Невеста (гет)

Как и предполагалось, Грюм был хмур и не очень разговорчив. Он лишь кивком головы подтвердил достоверность сведений «Пророка» и гонял Гарри до седьмого пота. Насчет расспросов о планах Ордена он так же отмахнулся, буркнув, что надо доверять Дамблдору. Больше информации с него вытянуть не удалось. К концу занятия он снова отчитал Гарри за нерасторопность, ведь тот умудрился словить парочку заклинаний, и теперь Гермиона заливала его раны бадьяном и бросала на аврора убийственные взгляды.

— Не смотри на меня так, милочка, — направляясь к выходу отрезал Грюм, — Волан-де-Морт, целясь в него, не будет обладать моим милосердием.

Если конкретно в ту секунду Гермиона не подала вида, как напугали её эти слова, то позже, оставшись в своей спальне наедине с собой, она дала волю слезам. Грозный Глаз не приоткрыл ей завесу тайны, но лишь теперь она явно осознала, какая угроза нависла над всеми, и насколько неравны их шансы. Дамблдор, Орден, Министерство — все они с трудом сдерживали натиск Тёмного Лорда. Так что же против этой мощи могут сделать школьники?

В ту ночь она впервые не смогла спать одна и направилась к Гарри. Вопреки опасениям, он не стал её ни о чём расспрашивать, а лишь позволил свернуться калачиком и задремать на своей груди.

Проснувшись утром, она не сразу поняла, где находится и что тяжёлое лежит на ней? Она была прижата к Гарри, их ноги были переплетены, а его рука обнимала её сверху, делая незаметный побег нереальным. Она чуть приподняла голову, любуясь тем, как умиротворённо он выглядел во сне. Его чёрные волосы привычно торчали во все стороны, что не особо отличалось от его дневной причёски, веки чуть подрагивали, а грудь аккуратно вздымалась. За последний год Гарри вытянулся и повзрослел, и сейчас Гермиона отчетливо ощутила себя невероятно маленькой рядом с ним.

Он был красивым. Действительно красивым. Неудивительно, что девчонки постоянно шептались о нём в женских спальнях, а некоторые, особо проворные — вроде Ромильды Вейн — пытались подсунуть конфеты с амортенцией. Гермиона же всегда считала себя выше этого и подобной ерундой не занималась. Да и внешние данные не относила к списку каких-либо особых заслуг. Но сейчас она откровенно любовалась им, не в силах сдержать улыбку и рвущийся наружу из груди ком нежности. Гарри был её мужем — она ещё не до конца привыкла к их новому статусу, но солгала бы самой себе, если бы сказала, что ей это не нравится. Нравилось. Даже очень.

Гермиона Грейнджер никогда не мечтала о замужестве. И уж тем более о столь раннем. Такая перспектива казалась ей настоящим кошмаром, ведь главным пунктом в списке её приоритетов была карьера или получение новых знаний. А сейчас собственное положение почему-то казалось ей более чем просто естественным. Как будто их дружба просто перешла на новую ступень, и это было предопределено с той самой встречи в поезде.

Внезапно веки Гарри распахнулись, и Гермиона, почувствовав себя застигнутой за подглядыванием, залилась краской. Несколько секунд он смотрел на неё часто моргая, а потом, видно, взгляд сфокусировался на её лице, и Гарри улыбнулся.

— Доброе утро.

— Доброе, — кивнула она, краснея ещё больше.

Ей надо было встать с кровати, но он не убрал руку, а так и продолжал обнимать её, а в его глазах плескалась радость. Неужели он так счастлив видеть её с утра?

— Я не хотела тебя будить… извини…

— Ты и не будила. Я прекрасно выспался, между прочим. Даже без кошмаров.

Гарри с трудом сдерживался, чтобы не притянуть её к себе ещё сильнее. Их тела были тесно прижаты друг к другу, и столь приятная близость вызывала определённые мысли, как бы он ни пытался гнать их прочь. Он не хотел снова срываться и напирать. Не хотел нарушать своё слово, ведь обещал дать ей столько времени, сколько потребуется. Но и не реагировать на неё уже не мог. Сексуальное напряжение никуда не девалось. С каждым днём, проведённым вместе, каждым взглядом на Гермиону и каждым прикосновением он хотел её всё сильнее.

Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь собрать мысли в кучу.

— Ну что, идём завтракать?

— Да, — быстро пискнула Гермиона и принялась осторожно выбираться из его хватки.

Гарри понял, что она смущена не меньше его самого, но не стал ей мешать.

