Ангел-хранитель для убийцы (гет)

— Апчхи! — раздалось в подземных ходах, наверное, уже в сотый за этот день раз чихание одного из лучших джонинов Конохи. Какаши Хатаке не любил замкнутые пространства, сильно не любил пыльные подземелья и очень сильно не любил Орочимару. Но уже не первый день ему приходится осматривать неизвестно который по счету туннель в призрачной надежде найти библиотеку или, на худой конец, подпольную лабораторию Змеиного Санина, и даже присутствие здесь Сая абсолютно не скрашивало эти поиски. Что касается молодого человека, то он со стоическим терпением переносил тяжкие вздохи начальства, не опровергая и не поддерживая недовольство старшего по званию, хотя в душе полностью разделял его недовольство.

— Искусство ниндзя: рисованные змеи, — пробормотал Сай, призывая своих риссованных зверей-шпионов.

Змеи, послушные руке своего создателя, принялись обследовать очередной коридор на наличие каких-нибудь не замеченных простому глазу ходов, однако, как и в предыдущих случаях, ничего не было обнаружено. Вздохнув, молодой человек продолжил поиски, освещая коридор масляной лампой, выменянной у местного населения на рисовые лепешки. Что ни говори, жителям созданной Змеиным Санином деревни, жилось голодно.

— Сай-кун, давай проверим еще вот этот коридор и будем подниматься наверх. На сегодня хватит, — громко произнес сын Белого клыка Конохи.

— Хорошо, Какаши-сенсей! — откликнулся Сай.

Парень зашел в очередную безликую и похожую на сотни других предыдущих комнат, осмотренных им. Она был точной их копией — голые стены и кровать — вот и все убранство. Сай досадливо встопорщил волосы и резко опустил руку, больно ударившись о какой-то предмет голым локтем, и тут же полетел вниз. Это падение было настолько неожиданным, что он закричал. Какаши Хатаке до этого со скучающим видом осматривавший соседнюю комнату мигом рванул на выручку к своему напарнику, не глядя себе под ноги, и также провалился под пол.

Лететь пришлось недолго. Когда шиноби пришли в себя и убедились, что все обошлось малой кровью, они решили осмотреться. В результате падения масляная лампа погасла, и теперь их путь освещал лишь слабый свет от свечи, по счастливой случайности завалявшейся в рюкзаке у Сая. Именно поэтому он и возглавил шествие. Осмотрев помещение, в которое они попали, парень даже присвистнул!

— Какаши-сенсей, да это же архив! Настоящий архив Орочимару, а тут, — он толкнул дверь в соседнее помещение, — целая лаборатория. Оказывается, мы с Вами несколько дней ходили по ним.

— Да уж. Я знал, что он любит подземелья, но чтобы настолько, — протянул джонин. — Неудивительно, что Саске ничего не знал об архиве. Ну, что, раз уж мы все нашли, нужно начать переправлять бумаги к Хокаге-сама.

Хатаке оглядел фронт работ и сразу как-то погрустнел. По всему выходило, что Змеиный Санин был тем еще барахольщиком — такого количества записей он, Какаши, видел только в архиве Конохи. К реальности его вернул Сай, который стаскивал документы в одну кучу поближе к месту их падения. Тяжело вздохнув, джонин принялся ему помогать.

* * *

Сакура проснулась в прекрасном настроении. Всю ночь ей снилось что-то очень приятное, не имевшее под собой ничего конкретного — что-то неясное, но от того не менее притягательное. Еще на грани сна и яви она почувствовала что-то не то. Смутно догадываясь, что это может быть, девушка приоткрыла один глаз и тут же закрыла его. «Нет! Быть этого не может!», — пронеслось у нее в голове. Сакура никак не могла ожидать, что первое, что она сегодня увидит — это прядь черных волос, лежащих в беспорядке на мужской груди. Грудь, благо, была одетая. Подняв взгляд, она увидела умиротворенное лицо мастера шарингана, преспокойно смотрящего свои сны. «Красивый, какой же он красивый» — рассеянно подумала девушка, невесомо дотрагиваясь до его хвостика. Чтобы проснуться, Итачи хватило мгновения — миг и рука девушки перехвачена, а в глаза, казалось бы еще чуть-чуть и посмотрит шаринган, но нет, в глаза ей смотрели лишь черные провалы его глаз. Абсолютная тишина упала на них точно стеклянный колпак. Мир на секунду замер, ровно столько потребовалось Учихе старшему, чтобы осознать происходящее.

