Правильно загаданное желание (джен)

Приграничная крепость Линьфэнь была большой и несколько несуразной, но стены ее были высокими и крепкими, а подвалы — глубокими: «и для припасов места хватит, и для пленников». Шутки местного управителя Яньли не нравились, но осуждать она бы не посмела — война уже шла, проявляясь пока стычками на границе и быстрыми вылазками на территорию врага.

Как Яньли знала, главы орденов уже договорились о начале кампании «Выстрел в солнце»⁽¹⁾, и вот-вот должны были начаться полноценные боевые действия.

В Линьфэне она пребывала уже почти неделю, настояв на том, чтобы отправиться сюда помогать: Яньли хотела быть полезной, а не сидеть за толстыми стенами Нечистой Юдоли. Они с А-Чэном даже поссорились по этому поводу, но она сумела настоять на своем и в Линьфэнь они прибыли все вместе: У Цзянь и его тройка, которых брат оставил при ней как охранников, Ян Шу, Ян Шэньси… и А-Ян. Настоять, чтобы тот остался в безопасности резиденции Цинхэ Не, Яньли не смогла.

— Цзе-цзе, — серьезно посмотрел на нее мальчик, — я просто сбегу, если ты уйдешь без меня, — пообещал он, и Яньли сдалась, начав обучать его как лекаря, хотя желание оставить его в безопасности было сильно, но собственным словом разбрасываться не следовало. — Ты же сама обещала, — ходил и ворчал А-Ян, и все благие намерения оставить обучение на послевоенное время, пошли прахом.

Передавать знания другому оказалось приятно и полезно: А-Ян очень быстро учился, запоминая названия трав, способы их заготовки и составы снадобий буквально с первого раза. Он оказался очень старательным учеником, неизменно радуя ее своими успехами. И пусть пока он не мог толком пользоваться талисманами, но и того, что А-Ян уже умел делать, хватало, чтобы быть не обузой, но действительно помощником.

Переживания за А-Сяня и А-Чэна, скорбь об отце и матери, которая теперь непонятно как будет жить, — ведь Юй Цзыюань была одной из сильнейших заклинательниц своего поколения — терзали ее несколько суток, пока А-Чэн не вызвал ее на разговор и не сказал:

— Перестань изводить себя, ты ничего не сможешь для них сделать, — жесткость, даже жестокость слов поразила Яньли, но отрицать их правдивость было бессмысленно.

А-Чэн поджал губы, устало вздохнул и, помедлив, все-таки проговорил:

— Нет смысла переживать о том, на что не можешь повлиять… Не думай об этом. Мы можем не вернуться домой…

Яньли в ужасе расширила глаза и уже открыла рот, но А-Чэн жестом остановил ее.

— Любой может не вернуться, и я не хочу спорить с тобой об этом. Живи сейчас, Яньли, а планы оставь на потом.

Искренняя просьба брата заставила слезы навернуться на глаза. Она смогла лишь кивнуть, только сейчас осознав, насколько сильно на ее вспыльчивого, импульсивного брата повлияло то нападение и нежданно-негаданно свалившийся на него титул главы ордена.

Непроизнесенное «если выживем» осталось висеть между ними, но Яньли решила послушаться доброго совета…

Кто бы мог подумать, что из них троих А-Чэн первым постигнет мудрость жизни?.. Яньли почему-то всегда с неким глубоко спрятанным превосходством думала, что это будет она сама… Какая же глупость. Собственные — в чем-то эгоистичные — мысли того времени казались до ужаса наивными, но отлично показывали разницу между тогда и сейчас. И сейчас Яньли сама себе нравилась больше.

— Береги себя, — прощаясь в Нечистой Юдоли с А-Чэном, попросила она, и тот кивнул, потерев на пальце Цзыдянь и тем самым сильно напомнив матушку.

— Ты тоже.