* * *

Днём Гермиона, не зная, куда себя деть, наматывала круги по дому Блэков до тех пор, пока не получила назидание от очнувшейся Вальбурги.

— Может, сжечь эту старую ведьму вместе со стеной? — предложил Гарри, с трудом задёргивая шторы на портрете.

Кикимер, подглядывающий из-за угла, не выдержал. Он бросился в ноги Гарри, вцепился ему в штанину и заголосил что есть силы, умоляя не трогать Портрет достопочтенной Госпожи. Видя жалостливый взгляд Гермионы, наблюдавший за данной сценой, Гарри пообещал смилостивиться и отправил эльфа убираться на чердаке.

После обеда они решили потренировать дуэльные навыки, после чего чинили заклинаниями многострадальную мебель Блэков. Заточение давалось тяжело. Но ещё сильнее тяготило отсутствие информации. Единственное, что узнал Гарри, что Уизли перенесли свадьбу Билла и Флёр на середину августа и резко сократили число приглашённых гостей по причине неприятных волнений в Министерстве. Это им сообщил в письме Рон.

В эту ночь Гермиона снова пришла к Гарри и молча забралась под одеяло, позволяя себя обнять. На следующий день часть её вещей перекочевала в его шкаф, и она окончательно перебралась в его спальню. Ей нравилось засыпать, чувствуя его рядом. Так было гораздо спокойнее, даже страхи перед неопределённым будущим немного отступали. Нравилось просыпаться вдвоём, видеть его горящий взгляд, целовать его. То нежно и неторопливо, то горячо и пламенно. Нравились его руки на своём теле, которые постепенно стали осторожно проскальзывать под одежду, поглаживая кожу на талии.

Спустя неделю нервное и сексуальное напряжение достигло пиковой отметки и Гермионе начало казаться, что она испытывает физический дискомфорт. Вечерних поцелуев становилось всё больше, а прикосновения Гарри переросли в более интимные, да и она сама уже не стеснялась просовывать ладони под резинку его пижамных штанов, поглаживая горячую выпуклость. Он почти рычал и прижимал её к себе до боли в ребрах, отчего голова сладко кружилась, а в глазах взрывались звёзды.

— Давай сделаем это, — вырвалось из неё, когда они в очередной раз нешуточно увлеклись ласками, — я… хочу тебя, Гарри…

Его руки, бывшие, казалось, уже везде и не так давно избавившие её от футболки, отчего-то перестали двигаться.

— Ты… ты уверена? — он внимательно изучал её лицо. Раскрасневшееся, с опухшими от поцелуев губами и подрагивающими ресницами.

— Как ни в чём и никогда, — простонала она и, зажмурившись, завела руки за спину, отчего пришлось прижаться к Гарри бёдрами и расстегнула бюстгальтер.

Потребность ощутить его внутри стала навязчивой. Это был новый, неизведанный и пока непонятный уровень близости, который манил и пугал, но становился всё желаннее с каждым днём. И сейчас, глядя как восхищённо Гарри разглядывает её обнажённую грудь, она лишь убедилась в своей правоте. Гермиона никогда не считала себя обворожительной красавицей. Даже тогда, когда Крам, сражённый её холодным умом, пригласил её на Святочный бал. Но то, как Гарри смотрел на неё, придавало ей уверенности. Он не притворялся и не лгал, он действительно восхищался ею и желал её.

А потом он целовал её везде, избавлял от оставшейся одежды, поглаживал в тех местах, где она и сама бы постеснялась прикасаться к себе. Она стонала, извивалась и даже покусывала его в шею, цеплялась за плечи и удивлялась, когда он полностью поместился внутри неё. На мгновение ей показалось, что эта горячая, немного пульсирующая штуковина просто не войдёт туда.

В очередной раз лишь оставалось удивиться мудрости природы и гормональному всплеску, притупившему боль от первого вторжения, а также возблагодарить ловкие пальцы своего мужа, которые позволили испытать что-то неимоверное даже несмотря на некий дискомфорт.

Сначала он шептал ей на ухо нежности, извинялся за боль, предлагал остановиться, но, когда она пригрозила его побить, если он не заткнётся и не продолжит начатое, вмиг послушался. А потом взорвался внутри неё, выкрикивая её имя на самом пике и со стоном обмяк, соприкоснувшись с ней лбами.

— Я знал, что это будет прекрасно, но даже не предполагал насколько… — голос Гарри звучал ниже обычного, а дыхание было тяжёлым.

