуальные, чьи глаза сияли в предвкушении. Они сразу направлялись к вожатым, с нетерпением подсчитывая минуты до отправления на пляж.

Тем не менее, были и те, кто, несмотря на свою поспешность, умудрялся забыть важные вещи и вынужденн был возвращаться обратно. Одни искали утерянные солнцезащитные очки, другие — фляги с водой. Бесконечные крики «Ты видел мои плавки?» и «Я забыла защитный крем!» разносились по коридорам, а воздух наполнялся лихорадочной вознёй.

Лишь когда последний подросток выбежал из корпуса, вожатые начали выстраивать всех в колонну, чтобы организованно пройти к пляжу. Солнце светило ярко, обещая отличный день, и не терпелось ступить на горячий песок пляжа, оставив позади суету утра.

И вдруг пучок на голове Кэ Цин, на который она потратила так много усилий, рассыпался сиреневыми густыми волосами по плечам. Итэр так и ахнул с открытым ртом.

— Извините, мисс Аяка, можно я резинку возьму? А то эта у меня порвалась...

— Об этом надо было позаботиться заранее, — слегка раздраженно пробормотал Аято. — Иди и побыстрее.

Кэ Цин кивнула и умчалась обратно в корпус. Из-за неё одной весь отряд был вынужден стоять под палящим солнцем в манящей близости от пляжа и прохлады воды. Некоторые предлагали пойти уже без Кэ Цин, но вожатые были непреклоны.

— Я придумал, как помочь Кэ Цин, — с милой улыбкой начал Дотторе. — Когда она будет спать, я отрублю ей волосы, тогда ей не придется пользоваться резинкой.

— Только попробуй! — ощетинился Итэр.

— Ох, надо же, какой грозный молодой человек, — подразнил Дотторе в ответ. — Хотя понятно, почему ты так реагируешь. Ты состоишь в секте, в которой поклоняются длинным волосам? У самого-то вон какая шевелюра, — с этими словами он схватил косу Итэра и начал тихонько дёргать. — А чего же бантик не надел? Был бы похож на первоклашку.

— Отвали! — шикнул Итэр, слегка покраснев и забрав из лап Дотторе свои волосы.

Люмин, глядя на всю эту картину, задумалась, несмотря на всеобщее хихиканье вокруг. Они с Итэром в последнее время стали будто бы чужими людьми... Да, их отношения и раньше оставляли желать лучшего, но теперь... Они даже не разговаривают. Неужели это из-за того, как она была настроена к Кэ Цин? Если это так, то Люмин готова закрыть глаза на эту стерву, лишь бы Итэр не делал вид, что она пустое место. Было бы неплохо поговорить с ним, наверное...

Кэ Цин вернулась к остальному отряду с шикарным конским хвостом на голове, который развевался на ветру, привлекая всеобщее внимание. Итэр присвистнул, выражая восхищение её новым образом. Он не смог скрыть своей улыбки, признавая в мыслях, что Кэ Цин всегда умела удивить.

Вся группа наконец направилась к пляжу, предвкушая долгожданный отдых и развлечения на теплом песке. Чжун Ли, как и в прошлый раз, договаривался с инструктором насчет десяти минут купания вместо пяти. Его настойчивость и умение убеждать всегда вызывали уважение и лёгкое удивление у всех вокруг.

Люмин внимательно следила за движениями Итэра. Её взгляд был полон решимости; она искала подходящий момент, чтобы остаться с ним наедине и поговорить. Её сердце колотилось сильнее с каждой секундой, в голове прокручивались слова, которые она хотела бы произнести.

Пока Чжун Ли обсуждал детали с инструктором, группа дружно обустраивалась на пляже. Кэ Цин быстро нашла себе место под солнцем, где могла бы расслабиться и немного позагорать. Как раз в этот момент Итэр стоял чуть поодаль и снимал шорты.

Люмин, собравшись с духом, медленно подошла к нему, готовясь к разговору, который она так долго откладывала. Морской бриз играл её волосами, создавая впечатление, что сама природа благоприятствует этому разговору.

— Итэр, мы можем отойти, поговорить, пожалуйста? — смущенно попросила Люмин.

— Опять будешь мне говорить гадости о Кэ Цин и убеждать, что мне с ней не стоит иметь дело? — раздраженно подняв бровь, спросил он.

— Нет, нет, речь пойдет не о ней. Точнее... Только отчасти, но я не собираюсь её принижать и отговаривать тебя от общения с ней.

— Ну тогда, — Итэр немного расслабился и выглядел слегка удивлённым. — Пойдём.

Люмин направилась в тень под зонтиком, Итэр последовал за ней. Она собралась с мыслями и начала:

— Итэр, мы очень отдалились друг от друга. И меня это тревожит. Ты всё-таки мой брат-близнец.

— Ты сама этого добилась, Люмин, — ровно отозвался Итэр.

— Да, возможно, я виновата. Мне не следовало тебе запрещать с кем-либо общаться. Пожалуйста, общайся с Кэ Цин, хоть замуж её бери, но только, пожалуйста, перестань делать вид, что мы незнакомы! — её голос дрогнул. — Мне больно видеть, как мы становимся чужими. Давай попробуем наладить отношения, как раньше.

Итэр отвернулся на мгновение, затем снова взглянул на неё. Его глаза отражали смешанные чувства: обиду и непонимание, но всё-таки тень надежды.

— Всё не так просто, Люмин, — продолжил Итэр, нахмурившись. — Сколько раз я пытался достучаться до тебя? Мы перестали понимать друг друга.

Люмин вздохнула, опустив голову. Тишина нависла над ними, только звуки моря и веселые крики вокруг напоминали о том, что жизнь продолжается.

— Я знаю, — прошептала она наконец. — Но я просто хотела защитить тебя. Ты думаешь, что я лгу. Но это правда. Мы в день заезда вышли из поезда и Чайльд заявил мне в лицо, мол, объясни своему брату, что нехорошо уводить чужих девушек, иначе я вам устрою веселую смену. Я испугалась, правда. Я не хотела, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому я так себя вела, понимаешь? Ты, конечно, можешь не верить и говорить, что я все придумала, но я-то знаю, что говорю правду...

— Хорошо, — наконец, сказал Итэр. — Давай просто забудем это всё недоразумение, словно его и не было. Однако... Кэ Цин терпеть тебя не может и вряд ли допустит тебя в нашу компанию.

— Не волнуйся, наша неприязнь взаимна, — хмыкнула Люмин. — Но я не набиваюсь в вашу компанию. Мне хорошо с Розарией. Просто... Давай перестанем игнорировать друг друга, хорошо?

— Договорились, — его губы тронула легкая улыбка. — Иди купаться скорее, а то твоя Розария уже приготовилась.

Люмин чувствовала себя так, будто скинула огромный камень с плеч. Она поговорила с Итэром, и есть надежда, что их отношения наладятся. После столь долгожданного примирения ее сердце наполнилось радостью и легкостью

С этим осознанием и запах моря стал приятнее, и солнечные лучи казались теплее. Вода в море сверкающим зеркалом отражала её радость, и каждый плеск на волнах был наполнен ощущением освобождения. Она смеялась, наслаждаясь каждой минутой, глубоко вдыхая солёный воздух и чувствуя впервые за долгое время настоящую лёгкость.

Как только отдыхающие вернулись с пляжа, они приняли душ и вернулись в корпус. Соленая вода и солнце взбодрили их, подняли настроение, поэтому по всему корпусу разносились беседы и смех.

Кэ Цин, сменив пляжную одежду на свежую, начала рыться в своих сумках и тумбочке с выражением беспокойства на лице. Она постоянно что-то бормотала себе под нос, ее движения были лихорадочными и торопливыми.

— Где мой телефон? Мона, ты не видела? — она с надеждой посмотрела на подругу.

— Видела. В последний раз лежал на тумбе.

— Я помню, Мон, но его нет, — раздраженно отозвалась Кэ Цин. — Понятия не имею, куда его дела. Девчонки, — она неожиданно обернулась к Розарии и Люмин. — Вы не видели?

Но те отрицательно покачали головой и продолжили заниматься своими делами. Кэ Цин выглядела разочарованной, даже её хорошенькое личико не казалось уже таким красивым. Её голос, после минутного молчания, прорезал воздух, она говорила убежденно, в ее словах слышались раздражение и недоверие:

— У меня украли телефон!

Она на мгновение замолчала, на лице у нее была смесь гнева и замешательства, и продолжила рыться в своих вещах, словно надеясь каким-то чудом найти пропавший телефон.

— Розария, Люмин, пожалуйста, покажите мне ваши сумки и тумбочки. Не волнуйтесь, мы вас не подозреваем, но, учитывая обстоятельства... Надеюсь, сами понимаете ситуацию, — вежливо, но твердо попросила Мона.

— Я тебе ничего не покажу. Я не брала телефон Кэ Цин, и он мне не нужен. Нет необходимости меня обыскивать, — Розария ощетинилась на просьбу Моны, отказавшись подчиниться предложению. Её тон был твердым и непоколебимым.

Люмин, почувствовав напряженность ситуации, тихо вздохнула и начала открывать свою сумку и тумбочку, показывая содержимое, но телефона не было.

— Вытащи всё из чемодана, — попросила Мона.

— Ну, хватит! — Розария прервала ее, ее голос был полон негодования и вызова. — Это заходит слишком далеко! Люмин, не смей подчиняться. Мона, мы с Люмин ничего не брали. Отвалите от нас. Идите ищите в других комнатах.

— И правда, — неожиданно быстро согласилась Кэ Цин. — Мона, пойдем спросим у других.

Люмин, чувствуя смесь усталости и раздражения, потянулась и откинулась на подушку на кровати, ища минутной передышки от разворачивающихся событий. Но расслаблению было не суждено случиться, ведь через несколько минут в комнату снова ворвались Мона, Кэ Цин, и теперь еще с ними была и Гань Юй. На ней снова был ободок с рогами, который она так любила.

— Мы обыскали остальные комнаты, даже кровати, — начала Гань Юй, обычно тихая и не вступающая в разборки. — А ваши еще не обыскивали. Встаньте.

— Да иди ты нахуй, рогатая, — резко ответила Розария, вызывающе скрестив руки на груди, выражение ее лица выражало смесь гнева и неповиновения. — Еще чего сделать?!

— Боюсь, грубостью ты только усугубишь положение, — спокойно заметила Кэ Цин, прищурив глаза. — Розария, что-то ты слишком резкая. Есть, что скрывать?

Мона, едва заметно кивая, бросила быстрый взгляд на Розарию. Ее лицо отражало решимость и заинтересованность.

Розария, сжав зубы, почувствовала, как ее внутренняя ярость затихает, уступая место усталости. Она тяжело вздохнула и нехотя поднялась с кровати.

— Хорошо, ищите, что хотите, — бросила она через плечо. — Только быстрее заканчивайте этот цирк.

Гань Юй, взглянув на своих товарищей, осторожно подошла к кровати и начала осмотр. В тишине комнаты слышался только легкий шорох ткани и перестук шагов. Никто не произносил ненужных слов, словно осознавая, что напряжение нарастает с каждым мгновением.

— Ничего, — тихо сказала Гань Юй, отступая от кровати. — Телефона нет. Теперь ты, Люмин, встань, пожалуйста.

Люмин поднялась, позволяя обыскать свою кровать. Мона и Гань Юй решительно начали рыскать в её постели и… вытащили телефон из-под матраса.

— Ага! — выкрикнула Мона, торжествующе тряся телефоном над головой. — Вот кто украл телефон!

— Что?! — выкрикнула Люмин, недоверчиво оглядывая свою кровать и телефон. — Но я… я ничего не брала, клянусь!

Мона и Гань Юй переглянулись, напряжение в воздухе было почти осязаемым. Лицо Люмин побледнело, и она почувствовала, как сердце забилось быстрее.

— Тогда как он здесь оказался? — спросила Гань Юй, явно не веря ни единому слову Люмин.

— Короче, — прервала Мона, её голос звенел, словно колокольчик. — Я все вожатым расскажу! Люмин — воровка!

— Да ладно, Мона, сами разберемся, — Кэ Цин хитро прищурилась, блеск её глаз напоминал острые лезвия.

Но Мона была непреклонна. Её справедливость горела ярким огнем, и жажда расплаты за злодеяние Люмин была неутолима. И чуть ли не силой, которой не могла помешать даже Розария, Люмин привели в вожатскую.

Там, перед суровыми, но справедливыми лицами Аяки и Аято, Мона выложила все свои подозрения и доказательства. Она говорила о пропавшем телефоне, о странном поведении Люмин и даже приплела Розарию, что та её выгораживала.

Кэ Цин молчала. Она стояла, скрестив руки на груди, словно ангел, невинно наблюдающий за происходящим, и совершенно невиновная в этой ситуации. Её лицо было непроницаемым, в глазах таилась тихая насмешка.

Вожатые внимательно выслушали Мону и кивнули, давая понять, что все услышали, и попросила всех выйти, оставив Люмин одну.

Люмин, стоящая перед Аякой и Аято, чувствовала, как её сердце колотится в груди. Она знала, что Мона лжет, но не могла придумать, как доказать свою невиновность. Она чувствовала, как ее обвинения ранят ее репутацию.

— Значит, так, — сказала Аяка. — Раз телефон нашёлся, твоим родителям пока звонить не стану и не пойду в администрацию лагеря. Но учти, если подобная ситуация повторится, наказания тебе не избежать…

— Но я не крала… — пыталась оправдаться Люмин.

Аяка, не ответив, указала на дверь. Всем своим видом она давала понять, что не готова разбираться в этом вопросе. Конечно, в подобной ситуации ей никто не поверит, телефон-то нашли именно у Люмин в кровати.

Люмин, ощутив нарастающее чувство несправедливости, медленно направилась к выходу. Когда она вышла на улицу, теплый воздух обхватил её прохладные пальцы, и она уселась на скамейку. Она осознала, что теперь любая её ошибка будет под подозрением. Вдруг она услышала легкие шаги позади и, обернувшись, увидела Розарию и Чайльда.

— Ты как? — тихо спросила Розария, садясь рядом, Тарталья приземлился с другой от неё стороны.

— Не знаю, — ответила Люмин, сжимая ткань своей футболки. — Я просто не понимаю, почему такое случилось со мной. Я ведь действительно не брала этот телефон.

— Мы уверены, что ты не виновата, — уверил её Чайльд. — Наверняка это Кэ Цин подстроила.

— Ты уверен? Но зачем ей подбрасывать свой же телефон ко мне? — изумленно спросила Люмин.

— Я хорошо её знаю, не зря же встречался с ней полгода, — хмыкнул Чайльд. — Она может пойти на всё что угодно, чтобы отомстить за что-то. Но только вот за что? В последнее время вы только злыми взглядами с ней обменивались и всё. Даже странно, не могла же она просто так.

— Помнишь, когда мы шли на пляж, Кэ Цин попросилась в корпус, чтобы резинку взять? — догадалась Розария. — Вот тогда она и подстроила всю эту схему с телефоном. Ведь «пропажу» она обнаружила сразу после моря.

Люмин готова была расцеловать Розарию и Чайльдом, они её поддерживали и верили ей, а такие вещи — на вес золота! Она неловко обняла их по очереди в знак благодарности.

— Мы что-нибудь придумаем, — уверил Тарталья.

— Я придумаю план мести, — хищно заявила Розария, сверкнув глазами. — Эту битву мы проиграли, но войну нет. Теперь наша очередь нанести атаку!

— Спасибо, ребят, — Люмин расплылась в невольной улыбке.

Они вернулись в комнаты, и Люмин обнаружила на своей тумбочке листочек, которого раньше здесь не было. Она взяла и развернула его, понимая, что это записка.

«Надеюсь, вы с Розарией больше не вздумаете пытаться навредить моей репутации? Номер с именами на плакате — ваша выходка, верно? Со мной враждовать опасно, не советую. Донеси это доступно своей подружке, а то она меня не понимает

Кэ Цин»

Когда ребята вернулись в комнаты, в отряде царил настоящий переполох. Кэ Цин, видимо, прошлась по всем комнатам и сообщила каждому подростку, что в их рядах завелась воровка в лице Люмин. Она настоятельно рекомендовала прятать все ценные вещи.

Люмин от обиды прикусила губу. Никогда бы не подумала, что её так безосновательно обвинят. Воздух был пропитан недоверием, ребята теперь шептались за спиной и косились на неё с подозрением. Её сердце сковало тяжелое чувство несправедливости.

— Мы должны быть бдительны, — вещала Кэ Цин. — Неизвестно, кто может стать следующей жертвой Люмин.

Люмин молча стиснула кулаки. Она знала, что это несправедливо, но слова Кэ Цин оставляли её в беззащитной позиции. Подростки смотрели на неё и шушукались. Она отчетливо слышала фразы типа «Неужели это правда?» и «Что ты думаешь об этом?».

— Не обращай на них внимания, — посоветовала Розария и потянула Люмин за руку в сторону их комнаты.

Но только Люмин хотела уйти вместе с подругой, как к ней подошёл Итэр. Его глаза отдавали холодом, от которых по спине пробежались мурашки.

— Я не думал, что моя сестра такая лицемерная, — недовольно хмыкнул он. — Полчаса назад ты мирилась со мной, а теперь воруешь у моей девушки?

— Но я не врала! Неужели ты веришь ей, как и все остальные? — отчаянно воскликнула Люмин.

Её голос дрожал от смеси гнева и отчаяния. Она видела, как в глазах Итэра вспыхнуло сомнение, но он продолжал стоять на своём.

— У меня нет причин ей не верить, — холодно ответил он. — Мы так долго были в ссоре, Люмин. Я думал, что мы наконец-то можем найти общий язык, но теперь… теперь я не знаю, что и думать.

Люмин почувствовала, как слёзы набегают на глаза, но она старалась держать их под контролем. Она не могла позволить эмоциям взять верх.

— Это Кэ Цин врёт тебе, не я, — возразила Люмин. — Как можно обвинить невиновного человека? Клянусь, я не брала её телефон, это она меня подставила!

Итэр медлил, явно борясь с чем-то внутри себя. Наконец он тяжело вздохнул и посмотрел на неё сверху вниз.

— Я поговорю с ней ещё раз, — сказал он. — Но если я узнаю, что ты и вправду врёшь…

— Я не вру, — перебила его Люмин. — И ты это узнаешь. Я докажу тебе, любыми способами!

С этими словами она развернулась и пошла прочь, оставляя Итэра стоять на месте. Её сердце билось как сумасшедшее. Она сделает всё возможное, чтобы добраться до истины. Кэ Цин может насмехаться над ней, настраивать хоть весь лагерь против неё, но разрушать их семью она ей не позволит, ссорить её с Итэром тоже.

«Если Кэ Цин хочет войны — она её получит», — подумала Люмин, сжав руки в кулаки.

Люмин только было хотела обсудить план мести с Розарией, но она даже присесть на кровать не успела, как вожатые объявили построение на обед.

В столовой произошло ещё кое-что, подчеркивающее, что Люмин, Розария и Тарталья теперь изгои. Стулья, на которых они всегда сидели, были заняты, Кэ Цин, Мона и Скарамучча закинули ноги на их стулья, на которых они всегда сидели, и громко смеялись. Розария, нахмурившись, уже хотела было устроить громкий скандал, но Люмин мягко положила руку ей на плечо. Она тихо покачала головой и указала взглядом на другой, свободный стол в углу помещения. Вздохнув, Розария опустила глаза и пошла за Люмин, чувствуя, как ярость постепенно растворяется в горьком осознании своего нового статуса. Тарталья, шагавший позади, сжимал кулаки, но последовал за девочками, выглядывая свободные порции и перенося тарелки за их новый стол. На просьбу передать хлеб или ложки никто не откликался, словно троицы, сидевшей отдельно, действительно не существовало. Даже такие как Беннет или Ка Мин старались дистанцироваться от них, не желая пополнять список изгоев. Пожалуй, только Чжун Ли и Альбедо окидывали их сочувствующими взглядами, но сидели слишком далеко, чтобы помочь. На Чжун Ли так и вовсе лица не было, он чувствовал, что не справляется с ролью командира и не может помирить ребят.

— Ребята, я напоминаю о соревновании, — поднявшись со стула, промолвил Аято. — Постарайтесь, съесть всё.

— Да я уже не могу... — вымученно простонала Люмин.

— Давай-давай, — весело подгонял её Тарталья. — Такой спичке, как ты, полезно есть, а то ветром скоро сдувать будет.

— Ты опять?! Я думала, мы теперь в одной лодке, — возмутилась Люмин, чуть не поперхнувшись компотом.

— Я же любя, — с саркастичной полуулыбочкой заявил Чайльд. — Просто ты смешно бесишься, вот и вошло в привычку, с самой нашей первой встречи. Спичка.

— А ты... Ты... — Люмин копалась в собственных мыслях, пытаясь придумать ему подходящее прозвище. — Самовлюблённый придурок!

— Я это уже слышал, — хихикнул Тарталья. — Придумай что-то поинтереснее, включи свою фантазию.

— Ты тоже не особо можешь своей похвастаться, — парировала Люмин, начиная входить в азарт в этом споре. — Всё спичка да спичка.

— О, ты правда хочешь, чтобы я придумал и навешал на тебя новые прозвища? — Тарталья опасно сверкнул глазами и расплылся в ухмылке.

— Хватит вам, — устало проворчала Розария. — Как дети, ей-богу.

— Хорошо, «мамочка», — шутливо сказал Тарталья.

— Я сейчас тебе дам — «мамочка», — ощетинилась Розария, отвесив Тарталье подзатыльник.

— Ой-ой-ой, как больно! — притворно всхлипнул Тарталья, потирая затылок. — Хочешь, помогу придумать прозвище для себя?

— Пожалуй, обойдемся без твоей «помощи», — сказала Люмин, криво усмехнувшись. — Достаточно того, что ты уже придумал нам.

— О, я еще не все использовал, — парировал Тарталья, поднимая палец и делая вид, что размышляет. — Как насчет «Завоеватель сердец» для меня?

— Больше похоже на название дешевого романа, — Розария фыркнула, перекрестив руки на груди.

Люмин не удержалась и прыснула от смеха, что вызвало более широкую ухмылку на лице Тартальи.

— Видишь, кого-то мои прозвища все же развлекают, — заметил он, подмигнув Люмин.

— Давайте лучше сосредоточимся на деле, — серьезно произнесла Люмин, мгновенно становясь сосредоточенной. — Нам нужно всё это съесть, помните? А потом еще придумать, как противостоять Кэ Цин.

— Да, у нас действительно есть дела поважнее, чем обмениваться колкостями, — вздохнула Розария. — Давайте скорее жевать.

Тарталья неохотно кивнул, но все же не упустил момента еще раз ухмыльнуться.

— Хорошо-хорошо, «мамочка». Сделаем все по твоим приказам.

Розария окинула взглядом столовую и вдруг её глаза расширились. К Кэ Цин подошёл парень с темно-синими волосами и поздоровался с ней. Кэ Цин вскочила со стула и начала мило беседовать с парнем. И от этого зрелища Розария сжала руки в кулаки.

— В чём дело? — поинтересовалась Люмин, проследив за взглядом подруги. — Кто этот парень?

— Кэйа. Мой бывший, — пояснила Розария, сжимая в руках ложку. Напряжение в её голосе было заметно даже при беглом взгляде.

Люмин скосила взгляд в сторону Кэ Цин и её собеседника, затем снова посмотрела на Розарию.

— Вот это повороты... — осторожно заметила она, стараясь уловить реакцию подруги.

— Да, он всегда внезапно появляется, — Розария нахмурилась, чувствуя, как в груди поднимается волна давно забытой обиды и гнева. — И всегда кажется таким… беспечным.

Розария вздохнула, отпустила ложку в тарелку и провела рукой по волосам, пытаясь привести мысли в порядок. Однако Кэйа, заметив Розарию, бойко двинулся к их столику.

— Да неужели это Роза? — весело пропел Кэйа. — Кэ Цин рассказала, что ты нашла подругу и ополчилась против неё. Все никак не можешь забыть старые обиды и продолжаешь мстить? Это глупо, милая моя.

— Во-первых, я уже давно не твоя милая, — огрызнулась Розария. — А во-вторых, глупо — это менять девушек, как перчатки, как это делаешь ты, Кэйа.

Кэйа усмехнулся, не отводя взгляда от Розарии. От его глаз словно исходила энергия, которую невозможно было игнорировать.

— Ты как всегда такая категоричная, — продолжил он язвительно. — Возможно, я изменился, кто знает?

Розария хмыкнула, смешав ироничный смех с нотками обиды. Она снова взяла ложку и аккуратно перемешала содержимое тарелки, избегая взгляда Кэйи.

— Ты и перемены? Это смешно, — сказала она, не поднимая глаз. — Люди редко меняются, особенно такие, как ты. Люмин, Тарталья, пойдёмте отсюда. Нет сил смотреть на эту наглую физиономию.

Розария выглядела явно разочарованной этой неожиданной встречей, и Люмин сразу поняла, что тут что-то не так. Либо у Розарии всё еще есть чувства к этому Кэйе, и она просто приревновала его к Кэ Цин, либо же их расставание было болезненным или неприятным.

— Расстались на неприятной ноте? — осторожно спросила Люмин.

Розария издала шумный вздох и посмотрела в потолок, будто размышляя, стоит ли ей делиться тем, что хранится глубоко в её душе.

— Можно сказать и так, — ответила она нехотя.

И хотя Люмин было любопытно узнать подробности, она не стала больше расспрашивать подругу, видя, как нелегко ей дается эта тема. В воздухе повисла неловкая тишина, и Люмин невзначай взглянула на Тарталью. Он шёл с задумчивым видом, и Люмин невольно залюбовалась им. Брови его были чуть нахмурены, а волосы небрежными, легкими прядями беспорядочно лежали на голове. И если одним парням хочется дать расческу молча, то Тарталье шла эта лёгкая взлохмаченность.

В этот момент Тарталья повернул голову, и их взгляды встретились. Люмин вздрогнула, пытаясь найти оправдание, почему она так долго пялилась на него, но Чайльд лишь улыбнулся и произнес:

— Настолько красивый? Сейчас во мне дыра будет от твоего пристального взгляда.

— Я... — Люмин чувствовала, как кончики её ушей краснеют, но всё же смогла собраться и внятно сказать. — Просто задумалась, и взгляд сам по себе упал на тебя.

Избегая дальнейших расспросов, Люмин ускорила шаг и поравнялась с Розарией, которая уже выглядела довольно расслабленной, уже, кажется, отпустив ситуацию с бывшим.

Девушки вошли в свою комнату и тут же услышали пронзительный визг. Устремив взгляд на Кэ Цин и Мону, они увидели, как в их кроватях копошилась целая куча тараканов.

— Люмин, это ты сделала! — сразу обвинила её Кэ Цин. — Это уже слишком!

— Нет, это не Люмин, — послышался со стороны двери насмешливый голос Дотторе. У него в руках была баночка с насекомыми. — Это сделал я.

Кэ Цин застыла на месте, недоуменно уставившись на Дотторе. Ее глаза метали молнии от ярости, но страх удерживал ее от необдуманных действий.

— Зачем тебе это? — выдохнула она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Зачем? — эхо его насмешки пронеслось по комнате. — Потому что мне было скучно. И ещё… — его глаза засияли зловещим огнем, — я хотел увидеть, как вы справитесь с маленькой неожиданностью.

— Ты чудовище! — вырвалось у Кэ Цин, и она сделала шаг вперед, но Мона удержала ее за руку.

— Не стоит, Кэ Цин, — тихо сказала она, глядя в глаза подруге.

Дотторе, увидев это, лишь усмехнулся и поднял баночку с тараканами к уровню своих глаз, наблюдая за их беспокойным движением внутри.

— Ах, как увлекательно! — добавил он. — Ну, я оставляю вас наедине с вашими новыми друзьями. Постарайтесь получить удовольствие.

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты, оставив девушек в ужасе и замешательстве. Тараканы всё ещё копошились в кроватях, вызывая невыносимое отвращение и панику.

— Ну и что теперь? — спросила Кэ Цин, пытаясь собраться с мыслями.

— Сперва уберем этих тварей, а потом… — Мона замолчала, сжав кулаки. — Пожалуемся вожатым! Пусть он хоть сыном президента будет, но это уже слишком!

Люмин переглянулась с Розарией, пребывая в не меньшем шоке, чем Кэ Цин или Мона, и вышла из комнаты, направившись вслед за шутником.

— Дотторе, — окликнула она. — Почему ты это делаешь? В смысле, почему всегда делаешь пакости Кэ Цин и Моне?

— Сегодня они подставили тебя, я отомстил, — спокойно сказал Дотторе.

— Но почему? — удивилась Люмин. — Мы же с тобой едва ли знакомы.

Дотторе поднял голову и посмотрел ей в глаза, его серьёзное лицо было полностью непроницаемо.

— Если никто не остановит таких, как Кэ Цин и Мона, они будут продолжать вредить всем, в том числе тебе, — с улыбкой ответил Дотторе. — И я не могу этого допустить.

Люмин на мгновение задумалась. Слова Дотторе казались одновременно логичными и неожиданными.

— Всё равно не понимаю, зачем тебе понадобилось помогать такой, как я, — неуверенно произнесла Люмин. — И это было довольно жестоко. Неужели ты не мог найти другой способ?

— Жестокость бывает разной, — сказал он. — Иногда насилие нужно, чтобы предотвратить ещё большие страдания. Ты видишь только конечный результат, но не видишь всего процесса.

Люмин опустила голову, задумавшись над его словами. Она не знала, принимать ли его философию или осуждать его действия. Но одно было ясно — Дотторе был гораздо сложнее, чем она думала.

— Ты не ответил, — настаивала Люмин. — Почему ты мне помогаешь?

— А если я скажу, что ты мне нравишься? — сказал он, не отводя взгляда от банки с насекомыми.

Люмин замерла, почувствовав, как её сердцебиение учащается. Она растерянно посмотрела на Дотторе, пытаясь понять, шутит ли он или его слова серьёзны. Взгляд его глаз был спокоен и сосредоточен, как всегда. Однако, в глубине глаз словно мелькнул некий огонь, искорка чего-то, чего она не могла понять до конца.

— Что? Нравлюсь? — переспросила она неуверенно.

— Неожиданно, да? — усмехнулся он, наконец удосужив Люмин взглядом. На его лице не было ни капли смущения, будто он произносил эти слова каждый день.

— Я... Прости... Но я даже не знаю, что тебе ответить, это слишком внезапно для меня, — стыдливо опустив голову, сказала Люмин.

— И не нужно. Ты просто спросила о моих мотивах, я ответил честно. Твой ответ мне не к спеху, так что можешь обдумать мои слова.

— Хорошо, — смущенно ответила она и поспешила скрыться в своей комнате.

Люмин вернулась в комнату, в которой было необычайно тихо. Это объяснялось отсутствием в ней Моны и Кэ Цин. Видимо, разбирались с тараканами. Розария удивленно взглянула на Люмин, подняв бровь, кажется, заметив изменение в лице подруги.

— Почему у тебя такие красные щеки? — лукаво поинтересовалась Розария.

— Ну… — шепнула Люмин. — Дотторе вроде как признался мне в своей симпатии.

Розария снова недоверчиво приподняла брови и усмехнулась, ожидая подробностей. Люмин же опустила глаза и покраснела еще сильнее. У окна ветер игрался с бархатными занавесками, и в комнате повисло какое-то необычное напряжение.

— Ну… — снова начала она, теребя край платья. — Он сказал… что этот номер с тараканами был ради мести за меня… и что я ему нравлюсь.

— Интересно, и что ты ему ответила?

Люмин подняла голову и встретила взгляд подруги.

— Я не знала, что сказать. Он сделал это так неожиданно. Только прошептала ему, что не знаю, что ему ответить. Он сказал, что он и не спешит.

— Ну что ж, подруга, похоже, у тебя появился серьезный поклонник, — тихо рассмеялась Розария. — Дотторе, честно говоря, какой-то мутный человек: не знаешь, чего от него ожидать. Но, возможно, это и к лучшему. Кто знает, может, за всей этой таинственностью скрывается настоящий романтик?

Люмин все еще не могла поверить, что всё это действительно произошло. Она взглянула на Розарию и улыбнулась, чувствуя, как волнение постепенно уступает место любопытству. Но нельзя же бросаться в пламя страсти, будучи неуверенной в своих чувствах, поэтому Люмин хотела было замять тему, но в этом ей помог Тарталья, который тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

— Пойдёмте в игровую для обсуждения. Там сейчас никого нет.

Люмин поднялась с кровати, поправила за собой ткань простыни, которая немного помялась под её весом и направилась к двери. В лагере было тихо. Кто-то спал, кто-то предпочитал заниматься своими любимыми делами, но самое главное, никто не нарушал главное правило тихого часа — соблюдать тишину.

Они прошли в просторную комнату и уселись на пол таким образом, чтобы образовался круг. Но продолжало сохраняться молчание, а затем Розария вдруг заговорила с чуть ли не горящими глазами:

— Я знаю способ усмирить Кэ Цин! Дело в том, что в прошлом году мы в конце смены делали фотографии, которые потом распечатали и раздали нам. В общем, на одном снимке Кэ Цин чихнула, и у неё там такая рожа! Она потом бегала и собирала у всех это неудачное фото, чтобы избавиться от унижения. Но я её послала далеко и надолго, как я это и люблю делать, — Розария остановилась и довольно ухмыльнулась. — Так вот, эта фотография лежит у меня дома. Я могу попросить бабушку сфотографировать эту фотографию и отправить мне.

— А потом мы распространим это фото! Кэ Цин будет в ужасе, точно! — подхватил Тарталья.

— Нет, — строго отрезала Розария. — Мы не хотим уподобляться этой стерве. Наша задача — доказать невиновность Люмин. Пригрозим ей распространением, если она во всем не сознается!

— Вы уверены, что это сработает? — засомневалась Люмин, подперев ладонью подбородок. — Я боюсь, что мы её только разозлим.

— Но попробовать определенно стоит, — кивнул Тарталья. — Розария, когда твоя бабушка сможет прислать тебе фотку?

— Думаю, завтра, — задумчиво ответила она. — Она раз в три дня ходит в нашу квартиру поливать цветы.

— А родители? — невпопад поинтересовалась Люмин, не подумавши и не сумев удержать своего излишнего любопытства

— К сожалению, у родителей нет на меня времени, — печально сказала Розария, опустив голову. — Они работают за границей, а меня пихают в бесконечные лагеря, санатории, кружки и так далее. Можно сказать, что меня воспитала бабушка. Я родителей вижу раз в год. В лучшем случае.

— Мне жаль, — сочувствующе сказала Люмин и крепко обняла подругу, пытаясь передать ей всю свою поддержку и теплоту.

Небольшие слезы выступили на глазах Розарии, но она старалась удержать их, не желая выглядеть слабой.

— Минутка грусти, девчонки? — Тарталья тоже придвинулся к ним, его голос был полон печали. Он заключил их обеих в объятья, создавая вокруг них кокон из дружбы и заботы.

— Это трудно, Роза, — произнес он мягко, но уверенно. — Но у тебя есть мы, и мы всегда будем рядом.

Люмин кивнула, соглашаясь с его словами.

— Да, мы всегда вместе, — сказала она, продолжая держать подругу за руку. — И никогда не оставим тебя одну. Даже после окончания смены продолжим дружить. Правда ведь?

— Конечно, — охотно отозвался Чайльд.

Розария вздохнула, чувствуя, как теплая волна дружеской поддержки проникает в ее душу, и впервые за долгое время ей стало чуть легче.

— Спасибо, ребят. Честно говоря, я мало кому открываюсь, но к вам у меня появилось какое-то доверие. Вы заставляете меня думать, что дружба всё-таки существует.

— Было разочарование, да? — догадалась Люмин.

— Раз уж пришло время откровений, то расскажу, — тяжело вздохнула Розария. — Да, я разочаровалась. Прошлым летом. В это трудно поверить, но раньше мы с Кэ Цин были подругами… Но она меня предала. Я встречалась с Кэйей, а она делала всё, чтобы заинтересовать его: откровенные наряды, заигрывание, «случайные» прикосновения. Кэйа ей даже не нравился, она просто завидовала, что у меня тогда был парень, а у нее нет. В итоге он променял меня на неё, и нашей дружбе навсегда пришел конец. Потом Кэ Цин быстро нашла мне замену в лице Моны. Вот почему я так ненавижу эту троицу.

Люмин внимательно слушала, ощутив всю глубину боли подруги. Её глаза наполнились сочувствием и решимостью.

— Это ужасно. Кэ Цин настоящая стерва. Но не волнуйся, мы справимся с ней вместе, — поддерживающе сказала Люмин и обняла Розарию, прижав её к себе.

Розария на мгновение расслабилась в объятиях подруги, чувствуя тепло и поддержку. Она никогда не ожидала такого предательства, но злоба и чувство обиды, которые она прятала глубоко внутри, постепенно начали ослабевать благодаря такому открытому и искреннему сочувствию.

Вдруг её взгляд затуманился от воспоминаний, и она снова заговорила:

— Я никогда не хотела превращать дружбу в соревнование за чью-то привязанность. Но Кэ Цин никогда этого не понимала. Она всегда стремилась быть лучше, быть первой, даже если это значило переступить через кого-то.

— Мы не позволим ей больше навредить тебе, — уверенно добавил Тарталья, смотря ей прямо в глаза. — Вместе мы справимся. Твоя боль не останется незамеченной.

Розария кивнула, чувствуя, как её сердце начинает немного оттаивать. Её друзья были здесь, и это давало ей силы идти дальше.

— Спасибо, Люмин, Чайльд. Вы не представляете, как мне это важно, — прошептала она, с благодарностью сжимая руки друзей.

Они замолчали, наслаждаясь тишиной и поддержкой друг друга. Пусть хоть весь мир ополчится против них, сейчас казалось, что благодаря их дружбе можно было справиться с любыми проблемами. В моменты подобные этому, все тревоги и волнения отступали на второй план, превращаясь в мелкие недоразумения, что легко развеваются под напором их искренности.

Конфликт с Кэ Цин сейчас казался таким ничтожным, по сравнению с тем чувством единства и безопасности, которое распространялось между ними. Никто и ничто не могло разрушить их общий мир, выстроенный на доверии и взаимопонимании, где даже малейшая тень разногласий немедленно растворялась в свете их дружбы.

* * *

Кэ Цин внимательно оглядела столик изгоев в столовой на полднике. Пусть она и не стала командиром отряда, это не помешало ей устроить своеобразную власть среди товарищей. Все, кто осмеливался идти против нее, получали заслуженную кару.

Например, Люмин. Она посмела оскорбить их, вместо их имен на плакате написать унизительные эпитеты. Это дерзкое нарушение не осталось без внимания. Люмин получила по заслугам — все говорили о ее репутации воровки.

Однако...

— Кэ Цин, мы можем отойти на минутку? — обеспокоенным тоном сказал Кэйа, подойдя к столику первого отряда сзади.

— В чем дело? — поинтересовалась она, отойдя с парнем в сторонку.

— Ты ошиблась. Ваши имена зачеркнула не Люмин. Сегодня после тихого часа моё имя на плакате нашего второго отряда тоже было зачёркнуто. Вместо него было написано «Мудак». Люмин даже меня не знает, ты же не думаешь, что это всё еще она?

— Тогда если не Люмин, остается один вариант, да и всё! — вспыхнула Кэ Цин. — Это Розария. Всё сходится. Она ненавидит меня и тебя из-за того, что мы начали встречаться тогда, а Мону за то, что она стала её заменой. Кому, если не Розарии, еще нам мстить? Что ж, сегодня на вечерней свечке я толкну красивую речь. Будут в шоке как Люмин, так и Розария. Надо разлучить этих сладких подружек, а то им в числе изгоев как-то слишком уж весело. Я собираюсь извиниться перед Люмин и сказать, что это Розария подставила её с телефоном. А пока... — Кэ Цин приподнялась на цыпочки и что-то шепнула Кэйе.

* * *

После интеллектуального общелагерного мероприятия, на котором первый отряд занял второе место, последовал питательный ужин. И во время приема пищи к Розарии внезапно подошел Кэйа с искренними глазами и почти умолял выйти с ним поговорить. Розария сначала шипела на него и отнекивалась, но потом сдалась, лишь бы отвалил, и неспешно вышла с ним за здание столовой, в небольшое пространство между столовой и забором.

— Кэйа, держи её, — приказал женский голос со стороны, принадлежавший Кэ Цин, и в следующий момент Розарию схватили крепкие мужские руки. — Что ж, Розария, тебе лучше извиниться перед нами на коленях за то, что ты сделала с нашими именами на плакате. Я не потерплю такого унижения.

— Ты идиотка? Я этого не делала, — процедила Розария, тщетно пытаясь вырваться из хватки Кэйи.

Удар. Кэ Цин с размаху шлепнула её по лицу, оставив на коже красный след. Розария ощутила привкус крови на губах, но её взгляд не дрогнул.

— Мне всё равно, что ты говоришь, — Кэ Цин склонилась к её лицу, сверкая глазами. — Все факты против тебя. И ты заплатишь за это.

Розария только тихо усмехнулась, её сердце бешено билось, но страх отступал перед ощущением вызова.

— Вы оба трусы, если вам нужны такие методы, чтобы справиться со мной, — сухо произнесла она, глядя в глаза Кэ Цин.

Кэйа слегка дёрнулся, словно слова Розарии задевали его за живое. Но его руки на её плечах оставались крепкими.

— Кэйа, разве ты не видишь? — голос Кэ Цин прозвучал как яд. — Эта девушка заслуживает большего наказания.

Следующий удар заставил её почти потерять равновесие, но она осталась стойкой. В её глазах была непоколебимая решимость.

— Отошли от неё! — рявкнул спасительный голос, и все увидели Люмин, держащую телефон в руках. Она сама не узнавала свой голос, столько ярости в нём было. — Я засняла видео, которое пойдет администрации лагеря! Вы отсюда оба полетите, как ненужные псинки!

— Слушай, а мне эта девушка начинает нравиться, — промурлыкал Кэйа, отпустив Розарию и вальяжно приближаясь к Люмин. — Такая смелая, такая решительная…

Люмин сжалась, но осталась непоколебимо стоять, намеренная помочь подруге. И вдруг Кэйа резко оказался рядом и вырвал телефон из её рук.

— Ой, похоже, что больше у тебя нет на нас компромата, — с наигранной печалью пропел Кэйа, сжимая телефон в руках.

— Отдай! — выкрикнула Люмин и попыталась схватить его за руку, но он ловко увернулся, ухмыляясь.

Кэйа бросил телефон в воздух, ловя его одной рукой, как будто дразня Люмин. Та, не теряя ни секунды, ринулась к нему, но он увернулся и засунул телефон в карман.

— Слышишь, это уже перебор! — предупредительно сказала она, останавливаясь в нескольких шагах от него.

— Правда? — с широкой ухмылкой поинтересовался Кэйа. — И что же ты сделаешь? Накажешь меня?

Люмин прожигала Кэйю взглядом, но вдруг её глаза в удивленном выражении метнулись вверх, на кого-то, находящегося за его спиной.

— А что если я накажу тебя вместо неё, сладкий мой? — Кэйа почувствовал, как чьё-то горячее дыхание обожгло его ухо, и он резко обернулся.

— Дотторе... — выдохнула Кэ Цин испуганно, а затем взяла себя в руки. — Мы тут вообще-то разговариваем. Не мешай!

— Интересные у вас разговоры, — с другой стороны показался Тарталья. — Никто не против, если я присоединюсь? Розария, что с губой?

— Это Кэ Цин и Кэйа тут её избивали! Трусы! — возмущённо воскликнула Люмин.

Глаза Тартальи вспыхнули гневом, и он в момент оказался рядом с Кэйей, схватив его за воротник футболки.

— Дошла информация, что ты обижаешь моих подруг. Смелость есть только на слабых нападать? — прорычал Тарталья. — Сразись с кем-то, кто равен тебе по силе. Давайте, куски дерьма, попробуйте ударить меня так же, как вы это сделали с Розарией. Попробуйте унижать меня так, как вы это делали с Люмин. Или мне вам устроить всё то, что вы только что делали с девчонками? Ты будешь на коленях перед ними извиняться, понял?! А ты, Кэ Цин, будешь получать по лицу!

Кэйа попытался сопротивляться, но хватка Тартальи была железной. Они стояли так, глядя друг другу в глаза, пока не стало ясно, что Тарталья не шутит. На его лице была явная решимость, подтвержденная огненными вспышками гнева в глазах.

Кэ Цин, обычно уверенная в себе, внезапно почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она впервые видела Тарталью таким разъяренным, и это был явно не тот человек, которого можно просто запугать или обмануть.

— Мы… не хотели… — Кэйа замялся, но Тарталья не дал ему закончить.

— Не хотели?! — гневно выкрикнул он и с ещё большей яростью подтянул его ближе. — Сейчас вы оба поймёте, что значит справедливость.

— Подожди, Тарталья, — промурлыкал Дотторе и снова склонился к Кэйе. — Ну что, красавчик, сам вернешь телефон, что ты забрал у Люмин, или мне придется тебя обыскать? — он провел пальцами по позвоночнику Кэйи, спускаясь к карманам брюк.

— Я сам, — процедил Кэйа и тут же достал мобильное устройство и протянул Люмин. — Прости за это, — он обернулся к Розарии и печально произнес. — И ты прости. Мне жаль.

— На колени, ублюдок, — не успокаивался Тарталья и тянул Кэйю к земле.

— Так-так, мы продолжим устраивать насилие или разойдемся мирно? — на этой хаотично разворачивающейся сцене появился Итэр и, подобно Люмин до этого, держал телефон и снимал. — Теперь и у нас есть компромат. Только если мы это покажем, Чайльд, ты не докажешь, что просто защищал девчонок. Что делать будем?

Тарталья мгновенно отпустил Кэйю и сделал шаг назад, будто совсем минуту назад не был готов избить его.

— Итэр, не надо... — взмолилась Люмин, с ужасом взглянув на брата.

— Тогда уводи своих дорогих друзей поскорее. И нам лучше больше не трогать друг друга. У нас обоих есть, что показать, учти это, — Итэр пронзил сестру взглядом, и теперь не было сомнений, что они оказались по разным берегам, которые враждовали между собой. — Решай, Люмин. Либо мы расходимся мирно и каждый удаляет видео, либо мы оба идем к администрации с этими записями, и тогда проблемы будут у всех присутствующих, и я уж не знаю, в чью пользу решится вопрос.

Люмин думала около минуты. Решение было непростым. Они почти победили, если бы не Итэр... Он тоже додумался заснять все происходящее на камеру. Не зря они близнецы, только как жаль, что оказались по разные стороны этой войны.

— Хорошо, расходимся мирно... — со вздохом решила Люмин.

— Отлично, — Итэр поклацал по экрану телефона и показал Люмин, демонстрируя, что он удалил видео, его сестра сделала то же самое, чувствуя небольшую горечь.

— Откуда вообще столько народу? — возмутилась Кэ Цин. — Почему все сюда прискакали?

— Мне Шарлотта сказала, — пояснил Итэр, почесав затылок.

— И мне Шарлотта сказала, — растерянно пробормотала Люмин.

Судя по недоуменным взглядам, всем остальным тоже нашептала информацию именно Шарлотта. Так на чьей она стороне? Это было довольно подозрительно... Но, кажется, на этом особо никто не заострил внимания, и все с поникшими лицами начали расходиться, тем более весь остальной отряд уже вышел из столовой и строился на дискотеку. Розария, Люмин, Дотторе и Тарталья на танцы решили не идти, а просто прогуляться и поболтать.

— Вам, девчонки, охрана нужна, — усмехнулся Дотторе, идя рядом с троицей. — На минуту отвлеклись, и вас уже обижают.

— Знаешь, Дотторе, — начал Тарталья. — Сначала я относился к тебе с подозрением, а теперь понимаю, что ты клёвый чел.

— Да я просто подумал, что на тебя одного двух красоток многовато, — отшутился Дотторе. — Теперь можем поделиться друг с другом. Я чур забираю себе Люмин, — с этими словами он приобнял её за плечи и притянул чуть к себе.

Люмин от неожиданности почувствовала, как жар поднимается по телу, а щеки заливает краска. Сердце её забилось сильнее, но она не могла не признать, что этот жест был ей приятен.

— Эй, почему это тебе Люмин? — шутливо воспротивился Тарталья. — Я с ней раньше познакомился. Мы даже с ней поцеловались, да, Люмин?

— Что?! — она вздрогнула, желая в этот момент провалиться сквозь землю от смущения.

То случайное соприкосновение губами, когда они упали, убегая от вражеского ловца... Они с ним договорились, что это останется недоразумением, а теперь оказывается вон оно как. Они поцеловались. Умеет же Чайльд использовать неловкие, на первый взгляд, ситуации в свою пользу.

— А она, между прочим, грустила одна, а я успокоил её и угостил конфетками, — парировал Дотторе, и уже не было понятно, продолжает ли он шутить или граничит с серьезностью.

— О-о, — лукаво протянула Розария. — Люмин, кажется, скоро война будет не только между тобой и Кэ Цин, но и у мальчиков, за твоё сердечко. Поклонников собрала, ну и ну...

— Давай тебе тоже подыщем, — подмигнула Люмин.

— Ой, нет, — категорично заявила Розария. — Мне и без парней неплохо.

— Ну что же ты так, мамочка, — Тарталья расплылся в улыбке и закинул руку Розарии на плечи и наклонился чуть ближе к ней. — Неприятно мужское внимание?

— Руки убрал, пока я тебе их не оторвала, — сверкнула глазами Розария.

— Чувак, по-моему, тебя отшили. Это полный провал, — рассмеялся Дотторе.

Люмин улыбнулась, но почему-то внутри почувствовала странный укол ревности, видя, как Тарталья резко переключился с неё на Розарию. Это было нечто неожиданное, нежелательное, которое пронзило её душу, словно тонкая игла. Она пыталась отбросить это чувство, но оно продолжало закрадываться в её сознание, настойчиво и неотвратимо. Люмин отбросила неприятные мысли и заглушила это новое странное чувство, пока это было возможно...

Утро в лагере началось, как обычно. Лагерная территория была окутана легким туманом, который медленно рассеивался под первыми лучами солнца. Подростки, все еще сонные и неохотно покидающие свои теплые кровати, вяло и неторопливо двигались к умывальникам и строились на зарядку. Их движения были медленными, словно каждое действие требовало невероятных усилий. В воздухе раздавались недовольные ворчания, смешивающиеся с зевками и протяжными вздохами.

На зарядке постепенно многие начинали просыпаться. Ритмичные упражнения, бодрые команды вожатого и свежий утренний воздух возвращали энергию и бодрость. Казалось, что день может стать лучше, несмотря на раннее недовольство. Ребята, настроившись на активный лад, в столовую уже даже бежали с надеждой на вкусный завтрак.

Однако завтрак многих огорчил. В тарелках перед ними оказалась овсянка, и большинство подростков с отвращением отодвигали свои тарелки. Некоторые принюхивались, надеясь уловить аромат чего-то более аппетитного, но безуспешно. Овсянка была густой и не слишком привлекательной на вид, что вызывало у ребят гримасы разочарования. Вожатые пытались подбодрить их, рассказывая о пользе такой пищи, но это мало кого убедило. Лишь немногие подростки, привыкшие к здоровому питанию, ели свою порцию без особого энтузиазма. Проблем ещё добавляло это чертово соревнование. Если они хотят победить, они должны съесть всё. Но мысль о том, что надо запихнуть в себя целую тарелку овсянки, вызывала ужас.

— Давайте попробуем съесть хотя бы половину! — скомандовал Чжун Ли, пытаясь поднять боевой дух и побудить сверстников преодолеть свое отвращение к овсянке.

Большинство со вздохами подвинули к себе тарелки и начали вяло есть. Кто-то запихивал в рот большие ложки овсянки и сразу же запивал сладким какао, стараясь заглушить вкус комковатой массы. Со стороны это зрелище выглядело комично и одновременно жалко.

Беннет при каждой ложке зажмуривал глаза и скривлялся так, будто его заставляли есть мокрую землю. Он старательно жевал и запивал, но тарелка все равно казалась бесконечной.

— Это какой-то кошмар, — простонал Скарамучча, почти не поднимая головы от тарелки. — Кто вообще придумал такие правила?

Чжун Ли, не поднимая глаз, продолжал есть, показывая пример остальным. Он знал, что от его решительности зависит мораль всего отряда.

Однако за столиком изгоев ситуация с овсянкой шла веселее. Если другие корчились от каждой капли каши, то за их столиком оказался настоящий ценитель овсянки. Тарталья без особого труда и даже с удовольствием ел ложку за ложкой, заставляя Люмин и Розарию удивленно переглядываться.

— Я уже привык, — пояснил он. — Мама каждое утро всю мою жизнь готовила каши на завтрак. И время от времени это овсянка. Не понимаю, почему все ведут себя так, овсянка не так уж и плоха.

— Серьёзно? — удивлённо протянула Розария, пытаясь скрыть отвращение. — Она безвкусная, как мокрая тряпка.

— На самом деле, есть множество способов сделать овсянку вкусной. Можно добавить орехи, фрукты, мёд, корицу. Тогда она станет настоящим деликатесом. Мама всегда так делала.

— Ага, чего-нибудь побольше, чтоб самой каши не чувствовалось, — засмеялась Люмин.

Тарталья только пожал плечами и улыбнулся. Он продолжал есть с тем же удовольствием, будто перед ним стояла не миска овсянки, а какое-то утонченное блюдо.

— О, Люмин, если когда-нибудь приедешь ко мне в гости, я покажу тебе, что такое настоящая овсянка, — сказал он, подмигнув ей, заставляя жар прилипнуть к её щекам. — Я серьезно, у нас есть отличная возможность облегчить мучения. Перед вами яблоки лежат, разрежьте прямо сейчас их на маленькие кусочки и бросьте в кашу. Вот увидите, станет лучше.

Розария и Люмин снова со вздохом переглянулись и неуверенно взяли по яблоку и по маленькому ножу. Они порезали яблоки на небольшие кубики и часть из них опустили в овсянку, а затем недоверчиво попробовали.

— Что ж, это хотя бы стало съедобным, — усмехнулась Розария.

— Только давайте никому не говорить об этом секрете, — прошептала Люмин, подмигнув. — Они же считают нас изгоями, вот пусть и корчатся от невкусной овсянки. Спасибо, Тарталья, за совет.

— Тарталья всё-таки умеет удивлять, — добавила Розария, покачивая головой. — Кто бы мог подумать, что яблоки могут так изменить вкус самой безвкусной каши.

— Ага, — кивнула Люмин, мечтательно улыбаясь. — Хотелось бы, чтобы и наша жизнь так легко преображалась простым добавлением чего-то нового.

— Кстати, а кто-нибудь видел сегодня Дотторе? Или сын директора имеет право не приходить на завтрак? — с усмешкой спросил Тарталья.

— Видимо, да. Слушай, Тарталья, дорогой мой, а ты не хочешь доесть мою порцию? — с игривой усмешкой спросила Розария.

— Конечно, мамочка, — поддержал веселье Чайльд и забрал у Розарии тарелку.

Люмин вздохнула и подарила все свое внимание своей тарелке. Почему-то в последнее время, когда Тарталья и Розария так подшучивали друг над другом, в груди что-то ёкало, и Люмин не могла определить причину этого странного чувства. Почему-то ей хотелось, чтобы Тарталья снова назвал её спичкой, как он любит это делать, и сказал ей какую-то колкость, хотя это глупо. Она же сама злилась на эти прозвища.

Она подняла глаза и увидела, как Тарталья и Розария снова обменялись дружескими подколами. Люмин почувствовала горячий прилив к щекам и быстро отвела взгляд.

«Почему я чувствую это?» — подумала она, стараясь сосредоточиться на еде. «Разве он не такой же друг для меня, как и для неё?»

Однако делать вид, что всё в порядке, было сложнее с каждой минутой. Тарталья неожиданно перевел взгляд на Люмин, в глазах его мелькнула искра, как будто он тоже что-то почувствовал.

— Люмин, что случилось? Ты чего-то затихла, — сказал он с лёгкой усмешкой, но в голосе чувствовалась забота.

Люмин вздрогнула, поймав себя на том, что не может найти слов.

— Ничего, просто задумалась, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.

— Ну-ну, не хочешь делиться, не будем настаивать. Главное — не кисни, а то я ещё подумаю называть тебя кислым лимоном.

Розария рассмеялась, подхватив шутку, а Люмин почувствовала тепло в груди. Это было странное, непонятное тепло, которое она пока не могла объяснить, но ощущение того, что теперь она тоже включена в их игру, приносило лёгкое удовлетворение.

— Посмотрите, кто пожаловал, — объявила Розария, взглянув на вход в столовую через плечо.

У входа стоял Дотторе, а затем величественно прошел к их столику. Он небрежно помахал друзьям рукой и ухмыльнулся, как будто его опоздание было совершенно ожидаемым и нормальным.

— Здравствуйте, Ваше Величество, вы хорошо выспались? — Люмин поприветствовала его с ноткой сарказма в голосе.

— Привет, Люмин, вижу, ты сегодня в хорошем настроении и не собираешься плакать в одиночестве. И, отвечая на твой ох-какой-серьезный вопрос, да, я действительно выспался. Ровно настолько, чтобы проснуться и почтить вас всех своим присутствием, — он говорил с напускным величием и преувеличенной уверенностью

— Ладно, давай садись ешь, — Люмин похлопала на табуретке, стоявшей рядом с ней, и пододвинула к порции Дотторе ложку. — Вот твоя королевская ложка. Приятного аппетита.

Дотторе взял ложку и поднял ее, разглядывая с преувеличенной царственностью. Затем, с театральным размахом, он воскликнул:

— Что ж, спасибо тебе. Эта ложка действительно соответствует моему королевскому статусу, и, несомненно, для меня большая честь позавтракать среди обычных людей, — говорил Дотторе притворно-драматическим тоном.

— Вы, оба, давайте ешьте уже, — раздраженно воскликнула Розария. — Иначе мы на море из-за вас пойдем ох, как не скоро.

— На самом деле, я принёс вам шоколадные конфеты, — заговорщически прошептал Дотторе, наклонившись слегка вперед. — Только тс-с, если вожатые увидят, то сразу отберут. Ешьте незаметно.

Люмин, Розария и Тарталья взяли по конфете и осторожно съели их, стараясь не привлекать внимания находящихся поблизости вожатых. Дотторе, казалось, был доволен тем, что его тайным даром наслаждались в этом подлом действии.

После завтрака все направились в корпус, чтобы собраться на пляж. Люмин шла в паре с Розарией, Тарталья и Дотторе — позади них. Утренняя прохлада еще не успела смениться жарой, и бодрящий ветер с моря приносил запах соли и водорослей.

— Розария, ты уже сказала бабушке, чтобы она отправила тебе то неудачное фото Кэ Цин? — с интересом спросила Люмин, слегка наклонив голову в сторону подруги.

— Я попросила ее об этом, но она сможет мне отправить только сегодня или завтра вечером, — ответила Розария, задумчиво отбрасывая выбившуюся прядь волос. — Она сейчас очень занята делами.

— Надеюсь, она не забудет, — усмехнулся Тарталья, догоняя девушек и обнимая их обеих за плечи. — Иначе у нас пока других мер воздействия на эту стерву не будет.

— Я тоже надеюсь, я так зла, — прошипела Розария подняв руку до уровня подбородка и сжав её в кулак. — Не могу поверить, что она так подставила Люмин!

— Давайте также не будем забывать, что она сделала все это, потому что кто-то вычеркнул ее имя на плакате и написал вместо него «шлюха», и она подумала, что это кто-то из нас, — задумчиво напомнила Люмин. — Неплохо было бы выяснить, кто на самом деле это написал. Это определенно решило бы некоторые из наших проблем.

— Дотторе, это случайно не твоих рук дело? — спросила Розария. — Ты любишь опускать Кэ Цин на дно.

Дотторе поднял бровь в ответ на неожиданное обвинение и ответил с кривой улыбкой:

— Я? Написать что-то столь некультурное и вульгарное, да еще и скрыть, что это сделал я? Как скучно. Ты недооцениваешь меня, Розария.

— Из того, что я видела, Дотторе обычно всегда заявляет о своём озорстве. Ему нравится сеять хаос и получать от этого внимание, наблюдая за реакцией людей. Так что маловероятно, что он стал бы создавать проблемы и не сообщил с гордостью на весь мир, что это сделал он, — рассуждала Люмин.

Некоторое время группа продолжала идти в тишине, обдумывая возможные варианты и пытаясь понять, кто мог быть ответственен за порчу плаката. У них было ограниченное количество подозреваемых, но никто из них не казался вероятным виновником, что делало ситуацию еще более загадочной и разочаровывающей. Также в тишине они добрались до пляжа и только после купания, когда они нежились на песке под теплым солнцем, Розария наконец воскликнула:

— Я уже начинаю подозревать каждого из вас. Ведь ни у кого, кроме нас четверых, нет такой ненависти к Кэ Цин и Моне. Все остальные либо с ней дружат, либо относятся нейтрально, — она оглядела каждого из своих друзей с презрением.

— Клянусь, я этого не делала, — Люмин решительно протестовала против любых подозрений, направленных против нее. — Конечно, я зла на Кэ Цин, но плакат усердно рисовали невинные ребята из нашего отряда, к которым у меня нет претензий или вражды. Я бы не стала портить чужую работу и приписывать какие-то некультурные слова на плакате.

— Не смотри так на меня, Розария. Это не я, — сказал Тарталья спокойно и уверенно.

— Насколько мы знаем, у второго отряда тоже случилась подобная ерунда. Имя Кэйи было зачеркнуто. Я не удивлена, что вчера Кэ Цин подумала на тебя, Розария, — задумчиво произнесла Люмин.

— Я прекрасно знаю, может показаться, что это сделала я, учитывая все улики, указывающие в мою сторону, но я клянусь, это была не я! Я говорю правду, я этого не делала, — настаивала Розария с оборонительным выражением лица.

— Знаете что, может быть, нам стоит сравнить почерк? — предложил Тарталья возможное решение. — Вполне возможно, что у человека, написавшего эти слова, могла быть своя уникальная манера письма. Сравнив почерк на плакате с почерком каждого, мы, возможно, смогли бы найти виновника.

— Ну и как мы должны это сделать? Как мы можем получить образцы почерков каждого из нашего отряда? А что, если это кто-то из второго? Мы не можем просто ходить и просить всех что-нибудь написать, — высказала Люмин обоснованное замечание со скептическим выражением лица.

— Как говорится, план хорош, но реализация хромает, — с ухмылкой вмешался Дотторе. — Нам нужно что-то более надёжное.

Разговор постепенно затих, когда они поняли, что текущий план ни к чему не приведет. Они продолжали наслаждаться теплым солнцем и беззаботностью. Воздух был наполнен смесью предвкушения дня отдыха и одновременно разочарования из-за отсутствия прогресса в поиске виновника инцидента. Несмотря на витающую в воздухе кажущуюся расслабленную атмосферу, каждый из четверых обдумывал весь этот балаган вокруг зачеркнутых имен на плакате.

Все настолько были поглощены в свои размышления, что даже плавали молча, а не резвились и брызгались, как обычно. Люмин нырнула под воду, прохлада окутала её с головой, и вдруг в голову пришла, казалось бы, самая простая мысль, но казалась сейчас наиболее привлекательной. Когда они снова вышли на берег, она решила озвучить её.

— Я тут подумала… Зачем мы сами пытаемся раскрутить это дело? Давайте расскажем об инциденте вожатым, и они сами вычислят виновника

Ребята на мгновение задумались, прислушиваясь к её словам. Их лица отражали разнообразные эмоции — от недовольства до раздумий и нерешительности.

— Да ну… Я не из тех, кто обычно бегает к взрослым, особенно в лагере. Вожатые обычно не любят меня из-за моих постоянных шуток, — Дотторе ухмыльнулся, как будто его забавляла собственная репутация.

— Но нам не обязательно подходить всем вчетвером, мы с Розарией можем подойти, или даже я одна, — стояла на своём Люмин.

— Хорошая идея, — поддержала Розария. — И вожатые смогут проверить почерки у нашего отряда, может свяжутся с вожатыми второго отряда, так ситуация прояснится быстрее.

— Честно говоря, я не уверен, как я отношусь к этой идее, — с сомнением промолвил Тарталья. — С одной стороны, это здорово сэкономило бы время, и нам не пришлось бы ни о чем беспокоиться. Но, с другой стороны, я должен признать, что начинаю испытывать азарт и действительно хочу решить эту проблему сам. Наше собственное расследование, круто же!

— Эй, вам троим легко рассуждать и играть в детективов! — голос Люмин внезапно стал твердым и с ноткой упрёка. — Никого из вас не подставили и не обвинили несправедливо, как меня, из-за этой дурацкой путаницы с дурацким плакатом! Мне эти ваши расследования до лампочки, я просто хочу сохранить свою репутацию!

— Мне, может быть, тоже не нравится быть изгоем! — вдруг раздраженно пробормотал Чайльд. — У меня был шанс общаться со всем остальным отрядом, но я выбрал вас всех, потому что хотел приструнить Кэ Цин. Разве я не могу хотя бы немного повеселиться с этим расследованием?