В своем темно-фиолетовом ханьфу с клановыми узорами и гуанем с драгоценной шпилькой А-Чэн выглядел как настоящий глава ордена: строгий, сильный и внушающий благоговение. Яньли с гордостью подумала, что даже отец не был таким. Но он, безусловно, гордился бы А-Чэном, зная, каким лидером тот станет.

Брат, кажется, и сам еще не до конца это понял, как и Яньли… Зато отлично поняли все окружающие — к А-Чэну очень изменилось отношение, и больше всего это было заметно по ровесникам. По тому, как они смотрели на него: больше не как на равного, но как на того, кто стоит их выше. Даже те, с кем он учился в Гусу Лань. Даже Не Хуайсан стал вести себя по-другому, хотя с ним-то брат сблизился больше прочих.

И вот через день они оказались в крепости. Яньли добиралась туда на мече У Цзяня, остальных разобрали себе его подчиненные: Сюй Тан и Чжоу И взяли себе ее служанок, А-Яна держал Ли-шиди. Несколько часов — и они стоят у ворот Линьфэня. Отдав письмо от главы Не военному начальнику крепости и получив заверения, что лекари и целители лишними никогда не будут, господин Бай препоручил ее заботам управителя и попросил обращаться, если ей что-то понадобиться, а затем поспешил уйти.

Их поставили на довольствие и разместили недалеко от лазарета, в выделенное под нужды целителей крыло. Яньли со служанками заняла одни покои, а смежные — гораздо меньше и проще — заняли У Цзянь и его тройка, но так было спокойнее, пусть помещения казались тесноватыми для четверых. А-Ян официально должен был жить с адептами, но чаще оставался у нее, сворачиваясь в клубочек где-то в ногах и часто перетягивая на себя одеяло, так что к утру оказывался в странном коконе. Яньли это отчего-то чрезвычайно веселило.

В целом, ее распорядок дня уже определился: с утра она вставала, приводила себя в порядок, затем они с А-Яном медитировали, причем мальчик очень быстро постигал азы заклинательских наук, имея слабые зачатки ядра. Если так и будет продолжаться, то вскоре он сумеет сформировать его — Яньли очень на это надеялась. Пусть Сюэ Ян старался и не показывать своей усталости, но Яньли видела, как он был измотан последним рывком до Нечистой Юдоли. С его лица только пару дней как сошла нездоровая бледность и пропали синяки под глазами.

Затем они завтракали, тренировались под присмотром У Цзяня и отправлялись в лазарет, где проводили весь день до самого отбоя, прерываясь только на обед, короткую медитацию и ужин.

В лазарете Яньли была под присмотром главного целителя, как и еще несколько лекарей и учеников. Некоторых она знала по Мэйшаню: Ван Шу, первый ученик целителя Му, и Яо Синьсинь. Сам целитель Му был распределен в другую крепость, южнее, но раз в семь-десять дней прибывал, чтобы проверить своих учеников.

С главным целителем Линьфэня, господином Се, они очень явно недолюбливали друг друга. Целитель Се, мужчина на вид лет тридцати, явно был на самом деле старше — как же иначе, если у него есть сын на пару лет младше Яньли? И, кажется, с целителем Му они были давними знакомыми и столь же давно не ладили.

Главный целитель Се был строг, но объяснял хорошо и работу в лазарете организовал грамотно: у каждого был свой участок, за который они отвечали, так что Яньли этот человек в качестве временного наставника и старшего устраивал.

Зато Се Вэй, его сын, Яньли не нравился: он был резок, всех, кто ниже по статусу, откровенно презирал, даже не давая себе труда скрывать это, и в целом целитель из него был слабенький. Как только и дали ему это звание… Даже сейчас, буквально только-только начав изучать лекарское дело и основы целительства, Яньли уже знала побольше него, а в некоторых вещах разбиралась гораздо лучше. Так что парень представлялся ей пустозвоном, который не может подтвердить свои слова делом, однако высокомерия у него было как не у каждого заклинателя из именитого клана.