Гермиона лишь улыбнулась. Теперь они стали по-настоящему близки в том самом интимном плане. Он всё ещё был внутри неё, и она боялась пошевельнуться, чтобы не спугнуть этот момент, который, несмотря на небольшую саднящую боль, казался ей прекрасным. А ещё его глаза в этот момент горели каким-то особенным огнём, отчего всё внутри переворачивалось, и кожа покрывалась мурашками удовольствия.

* * *

Свадьба Билла и Флёр стала памятным днём и настоящим испытанием не только для семьи Уизли, но и для всего магического общества. Едва церемониальный служащий произнёс официальную речь и молодые под слёзы Молли и звуки музыки обменялись кольцами, как снаружи шатра раздался треск и грохот и тут же внутрь заскочили Грюм и Леман — Гарри только хотел удивиться, что они сегодня работают в паре, но не успел, так как раздался приказ:

— Нападение Пожирателей! Расходимся живо! Трансгрессируйте!

Он сверлил своим глазом именно Гарри, как самую важную цель, но у того душа ушла в пятки от осознания, что Гермионы нет рядом. Они с Луной буквально минуту назад выскользнули наружу, чтобы подышать воздухом и полюбоваться первыми выступившими на небе звёздами.

В шатре началась паника. Визги перемешались с хлопками трансгрессии, а Гарри, сжав палочку в руке, ломанулся к выходу, не слушая гневные вопли Грозного Глаза, направленные ему в спину.

Плотная толпа волшебников с поднятыми волшебны­ми палочками медленно двигалась по полю. Гарри при­смотрелся — ему показалось, что у них не было лиц, но тут он разобрал, что их головы были скрыты капюшона­ми, а лица — масками.

Оставшиеся гости искали родственников. Гарри увидел, как Ксенофилиус Лавгуд метался в поисках дочери.

— Гермиона! — прокричал Гарри, чувствуя нарастающую панику. — Гермиона, где ты?

Молли трансгрессировала сразу, утащив за собой Джинни, Артур с палочкой кинулся за аврорами наружу в сторону приближающейся толпы.

— Уходите! — прогремел Леман, усилив голос заклинанием. — Их слишком много!

— Мортмордре! — раздалось со стороны приближающихся, и Гарри знал, что это такое.

Зелёная вспышка пронеслась над верхушками деревьев и взлетела в небо. Колоссальных размеров череп, образованный чем-то наподобие изумрудных звезд, со змеей, высунувшейся изо рта, словно язык. Чёрная метка осветила небо, словно издеваясь над всеми ними.

Гарри метался вокруг, всматриваясь в темноту. Наконец, он увидел Луну, к которой спешил обеспокоенный отец.

— Где Гермиона? — Гарри схватил её за руку. — Луна, где она? Вы же уходили вместе!

— Она вернулась в шатёр, ищет тебя…

Он не стал дослушивать дальше и рванул назад. Билл что-то кричал близнецам, требуя трансгрессировать в Ракушку. Люпин орал на Тонкс, не давая той броситься в бой, но глаза Гарри панически шарили вокруг в поисках Гермионы. Её здесь не было. Возможно они снова разминулись, потому что Гарри был стопроцентно уверен, что Гермиона не покинет это место без него.

Он снова вылетел на улицу, буквально врезавшись в Грюма, который вцепился в его плечо, словно ястреб в долгожданную добычу.

— Я что тебе сказал! — прорычал он. — Эти клоуны тут из-за тебя!

Не так далеко от шатра уже шли бои авторов с толпой Пожирателей.

— Я могу помочь! — Гарри попытался дёрнуть плечом, но хватка была железной.

— Сдохнуть ты всегда успеешь! В Министерстве тоже переполох, нам не смогут прислать подмогу! Надо уходить.

— Я не уйду без Гермионы! — заорал Гарри. — Если вы перенесёте меня, вернусь назад и…

— Гарри! — звук, раздавшийся со спины, заставил его обернуться, и хватка на плече вмиг ослабла.

Он рванул в сторону и вцепился в неё свободной рукой.

— Мы вынуждены защищать тебя парень, — прорычал Грюм. — И чем быстрее ты укроешься в своём убежище, тем меньше народа погибнет! Утащи его отсюда, милочка, если не хочешь стать вдовой раньше времени! У вас есть минута! Или ты хочешь, чтобы они схватили её и на славу поразвлеклись? — последние слова уже предназначались Гарри, и пронзили его в самое сердце.

С этими словами Аластор поковылял к своим, выпуская в небо какое-то невиданное Гарри заклинание. И крупные огненные шары, стали рушиться на головы наступающим Пожирателям.