— Сакура-сан? Это Вы? — его встревоженный голос расколол кокон тишины окруживший их.

Девушка, еще не отойдя от шока, лишь испуганно кивнула, а затем, вспомнив, что он не сможет увидеть ее жеста, вслух подтвердила свое присутствие. Медленно, безумно медленно он отрывал свои пальцы от ее запястья. А на его красивом лице, где меньше минуты назад царствовало спокойствие и умиротворение, сейчас читалась лишь горечь и неверие во все происходящее.

— Сакура-сан, простите меня. Я не думал.. не ожидал, что Вы… — он пытался подобрать слова, чтобы объяснить произошедшее, но не знал как сказать этой девушке, что зря она пригрела на груди убийцу, который даже в мирное время не может взять под контроль свои инстинкты, что если бы он видел, то от нее не осталось бы и мокрого места. Как, как это можно объяснить ей? Той, кто его спасла, той, кто его выходила?

— Я понимаю, Итачи-сан, — откликнулась девушка. — Это моя вина. Я не должна была без разрешения прикасаться к Вам. Рефлексы…

— Рефлексы, — горько усмехнулся он. — Рефлексы убийцы.

— Рефлексы, которые, не раз спасли Вам жизнь, — заметила девушка. — Знаете, Итачи-сан, я недавно прочитала в одном трактате интересную фразу о воинах «Хочешь мира — готовься к войне». Ваши рефлексы — залог того, что в войне выжить у Вас больше шансов, чем у тех, кто меньше времени уделял тренировкам. Ладно, Итачи-сан, надо вставать.

Сакура встала и, обернувшись к оставшемуся в импровизированной кровати нукенину, произнесла:

— Сначала в ванную, а потом жду Вас на кухне.

Усмехнувшись, Итачи стал складывать футоны, по ходу размышляя о том, как легко девушке удалось прийти в себя. «Неужели ей не было страшно?» — подумал Учиха, укладывая футон в шкаф. — «Да нет, было. Просто ей удалось быстро взять себя в руки. Она молодец, бесстрашная и такая безрассудная. Это ж надо догадаться трогать шиноби во время сна! Очень надеюсь, что она вынесла для себя урок. Да и я тоже хорош — чуть что, бросаюсь на всех». Он пытался себя обмануть, но в глубине души понимал, что никогда бы не простил себе, если бы по его вине с ней что-нибудь произошло. В следующий раз, если он, конечно, будет, надо быть внимательнее. Просто он, Итачи, никогда в жизни не просыпался с кем-то в одной постели. Это было новое, ни на что не похожее чувство, чувство целостности, тепла и какого-то первобытного понимания, что так и должно быть. В связи с утренним инцидентом, он как-то подзабыл о своем сне. Но вопрос Сакуры о том, снилось ли ему что-нибудь, вновь расставил все на свои места.

— Сакура-сан, — спросил Итачи, доедая кашу, — Я хотел узнать, зависит ли выздоровление пациента от его личного желания.

— Что Вы имеете в виде под личным желанием пациента? — поинтересовалась девушка. Учиха никогда не заводил разговоров о медицине, его никогда не волновало, что за таблетки она дает ему каждое утро, и этот его вопрос поставил ее в тупик.

— Ну, допустим, если пациент считает, что заслужил эту болезнь за свои прошлые деяния, насколько велики его шансы выздороветь?

— Шансы есть, — произнесла медик, внимательно оглядывая молодого человека. Она стала понимать, к чему он клонит, но удивлялась тому, как он до этого додумался. — Но они не велики. Для полного выздоровления необходимо желание пациента быть здоровым. Знаете, бывают случаи, когда люди, испытав что-то страшное, забывают это. Происходит это не потому, что человек сам так захотел, а потому, что его психика поставила блок. Она понимает, что если человек вспомнит все, что с ним произошло, то он не выдержит и сойдет с ума. Тут схожий процесс, если человек считает что его болезнь — кара за предыдущие поступки — он вряд ли выздоровеет.