Но самая главная причина ее неприязни заключалась в А-Яне: этот выскочка посмел насмехаться над мальчиком и пытался забрать его себе даже не в помощники, что она могла бы еще понять, а в слуги. Яньли не стала сама решать вопрос, отправила У Цзяня, и теперь периодически ловила на себе ненавидящие взгляды.

В общем, с Се Вэйем они не поладили.

С кем еще она не поладила, так это с Сюй Хайяном — сильным заклинателем, возглавляющим один из крупных отрядов, расквартированных в крепости.

Яньли отправила А-Яна в кухни, чтобы тот принес ей несколько трав, специй и воду, но спустя четверть шичэня забеспокоилась — А-Ян все еще не вернулся — и пошла искать его сама. Долго, впрочем, искать не пришлось: прямо во дворе, где слуги под руководством заклинателей разбирали повозки с оружием, какой-то мужчина орал на ее мальчика.

Яньли тут же поспешила туда, обратив внимание, что орет этот мужлан не только на ребенка, но и на какого-то хрупкого юношу.

— Что здесь происходит? — резко спросила она, задвигая А-Яна себе за спину и с вызовом глядя в глаза мужчины.

— Этот отброс… — на эмоциях продолжил тот, и Яньли нахмурилась, чувствуя, как начинает пульсировать от злости ядро. Кажется, этот мужлан тоже что-то такое почувствовал, потому что дал себе труд внимательно осмотреть ее, обратив особое внимание на колокольчик на поясе, и все-таки взял себя в руки. — Госпожа…

— Представьтесь! — потребовала она и сделала шаг вперед, впервые осознанно давя ци на другого человека. — Меня зовут Цзян Яньли, вы кричите на моего ученика.

Мужчина поджал губы, но сдержался и почти вежливо — отсутствие должного отношения показывали лишь интонации голоса, которые он то ли не смог, то ли не захотел скрыть, — поведал о произошедшем.

Выслушав его, Яньли очень захотелось, как А-Чэну, закатить глаза, но она только приподняла бровь и обернулась к мальчику, мягко попросив:

— Сяо Ян, расскажи мне, что произошло.

— Я уже шел обратно с кухонь, когда случайно врезался в него и облил горячей водой, — шмыгнув носом, ответил А-Ян. — Клянусь, цзе-цзе, это вышло случайно!

Заклинатель, услышав, как А-Ян обращается к ней, резко втянул носом воздух, но больше ничего не сказал. Яньли улыбнулась А-Яну и уверенно проговорила:

— Ничего страшного, думаю, это господин простит тебя, если ты извинишься.

— Но я уже!.. — возмутился А-Ян, но, повинуясь ее строгому взгляду, послушно повторил: — Прошу господина простить этого недостойного, — и, сложив руки, как она учила, поклонился.

Яньли одобрительно кивнула и снова требовательно посмотрела на заклинателя. В глазах того мелькнула тень недовольства, но, не имея другого выхода, он был вынужден принять извинения.

Посчитав инцидент исчерпанным, она положила руку на плечо ребенка и уже собралась уйти с ним, но тут А-Ян отчаянно покосился на юношу, про которого Яньли уже успела забыть, а потом снова на нее.

— Не могли бы вы помочь мне? — слегка улыбнувшись, попросила Яньли, успокаивающе кивнув А-Яну, а юноша тут же склонился в поклоне. — Благодарю…

— Этого недостойного зовут Мэн Яо, госпожа Цзян, — опять согнул спину в поклоне тот и пошел следом, соблюдая приличное расстояние.

1) Выстрел в солнце — это отсылка на китайскую мифологию, мне оно ближе, потому что имеет глубокий смысл. Аннигиляция, учитывая значение слова, имхо, вообще не подходит, по этимологии еще куда ни шло: nihil на лат. ничто, то есть посыл в принципе ясен, но где латынь, а где древнекитайские заклинатели. Красивое и пафосное Низвержение тоже подходит, но мы решили оставить отсылку к мифу про лучника

Вернуться к тексту