Гарри никогда бы не покинул поле боя, не убедившись в сохранности всех остальных. Но Грюм был чертовски прав. Он не мог рисковать Гермионой. Не мог. Вероятно, она подумала о том же, так как пока Гарри грызли муки выбора, он почувствовал, как его затягивает в петлю трансгрессии.

Она перенесла их прямо в гостиную дома Блэков и обессиленно опустилась на диван. Гарри же просто стоял посреди комнаты нервно сжимая палочку, которой не успел воспользоваться.

— Я знаю, что ты хочешь вернуться туда, — Гермиона опустила одну ладонь на лицо и тяжело вздохнула. — И я пойду с тобой, если ты решишь это сделать… но… возможно Грюм прав, и сейчас мы там лишние.

Гарри молчал, глядя на неё сверху вниз. Зачем его так усиленно защищают? Всё ещё из-за дурацкого пророчества или у Дамблдора появился новый план? Он уже не знал, кому может доверять полностью… Наверное, никому, кроме Гермионы… И он знал, что она направится следом, реши он вернуться. А если он попытается помешать ей сделать это, используя колдовство, то она никогда не простит его. Доверие было самым важным в их отношениях, и совершив подобное, можно было лишиться его навсегда.

Колкие слова Грозного Глаза всё ещё звенели в голове, проникая в каждую клетку мозга, словно рой жалящих пчёл. Наверное, он повзрослел и болезненное разочарование от того, что он не в силах спасти целый мир уже не убивало его. Но он понимал, что теперь его жизнь ещё крепче сплетена с жизнью Гермионы — и вот, кого он точно должен оберегать, так это её. Брак — это ведь не только возможность испытывать то невероятное блаженство, когда вы занимаетесь любовью. Брак — это ответственность. Не то чтобы Гарри раньше был безответственным, вовсе нет… Но сейчас он ощутил это абсолютно с другой стороны. Если бы его отец в своё время увёз свою семью из страны и не играл в героя, возможно, они были бы живы. И возможно, оставшись сейчас дома в безопасности, Гарри убережёт Гермиону от случайного проклятия.

Он не собирался бросать борьбу совсем, но он решил подойти к вопросу более вдумчиво. Так, как она пыталась научить его, начиная с самого первого курса. Гарри вздохнул и опустился на диван, обнимая её за плечи.

— Да, думаю, нам стоит послушать Грюма, — произнёс он и почувствовалась, как напряжение отпустило её.

Гермиона кивнула и уткнулась лицом ему в грудь, не заботясь о том, что на белоснежной рубашке останутся следы туши.

* * *

На следующий день новостные сводки магической Британии выглядели удручающими. Внезапное нападение на Министерство унесло жизни несколько десятков сотрудников, Скримджер был серьёзно ранен и находился в больнице Святого Мунго. Отбить Министерство удалось невероятными усилиями. А в воскресенье пришло письмо от Джинни, где она сообщила, что во время свадьбы Джордж лишился уха, так как в него попало заклинание одного из Пожирателей, Грюм тоже был ранен, но ничего серьёзного, а вот Тобиас Леман погиб.

Гермиона испытала противоречивые чувства. Леман был не самым приятным типом, жёстким и не особо жалостливым. Она на себе испытала беспринципность его методов, когда находилась под стражей. Но, тем не менее, он был аврором и без раздумий бросился в бой тогда, на свадьбе. В том числе благодаря ему остальные успели спастись и трансгрессировать.

К счастью, больше сообщений о погибших не было. В этот день Гарри и Гермиона преимущественно молчали, слоняясь по дому в надежде на визит кого-либо из Ордена или хотя бы на получение весточки с более достоверным положением дел.

* * *

Дни тянулись мучительно медленно. Гарри сходил с ума вплоть до вторника и набросился с вопросами на Грюма как только тот появился.

— Я вам тут не справочное бюро, — проворчал аврор, ковыляя на кухню. — Прикажи-ка своему ушастому заварить чаю, я прямо со службы. Скримджер совсем плох, в Министерстве бардак. Думается, Брустверу придется стать временно исполняющим обязанности Министра.

Гермиона даже не стала беспокоить Кикимера, а заварила чай сама, внимательно слушая Грюма.

— Волан-де-Морт привлёк на свою сторону оборотней и великанов и целую свору наёмников. Пора уже брать его за жабры, но Дамблдор что-то тянет.

Это был первый раз, когда Грозный Глаз разоткровенничался и позволил себе некоторую критику в сторону директора Хогвартса.