— Понятно, — откликнулся мастер шарингана.

Остаток завтрака прошел в тишине. После еды девушка помогла ему собраться и вновь отвела его в Академию. Сакура довела его до кабинета и перед тем как уйти сказала:

— Итачи-сан, я пойду к Хокаге-сама. Постараюсь не задерживаться, но если что, Вы меня дождитесь здесь.

— Хорошо, Сакура-сан, — произнес он безукоризненно вежливо, пожав на прощание ее ручку. После чего открыл дверь своей аудитории. Там уже поджидала его группа.

— Здравствуйте, Итачи-сенсей! — раздался гул голосов.

— Доброе утро, ребята. Сегодня продолжим то, чем занимались вчера. Пойдемте на улицу. Сорвите по листочку и попытайтесь поджечь или намочить его соответственно.

Погода была замечательная — яркое солнышко ласкало землю своими лучами, легкий ветерок лишь слегка обдувал зелень в саду. Молодые шиноби были очень довольны, что занятия проходят на свежем воздухе, а не в душных помещениях. Да и Итачи-сенсей оказался довольно лояльным учителем и ни к кому не придирался. Ребята рассредоточились по саду, выполняя свое задание. Итачи же занял свое место под раскидистым дубом. И покусывая сорванную поблизости былинку, стал ждать, у кого первого получится это упражнение.

— Итачи-сенсей, — раздался невдалеке мальчишеский голосок, — а что делать мне?

— А ты, Кагами-кун, принеси тазик с водой. Буду учить тебя технике Тумана.

Послышались быстрые шаги, свидетельствующие о том, что мальчик побежал выполнять свое задание. Через пару минут перед Итачи опустилось на землю ведро воды, а рядом с сенсеем разместился Кагами-кун.

— Ты быстро, — усмехнулся Итачи, выплевывая пожеванную былинку. — Что ж. Я вижу, что у тебя явная предрасположенность к водной стихии. Раз так, значит, попробуем с тобой технику Растворения в тумане. Ее очень любят использовать ниндзя Скрытого Тумана. Думаю, у тебя должно получиться. Для этой техники не нужны печати. Ты должен сконцентрировать нужный объем чакры и захотеть создать туман.

Итачи продемонстрировал, что должно получиться, и услышал вздох полный восторга от Такуи-куна и зависти со стороны «огневников». По всему было видно, что им уже надоело заниматься поджиганием листвы и хотелось чего-то серьезного.

— Значит так, — громко произнес Итачи, поворачивая голову в сторону группы мальчишек, — тот, кто выполнит свое задание, получит новое, более интересное. Работаем! А ты, Такуя-кун, пробуй создать туманную завесу.

Весь урок мальчик старался выполнить свою технику, но, увы, у него ничего не получалось. Он раз за разом пытался вызвать туман, но, то ли ему не хватало чакры, то ли тренировок. Кагами был очень расстроен, когда прозвенел звонок с урока, и пришлось уходить. Ребята покинули сад Академии в считанные минуты, Итачи в этот раз поспешил за своими учениками.

На крыльцо он попал без всяких приключений. Сакуры нигде не было. «Видимо, что-то ее задержало или может быть, она боится меня после утреннего инцидента» — пронеслось в голове у Учихи. Он простоял у стен Академии где-то с полчаса, когда понял, что видимо что-то случилось, и ирёнин, скорее всего, не может оторваться от своих дел. Что, так тому и быть. Он слеп, но не беспомощен и сам доберется до казарм, наверное. Думая так, Итачи вышел из тени здания и решил самостоятельно вернуться домой.