— О, ну конечно, что еще ожидать от тебя, Чайльд? Ты хочешь общаться со всеми и быть в центре внимания?! Так можешь идти прямо сейчас! Тебе необязательно общаться с такими «изгоями», как мы, это ниже твоего достоинства, верно?! — яростно воскликнула Люмин, начиная выходить из себя.

— Вот не надо переворачивать мои слова, я не это имел в виду! Ты говоришь так, будто я какой-то высокомерный придурок, который ставит себя выше других, — возразил Тарталья с оттенком раздражения в голосе.

— Ты только что выдал такие претензии, что создается ощущение, что ты сделал нам одолжение, присоединившись, и мы тебе в ножки должны кланяться за этот «великодушный» поступок!

— Эй-эй, ребят, остыньте, — попытался встрять между ними Дотторе, но они его не слушали.

— Давайте успокоимся, спор уже переходит в ссору, — поддержала Розария.

— Я это сказал на эмоциях, потому что раздражает уже, что ты, Люмин, постоянно строишь из себя несчастную, — продолжал на повышенных тонах говорить Тарталья, его раздражение достигло точки кипения. — Вечно жалуешься, что тебя подставили и что все о тебе плохо думают. Поэтому я и сказал то, что сказал! Всё, вопросы кончились?!

— О, неудивительно! Ты всегда был любимчиком в любой компании! Все тебя обожают. Ты никогда не сталкивался с какой-либо безосновательной неприязнью. Ты понятия не имеешь, каково это, когда тебя вот так несправедливо обвиняют! — Люмин говорила сквозь стиснутые зубы, ее слова были пронизаны горечью.

— О, избавь меня от этого. Ты просто не можешь вынести ни капли критики или непонимания, — Тарталья скрестил руки на груди, недоверчиво закатив глаза в ответ на жалобы Люмин. — О, бедняжка ты моя, Люмин. Ты единственная, кто знает, каково это, когда тебя недооценивают и ложно обвиняют, — его тон начал сочиться ядовитым сарказмом, его терпение подходило к концу.

Люмин смотрела на него несколько секунд, словно переваривая его слова, молча моргая, а затем её губы задрожали.

— Да пошёл ты, придурок! — воскликнула Люмин, но в ее голосе больше не было ярости, только грусть и обида, как будто она вот-вот заплачет. Она повернулась и пошла прочь, оставляя за собой тишину и ошеломленных друзей.

Тарталья остался на месте, глядя ей вслед. Осознание того, что его слова действительно задели её, начало медленно проникать в его сознание. Тонкая нить сожаления проявилась на его лице, но он быстро ее отбросил, стараясь сохранить свою холодную маску.

— Уходи, если тебе так легче, — произнес он, но голос его звучал менее уверенно. Прозвучавшие слова эхом отражались в его голове, разъедая остатки его решимости.

Люмин же шла, не оглядываясь, рука нехотя вытирала предательские слёзы, которые начали катиться по её щекам. Она искала укромное место, где могла бы спрятаться от всех и от самой себя.

— Вам двоим следовало остановиться, пока ситуация не обострилась настолько сильно, — упрекнула Розария. — Посмотри, что произошло. Люмин плачет! Вы оба зашли в споре слишком далеко! Но, если честно, я не понимаю, почему она так беспокоится о каких-то придурках, которые обвинили её. Она должна просто игнорировать их и наплевать на их мнение, а не позволять этому вот так действовать ей на нервы.

— Я думаю, мне следует пойти и вернуть ее. Нет смысла стоять как истуканы, пока в воздухе висит такое напряжение, — сказал Дотторе и шагнул вперед, давая понять, что направляется в сторону Люмин, чтобы найти ее.

— Нет, — остановил его Тарталья. — Не беспокойся об этом. Это я поссорился с ней, и поэтому я пойду за ней. Мы поговорим спокойно и разрешим недопонимание.

Тарталья шел по тропинке, по которой убежала Люмин. Дорога становилась все более неровной и каменистой, но Люмин не было. Он уже хотел развернуться, решив, что Люмин пошла не в эту сторону, но увидел дикий пустынный пляж. Звук волн, разбивающихся о береговую линию, наполнил воздух. Наконец, он заметил её фигуру, сидящую на корточках на песке и что-то внимательно изучающую. Он осторожно приблизился к ней, не уверенный в том, в каком состоянии она была после их ссоры.

Она замерла, услышав его шаги, но не обернулась. Тарталья непроизвольно задержал дыхание, наблюдая, как тихий морской ветер развивает её волосы, светящиеся в лучах утреннего солнца. Её молчание казалось громким обвинением, не оставляющим места для слов.

— Люмин, — произнес он, голос сорвался и едва был слышен на фоне шороха волн. Она медленно повернула голову и подняла на него глаза — в них не было обиды, а странная заинтересованность.

— Чайльд, — её голос прозвучал хрипло, слышалась грусть, но она была словно где-то на фоне. — Смотри, тут в песке зарыт какой-то блокнот.

Из песка действительно торчала твердая обложка какого-то блокнота. Песок был рыхлым, и Тарталья с Люмин с лёгкостью откопали блокнот. Они переглянулись, и Люмин осторожно подняла находку. Обложка была потёртая и выцвела от времени, но всё ещё сохраняла следы былого величия.

Тарталья с любопытством наклонился ближе, провёл ладонью по поверхности блокнота, ощущая шероховатую текстуру под пальцами. Люмин осторожно открыла заметки, проявив ещё больше аккуратности, чем при раскопке. Бумага внутри была пожелтевшей, но ясно видимые строки всё ещё удерживали в себе остатки давних секретов.

— Похоже, это чей-то дневник, — догадалась Люмин, аккуратно раскрыв потрепанную книжицу. — Первая запись датирована 2 июня 2019 года. Это пять лет назад… — она с интересом пролистала страницы, наслаждаясь шорохом бумаги. Пробежав глазами по многочисленным записям, она дошла до последней исписанной страницы. — А последняя… Вчерашним днём.

Тарталья подошел ближе, заглядывая через плечо Люмин, и не мог не опешить, удивленный тем, что записи были такими свежими.

— Кто-то явно продолжает вести записи, — заметил он. Его голос понизился до шёпота. — Интересно, почему именно здесь и почему сейчас?

Люмин молча кивнула, её мысли уже погружались в строки дневника. Каждое слово открывало перед ней маленький кусочек чьей-то жизни, воспоминаний и чувств.

— Вчера владелец дневника записал в своем дневнике: «Наконец, только после четырех дней пребывания в чертовом лагере я смогла найти коробку с дневником, которую я закопала здесь пять лет назад. Я снова здесь, ха! На этот раз я уже не 12-летняя девочка, которую можно легко сломать, а почти взрослый человек, и я отомщу!»

Тарталья внимательно слушал, как Люмин зачитывает последнюю запись из дневника, и на его лице отразилась смесь удивления и замешательства.

— Подожди, что? Владелец дневника откопал его и написал, что она здесь ради мести? Получается, она решила вернуться спустя столько лет… Интересно, кому она хочет отомстить? — произнес Тарталья, задумчиво постукивая пальцами по подбородку. Люмин, продолжая держать дневник, аккуратно перелистнула страницу, надеясь найти ответы среди следующих записей.

— Может, здесь есть продолжение её истории? — предположила она, глаза её нервно бегали по строчкам. — Вот, слушай дальше: «Сегодня я вернулась на место, где пять лет назад началась моя боль и обида. Никто не знал, что я закопала дневник на этом диком пляже. Теперь настало время восстановить справедливость и найти тех, кто причинил мне страдания.

— Звучит жутко, но интересно, — глаза Тартальи заблестели. — Жаль, что у нас больше нет никакой информации, и мы даже не можем догадаться, кто это может быть.

— Нет, это дает нам много информации, — возразила Люмин. — Во-первых, должно быть, девушке, которая ведет этот дневник, сейчас семнадцать лет. Потому что пять лет назад ей было двенадцать, если прибавить пять, получится семнадцать. А это значит, что владелец дневника находится либо среди первого, либо среди второго отряда. Во-вторых, она хочет мстить. С этим можно связать эту неприятную ситуацию с плакатами. Но было бы славно, если бы мы сравнили почерк в дневнике и на плакате. Жаль, что телефоны мы не взяли. Давай вернемся сюда вечером с телефоном и сфотографируем?

— Я с радостью. Это всё до жути интересно! Кстати, Люмин, я хотел извиниться. Я вспылил, сказал много лишнего, чего не должен был. В общем, мне жаль, что так получилось.

— Всё в порядке, я уже не злюсь, — Люмин с улыбкой качнула головой. — Я тоже виновата, прости.

— Я подумал о твоих словах, — смущенно продолжил Тарталья, почесав затылок. — Должно быть, тебе и правда непросто. В конце концов, все мы разные люди. Ты, видимо, более чувствительная. Возможно, мне действительно не дано понять тебя, потому что я привык относиться к мнению других проще. Но знаешь, что? Давай сделаем так: когда бабушка Розарии пришлет нам фото, мы попробуем выбить признание из Кэ Цин с помощью этого, а если не выйдет, обязательно пойдем к вожатым, хорошо?

— Хорошо, — улыбнулась Люмин. — Спасибо, что ищешь компромисс. А теперь нам лучше вернуться к остальным. Если вожатые обнаружат наше отсутствие, то впредь будут в два раза внимательнее следить за нами, и тогда никакой дневник нам не светит.

— Тогда пойдем? — предложил он и направился вперед быстрой походкой.

Вскоре Чайльд оглянулся на Люмин, заметив, что она немного отстала, пытаясь босиком передвигаться по каменистой местности пляжа. Он замедлил шаг и встревоженно пошел рядом с ней.

— Эй, Люмин, будь осторожна. Ты можешь наступить на что-нибудь острое или споткнуться об эти камни. Позволь мне помочь тебе.

Он протянул ей руку, намереваясь поддержать ее и помочь легче ориентироваться в сложном ландшафте. Люмин взглянула в его искренние синие глаза и сдалась, вложив свою ладонь в его.

— Теперь осторожнее, — сказал он мягко, его голос был теплым и заботливым. — Смотри под ноги. Если начнешь падать, я поймаю тебя.

Люмин прикусила губу, чтобы сдержать улыбку и не улыбаться как дура. Однако Тарталья заметил эти попытки и тихо хихикнул. Он нашел ее легкое смущение милым.

— Ты такая забавная, — сказал он, попытавшись встретиться с ее глазами, в которых блестела легкая искорка. Люмин опустила взгляд и смутилась еще больше, красноречиво выражая, что момент для нее казался неловким.

— Мне кажется, ты просто находишь поводы, чтобы меня подразнить, — прошептала она, пытаясь скрыться от его пронзительного взгляда.

— Возможно, — с ухмылкой ответил он, все еще наблюдая за ней и наслаждаясь тем, как она пытается скрыть свои чувства. — Но знаешь, тебе не нужно сдерживать улыбку. Ты можешь улыбаться сколько угодно. Тебе идет, — игриво подразнил он, чуть сильнее сжав её руку.

— Эй, даже не пытайся, на меня не влияют твои навыки соблазнения, как на других девушек, — с напускной серьезностью и важностью заявила Люмин.

— О, правда? Ты думаешь, у тебя иммунитет к моему обаянию? — он остановился и наклонился к ней ближе с широкой ухмылкой, его голос понизился до низкого, соблазнительного тона. — Ты уверена в этом, принцесса?

Люмин почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Признаваться себе в этом она не хотела, но его близость имела свое воздействие на неё. Её глаза невольно пробежали по его лицу, задерживаясь на чувственных губах и проницательных глазах. Почувствовав, как сердце начало биться быстрее, она все же постаралась выдавить из себя ответ.

— Ты слишком близко, — прошептала она пересохшими губами. — Ты нарушаешь мои личные границы.

Тарталья снова усмехнулся, его ухмылка стала шире от притворного безразличия Люмин. Без предупреждения он обвил её талию и притянул ближе, сокращая небольшое расстояние между ними.

— Ч-что ты делаешь? — голос Люмин задрожал от неожиданности и нервозности.

— Как видишь, — прошептал он, склонившись к ее уху, — я нарушаю твои личные границы.

Её дыхание стало прерывистым, и она почувствовала, как сердце колотится в груди. Она замерла, его слова тонули в её разуме, заставляя потеряться в хаосе собственных чувств. Люмин сделала беспомощную попытку высвободиться, но его хватка только усилилась. В его объятиях было нечто, что заставляло её сомневаться в своих убеждениях и чувствах.

— Тарталья… — она прошептала его имя, и в этом шепоте была вся её нерешительность и необъяснимая тяга к нему.

Он наклонился и остановился в нескольких миллиметрах от её уха, едва ли не касаясь раскрасневшейся кожи, и прошептал мягко и чувственно:

— На самом деле, я просто хотел проверить твою реакцию, не бери в голову.

После этих слов он резко отстранился и громко рассмеялся, закинув голову назад. Люмин стояла в замешательстве, не сразу поняв, что произошло. Но когда осознание медленно, но верно достигло её, предвкушение на её лице сменилось разочарованием.

— Эй! Ты просто хотел проверить мою реакцию?! Придурок! — она игриво хлопнула его по плечу, не в силах скрыть намек на смущение на своем лице. — Пошли уже к остальным! А то мы и так задержались из-за твоего дурацкого шоу!

Тарталья подмигнул и, все еще смеясь, протянул ей руку. Люмин закатила глаза, но все же приняла его жест. Они медленно пошли по извилистым тропинкам, пробираясь к их лагерному пляжу.

— Не сердись. Это было просто маленькое безобидное развлечение. И просто, чтобы ты знала, я не слышал, чтобы ты жаловалась, когда я притянул тебя к себе, — он самодовольно ухмыльнулся ей, повернувшись к ней через плечо, не сбавляя шага.

Люмин не ответила, стараясь казаться непоколебимой, хотя внутри бушевала буря чувств, от которой ей хотелось провалиться сквозь землю. Ей следовало сразу же дать ему отпор, а не таять в его объятиях! Теперь он подумает, что она была не против, или, что еще хуже, что он ей нравится! Люмин внутренне сгорала от смущения. Она пыталась найти в себе силы, чтобы посмотреть в его глаза, но предательское сердце колотилось так сильно, что казалось, весь мир мог услышать его ритмы. Она чувствовала, как ее щеки начинают гореть, встретив его взгляд — в нем читалось что-то, что заставило ее колени подкоситься, что она едва не упала. Только его ладонь, теплая и крепкая, не позволила этому случиться.

— Ой, что случилось, спичка? Язык проглотила? На этот раз никаких язвительных комментариев? — Тарталья продолжал идти вперед, время от времени оглядываясь на нее со смесью веселья и удовлетворения.

— Боюсь, если я начну язвить, у тебя случится сердечный приступ, — саркастически ответила Люмин.

— Давай, спичка. Нанеси мне свой лучший удар. Я справлюсь! — он ухмыльнулся в предвкушении, его глаза озорно заблестели, и он повернулся к ней лицом, с нетерпением ожидая ее следующего саркастического ответа.

— Мой лучший удар? Хорошо! — вместо какого-то словесного ответа она замахнулась и ударила его в плечо.

Тарталья драматично ойкнул и поморщился от притворной боли, держась за плечо и делая вид, что ее игривый удар действительно причиняет боль.

— Ой! Ты ранила меня! Смилуйся, я сдаюсь!

— Какой же ты клоун, Тарталья, — усмехнулась Люмин.

Он от души рассмеялся над комментарием Люмин, не обидевшись, а вместо этого приняв его.

— Эй, я принимаю это как комплимент! Знаешь, быть клоуном — моя специальность!

Спустя несколько минут, подшучивая друг над другом и весело болтая, они дошли до их лагерного пляжа. Кажется, никто не заметил их отсутствия, и это было хорошо. Им не надо было, чтобы вожатые знали, куда они ходили. Они переглянулись с лёгким чувством облегчения, что все прошло гладко. Тайна оставалась тайной.

— Мы будем рассказывать Розарии и Дотторе о дневнике? — спросила Люмин шёпотом.

— Предлагаю сначала выяснить причастность владельца дневника к порче плаката. Вдруг это вообще просто совпадение, а мы зря шумиху навели, — предложил Тарталья.

Когда они подошли к друзьям, те как-то странно на них смотрели. Дотторе приподнял бровь и бросил понимающий взгляд на Тарталью, в то время как глаза Розарии метались между ними, в ее взгляде читались замешательство и любопытство. Тарталья, поняв, о чем они, вероятно, подумали, неохотно отпустил руку Люмины с застенчивым и слегка смущенным выражением лица.

— О, ничего особенного. Я просто боялся, что Люмин убежит или потеряется, поэтому мне пришлось вести ее за руку, как маленькую девочку, — беззаботно сказал Тарталья.

Дотторе хихикнул над объяснением Тартальи, его явно позабавил сценарий, который он нарисовал. Розария тоже казалась не слишком убежденной, выражение ее лица было несколько скептическим.

— Конечно, конечно. Могущественный Тарталья, бесстрашно ведущий за руку попавшую в беду девушку. Как героично с твоей стороны, — Дотторе ухмыльнулся, его тон сочился сарказмом. — Я чувствую романтику в воздухе, а ты, Розария?

— И я тоже. Признавайтесь, вы поссорились специально, чтобы побыть наедине?

— Конечно, нет! — оборонительно воскликнул Тарталья. — Вы же видели, что ссора не была наигранной.

Он попытался изобразить возмущение, скрестив руки на груди и отведя взгляд, но его уши слегка покраснели. Тарталья сам не понимал, почему начал оправоправдываться, как мальчик. Которого уличили в чем-то непотребном. Он мог бы как всегда отшутиться, но… К счастью, ситуацию спасли вожатые, что объявили конец купания и возвращение в корпус.

После обеда и тихого часа в лагере наконец начался какой-то интересный движ. Все отрядам объявили, что они будут ходить на так называемую работу, где будут зарабатывать местную валюту — беззубики, на которые можно будет купить сладости или какие-то полезные вещи для отряда. За каждый выполненный проект или задание ребята будут получать беззубики, которые потом смогут потратить в местном магазине. Магазин предлагал широкий ассортимент: от любимых всех сладостей до канцелярских принадлежностей и сувениров. Во второй половине лагерной смены планировалась большая ярмарка, где можно было потратить накопленную валюту.

До ужина надо было составить резюме и прийти на собеседование, чтобы ответственные вожатые приняли или не приняли на работу. Воздух наполнился весёлым шумом и оживленными разговорами, когда каждый отряд вместе с вожатыми начали своё путешествие по различным местам работы.

Первая остановка оказалась у творческой мастерской, которая находилась в главном здании. Здесь можно было заняться рисованием, рукоделием, либо же работать над созданием лагерной газеты. Также необходимо было помогать вожатым сооружать разный инвентарь для будущих конкурсов и мероприятий. В творческой мастерской работал кондиционер, и Дотторе, привыкший к удобствам, сразу заявил, что он будет работать здесь.

Следующей остановкой была кухонная зона, где трудолюбивые ребята могли помогать поварам: чистить овощи, мыть посуду, готовить простые блюда и помогать вожатым накрывать на стол.

Еще одной интересной вакансией стала работа библиотекаря в маленьком библиотечном уголке. Там можно было приводить книги в порядок, помогать в выборе литературы для того или иного занятия, или просто терпеливо наблюдать за читающими сверстниками.

Для ребят первого, второго и третьего отрядов существовала отдельная вакансия воспитателей. Требовалось помогать вожатым с маленькими детьми седьмого и шестого отрядов: играть с ними, читать книги, помогать уложить спать.

Уборка территории лагеря и пляжа стала последним, но не менее важным пунктом на их маршруте. Здесь мог трудиться любой, кто желает поддерживать чистоту и порядок. Также отдельно отметили, что убираться на пляже будут выходить чаще, так как мусора там больше.

Тарталья и Люмин переглянулись между собой, без слов понимая друг друга. Они во что бы то ни стало должны попасть на уборку территории, чтобы получить доступ к тому загадочному дневнику…

Вернувшись в корпус, ребята расположились кому где удобно, и работали над своими резюме. Большинство перебралось в игровую, в том числе и Кэ Цин с Моной, так что в их комнате собрались Люмин, Розария, Дотторе и Тарталья. Комната была наполнена звуком письма и тихими разговорами.

— Розария, ты решила, куда ты пойдешь? — поинтересовалась Люмин, отрываясь от занятия.

— Я еще не решила, — она пожала плечами и тяжело вздохнула, подперев рукой подбородок. — На самом деле меня здесь ничего не интересует. Я бы не прочь поработать в творческой мастерской, но сомневаюсь, что меня туда примут.

— Из-за кондиционера? — рассмеялась Люмин.

— Да, только из-за кондиционера, — Розария не смогла удержаться от легкого смешка. — Я просто хочу немного комфорта. Летняя жара иногда может быть невыносимой.

— Я думаю, Дотторе вполне бы мог позаботиться о том, чтобы тебя приняли туда, — шепнула в ответ Люмин, а затем повернулась в сторону парня. — Дотторе, ты ведь можешь без проблем пойти в любое место, и тебя примут без проблем. Может, немного похлопотаешь за Розарию?

— Конечно, полагаю, я мог бы сделать кое-что. Небольшая услуга здесь, небольшой подкуп там. Я уверен, что смогу сделать это для тебя, если ты действительно этого захочешь, Розария, — он перевел взгляд на девушку и откинулся на спинку стула с самодовольным выражением лица.

— О, радость. Теперь я могу рассчитывать на о-о-такую-любезную помощь Дотторе. Как бы я могла когда-нибудь обойтись без него? — слова Розарии были пронизаны сарказмом, но под ними скрывался намек на благодарность. — Кстати, Тарталья, Люмин, а вы куда решили пойти? Может, вчетвером пойдем в творческую мастерскую?

— А, ну, вообще-то мы с Люмин уже все решили, — Тарталья взглянул на неё, и между ними промелькнула едва уловимая нить понимания, словно они делились секретом. — Мы пойдем на уборку территории.

— Уборка территории лагеря? Это немного… неожиданно, — Дотторе поднял бровь, озадаченный заявлением. — Не самая захватывающая или комфортная работа…

— А может, они просто ищут способ, чтобы уединиться? — вмешалась Розария, губы которой тронула лукавая улыбка. — Ну только представь, Дотторе: они уберутся, сядут где-нибудь под тенью, никто им мешать не будет. Они смогут устроить себе настоящее свидание!

— Перестань, Розария! Всё совсем не так! — Люмин чувствовала, как жар поднимается по её лицу, выдавая смущение. — Лучше давайте закончим работу над резюме!

Ребята работали над резюме усердно, будто и правда устраивались на настоящую работу, а не шли зарабатывать воображаемую валюту летнего лагеря. С серьёзностью и старанием они подбирали слова, стараясь подчеркнуть все свои достижения и навыки, которые могли бы впечатлить вожатых, которые будут принимать их на «работу».

Когда с резюме было покончено, группа друзей разделилась, чтобы отправиться на собеседования о приеме на работу. Тарталья и Люмин вместе отправились к воротам, ведущим на пляж, в Розария и Дотторе пошли к главному зданию. Все были полны предвкушения и смеси нервозности и возбуждения, когда они приближались к своим будущим начальникам-вожатым.

Около ворот пляжа стояла девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. На бедре у нее висела сумочка, из которой торчал кусочек мусорного пакета. Ее глаза лучились энергией и решимостью, когда она посмотрела на собравшихся людей.

— Добро пожаловать всем. Мы здесь собрались, чтобы принять вас на работу по уборке территории летнего лагеря и пляжа. Я надеюсь, вы все готовы усердно работать и содержать территорию нашего лагеря в чистоте и порядке. Но прежде необходимо будет пройти вступительное испытание.

Толпа зашепталась, обменявшись встревоженными взглядами. Девушка сделала шаг вперед, подняла руку, призывая к тишине и вниманию.

— Не бойтесь, — продолжала она с улыбкой. — Испытание несложное. Вам нужно собрать за полчаса как можно больше фантиков от конфет. Десять человек, которые соберут больше всего фантиков, будут приняты на работу! Вы можете искать мусор как на территории лагеря, так и на пляже. Готовы? Начали!

Моментально все ринулись в разные стороны. На первый взгляд, задача казалась простой: подумаешь, фантики собрать. Но Люмин шла, внимательно всматриваясь в землю по сторонам, и вокруг не попадалось ни одного фантика. Но… Она должна сделать всё, чтобы выиграть. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в золотисто-розовые оттенки. Тени стали длиннее, и люмин ценилось каждое мгновение.

Ее соперники уже далеко ушли вперед, прочёсывая другие участки лагеря. Времени оставалось всё меньше, а карманы Люмин оставались пустыми. Ветер ласково трепал волосы, в траве виднелись кузнечики, пролетали пестрые бабочки, но никак не удавалось найти хотя бы один блестящий кусочек бумаги.

Но вот, чутье подсказывало, что нужно идти дальше. Идя вдоль извилистой тропинки, она наконец увидела яркий уголок фантика, спрятавшегося среди травы. Надежда засияла в ее глазах, в сердце заструилось облегчение. Подняв фантик, Люмин ощутила прилив уверенности. Она быстро направилась к следующему участку, где могли скрыться драгоценные клочки.

Люмин засунула руку в карман, чтобы положить найденный фантик, но обнаружила в своих шортах еще одну шуршащую обертку — это от конфеты, которой утром угощал Дотторе. Точно… Дотторе! У него же много конфет, он мог бы отдать ей фантики. Пусть это было нечестно, но она должна выиграть это глупое соревнование любым способом!

Она бросила быстрый взгляд вокруг, убедившись, что никто не следит за ней, и побежала к главному зданию. Ее сердце стучало, а в голове крутились мысли о победе.

Дотторе сидел на диванчике на первом этаже здания и задумчиво осматривал интерьер. Когда Люмин подбежала, он поднял глаза и улыбнулся, хотя во взгляде промелькнула нотка удивления.

— Люмин? Ты передумала и решила сменить место работы?

— Нет, — Люмин немного запыхалась от бега и нервничала, но постаралась скрыть это. — У тебя есть еще конфеты?

Дотторе удивился еще больше, но достал из глубокого кармана целый пакет разноцветных конфет.

— Конечно, есть. Хочешь?

— Да, — быстро ответила Люмин, — но мне нужны не сами конфеты, а их фантики.

Дотторе рассмеялся и протянул пакет. Люмин поспешно начала снимать фантики, стараясь не обращать внимания на вопросительные взгляды Дотторе. Вскоре у нее в руках было уже целая куча новых блестящих фантиков.

— Я так понимаю, в этом году снова устроили соревнование по сбору мусора? Как увлекательно! Ты действительно хочешь выиграть это соревнование, не так ли? — спросил Дотторе, заметив ее рвение.

— Все правильно понимаешь. Спасибо, Дотторе, — она неожиданно подошла ближе, наклонилась и легким, почти невесомым движением прикоснулась губами к его щеке.

Дотторе на мгновение остолбенел, на его лице появился легкий румянец. Он не мог не почувствовать легкий трепет в груди. Но прежде чем он успел что-либо сказать, она уже ушла.

С новыми фантиками, набитыми по карманам, Люмин побежала обратно к месту сбора участников. Она знала, что ее поступок был нечестным, но желание победить перевесило все сомнения.

Люмин остановилась на некотором расстоянии, наблюдая за другими участниками соревнования, и ей было любопытно оценить их прогресс. Она хотела получить представление о том, сколько фантиков они собрали, прежде чем представить свои собственные результаты.

Остальные все еще усердно искали обертки, некоторые, похоже, собрали приличное количество. Наблюдая за ними, Люмин не могла избавиться от чувства нервозности по поводу своих собственных усилий. Она опустила взгляд на свои карманы, из которых выглядывали разноцветные фантики, как молчаливое подтверждение, что она «собрала» достаточно, чтобы оказаться на самом верху.

— Люмин, ты уже закончила?

Она была так увлечена своими наблюдениями, что не заметила, как сзади подошел Тарталья. Вздрогнув, она обернулась и встретилась с ним взглядом. Ее сердце забилось немного быстрее от их близости, но она быстро взяла себя в руки.

— А? О, да, я закончила. У меня здесь много фантиков. Как насчет тебя?

Тарталья виновато раскрыл ладонь, на которой было всего шесть фантиков. Этого явно было недостаточно, чтобы победить.

— Другие участники собрали по 10-15 штук. Эти девчонки совсем охренели со своим «Девочкам нужно уступать», — раздраженно пояснил Тарталья, обводя взглядом группу девчонок, видимо, подруг.

Его глаза метались от одной участницы к другой, замечая их довольные улыбки и аккуратно сложенные коллекции фантиков в руках.

— И что ты теперь будешь делать? — спросила Люмин, прищурившись и слегка наклонив голову.

— Честно говоря, не знаю, — ответил он, почесав затылок. — Может, попробую договориться с кем-нибудь… Типа, поделить заработанные фантики?

— Ты серьезно? Никакой дурак на это не согласится. Но так и быть, помогу тебе, горе ты моё, — довольно заулюлюкала Люмин, доставая из карманов несколько фантиков. — Теперь у тебя их десять. Пройдешь, думаю.

— Что ж, это начинает выглядеть немного лучше, — благодарно улыбнулся Тарталья. — Спасибо, что поделилась.

Вскоре перед вожатой выстроилась очередь, чтобы отдать собранные фантики. Люмин и Тарталья всё профукали и оказались в самом конце, вынужденные ждать своей очереди. Вожатая старательно пересчитала каждую обертку, выражение ее лица ничего не говорило о результате. Но результаты действительно впечатляли — больше всего собрала девочка из третьего отряда — у неё было аж шестнадцать штук!

Когда пришла очередь Люмин, она начала вытаскивать фантики из карманов и класть на стол перед вожатой один за другим. Когда число достигло восемнадцати, Люмин решила остановиться, боясь спалиться подозрительно слишком большим количеством обёрток.

— Так, у нас новый рекорд, восемнадцать штук, интересно, кто-то сможет превзойти эту девушку?

Следовавший за Люмин Тарталья выглядел слегка поникшим, но пытался скрыть это. Даже с теми фантиками, которые ему добавила Люмин, он понимал, что ему не войти в десятку лучших. Люмин остановилась и оглянулась на него через плечо. Ситуацию надо было спасать. Пока он выкладывал все свои находки, Люмин как можно незаметнее начала вытаскивать оставшиеся фантики из карманов, комкая их в руках, а затем подошла сзади к Тарталье и неожиданно засунула руки в задние карманы его шорт.

— Ты не забудь, что у тебя в задних карманах еще фантики лежат, — невинно сказала Люмин, выглядывая из-за плеча Тартальи, и начала якобы помогать вытаскивать ему обёртки из кармана.

Тарталья подыграл, выражение его лица быстро изменилось, чтобы соответствовать поведению Люмин. Он притворился удивленным, как будто внезапно вспомнил о фантиках в своих карманах.

— О, точно! Какой же я глупый, я совсем забыл об этом, — он смущенно улыбнулся, наблюдая, как Люмин выкладывает на стол дополнительные фантики, фактически удваивая его коллекцию.

В конце концов, подсчет показал неожиданный результат. Благодаря секретному дополнению Люмин к куче фантиков Тартальи, именно у него теперь была самая большая коллекция — целых двадцать штук. Вожатая подняла бровь, явно удивленная, но ничего не сказала.

— Итак, тем, кто прошёл, я сейчас выдам по зеленому галстуку. Их нужно надевать каждый раз, когда вы идете на «работу».

Вожатая, сверяясь со своей тетрадкой, медленно начала ходить мимо ребят. Вскоре и Тарталья с Люмин получили свои заветные галстуки и выглядели при этом так, будто выиграли миллион.

Люмин приподняла ладонь вверх, предлагая дать «пять». Тарталья ухмыльнулся, почувствовав силу командной работы с Люмин, признавая негласный договор, который они заключили во время выполнения задания. Он с энтузиазмом дал «пять», их ладони встретились в удовлетворительном шлепке.

— Чайльд, я смотрю, ты настоящий мусорщик. Больше всего фантиков собрал! — подразнила его Люмин.

Тарталья от души рассмеялся. Он слегка выпятил грудь, наслаждаясь неожиданным достижением.

— Я мастер собирать мусор. Собирать эти фантики было для меня так естественно! — с гордостью сказал Тарталья. — А теперь серьезно. Как тебе удалось собрать более тридцати фантиков?!

— Скажем так, у меня было припасено несколько козырей в рукаве, — Люмин ухмыльнулась, выражение ее лица было слегка лукавым. — И небольшая скрытая помощь от кое-кого. Только тс-с.

— Всё ясно, видимо, мы все втроем должны благодарить Дотторе, — хихикнул Тарталья, обо всём догадавшись. — Даже нам он помог, находясь на расстоянии.

После приема на «работу» все отряды отправились на ужин. За столом все обсуждали, какие испытания им пришлось пройти, чтобы их приняли. Веселый гул голосов наполнял столовую, перемежаясь с громковатым, но задорными смехом.

Люмин села за стол, но поняла, что ей забыли положить ложку, поэтому пришлось идти за ней самой. Шагая к кухонному ящику, она почувствовала легкое раздражение — инцидент с ложкой был совсем некстати в этот момент, когда всё, что ей хотелось, — спокойно поесть. Вернувшись обратно, Люмин неожиданно обнаружила у своего места Кэ Цин, и ее брови удивленно поползли наверх. Внутри закипел странный гнев.

Люмин не стала долго раздумывать. С каждым шагом её решимость крепла, а сердце билось быстрее от адреналина. Она резко подошла к Кэ Цин, не раздумывая, оттолкнула её в сторону и села на свой стул, сжав руки в кулаки.

— Прости, думаю, здесь занято, — сказала она, стараясь контролировать свой голос, но нотки агрессии всё равно проскользнули в её словах.

Кэ Цин же, хотя и удивленная внезапностью атаки, не собиралась так просто уходить. Она поправила свои волосы, стряхнула с себя возможные следы столкновения и посмотрела на Люмин с вызовом.

— Как мило. Но думаю, что могу стоять здесь столько, сколько захочу, — сказала она, её глаза сверкнули упреком.

— Кэ Цин, свали по-хорошему, — холодно сказал Тарталья, едва ли взглянув на неё. — Я сказал, что не желаю с тобой говорить.

Кэ Цин фыркнула, отбросила волосы за спину и походкой королевы направилась к своему месту. После её ухода даже дышать стало легче.

— Ну ты даешь, — хмыкнул Тарталья. — Не ожидал от тебя такой дерзости.

Люмин раскрыла рот, чтобы выразить свое возмущение, но за стол наконец-то пришла отсутствующие до этого Розария и Дотторе.

— Вам двоим удалось выиграть ваше небольшое соревнование? — поинтересовался Дотторе. — Надеюсь, вы нашли моему вкладу хорошее применение.

— Да, ты нас очень выручил, — с благодарностью улыбнулась Люмин. — А у вас в творческой мастерской как всё прошло?

— О, вы меня знаете, я всегда добиваюсь своего. Конечно, меня наняли, кто еще мог предложить такие гениальные идеи? — Дотторе указал на себя, как будто его талант был неоспорим. Розария закатила глаза, явно привыкшая к его самоуверенности.

— И меня тоже, — в свою очередь сказала Розария. — Это было проще простого. Хотя теперь мне придется держать этого клоуна в узде, чтобы он не устроил слишком много хаоса. Дотторе похлопотал, и нас двоих приняли без вопросов, и мы потом просто наблюдали, как другие выполняют задание по написанию статьи на определенную тему или изготавливают поделки. Было забавно.

— Эй, Люмин, зачем ты потащила меня на эту уборку? — Тарталья в шутку запротестовал — Если бы я пошел с Дотторе и Розарией, Дотторе также позаботился бы о моем рабочем месте, и мне не пришлось бы бегать в поисках фантиков от конфет.

— О, теперь ты жалуешься? Немного тяжелой работы еще никому не повредило. Беготня по округе, сбор фантиков от конфет закаляет характер! — Люмин игриво толкнула его локтем, ее глаза искрились весельем.

— И это сказала та, которая сжульничала и прибежала ко мне просить фантики от конфет, — рассмеялся Дотторе.

Щеки Люмин слегка покраснели от этого замечания. Она скрестила руки на груди, пытаясь выглядеть невозмутимой.

— Я не жульничала. Я просто… увидела возможность и воспользовалась ею!

После ужина Аяка и Аято дали двадцать минут для сбора на дискотеку. Сразу же после этих слов весь отряд зашумел, словно улей, полный пчел, готовящихся к вылету. Радостные голоса смешивались с поскрипыванием кроватей и шуршанием одежды, пока каждый из подростков торопливо искал свои любимые наряды.

— Люмин, можно я тебя накрашу? А то ты всегда без макияжа. И давай наденем платья, а то чего мы в шортах да в брюках все время? — предложила Розария, полная энтузиазма. Да, нынешняя Розария отличалась от той, с которой Люмин познакомилась в первый день…

— Что ж, почему бы и нет? — улыбнулась Люмин, ведь иногда нужно экспериментировать.

— Сведем твоего Тарталью с ума, — подмигнула Розария, её губы изогнулись в хитрой улыбке.

— Ты же знаешь, что он не мой, — ответила Люмин, закатывая глаза, но её голос выдал нотку лёгкого волнения. Они обе знали, что есть в этом юноше что-то особенное, что привлекало её, даже если она не хотела в этом признаваться.

Розария принялась рыться в стенном шкафу, вытаскивая оттуда различные наряды. Она остановилась на двух платьях — одно было нежно-голубое, словно дневное чистое небо, а второе — тёмно-фиолетовое с серебристыми узорами.

— Какое тебе больше нравится? — спросила она, повернувшись к Люмин.

— Давай попробуем голубое, вроде светлые оттенки мне идут, — сказала Люмин, пропуская ткань между пальцев и наслаждаясь её мягкостью.

— Отличный выбор. Теперь сядь, я быстро приведу тебя в порядок, — скомандовала Розария, вооружившись косметичкой.

Она аккуратно наносила тональные средства, добавляла чуть румян и нежные тени, подчеркивая естественную красоту Люмин.

— Я думаю, у Тартальи появился ужасный вкус на девушек после нашего разрыва, — ядовито сказала Кэ Цин, до этого подозрительно затихшая вместе с Моной. Подруги даже забыли про их существование…

— О, избавь нас от своих горьких комментариев, Кэ Цин. Никто здесь не интересуется твоим мнением, — вымученно вздохнула Люмин. Кэ Цин сейчас ощущалась, как надоедливая муха, которая кружит и жужжит и которую никак не удается прихлопнуть.

— Тарталья наконец-то поднялся с уровня посредственности, — добавила Розария с необычайно милой улыбкой. — Прости уж, Кэ Цин.

Люмин посмотрела на своё отражение в зеркале. Она едва узнала себя — там была уверенная, красивая девушка, не знакомая Люмин. Макияж, который нанесла Розария, был элегантным, подчеркивающим ее естественную красоту без излишеств.

— Ты превзошла саму себя, Розария, — похвалила Люмин. — Я выгляжу… хорошенькой.

Розария, как обычно, нанесла темный макияж, надела черное платье, а в уши вставила серьги-кресты. Несмотря на мрачный образ, она выглядела изящно. Темные оттенки еще больше подчеркнули её светлую кожу и придали взгляду загадочную глубину.

Люмин и Розария вышли из комнаты, где их уже ждали Дотторе и Тарталья. В отличие от девушек, они не сильно заботились о смене своего внешнего вида, оставаясь в привычной, слегка небрежной одежде. Когда Люмин появилась в дверном проёме, их взгляды моментально остановились на ней.

— Вау… Люмин, ты выглядишь… вау, — выдавил из себя Тарталья, еле подбирая слова.

Он не мог не смотреть, его глаза блуждали по фигуре Люмин, облаченной в голубое платье. Розария ухмыльнулась. Увидев их ошарашенные лица, она была довольна своей работой.

— Спасибо, — Люмин немного смутилась и отвела взгляд, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

Тарталья, все еще не оправившийся от первоначального изумления, сумел всё же подобрать нужные слова.

— Нет, серьезно, Люмин. Ты… красивая.

Люмин снова почувствовала, как её щеки заливает лёгкий румянец. Она никогда не была уверена в своей внешности, но получить такой комплимент от Тартальи неожиданно грело душу. Она подняла глаза на него и увидела, как искренность и восхищение танцуют в его глазах.

Тарталья, слегка наклонив голову набок, не отрывал взгляда от её лица. Он снова заметил то, как свет играет на её волосах, создавая золотые отблески, и как её глаза блестят, словно звезды.

— Ну а о Розарии и говорить нечего, — усмехнулся Дотторе, разведя руки в стороны. — Она выглядит так, словно, как обычно, собралась на кладбище.

Розария закатила глаза, в выражении ее лица промелькнуло раздражение. Она скрестила руки на груди, изображая безразличие.

— О, забавно. Спасибо за очаровательное сравнение, Дотторе. Ты действительно знаешь, как польстить девушке.

— Не стоит обижать мою Розарию, — сказала Люмин строго, обнимая подругу, — она сегодня невероятно красива!

— Спасибо, Люмин. Но не волнуйся, я привыкла к… красочным комментариям Дотторе. Кроме того, я знаю, что хорошо выгляжу, что бы он ни говорил. Лучше пойдемте на дискотеку, а то все пропустим.

Тарталья, Люмин, Розария и Дотторе образовали свой маленький кружок и начали танцевать в нём. Светопроектор разбрасывал разноцветные лучи на их движущиеся фигуры, и каждый из них одинаково погрузился в ритм музыки.

Тарталья с неизменной улыбкой и искрящимися глазами вёл ритм. Его движения были непринуждённы, но в то же время исполнены совершенства. Его волосы подпрыгивали в такт музыке, как будто их тоже охватывала танцевальная лихорадка.

Люмин плавно кружила возле Тартальи, её движения были плавными, но в то же время обладали странной магической силой и не позволяли Тарталье оторвать от нее взгляд.

Розария сохраняла свою холодность, несмотря на то, как веселились Люмин и Тарталья рядом с ней. Она была как ледяная королева, её движения были точными и слегка резкими.

Дотторе двигался менее активно, больше наблюдая за происходящим вокруг, но его движения всё равно излучали харизму.

Когда заиграла медленная музыка, внимание Тартальи и Дотторе немедленно переключилось на Люмин, в их глазах зажегся огонек соперничества. Казалось, оба были полны решимости заполучить ее в качестве партнерши по танцам.

— Медленная музыка? Прекрасная возможность пригласить тебя на первый танец, Люмин, — Тарталья подошёл к ней и протянул руку.

— Не так быстро, Тарталья. Я думаю, что Люмин должна сама решать, с кем она хочет танцевать, — Дотторе, не желая сдаваться, встал рядом с Тартальей. — Хотя… Розария, пойдем потанцуем?

Люмин улыбнулась, наблюдая, как Розария закатывает глаза, но всё же принимает предложение Дотторе. Сама Люмин перевела взгляд на Тарталью, терпеливо ожидающего её согласия.

Только Люмин хотела принять предложение Тартальи потанцевать, как у него за спиной возникла Кэ Цин и постучала пальцем по его плечу.

— Привет, Тарталья, не хочешь потанцевать?

— А как же мой брат? — возмутилась Люмин, с отвращением глядя на девушку, не собираясь так просто принимать эту ситуацию. — Не надо пытаться усидеть на двух стульях одновременно! Тарталья, пойдем танцевать, я принимаю твое приглашение!

Лицо Кэ Цин потемнело от гнева, ее глаза сузились. Тарталья, воспользовавшись моментом, взял Люмин за руку и повел в центр танцпола.

— Полагаю, я спасла тебя, Тарталья? — самодовольно спросила Люмин.

Тарталья тихо рассмеялся, пока они прокладывали себе путь среди других танцующих на танцполе, находя небольшое пространство для себя.

— О да, и ты понятия не имеешь, как сильно! — затем он грациозно развернул Люмин, прежде чем притянуть ее ближе, его руки нежно легли ей на талию. — Гораздо приятнее танцевать с тобой, а не с ней.

— Не понимаю, почему она к тебе лезет? Вы же расстались пару дней назад! — раздраженно пробормотала Люмин, затем её взгляд смягчился, и она слегка сжала плечо Тартальи, на котором лежала её ладонь. — Кстати, ты так быстро отпустил ситуацию с расставанием? Или ты просто прячешь свои чувства?

Взгляд Тартальи встретился со взглядом Люмин, в его глазах была смесь задумчивости и печали. Он явно не ожидал такого прямого вопроса.

— Все не так просто, Люмин. Это правда, наш разрыв произошел недавно, и не похоже, что я пережил это полностью. Но… Я не хочу зацикливаться на боли. Я хочу двигаться вперед и наслаждаться жизнью, — он сделал паузу, на его лице появилось противоречивое выражение. — Может быть, я прячу свои истинные чувства за маской веселья, но это отличный способ справиться с ситуацией. Я знаю, что если позволю грусти поглотить меня, это не приведет ни к чему хорошему. Я всегда предпочитал встречать вызовы лицом к лицу и продолжать двигаться вперед.

— Надеюсь, ты не сердишься, что я заговорила об этом так внезапно? — с виноватым оттенком в голосе спросила Люмин.

— Нет. Честно говоря, приятно, когда кто-то задает такие прямые вопросы. Иногда мне кажется, что все вокруг меня обходят эту тему, не желая поднимать ее и напоминать мне о ней, — Тарталья покачал головой, и на его губах появилась искренняя улыбка. — На самом деле, мне приятно говорить с тобой об этом. Приятно знать, что кому-то не все равно, что он спрашивает и слушает.

— Почему ты поехал в этот лагерь? Это из-за Кэ Цин? — решила поинтересовалась Люмин.

— Отчасти, да. Я согласился поехать, потому что она попросила меня об этом. Мы планировали провести время вместе, возможно. Я и не подозревал, что все закончится тем, что она бросит меня ради Итэра… — выражение его лица потемнело, немного гнева и боли промелькнуло в его глазах.

— Мои ожидания тоже сильно отличаются от реальности, — призналась Люмин. — Я не думала, что Итэр вот так бросит меня на произвол судьбы, связавшись с девушкой, с которой у меня сразу же испортились отношения. Теперь мы с братом как чужие, и меня, за исключением тебя, Розарии и Дотторе, все считают воровкой. Не самые лучшие каникулы, да?

Тарталья не смог удержаться от тихого смешка над затруднительным положением Люмин. Он мог посочувствовать ее раздражению и разочарованию, потому что понимал её.

— Отстойно, что Итэр так с тобой поступил. Но, эй, по крайней мере, у тебя есть мы трое, чтобы сделать это более терпимым, — он лукаво усмехнулся ей, пытаясь немного разрядить обстановку. — И кого волнует, что думают другие люди? Мы знаем, что ты не воровка, и это самое главное.

— Я просто не могу перестать задаваться вопросом, который меня беспокоит: «Что произойдет, когда ситуация с Кэ Цин разрешится? Что произойдет, когда лагерь закончится? Будем ли мы вчетвером продолжать дружить или разойдемся кто куда?» Учитывая, что мы начали все дружить из-за обстоятельств с Кэ Цин, это наиболее вероятный, хоть и печальный вариант развития. Если с Розарией ещё есть надежда, но ты, Тарталья… — она тяжело вздознула и опустила голову вниз, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Будешь ли ты продолжать дружить с такими людьми, как мы, когда этот дурацкий конфликт с Кэ Цин прекратится? Ты, вероятно, захочешь подружиться с другими ребятами из нашего или других отрядов…

Выражение лица Тартальи смягчилось при словах Люмин. Он почувствовал неподдельную тревогу и привязанность в ее голосе. Он нежно приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Люмин, послушай меня, — он выдержал ее взгляд, его тон был твердым и искренним. — Единственные друзья, о которых я забочусь прямо сейчас, — это ты, Розария и Дотторе. И я не собираюсь отказываться от этой дружбы, когда все с Кэ Цин закончится.

Губы Люмин задрожали, а глаза стали влажными. Она вытерла ладонями слезы. Она корила себя за эту слабость, но ничего не могла с собой поделать.

— Прости, что я так реагирую. Просто я рада… — ее голос прервался, и она снова всхлипнула, дрожащими руками прикрывая лицо. — Ты не представляешь, как много это значит для меня. Я всегда чувствовала себя одинокой, брошенной, но… Сейчас я чувствую себя нужной.

— Не нужно извиняться. Это нормально — быть эмоциональной, особенно когда ты чему-то рада. Я понимаю, что мои слова много значат для тебя, — Тарталья осторожно вытер случайную слезинку с ее щеки, его прикосновение было нежным и заботливым. — Наоборот, твоя реакция показывает, что ты действительно ценишь эту дружбу. А вообще… Мне нравится видеть тебя такой… Это приятное отличие от твоего обычного нахального поведения.

— Когда это у меня было нахальное поведение? — Люмин усмехнулась, на лице уже не было и намека на слёзы.

— Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. Мне начать перечислять примеры? Потому что я могу вспомнить множество моментов даже за эти пять дней.

— Давай. Приведи мне хотя бы один пример, умник, — с вызовом сказала Люмин.

— Помнишь сегодня, когда Кэ Цин пыталась поговорить со мной в столовой, а ты решила прервать её и занять свое место? Ты оттолкнула Кэ Цин в сторону и сказала: «Я думаю, это место занято». А потом одарила меня самодовольным взглядом, как будто ты только что выиграла какое-то невидимое соревнование!

— Это было один раз, — рассмеялась Люмин. — И только потому, что Кэ Цин меня действительно взбесила. Но даже если так… До твоего нахальства мне еще идти и идти, Тарталья…

— Ты хочешь сказать, что хочешь посоревноваться со мной в наглости и нахальстве? Осторожнее, ты можешь просто проиграть, — он притворился испуганным, снова театрально прижав руку к сердцу.

— О, я не собираюсь в этом участвовать. Я не хочу забирать твой трон главного клоуна, — шутливо воскликнула Люмин и показала Тарталье язык.

— Это просто несправедливо. Ты не можешь показывать мне язык и ожидать, что я просто смирюсь с этим, — Тарталья протянул руку и игриво ущипнул ее за щеку в отместку.

Люмин рассмеялась, отмахиваясь от его руки, и сделала несколько шагов в сторону, избегая дальнейших попыток ущипнуть. Тарталья, не желая оставаться побежденным, начал преследовать ее, ускоряя шаг. Танцующая толпа вокруг не обращала на их шалости никакого внимания.

— Ха, как мило! Ты думаешь, что можешь убежать? — выпалил Тарталья, с мстительной улыбкой, ускоряясь еще больше.

— А ты попробуй поймать! — Люмин обернулась через плечо и, смеясь, побежала прочь.— Не забывай, что ты не единственный спортсмен в этом лагере!

Тарталья увеличил скорость, решив не позволить ей ускользнуть. Его глаза были прикованы к ее фигуре, анализируя ее движения, пока он пытался выработать стратегию, как поймать ее. Их игра в догонялки привлекла внимание остальных. Некоторые из ребят покидали свои занятия, чтобы посмотреть на этот захватывающий поединок.

Тарталья почти уже настигая её, вдруг услышал её звонкий смех, что заставило его ускориться ещё больше. Он никак не мог насладиться моментом, восхищаясь её грацией и ловкостью. Люмин казалось, чувствовала его присутствие за спиной и, словно игривый ветерок, ускорялась каждый раз, когда он приближался. Он чувствовал, как его сердце начинает биться быстрее, и не только от физической нагрузки. В ее глазах горело озорство, заставляющее его улыбаться даже в напряженные моменты.

Когда Люмин обернулась в следующий раз, она не увидела Тарталью, что бежал за ней. Она растерялась и остановилась, оглядываясь по сторонам, не зная, в какую сторону бежать от него. Но внезапно она почувствовала сильные руки, обхватившие её талию, и в мгновение оказалась повисшей над землей.

— Попалась, мисс нахалка! — смеясь, торжественно объявил он.

Люмин вскрикнула от неожиданности и попыталась вырваться, но руки Тартальи держали её крепко, словно стальные оковы. Сердце её билось в бешеном ритме, смешивая в себе страх и что-то ещё, что она не могла назвать.

— Тарталья, отпусти! — крикнула она, отчаянно пытаясь заставить его ослабить хватку. Но он только крепче прижал её к себе, улыбаясь всё шире.

— И зачем же мне это делать? — лукаво прищурившись, ответил Тарталья и легким движением закинул Люмин к себе на плечо. — Ты теперь мой трофей.

— Я в платье! — возразила Люмин, чувствуя, как лицо начинает пылать от смущения.

Тарталья невозмутимо прижал ткань платья к задней стороне её бедер, а сверху положил руку, чтобы ветерок точно не устроил бесплатного шоу

— Не волнуйся, — он усмехнулся, чувствуя её беспокойство. — Не позволю окружающим увидеть лишнего.

Его голос был едва слышен, но Люмин уловила в нём нотки иронии и нежности одновременно. Она чуть отклонилась назад, чтобы увидеть его лицо, но только встретила его взгляд, полный решимости и озорства.

— Ты не можешь просто так меня унести, — упрямо заявила она, стараясь сохранять твёрдость в голосе, но её сердце билось как бешеное.

— Почему же нет? — расплылся в улыбке он. — Кто меня остановит?

Он удобнее перехватил Люмин и еле заметно сжал её ножку выше колена, наслаждаясь такой открывшейся ему возможностью.

— Мы вам не мешаем? — насмешливый голос послышался со стороны, и, обернувшись, Тарталья заметил Дотторе и Розарию, которые некоторое время уже стояли там и наблюдали за этой сценой.

— Ой, конечно, нет! Мы просто немного развлекаемся. Можете смотреть!

Он широко улыбнулся, наслаждаясь тем фактом, что у них была аудитория, которая могла наблюдать за небольшой борьбой между ним и Люмин. Он еще раз нежно сжал ее ногу, не ослабляя хватки, и лукаво усмехнулся Дотторе и Розарии.

— Эй, скажите ему, чтобы отпустил меня! — Люмин фыркнула и начала брыкаться, чтобы освободиться, но Тарталья перехватил её ноги, затрудняя такую возможность.

— Я отпущу тебя при одном условии. Если признаешь, что я победил в нашей небольшой схватке! — в его глазах мелькнуло лукавство.

— Хорошо-хорошо, ты победил, я проиграла, — со смирением сказала Люмин.

Он медленно вернул ее в вертикальное положение, позволив снова встать на ноги. И последний раз нежно сжал ее ляжку, просто чтобы еще немного подразнить.

— Дискотека уже закончилась, — пояснила Розария. — Сейчас будет отбой. Нужно идти готовиться ко сну.

Ребята начали расходиться по комнатам, но прежде, чем войти в свою, Люмин неожиданно окликнула Тарталью. Он повернулся к ней с любопытным взглядом, но всё, что он увидел — как она снова показала ему язык и заявила:

— Я пошутила. Ты проиграл, а я победила! — подмигнув, она юркнула в свою комнату, оставляя последнее слово за собой.

— Это еще не конец, спичка! — крикнул он ей вслед со смесью недоверия и веселья в голосе. Он ухмыльнулся, осознав, что снова недооценил Люмин. Эта нахалка начинала ему нравиться…

Шестой день пребывания в лагере огорчил прохладной погодой после солнечных дней. Подростки были вынуждены надевать худи, свитера, джинсы. Ни о каком походе на пляж, конечно, речи быть не могло, и это вызвало еще больше разочарования.

Утренняя серость нависла над лагерем, лишив его привычной живости. В столовой шумели и перебрасывались фразами только те, кто до сих пор не утратил бодрости духа. Остальные же, укутанные в свои теплые одежды, понуро смотрели в окна, где мокрые от дождя воробьи прыгали на сырых ветках, тщетно пытаясь согреться. Настроение общей скуки висело в воздухе, будто тяжелое облако, готовое вот-вот пролиться новыми слезами неба.

— Доброе утро! Из-за резкого понижения температуры мы не сможем сегодня пойти на пляж. Но не волнуйтесь, у нас для вас запланировано несколько альтернативных мероприятий! — объявил Аято, стараясь подбодрить подростков. — Для начала мы пойдем в актовый зал для просмотра фильма!

Несколько лиц, прежде омрачённых недовольством, начали светиться интересом. Некоторым эта идея показалась даже более интересной, чем дневной поход на пляж.

— Далее, когда на улице немного просохнет, проведем весёлый квест по территории лагеря! — продолжила Аяка. — Это будет верёвочный курс, он поможет вам сплотиться, и это просто будет весело! Ну а после тихого часа вы все отправитесь на «работу», на которую вчера устроились.

Подростки начали восстанавливаться от утреннего разочарования. Глаза их загорелись новыми ожиданиями и возможностями провести день с весельем и пользой, несмотря на капризы погоды.

Люмин почувствовала лёгкое разочарование. Только они с Тартальей нашли хоть какую-то зацепку к происходящему в лагере, только они хотели понять связь дневника и проделок с плакатом, как погода их обломала. Как хорошо, что их приняли на работу по уборке мусора. Жаль, что это будет только вечером, ведь не терпелось пойти на тот дикий пляж уже сейчас.

Когда ребята шли с завтрака, взгляд Люмин ненароком скользнул по доске объявлений, которая располагалась около их корпуса. К доске был прикреплен листок с ужасающей надписью:

«Вашим вожатым осталось недолго жить мирно и беззаботно, первый отряд. Завтра вы останетесь на произвол судьбы. Это месть! Ха-Ха-Ха!»

Люмин остановилась и прочитала сообщение еще раз, пытаясь убедиться, что не ошиблась. Она похолодела. Ребята вокруг нее болтали и смеялись, не подозревая о страшной угрозе.

— Эй, Люмин, ты чего встала? — поинтересовалась Розария.

— Тут… — произнесла Люмин дрожащим голосом и указала пальцем на записку.

— Не обращайте внимания. Это чья-то тупая шутка, — уверенно сказал Дотторе. — Этому шутнику стоит взять у меня пару уроков.

Тарталья встретился взглядом с Люмин. В его глазах читались такие же настороженность и испуг, как и у Люмин. Потому что они знали больше, чем их друзья. А что, если… Если это снова проделки хозяина дневника?

Тарталья кивнул, пытаясь сохранить самообладание. Хотя ему хотелось верить, что это всего лишь розыгрыш, зловещий тон сообщения обеспокоил его.

— Шутка это или нет, мы не можем игнорировать это. Мы должны отнестись к этому серьезно и сообщить персоналу лагеря об этой угрозе, — твёрдо сказала Розария. — Одно дело, когда кто-то портит плакат, а другое дело — угроза…

Они огляделись по сторонам, пытаясь заметить какую-нибудь подозрительную активность или поведение среди других ребят.

— Тогда пойдемте скорее! — Люмин бросилась бежать к комнате вожатых, Тарталья и Розария последовали ее примеру, а Дотторе покачал головой, чуть потоптался и неспешным шагом отправился за остальными.

Они обменялись нервными взглядами, и Люмин несмело постучалась в дверь. Через мгновение на пороге показалась Аяка.

— Да? Чем я могу вам помочь? — Аяка вежливо улыбнулась, но выражение её лица слегка изменилось, когда она заметила тревогу на лицах собравшихся.

— Там, на доске объявлений, мы заметили записку с угрозами, адресованными вам и Камисато Аято! — первой заговорила Розария.

— Записка с угрозами? Что в ней было написано? — улыбка сошла с лица Аяки, и она чуть нахмурилась.

— Пойдемте, мы вам покажем! — взял инициативу в свои руки Тарталья.

— Да, хорошо, подождите пару минут, — Аяка ушла обратно в вожатскую и закрыла дверь.

Вожатая появилась через несколько минут с серьезным выражением лица и телефоном в руке, видимо, для того, чтобы позвонить директору или даже в полицию, если ситуация окажется серьёзной. Группа подошла к доске объявлений, но, к их удивлению, записка, которую они видели ранее, исчезла.

— Что за…? — ошеломленно воскликнул Дотторе. — Она же только что здесь была.

— Вы меня разыгрываете? — прищурившись, спросила Аяка.

— Что? Нет! — сразу же возразила Люмин. — Мы все четверо точно видели записку. Может, ветром унесло?

— Ладно, ребята, может быть, кто-то неудачно пошутил, и когда он понял, что вы пошли ко мне, он быстро убрал записку, — Аяка пожала плечами, однако беспокойство в её голосе было заметно. — Давайте так, — продолжила Аяка после небольшой паузы, — если кто-то еще увидит что-то подобное, сразу же сообщите мне. Мы не можем позволить, чтобы кто-то чувствовал себя неуютно здесь, в нашем лагере.

Ребята кивнули, некоторые облегченно вздохнули, уверенность в том, что взрослые возьмут ситуацию под контроль, вселила в них надежду. Но в глубине души почти каждый из них понимал: лагерная жизнь покачнулась, стали возможны и непредсказуемые события.

— Слушайте, я не верю, что это шутка! — твердо сказала Люмин, когда они расселись на скамейках перед корпусом.

— Да ладно, Люмин, ты просто слишком впечатлительная, — беспечно махнул рукой Дотторе.

Люмин вызывающе скрестила руки на груди, нисколько не убежденная халатным поведением Дотторе.

— Люмин, давай им расскажем про дневник, — предложил Тарталья.

Люмин кивнула, понимая, что упоминание о дневнике может помочь убедить остальных в серьезности ситуации.

— Ты прав. Розария, Дотторе, есть кое-что, что вы должны знать. Вчера мы обнаружили на пляже таинственный дневник. Мы прочитали несколько записей. Дневник принадлежит девушке, которая начала вести его в двенадцать лет, пять лет назад. В последней записи, датированной позавчерашним днем, она написала о том, что вернулась в этот лагерь спустя пять лет, чтобы мстить! По нашим с Тартальей догадкам девушка состоит либо во втором, либо в нашем отряде! Мы связали это с инцидентов с зачеркнутыми именами, ведь это произошло только у первого и второго отряда. А теперь еще и записка… И мы подумали, что к этому может быть причастна эта девушка…

Как только Люмин закончила свой рассказ, тишина нависла над группой словно грозовая туча. Никто не осмеливался заговорить первым, опасаясь, что любое слово может развеять крошечные нити догадок.

— Мы должны действовать быстро, — наконец нарушил молчание Тарталья, его голос был ровным, но полным решимости. — Если эта девушка действительно планирует месть, мы должны понять, что именно она задумала и как это предотвратить.

— Во-первых, вы должны были рассказать нам сразу! — обиженно заявила Розария. — Это нечестно, что у вас двоих есть какие-то секреты от нас с Дотторе.

— Прости, Розария, — виновато сказала Люмин. — Нам очень жаль. Мы хотели рассказать, когда выяснили бы больше. Мы просто не хотели сеять ненужную панику.

— Ладно, проехали, — серьезно сказал Дотторе. — В следующий раз рассказывайте всё сразу, хорошо? А что насчет девушки, которая ведет дневник… Мы ничего о ней не знаем. Даже точное имя и отряд остаются загадкой.

— Может быть, мы должны начать с дневника? — предложила Розария. — Если мы тщательно изучим все записи, возможно, найдём подсказки о её мотивах и планах.

— Мы с Тартальей об этом и подумали. Мне кажется это разумным, — согласилась Люмин. — Особенно важно понять, что произошло пять лет назад, что могло вызвать такую глубокую ненависть. Честно говоря, именно поэтому мы вызвались убирать пляж.

— Хитрецы, — хмыкнул Дотторе. — Сегодня для нас с Розарией пляж закрыт. А вы… — он указал пальцем сначала на Люмин, потом на Тарталью. — Постарайтесь прочитать как можно больше записей.

— Мы еще хотели сфотографировать самую свежую из них, чтобы сравнить почерк в дневнике и на испорченных плакатах, — пояснила Люмин. — Жаль, что мы сразу не догадались сфотографировать записку.

— Значит, действуем как детективы? — Тарталья говорил расслабленно, но в его тоне была скрыта серьёзность. — Я готов в этом участвовать. Давайте посмотрим правде в глаза: лагерь стал слишком опасным, чтобы оставаться пассивными.

— Кстати, если эта девушка причастна к зачеркнутым именам, — начала Розария делиться своими мыслями. — То мы знаем её жертв — это Кэ Цин, Мона и Кэйа. Может, мы могли бы поговорить с ними, хоть это кажется самой отвратительной идеей, и узнать, были ли они в этом лагере пять лет назад и кто хотя бы из нашего отряда был с ними.

— Я уж точно ни с кем из них поговорить не смогу, — развела руками Люмин. — Но Тарталья мог бы спросить у Кэ Цин, вы всё-таки знаете друг друга не так уж плохо, а Розария может поговорить с Кэйей.

— Ну уж нет! — категорично отрезала она, отвернувшись и скрестив руки на груди. — С этим придурком говорить не желаю. Люмин, ты могла бы попросить Итэра спросить об этом у Кэ Цин.

— Чтобы попросить о чем-то Итэра, надо с Итэром нормальные отношения иметь, — фыркнула Люмин, немного опечалившись.

— А может, мы не будем усложнять задачу, и я просто возьму списки отдыхающих пятилетней давности у отца? — расслабленно, но с ноткой самоуверенности, предложил Дотторе.

— Отличная идея! Пожалуйста, Дотторе, если тебе не трудно, достань списки, это нам очень помогло бы. Но я предлагаю вот ещё что, — Люмин склонилась к друзьям, как будто они обсуждали тайну мирового уровня. — Сбегаем к корпусу второго отряда, посмотрим, есть ли у них записки с угрозами?

