Две ведьмы в семье | Two Witches In the Family (джен)

Несмотря на войну, в которой её новый муж участвует как член нелегальной группы защиты, жизнь Петуньи после свадьбы изменилась не сильно. Единственное существенное отличие — это то, что теперь ей приходится привыкать к обращению «миссис Петтигрю» — задача, которую усложняет тот факт, что, по мнению Квиддичной Лиги и её собственных товарищей по команде, она всё ещё «мисс Эванс».

Даже в рекламной продукции «Педдл» её всё ещё называют «Эванс» и будут продолжать это делать до дальнейшего уведомления — что логично, так как невозможно изменить то, что уже произведено, а новую серию и коллекцию не выпустят раньше конца 1980 года; «Педдл» решили потратить основную часть бюджета на покупку новых мётел, а не на обновление коллекционных предметов.

Тем не менее, Петунью это немного раздражает; она теперь уважаемая замужняя женщина и хочет, чтобы люди это знали. Для чего ещё она опубликовала объявление о свадьбе в «Ежедневном Пророке»?

(Теперь у неё настоящее волшебное имя; Петтигрю в четвёртом поколении волшебники со стороны отца Питера, и Петунья этим гордится. Пусть она всё ещё магглорожденная, но теперь она миссис Петтигрю, и это что-то значит. Не так ли?)

— У меня была такая же проблема, когда я вышла замуж, — рассказывает ей Дениз Уэнслидейл, когда они вместе переодеваются после тренировки. Петунья вернулась в основной состав команды, и у них скоро матч через две недели. — Им понадобилось почти два года, чтобы окончательно перестать называть меня «мисс Шеридан», даже сегодня у меня всё ещё есть поклонники старшего поколения, которые так меня называют. Это ещё и потому, что я забыла заполнить нужные документы в Министерстве и не поменяла свой идентификатор сразу. По крайней мере, когда у вас есть зарегистрированный официальный представитель, который присутствует и благословляет союз, об этом уже можно не беспокоиться. Тебе в этом повезло, Петунья.

Так и есть, думает Петунья, и по более чем одной причине — хотя об этом никто не должен знать.

Питер часто уходит по своим «делам Ордена», но когда он дома, он всегда внимательный и заботливый муж, что доставляет Петунье и радость, и смущение. Они проводят дни вместе, обустраивая и украшая маленький дом, который миссис Петтигрю купила им в качестве свадебного подарка. Петунья выполняет большую часть домашних заклинаний, пока Питер работает снаружи, накладывая защитные чары, а затем присоединяется к ней, чтобы выполнить её указания: что-то поднять, передвинуть и дать свой совет, когда Петунья колеблется между двумя цветами для подушек на диване или выбирает узор для занавесок.

Это не так шикарно, как хотелось бы Петунье, но это начало, уговаривает она себя. Рано или поздно Питер перестанет бегать для этой группы бдительности и найдёт хорошо оплачиваемую работу в Министерстве, или в Совой Почте, или клерком где-нибудь, она не слишком разборчива. А может, его группа на самом деле не будет заключена в Азкабан за самоуправство, а будет провозглашена героями, и Питер получит награды и признание за участие в войне.

Тем временем Петунья получает удовольствие от своего прекрасно обустроенного дома и с радостью принимает комплименты Лили, когда её сестра, теперь миссис Поттер, приходит на чай и беседу (во время которой Петунья намеренно не смотрит на свежие бинты, выглядывающие из-под широких рукавов мантии сестры, и избегает упоминать тёмные круги под глазами Лили и то, что ей явно не помешало бы хорошенько выспаться).

Дом Петтигрю определённо выглядит намного уютнее (и богаче), чем дом детства Петуньи в Коукворте, — и это её собственный дом, что также приводит её в восторг, особенно учитывая, что Лили и её муж всё ещё живут с родителями Джеймса.

(Приятные люди, Петунья познакомилась с ними на свадьбе, где она была подружкой невесты вместе с лучшей подругой Лили Марлен МакКиннон и девушкой постарше, бывшей старостой Гриффиндора, которую Петунья смутно припоминает по имени Алиса Салливан — теперь Лонгботтом. Флемонт и Эвфемия Поттер были милы, но Петунья украдкой разглядывала их всякий раз, когда никто на неё не смотрел. Лили говорила ей, что родители Поттера старые, но она не думала, что они настолько старые. По правде говоря, они могли бы сойти скорее за бабушку и дедушку жениха, чем за его родителей.)

— Они неважно себя чувствуют, — доверительно говорит Лили во время одного из своих визитов, выглядывая смутно обеспокоенной. — И с первыми подтверждёнными случаями Драконьей Оспы в этом году мне бы хотелось, чтобы мы оставались рядом с ними в ближайшее время. Джеймс согласен.

— И это совсем не связано с тем, что их дом отлично заколдован и защищён от незваных гостей, да? — замечает Петунья, протягивая Лили тарелку с булочками.

— Конечно, нет, — отвечает Лили, подняв бровь.

Что ж, Лили может так не думать, но Петунья рада, что дом Поттеров, который, как оказалось, в их семье уже три поколения, — это хорошо защищённое место, по словам Люпина. Особенно после того, как Питер возвращается однажды вечером, бледный и измученный, и смотрит Петунье в глаза, сообщая, что Лили сошла с ума.