Однако, привычный к помещению казармы, на открытом пространстве шиноби слегка растерялся. Множество звуков, которые он, как и многие другие зрячие, не обращал внимания, окружили его плотной стеной. Он шел, стараясь придерживаться того пути, по которому они с Сакурой пришли в Академию, но видимо, что-то не задалось, и вместо того, чтобы идти в сторону резиденции Хокаге, ноги сами понесли его в центральный парк. «Возможно, Сакура-сан водила меня через него?» — предположил мастер шарингана. Если так, то это даже лучше. Он немного опасался улицы с ее быстрым движением, здесь же, в саду, почти нет людей. Хотя, нет, постойте. На миг ему показалось, что на краю парка появился всплеск чакры, достаточно слабый для взрослого шиноби, но сильный для генина или тюнина. И самое страшное — использовалась чакра на основе огня и воды. «Это же мои ученики!» — пронеслось в голове у Итачи. Неужели эти дурачки решили устроить дуэль? Времени на размышления не было, и Учиха понесся туда, не разбирая дороги, не думая, что может упасть, не заметив какой-нибудь коварной коряги, которыми был так богат парк.

Как ни странно он успел вовремя. Трое «огневиков» обстреливали «водного» мальчика сгустками чакры, приправленными толикой огня, а тот пытался затушить летящие в него снаряды водной стихией, благо рядом был пруд, от которого предусмотрительные враги его отгородили. Времени подумать у Итачи не было, и он сделал первое, что пришло ему в голову, а именно встал межу противниками закрыл себя и Такую-куна, а это был именно он, водным щитом, в который тут же прилетело несколько огненных шаров.

Когда огневики увидели своего сенсея, то на минуту обомлели, но тут же придя в себя, попытались сбежать, однако предугадав этот их маневр, Итачи сбил с ног незадачливых учеников водным хлыстом. Им же он их связал. Провинившиеся с ужасом взирали на сенсея, в ожидании кары, которую он обрушит на их головы.

Такуя-кун, стоявший рядом с Итачи, никак не мог оправиться от шока. Его неоднократно били более сильные ребята. Это началось не сейчас и не пару лет назад, а еще во времена его босоного детства. Он был круглым сиротой, никому ненужным ребенком, из милости принятым в приют при академии. В Конохе, как и в любой другой Скрытой деревне, такие заведения были не редкостью, что в принципе не удивительно, если учитывать их специфику. Шиноби вообще редко доживают до старости и часто оставляют своих детей либо на попечение клана или, если родитель не состоял в клане, то в такой вот приют. Однако, ниндзя, не принадлежащих к кланам, в Конохе почти не было, а потому сирот, живущих в детском доме на момент поступления туда Кагами Такуи, было всего четверо. Одного из них удалось пристроить в семью простых селян, а оставшиеся трое в возрасте шести лет были определены в Академию ниндзя. Учеба давалась мальчику легко, и в восемь лет он успешно окончил ее. Однако отношения с ребятами не заладились с самого начала. Никто не хотел дружить с подкидышем с такой странной внешностью, а если учитывать то, что он стал лучшим учеником курса, то и вовсе стали дразнить его «заучкой» и «ботаником». Ах, если бы только дразнили как Мей-чан, он бы это стерпел, но мальчики предпочитали бить своего более успешного однокурсника. Не раз и не два он возвращался в приют покрытый с ног до головы синяками и с все более и более сильным желанием стать сильнее. Не для того, чтобы отомстить, а чтобы суметь дать отпор. И никто никогда за него не заступался. Никто, кроме этого странного, окутанного тайной Итачи-сенсея, который даже будучи слепым, в два счета расправился с его обидчиками. Причем используя неоднократно осмеиваемую ими стихию воды.

— Кагами-кун, как ты? — спокойно спросил сенсей, обернувшись к нему.

— Все хорошо, — промямлил мальчик, поглядывая на своих обидчиков.

— Отлично. Что касается вас, молодые люди, — обратился учитель к «огневикам», — Не честно кучей накидываться на одного, не достойно звания шиноби. Только шакалы окружают одного и набрасываются толпой. Очень надеюсь, что вы запомните это. А чтобы закрепить результат, будете отстранены от миссий на две недели. Назовите мне свои имена и имя сенсеев ваших команд.

Ребята продиктовали все, что от них требовалось и, получив разрешение Итачи-сенсея, убежали восвояси. В парке остались лишь Учиха и Кагами Такуя. Учитель обернулся к мальчику и немного помолчав, спросил:

— Такуя-кун, ты не знаешь, в какой стороне находятся казармы АНБУ?