— Хорошая идея, пойдемте, — оживился Дотторе со странной ухмылочкой, вставая с места.

Розария встала более неохотно. Второй отряд ассоциировался с Кэйей, а любая мысль о нем или место, связанное с ним, ей было просто неприятно. Она до сих пор не может простить его за то, как он её предал. Первая любовь и такое расставание было словно ударом ножом в жизненно важные органы.

— Розария, — Дотторе положил руку ей на плечо и слегка сжал в дружеском месте. Слышать его тон без сарказма и язвительности было… Непривычно. — Ты в порядке? Если хочешь, можешь остаться здесь.

— Нет-нет, всё в порядке, — отмахнулась Розария и попыталась скрыться завесой уверенности.

Остановившись у доски объявлений второго отряда, ребята снова обнаружили ту самую записку с угрозами. Такой же текст, только «преступник» обращался уже ко второму отряду.

— Тарталья, у тебя телефон с собой? — спросила Люмин и после его кивка продолжила так, словно была настоящим детективом. — Сфотографируй улику.

Тарталья послушно достал телефон и сделал несколько снимков, стараясь зафиксировать все детали. Его ладони чуть дрожали, но это было скорее от волнения, чем от страха. Он никогда раньше не сталкивался с такими вещами на практике, и по-своему находил это даже захватывающим.

— Как думаешь, кто мог это сделать? — спросил он, передавая Люмин телефон.

Она внимательно рассмотрела фотографии, затем перевела взгляд на доску объявлений.

— Кто-то, кто хорошо знает наши распорядки и привычки. Похоже, это кто-то из своих или тот, кто за нами наблюдает. Ведь он сразу избавился от записки в нашем отряде, как почувствовал неладное.

— Может, стоит поговорить с начальником лагеря? — предложила Розария

— Не сейчас. Нужно собрать больше доказательств, прежде чем мы привлечем внимание вожатых. Мне кажется, он может быть кем угодно, даже тем, кому мы доверяем, — с умным видом оповестила Люмин.

— Вау, Розария, неужели ты тайно здесь ожидаешь меня? — из здания второго отряда вышел именно тот, кого меньше всего хотелось бы видеть.

— Ага, как будто я буду тратить свое время, ожидая тебя, — Розария закатила глаза и скрестила руки на груди, в ее тоне слышалось раздражение.

— Тогда почему вы, ребятки, здесь стоите? — с улыбкой, которая вовсе не обозначала какую-то радость или вежливость, спросил Кэйа, подходя ближе.

— Это не твое дело, — вмешалась Люмин, высоко задрав нос и расправив плечи. — Если бы ты смотрел вокруг себя, Кэйа, то заметил бы, что твоей жизни угрожает серьёзная опасность, — она сделала паузу и продолжила слишком уж драматичным тоном. — Мы не будем тебе врать: в лагере небезопасно, и ты… — она вытянула руку перед собой и указала пальцем на Кэйю. — Среди её жертв, ведь твое имя было зачеркнуто!

— Э-э? — Кэйа был явно сбит с толку. — Ребят, о чем она говорит?

— Не о чем, — поспешил спасти ситуацию Дотторе. — Мы уже уходим. Люмин, ты увлеклась, пойдем.

Ребята спокойно шли в молчании к своему корпусу, как Люмин внезапно остановилась.

— Тарталья, дай мне свой телефон или пойдем со мной, я хочу кое-что проверить! Записки с угрозами были у первого и второго отряда, но вдруг их больше? Я хочу проверить другие отряды!

Тарталья, немного удивленный внезапным порывом Люмин, пару секунд сомневался, но быстро понял, что она задумала. Он достал телефон из кармана и протянул ей устройство.

— Вот, держи, но давай я все-таки пойду с тобой, — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Нам лучше вместе это сделать. Ребята, — он обернулся к Розарии и Дотторе. — Мы скоро будем. Нам лучше разделиться и не привлекать лишнего внимания.

Люмин, недолго думая, кивнула и направилась в сторону корпуса, где размещались комнаты других отрядов. Тарталья следовал за ней, стараясь угнаться за быстрым шагом подруги. В воздухе висело напряжение, словно само окружение впитало тревогу, которой были наполнены последние дни.

Пройдя по узким дорожкам, Люмин остановилась перед доской объявлений третьего отряда. И снова та же картина — записка. Угрозы и предупреждения — всё так же, как и у первого и второго отрядов.

— Мы должны выяснить, кто за этим стоит, — твердо произнесла Люмин, передав телефон обратно Тарталье. — Давай, чтобы окончательно убедиться, еще в четвертый отряд сбегаем. Ты знаешь, где он находится?

— Нет, но около административного здания есть карта лагеря. Можем посмотреть там, — предложил Тарталья, и глаза Люмин словно снова загорелись. — Эй-эй, полегче, мисс Любопытная, а то я скоро поспевать за тобой не буду.

— Мы должны действовать быстро, мы уже знаем, что преступник тоже не простофиля.

Люмин пулей полетела к административному зданию лагеря, Тарталья снова кое-как поспевал за ней. Остановившись и тяжело дыша, они внимательно посмотрели карту и попытались найти корпус четвертого отряда.

— Смотри! — внезапно вскрикнула Люмин, указав пальцем на карту. — Тут внизу примечание, что третий отряд расположен в корпусе номер 4, а четвертый отряд в корпусе номер 3! Подожди-ка... — Люмин затаила дыхание, а затем в нетерпении вытянула руку. — Дай посмотреть фото.

Тарталья передал ей телефон с открытой фотографией, и Люмин несколько секунд переводила взгляд с экрана телефона на примечания на карте и обратно, с затем воскликнула с какой-то странной радостью:

— Почерки совпадают!

Тарталья нахмурился, перечитывая текст несколько раз, а затем сфотографировал новую улику. Это открытие придавало новой глубины их расследованию. Значит, записки писались кем-то, кто знал все тонкости расположения в лагере, вероятно, даже кем-то близким к организации.

— Почему я вас двоих должна искать по всему лагерю?! — послышался крик Аяки со стороны, явно предназначенный для Тартальи и Люмин. — Все давно уже в актовом зале сидят, только вас ищу, бегаю. Ну-ка быстро в актовый зал, и я сделаю вид, что вас не видела!

Тарталья и Люмин, не желая больше злить вожатую, бросились бежать в актовый зал и заняли свои места рядом с Розарией и Дотторе. Фильм уже включили, и многие недовольно оглянулись на опоздавших, призывая к тишине. Они, тяжело дыша, попытались устроиться поудобнее, стараясь не привлекать к себе еще больше внимания.

Розария, скосив глаза на Люмин, шепотом поинтересовалась:

— Что случилось? Почему вы так долго?

Но Люмин лишь покачала головой, сигнализируя, что объяснения будут позже. Тарталья же, удобно устроившись в кресле, попытался сосредоточиться на фильме. Он украдкой взглянул на Дотторе, который, казалось, полностью был поглощен происходящим на экране.

— Дотторе, — шепотом позвала Люмин, отвлекая его от просмотра фильма. — Ты знаешь, кто мог написать примечания о корпусах третьего и четвертого отрядов на карте лагеря?

— Старший вожатый, — тихо ответил Дотторе. — Почему ты спрашиваешь? Вы с Тартальей что-то выяснили?

— Если все так, как ты говоришь, то старший вожатый причастен к запискам с угрозами.

— Это серьёзное обвинение, — сказал он, опуская голос до почти неразличимого шёпота. — У тебя есть доказательства?

Люмин кивнула и взяла у Тартальи телефон с фотографиями. Дотторе несколько раз пролистал все улики, и брови его поползли наверх.

— Звучит как бред, мой отец давно работает директором лагеря и мистер Лини никогда не создавал проблем, — Дотторе ещё раз осмотрел фотографии и сделал страшные глаза.

— Я предлагаю вот что, — решительно заявила Люмин, поворачиваясь к Тарталье. — После фильма я пойду к мистеру Лини и потребую объяснений! Но одна я боюсь. Кто-нибудь пойдёт со мной?

— Я пойду с тобой! — твердо сказал Тарталья. — Дотторе с Розарией могут стоять за дверью и если вдруг что-то пойдёт не так, позовут на помощь!

— Да вы сегодня перестанете шептаться или нет?! — раздраженно зашипела Розария. — Весь фильм бу-бу-бу! Вы с Люмин в последнее время просто неразлучны. Может, вам стоило занять задние места для поцелуев?

Люмин и Тарталья резко замолчали, понимая, что и правда слишком увлеклись обсуждением и тем самым помешали окружающим.

* * *

Как только удалось отвертеться от Аяки, Люмин, Тарталья, Дотторе и Розария направились в комнату старшего вожатого. Дотторе и Розария спрятались за угол, а Люмин для приличия постучалась.

— Да, ребята? Чем могу помочь? — вежливо, с улыбкой спросил Лини.

— Мы хотим вам задать несколько вопросов! — уверенно и грозно сказала Люмин. — Разрешите войти?

— Э, ну заходите, — растерянно согласился старший вожатый. — Во-первых, представьтесь.

Они беззвучно вошли внутрь тесного помещения, большую часть которой занимала кровать и стол, прикрыв за собой дверь.

— Меня зовут Люмин, я из первого отряда! Мы знаем о ваших записках с угрозами! И вам лучше рассказать нам всё, если не хотите, чтобы мы сообщили в соответствующие органы! — голос Люмин звучал как удар грома, в её груди бушевал адреналин, она не чувствовала ни страха, ни волнения.

— Не уверен, что понимаю, о чем вы говорите, — искренне удивился Лини.

Люмин сделала шаг вперёд, её глаза обжигали его, как раскалённый металл. Она знала, что он будет отпираться, но она не собиралась так легко отступать.

— Тарталья, телефон, — отчеканила Люмин и протянула руку в сторону, и через секунду получила заветное устройство с доказательствами. — Вот, посмотрите. На карте вы писали это примечание?

— Ну я, — кивнул Лини. Его взгляд не метался, он, в принципе, не выглядел напуганным и пойманным в клетку, и это всё больше сбивало Люмин с толку.

— А теперь посмотрите на эту записку. Почерк ваш! — процедила Люмин, еле сдерживая злость. Её начинало бесить, что он так спокойно ведёт себя перед такими серьёзными, как она считала, обвинениями.

Вожатый пару секунд сканировал фотографию, а затем рассмеялся, искренне и громко. Люмин стояла неподвижно, сжимая кулаки так сильно, что ей казалось, еще чуть-чуть, и ногти вот-вот прорежут кожу. Его реакция пугала и сбивала с толку одновременно.

— Ребятки, ребятки, думаю, произошло недоразумение, — сквозь смех начал вожатый. — Эти записки с «угрозами» действительно написал и развесил я, но они — часть завтрашнего квеста. Они нужны для создания атмосферы, и я решил развесить их немного заранее. Я даже не думал, что кто-то из отдыхающих отнесется к этому так серьезно и завалится ко мне с обвинениями.

Люмин стояла ошеломленная, не зная, как реагировать. Она медленно покачала головой, недоверчиво глядя на Лини.

— Квест? — недоверчиво переспросила она, пораженная тем, с какой легкостью он отбросил её обвинения. — И вы считали это уместным? Развешивать записки с угрозами и даже не предупредить нас?

— Люмин, поверь мне, — вожатый остановил свой смех и перешел на серьезный тон, — я не хотел никого пугать. Обычно ребята даже не замечают, что творится вокруг них, и я рассчитывал, что они заметят записки только когда будет озвучена легенда задания. Но похоже этот раз оказался исключением. Попались слишком внимательные и впечатлительные подростки.

Люмин едва верила своим ушам. В её голове все еще качалась маятником мысль о том, насколько всё это странно и неправильно выглядело. Однако она знала, что продолжать спор не имело смысла. Всё равно это не изменило бы произошедшего.

— Хорошо, — тоном, выдающим всё её недовольство и стыд, произнесла она. — Но, пожалуйста, в следующий раз будьте осторожнее с подобными «шутками». Не все могут понять ваш задуманный юмор. И еще... Простите нас, мистер Лини, за то, что мы… То есть я вот так накинулась с обвинениями.

— Все в порядке. На самом деле, такая бдительность даже похвальна. Можно сказать, вы сами себе устроили дополнительный квест. Это же круто. А теперь можете идти.

Люмин вышла из комнаты Лини с опущенной головой. Щёки горели от стыда, а самой ей хотелось провалиться сквозь землю или стереть память, чтобы навсегда забыть эту глупость. Как она не могла догадаться? Зачем настоящему преступнику было бы оставлять какие-либо записки? С другой стороны, она вообще думала, что это сделала владелица дневника, девушка ее возраста, и Люмин подумала, что делать она будет это открыто, как с плакатом и зачеркнутыми именами.

— Тарталья, прости, что я втянула тебя в это. Мало того, что я сама опозорилась, да еще тебя опозорила… Просто так все навалилось. Сначала этот дневник, потом записки. И там, и там — месть, вот я и восприняла всё слишком серьёзно.

Тарталья тихо усмехнулся, слегка покачав головой. Он протянул руку и нежно взъерошил волосы Люмин.

— Эй, не беспокойся об этом. Мы оба немного увлеклись, вот и все. Кроме того, было довольно забавно какое-то время побыть детективами, — не терял энтузиазма Чайльд. — Сейчас будет куда сложнее объяснить нашу оплошность Дотторе и Розарии и выдержать их истеричный смех.

— Ну что, вас можно поздравить с блестящим провалом? — с широкой ухмылкой спросил Дотторе, пока Розария рядом хихикала в кулачок.

Тарталья закатил глаза, наполовину в шутку, наполовину раздраженный поддразниванием Дотторе

— О, да, спасибо. Я так горжусь нашим впечатляющим провалом. Это был поистине замечательный опыт, — изображая энтузиазм, саркастически ответил Тарталья. — Напомните мне в следующий раз никогда не объединяться с Люмин для какого-либо расследования.

— Эй! — возмутилась она и пихнула Тарталью в бок. — Подожди, Дотторе, ты уже все знаешь? Мы же вам с Розарией ничего ещё не рассказали... Что? Почему у вас такие довольные лица?

— Вообще-то, я с самого начала знал, что к чему, но сначала я не хотел спойлерить, что это к будущему квесту, думал, вы быстро оставите это дело, но вы с Тартальей так увлеклись, что я решил не портить вам развлечение, оставаясь наблюдателем за этим цирком и подыгрывая вам. Хорошая шутка вышла, не так ли? — Дотторе сказал это с усмешкой, и Розария, стоящая рядом с ним, больше не смогла сдерживаться и расхохоталась над оплошностью своих друзей.

— Подожди, что?! — Тарталья обомлел и приподнял бровь, словно до конца не мог поверить. — Вы с Розарией с самого начала знали, что это просто атрибуты к квесту, и не сказали нам? Ты просто наблюдал, как мы носимся вокруг, как идиоты, пытаясь разгадать тайну, которая даже не была реальной?

— Ну, Розарии я рассказал немного позже, когда вы уже побежали прочёсывать весь лагерь, — хихикая, пояснил Дотторе. — Ладно, виновен по всем пунктам обвинения. Но вы знали, с кем связались, я люблю шутки, особенно, если они происходят, когда я прилагаю минимум усилий!

— Что ж, я могу похвалить вас с Розарией, — уже по-доброму улыбнулась Люмин. — Вы хорошие актеры, вы так правдоподобно сыграли удивление и другие эмоции, что трудно было вас раскусить, особенно под влиянием адреналина, который мы испытали.

Розария улыбнулась Люмин в ответ, кивнув в знак признательности.

— Спасибо. Мы правда гордимся своим актерским мастерством. Хотя я должна признать, что временами было немного трудно сохранять невозмутимое выражение лица, наблюдая, как вы двое бегаете вокруг, гоняясь за несуществующим виновником. Кстати, записку с доски объявлений в нашем отряде сорвал Дотторе. Он же самым последним пошёл за нами к Аяке.

— Это правда, — гордо и самодовольно подтвердил Дотторе, будто совершил какой-то подвиг. — Но вот когда вы рассказали нам о дневнике, я был искренне потрясен. Об этом я ничего не знаю, и за этим может скрываться реальная угроза… Хотя… Как мы можем бояться какой-то девчонки? Просто есть ощущение какого-то напряжения и всё.

— Ладно, юные детективы, — Розария подошла к Тарталье и Люмин и закинула руки им на плечи. — Пойдёмте, у нас скоро начнется веревочный курс. И это точно будет весело!

Примечания:

Ребята, если что, простите за ошибки, проверяла уже ночью, очень уж хотелось закончить главу. Так-то бета тоже проверяла, а я ей доверяю, так что думаю, критичных ошибок быть не должно. Приятного чтения!

---

— Итак, мы начинаем наш веселый веревочный курс, — объявил ведущий, улыбнувшись широкой улыбкой. — Сейчас командир каждого отряда получит маршрутный лист. Есть несколько правил: двигаться строго по этому маршруту и при этом идти от одной станции к другой, держась за руки.

Ребята оживились и зашептались, предвкушая начинающееся приключение. Погода начала улучшаться, сквозь облака пробивались лучики солнца, заливая все ярким светом.

— Выигрывает тот отряд, который быстрее и качественнее выполнит задания на всех станциях, — продолжил ведущий, обводя глазами собравшихся.

Командиры с сосредоточенным видом взяли в руки маршрутные листы, на которых были отмечены веселыми значками направления и станции.

— Готовы? — спросил ведущий, озаряя всех улыбкой. — Тогда вперед, к приключениям!

Словно по сигналу, команды начали выстраиваться с цепочку для движения, чтобы скорее отправиться в путь.

— Поскольку я командир, я пойду впереди и поведу всех за собой, возьмите друг друга за руки, — сказал Чжун Ли мягко, но требовательно.

Первая станция веревочного курса называлась «Зигзаг». На земле был выложен тонкими брёвнышками зигзаг, и задача была такова: пройти всей команде по брёвнам, держась за руки и не наступая на землю.

— Это кажется лёгким заданием, — поделилась своими мыслями Люмин.

— Оно лёгкое, если бы ты одна его проходила, — возразил Дотторе. — А когда все вместе, тут ошибка каждого может привести к поражению…

Важно было выбрать правильный темп и порядок, чтобы избежать падений и сохранить равновесие. Они встали в один ряд, взявшись за руки. Первый шаг всегда самый трудный, и Чжун Ли решительно ступил на бревно, следом за ним шагнул Тарталья, ведя за собой Люмин, и так по цепочке, один за другим, шаг за шагом. Они двигались медленно, но слаженно, стараясь сохранять равновесие и поддерживать друг друга. С каждой минутой их движения становились всё более синхронными.

Каждый поворот зигзага становился испытанием для всей команды, ведь труднее всего было пройти всем вместе углы. Именно на одном из таких чуть не упал Беннет, но Ка Мин и Итэр, стоящие по обе стороны от него, быстро среагировали, удержав его за руки. Воцарилась напряженная тишина, казалось, даже птицы в лесу замерли, наблюдая за смелыми попытками людей преодолеть зигзагообразную дорогу.

Когда они наконец достигли конца, раздался радостный крик. Они сделали это! Улыбки и смех наполнили воздух, компенсировав всю нервозность и напряжение.

— Отлично, первый отряд! — похвалила вожатая, отвечающая за эту станцию. — Давайте свой маршрутный лист, я проставлю вам баллы.

Вторая станция веревочного курса — «Переправа» — показалась сложнее. К ветке дерева сверху была привязана верёвка, а по обе стороны от неё лежали две небольших дощечки, расположенные друг от друга на расстоянии примерно трёх метров, символизируя два берега реки. Задача каждого участника заключалась в том, чтобы с помощью веревки перелететь с одного берега на другой.

Препятствие выглядело обманчиво простым, но на деле требовало и силы, и ловкости. Гань Юй, подойдя ближе, осторожно подергала за верёвку, проверяя её прочность.

Разглядывая преграду, Чжун Ли предложил стратегию, которая, по его мнению, должна была облегчить задачу.

— Я предлагаю переправиться сначала парням на тот берег, чтобы ловить девушек, — сказал он, размышляя вслух. — Я пойду первым.

Он взялся за шершавую поверхность верёвки, глубоко вздохнул и с решительностью в глазах оттолкнулся от земли. Верёвка колыхнулась, и он перенесся через «пропасть», приземлившись на доски на противоположной стороне.

Следом за ним вызвался Тарталья. Он крепко обхватил верёвку и ловко качнувшись вперед и назад, был уже на другом берегу, к радости товарищей.

Теперь очередь была за девушками. Понимание того, что в случае чего они будут подстрахованы, придавало им уверенности. Кэ Цин вызвалась первой, она подошла к верёвке, и её тонкие пальцы сомкнулись вокруг неё. Поддерживая её взглядом, Чжун Ли стоял на противоположном конце и был готов в любой момент протянуть руку помощи.

Кэ Цин ядовито взглянула на Люмин и, собравшись с силами, оттолкнулась от земли, грациозно переправившись на другую сторону. Как только её ноги коснулись земли, она «случайно» споткнулась и упала прямо в объятия Тартальи. Тот, реагируя на её падение, рефлекторно схватил её, оберегая от падения. Сцена выглядела вполне естественной, но только Люмин было понятно, что это хорошо сыгранный спектакль, судя по взглядам, которые Кэ Цин метала в её сторону.

Люмин, наблюдая за всем происходящим, напряглась. Она раздраженно скрестила руки на груди и отвернулась, делая вид, что её интересуют действия других девушек, которые с ловкостью и аккуратностью переправлялись на другую сторону. Но её мысли вернулись к моменту, когда Кэ Цин касалась Тартальи, как будто это было неизбежно. Странная горечь и ревность пронизывала её душу, несмотря на все попытки отвлечься от мучительного образа. Стиснув зубы, она глубоко вздохнула, решив не поддаваться эмоциям и сконцентрироваться на выполнении задания.

— Люмин, твоя очередь, — напомнил Чжун Ли.

Люмин подошла к веревке, неуверенно вцепилась в нее обеими руками, но не могла найти в себе смелости оттолкнуться.

— Давай, Люмин, ты сможешь, — подбадривал Тарталья на той стороне. — Мы тебя поймаем, не бойся!

Люмин сжала руки на веревке крепче и кивнула, губы слегка сжались в решимости. Она закрыла глаза, вообразив себя летящей как птица. Глубокий вдох. Ещё один.

Полёт был коротким, но наполненным адреналином. Ветер свистел в ушах, ветер бил по лицу. Она почувствовала, как земля уходит из-под ног, и спустя мгновение крепкие и теплые руки Тартальи схватили её, удерживая от падения.

— Молодец, — прошептал он с улыбкой, едва заметно прижимая её к себе.

Люмин не спешила отстраняться от Тартальи, погруженная в свои мысли. Могла ли она цепляться за него так же, как Кэ Цин? Нет, она не хотела выглядеть глупо и уж точно не желала быть похожей на эту стерву.

— Держишься за меня, чтобы не упасть? — с усмешкой спросил Тарталья, всё еще легким движением приобнимая её за плечи. — Не бойся, больше прыгать не придется.

Она подняла глаза и посмотрела на его лицо, на эту постоянную дерзкую улыбку. Что-то в его уверенности всегда притягивало её, как магнит. Говоря с ним, она чувствовала себя более уверенной, сильной, но одновременно и уязвимой. Как будто Тарталья видел её насквозь.

— Чайльд, хватит обнимать свою девушку, тут нужно других девчонок ловить, — окликнул его Чжун Ли, посмеиваясь.

— Я просто обеспечивал безопасное приземление самому ценному участнику нашей команды, — он перевел взгляд на Люмин и подмигнул ей, а затем отстранился и снова подошёл к Чжун Ли, чтобы помочь ему.

Люмин проследила за его движениями, от ошеломления не в силах сдвинуться с места. Почему Тарталья не стал отрицать слова о том, что она его девушка, если это было не так? Она чувствовала, как сердце начинает биться быстрее, и не могла понять, что именно вызвало такое волнение — слова Тартальи или его подмигивание.

— О, так ты теперь девушка Тартальи? — игриво спросила Розария, обвивая руку Люмин своими. — Ты что-то мне не рассказывала?

— Что? Нет, нет, я не девушка Тартальи. Откуда у тебя вообще взялась эта идея? — с волнением в голосе воспротивилась Люмин, слегка покраснев. — Чжун Ли так сказал, но… — она замолчала, ее мысли вернулись к словам командира и тому, что Тарталья не стал поправлять его. — Вероятно, он просто пошутил и всё.

— Но ты бы была бы не против, да?

— Розария! — слегка прикрикнула на неё Люмин, ещё больше краснея.

— Ладно-ладно, молчу, — рассмеялась подруга, отступая чуть назад. — Пойдем, все закончили задание, нам пора на третью станцию.

Когда они шли всем отрядом, вновь держась за руки, к следующей станции, Люмин набрала в легкие побольше воздуха и решилась задать волнующий её вопрос.

— Тарталья… Почему, когда Чжун Ли назвал меня твоей девушкой, ты не стал этого отрицать? — Люмин опустила голову вниз, боясь встретиться с ним взглядом.

Глаза Тартальи на мгновение расширились. Он издал тихий смешок, в выражении его лица появился намек на смущение.

— Мы были в самом разгаре испытания и все такое. Нужно было сосредоточиться на текущей задаче, а не отвлекаться на ненужные объяснения, — его голос прозвучал спокойно, но Люмин заметила, как он непроизвольно сжал губы.

Она украдкой взглянула на Тарталью, пытаясь прочесть в его лице что-то еще, но он быстро отвел взгляд в сторону. Мягкий ветерок скользил по его волосам, играя с его прядями, что делало его еще более неотразимым. Люмин улыбнулась, чувствуя, как её смущение медленно растворяется. Она была рада, что решилась прямо задать этот вопрос, а не терзать себя догадками.

Третья станция веревочного курса называлась «Пень» — это была игра, построенная на доверии. Участникам предстояло испытать свои страхи и, одновременно, почувствовать единение команды. Весь процесс начинался с того, что каждый по очереди должен был встать на высокий деревянный пенек. Оттуда человек должен отбросить свои страхи и упасть спиной назад, надеясь только на своих товарищей.

Другие участники становились сзади, образуя плотное полукольцо, их руки крепко сцеплялись, создавая живую опору, готовую поддержать и принять любого. Упавший должен был довериться команде полностью, преодолевая внутренние сомнения, страхи и недоверие.

— Давайте сначала всех девушек поймаем, потом сами будем мучиться, — скомандовал Чжун Ли. — Дамы, кто первый?

— Я пойду первая, — снова взяла инициативу в свои руки Кэ Цин, самодовольно выйдя вперед.

Она взобралась на пень и встала к товарищам спиной. Собравшись с духом, она откинулась назад, начиная падать, но через секунду, не успев даже испугаться, упала на руки своих товарищей, которые радостно закричали. Её мягко опустили на землю и даже в этот момент она умудрилась как бы невзначай коснуться Тартальи, чем вызвала снова вспышку ревности у Люмин.

Люмин слегка прикусила губу, стараясь скрыть досаду. Её глаза сузились, когда она увидела, как Тарталья на мгновение задержал взгляд на Кэ Цин. Он, тут же обернулся к Люмин, почувствовав её пристальный взгляд, с успокаивающей улыбкой, но мгновение уже было упущено, и тревожное семечко ревности пустило корни в сердце.

Кэ Цин, казалось, не обращала внимания на возникшее напряжение, возникновению которого она же сама послужила. Она повернулась к остальным, её лицо светилось гордостью за собственную смелость, а в глазах читалась непоколебимая уверенность.

— Отличное начало, — прокомментировал Чжун Ли, наблюдая за сценой с лёгкой улыбкой на губах.

— Кто следующий? — взволнованно спросил Дотторе, его глаза сияли от азарта.

— Я попробую, — неуверенно пробормотала Люмин, но её голос всё равно прозвучал решительно. Она подошла к пню, ощущая на себе пристальные взгляды остальных.

— Если что, мы тебя поймаем, не волнуйся, — ободряюще сказал Дотторе. — Давай, без лишних раздумий, раз — и упала.

Люмин, сделав глубокий вдох, залезла на пень, её сердце колотилось от волнения и напряжения. Она закусила губу, чтобы скрыть лёгкую дрожь в руках, и посмотрела через плечо на товарищей. Те стояли неподалёку, готовые поддержать её в этот важный момент.

Откинувшись назад, Люмин ощутила, как мгновение растягивается в вечность. Она закрыла глаза и почувствовала, как падает. И вот, с громким смехом и весёлыми криками друзей, её бережно поймали и поставили на землю.

— Молодец, Люмин! — воскликнул Тарталья, хлопая в ладоши. — Видишь, ничего страшного.

Люмин благодарно кивнула и осмотрела взглядом полянку, находя взглядом Кэ Цин, которая прислонилась к дереву и наблюдала за другими товарищами надменным взглядом.

— И долго ты будешь продолжать это представление? — спросила Люмин, подходя ближе. — Вы с Тартальей расстались, так что прекрати морочить ему голову и пытаться флиртовать с ним.

— Ты ревнуешь, не так ли? Беспокоишься, что я украду твоего драгоценного Тарталью? — с надменной усмешкой спросила Кэ Цин, явно смотря на Люмин свысока.

— Я не ревную, — сдержанно произнесла она и вздохнула, стараясь удержать спокойствие. — Я просто не хочу, чтобы ты и дальше играла с его чувствами. Он заслуживает честности, как и все остальные. Он мой друг, и я беспокоюсь о нем.

Кэ Цин закатила глаза, ее ухмылка стала шире от отрицания и объяснения Люмин. Она отстранилась от дерева, складывая руки на груди, её голос стал холодным.

— И ты хочешь защитить его от меня? Какая благородная миссия, Люмин. И давай не будем притворяться — твой маленький акт ревности вызван не тем, что ты хочешь «защитить» Тарталью. Это потому, что у тебя есть чувства к нему, я права?

— Даже если у меня есть чувства к нему, ну и что с того? — взвинтилась Люмин. — То, что ты, находясь в отношениях с моим братом, пытаешься флиртовать с Тартальей, просто чтобы позлить меня, ситуации не меняет. Прекрати этот цирк, Кэ Цин, здесь нет места клоунам!

Кэ Цин закатила глаза при словах Люмин, выражение ее лица становилось все более и более раздраженным, а пальцы сжались от гнева до побеления костяшек.

— Ну и что? Отношения с Итэром не запрещают мне общаться с другими парнями. И позволь мне сказать тебе кое-что: твои чувства не имеют значения. Тарталья никогда не посмотрит на тебя, как на девушку. Ему нужна такая как я, а не ты, зажатая и неуверенная в себе девочка.

Люмин побледнела от гнева, ее руки дрожали, а в глазах сверкала решимость. Она шагнула к Кэ Цин, вплотную, до тех пор, пока они не оказались лицом к лицу, их взгляды пересеклись, как два противоположных заряда.

— Ты правда так уверена в себе, да? — прошипела Люмин, не отводя глаз. — Думаешь, что можешь манипулировать всеми вокруг, как тебе заблагорассудится. Ты просто играешь с огнем, и однажды он обязательно сожжет тебя. Ты права, Кэ Цин, мои чувства могут не иметь значения для Тартальи или для тебя, но они имеют значение для меня. Ты просто используешь его как игрушку для собственного удовольствия. А он этого не заслуживает! Тарталья не дурак, он не наступит на те же грабли во второй раз и уж точно не возобновит отношения с тобой, с бывшей, которая бросила его очень некрасивым образом.

Лицо Кэ Цин исказилось от гнева, слова Люмин явно задели за живое. Ее уверенный вид слегка пошатнулся, когда она изо всех сил пыталась контролировать свои эмоции.

— Это не твое дело, будем ли мы с Тартальей снова вместе или нет. Ты думаешь, что знаешь его хорошо, но ты не понимаешь его так, как понимаю я. Он поймет, что ему лучше со мной, независимо от того, как сильно ты пытаешься вмешаться.

— Знаешь, Кэ Цин, мне жаль тебя. Даже если я неопытная девушка, которая никогда не общалась с парнями, даже если Тарталья никогда не увидит во мне девушку, в отличие от тебя, я действительно ценю его и искренна с ним, вот почему ему нравится общаться со мной. А все, что ты можешь сделать, это якобы случайно прикоснуться к нему, чтобы увидеть мою и его реакцию. Это жалкое зрелище… — Люмин окинула её таким взглядом, будто смотрела на что-то незначительное.

Выражение лица Кэ Цин потемнело от словесной атаки Люмин. Она сжала кулаки, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание.

— Мне не нужна твоя жалость или твое мнение. Я знаю, как обращаться с Тартальей, он вернется ко мне, просто подожди. И твоя так называемая «искренность» с ним ничего не значит по сравнению с нашей историей знакомства и отношений.

— Минувшие дни и воспоминания, которые давно выцвели? Ты думаешь, что можно построить будущее, опираясь на прошлое, в то время как ты закрываешь глаза на настоящее? Тарталья нуждается в человеке, который будет искренне ценить его, а не тот, который может выкинуть его, когда наиграется, — её голос был тихим, но в нём слышалась твердая уверенность.

Кэ Цин на мгновение замерла, её сердце билось быстрее. Казалось, слова Люмин проникали сквозь её броню и обнажали скрытые страхи. Но она не собиралась сдаваться так легко. Сделав глубокий вдох, она подняла голову и встретила взгляд Люмин всей своей оставшейся решимостью.

— Ты не знаешь ничего о нас. Может быть, тебе кажется, что ты важна для него сейчас, но чувства меняются.

— Кэ Цин… Если ты так любишь Тарталью и заливаешь мне тут свои пламенные речи о ваших отношениях, так чего же ты его бросила ради Итэра? — Люмин подняла брови и скрестила руки на груди.

Кэ Цин на мгновение запнулась, ее уверенное выражение лица дрогнуло при упоминании о ее решении порвать с Тартальей и вместо этого начать встречаться с Итэром. Она поняла, что Люмин задала обоснованный вопрос и попыталась найти способ оправдать свои действия.

— Просто мы с Итэром так сдружились и… — Кэ Цин запнулась, подбирая слова. — Людям свойственно ошибаться и мне тоже. Я просто увлеклась, вот и всё. Итэр был временным увлечением, ничего серьезного, но я поняла, что действительно люблю Тарталью. И Люмин, ты же так хотела защитить Итэра. Я готова его бросить, он весь твой, в безопасности, только перестань мешать мне наладить отношения с Тартальей, окей?

— Нет, Кэ Цин. Я все поняла. Я поняла, насколько ты испорчена. Ты бросила парня, которого любишь, просто чтобы позлить меня, начав встречаться с моим братом, потому что ты приревновала Тарталью ко мне тогда, в поезде, а еще азарта тебе добавило то, как я защищала Итэра. Ты ожидала поиграть с моим братом и вернуться к Тарталье, который, как ты думала, будет страдать по тебе. Но твой план сработал не так, как ты хотела, потому что Тарталья сблизился со мной, и теперь ты пытаешься усидеть на двух стульях. Не выйдет. Я начинаю задумываться, что надпись на плакате вместо твоего имени отлично подходит к тебе.

Вокруг повисло гнетущее молчание. Каждое слово Люмин отдавало железной тяжестью в мыслях, разрушая стены лжи и притворства, которые казались такими непробиваемыми. Кэ Цин не выдержала напора своих эмоций и не могла скрыть своих слез, которые начали катиться по щекам, не могла найти что ответить. Обвинения Люмин были болезненно точны, как ядовитые стрелы, вонзающиеся прямо в сердце.

— Это низость, Люмин, — наконец прошептала она, лицо побелело от ярости. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты даже не пыталась вникнуть в мои чувства.

— Твои чувства? — Люмин горько рассмеялась. — Какими своими чувствами ты руководствовалась, когда разбивала сердца сразу двум парням? Это эгоизм, Кэ Цин, чистый эгоизм.

Кэ Цин покраснела, глаза сузились от ярости. Она сжала кулаки, громко царапая ногтями по ладони.

— Ну и что? Каждый борется за свое счастье. А ты, Люмин, сближаешься с Тартальей только чтобы доказать что-то?

— Я сближаюсь с ним потому, что он мне дорог, — тихо, но твердо сказала Люмин. — В отличие от тебя, я не играю сердцами людей. Тарталья заслуживает настоящих чувств, а не манипуляций.

— Ты говоришь, что я манипулировала? Да, может быть. Но мы все творим ошибки. Ты просто оказалась в нужное время в нужном месте.

Люмин сделала шаг вперед, стоя теперь вплотную к Кэ Цин, и тихо, но твердо произнесла:

— Хватит говорить об ошибках. Ошибки могут быть прощены, но твое поведение было не ошибкой, а осознанным выбором. И за свои действия всегда приходится платить.

Кэ Цин отвернулась, пытаясь скрыть слезы, которые уже ручьем катились по щекам. Она не ожидала, что разговор зайдет так далеко. Она была переполнена смесью гнева, раскаяния и обиды, изо всех сил пытаясь смириться с резкими словами Люмин и тяжестью своих собственных действий. Когда она обернулась, чтобы выпалить еще какую-то колкость, Люмин уже ушла к друзьям, вся такая счастливая и радостная, и она общалась с Тартальей так непринужденно. Почему? Это она, Кэ Цин, сейчас должна быть счастлива, а не плакать под деревцем как маленькая школьница…

Четвертая станция называлась «Паутина». Между двумя деревьями были натянуты веревки, которые переплетались между собой и образовывали паутину.

— Ваша задача, — начала объяснение вожатая. — Каждому пролезть через одну из ячеек паутины, при это не коснувшись ни одной частью тела веревки. Важным условием является то, что через каждую ячейку должен пройти хотя бы один человек.

— И как мы это сделаем? — недовольно фыркнула Гань Юй, уже уставшая от бесконечных глупых, по её мнению, заданий. — Мы не великаны и мы не умеем летать.

— Спокойно, Гань Юй, положитесь на меня, — тут же встрял Чжун Ли. — Я уже много раз проходил этот верёвочный курс. И «паутина» проходится следующим образом — через верхние ячейки мы протаскиваем наиболее лёгких людей всем отрядом, главное делать это вместе. Обычно девушки оказываются самыми лёгкими.

Гань Юй нервно посмотрела на «паутину» из натянутых верёвок, пытаясь осмыслить слова Чжун Ли. Но эта тактика её совершенно не устраивала.

— Очень заманчивое предложение! Тебя поднимают и таскают как тряпичную куклу, замечательно! — вспылила она, но Сяо приобнял её сзади за талию, пытаясь успокоить. — Нет, я на это не согласна!

— Хорошо, девушки, кто согласен? — нервно спросил Чжун Ли, осмотрев представительниц женского пола.

— Это кажется весёлым, я пойду! — весело заявила Люмин и вышла вперед. — Только не уроните меня.

— Тарталья, давай пройдем первыми, чтобы мы с другой стороны смогли принять её, — скомандовал Чжун Ли и пролез через среднюю ячейку без каких-либо проблем. Тарталья последовал его примеру и пролез через другую ячейку, чуть пониже.

Все оставшиеся парни с легкостью подняли Люмин наверх и начали аккуратно протаскивать её через верхнюю ячейку паутины. Тарталья и Чжун Ли с другой стороны следили, чтобы она не коснулась веревки и держали её за плечи, создавая дополнительную страховку.

«Аккуратно», «медленнее», «чуть ниже» — звучали команды, пока сама Люмин, казалось, получала удовольствие и звонко смеялась от того, что её так бесплатно катают. Улыбка на её лице была настолько заразительной, что даже самые серьёзные из них невольно начали улыбаться. Тарталья внимательно чередовал взгляды между паутиной и Люмин, стремясь не упустить ни одной детали. Чжун Ли, всегда спокойный и собранный, помогал координировать усилия, при каждом потенциальном касании ощущая трепетный холодок, пробегающий по его рукам.

Люмин, наконец, приземлилась на твердую землю по другую сторону паутины, все еще от души смеясь после своего мини-полёта.

— Кто следующий? — спросил Чжун Ли. — Видите, все не так уж и плохо. Люмин вон весело было.

Другие девушки мгновение смотрели друг на друга, на их лицах была смесь нежелания и смирения. Было ясно, что веселая реакция Люмин несколько повлияла на их восприятие всего происходящего.

— Что ж, давайте я, — со смирением и оттенком веселья сказала Розария. — Но не ждите, что я буду смеяться так же много, как Люмин.

Ребята подняли Розарию и провели ее через вторую верхнюю ячейку паутины, двигаясь с еще большей точностью, чем раньше, чтобы убедиться, что она не коснулась ни одной нити. Розария, несмотря на свое первоначальное нежелание, не могла не ощутить легкого трепета, когда ее несли по воздуху, на лице ее была смесь неохотного удовольствия.

Как только Розария приземлилась на землю, Люмин немедленно бросилась к ней и заключила в радостные объятия. Другие девушки тихо засмеялись над беззастенчивым энтузиазмом Люмин, и некогда неуверенная атмосфера теперь сменилась легкой беззаботностью благодаря её заразительной энергии. Одна за другой начали смелее идти на выполнение заданий, и это оказалось действительно веселым времяпровождением. По крайней мере, для девушек. Только Гань Юй не разделяла их веселья, и Чжун Ли, тяжело вздохнув, разрешил ей перелезть через ту ячейку, через которую она хочет, а вместо неё протащили лёгкого Беннета. Парни быстро перелезли через оставшиеся нижние ячейки, и вожатая, проставив баллы за выполнение задания, отправила их к следующей станции.

— Тарталья, ты же заметил, как Кэ Цин сегодня жмётся к тебе? — осмелилась спросить Люмин, пока они шли рядом, держась за руки.

— Да, я заметил. Это немного раздражает, если честно, — он тихо вздохнул, будто бы со смирением.

— А если бы Кэ Цин предложила тебе возобновить отношения, ты бы согласился?

Тарталья нахмурился еще сильнее. Ему потребовалось мгновение, чтобы обдумать свой ответ, в его глазах была смесь раздражения и чего-то более глубокого.

— Нет, я бы не согласился. У нас с Кэ Цин все кончено, на этот раз навсегда. Слишком много неприятных эмоций, слишком много плохих воспоминаний. Я бы не вернулся к этим отношениям, даже если бы она умоляла меня на коленях.

— Я думаю, это правильный поступок, — кивнула Люмин с явным облегчением в голосе. — Тебе нужно двигаться вперед и не оглядываться на тех, кто вытирал о тебя ноги.

— Ты права, — он нежно сжал ее руку, легкая улыбка тронула уголки его губ. — Сейчас у меня есть дела поважнее, на которых можно сосредоточиться.

— Например? — с любопытством поинтересовалась Люмин.

— Ну, у меня есть одна светловолосая златоглазая девушка, с которой последние дни я провожу всё свое время. Она заставляет меня смеяться, она забавная и озорная и не боится противостоять таким людям, как Кэ Цин. Ты можешь догадаться, о ком я говорю? — с широкой улыбкой спросил он, глядя на Люмин с озорным взглядом.

— Ой, ну даже не знаю, у меня нет никаких догадок, — приворно удивилась Люмин, хотя её слегка порозовевшие щечки выдавали смущение.

— Ах ты маленькая актриса. Вот я пытаюсь сделать тебе комплимент, а ты притворяешься, будто понятия не имеешь, о чем я говорю, — усмехнулся Тарталья.

— Давай иди вперед, — с усмешкой отвертелась Люмин от дальнейшего флирта. — А то сейчас расцепишься, и нас дисквалифицируют.

— Хорошо-хорошо, но мы обязательно еще вернёмся к этому разговору, — Тарталья подмигнул и отвернулся, глядя вперед.

Пятая и последняя станция — «Мост» — пожалуй, была наиболее сложной и опасной, потому что была реальная угроза упасть, если не проявить должной скоординированности. Между двумя деревьями были натянуты две веревки. С одной стороны они были привязаны к одному дереву, с другой стороны — к двум разным, таким образом, создавая некий угол. Эту станцию нужно было проходить парами, каждая из которых должна представлять людей примерно одного роста и веса.

— Каждый из пары человек должен встать на канат вот здесь, — вожатая указала на дерево, к которому были привязаны две веревки. — Повернуться лицом к друг другу и соединить ладони и аккуратно двигаться до конца каната, не разъединяя руки. Все остальные могут стоять внизу и подстраховывать, если вдруг кто-то начнет падать.

— Розария, пойдём вместе и сейчас? — предложила Люмин. — Отстреляемся и будем отдыхать.

— Ну давай, чем быстрее, тем лучше, — согласно кивнула она.

Глубоко вздохнув, Люмин и Розария встали на свои веревки, опираясь о дерево, вытянули руки и осторожно соединили ладони. Веревочный мост слегка покачивался, когда они устанавливали равновесие, и задача поддержания устойчивости становилась все более ощутимой. Парни стояли внизу, насторожившись и готовые оказать поддержку, если потребуется.

— Розария, я думаю, нам нужно двигаться синхронно. Возьми командование на себя, — сказала Люмин, пытаясь сохранить баланс.

Розария кивнула в знак согласия. Её голос был твердым и спокойным, когда она отдавала команды, сохраняя устойчивый темп и внимательно наблюдая за Люмин, чтобы убедиться, что они двигаются вместе. Шаг правой ногой, потом левой, правой, левой… их сердцебиение учащалось с каждым шагом, чувство опасности усиливалось с каждым мгновением и с каждым дюймом приближения к центру. Однако их дружба и доверие друг к другу позволяли им двигаться синхронно, шаг за шагом. Расстояние между Люмин и Розарией постепенно увеличивалось, вынуждая их наклоняться еще больше вперед, чтобы держать руки сцепленными. Усилия по поддержанию равновесия и стабильности становились все более очевидными, проверяя их физическую и умственную выносливость. Парни внизу наблюдали за происходящим с возрастающим беспокойством, их пальцы подергивались в ожидании того, что при необходимости им придется ловить девушек.

Когда они, наконец, ступили на твердую землю, они посмотрели друг на друга, и на их лицах отразились смешанные эмоции — облегчение, недоверие и оттенок гордости.

— Ура! — закричали девчонки, обняв друг друга. Люмин чувствовала, что этот веревочный курс сплотил не только весь их отряд, но и отношения в маленькой группке.

Следующими вызвались идти Дотторе и Тарталья. Они обменялись ухмылками, им не терпелось блеснуть. Но когда попытались пересечь веревочный мост, их уверенность быстро иссякла. Канаты раскачивались и опускались, пока они пытались сохранить равновесие, и их смех и подшучивания смешивались с невнятными проклятиями. Люмин и Розария наблюдали за происходящим с весельем и легким беспокойством, пытаясь сдержать хихиканье над не слишком изящным выступлением парней.

Люмин не смогла удержаться от смеха, когда они спустились на землю. Ее широкая улыбка была наполнена смесью веселья и поддразнивания, и она в шутку похлопала в ладоши, приветствуя их.

— Браво! Это было настоящее шоу, ребята. Думаю, вы двое подарили нам свой маленький личный хореографический номер!

Тарталья и Дотторе притворились раздраженными комментарием Люмин, но огонек в их глазах выдал их веселье. Они знали, что, вероятно, выглядели не слишком грациозно на веревочном мосту.

— Надеюсь, тебе понравилось смотреть, как мы изо всех сил пытаемся не упасть, маленькая мисс совершенство, — закатив глаза, воскликнул Тарталья.

— Конечно, теперь вы можете сидеть с нами и наблюдать, как страдают другие, — поддержала всеобщее веселье Розария. — Хотя… Я отлучусь «припудрить носик». Люмин, сходишь со мной?

— Да, пойдем. Мальчики, не скучайте без нас, — Люмин послала им обоим воздушный поцелуй и убежала вслед за Розарией.

* * *

В туалете, придерживая дверь в кабинку, в которой была Розария, Люмин неожиданно сказала:

— Розария, я думаю, что мне нравится Тарталья…

Возникла продолжительная пауза, нарушаемая только приглушенным звуком капель воды, стекающих в раковину. Розария, внутри кабинки, услышав откровение Люмин, замерла на долю секунды. Ее голова взвихрилась от мыслей, каких слов ожидала Люмин? Совета? Поддержки? Какова должна быть ее реакция? Необычное место придало всему разговору оттенок сюрреализма. Не выдержав молчания, Люмин заговорила снова, теперь чуть менее уверенно:

— Мне просто нужно кому-то сказать. Я не думала, что подобное может случиться со мной… — в ее голосе звучала легкая неуверенность. — Но он такой… Такой классный, веселый, мне нравится, как он дурачится и шутит, но в то же время он такой добрый и хороший…

— Похоже, ты серьезно втрескалась в него, раз решила сообщить мне об этом и осыпать его комплиментами прямо сейчас, даже не дав закончить мне свои дела, — голос Розарии донесся из кабинки, чувствовалось, что она еле сдерживает смех от осознания, как не сочетается разговор и место, в котором Люмин решила побеседовать об этом.

— Ну уж простите, дорогая Розария, но туалет оказался единственным местом, где мы смогли остаться наедине, — расхохоталась Люмин.

— О да, туалет — лучшее место для признаний, это так романтично, — Розария вышла из кабинки и, посмеиваясь, подошла к раковине, чтобы вымыть руки.

— Конечно! — подхватила Люмин. — Может, и наше первое свидание с Тартальей пройдет в туалете?

Розария не смогла удержаться и снова расхохоталась, едва сдерживаясь, чтобы не звучать слишком истерично. Мысленный образ романтического свидания в таком месте казался одновременно веселым и абсурдным.

— Я уверена, Тарталья будет абсолютно очарован твоей оригинальностью!

— Может быть, нам удастся украсить ванную цветами из салфеток и приглушить свет рулонами туалетной бумаги? — шутка набирала все больше оборотов, а фантазия Люмин казалась бескрайней. — А сидеть мы будем не на стульях, а на унитазах. Это так романтично!

— Боже мой, ты меня убиваешь, — Розария согнулась пополам, держась за живот, её смех, перекликаемый со смехом Люмин, разносился эхом по туалету и, казалось, их было слышно на весь лагерь. — Я думаю, ты самый одаренный воображением человек, которого я знаю! Тарталья влюбится в тебя по уши после такого свидания! Можно использовать туалет еще и для дружеских посиделок! Давай ещё придумаем какие-нибудь символические ритуалы. Например, обменяемся рулонами туалетной бумаги, как символом нашей дружбы.

Люмин снова разразилась смехом, едва справляясь с потоками веселых мыслей, которые навевала ей Розария. Ее блестящие глаза искрились от смеха, и она продолжала придумывать все новые и новые абсурдные детали.

— А в будущем появятся еще и рестораны в туалетном стиле, — Люмин вприпрыжку подошла к соседней кабине и открыла ее с грациозным жестом. — Добро пожаловать, мадам Розария! Ваш унитаз ожидает вас, — произнесла она с шутливо преувеличенной учтивостью.

— Люмин, я не могу, просто не могу! — Розария всхлипнула, пытаясь удержать слезы смеха.

Из туалета подруги не выходили, а почти выкатывались со смеху. Розария попыталась взять себя в руки, отдышаться после приступа смеха, но одна только мысль об обычном походе в туалет вызвала у них обеих новый приступ хихиканья.

— Ладно, давай попробуем быть серьезными. Я знаю, что я дура, раз влюбилась в Тарталью, но как можно не влюбиться в него? Он такой… такой…

— Эй, это нормально — испытывать чувства к кому-то. Тарталья хороший парень, я понимаю. Он красивый, временами он может быть озорным, но в этом часть его обаяния. Я понимаю, почему тебя к нему тянет, — серьёзно сказала Розария.

— Ну и что мне делать? — со вздохом спросила Люмин.

— Хм, ну-у, — задумчиво протянула Розария. — Если тебе действительно нравится Тарталья, у тебя есть два варианта. Ты можешь начать с того, что вы будете больше разговаривать, лучше узнавать друг друга и понимать, есть ли у вас взаимный интерес, — она взглянула на Люмин с легкой улыбкой на лице. — Или ты могла бы просто пойти прямо на свидание в туалет и посмотреть, сможет ли он справиться с твоим юмором.

— Розария, блин! — снова рассмеялась Люмин. — Я только успокоилась, давай серьезно и больше никаких наших абсурдных шуток.

— Ладно-ладно, просто пообещай мне одну вещь, — Розария замедлила шаг и серьезно взглянула на неё. — Ты всегда будешь помнить, что я твоя подруга, даже если у вас с Тартальей будет самый сказочный роман. Серьёзно, будет обидно, если ты забудешь обо мне…

— Ох, Розария, как я могу тебя забыть? Дружба есть дружба, и никакие отношения не должны мешать ей, — Люмин взяла подругу за руки, и они весело закружились. — Даже не переживай по этому поводу.

Подруги вернулись назад как раз тогда, когда последние участники преодолел испытание на веревочном мосту. Группа обменялась взглядами и улыбками, став свидетелями нескольких забавных моментов во время прохождения полосы препятствий.

— Это была последняя станция. Пойдёмте скорее на главную площадь, узнаем, кто первый выполнил все задания! — дал команду Чжун Ли.

Все снова взялись за руки, образовав цепочку и готовые принять предстоящий вызов, они кивнули Чжун Ли, давая понять, что можно идти.

Отряд прибыл на главную площадь, они огляделись и поняли, что вернулись первыми. Успех их команды вызвал одобрительные возгласы и празднование. Чжун Ли подошел к скучающему ведущему и передал ему маршрутный лист с баллами, а затем вернулся к своей команде с лёгкой улыбкой.

— Мы молодцы! Мы вернулись первыми! Ура! — объявил Чжун Ли.

— Давайте сделаем «капусту»! Чжун Ли будет в центре, он же наш любимый командир! — весело предложила Ёимия.

Предложение привлекло внимание всего отряда, и они обменялись несколькими смешками и удивленными взглядами. Чжун Ли поднял бровь, по-видимому обдумывая необычное предложение. Однако он не успел возразить или среагировать, остальные члены отряда быстро заключили его в крепкие групповые объятия. Раздался хор ликующего смеха и радостных визгов.

— Аккуратнее! — воскликнул Чжун Ли с оттенком веселья и легкой беспомощности. — Вы же уроните меня!

Ребята лишь крепче обнялись, предупреждение командира вызвало новый взрыв смеха. Казалось, они не слишком беспокоились о том, что он может упасть, больше желая насладиться моментом.

Аяка и Аято сидели на ближайшей скамейке, наблюдая за разворачивающейся перед ними счастливой сценой. Аято тихо рассмеялся, качая головой в изумлении от выходок группы.

— Я должен признать, ты была права, Аяка. Эти испытания действительно объединяют людей.

— Я же говорила, что они еще сдружатся, нужно просто подождать и не вмешиваться, — удовлетворенно сказала Аяка. — Надеюсь, что они станут еще дружнее…

* * *

После тихого часа и полдника все отправились на «работу». Люмин старалась идти как можно скорее, будто она опаздывает, но на самом деле ей просто хотелось поскорее попасть на дикий пляж, если это вообще получится…

— Итак, я приветствую вас на работе в ваш первый день, — вожатая слегка махнула рукой и осмотрела всех своих подопечных. — Ночью на море был шторм, на пляж было выброшено много мусора, поэтому сегодня мы отправимся туда, чтобы привести пляж в порядок.

— Извините, можно вопрос? — вмешалась Люмин. — У нас будет время для отдыха?

— Конечно, у нас будут перерывы, — доброжелательно ответила вожатая.

— Значит, нужно убежать на пляж во время отдыха, — шепнула Люмин, подойдя к Тарталье чуть ближе.

Как только они добрались до пляжа, группе вручили пакеты для мусора и перчатки. Перед ними предстало зрелище хаоса и разбросанного по всему пляжу мусора, оставшегося после шторма.

— Можете начинать, — сказала вожатая.

— Вау, шторм действительно здорово потрепал это место. Похоже, у нас тут полно работы, — подметил Тарталья.

Ребята вздохнули, молчаливо соглашаясь и переглядываясь, начали распространяться по пляжу. Песок был усыпан всевозможным мусором: обломками деревьев, пластиковыми бутылками, бумажными обертками и даже остатками рыболовных сетей. В это мгновение шум волн и крики чаек казались особенно громкими на фоне тишины, с которой каждый из них начал свою нелегкую работу.

Люмин первой взяла инициативу в свои руки, желая скорее получить отдых, чтобы отправиться на дикий пляж. Она закатала рукава и начала собирать разлетевшиеся бутылки и обрывки пакетов, кидая в стороны острые взгляды, будто требуя от других присоединиться. Вскоре её примеру последовали остальные: мальчишки и девчонки, чьи мысли ещё витали где-то в облаках, начали понимать важность момента.

— Тарталья, ты тоже поторапливайся, — тихонько сказала Люмин. — Чем быстрее мы закончим, тем быстрее нам разрешат отдохнуть.

Наполнив полностью свои пакеты мусором, Тарталья и Люмин подошли к вожатой, которая посмотрела на них с легкой улыбкой.

— О, вы двое — отличная команда. Вы отлично поработали. Другие должны брать с вас пример! Теперь можете сделать небольшой перерыв.

Как только слова об отдыхе сорвались с губ вожатой, Люмин схватила Тарталью за руку и потащила в сторону тропинки, что вела к дикому пляжу. Тарталья усмехнулся ее решимости, его позабавил ее безграничный энтузиазм.

Тропинка, извиваясь змейкой сквозь густую растительность, манила их вдаль, к скрытому от посторонних глаз побережью. Шум листвы постепенно уступал место приглушенному звуку волн, ласкающих прибрежные камни.

Тропинка резко закончилась, и перед ними открылся великолепный вид на дикий пляж. Море простиралось вдаль, его безбрежная синева смешивалась с небом на горизонте и начинающим заходить солнцем. Последние солнечные лучи играли на поверхности воды, разбрасывая, казалось, тысячи мельчайших бриллиантов.

— Кажется, дневник был где-то в этой области. Надеюсь, его не смыло штормом, — Люмин поджала губу и посильнее натянула на руки перчатки. — Что ж, придется немного испачкаться…

Люмин присела на корточки и начала рыть песок в том месте, где в прошлый раз обнаружила находку. Тарталья, немного потоптавшись, принялся ей помогать. Лучи заходящего солнца рассеивались по горизонту, окрашивая небо в багрово-оранжевые оттенки. Песок был прохладным на ощупь, мокрым и затруднял задачу. Вскоре они наткнулись на деревянную коробочку с выдвижной крышкой и начали активнее рыть песок, чтобы достать её.

Когда коробочка, наконец, освободилась из плена песка, Люмин осторожно подняла её и стряхнула остатки песчинок. Древесина была потемневшей от сырости, но, кажется, сохранила свою форму и то, что хранилось внутри. Тарталья с трепетом смотрел на находку, ощущая волнение и предвкушение. Люмин медленно выдвинула крышку, и внутри оказался тот самый дневник, который они искали.

— Это он! — радостно крикнула Люмин. — Давай скорее сфотографируем записи! И не только последнюю. Как можно больше, потому что сейчас времени на прочтение у нас нет.

Тарталья осторожно взял дневник в руки, его сердце замирало от предвкушения. Он открыл последнюю запись, стараясь не повредить хрупкие страницы и направил камеру телефона, фокусируя объектив.

Люмин скинула кроссовки и подошла к морю, хрустя мелким песком под босыми ногами. Тарталья в это время сосредоточенно фотографировал страницы найденного дневника, стараясь запечатлеть каждый штрих записей. Он поднял глаза и увидел, как красиво она выглядит на закате, как солнечные лучи играют в ее волосах, делая их почти золотыми. Тарталья не смог удержаться: он настроил камеру и незаметно сфотографировал ее.

Люмин, почувствовав на себе его взгляд, обернулась и дружелюбно улыбнулась. Их глаза встретились в этот волшебный момент, когда солнце, купаясь в море, окрашивало небо в огненные краски, и вся суета дневных забот растворилась в шелесте волн и песне вечернего бриза.

Тарталья улыбнулся ей в ответ и продолжил фотографировать записи в дневнике. Люмин же закатала джинсы и окунула ноги в море, наслаждаясь прохладой воды. Зрелище было милым, и слабая улыбка тронула уголки губ Тартальи. В этот момент он не мог не восхищаться её простотой и естественностью. Волны мягко омывали её ступни, оставляя за собой тонкую полоску пены. Люмин закрыла глаза, впитывая в себя каждое мгновение, каждый звук моря, каждый луч солнца, скользящий по её коже.

— Я закончил, — тихо сообщил Тарталья, боясь нарушить момент. Он положил дневник обратно в коробочку и зарыл в песок. — И я, пожалуй, тоже окуну ноги.

Он подошел и встал рядом с Люмин, скинув свои ботинки и закатав штанины, прежде чем тоже погрузить ноги в море. Стоя бок о бок, они оба любовались открывшимся перед ними захватывающим видом. Небо было раскрашено множеством красивых цветов, от ярко-оранжевых до нежно-розовых и пурпурных. Звук мягко разбивающихся волн сопровождал это потрясающее зрелище, создавая умиротворяющую и расслабляющую атмосферу.

Они оба слегка прищурились, пытаясь защитить глаза от яркого света, не упуская красоты момента. Воздух был наполнен странным успокаивающим чувством.

— Тарталья… — тихо произнесла Люмин. — Я… просто хотела поблагодарить тебя за то, что ты всюду таскаешься со мной. И на глупые расследования несуществующей тайны, и на дикий пляж. Ты такой хороший друг…

— Не нужно меня благодарить, Люмин. Я наслаждался каждым моментом всех наших приключений. Исследовать тайны, даже если они воображаемые, и побывать с тобой на этом диком пляже было довольно весело. Я рад, что мы смогли провести время вместе. Ты тоже хороший друг. А друзья должны проводить время вместе, верно?

— И еще кое-что, — Люмин вцепилась в ткань своих джинсов, но никак не могла собраться с мыслями.

Люмин перевела взгляд вдаль. Когда они с Тартальей ещё останутся наедине в такой спокойной обстановке? Возможно, это был идеальный момент для признания, но она никак не могла выдавить заветные слова, которые крутились в мыслях.

— Здесь так красиво… — сказала Люмин первое, что пришло в голову, чтобы как-то объяснить свое молчание.

Тарталья кивнул в знак согласия, его взгляд упал на открывшееся перед ними захватывающее дух зрелище. Закат заливал пейзаж теплым золотистым светом, создавая поистине живописную картину.

— Да, здесь невероятно красиво, — с восхищённым вздохом согласился он. — Это место — нечто особенное, да?

— Ага…

Тарталья посмотрел на Люмин, стоявшую рядом с ним, чувствуя, что у нее на уме что-то еще. Он говорил тихо, его голос почти терялся в мягком плеске волн.

— Но… похоже, ты хочешь сказать что-то еще, — догадался Тарталья.

Люмин тяжело вздохнула и закрыла глаза. И всё же, что такого в том, что она скажет ему о том, что она чувствует? Это будет лучше, чем держать это все в себе…

— Тарталья… Ты… Ты мне нравишься, я думаю… — Люмин отвернулась и прикусила губу, стараясь скрыть своё смущение.

Тарталья замер, услышав её слова. Его сердце сжалось в болезненной хватке. Воспоминания о прошлом ещё были слишком свежи, и боль расставания с Кэ Цин не утихла. Он посмотрел на Люмин, такую хрупкую и такую искреннюю. Его разум метался между желанием быть честным и страхом её обидеть.

— Люмин… — начал он, стараясь подобрать слова. — Ты… Ты удивительная, и я дорожу нашей дружбой. Но… — он сделал паузу, чувствуя остроту слов, которые ему предстояло произнести. — Я не могу ответить тебе взаимностью. Я всё ещё пытаюсь оправиться от прошлого… от разрыва с Кэ Цин. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе.

Люмин замерла, услышав его ответ. Она понимала, что это нелегко для него, но не могла сдержать разочарования, которое нахлынуло на неё. Она взяла себя в руки, стараясь не выдать своих чувств, и кивнула.

— Я понимаю, — тихо сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Извини, что поставила тебя в такое неловкое положение.

Тарталья приблизился и нежно взял её за руку.

— Пожалуйста, не извиняйся, — сказал он мягко. — Ты просто была честной со мной, и я ценю это в тебе. Давай останемся друзьями, и, возможно, со временем всё изменится.

Люмин кивнула, стараясь не показать, как сильно её ранят его слова. Она старалась убедить себя, что поступила правильно, что честность всегда лучше неопределённости, но ощущения пустоты и боли не покидали её. Она слабо улыбнулась, посмотрев в его искренние глаза.

— Хорошо, — ответила она, чувствуя, как её сердце медленно принимает его слова. — Мы останемся друзьями. Давай вернемся, а то нас начнут искать.

— Да, ты права. Нам нужно возвращаться, пока вожатая не начала интересоваться, где мы. Не хотелось бы, чтобы лагерь отправил за нами поисковую группу, верно?

* * *

Перед ужином у них было немного времени, чтобы отдохнуть. Люмин лежала на кровати и бесцельно смотрела в потолок. Она перевела взгляд на Розарию, и решила поделиться с ней своей болью

— Я рассказала Тарталье о своих чувствах. И… Это не взаимно. Он сказал, что еще не оправился от разрыва с Кэ Цин и предложил остаться друзьями… — Люмин зажмурила глаза, в которых скопились слезы, что она так старательно сдерживала

Розария присела рядом с ней на кровать и мягко провела рукой по волосам подруги, стараясь утешить её. Она знала, как сильно Люмин переживает, и понимала, что слова сейчас значат для неё больше, чем любые жесты.

