За кулисами восстания Тарнума. Книга 1. (джен)

Вереница повозок медленно удалялась от негостеприимных стен Риверстрайда. На обратном пути в карете с Ферланом и Инсольдой ехала еще и Киневра.

— Ты не думал, что это мог сделать шпион магистров? — спросила Киневра.

— Это первое, о чем я подумал, увидев твое письмо, — ответил Ферлан, — Но говорить об этом вслух, сама понимаешь, не следовало.

— А зачем магистрам это делать? — поинтересовалась Инсольда.

— Ну а зачем мы им свиней подкладываем? Чтобы не расслаблялись, — усмехнулся Ферлан, — Хотя, похоже, эта история в итоге обернулась в нашу пользу, скоро о ней станет известно всему Антагаричу, и это уменьшит желание других лордов невежливо с нами разговаривать.

— А что насчет моста через ущелье?

— Предложение озвучено и пока не отозвано. Подождем, когда новый лорд Риверстрайда увидит, в каком плачевном состоянии находится его казна. Думаю, за этим сразу последует предложение вернуться к переговорам. Я даже готов пойти на уступку и не сбивать цену из-за выходок его семейки. Но второй раз в Риверстрайд не поеду, пусть теперь сам ко мне приезжает.

— А если суд вызовет Киневру на заседание?

— Это очень вряд ли. Думаю, они захотят побыстрее забыть о деле, от которого у них могут быть лишь неприятности. В этот раз они сумели сохранить лицо, но в следующий раз у них это может не получиться.

— А что это был за старый клерик? — не унималась с вопросами Инсольда.

— Это Кразмих, бывший член нашей гильдии, — ответила Киневра, — 20 лет назад он был изгнан за нарушение клятв Геруллия и послушания.

— Что он такого натворил? — удивилась Инсольда.

— Увлекался магией смерти, как он сам ее называл. Убивал и потом пытался оживить всяких мышек да лягушек. Когда об этом стало известно, Совет запретил ему этим заниматься. Но он продолжил втайне от нас. За это был лишен сана и изгнан. Много лет странствовал по Антагаричу, пытался вступить в другие гильдии, но, поскольку его история была всем известна, то его нигде не принимали. Зарабатывал тем, что лечил крестьян, разбойников, небогатых рыцарей и торговцев. Полгода назад нанялся к Марвину как личный лекарь.

— Мне показалось, что он знает рецепт лекарства от астмы.

— Знает, конечно.

— Почему тогда Марвин продолжил покупать лекарства у нас?

— Вот этого я не знаю.

— А не мог он сам и отравить Марвина? Его ведь уже не связывает клятва Геруллия.

— Зачем? Марвин был стар и слаб здоровьем, поэтому не жалел денег на лечение. Глупо терять такого щедрого покровителя. Ведь его наследник молод и здоров, Кразмих вряд ли будет ему нужен.

— Если это были не магистры, то нам без разницы, кто это был, — вмешался в разговор Ферлан, — Местные интриги нас не касаются.

— А ты встречал этого Кразмиха раньше? — спросила Инсольда.

— Встречал. Я не застал те времена, когда он состоял в гильдии, но потом много раз видел его около рынков и портов Антагарича, даже беседовал с ним пару раз. Милый и безобидный старичок, постоянно нуждающийся в деньгах.

— Мне он не показался столь уж безобидным, он довольно жестко обвинял тебя.

— Это лишь видимость. Его вопросы были довольно простые и имели выгодные для меня ответы. Например, его обвинение в мою сторону — я бы не смог просто так сказать то, что я сказал, люди бы подумали, что я осознаю свою вину и заранее оправдываюсь. А раз вопрос задан — почему бы и не ответить? Или его предложение назвать других подозреваемых... в судах задавать такой вопрос не принято, но он его задал, и тем самым дал мне возможность бесплатно бросить тень подозрения на других. То есть он сказал всё то, о чем обычно не говорится в судах, но о чем потом думают люди. И теперь у трактирных сплетников будет гораздо меньше поводов для домыслов.

— И зачем он так сделал?

— Понятия не имею. Может, он просто не знает, как дела в судах ведутся — что там нужно говорить, а что не нужно. Риверстрайд это же медвежий угол, там даже грамотного человека найти непросто. Но на месте Риона я бы задумался — а не подкупил ли лорд Грифонхарт этого обвинителя? — улыбнулся Ферлан.

— А общих дел у вас с ним не было?

— Ты говоришь прямо как обвинитель в суде, — усмехнулся Ферлан.

— Извини... — виновато ответила Инсольда.

— Все нормально, это правильный вопрос. Нет, дел я с ним не имел. Братья по гильдии не поняли бы меня, начни я вести дела с отступником. Да и какие с ним могут быть дела...

Инсольда погрузилась в раздумья. Ни о какой магии смерти она ранее не слышала. И об отступниках тоже. Понятно, что школярам о таком не рассказывают, но все же. Но почему клерики так неодобрительно отнеслись к исследованиям этого Кразмиха? Оживлять умерших людей — это же вершина мастерства исцеления.

Да и при чем тут клятва Геруллия? Она же только к людям относится, звери в ней не упомянуты. Получается, что оставлять больных людей умирать клятва Геруллия разрешает, а убивать мышек и лягушек запрещает, так что ли? А как же охота и ловля рыбы? Клерики в экспедициях частенько пополняют запасы еды именно таким образом.

Или, может это из-за самого названия — "магия смерти"? Ну назвал бы ее "магия жизни", суть та же. Что-то эти клерики не договаривают... чем Инсольда становилась старше, тем чаще она видела, как взрослые говорят одно, а делают другое. И что правила, которые устанавливают старшие члены гильдии, к ним самим не относятся.

И если спросишь — встретишь в лучшем случае молчание или уклончивый ответ. А в худшем случае выговор вроде того, что недавно сделал ей Лионель. Как там он говорил... "любопытство и амбиции это достоинства магов, а не клериков" и "наши добродетели это скромность и послушание"... да, вроде так.

С этой клятвой послушания тоже что-то странное — как-то раз Инсольда нашла в библиотеке описание ритуала вступления в сан, происходившего 30 лет назад, и там тексты клятв были немного другие. Сейчас клятва послушания сильнее клятвы Геруллия, а тогда было наоборот. Когда и почему это произошло?

Спросить у отца что ли? Лгать он не будет, но вот ответит ли... про торговлю и политику он рассказывает охотно, иногда даже чересчур охотно, но как только речь заходит о внутренних делах гильдии, сразу отправляет к Лионелю или еще к кому-нибудь. Не может же он совсем ничего не знать об этом... знает, конечно. Он даже о том, чему учился в Академии, охотно рассказывает, и о нравах магистров тоже. Видимо, просто не хочет говорить.

Может, все это положено знать лишь членам Совета? Да, пожалуй, что так. Действительно, кто же доверит тайны гильдии юной девушке, подростки ведь так болтливы. Видимо, надо сначала закончить школу, получить место в Совете, и лишь тогда удовлетворить свое любопытство. То самое, которое достоинство магов.