— Знаю, Итачи-сенсей. Вы там живете? — спросил Кагами и, получив утвердительный кивок в ответ, тут же предложил, — Давайте я Вас провожу?

Учиха согласился. По большому счету, он сам хотел попросить мальчика помочь ему. Если бы он не свернул в этот уголок парка, то возможно, смог бы и сам добраться, но сейчас не имел никаких шансов оказаться дома. Такуя-кун взял за руку своего учителя и повел к выходу из парка. По дороге домой они разговорились. Итачи расспрашивал мальчика обо всем на свете: о том, чем он интересуется, что ему нравится или не нравится, что у него получается и что не получается. Кагами льстило такое внимание к его персоне. Наверное, впервые он кому-то был интересен. Мальчик с большой охотой отвечал на расспросы учителя. Итачи же с жадным интересом слушал историю сына Кисаме. Кагами ему нравился. Он был простым ребенком с непростой, как и у всех сирот, судьбой. Не смотря ни на что, он сумел сохранить в себе веру в чудо. Такуя впервые признался, что до последнего верил, что кто-нибудь заберет его из приюта в семью, однако чуда все не происходило.

За разговорами они не заметили как пришли к общежитию АНБУ.

— Ну, вот Вы и дома, Итачи-сенсей, — произнес мальчик. — Я, наверное, пойду.

— Кагами-кун, может быть, зайдешь? — спросил молодой человек, приглашающе открывая дверь.

Мальчик, немного помявшись, переступил порог казармы, иметь комнату, в которой мечтал любой шиноби. Мастер шарингана провел Кагами-куна на кухню, где поставил перед мальчиком чашку с чаем, а затем, пошарив рукой по столу, нашел миску с печеньем, которую также протянул своем ученику.

— Рад, что ты принял мое приглашение, — с легкой улыбкой произнес Итачи. — К сожалению, не могу предложить тебе ничего существенного, кроме чая и,кажется, печенья. Пока не придет Сакура-сан, мы с тобой на голодном пайке.

— Вы имеете в виду Сакуру-сенсея? — поинтересовался мальчик, отпивая из кружки чай.

— Да, именно ее. Она ведет у тебя что-нибудь?

— Нет, она ведет занятия по медицине. А из нашей группы к ней ходит только Ханаби-чан. Она из клана Хьюга.

— Да, я ее знаю. Смышленая девочка, — откликнулся учитель.

— А еще она гордячка, — пробормотал Кагами.

— Ну, может быть, — усмехнулся Итачи. — Что-то Сакура-сан задерживается.

Как будто в ответ на его слова, в комнате появился теневой клон ирёнин. Девушка выглядела очень взволнованной. Она ворвалась на кухню подобно урагану и, увидев там мирно сидящих Итачи и Такую-куна, облегченно вздохнула.

— Ах, вот Вы где, Итачи-сан? Я так волновалась! Уже пол Конохи оббежала! Ладно, сейчас буду, — произнесла она и с легким хлопком исчезла под взглядом удивленного мальчика.

Он неоднократно видел эту ирёнин в стенах Академии и знал, что она завоевала себе славу высококлассного специалиста и абсолютно неэмоционального шиноби. Но сейчас она казалась настоящей, такой похожей на других женщин, хлопочущих около своей семьи, и эта трогательная забота об его учителе заставила Кагами-куна пересмотреть свое отношение к Сакуре-сенсею.

— Итачи-сенсей…

— Ну, вот и Сакура-сан нашлась, — улыбнулся Учиха. — Ты оставайся, она добрая. Сейчас придет и накормит нас очень вкусным обедом. Оставайся, если, конечно, никуда не спешишь.

И мальчик остался. Остался, чтобы, наконец, почувствовать какое-то подобие семьи, где так хорошо и уютно, где есть добрый Итачи-сенсей и такая необычно домашняя Сакура-сенсей. Он просто в очередной раз поверил в чудо и именно поэтому решил дождаться молодую ирёнин.