— Это трудно, я знаю, — сказала она мягким тоном. — Но иногда жизнь такова, что не всегда все складывается, как мы хотим.

— Я просто не могу понять, почему это так произошло, — продолжала она, чувствуя, что слезы начинают прокладывать себе путь по ее щекам.

— Это не твоя вина, Люмин, — прошептала Розария. — Все сложится, как должно. Время лечит, и ты найдешь того, кто будет ценить и любить тебя.

Люмин прижалась к Розарии, чувствуя утешение в её объятиях. Её слезы текли свободнее, очищая накопившуюся боль. Её сердце всё ещё болело, но тёплые слова подруги дали немного облегчения.

— Спасибо, Розария, — прошептала она. — Твои слова мне очень помогают.

Они сидели так несколько минут, пока Люмин не почувствовала, что постепенно ослабевает её боль. Время ужина приближалось, и они обе знали, что надо будет собраться. Но сейчас, в этот краткий момент тишины и поддержки, они чувствовали, будто смогут справиться с любыми трудностями, которые ждут впереди…

— У меня есть новость, которая тебя, возможно, подбодрит, — Розария чуть отстранилась и лукаво улыбнулась. — Бабушка прислала фотографии с Кэ Цин. Мы теперь сможем её припугнуть…

— Ага… — натянуто улыбнулась Люмин. — Давай не сегодня, ладно? Я что-то не способна сегодня больше ни на какие подвиги.

* * *

На вечерней свечке, когда все члены отряда высказывали свои впечатления о прошедших днях, Люмин словно находилась не в комнате, а за пределами своего сознания, думая о том, как Тарталья отверг её чувства и ограничил их отношения френдзоной. Голоса друзей превращались в приглушённый шум, не способный прорваться сквозь заслон её мыслей. Она пыталась понять, в какой момент всё пошло не так. Её душа разрывалась на части, каждая из которых находила своё отражение в танце пламени свечи. Но, на удивление, когда свеча дошла до Кэ Цин, внимание Люмин вернулось в реальность, ведь случилось что-то невероятное.

— Я бы хотела использовать вечернюю свечу, чтобы кое в чем признаться… — смущённо начала Кэ Цин и даже поднялась со своего места, чтобы все её видели. Среди отдыхающих воцарилась тишина, они почувствовали серьезность момента. Все взгляды были устремлены на нее. — Все помнят инцидент с украденным телефоном, после которого все думали, что к воровству причастна Люмин?

Слова Кэ Цин повисли в воздухе, и ребята обменялись взглядами, вспоминая инцидент с украденным телефоном. Напряжение нарастало…

— Люмин не виновата, это я подложила ей собственный телефон и подставила её. Мне нет оправдания, мною управляла зависть. Я привыкла быть всегда в центре внимания, привыкла, что все хотят со мной дружить, а парни влюбляются только в меня. Но в этом году в лагере произошло невероятное: люди начали тянуться не ко мне, а к Люмин, и для меня это показалось возмутительным, поэтому я возненавидела её. Сегодняшний наш разговор с тобой, Люмин, словно разрушил всю мою самоуверенность, понимаешь? И ты права… я жалкая. Я играю с чувствами людей, не привыкшая завоевывать популярность по-другому. Но я забыла одну вещь — мы выросли. Если пару лет назад я еще могла запугать всех своим высокомерием и заморочить головы, чтобы все дружили с мной, но сейчас… Каждый имеет свое мнение, и мое поведение лишь отталкивает людей…

Люмин подняла взгляд, полный эмоций, которые сменялись одна за другой: шок, горечь, и, наконец, недоверие. Она не знала, что сказать. Сначала ей хотелось закричать, но затем она почувствовала какую-то пустоту. Никогда бы не подумала, что Кэ Цин способна на что-то подобное. Всегда казалось, что их конфликт — обычные подростковые недоразумения, но это… Это было намного глубже.

Между ними повисло гнетущее молчание, нарушаемое только шорохом листьев за окном. Люмин глубоко вздохнула и наконец-то заговорила:

— Мы все делаем ошибки, Кэ Цин. Твоя зависть понятна, но она не должна разрушать отношения и ранить окружающих. Теперь важно, что ты собираешься делать дальше.

Кэ Цин подняла голову и встретилась с её глазами. Там не было осуждения, только внимательное ожидание. Она задыхалась от собственной слабости, но чувство облегчения уже начало заполнять её сердце.

— Я не могу сказать, что простила тебя, Кэ Цин, всё же ты доставила мне много проблем, я всё еще злюсь на тебя, но надеюсь, я найду в себе силы простить. Я больше всего хочу, чтобы у нас была возможность начать заново, без обмана и подстав, — слегка улыбнулась Люмин. — Все мы неидеальны, все мы делаем ошибки. Важно то, что мы делаем после них. Ты делала всё это ради признания и внимания, но настоящая дружба и уважение заслуживаются не манипуляциями, а искренностью и добротой.

— Сильно сказано, — похвалил Аято. — Кэ Цин, ты поступила нехорошо, но самое главное — признать свою ошибку. Я рад, что в нашем отряде наконец зарождается что-то похожее на сплоченность… Ссоры — это естественно в каждом отряде в начале смены, но самое главное, чтобы эти ссоры не затягивались и не перерастали в войну. Давайте будем открыто говорить о наших переживаниях, чтобы больше подобных ситуаций не было…

После того, как вечерняя свеча закончилась, Люмин догнала Кэ Цин и встала перед ней, останавливая. Эта её выходка была очень неожиданной.

— Кэ Цин, подожди. Ты говорила искренне? Или это снова какая-то твоя уловка?

— Я не хотела этого делать, — честно ответила она, в её голосе еще остались нотки высокомерия. — Но твои слова меня действительно заставили задуматься… Да и Розария со своими фотографиями…

— Фотографиями? — ужаснулась Люмин, понимая, что Розария без неё использовала их компромат и обуздала Кэ Цин с помощью шантажа.

— Ага… — невесело отозвалась Кэ Цин. — В прошлом году фотографировались, я чихнула, когда щелкнул фотоаппарат. Не думала, что когда-то эти снимки всплывут. Конечно, мне не хотелось, чтобы все их увидели, поэтому решила признаться. Думаю, хватит с меня этого. Надоел этот конфликт уже… Давай так: ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю. Я не набиваюсь к тебе в друзья, как все остальные.

Кэ Цин обошла Люмин и скрылась в своей комнате, оставляя её совершенно сбитой с толку. Пусть не совсем искреннее раскаяние, Люмин была рада, что Кэ Цин хотя бы больше не создаст им проблем. По крайней мере, она надеялась, что она будет помнить об их разговоре…

POV: ???

Когда весь лагерь уснул, я, оглядываясь по сторонам, вышла из здания и пошла в сторону дикого пляжа, на который можно было пройти с помощью дыры в заборе. Полная решимости и одновременно мучимого сомнениями, я старалась шагать как можно тише, избегая хрустящих веток и шелеста сухих листьев под ногами. Ночь была безлунной, и только редкие облака, закрывающие звезды.

Добравшись до пляжа, я почувствовала легкий запах соли и водорослей.. Дойдя до того места, где я закопала коробку с дневником, я присела на колени и начала рыть землю руками, забыв о времени и своих опасениях.

Когда мои пальцы наткнулись на знакомую поверхность коробки, я ощутила лёгкую дрожь. Спустя мгновение я извлекла её из земли, осматривая на ощупь, хотя глаза, привыкшие к темноте, почти не различали деталей. Но моё сердце застыло: коробка была повернута не той стороной, как я помещала её.. Кто-то брал коробку и отрывал мой дневник...

Я осторожно вытянула дневник и повертела его в руках. Страх медленно обволакивал меня, и я не могла позволить себе слинять в объятья паники. Кого-то мой дневник интересовал достаточно, чтобы перерыть пляж.

Мысли пестрили непредсказуемостью догадок, каждая из которых была мрачнее предыдущей. Если это кто-то из лагеря, то мне конец! Всем моим планам конец! Вот кого могло занести в эту глушь?! Мне придется избавиться от всех, кто трогал или читал этот дневник. Нужно срочно его перепрятать...

* * *

Утром ребят разбудили не привычные голоса вожатых, как это было обычно, а странная сирена. Ребята повскакивали с кроватей, с тревогой переглянулись и выскочили на крыльцо в пижамах, наспех натягивая тапочки. Перепуганные, они жались друг к другу, пытаясь понять, что происходит.

По громкоговорителю разнеслось тяжёлое и тревожное сообщение: «Сегодня случилось страшное событие. Наши вожатые были похищены. Вам придется самостоятельно пойти на зарядку и завтрак, а потом попытаться спасти ваших вожатых!»

Ребята, ошеломленные услышанным, переглянулись. Паника начала распространяться, но в то же время волнение и настороженность смешивались с любопытством и скрытым азартом. Вожатые всегда были рядом, руководили и занимались решением их проблем. Теперь же пришло время взять ответственность на себя.

После начального шока, ребята начали организовываться. Во главе как всегда встал Чжун Ли. Вмиг его уверенное лидерство притянуло остальных. Он быстро сгруппировал всех и скомандовал:

— Так, перво-наперво — зарядка! Не забываем прислушиваться к громкоговорителю, возможно, будут новые инструкции или подсказки.

Его энтузиазм оказался заразительным. Подозрения, страх, все эти негативные чувства уступили место решимости и сосредоточению. Наскоро сделав зарядку на главной площади, ребята пошли на завтрак, стараясь не отклоняться от привычных действий. Завтрак прошёл как никогда организованно, каждый помогал друг другу.

Люмин, проходя к уже привычному столу, внезапно была остановлена Скарамуччей, который смотрел на неё чуть виновато, но губы были растянуты в примирительной улыбке.

— Люмин, ты же до этого за этим столом сидела? — спросил он. — Садись, Кэ Цин решила отсесть, у нас тут свободное место появилось.

— Э-э, спасибо... — Люмин была ошеломлена и вопросительно подняла бровь. — С чего бы вдруг такое доброжелательное отношение? Я сяду за стол с друзьями, ты кажешься мне подозрительным, Скарамучча.

— Эй, русалочка, ну прости... Виноват, — Скарамучча преградил ей путь, не давая пройти. — Мы же весело проводили время до этого. Ну чего ты дуешься? Ну дурак, присоединился к Кэ Цин, действовал на эмоциях. Честно говоря, я не хотел прекращать с тобой общаться...

Люмин тяжело вздохнула, не зная, что ему сказать. С одной стороны, чувствовалось, что извинения были искренними, но с другой стороны, она до сих пор злилась на него и остальных.

— Эй, свали с дороги и отстань от неё! — Тарталья появился сзади и отодвинул Скарамуччу в сторону, а затем приобнял Люмин за плечи. — Пойдём. Он тебя донимает? Ты только скажи, мы быстро разберемся, — он повернул голову и кинул убийственный взгляд на Скарамуччу.

Люмин взглянула на Тарталью с благодарностью и облегчением. Она чувствовала его сильные руки, уверенность, которую он излучал.

— Спасибо, Тарталья, — сказала она тихо, её голос был переполнен эмоциями. — Давай скорее сядем за свой стол.

Люмин и Тарталья двинулись прочь, оставив Скарамуччу стоять в одиночестве. Он наблюдал за их уходящими фигурами, чувствуя, как тяжёлое бремя вины на его душе стало ещё тяжелее.

Ему было горесно осознавать, что его слова не смогли растопить лёд, который он сам создал вокруг себя и Люмин. Он знал, что преодолеть это будет непросто, и теперь ему предстояло найти способ доказать свою искренность не словами, а поступками.

Это утро подготовило еще один сюрприз. К ним за столик подсел Итэр собственной персоной и, проигнорировав косые взгляды, окликнул Люмин, привлекая её внимание к тебе.

— Люмин, мы можем поговорить? Я хотел извиниться, я был таким идиотом! Я так обидел тебя… Просто Кэ Цин столько о тебе наговорила, сказала, что ты оскорбляешь её, постоянно пытаешься обидеть, вот я и предпочел защитить её, думал, что ты сорвалась с цепи, получив свободу в лагере. А оказалось, что все это была клевета. Кэ Цин во всем созналась и обещала больше не говорить о тебе гадости. Понимаешь, я бы не поверил её словам просто так, но твои действия словно подтвердили её клевету. Я имею в виду, то ты открыто шлюхой её назвала, то эта ситуация с телефоном. Я не должен был верить в этот бред так просто...

Люмин посмотрела на брата с удивлением, не сразу веря своим ушам. Её глаза, обычно такие спокойные и светящиеся, сейчас были полны смеси чувств — недоверия, облегчения и остаточной обиды.

— Итэр, — сказала она, выдыхая тяжело, — ты не представляешь, как сильно меня ранили твои слова и действия... Я была готова смириться с мыслью, что ты мне больше не веришь.

Итэр, ухватившись за руку сестры, взглянул на неё с искренним раскаянием.

— Я был слеп, Люмин. Я позволил гневу и чужим словам затуманить мой разум. Теперь я вижу, какую ошибку совершил. Пожалуйста, прости меня. Я сделаю всё, чтобы загладить свою вину. В конце концов, ты моя сестра, и я чувствую себя ужасно из-за того, как обошелся с тобой.

Люмин долго молчала, чувствуя, как внутри неё борются противоречивые эмоции. Вспомнив все те вечера, когда она пыталась найти объяснение его поведению, она понимала, что прощение не будет легким. Но её сердце оставалось мягким к брату, несмотря на всё.

— Я не могу забыть всё сразу, — наконец тихо произнесла она. — Но я готова дать тебе шанс доказать, что ты действительно изменился.

Итэр слегка кивнул, явно ощутив облегчение от её слов.

— Спасибо, Люмин. Я больше не повторю эту ужасную ошибку. Ты заслуживаешь только самого лучшего.

Они сидели, погруженные в свои мысли, пока солнце заливало светом их лица. Спокойный утренний ветер принес с собой надежду на новое начало, и Люмин чувствовала, как болевые тени прошлого медленно начинают уступать место свету.

— Да что сегодня происходит? — воскликнула Розария, приподняв бровь, когда Итэр ушел на свое место. — Все так дружелюбны с нами сегодня. То Скарамучча, то Итэр с извинениями, а со мной сегодня вообще поздоровались девчонки из другой комнаты, прикинь! Все это так подозрительно...

— Да ладно вам, давайте наслаждаться, пока можем, — отмахнулся Тарталья. — Я думаю всё дело во вчерашней пламенной речи Кэ Цин...

Когда ребята вернулись в корпус и обнаружили письмо, волнение охватило их сердца. Загадочная находка заставила всех собраться вокруг Чжун Ли, который взял на себя смелость развернуть послание. С легким дрожанием в голосе он начал читать:

«Дорогие ребята. Это ваши вожатые. Мы смогли тайно отправить вам это письмо, несмотря на похитителей. Спасите нас, пожалуйста. Похитителя нужно остановить, его замыслы очень опасны. Для этого вам нужно собрать три бомбы и попасть ими в похитителя. Мы знаем, что первая бомба находится на главной площади за сценой. С любовью и надеждой, ваши Аято и Аяка Камисато».

— Должно быть, мы найдем еще какие-то подсказки на главной площади, когда найдем «бомбу», — предположил Чжун Ли. — Давайте скорее закончим этот квест!

Ребята подошли на главную площадь и начали осматривать сцену, чтобы найти «бомбу», на которую указали вожатые. За высокой колонной лежал мячик, видимо, это и была бомба. Они переглянулись, ведь задание казалось слишком простым, но никто не хотел рисковать и пускаться в размышления. С замиранием сердца Итэр осторожно взял мячик и осмотрел его. На нём была наклейка с символом лагеря и подписью: «Поздравляю, вы нашли первый указатель. Чтобы найти следующую подсказку, вам нужно идти к административному зданию и посмотреть под скамьёй у старого дуба».

Они тут же побежали к зданию администрации, забыв про усталость. Под указанной скамьёй действительно нашлась ещё одна находка: галстук вожатого и мячик-бомба, который сразу же схватил Скарамучча.

— Смотрите, тут в галстуке записка, — заметил Чжун Ли, разворачивая помятую бумагу. — Идите туда, где небо и вода дружат каждый день…

— На море! — выкрикнула Ёимия, и все ребята толпой побежали на пляж, где обнаружили цилиндрической формы шляпу, которая принадлежала старшему вожатому, а также еще один мячик — «бомбу».

— Это мистер Лини украл наших вожатых! — выкрикнула Люмин без особых раздумий. — Но вот где его искать?

Подбежав к находке, Люмин схватила мяч, а Чжун Ли поднял шляпу, отряхивая от песка. Под ней они нашли ещё одну записку:

«Идите туда, откуда попали в лагерь».

— Что за бред? — фыркнул Скарамучча. — Мы же все из разных городов... Как понимать «откуда попали в лагерь»?

На мгновение повисла тишина, все переглядывались, и только ветер играл с песчинками, поднимая их вихрями в воздух. Чжун Ли, задумчиво глядя на записку, наконец произнёс:

— Возможно, это не о наших городах, — он перевёл взгляд на остальных. — Это может быть место или событие, которое нас всех объединяет.

— Нет, — резко отрезал Дотторе. — Думайте более узко. Что нужно сделать, чтобы попасть в лагерь?

— Чтобы попасть в лагерь, нужна путевка, — задумчиво произнесла Люмин. — Дотторе, ты знаешь ответ! Скажи нам!

— Он настолько прост, что вы мне не поверите, так что лучше, если вы догадаетесь сами, — с ухмылкой возразил он. — Через что нужно пройти, чтобы попасть на территорию лагеря?

— Через ворота... — неуверенно ответила Гань Юй, и Дотторе неожиданно активно закивал. — Серьёзно?

— Ну вообще логично, — хмыкнул Тарталья. — До того, как мы оказались в лагере, мы были за воротами, за пределами лагеря, значит откуда мы пришли? От ворот. Пойдёмте скорее!

Когда они добрались до ворот, их сердца упали при виде того, что их ожидало. Их пропавшие вожатые были привязаны к деревьям, совершенно беспомощные. Перед ними, словно мрачный страж, стоял таинственный похититель — сам старший вожатый Лини.

Он поднял голову, его взгляд скользнул по Люмин и ее спутникам. Зловещая улыбка тронула уголки его рта, взгляд его был полон насмешки и вызова.

— Ах, ну что ж, смотрите, кто решил присоединиться к нам, — протягивая руки с притворным гостеприимством, пролепетал Лини. — Это же группа маленьких героев, которые пришли сюда, чтобы спасти своих любимых вожатых. Так, так, так, давайте посмотрим, из чего вы сделаны? Произведите на меня впечатление, и, возможно, я подумаю об освобождении ваших бедных, несчастных наставников.

— Ребята с мячами! — скомандовал Чжун Ли, призывая к действиям.

Трое человек — Люмин, Итэр и Скарамучча окружили Лини. Напряжение в воздухе было ощутимым, когда они готовились к броску мячей и выполнению необходимого задания. Их взгляды были сосредоточены, решимость непоколебима. Старший вожатый, чувствуя надвигающуюся атаку, пытался сохранить самообладание, готовясь к грядущему удару. Все, что им нужно было сделать, это трижды успешно ударить старшего вожатого «бомбами», чтобы нейтрализовать его.

— Ха-ха-ха! Это будет не так-то просто, первый отряд! — зловещим тоном прогрохотал Лини и бросился бежать.

— Черт возьми! Он убегает! Мы не можем позволить ему сбежать, — закричал Скарамучча и бросился за ним.

— Бегите за ним! Все, кто бегают медленно, оставайтесь здесь, развяжите вожатых! Остальные — за мной, нам нужно догнать мистера Лини, прежде чем он окончательно ускользнет от нас! — командный голос Чжун Ли прорвался сквозь напряжение, предлагая практичный план.

Люмин, Итэр и Скарамучча гнали старшего вожатого по всему лагерю. Тот петлял между деревьями, затрудняя погоню.

— Люмин, Скарамучча, попробуем окружить его! — предложил Итэр командным голосом.

Итэр, не теряя времени, взял на себя роль лидера, отточенными движениями показывая жесты, которые должны быть понятны его товарищам. Люмин кивнула, её глаза блестели азартом, а Скарамучча кроме привычного ехидства показывал стремление догнать свою добычу.

Лини, явно почувствовавший приближение опасности, увеличил скорость, но, осознавая превосходство противников, продолжал уверенно двигаться вперед.

— Скарамучча, держись правого фланга! — крикнул Итэр, продолжая координировать действия. — Люмин, держись левой стороны!

Троица мгновенно рассеялась, создавая неумолимый круг, замыкающийся на старшего вожатого. Лесной покров, изначально предоставлявший попытки на побег, теперь становился ловушкой.

Скарамучча, оказавшийся к вожатому наиболее близко, кинул в него «бомбу». Тот пересек воздух и задел локоть вожатого.

— Один есть! Дело осталось за вами, ребята! — крикнул Скарамучча, на мгновение остановившись, чтобы отдышаться.

Вожатый, ощутивший удар, посмотрел на него с улыбкой и поднял руку в знак поражения. Остальные прибывшие ребята погнались следом, чтобы помочь Итэру и Люмин.

— В атаку! — закричал Чжун Ли, моментально подхватив боевой дух. Девушки и парни посыпались вперед, как лавина, не давая Лини ни секунды на передышку. Разноцветный мяч, который кинула Люмин, пролетал в воздухе, но не попал в вожатого.

Вокруг царила нелепая, но героическая атмосфера. В этом напряженно-радостном хаосе слышалось лишь одно: дружба и азарт игры.

— Держитесь! — закричал Итэр, и мячик из его метко угодил вожатому в бок. — Есть! Осталась последняя «бомба». Люминочка, вся надежда на тебя!

— Я не подведу! — уверила его Люмин, продолжая мчаться вперед.

Люмин прищурила глаза, сосредотачивая своё внимание на бегущем вожатом. Сердце стучало громче барабанов, отбиваемых на праздниках, а кровь в висках пульсировала в такт этому ритму. Мяч был холодным и твёрдым в её руках, но она уже знала, что не имеет права промахнуться.

— Люмин! Давай, бросай! — голос Чжун Ли прозвучал как звон колокола, призывающий к действию.

Вожатый, уже подбегая к забору, на мгновение замедлил шаг, будто бы почувствовал, что вот-вот произойдёт нечто решающее. Люмин глубоко вдохнула, сделала лёгкий шаг вперёд, отважно подняла руку и, с силой всей своей решимости, бросила мяч.

Мяч полетел по дуге, оставляя за собой едва заметный след в воздухе, как комета. Ребята, затаив дыхание, смотрели, не отрывая глаз, как секунда тянулась, словно вечность. И вот — удар! Мяч дал о себе знать, попадая прямо в плечо вожатого. Лини остановился, удивленно подняв глаза на Люмин, а затем, приложив руку к груди, упал на землю, если бы его действительно убили.

Вокруг раздались радостные крики и аплодисменты. Все кинулись к Люмин. Итэр схватил её и посадил к себе на плечи, чтобы все видели ту, что привела их к окончательной победе, ликуя и радуясь этому моменту. Люмин вскрикнула от неожиданности и взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но Итэр держал её крепко, что даже если бы она очень хотела упасть, у нее это не получилось бы. Лини, улыбаясь, подошёл к ним и сказал:

— Молодцы, ребята! Отличная командная работа. Теперь можете забирать своих вожатых.

— Мы их уже освободили, — гордо сказал Тарталья. — Некоторые остались там, чтобы развязать веревки!

— А вот это было не по плану, хитрецы! — Лини притворился серьезным и нахмуренным, но в тот же момент рассмеялся. — Ладно, признаю свое поражение!

* * *

На тихом часу Тарталья лежал и смотрел в потолок, размышляя о том, как Люмин вчера ему призналась в чувствах, а он её отверг. Правильно ли он поступил? Он не переставал думать об этом со вчерашнего дня.

Мысли о её словах, сказанных с такой искренностью, не давали ему покоя. Он пытался вспомнить, что именно в тот момент заставило его отказаться от её признания. Было ли все дело всего лишь в том, что он недавно расстался с Кэ Цин? Были ли это сомнения в собственных чувствах или страх перед неизвестностью? Может быть, страх причинить ей боль в будущем? Он сам не понимал теперь, почему принял такое решение.

Комната была тиха, как в гробнице. Только редкие звуки за окнами нарушали этот покой. Тарталья чувствовал себя пленником собственных мыслей, как если бы стены его комнаты были сделаны из сомнений и упущенных возможностей.

— Дотторе, мне Люмин вчера в своих чувствах призналась, — сообщил Тарталья, повернувшись к другу.

Дотторе медленно поднял голову, его яркие глаза смотрели на Тарталью, изучая его. В его взгляде нельзя была прочесть какой-либо эмоции, и Тарталье казалось, что тот рассержен. Но это было не так...

— И что же ты сделал? — спросил он тихим, но проникновенным голосом.

— Я её отверг, — ответил Тарталья, усаживаясь на край кровати. — Но теперь я не уверен, что поступил правильно.

— Может быть, ты испугался? Испугался того, что тоже можешь её полюбить?

Тарталья опустил голову, чувствуя как сердце сжимается в груди.

— Возможно, — тихо произнес он. — Я никогда не думал об этом ранее. Но когда она сказала, что я ей нравлюсь, я почувствовал что-то… странное. Я не знаю, как это описать. Мне хорошо с Люмин, она красивая и интересная, но бремя расставания с Кэ Цин все еще тяжело давит на меня. Возможно, мне не стоило отвергать чувства Люмин, она хорошая...

— Когда ты отверг чувства Люмин, ты полностью был честен с самим собой относительно своих чувств к ней? Или ты отверг ее, потому что тебя все еще сдерживают воспоминания о твоих прошлых отношениях с Кэ Цин?

— Скорее, второе... — с тяжелым вздохом ответит Тарталья. — Я просто не считаю хорошей идеей бросаться с головой в новые отношения сразу после разрыва с другой девушкой...

— Я согласен, — Дотторе кивнул, соглашаясь с его точкой зрения. — Важно дать себе время и пространство, чтобы оправиться от предыдущих отношений, прежде чем вступать в новые. Поспешность с решением проблем без достаточного времени на обдумывание своих эмоций может привести к дальнейшей путанице и потенциально навредить как тебе, так и Люмин.

— Ты прав, мне стоит еще немного подумать о том, что я чувствую. Кстати, Дотторе, тебе вроде как Люмин нравится. Ничего, что я поднял эту тему? Тебе, наверное, неприятно, — отвернувшись, пробормотал Чайльд.

— Что ж, я не стану отрицать, что Люмин привлекательная девушка. Но не стоит беспокоиться. Сначала она мне понравилась — да, но сейчас я больше в ней вижу друга. У меня было просто временное влечение... И да .. Начинать подобный разговор со мной совершенно нормально. Мы же друзья. А друзья должны поддерживать друг друга. Сейчас, если честно, меня больше интересует Розария. Мы сблизились в последнее время...

— Вот это новости. Тебе понравилась девушка, которая выглядит так, будто идет на кладбище, ты сам так говорил, — издал короткий смешок Тарталья и, протянув руку вперед, хлопнул друга по плечу. — Знаешь, я на самом деле рад, что вся ситуация с симпатиями сама собой разрешилась, нам не придётся никого делить и драться за какую-то девушку.

Внезапно в комнату парней кто-то постучался. Тарталья переглянулся с Дотторе и подошел к двери. На пороге стояла Люмин.

— Нам нужно прочитать записи, которые ты сфотографировал в том дневнике, — сказала она. — Пойдёмте, может, в игровую, все вместе прочитаем?

— Давай лучше я тебе скину, каждый прочитает в своей комнате и потом обсудим? Дай свой телеграм.

— Ну, может, так будет лучше, — Люмин кивнула, включила свой телефон и протянула ему, чтобы он посмотрел короткое имя ее профиля.

Тарталья мгновенно ввел имя в свой телефон и отправил фотографии записей Люмин. Выждав несколько секунд, чтобы убедиться, что отправка прошла успешно, он поднял глаза и встретился с ее взглядом. Люмин выглядела слегка взволнованной, но сосредоточенной, как будто уже мысленно перебирала в голове возможные сценарии развития событий.

— Отлично, тогда позже обсудим, — добавила она, убирая телефон в карман. — Мне кажется, что в этих записях может скрываться что-то важное.

— Уверен, что так и есть, — откликнулся Дотторе, приближаясь к ним. — Чертов дневник полон тайн. Пусть даже я его в глаза не видел.

После его слов Люмин слегка усмехнулась и повернулась, направляясь в свою комнату. Ее шаги затихли в коридоре, оставив Дотторе и Тарталью задумчиво оглядываться по сторонам. Наступила внезапная тишина, словно сама атмосфера комнаты впитывала все возникшие вопросы.

Люмин легла на кровать и нетерпеливо открыла фотографии, которые ей отправил Тарталья. Среди множества снимков она заметила необычное фото. Там, посреди золотистого заката, стояла она сама. Изящная фигура Люмин была обрамлена лучами уходящего солнца, создавая контраст между ее светлыми волосами и темным морем. В этот момент Тарталья втихую поймал мгновение, когда она, расслабившись, смотрела на горизонт и наслаждалась тишиной. Это получилось… красиво. В душе поселилось какое-то теплое чувство, словно кто-то нежно обнял её. Её сердце забилось быстрее, и казалось, что с каждой секундой она все больше понимала, насколько важен для неё этот человек, способный увидеть и запечатлеть такие моменты. Погрузившись в размышления, Люмин ощутила, как простое, но искреннее внимание делает её жизнь ярче и наполняет её смыслом. Но сейчас, к сожалению, было не время любоваться собственными фотографиями, надо заняться делом...

02.06.2019

«Я приехала в лагерь и уже хочу обратно домой. В столовой я случайно опрокинула тарелку с едой на Кэ Цин, она уже самая популярная девочка в нашем отряде. Она теперь ненавидит меня. Сегодня был первый день, и я уже успела сделать так много ошибок. Когда нас собирали на линейку, я натянула шорты задом наперед, и только когда все начали смеяться, поняла свою оплошность. Все смотрели на меня, даже вожатая не могла удержаться от улыбки. В момент, когда хотелось провалиться сквозь землю, я увидела, как Кэ Цин подмигнула своим подружкам, и они обменялись многозначительными взглядами. Всё это придало мне ещё больше неловкости... А потом, когда мы бегали по станциям, Кэ Цин специально сделала мне подножку, и я упала. А все думали, что это из-за моей неуклюжести и снова смеялись! Надеюсь завтрашний день будет лучше...»

Следующие несколько записей в дневнике были обычными: она описывала проведенные дни в лагере, о ее влюблённости в мальчика по имени Кэйа, что был еще одной уже знакомой фигурой во всей этой истории, и о буллинге, но потом Люмин наткнулась на интересную запись, которая, без преуменьшения, её удивила.

06.06.2019 «Это невероятно, но... Я сдружилась с Кэ Цин! Мы вместе болели за мальчишек на соревновании по футболу и потом разговорились... Она оказалась такой крутой девчонкой и извинилась за то, что было прошлые дни, сказала, что не злится на меня за тот случай в столовой, а еще... она обещала помочь мне с завоеванием Кэйи. Мне не верится! Я так рада! Вечером мы вместе гуляли по лагерю, болтали обо всём на свете. Кажется, я обрела настоящего друга. Кэ Цин — такая смелая и уверенная в себе, она всегда знает, что сказать и как поступить. Я уверена, с её помощью у нас всё получится! Она рассказала мне, что Кэйа увлекается фотографией! Завтра я попробую заговорить с ним об этом».

08.06.2019 «Сегодня случилось что-то потрясающее! Кэ Цин подтолкнула меня подойти к Кэйи и пригласить его на вечернюю прогулку. Я думала, что у меня всё вылетит из головы от страха, но Кэ Цин была рядом и заставила меня поверить в себя. Кэйа согласился! Мы говорили о звёздах, фотографиях и обо всем на свете, и я чувствовала, как наши сердца бьются в унисон. Он даже сделал мне шикарные снимки на своем фотоаппарате! Это было волшебно. Кэ Цин — просто чудо, она настоящая подруга. Спасибо ей за всё это».

Далее следовала запись, от которой Люмин вообще удивилась, что читала дневник двенадцатилетней девочки... Какие же страсти в ее возрасте были, каких у нее нет сейчас.

10.06.2019 «Мне кажется, я тоже нравлюсь Кэйе, мы в последнее время столько времени проводим вместе. Я должна сегодня признаться в своих чувствах!

… Я призналась в своих чувствах, Кэйа ответил мне взаимностью, сказал, что любит меня. Я не могу поверить! Мы начали встречаться. Это словно сон, я не могу перестать улыбаться. Как только я его вижу, сердце начинает биться быстрее. Мы гуляли по лагерю, держась за руки, и говорили обо всем и ни о чем. Я искренне надеюсь, что это продлится вечно. Пусть эта сказка никогда не кончается… Я так счастлива, что приехала в этот лагерь»

12.06.2019 «Кэйа предложил быть его моделью. Он будет фотографировать меня на свой фотоаппарат! Я немного стесняюсь, но я рассказала Кэ Цин, и она посоветовала согласиться, и я согласилась, ведь Кэ Цин моя подруга!»

«Мне так стыдно это писать… Во время фотосессии Кэйа предложил снять одежду и укрыться красивым махровым халатом, оставляя плечи оголенными. Он сказал, что так очень красиво и... Сексуально. Я согласилась, боже, он осыпал меня комплиментами, но мне всё равно было стыдно. Я не знала тогда, что делать с этими чувствами, но Кэйа был так внимателен и вскоре я расслабилась и даже начала позировать более уверенно. Это был мой первый опыт в роли модели, и, хоть он оказался таким неловким, мне всё равно было очень интересно»

Следующая запись в дневнике была ужасающей. Люмин не понимала, как можно так поступить с человеком, как дети поступили с девочкой, что вела дневник. В душе поселилась горечь, и она прикрыла рот рукой с болью в сердце, продолжая читать. Каждое слово, написанное неуверенным почерком, проникало в самое сердце, вызывая волны сочувствия и тихого гнева.

14.06.2019 «Я не верю в то, что произошло. Они монстры! Я их всех ненавижу! Пусть они сдохнут! Кэйа вчера пошел распечатать фотографии, чтобы подарить мне, а сегодня я обнаружила, что те изображения, где он меня фотографировал полуголой, были развешаны по всему лагерю! Я спросила у него, что происходит и что это вообще значит, пыталась объяснить, что так не поступают с человеком, которого любишь. Он мне ответил: «Ты действительно думала, что я влюбился в такую очкастую неудачницу как ты? Проснись! Это был план мести от Кэ Цин, чтобы ты поняла, как себя надо вести в приличном обществе.» Кэ Цин все время строила козни за моей спиной, а я считала нас подругами. Меня все предали. Этой дружбы не существует. Любви тоже! Ненавижу!

Теперь каждый угол лагеря напоминает мне о том унижении, которое мне пришлось пережить. На меня смотрят с насмешкой, и я чувствую, как я сжимаюсь внутри от боли. Впервые в жизни мне хочется исчезнуть, уйти куда глаза глядят. Никогда не думала, что люди могут быть такими жестокими.

Сейчас я сижу одна в своей комнате, стараясь не слышать смех и шепот за дверью. Я ведь верила им, всем этим людям, и особенно Кэ Цин. Я думала, что она — мой друг, и это доверие было разбито в один миг. В моих глазах наворачиваются слезы, руки дрожат, но я не позволю себя сломить. Я сильнее, чем они думают. Я найду способ отстоять свое достоинство и разорву этот круг ненависти и предательства.

Заметки в дневнике стали моим единственным утешением. Только здесь я могу выразить всю свою боль и разочарование. Только здесь я могу быть настоящей, не боясь очередного удара в спину. Я буду продолжать писать, чтобы помнилась мне эта боль, эта ненависть — они станут моими спутниками на пути к новому пониманию жизни и людей вокруг. Я изменюсь и стану сильнее, ничто и никто не сможет меня сломить. НЕНАВИЖУ.

Я еще вернусь! Я отомщу им всем! Сейчас я сломлена и унижена, но сколько бы лет не прошло, хоть год, хоть десять лет, я отомщу! Обещаю! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

Душевная боль девочки проникала через страницы, как призрак из прошлого, припомнив Люмин, насколько жестокими могут быть дети. Описания унижений и обид следовали одно за другим: смех, издевательства, равнодушие взрослых

17.06.2019 «Все смеются надо мной, указывают пальцем на меня, отбирают мои вещи и портят еду в столовой. Возникают мысли уйти из этого мира, но мысль о мести дает мне силы жить.

Сегодня в столовой, не выдержав издевательств, я начала кричать на них и разбила половину тарелок в столовой. Я видела их страх, и это принесло мне удовольствие. Впервые за несколько дней я улыбнулась. Им страшно, а мне хорошо. Я хотела ударить осколком тарелки по лицу Кэ Ци, но меня остановила эта чертова вожатая.

Теперь я чувствую, что у меня есть сила бороться, и я не боюсь использовать ее. Я не знаю, к чему это приведет, но больше я не буду молчать. Пусть боятся те, кто издевался надо мной, их время приходит. Я запомнила их лица, их насмешки, и я отомщу за каждую слезу, пролитую из-за них. Моё терпение кончилось, я больше не жертва. Тот страх, который я видела сегодня в их глазах, — лишь начало. У меня есть план, и я его реализую...»

18.06.2019 «Отомстить обидчикам не вышло: я хотела в столовой разбить стакан о голову Кэ Цин, но эта тупая вожатая снова остановила меня, а потом позвонила моим родителям, меня хотят обследовать у психиатра. Глупые… Меня теперь ничто не остановит. Ладно, сейчас придётся приостановиться, но… Это не конец. Я закопаю этот дневник в чугунке, который стащила из столовой ночью, на диком пляже. И когда я снова сюда вернусь, я уже буду готова мстить.

Наступит день, когда те, кто унижал и обижал меня, падут передо мной на колени. Они будут просить пощады, но в моём сердце уже не останется места для милосердия. Пусть они наслаждаются своей временной победой. Они не знают, что под пылью и песком забытого пляжа скрывается моя настоящая сила. Я соберу свою боль и обиды — все то, что копилось годами — и превращу это в оружие, способное уничтожить всех, кто осмелился причинить мне вред.

Когда я вернусь, я больше не буду той безмолвной жертвой. Они будут бояться каждого звука, каждого шороха, понимая, что я близко. Я добьюсь своего, и никто не сможет меня остановить.

Дневник, прощай на время. Ты становишься моим молчаливым союзником. Я буду возвращаться к тебе, когда потребность в гневе и ярости станет невыносимой. Вместе мы достигнем нашего триумфа. И даже если мир станет против меня, я знаю, что ты всегда будешь рядом, напоминая мне о моей миссии, поддерживая меня в каждом шаге этого мрачного пути.

До скорой встречи, мой тайный свидетель».

— Ничего себе... — прошептала Люмин себе под нос. — Розария, пойдем соберемся с парнями в игровой и обсудим!

Через пару минут все четверо сидели в игровой комнате; на лицах были написаны разные эмоции: от шока до печали. Было видно, что каждого тронула история, которую девочка описывала в своем дневнике. Глубокие, полные боли слова на каждой странице рисовали яркую картину ее внутреннего мира. Комната, обычно наполненная радостным смехом и громогласными шутками, сейчас казалась мрачным убежищем, где каждый сидел, погруженный в свои мысли.

— Что вы думаете? — первым осмелился нарушить тишину Дотторе.

— Двоякая ситуация, — задумчиво протянула Розария. — С девочкой поступили жестоко, это несомненно. Я понимаю ее обиду, злость и желание мстить. Мне еще кажется, что она немного психически нездоровая. Но вот... На плакате были зачеркнуты не только имена Кэ Цин и Кэйи, но еще и Моны. Мона ведь не имеет к тем событиям никакого отношения... Так почему она решила захватить в своей мести еще и её? Это страшно, а вдруг она решит мстить всему лагерю? Мы не знаем, что у нее на уме... Конечно, мы с Люмин не прочитали еще свежие записи, может, там какие-то зацепки?

Тарталья покачал головой и достал свой телефон и глубокого кармана брюк. Включив экран и пролистав до нужной фотографии, он сказал:

— Новые записи очень расплывчаты в описаниях, непонятно, что конкретно она хочет сделать... Вот, например, запись от позавчерашнего дня: «Позавчера ночью я зачеркнула имена своих обидчиков на плакатах. Это маленькая шалость, но пусть уже они почувствуют страх, пусть знают, что кто-то на них точит зубы. Для начала этого достаточно, но я не остановлюсь на этом. Они будут унижены так же, как унижали меня. Кэ Цин превратилась в настоящую красавицу. Я уничтожу её красоту, как она разрушала мою веру в себя. Кэйа стал таким высоким и уверенным в себе. Что ж, когда он умрет, ему понадобится большой гроб. Он будет первой жертвой, и это только начало. Никто не сможет доказать, что это я. Ведь для всех я доброжелательная и милая девочка. А что касается Моны... Я её просто припугну. Пусть знает, что идти по стопам своей подруги — плохое решение. Ведь однажды тот, кого вы обижали, может отомстить! Я следила все эти пять лет за жизнью этих двоих и даже втерлась им в доверие так же, как и они, скоро придет время нанести удар...»

— Ребят, мне страшно... — призналась Люмин. — Каким бы подонком не был Кэйа, какой бы стервой не была Кэ Цин, но задумывать об их смерти... Это уже слишком. Мы должны сообщить вожатым!

— Да? И что они скажут? — фыркнул Тарталья. — Они даже не поверили нам в тот раз с этой фальшивой запиской с угрозами. Только если вырыть этот дневник, притащить им и показать...

— Нет, не надо... — обеспокоенно сказал Дотторе. — Если эта девочка готова на убийства, то я боюсь, что мы можем попасть под удар, если она поймёт, что мы знаем обо всем... Может, сообщить отцу? Хотя он поднимет панику, начнет всех проверять и обыскивать и мы просто спугнем эту сумасшедшую девчонку, а она реализует свою месть позже. Если она следила за жизнью Кэ Цин и Кэйи все это время, то боюсь, еще небольшой перенос сроков мести никак ей не помешает...

— Слушайте, ребят, честно говоря, мне все это надоело... Давайте забудем о дневнике и вернемся к нормальной жизни, — Розария тяжело вздохнула. — Это не наша забота. Мы приехали сюда отдыхать, а в итоге... Занимаемся какой-то ерундой. Если бы не та небольшая ссора между Тартальей и Люмин, мы бы вообще ни о чем не знали. Я правда не понимаю, зачем нам это всё. Сейчас окажется, что эта девчонка никуда не пойдет дальше своих записей, а мы всех подняли на панику или вообще... Да и с чего вы решили, что она готовит убийство? Она писала про гроб, но она, может имела в виду в будущем, в старости. Желать кому-то смерти не значит хотеть убить самому. Ребят, ну неужели вы хотите испортить себе отдых?

— Думаю, Розария права, — вздохнул Дотторе. — Эта смена какая-то не такая. Мы то и делаем, что куда-то носимся и разгадываем какие-то тайны. Я явно не для этого сюда приехал, я даже не все свои розыгрыши еще использовал! Хватит, правда.

— Просто дневник уже так захватил наш интерес... — признался Тарталья, почесав затылок. — Ладно-ладно, мы и правда увлеклись. Тем более, чтобы добраться до дневника, мы каждый раз подвергаем себя угрозе наказания, нам же нельзя ходить на этот заброшенный пляж. Лишние проблемы нам и правда не нужны... Люмин, ты согласна?

— Наверное... — неуверенно призналась она, чувствуя, что не готова так просто отпустить эту тайну, но если друзья против... Придется либо смириться, либо действовать одной...

— Ребята, сегодня мы наконец-то пойдём купаться! — радостно объявила Аяка во время полдника. — Поскольку на пляж мы не попали ни вчера, ни сегодня утром, руководство лагеря решило отменить сегодня вам «работу» и сделать вместо неё пребывание на пляже аж до ужина!

— Ого! — воскликнули подростки.

— Так круто! Как же я соскучилась по морю! — проносились радостные возгласы по столовой.

— Да, поэтому сейчас… Скорее доедайте, и мы пойдем собираться на пляж, — поторапливал ребят Аято. — И не забудьте, что нужно съесть всё. Соревнование по поеданию порций еще не закончено!

Взрыв возбуждения прокатился по первому отряду, идея похода на пляж, конечно же, заманила всех. Все были переполнены предвкушением и энтузиазмом. Они активнее начали есть яблоки, которые дали на полдник и пить сок, потому что каждый хотел поскорее ощутить прохладу воды на коже.

После полдника все с криками побежали в корпус, чтобы взять всё необходимое для пляжного отдыха. Люмин надела купальник и несвойственно для неё долго крутилась перед зеркалом. Она с любопытством разглядывала своё отражение, пытаясь понять, идёт ли ей этот купальник, хотя до сегодняшнего дня обычно не так сильно волновалась об этом. За окном уже было слышно, как остальные ребята переговариваются и собираются, настраивая друг друга на волну веселья и беззаботности, а она всё не могла решить, нормально ли она выглядит.

— Эй, Люмин, ты всё не теряешь надежды понравиться Тарталье? — игриво спросила Розария, подтолкнув её локтём.

Люмин смутилась, но улыбнулась в ответ, краснея от этих слов. А затем заливисто засмеялась и постаралась отмахнуться:

— Да ну тебя, Розария, — ответила она, поправляя волосы. — Просто хочется выглядеть хорошо.

Розария хмыкнула, но не стала дальше подкалывать подругу. Она распахнула шкаф, начиная разыскивать свое пляжное полотенце и сумку. Внутри шкафа царил хаос, но ей удавалось найти всё необходимое без особых проблем. Уже через минуту она была полностью готова к выходу.

— Да ладно, пойдем скорее, пока все лучшие места на пляже не заняли! — воскликнула она, выходя в коридор.

Люмин бросила последний взгляд в зеркало, решительно вздохнула и последовала за подругой. Они обе направились к выходу из корпуса вместе с остальной группой. Некоторые, в том числе Тарталья и Дотторе, уже умчались вперёд, не дождавшись особо медлительных.

На пляже уже началась веселуха. В воздухе царила атмосфера беззаботного отдыха, смех и разговоры смешивались с шумом прибоя. Для всех ребят этот день казался настоящим праздником, ведь более суток они были без моря и песка. Они раскинули полотенца на самом удобном месте и занялись привычными пляжными активностями: играли в мяч, занимались плаванием и загорали.

Люмин опустилась на своё полотенце, чувствуя, как горячий песок приятно греет кожу. Взглядом она искала Тарталью среди весёлой компании, и когда наконец заметила его, сердце забилось чуть быстрее. Он был на пляже, чуть поодаль, с группой ребят, которые играли в волейбол.

Тарталья, заметив её, улыбнулся и помахал. Люмин ответила ему застенчивой улыбкой и взмахом руки, стараясь не выдать, как сильно ей приятно его внимание. Розария, заметив это, лишь снова хмыкнула, но на этот раз с добродушной улыбкой.

— Замечательные новости для всех! — объявила Аяка, привлекая внимание своего отряда. — Директор лагеря поговорил с инструктором, и нам разрешили свободно плавать без каких-либо ограничений до самого ужина!

Коллективное «Ура» эхом прокатилось по пляжу. Перспектива провести несколько часов беззаботного веселья на берегу моря наполнила их волнением и предвкушением. Солнце ярко светило в небе, обещая великолепное времяпрепровождение, наполненное смехом, брызгами и приключениями в прохладных водах.

— Оставьте вы свой волейбол, пойдемте купаться, — весело крикнула Люмин и побежала в воду с веселым визгом, расплескивая брызги вокруг себя.

Ее волнение было заразительным, и идея забежать в прохладные, освежающие волны казалась неотразимым приглашением, поэтому все последовали её примеру и убежали в море вслед за ней.

— Я предлагаю игру, — сказал Дотторе с улыбкой, осматривая с озорством своими друзей. — Мы посадим девчонок на плечи и устроим бой. Проигрывает тот, чья «наездница» упадет в воду. Кто кого возьмёт на плечи, Тарталья?

— Я возьму Люмин, а ты Розарию, — с лукавством ответил он, уверенно глядя в глаза Дотторе. — Тебя устраивает такой расклад?

— А ты знаешь толк в распределении, — Дотторе поиграл бровями и обернулся к Розарии.

Игриво взмахнув руками, он быстро положил руки ей на бедра, без усилий подняв ее к себе на плечи. Розария удобно устроилась на крепких плечах Дотторе, обхватив руками его голову, чтобы сохранить равновесие, только ступнями касаясь прохладной воды. Смех сорвался с губ Розарии, когда она стабилизировалась, закрепляя свое положение для игры.

Тарталья мгновение смотрел на Люмин, прикидывая наилучший способ легко и устойчиво посадить ее к себе на плечи. Затем он потянулся, его руки нежно, но твердо обвили ее талию. Плавным движением он поднял ее, осторожно усадив к себе на плечи, устроив ее ноги по обе стороны от его шеи. Люмин взвизгнула и ухватилась за его лоб, пытаясь сохранить равновесие. Ее щеки вспыхнули от легкого смущения, но Тарталья просто усмехнулся, наслаждаясь неожиданной близостью. Чувствовать его голову между своих ног… Даже звучит слишком эротично, жаль, что это всего лишь для игры. Ей жаль? О чем она думает?! Люмин встряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок.

Руки Тартальи переместились и мягко легли на внешнюю сторону бедер Люмин, чтобы обеспечить надежный хват, и промурчал:

— Вот так, спокойно. Я держу тебя. Ты не упадешь, я тебе не позволю.

Люмин вдруг представила себя с Тартальей в другой ситуации. В тихой, почти затаённой комнате ничто не нарушало это тишину — ни шепот ветра за окном, ни легкий трепет занавесок. Все, что было, это они двое и их единение.

Они лежат на кровати, пока Тарталья щедро одаривает её нежными прикосновениями и поцелуями. Волна мурашек прокатилась по телу, заставляя Люмин крепче сжать простыни. Каждое прикосновение его губ было словно искра, зажигающая пламя внутри ее. Ее дыхание учащается, и в тишине комнаты эхом разносится лишь звук их дыхания. Тарталья поднимается выше, его руки скользят по ее телу, оставляя за собой едва заметные следы тепла. Люмин закрывает глаза, погружаясь в ощущение легкой неги, которая захватывает каждую клеточку ее тела.

Пальцы Тартальи играют с прядями ее волос, пока он продолжает свои ласки, следуя таинственной дорожке, которая ведет его к новым горизонтам удовольствия. Руки Люмин находят его, ощущая уверенность и силу в каждом касании.

Их лица встречаются, и она открывает глаза, встречаясь с его взглядом, полным мягкости и желания. Тарталья легонько касается её щеки, его пальцы словно рисуют неведомые узоры на её коже. Она отвечает ему улыбкой, в которой смешиваются чувства любви и страсти, разгорающиеся каждое мгновение всё ярче.

Он убрал пальцы от её щеки и снова прижал свои губы к её разгоряченной коже бедра еще выше, оставляя влажный след от поцелуев, и Люмин чувствовала, как её тяга к нему усиливается с каждой секундой, как желание большего возрастает в ней… Еще немного, еще выше, и…

— Вы закончили, голубки? Начнем битву? — голос Дотторе прерывает страстный поток её фантазий, возвращая в реальность и привлекая внимание к своей персоне.

— Да, — беззаботно ответил Тарталья. — Начали!

Дотторе, крепко держа Розарию, бросился к Тарталье и Люмин с игривой улыбкой. Звук вспенивающейся воды и возбужденный смех наполнили воздух, и команды вступили в водную борьбу. Люмин и Розария начали толкаться и пытаться вывести друг друга из равновесия. Соревнование оказалось более ожесточенным, чем они ожидали. Девушки вкладывали весь свой вес и силу в свои усилия, пытаясь столкнуть противницу с плеч своих партнеров, а Дотторе и Тарталья уперлись лбами друг в друга, меряясь силами.

Вода брызгала во все стороны, отражая солнечные лучи и ослепляя соперников. Люмин, собрав все оставшиеся силы, сделала резкий рывок, пытаясь поймать Розарию врасплох, но та оказалась быстрее и увернулась в последний момент. Тарталья, испытывая давление, отступил на шаг, что дало Дотторе небольшое преимущество. Однако он быстро восстановил равновесие и снова начал теснить противника. Они, казалось, погрузились в собственную битву, не замечая ничего вокруг, кроме своих соперников. Их лица были напряжены, мышцы напряжены до предела, но в глазах искрилась видимая радость от этого захватывающего соревнования.

Люмин, почувствовав момент, сделала отчаянный шаг, вложив всю свою оставшуюся силу, и, к удивлению, смогла вывести Розарию из равновесия. Та с громким всплеском оказалась в воде, и победный возглас Тартальи и Люмин взлетел в воздух, при этом он усилил хватку за ноги своей союзницы, убедившись, что она не соскальзывает с его плеч. Дотторе, чувствуя поражение, однако не мог удержаться от улыбки, и вскоре присоединился к общему смеху.

Чжун Ли, плавающий на матрасе неподалеку, прервал продолжающуюся игру простым и дружелюбным вопросом.

— О боже, неужели я так и буду плавать один на этом матрасе? — сказал он с притворным разочарованием. — Кто хочет присоединиться?

— Я! — крикнула Люмин и подплыла к матрасу, чтобы взобраться, но ее попытки остались безуспешными.

Чжун Ли тихо хихикнул, забавляясь ее усилиям. Он придержал матрас, чтобы она могла взобраться, предлагая руку помощи. Тарталья, всегда напористый, быстро вмешался, одним быстрым движением подняв Люмин на руки. Не говоря ни слова, он осторожно положил ее на плавающий матрас рядом с Чжун Ли.

Люмин улыбнулась, поблагодарив их обоих за помощь, чувствуя немного смущения за свои собственные неудачные попытки. Чжун Ли, наклонившись к ней, указал на закат, который окрашивал небо в пламенные оттенки оранжевого и розового.

— Посмотри, какой ясный вечер, — мягко произнес он, наслаждаясь мгновением спокойствия.

Чжун Ли улыбнулся, наблюдая за тем, как Люмин наслаждается моментом. Его взгляд отвлекся на спокойные волны, которые мягко омывали матрас, создавая ощущение абсолютного спокойствия.

Тарталья, однако, не мог долго оставаться в спокойствии. Его энергия всегда искала пути к действию. Он быстро погрузился в воду и, смеясь, начал брызгать на Люмин и Чжун Ли, поднимая фонтаны воды.

— Эй! — воскликнула Люмин, смеясь. Она подняла руку, чтобы защититься от брызг. — Ты совсем обнаглел, Тарталья!

Чжун Ли сдержанно улыбнулся и поднял руку, жестом призывая Тарталью к спокойствию.

— Пожалуй, нам стоит наслаждаться этим мирным моментом без излишней энергии, — сказал он тихо, но его голос был полон тепла и доброты.

Тарталья услышал эти слова и, взглянув на довольное лицо Люмин, согласился. Он поднырнул под воду и всплыл рядом с матрасом, держа его за краешек и создавая легкое покачивание.

— Ладно, если Люмин тут на матрасе, я пойду в волейбол сыграю, — с улыбкой сказал Тарталья и нырнул в воду, опять окатив Люмин и Чжун Ли брызгами.

Они наконец удобно устроились на плавательном матрасе и уже приготовились наслаждаться солнышком, как несколько холодных капель снова попали на их кожу, и матрас покачнулся. Открыв глаза, Люмин увидела Скарамуччу, который тоже начал забираться на матрас.

— Чего это ты здесь делаешь? — недовольно буркнула Люмин, скользнув взглядом по мокрому от воды лицу. Он выглядел так, будто только что вынырнул из глубин океана.

— Разве не видишь? Присоединяюсь, — с неизменной самоуверенностью ответил Скарамучча, пытаясь неуклюже рассчитать баланс, чтобы не перевернуть матрас.

Чжун Ли, наблюдая за этой сценой сквозь полузакрытые веки, вздохнул и медленно произнес:

— Кажется, наша идиллия нарушена. Стоило предполагать, что покой на этой воде продлится недолго.

Люмин подвинулась, уступая место Скарамучче. Однако его тяжесть оказалась слишком большой, и матрас снова закачался.

— Осторожней! — воскликнула она, ухватившись за края, чтобы не упасть.

Скарамучча наконец нашел устойчивое положение и, разместившись между Люмин и Чжун Ли, широко ухмыльнулся.

— Чжун Ли, вижу у тебя тут хороший улов. Ты поймал русалочку, — подразнил он, буравя Люмин взглядом.

— Ты опять начинаешь? — раздраженно спросила Люмин, скрещивая руки на груди.

Скарамучча с ухмылкой закатил глаза, по-видимому, не обратив внимания на раздраженный ответ Люмин. У него был талант настраивать людей против себя, и он, казалось, наслаждался ее раздражением.

— Начинаешь? О, милая русалочка, я никогда не останавливаюсь. Знаешь, это в моей натуре. Кроме того, ты все так упрощаешь. Эта надутая физиономия просто напрашивается на это.

Люмин тяжело вздохнула, пытаясь унять подступающий гнев. Ее глаза недобро блеснули, но она не собиралась давать Скарамучче еще больше поводов.

— Скарамучча, я напоминаю тебе, что несколько дней назад ты назвал меня предательницей и перестал общаться со мной, потому что так сказала Кэ Цин, и сейчас ты не можешь притворяться, будто ничего не произошло!

Он усмехнулся, а затем выражение его лица потемнело, и он откинулся на край матраса.

— О, так мы все еще обсуждаем это, да? — с сарказмом протянул Скарамучча. — Послушай, я уже извинился за это, не так ли? Ты не можешь просто забыть об этом?

— Ребят, я как бы еще здесь, — постарался смягчить ситуацию Чжун Ли. — Давайте мы не будем портить отдых бессмысленными спорами.

Люмин нахмурилась и зыркнула на Чжун Ли с недовольством в глазах, одним взглядом давая понять, что ему лучше не лезть.

— Извинения? Легкий взмах руки и пара слов «прости»? Ты думаешь, этого достаточно? — ее голос становился тверже. — Ты обвинял меня в чем-то, что я не делала, и готов был разорвать наши отношения по наводке кого-то другого. Как я могу просто забыть об этом? Факт остается фактом: когда Кэ Цин устанавливала свои сомнительные правила, ты не хотел общаться со мной, потому что боялся стать изгоем, как и я, а теперь, когда у Кэ Цин нет такого авторитета, ты сразу вспомнил обо мне. Знаешь, я не какая-то игрушка, которую ты можешь выбросить, если тебе станет скучно, а потом, как ни в чем не бывало, взять ее и продолжать играть с ней!

Скарамучча слушал страстную вспышку Люмин со смесью раздражения и дискомфорта. Он знал, что она права, но ему было неприятно признавать это. Он нахмурился, выражение его лица выдавало внутреннее смятение.

— В тот момент я был ослеплен ситуацией и не видел всех деталей! А когда произошла «кража» телефона, Кэ Цин весьма убедительно аргументировала свою точку зрения. Тебе легко судить, когда ты не была на моем месте. Ты думаешь, что мне было легко принять решение не общаться с тобой?! — взвинтился Скарамучча, всплеснув руками, да так, что чуть не перевернул матрас, на котором они плыли.

— Однако все это время у меня были друзья, которые не отворачивались от меня, несмотря ни на что! Так что, сам должен понимать, как я расставлю приоритеты сейчас! — не останавливалась Люмин.

— Друзья? — с сарказмом произнес Скарамучча, его голос становился все тише и опаснее. — Друзья, которые всегда рядом, когда все хорошо, но исчезают, как только начинается буря? Ты слишком наивна, если думаешь, что они будут помнить о тебе. Вы забудете друг о друге, когда закончится лагерная смена.

— Не все такие, как ты, Скарамучча. Мои друзья доказали свою верность не словами, а делами. Они были со мной, когда мне было тяжело. А ты… ты просто отвернулся от меня, когда я больше всего нуждалась в поддержке. Короче… Я больше не хочу продолжать эту тему!

Люмин спрыгнула с матраса, с головой погружаясь в воду, оставляя за собой легкий всплеск и поплыла прочь.

— Давай, убегай, ты же всегда так делаешь, — пробормотал себе под нос Скарамучча, горечь в его голосе была слышна даже сквозь шум моря.

Волны мягко касались её тела, обнимая и унося прочь от ругани и боли. Её движения становились всё более ритмичными, как будто любая физическая активность могла очистить её разум и сердце от накопившейся горечи и обиды. Подплывая к берегу, Люмин встретилась взглядом с Тартальей, в его глазах читалась тревога. Люмин глубоко вздохнула, пытаясь отодвинуть негативные мысли в сторону.

— Люмин, ты в порядке? Скарамучча снова лез к тебе? — спросил он резко, нахмурившись.

— Всё в порядке, просто небольшое разногласие, не беспокойся об этом.

— Ладно, как знаешь. Но если будут какие-то проблемы — смело говори, хорошо? Разберемся, — предупредил Тарталья, взгляд его стал необычайно серьёзным. — Кстати, Итэр спрашивал о тебе у меня. Я сказал, что ты плаваешь с Чжун Ли. Возможно, он что-то сказать тебе хотел.

— Хорошо, я поняла. Спасибо, Тарталья, — она тепло ему улыбнулась и осмотрела пляж в поисках своего брата.

Итэр расположился на лежаке, загорая под вечерним солнышком. Люмин аккуратно подошла и присела на соседний лежак.

— Итэр, — осторожно позвала она его. — Ты искал меня?

— Да, просто хотел провести немного времени с тобой, чтобы компенсировать потерянные дни, когда мы были в конфликте.

Люмин улыбнулась, её глаза заискрились нежной теплотой. Она посмотрела в сторону, наблюдая, как волны ласково касаются берег, тихо успокаивая своим ритмом. Этот вечер казался особенным, укутывая их в мягкую золотистую дымку заката.

— Я иногда думаю, что мы слишком много времени теряем в разлуке, — тихо промолвила она, продолжая смотреть на закат.

— Я тоже это чувствую. Но, ведь в основном, это делает такие моменты драгоценными. Как ты себя чувствуешь? Освоилась в новом коллективе? Нравится лагерь?

— Да… Я чувствую себя прекрасно, мне все нравится, — призналась она, глядя на море, где закатная заря окрашивала небеса и воду в нежные пастельные тона. — Но ты же знаешь, я всегда чувствую себя лучше, когда ты рядом.

Итэр протянул руку и взял её за ладонь, его прикосновение было тёплым и успокаивающим.

— Я рад это слышать, — промолвил он, глядя на неё внимательно. — Даже если не всегда могу это показать, но ты для меня очень важна, Люмин. Важно каждый день приносить тебе радость.

Люмин почувствовала, как что-то тёплое и светлое разлилось у неё в груди. Она нежно сжала его руку, их пальцы переплелись.

— Спасибо, Итэр, — шепнула она, её голос был полон искренней признательности. — Давай просто наслаждаться этим моментом. Иногда это самое главное, что мы можем сделать.

Солнце медленно погружалось в горизонт, оставляя за собой ослепительное сияние, а вечерний бриз наполнил воздух ароматом соли и свежести.

— Итэр, а что у вас в отношениях с Кэ Цин после того, как ты узнал, что она пыталась оклеветать меня?

— Я не разговаривал с Кэ Цин после того инцидента, — выражение его лица сменилось с беззаботного на серьезное. —Мне нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах и решить, как я хочу действовать дальше. Ситуация непростая, это точно. Трудно быть рядом с ней прямо сейчас, учитывая все, что произошло, — он сделал паузу, его взгляд скользнул к морю, прежде чем вернуться к Люмин.

— Послушай, Итэр, не волнуйся. Если Кэ Цин искренне раскаялась и сдержит свое обещание больше не доставлять мне проблем, я думаю, ей можно дать второй шанс. В конце концов, я не хочу, чтобы ты отказывался от отношений с девушкой, которая тебе нравится, из-за меня.

— Я ценю это, Люмин. Честно говоря, я хочу верить, что Кэ Цин искренна в своих извинениях. Просто… трудно доверять ей после того, что она сделала. Но я знаю, ты бы не хотела, чтобы я отказался от неё из-за тебя, — Итэр вздохнул, его мысли все еще были противоречивы.

Люмин приподнялась с лежака и оглядела пляж, пока не заметила Кэ Цин, сидящую под зонтиком и, казалось, погруженную в свои мысли. Она глубоко вздохнула и обернулась к брату.

— Итэр, я оставлю тебя пока. Хочу поговорить кое с кем.

Когда Люмин приблизилась к Кэ Цин, ее встретил непоколебимый взгляд девушки, которая все еще сохраняла вид гордости и властности. Её поведение оставалось невозмутимым, несмотря на ее недавно упавший авторитет и смену дружеских отношений вокруг нее. Она устремила на Люмин царственный взгляд, выражение ее лица ничего не выражало.

— Кэ Цин, мы можем поговорить? — спокойно спросила Люмин без намека на враждебность во взгляде.

Она подняла глаза, выражение ее лица было невозмутимым. Однако от просьбы Люмин на ее лице промелькнуло удивление. Она мгновение молчала, прежде чем ответить холодным, отстраненным тоном:

— О чем ты хочешь поговорить?