— И Джеймс тоже, — стонет он после того, как выпил стакан шерри, который Петунья тут же ему налила. — Они… они дважды бросили Ему вызов в лицо, Петунья! Я не понимаю… безумие, — бормочет он себе под нос, и его руки трясутся так сильно, что Петунья сама подносит второй стакан с алкоголем к его губам, а потом пытается отвлечь его своей «женской хитростью» (и отвлечь себя тоже, потому что она не хочет думать о том, что её сестра дважды бросила вызов Тому-Кого-Нельзя-Называть, когда ей ещё нет двадцати. Лили никогда не задумывалась о рисках, даже в детстве, но разве у её смелости нет предела? Однако, на всякий случай, Петунья решает посадить новый сад с множеством растений, полезных для лечебных зелий; она может и не быть хорошей зельеваркой, но знает ингредиенты, и её успокаивает мысль, что ей нужно будет лишь выйти в сад и сорвать что-то потенциально полезное для Лили, для Питера и для остальной их компании.

Петунья вдвойне рада, что Питер не столь смел и клянётся, что осторожен, прежде чем поцеловать её.

Петунье нравятся поцелуи.

Когда они вдвоём, поцелуи часто становятся прелюдией к… ну, к тому, что обычно происходит между супругами и о чём Петунья всегда слышала до замужества полушёпотом (такие разговоры вслух не ведут, конечно!). А ещё, возможно, она читала о подобных вещах в романах о магии, которые поспешно прятались под кроватью или под обложкой старого учебника.

Сколько раз Петунья, Эмити и Роланда хихикали, читая вслух определённые отрывки? Не те, хм, «непристойные», конечно, только страстные признания в вечной любви или забавные ухаживания, но они их всё же читали.

Брак мало похож на некоторые из сказок, которые Петунья когда-то так любила, но это не такая уж плохая разница, по крайней мере, она так не думает.

Так или иначе, к тому моменту, когда осень 1979 года вступает в полную силу, Петунью часто будит утренняя тошнота, и… она опаздывает. Чего раньше никогда не было. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два, и Петунья немедленно уходит с должности загонщика в «Педдл», что вызывает их огорчение — хотя его смягчают добрые улыбки и поздравления от её коллег-женщин (и осторожное предложение от Дениз с советами, как помочь беременности протекать наилучшим образом, которое Петунья тщательно запоминает).

Мистер и миссис Эванс в восторге от мысли о внуке, первом в семье. Питер встречает новость с широкой улыбкой и блестящими глазами, а Лили прыгает к её шее и взволнованно начинает расспрашивать о возможных именах для будущего малыша, в то время как Джеймс Поттер улыбается и поздравляет — как и Блэк с Люпином.

— Ого, а я думал, что Сохатый здесь первым подарит нам маленького Мародёра, — фыркает Блэк. — Похоже, у нас будет крысёныш раньше, чем оленёнок.

— Ты умеешь говорить? — шутит Джеймс Поттер в ответ, дружелюбно ударяя друга по плечу. — Когда уже сам найдёшь себе хорошую девушку и заведёшь щенков, а?

Блэк театрально прикладывает руку к сердцу, делая вид, что ранен.

— Я? Никогда! Я свободный человек и горжусь этим; меня, пса, не свяжут узами брака, — провозглашает он, а Петунья вполголоса бормочет, что «дворняга» — более подходящий термин, из-за чего Люпин, у которого отличный слух, громко смеётся.

Петунья скоро станет матерью, и это замечательное чувство наполняет её теплом.

Конечно, радость слегка омрачает заявление Лили через два месяца, когда она с сияющими глазами сообщает, что тоже беременна, лучезарно улыбаясь сестре и родителям.

— Они будут почти ровесниками! — восхищённо говорит она, и Петунья кивает, стараясь не чувствовать горечи. Конечно, Лили тоже заведёт ребёнка почти сразу, как и Петунья, и снова привлечёт внимание родителей к себе, с некоторым раздражением думает та.

Но её ребёнок всё равно родится первым, успокаивает она себя, а это что-то да значит. Петунья ждёт малыша где-то в апреле, а Лили — летом. Пока Лили не может точно назвать дату, потому что, ну, у неё никогда не было «регулярности», правда? Но молодая волшебница не переживает: для неё дата — это всего лишь дата. Её больше увлекает мысль, что её малыш и малыш Петуньи, «два кузена», будут практически одного возраста.

— И Элис Лонгботтом тоже беременна и родит летом. Знаешь, возможно, у них даже будет один день рождения! Вот это было бы весело. Я рада, что у них будут ровесники, с которыми можно играть. Может, мы даже сможем устраивать совместные игры? — размышляет Лили вслух.

Петунья кивает и с помощью волшебной палочки зачаровывает спицы, чтобы те продолжали вязать пелёнки для её ребёнка. Пока жёлтые — всё равно нельзя точно сказать, мальчик это или девочка, и Петунья не хочет зачаровывать шерсть, чтобы та меняла цвет. Да и к тому же она Пуффендуйка, имеет право на гордость своим факультетом, не так ли?

— Возможно, Лили. Возможно, — отвечает она.

(Отсчёт уже начался, но, конечно, Петунья не может этого знать…)