— Вы что-то предлагаете? — Гарри догадался, что неспроста Грюм ляпнул лишнего, видно, в Ордене начались разногласия. Гарри понимал, что скрытность Дамблдора и его любовь к загадкам рано или поздно может надоесть другим. Тем более тогда, когда все они буквально ходили по лезвию.

— Ловлю на живца, — глаз Грюма втулился прямо в лицо Гарри, изучая реакцию.

— То есть, на меня?

— Нет! — чашка выпала из рук Гермионы, и звон разбитой посуды заставил их повернуть голову в её сторону.

— Он всё равно выбрал его своей целью. Пророчество… он совсем помешался на нём. Так что лучше пусть нападает, когда мы ожидаем, а не внезапно, — фыркнул аврор, делая смачный глоток из своей чашки.

Гермиона будто остолбенела. Её реакция напоминала ту, которую Гарри много лет назад наблюдал в туалете для девочек во время нападения тролля. Она побледнела и практически не шевелилась, лишь губы слегка подрагивали, глаза расширились и, когда она судорожно моргнула, по щекам полились слёзы.

— Я против… я… должен быть другой способ! — она почти закричала, когда Гарри подскочил и прижал её к себе.

— Герми, успокойся, хорошо? Мы всего лишь размышляем вслух… Но, если подумать…

— Нет! Нет! Я не для того изучала эти проклятые ритуалы! Не для того попадала в тюрьму, чтобы ты так бездумно рисковал жизнью! Только посмей это сделать, и я сама тебя убью! — рыдала она, колотя кулаками по его груди.

Гермиона никогда бы в жизни не подумала, что впадёт в истерику, словно какая-то Лаванда Браун. Что потеряет контроль и закатит сцену при свидетелях. Что будет яростно требовать от Гарри не высовываться, зная, что он всегда поступал по-другому. Но в тот самый миг, когда она подслушала разговор Дамблдора со Снейпом её вера в Волшебный мир заметно поубавилась, как и идеализация старших. А ещё тогда она впервые ясно осознала, что выйти из всех заварушек живыми им не удастся. Даже Дамблдор не надеялся на такой исход, целенаправленно готовя Гарри к смерти…

— Ладно, пожалуй, я пойду, — Грюм резко поднялся, гремя стулом. — Сегодня обойдёмся без занятий.

Гарри молча кивнул, провожая его взглядом, но не решился отойти от Гермионы, которая продолжала плакать.

— Мне же всё равно придётся с ним встретиться, — попытался начать разговор Гарри, когда жена немного успокоилась, но манёвр не удался.

Она высвободилась из объятий, прожгла его убийственным взглядом и унеслась наверх с такой скоростью, что он бы и на «Молнии» не догнал бы её. Гарри решил дать ей время успокоиться и до вечера проторчал внизу. Отрабатывал некоторые заклинания, приготовил ужин, но Гермиона не спустилась даже ради приёма пищи.

Это была их первая размолвка, начиная со дня рождения Рона, и Гарри чувствовал себя ужасно. Совсем не типично и глупо для Гермионы было дуться на него за то, чего он даже пока не сделал. Им следовало обговорить это. В любом случае через неделю каникулы заканчивались и отсиживаться дальше на Гриммо не получится. Чем быстрее они покончат с Волан-де-Мортом, тем лучше. В словах Грюма была доля истины. Лучше уж устроить сражение по своим правилам, будучи готовым к нему, чем получить удар в спину, когда не ожидаешь.

Гарри поднялся наверх и осторожно отворил дверь в спальню, опасаясь, как бы Гермиона не выставила его прочь после ссоры или не запустила бы в него чем-нибудь тяжёлым на эмоциях. Но ничего не произошло. Гермиона лежала на своей стороне кровати и читала учебник Принца, который, вероятно, взяла из его тумбочки.

— Как ты? — присаживаясь на край, начал Гарри, не желавший затягивать ссору. В конце концов, он ведь понимал, что она переживает за него.

— Нормально, — Гермиона отложила книгу в сторону и опустила глаза. — Я боюсь, Гарри… я не хочу потерять тебя… Прости…

— Не потеряешь, — Гарри протянул руку, и она вложила в неё свою маленькую ладошку, которую он тут же поднёс к губам и поцеловал. — Пока ты в меня веришь, ничего со мной не случится, Гермиона.

— Обещаешь? — это прозвучало как-то не по-гермионовски, слишком жалобно.

— Обещаю, — произнёс он и, придвигаясь ближе, заключил её в объятия.