Люмин села рядом с ней под зонтиком и устремила свой взгляд вдаль на морскую гладь, собираясь с мыслями перед разговором. Казалось, что все вокруг словно замерло в ожидании, разделяя с ней это мгновение вдруг затянувшегося молчания.

— Помнишь, когда мы поссорились на веревочном курсе, ты сказал, что все еще любишь Тарталью, а Итэр для тебя всего лишь временное увлечение? — начала Люмин.

Глаза Кэ Цин слегка сузились. Она медленно выдохнула, выражение ее лица стало жестче, и она резко, но не громко выпалила:

— Да. Я помню. И что из этого?

— Ты не передумала? Ты все еще хочешь попытаться вернуть Тарталью, или ты хочешь оставить ваши отношения в прошлом и всё-таки сосредоточиться на Итэре?

Прямой вопрос Люмин застал Кэ Цин врасплох, и она, казалось, на мгновение заколебалась, как будто не была уверена в собственном ответе. Она откинулась чуть назад, выражение ее лица по-прежнему оставалось спокойным, но в ее голосе, казалось, появились нотки уязвимости.

— Я… честно говоря, не знаю. Часть меня все еще любит Тарталью и скучает по нему, но я не могу отрицать, что Итэр хороший парень, и после того, как наши отношения разладились, я ощущаю грусть и не хочу с ним прекращать общаться, — она резко замолчала, ее взгляд на мгновение метнулся в сторону, видимо, она боролась с собственными эмоциями.

— Ты нравишься Итэру, и это правда, — сказала Люмин, внимательно взглянув на собеседницу и замечая, что выражение ее лица немного смягчилось, а в глазах заиграла смесь надежды и осторожности. Она встретилась взглядом с Люмин, и в ее глазах появилась мольба продолжить незаконченную мысль. — Но что касается Тартальи… Он сказал, что не возобновит с тобой отношения, даже если ты будешь умолять его на коленях.

— Чего-то подобного я ожидала, — горько усмехнулась Кэ Цин. — Но что, если я все еще люблю Тарталью? Что, если часть меня все еще рвется к нему, даже если он не хочет, чтобы я возвращалась? Как я могу двигаться дальше? Как мне… как мне отпустить эти чувства и сосредоточиться на будущем?

— Я не знаю, Кэ Цин, — Люмин встала из-под зонтика, явно собираясь уходить, а затем усмехнулась. — Ты серьезно просишь у меня совета? Я думала, у тебя есть друзья.

Кэ Цин закатила глаза, смесь раздражения и легкого гнева отразилась на ее лице. Она попыталась сохранить серьезное самообладание, но не смогла сдержаться от того, чтобы не надуть губы.

— О, ха-ха-ха. Очень смешно, Люмин, — сухим тоном отозвалась она. — Прекрасно, я прошу совета. Шокирует, не так ли?

— Ладно, вот мой совет — оставь Тарталью в покое, ему нужно двигаться дальше, и не оглядываться на прошлое. — сказала Люмин, и Кэ Цин прищурилась, глядя на нее, потому что она хорошо знала о её чувствах к Тарталье. — Попробуй наладить отношения с Итэром.

— Да-да, поняла. «Оставь Тарталью в покое и позволь ему двигаться дальше». Очень поучительно. А как же мои чувства, а? Как насчет того факта, что я все еще люблю его? Как мне с этим смириться? Это не так просто, как ты говоришь, — голосе Кэ Цин послышались нотки негодования. — Ты не знаешь каково это — когда человек, которого ты любишь, отвергает тебя…

— Не делай поспешных выводов, — жестко отрезала Люмин. — Я знаю, каково это, когда на твои чувства нет взаимности. Я призналась в своих чувствах Тарталье, он отверг их и предложил остаться друзьями. Вот так.

На лице Кэ цин отразилась смесь удивления, ревности и гнева. Она сжала кулаки, пытаясь держать свои эмоции под контролем, но раздражение в ее голосе было ощутимым.

— Это было ожидаемо. Я бы скорее удивилась, если бы он ответил тебе взаимностью, — Кэ Цин не смогла сдержать насмешки в своем голосе. — Ты признаешься в своих чувствах Тарталье, а он отвергает тебя. Это почти поэтично, не так ли?

— О да, смейся, это то, что ты умеешь делать лучше всего, хотя у самой ситуация ничуть не лучше.

— Эй, Люмин, с каких это пор ты общаешься с Кэ Цин? Давай лучше поплаваем! — Тарталья внезапно появился из ниоткуда и подошел к ним.

Он схватил Люмин, перекинул ее через плечо и побежал с ней к воде, смеясь. Кэ Цин недовольно нахмурилась и уперла руки в бока, очевидно не разделяя энтузиазма Тартальи. Люмин, оказавшись в такой неожиданной ситуации, сначала была ошеломлена, но вскоре тоже начала смеяться, ощущая, как теплые капли воды от брызг уже летят ей в лицо.

— Эй! Что за… Тарталья! Что ты делаешь? — она вскрикнула, а затем засмеялась, болтаясь на его плече вниз головой. Снова…

— Теперь приготовься остыть! — крикнул он и нырнул вместе с Люмин, отпуская её уже под водой.

Холодная вода окутала её кожу, а после пребывания на солнышке она показалась ледяной. Люмин тут же вынырнула, смеясь и стряхивая воду с волос.

— Эй! Тебе не обязательно было вот так швырять меня! — в отместку она плеснула водой в сторону Тартальи.

Тарталья ловко увернулся от водной струи и, смеясь, поплыл в сторону, делая широкие, уверенные гребки. Солнечные лучи играли на поверхности воды, создавая впечатление, что он окружён мерцающими блёстками.

— Просто пытался помочь тебе освежиться, — ответил он, остановившись и прищурившись сквозь капли воды, стекающие с его ресниц.

Люмин прижала руки к груди, стараясь сохранить тепло, и бросила на Тарталью лукавый взгляд. Она знала, что не оставит это так просто.

— Освежиться? Ты меня практически заморозил, — с усмешкой произнесла она и, поднырнув под воду, быстро поплыла к нему, подбираясь к его ногам.

Прежде чем Тарталья успел понять, что происходит, его ноги были крепко обхвачены Люмин, и она сделала рывок на себя, погружая его под воду. Над поверхностью остались лишь пузырьки, свидетельствующие о их подводной игре. Оба выплыли на поверхность одновременно, хохоча, и их смех сливался с шелестом волн.

Момент перешел в легкую, беззаботную игру, где брызги воды летели в разные стороны, и каждый стремился обрызгать другого как можно больше. Время от времени их взгляды пересекались, и в этих взглядах читалось нескончаемое веселье и искренняя радость момента.

— Хорошо, сдаюсь, ты победила, — сказал Тарталья, тяжело дыша, и поднял руки, показывая, что он капитулировал.

Люмин, также наслаждающаяся их игрой, весело улыбнулась и приблизилась к нему, глядя прямо в его глаза.

— Сдаешься так быстро? А я думала, что ты дольше продержишься, — поддразнила она его, высматривая в глубине его глаз признание.

— Ну, я должен был дать тебе небольшое преимущество, да? — прощурился он в ответ, и оба снова разразились смехом, наслаждаясь каждым мгновением этой чудесной и беззаботной летней сцены.

— Кстати, а где Розария и Дотторе? — спросила Люмин, озираясь по сторонам.

— Они отправились на секретную миссию, — сказал Тарталья, подмигнув и добавил таинственный тон в голос.

Люмин продолжала смотреть вокруг, пока ее взгляд не упал на двоих, весело плещущихся в воде на большом надувном матрасе Чжун Ли, Розария и Дотторе наслаждались теплыми солнечными лучами.

— А их секретная миссия заключается в том, чтобы выяснить, как быстро они загорят? — с усмешкой и сарказмом спросила Люмин, скрестив руки на груди.

Тарталья не удержался и расхохотался.

— Ну, есть миссии, которые требуют особой жертвы, — ответил он, махнув рукой, как бы приглашая присоединиться.- Кто знает, возможно, им нужно испытать добровольные солнечные бани.

Люмин закатила глаза, но не смогла удержаться от легкой улыбки.

— Ну ладно. А что мы с тобой будем делать? — отвернувшись от Розарии и Дотторе, игриво спросила она.

— Как насчет небольшого соревнования? Кто дольше задержит дыхание под водой: ты или я? — он поднял бровь, бросая Люмин игривый вызов.

— Ну хорошо, только без жульничества.

Тарталья усмехнулся, притворившись оскорбленным её обвинением, и изобразил обиду.

— Я? Жульничать? Ты ранишь меня, Люмин. Как ты могла подумать, что я пал так низко? Обещаю, я буду играть честно. Клянусь своей честью, — он поднял руку, его тон все еще был игривым, но в нем чувствовался намек на соперничество.

Люмин скрестила руки на груди и прищурилась, оценивая его слова. Соперничество всегда разжигало в ней азарт, и Тарталья знал, как подстегнуть её интерес. Она вздохнула, потом с легкой улыбкой кивнула.

— Ладно, давай попробуем. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Я довольно хороша в этом.

— Я бы не осмелился недооценивать тебя, Люмин, — ответил он, лучезарно улыбаясь. — Предлагаю начать с отсчета до трех. Один… Два… Три!

Под водой Люмин закрыла глаза, стараясь оставаться расслабленной. Она знала, что в таких соревнованиях главное — не паниковать и максимально экономно расходовать кислород.

Время тянулось медленно, вода окружала их, словно защищая от внешнего мира. Люмин вдруг почувствовала легкое движение воды рядом с собой. Она приоткрыла глаза и увидела, как Тарталья делает медленные, плавающие движения, играючи отталкиваясь от водной растительности. Он знал, что под водой главное смирение, только спокойствие могло ему помочь.

Еще несколько секунд. Она ощущала, как лёгкие начинают напрягаться, требуя вдоха. Сквозь водную толщу её взгляд встретился с его. Было трудно сказать, кто продержится дольше, но она не могла уступить. Но вот воздух в лёгких иссяк, и она поднялась на поверхность, жадно глотая свежий воздух.

Тарталья выплыл следом за ней, его улыбка сияла на лице, дыхание ровное и уверенное.

— Ты не жульничал, — сказала Люмин, протирая лицо руками. — Ты действительно выиграл честно.

— Обещание есть обещание, — ответил он, тоже проведя ладонью по лицу, пытаясь остановить капли воды, стекающие по его щекам. — Но ты была великолепна, Люмин. В следующий раз, уверен, ты победишь.

— Считай это договором, — кивнула она, улыбнувшись в ответ. — Но до следующего раза, возможно, стоит немного потренироваться.

Тарталья рассмеялся, и его смех был таким же радостным и звонким, как и брызги воды вокруг них.

— Тогда позволь мне показать, как можно задержаться под водой дольше, — с уверенной улыбкой предложил он. — Просто нырни в воду и доверься мне.

Люмин кивнула и, набрав в легкие побольше воздуха, нырнула, чуть приоткрыв глаза, чтобы посмотреть, что будет делать Тарталья. Тот нырнул, немного погодя, вслед за ней и подплыл ближе. Внезапно его лицо оказалось вплотную к ее, и он прикоснулся губами к ее губам.

Люмин широко распахнула глаза от неожиданности, чувствуя, как губы Тартальи мягко, но уверенно прижались к ее. Помощь пришла моментально — воздух, который он выдохнул, заполнил ее легкие, позволяя оставаться под водой дольше.

Тепло его касания проникало глубже, чем просто через губы. Сердце Люмин забилось сильнее, и каждый миг казался вечностью. Она почувствовала легкую дрожь в руках. Тарталья смотрел на нее с такой уверенностью и решимостью, что все сомнения и волнения мгновенно исчезли. Насыщенная текучесть воды вокруг них создавала ощущение, что время остановилось. Эмоции вспыхнули в ее сердце, и подвластные водной стихии, они казались неосязаемыми, как легкие пузырьки, поднимающиеся к поверхности. Она закрыла глаза, теряясь в мгновении и позволяя себе раствориться в безмолвной глубине.

— Видишь? Я обещал показать тебе, как можно дольше оставаться под водой. Тебе просто нужна была… рука помощи, — он усмехнулся, когда они вынырнули, явно довольный своим смелым ходом и тем эффектом, который он произвел на Люмин.

Но эйфория от подводного неожиданного поцелуя внезапно исчезла, сменившись злостью и негодованием. Тарталья прекрасно осведомлен о её чувствах к нему, и это он ей предложил остаться друзьями. А этот поступок выглядел так, будто он решил подразнить ее и поиздеваться.

Люмин хотела отдалиться, но не могла, ноги словно приросли к песчаному дну. Ее взгляд обжигал его лицо, но Тарталья стоял невозмутимо, уверенный и гордый, будто не замечая её реакции. Его синие глаза сверкали, будто он был счастлив от того, что причинил ей боль, или, может быть, он просто не понимал, сколько боли она скрывала за своей холодностью.

— Ты… — начала она, с трудом подбирая слова, голос дрожал от смешанных чувств. — Ты забавляешься этим? Думаешь, что это весело — играть с чужими чувствами?

Тарталья посмотрел на неё в ответ с легкой улыбкой, словно её упрек был шуткой, которую он никак не мог принять всерьёз.

— Люмин, я и не думал тебя обидеть. Это было просто веселье, — проговорил он, словно объясняя что-то само собой разумеющееся.

Она почувствовала, как её охватывает ярость. Как он мог быть таким слепым? Или что хуже — настолько жестоким? Буря эмоций завладела ей, и она не могла сдержаться.

— Ты ведь сам сказал, что… — она запнулась, поймав его виноватый взгляд. — Что мы будем просто друзьями. Так почему ты ведешь себя так?

— Я знаю, я сказал так… Но, честно говоря, сам не могу точно определиться, что чувствую. Всё это как-то… непонятно…

Люмин смотрела на него с разочарованием. Ей казалось, будто кто-то вырвал из неё кусочек души, когда он произнес эти слова. Она ожидала, что за его действиями кроется какое-то объяснение, может быть даже какое-то новое начало. Но вместо этого он выставил ситуацию ещё более запутанной и сложной.

— Ты просто не понимаешь, что играешь с моими чувствами, — тихо проговорила она. — Либо ты со мной, либо ты свободен. Не надо периодически выкидывать что-то подобное, лишь для того, чтобы сбить с толку.

Он сделал шаг вперед, протягивая к ней руку, но она отстранила его жестом. Это было краткое, но решительное движение, говорившее о том, что ей нужно время, чтобы разобраться в происходящем, она сделала шаг назад, собираясь уйти.

— Люмин… я не хотел тебя обижать, правда. Мне просто нужно время понять себя. Подожди…

— Нет, Тарталья, это ты подожди, — её голос дрожал, но она не отводила взгляда. — Может, когда ты действительно будешь готов уважать мои чувства, тогда мы сможем поговорить.

Она развернулась и пошла к берегу, оставив его стоять на месте, с каплями воды всё ещё стекающими с его кожи, отражающими дрожащие лучи закатного солнца.

— Вот чёрт! Как я мог так облажаться? — пробормотал себе под нос Тарталья.

Люмин сидела под зонтиком, наблюдая за своими друзьями и другими ребятами из ее отряда, наслаждающимися пляжем, ее мысли вернулись к недавнему моменту с Тартальей. Она подсознательно прикоснулась к своим губам, заново переживая ощущение его губ на своих. От этого воспоминания ее щеки загорелись еще сильнее — непроизвольная реакция, которую она не могла полностью контролировать.

Люмин пыталась рассуждать сама с собой, пытаясь убедить себя, что то, что произошло в воде, не было настоящим поцелуем. Она мысленно повторила: «Он просто поделился со мной своим воздухом, вот и все. Это был не поцелуй, это был просто кратковременный обмен воздухом, чтобы помочь мне подольше задержать дыхание. Это как искусственное дыхание…»

Мысли Люмин продолжали метаться, пока она размышляла о намерениях Тартальи. Она начала думать, что, возможно, Тарталья не собирался принижать ее чувства к нему или насмехаться над тем фактом, что он не отвечал им взаимностью. Возможно, он рассматривал это как безобидный, игривый момент в их игре. Люмин не могла не задаться вопросом, действовал ли он только что спонтанно, не подумав о последствиях.

Люмин тяжело вздохнула и покачала головой, понимая, что все эти мысли только еще больше нагружают ее голову, а затем взглянула на тропинку, ведущую к дикому пляжу. Таинственный дневник… Люмин решительно вздохнула, внутренне решив, что расследование дневника послужит желанным отвлечением от сложных эмоций и недавних событий с Тартальей. Несмотря на советы друзей забыть об этом и сосредоточиться на расслаблении, любопытство и пытливый дух Люмин взяли верх.

Люмин быстро огляделась по сторонам, убедившись, что вожатые лагеря были заняты и не заметили ее ухода. Как только она убедилась, что путь свободен, она быстро направилась к кустам у тропинки, нырнув за них, чтобы остаться незамеченной.

Волнение и настоятельная необходимость добраться до пляжа и найти дневник подталкивали Люмин вперед, но ее босые ноги немного затрудняли быстрое продвижение. Пересеченная местность и заросли растений на тропинке оказались сложнее, чем она ожидала, что заставило ее на мгновение замедлиться. Но ее решимость найти дневник заставляла ее двигаться вперед, осторожно маневрируя по камням и острым веткам. Наконец, продравшись сквозь густой подлесок, Люмин замечает сквозь листву проблески пляжа. Когда она ступает на песчаную дорогу, местность под ее ногами становится мягче и податливее, что облегчает ходьбу.

Люмин добралась до места, где раньше был спрятан дневник, только для того, чтобы найти… пустую яму. Не было ни коробки, ни знакомого блокнота… Отсутствие дневника вызвало у нее укол разочарования. Мысли Люмин метались, она размышляла о возможных причинах исчезновения дневника. Наиболее логичным объяснением казалось то, что либо владелица дневника либо забрала его, либо, что более тревожно, поняла, что кто-то нашел его, и поэтому спрятала в другом месте для сохранения тайны.

Разум Люмин был поглощен смесью разочарования и растущей тревоги, и она почувствовала острое желание поделиться этой новостью с остальными. Срочность одолела ее, и она пустилась бежать, забыв о дискомфорте от бега босиком. Ее ноги ныли с каждым шагом, но решимость вернуться к своему отряду взяла верх. Люмин продвигалась вперед, превозмогая боль, в ее голове вертелся неразрешенный вопрос.

Люмин, тяжело дыша и морщась от боли от бега босиком, замахала руками и поспешила к своим друзьям, которые уже нежились в шезлонгах. Тарталья, Розария и Дотторе заметили ее приближение и обратили на нее свое внимание со смущением и любопытством на лицах.

— Люмин, что случилось? — обеспокоенно спросил Тарталья. — Ты выглядишь так, будто пробежала марафон.

Люмин презрительно посмотрела на него, показывая, что все еще не пришла в себя после его поступка, и перевела взгляд на других друзей

— Дневник… Он пропал… — пытаясь отдышаться от бега, сообщила она.

— Люмин, разве мы не говорили, что оставим все как есть? Что за одержимость у тебя этим дневником? Тебе следует наслаждаться отпуском, а не устраивать дикую погоню за какой-то таинственной книгой. Это может просто навлечь на тебя неприятности, — Розария выразила свое беспокойство, в ее голосе прозвучали одновременно озабоченность и усталое разочарование.

— Но я ничего не могу с собой поделать, — Люмин тяжело вздохнула и села на шезлонг рядом с остальными. — Мне интересно выяснить, кто владелец дневника…

— О, конечно. Как ты можешь спокойно отдыхать здесь, когда где-то есть таинственный дневник, который нужно раскрыть? Типичная любопытная Люмин, — Тарталья не мог удержаться, чтобы не подшутить над ее неумолимым любопытством.

— Тарталья… — она нахмурилась, но губы непроизвольно растянулись в улыбку, едва граничащую со смехом.

— Эй, я просто дразнюсь, не надо делать такую рассерженную моську. Ничего не могу с собой поделать. Но серьезно, будь осторожна, ладно? Мы не хотим, чтобы ты впуталась во что-то опасное из-за дневника.

— Тарталья, ты не в том положении, чтобы дразниться, — она скрестила руки на груди и задрала подбородок чуть вверх, всеми силами пытаясь изобразить обиду.

Улыбка Тартальи слегка померкла, и он покорно вздохнул, потирая затылок, и посмотрел на Люмин, в его глазах было искреннее раскаяние.

— У тебя есть полное право злиться на меня за мою недальновидность. Я не хотел ранить твои чувства или поставить тебя в неловкое положение. Ты можешь… простить меня за это?

— Хорошо, но постарайся больше так не делать, ладно? Если ты не можешь разобраться в своих чувствах, тогда не поддавайся эмоциям. Разберись в своих чувствах, но пока мы будем друзьями, как ты и предлагал, — твердо сказала Люмин, тон явно давал понять, что её слова не подлежат обсуждению.

Тарталья кивнул, понимая границы, которые только что установила Люмин. Несмотря на свои сложные чувства, он уважал ее решение и ценил их дружбу.

— Так что насчет дневника? — внезапно опомнилась Люмин, принимая более расслабленную позу.

— Самое время о нем реально забыть, — сказал Дотторе с коротким смешком. Зачем гадать о каких-то тайнах и владельце, если дневник все равно пропал?

Тарталья бросил на Дотторе невозмутимый взгляд, закатив глаза в ответ на веселую вспышку своего друга.

— О, спасибо за полезный вклад, Дотторе, — с ноткой сарказма бросил Тарталья. — Действительно поучительно, ты нам очень помог.

Тарталья скрестил руки на груди, изображая смирение, в то же время втайне не желая пока отказываться от этого небольшого расследования.

— Кстати, Дотторе! — оживилась Люмин, вскочив с шезлонга. — Ты обещал нам достать список отдыхающих пятилетней давности!

— Ого, смотрите, кто вдруг вспомнил о моем обещании! Что ж, — он усмехнулся, полез в карман своих шорт, что лежали рядом, и вытащил сложенный листок бумаги.

— Ты супер! — громко воскликнула Люмин и бросилась крепко обнимать друга. — Спасибо!

Тот преувеличенно громко ахнул, застигнутый врасплох неожиданным и сильным объятием Люмин.

— Эй, эй… Люмин! Полегче немного, ты раздавливаешь мне внутренности. Впрочем, не за что. Вот список отдыхающих за тот год. Рад быть полезным, — он протянул ей листок со списком, комично поморщившись.

— Только, пожалуйста, — взмолилась Розария, что уже смирилась с неохотой друзей прислушиваться к её советам. — Давайте вы не будете изучать этот список прямо сейчас! Мы всё-таки на пляже!

— Ладно-ладно, не сердись, — рассмеялась Люмин и приобняла подругу. — Больше никаких дневников и списков, пока мы на пляже, окей? Пойдемте купаться!

* * *

Веселый день завершала не менее веселая дискотека. Девочки в комнатах как всегда подбирали наряды и делали макияж, обсуждая последние новости и смеясь над дружескими шутками. Одни украшали волосы яркими заколками, другие пытались усовершенствовать свои прически в ожидании вечера.

— Розария, не хочешь сменить образ? Хватит в своих темных шмотках ходить, давай попробуем тебя одеть во что-то милое и женственное и сделаем легкий нежный макияж? — предложила Люмин, её глаза вспыхнули азартом, словно она уже предвкушала весь процесс.

Розария взглянула на свою подругу с любопытством и лёгкой насмешкой. Её привычное чёрное платье с вычурными аксессуарами казалось неотъемлемой частью её личности. Однако в этот момент в голосе Люмин прозвучало что-то такое, что заставило её задуматься.

— А почему бы и нет? — неожиданно для самой себя согласилась Розария. В конце концов, перемены — это не всегда плохо, и иногда стоит позволить себе выйти за привычные рамки.

Люмин хлопнула в ладоши и, подскочив от радости, тут же начала перебирать варианты в своем гардеробе. Выбор пал на белый лёгкий сарафан, украшенный нежным кружевом. Люмин добавила несколько изящных аксессуаров и вскоре взялась за макияж. Мягкие тени, лёгкий румянец и натуральная помада акцентировали внимание на её естественной красоте.

Глядя на себя в зеркало, Розария почти не узнала своё отражение. Она увидела кого-то более лёгкого и женственного, будто выбрала свет в мире, который всегда находился на грани теней. Люмин стояла рядом, сияя от гордости за свою работу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, положив руку на плечо подруги.

Розария слегка улыбнулась. Сначала она хотела сказать что-то язвительное, но, увидев характерный блеск в глазах подруги, испытывавшей неподдельное счастье от преображения, она ответила совершенно искренне:

— Это… необычно, — ответила Розария, качая головой. — Но, знаешь, это освежает. Спасибо тебе, Люмин.

— Не за что. Пойдем?

Когда Люмин и Розария подошли к двери, головы их двоих друзей немедленно повернулись в их сторону. Дотторе не смог удержаться и тихо присвистнул, увидев Розарию.

— Черт возьми, Розария. Ты такая… Такая… — Дотторе позволил своему взгляду блуждать по её новому образу и не мог подобрать нужных слов. — Не знал, что ты можешь выглядеть так… нежно и невинно.

— Это моя работа! — гордо заявила Люмин, вздёрнув подбородок вверх.

Тарталья был не менее удивлен и впечатлен преображением Розарии. Он никогда раньше не видел ее такой свежей и естественной.

— Вау, ты проделала хорошую работу. Я не думал, что Розария может выглядеть такой милой, — он оценивающе взглянул на нее, легкая улыбка заиграла в уголках его рта.

— В прошлый раз я преобразила Люмин, а на этот раз она преобразила меня, — сказала Розария с улыбкой и приобняла подругу.

— Так у нас тут королевы преображения? Будьте осторожны, если вы будете продолжать в том же духе, к концу смены мы все будем выглядеть совершенно другими людьми, — Дотторе поддразнил, его глаза весело блеснули. — Или мы с Тартальей тоже станем похожими на фарфоровых куколок.

— Эм… Извините, но могу я присоединиться к вам? — все четверо повернулись на голос и с удивлением увидели Итэра.

— О, привет. Конечно, ты можешь присоединиться к нам. Мы как раз направляемся на дискотеку, — Люмин посмотрела на брата с любопытным, но приветливым выражением лица. — А где твоя Кэ Цин и остальные? Они не пойдут?

— Кэ Цин? О, она сказала, что не в настроении идти сегодня на дискотеку. Она осталась в своей комнате вместе с остальными, — Итэр пожал плечами, как будто решение Кэ Цин пропустить дискотеку было несущественным. — Боже мой, это Розария?! — воскликнул он, когда его взгляд остановился на этой готической девушке, сейчас преобразившейся в принцессу. — Ого… То есть… Я имел в виду… Вау!

— Да, это я. Сама еще не привыкла к такому виду, но Люмин настояла. Неужели я выгляжу настолько по-другому? — Розария коснулась своих волос, немного смутившись под пристальным взглядом Итэра.

— Ты прекрасно выглядишь… — его голос был едва громче шёпота, он не мог отвести от нее взгляда.

Розария слегка покраснела от комплимента Итэра. Было ясно, что она не привыкла, чтобы ее называли красивой, особенно в ее новом, более естественном виде.

— О, эм… Спасибо. Я думаю, Люмин проделала хорошую работу, да? И все же я чувствую себя немного странно без своего обычного темного макияжа и прочего, — она теребила прядь волос, все еще не совсем комфортно чувствуя себя в своем новом облике.

— О, Розария, ты не должна так реагировать на его комплименты, — глаза Дотторе опасно сверкнули при взгляде на Итэра, и он обнял Розарию за плечи. — Пойдем на дискотеку, почему мы встали как вкопанные?

Розария взглянула на него со смесью удивления и легкого раздражения. Она не привыкла, чтобы другие вмешивались в ее разговоры, не говоря уже о собственническом жесте Дотторе.

— Э… Эй! Ты же знаешь, я могу постоять за себя, — Розария попыталась стряхнуть руку Дотторе, но он, казалось, пока не собирался ее отпускать.

Люмин и Тарталья переглянулись, явно понимая, к чему всё идет. Кажется, даже самоуверенный Дотторе умеет ревновать. А почему он ревнует? Неужели ему нравится Розария? Для Люмин это было новостью, ведь Дотторе до этого выразил свою симпатию к ней, но ее это не сильно расстроило, наоборот, она почувствовала облегчение, потому что не придется причинять ему боль своими чувствами к Тарталье…

На переполненной дискотеке Тарталья, Люмин, Дотторе, Розария и Итэр снова образовали круг, как и в прошлый раз. Оглушительная музыка и разноцветные огни создавали электризующую атмосферу. Тарталья взял на себя инициативу, начав двигаться в такт, и остальные присоединились к нему, каждый со своим собственным стилем танца.

Пока они танцевали, Люмин заметила, что взгляд Итэра задержался на Розарии. Было ясно, что он восхищался ее преображенным видом. Макияж заставил Розарию выглядеть намного более сияющей и свежей, и интерес Итэра к Розарии был очевиден.

Когда начался медленный танец, произошло кое-что интересное. Итэр, с уверенностью и легким поклоном, пригласил Розарию танцевать, опередив в этом Дотторе. С неожиданной грацией и шармом, он взял её за руку и повел к центру площади, где музыка обволакивала пространство мягкими мелодиями. Розария, удивленная и слегка озадаченная такой неожиданной инициативой, все же ответила ему улыбкой и позволила вести себя в танце.

В то же самое время Скарамучча, быстрым движением перехватив момент, пригласил Люмин танцевать, оставив позади удивленного Тарталью. Его дерзкая улыбка и озорной блеск в глазах ни на мгновение не поколебали решимости девушки. Люмин, с невозмутимым спокойствием, приняла его приглашение, несмотря на то, что сердилась на него. Вечно злиться нельзя было, а тем более портить дискотеку своими обидами.

Дотторе и Тарталья, несправедливо оставшиеся в стороне, выглядели откровенно возмущенными. На их лицах отразилось недовольство и явное неудовольствие такой наглостью со стороны Итэра и Скарамуччи. Они нахмурили брови и обменялись многозначительными взглядами, в которых читались немые обещания возмездия. Но в этот момент они могли лишь наблюдать за танцующими парами, понимая, что сегодняшний вечер не обернулся удачей для них.

Дотторе и Тарталья, видя, как их подруги кружат с другими парнями вместо них, уселись на скамейку и начали ворчать, словно старые деды.

— Посмотри на это безобразие, — начал Дотторе, скривив лицо от возмущения. — Всегда находятся какие-то нахалы, готовые влезть в нашу компанию. Никакого уважения.

— Да, да, именно так, — подтвердил Тарталья, нахмурив брови и закатив глаза, сложил руки на груди. — И эти ребята даже не делают ничего особенного, просто крутятся на месте.

— Абсолютно! — поддержал его Дотторе, почувствовав какое-то малейшее утешение в поддержке товарища. — Они только и могут, что кружиться, будто на карусели. Где энергия? Где страсть? Разве это танцы?

— Вообще… Не хочу тебя огорчать, Дотторе, но мы танцуем точно так же, как и они. Просто топчемся на месте, — хмыкнул Тарталья и огляделся, внимательно следя за каждым движением танцующих пар. — Надо было самим сразу приглашать, — сказал он с сожалением. — Теперь вот сидим здесь, как два обиженных петуха.

— Ты прав, конечно, — тяжело вздохнул Дотторе. — Но сейчас что прикажешь? Сидеть и смотреть на это безобразие?

— Ну а что еще делать? В следующий раз мы обязательно пригласим их первыми и никому не позволим вот так забирать наших девчонок из-под носа!

Утром, когда вожатые очередной раз будили всех, Люмин, открыв глаза, осознала, что позади осталась целая неделя лагеря и пошла уже вторая. Она лениво протёрла глаза и прислушалась к звукам вокруг: строгий голос вожатой, шёпот ребят, шелест утреннего лесного ветра. Постепенно просыпаясь, она ощутила, как улегший в груди тревожный комок стал медленно таять — возможно, это место начало ей нравиться.

Вопреки начальным сомнениям и тоске по дому, лагерь постепенно становился своим, домашним.

— Ух, даже не верится, что прошла всего неделя с того момента, как мы приехали, — сказала Люмин, жуя бутерброд с маслом в столовой. — Столько всего произошло, что у меня возникает ощущение, что прошла целая вечность. Мы нашли таинственный дневник на диком пляже, я обзавелась друзьями, врагами, успела побывать изгоем и вроде как наладить отношения с той, с которой изначально все пошло наперекосяк.

Воспоминания о событиях этой насыщенной недели медленно всплывали в ее сознании, словно разрозненные кусочки мозаики. Люмин поморщилась, вспоминая, как хотела бросить всё и уехать домой в первые пару дней. Её соседки по комнате не скрывали презрения, и она чувствовала себя чужой. Хорошо, что рядом есть такие хорошие друзья...

— Ты права, — согласно отозвалась Розария. — Надеюсь оставшиеся дни пройдут более спокойно. Хотя, по закону подлости, чем больше спокойствия мы хотим, тем больше хаоса будет...

После завтрака все отправились на пляж по традиции. К счастью, теплая солнечная погода позволяла поплескаться в море. Люмин, сидя на шезлонге, достала из небольшого рюкзачка, который взяла с собой, список отдыхающих лагеря пятилетней давности.

— Дотторе, ты смог достать список отдыхающих за этот год? — спросила Люмин, слегка нахмурив брови, словно пытаясь различить знакомые имена в старом списке. Из-за шумного веселья остальной компании ее голос почти терялся, но Дотторе спокойно наклонился чуть ближе, держа в руках несколько сложенных листов.

— Ты во мне сомневалась? — самодовольно хмыкнул он и протянул ей списки.

— Спасибо, ты лучший! — Люмин тепло улыбнулась и посмотрела на Дотторе с благодарностью. — Если никто не возражает, я сравню их прямо сейчас.

Розария закатила глаза и, что-то бурча себе под нос, пошла к морю, чтобы искупаться. Дотторе, пожав плечами, отправился за ней. Тарталья сел на шезлонг рядом с Люмин и тоже склонился над списками отдыхающих.

— Нужно выписать те имена, которые повторяются в списке за этот год и пять лет назад. Пять лет назад, как я понимаю, первый отряд был четвертым, а второй отряд — пятым. Значит, их мы и должны смотреть, — проговорила она, развернув списки и положив на коленку небольшой блокнотик.

Тарталья кивнул, и они начали просматривать старые листки. Ветер с побережья хулигански трепал ее волосы, перекрывая шум страниц.

— Так, здесь у нас… — начала Люмин, выискивая нужные имена. — Кэ Цин, Кэйа в пятом отряде, Чжун Ли в четвертом… Скорее всего, нам нужно внимательно смотреть пятый отряд... Хотя это странно...

Тем временем на расстоянии пляж наполнялся ритмичным плеском волн. Розария, уже погрузившаяся в воду, казалось, наслаждалась каждым мгновением прохладного прикосновения моря. Дотторе стоял у берега, наблюдая за ней, словно силясь разгадать какую-то сложную загадку.

— Что странного, Люмин? — уточнил Тарталья.

— То, что Кэ Цин пять лет назад была в пятом отряде, в этом, по сути, должна была попасть во второй, почему ее распределили в первый? Интересно... Это усложняет задачу, потому что нам придется сравнивать членов пятого отряда пять лет назад как со вторым, так и с первым в нынешних списках. Так, в первом отряде никто не повторяется...

Тарталья наклонился ближе, всматриваясь в огромное количество имен, стараясь найти хоть какую-то зацепку.

— Смотри, Коллеи в пятом отряде и во втором сейчас... А ещё Сара в том же пятом и во втором.

— Ты прав, — радостно согласилась Люмин, записывая оставшиеся имена в блокнот. — Больше совпадений нет. Итак, что мы имеем? Чжун Ли можно отбросить, пять лет назад он не был в отряде с Кэ Цин, поэтому и ничего не может знать, тем более он парень, а владелец дневника — девушка. Кэ Цин в сторону, потому что, судя по записям, она была той, кто издевалась, Кэйа — та же история, но! Они могут что-то помнить и знать, нам следует поговорить с ними. Остаются Коллеи и Сара, но проблема в том, что они числятся во втором отряде, поэтому мы даже не знаем, как они выглядят. И вот что еще интересно. В списке пятилетней давности имя Сары зачеркнуто ручкой, а вместо него мелким шрифтом написано что-то, но от времени запись стёрлась, и сейчас я не могу ничего разобрать.

— Дай мне посмотреть, — Тарталья забрал у неё список и хорошенько вгляделся в имя. — Да уж... Я смог разобрать только одну букву «а» на второй позиции, вроде бы... Но я не уверен. Ладно, это нам ничего не даёт всё равно. Итак, что ты собираешься делать дальше?

— Во-первых, поговорю с Кэ Цин. Будет здорово, если она нам предоставит информацию. Если же нет, придется узнать, кто такие эти Коллеи и Сара из второго отряда.

Люмин оглядела пляж и, найдя взглядом Кэ Цин, решительно направилась к ней. Та стояла в компании своих друзей и перебрасывалась с ними репликами. Но, увидев приближающуюся Люмин, замолчала, глаза её наполнились недоверием и настороженностью.

Люмин замедлила шаг, её сердце учащенно билось, но она не позволила себе остановиться. Шепот волн и крики чаек сливались в фоновый шум, когда она подошла ближе, почувствовав на себе вес взглядов сверстников. Она остановилась в нескольких шагах от компании, столкнувшись с холодным, проникающим взглядом Кэ Цин.

— Нам нужно поговорить, — произнесла Люмин, её голос звучал непоколебимо, но с оттенком мягкости, скрывавшей скрытую глубинную уязвимость.

Кэ Цин нахмурилась, но, к удивлению Люмин, кивнула. Она обратилась к своим друзьям, что-то приказав, и они, обменявшись взглядами, отступили на приличное расстояние, оставив двух девушек наедине.

— Что тебе нужно? — резко спросила Кэ Цин, скрестив руки на груди, её поза выражала настороженную готовность к возможной угрозе.

Люмин сделала глубокий вдох, пытаясь собрать мысли в одно целое. Слова путались, но она знала, что этот разговор был неизбежен.

— Я пришла не враждовать, — начала она тихо, но твёрдо. — Мне нужно спросить у тебя кое-что важное.

Кэ Цин прищурилась, её глаза стали ещё более подозрительными.

— Продолжай, — приказала она, не теряя бдительности.

Люмин почувствовала, как комок напряжения растет в её груди, но, собрав волю в кулак, продолжила.

— Кэ Цин, я спрошу тебя прямо, не ходя вокруг да около: ты помнишь девушку, над которой вы с Кейей издевались пять лет назад? — спросила она, не отводя взгляда от глаз собеседницы, словно пыталась там разглядеть намек на ложь.

Кэ Цин посмотрела на Люмин со смесью раздражения и неохоты. Упоминание инцидента пятилетней давности, казалось, заставило ее почувствовать себя неловко.

— Люмин, ты серьезно? Я скоро забуду, как тебя подставляла, а ты спрашиваешь меня о какой-то девочке, над которой я издевалась когда-то давно? — несмотря на беспечные слова, Кэ Цин избегала прямого зрительного контакта, глядя в сторону, словно пытаясь отогнать воспоминания об этом инциденте. — Я едва помню, что ела вчера на завтрак, а ты меня просишь вспомнить что-то, что случилось пять лет назад.

Люмин, стоявшая напротив, не сводила с неё глаз. В её взгляде было что-то большее, чем простое любопытство. Это было требование правды, настояние на откровенности, которое не позволило Кэ Цин просто отмахнуться.

— Да, Кэ Цин, я серьёзно. Та девочка, возможно, никогда не сможет забыть того, что ты ей сделала. У тебя было пять лет, чтобы поразмыслить над своим поступком, и твоё поведение сейчас показывает, что ты ничего не поняла.

Кэ Цин вздрогнула, её лицо на мгновение омрачилось, отражая внутренний конфликт. Возможно, страх, возможно, сожаление, но явно нечто глубже, чем простое признание вины. Она посмотрела на Люмин, выражение ее лица сменилось с беспечного на легкое раздражение.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, а? Что я сожалею о том, что сделала? Конечно, я была еще той хулиганкой и совершала поступки, которыми явно не горжусь. Но ты говоришь так, будто я разрушила жизнь той девочки или что-то в этом роде. Я была всего лишь ребенком. Все совершают глупости, когда они маленькие, — Кэ Цин огрызнулась, ее слова были пропитаны вызовом и сопротивлением, и отступила назад, пытаясь уйти.

Люмин схватила её за руку, остановив попытку избежать разговора. Её взгляд был полон настойчивости и гнева.

— Детские ошибки не всегда прощаются, Кэ Цин. Твои действия оставили след в жизни другого человека, — в голосе Люмин слышалась стальная нотка. — Та девочка не забыла и не простила, и это значит, что для неё это было не просто детской шалостью.

Глаза Кэ Цин расширились от хватки Люмин и строгого голоса, она явно не ожидала, что та будет такой прямой и настойчивой. Она попыталась отдернуть руку, но Люмин крепко держала, не давая ей сорваться с крючка.

— Отпусти мою руку. Что на тебя нашло?! — она попыталась вырваться снова, но Люмин крепко держала. — Откуда ты знаешь, что она простила, а что нет? Ты ведешь себя так, будто знаешь все!

— Я не знаю, поэтому и прошу тебя рассказать все! — на чуть повышенных тонах сказала Люмин.

— Я же сказала: я не помню! — выкрикнула Кэ Цин и наконец вырвала свою руку, отступая от Люмин на безопасное расстояние. — Мне нечего тебе рассказать, ясно?! Отстань от меня! Ты ведешь себя, как сумасшедшая!

Глаза Люмин зажглись яростью, но в то же время в них мелькнуло что-то похожее на отчаяние. Она сделала шаг вперёд, словно намереваясь продолжить натиск, но внезапно остановилась. Их взгляды встретились, и в этот момент напряжение между ними можно было бы разрезать ножом.

— Прости меня, пожалуйста, я… я не хотела тебя напугать или разозлить, — сказала Люмин, приподняв руку в примирительном жесте. — Просто я реально хочу понять, что произошло. Это важно для меня, и если ты что-то знаешь или помнишь, пусть даже не сразу, пожалуйста, скажи.

Кэ Цин стояла напротив, гнев её постепенно уступал место сомнениям и настороженности. Её глаза бегали, словно она искала ответы в окрестных тенях и морских волнах, но так и не находила их. Тяжелый вздох вырвался из её груди. Казалось, она хотела что-то сказать, но в последний момент развернулась и быстрым шагом пошла прочь...

* * *

Пребывание на пляже оказалось сегодня короче, чем ожидали отдыхающие. Солнечные лучи еще ласково согревали песок, когда внезапно раздался громкоголосый сигнал, призывающий всех собраться на главной площади лагеря. Пляж мгновенно ожил: разговоры смолкли, музыка заглушилась, и вот уже группа подростков, детей и вожатых неторопливо двинулись в сторону центральной локации.

Главная площадь лагеря постепенно заполнялась людьми, и вскоре среди множества детей и взрослых появился Лини. В руках он держал микрофон, который незамедлительно донес его слова до всех собравшихся: объявлялся спортивный турнир, который будет проходить после полдника и до ужина! Лицо каждого из слушающих озарилось неожиданным энтузиазмом, и шёпот радостного ожидания распространился, как лесной пожар.

— Друзья, каждый из вас должен выбрать спорт, в котором вы хотите состязаться, — сообщил Лини. — У нас есть волейбол, баскетбол, теннис и футбол! До обеда вы можете тренироваться на всех спортивных площадках. Пожалуйста, сообщите своим вожатым, в какой спорт вы пойдёте. Соревнования будут проходить всего в три этапа: обычная игра, которая допускает в полуфинал, полуфинал и финал, поскольку у нас девочки и мальчики будут играть отдельно друг от друга. Да и времени у нас не так много между полдником и ужином.

— Я точно пойду на теннис, — твердо сказала Люмин, даже не обдумывая. — Не зря же занимаюсь им с детства.

— Дотторе, погнали на баскет, а? — предложил Тарталья, закинув руку на плечо другу.

— О, какое грандиозное предложение! — Дотторе закатил глаза от его энтузиазма. — Я полагаю, я не могу сказать «нет»?

— Нет, не можешь, — Тарталья широко улыбнулся, — давай порвем их всех!

— Хорошо, хорошо. Давайте покажем этим любителям, как это делается, — Дотторе ухмыльнулся, проникаясь духом надвигающегося соревнования.

— Эй, Чжун Ли, хочешь с нами? — предложил Тарталья, увидев задумчивого командира, который, кажется, еще не определился, куда пойти.

— Должен признать, я довольно давно не играл в баскетбол. Но, полагаю, нет ничего плохого в том, чтобы возродить старое развлечение, — Чжун Ли тихо усмехнулся, принимая приглашение Тартальи.

— Еще двое, и нас будет не остановить. Как ты думаешь, кто еще мог бы дополнить нашу команду? — Дотторе огляделся по сторонам, обдумывая потенциальных кандидатов на оставшиеся места. — Смотри, может возьмем Скарамуччу и Сяо?

— Я не знаю, куда пойти, — с сомнением сказала Розария. — Люмин, я с тобой на теннис. Я не умею играть, но зато хотя бы с тобой. Проиграю в первом матче и буду отдыхать.

Скоро площади заполнились шумом тренировок: мяч стучал о землю, радостные крики и наставления вожатых смешивались с восторженными возгласами детей. Атмосфера соревнования и общий дух азарта окрасили лагерь в яркие краски единства и стремления к победе.

На просторном теннисном корте, окружённом зелёными живыми изгородями, стояли двое. Люмин кое-как уговорила Розарию поучиться играть в теннис. Лучи солнца мягко касались их лиц, пробиваясь сквозь лёгкие облака, что перекатывались по голубому небу, словно медленно плывущие корабли.

— Почему бы не попробовать? — подбадривала ее Люмин, улыбаясь. Ее уверенность передавалась потихоньку и Розарии, добавляя ей смелости. В ее руках ракетка все еще казалась чем-то чуждым, но был какой-то неизменный уют в атмосфере, созданной подругой.

— Роз, главное помнить, — говорила Люмин, проводя ладонью по рукоятке ракетки, — что в теннисе важно не только физическая подготовка, но и стратегия. Позиция на корте, выбор времени для удара. Это как шахматы, только со скоростью света.

Розария слушала внимательно, зорко всматриваясь в мяч, который Люмин держала в руках.

— Сначала поработаем на подачах, — предложила Люмин. — Это один из самых важных и сложных элементов. Посмотри внимательно.

Она продемонстрировала идеальную подачу, и мяч, словно пущенный из катапульты, перелетел над сеткой и ударился о поверхность корта с характерным отскоком. Розария кивнула, её серые глаза вспыхнули решимостью.

— Дай попробовать, — она уверенно взяла ракетку и приготовилась к удару.

Момент первой попытки — волнительный. Розария запустила мяч в воздух, затем, немного смущаясь, провела ракеткой, но траектория полёта оказалась не совсем точной, и мяч упал к их ногам.

— Ничего страшного, для первого раза очень даже неплохо! — ободряюще произнесла Люмин, подбирая мяч. — Главное не бояться ошибаться. Повторяем.

Они вместе тренировались до самого обеда, Розария начинала чувствовать всю суть игры. В её ударах появлялась сила и точность, а в движениях — плавность и уверенность.

— Отлично, думаю, теперь у тебя есть хоть какой-то шанс, — сказала Люмин, притворно потирая руки.

— Я готова! — усмехнулась Розария. — И не думай, что ты однозначно выиграешь теперь. Сама меня научила. Я ведь тоже не лыком шита. Ладно, пойдем на обед, нам нужно хорошо подкрепиться перед соревнованиями и отдохнуть на тихом часе, набраться сил.

* * *

После полдника все побежали к спортивным площадкам, чтобы узнать расписание соревнований и познакомиться с будущими соперниками. На баскетбольной площадке группы парней обсуждали стратегию предстоящей игры, решая, кто будет ведущим игроком, а кто — защитником. Возле футбольного поля отдыхающие обговаривали между собой тактику защиты и атаки.

В это время около теннисного корта ребята с интересом разглядывали своих потенциальных противников, обменивались короткими репликами, стараясь запомнить сильные стороны и слабости друг друга.

— Кэ Цин тоже пошла на теннис? — удивленно вслух спросила Люмин, разглядывая список своих возможных соперников. — О, и Итэр здесь...

— Да! — сказала Кэ Цин с вызовом, как оказалось, стоявшая сзади. — И у меня есть к тебе предложение. Отойдем?

Люмин была ошеломлена, но кивнула. Обе девушки направились к одному из уголков спортивного комплекса, где было немного тише, и можно было спокойно поговорить. Люмин обернулась, заметив, что внимание других участников сосредоточено на своих делах, и никто не будет подслушивать.

— Что за предложение, Кэ Цин? — спросила она, пытаясь уловить в глазах собеседницы намек на серьезность или шутку.

— Давай устроим наш мини-турнир. Только ты и я. Посмотрим, кто сможет дойти в этом соревновании дальше. Если это буду я, то ты прекратишь общаться с Тартальей. Просто скажешь, что не будешь с ним больше дружить. А если ты пройдёшь в турнире дальше, я отстану от твоего брата.

— Что за глупости? — всплеснула руками Люмин и развернулась, чтобы уйти. Кэ Цин разве не была в курсе, что ей уже было абсолютно все равно, встречается ли она с Итэром или нет, главное, чтобы проблем не доставляла...

— А ещё, если ты выиграешь сделку, — голос Кэ Цин стал тише и серьёзнее, — я расскажу о том инциденте пять лет назад, всё, что помню.

Люмин замерла на месте, едва услышав последние слова. Повернувшись к Кэ Цин, она встретилась с её пристальным взглядом, полным решимости и какой-то скрытой болью.

— Ты серьёзно? — шёпотом спросила Люмин, сердце которой начало стучать быстрее.

— Абсолютно, — кивнула Кэ Цин, сложив руки на груди. — Это не просто глупая ставка. Это серьёзное предложение. Судя по всему, тебя это очень сильно интересует.

Люмин задумалась, глядя в глаза Кэ Цин. Ставка была высока, возможно, слишком высока. Но дневник и так история уже давно нуждалась в разоблачении. Да и с чего бы ей проигрывать? Она занимается теннисом с детства, она обязательно победит.

— Хорошо, — наконец сказала Люмин, сжав кулаки. — Ты можешь рассчитывать на то, что я приму твою сделку. Но не думай, что я сдамся без боя.

Кэ Цин улыбнулась, в её глазах мелькнуло удовлетворение.

— Вот и отлично, — сказала она. — Пусть этот турнир решит всё. Удачи. Только не слишком расслабляйся. Пусть ты и занимаешься теннисом с детства, я почти каждые выходные играю в него с родителями или друзьями. Это тебе так, к слову.

Люмин кивнула, понимая, что её жизнь вот-вот изменится. Турнир престал быть просто спортивным событием, он стал ареной для разрешения старых и новых конфликтов и поиска правды.

По мере того как время приближалось к назначенному часу стартов, напряжение и волнение возрастали, но вместе с этим росло и боевое настроение. Некоторые участники продолжали активно разогреваться, другие проверяли спортивный инвентарь, а кто-то занимался заключительными организационными моментами. На лицах ребят читались упорство и решимость, друзья подбадривали друг друга, обменивались рукопожатиями и словами поддержки. Когда наконец раздался сигнал, соревнования начались.

В первом матче Люмин в качестве соперницы досталась незнакомая девушка из третьего отряда по имени Шайла. Она играла неплохо, но недостаточно хорошо, чтобы победить Люмин. Она с легкостью выиграла первые два сета и на третьем играла расслабленно, чувствуя себя уверенной в своем превосходстве.

Болельщики наблюдали, как Люмин ловко манипулировала мячом, каждая ее подача была точной и выверенной. Соперница старалась изо всех сил, но ее удары были менее мощными и расчетливыми. Люмин чувствовала, что комфортно контролирует ситуацию, и позволяла себе эксперименты с тактикой игры.

Однако расслабленное состояние Люмин не осталось незамеченным. Шайла почувствовала шанс и, собрав всю свою волю в кулак, почти незаметно начала улучшать свою игру. Она стала быстрее реагировать на удары Люмин, ее движения стали уверенными, а подача точной. Та заметила перемены, но продолжала играть с легкой несерьезностью, думая, что сможет легко отыграться.

Вскоре счет начал изменяться не в пользу Люмин. Ошибка за ошибкой, ей пришлось признать, что недооценила свою соперницу. Люмин усилила свою игру, но расслабленность первых минут стоила ей потери нескольких важных очков. Шайла почувствовала уверенность и продолжала оказывать давление.

Ситуация накалялась. Болельщики, недавно уверенные в безоговорочной победе Люмин, теперь следили за каждым ударом с затаенным дыханием. Люмин начала мобилизовать все свои силы, возвращая контроль над игре. Она вернула себе концентрацию, начала использовать свои лучшие стратегии и тактики, заставляя соперницу снова и снова ошибаться.

После долгой и напряженной борьбы Люмин все же смогла перевести третий сет в свою пользу. Третий сет завершился победой Люмин.

Несмотря на поражение, Шайла вышла с корта с поднятой головой. Люмин, уважающая соперницу, подошла к ней после игры, пожала руку и поблагодарила за достойное соперничество.

Люмин с нетерпением подбежала к расписанию матчей, чтобы посмотреть, кто выиграл, а кто прошел дальше. Выбывшие зачеркивались красным фломастером, синим обводили тех, кто прошел дальше и соединяли стрелками со следующими соперниками. Люмин удивленно захлопала глазами, увидев, что Розария прошла в полуфинал и именно с ней она должна состязаться в следующей игре, надо же... Кэ Цин тоже прошла в полуфинал, и это заставило Люмин слегка напрячься.

— Ну что, подруга, готовься проиграть, — рассмеялась Розария.

Люмин усмехнулась, начиная немного побаиваться даже Розарии. Она училась играть пару часиков, а уже прошла в полуфинал. Это было похвально...

Люмин стояла на корте, глядя на Розарию через сетку. Она чувствовала, как ветер мягко треплет ее волосы, и понимала, что это будет далеко не обычная игра. Впереди — решающий матч полуфинала, который никак нельзя было воспринимать легкомысленно. Хотя... Можно было бы. Да, Люмин даже позволила бы себе поддаться Розарии и позволить ей выйти в финал, если бы не сделка с Кэ Цин. К сожалению, придется отбросить веселье в сторону и серьезно сосредоточиться на матче.

Розария смотрела на неё с лёгкой неуверенностью, но решимость читалась в её глазах. «Прости, я не могу тебе отдать эту победу», — сказала Люмин одними губами, хотя знала, что абсолютно никто не услышит этих слов.

Первый сет начался. Люмин удерживала себя, чтобы не поразить мяч со всей своей мощью, давая Розарии возможность проявить себя. Подруга играла неплохо, уверенно, продемонстрировав всё, чему её научила Люмин.

Однако момент истины наступил во втором сете. Люмин с каждым ударом осознавала, что проигрыш ведёт к огромным последствиям. Она встретила взгляд Розарии, и на мгновение они словно увидели друг друга в истинном свете — как соперницы на этом корте.

Последующий сет прошёл в яростном напряжении. Люмин выложилась на полную. Каждый её удар был меток, каждое её движение точным. Розария продолжала бороться, но все больше пропускала мячи.

Финальная подача Люмин была мощной и стремительной. Со скоростью молнии мяч пролетел через корт, оставляя позади едва уловимый след. Розария не смогла его отбить. В этот миг всё замерло, а затем громкие крики публики и свист судьи. Перейдя на другую сторону корта, Розария приблизилась к Люмин, обняв ее крепко.

— Ты была великолепна, — прошептала она. Люмин ответила ей взглядом, полным благодарности и понимания. — Судя по всему, ты будешь в финале состязаться с Кэ Цин. Покажи ей, что ты такое! Без победы не возвращайся!

— Конечно! — усмехнулась Люмин и отошла с теннисного поля, чтобы перевести дух и попить воды.

Перед финальным матчем игрокам дали пятнадцать минут отдыха. Но отдых превращался в напряжение. Люмин то и дело поглядывала на Кэ Цин и ловила ее холодный и решительный взгляд. Кэ Цин была настроена на победу. Люмин тоже искала внутри себя силу, чтобы не поддаться этой железной решимости соперницы.

Каждый из зрителей тоже напряжен в ожидании, предвкушая кульминацию этого яростного сражения. Люмин раз за разом прикасалась к ракетке, словно находила в этом жесте утешение и уверенность. В ее памяти всплывали недели изнурительных тренировок, там, в родном городе, непроницаемое выражение лица тренера, который никогда не допускал ошибок.

На другом конце корта Кэ Цин не отводила глаз от своей соперницы. Ее лицо было непробиваемым, она не позволяла себе даже тени сомнения. Внутри нее бушевала буря мыслей, планов атаки и контратак. Она знала, что для победы нужно быть безупречной, полностью сосредоточенной и не давать ни малейшего шанса.

Минуты медленно утекали, но казалось, будто время застыло. Никто из игроков не спешил рушить эту хрупкую паузу. В голове обоих проносились последние наставления, воспоминания о каждой ошибке и каждом триумфе.

Люмин вдохнула глубже, пытаясь унять ударяющее в виски волнение. Она знала, что ее судьба зависит от следующего часа. Осталась одна минута до конца отдыха, и зрители начали тихо оживляться, возвращаясь из своего гипнотического состояния.

Судья поднял руку, призывая к началу финального матча. Глаза двух девушек встретились, и в этом взгляде было все: решительность, готовность, бескомпромиссная воля к победе.

Матч начался.

И Люмин, и Кэ Цин выкладывались на полную. Их глаза четко сканировали движения соперницы и движения мяча. Казалось, если они отвлекутся хотя бы на секунду, победа будет потеряна. А это был только первый сет.

Люмин подавала мощно и точно, ее удары достигали невероятной скорости, заставляя Кэ Цин постоянно двигаться по корту в поисках спасительного удара. С другой стороны, Кэ Цин показывала удивительную ловкость и стратегическое мышление, возвращая практически неприемлемые мячи с филигранной точностью.

Каждый розыгрыш был настоящей битвой — каждая подача, каждый удар, каждая реакция была на грани человеческих возможностей. Зрители замерли, практически не дыша в ожидании очередного розыгрыша. Гул аплодисментов и возгласы поддержки сливались в одно большое звуковое море, накрывая корт с головой.

В какой-то момент Кэ Цин удалось совершить невероятный обводящий удар, который, казалось, разрубил воздух, не оставив Люмин шансов на возвращение мяча. Первые ряды зрителей ахнули. Но Люмин не позволяла себе остановиться или опустить руки; ее лицо было невозмутимо, словно каменная маска, скрывающая эмоции и напряжение.

«Я пропустила всего один мяч, — успокаивала она сама себя. — Ничего страшного, еще отобьюсь»

В следующем розыгрыше Люмин взяла реванш, поставив Кэ Цин в трудное положение быстрой подачей. Однако словно из ниоткуда она нашла способ парировать этот мощный удар, превратив его в великолепный контрвыпад. Мяч, казалось, танцует между ними, переходя с одной стороны на другую, ставя всё больше и больше вопросов о том, кто же первый сорвется.

Каждую минуту напряжение усиливалось. Люмин, несмотря на все попытки успокоиться, начала нервничать из-за одного пропущенного мяча. Ей начало казаться, что ей никогда не выиграть, особенно когда на другой стороне корта была Кэ Цин, которая, казалось, играла в теннис лучше и увереннее. Из-за нервозности пошла рассеянность, и вот уже второй пропущенный мяч. Каждая ошибка откликалась болезненным эхом в её голове, заставляя сомневаться в своих силах.

Но в какой-то момент ей удалось собрать свою волю в кулак и сосредоточиться. Всё её тело напряглось, готовясь к новому удару. И вот, с полной решимостью, она сделала мощную атаку, которую Кэ Цин не смогла отразить. Этот мяч стал глотком свежего воздуха для Люмин, мимолётным проблеском надежды.

Однако эйфория длилась недолго. Кэ Цин быстро восстановила своё преимущество, снова демонстрируя своё мастерство и уверенность. Люмин видела, как её соперница быстро адаптировалась и вернулась в игру, не позволяя себе быть сбитой с толку.

Кэ Цин выиграла первый сет. Люмин хотела опустить ракетку, но что-то в её глубине продолжало сопротивляться. Игра ещё не завершена, борьба продолжается. Она понимала, что ей нужно восстановить внутренний баланс, избавиться от нервозности и найти способ победить свои страхи. Впереди был новый сет, новая возможность показать всё, на что она способна. Она победит.

Второй сет шел лучше для Люмин. Казалось, Кэ Цин показала все свои лучшие навыки в первом сете, благодаря чему победила, а сейчас либо расслабилась, либо устала. Люмин, почувствовав слабину в игре соперницы, стала действовать более уверенно и агрессивно. Ее удары были точны и мощны, передвижения по корту быстры и изящны. Кэ Цин пыталась бороться, но с каждым проигранным очком ее уверенность таяла.

Каждый раз, когда мяч отталкивался от ракетки Люмин, она словно вкладывала в него всю свою энергию. Зрители поддерживали ее громкими аплодисментами и криками, вдохновляя на новые свершения.

Люмин продолжала усиливать натиск, а Кэ Цин, тяжело дыша, понимала, что упустила инициативу. Она делала отчаянные попытки вырваться вперед, но теперь Люмин была неумолима.

Кэ Цин заметно вымоталась. Пот заливает глаза, дыхание становится сбивчивым. Её движения уже не столь стремительны, как в начале матча. Люмин, напротив, казалась невозмутимой, как будто только начала разминку. Её удары по мячу были настолько точными и расчетливыми, что Кэ Цин несколько раз просто не успевала реагировать.

В этот момент Люмин делает точный и мощный удар по правому углу корта, и мячик отскакивает без возврата. Кэ Цин отчаянно бросилась за ним, но ноги отказались повиноваться. Она споткнулась и упала, вновь потеряв драгоценные очки.

Счет стремительно изменялся не в пользу Кэ Цин. Люмин уже вела с заметным отрывом, и её решимость лишь крепла. Второй сет был за ней... Теперь у них равный счет, и третий сет решит все...

Финал был таким, словно на поле играли два профессионала, а не обычные девушки-подростки. У них было по одному выигранному счёту, и каждый хотел забрать победу себе. Люмин не сбавляла темп, но и Кэ Цин взяла себя в руки, оправившись после поражения в предыдущем сете.

Игра шла на равных, и зрители, затаив дыхание, наблюдали за каждым движением. Люмин мощно подавала, ее удары были точными и быстрыми. Кэ Цин, напротив, играла стратегически, высчитывая каждый шаг и стараясь предугадать ходы соперницы.

Теннисный мяч летал по корту, оставляя за собой невидимую линию напряжения, словно сама судьба решала, кому предстоит триумф. Обе девушки показали потрясающую выдержку и волю к победе. Громкие аплодисменты зрителей сопровождали каждый успешный удар.

В какой-то момент Кэ Цин, казалось, вот-вот возьмет преимущество, но Люмин оставалась непоколебимой. Она не позволяла себе слабостей, каждый раз демонстрируя удивительную силу духа и невероятные физические способности. Кэ Цин боролась изо всех сил, ее лицо выразительно показывало сосредоточенность и упорство.

Наконец, в решающий миг, когда счет стал критически важным, Люмин сделала долгожданное решающее движение. В воздухе раздался громкий стук, когда мяч соприкоснулся с ракеткой, и затем — победный полет в сторону противоположного угла корта. Кэ Цин не успела дотянуться до мяча, и он приземлился на границе игровой площади.

Толпа взорвалась овациями, а Люмин, тяжело дыша и опершись на свои коленки, смотрела на ракетку с чувством исполненного долга. Она выиграла... Это было сложно, но она... Она это сделала! Люмин выпрямилась и издала победный крик, подняв руки вверх.

Когда вожатый поднял её руку вверх, обозначая победу, Люмин впервые смогла посмотреть, что же творится среди парней. Там другая вожатая задрала вверх руку Итэра. Он был запыхавшийся, как конь после долгого бега, но довольный. Рядом стоял его соперник, кажется, не сильно расстроенный своим поражением.

А вот по лицу Кэ Цин было очевидно, что количество скопившегося в ней яда застилает глаза — кажется, она готова была заплакать от злости. И тут близнецы вырвались из цепких рук вожатых и понеслись друг к другу. Итэр схватил Люмин и закружил над землёй, и она подумала, что если бы здесь были их родители, они бы гордились ими.

— С победой, спичка! — весело сказал Тарталья и сгрёб её в свои объятия. — А мы проиграли, потому что никак не могли договориться и скоординироваться. Но как здорово, что среди нашей компании есть хотя бы один победитель!

Люмин улыбнулась. Быть прижатой к груди Тартальи было так хорошо, но она понимала, что не может оставаться в объятиях дольше, чем было необходимо. Ее сердце билось в такт с его, и она ощущала тепло и силу, исходящие от его тела. Это было приятно и успокаивающе... Она заставила себя мягко отстраниться и затем огляделась вокруг, ища взглядом Кэ Цин. Та немного успокоилась и сейчас с поникшим видом сидела на скамейке.