Этот вечер он запомнил на всю жизнь. Он сидел на этой маленькой обшарпанной кухоньке, которая с приходом Сакуры преобразилась, стала как-то больше, наряднее. Он видел, как девушка ворковала над его учителем, а тот счастливо ей улыбался. Обед был потрясающим. Казалось бы, на столе не было ничего особенного, но приготовленная с любовью простая еда превратилась для мальчика в настоящий кулинарный шедевр. Наверное, так и должна выглядеть семья. Хотя в полном смысле слова Итачи и Сакура-сенсей не были семьей, но, то духовное единение, та забота, что просматривалась в их отношении друг к другу, говорили сами за себя.

После еды они оправились в комнату Итачи-сенсея, где Сакура-сенсей разложила футоны, на которые они сели все вместе в кружок, и стала читать удивительную книгу о приключениях бесстрашного ниндзя по имени Наруто. А потом, они разговаривали втроем, шутили, смеялись, и мальчик даже не заметил, как его глаза закрылись сами собой. Сакура первая увидела, что самый маленький ее слушатель уснул, и, укрыв его одеялом, уложила спать.

— Итачи-сан, — обратилась девушка к нукенину, — пройдемте на кухню. Такуя-кун уже уснул.

Молодой человек поднялся и покинул комнату вслед за ирёнин, тихонько прикрыв за собой дверь. Она ждала его за обеденным столом. Он подошел и, присев на соседний стул, стал гадать, что же такое хочет сказать ему его ангел-хранитель. Девушка не заставила себя ждать.

— Итачи-сан, я прошу прощения, что не сумела вовремя Вас встретить. Дело в том, что сегодня вернулись с миссии Какаши-сенсей и Сай. Они нашли записи Орочимару. Он многие годы вел записки о свойствах и возможностях шарингана. Мы, Цунаде-сенсей, Шизуне-сан и я, надеемся найти подсказку как вернуть Вам зрение.

— Что ж, это хорошо. Хотя, я если честно, уже привык к слепоте. Сакура-сан, Кагами-кун, он… Вы извините, что я без предупреждения привел его. Просто мне хотелось, чтобы он побыл в нормальной обстановке. Надеюсь, Вы не против?

— Что Вы? Как я могу быть против? Если Вы считаете нужным, то почему бы и нет?

— Спасибо, Сакура-сан.

Девушка улыбнулась. Она давно приметила, что когда Итачи-сан нервничал или волновался, он начинал беспокойно водить рукой по столу. Вот и сейчас его кисть блуждала, вырисовывая круги на потрескавшейся столешнице. Чтобы приободрить Учиху, Сакура взяла его беспокойную руку в свою и легонько пожала. Молодой человек вздрогнул, но потом взял ее руки в свои, и уголки его губ дрогнули в неуверенной улыбке. Как же она любила его улыбку, его трогательное выражение лица, глядя на которое хотелось сделать все, что угодно, лишь бы он улыбался. Они сидели так: черноволосый юноша и розоволосая девушка держащиеся за руки. Неожиданно, дверь на кухню открылась, явив миру Сая.

— Вечер добрый, Сакура-сан, Итачи-сан,- поздоровался АНБУ. — Вот я и вернулся. А что вы такие невеселые?

Сакура при виде своего сокомандника только грустно хмыкнула и отпустив руку Учихи встала со стула.

— Добрый вечер, Сай-кун. Раз уж ты пришел, я тогда вернусь в госпиталь, — произнесла она.

— Нет, Сакура-сан. Прошу Вас, останьтесь, пожалуйста. Я постелю себе в соседней комнате, если Сай-кун не возражает.

Сай не возражал. Единственное, чего он сейчас хотел — это поужинать и упасть спать. Ужин был разогрет, и вскоре уничтожен прожорливым шиноби. Сай поблагодарил девушку, и они вместе с Итачи отправились к нему в комнату. Сакура же помыв посуду, пошла укладываться рядом с Такуей-куном. Однако, сон не шел к бедной девушке. Она знала, что вскоре им придется расстаться вновь, однако, не думала, что это случиться так быстро. «Что ж, завтра будет трудный день. Нужно выспаться», — подумала девушка и провалилась в объятья Морфея.