— Я сейчас... — сказала Люмин друзьям и двинулась в сторону своей недавней соперницы. — Кэ Цин... Хорошая была игра, да?

— Позлорадствовать пришла?! — зашипела она, в мгновение став враждебно настроенной.

— Нет. Просто хотела поблагодарить за хорошую игру, — Люмин протянула ей руку для рукопожатия, и Кэ Цин, раздражённо закатив глаза, всё же приняла этот жест.

— Что ж, я проиграла, — с тяжелым вздохом сказала она. — Можешь спрашивать меня, что ты там хотела. Я отвечу по мере возможностей своей памяти.

— Хорошо, — Люмин устроилась на скамейке рядом с Кэ Цин и внимательно взглянула на нее, обдумывая вопрос. — Ты помнишь, как звали ту девочку?

— Не помню, к сожалению. Но могу сказать другое. Знаешь, этот лагерь довольно популярный, некоторые по два раза и более сюда приезжают, как Чжун Ли семь раз, например, уже был. И у лагеря есть что-то типа списка ожидания. Так вот, эта девочка попала в лагерь на место другой, потому что у той поднялась температура в ночь перед отъездом. Ты же дружишь с Дотторе, у него есть связи, можешь попросить его разузнать, кто был зачислен вместо заболевшей девчонки.

— Понятно... А почему ты не хотела мне рассказывать об этом? Из принципа, потому что мы не подруги?

— Нет, потому что, как бы это странно не звучало, но мне стыдно за то, что я сделала. Знаешь, я всегда любила высмеивать людей, и у меня очень мстительный характер, вот такая я, ничего не поделаешь. Но в тот раз я просто перегнула палку... Я начала с ней дружить, чтобы предать. Мы распространили по лагерю её... Ммм... Не самые хорошие фотографии. Я подговорила парня, который ей нравился, начать с ней встречаться, а потом бросить. Я слышала, что у той девочки случился нервный срыв, и она потом ещё лечилась. Кстати, она не выдержала до конца смены, после нашего поступка над ней весь лагерь смеялся... Сейчас не знаю, что с ней. Моих родителей и родителей того мальчика вызвали к директору лагеря, была работа с полицией, потому что это унижение чести и достоинства, вся фигня. Наши родители должны были оплатить лечение этой девочке и заплатить штраф. Вот таких дел я наделала...

— Оу... Теперь я отчасти понимаю, почему ты не хотела рассказывать... Как думаешь, а эта девочка… могла снова поехать в этот лагерь? — осторожно спросила Люмин, чуть поддавшись сомнениям.

Кэ Цин задумалась, словно пытаясь представить себе, что стало с той девочкой, которую она так жестоко предала. В её голове мелькнули воспоминания о старых летних днях, когда она запросто разыгрывала свои злобные шутки. Каждый смех над унижением казался просто развлечением, но сейчас, ощущение триумфа испарилось, оставив лишь горечь.

— Не знаю, — тихо ответила она, всматриваясь куда-то в даль. — Наверное, каждый человек может восстановиться, если ему хватит силы духа. Может быть, она даже нашла в себе мужество вернуться в этот лагерь и противостоять прошлому. А может, навсегда избегает таких мест, чтобы избегать воспоминаний.

— То есть, ты больше не видела эту девочку? Она точно не вернулась в этом году? Ты ее не видела?

— Ты задаешь странные вопросы, Люмин, — Кэ Цин покосилась на нее презрительным взглядом. — Я даже не помню, как она выглядела тогда, не говоря уже о том, что прошло пять лет, мы все сильно изменились. Вот я, например, покрасила волосы, даже Кэйа меня еле узнал в этом году, хотя мы уже третью смену с ним попадаем в один лагерь.

— А эта девушка вела дневник?

— Да, — тут же ответила Кэ Цин. — Я точно помню, что каждый вечер перед сном она долго сидела с включённой лампой и записывала что-то в блокнот.

— Слушай, а у Кэйи могли остаться те фотографии, которые он делал тогда, пять лет назад?

— Откуда ты знаешь о том, что их делал Кэйа? Я его даже не упоминала, — глаза Кэ Цин расширились, а брови нахмурились, кажется, она в этот момент поняла, что Люмин знает намного больше, чем она думала. — И много ли ты еще знаешь? Откуда?! Кто тебе рассказал?!

— Я не могу тебе сказать, откуда я знаю, но поведаю тебе вот что: держи ухо востро. Ты ошибаешься, думая, что эта девочка не вернулась в этот лагерь. Она приехала в этом году, я тебе точно говорю. И она та, что зачеркнула ваши имена на плакате. Она намерена мстить. Так что получше приглядись к тем, кто тебя окружает, и если ты поймешь, кто она, то сообщи, если не трудно... Спасибо за информацию, а что касается Итэра... Я не против, если вы будете дружить или встречаться.

Люмин встала и пошла прочь, оставляя Кэ Цин в раздумьях. Теперь ей могли дать информацию только два человека: Кэйа, у которого могли остаться фотографии, и Сара, вместо которой та девочка поехала в лагерь, ведь именно ее имя в списке отдыхающих было зачёркнуто и вместо него — имя владелицы дневника...

---

Примечания:

Так, немного отдохнули и... Приготовились к самым интересным главам ?

Кэ Цин долго раздумывала о том, что сказала ей Люмин: какая-то девочка, имя которой она даже не помнила, над которой она издевалась пять лет назад, приехала в лагерь мстить? Это казалось бредом. Они были детьми, а среди детей распространена жестокость, особенно в таких местах, как лагерь. Если ты не можешь дать отпор или обзавестись друзьями, то будешь жертвой. Такова печальная правда... Воспоминания о тех временах переполняли её голову, как кадры старого фильма, вспыхивая и исчезая с ужасной ясностью.

Поначалу всё это казалось безобидной игрой, просто способом вписаться в коллектив. Но эта «игра» так и не ушла из головы.

Когда человек взрослеет, он начинает осознавать свои ошибки, понимает, что у каждого действия есть последствия. Тогда, в лагере, детская логика диктовала свои правила. Теперь же, осознавая силу своих поступков, Кэ Цин почувствовала нешутящее беспокойство. Мстить. Разве можно мстить за детские обиды? И что теперь делать? Обговорить это с той девочкой или забыть, надеясь, что это просто паранойя? Но как поговорить, если она её лицо и имя стерлось из памяти в потоке времени? Кэ Цин и сама мстительная натура, но даже она не понимала, как можно мстить за то, что случилось так давно и по детской глупости. Возможно, это какой-то хитрый трюк Люмин. Она разузнала что-то у Дотторе и теперь запугивает её. Скорее всего, так оно и есть. Откуда Люмин знать, что та девочка приехала в лагерь, если даже они, Кэ Цин и Кэйа, об этом не знают? Кэ Цин усмехнулась, отпуская ситуацию и развернулась на другой бок, собираясь продолжить прерванный сон. На часах было четыре утра, а это значит, у нее даже есть шанс выспаться…

Однако утром стало не так смешно. Кэ Цин проснулась как обычно немного раньше, чтобы сделать макияж до официального подъема в лагере, и взяла свой телефон, чтобы проверить соцсети. В телеграме висело сообщение от пользователя «Аноним».

Аноним

Ну, привет спустя пять лет, я полагаю? Надеюсь, ты помнишь меня, старая «подруга»! ? Потому что скоро ты пожелаешь забыть тот день, когда связалась со мной

Кэ Цин почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она углубилась в чтение сообщения снова и снова, не веря своим глазам. Неужели Люмин была права? Хотя стоп… Почему это сообщение появилось сразу после того, как Люмин предупредила её? Скорее всего, эта она сама скрывается под маской анонимности или Розария… Однако пользователь «Аноним» был онлайн, а Люмин и Розария прямо перед ней сладко спали. Может, тогда это Дотторе или Тарталья? Они же там все тусуются, и если уж решили ее разыгрывать, то все вместе, похоже…

Кэ ЦинОчень смешная шутка, Дотторе. Или Тарталья? Я не знаю, кто там из вас сидит, но прекращайте, я вас раскусила

Ответ не заставил себя долго ждать. Текст снова выскочил на экране, как призрак из прошлого.

Аноним

Какая ты смешная!

Ты правда думаешь, что это маленькая шутка твоих товарищей? Какая глупая ошибка. Я вернулась за справедливостью, и я её получу любыми способами!

Кэ Цин начинала нервничать всё больше, осознавая, что прошлое не отпускает так легко, как хотелось бы. Она чётко ощущала его дыхание на своей спине, как холодный ветер, проникающий в душу. Если эта действительно она… Где она прячется? За какой фальшивой улыбкой?

Кэ ЦинСлушай, я раскаиваюсь в содеянном, ладно? Может, поговорим наедине, пока лагерь спит, обсудим все наши обиды, как взрослые люди? Обещаю, я никому не раскрою твою личность

Аноним

Поздно, Кэ Цин, поздно. Прошлого не изменить парой слов извинений. Ты будешь страдать. Как и Кэйа, в общем-то.

[Два вложения]

Красивые фотографии, да? Думаю, интересно будет их увидеть всему лагерю. Я плачу той же монетой, как видишь

На фотографиях, которые прикрепил Аноним, была она сама, Кэ Цин, обнаженная, позирующая в откровенной позе. Она не могла поверить своим глазам. Воспоминания нахлынули на нее, как бурлящий водоворот. Эти снимки Кэ Цин отправляла своему парню, с которым она познакомилвсь в интернете и даже начала встречаться, мечтая о реальной встрече. С ним она переписывалась долгие ночи напролет, доверяя ему свои самые глубинные тайны и желания, он понимал ее так, как никто другой. Но как только интимные фотографии были отправлены, парень внезапно исчез, оставив за собой пустоту в ее сердце и множество вопросов без ответов. Кэ Цин помнила, как она писала ему кучу сообщений, пытаясь добиться ответа, как плакала в подушку по ночам, потому что этот парень засел ей в душу.

Теперь, глядя на экран телефона, она начала осознавать правду, медленно складывающуюся в мозаичный узор. Этот парень был обманом, фальшивкой, за которой скрывалась мстительная девочка из ее прошлого. Кэ Цин тяжело дышала, пытаясь унять дрожь в руках. Временами ей казалось, что весь мир с ковров ярких воспоминаний перекатился в серый бесприютный затхлый угол. Возможно, она могла бы предотвратить это, если бы все было по-другому. Но что теперь делать? Быть рассеянной марионеткой в чужой игре или стать уверенной героиней своей собственной истории?

Кэ ЦинТы… Ты была тем парнем, с которым я переписывалась! Почему ты так жестока? Мы все совершаем ошибки. Я готова поговорить, понять, принять любую твою боль. Пожалуйста, хватит меня запугивать! Ты уже отомстила тем, что притворилась парнем, в которого я влюбилась. Мне было больно так же, как и тебе тогда, пять лет назад. Почему мы не можем на этом остановиться?!

Аноним

Жестока? От тебя научилась, любимая подружка? Да, ты права, я уже отомстила, но этого мало, это было только начало. Я возвращаю всё с процентами, Кэ Цин.

И попридержи свои умоляющие слова для того, кто их оценит. У тебя был шанс — и ты его упустила. Теперь время пришло для справедливости.

Кэ ЦинЯ хочу исправить свои ошибки. Всё ещё можно остановить. Нам не обязательно быть врагами…

Аноним

Ты так наивна, Кэ Цин. Возможно, когда-то мы могли быть союзниками или друзьями, но теперь этот мост сожжён дотла. Наслаждайся этим днем, ведь следующий принесет лишь новые страдания.

Весь день Кэ Цин была как на иголках. Сообщения с угрозами от анонима не давали покоя. Она подозрительно осматривала каждого отдыхающего лагеря, пытаясь найти среди них автора сообщений, но все было как обычно. На первый взгляд, обстановка была мирной, дети и подростки смеялись, взрослые организовывали их досуг, а пение птиц создавало иллюзию спокойствия. Ощущение, что кто-то следит за ней непрерывно, не покидало её. В её воображении возникали пугающие образы, и каждый мелькнувший силуэт заставлял её сердце биться сильнее.

Кэ Цин хотела обсудить угрожающее сообщение с Кэйей, но не увидела его среди отдыхающих второго отряда. Тогда она подошла к группе девочек и спросила о нём.

— О, ты не знаешь? — удивлённо спросила одна из девочек. — Кэйа в медпункте. У него каким-то образом оказался гвоздь в обуви, он проткнул ступню насквозь.

Кэ Цин нахмурилась, переводя взгляд с одной девочки на другую. Она почувствовала тревожную волну злости и беспокойства, захлестнувшую её от такой новости. Быстрым шагом, в котором чувствовалась её решительность, она направилась в сторону медпункта, надеясь, что сможет узнать больше о состоянии Кэйи и кто мог совершить такое. Ей почему-то казалось, что это явно не совпадение…

По дороге её мысли путались, переплетаясь с различными сценами, которые ей предстояло увидеть. Медпункт был наполнен приглушенным светом и тихими голосами. Медсестры методично занимались своими обязанностями, не предавая особого значения её появлению.

Кэ Цин осмотрелась и заметила Кэйю, который сидел на кровати с перевязанной ногой. Он выглядел слегка измотанным, но улыбка не покидала его лица, когда он увидел её.

— Ты в порядке? — спросила Кэ Цин, скрывая волнение за спокойным тоном.

— Да, это не так страшно, как кажется, — ответил он с лёгкой усмешкой, подчеркнув свою привычную уверенность. — Но кто-то явно хочет, чтобы я пострадал. Смотри. Только вниз не листай, ладно? Там… Неприличные фотографии, скажем так.

Кэйа передал ей телефон подруге, и она увидела сообщение с угрозами от анонима, который тоже шантажировал его интимными фотографиями. Кэ Цин сжала кулаки. Угроза, скрытая за этим инцидентом, становилась всё более явной.

— Мы найдём виновного, Кэйа, — твёрдо сказала она. — И разберёмся с этим раз и навсегда.

Кэйа кивнул, его глаза стали более серьёзными.

— Знаю. Теперь главное — быть осторожными. Кто бы это ни был, он не остановится на этом.

— Ты не понял, кто это? — поинтересовалась Кэ Цин. — Девчонка, которую мы обижали пять лет назад. Ты еще фотографировал ее, и потом мы развесили ее снимки.

— Помню только в общих чертах, — со вздохом признался Кэйа. — Но прошло уже пять лет, будет затруднительно узнать ее сейчас, если она в лагере. Тем более она тогда вроде уехала спустя две недели, ее все забыли к концу смены…

— Одно понятно прекрасно: если она приехала, то числится либо в моём, либо в твоем отряде. С этого момента надо быть осторожными. Мне кажется, в твоём, иначе бы кто-то заметил, что какая-то девочка из первого отряда крутится возле вашего корпуса, когда тебе подбрасывали гвоздь.

* * *

Дотторе не было на зарядке, он не пришел и на завтрак. Только когда все отдыхали на пляже, он появился с хмурым выражением лица, что было для него несвойственно

— Что случилось, Дотторе? — поинтересовалась Люмин.

— Ситуация накаляется… Сегодня кто-то ночью пробрался в кабинет моего отца и стащил бумаги с данными всех отдыхающих лагеря. Мы просмотрели камеры, на них видно, что заходил какой-то человек в черном плаще. Отец, скорее всего, поручит вожатым обыскать всех…

Люмин нахмурилась, ее губы сжались в тонкую линию. Все казалось таким безмятежным этим утром, а теперь атмосфера на пляже накалилась страхом и подозрением.

— Как ты думаешь, кто бы мог это сделать? — она с тревогой посмотрела на Дотторе, пытаясь уловить хотя бы намек на разгадку в его глазах.

— Пока не знаю, — вздохнул Дотторе, опустив взгляд. — Но в лагере находится кто-то, кто намерен причинить вред или использовать информацию в своих целях. Нам нужно быть на чеку.

— Что-то мне подсказывает, что это как-то связано с дневником, который мы нашли, — сказал Тарталья и кинул настороженный взгляд на Люмин. — Ты больше не ходила на тот пляж после того, как дневник пропал?

Люмин покачала головой, её глаза озарились тревогой.

— Нет, я не ходила туда с тех пор, как дневник исчез. Это слишком странное совпадение, что его просто не стало, — она закусила губу, задумавшись. — Возможно, нам стоит вернуться туда и поискать какие-либо улики?

Дотторе задумчиво нахмурился, переваривая информацию.

— Это может быть рискованно, но нам нечего терять. Ещё один визит на пляж может дать нам ответ на многие вопросы. Только надо быть готовыми к тому, что нас могут подстерегать неприятности.

— Вам правда так нравится искать приключения на свою задницу? Или вам в лагере скучно? Если всё так серьезно, что дошло до кражи в кабинете директора, то пусть разбираются взрослые, — возразила Розария.

Дотторе бросил на неё острый взгляд. Его глаза, словно два бездонных озера, отражали противоречивые эмоции.

— Розария, ты же знаешь, что взрослые часто не видят того, что происходит прямо под носом, — разочарованно пробормотала Люмин. — Мы сталкивались с этим не раз. И потом, — она сжала кулак, — мы не можем сидеть сложа руки.

Розария вздохнула и обхватила себя руками, будто пытаясь защититься от холодного ветра, который вновь налетел с моря.

— Вы же понимаете, что это опасно? — Розария посмотрела на каждого из своих друзей и задержала взгляд на Дотторе. — Я пока еще не устала от мирной жизни. Это вон, — она кивнула в сторону Тартальи и Люмин, — этим двоим на месте не сидится.

— Не думаю, что обычный блокнотик нам причинит какие-либо неприятности, — с неизменным весельем заявил Тарталья. — Люмин, не хочешь прогуляться до дикого пляжа?

— Хочу, — оживилась она. — Мы скоро вернемся.

Тарталья и Люмин, несмотря на напряженность ситуации, весело побрели к дикому пляжу, даже не подозревая, что за ними наблюдает пара любопытных глаз.

«Вот кто читает мой дневник, — зловеще подумала девушка, следящая за ними из-за дерева. — Что ж, Люмин мне нравилась, как человек, жаль, что придется обезвредить. Ты напрасно думаешь, что можешь засунуть свой нос в чужие дела и остаться безнаказанной».

Тени играли на её лице, придавая миловидному выражению довольно мрачный вид.

— Люмин, Люмин, — прошептала она, — Ты сама решила эту игру начать. Но уверена ли ты, что до конца дойдёшь? Я чувствовала, что мне нужно сделать шаг, чтобы тот, кто посмел прикоснуться к моей тайне, выдал себя. Дневник — это только приманка, и ты, Люмин, очень хорошо клюнула. Ты ничего там не найдёшь, только если мое небольшое послание…

Единственное, что сейчас двигало ею, это жажда справедливости. Или, правильнее сказать, мести. Она не хотела лишних жертв, но если кто-то специально ходит по тонкому лезвию ножа, то что ж поделаешь?

— Пришло время изменить правила игры, — пробормотала она, оттолкнувшись от дерева и снова смешиваясь с толпой подростков.

Тарталья и Люмин добрались до дикого пляжа, и их взгляды сразу же уловили знакомый блокнот. Они бросились к нему, чувствуя, как синхронно замирают их сердца. Дневник, лежавший на песке, казался таким безобидным, но они уже знали, что внутри него таится что-то совершенно иное.

Слегка дрожащими руками Тарталья раскрыл дневник, стараясь не повредить его хрупкие страницы. И тут из него выпала записка, мягко взлетевшая на порыв ветра и приземлившаяся рядом. Люмин подхватила её, и они вместе начали читать:

«Оставь дневник в покое, если не хочешь неприятностей. Я выясню, кто ты, любопытный. Надеюсь, ты уже знаешь, что Кэйа в медпункте из-за проткнутой гвоздем стопы. Тебе лучше по-хорошему забыть обо всем, что ты успел(а) прочитать в этом дневнике, иначе следующий гвоздь будет подброшен к тебе, и я не гарантирую, что это будет всего лишь стопа…»

Мрачное предзнаменование, написанное чьей-то торопливой рукой, заставило обоих затаить дыхание. Тарталья посмотрел на Люмин, и в его глазах читалась смесь тревоги и решимости. Он прекрасно знал, что записка была адресована не только им, но и всем, кто осмелится прикасаться к темной истории, скрытой в дневнике.

— Нам нужно быть очень осторожными, — прошептала Люмин, сжимая записку в руке.

Тарталья кивнул, внимательно осматривая побережье. Их окружали только волны и бесконечный горизонт, но каким-то образом неизвестный наблюдатель уже знал об их находке.

— Надо уходить, и как можно скорее, — встревоженно сказал он. — Розария права, нам стоит перестать играть в детективов, ничем хорошим это не закончится. Одно дело, когда угрозы расплывчаты, а другое дело, когда есть реальная жертва… Это уже не шутки.

Они быстрыми шагами направились прочь от пляжа, скрываясь в тени прибрежных скал.

— Я просто подумала, что если владелец дневника угрожает нам, значит мы на верном пути, неужели мы все так бросим? — возразила Люмин.

— Люмин… — Тарталья остановился и обернулся к ней, его руки легли ей на плечи, а в глазах появилась мольба. — Пожалуйста, хватит. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…

Люмин почувствовала тепло его рук и искренность в глазах, которые так редко были мягкими и уязвимыми. На мгновение она замерла, ощутив, как её собственное сердце забилось сильнее. Но они слишком много выяснили, чтобы так просто отступить, уже сузили круг подозреваемых, и, казалось, остался один шаг до раскрытия истины.

— Тебе ведь тоже не безразличен этот дневник, иначе ты бы не ходил со мной на дикий пляж, — сказала она мягко, но настойчиво.

— Люмин, иногда стоит остановиться и подумать о том, что важнее: правда или безопасность. Я не могу рисковать тобой ради этих страниц. Кэйа проткнул всего лишь ногу, но кто знает, что эта сумасшедшая сделает с тобой? Если окажется, что мы действительно что-то раскопаем — каков будет итог? Что, если этим мы подпишем себе смертный приговор? — он произнёс, напряжённо понижая голос. — Я знаю, что ты храбрая, но иногда… иногда лучше отступить.

Люмин сделала шаг назад, её лицо смягчилось, и в её глазах появилась искра понимания.

— Ты думаешь, эта девчонка на что-то способна? Дотторе даже говорил: что нам может сделать какая-то девушка? Это же не серийный убийца… По-моему, ты слишком драматизируешь. Я не могу отступить, когда мы уже столько выяснили, понимаешь?

Молча, они стояли друг напротив друга, пустота пляжа окружала их, наполняя воздух тяжёлым ощущением неизбежности. Вдруг Тарталья шагнул вперёд и обнял Люмин, его объятие было крепким и тёплым.

— Тогда мы будем осторожны, — наконец прошептал он ей на ухо. — Но обещай мне, что ты не подвергнешь себя опасности бездумно.

Люмин улыбнулась и, чувствуя тепло его заботы, наклонила голову, прижимаясь к его груди, чтобы насладиться этими короткими минутами.

— Я не обещаю, но я постараюсь.

* * *

После ужина, вместо дискотеки или вечерней свечи, начался полный хаос. Как и говорил Дотторе, вожатые начали обыскивать всех. Все вожатые и все отряды подверглись этому приказу директора. Правда, к вещам не прикасались, а просили подростков самим показывать свои тумбочки и чемоданы.

Сначала это казалось простой формальностью. Подростки, хоть и с недовольством, но подчинились. Все понимали: сопротивление только затянет неприятную процедуру. Группа вожатых методично проверяла каждую комнату, не торопясь, но и не останавливаясь.

Некоторые старались шутить и разрядить обстановку, кто-то хмурился и ворчал, но все без исключения чувствовали нарастающее напряжение. В воздухе повисла невидимая нить недоверия и тревоги.

Те, кого уже обыскали, хвостиком ходили за вожатыми, заглядывая в другие комнаты и наблюдая, как идут дела у их товарищей. Прямо сейчас обыскивали вторую комнату девочек первого отряда. Ёимия и Шарлотта, которые уже успешно прошли досмотр, расслабленно наблюдали за остальными. Гань Юй, открыв чемодан и поджав губы, перебирала все свои вещи под пристальным взглядом вожатых. У неё тоже ничего не нашли, хотя никто и не знал, что именно они искали. Осталась только Ноэлль. Та опустила взгляд и неспешно начала открывать молнию. Ей нечего было скрывать, но вся эту ситуацию нервировала впринципе.

Как только Ноэлль откинула крышку чемодана, вожатые увидели черный плащ, который лежал сверху. Они схватили его и под ним обнаружили ворованные у директора лагеря документы с данными.

— Девочка, у тебя будут большие проблемы, — строго сказал Лини.

Ноэлль побледнела и испуганно уставилась на вожатых, не понимая, что происходит. Её мысли путались, сердце бешено колотилось. Она попыталась что-то сказать, но голос застрял в горле, и она лишь глухо выдохнула:

— Но это не мои вещи…

Однако строгие взгляды вожатых не оставляли места для сомнений. Шарлотта, с которой она дружила, сочувственно посмотрела на Ноэлль, но ничего не сказала.

— Твои или нет — разбираться будем позже, — старший вожатый выглядел суровым. — Сейчас нужно объяснить всё директору.

Небо окрашивалось в тёплые закатные тона, но сердца всех присутствующих словно сжали льдины тревоги. Остальные начали оборачиваться вслед Ноэлль, переглядываясь между собой и шепчась.

Ноэлль шла молча, её ноги словно налились свинцом. Время тянулось болезненно медленно, и каждый шаг отдавался эхом паники в её голове. Она пыталась вспомнить каждую деталь, где она вообще могла взять этот проклятый плащ, но ничего первоначального не приходило в голову.

Наконец, группа подошла к домику директора. Вожатые постучались, и дверь открылась, за ней стоял директор, мужчина среднего возраста с проницательным взором и серьёзным лицом.

— У нас проблема, — начал Лини, протягивая найденные документы и плащ. — Это было в чемодане у этой девочки.

Директор мгновенно нахмурился, его глаза сверлили Ноэлль. Она опять попыталась что-то сказать:

— Я не знаю, как это у меня оказалось. Это не мое, я ничего не брала… Я честно не понимаю.

Рассудительный взгляд директора сменился на нечто более мягкое, но всё же настороженное.

— Мы разберёмся, — наконец сказал он. — Пойдем, мы поговорим с тобой. И если ты чиста, мы найдем способ это доказать.

От этих слов у Ноэлль чуть отлегло. Но только чуть. Она знала, что сейчас наступит тяжёлое испытание, и ей придётся вспомнить всё, что случилось за последние дни, чтобы оправдаться и вернуть своё доброе имя.

— Что произошло, почему Ноэлль увели? — обеспокоенно спросила Шарлотта.

— У моего отца сегодня ночью своровал кто-то документы, человек был в чёрном плаще, — пояснил Дотторе. — Их нашли в чемодане Ноэлль… Такая тихая девочка, даже не верится, что она могла это сделать, и главное — зачем?

— Ноэлль никогда бы такого не сделала! — решительно заявила Шарлотта. — Мы с ней так тесно общаемся, она очень честная и добрая девушка. Она бы никогда не украла ничего. Тут, должно быть, какая-то ошибка!

— Ошибка или нет, но сейчас мы имеем то, что имеем, — задумчиво проговорил Дотторе, слегка нахмурив брови. — Мой отец очень беспокоен, он ведь ответственен за данные всех отдыхающих.

Шарлотта сжала кулаки и с вызовом посмотрела на товарища.

— Мы должны выяснить, кто на самом деле это сделал. Нельзя позволить, чтобы на Ноэлль пало такое обвинение!

— Что-то я запуталась… — призналась Люмин, почесав затылок. — Сначала я выдохнула с облегчением, подумав, что хозяин дневника найден, и что это Ноэлль, как говорится, в тихом омуте черти водятся, но Шарлотта так отчаянно пытается доказать её невиновность, что я тоже начинаю сомневаться.

— Ты видела, как она побледнела? — добавила Розария. — Искренняя реакция. Это не она, я думаю. Очевидно, кто-то подбросил ей улики, чтобы самому остаться чистым.

— Я считаю, что мы все должны пойти к директору и попробовать защитить Ноэлль! — не унималась Шарлотта.

— У нас даже доказательств нет, — фыркнула Гань Юй. — Как ты собралась это делать?

— А чего это ты сопротивляешься?! — лицо всегда веселой Шарлотты омрачилось. — Может, это ты подбросила плащ к ней в чемодан?!

— Зачем, скажи мне, пожалуйста, Гань Юй понадобились бы данные? — нахмурившись, встал на защиту своей девушки Сяо. — Не смей ее обвинять!

— А… То есть ни в чем неповинную Ноэлль обвинять можно? — с сарказмом сказала Шарлотта. — Какое лицемерие… Аж тошно.

— Давайте все успокоимся, — предложил Чжун Ли. — Ссорами мы только усугубим ситуацию. Кто-нибудь что-то видел или знает? Ёимия, Шарлотта, Гань Юй, вы живете с Ноэлль в одной комнате. Видели что-то?

Трое девушек переглянулись, пытаясь вспомнить ночь, но, казалось, никто из них ничего не видел и не слышал.

— Мне кажется, Люмин может что-то знать, — внезапно подала голос Кэ Цин.

— Что?! Причем тут моя сестра?! — в мгновение ощетинился Итэр. — Ты снова хочешь ее несправедливо обвинить в чем-то?!

— Нет, остынь, — горько усмехнулась Кэ Цин. — Просто она явно знает больше нас, возможно, у нас будут какие-то зацепки. Люмин, давай расскажем им о том, о чем говорили вчера?

— Нет… — прошептала Люмин, с ужасом вспомнив предупредительную записку. — Нельзя…

— Ладно… Тогда я расскажу со своей стороны то, что знаю, — решительно сказала Кэ Цин и, закрыв глаза, попыталась собраться с мыслями. — Начну издалека, но постараюсь быть краткой. Пять лет назад я очень некрасиво поступила с одной девочкой… И, судя по всему, она жаждет мести. Вы видели мое имя, зачеркнутое на нашем плакате? Это ее рук дело. Сегодня она писала мне с анонимного аккаунта угрозы. Она хочет распространить мои фотографии личного характера. Скорее всего, для этого она украла документы с данными, потому что по ним можно найти почти любого человека в социальных сетях. И этот человек… — Кэ Цин острым взглядом оглядела всех. — Находится либо среди второго отряда, либо… Среди нашего.

Все ахнули и переглянулись настороженными взглядами. В тишине чувствовалось напряжение, словно воздух стал гуще от подозрений и недоверия.

— Сначала я думала, что она из второго отряда, потому что сегодня от ее рук пострадал Кэйа. Но сегодня еще и Ноэлль из нашего отряда. Она пытается нас запутать… Дотторе, твои связи нам очень понадобятся. Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, я иногда бываю вредной и несносной, но сейчас нам нужна твоя помощь. Пять лет назад эта девочка была зачислена вместо какой-то другой. Ты сможешь выяснить, кто она?

— Она была зачислена вместо Сары Кудзё, — подсказала Люмин, вспомнив список.

— Боюсь, что сейчас это будет проблематично, — почесал затылок Дотторе. — Отец на иголках, а наши аргументы будут звучать весьма неубедительно против доказательств, которые вожатые обнаружили в чемодане Ноэлль.

Внезапно у всех запиликали телефоны, доставляя уведомления. У всех, кроме Кэ Цин. Они вытащили мобильники, чтобы посмотреть уведомления, и их глаза расширились.

— Кэ Цин, ты права… — прошептала Люмин. — Та девчонка, которая тебе мстит, разослала всем твои интимные фотографии с анонимного аккаунта… Это ужасно…

Кэ Цин замерла на месте. Пульс грохотал в ушах, как барабанный бой. Волна горячего смущения и гнева накрыла её, и ей стало трудно дышать. Руки задрожали, и она не могла думать ни о чем, кроме того, что теперь все эти ужасные фотографии увидели её друзья, товарищи, ребята из других отрядов, а, возможно, и семья. Затем телефоны запиликали еще раз, в этот раз уведомление пришло и Кэ Цин. Там красовалась обнаженная фотография Кэйи…

Кэ Цин почувствовала, как внутри её что-то оборвалось, будто бы невидимая рука схватила её сердце и сжала его с такой силой, что дышать стало невыносимо. Девчонка всё продумала… На мгновение всё закружилось перед её глазами, превращаясь в мелькающий водоворот лиц, телефонов и ошеломлённых взглядов.

— Что?! — Кэ Цин нахмурилась, пытаясь осознать произошедшее. Её дрожащие пальцы потянулись снова к телефону, но тут же остановились. Зачем смотреть? Она и так уже знала, что там.

— Эй, — неряшливо ударив Кэ Цин по плечу, привлек ее внимание Итэр, часто моргая, словно тоже не верил своим глазам. — Ты как? Это правда… Это просто кошмар!

— Мы сейчас что-нибудь придумаем, — сдавленно добавила Мона, её собственный голос дрожал от ужаса и негодования. Взгляд метался от экрана телефона обратно к Кэ Цин, словно она искала, за что ещё ухватиться в этой ситуации.

Кэ Цин колебалась, чувствуя себя так, словно стояла на краю бездны. Потом, не выдержав, резко бросила свой телефон на скамейку так, что тот отлетел к краю.

— Что я должна делать теперь?! — выкрикнула она, её голос задрожал, на грани срыва. — Этого недостаточно, что меня унизили? Разве этого недостаточно?!

— Мы все с тобой, — тихо произнёс Чжун Ли, его голос был полон искренней поддержки. Он подошёл ближе, словно хотел обнять её, но не осмелился.

Каждый взгляд, брошенный на Кэ Цин, был наполнен смесью шока, жалости и, может быть, даже страха.

— Мы добьёмся справедливости, — сурово произнесла Люмин неожиданно твёрдым голосом, её глаза блестели от решимости. — Эта девчонка пожалеет, что связалась с нами. Мы не позволим ей победить.

Кэ Цин посмотрела на товарищей, чувствуя, как волны поддержки и решительности доходят до неё. Может быть, она не одна в этом кошмаре. Может быть, у неё всё ещё есть сила бороться. Глаза наполнились слезами. К многим из этих людей она так плохо относилась, а они, несмотря ни на что, готовы встать за неё горой. Даже Люмин…

— Понятно одно: виновницу нужно искать во втором отряде, потому что нам всем пришли эти фотографии, а Кэ Цин жертва, — нарушила тишину Шарлотта. — Она виновата в несправедливом обвинении моей подруги и твоем унижении, Кэ Цин, мы не позволим ей просто так творить то, что она хочет. Что бы там не произошло пять лет назад, это не оправдание для таких ужасных поступков, — она шагнула ближе и заключила Кэ Цин в объятья, поглаживая по голове. Та обняла ее в ответ и разрыдалась в плечо.

— Шарлотта права, — сказал Скарамучча. — Сколько бы ссор и разногласий между нами не было, мы все один коллектив и все вместе. Своих мы в обиду не дадим. Давайте стараться держаться вместе?

— Пойдёмте объясним ситуацию вожатым второго отряда, — предложил Чжун Ли. — Пусть они проверят телефоны у всех.

Вожатые второго отряда, выслушав все их аргументы, согласились проверить телефоны всех, но сказали, что сделают это завтра, поскольку уже было время готовиться к отбою. Подростки немного успокоились, хотя напряжение в воздухе нарастало. Каждый вернулся в свою палату с мыслями о завтрашнем дне. Ноэлль отпустили спать, так и не сумев выяснить правду, но она всё еще осталась в главных подозреваемых. Руки её дрожали, а глаза были красными от слёз. Подруги её всячески поддерживали и пытались успокоить, пообещав, что справедливость восторжествует.

* * *

POV: ???

Всё сработало идеально, как я и планировала. В краже бумаг с данными обвинили не в чем не виноватую девочку, и не Люмин, не кто-либо другой из первого отряда не сможет ничего доказать. Они никогда не выйдут на меня! От второго телефона, с которого я сделала рассылку интимных фотографий, я избавилась, подкинув его в сумку какой-то девчонке на пляже. Но на этом моя месть не закончена! Я не просто хочу всем отправить эти фотографии, я хочу развесить их по всему лагерю, чтобы унизить Кэ Цин и Кэйю еще больше, как они сделали это со мной пять лет назад. С распечатанными фотографиями я, правда, чуть не прокололась. Они лежали у меня в чемодане и если бы вожатые при обыске нашли их… В прочем, зачем говорить «если»? Я же смогла предотвратить это, вовремя спрятав их к себе под матрас. Но это место хранения небезопасно. Нужно перепрятать их на дикий пляж. Завтра кто-либо из первого отряда вряд ли сунется туда, они будут заняты обыском телефонов у второго отряда… Даже если сунется, то это будет уже не так важно. Если фотографиям и суждено быть найденным, то пусть их найдут лучше на пляже, чем у меня в кровати или чемодане. А это весело… Они будут подозревать друг друга и лишь рассеят ненужную вражду, а я под шумок осуществлю свой план…

* * *

Люмин внезапно разбудило неудобство, требующее немедленного решения. Ей приспичило в туалет. Сонный лагерь погрузился в тишину ночи, и ей не оставалось выбора, кроме как отправиться на улицу. Она старалась идти осторожно, пряча лицо в воротник кофты, чтобы спрятаться от холодного ночного ветра. Темнота окутывала каждый уголок, и даже малейший шорох вызывал у неё всплеск страха, сердце учащенно билось в груди.

Когда Люмин осторожно пересекала лагерь, она услышала мягкие, едва различимые шаги. Вздрогнув, она стремительно оглянулась. Вдали, в тумане, слабый рассвет едва освещал фигуру, несущуюся в сторону пляжа. Силуэт был едва заметен, но ей вспомнились события дня, накладывая новый оттенок на происходящее. Без лишних раздумий, собрав в кулак всю свою храбрость, Люмин рванулась за неизвестным.

Лагерь, обычно такой приветливый днём, ночью казался зловещим. Взволнованная Люмин старалась не отставать. Фигура впереди силой пронзала туман, сохраняя своё преимущество. Люмин, держа в уме таинственные события последних дней, чувствовала нагнетающийся страх и адреналин. Мысли сменяли друг друга с бешеной скоростью, дополняя напряжённую тишину ночи собственными догадками и тревогами.

Фигура резко свернула в сторону и подбежала к забору, каким-то образом растворившись в нём. Недоумевая, Люмин подошла ближе и увидела ту самую дыру, через которую Кэ Цин и остальные в тот раз сбежали, но не осмелилась идти следом за исчезнувшим человеком. Она пообещала Тарталье постараться не рисковать без надобности. Завтра она им обо все расскажет, и было бы хорошо проверить дикий пляж…

Возвращаясь обратно к корпусу, Люмин увидела Лини, стоящего на крыльце. Что старший вожатый делает здесь в столь поздний час? Заметив ее, он махнул рукой, подзывая подойти к нему.

— Пойдем со мной, Люмин, нужно кое-что сделать. Только пообещай: ты никому об этом не скажешь… Ни о нашем предстоящем разговоре, ни о том, что контактировала со мной…

Люмин медленно открыла глаза и села в своей постели, все еще чувствуя себя озадаченной вчерашним разговором с Лини и таинственным человеком, сбежавшим на дикий пляж. Она на мгновение оглядела комнату, прежде чем наклонилась, чтобы порыться в своем чемодане. Люмин нашла свою любимую пару носков и начала их надевать. Вскоре объявили подъем, подростки вяло шли к умывальникам и приводили себя в порядок. Но объявление по громкоговорителю заставило всех взбодриться в мгновение ока:

«Сегодня ночью на наш лагерь напали пришельцы. Они забрали некоторых из ваших товарищей, заменив клонами. Отличительная черта этих клонов — зеленое пятнышко на какой-либо части тела. Ваша задача — найти всех клонов, иначе они размножатся. Клонов приводить в административное здание к старшему вожатому».

— Ого, какую крутую игру они придумали в этом году! — восхитился Чжун Ли. — Сколько раз езжу в этот лагерь, ни разу такого еще не придумывали!

Подростки, еще полностью не проснувшиеся, мгновенно оживились. Некоторые начали оглядывать соседей, пытаясь заметить что-нибудь подозрительное. Кто-то, улыбаясь, просил показать руки или ноги, стараясь разглядеть зеленые отметины.

— Эта игра потенциально может продлиться довольно много дней. Это стратегическое и психологически увлекательное испытание, которое будет держать нас в напряжении все это время, — подметила Аяка, слушая переговоры между своими подопечными. — Игра общелагерная, поэтому клоны могут быть в каком угодно отряде.

— И как мы будем вычислять этих клонов? — с сомнением спросил Скарамучча. — Мы будем проверять всех вплоть до младшего отряда?

— Верное замечание, — сказал Чжун Ли, потирая подбородок. — Непрактично проверять каждого человека по отдельности. Нам нужно подойти к этому с умом. Предлагаю сначала позавтракать, потом выстроить стратегию. Но глядите в оба, может, какой-то клон выдаст себя.

Завтрак проходил в напряжении, хотя все пытались его скрыть. Все также разговаривали и шутили, пытаясь впихнуть в себя свои порции, но время от времени кидали по сторонам взгляды, пытаясь зацепиться за заветную зеленую отметку на теле кого-либо.

— Смотрите, — сказал Тарталья, указывая на мальчика из младшего отряда, завтракающего с другими товарищами. — У того мальчишки зеленое пятно на ладони.

— И правда. У тебя зоркий глаз. Это значит, что он клон, и мы его вычислили. Нужно отвести его к Лини, — решительно сказал Чжун Ли.

— И как это сделать? Боюсь, что если такой великан, как Тарталья, подойдёт к мальчику и попросит пройти с ним, то ребёнок просто испугается, — хохотнул Скарамучча. — Может быть, Люмин следует подойти к нему? Она выглядит более дружелюбной и не представляющей угрозы.

— Что? — Люмин мгновенно выпорхнула из своих мыслей и с удивлением поймала взгляды половины отряда. — Я не уверена, что хорошо лажу с детьми…

— Да не гони, сестренка, — предательски усмехнулся Итэр. — Помнишь, в школе тебя поставили вести праздник для младшеклассников? Дети тогда заобнимали тебя и до сих пор в школе бегают за тобой. Давай!

— Хорошо, но не смейтесь, если я потерплю неудачу, — пригрозила пальчиком Люмин и встала со стула, стремительно приближаясь к мальчику, который сейчас относил посуду.

Люмин подошла к мальчику и слегка коснулась его плеча, привлекая его внимание.

— Привет, — сказала она, улыбнувшись.

Маленький мальчик, погруженный в свои мысли, был выведен из задумчивости нежным прикосновением Люмин к его плечу. Он поднял взгляд и встретил её дружелюбную улыбку. Его маленькое личико обрамляли растрепанные пряди волос, а голубые глаза были широко раскрыты и невинны.

— П-привет, — пробормотал он мягким, застенчивым голосом, его взгляд метался между ней и зеленым пятном на его ладони.

Люмин заметила это пятно и слегка нахмурилась, но потом снова улыбнулась, пытаясь не испугать мальчика.

— Что это у тебя на ладони? — спросила она с нежным интересом.

Мальчик смутился, немного нахмурился, но нежное прикосновение Люмин немного успокоило его, и он медленно поднял руку, показывая зеленое пятно ближе к ее взгляду.

— Это секрет, — прошептал он, обводя взглядом людей вокруг, словно опасаясь, что кто-то подслушает. — Вожатые сказали никому не показывать это пятно, но ты и так это заметила.

Люмин присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с ним, и внимательнее пригляделась к пятну.

— Можешь довериться мне, — сказала она тихо, пытаясь внушить ему уверенность. — Я никому не расскажу. Но тебя нужно отвести к старшему вожатому, потому что я засекла в тебе клона. Давай не дадим пришельцам победить нас?

— Да! — с энтузиазмом сказал мальчик.

Он держал Люмин за руку более уверенно, чувствуя, как зарождается крошечная толика доверия.

Пока Люмин вела мальчика к административному зданию, ее друзья хихикали и обменивались удивленными взглядами. Дотторе ухмыльнулся и покачал головой, а Тарталья не смог сдержаться от комментария.

— Ну, вы только посмотрите на это, — заметил он. — Люмин обращается с малышами как профессионал.

Люмин крепко держала мальчика за руку, ведя его сквозь густые ряды сосен, которые величественно выстроились вдоль тропинки. Воздух был пропитан запахом хвои и земли, и где-то вдали слышался звонкий смех детей. Пройдя по коридору административного здания, Люмин открыла дверь в кабинет Лини, в котором за последние дни стала уж слишком часто гостьей.

— Первый клон пойман! — сообщила она.

— Отличное начало, Люмин. Хотя иронично, что именно ты поймала клона… — хмыкнул Лини, устремив мимолетный взгляд на ее ноги, обутые в кроссовки. — А ты умно поступила. Только вот проблемы на пляже возникнут… У всех клонов…

— Я все продумала к этому, — гордо сказала Люмин.

— Не сомневаюсь, — Лини кивнул, его глаза на мгновение прищурились, как будто он пытался заглянуть в самую глубину её мыслей. — Можешь идти, а нашего маленького клона мы сейчас вычеркнем из списка. Я сам отведу его к отряду, не волнуйся.

Завтрак уже закончился, поэтому Люмин пошла сразу к корпусу своего отряда, надеясь, что ее друзья и остальные еще не начали обсуждать стратегию для предстоящей игры. Но те сидели на скамейке вполне расслабленно и общались между собой, словно их ничто не беспокоило. Видя, что атмосфера у всех спокойная, Люмин вздохнула с облегчением и присоединилась к друзьям.

— Розария, если нам еще раз попадется маленький клон, то ты пойдешь разговаривать с ним, окей? — устало поставила свое условие Люмин.

— О, так ты перекладываешь ответственность на меня, не так ли? — поддразнила она, ее голос сочился притворным сарказмом.

— Ты чего, Люмин? — расхохотался Дотторе. — Она напугает ребенка одним своим видом. Даже я чуть не наложил кирпичей, когда в прошлом году встретил ее впервые, и она посмотрела на меня таким взглядом, будто я враг народа.

— Она доведет ребенка до слез, если улыбнется, — поддержал веселье Тарталья.

Розария театрально закатила глаза, изображая раздражение от их подшучивания.

— О, заткнитесь вы оба, — пробормотала она, хотя выражение ее лица выдавало намек на веселье.

— Может быть, тебе стоит сменить грим на клоунский, а не темный. Это соответствовало бы твоим навыкам доводить детей до слез, — Дотторе снова хихикнул, явно наслаждаясь шуткой.

— Так что, да, Люмин, — Тарталья перевёл взгляд на подругу. — Придется тебе отдуваться. Ты так хорошо ладишь с детьми… — он сделал паузу, а затем одарил ее дерзкой ухмылкой. — Не хочешь стать матерью моих детей?

Лицо Люмин мгновенно покраснело, как свёкла, от беззаботного вопроса Тартальи. Она удивленно посмотрела на него, слегка приоткрыв рот, а отряд вокруг нее рассмеялся.

— Что… — она на мгновение запнулась, подыскивая ответ. — Ты не можешь просто взять и выкинуть что-то подобное, Тарталья!

— Я просто подшучивал над тобой, — признался он с озорным блеском в глазах. — Или нет..?

— Ты… ты дурак… — всё, что смогла сказать Люмин, и отвернулась, спрятав раскрасневшееся лицо за волосами.

— Какой интересный способ намекнуть, что ты мечтаешь о сексе с Люмин, Тарталья, — хмыкнула Розария, ничуть не смущаясь.

Лицо Люмин покраснело еще больше от комментария Розарии, если это вообще еще было возможно.

— Розария! — запротестовала Люмин, в ее голосе звучала смесь смущения и веселья. Тарталья же от души рассмеялся, его ухмылка стала шире.

— А, ты меня поймала, — пошутил он, изображая беспечный тон. — Как ты разгадала мой коварный план?

Розария лишь усмехнулась, оставляя вопрос без ответа, но ее взгляд выдавал скрытую насмешку и будто подтрунивание.

— Слушайте, может, хватит уже? — Люмин перевела взгляд с одного на другого, стараясь не дать красноте на щеках стать ещё ярче.

— Да ладно тебе, Люмин… Если мы найдем укромное местечко в лагере, то вполне могли бы попробовать, — Тарталья придвинулся ближе к Люмин и обнял ее за талию.

Лицо Люмин исказилось в выражении шока и раздражения в равной степени, ее эмоции были ясно видны на ее лице. Ее тело напряглось от непосредственной близости Тартальи и его наглого жеста.

— Тарталья! Прекрати! — запротестовала она, в ее голосе слышалась смесь раздражения и смущения.

Она закрыла глаза, постаравшись справиться с нахлынувшими эмоциями. Сердце её било как сумасшедшее. Сколько раз ей приходилось сталкиваться с его касаниями, короткими и мимолётными, словно случайными, но сейчас они перешли границу.

— Ну же, не будь такой серьёзной, — прошептал Тарталья, его лицо озарилось ухмылкой. — Ты сама знаешь, что это может быть весело.

Люмин вырвалась из его объятий и отодвинулась, кинув на него укоризненный взгляд, в ее глазах все еще горел огонек возмущения. Она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, но затем ее взгляд задержался на его шее.

— Ты клон, — твердо и чётко произнесла Люмин, указывая на зеленое пятнышко, которое до этого скрывалось под его воротником.

Атмосфера беззаботного подшучивания быстро сменилась напряженной. Все взгляды обратились к Тарталье, который застыл как вкопанный. На мгновение на его лице промелькнуло удивление, а затем смирение. Выражение лица Чжун Ли потемнело, а Розария и Дотторе обменялись обеспокоенными взглядами.

— Может, Люмин и обнаружила меня, — произнёс Тарталья, специально растягивая слова. — Но кто сказал, что я так просто вам дамся?

Одним четким движением Тарталья оказался на другой стороне скамейки и бросился бежать. Однако Чжун Ли и остальная часть команды действовали быстро. Командир вскочил на ноги, выражение его лица было серьезным и решительным.

— Ему не сбежать! — воскликнул он.

Все отдыхающие первого отряды бросились вперед, занимая позиции, чтобы отрезать Тарталье путь к отступлению. Они не собирались позволить ему ускользнуть.

Люмин бросилась вперед, ее решимость придавала ей сил. Она заставила себя бежать быстрее, ее глаза были прикованы к его убегающей фигуре, и она пыталась сократить расстояние между ними.

— Люмин, милая моя, неужели ты не можешь провести без меня ни минуты? — Тарталья усмехнулся, бросив на нее взгляд через плечо.

Её сердце колотилось в груди, словно сорвавшийся с цепи зверь. Она стиснула зубы, уперевшись взглядом в его спину.

— Я не позволю тебе уйти! — закричала Люмин, слыша, как её голос дрожит от напряжения и решимости.

Тарталья лишь усмехнулся ещё шире, его движение было лёгкое и грациозное, но полное внутренней силы. Он явно не собирался использовать всю свою скорость, не желая оставлять Люмин далеко позади, словно он играл с ней. В его глазах вспыхнул любопытный огонёк, когда он наблюдал за её отчаянной попыткой догнать его.

— Если хочешь догнать, придётся постараться, — бросил он словно вызов, ускоряясь.

Люмин стиснула кулаки сильнее, чувствуя, как её мышцы горят от напряжения. Она знала, что должна догнать его, даже если это будет стоить ей последних сил. Раз за разом она ввинчивалась в землю, отталкиваясь и резко выпрямляясь, пытаясь сохранить устойчивость.

— Знаешь… Насчет тех шуток. В них есть доля правды, — продолжил Тарталья, задыхаясь от бега. — Он, настоящий, действительно испытывает к тебе теплые чувства, просто я, как его клон, выражаю их в более наглой форме…

— Прибереги кокетливые подколки на потом! — отрезала она, в ее голосе слышалась смесь раздражения и решимости. — Сначала мы должны поймать тебя.

В лагере вокруг их битвы на скорость царила тишина, нарушаемая лишь хрустом веток и тяжёлыми вздохами. Каждый шаг Тартальи был спланирован, пронизан легкостью, которая заставляла Люмин чувствовать себя ещё более неуклюжей. Когда она была готова вытянуть руку и схватить его, он ускорился, снова ускользая от неё.

Люмин на мгновение замедлила погоню, выбившись из сил, остальные же продолжали сокращать расстояние между ними и Тартальей. За ними последовали даже члены других отрядов. Тарталья метался по лагерю, умело обходя препятствия и пытаясь сбросить с себя преследователей.

Люмин, немного отдохнув, рассчитала курс Тартальи и свернула на немного другой путь. Она ускорила шаг, надеясь перехватить его прежде, чем он сможет проскользнуть мимо нее. Расстояние между ними сокращалось по мере того, как Люмин приближалась к траектории Тартальи. Люмин нырнула за большое дерево, стратегически расположившись так, чтобы преградить путь Тарталье. Она сделала глубокий, успокаивающий вдох, сердце бешено колотилось, пока она готовилась к следующему шагу.

Тарталья, не подозревая о скрытом местонахождении Люмин, продолжал свой отчаянный рывок, оглядываясь через плечо, чтобы оценить близость своих преследователей.

Когда Тарталья пронесся мимо дерева, за которым пряталась Люмин, она выскочила из своего укрытия и внезапным движением атаковала его. Ее руки обвились вокруг его талии, и инерция ее прыжка сбила их обоих с ног. Тарталья удивленно вскрикнул, когда на него напали, и его тело с глухим стуком ударилось о землю. Он пытался отдышаться, на мгновение застигнутый врасплох неожиданной атакой Люмин.

— Поймала… — довольно прошептала Люмин, тяжело дыша в грудь Тартальи, на котором лежала сверху.

— Недооценил я тебя, — усмехнувшись, признался Тарталья. — Но знаешь, это кое-что мне напоминает, — он слегка приподнялся к ее уху и шепнул. — Второй день лагеря, игра, мы также упали с тобой на землю, и ты случайно поцеловала меня…

Люмин замерла на мгновение, ее сердце застучало быстрее при воспоминании. Тогда она быстро вскочила, смущенно отвела взгляд, стараясь скрыть покрасневшие щеки. А он лишь смеялся в ответ, держа руку у своих губ, касаясь того места, где когда-то почувствовал ее губы.

— Повторим? — хмыкнул Тарталья, поиграв бровями.

— Кхм… — Люмин откашлялась и взяла себя в руки. — Прости, но я не целуюсь с клонами.

— О, правда? Никаких поцелуев для нас, клонов? Как бессердечно, — поддразнил он с намеком на озорство в глазах.

Внезапно голос Чжун Ли прервал их подшучивание:

— Люмин! Ты его поймала! Молодец! — похвалил он.

Вскоре подтянулись и остальные ребята, которые образовали группу вокруг, сопровождая Тарталью по пути к старшему вожатому. «Клон» вызывающе ухмылялся, пока они шли, время от времени поглядывая на Люмин.

Лини, увидев их, позволил себе восхищенную улыбку на лице. Он одобрительно посмотрел на Люмин и остальных

— Впечатляющая работа, — похвалил он. — Вы поймали еще одного клона. Похоже, сегодня вы на пике мастерства. Продолжайте в том же духе!

Когда все вышли на улицу, Тарталья замедлил шаг и тихо заговорил с Люмин, желая разъяснить свои предыдущие шутки, которые явно вызвали румянец на ее щеках. Он смущенно потер затылок.

— Люмин, я немного увлекся своими шутками о детях и все такое. — признал он с ноткой извинения в голосе. — Я просто пытался убедительно сыграть роль клона, понимаешь? Это было несерьезно. Я пытался как бы показать, что я это не я. По-настоящему я бы не позволил себе домогаться до девушки…

— Я понимаю, — кивнула Люмин, еще раз прокручивая в голове все шутки и отмечая, что эти шутки были ей в какой-то степени даже приятны…

Намек на ухмылку тронул уголки его губ, зная, что его поддразнивания, возможно, произвели на нее не такой уж неприятный эффект.

— Я рад, что ты понимаешь, — сказал он мягким, но слегка озорным голосом.

— Но ты, в роли клона, сказал, что ты настоящий испытываешь ко мне какие-то теплые чувства…

Ухмылка Тартальи стала чуть шире, его глаза встретились с глазами Люмин с намеком на искренность. Он на мгновение замолчал, его голос стал тише.

— Что ж, это правда… — признал он с намеком на уязвимость в голосе. — Эти чувства — не просто игра. Даже будучи клоном, в этом есть доля правды…

— Но что ты имел в виду под «тёплыми» чувствами? Ты относишься ко мне как к хорошей подруге, верно? — уточнила Люмин, отведя взгляд.

— Слушай, я откуда знаю, о чем говорил мой клон? — попытался отшутиться Тарталья, но встретился с непоколебимым взглядом с Люмин.

— Я серьёзно, — твердо сказала она.

— Хорошо-хорошо. Когда я сказал «теплые чувства», я имел в виду нечто большее, чем…

Договорить ему не дали, поскольку к ним подбежал Дотторе и закинул обоим руки на плечи, ускоряя их шаг.

— Вы что-то отстали от нас, ребята! Наболтаетесь потом! — весело сказал он, не подозревая, какой важный разговор прервал…

Люмин и Тарталья переглянулись, пытаясь найти во взглядах недосказанные слова. Эмоции метались словно пламя, которое уже не скрыть. Люмин ощущала, как сердце ее колотилось с удвоенной силой, каждой секундой ощущая, что момент был утерян. Тарталья вздохнул и попытался скрыть легкое разочарование за маской привычной беспечности. Но глубоко внутри он знал: это был не последний их разговор.

Дотторе увлек их вперед к остальным. Он был в приподнятом настроении, его глаза блестели, и он не умолкал ни на минуту, рассказывая последние новости. Весь отряд был на адреналине, они поймали уже два клона, и теперь они могли позволить себе немного отдыха. Однако Люмин не могла полностью сосредоточиться на словах Дотторе — её мысли всё ещё возвращались к разговору с Тартальей.

«Что же он хотел сказать?» — размышляла она.

Она взглянула на Тарталью снова. Тот, казалось, был поглощен обсуждением с Дотторе, но Люмин знала, что он тоже не оставил свои мысли о разговоре. Однако он перестал улыбаться, когда его взгляд встретился с Люмин.

— Поговорим потом, ладно? — шепнул он ей практически одними губами.

Люмин тяжело вздохнула, но согласно кивнула, понимая, что, возможно, сейчас и правда не лучшее время, и нужно заняться делом, поймать всех клонов. Ни она, ни Тарталья не подозревали, какая опасность нависла над Люмин, и что, возможно, у них не будет возможности поговорить.

«В ближайшее время: сегодня или завтра, если Люмин позволит себе сунуть свой нос в мой дневник снова, я буду готова и объясню ей более доступно, что личные записи читать нехорошо», — зловеще подумала владелица дневника, беззаботно идя среди других подростков…

Утром по громкоговорителю объявили, что клонов стало больше, поскольку в первый день лагерь не смог избавиться от их влияния полностью, и клоны начали размножаться… Если в первый день все приглядывались друг к другу с подозрением, то во второй день началась настоящая охота на клонов. Малышей поймали первыми, потому что они были не особо изобретательны и быстро себя выдавали, а вот со старшими отрядами, которые выстраивали хитроумные планы, было труднее. Они умело маскировались и превосходили друг друга своим коварством. Лагерь превратился в импровизированное поле боя: ребята использовали одни участки территории лагеря для тайных собраний, строили наблюдательные пункты и даже пытались подкупить друг друга конфетами и другими сладостями, чтобы выбить из противника нужную информацию. Со временем, даже самые застенчивые ребята, которые до этого предпочитали оставаться в тени, стали активно участвовать в игре.

— Розария у тебя есть пластырь? — спросила Люмин утром. — Я ночью шла в туалет, ударилась пальцем о какую-то железяку, теперь там рана.

— Конечно, сейчас дам, — с улыбкой сказала она и, порывшись в сумке, протянула Люмин небольшую упаковку с пластырем.

— Мне сегодня вообще не везет, прикинь? — как бы невзначай заметила Люмин. — Мало того, что палец повредила, так еще и «красные дни» начались, от моря придется отказаться сегодня…

— Ах, вот незадача, — сказала Розария с ноткой беспокойства в голосе. — Жалко, что ты плохо себя чувствуешь. И неудачное время для посещения пляжа. Но не волнуйся. Подожди парочку дней, пусть самые обильные дни пройдут, потом сможешь вполне купаться… Наверное.

— Ладно, переживу, — отмахнулась Люмин с беззаботностью.

Внезапно в комнату постучались. Люмин пожала плечами, вопросительно переглянувшись с Розарией, и подошла к двери. На пороге стоял Чжун Ли с невозмутимым выражением лица.

— Девчонки, давайте все соберемся в игровой комнате, нам нужно обсудить тактику по поимке клонов, — сказал он, внимательно взглянув на каждую из них.

Люмин кивнула и оглянулась на своих соседок. Все трое уже поднялись с мест, оставив свои телефоны и книги на постелях. Их заинтересованные взгляды говорили о том, что они готовы к новому вызову.

— Пойдемте, — позвала Люмин, улыбнувшись, — это будет интересно.

Они направились в игровой комнату, где уже собрались все остальные их товарищи. В комнате царила атмосфера ожидания и волнения. Они присели на свободные места и начали дожидаться начала «собрания».

Чжун Ли встал в передней части комнаты, подняв руку, призывая к вниманию. Шум в комнате постепенно стих, и взгляды собравшихся товарищей обратились к командиру, ожидая его слов.

— Итак, — начал он авторитетным, но спокойным тоном. — Вчера лагерю удалось поймать не так уж много клонов. Два из них поймали мы. В основном, это были младшие отряды, поскольку они не особо изобретательны. И до этого нам всем, включая другие отряды, с командирами которых я переговорил, помогала внимательность и наблюдательность. Но…

Чжун Ли сделал короткую паузу, его взгляд скользнул по комнате, сканируя каждого присутствующего. В комнате воцарилась тяжелая тишина, все ждали, что он продолжит.

— Будет ли достаточно наших обычных методов, чтобы справиться с клонами из старших отрядов? Они более хитры, более азартны в этой игре и с меньшей вероятностью совершат очевидные ошибки. Вчерашний опыт с Тартальей показал нам, что клоны могут убегать и прятаться, и просто подойти к ним и попросить их пойти с нами больше не сработает.

— Тарталья, — подал голос Итэр, привлекая к себе внимание. — Ты был клоном. Не поделишься информацией? В правила игры клонов входит вести себя немного иначе, как ты это показал вчера?

— Нет. В основном они дали мне общие рекомендации о том, как я должен действовать в качестве клона, но не указали никаких конкретных манер или поведения, — объяснил он небрежным тоном. — Они сказали, что мы можем усложнять игру своими действиями, запутывать других

игроков, убегать и прятаться так же можно, а также, что мы к роли клона можем подойти творчески, то есть мы сами выбираем, как мы будем себя вести — необычно или наоборот как оригиналы, пытаться дать небольшие подсказки или наоборот усложнить игру. Тут каждый клон действует по своему усмотрению.

Чжун Ли нахмурился, осознав смысл слов Тартальи. Он переварил информацию, понимая потенциальную трудность идентификации клонов, особенно если они решили никак себя не раскрывать.

— Послушайте, — вмешался Скарамучча, его скептицизм был очевиден в его словах, а глаза сузились от раздражения. — Странно, что правила игры не были объяснены должным образом. Как будто вожатые намеренно оставили нас в неведении…

Дотторе присоединился к разговору, с ухмылкой предлагая другую точку зрения. Он еще вчера заметил, что правила намеренно расплывчаты и не имеют конкретики, значит, и клоны, и участники вольны действовать так, как считают нужным.

— Ты высказываешь справедливую точку зрения, Скарамучча, — сказал Дотторе с оттенком лукавства на лице. — Но посмотри на это с другой стороны. Если клоны не связаны особыми ограничениями и могут действовать автономно, возможно, то же самое относится и к нам. Игра предоставляет нам широкий спектр возможностей и стратегий для использования. Давайте попробуем использовать это в свою пользу.

— О каких стратегиях мы вообще говорим? — Гань Юй раздраженно фыркнула. — Нам снова придется гоняться по лагерю как сумасшедшим. Я ненавижу подвижные игры.

— Ты вообще хоть что-то любишь? — ощетинился Скарамучча, вскочив с места. — Зачем ты вообще приехала в лагерь? Ты недовольна ни одной игрой. Всё, что у тебя на уме — так это твой Сяо и любовь к нему. Может вам двоим стоило снять номер в отеле на три недели, а не ехать в лагерь?

Вспышка гнева Скарамуччи застала всех врасплох, его разочарование переросло в ярость. Его слова эхом разнеслись по комнате, оставив в воздухе неловкую тишину.

Лицо Гань Юй покраснело от смеси смущения и гнева, ее глаза сузились. Она открыла рот, чтобы заговорить, но прежде чем она успела ответить, вмешался Чжун Ли.

— Достаточно! — строгий голос Чжун Ли прорвался сквозь напряжение, его властный тон мгновенно успокоил всех. Он устремил твердый взгляд на Скарамуччу, выражение его лица было серьезным. — Мы здесь, чтобы обсудить стратегии поимки клонов, а не препираться между собой. Давайте сосредоточимся на текущей задаче и оставим личные комментарии в стороне.

— Командир второго отряда и я разработали идею, — объяснил Чжун Ли более ровным и спокойным голосом. — Мы сформируем отряды Охотников на клонов, каждый из которых будет состоять из нескольких членов из разных групп. Таким образом, мы сможем более эффективно работать вместе и координировать наши усилия по выслеживанию клонов.

Предложение Чжун Ли было встречено положительным откликом, поскольку участники сочли идею практичной. Атмосфера стала немного расслабленнее, и план Чжун Ли вызвал восторженную реакцию.

— Кроме того, я никого не смею принуждать, — продолжил свою речь Чжун Ли. — Гань Юй, это касается тебя, ты не обязана участвовать, если тебе не нравится идея беготни, — заверил он. — Это добровольно, и я хочу, чтобы все были мотивированы и желали принять участие. Нам нужны преданные своему делу охотники, которые искренне хотят играть, без постоянных жалоб. Но есть еще кое-что, — продолжил Чжун Ли, выражение его лица слегка ожесточилось. — Прежде чем вы сможете присоединиться к отряду охотников, вам придется пройти не очень приятный процесс проверки, просто чтобы убедиться, что в наши отряды не затесались клоны.

— И как же будет проходить проверка? — настороженно спросила Люмин.

Чжун Ли ответил не сразу, позволив его словам на мгновение осмыслиться, прежде чем снова переключить свое внимание на группу. Его взгляд блуждал по их лицам, ожидая, когда добровольцы выйдут вперед и выразят готовность присоединиться к охотничьим отрядам.

— Давайте начнем с определения того, кто готов присоединиться к отрядам по охоте на клонов, — сказал Чжун Ли, его голос был четким и твердым. — Если вам интересно, поднимите руку.

Чжун Ли ждал, пока участники обдумывали свои решения, некоторые из них подняли руки, выражая свою готовность присоединиться к охотничьим отрядам. Затем он воспользовался возможностью, чтобы подробнее рассказать о процессе проверки, сознавая, что некоторые могут колебаться, исходя из его последствий.

— Прежде чем вы примете решение, позвольте мне четко объяснить процесс проверки, — сказал Чжун Ли серьезным тоном. — Как только вы его услышите, вы можете отказаться, если вас это не устраивает. И не волнуйтесь, вы можете присоединиться к отряду позже, если вам понадобится время хорошо обдумать.

Добровольцы кивнули, показывая, что готовы слушать дальше. Те, что не желали участвовать, такие как Гань Юй, Ноэлль и Шарлотта, вышли из игровой комнаты.

— Процесс включает в себя тщательное обследование вашего тела, — объяснил Чжун Ли. — Поскольку у нас здесь есть и мальчики, и девочки, я буду проверять мальчиков, в то время как одна из ваших спутниц будет отвечать за проверку девочек. Чтобы пройти проверку, вам нужно будет раздеться и позволить нам осмотреть ваши тела на наличие каких-либо зеленых отметин. Понятное дело, проверяющие тоже должны будут показать остальным, что они не клоны. Итак, дамы, кто из вас будет проверяющей?

Вопрос о том, кто будет отвечать за проверку участниц, повис в воздухе, заставив девушек в комнате оглянуться друг на друга. После минутного молчания заговорила Розария.

— Я сделаю это, — сказала она спокойным и собранным голосом. — Проверка будет проходить в нашей комнате. Пойдёмте, кто хочет в отряд. Я тоже хочу, если что.

На роль охотников вызвались только Люмин и Ёимия. Кэ Цин все еще была подавлена инцидентом с распространением ее фото, Мона ее поддерживала, Шарлотта и Гань Юй вредничали, а Ноэлль не могла до сих пор оправиться от обвинения, ведь настоящего виновника до сих пор не нашли.

Ёимия спокойно разделась, чтобы пройти проверку, и Розария кивнула, не обнаружив никаких зеленых отметок, указывающих на клона. А Люмин почему-то колебалась.

— Ты что, стесняешься? — усмехнулась Розария.

— Нет, все в порядке…

Люмин начала медленно снимать одежду, показывая руки со всех сторон, затем сняла и шорты, оставаясь в носках. Розария склонилась, внимательно изучая Люмин с ног до головы. Люмин стояла неподвижно, чувствуя, как её сердце начинает биться быстрее.

— Давай, не тяни время, — нетерпеливо сказала Розария, поднимая бровь. — Ступни тоже показывай.

Люмин напряглась и зажмурилась. Слегка вздохнув, она начала снимать носки, стараясь не задеть пластырь на пальце. Каждое движение было медленным, словно она пыталась выиграть время.

— Видишь, ничего подозрительного, — произнесла Люмин, когда, наконец, осталась в одном нижнем белье.

Розария хмыкнула, но её выражение лица смягчилось, когда она оказалась довольна результатом осмотра.

— Да, ты чиста. — Она посмотрела на обоих девушек. — Одевайтесь.

Люмин бросила быстрый взгляд на Ёимию, почувствовав, как нервное напряжение постепенно спадает. Это было трудно, но, кажется, теперь она член отряда охотников, а значит, можно выдохнуть спокойно и не бояться, что тебя вдруг заподозрят.

«Охотники» со всего лагеря начали собираться в игровой комнате первого отряда.

— Итак, я предлагаю разделиться на группы по три человека, — сказал Чжун Ли. — И установить слежку за каждым отрядом для вычисления клонов. Также я взял у старшего вожатого список всех отдыхающих и вычеркнул всех, кого уже поймали. Так будет проще. Сейчас я создам беседу в телеграме, где мы будем сообщать обо всех новостях.

Все кивнули в знак согласия, и оживленный шепот заполнил комнату. Каждая группа охотников начала обсуждать свои стратегические планы.

— Давайте придумаем какие-то знаки в нашем чате, — предложил парень из третьего отряда, представившийся как Хейдзо. — На словах трудно объяснить, поэтому сейчас напишу в наш чат.

Чат «Охотники за клонами»Хейдзо

☺ — Клонов не обнаружено

❗— Замечен клон, открываем охоту

☠️ — Клон пойман

Кроме того, можно писать место, где обнаружили клона. Например, «❗- 1» будет означать, что клон обнаружен у корпуса первого отряда или в первом отряде, значит, охотникам нужно бежать сюда. Для других объектов можно тоже придумать обозначения:

? — медпункт

?️ — столовая

⛱️ — пляж

⚽ — спортивная площадка

? — туалет какого-либо отряда

— Ну как вам? — спросил Хейдзо, довольноу улыбаясь, кажется, довольный своим предложением.

— Мы в смайликах запутаемся, — со вздохом сказала Розария. — Их долго искать, особенно в момент адреналина.

— А вы прямо сейчас каждый отправьте по одному из них, тогда у вас они сохранятся в недавних в телефоне и не придется искать, — быстро нашел решение Хейдзо.

— Хорошая идея, — поддержал Чжун Ли. — Это будет действительно быстрее, чем писать все полностью. Конечно, эти обозначения довольно скупы, но никто не мешает записать голосовое сообщение и сказать, что вы гоните клона по лесу, например, в сторону столовой. Итак, вы распределились по группам?

Практически все действительно уже определились, кто с кем пойдет. Конечно, распределение прошло по признакам дружбы: кто с кем общается и ладит. Но проблема состояла в том, что в одной группе было по три человека, а в компании Люмин было четверо, кого-то придется выгнать, и непонятно, по какому признаку…

— Чжун Ли, а можно в нашей группе будет четыре человека? — спросила Люмин с надеждой. — Мы дружим вчетвером и не можем кого-то выгнать…

— Ты слишком серьёзно ко всему относишься, Люмин, — усмехнулся Дотторе. — Я понимаю, что ты ценишь дружбу, но из-за того, что мы поработаем в разных группах, ничего не изменится. Хочешь, я уйду в другую?

— Ребят, — привлек их внимание Скарамучча, состоящий в отряде с Чжун Ли. — Нас двое. И нам бы желательно девушку, чтобы сбалансировать силы. Розария или Люмин, кто из вас пойдет к нам?

Люмин оглядела друзей и переглянулась с Розарией. Как вообще можно такое решать? Она понимала, что это всего лишь игра, и никто серьезно особо к ней не относится, но сказать Розарии, чтобы она сматывалась в другую группу, все равно казалось каким-то неправильным решением.

— Хорошо, я к вам присоединюсь, —решительно сказала Люмин, выйдя вперёд, а затем обернулась к своим друзьям. — Удачи вам, ещё увидимся.

Каждая группа рассредоточилась в разных точках внутри лагеря, заняв стратегические позиции, чтобы охватить большую территорию. Теперь охотники были распределены, готовые внимательно следить за окрестностями и ждать, когда какой-нибудь клон выдаст себя.

Чат «Охотники за клонами»Итэр

❗— ? 4

Тут их двое, они показывают друг другу зеленые метки, видимо, собираются объединиться. Давайте поймаем сразу двоих, моей группе нужна помощь

Хейдзо

Выдвигаюсь

Ёимия

Я недалеко, сейчас буду

— Пойдемте? — вопросительной интонацией сказал Чжун Ли и двинулся вперед.

Группы незамедлительно направились к указанной локации, тихо пробираясь через густую листву и тенистые дорожки лагеря. Лидеры быстро рассылали указания, пытаясь координировать действия каждой команды. На лицах подростков смешивались азарт и напряжение — они чувствовали себя настоящими шпионами.

Чжун Ли делал жесты руками, показывая своим подчинённым, когда им следует остановиться и когда двигаться. Он презирал всякую неорганизованность и стремился справиться с задачей идеальным образом.

Между тем, вторая группа, находившаяся ближе всего к цели, тихо приближалась к заднему входу туалетов. Их лидер, Ёимия, прижимая палец к губам, предупреждала своих подчинённых об опасности выдать звук, который мог бы спугнуть клонов. Впереди уже виднелись старые деревянные двери и окна, покрытые тонким слоем пыли. На противоположной стороне, за деревьями, они обнаружили группу Хэйдзо. Туалеты четвертого отряда были окружены…

Они переглянулись, готовясь к действию. Клоны, видимо, находились в туалете, и все безмолвно решили выждать, когда они выйдут. Чжун Ли достал телефон и тихонько начал печатать в чат, чтобы уточнить детали.

Чат «Охотники за клонами»

Чжун Ли

Итэр, клоны — девчонки или парни? На какие туалеты следует обратить внимание?

Итэр

Девушки

Обе четвертый отряд, кажется

Ожидание становилось невыносимым. Напряжение в воздухе сгущалось, превращаясь в почти физическое ощущение тяжести. Летний лагерь с его традиционно яркими красками и смехом перестал казаться местом беззаботного отдыха — теперь это была арена скрытых столкновений и борьбы за каждый шаг.

Люмин бросила быстрый взгляд на товарищей, пытаясь уловить их настроения. На лицах других участников игры читались однотипные чувства: нетерпение, беспокойство и, в некоторых случаях, откровенное раздражение. Никто не хотел быть тем, кто потерпит крах.

— Ладно, слушайте, — решил наконец Скарамучча, найдя в себе мужество нарушить молчание. — Может кто-то из девчонок войдет? Мы попросту тратим время и упускаем остальных клонов. Кто-то из нас должен рискнуть.

— Я пойду, — заявила Ёимия с уверенной, но тихой решимостью.

Команда удивленно глянула на нее, но никто не стал возражать. Этот шаг был смелым, но необходимым. Ёимия молча подошла к двери женского туалета и слегка приоткрыла её. Остальная часть команды затаила дыхание. Казалось, всё вокруг замедлилось, пока она медленно исчезала за дверью.

Минута длилась вечность. Наконец, из туалета выбежала девчонка лет двенадцати, попытаясь осуществить побег, но была встречена остальными группами и поймана, без возможности сопротивления.

— Вторая заперлась в кабинке и не открывает! — крикнула Ёимия из туалета. — Вы идите, а я здесь буду. Рано или поздно она выйдет, и я ее поймаю.

— Отлично! — похвалил Чжун Ли, а затем обернулся к Скарамучче и Люмин. — Я отведу эту девчонку к Лини, а вы возвращайтесь на наше место.

Они вдвоем вернулись к назначенному месту патрулирования, их шаги эхом разносились по безмолвному лагерю. Напряжение и предвкушение были ощутимы между ними. Добравшись до своего места, они погрузились в настороженное молчание, готовые отреагировать, если появится еще один клон.

— Ты все еще злишься на меня? — голос Скарамуччи прорезал напряженную атмосферу.

Люмин взглянула на него с непроницаемым выражением лица. Она помолчала мгновение, прежде чем ответить, ее голос был мягким, но настороженным.

— Я не знаю, — тихо ответила она, ее слова оставили неясные чувства повисшими в воздухе между ними. — Наверное, глупо злиться так долго, тем более когда ты признал свою вину и извинился. Но твои комментарии иногда меня так вымораживают, что на тебя хочется злиться вечно.

— Ну, — начал он с легким намеком на веселье, — я же не могу построить машину времени, чтобы вернуться назад и все исправить?

— Ладно, — тяжело вздохнула она и протянула ему мизинец. — Мир?

— Как по-детски, — хмыкнул он и протянул руку, переплетая свой мизинец с ее. — Мир.

Внезапный звук их телефонов прорвал кратковременное напряжение, прервав их разговор. Они начали вибрировать одновременно, требуя их внимания.

Чат «Охотники на клонов»Тарталья

❗ — ?⛱️

Хэйдзо

И что это значит?

Тарталья

Клон около забора, ограждающего пляж

Скарамучча

А получше ничего не мог придумать? Можно подумать, что клон в каком-то здании на пляже!

Тарталья

Сам попробуй найти в смайлах забор, умник

Чжун Ли

Хватит спорить, все подтягиваемся к забору. Из какого отряда клон, есть предположения?

Тарталья

Это наша Шарлотта

Ёимия

☠️ — ?4

Итэр

Ты поймала ту девчонку? Молодец!

Ёимия

Она сама мне сдалась, потому что ей надоело сидеть в кабинке?

Чжун Ли, это Наоми из четвертого отряда, вычеркни её

Чжун Ли

Принято!

Лагерь погрузился в уже знакомое напряжение. Все группы распределились по всей длине забора, отделяющего лагерь от пляжа, чтобы поймать Шарлотту-клона. Каждый был готов сделать рывок и схватить девчонку.

Тарталья гнался за ней вдоль забора, Розария и Дотторе бежали чуть поодаль, пытаясь загнать ее в ловушку, но ничего не выходило. Дыхание стало хриплым и прерывистым от нарастающей усталости, но решимость не позволяла замедлиться. Шарлотта, будто и не замечая сложности в своем положении, не сдавалась. Её ноги, словно пружины, отталкивали её от земли, она бежала на пределе своих сил, прижимая к груди небольшую сумочку, с которой почему-то оказалась на «месте преступления».

— Стой! — крик Скарамуччи, присоединившегося к погоне, прорезал воздух, но Шарлотта не обращала внимания. Она знала, что если замедлится хотя бы на секунду, то ее поймают.

Резкий поворот, и Шарлотта почти натыкается на еще одну группу. Её сердце бьется в груди как бешеный барабан. Она резко сворачивает налево, зная, что прямо сейчас ей нельзя останавливаться. Еще один поворот, и она внезапно наткнулась на Люмин, поджидавшую её за деревом, и её глаза сузились, вспыхнув непонятным гневом.

— Вы никогда меня не поймаете! — почти отчаянно прокричала Шарлотта и внезапно со злостью толкнула Люмин в дерево.

Та, покачнувшись, с криком впечаталась спиной во влажную кору, почувствовав, как твердая поверхность больно впилась в кожу.

— Какого… — вырвалось у Люмин. — Это же всего лишь игра, почему она так агрессивна?!

Люмин, несмотря на боль, тут же бросилась наперехват. Ситуация накалялась: крик Шарлотты привлёк внимание других участников игры, и со всех сторон стремительно приближались её преследователи.

Люмин была от Шарлотты ближе всех и, когда она уже готова была схватить её, та развернулась и попыталась оттолкнуть ее снова, но она отскочила в сторону, уворачиваясь от ещё одного удара, и оказалась в шаге от Шарлотты. Во внезапном всплеске адреналина она схватила клона за руку, и они обе замерли на мгновение. В этот момент, когда глаза одной были полны злости, а другие стреляли решимостью, из-за деревьев выскочил Тарталья и наткнулся на эту сцену.

— Эй, помощь не помешает! — крикнула Люмин, пытаясь удержать рвущуюся на свободу Шарлотту. Тарталья рванулся вперёд, его руки схватили Шарлотту за плечи, и, несмотря на её отчаянное сопротивление, она наконец была поймана.

Вокруг зазвучали радостные крики остальных участников. Люмин устало улыбнулась, обменявшись победоносным взглядом с Тартальей. Ещё одна успешная вылазка, ещё одна маленькая победа в этой незабываемой игре лагеря.

— Отпустите меня! — кричала Шарлотта, пытаясь вырваться.

— Нет уж, моя милая, — с улыбкой пролепетал Дотторе. — Правила есть правила. Ты клон, и мы должны тебя поймать.

Глаза Шарлотты на мгновение расширились, словно она была чем-то глубоко удивлена. Затем с её губ сорвался облегченный выдох.

— Я не клон! — искренне воскликнула она. — С чего вы вообще это решили?! На мне нет зеленой метки. Хотите, отведите меня к вожатым, они подтвердят, что я не клон. Так гнались за мной, боже…

В следующее мгновение почти все одновременно повернулись к Тарталье с вопросительными взглядами. Все явно хотели объяснения его ложному сообщению об обнаружении клона.

Шарлотта, стоявшая немного в стороне, все еще тяжело дышала после недавней пробежки и выглядела немного смущенной.

— Да блин, Шарлотта шастала около забора, как-то странно озиралась, и я неосторожно громко воскликнул: «Она клон?» — начал оправдываться Тарталья, чувствуя, как напряжение в группе нарастает. — Шарлотта это услышала и почему-то бросилась бежать. Вот я и подумал…

— Ну, Тарталья, мог бы хотя бы сначала подтвердить свои подозрения, прежде чем поднимать тревогу, — проворчал Чжун Ли. Он всегда был тем, кто хотел справедливости и порядка.

— Шарлотта, — помягче спросила Ёимия, заметив замешательство подруги. — почему ты тогда побежала?

Шарлотта, вскинув глаза, посмотрела вокруг, осознавая, что все ждут её ответа. Она тяжело вздохнула и крепче сжала сумочку, которую держала.

— Я…

— Да, и зачем ты меня толкнула?! — возмущенно спросила Люмин, скрестила руки на груди. — Ты могла бы сразу выкрикнуть, что ты не клон и остановиться, а не устраивать всю эту беготню.

— Я просто хотела немного повеселиться и вас запутать, вот и всё, — с улыбкой сказала Шарлотта. — Люмин, прости, я хотела легонько тебя толкнуть, но не рассчитала силы.

— Шарлотта, ты вела себя и правда очень странно, — заподозрила Розария. — Ты казалась какой-то отчаявшейся, будто тебя реально в чем-то обнаружили. Думаю, нам все-таки стоит отвести тебя к вожатым, чтобы они подтвердили, что ты не клон.

— Хорошо, — без каких-либо колебаний согласилась она. — Пойдёмте.

— Позвольте мне её отвести, — попросила Люмин, сканируя взглядом Шарлотту, будто она была каким-то преступником.

Она заметила, как та слегка вздрогнула, но затем лишь улыбнулась, пожав плечами, будто для неё не имело никакого значения, кто поведёт её к вожатым. Однако, несмотря на внешнюю безмятежность, в зеленоватых глазах Шарлотты промелькнуло беспокойство, едва заметная искра тревоги, которая ускользнула от внимания большинства.

— Хорошо, — сказал Чжун Ли. — Тогда идите.

Дорога к вожатым проходила через площадку с качелями и скрипучей каруселью, где ещё недавно смеялись дети. Неспешно продвигаясь сквозь сосны, Люмин не могла не заметить, как Шарлотта украдкой оглядывалась по сторонам, словно искала кого-то или что-то. Всё это время её улыбка оставалась на месте, но становилась всё более натянутой.

— Шарлотта, — настороженно начала Люмин, не сводя с нее взгляда. — Ты меня недолюбливаешь? Почему ты так агрессивно вела себя по отношению ко мне, когда мы пытались поймать тебя? Ты еще сказала, что мы тебя никогда не поймаем, и это звучало так, будто ты была загнана в угол.

Шарлотта прищурилась, в глазах промелькнул отблеск удушенного гнева. Она вздохнула, сильнее прижав свою сумочку груди, словно пытаясь найти в ней ответы на давно терзающие вопросы Люмин.

— Нет, — ответила она мягко. — Я не хотела тебе сделать больно, Люмин, я не рассчитала силы, понимаешь? А выкрикнула я это, потому что слишком сильно влилась в свою роль… Мне было весело, и я хотела добавить драмы в ситуацию.

Объяснение Шарлотты казалось логичным. Но Люмин все равно казалось, что она что-то упускает, что Шарлотта чего-то недоговаривает. Или Люмин просто слишком зациклилась на всяких детективных играх, что сейчас подозревает всех подряд? Она читала тонкие сигналы, замечала мельчайшие детали в поведении Шарлотты, даже в ее интонациях. Внутри нее разгорелся некий внутренний спор: стоит ли доверять такому мимолетному ощущению, или же лучше отбросить подозрения?

И всё же… Люмин не могла забыть тот полный ненависти и гнева взгляд Шарлотты, мимолетно устремленный на нее во время игры. Этот взгляд врезался в её память и никак не находил объяснения. Почему она так отчаянно хотела сбежать? И почему так облегченно выдохнула, когда ей сообщили, что за ней гнались из-за подозрений, что она клон? Шарлотта думала, что за ней гонятся, потому что все узнали о том, чего бы она не хотела, чтобы знали? Неужели…

— Шарлотта, что у тебя в сумке? — презрительно сщурив глаза, спросила Люмин.

— Это секрет, Люмин, — спокойно сказала она, ничуть не поколебавшись.

— Не пойми меня неправильно, каждый человек имеет право на секреты, но не я одна заметила, что ты ведешь себя слишком странно. За эти полчаса, пока мы гнались за тобой, разбирались в ситуации и сейчас идём к Лини, ты ни разу не ослабила хватку на своей сумке. Что там, Шарлотта? Может, мне самой посмотреть?

Люмин резко ухватилась за край сумки и потянула на себя. Шарлотта издала короткий крик, но не отпускала сумки, пытаясь забрать свою вещь обратно. Она крепче сжала ремень сумки, напрягаясь всем телом, как стальная пружина. Её лицо исказилось от страха и решимости, глаза метались, как у загнанного зверя. Лёгкий ветер, гулявший по аллее, доносил звуки их борьбы и шуршание листвы.

— Отпусти! — крикнула Шарлотта, почти взвизгивая. — Это не твоё дело!

Люмин, сжав зубы, продолжала тянуть, прилагая все свои силы к тому, чтобы вырвать сумку. Она замечала каждый нервный жест соперницы, каждая неровная линия её лица лишь подогревала интерес и подталкивала к настойчивости.

— Мне плевать! — Люмин посмотрела прямо в глаза Шарлотте, пытаясь проникнуть вглубь её души. — Ты что-то скрываешь, и я хочу знать что.

Шарлотта пару раз оглянулась по сторонам, ища спасение, но тропинка поблизости была пуста. В её голове метались панические мысли, и в блеске её глаз теперь читалась отчаянная ужасная тайна, которую она готова была защищать любой ценой.

Шарлотта почти вырвала сумку из рук Люмин, как та схватилась за замочек, расстегивающий молнию, и из сумки полетело все содержимое — помада, телефон и… фотографии. Люмин тут же схватила несколько из них и обомлела.

Это были фотографии счастливых лиц их отряда, моря, разных моментов, запечатленных в лагере. Вот что прятала Шарлотта… Люмин молча смотрела на снимки, пытаясь разобраться в своих чувствах. Только что мгновение назад она была уверена в своей правоте, готова разоблачить Шарлотту. Но теперь, держа в руках эти веселые, беззаботные кадры, она почувствовала странное смешение стыда и облегчения.

Шарлотта судорожно собирала оставшиеся фотографии, избегая взгляда Люмин. В ее глазах блестели слезы.

— Это просто фотографии, — прошептала она, поморщившись от своей слабости. — Я не хотела, чтобы кто-то их видел раньше времени. Это моё личное воспоминание о самом лучшем лете, и я хотела раздать эти фото на последней свечке, чтобы каждый из нас помнил об этой лагерной смене…

Люмин опустилась на колени рядом с Шарлоттой и положила руку ей на плечо.

— Прости, Шарлотта, — сказала она мягко. — Я неправильно поняла. Я не имела права вмешиваться.

Шарлотта посмотрела на неё, оценивая искренность слов. Постепенно страх и настороженность в её глазах сменялись пониманием и благодарностью.

— Спасибо, Люмин. Я просто… я просто хотела сделать сюрприз для всех. Не думала, что меня кто-то в чем-то начнет подозревать…

Люмин кивнула, молча возвращая фотографии в сумку. Время словно остановилось, и на миг между ними установилось тихое, но прочное взаимопонимание.

— Пойдем, — наконец сказала Люмин мягко. — Нам нужно добраться до Лини.

Шарлотта кивнула, глубоко вздохнув, и снова прижала сумку к груди. Оказавшись рядом, две девушки двинулись вперед. Лини действительно подтвердил, что Шарлотта не является клоном, а это значит, что можно было вернуться к игре со спокойствием.

Охота на клонов продолжалась до самой темноты, с перерывами на приемы пищи. К вечеру отряд охотников на клонов сократился, потому что многие ребята устали от беготни и хотели отдохнуть, сходить на дискотеку и отвлечься от игры. Самые стойкие продолжали бегать с фонариками, потому что наиболее настойчивые клоны решили прятаться по кустам и убегали от охотников. Им не нужна была дискотека, игра захватила их внимание целиком. Но в целом они за день очистили полностью от клонов младшие отряды, пятый, шестой и седьмой, теперь остались старшие.

Ночь в лагере была полна звуков: шорохи, зажужживание насекомых, уханье сов. Летняя жара, казалось, не отступала даже ночью. Фонарики охотников мелькали, как светлячки, повсюду. На каждый шорох или подозрительное движение реагировали молниеносно.

— Вон там, за деревом! — крикнула Люмин, оставаясь среди тех, кто был намерен охотиться до конца, указывая одним пальцем в сторону темного силуэта, который скользил мимо ближнего куста.

Команда охотников устремилась к указанному месту, но клон ловко уходил от погони, используя ночные тени как укрытие. Беготня в ночи добавляла острых ощущений и адреналина, но выматывала ещё больше.

Все были полны решимости закончить эту «операцию», хоть ноги гудели от усталости, а веки уже начинали предательски опускаться. Старшие отряды были сложнее: подростки-клоны знали местность лучше и имели свои тайные убежища.

— Не сдавайтесь! — подбадривал своих товарищей Чжун Ли. — Мы не дадим клонам скрыться!

Эти слова подействовали на уставшую команду как магический эликсир, вновь поднимая боевой дух. Подростки продолжали двигаться, светя фонариками и заглядывая под каждый куст, за каждое дерево, пока ночное небо постепенно темнело, а звезды не становились все более отчетливыми.

— Убежал, гад! — недовольно выругнулся Тарталья.

— Ребят, я больше не могу, — простонала Розария. — Я устала. Мы и так сегодня много поймали. Давайте оставим на завтра остальных.

— Думаю, ты права, — кивнул Чжун Ли. — Все равно в темноте охота становится труднее. Продолжим завтра.

Чат «Охотники за клонами»

Чжун Ли

Все молодцы! Мы поймали сегодня 16 клонов

Хейдзо

Неизвестно, сколько их еще осталось

Ёимия

А завтра по правилам игры они еще и размножатся. Ох…

ЛюминПредлагаю сразу после завтрака начать ловить. А еще нужно спросить, могут ли клонами стать те, кто уже ими был

Тарталья

Хорошая мысль. Я бы не против снова стать клоном и огорошить тебя своими шуточками, милашка Люмин?

Розария

Люмин, если Тарталья станет клоном, то боюсь, что тебе придётся от него убегать, ведь это он будет охотиться за тобой, чтобы сделать тебя матерью своих детей??

Люмин☺?Отстаньте от меня, я спать!

Прошедший день вымотал всех, особенно охотников, поэтому вскоре все отложили свои телефоны и сладко засопели под одеялами…

За завтраком объявили, клоны размножились. Игра казалась бесконечной. Она шла уже третий день, и ей не видно ни конца, ни края. Каждый участник боялся, что игра никогда не закончится и они так и останутся затерянными в этом хаосе. Лагерь гудел от смеха, криков и утреннего гомона — дети бежали, прятались, шептались, строили планы.

— Ребят, если эта игра продлится хотя бы еще один день, я сдохну. Так-то она прикольная, но уже третий день, и как-то приелось… — со вздохом сказала Ёимия. — Мы вчера весь день бегали почти без перерыва, у меня все мышцы болят. Короче… Если мы не сможем поймать всех клонов сегодня, я покидаю отряд охотников.

— А мы с Моной наоборот хотим вступить, — сообщила Кэ Цин. — Вы бегаете, веселитесь, а нам скучно. О проверке мы знаем и готовы пройти!

— Ребят! — крикнул запыхавшийся от бега Чжун Ли. — Я от Лини. Он сказал, что клонами не могут стать те, кто уже был. Только новые участники. А это значит…

— Нам, охотникам, придется пройти проверку заново. Кто-то из нас мог стать клоном, — закончил за него Скарамучча. — Мне кажется, спокойно можно начать подозревать тех, кто просто не явится на проверку.

Охотники за клонами, едва закончив свой завтрак, побежали сломя голову в корпус первого отряда. Не терпелось очистить свои ряды от клонов.

— Розария, давай как в прошлый раз, — предложил Чжун Ли. — Ты проверяешь девочек, а я мальчиков.

— Отлично, договорились, — кивнула Розария. — Пойдемте, девчонки.

Проверка в этот раз проходила увереннее, чем в прошлый. Девчонки быстро раздевались, показывали свои тела, Розария убеждалась, что они не клоны и осматривала следующего.

— Ну все, все чисты, — торопливо сделала вывод Розария. — Можем идти.

— Подожди-ка, — заподозрила неладное Люмин. — Ты не прошла проверку. Проверяющие тоже должны пройти её.

— Правда? А я и забыла, — хмыкнула Розария и внезапно бросилась бежать. Это действие ясно показывало: она клон.

Раздались возгласы удивления, и девочки, быстро обменявшись тревожными взглядами, рванули следом за Розарией. Люмин, будучи самой быстрой из них, кричала на ходу:

— Окружайте её! Не дайте ей уйти!

Шум шагов и крики оповещали весь лагерь о происходящем. Остальные, кто был вовсе не в курсе происходящего, тоже подключились к погоне.

Розария бежала, что есть сил, понимая, что Люмин быстрее её и рано или поздно догонит. Внезапно из мужского туалете вытянулась рука и схватила ее, притягивая к себе, а вторая рука точным движением закрыла дверь.

— Дотторе! — воскликнула Розария.

— Тс! — он приложил палец к губам. — Я тоже клон, как и ты. Будем прятаться вместе.

Розария замерла, осматривая помещение. В душной и темной комнате мужского туалета, с едва различимыми пятнами ржавчины на кафельных стенах, она ощутила, как бьется её сердце. Дотторе выглядел серьёзным и сосредоточенным. Он все еще прижимал Розарию к себе, хотя в этом уже не было никакой необходимости, и Розария, несмотря на свой холодный характер, сочла этот момент приятным…

Она ненадолго закрыла глаза, прислушиваясь к их общему дыханию, и медленно выдохнула. Дотторе, уловив это, слегка ослабил хватку, но его глаза продолжали следить за ней с неослабевающим вниманием. Все происходящее казалось сюрреалистичным, словно за пределами этой душной комнаты существовал совсем другой мир, спокойный и далекий, но здесь и сейчас была только их напряженная близость, сквозившая в каждом взгляде и жесте.

— Здесь слишком тесно, — прошептала она, едва сдерживая дрожь в голосе.

Дотторе отпустил её, обратив внимание на странный гул, который доносился из-за закрытой двери. Они переглянулись, и в его глазах мелькнул вопрос, на который не требовалось ответа. Охотники за клонами нашли их и не успокоятся, пока не поймают.

— Мы не можем сидеть здесь вечно…

Розария кивнула, поправив растрепавшиеся волосы. От смеси недавнего страха и неожиданной близости её щеки слегка порозовели. Постепенно восстанавливая контроль над собой, она направилась к выходу и посмотрела в дверную скважину. Там была Люмин и другие девчонки, а также присоединился отряд парней. Кто-то приблизился и дернул ручку, но задвижка не давала войти.

— Предлагаю план побега, но он рисковый. Нас поймают сразу, если засекут, — предупредил Дотторе. — Сбежим через окно в задней части туалета. Сейчас я посмотрю, есть ли там кто-то из охотников.

Дотторе взобрался на подоконник, а затем ступил на тонкую поверхность ограждения туалета и выглянул в окно. В задней части строения на улице было пусто.

— Надеюсь, ты не боишься высоты, Розария? Потому что нам придется прыгать, — с ухмылкой сказал Дотторе. — Пойдем, там чисто. Только осторожнее, не свались на унитаз.

Розария, сомнительно поглядывая на ограждение, вздохнула и последовала за ним. Она чувствовала лёгкое напряжение, но не могла позволить себе проявить слабость перед Дотторе.

— Держи мою руку, — предложил он, заметив её неуверенность.

Розария кивнула и, стараясь сохранять равновесие, ухватилась за его ладонь. Оба осторожно балансировали на узкой поверхности, пока, наконец, не открыли окно и не встали на небольшой подоконник.

— Я прыгну первым, — сказал Дотторе. — Тут не высоко, может, чуть больше полутора метров.

Дотторе придвинулся ближе к краю и прыгнул, с легким стуком приземлившись на траву, а затем повернулся к Розарии, ожидая, что она тоже последует за ним. Но та колебалась. Дотторе вытянул руки вперед, слегка пошевелив пальцами.

— Давай, я тебя поймаю, если что.

Розария вздохнула, нервно посмотрев вниз. Секунды тянулись мучительно долго, прежде чем она наконец решилась. С дрожью в коленях, она шагнула вперед и, с закрытыми глазами, прыгнула. Как и обещал, Дотторе поймал её в свои сильные, но нежные руки, мягко прижимая к себе.

— Видишь, всё не так уж и страшно, — сказал он, улыбнувшись, глядя ей в глаза.

Розария медленно распахнула ресницы и встретилась с его взглядом, её сердце всё ещё бешено колотилось, но сейчас она чувствовала себя безопасно и уверенно.

— Спасибо, — шепнула она, едва слышно, чувствуя, как её напряжение постепенно уходит.

Дотторе мягко отпустил её, и Розария встала на траву рядом с ним. Она посмотрела на расстояние, которое только что преодолела, и улыбка пробежала по её лицу.

— Ладно, ты прав, это было не так уж и страшно. А теперь нам лучше где-то спрятаться, иначе нас поймают.

— Тут на окраине лагеря есть склад. Там хранятся инструменты, всякие атрибуты и так далее. Вообще, входить туда нельзя, и склад закрывается на ключ, но я не был бы Дотторе, если бы не продумал все заранее, — он самодовольно улыбнулся и достал из кармана ключ с брелоком в виде чёрного котика.

Они вдвоём вошли на склад. Тут всё доверху было завалено вещами. Игрушки, плакаты, костюмы, но при всём этом в помещении сохранялась чистота. Дотторе взял какое-то покрывало и постелил на пол.

— Садись, Розария, — предложил он.

Она огляделась вокруг, немного смутившись. Так странно было слышать своё имя от него в такой обстановке, когда в помещении находились только они одни, никакого шума вокруг, только умиротворяющая тишина. Но, как ни странно, это придавало некую теплоту их взаимоотношениям.

— Спасибо, Дотторе, — ответила она.

Она медленно опустилась на покрывало, мягко поглядывая на него своими глубокими серыми глазами. Он сел напротив её, улыбаясь слегка загадочной улыбкой, которая всегда оставалась на его лице, как будто он хранил множество тайн.

В тусклом свете единственной лампы, свисающей с потолка, помещения казалось наполненным магией и воспоминаниями. На полках можно было разглядеть детские книжки с изрядно потрёпанными краями, куклы в цветастых нарядах и маршрутные карты для каких-либо квестов.

— Каждый предмет здесь хранит свою историю, — сказал Дотторе с ноткой ностальгии.

Розария осторожно взяла в руки старую плюшевую игрушку. Её взгляд стал задумчивым, воспоминания прошлого всплывали в голове, как кусочки мозаики, складывающиеся в единую картину.

Дотторе взял с полки старый альбом и начал листать. Фотографии с разных годов, разных смен в лагере были здесь, неся ценные воспоминания

— Это же я! — изумленно сказала Розария, узнав себя маленькую на фотографии и прочитала надпись в углу снимка. — Седьмой отряд, июнь, 2015, первая смена… Ничего себе, я даже не помнила, что в свои восемь лет я ездила в этот лагерь. Интересно, а кого я держу за руку на этом фото?

— Меня, — хмыкнул Дотторе. — Удивительно, да?

Розария недоверчиво нахмурилась и присмотрелась к фото. Её глаза расширились, когда она наконец разглядела знакомые черты.

— Точно, это ты! Я совсем забыла об этом! — её лицо озарилось улыбкой. — Мы ведь тогда так подружились. А я тебя даже не вспомнила ни в этом году, ни в прошлом…

Дотторе продолжал листать альбом, ныряя в воспоминания вместе с каждым перелистнутым фото. Минутка за минуткой они переносились в прошлое, где детство было наполнено беззаботностью и приключениями.

— Помнишь, как мы участвовали в конкурсе талантов? — спросил он, останавливаясь на фотографии, где они стояли на сцене лагеря, оба с широчайшими улыбками на лицах.

— Да, мы вели себя как настоящие звезды! — засмеялась Розария. — Я даже помню, что ты тогда спел нашу любимую песню.

— И фальшивил на все ноты, — добавил Дотторе с улыбкой.

Они вместе засмеялись, а в их хохоте звучали отголоски тех беззаботных лет, которые теперь казались такими далекими. Альбом продолжал раскрывать перед ними другие страницы, полные воспоминаний, дорогие сердцу моменты, кусочки их общей истории. Время будто остановилось, и для них двоих не существовало ничего, кроме этих выцветших фотографий, таивших в себе тепло минувших лет.

— Знаешь, — тихо проговорил Дотторе, глядя на одну из фотографий, где они были запечатлены всей большой лагерной компанией, — иногда мне кажется, что именно эти моменты и делают нашу жизнь такой уникальной.

Розария кивнула, её глаза блестели от нахлынувших чувств.

— Ты прав. Это были лучшие дни. И я рада, что могу разделить их с тобой снова, хоть и в воспоминаниях.

Они замерли в тишине на мгновение, просто наслаждаясь теми давно прошедшими днями, что снова ожили благодаря старым фотографиям.

— А помнишь тогда, в детстве, я постоянно таскал тебе конфеты, и мы тайком от вожатых их ели? — со смешком спросил Дотторе.

— Да… А потом вожатые удивлялись, почему в столовой мы плохо едим, — наконец, начала вспоминать подробности того волшебного лета Розария.

— А потом тебе какой-то мальчик подарил цветы, и ты начала с ним общаться. Я на тебя обиделся и перестал разговаривать на целых два дня! Сейчас два дня кажутся мелочью, а тогда мне казалось, что прошла целая вечность… Мы же тогда с тобой были совсем маленькими, всего-то семь или восемь лет, а разбирались во взрослых делах, как будто нам по двадцать, — продолжал Дотторе, улыбаясь воспоминаниям.

— Ты прав… Когда впервые увидела тебя, я подумала, что ты самый умный и интересный мальчик на свете, — призналась Розария, теплая улыбка озарила её лицо. — А потом оказалось, что ты такой же шалун, как и все остальные.

— Помнишь ту ночь, когда я пробрался к тебе в комнату, и мы читали под одеялом страшные истории с фонариком? — произнес он с блеском в глазах.

— Да, конечно! Как же я испугалась тогда! Ты нарисовал на стене тень привидения, и я думала, что это на самом деле оно…

— А помнишь, как я первый раз попытался тебя поцеловать, и ты отступила на шаг назад, сказав, что девочки не целуются с мальчиками без разрешения родителей?

Она засмеялась, смущенно отворачиваясь.

— Ну да, такие у меня были тогда строгие правила. Сейчас-то все изменилось…

— Совсем не всё, — сказал Дотторе, его голос становился глубже и мягче. — Ты такая же строгая и недоступная. Уже забыла, как отреагировала на то, что я тебя приобнял, когда к нам на дискотеке присоединился Итэр?

— Ну... Это просто было неожиданно...

На мгновение время остановилось, и они замолчали, предаваясь воспоминаниям. Они сидели в тишине, слушая биение своих сердец, будто мир вокруг перестал существовать, оставив только их двоих наедине.

— Может, попробуем снова? — спросил он, подтягивая её ближе. — Посмотрим, как ты отреагируешь на этот раз.

Её улыбка была ответом, и в следующий миг она почувствовала его губы на своих, и весь мир исчез, оставив только ощущение бесконечного счастья и любви.

Их поцелуй был нежным и трепетным, словно первый раз. В этот миг все сомнения, все страхи исчезли, оставляя лишь чистое, неокрашенное чувство. Казалось, что они наконец нашли тот особенный ритм, который был доступен только им двоим, и ничто в этом мире не могло вмешаться в их гармонию.

Дотторе осторожно притянул её к себе, прижимая ближе, как если бы боялся, что она исчезнет. Он чувствовал, как её дыхание сливается с его собственным, создавая единый пульс, единый ритм, которому они следовали. В этом единении была сила, дающая энергию и вдохновение продолжать двигаться вперёд.

— Знаешь, — отстранившись, сказал он. — Сначала меня раздражал тот факт, что меня выбрали клоном. Но теперь я понимаю, что если бы не эта игра, возможно, не случилось бы того, что случилось сейчас.

— Если ты так жаждал моего поцелуя, необязательно было ждать какой-то игры, — хмыкнула Розария, скрестив руки на груди.

— Боюсь, в другой ситуации, если бы я это сделал, то уехал бы из лагеря со сломанной челюстью, — рассмеялся Дотторе.

— Ну, может быть, ты и прав. Но тебе не кажется, что сейчас ты слишком вольно себя ведешь? — прищурившись, провокационно добавила Розария

Дотторе не удержался от улыбки, его глаза блестели интересом. Он наклонился ближе к Розарии, не теряя учтивой вежливости, которую всегда подчёркивал своим поведением:

— Ты хочешь сказать, что мне стоит быть осторожнее?

— Возможно, — её голос прозвучал с легкой насмешкой, но за этим оттенком была скрыта искренняя заинтересованность. — Ведь твои предостережения могут сбыться.

— Тогда мне стоит рискнуть, — следом за своими словами он протянул руку, осторожно касаясь кончиками пальцев её локона. — Ведь я никогда не встречал никого подобного тебе.

— Ты умеешь говорить красивые слова, — с чуть заметной улыбкой ответила Розария, её глаза искрились лукавством. — Но смогут ли они удержать твою челюсть в целости и сохранности?

Дотторе мягко засмеялся, убирая руку.

— Думаю, что риск оправдан.

— А я думаю, — её взгляд стал вдруг серьёзным, — что тебе стоит перестать сверлить меня взглядом извращенца и уже поцеловать меня, пока я не передумала.

Дотторе хмыкнул и подался чуть вперед, а затем, не ожидая ответа, прикоснулся к её губам снова. Когда они наконец оторвались друг от друга, Розария медленно выдохнула, её сердце билось быстрее.

— Теперь будь готов к последствиям, — хмыкнула Розария, хищно сверкнув глазами.

Голос из громкоговорителя прервал их момент уединения, объявив обед. Голос принадлежал Лини, и он очень сильно просил остановиться в поиске клонов хотя бы на обед, чтобы не устраивать хаос в столовой.

— Я устанавливаю новое правило, — продолжил старший вожатый. — Клонов продолжаю принимать только после тихого часа и до ужина. Сейчас их ловить нет смысла. Даже не пытайтесь прийти ко мне!

Кажется, от этой игры устали не только подростки, но и сами вожатые. Особенно Лини, к которому на третий день уже начали приводить ложных клонов, которые просто веселились и пытались запутать охотников. Поэтому даже ему нужен был отдых от всего этого хаоса…

— Ну наконец-то, — с облегчением выдохнула Розария, с жадностью поедая свою порцию в столовой. — А то надоело прятаться. В роли охотника было веселее и интереснее. Давайте после тихого часа я добровольно сдамся, а?

— Было бы славно, — с улыбкой отозвался Итэр. — Хочется уже поскорее закончить игру и двигаться дальше. А то у меня ощущение какой-то зацикленности. Третий день носимся по лагерю, как безбашенные…

— Я предлагаю постараться изловить всех оставшихся клонов сегодня, — твердо сказал Чжун Ли и вытащил из кармана листок с именами всех отдыхающих. — Потенциальных клонов осталось не так уж и много. Остались первые четыре отряда. Из нашего у нас не проверены только Ноэлль и Альбедо. Все остальные либо уже были клонами, либо числятся в охотниках. Во втором отряде четыре человека, в третьем тоже, в четвёртом трое. Думаю, проверить тринадцать человек — это не так уж и сложно… Поэтому, я думаю, что мы даже можем отдохнуть на пляже!

* * *

Вечером все позволили себе отдохнуть на пляже. Люмин не купалась, сославшись на «красные дни» и с улыбкой наблюдала, как резвятся в воде ее друзья. Волны мягко накатывали на берег, отражая свет заходящего солнца. Камни и песок приятно охлаждали кожу после жаркого дня, создавая идеальные условия для расслабления. Тарталья и Дотторе устроили соревнование, кто дальше проплывет и соберёт больше ракушек, а Розария внимательно следила, чтобы никто не жульничал. На берегу Беннет и Ка Мин старательно строили замок из песка, который неизменно разрушался очередным приливом, но парни, кажется, находили в этом своеобразное удовольствие.

Взгляд Люмин устремился на тропинку, ведущую к дикому пляжу. Она не знала, что там собиралась найти, но почему-то чувствовала необходимость сходить туда ещё раз. Она встала с шезлонга и направилась по тропинке. Та извивалась между высокими соснами, и вскоре Люмин услышала мягкий шелест волн. Шум был приглушённый, как будто он доходил до неё через толщу времени.

Когда она вышла на открытое пространство, перед её глазами открылся дикий пляж. Мелкие камни и песок под ногами, прохладная вода умывала берег — всё казалось обыкновенным.

Люмин сделала несколько шагов по направлению к месту, где они с Чайльдом обнаружили дневник, и без особых надежд немного раскопала песок, как вдруг её кожи коснулась твердая поверхность. Это была та самая коробочка, на своем прежнем месте, внутри которой покоился дневник.

Сев на песок, она раскрыла старый дневник, и из него вылетели фотографии обнаженных тел Кэ Цин и Кэйи. Глаза Люмин расширились в изумлении, когда она увидела их, и тут же схватила, прижав в груди. В голове возникла мысль… Если она заберет эти фотографии, то сорвет планы владелицы дневника в ее мести. Она могла представить, какие последствия повлечет за собой распространение этих снимков. И она не хотела, чтобы кто-то пострадал.

«Это должно закончиться», — прошептала она самой себе. Если она уйдет с этими снимками, то никто не узнает об их существовании, и жестокий план мести потеряет свою силу. Люмин поднялась на ноги и сунула фото в свою сумочку, а заодно прихватила и дневник.

— Видимо, ты не умеешь вовремя остановиться, Люмин. Тебе всегда надо сунуть нос в чужие дела… — голос девушки, послышавшийся позади, был хладнокровным, но в нем явно слышались нотки раздражения.

— Значит, интуиция меня не подвела, когда я заподозрила тебя, Шарлотта… — Люмин обернулась и взглянула в глаза девушки, которая всегда притворялась милой и доброй, хорошо относилась ко всем, но под этой маской скрывалась совсем противоположная личность. — Ты… Ты владелица дневника, жаждующая мести.

Шарлотта медленно подошла ближе, её шаги звучали на фоне торжественного молчания заброшенного пляжа, она держала руки за спиной, выглядя совершенно расслабленной. Она остановилась всего в нескольких шагах от Люмин, её лицо скрылось в тени надвигающегося заката.

— Долго же ты догадывалась, — холодно сказала Шарлотта, искоса посмотрев на свою соперницу. — Браво. Мне похлопать или обойдемся без аплодисментов?

Люмин сжала кулаки, стараясь удержать себя от гнева. Они столько дней пытались распутать этот клубок тайн, и теперь, лицо к лицу с разгадкой, она чувствовала и облегчение, и разочарование. Просто она не могла понять, как может быть в одном человеке столько лицемерия.

— Не нужно сарказма, Шарлотта. Твои игры закончились, — Люмин сделала шаг вперед, приближаясь к своей противнице. — Я просто не могу поверить, насколько ты прогнившая. Ты подставила Ноэлль, свою подругу, подбросив ей улики, а потом призывала всех добиться для нее справедливости. Ты поддерживала Кэ Цин, которой собралась мстить такими грязными способами. Улыбаешься в лицо, а за спиной придумываешь, как опустить человека на самое дно... Это низко.

— О, так теперь я буду вынуждена выслушать твои лекции, Люмин? — с холодным сарказмом спросила Шарлотта. — Да, подставила, да, играла хорошенькую девочку, но у меня есть цель отомстить, и случайные жертвы просто небольшая помеха, не более. Ноэлль была только шахматной фигурой, как и все остальные. Ты не можешь получить то, что хочешь, не жертвуя чем-то. Если от этой мести кто-то пострадал, так это неизбежно.

Люмин сжала кулаки, её глаза сверкали от ярости.

— Ты серьезно мстишь Кэ Цин и Кэйе за то, что произошло пять лет назад?!

— Да, Люмин, я мщу им за то, что они сделали пять лет назад, — повторила за ней Шарлотта. — Ты можешь думать, что это мелочно или по-детски, но эта обида горела во мне годами, и я не успокоюсь, пока не добьюсь справедливости, — сказала она, и в ее голосе звучала решимость с оттенком безумия.

— Но люди меняются! Ты пыталась поговорить с Кэ Цин? А я поговорила. И знаешь что? Она сожалеет о своих действиях и стыдится, что так поступала с тобой! Попробуй простить её, и вы, возможно, сможете исправить все вместе...

— Это невозможно. Прощение — это роскошь, которую люди не заслуживают. И ты думаешь, что просто поговорив с ней и услышав несколько пустых извинений, я смогу простить и забыть? Ты действительно думаешь, что я купилась бы на то, что она сожалеет о своих действиях? Нет, моя милая, для этого уже слишком поздно. Ущерб был нанесен, и я не могу стереть боль и унижение, которые я пережила из-за нее.

— Знаешь, поступая так, ты ничем не лучше Кэ Цин, которая издевалась над тобой пять лет назад. Ты еще хуже, — резко выпалила Люмин. — Тебе все равно, кто пострадает, ты ослеплена местью и не видишь границ! Кэ Цин хотя бы не скрывала то, что она делает, а ты поступаешь как крыса, действуя исподтишка.

Выражение лица Шарлотты стало холодным и суровым при упоминании о ее собственном лицемерии.

— Я знаю, что я не святая. Но иногда приходится прибегать к менее чем благородным методам, чтобы получить то, что ты хочешь. Я устала от твоей морали. Если тебе хочется пообщаться — беги к своим милым друзьям. Но прежде, чем ты уйдешь… Положи фотографии и дневник, которые ты украла, на место. Они не твои.

Люмин бросила взгляд на свою сумочку и подумала о том, что будет, если сейчас раздастся крик и кто-нибудь услышит. Её сердце колотилось как бешеное, но она старалась сохранять спокойствие.

— Может быть, не мои, — согласилась Люмин, отступая на шаг. — Но я не могу дать тебе воспользоваться ими для твоих грязных игр.

— Ты слишком высоко себя ставишь, не думаешь? — усмехнулась Шарлотта, сделав несколько шагов к Люмин. — Твои принципы никому не интересны. У меня есть свои цели, и я не позволю какой-то наивной девочке их разрушить.

Люмин сжала ремешок своей сумочки и глубоко вздохнула. Это был тот момент, когда она должна была сделать выбор: сдаться и отдать фотографии, или попытаться противостоять этой девушке и её неведомым планам.

— Ты не оставляешь мне выбора, Шарлотта, — её голос прозвучал твердо и решительно. Люмин вытащила из сумочки фотографии, и глаза собеседницы загорелись удовлетворением. — Боюсь, ты слишком плохо спрятала свой дневник и фотографии, потому что я просто разорву их, выброшу в море и разрушу твои планы!

Глаза Шарлотты расширились от ужаса, и она завопила паническим, отчаянным голосом, будто снова надев маску невинной девочки, что Люмин даже опешила:

— Подожди, нет, нет, не смей! Эти фотографии — мой единственный рычаг воздействия, а этот дневник — ключ к моей мести! Ты не можешь уничтожить их! — умоляющим голосом просила Шарлотта, а затем ее лицо исказилось холодной, почти маниакальной ухмылкой. — В твоих фантазиях я должна так отреагировать, да, Люмин? Но увы, реальность немного иная, чем твои невинные детективные игры, которые творятся у тебя в голове. Так уж получилось, что я давно тебя обнаружила и подготовилась к нашей встрече.

Шарлотта, что держала все это время руки за спиной, вытащила одну, сжимая в ладони биту. Не успела Люмин среагировать, как Шарлотта ударила её по голове, и та упала, теряя сознание. Адреналин бился по венам, и она оглянулась по сторонам, убедившись, что никто не видел её поступка.

Схватив Люмин за запястья, Шарлотта потянула её к старой разрушенной раздевалке. Силы ей не хватало, и каждое движение давалось с трудом, но она не могла оставить следов, что могло бы выдавать её местонахождение и её жестокий поступок. Вернувшись к месту нападения, она тщательно осмотрела землю на предмет возможных улик. На песке осталась лишь пара капель крови, вытекших из раны, но Шарлотта быстро припудрила их сверху песочком. Затем вернулась к раздевалке и слегка забаррикадировала вход мусором, что нашла здесь — старые доски, коробки, железяки.

— Вот что случается с теми, кто пытается помешать мне, — зловеще пробормотала Шарлотта, убирая прядь волос, прилипшую к лицу.

Она подошла к груде мусора, что лежала неподалеку и с силой бросила биту туда, избавляясь от улики.

— Никто не посмеет встать у меня на пути, — прошептала она, бросив последний взгляд на старую раздевалку, и, собрав с песка фотографии, развернулась, чтобы уйти. — Теперь я могу закончить то, что начала…

Пропажу Люмин никто не заметил. В суете и беготне в рамках игры по охоте за клонами никто даже и не думал, что кто-то может пропасть. Люмин могла находиться в любой точке лагеря, выслеживая клонов, поэтому друзья не удивились, что ее нет поблизости. Лагерь был огромным, и скрыться в нем было проще простого, особенно когда на кону стояла победа в игре. Однако час за часом проходили, а Люмин все не появлялась. Небо начинало затягиваться серыми тучами, и лес вокруг лагеря приобрел мрачные оттенки, как будто предвестие чего-то недоброго, но ребята продолжали весело бегать по лагерю и ловить клонов…

Неладное заметили за ужином, куда, в любом случае, должны явиться как охотники, так и клоны вне зависимости от прогресса игры…

— А где у нас Люмин? — спохватился Тарталья. — На самом деле, я что-то давно её не видел. А вы?

— И правда, я в последний раз её видела, когда мы ходили на пляж… — задумчиво поделилась своими мыслями Розария.

— Эй, Скарамучча, Чжун Ли, — позвал товарищей Дотторе. — А где Люмин? Она же с вами в группе по поимке клонов.

Те переглянулись и пожали плечами. Очевидно, они тоже не видели Люмин.

— Мы думали, она с вами бегает. Она не явилась на наше место… — ответил Чжун Ли.

— Так дело не пойдет, — нахмурился Тарталья. — Надо искать её, вдруг что-то случилось.

— Ну что ж, — Розария поправила свой капюшон. — Давайте доедим, разделимся и прочешем окрестности.

— Согласен, — одобрительно кивнул Чжун Ли. — Я предлагаю следующую стратегию: мы разделимся на группы и начнем поиски.

— Хорошо, я возьму на себя северную часть лагеря, — добровольно вызвался Тарталья. — Розария, ты возьмешь южную. Скарамучча и Чжун Ли могут проверить восток и запад, соответственно. Дотторе, поспрашивай в других отрядах. Через полчаса встречаемся около нашего корпуса и сообщаем о результатах.

— Это обоснованно, — сказал Дотторе, сдержанно кивая. — Надеюсь, она просто потеряла счёт времени и гуляет где-то неподалёку.

— Я тоже буду искать! — решительно сказал Итэр. — Я проверю все основные объекты: пляж, площадь, спортивную площадку…

Все согласились с планом и, закончив с трапезой, разошлись по своим направлениям. Лагерь утопал в тишине, разрываемой лишь шумом листвы и далёкими криками весёлящихся детей. Ощущение тревоги, однако, начало нарастать.

Розария быстрым шагом направилась к южной границе лагеря. Она осматривала каждый угол, заглядывала за кусты и камни. Её взгляд был сосредоточен и внимателен. Внезапно она услышала слабый шорох позади себя. Обернувшись, она увидела лишь пустоту, но чувство, что её кто-то наблюдает, не покидало.

— Люмин! — крикнула она в никуда, надеясь на ответ.

Тем временем Тарталья методично обходил северную часть лагеря, не пропуская ни одного возможного укрытия. Добравшись до старой беседки, он решил проверить и её, но внутри никого не оказалось.

— Может быть, она поблизости? — задумался он вслух, а затем продолжил путь.

Чжун Ли и Скарамучча также не теряли времени. Они обыскивали свои участки, не оставляя камня на камне.

Через полчаса вся группа собралась у корпуса первого отряда. Люмин никто с собой не привёл, и все обеспокоенно поглядывали друг на друга, ожидая хороших новостей, но никто не нашёл подругу.

— Это плохо, — сказал Итэр. — Мы должны сообщить вожатым! Что-то мне это совсем не нравится!

Все закивали в знак согласия, и небольшая суматоха поднялась среди подростков: дело приобрело серьёзный оборот. Они поспешили в корпус, где сидели Аяка и Аято, которые выглядели обеспокоенными и слегка растерянными.

— Что случилось? — поинтересовалась Аяка, увидев хмурые лица ребят.

— Люмин пропала! — выпалил Тарталья. — В последний раз все ее видели на пляже, а дальше она словно исчезла! Мы уже весь лагерь прочесали, нигде ее нет.

— А она купалась? — побледнев, уточнил Аято, представив наихудший исход событий.

— Нет! — воскликнула Розария. — У нее были эти… Ну… Женские дни, поэтому она не смогла сегодня поплавать…

— Так! — Аяка решительно поднялась с места. — Сохраняйте спокойствие. Сейчас я дойду до старшего вожатого, и мы пойдем ее искать. Сами не предпринимайте никаких действий!

Лини быстро собрал всех своих коллег и выдал фонарики, приказав прочесать весь лагерь, пляж и территорию за пределами лагеря в поисках пропавшей Люмин. Вожатые тщательно обыскивали каждый уголок, но поиски не приносили результатов. Старший вожатый вызвал и водолазов, чтобы на всякий случай проверили дно моря, хотя ее товарищи утверждали, что Люмин не купалась при посещении пляжа. Уставшие и обеспокоенные, они продолжили поиски, обходя каждый потенциально опасный участок. Проблема в том, что территория лагеря была огромной, и темнота, накрывшая окрестности, мешала тщательному осмотру. Внезапно, ближе к одиннадцати вечера поисковую группу привлек дым, идущий откуда-то с окраины лагеря…

* * *

Час назад Шарлотта засела в своей комнате и, воспользовавшись тем, что другие ребята и вожатые бегали по лагерю в поисках Люмин, достала интимные фотографии своих ненавистников и сфотографировала их на телефон. А затем с анонимного аккаунта отправила Кэ Цин и Кэйе сообщение с изображениями.

АнонимНе хочешь, чтобы эти снимки завтра висели по территории всего лагеря? Приходи в 23:00 к заброшенному туалету на южной окраине лагеря. Не придешь — завтра все будут любоваться твоими замечательными снимками

Сердце ее колотилось так сильно, что, казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Спустя минуты после отправки сообщения, она начала чувствовать тревогу и неуверенность. Ей казалось, что теперь ее разоблачат и накажут, но эта мысль лишь подпитывала ее решимость.

Шарлотта вытащила все вещи из чемодана и открыла второе дно. Там лежала пластиковая бутылочка с жидкостью. Она зловеще взглянула на нее и хмыкнула.

— Время для моей мести пришло… Они будут страдать по-настоящему. Я не позволю им уйти безнаказанными за все, что они сделали со мной.

В голове прокручивались воспоминания прошлого, каждое из которых усиливало целеустремлённость довести дело до конца. Скоро ночь опустится на лагерь, незаметная и тихая, как хищник, затаившийся в ожидании своей добычи. Это будет идеальное время для действия. Она вернулась к чемодану, убрала бутылочку в рюкзак и аккуратно сложила все вещи обратно. Закрыв чемодан, Шарлотта бросила последний взгляд на своё отражение в зеркале. В глазах читалось уверенность и никакого страха.

— Я готова, — прошептала она, выходя из комнаты и погружаясь в сумерки, которые скоро станет свидетелем её мести.

Никто не обратил на неё внимания: разбросанные повсюду подростки и взрослые были слишком поглощены паникой. На краю лагеря в старом заброшенном туалете царила зловещая тишина, куда даже деревья не решались заглянуть ветвями. Шарлотта проскользнула внутрь и стала ждать, держа телефон в руках и чувствуя, как в груди медленно нарастает сильное возбуждение…

* * *

Кэйа и Кэ Цин около одиннадцати вечера начали подтягиваться к заброшенному туалету, где они наконец встретятся с врагом лицом к лицу. Они переглянулись, и Кэйа решительно толкнул дверь, что со скрипом открылась, оглашая пустоту внутри. Тусклый свет луны падал сквозь выбитые окна, рисуя жуткие тени на стенах и полу. В воздухе витал запах сырости и плесени, добавляя дополнительную напряжённость их чувству тревоги.

Кэ Цин быстро оглядела помещение, внимательно прислушиваясь к малейшему звуку. Она заметила, что на полу была разлита какая-то жидкость, но не обратила на это внимания, ведь внезапно из дальнего угла послышался шорох — как будто кто-то быстрым шагом пробежал по полу, оставляя за собой едва заметные следы пыли и грязи.

Из мрака вышла утонченная фигура. Как только лунный свет упал на ее лицо, Кэ Цин и Кэйа сразу узнали в ней Шарлотту. Её лицо было мрачным, а в глазах горела жажда мести, что резко контрастировало с ее невинным и милым выражением лица.

— Шарлотта, так это ты… — ошеломленно пробормотала Кэ Цин. — Как же я раньше тебя не узнала! Ведь ты была так близко, а я думала, кто строит мне козни. Конечно… Шарлотта, зачисленная в лагерь вместо Сары пять лет назад, как же я не вспомнила. Ты покрасила волосы, наверное, поэтому я тебя не узнала…

Шарлотта не ответила сразу, её взгляд был устремлён куда-то вглубь ночи, словно она взвешивала слова, прежде чем их произнести. Наконец, её губы коснулась едва заметная усмешка.

— Я изменилась, Кэ Цин, — холодно ответила Шарлотта, её голос прозвучал словно шелк, разрываемый на части. — Время лечит раны, но не искореняет обиды. Я изменилась внешне, но память остается прежней. Я помню все, что вы сделали со мной…

— Если ты здесь для мести, то поступки могут привести к непредсказуемым последствиям, — голос Кэйи наполнился скрытой тревогой. — Мы изменились и сожалеем о том, что сделали. Мы могли бы просто поговорить и обсудить твои обиды и боль?

— Вы думаете, что мои обиды и раны могут разрешиться простыми словами или обещаниями? Нет, дорогие мои. Я здесь для того, чтобы закончить начатое. Я слишком долго планировала это всё. На самом деле, целых пять лет. И я не отступлю только потому, что вы попросили, — Шарлотта закинула голову назад и зловеще рассмеялась. — Как приятно осознавать, что все возвратится к вам бумерангом, с процентами…

Небо сгустилось мрачными тучами, словно сама природа отражала драматизм и напряжение момента. Эмоции скрутились, как ветры, кружащие в буре, готовые выплеснуться безумством разрушения.

— Вы должны понять, — Шарлотта подняла руку, останавливая возможный протест. — Я больше не та, кем была. Не та слабая девчонка, которая не могла дать отпор. Теперь я не уйду, пока справедливость не восторжествует!

Кэ Цин отчаянно смотрела в глаза Шарлотты, её разум отказываясь признавать жестокую правду. Она прекрасно осознавала, что все действия имеют последствия, но ведь тогда, в детстве, этого понимания не было… Если бы она могла вернуться в прошлое, она бы все исправила, но увы, до таких технологий люди еще не додумались…

— Шарлотта, мы хотим помочь тебе. Пожалуйста, оставь эту ненависть. Ещё не всё потеряно, — отчаянно сказала Кэ Цин, приложив руку к сердцу.

— Помочь? Ваше время помощи прошло. Теперь властвую я. Вы будете платить за всё, каждый из вас двоих. Вам ведь было весело издеваться надо мной пять лет назад? Теперь повеселюсь я.

Темнота ночи скрывала слёзы на лице Кэ Цин, её сердце колотилось от страха и отчаяния. Шарлотта стояла перед ней, её глаза горели ненавистью, которая переполняла её душу.

— От моей руки пострадала даже Люмин, которая попыталась вас спасти и помешать моим планам, — хмыкнула Шарлотта. — Я вам это говорю, чтобы вы понимали, насколько сильно я хочу, чтобы вы страдали.

— Люмин? Что ты с ней сделала?! — воскликнула Кэ Цин, сжав кулаки. — Это из-за тебя она пропала! Скажи, где она?!

— Это неважно, на твоем бы месте я бы боялась за себя, а не за Люмин. Да и с чего такое волнение? Вы не сильно-то и ладили, — усмехнулась Шарлотта, словно наслаждаясь каждым словом, и вальяжно прошла к двери туалета, заставляя Кэ Цин и Кэйю отступить наоборот назад, вглубь помещения, боясь, что она что-то им сделает.

Кэ Цин попыталась собраться с мыслями, но голова кружилась от ярости и страха.

— Ты не понимаешь, Шарлотта, — спокойно ответила она, не отводя взгляда. — Мы можем не ладить, разве это дает тебе право причинять вред невинным? Люмин заслуживает лучшего, как и все остальные.

Шарлотта усмехнулась, её глаза загорелись коварным блеском.

— Невинным? В нашем мире не бывает по-настоящему невинных, Кэ Цин. Все мы заложники обстоятельств и своих решений. Люмин знала, на что идет, пытаясь встать у меня на пути. А ты? Ты ведь отлично понимаешь, что не можешь ничего изменить.

— Ты ненормальная! — отчаянно закричала Кэ Цин.

Кэйа смотрел на происходящее, его лицо было мрачным и задумчивым. Он знал, что слова не могут изменить обозленное сердце Шарлотты, но всё же он не мог стоять в стороне.

— Шарлотта, мы заплатим за наши ошибки, но месть не принесёт тебе покоя. Отпусти ненависть, найди в себе силы для прощения, — попытался он обратиться к её человечности.

Но Шарлотта не слушала. Её сердце было словно заковано в тёмный лёд, который не таял от солнечных лучей. Её решение было неизбежным, и она не собиралась его менять.

— Ваши слова — лишь пустой звук. Я пришла сюда не ради прощения, а ради справедливости, — заключила она, её голос окреп и стал неумолимым, как грозовая туча перед бурей. — В принципе, я не ожидала, что наша беседа выйдет столь продолжительной. Я заметила: что Люмин, что вы очень любите потрепать языком. Я просто хотела сказать, как сильно вас ненавижу и желаю смерти… Прощайте…

Шарлотта внезапно засунула руку в карман и вытащила спички. Достав одну, она чиркнула по коробке, и на кончике загорелся огонь. Но прежде, чем Кэйа и Кэ Цин поняли, что она собирается сделать, Шарлотта кинула спичку на пол с маниакальной улыбкой. Спичка летела словно в замедленной съёмке, оставляя за собой тонкий шлейф дыма и искр. В этот момент время словно застыло, и все в комнате сосредоточились на крохотном пламени, которое неумолимо приближалось к деревянному полу. Когда спичка наконец коснулась дерева, огонь полыхнул ярким светом, охватывая деревянную поверхность быстрыми языками пламени. На раздумья времени не было, ведь огонь уже разгорался, поглощая всё на своём пути и превращая комнату в адский котёл.

— Так и знала… Разлить бензин было потрясающим решением! — захохотала Шарлотта.

Жар становился нестерпимым, дым плотными клубами поднимался к потолку, постепенно лишая возможности дышать.

— Ты сошла с ума! Что ты творишь?! — закричал Кэйа, пытаясь прорваться к Шарлотте, но жар стал невыносимым. Он отступил, осознав, что любое приближение к огню смертельно опасно.

Шарлотта же оставалась неподвижной, её глаза горели безумием, и как будто наслаждаясь хаосом и разрушением. Она стояла, не двигаясь, глядя на свое адское творение, и танцующие языки пламени отражались в её взгляде.

— Это конец, и я буду наслаждаться им до самой последней минуты, — прошептала она, снова хихикая и развернулась, покидая помещение через дверь, к которому у Кэ Цин и Кэйи проход был закрыт полукольцом огня.

Они стояли, наблюдая за тем, как её силуэт растворяется в густом дыму. Огонь продолжал полыхать, зловеще освещая их лица.

— Мы не можем просто стоять и ждать, — наконец нарушила молчание Кэ Цин, её голос дрожал от напряжения. — Мы должны найти способ выбраться отсюда!

Кэйа медленно кивнул, его взгляд оставался прикованным к двери. Он резко повернулся к Кэ Цин, и в его глазах загорелся огонек надежды.

— Держись поближе, — произнес он, ухватив её за руку, — вместе мы найдем выход.

— Кэйа, я не хочу сгореть заживо! Мне всего шестнадцать, я пожить хочу! — отчаянно кричала Кэ Цин, кашляя от едкого дыма.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — успокаивал ее Кэйа, хотя сам понятия не имел, как они выберутся из пылающего здания. Вокруг них полыхали стены, искры падали с потолка, и казалось, что надежды на спасение больше нет. Взяв Кэ Цин за руку, он чувствовал, как ее пальцы дрожат от страха.

Огонь был повсюду, но Кэйа старался не показывать собственной тревоги. Справедливо рассудив, что паника только усугубит ситуацию, он решил довериться интуиции.

— Окно. Наш единственный выход выбраться, пока пламя не добралось до него! — крикнул Кэйа и потянул Кэ Цин к задней части горящего туалета.

— Кэйа, окно высоко, как ты собираешься добраться до него?

— Встанем сверху на ограждения туалета! Вперед!

Кэйа первым забрался на ограждения, вытягивая руку Кэ Цин, чтобы помочь ей следовать за ним. Пламя уже бушевало вокруг, клубы дыма тяжело нависали над их головами, наполняя легкие удушливым запахом. С каждым мгновением воздух становился все жарче, и времени оставалось все меньше.

— Осторожно, не сорвись, — предостерег Кэйа, глядя, как Кэ Цин неуверенно балансирует на узком крае.

Они добрались до окна. Оно оказалось плотнее, чем они думали. Кэйа с силой ударил локтем по стеклу раз, другой, и наконец, стекло поддалось, осыпав их мелкими осколками.

— Быстрее, Кэ Цин, держи руку! — крикнул Кэйа, выбравшись наружу первым.

Но не успела она ухватиться, как пламя достигло кабинок туалетов, и дряхлая конструкция, на которой стояла Кэ Цин, разрушилась, и она упала на пол.

— Кэ Цин! — в ужасе закричал Кэйа. — Держись… Я… Я позову на помощь! Я тебя не оставлю, обещаю!

Кэйа спрыгнул вниз и в отчаянии огляделся, пытаясь найти способ спасти свою подругу. Он понимал, что времени мало, и метнулся к двери но густой дым застилал глаза, а горящее здание угрожало обрушиться в любой момент. Но он понимал, что не может оставить Кэ Цин. Сжав кулаки, он пересилил себя и нырнул в клубы дыма, прокладывая путь к девушке. Палящее тепло обжигало кожу, но он через боль пробирался к подруге.

Он увидел, как Кэ Цин пыталась встать на ноги, но каждый раз падала, окруженная пламенем. Кэйа побежал к ней, чувствуя, как начинает задыхаться от дыма. Наконец он добрался до нее и осторожно подхватил на руки.

— Ты в порядке? — хрипло спросил он. Кэ Цин только кивнула, прижимаясь к его груди.

В тот момент, когда Кэйа собирался быстро рвануть к выходу сквозь пламя, несколько досок с потолка обрушилось, преграждая им путь. Кэйа забился вместе с Кэ Цин в угол, куда пламя ещё не добралось. Шансов на спасение почти не было. Они смотрели друг на друга, дыхание с каждой секундой становилось тяжелее, едкий дым проникал в легкие, вызывая кашель. От дыма щипало глаза, заставляя их слезиться, но Кэйа не мог позволить себе терять бдительность ни на секунду. Вдруг, сквозь неугасающие звуки трескающегося дерева и рев огня, до них донесся чьей-то крик, но сил подняться уже не было и оставалось лишь смириться с тем, как последние кусочки сознания уходят от них…

* * *

— Там есть люди? — спрашивал пожарный, направляя шланги с мощными потоками воды на горящую конструкцию.

— Мы не знаем, — дрожащим голосом ответила одна из вожатых. — Мы увидели дым и сразу вызвали спасательную службу.

Пожарный кивнул и продолжил свою работу, направляя на пламя всё больше струй воды. Дым становился густее, огонь бушевал с яростью, пожирая всё на своём пути. Впереди, в сердцевине пожара, сверкание огня ослепляло и обжигало своей жарой.

Он понимал, что времени мало. Каждое мгновение могло стать последним для тех, кто мог оказаться запертым внутри горящей конструкции. Операция разворачивалась слаженно и быстро. Сотрудники, облачённые в защитные костюмы, открыли дверь и начали пробираться внутрь, туша огонь на своём пути.

Внутри царил клубящийся дым, затрудняющий видимость, и удушающий запах гари. Глубоко вдохнув через маску, он в поисках начал обследовать комнату. Пробираясь сквозь дымовые завесы, он едва заметил движение в левом углу комнаты. Подойдя ближе, он с ужасом обнаружил, что под завалами оказалось двое подростков, прижавшихся друг к другу.

Все усилия были направлены на эвакуацию. Через несколько минут подростки были вытащены и переданы в руки ждущих медиков. В глазах пожарных можно было увидеть невысказанные эмоции: облегчение, усталость и решимость. Впереди ещё оставалась работа, но одна из самых важных миссий была выполнена — спасение жизней.

— Чувствую, у нас будут большие проблемы… — пробормотала Аяка, переглянувшись с братом и вожатой второго отряда.

— Мисс Аяка! — крикнул Тарталья, подбегая ближе. — Люмин не могла оказаться в огне?!

— Вытащили только Кэ Цин и Кэйю, — сказала вожатая обеспокоенно, а затем повернулась к пожарному. — У нас не хватает еще одной девушки. Там точно больше никого нет?

Пожарный подал знак своему коллеге, и тот снова вошел в уже потушенное здание. Он перевернул все обломки, но больше не нашёл никаких жертв и сообщил об этом присутствующим.

Кэйа и Кэ Цин без сознания были доставлены в больницу в ближайшем городе, а к полуночи на территорию лагеря прибыли сотрудники полиции. Следователь, высокий мужчина с резкими чертами лица и проницательными глазами, приступил к работе. Он расспрашивал вожатых, детей и даже водолазов, пытаясь составить полную картину событий. Тем временем, тревога среди остальных отдыхающих усиливалась. Друзья Люмин корили себя: как они могли не замечать исчезновения Люмин так долго?

Время шло, и поиски продолжались, переходя в ночь. Лини чувствовал огромную ответственность за безопасность каждого ребенка в этом лагере. Он знал, что должен сделать все возможное, чтобы найти Люмин.

Всех подростков вожатые вынуждены были загнать по комнатам. Время отбоя уже давно прошло, а в поисках от них не было никакого толка. Скорее еще кто-то потеряется. Однако никто не хотел спать. Все собрались в одной комнате и с нетерпением ждали новостей: найдут ли пропавшую Люмин и что с ней?

Тени от луны скользили по стенам, добавляя атмосферу тревоги и ожидания. Каждый шорох за дверью заставлял сердца учащенно биться, но это оказывались лишь ветер или шаги вожатых и полицейских.

Вожатые, собравшиеся на экстренное совещание, тоже были на грани нервного срыва. Ответственность, тяжесть ситуации и ночное время создавали атмосферу общего напряжения. Вопросы о том, как Люмин могла исчезнуть, кто последним с ней говорил и какие шаги предпринять дальше, висели в воздухе.

Тем временем в комнатах дети продолжали шептаться, строить различные теории и догадки. Кто-то вспоминал последние встречи с Люмин, кто-то пытался вспомнить, были ли какие-то странности в ее поведении.

В комнату вошёл и Дотторе, который навещал отца, которому может достаться за все эти инциденты больше всех, ведь он директор. Судя по его лицу, никаких хороших новостей не было.

— Есть угроза, что лагерная смена закончится досрочно, а лагерь закроют и будут проверять в соответствии его с техникой безопасности. Два инцидента за одну ночь, это какой-то пиздец! Чертовщина!

— Мне это надоело! — вдруг вспылил Тарталья и вскочил с места. — Оттого, что мы тут сидим, никакого толка! Я спать!

Ребята переглянулись, но ничего не возразили. Розария и Дотторе сочувствующе глядели ему вслед, понимая, что он на самом деле очень переживал за Люмин… Особенно Дотторе понимал, каково сейчас ему, ведь он знал о чувствах Тартальи к ней…

Тарталья быстрыми шагами вышел из комнаты, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, которые привели бы их к пропавшей подруге, но все его усилия были тщетны. Его чувства к Люмин были сильнее, чем он мог себе признаться. Когда он впервые встретил её, он никогда не думал, что этот день изменит всю его жизнь. Теперь её отсутствие причиняло ему невыносимую боль.

Тарталья вошел в свою комнату и лег на кровать. Конечно, сна не было ни в одном глазу. Он не мог перестать думать о Люмин. Он в сотый раз набирал ее номер и натыкался лишь на бесконечные гудки. Что, если с ней и правда что-то случилось? Почему он не заметил ее отсутствия раньше?! Он просто хотел, чтобы Люмин сейчас оказалась рядом и обняла его, взглянула своими золотыми глазами….

Отчаяние и тревога накрыли Тарталью с головой. Вспоминая короткие моменты, проведенные вместе с Люмин, он ощущал ужасную пустоту в сердце. Он помнил, как она смеялась, как ее волосы развевались на летнем ветру, как ее улыбка согревала его даже в самые холодные дни. Все это сейчас казалось всего лишь далекой мечтой.

Тарталья встал с кровати и начал мерить шагами комнату, словно пытаясь найти выход из лабиринта своих мыслей. Вдруг телефон в его руке завибрировал, он чуть не подпрыгнул, думая, что это Люмин. Но на экране отобразились незнакомые цифры, причем звонили со стационарного телефона. Он фыркнул от раздражения, но все же ответил. На той стороне провода послышался слабый голос Кэ Цин.

— Тарталья, слушай меня внимательно. Если врачи узнают, что я вышла из палаты, то я уже тебе не смогу позвонить. Шарлотта устроила пожар, она же что-то сделала Люмин. Шарлотта — та девушка, над которой мы издевались пять лет назад! Я надеюсь, это вам поможет в поисках!

— Что… — Тарталья не успел отреагировать, как послышались короткие гудки, означающие конец разговора.

Шестеренки в голове Тартальи начали активно работать. Если Шарлотта та самая девушка, над которой издевались пять лет назад, значит это она владелица дневника. Дневник! Дикий пляж! Наверное, она засекла Люмин там и что-то с ней сделала! Тарталья сорвался с места и побежал к Лини сообщить новую информацию. Он несся как ветер, не обращая внимания на удивленные взгляды других вожатых и отдыхающих. Добежав до кабинета старшего вожатого, Тарталья со всей силой распахнул дверь и почти выкрикнул:

— Я знаю, где может быть Люмин! На соседнем пляже!

— Тарталья, — тяжело вздохнул Лини. — поисковая группа проверила близлежащие пляжи. Люмин там нет.

— Разрешите мне самому сходить и посмотреть? — взмолился Тарталья.

— Возвращайся к себе в корпус, Тарталья. Я понимаю, что ты переживаешь, но не будем действовать иррационально. Объективно, ты ничем не можешь помочь!

— Никуда я не уйду! Пока своими глазами не посмотрю пляж! А если вы мне запретите, я сам туда сбегу, ясно?!

Лини и Тарталья с минуту сверлили друг друга взглядами. Вожатый уже потянулся к телефону, чтобы попросить увести из его кабинета подростка, но что-то его остановило.

— Ладно, бери фонарик, пошли, Бог с тобой.

Тарталья схватил фонарик, и они вдвоем выдвинулись к пляжу. Он хотел побежать, чтобы скорее все проверить, но старался сдерживать себя, понимая, что Лини и так пошел на уступки ему.

Звезды светили ярко, переливаясь в спокойных водах залива. Даже в ночной темноте пляж был полон жизни: где-то песок предательски шуршал под ногами, ветер качал траву, издавая тихий, но постоянный шелест. На небосклоне просматривалась черная линия горизонта, очерчивая безбрежное море.

Они шли безмолвно, каждый погруженный в свои мысли. Тарталья переживал, он не хотел, чтобы его мысли оказались бесполезными. Он чувствовал на себе пристальный взгляд вожатого, но предпочитал не встречаться с ним глазами, сосредоточившись на пути.

На диком пляже было пусто. Никаких признаков Люмин. Тарталья прошел вперед, освещая путь впереди фонариками. Но вокруг была лишь пустота и море. Он опустил голову и уже готов был пойти обратно, как вдруг услышал тихий женский стон, который доносился из-за какой-то груды мусора и странного строения, напоминающего раздевалку

Когда он подошел ближе, стало ясно, что источник звука находился за высоким забором, состоящим из обломков деревянной и металлической конструкции.

Решив не тратить времени на раздумья, Тарталья взобрался на доски и коробки и, чуть не свалившись назад, спрыгнул по другую сторону раздевалки.

В углу, сжавшись калачиком на грязном песке, лежала девушка. Ее светлые волосы были растрепаны, лицо испачкано песком и пылью, а на голове красовалась засохшая кровь.

— Люмин! — прошептал Тарталья, подбежав к ней. Она лежала с плотно закрытыми глазами, но дышала и издавала болезненные стоны, будто моля о помощи. Тарталья, охваченный тревогой, осторожно взял ее за руку и почувствовал едва уловимый пульс. Сердце его сжалось от страха за нее, но он знал, что теперь главное — помочь ей выбраться отсюда.

Тарталья бережно поднял её на руки, чувствуя, как её хрупкое тело дрожит от боли. Он оглянулся, проверяя, нет ли поблизости опасности. Небо затянуло тучами, и холодный ветер усиливался.

— Держись, Люмин, — прошептал он, чувствуя, как каждый её вздох отдаётся в его сердце острым кинжалом.

Медленно, но уверенно он выбрался из старой раздевалки. Её лёгкие, но тяжёлые для сердца стоны усиливали его скорость, хотелось поскорее доставить ее в безопасное место. Каждый шаг давался ему с трудом, но он не позволял себе остановиться.

— Люмин, зачем ты пошла сюда одна? Никому ничего не сказала! Дурочка моя любимая, — шептал Тарталья от избытка чувств. — Такая спичка, а столько смелости и безрассудства…

Люмин вскользь открыла глаза, и Тарталья увидел в них тусклый свет, но она сразу же их закрыла, как будто внешний мир причинял ей боль.

— Мистер Лини, я нашел её! — крикнул Тарталья, неся подругу на руках. — У неё рана на голове, и ее нужно в медпункт!

Люмин открыла глаза, чувствуя запах медикаментов и ощущение чего-то лежащего на её животе. Приподнявшись на локтях, она увидела, что на её животе спал Тарталья, крепко обнимая её... От этого зрелища она почувствовала, как жар поднимается к её лицу, опаляя щёки. Она осторожно села, стараясь не разбудить его, и стала тихо обдумывать ситуацию, в которой она оказалась. В памяти всплывали обрывки событий: дикий пляж, разговор с Шарлоттой, а затем темнота и боль.

Люмин оглядела комнату: бледно-голубые стены, занятые полками с лекарствами и медицинским оборудованием, чистые белые простыни на соседних койках. Видимо, её доставили в местный медицинский пункт. Тарталья, должно быть, ни на секунду не отходил от нее, покуда находился здесь. Она с нежностью посмотрела на его спокойное лицо, и маленькая улыбка начала пробуждаться на её губах.

Осторожно проведя рукой по его волосам, Люмин удивилась, насколько измученно он выглядел. Затем, набравшись решимости, она села окончательно и мягко потрясла его за плечо. Тарталья медленно открыл глаза, встречаясь с её взглядом. Его лицо озарилось облегчением и радостью, он тихо прошептал:

— Ты наконец-то очнулась… Ты очень напугала нас всех, Люмин...

С этими словами он обнял её крепче, зарывшись лицом в её плечо. Люмин опешила от такого наплыва чувств, но решила обнять его в ответ. В этом моменте не существовало ни страха, ни боли — только тепло и уют.

— Ты разве не должен быть в нашем корпусе? — удивилась Люмин.

— Врачи не смогли меня выгнать, — самодовольно улыбнулся Тарталья. — Я настойчиво сказал, что останусь здесь, пока ты не очнешься. Ты лучше скажи, зачем одна на дикий пляж сунулась?

— Точно! — воскликнула она, проигнорировав вопрос. — Дневник! Это Шарлотта! Мы должна сообщить вожатым! — Люмин предприняла попытку вскочить с кровати, но Тарталья силой ее удержал и уложил обратно.

— Спокойнее. С Шарлоттой уже разбираются. Теперь все хорошо, — он успокаивающе погладил Люмин по голове. — В ее телефоне нашли аккаунт анонима, с которого она угрожала... У нее будут большие проблемы. Пока родители добираются до лагеря, её держат под арестом и даже не пускают в общую столовую...

— Ого... В смысле, я рада, что виновницу поймали, но, получается, на этом все тайны закончились? — Люмин хоть и старалась казаться довольной, в душе всё же была некая тоска.

Столько дней они возились с этим дневником, пытались вычислить владельца, вели, можно сказать, свое маленькое расследование и... Теперь всё?

— Не волнуйся, Люмин, — заметив грусть в ее глазах, сказал Тарталья. — У нас впереди еще столько игр и мероприятий в лагере, что будут интереснее всяких опасных расследований!

Люмин кивнула, пытаясь прогнать охватившее ее разочарование. Она посмотрела на Тарталью, понимая, что можно найти радость и спокойствие даже в простых вещах. Эти лагерные мероприятия могли стать новыми маленькими приключениями, каждое из которых обладало своим шармом.

— Ты прав, — ответила она, наконец-то улыбнувшись. — Нам столько всего предстоит. Будем наслаждаться всеми моментами! Кстати, насчет игр. Что там с охотой на клонов?

— Да просто какой-то ужас. Четвертый день играем. Многие охотники просто отсеялись уже, осталось нас не так много. Я, Розария, Чжун Ли, Скарамучча и пара человек из второго отряда... Ну и ты еще, но тебе лучше сейчас отдохнуть. Врач сказала, что если к полднику твое состояние станет нормальным, то тебя выпишут. Ладно, я пойду, а то у тебя там очередь из посетителей, — тихо рассмеялся Тарталья.

Как только он вышел из палаты, в нее тут же ворвался Итэр, он сканировал сестру взглядом, еле сдерживая эмоции, а затем рванул к кровати и крепко обнял.

— Люмин… Как хорошо, что с тобой все в порядке. Когда ты пропала, я на минуту подумал, что потерял тебя навсегда, корил себя за то, что в последнее время мы так мало общались… — Итэр немного отстранился, чтобы взглянуть сестре в глаза. — Я был так напуган, так беспокоился за тебя...

Люмин с трудом разжала руки брата, успокаивающе положила их на свои плечи и посмотрела ему в глаза.

— Итэр, успокойся, пожалуйста, — тихо сказала она. — Я здесь, и у меня все хорошо. Главное, что ты теперь рядом.

Итэр закусил губу и кивнул, пытаясь сдержать слезы. Он отпустил сестру и сел рядом на стул, взяв ее руку в свою. Они сидели в тишине, которую нарушали только звуки их дыхания, переполненные чувствами, которые не требовали слов..

В этот момент двери снова открылись, и вошли друзья — Дотторе, Розария, Скарамучча и Чжун Ли. В их глазах светилась радость и забота.

— Мы все так волновались за тебя, Люмин! — воскликнул Дотторе — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем ожидала, — ответила Люмин, стараясь улыбнуться. — Спасибо вам за поддержку.

— Ты была очень храброй, Люмин. Мы гордимся тобой, — сказала Розария, похлопав подругу по плечу.

Чжун Ли, как всегда невозмутимый, подошел ближе и с мягкостью, присущей ему, сложил руки за спиной.

— Нам стоит поговорить о том, что произошло, но сейчас главное — отдых и восстановление.

— Не пугай нас так больше, ладно? — пробормотал Скарамучча, пытаясь скрыть свое легкое смущение.

Компания друзей, окружившая Люмин, была напоминанием ей о том, что она не одна, что есть надежная поддержка, готовая принять любые вызовы вместе с ней.

* * *

Несмотря на то, что вопрос о возможном закрытии лагерной смены досрочно всё еще продолжал висеть в воздухе нерешенным, на мероприятиях это никак не сказалось. А зачем переносить проблемы лагеря на всех отдыхающих? Пусть также развлекаются и веселятся. Поэтому все шло своим чередом.

Уже изрядно измученным охотникам по громкоговорителю к полднику решили сделать подсказку. Все понимали, что игра уже поднадоела, и чтобы скорее управиться с ней, пришлось сделать хоть какой-то намёк.

— В игре осталось три клона: в третьем, втором и первом отрядах. Соберитесь с силами и спасите наш лагерь от последних воздействий пришельцев!

Подростки, измотанные бесконечными поисками и попытками поймать клонов, остановились на несколько секунд, прислушиваясь к голосу. В воздухе витало напряжение, каждый шелест листвы, каждый шорох травы привлекал внимание, потому что охотники за эти четыре дня привыкли прислушиваться к каждому шороху.

Чат «Охотники за клонами»

Чжун Ли

Я считаю, что на данном этапе мы должны разделиться по отрядам. Охотники из второго и третьего отряда, проверьте своих товарищей еще раз, я тоже проверю своих.

Чжун Ли устало сел на траву и достал листок со всеми отдыхающими лагеря и внимательно присмотрелся к именам из своего отряда.

— Кто же еще может быть клоном из нашего отряда? — вслух рассуждал Чжун Ли. — Шарлотта под арестом, Кэ Цин в больнице за территорией лагеря, Беннета и Ка Мина мы поймали еще вчера, Ноэлль сегодня, Альбедо позавчера. Все остальные относятся к числу охотников, которые ежедневно проверяются. Среди них не может быть… Что же я упускаю? Кто из них клон?

Он медленно упирал взгляд в список, напряженно обдумывая ситуацию. Его подозрения были сильны, но ясности не прибавлялось. В голове крутились варианты, но ни один не казался достаточным.

— Нам нужно еще раз проверить всех охотников! — решительно сказал Чжун Ли.

Тем временем третий отряд искал девочку-клона по имени Сян Лин по всему лагерю. Она, как только ее обнаружили, решила спрятаться, чтобы ее не поймали. Она пробиралась по кустам, ныряла в гущу деревьев и даже пряталась в заброшенных строениях, стараясь быть максимально незаметной. Ее маленькое сердечко бешено колотилось, но она верила, что сможет перехитрить преследователей и найдёт безопасное укрытие.

Второй отряд обнаружил, что с тех пор, как объявили, что клоны остались в первых трех отрядах, не было видно одного парня по имени Тома. Сделали вывод, что именно он клон. Тот забрался на дерево и весело дразнил своих товарищей, которые не могли добраться до него и схватить. Он использовал свою ловкость и умение лазать по деревьям, чтобы избегать захвата, бросая в своих преследователей шишки и листья.

— Не поймаете меня, не поймаете!- смеялся Тома, когда кто-то из ребят пытался залезть к нему на ветку.

Солнце клонилось к закату, окрашивая лагерь в золотисто-оранжевые тона. Время неумолимо двигалось вперед, и все понимали, что скоро наступит ночь, когда искать клонов станет еще труднее. Но никто не собирался сдаваться — не сейчас, когда они так близки к победе.

Тем временем третий отряд продолжал поиски в окрестностях лагеря. Они распределились по разным участкам, надеясь застать клона врасплох. Один из членов отряда заметил тень, скользнувшую среди деревьев, и тут же подал знак остальным. Ребята стали передвигаться бесшумно,сердце каждого из них бешено колотилось, ведь найти клона было делом чести и гордости для всего отряда.

Сян Лин, укрывшаяся позади старой заброшенной беседки, собрала все свои силы, чтобы оставаться незаметной. Её дыхание было частым и прерывистым, но она старалась не издавать ни единого звука. Она знала, что ее только что чуть не обнаружили и понимала, что шансы на успех уменьшаются с каждым мгновением. Тем не менее, её решимость была непоколебима — она не собиралась сдаваться и придумала дерзкий план отвлечь преследователей.

Один из ребят второго отряда, отчаявшись поймать парня на дереве, решил действовать хитрее. Он отошел в сторону, нашел длинную палку и попытался достать до ветки, на которой сидел Тома. Но тот оказался проворнее — ловко перемахнув на другую ветку и прыгнув на соседнее дерево, он продолжал издевательски хихикать, подтрунивая над своими приятелями.

Сян Лин, скрывшаяся за беседкой, начала медленно продвигаться к ближайшему кустарнику. Она старалась не делать резких движений, понимая, что каждый шаг мог выдать её местоположение. Наконец, она достигла куста и, замерев на мгновение, оценила обстановку. В этот момент она заметила движение среди деревьев и хотела броситься бежать, как сзади ее схватил командир ее отряда.

— Попалась! Ведите ее к вожатому!

Вскоре по громкоговорителю сделали новое объявление:

— Клон из третьего отряда пойман. Осталось двое!

Раздражение среди ребят второго отряда нарастало. Каждый новый маневр Томы только усиливал их решимость поймать его. Один из ребят предложил подождать, пока клон спустится сам.

— Он же не вечно на дереве сидеть будет, — рассудительно сказал он. — Когда-нибудь ему захочется поесть или попить. Вот тогда-то мы его и подловим!

Остальные ребята подарили ему одобрительные взгляды и решили действовать по его плану. Пока они пережидали, Тома-клон веселился во всю. Он прыгал с ветки на ветку, как белка, издавая при этом самые разные звуки, от птичьего щебетания до громких, устрашающих криков, стараясь всячески запутать ожидающих внизу. Ребята пытались сохранять спокойствие и не поддаваться на его уловки, но видно было, что их терпение уже на пределе, и они крепче сжимали приготовленную верёвку.

Вскоре их терпение начало приносить плоды. Тома, устав от своих выходок, стал вести себя менее активно, его прыжки замедлились. Он выглядел утомлённым, и это не могло не радовать ребят второго отряда.

— Ещё немного, — мысленно подбадривал себя командир второго отряда, внимательно следя за каждым движением клона, — вот-вот он сорвётся!

И действительно, клон, видимо, решил, что безопаснее будет на земле, и начал осторожно спускаться с дерева. Как только ноги Томы коснулись земли, ребята мгновенно бросились на него, окружив с разных сторон. Тот попытался было убежать, но его сила уже иссякла, и он лишь упал на землю, запутавшись в собственной одежде. В этот момент командир ловко накинул веревку на клона, крепко связывая его руки и ноги. Ребята радостно закричали, празднуя свою победу. В их глазах светилась гордость — они преодолели испытание и доказали свою решимость и командный дух.

— Клон из второго отряда пойман! Остался один! Ну же, первый отряд, поднажмите! Вы же старшие!

Тем временем первый отряд проверил охотников за клонами повторно, но все были чисты среди них. Провериться даже вызвались те, кто не состоял в отряде охотников, но и эта проверка не принесла никаких результатов...

— Я чувствую себя тупым! — признался Чжун Ли. — Либо я тупой, потому что уже мозг плавится от четырехдневной этой игры, либо вожатые что-то напутали, и среди нас нет клона…

Парни и девчонки переглядывались с тревогой и легким раздражением от того, что проблемы так и не разрешились. Надо было найти клона, чтобы завершить игру, но все указывало на какую-то ошибку.

— Возможно, дело не в тебе, Чжун Ли, — отозвалась Ёимия, слегка прикрыв глаза и глубоко вздохнув, пытаясь справиться с усталостью. — Мы все на грани. Эта игра потребовала слишком много времени и нервов. Может быть, кто-то просто нашел способ замаскироваться лучше, чем мы думали.

Чжун Ли посмотрел на Ёимию, затем перевел взгляд на остальных членов отряда. Каждому из них, казалось, досталось от этой затяжной напряжённой ситуации. Давление росло с каждой минутой, и всем становилось всё труднее оставаться хладнокровными. Чжун Ли знал, что сказать что-то ободряющее сейчас было бы неуместно. В этой ситуации слова мало что могли изменить.

— Давайте подумаем и хорошо вспомним все проверки, — сказал Дотторе. — Чжун Ли, ты проверял парней, был ли кто-то кто мог что-то скрыть? И Розария, к тебе такой же вопрос.

— Нет, никто не вел себя подозрительно и спокойно показывал все части тела, не пытаясь ничего скрыть. А у тебя, Розария?

— Тоже самое... — сказала она, но вдруг её осенило. — Подождите-ка... Когда я проверяла Люмин, она не сняла носки, а когда я попросила это сделать, то она колебалась, но все же сняла... А еще у нее на ноге был пластырь, она сказала, что поранила палец. И на пляже не купалась действительно ли из-за женских дней? Может, она боялась, что пластырь размочится и оторвется...

— Мне легче поверить, что я сам стал клоном и не заметил, — хмыкнул Чжун Ли. — Люмин так отчаянно ловила остальных клонов вместе с нами, что я даже о ней как-то не подумал. Но раз такое дело, то мы имеем право на подозрения.

— Неплохо, Розария, молодец, — сказал Дотторе, потирая подбородок в раздумьях. — Мы не должны игнорировать даже самые мелкие детали. Возможно, это и есть наша зацепка.

— Так чего же мы ждем? — повеселел Тарталья. — Бегом в медпункт, мы застанем её врасплох!

Весь отряд, сломя голову, понёсся в медпункт, чтобы поймать Люмин и закончить эту затянувшуюся игру. Однако когда они ворвались в палату, несмотря на протесты врачей, обнаружили, что ее кровать пустует.

— Прежде, чем забегать, нужно спросить, — проворчала медсестра. — Вашу подругу выписали десять минут назад, она, должно быть, отправилась на полдник, поскольку его пропустила….

Не успели ребята осознать услышанное, как Розария, взяв инициативу в свои руки, объявила:

— Все на столовую! Она наверняка там!

Отряд, подгоняемый новыми надеждами и азартом, помчался в сторону столовой. Они мчались так быстро, что их бормотание и смех сливались в один непрерывный гул. Но по мере приближения к столовой, оживленный разговор стихал. Все знали: это может быть последний шанс поймать Люмин и закончить игру.

Когда ребята вломились в столовую, их ожидал вовсе не запах еды, а напряженная тишина. Отряд замер в дверях, словно внутренне готовясь к очередному непредсказуемому повороту событий. Но Люмин и тут не оказалась. Вместо неё они увидели вожатых, что помогали убирать тарелки.

— Извините, а вы Люмин не видели? — взволнованно крикнула Ёимия.

— Если вы про светловолосую девушку с золотыми глазами, то она пару минут назад вышла из столовой.

Сердца участников отряда вновь забились в унисон, и они снова пустились в погоню, на этот раз не зная, куда бросаться. Надежда захлестнула их с новой силой, унося подальше от всех сомнений и усталости.

— Мы зря потеряли время, — воскликнул Скарамучча, расстроенно ударяя кулаком по стене. — Теперь нам придётся опять искать её по всему лагерю!

— Давайте разделимся! Мы найдём её быстрее, если будем действовать организованно, — предложил Чжун Ли.

Предложение было принято без возражений, и отряд разбрёлся по лагерю в поисках. Тем временем Люмин, хитро сидя в кустах и выглядывая за своими товарищами из-за веток, направилась в ту сторону, куда разделенные группки не пошли, она не хотела, чтобы ее поймали так просто. Она считала, что поимка её, последнего клона, должна быть сложной.

Пробираясь через густые заросли, Люмин внимательно следила за каждым звуком вокруг себя. Легкий шелест листьев, далекий шорох растительности — все это могло выдать приближение противника. Она знала, что в одиночке её шансы на победу невелики, но её решимость и умение быстро адаптироваться к изменяющимся условиям давали ей преимущество. И внезапно ее телефон завибрировал.

Чат «Охотники за клонами»

Чжун Ли

Все отряды, кто может, просим вашей помощи! Если мы не поймаем последнего клона, то они снова размножатся. Мы же не хотим снова ловить их? Мы предполагаем, кто клон — это Люмин. Другие вариантов просто нет. Но мы ее не можем даже найти. Помогите поймать!

Люмин, прочитав сообщение, понимала, что финал игры становится все интереснее. Ее будут ловить сразу несколько отрядов! Интересно, как долго она сможет продержаться?

Увидев приближение Беннета и Ка Мина из-за дерева, она притаилась и начала медленно уходить к кустам. Но неосторожный шаг, и под ее ногой хрустнула ветка, и взгляды подростков, охотящихся на нее, встретились с ее глазами…

Люмин замерла на мгновение, чувствуя, как сердце застучало сильнее. Инстинкт самосохранения пересилил страх — она резко сорвалась с места, быстрыми и легкими шагами устремляясь в сторону густых кустов. Беннет и Ка Мин, заметившие её, взревели от адреналина и кинулись вслед. Сердце Люмин бешено колотилось, но она знала, что нельзя останавливаться. Лесной коридор впереди казался бесконечным, но она не планировала проигрывать так легко.

Чат «Охотники за клонами»

Беннет

Мы гоним её в сторону спортивных площадок. Окружайте её!

Люмин, не видя сообщений в чате, неслась к спортивной площадке, зная, что она оттуда сможет нырнуть в любую сторону лагеря. И вот, перед ее взором открылось большое футбольное поле, она бросилась вперед, однако из-за деревьев вышли ребята третьего отряда, преграждая путь, она хотела побежать вправо, но там ее поджидал ее первый отряд, а слева уже заходил второй. Единственный способ — бежать обратно. Беннета и Ка Мина, не сильно физически подготовленных, она сможет как-то обойти

Собрав волю в кулак, Люмин побежала в обратном направлении, слыша, как топот огромной толпы доносится сзади. Она понимала, что время играет против нее, и каждая секунда промедления могла обернуться тем, что ее поймают. Адреналин накрыл ее новой волной, заставляя ноги двигаться ещё быстрее, хотя и ощущалась уже усталость. Она ухватилась за короткий кустарник, использовав его как опору для резкого разворота, и понеслась дальше.

Задыхаясь, Люмин отчаянно пыталась найти выход из этого кошмара. Голова жужжала от многочисленных мыслей и стратегий, которые приходили на ум одна за другой. Её разум был настроен только на одно — избежать захвата любой ценой. Она мельком оглянулась через плечо и увидела, что расстояние между ней и преследователями постепенно увеличивается, значит, она сможет оторваться от них.

— Ну почему клон именно Люмин?! — простонала Ёимия, устав от бега. — Мы никогда её не поймаем.

— Это неправда, — возразил Тарталья. — Однажды я ее догнал, и этот раз не будет исключением. Ждите, обещаю, я поймаю ее и притащу!

— Но... — хотел было возразить Чжун Ли.

— Гоняясь за ней толпой, вы еще больше усугубляете ситуацию, она будет как сумасшедшая нестись вперед, и вы никогда в жизни ее не догоните. Пусть она поймет, что вы от нее отстали и расслабится. Хотя, мне все же понадобится помощь. Вы можете распределиться как можно плотнее по территории от нашего корпуса до спортивной площадке? Так мы загоним ее в угол, и она сможет бегать от меня только между выходом на пляж, корпусом второго отряда и главной площадью... Так будет поймать ее проще... И еще, мне нужно парочка человек...

* * *

Люмин заметила, что шум толпы позади стих,и остановилась, чтобы отдышаться. Хотя это было странным, почему они перестали догонять ее? Устали все одновременно? Люмин, все еще переводя дух, оглянулась на лесную тропу, по которой только что пронеслась, как буря. Всё вокруг действительно успокоилось, и теперь вокруг царила странная, зловещая тишина. Вдалеке слышались только звуки ночного леса: шуршание листвы, редкий стрекот сверчков и, кажется, тихий шелест крыльев бабочек. Сердце Люмин учащённо билось, и в эту тишину впивалась доля страха, от которого невозможно было избавиться.

Она, немного отдохнув, побежала дальше, чтобы найти укрытие, как вдруг увидела в нескольких метрах Дотторе и бросилась в противоположную сторону, но и с другой стороны приближалась Розария. Позади толпа, преследовавшая ее, правая и левая сторона тоже заблокированы, а значит, ничего не оставалось, как побежать вперед.

Добежав до забора, отграждающего пляж и лагерь, Люмин побежала вдоль него, надеясь спастись. Воздух становился все плотнее, а в груди начинало жечь от усталости. Ее сердце колотилось в бешеном ритме. Шёпот волн, разбивающихся о берег, лишь добавлял напряжения.

На отдых сил не было, и Люмин собрала последние силы, чтобы оторваться от товарищей и спрятаться хоть в каком-то кусте. Но вдруг сбоку послышались быстро приближающиеся шаги, и не успела Люмин среагировать, как ее сбили с ног, поваливая на землю. Распахнув глаза, она увидела Тарталью, что нависал над ней, крепко удерживая ее запястья над ее головой. От этого положения она почувствовала, как начинают краснеть щеки, и отчаянно пыталась скрыть смущение. Тарталья, заметив её реакцию, слегка усмехнулся, его взгляд потемнел от некой дразнящей искры.

— Ты всегда такая неугомонная, Люмин? — прошептал он, слегка склонившись, чтобы её глаза не могли убежать от его пронзительного взгляда.

Она напрягла мышцы, попыталась высвободить запястья, но Тарталья был значительно сильнее. Наконец, смягчившись, она посмотрела на него с вызовом в глазах.

— Тарталья, отпусти! — прохрипела она, стараясь удержать холодный тон в своем голосе.

Тарталья лишь слегка улыбнулся, его глаза сверкали забавой. Он наклонился ещё ближе, так что его тень окутала лицо Люмин, создавая странное ощущение тревожности и возбуждения.

— Прости, Люмин, но я не могу позволить тебе убежать так легко, — ответил он тихо, почти нежно.

Люмин попыталась вырваться снова, но крепкая хватка Тартальи не позволяла ей сдвинуться с места. Его присутствие было настолько подавляющим, что ей казалось, что она тонет во взгляде его глубоких голубых глаз. Вдруг она почувствовала, как у нее внутри что-то дрогнуло, будто ледяное прикосновение пронеслось по ее позвоночнику.

— Тарталья, — прошептала вновь она, но на этот раз ее голос был мягче, почти укротительный. — Пожалуйста, отпусти меня.

— Я отпущу тебя, как только ты пообещаешь больше не убегать, — сказал он, не отпуская ее запястья.

Люмин замерла, её сердце колотилось быстрее, и мысли путались. Она была в ловушке, заставляющей сдаться.

— Ладно, — наконец сказала она, тяжело дыша. — Я не убегу.

Тарталья мгновенно отпустил ее руки и помог ей подняться на ноги и отбросил прядь волос со лба Люмин.

— Хорошо, — сказал он с улыбкой. — Теперь давай отдохнем немного. Мы пробежали довольно много. Ты же последний клон, да? — спросил Тарталья, заглядывая Люмин будто бы в душу.

— Да… Здорово я скрывалась? — с гордостью поинтересовалась Люмин.

— Да, мы до конца не могли поверить, что это ты. Но куда ты поставила зеленое пятно?

Тогда Люмин подтянула к себе ногу и развязала шнуровку на кроссовке, скидывая обувь со ступни. Она сняла носок, а затем и налепленный пластырь. Она раздвинула два пальца на ноге, между которыми была зеленая отметина.

— Вот оно, — Люмин наконец показала зеленое пятно, и Тарталья заинтересованно прищурился, осматривая её ногу.

— Невероятно, — прошептал он. — Ты спрятала свою метку в таком незаметном месте… — он покачал головой, не скрывая восхищения. — Даже если бы ты не наклеила пластырь, никто бы не заметил.

Люмин аккуратно снова надела носок и кроссовку, не сводя задумчивого взгляда с Тартальи.

— Что теперь? — тихо спросила она, затаив дыхание и ожидая ответа. — Идем к Лини?

— Ты думаешь, я такой наивный? — ухсмехнулся Тарталья. — Ты же снова убежишь…

Он внезапно наклонился, положил руки под спину и колени Люмин и поднял на руки.

— Эй, я могу идти сама! — возмутилась Люмин, слегка смутившись. — Поставь меня на землю!

— Ну уж нет, я тебя донесу до старшего вожатого, чтобы ты снова не скрылась. И я хочу сделать как можно быстрее, потому что мне не нужен клон, мне нужна настоящая Люмин. Моя настоящая спичка.

Люмин вздохнула и, скрестив руки на груди, смирилась с ситуацией. Тарталья, решительно настроенный, уверенно шагал вперед, не обращая внимания на протесты. В его взгляде читалась твердая уверенность, которая только усугубляла трепет, поселившийся в ее сердце.

— Ты слишком настойчив, — пробормотала Люмин, глядя вбок, чтобы скрыть вспыхнувший румянец.

— А ты слишком упрямая, — с усмешкой ответил Тарталья, не сбавляя шаг. — Вот так у нас и складываются отношения.

Они шли через густой лес, где солнечные лучи просачивались сквозь листву, создавая причудливые узоры на их пути. Пение птиц и запах цветов окружали их, создавая иллюзию гармонии, которая контрастировала с их внутренними волнениями.

Люмин так и не смогла сдержать улыбки при его словах. Внезапное ощущение безопасности и тепла, исходящее от Тартальи, начало растворять её напряжение. Мягкий, но уверенный шаг убаюкивал её, и она, не заметив, как сама положила голову ему на плечо.

— Только попробуй уронить меня, — тихо прошептала она, скрывая улыбку.

— Никогда, — ответил он, мягко сжимая ее ножку, под которой была его ладонь, продолжая идти вперёд.

На следующий день Кэ Цин и Кэйю снова привезли в лагерь. Их состояние улучшилось, разве что бинты на некоторых частях тела указывали на ожоги от пожара, но в целом, они были в приподнятом настроении. Особенно Кэ Цин, ибо она подошла к Люмин и неожиданно по-доброму сказала:

— Значит, мы оба выкарабкались из последствий мести этой ненормальной, да? Знаешь, я рада, что у нас все в порядке…

Люмин не могла поверить своим ушам. Все две недели до этого они с Кэ Цин враждовали, и пусть последние дни они друг друга не трогали, в разговорах не обходилось без язвительности, а тут… Вполне искренний тон и теплая улыбка. Это было настолько неожиданно, что Люмин на мгновение забыла, что хотела ответить. Она лишь улыбнулась в ответ, чувствуя, как в глубине души появляется надежда на перемирие.

— Я тоже рада, Кэ Цин, — почти шепотом произнесла она. — Надеюсь, что теперь мы сможем… ладить.

— Почему бы и нет? — кивнула она с улыбкой. — В конце концов, мы пережили что-то ужасное вместе. Это должно нас объединить, а не разъединить.

— Знаешь… — Кэ Цин внезапно стала серьёзной. — Я должна извиниться перед тобой за все подставы, колкости и оскорбления, что были с моей стороны в твой адрес. Ситуация, которая произошла, заставила меня задуматься, что у каждого действия есть последствия. Я издевалась над девочкой пять лет назад, считая это безобидной шалостью, а во что это вылилось? В ненависть, жажду мести, которая чуть меня не убила. Ты же в курсе, что мы в том старом туалете чуть не сгорели заживо?

На несколько мгновений воцарилось гнетущее молчание, в котором казалось, что вся комната наполнилась тяжестью её слов. Её глаза, полные искреннего раскаяния, искали в лице Люмин хоть малейшие признаки прощения. Она чувствовала, как её разум постепенно переоценивает произошедшее. Страх и боль последних дней вновь захлестнули Люмин, но на этот раз я ощущала силу простить.

— Да, я это помню, — ответила тихо Люмин, стараясь удержать голос от дрожи. — Это было ужасно. Шарлотту нельзя выпускать в нормальное общество. Она чуть не убила троих человек. Я не знаю, что было бы со мной, если бы меня не нашли, а ведь меня реально могли бы не найти... И это действительно страшно. В такие моменты недопонимания и ссоры кажутся такой мелочью...

— Я тогда поняла, — продолжала Кэ Цин, её голос дрожал, — что я слишком долго уходила от ответственности. Но то, что случилось, изменило меня. Я хочу сделать всё возможное, чтобы исправить свои ошибки. Я не прошу прощения — я знаю, что его заслужить будет трудно. Но если ты сможешь хотя бы понять, насколько я сожалею…

Люмин подняла взгляд и встретила её глаза. В них отражалась искренность, которая начала распускаться в тени старых обид. Шаг навстречу, который она сделала, казался большим, и Люмин знала, как он важен для Кэ Цин, да и для неё самой, в принципе, тоже.

— Кэ Цин, осознать свои ошибки — это первый шаг. Ты изменилась, и это видно. Я вижу твоё искреннее раскаяние, и это важно. Не вижу смысла зацикливаться на обидах. Я прощаю тебя. И ты меня прости за то, что в ответ тебя оскорбляла и пыталась задеть...

Кэ Цин отвела взгляд, словно борясь с внутренним конфликтом, потом вновь взглянула на Люмин, её глаза теперь светились надеждой и благодарностью.

— Спасибо, — сказала она дрожащим голосом. — Для меня это многое значит.

— Мы не можем изменить прошлое, — продолжила Люмин. — Но мы всегда можем начать с чистого листа. Важно то, что ты осознала свои ошибки и готова их исправить. Это уже большой шаг вперёд.

Тяжесть прошлого медленно отступала, оставляя место для новой главы в истории их жизни и возможности новой потенциальной дружбы...

Далее, Дотторе сообщил, что Шарлотту забрали из лагеря, и дальше с ней будет разбираться подразделение по делам несовершеннолетних, а лагерную смену решили не закрывать досрочно. Во-первых, все проблемы уладили, во-вторых, осталась последняя неделя, и не все родители готовы к возвращению своих детей раньше запланированного срока. Дотторе также отметил, что со стороны лагеря будут предприняты дополнительные меры безопасности, чтобы подобные инциденты не повторялись в будущем.

И, казалось бы, хоть после этого последняя неделя в лагере должна пройти весело и спокойно, без лишних конфликтов и недопониманий. Но судьба, словно наблюдающая за всеми из-за угла и хихикающая, как злобный гений, решила, что живётся Люмин всё-таки слишком скучно, и подбросила новых проблем.

Всё началось с того, что ребята первого отряда решили сыграть в волейбол по всем правилам, а для этого нужно было минимум двенадцать человек. И чисто теоретически, они могли набрать людей из своего отряда и даже оставить запасных, но наблюдалась типичная картина — кто-то наотрез отказывался играть, аргументируя тем, что это неинтересно, и вообще они пришли на пляж, чтобы купаться, а не заниматься спортом, другие не вылезали из воды, так что просто предложить игру этим товарищам было проблематично. В общем и целом, им не хватало двух игроков...

И тут, пожалуйста! Хотели двух игроков? Получите! Только вот такие игроки за даром не нужны были, по крайней мере, Люмин.

Она услышала топот ног позади себя и обернулась, чтобы увидеть источник звука. К ним бежали две незнакомки в провокационно слишком открытых купальниках. Люмин и рта разинуть не успела, как эти две фифы с тайфуном пронеслись мимо и остановились около Тартальи и Итэра, сразу же начав обворожительно им улыбаться. Люмин кинула взгляд на Кэ Цин, она тоже была не сильно довольна этими вертихвостками.

— Привет! Вы же Тарталья и Итэр, да? Мы вас запомнили с игры с клонами, вы так круто сражались и ловили всех, что мы очень захотели с вами познакомиться. Я Нин Гуан, а это Бэй Доу.

— Ну, наши имена вы уже знаете, — ухмыльнулся Тарталья и обернулся на Итэра, который, кажется, слегка смутился от внезапного внимания со стороны таких красоток.

— Итэр, у тебя очень красивые глаза, — восхитилась Бэй Доу.

— Ой, как приятно, — расплылся тот в улыбке, слегка потупив взгляд в землю, а затем ответил шутливым тоном. — Видно, ты очень мудрая девушка, Бэй Доу, если говоришь такие правильные вещи.

Кэ Цин двинулась чуть вперед, загораживая обзор Люмин, словно пытаясь показать свое территориальное превосходство.

— И что это за... — Кэ Цин, вне себя от злости, двинулась вперед и остановилась рядом с четверкой, Люмин невольно двинулась за ней, словно ощущая невидимую поддержку от того, что они обе оказались в одной и той же яме из зависти и ревности. — А с нами не хотите познакомиться, девочки?

— О, Бэй Доу, Нин Гуан, познакомьтесь, это Кэ Цин и Люмин! — представил их Тарталья, мельком взглянув на девушек. — Не хотите, кстати, присоединиться к нашей игре? Нам как раз двоих не хватает.

— О, с удовольствием! — кокетливо ответила Нин Гуан. — И, я так понимаю, что мы будем играть против тебя, Рыжик. Но, надеюсь, результат игры не помешает мне пригласить тебя на танец на сегодняшней дискотеке.

— Посмотрим, — сдержанно ответил Тарталья.

Нин Гуан подмигнула и взяла под локоть Бэй Доу, и обе они, виляя бедрами, прошли на противоположную сторону от сетки.

«Что это за «посмотрим» такое?! — с горечью думала Люмин. — Это возможное согласие или вежливый отказ?»

Люмин встряхнула головой, заставляя себя успокоиться. Вдруг они классные девчонки, а они с Кэ Цин плюются желчью от собственной зависти? В конце концов, то, что Тарталья нравится ей, вовсе не означает, что ему запрещено нравиться каким-то девчонкам ещё. Наоборот, Люмин удивлена, как его еще не вырвали из их компании с руками. Он же такой симпатичный!

Она тяжело вздохнула и почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. Она старалась не смотреть в сторону Тартальи, но его пристальный взгляд уже прожигал её спину.

Тарталья обернулся, когда Нин Гуан и Бэй Доу заняли свои позиции. Он бросил беглый взгляд на Люмин, заметив её замешательство, и смягчил выражение лица, слегка улыбнувшиь, видя её волнение, но удержался от дальнейшей реакции.

— Готовы? — спросила Нин Гуан, поднимая мяч. Её голос звучал уверенно, и решимость светилась в её глазах.

— Всегда готов, — ответил Тарталья с усмешкой. Он занял свою позицию, и его внимание полностью переключилось на игру.

Игра началась. Сначала атаки были медленными и осторожными, обе команды изучали друг друга, намечали слабые места. Но затем темп усилился, и вскоре удары и маневры стали более агрессивными и стремительными. Люмин наблюдала, как Нин Гуан с удивительной грацией и ловкостью парировала удары её команды, а Бэй Доу добавляла своей игре мощные и точные удары.

Люмин заметила, что их синхронность и взаимодействие невероятно гармоничны. Она ловила себя на мысли, что эта игра была чем-то больше, чем просто состязанием. Это было выражением намерений, чувств и негласной борьбы за признание.

— Не расслабляйся! — выкрикнула Нин Гуан Бэй Доу, улыбаясь краем губ. Следующий мяч перехватил Итэр и, закрутившись в воздухе, послал его обратно на сторону Нин Гуан с изрядной силой.

Судьбоносный момент застыл в воздухе. Мяч летел слишком быстро, но перед тем, как он пересёк сетку, Нин Гуан и Бэй Доу обменялись коротким взглядом. На мгновение между ними пробежала молния, и едва видимый, но понятный знак согласия.

Бэй Доу, как тигрица, рванулась к мячу, отбив его с потрясающей точностью. Мяч коснулся земли на их стороне, и игра была завершена.

— Отличная игра, — вымолвила Нин Гуан, подходя поближе к Тарталье. — Надеюсь, ты всё же согласишься потанцевать со мной позже.

Тарталья ухмыльнулся, его глаза блестели озорством.

— Посмотрим, — снова протянул он, но его тон был гораздо мягче и теплее.

— Итэр, как насчет тебя? — спросила Бэй Доу, мягко коснувшись его плеча. — Составишь нам компанию на дискотеке?

— Почему бы и нет? — широко улыбнулся Итэр и кивнул. — Было бы неплохо пообщаться с новыми знакомыми.

Люмин стояла в стороне, ощущая смешанные чувства. Кэ Цин же была похожа на шарик от злости. Еще немного и лопнет. Только вот было непонятно, из-за кого она так переживает — из-за Тартальи или из-за Итэра?

* * *

Вечером, когда все собирались на дискотеку, Тарталья как-то очень надолго завис около зеркала и пялился на свое отражение.

— Ты чего? — изумился Дотторе.

— Да вот, думаю… — Тарталья наконец оторвал взгляд от одной точки и повернулся к другу. — Мне всё-таки нравится Люмин. Когда она пропала, я места себе не находил… Всё думал о том, что не рассказал ей о том, что чувствую. А сейчас не могу собраться с мыслями и даже не представляю, как начать разговор об этом… С каких пор я стал таким мягкотелым?

Дотторе рассмеялся, потрепав Тарталью по плечу, а затем сложил руки на груди.

— Это не мягкотелость, а признак того, что тебе не всё равно. Но, честно говоря, не думал, что услышу подобное от тебя, Тарталья. Ты всегда был таким решительным.

— Вот именно, — вздохнул Тарталья, нервно поправляя ворот рубашки. — Но с Люмин всё по-другому. Она особенная. Я чувствую себя беспомощным рядом с ней.

— Если она действительно так важна для тебя, — посерьезнел Дотторе, — то лучше не откладывать. Иди и расскажи ей всё, что у тебя на душе. В конце концов, ты заслуживаешь быть счастливым. И она тоже. Я вот набрался смелости сделать шаг навстречу Розарии. Видишь результат? Она теперь моя девушка!

Тарталья глубоко вздохнул, снова взглянув в зеркало, будто пытаясь найти там ответы на свои вопросы. Затем, слегка встряхнувшись, он повернулся к Дотторе.

— Ты прав. Нельзя тянуть с этим дольше. Она должна знать.

Они вышли из комнаты, чтобы дождаться девчонок, и Тарталья почувствовал легкое волнение, но в то же время и решимость. Однако, когда дверь открылась, оттуда вышла лишь одна Розария.

— А Люмин где? — удивленно поинтересовался Тарталья. Они же с Розарией не разлей вода.

— Она сказала, что не пойдёт на дискотеку, потому что еще не очень хорошо себя чувствует после инцидента с Шарлоттой.

— Она в порядке? Может, мне остаться с ней? — обеспокоенно спросил Тарталья, сделав было шаг к двери.

— Она легла отдыхать, — пояснила Розария. — Ей нужно ещё немного поспать. Всё-таки удар по голове битой — это не шутки.

* * *

Люмин лежала под одеялом с закрытыми глазами, как вдруг услышала всхлип. Они с Кэ Цин были единственными, кто не пошёл на дискотеку. Что-то в последнее время только на них двоих проблемы и сваливаются, что тут волей-неволей из врагов станешь друзьями. Вот и Люмин решила приподняться на кровати и спросить:

— Кэ Цин, ты в порядке? Что-то случилось?

Из темноты комнаты донеслось еле слышное шмыгание носом, а потом Кэ Цин тихим, но дрожащим голосом ответила:

— Прости, если разбудила… Да, случилось. Просто навалилось всё сразу, и я не могу справиться.

Люмин почувствовала, как в её душе возникло неожиданное чувство тепла и симпатии к товарищу по несчастью. Она знала, каково это — чувствовать себя беспомощной в мире, полном непонимания и сложностей. Люмин встала с кровати и подошла к Кэ Цин, осторожно дотрагиваясь до её плеча, предлагая свою поддержку, даже если та изначально могла показаться нежеланной.

— Хочешь поговорить об этом? — предложила Люмин, стараясь вложить в голос как можно больше мягкости и понимания.

Кэ Цин глубоко вздохнула и, кажется, решилась. Она повернулась лицом к Люмин, её глаза блестели в тусклом свете ночника.

— Почему я начинаю что-то ценить, когда понимаю, что начинаю это терять? — мрачно сказала Кэ Цин.

— О чем ты?

— Об Итэре. Мне казалось, что он для меня не более, чем развлечение. А сегодня, когда я увидела, как он флиртует с другими девчонками, я почувствовала странную горечь. И, честно говоря, я не пошла на дискотеку только потому, что знала, что Итэр будет тусоваться с этими девушками.

Люмин задумчиво посмотрела на Кэ Цин, её лицо выражало понимание и сочувствие.

— Ты любишь его? — спросила она осторожно.

Кэ Цин задумалась на мгновение, затем, опустив взгляд, тихо прошептала:

— Может быть. Я не знаю… Но это ужасное чувство. Я не хочу его испытывать снова.

Люмин протянула руку и осторожно коснулась плеча Кэ Цин.

— Знаешь, иногда мы не понимаем своих чувств до тех пор, пока не сталкиваемся с возможностью потери, — спокойно сказала она. — Это нормально, и ты должна себе позволить испытывать эти эмоции.

Кэ Цин прикрыла глаза, в глубоком раздумье обдумывая слова Люмин.

— Но что мне теперь делать? — спросила она наконец, её голос звучал сломленно.

— Поговори с ним. Расскажи, что чувствуешь. Просто будь честной. Это лучше, чем мучить себя сомнениями и догадками.

Кэ Цин подняла глаза, полные благодарности. Она чувствовала, как на душе становится чуть легче.

— Честно, я не думала, что иногда легче выложить свои переживания человеку, с которым вроде как недавно враждовал, чем собственным подругам… — призналась Кэ Цин, горько усмехнувшись.

— Так ты не рассказывала это Моне и Гань Юй? — удивилась Люмин.

— Я просто не хочу казаться в их глазах еще слабее, чем показала себя уже. В нашей компании я была всегда инициатором, предлагала идеи, как насолить людям. А теперь, когда я решила исправиться, я чувствую, будто у нас нет общих тем. О чем говорить, если я о них даже почти ничего не знаю? Я ни разу не интересовалась у них их проблемами, наши разговоры сводились к распусканию сплетен или поливанию грязью кого-либо за спиной… Были ли мы когда-то действительно подругами?

— Может быть, тебе лучше поговорить с ними откровенно? — предложила Люмин, её взгляд был полон сочувствия и понимания. — Быть может, они думают о тебе так же, как ты о них? Возможно, они тоже чувствуют себя одиноко и отстраненно.

Кэ Цин задумалась на некоторое время, а затем вздохнула.

— Не знаю, Люмин. Мне это кажется пугающим. Я так долго играла роль самой уверенной из нас, что теперь трудно показать им свою настоящую внутреннюю неуверенность.

— Все мы люди, и у всех нас есть слабости, — сказала Люмин мягко. — Настоящие подруги должны понимать это и поддерживать друг друга. Возможно, тебе стоит сделать первый шаг и попытаться узнать их лучше. Может быть, они тоже хотят открыться тебе, но боятся.

Кэ Цин посмотрела на Люмин и неожиданно для себя почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она быстро стерла их рукавом, чтобы не выдать своих эмоций, но было уже поздно.

— А ты почему не пошла на дискотеку? — в свою очередь поинтересовалась Кэ Цин, стараясь скорее перевести тему.

— Почти по той же самой причине, что и ты. Ты уже знаешь, что мне нравится Тарталья, и я ему признавалась в своих чувствах, но он предложил остаться друзьями. Так вот, мне кажется, что сегодня, когда другая девушка предложила ему потанцевать на дискотеке, он ответил неоднозначно, вроде бы не отказался, но и не согласился. И мне кажется, что это из-за меня. Может, он подумал, что мне будет неприятно, если он согласится, хотя он ничем мне не обязан. Вот я и решила не идти на дискотеку, чтобы не мешать ему…

Кэ Цин на мгновение задержала взгляд на ней, потом задумчиво произнесла:

— Мне сложно это понять, потому что мне всегда было все равно, мешают ли мои чувства кому-то другому. Я готова была пройти по головам, чтобы достигнуть своей цели. Но знаешь, мне кажется, это была элементарная вежливость, и дело не в тебе.

— Наверное, ты права, — вздохнула Люмин. — Наверное, я преувеличиваю всё в своей голове. Но знаешь, когда ты влюблена, любые мелочи приобретают такое огромное значение. Я так боюсь, что ещё одна ошибка — и мы даже не сможем остаться друзьями.

— Знаешь... — Кэ Цин сделала паузу, будто подбирая слова. — Тарталья очень изменился с тех пор, как начал с тобой общаться. Он будто бы стал мягче... Его я помню очень наглым и задиристым, но видела бы ты, как он переживал за тебя, когда ты пропала, я впервые увидела его таким, словно я его никогда и не знала... Серьёзно, я ни разу не видела, чтобы он так волновался о ком-то... Мне кажется, что ты очень многое значишь для Тартальи...

— Ты так думаешь? — удивилась Люмин. — Считаешь, что мне стоит попытаться еще раз рассказать ему о своих чувствах?

— Нет, просто подожди. Тарталья — решительный парень. Если ты ему небезразлична, он скоро даст об этом знать...